Александр Ралот. Байки старого мельника

Наверное, нет в нашей стране человека, который ни разу не слышал знаменитый хит группы «Ялла» про город в пустыне «Уч-кудук» или по-русски «Три колодца». Так вот про этот самый город я вам рассказывать ничего не буду, потому что там нет ни одной мельницы, а расскажу я вам сегодня про соседний город с не менее красивым имеем — «Навои».

В своих скитаниях по бескрайней Средней Азии я ни разу не встречал город, который проектировали целенаправленно именно как город, с великолепным искусственным озером, прямыми как стрела улицами и тенистыми скверами. Когда едешь по Кызылкумам, то Навои возникает перед глазами неожиданно, словно оазис в безбрежных песках, как оживший мираж восточных сказок. Кремово-белый город с изумительной архитектурой всех своих зданий. Не верите, ну так поезжайте и посмотрите сами. Вот его координаты: 40°05′00″ с. ш. 65°23′00″ в. д.

Город построили военные строители и многочисленные зэки, обитающие в бесчисленных зонах различной степени строгости, плотным кольцом окруживших этот урбанистический оазис. Именно к ним и лежал мой путь. Так как местное УИТУ (Управление исправительных учреждений) и было на этот раз подрядчиком на строительстве мельницы. Скажу сразу, описываемые в этом рассказе события имели место очень давно, в году этак 1984-м.

***

— Мне нужен помощник, а лучше помощница, — обратился я к главному инженеру местного комбината хлебопродуктов обрусевшему немцу Ивану Ивановичу Лирнеру.

— Ты, часом, не спятил или съел чего непотребного, — голос Лирнера дрожал от негодования. — Чтобы я вот этой самой рукой человека в зону послал. Там, между прочим, убийцы закоренелые сидят, насильники разные, и территория зоны не один гектар занимает, а охрана у них только по периметру, да и то солдатики сопливые не на земле, а на вышках стоят. У служивых, к тому же, ещё и автоматы имеются. Всё. Короче, не дам я тебе никого. Звони хоть самому министру. Пусть меня увольняют, но людей я за колючую проволоку не пошлю, и не надейся.

Монолог Ивана Ивановича был чистейшей правдой, на строительстве мельницы работали зеки, а по какой статье они были осуждены, нам, конечно, никто не докладывал. Стройка огромная, и персональной охраны ни мне как председателю рабочей комиссии, ни, тем более, моей команде  не полагалось.

— В таком случае позволь мне поискать в техотделе добровольцев, авось кто и сыщется. — Я тоже начинал «кипятиться». Одному мне такой большой объём работы никак не вытянуть. Да и по такой специфической стройке вдвоём ходить как-то сподручней.

— Гуд, — пробасил главный инженер, — weiter, viel Glück (вперёд, удачи). — Только, скажу сразу, что-то Александров Матросовых, готовых за зарплату малую бросаться на амбразуру, я там не замечал.

Диалог был закончен, и я поплёлся в техотдел комбината. На что рассчитывал, бог его знает. Скорее всего, на удачу и везение. Меня-то самого в зону министр своим приказом послал, куда же деваться. А я что им могу предложить? Даже небольшие премиальные, и то руководство комбината выплачивает.

Работали в техотделе, в основном, молодые выпускники различных профильных ВУЗов нашей необъятной страны. Народ весёлый, можно даже сказать — бесшабашный. Ковыряться целый день в чертежах и схемах, скажу я вам, та ещё работёнка, порой засиживались за кульманом до поздней ночи. Что поделать. Партия скажет надо — комсомол ответит «есть»!

— Кто пойдёт со мной за колючку, — сам не узнавая свой голос, произнёс я. — Златых гор, конечно, не обещаю, но работа явно не сидячая, подвижная. Возможно, что иногда очень даже подвижная.

В кабинете повисла гробовая тишина. Дело в том, что уже несколько недель, с тех пор как появилась зона, по конторе из уст в уста передавались слухи, что там, за забором, работают такие упыри, что не приведи господь.

— Я пойду, — ответила бойкая девушка в салатного цвета платьице с погончиками, модного в то время фасона «милитари».

— Ты что, сдурела, — одёрнула её подружка. — Тоже мне, мать Тереза выискалась. Сядь сейчас же на место. Никуда я тебя не пущу. Ещё чего не хватало, чтобы мы всем отделом деньги на венок собирали. Пусть этот малахольный сам туда и топает. Он пришлый, ташкентский, его не жало. Ну, почти не жалко.

Спустя неделю, оформив все документы и получив специальные пропуска, мы, вооружившись…. блокнотами и шариковыми ручками, шагнули за колючую проволоку.

