Весна
“Живи как молния, играя
В свою опасную игру.
Дешевому не внемли раю,
Приговори себя к добру”.
Хорошие, сильные слова. А главное – правильные. Не помню, но кто-то из великих сказал: твори добро, и оно вернётся к тебе. Я тоже решил взять этот девиз для обязательного подражания в своей биографии. Решить-то решил, и даже творил. Да вот только оно не спешит ко мне поворачиваться лицом своим. Может, я где-то, чего-то не понимаю или делаю неправильно? Не знаю. Я, конечно же, уверен в правильности своих поступков и действий. Каждый человек думает, что он прав. И лишь потом, с годами, к нему приходит правильное решение. Переоценивает он свою жизнь, другими мерами мерит поступки и слова.
А я решил уехать. Жить с родителями стало тяжеловато. И это ещё я подобрал очень мягкий эпитет. Делал всё, чтобы наша маленькая ячейка общества жила в мире и согласии, но родители не оценили мои начинания. Им чужды перемены. Они не могут без ссор и выяснений отношений. Возьму я минимум одежды, гитару за плечи и… Олег зовёт меня к себе, в деревню. Там в шоферах нужда, там койко-место в общаге. Рано или поздно придётся начинать свою самостоятельную жизнь. И лучше рано, да с нуля. Мне уже двадцать лет, армия за плечами. У меня избыток сил. Желание работать и жить. Решено: завтра, как раз понедельник, меня ждет дорога в неизвестность!
Автобус мягко идёт по трассе. В салоне тихо и малолюдно. Как дорога ни старалась укачать меня, мне не спалось. Что-то происходит во мне, какие-то необъяснимые процессы. Я как-то уж больно легко порвал с прошлым. Грусть не покидает меня, хотя знаю, что и это скоро пройдёт. Как всё в этом мире. Я быстро привыкаю к смене обстоятельств и не страдаю адаптацией. Рядом со мной сидит отличная девчонка. Высокая и стройная. Волосы белого цвета сплетены в толстую косу, про которых говорят «настоящая русская коса». Глаза цвета морской волны, реснички густые и чёрные. Мне она очень понравилась. Мне вообще нравятся натуральные блондинки. Вот только разговор у нас так и не получился.
– Девушка, можно с вами познакомиться?
– Нет.
– Почему?
– Нет, и всё. – Она просто пожала плечами.
Нет, так нет. Я не хотел настаивать. Хотя в душе и было немного обидно. И вышли мы на одной остановке. Вот я тогда удивился: остановка есть, а деревни нет. Только где-то в конце проселочной дороги виднелись построения.
– Это и есть деревня? – мне удалось-таки заглянуть в глубину глаз её, где явно проглядывался страх. Она только слабо махнула рукой.
– И автобусы не ходят? – старался больше не встречаться с нею взглядами, чтобы зря не пугать.
– Нет.
– Придётся идти пешком? Давайте, я помогу вам. – И протянул руку к её объёмистой сумке.
– Спасибо, не надо. За мной сейчас приедут. – Она отвернулась, глядя на дорогу.
– Да? А меня не захватите?
– Нет. – Честно ответила она.
Я не стал интересоваться почему, боясь опять услышать лаконичное «Нет, и всё». А голосочек-то выдал её. Была какая-то нерешительность и поспешность.
– И всё-таки я надеюсь, – сказал я, присел на свой старенький чемодан и закурил. После запылённого города, тут, в чистом поле, в соседстве с лесом, дышалось легко и свободно. Тем более на дворе месяц май. Самое прекрасное время года. Я делал вид, что любуюсь окружающими пейзажами, а сам незаметно присматривался к попутчице. Девочка нервно прохаживала вдоль трассы и не переставала бросать взгляды в сторону деревни. И меня вдруг осенила мысль, что никто за ней не приедет, да и не должен был приехать. Она просто боится идти со мной. Тем более дорога тянулась вдоль самого леса. Я докурил и поднялся.
– Да ты не бойся меня, – старался быть убедительным. Она от неожиданности вздрогнула и посмотрела мне в глаза.
– Я не боюсь. Пошли, – и протянула сумку.
Мы шли в молчании. Нет, сначала я, конечно, пытался завязать разговор, но она упорно не шла на контакт. И мне пришлось смириться с этим. На нет и суда нет. Лишь около самой деревни я спросил:
– Скажи, а как мне пройти к дому, где живёт Олег Барашев?
Она подробно описала мне путь продвижения, добавив в конце:
– В этом большом доме и живёт твой прораб, – при этом она как-то презрительно усмехнулась.
Олег встретил меня так, словно мы не виделись с ним целую вечность, а не расстались буквально полтора месяца назад. Накрыл шикарный стол, где главенствовала в основном закуска домашнего приготовления: маринады и копчения. Они познакомились в армии, потому разговоры были только на служивые темы. Вспоминали то, что еще не успело забыться, но виделось уже под другим углом. Смеялись, травили анекдоты и байки. Я поведал о дороге к нему, вспомнил блондиночку.
– В попутчиках у меня был ангелочек в образе симпатичной белокурой девицы. И она тебя почему-то прорабом назвала.
– Погоняло моё. – Отмахнулся армейский друг. – Потому как служил в стройбате.
