Все, что мы видим вокруг, пожрет ненасытное время;
Все низвергает во прах; краток предел бытия.
Сохнут потоки, мелеют моря, от брегов отступая,
Рухнут утесы, падет горных хребтов крутизна.
Что говорю я о малом?
Прекрасную сень небосвода, вспыхнув внезапно,
сожжет свой же небесный огонь. пожирается смертью;
ведь гибель – закон, а не кара.
Сроки наступят – и мир этот погибнет навек.
Сенека «Эпиграммы»
Он брёл, тяжело переставляя ноги в самодельных грубых сандалиях. На горизонте брезжил рассвет. День, ночь, утро, какая разница, теперь ему это было безразлично. Сколько дней, месяцев или лет прошло с того дня как все произошло. Все равно никто уже этого не смог бы сказать, а он не вел счёт дням. К чему это сейчас? Дни и годы считают люди, смертные, время для них только имеет начало и конец, поэтому его имеет смысл считать. Сколько осталось, сколько ещё есть в запасе? Ему это было уже совершенно безразлично. Время для него остановилось. Но он и не думал об этом, где-то там, далеко, в прошлом, в другой жизни, что-то брезжило в остатках его помрачённого сознания и памяти, но эти осколки были теперь для него не более чем призраками. Ушедшими в небытие и только изредка посещавшими его. Нет, он не спал, теперь ему это было не нужно. Если бы, перед тем как все произошло, ему дали выбор – смерть или такое существование, он бы наверняка выбрал смерть. Но… не теперь, только не теперь, то выбрал бы человек, но не существо, которым он был сейчас.
Темно красный гиматий* – хламида из куска красной истлевшей ткани, наспех и грубо сделанные сандалии из автомобильных покрышек, зашнурованные поверх портков из льняной ткани, вот и все его нехитрое одеяние. То, что он сумел сделать по образу который почему-то всплывал у него в памяти чаще остальных. А большего ему было не нужно. Как бы изменилось общество, пропади у людей потребность в одежде, пище, деньгах? Но некому сейчас было задать таких вопросов.
Этот город рано или поздно превратится в прах, рассыплется, он уже умирает без человека. Блистательный, кажется, ещё совсем недавно он был символом силы и власти людей на этой планете. Теперь он был пуст, живых здесь не было. Кто-то изгнал их? Нет, они остались в нем навечно, теперь это было их последнее пристанище, а символ власти стал надгробной плитой и памятником человеческому безумию.
Иногда он брал в руки выбеленный временем, солнцем и дождями человеческий череп и подолгу смотрел в его пустые глазницы, пытаясь вспомнить, что это такое, чем это могло было. Смутные воспоминания неясной чередой возникали в его сознании. Но, ни обычного человеческого страха, ни сожаления они не вызывали. И тогда он откидывал его как ненужный глиняный черепок, и тот катился по земле с глухим звуком пустого предмета. И продолжал свой бесконечный путь, машинально, влекомый скорее бессознательно, чем разумно.
Инстинкты, потаённые страхи, древний ужас, теперь они как сновидение, как призраки безумия рассудка вышли наружу. Это управляло им, это было им, это был он сам. Он мог еще говорить, но что бы сказал? Кажется, он бормотал что-то время от времени, но некому было его услышать. Он кричал, и этот крик был смесью отвращения ужаса и ненависти. И если бы кто-то из живых людей услышал его, он вряд ли смог бы понять – кричит это зверь или человек.
Но теперь его пугало совсем не то, что пугало и беспокоило обычных смертных, но что-то совершенно иное. Отчего ему боятся смерти, когда она не приходит ни через год, ни через два, когда ей уже срок прийти, а ее всё нет и нет? Одиночество его давно не пугало, просто то, чем он стал, не знало таких понятий. Что-то сорвало всю его человеческую оболочку с сознания и вывернуло ее наизнанку. Он смутно помнил, что был чем-то иным раньше, и эти воспоминания, а не человечность, воспоминая о том, что он был человеком, будоражили его, ибо он имел нечто только подобное извращённому человеческому страху.
Копна седых нечёсаных длинных волос, такая же борода до пояса, которая ложилась на драный гиматий, делали его похожим на древнее и свирепое божество, явившееся из глубины времён в этот погибший мир. О, люди, безумцы, что вы сделали с собой, о чем вы думали? Одни совершали свои темные дела, а другие молчаливо соглашались. И те, и другие черную чашу яда испили до дна. Извращенным умом порождённая кара спустилась на них! Сами боги не придумали бы наказания страшнее, да им это было и не нужно, безучастно наблюдали они со своего небесного «Олимпа» как смертные движутся к своей гибели и забвению. Олимп свободно парил в космическом пространстве по орбите вокруг планеты. Небесный чертог, подобный неприступной горе – дом великих бессметных.
