Рассказ, занявший 1-место в конкурсе «Лира Боспора» (2011) год
Когда-то её жизненные цели были «возвышенными»: пасть смертью храбрых за какую-нибудь идею, или, если инопланетяне объявят о своем намерении изничтожить человечество, сказать им: «Возьмите меня одну! Всех не надо!».
И, вот, всё низвелось до узкой комнаты, где её ждал уже разобранный диван — всё заранее обговорено. Так мелко.
Можно сказать, что невинности Леру лишил кинотеатр, а разрешение на это дал гладиолус. Нет, она не была не экстремалкой, и ЭТО (самое) было не под креслом в первом ряду.
По телу разлилось ощущение близкого триумфа, ведь, сказать по секрету, ей казалось, сие событие никогда не состоится. А поверх — ощущение неизбывной тоски: потеряв невинность, Валерия станет как все. Потому что, увы, кроме этого у неё не было ничего.
Так, всё. Надо заглушить сомнения.
— Ну-с, начнем, что ли? — предложила Лера, чтобы отрезать пути для отступления.
Настала Мишина очередь смеяться.
Вот, зачем пришла? Может, не стоило?
«Чёрт бы побрал кинотеатры!» — нет, Лера так не подумала. Просто надо же как-то дать понять, что отступ к этому будет.
________________________________________
Лет с пятнадцати Лера пребывала в каком-то бреду — все желания и мечты сместились, основным стало одно — любовь.
Странно, что мужчины не видели этого, а, может, чувствовали и боялись.
Наверное, никто не хотел отношений, как Валерия. И вообще — до нее на Земле никто не жил.
Даже во сне она остро ощущала свое одиночество. Слишком много «о» для недлинной жизни, надо сказать. И видения снились самые искушающие.
«Все обязательно будет. В свое время», — внушала себе она.
Полусонная дорога в школу, по снегу скрипящему, вокруг — полутьма, поверх — ощущение, что ничего не изменится.
Меж тем, время шло. Девчонки уже стали относиться к близости сообразно моде того давнего времени:
— Зачем ждать каких-то чувств? Удовольствие можно и без любви получать!
Почти все рассказывали душещипательную историю: № 1 был симпатичный парень, который погиб, ах, но в памяти остался светлым образом, ох.
— Вдруг ты встретишь того-самого лет в двадцать, что, прям до этого возраста девственницей быть? — рассуждала ближайшая подруга Леры Алина.
— А это плохо?
— Нет, в общем-то, но меня вот ломает, если неделю не было! — говорила подруга. — Типа, ты кинься в омут с головой, не раздумывая, — советовала Алина беспечно.
Не могла Лера… в омут. А вдруг это, на самом деле, болото?
И было ей стыдно. «Что я ему скажу? — думала она. — Люди уже в пятнадцать все умеют, а я…». Конечно, если ЭТО будет по любви, едва ли ей придётся что-то объяснять. Но в сие светлое чувство Лера не верила. Во всяком случае, не к ней. Поэтому будут оценивать, рассматривать. Всё приметят: неопытность («Тьфу, я её оттарабанил, а она полный ноль») и складочку на животе.
Нет, рассуждала Валерия мысленно, даже если я и распоследняя мымра на этом свете, не стану унижаться связями с теми, кто для меня ничего не значит. Всё же тень сомнения появилась.
О, секс, как тебя возненавидела Лера! Тебя, культивированный и воспетый, тебя, восхитительный и обыденный, но неизведанный. Тебя, неизведанный, но приевшийся до оскомины.
Лера ходила к церкви (но внутрь не ступала — стыдно было в храме просить о такой мелочи, как парень) и, сдерживая набегающие слезы, повторяла одно:
— Хочу, чтобы меня полюбили, пожалуйста-а-а…
Этот «кто-то» так и не появлялся…
И все, все оказывалось неправдой — ее надежды, мечты о признании, любви… На дне сознания уже трепыхалось взрослое «невозможно», но она боялась ОСОЗНАТЬ.
________________________________________
С Мишей они познакомились случайно.
Отзвучал последний звонок, Валерия и её подруга Алина пошли прогуляться — насладиться накатившей свободой отсутствия выбора, сообразного кошелькам родителей, их возможности оплатить поступление в ВУЗ.
Побродив немного, они зашли в летнее кафе, устроились за столиком.
Зазвучала медленная музыка. Подошёл пьяноватый Миша. Он показался Лере симпатичным, но лицо подозрительно доброе.
