Светлой памяти
Александра Тавадова
Сорок пять лет назад август в моём родном Краснодаре был таким же жарким, как и нынешний. Пот с меня, абитуриента Политехнического института, катится градом. И не только потому, что в скверике, где я сижу, очень жарко. А ещё и потому, что я сижу и смиренно жду своей участи.
Всё! Вступительные экзамены позади. В листке, что лежит у меня на коленях, красуются три пятёрки по устным экзаменам и одна пустая строчка. В графе № 4 – литература (сочинение, письменно) пока что прочерк.
Ещё утром секретарь приёмной комиссии безучастным, металлическим голосом объявила: «Результаты сочинений и список поступивших будет в одном приказе. У нас страна хоть и богата лесами, но неча на вас, олухов царя небесного, казённую бумагу изводить. Чай не баре, разом всё и узнаете. Кому, значит, в нашу доблестную армию, а кто на ликвидацию кустов амброзии и прочие сельхозработы. И ещё неизвестно, что лучше!»
Стрелки часов «Победа», подаренных мне отцом, вообще перестали двигаться. Пытаюсь читать захватывающую «Эру милосердия». Бесполезно. Жиглов и Шарапов не в состоянии мне помочь.
Кто-то пустил слух, что в этом году проходной бал 18. Выходит, если не двойка по литературе, то я, стало быть, студент. А ежели пара? Тогда года через два, а скорее всего, спустя три (Морфлот СССР будет чрезвычайно рад заполучить в свои ряды такого верзилу, как я!).
***
Кто-то бесцеремонно и больно шваркает меня по плечу.
— Сидишь, потеешь! Пошли пивка тяпнем, я угощаю! — рядом стоит коренастый парень с ярко выраженными кавказскими чертами лица.
— С какой это радости? С минуту на минуту списки вывесят! — я скидываю его руку со своего плеча и раздумываю, провести ли в ответку силовой приём с её захватом или нет?
Но парень улыбается так искренне, что я, отложив книгу, спрашиваю:
— Тебе что, не интересны результаты письменного по литературе?
— Неа! Неинтересны! Меня Александром зовут, как и тебя. Тёзки мы, понимаешь. Но ты называй меня просто, Маэстро. С самого детства все так кличут. Привык уже. Короче, пошли пиво пить. Жарко же ведь! — выстреливает он как из пулемёта, не давая мне возможности вставить хотя бы слово. — Да пошли же. Сейчас к ларьку знаешь, какая толпа набежит! Поступление обмывать. Не протолкнёшься!
— Не понял. Объясни всё толком. С какой такой радости ты меня пивом угощать собираешься. И вообще, сказал же тебе, никуда не пойду, вот-вот приказ вывесят.
— Саня, я из Баку, но тебе не на армянском и не азербайджанском, на твоём родном русском языке объясняю. Меня Маэстро зовут. Ма-э-стро.
— И что из этого?
— А то, что я битый час крутился возле деканата, зайду — то одно спрошу, то другое. С меня, кавказца, какой спрос? Человек с гор спустился. Вот и терпели, взашей не гнали. Короче, студенты мы с тобой! Сечёшь! Сту-ден-ты! Да за это да пивка не дерябнуть! — И он чуть ли не силой потащил меня на соседнюю улицу к заветному ларьку «Пиво-воды».
Я упирался, но не сильно. Какая, по сути, разница, с чего пить, с радости или с горя. Горло ведь уже давно пересохло.
— Давай, излагай во всех подробностях, Ма-эст-ро.
— Какие тебе ещё подробности нужны? Приказ напечатали. Сейчас к ректору на подпись понесли. У тебя девятнадцать балов, у меня шестнадцать, но я по спецнабору, вне конкурса. Мне лишь бы двойку не схлопотать.
***
Быстро пролетел первый семестр. Не сказать, что мы с Маэстро стали закадычными друзьями. На курсе образовалась своеобразная кавказская диаспора. У нас, местных, краснодарских, своя ватага. Но зимняя сессия вновь сблизила нас. Возобновили дружбу на этот раз по несчастью. Оба не сдали экзамен по высшей математике. Не знаю, как там в Баку, но у нас в школе её преподавали из рук вон плохо. Да и не давалась она мне, в отличие от химии и гуманитарных наук. Решили нанять репетитора. Одного на двоих, чтобы подешевле вышло.
С большим трудом выпросил у родителей небольшую сумму. А у Маэстро кое-какие денежки водились всегда. Это сейчас объявления о платных услугах в любой газете отыскать можно, я уже не говорю о всемогущем интернете. А во времена развитого социализма подобная информация передавалась из уст в уста. То есть строго конфиденциально. Потому как нетрудовые доходы, со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами.
Прибыли мы по адресу, указанному в замусоленной бумажке. Дружок раздобыл, неведомо где. Позвонили, никто не выходит. Час прождали. Затем второй. Холодно. Январь в Краснодаре разительно отличается от августа, причём в худшую строну. Ветер с моря, хоть и ослабевший, но пронизывает основательно. Стали искать, где бы согреться. Столовую не нашли, зато поблизости отыскали ресторан. Да и оставили там все денежки, предназначенные для неведомого репетитора. Придя домой в совсем не лёгком подпитии, я выслушал длиннющую родительскую лекцию. На тему как хорошо, отслужив положенное в армии, доблестно трудиться разнорабочим или дворником, самоотверженно строя при этом долгожданный коммунизм и светлое будущее всего прогрессивного человечества.
