Слёзы уже давно высохли, но боль по-прежнему сжимала сердце. Мысли со скоростью света проносились в голове, но ни одна из них не приносила облегчения. Везде был тупик, из которого она не находила выхода. Оксане не хотелось жить. Она посмотрела на часы: уже три часа она здесь, в старом городском сквере. Ветер обрывает с деревьев жёлтую листву. Она падает на дорожки, скамейки, шуршит под ногами, слово поёт прощальную песню. Серые тучи ползут по небу, закрывая и без того прохладное солнце. На улице царит полумрак, пахнет сыростью, неуютностью.
Оксана снова вспомнила вчерашний день и вздрогнула, поёжилась. Нет, ни за что на свете она бы не хотела вновь прожить его.
Врач медленно, целую вечность, протирал очки, наконец, взгромоздил их на свой большой нос и сказал:
– Поздравляю. Ваша дочь беременна.
Растерялась Оксана, растерялась её мать. В полном молчании они вернулись домой, где мать дала волю своим чувствам.
– Шлюха! – бросила она через плечо, уходя на кухню.
И Оксана убежала в свою комнату, упала на кровать и расплакалась. Она ждала от матери поддержки, понимания, в конце концов, равнодушия. Но только не этого оскорбления. Близился вечер, которого Оксана ждала в большой тревоге, в предчувствии неприятностей. И она не ошиблась. Пришёл с работы отчим. Они с матерью закрылись на кухне. Оксана приоткрыла дверь, и до неё долетели приглушенные голоса.
– Ты только представь, что она вытворяет!
– Я же тебе давно говорил: отправь её в деревню, к матери.
– Опозорила меня! Что будут говорить на работе, соседи! Как я буду смотреть им в глаза? Моя дочь «принесла в подоле». О, Боже! Какой позор!
Они теперь не шептались, а говорили на повышенных тонах. Оксане уже и не стоило подслушивать у двери. Она вновь вернулась и села на койку, закрыв лицо ладонями.
Отчим никогда не любил её. Он с первого же дня своего появления в этой квартире искал любой повод придраться, накричать, упрекнуть. А мать молчала, лишь часто говорила:
– Ты уж потерпи, Оксана. Мне одной нелегко.
Но шли дни, месяцы, годы, и ничего не менялось. И мать уже не обращала на это внимания, махнула рукой. Оксана старалась реже бывать дома, не попадаться отчиму на глаза. Закрывалась у себя в комнате, где проводила вечера наедине с книгами. Мечтала окончить школу и уехать куда-нибудь на стройку, но жизнь распорядилась по-другому. Пришлось идти работать на завод.
От раздумий её оторвали мать и отчим. Они уже почти кричали. В их словах всё больше проскальзывали насмешки и грязные намёки.
– Кто же позарился на эту худосочную? – кричал отчим, явно принявший «на грудь». – Ни кожи, ни рожи. А может, она занимается проституцией? Может, спросить её?
Оксану бросило в жар, когда она услышала их шаги. Она вскочила, закрыла дверь на крючок, и вновь слёзы обиды брызнули из глаз.
– Открой. Открой! – мать дёргала за дверную ручку.
Оксана ничего не ответила, и чтобы не слышать их ругань и угрозы, легла на кровать, закрыв голову подушкой, и читала при этом стихи наизусть. Когда она очнулась, была уже ночь, и в доме властвовала тишина. Оксане не спалось в эту ночь, все мысли были о Славе.
Они дружили ещё со школьной скамьи. Он был из благополучной интеллигентной семьи. Всегда аккуратно одетый, подстриженный. С ним всегда было хорошо, легко и весело. Он знал много интересного, рассказывал доступно и понятно. Из всех девчонок он выбрал почему-то Оксану, совсем неприметную, «серую мышку». Всё началось с того, что у неё в парте начали появляться свежие цветы, в которые были вложены листочки со стихами. Оксана смущалась, краснела, а в душе росла радость, рождались безумные слова и желания. Они встречались по вечерам, и каждый раз Слава был разным, новым. Оксана всё больше и больше восхищалась им. И Слава чувствовал, что их дружба перерастает в любовь, беспечную, трепетную, нежную, которой предстояло пройти экзамен на прочность.
