Молодой человек в синем джемпере выпил две бутылки портвейна и теперь чувствовал приятное раздражение окружающим миром, сулящее похмелье и необычные приключения. Он закурил и направился через площадь, заполненную автомобилями. Люди в машинах или солидно общающиеся возле них не нравились молодому человеку. Разве могли эти омерседесенные творцы жизни дать что-нибудь светлое и бескорыстное его жаждущей душе? Разве они стали бы спорить с ним о его жизненной позиции? Разве были бы они настолько доверчивы, чтобы принять молодого человека таким, каков он есть, со всеми его наивными надеждами и идеалистическими намерениями? Молодой человек рвался к общению с душой юной, неокрепшей, свободной от коварства пресыщенности. Он жаждал бескорыстного человека, способного отдать ему последнюю копейку, не прося ничего взамен. Молодой человек предчувствовал встречу и ласково гладил полированную поверхность лежащего в кармане холодного предмета, не раз уже служившего быстрому наведению коммуникаций и прояснению позиций.
Наконец, там, где в сверкающую рекламой площадь вливался тёмный проулок, ожидаемая встреча состоялась.
– О, душа, – возрадовался молодой человек, – давай закурим, что ли?
– Не курю, – вяло откликнулась душа и, не желая трогательного общения с душой такой же одинокой и не принятой миром, собралась пройти мимо.
– Иди сюда, – грозно позвал молодой человек, страшась скорого расставания.
Душа подчинилась, подошла и протянула руку.
– Привет, – сказала она дружелюбно.
Это озадачило молодого человека. Как смела она, мелкая душонка, улыбаться и не мучиться оттого, что чуть было не прошла мимо терпящего бедствие (а почему бы и нет), молящего о спасении корабля в безбрежной, клокочущей и нестройно поющей арию Мефистофеля людской пустыне? Как смела она смотреть в глаза и не бояться откровенного дружеского порицания и нелицеприятных вопросов?
– Твоя, что ли, тачка? – подумав, произнёс молодой человек, указуя на ближайшую машину и вложив в вопрос все свои сомнения относительно действительного статуса теперь уже подозрительной и возможно опасной личности.
Это развеселило душу.
– Да, моя! – скептически заржала душа и двинулась дальше, окончательно проявив суровую недоброжелательность.
– Стой, ты! – сказал молодой человек.
Но душа растворялась, исчезала, испарялась в брызгах ночной иллюминации, и молодой человек подумал, что она, пожалуй, совсем не такая робкая и невинная, какой представлялась вначале, и совсем не пригодная для его нужд, чаяний, надежд, планов, стремлений и прочей ерунды.
– Увы! – вздохнул разочарованно молодой человек и проговорил вслед, подводя итог краткому знакомству. – Козёл! – Затем он запустил руку в карман и достал полированный, нагретый теплом ладони предмет.
Его приятная твёрдость возвращала пошатнувшуюся было уверенность молодого человека в своих силах.
Молодой человек улыбнулся, нажал на кнопку, выдвигающую лезвие, полюбовался глубоким матовым мерцанием заточенной стали, убрал нож и побрёл дальше…