***
Руки сковало тупой болью от бесконечных ударов мячом. Ноги потряхивало от усталости, а шея и лицо горели.
Взгляд вверх. Мяч летит прямо на меня. С глухим стуком отбиваю и чуть морщусь от боли. Завтра будут синяки.
Все мои мысли должны быть сконцентрированы на игре, на победе, но мысли предательски улетучивались далеко от спортивного зала. Счет не в нашу пользу, и надо сокращать отрыв, а я стою и смотрю на снег. Как он бешено закручивается в воронки, а после разбивается о прочное стекло. Метель застилает все белым полотном, будто отрезая спортзал от внешнего мира.
Снова удар. Мяч подлетает вверх, связующий уже готов дать пас, следя за траекторией своим кошачьим взглядом. Найдя новый объект наблюдения, я внимательно слежу за другими игроками, подмечая вовсе ненужные сейчас детали: прилипшие к спине футболки после долгой тренировки и игры, перекатывающиеся мышцы в напряженных икрах, чуть дрожащие пальцы и бешеный азарт в глазах, который не убрать даже усталости. Все сосредоточены на игре, а я, как назло, никак не могу привести мысли в порядок.
Будит из состояния прострации меня мяч, метко влетающий по носу. Боль пронзает раскаленной иглой и растекается по всей голове. Теряя равновесие, падаю на холодный пол. Пока перед глазами все еще плывет, слышу топот ног, как они собираются вокруг меня. Чувствую, как по губам течет вязкое и горячее. Взволнованные шепотки и какие-то вопросы смешиваются в единый гул, не позволяя услышать что-то конкретное. Наконец, из толпы выделяется большая фигура – наш капитан – и наклоняется надо мной, закрывая свет ярких ламп.
Что-то спрашивает про самочувствие, я лишь механически киваю. Меня почти поднимают за руки, хотя я и сама могу встать. Теряю уверенность в этом, после того как подкашиваются мои ноги.
Капитан ведет меня к лавочке, а я подмечаю запах цитрусового одеколона и пота, исходящий от разгоряченного тела.
Ничего не говорю, когда к носу прижимают белое полотенце в попытках остановить кровь.
Молчу и когда он отчитывает меня за то, что опять витаю в облаках на игре.
Только киваю, обещаю и ему, и себе в следующий раз так не делать, понимая, что нарушу обещание.
***
Как это прекрасно — чувствовать себя свободным на природе. Я сижу в седле, а мимо проносятся пятна ярких полевых цветов и желтые колосья. Кожа амуниции скрипит над мощной спиной пегой лошади.
Ветер приносит издалека запах дыма из чьей-то бани, а от земли тянет недавно прошедшим дождем. Сейчас облака все еще покрывают небо пушистым одеялом, но уже нет тех грузных низких лилово-синих туч. Брызги из-под копыт пачкают высокие сапоги и мохнатый лошадиный живот. Мой взгляд устремлен между больших ушей, то и дело шевелящихся, улавливающих, как локаторы, звуки, не различимые для человека.
Вот конь громко фыркнул, разбрызгивая пену с губ, а я только сильнее припускаю его, ближе пригибаясь к шее. Если посмотреть вниз, то закружится голова от такой скорости, поэтому я смотрю вперед, в виднеющийся околок.
Спустя несколько минут я перевожу разгорячившегося коня в шаг, чтобы тот отдышался. Отдав поводья, я ложусь на теплую толстую шею, зарываясь носом в мягкую белую гриву и вдыхая аромат лошадиной шерсти и сена. Как хорошо после такой скачки немного пошагать, разглядывая наконец вблизи разнотравие поля. Тут тебе и желтые, как солнышки, лютики, и всех оттенков сиреневого медуница, качающаяся на стебельках, и маленькие белые ромашки. А на высоких шапках душицы сидят большие пушистые шмели, деловито копошась в цветках. Если приглядеться, можно заметить юрких коричневых ящерок, мелькающих в траве. Помню, как в детстве поймаешь и одну в огороде, а потом любуешься и разглядываешь их необычные узоры по всему телу. А она в это время часто-часто высовывает язык, принюхиваясь к незнакомому существу, а цепкими коготками держится за пальцы. Потом, только отпустишь зверька на землю, а его уже и след простыл.
Но вот, тонкие высокие березы уже шуршат листьями над головой, и я останавливаю коня. Спешиваюсь и расседлываю его, чтобы тот спокойно мог пожевать сочную траву. Он благодарно встряхивает головой и начинает щипать губами зелень. Накинув повод на руку, я, тем временем, пью горячий черный чай из термоса, который приятно обжигает горло.
