Ближе к полудню солнце начало припекать, и становилось по-настоящему тепло. Весеннее солнце. Ничто так не радует глаз после долгой зимы, как оно. Всё вокруг оживает, просыпается…
— Коля, хватит хмуриться, посмотри, как природа ликует, — обратился к молодому фельдшеру водитель «неотложки».
Они возвращались с очередного вызова, мимо станции «Скорой помощи», прямо в поликлинику.
— Да, пробуждается природа. И наши клиенты тоже, начинают выходить из спячки.
— Не хандри. Сам себе такую работу выбрал. Надо было дальше идти учиться, в институт, на врача какого-нибудь. Сидел бы сейчас в кабинете и не собирал психов по округе.
— Ага, они бы сами на приём приходили, а иных ты привозил бы, по доброте своей душевной. Нет, уж лучше так — привёз, сдал и забыл, к «едрене фене».
В кабинете районного психиатра было четверо: врач — Иван Филиппович, медсестра — Антонина Павловна и Коля, доставивший сюда больного. Пациентом был молодой человек с явными признаками расстройства психики. Он периодически закатывал ко лбу глаза, замирая на непродолжительное время, как будто внимательно слушал что-то. Затем вскакивал с места и топал ногами, смахивая с тела видимые только ему объекты.
— Тааак, что у нас с документами, — начал, было, Иван Филиппович, — Сачков Владимир. Хм? Забавно. восемнадцать лет, студент ПТУ. Так, так, Вова, что случилось? Алё-о, что беспокоит, спрашиваю?
Больной посмотрел мимо доктора, округлил глаза и зашептал: «Мурадохи, мурадохи прилетели».
— Давно их не было, — невозмутимо сказал Филиппович, — это не первый случай. Не переживай, мы знаем, как с ними бороться. Сколько их?
— Шестьдесят шесть, — заговорщицки выдавил студент.
— Они это сами сказали или ты считал их?
— Было три шаттла, в каждом по двадцать два мурадоха, там больше не помещается, это стандарт кораблей Сириуса.
— Ах, во-но-как… Вова, а что им от тебя надо?
— Они хотят, чтобы я стал великим поэтом и воспевал их подвиги. Им нравятся мои стихи.
— ??? Это очень серьёзно. А прочитай-ка нам их любимые.
— Хорошо, вот эти самые лучшие:
«По тундре, на лыжах, на Северный полюс,
Сквозь встречные ветры, что в пальмах шумят,
Идут мурадохи отважной когортой,
И тут же грибы собирает отряд.
До пункта отправки один километр,
Они не хотят улетать навсегда,
Им нравится наше, синее небо,
Но Сириус манит магнитом назад».
— Да, Вовочка, это талант. Его просто преступно скрывать от народа, надо срочно и незамедлительно развиваться дальше. Я сейчас выпишу тебе рекомендацию в межрайонный «Дом писателя», он здесь недалеко расположен — ведущий филиал «Союза писателей Кащенко». Там тебя как родного примут. А через годик мы с тобой снова встретимся, и я надеюсь, что ты мне подаришь свою книгу с автографом.
— Через год?
— Да, Вовочка, да. Это ж какую науку постичь надо. Ну, а сейчас Антонина Павловна проведёт тебя в процедурный кабинет, надо кое-какие манипуляции сделать, стандартная процедура перед направлением.
— Ка…ка…кие манипуляции?
— Для начала рентген или нет, лучше сразу томограмму головы. Потом, ты уж извини, но надо очистительную клизму сделать, перед процедурой лоботомии.
— А зачем лоботомия?
— Ну, а как же без неё, Володя? Нам ведь необходимо, в первую очередь, удалить всех мурадохов. Вон как ты чешешься. А размножаются они только в коре головного мозга. Мы не можем разбрасываться гениальными поэтами. Их и так днём с огнём не найти.
— Да, Павловна, когда срез височной кости делать будут, набери мне в шприц Жане пункцию серого вещества для анализа.
— Пойдём, Вовочка, — сказала, жалеючи, медсестра. Она подняла обмякшее тело юноши за руку и вывела его из кабинета.
Не прошло пары минут, как Антонина вернулась назад и как ни в чём не бывало опустилась на своё рабочее место.
— Ну, что, убежал? — спокойно спросил Филиппыч, не отрываясь от бумаг.
— А то! Олимпийские рекорды отдыхают!
— Слабак…
Фельдшер Коля, внимательно наблюдавший за всем происходящим на приёме, от души захохотал: «Ну, Иван Филиппович, ловко вы его вылечили! А если не секрет, в какой момент вы поняли, что он придуривается?»
— Да какой же тут секрет, Николай, нет ничего проще, — врач оторвался от бумаг и внимательно, на полном серьезе, посмотрел в глаза медику, — дело в том, что корабли Сириуса имеют только пятнадцать посадочных мест…
Улыбка медленно сходила с лица фельдшера. Он словно застыл в неком ступоре, открыв от удивления рот, как будто хотел, но не знал, что сказать.
Неловкую паузу прервала медсестра: «Коля, АУ! Закрой „варежку“, не видишь, что ли, доктор шуткует. Что здесь сложного? „Разуй глаза“ на календарь — завтра призывная в армию начинается!»
С тех пор в эфире медицинской волны за экипажем Николая прочно закрепился позывной — «Сириус».