Родители Славы узнали об их отношениях и не одобрили выбор сына. Каждое утро начиналось с нравоучения и нотаций. Слава был хорошо воспитан и слушал эти монологи, где часто высмеивалась Оксана, молча. Он только слегка бледнел, прикусывая губы, когда слова становились язвительными. Но зато по вечерам, в очередное свидание, он был более внимателен к ней. Он обнимал и целовал её так нежно, словно она была из хрупкого стекла. Всё чаще приглашал её в кафе, на дорогие дискотеки. Всё чаще дарил цветы и сувениры. Оксана смущалась, повторяла: «К чему всё это? Ты не слишком много на меня тратишь?» А в ответ он только улыбался и повторял: «Я люблю тебя». Хотя также часто он становился грустным и задумчивым, молчаливым. Оксана понимала, что это неспроста, терялась в догадках. Единственный правильный ответ, по её мнению, – предстоящая разлука. Ведь ему скоро предстояло уйти в армию.
Она как-то призналась ему:
– Я боюсь с тобой расставаться. Мне кажется, что я не смогу прожить без тебя два года.
– Я тоже, – грустно ответил он. – Может, сбежим куда-нибудь в горы, поселимся в пещере? Я буду охотиться, а ты – поддерживать огонь и воспитывать ребятишек.
Он всегда находил слова утешения. Но тайное становится явным. Оксана и не представляла, что всё узнает от матери, которая давно потеряла интерес к дочери.
Оксана сидела у себя в комнате и заполняла дневник, когда к ней зашла мать, села рядом и посмотрела на неё. И были в её взгляде давно забытые доброта и забота.
– Что с тобой? – Оксана не смогла спрятать удивление.
– Просто решила узнать, как ты живёшь? Чем занимаешься? С кем дружбу водишь?
– Ни с кем я не встречаюсь, – Оксана ответила лишь на последний вопрос.
– Какая же ты скрытная. Разве Слава Николаев не твой парень?
Оксана смутилась и не заметила довольной улыбки матери.
– Ты откуда знаешь?
– Я говорила с его родителями. Очень образованные, приятные люди. Я рада, что ты окрутила такого парня. Держись за него. Жених он богатый.
– Они, значит, против? – Оксану осенила догадка. И стало всё понятно: и задумчивость Славы, и льстивые слова матери. На душе в одно мгновение стало противно и гадко.
– Не важно. Он же тебя не бросает.
– Мы расстались, – зло ответила она.
– Давно? – губы плотно сжались.
– Давно. И не он, а я разорвала отношения. Просто надоел. Так что радость твоя запоздалая.
– Дура! – вскипела мать. Вскочила и ушла, громко хлопнув дверью. Глаза Оксаны наполнились влагой.
Славе она так и не решилась рассказать об этом, глядя в его карие с грустинкой глаза. Просто не хватало смелости. Но уже не могла принимать его подарки и нежность. И Слава заметил эту нерешительность и понял всё. Он с трудом уговорил её пойти в ресторан, где заказал французское вино и деликатесы.
– Ты всё знаешь, – тихо сказал он и замолчал. Молчала и Оксана, глядя отсутствующим взглядом в тарелку. Ей показалось, что он устроил этот шикарный вечер, чтобы он, как последний, надолго остался в памяти.
– Это прощальный вечер? – тихо спросила она и подняла глаза, в уголках которых появились слезинки.
– Нет! Что ты! – испугался он. Протянул руку и нежно пожал ей ладонь. – Я не хочу с тобой расставаться. Мне так хорошо с тобой. Очень-очень. Просто я не хочу, чтобы ты страдала.
– Ты же тоже страдаешь. Я вижу, как ты изменился.
– Прости. Я обещаю, что стану прежним весельчаком. Только ты не бросай меня, – слова были полны мольбы и искренности.
– Я? Что ты? Я… люблю тебя, – яркий румянец залил её щеки.
– Правда? – на его лице вновь засияла улыбка. – Пошли танцевать?
– Пошли.
