Андрей Безденежных. Его любимые

Начну с рассказа о нем. Возраста чуть до тридцати, крепкий и полноватый, он хотел и умел быть сторонним наблюдателем в жизни, пропуская мимо себя то, что его не касалось, полагаясь на время как на разрешителя всех конфликтных ситуаций. Эта его внешняя холодность, однако, шла не от душевной черствости, а, скорее, от житейской мудрости. Он умел сопереживать, но мало кого допускал в свое сердце.

Люди «не знали» его, он был для них загадкой. Еще большей загадкой он был для тех, кто считал, что «знает» его.

Он был профессиональным музыкантом. Из тех, кто предпочитает основательность и уверенность блеску призрачного успеха.

Женился он поздно, скорее, по расчету, но по расчету сердечному, выбрав женщину, не способную на предательство, не способную на лицемерие, на неискренность, допустив в сердце, если это и есть расчет, абсолютно надежного человека. Он раскрылся перед этой женщиной полностью, не оставив места в своей душе достаточно защищенного, чтобы в него нельзя было нанести удар. Но удара не было, она менее всех была способна принести ему боль.

Не знаю, но они ни разу не поссорились.

До женитьбы лет семь он жил вдвоем с матерью, энергичной и целеустремленной, пожертвовавшей карьерой и личной жизнью ради него, не видящей на земле никакого другого солнца, кроме счастья любить своего сына, сгорая в этой любви.

К матери он относился с огромной теплотой, но ее положительная любовная агрессия была для него слишком сильна. Ему, любящему середину, равновесие и размеренность, это причиняло боль. Он хотел, чтобы его любили так же, как любил он, без всплесков, полностью доверяясь мудрости любимого и рассчитывая на ответное доверие, любили разумом.

С матерью этого не получалось, мать была слишком импульсивной, слишком зависящей от эмоций. Чувства преобладали над разумом.

Он любил мать, но он и защищался от ее любви, не допуская в себя, не доверяясь ей полностью. Наверное, этот вакуум доверия, потребность в искренности, лучше всего оберегали его от каких бы то ни было серьезных отношений с женщинами. Он ждал свою женщину, отвергая все попытки матери познакомить его с девушками, похожими на нее и, поэтому, нравящимися ей.

И он нашел свою единственную. Это расчет?

Но, вводя в дом жену, он не думал об обратной стороне эмоциональной любви – о ревности. Он любил обеих своих женщин и скоро понял причину их размолвок. Огонь не уживался с водой, а ревность не давала и шансов на сближение. Женщины, любящие каждая по-своему, совершенно не принимали, что можно любить по-другому. Эмоциональная мать была не довольна похожей на сына, в отношении к умеренности и равновесию, невесткой, считая ее лентяйкой и лежебокой. Невестка не принимала постоянной жажды деятельности свекрови, считая это излишней суетой и раздуванием мелочей.

Скандалов не было. Были взаимные обиды и затаенные «громкие» чувства, ранящие своим «энергетизмом»  подчас больнее выражаемых.

Мать боролась с каждой пылинкой в доме, с каждым грязным пятнышком на одежде. Она готовила много и часто, бывало, выкидывая то, что осталось со вчерашнего дня. Она окружала сына тем, что могла ему дать.

Сын понимал все это, понимал заботу о нем. Наверное, именно «избыток» (так можно сказать?) любви и научил его ценить умеренность. В некотором роде, он даже стремился к аскетизму как к противоположному чрезмерности полюсу, но это только усиливало стремление матери отдать на «материальном» уровне.

Жена искренне разделяла его взгляды, желание покоя. Она не делала ничего без необходимости и, часто, когда назревала эта необходимость, оказывалось, что свекровь уже сделала это и теперь корила за леность.

Мать полагала, что невестка не заботится должным образом о сыне, но тот так не считал, и кто был более объективен?

Сын старался быть в стороне. Находясь «меж двух огней», следовал принципу невмешательства и оставил поначалу предпринимаемые попытки сблизить своих женщин, дать им понять, что и другая не несет злого начала.

Он не имел права делать выбор, какой он непременно бы сделал, если это был бы выбор между женой и любовницей, он любил обеих женщин, не любя их взаимного недовольства. Нельзя было сказать, и что он «ожидал», потому что это являлось бы ожиданием смерти одной из женщин. Он не мог даже подумать об этом. Он просто смирился. Он привык к напряжению вокруг себя. Он не обращал внимания.

Ничего не менялось. Но разве есть хоть что-то, чем можно это изменить? Женщины не отдавали себе отчета, но причиной их размолвок являлась именно ревность.

Что мог поделать мужчина?..

Оставьте комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Прокрутить вверх