Дальше Олег рассказал не очень весёлую историю. После возвращения из рядов советской армии он не узнал свою деревню. Особенно молодежь. Группировки какие-то по территориальным признакам, постоянные разборки между ними. Короче, с запозданием, но всё же в деревню пришла городская мода, принося с собой весь негатив. Но ничего нового Олег мне не поведал, с такой стороны жизни я был знаком еще до армии и сам когда-то принимал активное участие в уличных драках. Беспричинных и безжалостных. Просидели мы за столом до поздней ночи. А приснилась мне она, блондинка с глазами цвета морской волны.
Олег оказался прав: на работу меня приняли с распростёртыми объятьями. Даже дали почти исправный «ЗИЛ». Комната в школьном общежитии была большой и просторной. Я даже в своих очень смелых мечтах не мог предположить такого везения. Так что мои меленькие сомнения насчёт самостоятельной жизни быстро и безвозвратно растворились. Жизнь началась без особых трудностей.
В субботу Олег зашел за мной, пригласил пройти в местный клуб. Сегодня там давала концерт местная поп-группа. Заинтриговал, короче. Знал, чем можно зацепить меня. Сам-то я имею музыкальное образование, иногда сочиняю незатейливые песенки с тривиальными текстами. Да и на молодежь следовало посмотреть. Надо было быть в курсе всего, что творится в округе, если ты собираешься обитать в этом самом круге. Но больше всего мне хотелось повстречаться с блондиночкой, которая произвела на меня неизгладимое впечатление. И моим надеждам суждено было сбыться. Я сразу же увидел её, едва переступив порог местного очага просветления и культуры. Потому как она стояла на сцене и солировала. Говорить зря не стану, голос у нее присутствовал, но слабоват, не разработан. Олег проследил за моим взглядом и усмехнулся:
– Это и есть тот самый ангелочек?
Я только громко выдохнул. Хотя я могу сдерживать и не демонстрировать свои чувства, но тут сплоховал. Вопрос прозвучал резко, а главное совсем неожиданно.
– Нет, не этот. – Вновь сглупил, поспешно ответив, и так же быстро отвёл взгляд. Олег – не дурак, он всё понял, но промолчал. Пошел играть в бильярд, не приглашая меня. Да и я бы отказался. Хотелось еще немного послушать местных. Они сыграли еще несколько композиций, на чём и прервали репетицию. Я отмечал про себя все их плюсики и минусы. Вторых оказалось больше. К примеру, игра басиста. Без лишней скромности скажу, что я на бас-гитаре играю значительно виртуозней. Школа, как-никак. Меж тем участники группы решили сделать перерыв. Кто вышел на воздух, кто просто шатался по клубу, а она… Я был приятно удивлен, когда увидел ее, направляющуюся в мою сторону. Я уже был готов с широкой улыбкой на лице вскочить ей навстречу, но она присела рядом с парнем в двух метрах от меня. Они о чём-то оживленно заговорили, я не пытался даже вникнуть в суть их беседы. А потом блондинка неожиданно повернулась ко мне и поинтересовалась:
– Ну, как, понравилось?
Я не сразу, но ответил:
– Поёшь ты неплохо. А вот музыкальное сопровождение желает оставлять лучшее.
Они переглянулись, и во взглядах обоих скользило недоумение, потом вновь посмотрели на меня. При этом выражение лица у парнишки выражало крайнее удивление. Было такое чувство, что он впервые слышит такие речи об их группе.
– Ты это сейчас серьёзно сказал?
Эх, как мне хотелось блеснуть передним какой-нибудь умной речью, да на ум ничего не шло.
– Я знаю цену словам своим.
Парень иронично усмехнулся. Боже, они что – в этой деревеньке по-другому смеяться не могут? Как только усмехаться с большой долей либо презрения, либо иронии? Я встал и отошел к бильярдным столам. Играли в «американку», правила которой я не очень-то и знал. Просто стоял и наблюдал, как парни катают шары. А меж тем группа вновь приступила к репетиции. Но сейчас и солистка почему-то стала нервничать и часто ошибаться. Неужели на неё так подействовали мои слова? Скорее всего. На её собеседника уж точно. Он бросал на меня частые и малоприятные взгляды. Я воспользовался перерывом в партии бильярда и осторожно поинтересовался у Олега:
– Кто это?
– Игорь. С ним лучше не связываться. Он тут лидер. Бог и царь.
– Почему.
– Затопчут.
Пришлось повнимательнее присмотреться к местному авторитету. Ничего особенного в нем не наблюдалось. Ни силой не блистал, ни тем более умом. Блондиночка остановила репетицию.
– Я устала, – и спрыгнула со сцены. Вновь подошла к Игорю, присела, о чем-то тихо шепнула. Игорь поднялся, отыскал меня глазами и крикнул:
– Ну-ка, критик, сыграй нам что-нибудь.
Я не стал ломаться и жеманиться (вот уж чего не люблю в людях больше всего). Поднялся на сцену, взял бас-гитару и выдал им всё то, на что был способен. Гитара просто рыдала в своей сольной партии. Когда я закончил, в клубе висела тишина, от которой почему-то становилось даже жутковато. Зловещая какая-то тишина. Доморощенный басист буквально вырвал гитару из рук моих. Молча, но угрозу я почувствовал всеми фибрами души. Олег поманил меня, и мы вышли на улицу. Не сговариваясь, пошли по домам. О случае в клубе ничего не говорили, словно боялись даже затрагивать эту тему. На перекрестке попрощались, пожелав друг другу спокойной ночи, и разошлись. Не прошел я и десяти метров, как передо мной словно из воздуха появился гитарист.