— Девушка, — обратился он к Алине, — можно Вас пригласить?
— Не сейчас, — девушка кокетливо опустила глаза.
— А я настаиваю! — покачнулся Миша.
— Ну, не знаю… Хи-хи-хи, — мило кривлялась Алина.
— Ну, тогда можно пригласить Вас? — обратился неугомонный Миша уже к Лере, после того как Алина кивнула на подругу и подмигнула ему.
— Нет, — ответила та.
— Почему? — искренне опешил Миша.
Наверное, не привык к отказам.
— Потому что гладиолус, — ответила Лера.
— Что?
— Ответ на твой вопрос.
— Какой ещё гладиолус?
— Бирюзовый! — ах, красивое ведь слово, и цвет тоже.
Миша вернулся за свой столик, покрутив пальцем у виска.
— Ну, зачем ты так жёстко-то? — накинулась на неё Алина. — Леркин, тебе надо было пойти с ним танцевать!
— Ага, сама, значит, отказалась, а я, значит, должна?
— Да, просто обязана, — на полном серьезе ответила Алина. — По-моему, тебя нечасто приглашают… — негодовала подруга.
Лера должна была, наверное, пожать плечами, но почему-то не хотелось. Такое отношение повсеместно: не красавица, значит, должна соглашаться с любым, кто предложит.
Лера встала из-за столика и подошла к Мише.
— Эй, пошли танцевать. Мне гладиолус разрешил…
Вероятно, он был так потрясен её странным поведением, что спросил телефончик.
________________________________________
Гамма «непередаваемых» ощущений. Ну, не то, чтобы непереносимо, но дискомфортно очень. Так и хочется вывернуться. Нельзя-я-я, Лера. Это — твой долг перед обществом.
Обидно, ведь ты искренне полагала, что № 1 должен быть обожаемый и любящий.
— Так что, ты это… не обращай внимания, короче, — сказала Лера, — давай ещё раз… — для закрепления. Вдруг не вышло?
И раздается в голове звон ощущений — таких бессмысленных: экзамен сдан.
Долг перед обществом выполнен.
________________________________________
Обычно её вечера проходили одинаково: им сопутствовали булочки с вишней.
Она обожала жевать, бездумно сидя в Интернете. Пальцы дрожали, тряслась и булочка с вишней, но Лера выискивала посты о том, когда у россиян был первый сексуальный опыт. Потом ей становилось невыносимо, и она плакала-рыдала, оттого что такая из себя отсталая, заедая горе булочкой. И никакая сила не могла заставить её просто НЕ ЧИТАТЬ все эти откровения сомнительной правдивости. Угнетало, что она не знала: девственность — её собственный выбор, или она невинна лишь потому, что никому не нравится?
Звонок Миши привнёс разнообразие.
Они долго не могли нащупать тему для разговора. В конце концов, Лера поделилась сомнениями с ним.
— Сама не понимаю, что происходит… У меня такое ощущение, что всё вокруг неправильно. Я включаю телевизор, вижу эти фильмы про современную молодёжь, и меня охватывает неуверенность в себе… Может, я сама — какая-то не такая? А, с другой стороны, я даже гордость чувствую, из-за того что у меня все не как у людей. И, вместе с тем, ощущение, будто мне что-то хотят навязать и внушить… Но, с другой стороны… Не может же быть, что я такая умная, все понимаю, а остальные — ведомые люди, которые готовы на все, чтобы соответствовать образу, который им навязывают, понимаешь? У меня такое ощущение, что то, что я говорю, — полный бред, — мысли путались. — Слышишь, я даже говорить связно не могу — одни эмоции. Ми-и-и-иш, как ты думаешь… что со мной?
— Я согласен, — просто сказал он. — Но я не девственник давно, эта тема меня особо не волнует.
— Я тоже… давно уже нет!
— И сколько у тебя их было? — заинтересовался Миша.
— Один.
— А почему расстались?
Не хотелось себя принижать — «бросил». Все-таки, первый.
«Скажу, что помер. Состоял в группировке и был расстрелян из обреза, когда попытался выйти из криминальных структур», — решила Валерия.
— Мы не расстались. Он… это самое…
— Помер, короче, да? — хмыкнул Миша.
— Откуда ты знаешь?! — опешила Лера.
— Первый мужчина всегда умирает. Вот, почти у всех. Что поделаешь, снижается популяция мужиков-то… Так почему же тебя так тема напрягает с навязыванием? — вернулся к предыдущей теме Миша. — Хочешь помочь человечеству?
