Глава 15. Офеня
Мы вернулись к работе. Снова спустились в пыльный подвал, где к тому же должным образом не работала вентиляция.
—Achtung! — громко и смачно чихнул Mister Пронька, заставляя меня сначала вздрогнуть от неожиданности, а через мгновение рассмеяться в голос. Такой оригинальный чих я ещё ни разу не встречал. — Прошу простить меня великодушно.
Я только кивнул головой.
— Кчон не мастырит, тот не бряет, — пробормотал дядя Вова, доставая с полки очередную коробку и, оценив моё искренне удивление, пояснил. — Работать надо, чтобы потом сладко покушать.
—Это на каком языке?
— Язык офень, — усмехнулся Mister и выдал справку прямо как с Википедии. — Офеня – в Российской империи странствующий по деревням торговец мелочами с галантерейным и мануфактурным товаром, книгами, лубочными картинками.
Я был настолько заинтригован, что демонстративно отложил книгу учёта, сложив руки на груди. Проньке пришлось мне всё рассказать:
— Это было давно. В те времена укромные, теперь – почти былинные. Сосватал меня за пряник тульский господин Фомушкин продавать свои книжки. Вот и бродил я по деревням и сёлам, предлагая народу творчество нашего писателя. А сам по ходу русско-офенский словарь освоил.
— Знать, плохо закончилась история, раз вы так тяжело вздыхаете? — он не переставал удивлять меня.
— Вначале было слово. Потом случилась драка, — слабо улыбнулся дядя Вова. — Человек вообще неблагодарное животное. Ругались почти каждый день, а потом я подумал: «чем каждый день ругаться – лучше уж подраться».
— И?
— Хулиганство и нанесение тяжких телесных повреждений, — он махнул рукой, словно ставя точку в неприятном для себя разговоре. — Конец мечте о членстве в «Штрихи восхода».
От последующих расспросов отвлёк грохот из музея. Переглянувшись, мы бросились наверх, где увидели Николая-Соню с сыном. Они принесли доски, инструменты и два самодельных табурета.
— Вот! — вместо приветствия сказал подросток. — Я бы мог сделать лучше, но мне помогали.
— Самооценку снизь, не соответствуешь, — осадил сына Соня, протягивая руку. — Здравия желаю. Пришли косметический ремонт делать. Чаем не угостите? А то поесть – поели, а чайку не попили.
— Чай не пил, какие силы. Чай попил – совсем ослаб, — подросток не унимался.
— Ну, уж нет! — воскликнул Пронин. — Чай у Родиона очень бодрящий. Под жарким африканским солнцем созревал.
Ройбуш пришёлся всем по вкусу. И если Соня был крайне сдержан и немногословен, то его сын не скрывал бурного восторга:
— Потрясающе! И почему у нас никто таким чаем не торгует? Мы тут только листья смородины и душицу завариваем. А у меня отличная идея! Давайте откроем торговую точку, где будем продавать только чай. А есть ещё какие-нибудь разновидности чая?— он обратился ко мне.
Я не упустил возможность тоже блеснуть энциклопедическими знаниями:
— Их много. Каркаде, масала, гэммайтя.
— Не прыгай слишком высоко – там потолок, — проворчал Соня и встал. — Пошли работать, Леонардо недовинченный.
— Сами меня Леонардом назвали, — тяжело вздохнул парнишка. — Обрекли на вечные мученья.
Глава 16. Обломки слов
Выходной. Не спится, не лежится, не пишется роман, в голове – полный ералаш. Вышел во двор, где нос к носу столкнулся с хозяйкой. В руке у неё был бидон с крупной чёрной смородиной.
— Урожай ныне богатый. Сейчас часок отдохну и опять пойду. Один день год кормит.
— А можно я? — тут же озвучил я неожиданное наитие. — Правда, я никогда не собирал.
— Я так талантливо ленился, но голод всё же взял своё? — Анфиса Петровна усмехнулась. — А почему бы и нет? Я тебе всё расскажу, покажу, а сама обедом займусь.
Наука оказалась не столь надуманно трудной. Через несколько минут я уже набрал приличный темп, который задавал мне плейер со сборником русского доброго рока. Неприятные мысли покинули дурную голову, тело наполнилось чистым воздухом, а душа – тихой радостью. Но всё же я чувствовал себя Френсисом Макомбером, чьё счастье было столь недолгим.
— Привет.