– Хочешь занять моё место?
– Нет.
– Зачем тогда полез на сцену?
По его тону в голосе, по активным жестам, было понятно, что его вообще не интересуют мои ответы. Вопросы были риторическими. Не начинать же махать кулаками без предварительного разговора. Да мне не хотелось мериться с ним силами.
– Попросили.
И тот решил, что разговора было достаточно, и ударил. Хотя я и ожидал такого продолжения нашей беседы, но не думал, что это произойдёт так быстро, и посему пропустил удар. А он оказался хорошо поставленным. И сразу же рассёк мне бровь. Теплая липкая кровь залила мне глаз. Чисто рефлекторно я ответил ударом на удар. Парень, лязгнув зубами, скатился в заросли крапивы. Я воспользовался этим обстоятельством и сбежал с поля битвы. Пришлось приложить немало усилий, чтобы остановить кровь. И спать пришлось ложиться в плохом расположении духа.
Прошло несколько дней. Больше ничего со мной не происходило. Правда, я, проявляя благоразумие, никуда из общаги по вечерам не хожу. Читаю книги или играю на гитаре. Олега тоже за эти дни не видел. А хотелось бы узнать, что происходит в молодёжной среде. Какой резонанс вызвала наша драка.
Сегодня мне выдали путёвку с первым серьёзным заданием – предстоял рейс в город. Едва я выехал за пределы деревни, на дороге увидел её. Она направлялась на остановку. Таких счастливых случаев в жизни выпадает крайне редко. А мне так подфартило! Ожидаемое стало явью. Я остановил машину и выскочил.
– Привет! Давай подкину.
Она немного удивилась, увидев за рулём меня. Но ничего не сказала, залезла в кабину. Я был словно в тумане. Она рядом со мной! Это так прекрасно! Такой шанс, а я молчал. Растерялся словно мальчишка. Впрочем, и она не спешила заводить разговор. О чём-то сосредоточенно думала, а потом выдала:
– Уезжай отсюда.
Для меня это стало откровением. Чего-чего, а такого поворота я не ожидал.
– Почему?
– Тебе не будет здесь жизни, – тихо ответила она и отвернулась.
Не знаю почему, но я вдруг почувствовал опасность и напряжение. Может, это у страха глаза велики, а чувство самосохранения решило перестраховаться. Но неуютность и дискомфорт охватили меня. На остановке она попросила остановить машину. И когда уже открыла дверку, я спросил:
– Как зовут-то тебя?
Она ответила приятной мимолётной улыбкой:
– Весна, – и хлопнула дверкой.
Нет, я ещё повоюю за эту прекрасную улыбку.
Стелла
Эта неделя была просто ужасной. Во-первых, я не встречался ни разу с девушкой, которая назвалась «Весной». И, по-моему, она права. Весна – это всегда радость и надежда, свежесть и любовь. Я каждый вечер ходил в клуб, но безрезультатно. А во-вторых, все эти дни меня били местные парни. Я, конечно же, не оставался просто «грушей для битья» и по мере возможности отвечал ударом на удар. По-моему, на этой неделе я повыбивал столько же зубов, сколько за все предыдущие годы. Но силы были не равны. Местные не чтили неуставные законы драки: один на один. Наваливались толпой, и давай метелить. Всё моё тело состояло из одного большого синяка и кровоподтека. Но сдаваться я, естественно, и не собирался. Не в моих это правилах, хотя и очень глупо. На что я надеялся? Что у них вдруг проснётся благородство? Как оно может проснуться, если изначально отсутствует. Ждать, что Олег сможет как-то повлиять на земляков? Глупо, у него авторитета – ноль. Короче, я и сам не знал, что я ждал. Наверное, какое-то чудо чудесное. Или просто хотелось узнать, у кого быстрее сдадут нервы.
Первыми нервы сдали у неё. Сижу я в комнате, перечитываю Шекспира, и вдруг заходит она. Я просто остолбенел от удивления и счастья. Встать-то я встал из-за стола, и всё. Стоял посередине комнаты, молчал, хлопая глазами. Даже не поздоровался, впрочем, как и она. Смотрит на меня, и я вижу в глубине её глаз затаённую нежность. Прошла в комнату, осторожно присела за стол и включила настольную лампу под синим абажуром. Потом кивнула головой на люстру:
– Выключи.
Я безвольно подчинился ей, и комната погрузилась в мягкий синий туман. Я сел напротив неё, она же задумчиво смотрела на абажур.
– Это не может долго продолжаться, – вдруг сказала она.
– Что именно? – я и правда не очень понимал, о чём она говорит.
Медленно подняла на меня взгляд. До сих пор я ни разу не видел её такой. Задумчивой и грустной. И в этом тоже проскальзывала своя прелесть.
– Я не знаю, чего ты добиваешься, – голос не отличался от её общего состояния. Я же не стал солидарен с гостьей в её плохом настроении.
– Ничего не добиваюсь. Просто живу. Никого не задеваю, ни на чьё место не претендую. А что вас не устраивает, для меня самого загадка. – Говорил громко и с большой долей весёлости, азарта.
– Кого это, вас?
– Вашу молодежь.
Она встала, прошлась по комнате, остановилась около окошка.
– В клуб приехали специалисты из районного центра. Прослушивают. Ищут таланты. Для своей группы. Сходи, ты обязательно пройдёшь отбор.