— Значит так. Я буду диктовать, а ты записывай, — обратился я к своей помощнице. (Давайте будем в дальнейшем именовать мою добровольную помощницу просто Оля, для краткости). — Это будущая шахта грузового лифта, здесь, согласно проекту, должен быть сооружён жёлоб для прокладки силового кабеля, а вон там надо установить светильник аварийного освещения. Записала?

С самодельной лежанки, сооружённой в этой самой шахте, поднялся коренастый мужик небольшого роста в идеально чистой спецовке с квадратиком белой тряпочки, пришитым на груди. Вероятно, на ней была написана статья и срок сидельца, но я этой аббревиатуры в то время ещё не понимал.

— Дай сюда свои писульки, — буркнул он. Мне поглядеть надо.

— Чего, — не понял я, глядя на зека сверху вниз и радуясь тому, что он почти вдвое меньше меня как по росту, так и по весу.

— Баклан, значит так. Ты сейчас оставляешь мне все эти записи и свалишь отсюда шеметом, скажем, в кинотеатр. Дамочке твоей культпоход будет приятен и полезен. А к концу дня приходишь и ставишь свои галочки, что всё выполнено. Хотя можешь и не приходить. Ежу понятно, что здесь полный ништяк будет. Кстати, запомни, моё погоняло — Сила, Силуянов по-вашему. Если что у тебя здесь вдруг не так пойдёт, просто скажи братве «меня Сила знает». Запомни эту фразу, очень даже может пригодиться. То, что не удрал отсюда и не наложил в штаны, меня увидев, делает тебе честь. Следовательно, не робкого десятка. Короче, ступай, сейчас мне пайку принесут, а ты всей своей массой проход загораживаешь.

Уже вечером, покидая зону, я поинтересовался у дежурного офицера, сидящего в будке.

— А кто такой Сила?

— Вор в законе, — коротко ответил тот.

— В чём, — не понял я.

Но капитан не ответил, махнул рукой, мол, проваливай, не до тебя.

***

Декабрь, он и в пустыне декабрь. Бесконечный, нудный, холодный противный дождь. План по вводу в эксплуатацию большого мельничного комплекса трещит по всем швам. Рапортовать наверх надо, а нечего. Но нет предела совершенству и находчивости чиновников, как в те стародавние времена, так и в нынешнее время. Объект было решено разделить на множество маленьких объектиков. Железнодорожный стрелочный перевод — объект ввода № 27. Отдельно стоящая будка путевого обходчика — объект № 43. Сами понимаете, что за ввод в эксплуатацию объекта, пусть даже небольшого, премия полагается. Какая уж — маленькая или большая, то великая тайна есть. Нам, смертным людям, неведомая. Приёмная комиссия в полном составе, промокнув до нитки, ходит от объекта к объекту. Разговорный язык понятен всем. Из тридцати произнесённых фраз — двадцать семь матерных. Наконец, исчерпав весь словарный запас, кое-какие объекты было принято считать окончательно построенными. И для констатации этого исторического факта надо срочно подписать соответствующие акты. А они-то и оказались запертыми в обычном сейфе, стоящем в бригадирской комнате. В общем, случилась совершенно патовая ситуация. Комиссия, промокшая до нельзя и готовая подписать акты, наличествует, и бумаги нужные, заранее подготовленные, есть, но в сейфе, ключи от которого находятся у прораба. А прораба нет, потому как рабочий день давно закончился, и его никто не предупредил, что консенсус будет сегодня достигнут. А посему тело прораба благополучно переместилось с промозглой зековской зоны в тёплую и благоустроенную квартиру, правда, совсем на другом конце города.

— У тебя что, тут на зоне ни одного «медвежатника» нет, — в сердцах произносит чиновник высокого партийного ранга, стуча от холода зубами и глядя очень недобрым взглядом в сторону майора, начальника этой самой зоны.

— Есть, конечно, и не один, — как-то нерешительно отвечает майор.

— Так зови. Пусть быстренько эту консервную банку, мать её ети, вскроет. Если за прорабом посылать, так мы тут совсем до смерти околеем.

Минут через пять в комнате появился тщедушный мужичонка в перепачканной извёсткой робе.

— Ну, демонстрируй своё мастерство, — прорычал чиновник. — Только живо. За это с меня тебе дополнительная пайка будет.

Мужичонка молчал. Только переминался с ноги на ногу и мял в руке свою кепку.

— Выйдите все, при вас не вскроет, — раздался сзади голос неслышно вошедшего Силуянова.

— Что ты сказал, мать твою, перемать, опять на дождь выходить, ну уж нет — взревел чиновник.