Едва не опрокинув бидон, наполовину наполненный отборной ягодой. Веселина? Веселина! Огромные ботинки на хрупких ножках, колготки в крупную сетку, джинсовые мини-шорты, топик, боевая раскраска команчи, на голове – разноцветные локоны в бесшабашной причёске. И снова сработал закон подлости: батарейка села, музыка резко оборвалась, повисла неловкая тишина.
— Мама говорит, что мечта сбудется, если забудется, — она говорила тихим, с элементами томной загадочности тоном, делая между словами значительные паузы. При этом тушевалась и теребила пуговку на топике. — А бабушка ворчит крипово: в этом мире нет ничего хорошего, есть только плохое и так себе.
И тут меня осенило: девочка пытается признаться мне в своих чувствах. Кинуло в жар, в горле мгновенно пересохло, кровь застучала в висках. Я не был готов! Я растерялся! Отвёл взгляд, закашлялся. Ничего лучше не придумал, чем проигнорировать и промолчать. Веселина, не дождавшись моей реакции, тоже замолчала, ещё больше засмущалась. Но видимо вспомнила золотое правило девушек: не знаешь, что сказать – улыбнись и поправь лифчик. Стояла передо мной такая маленькая, беззащитная. Надо было что-то говорить, но в голову лезли пошлые банальности сопливых мелодрам. Брякнул:
— Давай притворимся, что ты мне ничего не говорила, а я тебе не отказал. В её глазах моментально вспыхнул дьявольский огонёк. Она глубоко вздохнула, чтобы наверняка обрушить на меня тираду молодёжного сленга. Но меня в очередной раз спас Mister Пронька, который неожиданно появился у зарослей кучерявой смородины.
— Я что-то пропустил? — настроение у него было приподнятое.
Веселина резко обернулась к нему:
— Да, пропустили. Одну ступень эволюции, — и направилась прочь по тропинке.
— Что это было? — опешил дядя Вова. — Я что-то ничего не понял.
Веселина, не оборачиваясь, нагло и громко ответила:
— Лишние хромосомы мешают понять.
— Будь добрее, и счастье к тебе потянется, — ответил ей в спину Пронин и вопросительно глянул на меня, ожидая пояснений.
Я только тяжело вздохнул и махнул рукой, советуя не обращать внимание.
— Обломки слов, обрывки фраз и непонятный перифраз, — фыркнул Mister и перевёл тему разговора. — А я хотел пригласить тебя на рыбалку. Развеешься заодно.
Я поморщился. Не хотелось покидать этот райский уголок, да и рыбалку не особо жалую. Но больше всего мне хотелось сейчас полного уединения, чтобы разобраться в ситуации и найти безболезненный выход, прежде всего для девочки. Понятно, что она сейчас пребывает в неприятном эмоциональном переплёте. Подростки в таком состоянии могут совершать большие глупости. И хорошо, если дело ограничится просто истерикой и потоком слёз. Mister Пронька всё прекрасно понял и молча удалился.
Глава 17. День прошёл, число сменилось
В разобранном душевном состоянии я заполнил бидон спелой смородиной и отправился домой, как раз к обеду. Анфиса Петровна суетилась в беседке, накрывая на стол. По её движениям я безошибочно определил, что она чем-то озабочена и сердится. Наверное, видела, как сначала в сад прошмыгнула Веселина, а потом и ненавистный ею Пронин. Решил, что лучшая защита – это нападение, и опередил её:
— Анфиса Петровна, да у вас не крепость-усадьба, а проходной двор какой-то! — я поставил на стол бидон с ягодой.
—Отродясь даже днём не запиралась, — проворчала она.
Я чертыхнулся – ошибся с тактикой ведения разговора. Получается, что в этом я и виноват.
— Напрасно я.
— Да, ты упустил прекрасный шанс промолчать, — тут же оживилась женщина, уперев руки в пухлые бока. — День прошёл, число сменилось, ни хрена не изменилось. Так что ли, Родион?
— О чём это вы? — меня иногда совсем не радовал способ ведения разговора, обильно приправленного вычурными фразами.
— Сейчас соседка приходила, поговорить насчёт Веселины. Девочка прибежала домой вся в слезах и соплях, выговорить смогла только имя твоё. Ты почему соломку не подстелил? Почему не поговорил с Ульяной, как я советовала?
Я на короткое время перенёсся в далёкое детство, когда мама вот так же строго и без всякого шанса на оправдание отчитывала меня за провинность. Опустил голову, потупил взгляд, спрятал руки за спину, хрустнув костяшками пальцев. И невинно ответил, как мне казалось, обоснованный довод:
— Не по-мужски это.