– А ты?
Она не смогла подавить тяжелый вздох:
– Мой голос никуда не годен.
Так вот почему она такая грустная. А я уж обрадовался, что она беспокоится за моё здоровье. Глупец. Но зачем-то она всё-таки пришла?
– А мне все всегда говорили, что я отлично пою. Получается, что врали.
– За тобой сила.
– И ты мне врал, – голос сорвался, стал злым, хотя и ненадолго. Она вновь вернулась в меланхоличное состояние. Мне даже стало жалко её. Человеку всегда трудно переживать разочарование.
– Сходи, – снова повторила она, не оборачиваясь от окна. – У тебя появился реальный шанс уехать в райцентр. Гитарист ты отличный. Уедешь, и все неприятности закончатся.
– Да не хочу я уезжать, – разозлился я.
Подошел и встал рядом с ней. Её маленькая ладошка покоилась на подоконнике, и я не стал препятствовать желанию погладить её. Она не выдернула, не вздрогнула, она вообще как будто не заметила. Просто медленно повернулась и глянула мне в глаза:
– Какие же вы все одинаковые. Как вы все мне надоели!
– Ты очень красивая, – сказал я очередную глупость.
– И это я слышала миллионы раз, – она снова прошлась по комнате, оставив меня теперь любоваться пейзажами за окном.
– Почему ты не хочешь уезжать?
– Просто не хочу.
– Из-за меня что ли? – она приблизилась ко мне и буквально заставила посмотреть ей в глаза. Мы молчали, и это продолжалось достаточно долго. В ее глазах струился мягкий тёплый свет, а полуоткрытые влажные губы манили и соблазняли. Я чуть наклонил голову, ожидая её реакции. Она не отреагировала, и тогда я приобнял её за упругую талию и стал целовать. Девочка ответила на мой поцелуй, подалась навстречу, отмякла в руках. И за это мимолётное мгновение у меня мелькнула шальная мысль: «Всё хорошо. Я добился её». Да только она вдруг как будто очнулась и оттолкнула меня.
– Не делай этого больше, – и снова стала прежней. Со злым огоньком в глазах и презрительной усмешкой на губах.
– Почему ты притворяешься? – спросил я. – Ты не такая, какой пытаешься казаться. Да и вообще, вы тут все играете какие-то роли. Театр устроили, забыв о натуральной жизни. Создали свой мирок и не пускаете в него чужаков. Сразу же клеймите, стараетесь унизить и оскорбить. Такое чувство рождается, что вы живёте по приказу, кого-то боитесь, чего-то боитесь.
Я сам был уверен на сто процентов в своей правоте, редко я ошибаюсь. Но или моя речь совсем не тронула её, или она умело скрывала свои чувства, но ни один мускул не дрогнул на её лице.
– Ты всё сказал? А теперь я скажу. Если ты решил остаться здесь из-за меня, то это напрасно. Никогда между нами ничего не будет.
– Вот видишь! – меня «понесло». – И ты считаешь себя королевой. Почему ты решила, что из-за тебя?
Врать уметь – тоже талант. Девочка опять сменила настроение. Опять ударилась в меланхолию. Грусть и печаль затуманили глаза её. Она медленно опустилась на кровать, глядя куда-то в тёмный угол, и молчала. По-моему я перестарался, второй удар по самолюбию за один вечер – это уже слишком. Решил смягчить:
– Будешь пить чай?
Она только кивнула в знак согласия.
Я поставил греться чайник на плитку, сполоснул стаканы, насыпал песок в сахарницу. Раздался стук в дверь.
– Открыто.
В комнату вошел гитарист, он же – мой постоянный спарринг-партнёр по уличным боям.
Вот это да! День сюрпризов просто. Тело напряглось, синяки опять заныли. Он окинул комнату быстрым взглядом и наткнулся на притихшую девочку.
– Вот ты где, Стелла. А мы обыскались тебя по деревне. Пошли, эти искатели талантов сами ничего не понимают в искусстве.
Удивительно, но она легко подчинилась его воле. Просто встала и вышла из комнаты. Настроение у меня окончательно испортилось, хотя где-то в душе продолжал тлеться огонёк надежды на то, что она вернётся. Закипел, засвистел чайник. Я стал заваривать и услышал шум открывающейся двери. Наверняка, гитарист не может уйти просто так, без единого удара. Резко поворачиваюсь уже в полной боевой готовности. Она!
– Ты вернулась?
– Ты же обещал напоить меня чаем.
– Садись. – Я старался казаться спокойным и где-то даже чуточку равнодушным. Да голос выдаёт меня с головой. Она всё понимает и улыбается той самой прекрасной очаровательной улыбкой. Я разлил по стаканам чай.
– Значит, зовут тебя Стелой?
– А ты до этого не знал?
– Звал тебя «Весною». Меня, кстати, Володей предки нарекли. Будем знакомы.
– Будем.
Чай пили мы в молчании. Не знаю, о чём она там думала, сам же я плавал в вопросах: почему она вернулась? Что бы это значило? Что она сказала гитаристу?
Когда чай был допит до последнего глотка, Стелла встала:
– Спасибо большое. Мне пора.
– Я провожу тебя.
Она остановилась на пороге и взглянула на меня:
– Если я тебе дала надежду, то извини. Прощай.
