Девушка открыла дверь. На пороге стоял парень, держа на руках чёрный живой комочек. Девушка явно была обижена. Она хотела, было, сразу захлопнуть дверь перед носом парня, но медлила, глядя на маленькое чудо с огромными влажными глазами, которое он держал в руках. Парень неловко потоптался у порога, затем произнёс несмело:
– Возьми щенка… Лежал в кустах. Жалко псинку, пропадёт. Из меня, ты знаешь, хозяин никчёмный… Если ты меня ненавидишь, то ведь щенок не виноват. А я сейчас уйду.
Он вздохнул, положил чёрный комочек на коврик и ушёл, оставив дверь открытой.
Девушка долго смотрела на щенка сверху. Потом присела и взяла его на руки. Погладила. Мокрый щенячий язык коснулся её лица по-детски наивно. «Чернушка…», – произнесла девушка, задумчиво глядя в до сих пор открытую дверь. Так удивила её эта встреча через столько лет… Из красивых серых глаз осторожно скатилась слеза.
…Она хотела даже выйти за него замуж. Но парень пил. Иногда неделями, месяцами. Девушка пыталась вытащить его из этой зловонной лужи. Она снова и снова приходила за ним на попойки и звала его домой. И парень всегда шёл за ней как послушный ребёнок. Но каждый раз снова залазил в эту лужу по самые уши. Снова и снова. А она, рыдая по ночам, не знала, как ему помочь.
В тот раз он напился слишком сильно. Выйдя утром на работу, она нашла его с разбитой головой около своего подъезда. Вызвала «скорую». Поехала в больницу и сидела, сидела в больничной палате всю ночь, слыша, как подсмеиваются и вздыхают над ней уборщицы и медсёстры. И потом она всё приходила к нему каждый день, приносила еду…
Когда парень поправился, Девушка проводила его домой. Они стояли у подъезда. Парень смотрел на серый асфальт, побитый, виноватый. Молчал… Она взяла его руку и прошептала:
– Больше не пей, Дима, прошу тебя…, – усталый шепот почти слился с шелестом ветра в кустах сирени.
– Я не могу. Мне нужно иногда расслабляться, общаться с друзьями… – ответил парень. – Оль, но ты ведь любишь меня и таким? А если нет, так что ж…, – он вытянул свою руку из её ладоней и отвернулся, даже отошёл от девушки на шаг.
Она так и осталась стоять на месте. Казалось, без его руки силы в ней иссякли, голова и ладони медленно опустились, тёмно-русые волосы закрыли бледнеющее лицо.
– Да, я люблю тебя…, – вновь прошелестел её голос. – Но ты выбираешь смерть, а я не хочу умирать с тобой вместе. Именно умирать, ведь у нас нет другого будущего, ты сам выбрал это.
Она повернулась и пошла прочь. А парень не окликнул её. Он был зол. Ведь он не виноват, что так слаб и что ему нужна помощь. А она всегда приходила и спасала, и исцеляла его похмелье одними своими руками. Её любовь исцеляла его снова и снова. А теперь… Теперь она его больше не любит? Значит, нет никакой любви, и не было. Иначе бы она потерпела ещё чуть-чуть, и всё бы наладилось…
Он поднялся к себе и продолжил жить. Так же, как и раньше. Но уже никто не спасал его… Сначала выгнали с работы, куда он не приходил неделю. Потом отключили электричество, газ, воду. А как-то раз он и вовсе проснулся на улице. Когда попытался вернуться домой, нашёл там новую входную дверь, новый замок на ней и угрозы спустить с лестницы, сделанные незнакомым мужским голосом. Дима спустился тогда обратно во двор, сел на лавочку. Наступала зима, лужи покрылись ледком. Мокрая грязная куртка пропускала колючие порывы ветра прямо к избитому телу. И жуткая головная боль усиливалась от каждой попытки мыслить… «Ты выбрал смерть», – вдруг вспомнилось ему.