В итоге я хвост по математике-таки без всякого репетитора обрубил. Даже стипуху заработал. Маэстро нет. Смог перевестись на заочный, с потерей курса. Виделись мы с ним редко, да и интересы у нас были различные. Он весьма обеспеченный бакинский служащий. Я студент, правда, с незначительно повышенной стипендией.
***
Прошло тридцать пять лет. Маэстро разыскал меня на Одноклассниках. Пригласил к себе в Москву. Жил у чёрта на куличках, в Бутово. Много лет назад попал в чудовищную аварию, на всю жизнь остался инвалидом. С большим трудом передвигался на костылях. Жена оставила семью. Александр, как мог, растил двух славных пацанов.
***
По роду своей деятельности я частенько летал в белокаменную и далее, за границу. В любое время суток, в любом столичном аэропорту, в любую погоду меня встречал Маэстро. Из машины не выходил. Сидел и ждал, пока я уложу свой нехитрый багаж. Зато в вождении автомобиля ему не было равных. Зачастую мне казалось, что мой друг и транспортное средство — единое целое. Огромный город знал как свои пять пальцев. Не было такого закоулка и тупика, куда бы Маэстро не смог подъехать.
***
Несколько номеров в отеле, где я останавливался, арендовало консульство одной из западных стран. Понятное дело, что протолкнуться к заветным дверям было практически невозможно. Жаждущие увидеть красоты этого государства ночевали прямо на полу, и все, как один, вскакивали при слове «Перекличка». А мне срочно нужна была виза. Времени в обрез. Там, за кордоном, я, кровь из носу, должен был принять участие в очень важных переговорах.
— Ты чего такой грустный или просто голодный? Тогда поедем к моим друзьям, бакинцам. У них свой ресторанчик, на Кольцевой. Хочешь шашлык из седла барашка? — Маэстро пытался поднять моё настроение. — Нет, ты мне скажи, кто из нас двоих инвалид? Ты можешь взбежать по лестнице, я уже нет. В конце концов, можешь дать хорошего пинка, кому захочешь, я нет! Так кто здесь должен нос опускать? Отвечай сейчас же? Давай быстренько излагай свои проблемы. Чего у тебя там не получается? Ты, наверное, забыл, как твоего друга зовут? Так я напомню — Ма-э-стро!
***
Прошло полчаса.
***
— Граждане пропустите инвалида и его сопровождающего!
Из одной двери, как ошпаренный, выскочил служащий консульства и помог мне провести Маэстро в заветное помещение.
— Ой, вы знаете. Я вот прямо сейчас передумал. В вашу страну в этом году не поеду. С климатом, говорят, у вас там не всё в порядке. Опять же отношение к нам, россиянам, не ахти какое. Санкции против нас поддерживаете. Нехорошо. А нужные лекарства мне вот этот господин быстренько доставит. Я ему полностью доверяю остаток своего здоровья. Не сочтите за труд, выдайте господину Александру годовую визу, чтобы мы вас лишний раз своим присутствием не беспокоили.
***
Помахивая визой, покупаю билет на ближайший рейс. Вылет завтра в пять утра. Прощаюсь с Маэстро.
— Саша, спасибо тебе огромное. Буду лететь назад, привезу, что закажешь.
— Юность нашу привези. Скверик перед Политехом помнишь? А вкус того разливного и разбавленного пива помнишь?
— Скверик помню, пиво нет, — честно признаюсь я.
— Плохо. Стареешь, брат. Короче, выходи из своей гостиницы в два ночи. Час будем ехать, если без пробок. За два часа до вылета, как и полагается, будешь в аэропорту. Ещё чего удумал — такси он будет заказывать! Такие деньжищи платить! Транжира! Навязался на мою голову.
***
Всю ночь шёл снег. Выхожу, как и положено, в два часа. Возле отеля пусто. Ни одного следа от проехавшей машины.
Опаздывает мой Маэстро. Оно и понятно, дороги-то ещё не все очистили. Вот как теперь быть? Ждать его или срочно такси вызывать?
Из снежного бугорка на обочине высовывается голова моего друга.
— Привет, брателла. Я тут подумал. И чего мне в такую погоду в Бутово переться, а потом назад трястись. Лучше я прикорну подле твоего хо-тэ-ля часок-другой.
— Маэстро! Ну ты мог мне об этом сказать? Я бы тебе номер снял. Чего же ты тут скрюченный, да ещё под снегом.
— Не ворчи, дружище. Кончай стареть! Садись, скорее. Сам видишь, дороги какие, а путь нам с тобой предстоит неблизкий. Опоздаешь. Мне тебя на машине за границу везти прикажешь? Так я, дружбан, позволю себе напомнить. Визы у Маэстро нет, а если честно, то и загранпаспорта тоже.
***
Осенью прошлого года я вернулся из Узбекистана. За время моего отсутствия в доме переломалось всё, что могло переломаться. Бросаю неразобраный чемодан и бегу в магазин за запчастями. В кармане знакомой мелодией играет телефон.
Ба! Господин Маэстро звонит. Как хорошо. Сейчас он мне ничем помочь не сможет. Но хоть выслушает стенания друга — и то полегче будет.
— Московский бакинец, привет. Несказанно рад тебя слышать. Как поживаешь, мой Маэстро?
— Дядь Саш, это не Маэстро, тебе звонит его сын. Похороны завтра, прилетишь?
***
Перебираю фотографии. Их у меня совсем немного. Как-то за повседневной суетой не досуг было фотографироваться. И на всех Маэстро улыбается. Счастливый человек, умевший дружить и дарить всем частички своего большого и доброго сердца.