Уже вечереет, солнце потихоньку садится, окрашивая небо в багровые и оранжевые цвета, и становится прохладнее. Я запахиваю куртку поплотнее и с наслаждением чувствую, как горячий напиток разливает тепло по всему телу. После, не удержавшись, сажусь на корточки и провожу рукой по сырой после дождя траве. Холодно, но здорово стряхивать большие капли с травинок, наблюдать, как закатное солнце огнями отражается в воде. На секунду чудится, что это вовсе не капли, а драгоценные камни — рубины, янтари и турмалины. Но уже через секунду они исчезают в рыхлой земле.
Еще немного подышав чистым воздухом, я собираюсь в обратный путь. Дорога домой сложнее, мышцы спины и ног начинают ныть от усталости, но это приятная боль, напоминающая о том, что ты живой, что вся эта красота вокруг реальная, а не просто красочный сон.
Приезжаю я уже после заката, когда все домашние ушли спать, и во дворе слышны только стрекочущие сверчки да изредка ворочающиеся в курятниках петухи, готовящиеся ко сну. Несмотря на наваливающуюся усталость, я не спешу уходить в дом. Заведя коня в денник, я еще какое-то время вожусь там, то протирая уздечку мягкой тряпочкой, то подметая сено в проходе. На протяжении всей уборки я разговариваю с конем, который тихо похрапывает и фыркает в ответ, уже сонно склонив голову. Когда дела все-таки заканчиваются, я выключаю свет и иду в баню, которую бабушка заботливо натопила незадолго до моего приезда. Приятно смыть с себя дорожную пыль и погреться в воде. Нацепив смешные тапочки и завернувшись в махровый халат, я семенящими шагами продвигаюсь к дому. Стараясь не шуметь, я открываю тяжелую деревянную дверь и ступаю на дощатый пол. Ни на что больше сил уже не остается, поэтому просто иду в свою комнату. Только переодевшись в чистую, пахнущую порошком, пижаму, я заваливаюсь на мягкую кровать, накрываюсь тяжелым одеялом и закрываю глаза. Усталость берет верх, и я проваливаюсь в спокойный сон без сновидений. Это был прекрасный день.
***
Я осознал, что не смогу заснуть, когда начал пересчитывать трещинки и сколы на пожелтевшей батарее. Часов в комнате не висело, но я был уверен, что давно перевалило за полночь. Сдавшись в схватке с бессонницей, я сел в кровати, ощущая, как подо мной заходили старые пружины, и отбросил одеяло. Холодный, почти склизкий, воздух окутал мои ноги, поднимая волоски дыбом. Потупив еще пару минут, я все же слез и в темноте поплелся на кухню за кофе. Раз уж заснуть не получилось, надо приободриться. Из крайности в крайность. Нашарил рукой выключатель. Сощурился из-за яркого света, пришлось прикрыть глаза рукой. Кухня встретила меня гудящим маленьким холодильником и усатым тараканом на стене, который явно не ждал свидетелей в такое время суток. Пока думал что делать, тот успел убежать. Ну и ладно. Включив чайник, сел на стул и, сонно покачиваясь, стал слушать его шипение. Спустя какое-то время кнопочка щелкнула, выводя меня из состояния транса. Пришлось встать, достать баночку растворимого кофе и чашку. Залив его кипятком, снова уселся за стол. С кружки на меня смотрел мультяшный пес. Глупая кружка. Отхлебнул, почувствовал обжигающую горечь. Еще один глоток. Кажется, язык будет болеть и завтра тоже. Зато наконец проснулся. Когда кофе кончился, понял, что нифига не помогло. Спать все также хотелось. Только вот, как только коснусь головой подушки, сон тут же пройдет. Чёртова бессонница. Поставив чашку в раковину с обещанием помыть завтра, вернулся в кровать. Интересно, сколько же всё-таки времени? Принципиально нет настенных часов во всей квартире, иначе с ума сойду от тиканья. Включил телефон. Ого, пятый час. Ну, значит, не так уж много времени осталось до утра. Уже через несколько часов на пару идти, там как раз и посплю. А сейчас можно и ленту полистать. Хех, а мама раньше говорила, что я режим не соблюдаю. Как же, вот, соблюдаю. Сплю строго на парах, ночью самозабвенно предаюсь унынию. Всё, как у обычных подростков.
***
Холодный вечер. Снег. Зима.
Снегирь глядит с отчаяньем.
Берёзу ломит кутерьма,
А ты стоишь. Молчание.
Горит фонарь. И в окнах свет.
Темно в твоих глазах.
И где-то маленький поэт
Любовь сжигает в прах.
Вновь утро. Солнце. Всё бело.
Снегирь уж улетел.
А ты стоишь и ждёшь его.
И вечность не предел.