— Ой, мы решили в честность поиграть! — едва не в голос рассмеялась Анфиса Петровна.— Как говорится: порядочность – это когда потом чувствуешь себя идиотом. А ты, извини меня конечно, именно сейчас так и выглядишь.
— Обуздывать надо бурю, а не жалкий сквозняк, — как же я был доволен собой в то короткое мгновение. Но был тут же бит беспощадно и бесповоротно:
— Сквозняк вымораживает душу изнутри, — она взмахнула рукой. — Ладно, давай обедать. Война войной, а обед по расписанию. Тем более, соседка благодарила тебя.
— За что?
— Садись, у меня сегодня день кавказкой кухни. Харчо и лобио из красной фасоли, — она сорвала крышки с кастрюль, и аромат вальяжно выполз наружу, вызывая острый приступ аппетита.
— И чай с пеночками? — бодрость духа медленно стала возвращаться.
— Если только на ужин. Перебрать ещё надо, конфитюр варить.
— А ещё Владимир Кузьмич обещал рыбки принести, если улов удастся.
Женщина поморщилась то ли от горячего харчо, то ли от этой новости. Но я так сильно увлёкся своей идеей, что не стал акцентировать внимание на её колкий взгляд.
— Я могу рыбу на решётке приготовить, запечь в фольге. Это очень вкусно.
Однако Анфиса Петровна не разделила мой настрой:
— Не привечал бы ты его так рьяно. Некоторые люди наглеют, если их ежедневно кормить.
Опять детство, опять мама отчитывает меня за дружбу с Колькой-второгодником, который ничему хорошему меня не научит. А только хулиганить, курить за гаражами, да из магазина шоколадки воровать.
— Вы не правы. Да, мир стоит на трёх китах и одной несправедливости. Но вот что я вам скажу: не такие шали мы на клочья рвали. Всё будет хорошо. Время нас рассудит, навесив ярлыки справедливости.
Дальше обед протекал в полной тишине.
Глава 18. Побочный продукт мыслей
Анфиса Петровна варила конфитюр в летней кухне. Аппетитный аромат наполнял лёгкий ветерок насыщенным привкусом. Я печатал на компьютере план дел на завтрашний день.
— Несказанно рад вас лицезреть! — Mister Пронька появился внезапно.
— Явился, не запылился, — проворчала женщина.
— Да какая пыль на речке? — дядя Вова не обратил никакого внимания на едкое приветствие. Поставил на стол ведёрко с уловом. — Как и обещал: зеркальные карпы.
— Отлично, — обрадовался я и хлопнул крышкой ноутбука. — Я займусь ужином. Мне нужны сливки и лимон. — Я вопросительно глянул на Анфису Петровну, поясняя. — Это поможет нам избавиться от специфического запаха речной рыбы.
— Сейчас принесу, — она удалилась в дом.
Mister Пронька тут же достал из внутреннего кармана куртки бутылку:
— Я, как художник, без пол-литра никуда, — применил он каламбур, разряжая обстановку. — Это «спотыкач» собственного приготовления. Ягодный.
Мне тоже захотелось пропустить рюмашку алкоголя.
— У меня имеется бутылка марочного виски. Как вы относитесь к бурбону?
— Виски – вот иностранцы срань какую изобрели, — усмехнувшись, расшифровал дядя Вова. — У меня от него изжога. Это крепкий напиток, а моя наливка лёгкая, так, чисто для аппетита.
Трудно было с ним спорить. Подвинул молча чайные чашки. Пронин довольно улыбнулся и разлил розовый напиток.
— Хорошо верёвка длинная, а речь короткая. Лишние слова – сорная трава. За здоровье!
Наливка была в меру сладкой и приятной на вкус. Закусили шоколадкой и принялись чистить рыбу. Удивительно, но я начинал понимать Проньку без лишних слов. Он явно ожидал от меня рассказа о визите Веселины, и я коротко обрисовал ситуацию. Некоторое время Пронин сосредоточено занимался карпами, мысленно пережёвывал рассказ.
— Твоя беда в том, что ты – отличный парень. Это ведь только плохим парням везде хорошо.
— Да вы философ, Владимир Кузьмич, — насмешка поучилась горькой.