Я был просто ошеломлён. Ещё минуту назад я был уверен, что между нами начинает что-то складываться, что-то проясняться. И вот! «Прощай» из уст её перечеркивает всё! Я не нашел слов что-либо ответить ей. Просто осторожно пожал её маленькую ладонь, и она ушла. Одна ушла.
Промчалась ещё одна неделя. Спокойная и смирная. Ни драк, ни разборок. Вообще ничего. Тишь и благодать. Меня просто не замечали. Я – просто превратился в пустое место. Стеллу я так и не видел больше.
В воскресенье навалилась невыносимая жара. Я решил сходить на речку, поплавать. Меня совсем не пугало, что речка протекала в трёх километрах от деревни. Для молодого и здорового человека три км – не расстояние. Речка протекала посередине леса, или это лес оккупировал речку. Не важно. Красота просто завораживающая, так и просившаяся на полотно к мастеру. Я переплыл речку, побродил на противоположном берегу, и уже плыл обратно, когда понял, что кто-то кидает в меня камешки. А когда вылез на берег, то мои догадки подтвердились: вещи мои исчезли. Я озирался вокруг, но заросли кустарника и деревьев скрывали злоумышленника.
– Кто здесь? – крикнул я, теряя терпение. В ответ – тишина. Несколько раз я повторял свой вопрос, а результат был прежним. И тогда я выругался. Смачно так, на нашем, на великом. Из-за березы вышла Стелла, держа в руках мои вещи.
– Ты и ругаешься виртуозно. – Она широко улыбалась. В глазах плясали весёлые озорные огоньки. Просто светилась изнутри неподдельной радостью и счастьем. Я её ещё ни разу такой не видел. И это произвело на меня большое впечатление. Глаз нельзя было оторвать от такой прелести. Настроение из неё било нескончаемым потоком. Она и сама отлично шутила, и над моими нескладными шутками смеялась от души. Дорога назад нам показалась бы слишком короткой, если не настигла первая гроза. Мы спрятались под огромным вековым дубом, чья густая крона, впрочем, не уберегла нас от вездесущих капелек дождя. При вспышках молнии и раскатах грома Стелла вздрагивала и всё теснее прижималась ко мне. Я чувствовал её горячее дыхание, я слышал стук её сердца. И снова я не смог устоять перед соблазном, поцеловав её в полуоткрытые жаркие губы. Мы были мокрыми и счастливыми.
С этого дня жизнь моя существенно изменилась. Мне даже не хватало времени вести свой дневник. Я чувствовал себя безмерно счастливым человеком. Мы с ней часто ходили на речку, где я обучал её плавать. Ученица она была прилежной, делала большие успехи. А когда возвращались, то обязательно останавливались около старого дуба. И тесно прижавшись друг к другу, долго целовались. Вот и сегодня было так.
– Я люблю тебя, Стелла.
Она улыбнулась, прижалась ко мне и притихла. Я готов был кричать о своих чувствах на весь белый свет. Хотя она и ничего не говорила в ответ, я знал, что и она испытывала аналогичное. Нам всегда хотелось быть только вдвоем. Мы не ходили ни на киносеансы, ни на танцы. Сидели где-нибудь на лавочке под кустами сирени, я ей часто играл на гитаре. И она при этом повторяла:
– Как хорошо, что ты тогда не уехал.
Порой нежелание расставаться переходило всякие границы, и Стелла стала ездить со мной в рейсы. Часто бывали в городе, где бродили по парку, сидели в кафетерии, и возвращались в деревню поздним вечером. Завгар и удивлялся, и по-стариковски ворчал, что остальные водители успевали сделать по две ходки, что, видимо, мне не нужна хорошая зарплата, проверял наличие бензина. Он и не догадывался, как я провожу время и что передвигаюсь на черепашьей скорости.
Но случилось то, что я ну никак не ожидал.
– Понимаешь, – она ходила по комнате и словно слепая натыкалась на скудную мебель.
Такой растерянной мне еще не приходилось её видеть.
– Что случилось?
– Он вернулся из армии.
– Кто? – я ничего не понимал. Я не хотел ничего понимать.
– Мой парень.
– Ну и что? – я начинал заводиться.
Она не дождалась своего парня из армии! Осуждается, конечно, в народе. Ну и что? Не мужу же, в конце концов, она изменила. Поговорят бабки, почешут языком, и забудется.
– Мне было с тобой очень хорошо. – Стелла присела за стол и включила лампу.
Было? Одно лишь слово резануло по слуху. Было? Мы что, уже расстались? Я кипел от возмущения и непонимания. Почему она должна вернуться к нему? Это ну никак не вписывается ни в какие логические рамки. Абсурд! Паранойя! Стелла словно прочитала мои мысли, глянула как-то виновато:
– Я увидела его и поняла, что люблю его.
– А как же я?
– Извини, – она встала.
– Нет! – закричал я. Настиг около порога, перегородил путь. – Ты не должна так поступать. А как же мы с тобой? Я же люблю тебя.
По её лицу бежали слёзы.
– Прости меня, Володя. Прости. Это лето было просто прекрасным. Я никогда тебя не забуду. – И она вышла из комнаты.
И в это время так символично перегорела лампочка. Я остался один в кромешной темноте.
1993 год
Крошка
Я не метался по комнате. Я не схватился за бутылку. Я не бил посуду в порыве бешенства. И даже вены себе не резал.