О, время, его проклинают смертные, когда оно прошло, на него уповают смертные, когда оно не наступило, а настоящего они не имут, настоящего для них нет. Как река, время размывает берега памяти, унося, крупинку за крупинкой, былое в океан забвения. Так обезумевший от вечной жизни теряет разум год от года. Время есть для смертных только потому, что для них оно конечно. Тот, кто будет знать, что нет у него конца и смерть никогда не придёт за ним – потеряет рассудок.
Дни для него тянулись бесконечной чередой. Закаты и рассветы сменяли друг друга. Здания городов постепенно рассыпались в песок. Все, что создал человек, показало свою недолговечность. Много ещё пройдет веков, но всё превратится в прах, из которого было создано. Сколько лун он пережил, и чем дальше отдалялся от того дня, когда мир был обречён на гибель, тем больше впадал в безумие и забвение. Сначала он еще мог уловить течение времени, и прошлые воспоминания громоздились в его воспалённом, болезненном разуме. Но это состояние между жизнью и смертью, которое не кончалось, уничтожило в нем остатки человеческого логоса и памяти. Сначала он молился, потом умолял, потом звал, потом слова стали рассыпаться на отдельные звуки и остался только крик, но и тот постепенно из крика ужаса превратился во что-то неосознанное по мере угасания его разума. Он получил бессмертие, но лишился рассудка и воспоминаний, от которых остались одни несвязные осколки. Бессмертие, бесконечность и абсолютное одиночество, возможно, он остался один на всей планете…
Не было у него теперь и имени, за бесконечной чередой лун оно выцвело, поблекло и потерялось, хотя он пытался сохранить его и твердил время от времени, но потом произносил его все реже и реже. Оно было последней его связующей нитью с прошлым, с человеческим сознанием, но оно распалось на отдельные слоги, а затем на отдельные звуки. Нить оборвалась.
Смертные молили своих идолов о спасении, а сами продолжали уничтожать друг друга. Ядом, снарядами из обедненного урана, кассетными бомбами, фосфором, сжигающим плоть до костей, волновым оружием, пси-лучами и верхом извращенного ума – управляемым излучением – биологическим оружием. В потайных городах-лабораториях, глубоко под землёй, с большим искусством они синтезировали своё смертоносное оружие. По всему миру микробиологи самых могущественных корпораций многие годы собирали самые ужасные образцы вирусов, чтобы на их основе создать свое гибридное био-оружие.
Но боги не остановили людей, молчаливо взирая на их дела, не вмешались они и тогда, когда мир балансировал на грани уничтожения и потом… Не спасли, когда это можно было сделать, вмешавшись силой.
Погибель пришла незаметно, никто из людей не понял, что это было началом конца. По всему миру стали происходить блокады, вызванные вновь созданными заболеваниями, главными из которых стали страх и всеобщее безумие. С каждой блокадой мир охватывала новая волна паники и психического напряжения, люди оказались загнанными в цифровую ловушку, системы слежения сделали жизнь каждого человека абсолютно прозрачной. Персональные данные обезличили людей и стали товаром в руках мега корпораций и государств. Этот процесс нарастал, и его нельзя было остановить. Цивилизацию контролировали электронные системы, превратившие мир в электронный концлагерь, где ни один человек, ни на одну минуту, не мог чувствовать себя в безопасности. Эти волны упадка проходили одна за другой на фоне свирепствующих искусственных заболеваний, управляемых локальных конфликтов и геноцида большинства населения планеты под лозунгами о всеобщем благе.
Охваченные странными идеями вечной жизни в физическом теле люди искали лекарство от старости. И их поиски эликсира бессмертия для одних и наилучшего оружия уничтожения для других увенчались успехом. О том, что было после этого, мог бы поведать бессмертный безумец, закутанный в красный плащ и бредущий по опустошенному миру.
Он смотрел на свои руки, и они казались ему то огромными, то далёкими, словно он смотрел на них с большого расстояния, он казался себе чем-то титаническим, всемогущим. Ему грезилось, что он переступает горы, рушит как карточные домики опустевшие здания. А белеющие кости под ногами ему казались спичками или сором. Когда он смотрел на какой-то предмет, он мог различить каждую его деталь независимо от расстояния. Всё казалось настолько близким, но одновременно всё было для него неимоверно далёким, странным, неестественно отчуждённым.
Здесь он бывал раньше. Сейчас не разумом, а шестым чувством, интуитивно, он передвигался по рукотворным каменным лабиринтам, и они казались ему первобытными пещерами. Когда он был смертным человеком. Здесь кипела жизнь, ходили люди в белых халатах, гудели огромные воздушные камеры, люди смотрели в увеличительные приборы, возились со стеклянными пробирками и ретортами. Сейчас здесь царил хаос и мрак, кто-то в спешке вывез большую часть содержимого этих обширных залов. Теперь они напоминали допотопные гробницы, оставленные древними и могущественными цивилизациями. Не в напутствие и не в назидание – просто оставленная в суматохе мелочь, которая им ничего не стоила.