— Философ – это человек, который много пьёт и мало закусывает, а я покушать очень даже люблю. А вот насчёт всей этой канители, скажу тебе так: быстро всё произошло. И девочка открылась, и ты расставил точки над «Ё». И правильно. Иначе Веселина с каждым днём всё больше и больше уверовала бы в подлинность своих чувств. Теперь поплачет пару дней и успокоится. А через неделю переключит своё внимание на новый объект. Влюблённость, как палочка бенгальского огня: красива, но недолговечна, — он нахмурил брови, погрустнел, неудачно попытался скрыть тяжёлый вздох. — Влюбиться очень легко, а вот любить всю жизнь – это уже чудо.
Возвращение Анфисы Петровны помешало дальнейшему разговору. Я принялся мариновать рыбу.
— Опять употребляешь? — укоризненно поинтересовалась у Mister Проньки.
— Я не пью, я постоянно похмеляюсь, — отшутился тот и повернулся ко мне. — Я разжигаю мангал? Хорошо.
— Уголь вон в том сарае, — хозяйка кивнула на пристройку. — Старый уж так заливать.
— Понял, дошло, осознал, каюсь, — Пронин не желал съезжать с рельс юмора.
— Эффект кающейся Магдалины: она как бы кается, а мы как бы верим, — грустно покачала головой Анфиса Петровна. — Сварю-ка я к рыбе картошечки, — и снова отправилась в дом.
Mister воспользовался этим и снова наполнил чашки наливкой:
— Что наша жизнь? Побочный продукт наших мыслей. Выпьем за возвышенные мысли, спокойную совесть и бескорыстное служение Отчизне.
Я не стал портить пустыми словами столь торжественный спич.
А рыба у меня получилась на «пять с плюсом». Даже самому было безгранично приятно.
Глава 19. Вещь полезная
Проблемы уйдут – другие придут. Эта народная мудрость постоянно крутилась у меня в голове, когда я приступил к разбору итогов инвентаризации. Зашился в бумагах по самую маковку: списки, наброски, планы, схемы размещения на полках и витринах. Не по мне это работа, и потому полчаса спустя я уже матерился на великом и могучем русском языке. Зло перехлёстывало. И в момент, когда градус кипения достиг апогея, я просто смахнул со стола все бумаги, а в зал вошла Ульяна. Золотые кудряшки, изумрудные глазки.
— Можно? Привет! — ироническая улыбка играла на её пухлых губах.
— Здравствуйте, — я сконфузился.
— Проблемы?
— Странная штука жизнь. Как только где-то ладится, в другом месте обязательно ломается.
— Удивительно другое, — она перестала мило улыбаться. — Как человек с такой лёгкостью и непринуждением создаёт сам себе огромные проблемы.
И пока я соображал, как она могла так быстро отсканировать моё душевное состояние, Ульяна подобрала с пола все бумаги и сложила аккуратной стопкой на краешек стола
— Если уж говорят, что Москва – большая деревня, то наше захолустье вообще вне конкурса, — и тактично перевела разговор в новое русло, похлопав ладошкой по стопке бумаг. — Какая задача заставила тебя так смачно выражаться?
Ё-моё! Я почувствовал, что краснею, как кисейная барышня, да ещё и запинаться начал, посвящая девушку в суть проблемы. Ульяна чувствовала власть надо мной и упивалась ею.
— Значит, ты пытаешься расставить экспонаты по нескольким критериям? А ты попроси
Mister Проньку. У него программа дизайнерская имеется, и он ей вполне сносно владеет. Он помогал нам в своё время новую школу обустраивать. Отлично получилось.
— Владимир Кузьмич? — я опешил.— Удивительно. Никогда бы не подумал. Он не перестаём меня удивлять своей многогранностью. Да и ты первая, кто похвалил его.
— Не его самого, а только работу, — тут же уточнила Ульяна. — А как человек? — она призадумалась на некоторое время. — Сплетни я не собираю и не слушаю, а его жизнь – сплошные слухи и домыслы. Разные люди используют по отношению к нему буквы «м», «ч», «д». А у меня есть недостаток: я не умею общаться со столь экзотическими личностями. Все мы совершаем ошибки, и если бы жизнь нам их не прощала, то вряд ли хоть кто-то дожил бы до пяти лет.
— А хочешь чаю? — я интуитивно понял, что Ульяна сворачивает разговор и через пару мгновений исчезнет так же неожиданно, как и её появление. И не ошибся: девушка бросила взгляд на запястье, где красовались миниатюрные часики.
— К сожалению, но мне пора. В следующий раз я обещаю, что обязательно попью твой чудесный африканский чай, — милая улыбка вновь озарила её лицо. — Ты правильно поступил с Веселиной. Не стал прятаться. Ведь если убегать от тигра – он будет нападать.