Я находился в шоке. Словно с парализованной волей. Лежал на кровати и смотрел в потолок. Даже мыслей в голове никаких не было. Какая-то пустота. Глубокая и страшная. Теперь уже ничего нельзя было исправить, зная упёртый характер Стеллы. Успел многое узнать за время нашего любовного приключения. Она не вернётся. Но и себя я тоже неплохо знал. Наивно полагать, что я вот так легко сдамся. И сделаю всё, чтобы в её сердце чувство ко мне пересилило старую любовь. Вот только как это провернуть? Разбиться на машине что ли? Жалость тоже способствует рождению любви. Избить всех местных парней? Да глупости всё это. Такие мысли с вариантами не покидали меня на протяжении нескольких дней и даже ночей. И кажется, я всё-таки нашел правильное решение. И приступил незамедлительно к осуществлению своего плана.
На работе у меня был выходной. И я, попросив машину в личное пользование, покатил в райцентр. Да, я всё-таки решил попробовать свои силы в рок-группе, по слухам, они так и не нашли бас-гитариста. По дороге я нагнал бодро шагающую девчонку с большим рюкзаком за плечами. Проехав немного вперёд, я остановил машину и вышел. Подождал пока она подойдёт поближе. А пока хорошенько успел рассмотреть её. Совсем молоденькая, от силы лет шестнадцати, с пушистыми волосами средней длины, такими же пушистыми ресничками, ещё не познавшими косметику, с карими глубокими, словно омут, глазищами. Всё в ней было естественно, утонченно и красиво – и фигурка, и ножки, и черты лица. Она едва доходила мне до плеч.
– Привет, Крошка! Куда путь держишь?
– Здравствуй, Большой Брат. – В карман за словом она не полезла. – Надеюсь, нам не по пути.
Её белозубая по-детски открытая и наивная улыбка пробудила в душе лёгкость и радость, что так давно не ощущал. Сделал чуть обиженное лицо:
– Может всё-таки по пути?
– Может быть, – она пошла на встречу. – Мне в Первомайское.
– Нам по пути, – обрадовался я. И поймал себя на мысли, что радость моя была не наигранной, не постановочной, а что ни есть искренней. Я деликатно открыл дверку и помог залезть в кабинку. Она с любопытством оглядела салон.
– Ты всегда такой молчаливый? – вдруг спросила она после пятиминутного молчания.
Я даже немного растерялся, но тут же и обрадовался. Как никогда раньше я нуждался в собеседнике, боясь оставаться наедине со своими мыслями.
– Извини, задумался. Меня зовут Владимиром. А тебя?
– Бесфамильная Мария Александровна. Дочь собственных родителей. Родилась восьмого июня одна тысяча девятьсот семьдесят неважного года. Учусь в десятом классе. Комсомолка. Русская. Хобби: стихи, пение и танцы.
Я рассмеялся от такого анкетированного представления, и она присоединилась ко мне. Вот так всю дорогу мы шутили и смеялись. Довёз её до самого дома, попутно и адрес узнал, так, на всякий пожарный. Я подхватил её с подножки за талию и осторожно поставил на землю. И какое-то короткое мгновение наши глаза находились в сантиметрах друг от друга. Какие же красивые у неё глазки. Она должна быть счастливой, и будет ей.
– Счастливо тебе, Крошка. Дай, Бог, тебе добра и счастья.
– Спасибо, – она помахала мне рукой и скрылась за воротами.
Дом культуры я нашел без всякого труда. И тут мне улыбнулась удача. Руководитель и основатель рок-группы был на месте. Мы перекинулись общими фразами, прошли в зал, где он прослушал мою игру. Попросил даже спеть. Я и исполнил пару своих песенок. Он остался довольным. Вернее ему даже очень понравилось, да видимо скуп был на похвалу. За это время подошли и остальные участники группы. Мы познакомились, попили чай с пряниками, поговорили. Решили все организационные вопросы, и на одном зависли. Дело в том, что я не мог каждый день использовать служебную машину. Правда и тут быстро нашли выход. Руководитель ради такого случая одолжил мне свою «Яву», старенькую, но на ходу. Договорившись о планах репетиции, мы разошлись.
Несколько дней пролетели в делах и заботах. На меня снизошло вдохновение, и я набросал несколько новых песенок. Тексты отражали все наши встречи со Стеллой, наши разговоры, памятные встречи и случаи, в словах – боль утраты по настоящему счастью, и обязательное соло бас-гитары, в котором я постарался передать все свои чувства и переживания, всю пустоту, которая навалилась на меня после расставания. Длинное получилось предложение, но, как говорится – из песен слов не выкинуть. Мои новые друзья пришли в полный восторг от этих песен. Предстоящий концерт было решено единогласно назвать «Девушка по имени Весна». Оставалось долго и упорно репетировать. А мне хотелось как можно быстрее, чтобы Стелла услышала эти песни и всё поняла. И уже через две недели результаты были налицо.
Как-то я ехал на очередную репетицию и уже в посёлке снова увидел Крошку. Обрадовался словно малое дитя. Она шла не спеша вдоль дороги, помахивая веточкой, отгоняя комаров. Я посигналил, но она даже не обернулась, а лишь еще больше прижалась к обочине. Я сбавил скорость совсем до минимума и вновь посигналил. Наконец-то она обернулась и тут же узнала меня.
– Привет, – я остановил своего железного коня.
– Привет, – улыбка коснулась ее чуть полноватых губок.
– Может нам по пути? – поинтересовался я.
