Я помню всё!
Вот снова вечер. Всё, как всегда. СМС-сообщение от мужа: «дорогая, я задержусь, опять экстренное совещание». Обида перехлестнула здравый смысл. Ужин, на который было потрачено несколько часов, сотни сгоревших нервных клеток, но доведенный до класса «кулинарный шедевр», летит в мусорное ведро. После некоторого раздумья бокал «Шато Монтюс» и широкий подоконник. Пейзаж за окном, до боли знакомый и не меняющийся годами. Двор с брусчатыми дорожками, аглицкий газон, шары постриженных кустов, винтажные фонари. А за забором – бор с вековыми гордыми соснами, сквозь кроны которых едва-едва пробиваются лучи заходящего солнца.
Я помню всё!
Но не стоит прошлому вероломно врываться в настоящее, отравляя его..
Счастье? Трудно так называть. Спокойное течение жизни, уверенность в завтрашнем дне, финансовая стабильность. Вот точное определение. И я сама этого хотела, стремилась, шла к мечте, ничего и никого не замечая. Да, брак по расчёту! И ничего безнравственного в этом нет. Мне всегда претили романтизм и сентиментальность.
Возьмём, к примеру, Ромашку. Парень с красивым именем «Роман», который так и остался «ромашкой». И сейчас вряд ли изменился. Маленькая собачка – до старости щенок. Он всегда старался взять меня за руку. Даже теперь, спустя столько времени, я не могу понять почему. Может быть, боялся меня потерять? Цветочки дарил, почему-то именно фиалку трёхцветную. Решил для себя: раз я – Анна, то обязана обожать Анютины глазки. Утверждал, что на языке цветов они означают: «все мои помыслы о тебе». Легенду какую-то ещё рассказывал. Святая простота!
А потом пошли стихи. Сначала Анна Ахматова:
“И анютиных глазок стая
Бархатистый хранит силуэт —
Это бабочки, улетая,
Им оставили свой портрет”.
Ого! Не подозревала, что память сохранила всё до каждой запятой, до каждого нюанса интонаций. Это ещё куда ни шло. А вот стишки собственного сочинения! Жуть! Чувства, переживания, надежда – с лихвой, но они никак не укладывались в законы силлабо-тонического стихосложения. Ни рифмы, ни темпа, ни размера. Проходу мне не давал, куда ни кинь взгляд – везде Ромашка. Еле отбилась. Вот Пашка – совсем другое дело. Я сразу рассмотрела в нём потенциал. Ну, и родители – бизнесмены первой гильдии нашего края. Да и сам Павел имел коммерческую жилку, буквально из воздуха деньки чеканил. Вот тут-то мне пришлось приложить максимум усилий, на полную включать обаяние, чары и хитрость. Даже жертвы были. В грубой форме послала Ромашку в пешее эротическое путешествие, унизив на глазах всего института. Пришлось даже брать ему академический отпуск. Разорвала отношения с Ниной, подругой с пелёнок, имевшей свои виды на Пашу. И вот итог. Вечер полного одиночества в загородном доме, забитым под завязку антиквариатом и техникой пятого поколения. И тишина! И бокал «Шато Монтюс» уже не справляется. Воспоминания сегодня просто неудержимые. И все почему-то о Ромашке.
Новое СМС-сообщение: «совещание затягивается, останусь в городе».
Я помню всё!
Помню каждую минуту, проведённую с ним, но когда пытаюсь об этом думать, режущая боль пронизывает сердце. Почему? Нет ответа! Подчиняясь беспричинному порыву, беру ноутбук и набираю вслепую. «Фиалка трёхцветная. Viola tricolor». А вот и легенда, так, почитаем.
Легенда гласит об истории доброй и чистой сердцем девушки Анны, крепко полюбившей заезжего парня. Перед отъездом из ее деревни он обещал вернуться за ней, но не сдержал обещания. Анна каждый день выходила на дорогу и ждала возлюбленного, а когда поняла, что её обманули, зачахла от горя и неразделенной любви. На её могиле выросли удивительно красивые цветы с трёхцветными лепестками. Белый цвет означает надежду на взаимность и счастье, жёлтый – удивление от того, что жених долго не приезжает, фиолетовый – печаль от осознания обмана.
Обман. Обман! Вот оно! Это неуловимое чувство, которое отравляет мой душевный покой, внося дискомфорт и нотки тревоги. Я чувствую обман, только не знаю ни причины, ни мотивы, ни объекта поражения. Нет осознания обмана. Нет!
С треском захлопываю крышку ноутбука, наполняю элитным вином второй бокал. Тревожный симптом, но мне сейчас жизненно необходимо.
Вот и годы пролетели,
Обнажился вмиг обман.
Душа белугой заревела
От избыточности ран.
Ого! А это уже моё воспалённое воображение выплясывает кренделя. Что за новость? Где я, а где рифмоплётство? Но вновь наитие накрыло, и память чётко рисует номер телефона. Набираю, а в мыслях уговариваю, чтобы Нина сменила номер. Не повезло.
— Алло!
Дохнуло детством, повеяло юностью, сковало горло ностальгией.
— Привет.
— Привет, — и через десять секунд. — Анна Иоанновна?
Над раболепством в чистом виде время бессильно.
— Я ищу Ромашку.
Молчание затянулось. А потом гром:
— Роман погиб.
— Как? Когда? — рефлекторно, на тяжёлом выдохе.
— Да семь лет уже. Ушёл добровольцем, вернулся в цинке.
— Донбасс?
В ответ – короткие, прерывистые гудки, которые, как мне показалось, были переполнены укоризной.
Из памяти выплывает странный, как бы умоляющий взгляд, когда я со сцены в микрофон унижала его самого и то чувство, которое он так нежно питал ко мне. Он спокойно и неподвижно встретил свой позор. И даже бледные губы его улыбнулись.
Бокал выскользнул из обессиленной вмиг руки. Звон разбитого стекла, красное вино на белоснежной плитке. Крик застыл, и слёзы крупными градинами покатились по щекам.
Я действительно помню всё, но не могу вернуть время обратно.