Скорее, оправдаться перед собой.
— Я — альтруистка.
— Кто-то теряет максимализм, живет, как в болоте… а кто-то горит задором всю жизнь, и все им удается. Ну, напиши обо всем этом в Интернете, — посоветовал Миша.
Как-то, когда Интернет только появился в доме, Лера разместила фотку на сайте знакомств. Пробыла она там день: ни одного предложения, зато нелестный коммент к фотке, в стиле «ну, что ж ты страшная такая». Лера написала «иди в пень…», а потом удалила аккаунт, чтобы ей не ответили.
— Хочешь устроить революцию? Вперед, — подначивал Миша. — Если ты будешь молчать, кто скажет тогда? Они такие стесняются, думают, что не такие…а за тобой пойдут. Знаешь, Лера, в тебе есть что-то… особенное такое. Правда!
Тем же вечером она накатала пост в Интернете.
Лере казалось, умно написала, пережевывая очередную булку с вишней! Рупор поколения, которое принято называть «потерянным», и сотни подпишутся под её постом, некрасивое лицо Леры назовут «оригинальным», а одиночество — платой за право «видеть все».
Она была так взвинчена, что с трудом заставила себя заснуть.
________________________________________
Её класс отправился в киношку.
Сюжет разворачивался по предсказуемому сценарию: героиня любила одноклассника — красавчика, но ее папаша — редкий «садист», считал, что девочке рано встречаться с мальчиками. О, бронтозавр жестокосердный!
Валерия скосила глаза на свою подругу Алину. По щекам той катились слезы.
— Что ноешь? — она знала ответ, потому и выбрала столь резкую форму постановки вопроса.
Лера не ошиблась.
— Вспомнила своего первого парня Димку… Это было так же романтично… Он меня любил… и я его… прям как в этом фильме! А папка меня на свиданки не пускал… Мне кажется, что я уже никогда не смогу полюбить так искренне, как в пятнадцать лет! Ах, как жаль, что с годами мы становимся более опытными и бесчувственными!
— Да ну, — поморщилась Лера. — В этом фильме чувства показаны неестественно. Любовь — это не только слащавые признания. И вообще — это не только слова.
— Да что ты можешь в этом понимать, Лера? — огрызнулась подруга. — У тебя ведь никогда бой-френда не было. У тебя просто комплекс неполноценности из-за того, что ты ни с кем не встречалась. Вот ты и завидуешь, когда видишь чьи-то чувства!
Дальше Лера уже просто смотреть не могла, погружаясь в плен вязкой депрессии.
Она отвернулась, ощущая, как в ней набухают непонятные чувства. Осмотрелась по сторонам. Большинство девушек-ровесниц смотрели на экран с тем же восторгом, что и её подруга. Сердце вновь защемило. Лера не чувствовала ненависти к ним, может, даже и зависти не чувствовала. Просто было обидно.
«Они даже не сознают, КАКИЕ ОНИ СЧАСТЛИВЫЕ! Как это замечательно — целоваться до дрожи в коленях с человеком, который тебе нравится…».
________________________________________
Из кинозала Лера вышла расстроенная.
— Классный фильмец! — Алина делилась впечатлениями с девчонками.
Как и следовало ожидать, все закончилось потерей невинности после выпускного:
— Тебе хорошо?
— Да. Дорогой.
Наверное, все скромные девочки обретают свою любовь. Кроме, конечно, Леры.
— Ага! Супер! — говорили девчонки.
— Вот Лерке не понравился, — доложила Алина. — У неё просто комплекс неполноценности… Если с тобой такого не было, это не означает…
— Отстань ты уже от меня со своим комплексом! — беззлобно отмахнулась Лера.
— С твоим, — поправила Алина.
— И вообще — чему учит этот фильм?
— А чё, фильмы, как в Советском Союзе должны чему-то учить? — вклинился в разговор парень лет двадцати.
— Должны, — уверенно сказала Лера.
— Это — развлекательное кино, — сказал парень. — Нельзя же постоянно показывать «грузилово»!
Некоторые ребята рассмеялись.
— Какую модель поведения они задают молодежи? — не уступала Лера. — «Как, тебе пятнадцать лет, и ты не умеешь целоваться? Как ты могла дожить до такого возраста и умудриться не научиться?.. В твоем возрасте уже пора сексом заниматься!», «Вы будете смеяться, но я в свои семнадцать до сих пор девственник…». А чего стоят такие фразы, как: «Все нормальные люди в пятнадцать лет… А те, кто позже, никому не нужны…» Вот что я вам скажу, — этот фильм — прямая агитация, — закончила Лера и глубоко вздохнула.