– По пути, – сразу согласилась она и без дальнейшего приглашения села на мотоцикл. Через десять минут мы подъехали к ДК.
– А не рано на танцы-то?
– Я приглашаю тебя на репетицию. Я играю на бас-гитаре. Пойдешь?
– Пошли.
Меня ждала новость. Оказывается, наш руководитель уехал в город на пару неделек, для того чтобы выбить для местного Дома культуры новые музыкальные инструменты. Для нас, короче. И меня он оставил за главного. Без долгих разговоров и раскачек мы принялись прогон нашего будущего первого концерта. Единственным зрителем была Крошка, и, судя по её реакции, ей очень нравилось. А у меня, как обычно, перед глазами плавал образ Стеллы, для которой, по большому счету, и были написаны все эти песни. Сильные получились, они не могли не затронуть её сердца.
– Ну, как? – спросил я Крошку, когда мы отыграли весь концерт.
– Отлично.
– Лесть? – почему-то спросил я в манере деревенских обитателей, жестко.
– Нет, почему же?
Наш ударник Николай пригласил к столу, где уже всё было готово к чаепитию. Это становилось нашей доброй традицией: после работы всем вместе пить чай с вареньем, печеньем и зефиром в шоколаде.
– Слушайте, ребята, у меня возникла потрясающая идея.
– Какая? – спросил я.
– Твои песни, Володя, вернее их тексты, написаны в манере монолога. Чуть переделать, тогда уж точно.
– И что? – я не понимал, куда он тянет.
– Нам просто необходима для этого концерта солистка. Ты только представь: дуэт солистов. Вы поёте, ведёте диалог, рассказывая друг другу о своих чувствах. Это новая тенденция в шоу-бизнесе. Мода. Давайте попробуем.
– А где взять солистку?
Коля повернулся к Крошке, которая не принимала никакого участия в наших творческих разговорах, а тихонько пила чай, поглощая шоколадные конфетки:
– Я помню тебя ещё совсем махонькой. Ты же выступала в школьном хоре?
– Когда это было, – засмущалась девочка.
– Талант не пропьёшь, – рассмеялся Коля. – Даже с конфетами.
– Можно попробовать, – легко согласилась Крошка.
Пробовали мы до самого позднего вечера. И все остались довольными. Мне тоже очень понравилась. Песни стали как-то живее, богаче на эмоции, душевнее.
От Стеллы я такого не ожидал. Она познакомила меня со своим парнем. Я стоял истуканом и все думал, чего она добивается? Или уж совсем ни ума, ни совести, ни простого человеческого сострадания. Или же стремится сделать мне больнее. Только ради чего? Не понимаю. Хорошо, что разговор получился недолгим и мучительным. Их кто-то позвал, и они отошли от меня. А я выскочил из клуба на чистый воздух. В душе все кипело и бурлило, как в недрах вулкана. Не осознавая свои действия, я вскочил на мотоцикл и рванул в Первомайское. Слёзы обиды мне застилали глаза, а стрелка спидометра между тем медленно завалила за отметку в 100 км/ч. В ДК уже все участники собрались, настраивая инструменты. Я ворвался словно вихрь, схватился за гитару и без предисловий взялся «рвать струны». Ребята сегодня старались на славу и выдали потрясающую гармонию и сыгранность. Но я всё равно находил мелкие, незначительные погрешности и устраивал большие разборки. Парни понимали, что я сегодня, мягко говоря, «с цепи сорвался», и не перечили мне. Молча выполняли мои порой абсурдные требования. А вот Крошка едва не плакала. На неё было даже больно смотреть, а я и не смотрел. Вернее, не хотел видеть её состояние. Своя боль застелила и глаза, и разум.
– Собираемся, – приказал я, когда мы отыграли половину программы. – У нас сегодня концерт. В деревне. Согласны?
– Согласны, – парни принялись чехлить инструменты.
– А ты? – я повернулся к Крошке, и только сейчас заметил в её глазах дикую усталость и боль. Она молчала.
– Сможешь?
– Смогу, – тихо и как-то неуверенно ответила она.
Договорились, что парни подъедут в деревню через пару часов на нашем микроавтобусе. Я ж тем временем подготовлю сцену. Не прощаясь, я вскочил в седло мотоцикла и рванул обратно. На этот раз даже не подвёз Крошку до дома, что до этого было всегда.
Концерт прошел с большим успехом. Вот удивились все местные. Я и Крошка поймали волну и пели не хуже признанных звёзд. Я чувствовал, что девочка сильно волнуется. Мне бы подержать её, взглянуть лишний раз, подмигнуть. Но я смотрел только в зал, где видел только одного человека. Стелла была белее снега. Каждая песня, каждое слово, каждое гитарное соло приносили ей душевные раны. Она была на грани истерики, наверняка, держалась из последних сил. Но я продолжал, ослеплённый своей обидой, своим эгоизмом. И Крошка мне в этом помогала. Тексты, написанные мной, символизировавшие Стеллу, выставляли её в не очень приятном свете. Короче, получалось, что жертва я, а девушка – коварное и бессердечное создание. Крошка справилась отлично.