Они долго танцевали медленный танец. Он касался губами её волос, лба, щёк. Он словно безумный шептал ей нежные слова признания. И всё, что было вокруг, стало им безразлично. В этот миг и этот зал, и целый мир принадлежал только им. А потом была ночь, такая же безумная, также пропитана любовью.
При следующей встрече Оксана смутилась, спрятала лицо в букете цветов. Но Слава своими поцелуями и словами о любви быстро развеял это смятение. И они снова были вместе. И они снова пили счастье.
Потом Слава ушёл в армию, а для Оксаны наступили тяжелые дни. Сплошной чёрный четверг. Только в дни разлуки осознаешь, как не хватает нежности слов, теплоты любимого человека. И ты живёшь от весточки до весточки, а когда получаешь их – и солнце светит по-особому, и вечера не такие пустые и страшные.
А потом… Как-то закружилась голова, подступила тошнота и слабость. Мать сразу же потащила её в больницу. И вот: она – беременна. У неё будет ребёнок. Ребёнок от Славы! Мать и отчим весь день бушевали, оскорбляли. Но утром вдруг всё изменилось. Мама Оксаны захотела поговорить с ней. Оксана спешила на работу, и разговор пришлось отложить до вечера. Возвращаясь с завода, Оксана думала: «Неужели мама одумалась?» Ей так хотелось верить в это, но уверенности не было.
Так оно и случилось. Оксана не успела укрыться за спасительной дверью. Мать вошла следом в комнату.
– Ты не хочешь поговорить со мной?
– Я устала, мама.
– Но нам необходимо поговорить. Ответь мне на один вопрос: это ребёнок Николаева?
Всего мгновение понадобилось Оксане, чтобы принять решение и выбрать одно из двух. Целый день она думала об этом, разрывалась между двумя полюсами. Но как не хотелось начинать жить со скандала, который бы мать закатила родителям Славы. А что она поступит так, не было никаких сомнений.
– Нет, – ответила она, не отводя глаз.
– Тогда чей? – голос терял слабые тона понимания и тепла.
– Я не знаю.
– Как не знаешь? Ты не знаешь, от кого ждёшь ребёнка?
– Я не знаю, – уже не так уверенно ответила Оксана. Но её мать, в которой уже закипал гнев, не заметила этого. И вновь:
– Шлюха! – и громкая пощечина разорвала тишину.
Оксана отошла к окну. Слёзы боли и обиды навернулись на глаза.
– Папа бы никогда не позволил ударить меня.
– Так иди к своему папочке!
Оксана резко обернулась. Ей только сейчас пришла в голову эта мысль, и она сгоряча бросила в лицо матери:
– Он и ушёл от нас только из-за тебя. С тобой невозможно жить. Ты всегда была чем-то недовольна. Ты всегда искала скандала. Это ты заставила его выпивать. Это ты выжила его из семьи.
– Убирайся вон из моего дома, – мать задыхалась.
– Уйду.
– Уходи! – она бросилась из комнаты, и Оксана поспешила закрыть дверь.
Это короткое слово «уйду» не покидало её весь день. Так легко сказать, но так трудно воплотить в жизнь. Оксана не спешила домой, где прожитые дни были кошмаром. Она в сквере уже больше трёх часов, не чувствуя холода. Мысленно писала письмо Славе: «У нас с тобой будет ребёнок. Может, тебе это не понравится? Да, скорее всего. Ты мечтал жениться на мне, в медовый месяц отправиться на море. А теперь я буду лишь матерью-одиночкой с незаконнорожденным ребёнком. Только ты не подумай, что я хочу привязать тебя к себе. Ты сам сделаешь выбор. А от ребёнка я не откажусь. Ни за что! Пиши (если захочешь) по адресу…
«Где же я теперь буду жить? – уже вслух произнесла Оксана. – Мне негде остановиться. Я никому не нужна».
От жалости к себе слёзы были готовы вновь навернуться на глаза, но Оксана закусила губу, тряхнула головой. «Попрошусь к отцу переночевать, а завтра начну поиски квартиры». Она встала со скамейки и, не спеша, пошла по жалобно поющим листьям.