— Агитация против чего, а? — удивленно спросил парень.
— Ну… Эээ… против порядочности. Такое ощущение, будто они пытались насадить мысль: «Пойдем и поскорее найди парня и лишись девственности, потому что, если не успеешь хотя бы до шестнадцати лет, то будешь считаться отстоем». Неужели вы сами не заметили? — на всякий случай Лера сделала «сумасшедшие» глаза. Чтобы потом была возможность оправдать свою вспышку эмоций «временным помешательством».
— Да ладно! Скажи лучше правду — просто у тебя нет парня, ты никому на фиг не нужна, что неудивительно, вот ты и бесишься, когда видишь красивых и счастливых людей в кино, — это произнесла темноволосая девочка лет пятнадцати, стоявшая под руку с молодым человеком под тридцатник.
Она явно гордилась своим визави, постоянно просовывая его руку под свою водолазку.
— Да! — согласилась Алина. Подруга, называется.
— У нормальной девушки всегда есть парни. Один, два, десять, но есть, — сказала темноволосая девица.
— Всё зависит не от количества, а от качества… — философски изрекла Лера.
— Ты чё, хочешь сказать, что я — типа некачественный? — недобро прищурился друг темноволосой. Его глаза налились кровью.
Девица предчувствовала скандал, потирала руки, чуть не улюлюкая от предвкушения.
Лера разозлилась окончательно:
— А какой же еще? Если ты так называешь девушку, значит, к так называемым «нормальным» явно не относишься! Понял?!
— Это ты-то — девушка? Да я таких страхолюдин в жизни не видывал!
— Хи-хи! — хлопнула в ладоши его спутница.
— Да если б у меня была такая рожа, я бы повесился! Наверное, до сих пор девственница.
И все рассмеялись. Так стыдно ей еще никогда не было.
Лера взяла свою куртку и вышла из кинотеатра.
________________________________________
«Как можно быть такими?.. Я просто высказала свое мнение, и всё…».
Осторожно спустилась по ступенькам вниз. Лере хотелось упасть, чтобы разозлиться. Уж лучше ярость, чем… вот это странное чувство.
На улицу выбежала Алина.
— Ну, вот! Что ты сделала! Ты меня опозорила! — она закрыла лицо руками. — А вдруг они подумали, что я тоже девственница?
— Если я кого и опозорила, так это себя, — Лера вздохнула, пытаясь справиться с собственными слезами.
Подруга не унималась:
— На меня столько мальчиков смотрели… смотрело… А ты… а из-за тебя со мной никто не подошёл знакомиться! Ты сама — forever alone, и хочешь, чтобы всем остальным плохо было!
Тут руку Леры перехватила тонкая смуглая плеть темноволосой девчонки:
— Злость — очень плохое чувство. Она, знаешь ли, обезображивает!.. — девица обернулась, чтобы проверить, сколько человек, выходивших из кинотеатра, ее услышало. — Будь добрее, — наставляла она на путь истинный, — может, тогда и ты кого-нибудь найдешь.
Лере хотелось ударить ее, но не могла сделать этого, не произнеся мысленно какой-нибудь стартовой фразы.
«С меня хватит!» — подумала она и оттолкнула девицу. Наверное, вложила слишком много энергии — секунда, и кулак Леры касается девчонкиного плеча. Другая — и та уже отлетает к давно некрашеной стене. Если бы не подоспевший бой-френд, темноволосая впечаталась бы в нее.
Не получившая никакой травмы девица, тем не менее, осела на пол и зарыдала.
Глаза ее друга снова ожгли Леру ненавистью.
— Что, череп тебе жмет? — и придурок со всей силы ударил её по лицу.
Она отлетела к кустам, но, повинуясь непонятному инстинкту, встала.
«Лера, бежим!» — взвизгнула девушка про себя и ломанулась что было сил.
Ветер хлестал в лицо, и на секунду она ощутила себя почти счастливой. Непонятно отчего — то ли от внимания к своей персоне (вряд ли — уж лучше игнор, выражаясь языком молодежи, к которой Лера себя, конечно, не относила, чем ТАКОЕ внимание).
________________________________________
Прибежав из кинотеатра, Лера первым делом вошла в Инет — прочесть комменты к своему «революционному» посту.