А я и не догадывался, сколько душевных сил ей понадобилось на это. После концерта я чувствовал себя опустошенным. Во мне не осталось ни капельки силы. Потому я и не сопротивлялся, когда парни решили отметить наш успех. Пожарить шашлыки и встретить рассвет на речке. Настроение моё кардинально изменилось. Я словно выплеснул со сцены весь негатив и злость. Осталось только усталость и грусть. Люблю смотреть на огонь. Наверное, я не достиг того, чего хотел. Я так и не увидел слёзы на лице Стеллы. Но я не остановлюсь на этом. Уже сейчас в голове рождаются новые мотивы и свежие стихи. И они будут ещё лучше. Я не заметил, как уснул, как меня заботливо укрыли пледом. Проспал до самого утра, когда солнышко уже разогрелось, и мне стало жарко. У потухшего костра сидела Крошка, положив голову на колени согнутых ног, и не спускающая взгляда с медленного течения реки. Она почувствовала, как я проснулся, но не сменила позу. Просто тихо попросила:
– Отвези меня домой.
Я спустился к речке и умылся еще холодной водой.
– Ты любишь её?
Я вздрогнул, вопрос застал меня врасплох.
– Кого?
– Ту, на которую ты всё время смотрел.
Боже, только невинная душа, в свои шестнадцать лет, могла вот просто так задать сложный риторический вопрос. Чистая, наивная, не вкусившая ни измены, ни боли расставания, ни любви, в конце концов. Ничего я ей не ответил. Кажется, только сегодня она вступает во взрослую жизнь, и такой горький пример ей пойдёт не на пользу. А может наоборот. Она всё сама поймёт.
Целую неделю я безвылазно сидел в общежитии. Мне никого не хотелось видеть. Никого, кроме Стеллы. Почему-то я ждал её прихода, каждый вечер надеялся и ждал. Но она не пришла. Николай вот приехал. Я угостил его кофе.
– Шеф вернулся из города. Инструменты выбил. Новенькие, отличные. Узнал о нашем концерте. Рассердился – жуть.
Я просто пожал плечами, мне было всё равно.
– А потом ничего, отмяк. – Продолжил Коля. – И теперь решено устроить концерт уже в райцентре. И масштаб другой, и размах покруче.
– Хорошо, – новость и правда приятно ласкала самолюбие.
– А Марина уходит из группы.
– Какая Марина? – я не сразу понял о ком речь. – Почему уходит?
– А ты не догадываешься?
– Нет. – Искренне ответил я.
– Она же любит тебя.
Я был просто шокирован такой новостью. Любит? Крошка любит меня? Это совсем не радовало, но и не огорчало. Равнодушно я воспринял это, что раньше за собой такое не замечал. Прошло мимо моего сознания. Да какое там серьёзное чувство в столь юном возрасте. Так, увлечение, недолговечное, мимолётное. Скоро пройдёт и забудется как плохой сон.
В райцентр мы поехали вместе. И я по привычке заехал за Крошкой. Посигналил, и она тут же вышла. Словно ждала, хотя договорённости на сегодняшний день не было.
– Ты решила уйти?
– Да. – Она старательно прятала взгляд, да и я не настраивался в гляделки играть.
– У меня к тебе только одна просьба. Ещё один концерт, и всё.
И тут она всё же посмотрела в мои глаза. Ну, нужна она, необходима для концерта. Нужна напарница, тексты написаны монологами.
– Что всё?
– Уйдешь.
Она молчала. Долго молчала, я уж начал терять терпение.
– Хорошо, – согласилась она. – Последний раз.
А мне больше и не надо было. Я просто шестым чувством знал, что ещё один концерт Стелла не выдержит. Проснется всё-таки в её сердечке чувство ко мне. Поймёт она, что моя любовь стоит того, чтобы наплевать на прошлое, на пересуды односельчан, да на всё на свете.
И вот снова мы на сцене. И снова полон зал. Опять звучит музыка, горят огоньки. И я снова смотрю в зал. Как прежде вижу только одного человека, одного зрителя, одного слушателя. Ради которого я и затеял всё это. Я вижу её глаза. Близко вижу, хотя она в центре зала. Я даже замечаю капельки слезинок в уголках её глаз. Она готова заплакать! Она готова! Еще одна песня – и они затрепещут на кончиках ресниц. Я чувствовал свой триумф, свою победу.
И вот она – финальная песня. Мы с Крошкой стоим друг против друга и поём. И тут она вместо слов «Теперь чужой ты для меня» поёт на высокой ноте, на грани срыва голосовых связок «А я люблю, люблю тебя». Я смотрю в ее глазки и вижу в них такое, что забываю обо всем на свете. Забываю отыграть прощальные аккорды, смазывая концовку концерта, оставляя зрителям чуть испорченные впечатления и подмоченное настроение. Ни разу в жизни я не видел, что одним взглядом можно столько рассказать! Всю душу она вложила в эту строчку, все силы отдала взгляду своему. Долго я находился в шоковом состоянии, не замечая никого вокруг. Сидел за кулисами, низко опустив голову, мучительно переживая потрясение чувств. Меня тронул за плечо Олег:
– С тобой хочет поговорить Стелла.
И тут я вышел из шокового состояния. Оглядел толпу, которая мельтешила перед глазами. Я искал глазами Марину, но никак не мог отыскать её в пёстрой толпе.
Я догнал её на дороге. Она словно обезумевшая бежала по трассе без определённой цели. Лицо её горело ярким румянцем, а по щекам бежали слёзы. Я смотрел в её влажные глазки и читал их как открытую книгу. Я мысленно попросил у неё прощение, а потом припал к её солёным от слёз губам.