Когда отец ушел от матери, для Оксаны это было просто трагедией. Она не понимала его, не понимала, как можно бросить дочку, с которой так любил играть по вечерам. Обида была такой сильной, что переросла в ненависть. Отец часто встречал её на улице, пытался поговорить, но она была дерзка и холодна, избегала встреч. И хотя с отчимом были напряженные отношения, говорить об этом отцу казалось ей слабостью. Гордость не позволяла ей сделать это. Но теперь от этой раздутой гордости не осталось и следа.
«Стало трудно – вспомнила меня», – Оксане чудились укоризненные слова, которыми встретит её отец. И, по её мнению, это было справедливо.
Она долго не решалась нажать кнопку звонка. И лишь усталость, холод и обречённость заставили сделать это. Дверь открыла женщина.
– Здравствуйте.
– Здравствуй, Оксаночка, – вторая жена отца назвала её так, как всегда звал он. – Заходи.
Оксана несмело переступила порог.
– Ты раздевайся, у нас тепло. Я тебя сейчас напою горячим чаем. Отец приедет завтра, он в командировке.
– Вы знаете меня?
– Конечно, – она улыбнулась, но улыбка почему-то была грустной. Она провела Оксану на маленькую, уютную кухню, усадила за стол, а сама стала суетиться около газовой плиты.
– Отец всегда ждал, когда ты придёшь. И я очень рада, что это случилось. Жаль, что его нет дома.
Оксана смутилась, не ожидая такого тёплого приёма. А она даже не могла вспомнить имени женщины. Краска стыда залила её лицо. Женщина видела, что Оксану что-то терзает, мучает. И за ужином старалась развлечь её рассказами о школе, где она работала. Много интересного, смешного, а порой и нелепого происходило с её учениками. Они вместе смеялись. Оксана на время забыла о своих проблемах, за что была благодарна этой доброй и чуткой женщине.
– Поздно уже. – Оксана увидела, что за окном стало совсем темно, и невольный полувздох вырвался из её груди.
– Может, переночуешь у нас?
– А можно?
– Ну, конечно, Оксаночка. Для тебя всегда приготовлена комната.
– Комната?
– Да. Пошли, посмотришь. Бог не дал нам детей. Так Коля сильно хотел, чтобы ты иногда приходила к нам.
Они прошли коридором и зашли в большую светлую комнату. Оксана остановилась на пороге, не веря своим глазам: обои, мебель, лампа под светло-зелёным абажуром, и даже игрушки на книжном шкафу были такими же, как в детстве. Какая-то нежная грусть обволокла Оксану.
– Что ты встала на пороге? Проходи.
Оксане стало неловко и безмерно стыдно перед этой женщиной, перед отцом. Глаза наполнились слезами. Она уткнулась женщине в плечо и дала им волю.
– Ну, что ты, Оксаночка. Отец тебя не винит. Он очень любит тебя. Пойдём, посидим. Я вижу, что с тобой что-то происходит. Расскажи мне, я умею слушать.
Она обняла её за плечи, провела в комнату, усадила на диван. И Оксана рассказала ей всё. Женщина не перебивала её, не торопила. По-прежнему обнимала за плечи и гладила по волосам. Она слушала её по-матерински.
– Я не знаю, как Слава будет теперь относится ко мне. – Оксана за весь вечер впервые посмотрела ей в глаза.
– Он будет рад.
– Не знаю, – неуверенно сказала Оксана.
– Если он любит тебя, то будет рад. Поверь мне. А насчёт жилья нечего думать. Жить будешь с нами.
– А как же вы?
– Мы будем только счастливы. Тебе нужна поддержка и забота, и ты найдёшь их здесь. А когда родится ребёнок, то он найдёт любящих бабушку и дедушку.
– Спасибо вам. Вы так добры ко мне.
– Давай перейдём на «ты».
– Хорошо, – улыбнулась Оксана.
Николай приехал уже после обеда. Поцеловал жену, внимательно посмотрел на неё и спросил:
– Ты что-то скрываешь от меня, Наденька? Больно уж цветущий у тебя вид. Неужели так соскучилась?
– Ты тоже будешь улыбаться, когда я сообщу тебе новость.