«Считаешь себя особенной? Мол, никто ничего не замечает, и одна ты „луч света в тёмном царстве“, адекватно оцениваешь ситуацию. А ещё, вероятно, ты считаешь себя очень умной. Лично мне так не показалось. Так и вижу перед собой глупое, абсолютно незрелое существо с глупыми незрелыми взглядами и незрелыми эмоциями…» — в этом незрелом-незрелом мире, с такими незрелыми-незрелыми людьми, в таком незрелом-незрелом обществе, короче.
«Согласна. Девица и для своих лет действительно туповата! Я в её возрасте уже ребёнка растила!»
«А ещё она, очевидно, страшнющая. Ну, чтоб в наше время в семнадцать лет девственницей быть — надо умудриться. Да я в те годы не знала, как отбиться от поклонников!».
«Неужели люди действительно так думают?» — недоумевала Лера.
«Да-а, вот у меня племянница в пятнадцать лет уже аборт сделала. У девушки, очевидно, большие комплексы. Ей можно только посочувствовать! А вы на неё, — как это у молодёжи говорится-то? — «наехали». Что же касается глупости, то в таком возрасте она простительна.
Лера, недолго думая, написала «тётям»:
«Идите вы все на…!»
Значит, по ИХ мнению, надо стремиться к определенному образу. Если ты ему не соответствуешь — отстой, лошица, или кто там ещё?
В пятнадцать надо сделать первый аборт, а не искать причины наличия невинности, не оправдывать собственную несовременность особенностью, а просто идти и делать!
Если тебя не понимают, — так тебе и надо. Действительно, «нормальному человеку» нетрудно найти общий язык со сверстниками. А если он «немного не такой, как все» — пусть застрелится. Или молчит.
Наступал самый страшный момент — ОСОЗНАНИЯ. Когда все слова, плохо отпечатавшиеся в памяти, начинали проявляться, чтобы остаться несмываемыми. Они станут звучать в голове всякий раз, когда на душе будет тяжело, доводя временную хандру до безысходного отчаяния.
Леры нет среди «нормальных», очевидно потому, что ей нравилось ощущать себя особенной.
А есть ли у нее выбор СЕЙЧАС?
Если она вдруг захочет, сможет ли преломить ситуацию?
«Раз в моём возрасте можно быть глупой, почему бы этим не воспользоваться!»
Может, попробовать? Потом оправдается:
— Молодая была.
________________________________________
Лера набрала номер Миши и договорилась о встрече.
— Только… у меня фингал под глазом проявляться начал, — сразу предупредила она.
— И что из этого? — не понял Миша.
— Ну… Глаз некрасивый… — растерялась Лера.
— А глаз-то тут вообще причем? — не понял Миша.
Действительно…
Лера не испытывала к нему НИЧЕГО. Оценивала абстрактно — «симпатичный», «ну, неглупый еще, вроде, такой», но сердце упрямо молчало.
Через часок Лера была у него.
________________________________________
Лера боялась пошевелиться. Как бы не попросил лишнего. Миша, видимо, опасался просить — вдруг откажет. Но соблазн был велик — он несколько раз уже открывал рот, но передумывал.
Лера уже мысленно прикидывала, очень ли ей будет противно, если Миша все же решится… Да. Очень. Ни за что.
— А-а-а… погодка-то какая-то не очень, да, Миш? — подала она голос.
— Да ваще.
— Ужас же ж!
— И не говори.
Пауза.
Он подошёл к окну, посмотрел на сотовый.
— Ничего себе! Одевайся, в темпе!
Мишка взял её платье и швырнул прямо в лицо.
— Что случилось? — змейкой ползет подозрение, к горлу — ком.
— Ээээ… — начинает он. Уже страшно, — ну-у-у-у, это самое… мать СМСку прислала, что они с отцом сейчас приедут. Ты не могла бы… уйти? — и лицо такое, будто ему действительно неловко.
— Вообще-то, тебе двадцать один! Что, мамочка поругает?
— Всё, давай, в темпе! — приказал он.
________________________________________
У двери он бегло чмокнул её в щёчку и бросил фразу, которая означала расставание раз и навсегда:
— Я тебе позвоню.
Дверь закрылась перед её носом.
Героиня современности, пылкая революционерка, вставшая в общий строй, мымра, которая не выбирает, выходит во двор.
Должен лить дождь, но почему-то его нет.
«Не хочу никуда идти. Лучше умереть тут!»
Героиня сидит, мерзнет под дождём. То есть, без него, отчего положение не меняется.