– Да! – крикнул Дима сам себе. Смерть – это единственное, что следовало по логике вещей в данной ситуации. Он вдруг дико засмеялся, так громко, что стайка воробьёв взмыла из-под его ног и испуганно унеслась к дальним кустам. Всё тело вздрогнуло от боли, болело всё: рёбра, внутренности, руки, ноги. Видно били особенно сильно, чтоб запомнилось. Но водка всё стёрла, а вот почти забытая фраза осталась и сейчас всплыла ещё острее физической боли. И он всё хохотал под ледяным дождём, не чувствуя холода и боли, потом этот хохот как-то перешёл в рыдания, хриплые и страшные отчаянные всхлипы. Весь двор как вымер, и словно бы вообще никто на земле не слышал сейчас этих звуков. Притих даже ветер, словно отвернулся от этого участка земли.
Но Дима в этот день не умер. И в этот год тоже. Он бил бутылки и рюмки, которые ему предлагали, нещадно о землю. Он оставил своих собутыльников, выбросив их имена и лица из своей памяти и возненавидев свою слабость. Когда она железными когтями вонзалась в него, и хотелось пойти и забыться, он бил себя кулаками по щекам, хрипло матерился и судорожно хватался за любую работу, какая была, за любое дело. Его приютили в больничной котельной, и Дима пережил зиму в тепле и на больничной еде.
А в начале весны, разнося по фирмам газеты, он вдруг увидел Ольгу, гуляющую с двумя мальчишками-близнецами и очень весёлую. «Ну вот, хоть кто-то выбрал жизнь…» – подумалось ему тогда. Стало как-то неудобно, и он отвернулся и поспешил уйти. Но ему было всё же радостно за Ольгу. Разве мог бы он сам сделать её такой счастливой? Пусть хотя бы другой… Он шёл с кипой газет и улыбался, словно и сам стал счастливее. Вечером в кустах он обнаружил чёрного щенка. Тот был такой же брошенный и погибающий, как недавно он сам. Но щенок вовсе не был виновен в своей участи, а просто отвечал за чью-то жестокость. И его стало жаль. Так Дима и очутился у Ольгиных дверей ещё один раз. Последний, как он думал.
Река времени всё несла и несла его вдаль. Маленькая котельная, как, впрочем, и грязная куртка, остались в памяти полузабытым сном. Он лишь, как прежде, был одинок. Фирма, куда он когда-то носил газеты, теперь была его собственной, но это не приносило радости. Шумные корпоративы, торжества, всё казалось каким-то фальшивым. Коллеги все общались только с рюмкой в руках. Дмитрия один вид этой рюмки повергал в гнев, напоминая тот страшный выбор, который он сделал когда-то. Он часто вспоминал Ольгу, её бессильно повисшие руки и её удаляющуюся тонкую фигуру. Как хорошо, что она выбрала тогда жизнь… Наверное, и мужа она себе выбрала замечательного, раз таких сыновей растит и улыбается так, будто светится. «Разве я мог бы тогда дать ей это?» Потом Дмитрий услышал, что переехала она в пригород. Ну и правильно. Детям на воле расти лучше.
А годы всё шли. Однажды он ехал на своём престижном автомобиле по трассе на какую-то деловую встречу. Вдруг откуда ни возьмись на подъезде к мосту на его мчащийся автомобиль с бешенным хриплым лаем вылетела чёрная собака, мокрая и в кусках водорослей. Оглушительный визг тормозов. Машину раскрутило, но удалось выехать на обочину. Лай не прекращался. Дмитрий выбежал и поднял, было, руку для удара, но тут заметил развороченные ограждения моста и арматуру, погнутую вниз к реке. Он бегом направился туда. В воде, уже погрузившись вместе с крышей, тонула зелёная «шестёрка», а в ней метались два мальчика лет 12-ти. Не снимая дорогого костюма, мужчина бросился в воду. Двери машины не поддавались, и он ногой разбил треснувшее лобовое стекло. За рулём была женщина без сознания. Он вытащил всех. Пока нёс женщину к берегу, пока успокаивал перепуганных мальчишек, вызывал «скорую», странная мысль не покидала его, что он где-то видел и эту женщину, и мальчишек…. И даже собаку, старую собаку, покрывшуюся сединой по чёрной шерсти, чей лай уже доводил его до белого каления… Приехавшая «скорая» спросила имя женщины и детей. И тут один мальчик, очнувшись от шока, сказал:
– Кондратьева Ольга Андреевна! – от этих слов у Дмитрия подкосились ноги, но он облокотился на капот своей машины…
– Я Дима, а это Андрей, мой брат, – продолжал мальчик. Дмитрий только сейчас заметил, что мальчишки один в один похожи друг на друга. Близнецы…
Собака продолжала лаять, и маленький Дима подозвал её к себе и начал гладить.