— Не вскроет, — понурив голову, согласился майор. — Он такой, на людях не работает.

Отчаянно матерясь и проклиная и зеков с их понятиями, и зимний навоинский дождь члены комиссии потянулись к выходу. Не успела закрыться дверь за последним из них, как через секунду и отворилась.

Возле распахнутой настежь дверки сейфа стоял мужичонка и, по-прежнему переминаясь с ноги на ногу, мял в руке свою кепку.

— Сила, в конце концов, когда это прекратится, — прораб негодовал. — Я сам лично как простой сторож хожу и закрываю на ключ каждую дверь. Кучу времени на это, между прочим, трачу. А утром хоть ключи на вахте не бери. Все кабинеты открыты. В чём дело! Когда это безобразие закончится.

— Из твоих кабинетов что-то пропало, — невозмутимо парировал Силуянов.

— Конечно, пропало. Спирт пропал, им прикомандированные московские наладчики контакты протирают, консервы рыбные пропали, хлеб, печенье.

— Прораб, мать твою, я тебя серьёзно спрашиваю, что конкретно пропало.

— Ну, плексиглас пропал, целый лист, между прочим. Пластмасса цветная пропала.

— А как ты думаешь, из чего мы ручки финок делать должны. У нас ведь никакие госпоставки не предусмотрены. И вообще, твои дети в школу ходят?

— А причём тут мои дети, — возмутился строитель. — Ходят, конечно.

— Вот и мои ходят. Твои в свою, мои в мою. Хорошо. Скажу братве, чтобы пыл малость поубавили. Мы же не без понятия, сечём момент, что нужное дело делаем. Мука она всем нужна, может, когда мельница заработает, хлебная пайка слаще станет. Хотя это вряд ли.

***

О, майн гот! — негодовал Иван Иванович Лирнер, — я всегда подозревал, что ты рано или поздно устроишь навоинскому комбинату некоторую пакость, но чтобы до такой степени! Как вообще ты посмел уводить с предприятия такого ценного работника. Между прочим, она, согласно штатного расписания, заместителем главного инженера числится! Это тебе не хухры-мухры, а ответственный инженерный кадр.

Лирнер всё ещё крутил в руках письмо на бланке Министерства хлебопродуктов УзССР о переводе Ольги в распоряжение центрального аппарата. Потом снял очки в толстой роговой оправе, прищурился и внимательно посмотрел на меня. Устало опустился в кресло и размашисто наложил резолюцию — «В приказ».

Я повернулся и пошёл к двери.

— Александр, постой, — окликнул меня главный инженер. — Вернись.

Он достал из шкафа початую бутылку настоящего дефицитного французского коньяка «Камю». Наполнил по-русски — полные до краёв стаканы.

По-отечески обнял меня.

— Ты, это, ты, в общем, береги её там. И совет вам да любовь. Черти вы этакие, меня, старика, хоть изредка вспоминайте. Да и ещё, детишек вам побольше, — это он мне уже вдогонку прокричал.

Нет, ну вы посмотрите на него, — возмущалась министерская дама неопределённого возраста. — У нас четыре этажа полные незамужних барышень на выданье. А он, на те, из пустыни себе кралю привёз. И где ты её там в песке откопал. Надо обязательно сказать министру, чтобы прекратил эту практику, неженатых парней в командировки посылать, особенно в пустыню.

Что я вам хочу сказать в заключение. Парни, если вы ищете себе невесту достойную, то поезжайте обязательно в Кызылкум. Уверяю вас, там уж точно жабы не водятся!

 От автора.

«Элеватор — сооружение для хранения больших партий зерна. Представляет собой строение силосного типа высотой от 40 до 60 метров».

Википедия.

Справка.

Взрыв зерновой и мучной пыли — самое страшное, что может произойти на предприятиях системы хлебопродуктов.

Ежесекундному риску подвержены все предприятия отрасли, какого бы размера, типа, конструкции они не были!

Органическая и неорганическая пыль даже при минимальной концентрации в воздухе обладает гораздо более разрушительной силой, чем динамит. Такой взрыв внутри замкнутого пространства создаёт избыточное давление, в 12,5 раз превышающее точку, при которой разрушаются и крошатся сверхпрочные железобетонной плиты.

***

Ранним февральским утром 198… года пассажирский поезд Ташкент-Бухара остановился на станции Д…..бай. Мне не спалось. За окном тёплого вагона моросил холодный и нудный зимний дождь. До станции Каттакурган, на которой мне, согласно выданному командировочному предписанию, надлежало сойти, оставалось ещё километров двести пятьдесят. Но и Д…..бай, и Каттакурган это уже Самаркандская область, а значит, я уже почти приехал. Испокон веков повелось, что все наши мельницы и элеваторы всегда строятся рядом с железнодорожными станциями. Количество грузовых вагонов, подаваемых на предприятия системы хлебопродуктов, впечатляющее. Поэтому на всех крупных и не очень станциях всегда имеется отдельная железнодорожная ветка, ведущая прямиком в наши «конюшни».