В одном из таких залов, исполнив знакомый ритуал и отворив мощную железобетонную дверь, он нашел черный монолитный саркофаг, подключенный множеством металлических трубок и проводов к зловещим приборам. Рядом стоял такой же черный высокий обелиск, выше человеческого роста, на вершине которого мигал красный огонёк. Глупцы. Он толкнул обелиск ногой, тот покачнулся и упал с гулким звуком, который отразился эхом от стен обширного зала.
Он завернул ребенка в ткань плаща и, дико озираясь по сторонам, крадучись как хищный зверь со своей добычей, покинул это место. Ребенок тянул к нему маленькие руки, и это движение вызывало в нем смутные чувства, воспоминания о чем-то похожем, что было с ним давным-давно. Маленькие руки хватали и теребили выцветшую красную ткань. Это забавляло его, он оказался тем предметом, который вырвал его из сумрака вечности, отделив «тогда» от «сейчас» и поставив вопрос о том, что будет. Он буквально создал время, которое для этого обезумевшего существа давно перестало существовать. Ведь время не существует само по себе, оно появляется, когда есть то, что может его разделить на прошлое, настоящее и будущее. Безумный, он играл с ним, закрывая лицо руками и открывая затем, и ребёнок смеялся от неожиданности и удивления. Теперь его дни не были столь однообразными.
Теперь же в этом безумии бесконечности у него появился спутник. Сейчас он был не одинок, нечто живое могло принимать, отражать и реагировать на его эмоции, звуки и действия. Нечто, наделённое, пусть и слабым, не развитым, но сознанием.
Вместе с этим в нем пробудилось и нечто человеческое, память о том, что было когда-то давным-давно. Жалость ли к себе, ненависть или отвращение? Воспоминание и тоска по другому миру, по человеческому счастью. Ведь оно у него было когда-то. Понимание всего положения. Он смотрел на ребенка и смутно осознавал, какая между ними пролегла пропасть. Ребенок был словно драгоценный осколок старого мира, счастливого времени, когда его рассудок еще не помутился, а жизнь не стала бесконечной пыткой. Он был и причиной, и следствием.
Раздался душераздирающий вопль, кричал безумный, закричало и дитя, и их крик слился воедино, затем послышался стон и тяжкий плач. Его голос смолк, остался только крик боли, послышался шорох и звук, подобный звуку раздираемой ткани, и хруст костей. Всхлипывание, стоны и нечленораздельная речь. Он чувствовал что-то невообразимое, ему казалось, что этим действием чудовищного насилия он пожирает само время. Он имитировал в миниатюре акт самоуничтожения, аналогичный тому, что случилось с миром смертных, низвергнув все человеческое, что ещё осталось в нем самом. И это возвышенное страдание, невероятная пытка и, вместе с тем, божественный экстаз слились в его титаническом сознании в единое целое.
Один он теперь остался властелином времени на этой планете, хозяином хаоса и безумия. Последнее, что связывало прошлое человечества с его будущим, было уничтожено. Ненасытное время всегда пожирает то, что само же и породило.
С Олимпа на опустошенную планету спускается Бог, во всем подобный своему врагу, обезумевшему бессмертному титану, но и столь же отличный от него. Он летит по гравитационному лучу, чтобы нанести последний удар и погубить вместе с ним остатки цивилизации, сжимая в руке свое смертоносное оружие, ваджру*-молнию, копье, поражающее без промаха, перед мощью которого содрогнется этот мир. Светоносный, бесстрастный жестокий Бог-губитель.
Небосвод прорезало белой молнией, земля вздыбилась до небес, и вспышка, ярче тысячи солнц, озарила гибнущую планету. На море поднялись циклопические волны, и облака свернулись как свиток бумаги, потом небо почернело, и с высоты хлынула вода. Чтобы очистить планету от того, что осталось от остатков человеческой цивилизации. А странные боги в своих чёрных саркофагах на своем корабле улетят на тысячи лет в бескрайний и чуждый космос чтобы, возможно, никогда не вернутся к своим экспериментам над смертными.
Примечания:
*Гиматий – верхняя одежда в виде прямоугольного куска ткани, представляющая собой отрез шерстяной ткани, достигающей 1,7 метра в ширину и 4 метров в длину, задрапированной вокруг фигуры.
*Ваджра – в индийской мифологии ваджра является мощным оружием, соединяющем в себе свойства меча, булавы и копья.
КОММЕНТАРИИ:
гость (Thursday, 02 June 2022 14:46)
Впечатляет. Погружаешься по уши и не хочется возвращаться в действительность.
Спасибо за колдовство!
#1
Конкурс (Tuesday, 06 April 2021 01:42)
Жека Неотразим (Friday, 12 February 2021 08:33)
Кронос мрачен тем и притягивает. Достойный рассказ. Сюжет как всегда глубок и неоднозначен.
#2
Павел (Wednesday, 10 February 2021 13:55)
Кронос – словно пророчество!
Здорово написано!
#1
Жека Неотразим (Thursday, 24 December 2020 05:03)
Интригующе, таинственное, интересно, глубокий сюжет. Желаю победы!