– Чернушка…, – повторил мальчик несколько раз. Дмитрий стоял и улыбался какой-то странной улыбкой… «Она взяла щенка», – и эта мысль почему-то так согрела его.
– Мальчиков с матерью надо в больницу, – сказал врач «скорой помощи». – У матери сотрясение мозга, у детей шок и переохлаждение, – и добавил:
– А собаку в больницу нельзя…
Тут Дмитрий очнулся.
– Я заберу пока собаку, – сказал он, набирая номер своего водителя. – Алло! Виктор! Отвези тут одно животное ко мне домой. Собаку. Да не важно, зачем! Отвези и всё! Сейчас!
Чернушка больше не лаяла. Она смутно вспомнила голос и запах этого мужчины в мокром дорогом костюме. Поэтому просто пристроилась в его машине и тихо дремала в ожидании водителя.
А Дмитрий уехал на «скорой». Он провёл всю ночь в больнице. Водитель привёз ему сухие вещи и фрукты. Мальчишки с удовольствием их ели. Их испуг, кажется, совсем прошёл. Они быстро уснули в своей палате. А в соседней лежала их мама, и Дмитрий всё смотрел на её лицо, покрытое немногими тонкими морщинками.
Она проснулась утром, до начала рабочего дня. Во всей больнице было ещё очень тихо. Рядом в кресле спал, согнувшись, хорошо одетый седеющий мужчина. Его черты… Они были знакомы до дрожи. Но как? Он ведь пил и совсем сбился с пути тогда. А сейчас он такой…
– Дима?! – почти крикнула она. Одеяло упало на пол. Мужчина проснулся не от этого возгласа, а от внезапной тяжести на своих плечах и влажности поцелуев на лице, множества поцелуев, разом. Она кинулась к нему на плечи. С такой прытью, словно не было за спиной стольких лет. Он подхватил её на руки и быстро вернул на кровать.
– Ну, зачем ты так? Тебе нельзя так вскакивать…, – он улыбался и плакал, они оба плакали.
Чуть позже она пила налитый им сок и рассказывала:
– «Шестёрка» моя совсем была старенькой. Всё чинила её, чинила. У мальчишек моих в городе секция по каратэ, вот я их и возила. А тут на работе задержали, на целый час опоздала за ними ехать. Торопились домой голодные. С горки быстро спускались, а тормоза старые… У моста нажала на педаль, они и лопнули. А Чернушка в приоткрытое окно вылезла, когда тонули… вот и позвала помощь нам.
– Ну водитель мой накормил её, мясо я ему велел лучшее для неё купить, – Дмитрий не переставал улыбаться и всё смотрел на Ольгу, стараясь запомнить каждую чёрточку. – Где ж твой муж? Наверно, умер он? Хороший был, видимо, раз таких сыновей тебе подарил… Правильный выбор ты сделала тогда. Что я мог дать тебе? А он вот смог.
– Не было у меня никакого мужа, – она хитро прищурилась.
– Не было??? – Дмитрию стало душно и сердце его запрыгало. Но почему это произошло, он ещё не понял до конца. – Но как?.. как?…
Он вскочил и плюхнулся перед её кроватью на колени. Да, конечно, он всё отлично помнил. И сосчитать месяцы и годы было совсем не трудно… А ведь ещё вчера он радовался, что Ольга взяла подаренного им щенка.
– Прости меня, прости, прости…, – шептал он, уткнувшись в её халат. Он смеялся и плакал одновременно. А за окном на больничном дворе двое близнецов играли со старой чёрной собакой. И звонкие их голоса смешивались с радостным лаем.
– Ты выбрал жизнь, – прошептала Ольга, гладя его поседевшие волосы. – Ты подарил мне всё это, спасибо тебе!