— А на душе всё равно пасмурно. Всё чаще ловлю себя на мысли, что неправильно повёл себя. Наверное, можно было найти более гуманное решение. Как ты думаешь?
Ульяна грустно улыбнулась:
— Ещё при первой встречи я безошибочно определила, что ты пока незрелая личность. Извини за прямоту. Мне самой на это трудно было решиться. Говорить правду в лицо – дело неприятное и неблагодарное.
— Я не обижаюсь, — поспешил я успокоить девушку.
— Вот, — она достала из сумочки книжку. — Максим Горький «На дне». Тут для тебя закладку сделала. Пока, — и как-то торопливо ушла.
Я вздохнул и открыл книгу. Прочитал вслух:
— А у меня… кажется, нет характера
— Заведи. Вещь – полезная.
Глава 20. Жить красиво некрасиво
Что ж, начнём работу над собой и будем вырабатывать твёрдость и силу характера. Жизнь прекрасна, если не вспоминать прошлое и не думать о будущем. Я собрал все бумаги и покинул музей. Куда идти, даже не подозревал. Дойду-ка до центральной площади, там обязательно кто-нибудь подскажет. Удача была благосклонна: встретился с Николаем-Соней. Он мне поведал, что Mister Пронька живёт в районе «Вонючка-Сити». Обрисовал, как лучше добраться в этот частный сектор, который иногда накрывал «ароматный» ветер с птицефабрики, что находится в пяти километрах от посёлка.
Пронин жил в обыкновенной деревенской избе, чьи фотографии я так часто видел в Интернете. Толкнув калитку, я вошёл во двор. С неистовым лаем навстречу мне выскочила маленькая собачка. Я опешил и застыл на месте. Нет, не от испуга. Даже не смог сразу подобрать нужные слова. У собаки отсутствовали задние лапы! Вместо них была приделана деревянная планка с колёсиками. Она на них и прикатила к моим ногам!!!
— Арни! — из дома вышел дядя Вова, в шортах и панаме. Увидев меня, широко улыбнулся и засеменил навстречу, по ходу успокоил пса. — Арни, свои. Свои! Это Арнольд Шварценеггер, собака-машина.
— Что с ним? — я пожал руку Пронину, а потом, присев, осторожно погладил Арни, который радостно завилял куцым хвостом.
— Машина переехала. Таким я его и подобрал. А мотом уговорил местного Айболита сделать сложную и уникальную операцию. Дорого же мне она обошлась, — он вздохнул.
Тут моё внимание переключилось на татуировку на левой части груди Mister Проньки: ворон лапами разрывает человеческое сердце, выкрикивая «Nevermore». Никогда?! Память тут же выдала стихотворение По, и стало всё понятно – и про однолюба, и про жизнь бобылём. Мы прошли в дом, и я по пути объяснил цель своего визита.
— Добро, — легко согласился Mister. — Сделаем в лучшем виде.
Антураж в доме выразительно кричал о бедности. Вся обстановка была приобретена ещё в эпоху СССР. Мебель, наверное, с десяток раз подвергалась ремонту и реставрации, меняя обшивку. Зеркала в серванте, как ни чисть, утратили свою яркость и блеск. Обои на стенах выцвели, приобретая все оттенки серого цвета. Дисковый телефон с перебинтованной синей изолентой трубкой. И только ноутбук портил полное погружение в витражное прошлое. Да и тот был прикрыт кружевной салфеткой с уникальным и тонким плетением. Я с большой осторожностью взял в руки этот шедевр декоративно-прикладного искусства, задержал дыхание, любуясь талантом мастера.
— Вологодское?
— Елецкое.
— А у нас в музее такого нет. Может, устроите мне встречу с мастерицей? Я бы на свои деньги купил.
Кто-то хрюкнул за спиной, и я резко обернулся. Кот. Огромный такой котяра с изуродованной мордочкой: нос и правый глаз съехали в сторону уха. Жуть какая-то.
— А это Кондрат. Тоже таким подобрал. Я ем картошку с постным маслом, а он предпочитает телятину в желе пауч, — грустно усмехнулся дядя Вова. — Но мужики не плачут, мужики рыдают. Сейчас чайку попьём и поговорим о работе.
Пока он кормил кота и накрывал на стол, я занёс в электронную книжку идеи, которые внезапно посетили меня. Впечатлений было много, и я просто боялся что-либо упустить.
— А перед чаем выпьем по рюмочке «Фраголино», клубничный ликёр собственного приготовления.