***

Что ищет глаз ткача и портного, вошедшего в большой магазин, правильно – платье, ну или, на худой конец, – ткани. А пекаря в большом универмаге – отдел хлебобулочных и кондитерских изделий. Это уже профессиональное. Вот и мой взгляд уставился на совершенно тёмную громадину маячившего за вагонным окном элеватора.

Я очень прилично учил спецдисциплины в родной «альма-матер», а потому давным-давно зарубил себе на носу, что элеватора без огней не бывает. Его рабочая башня всегда должна светиться как новогодняя ёлка. Работающие там агрегаты и механизмы обязаны денно и нощно выдавать сотни тонн зерна для производства муки, крупы и комбикормов. Здоровенные светильники, смонтированные на самой крыше этой громадины, обязаны в любую погоду предупреждать низколетящие самолёты о приближении к опасному высотному объекту.

Д……ский же элеватор не подавал признаков жизни! Я даже опустил створку вагонного окна. За что сразу же услышал всё, что обо мне думает сосед по купе.

Тишина. Ни рокота машин, ни отблеска фонарей. «Такого не может быть, потому что не может быть вообще», – подумал я. Но в этот самый момент состав тронулся, и уже через минуту силуэт тёмной громадины пропал из виду.

А ещё через четыре часа, сойдя с поезда и переступив порог приёмной Каттакурганского комбината хлебопродуктов, я получил бланк телеграммы.

«Вам надлежит незамедлительно прибыть в посёлок Д……бай, в расположение тамошней мельницы, в связи с взрывом, произошедшим сегодняшней ночью на элеваторе! И короткая, но очень убедительная подпись – Заместитель министра».

***

За несколько лет до описываемых событий электромонтажники, устанавливая на крыше строящегося элеватора мощные лампы «габаритного освещения», ломали головы. Остановить работу и сидеть дожидаться, когда «неспешные» снабженцы раздобудут и привезут, наконец, положенный по проекту дефицитный медный кабель или заменить его на ломкий и непрочный, но имеющийся в наличии алюминиевый? Как была решена эта проблема, я думаю, тебе, дорогой мой читатель, объяснять не надо. Тем более, что работы надо было срочно заканчивать к очередной годовщине. Неважно, к какой.

Задача рабочих элеватора не только хранить зерно, но и чистить его. Поэтому за годы работы этого предприятия на той самой крыше зерновой пыли скопилось предостаточно. Короче, в один совсем даже не прекрасный день ветер-таки победил алюминий, и «коротнуло», ещё раз «коротнуло», а потом и бабахнуло. Сильно так бабахнуло. Людей по счастливой случайности не поубивало, только слегка контузило. Но вот та самая крыша, на которой и стояли габаритные огни с подведённым к ним злосчастным непроектным кабелем, перестала существовать. Как и два этажа, располагавшиеся ниже. Вы, наверное, не раз слышали выражение «лестница в небо», так вот я эту лестницу видел. То есть лестничные пролёты и марши, ведущие в помещения элеватора, которых уже нет!

***

Перед прибывшими специалистами, вроде меня, была поставлена оперативная и конкретная задача. Облазить всё, что осталось, и представить подробный доклад о том, что нужно сделать. Понятно, что всё это исполнить в кратчайшие сроки, то есть, немедленно! Так как все входы в здание были завалены бетонными глыбами, нам предстояло на некоторое время стать цирковыми акробатами, ну или монтажниками-высотниками, это кому как больше нравится. По наклонной, раскачивающейся на дожде и ветре лестнице пожарной машины подняться на самый верх и прыгнуть с неё на ту самую чудом уцелевшую «лестницу в небо».

Адреналина в нашей крови было столько, что наверное никто из нас не отказался бы прыгнуть и с парашютом на этот самый пятачок. Ведь каждому из срочно вызванных «спецов» в те годы не перевалило ещё и за четвертак! Не отказался никто. Поднялись по лестнице и сиганули на пятачок размером примерно 2 х2 метра.