________________________________________
Лера шла домой, по щекам струились слезы. Чтобы отвлечься от раздумий, купила булочку с вишней по дороге.
Не умела совершать два действия одновременно — жевательные движения притупляли мыслительные. И все равно, в голове, подобно набату, глухо звучали роковые слова: «Всё кончено».
Очередная слеза сорвалась и упала на булочку.
Сквозь тучи просвечивало солнце, доказывающее, что в мире есть что-то вечное, а Лера тут со своей девственностью…
Конечно, она простит его, стоит только изобразить раскаяние — поверит. Потому что, хоть и не нравился ей никогда («ни разу», как говорила Алина), но надеялась, что для него то, что было, значит хоть что-то, это было важно. А вот эту булочку не простит, за то, что она видела неустанно льющиеся слезы Леры. И есть больше никогда не будет!
________________________________________
Вечером ей позвонила Алина.
— Ты на меня дуешься?
— Не-а, — весело сказала Лера.
— На самом деле… я тоже девственница! — вдруг заголосила она.
— Гонишь?
— Ага, — подтвердила Алина. — Просто помириться хочу с тобой…
Настал момент правды:
— И я уже нет.
— Да ладно гнать, Леркин! Когда ты успела? Типа за эти три часа? Люби себя такой, какая есть. Даже если ты девственница!
Алина так и не поняла, почему Валерия рассмеялась…
________________________________________
Лера гуляла по вечернему городу… а, да, стоит сказать, что прошло пять лет с того знаменательного дня. А, может, и не надо. Она-то не изменилась.
Гуляла мимо кинотеатра часто, и ничто не дергало за ниточку в сердце. А жаль. Героини в кино годами не ходят мимо таких «знаменательных» мест, а пройдясь мимо, что-то сознают в жизни. Она шастала даже к люку, в который в семь лет упала, но и там, на дне, не нашла смысла своей жизни.
Что-то было не так. С тех пор как Лера лишилась девственности. Тогда у неё была идея фикс, теперь — нет. Перестала пестовать в себе ненужные мысли. Не рвалась из раненого сознания наивная мысль: «Просто я такая из себя особенная».
Лера — в числе миллионов. Только и всего. Надо принять это и жить дальше. Вопрос только в том, как — ведь не умрёт же, в конце концов.
Щемящая тоска, которую она сама в себе взрастила, считая, что это — показатель взрослости, в последнее время давила, как пресс. Несмотря на то, что у неё все было — как положено мымре, она даже похорошела — с того дня торжественной потери невинности она вообще перестала есть мучное, что улучшило внешний вид. Занималась любимым делом.
Тем не менее, когда всё определено заранее, это пугает.
В тысячный раз проходя мимо аллейки, ведущей в кинотеатр, она услышала:
— Лерка, ты, что ль?
Она обернулась, увидела Мишу.
— Ты… Привет! Ты меня узнал?
Лера была польщена.
— Ты вообще как? Где? — спросил он.
— Ну, у меня всё хорошо, — в принципе, это было правдой.
На дорогу вырулила девушка с коляской.
— Дорогая… — умилился Миша, увидев её.
Девушка подошла к нам.
— Это — моя жена, Ксюша. А это — Валерия, моя…
Случайная баба, ха-ха. Была бы интересна реакция Ксюши.
— Однокурсница бывшая, — сказала Лера.
— Точно.
— Оч приятно, — протянула Ксюша, тон её свидетельствовал, что в момент произнесения этой фразы, она хотела, чтобы Лера провалилась сквозь асфальт, желательно прямиком в Ад. Приятна была ей эта мысль, а не знакомство. Она поняла причину затянувшейся паузы после «моя… эээ…».
Вообще-то, Миша на четыре года старше Леры. И Ксюша поверила, что ей тоже двадцать шесть?!
— Взаимно, — ответствовала Валерия, подумав, в свою очередь, что лицо жены Миши похоже на каменюку у её подъезда.
Пауза.
— Ну, пока, Лера! — засуетился Миша, заметив, как темнеет лицо его жены.
— Счастливо.
________________________________________
Миша — ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА! — и его жена уходят.
Вот, собственно, и всё.
Что тут еще добавить?
Солнышко светило, птички пели — развернулась весна… И, все-таки, сердце защемило… Как-то незнакомо. Не больно, а… странно.
Лера, как и положено Героине «кина», посмотрела им вслед, потом купила булку с повидлом и пошла домой.