Я и не сопротивлялся. Мне необходимо было привести душевное состояние в полный штиль. Импрессия была потрясающая, основательно выбив меня из седла.
— Ты не смотри на это полное убожество и аскетизм. Я живу одним днём, для себя и своих четвероногих друзей. Тепло и сыто. Что ещё надо? Принцип у меня такой: чужого мне не надо, но своё я возьму, что бы этого мне не стоило.
— Отличный тост, — я грустно улыбнулся в ответ.
Глава 21. Айболит
В голове у меня царил полный хаос, я бы даже выразился по-местному: комбинированная каша. Мысли такие разные, полярные, хаотично перемешивались, путались, накладывались друг на друга, мешая сосредоточиться. Да и чувства в душе неукротимо бушевали, выбрасывая в кровь всё новые и новые порции адреналина.
Я увидел Mister Проньку в принципиально новом свете. Ракурс сменился – и на тебе: свежие впечатления просто разорвали мировоззрение.
Я брёл, ничего и никого вокруг не замечая, бормоча под нос несвязные фразы. Прохожие шарахались от меня, с любопытством глядя вслед. Но вывела меня от самоизоляции яркая красочная вывеска: «Частная ветеринарная клиника», а под ней – бегущая строка: «Мы несправедливо относимся к животным, которые дают нам так много». Идея вспыхнула яркой вспышкой и созрела моментально. Я не дал ей ни единого шанса «нырнуть в дальний ящик». Решительно направился к клинике. В коридорах лечебницы царила абсолютная тишина. Айболита я нашёл в его собственном кабинете. Сорокалетний плотный мужчина сидел за столом и рассматривал при помощи лупы коллекционные монеты. Увидев меня, поморщился, нехотя убрал альбом в сейф.
— Кто у вас?
— Я хочу познакомиться с человеком, который в этой глубинке провёл уникальную операцию и дал собаке шанс на вторую жизнь, — я не скрывал пафоса.
Доктор напряг извилины, и память выдала-таки нужную информацию.
— А, это вы – тот самый москвич, который неправдоподобным образом выбрал себе фаворитом Mister Проньку? И сейчас говорите о его собаке?
— Да, — подтвердил я, хотя не был согласен с «фаворитом». И почему я был так уверен, что Айболит является другом дяди Вовы? Ошибся. Жаль.
— Чудак с большой буквы «М», — он как-то неприятно усмехнулся. — Ползать вот тут на коленях и без жалости отдать полную коллекцию юбилейных монет СССР, шестьдесят восемь штук, в специальном альбоме. И за что? За спасение бездомного вшивого щенка?! Бред!
Я с трудом сдержался, чтобы не выразить свой только что рождённый гнев, будь то праведный, либо грешный. Но вовремя вспомнил выразительные глаза Ульяны, собрал волю в кулак и относительно успокоился. Решил всё-таки воплотить идею:
— Я решил открыть в музее новый отдел «Знаменитые люди родного края». Хотелось бы больше узнать о вас. Фотографии, автобиография, награды и благодарности, и тому подобное. Соберите, напишите, приложите.
— Не слышал про вашу инициативу, — он буквально растёкся в масляной улыбке. Тщеславие у мужика было патологически завышено.
— А вы первый, к кому я пришёл, — подлил я масла в огонь честолюбия. — Народа я не знаю. Заведу журнал, где посетители будут оставлять имена достойных людей.
— Понятно, — не скрывая радости, он потёр повлажневшие ладони. — Первый, это хорошо. Главное, чтобы в наши ряды Пронька не втёрся. Не стоит ставить в один ряд с уважаемыми людьми эту маргинальную личность. Как жаль, что ветеринар не лечит свинство у людей, а то бы я занялся его лечением.
Скрипнув зубами и не прощаясь, я покинул клинику. Безумно хотелось сбежать из душного кабинета, который стал непонятным образом давить своей тяжестью. Расстегнул пуговицу и глубоко вздохнул. Бросил взгляд на вывеску и горько усмехнулся:
— Как часто красивая обёртка скрывает неликвидный товар. Подлец не держит над головой вывеску «подлец». Чем незаметнее зло, тем оно страшнее, — я сбежал по ступенькам и увидел женщину, которая вела на поводке овчарку на приём. Собака поскуливала и упиралась всеми лапами в гравий. Так не хотелось идти.
Я на короткий миг поймал её взгляд, полный отчаянья и страха.
— Глаза животных наделены способностью говорить необычным языком, — сказал я вслух, чем немало удивил женщину.