– Какую же? Говори, не томи. Я сгораю от нетерпения.
Надя рассказала о дочери. Коля не улыбался, как ожидала она, он просто закусил губу. Отвернулся, стыдясь слёз, невольно выступивших из глаз.
– Где же она?
– На работе. Придёт вечером. А я готовлю семейный ужин. Поможешь мне?
– С удовольствием.
До самого вечера они говорили об Оксане, будущем внуке, строили планы. Казалось, что птица счастья наконец-то залетела в их дом. Время шло, а Оксаны всё ещё не было. Николай начал нервничать, волноваться. Это передалось и Наде. В доме повисла угнетающая тишина. А Оксане просто необходимо было побыть одной. Нелегко вот так резко сделать крутой поворот, перечеркнуть всё прошлое и начать с чистого листа. Трудно покидать дом, где прошла вся твоя жизнь, где всё до боли знакомое и родное. Всю дорогу она прошла пешком, под гнётом нерадостного настроения.
Раздался долгожданный звонок. Коля и Надя бросились в прихожую.
– Дочка моя, – Коля обнял Оксану, крепко прижимая к груди.
– Прости меня, папа, – прошептала она.
– Всё будет хорошо. Теперь всё будет хорошо. – Оксана попала в объятья Надежды.
– Я думала, что ты не придёшь, – она чуть не плакала искренне, без капли напускных чувств.
– Ну что вы, тётя Надя. – Оксана вспомнила её имя и произнесла его с такой же неподдельной радостью.
Они прошли в общую комнату, где был накрыт большой стол: шампанское, цветы, деликатесы.
– У нас сегодня праздник.
– Какой? – не поняла Оксана.
Отец вместо ответа вновь обнял её и поцеловал в щёку. Оксана была готова расплакаться.
Прошло две недели, как Оксана отправила письмо Славе, а ответа так и не было.
– Не волнуйся, Оксана, – часто говорила ей Надежда, – напишет он.
– Раньше всегда письма приходили вовремя. Неделя туда, неделя обратно. И сегодня опять нет.
– Ну, мало ли что случилось. Может, на почте задержалось. Может, Слава на учениях.
– А может, он раздумывает, – Оксана явно поддалась пессимизму. – Раздумывает – значит, не уверен в своих чувствах.
– Не терзай себя напрасно. Всё будет хорошо. Поверь мне.
– Если бы все ваши слова исполнились, я бы была самой счастливой на свете.
– Так оно и будет, – уверенно повторяла Надя.
Но прошло ещё две недели, а почтовый ящик так и оставался пустым.
Было раннее утро, когда кто-то позвонил в дверь. Надежда, на ходу надевая халат, прошла в прихожую. Ворчала:
– Кто же в такую рань, да ещё в воскресенье. Неужели Колю снова вызывают на работу?
Она открыла дверь, и сердце её учащенно забилось. На пороге стоял солдат. В шинели, с чемоданом в руках. Было видно, что он прямо с вокзала.
– Здравствуйте. Оксана дома?
– Она ещё спит. Заходите, Вячеслав.
– А вы, наверное, тётя Надя? – Слава вошел и стал раздеваться.
В прихожую вышел Николай. Они поздоровались, познакомились, и повисла неловкая тишина.
– Пойдёмте пить чай, – спасла положение Надежда.
– Спасибо, – согласился Слава. – Мне надо поговорить с вами.
– Вот за чаем и поговорим, – ответил Николай.
Оксана спала. Последнее время она почему-то не видела снов. Может, только счастливые видят сны? Слава присел на краешек кровати, любуясь спящей Оксаной. Легким воздушным движением провёл пальцем по её закрытым глазам, носу, неплотно сжатым губам. Оксана вздрогнула и медленно открыла глаза.
– Слава? – она села на кровати. – Ты?
– Я! – он обнял её за тёплые плечи. – Это я, девочка моя. Ты так обрадовала меня! И мне сразу дали отпуск.
Он целовал её глаза, губы, щёки, волосы.
– Это ты. Это ты, – заворожено шептала Оксана, и слёзы счастья текли по её щекам.