***

Почти целый день НАСКВОЗЬ промокшие под холодным, так и не прекратившимся февральским дождём мы лазили по руинам того, что ещё сутки назад было красивым и мощным Д….ким элеватором. Потихоньку адреналин из организма куда-то улетучился. Одежда стала тяжёлой и липкой. Настроение – хуже некуда. А тут ещё стало как-то быстро темнеть. Короче, пора выбираться. Но вот как. Вниз хода нет. Там всё завалено кусками бетона и искорёженной арматурой. Мы молча смотрели друг на друга и так же молча задавали один и тот же вопрос. На лестницу пожарной машины, которая тихонько покачивалась метрах в двух от края уцелевшей площадки? От этого самого пятачка до земли метров этак сорок, не меньше. Увы, выход единственный – прыгнуть без разбега и ухватиться за холодную и мокрую металлическую лестницу на высоте сорок метров, а может быть, и по-более, да ещё в тяжёлой и мокрой зимней одежде. (Курток из непромокаемых и лёгких тканей в то время в нашей стране что-то в продаже не наблюдалось, ну а «блатом» в силу нашего возраста и убеждений мы, увы, не обзавелись!)

***

Поскольку я сижу и пишу сейчас эти строки, мой прыжок на качающуюся лестницу пожарной машины можно расценивать как весьма удачный. Наши мокрые записки-каракули легли на стол «кого надо». В скором времени именно они послужили основой для срочного «Проекта восстановления». Какой уж там проложили кабель: ломкий алюминиевый или эластичный медный, то мне, увы, не ведомо.

Со временем моя шевелюра поредела, потом ещё поредела и засверкала обширной лысиной. А то, что-таки уцелело от неё по краям, сначала из чёрного стало серым, а затем и совершенно белым. И каждый раз за чашкой чая (или чего покрепче), рассказывая своим друзьям и родственникам об этом своём прыжке в Д….ких сумерках, я добавляю в него всё новые и новые юмористические нотки. Хотя, поверьте мне на слово, в тот февральский вечер мне и моим друзьям «молодым спецам системы хлебопродуктов» было совсем не до смеха!

Краснодар, август 2020 года, плюс тридцать восемь градусов в тени.

Ну, нет в доме кондиционера! Всё, что угодно, есть, а он отсутствует. Хронический тонзиллит не позволяет. Подхватил эту дрянь в Средней Азии и теперь уж до конца дней не отделаюсь. Малейший перепад температур — и всё. Горло, нос и прочие «радости».

К чему это? Да к тому, что я в этаком пекле сочинять не могу. Вспоминать былое — запросто, порядок в своих «Авгиевых конюшнях» навести тоже, а сложить буквы в слова — никак.

***

Клавиатуру в сторону, влажную тряпочку в руки и вперёд. Да здравствует борьба с пылью! Пусть не победоносная, но хотя бы — ничья.

Беру изрядно покрытый пылью предмет. Ба! Да это же вольтметр. Старинный — СССРовский. Надо же — тридцать пять лет прошло.

Борьба с «мелким врагом» приостановлена. Временно. Завариваю любимый зелёный «девяносто пятый» чай. И перемещаюсь в прошлое. В не менее жаркую Бухару.

198… год. Узбекская ССР, Министерство хлебопродуктов.

Директора комбината арестовали прямо на заседании коллегии.

Об этом чрезвычайном событии шёпотом поведала секретарь парторганизации. И добавила уже громко — командирским тоном:

«Молодёжь из мукомольного управления сегодня вечером летит в Бухару. У этого… на предприятии родни, что у Жучки блох. Возможен срыв производственного плана и даже диверсия, — это уже шёпотом. — Город туристический. Иностранцы!  В общем, отправляетесь не на прогулку, а на передовой фронт. Задача. Забыть, что вы сотрудники министерства, заступить в смены. Бдить! Наблюдать! Упреждать!»

Бухара. Кукельдаш

Домой мы в тот день не попали. Министерский РАФик доставил группу специалистов как почётных гостей прямо к трапу старенького АН-24, совершавшего рейс по маршруту Ташкент — Бухара.

***

Паспортов не оказалось у двух человек. У меня и у Гали из соседнего отдела.

Я не обладал сей корочкой по причине того, что комендант общежития забрала его на прописку. Да всё никак. А Галочка не носила с собой «молоткастый-серпастый», так как он не входил в малюсенькую (импортную) сумочку.

***

«Прибывших поселить в гостиницу «Бухоро» по обкомовской брони, — распорядился начальник местного управления хлебопродуктов. — А этих двух несчастных туда нельзя. Интуристы живут. Даже из капстран. Могут возникнуть проблемы. Там же КГБ. В общем, их в Кукельдаш. И не смотри так! — это он своему шофёру. — Не баи, комсомольцы. Недельку, другую перетерпят. Дехкане наши живут, и ничего. Не жалуются».

***

Кукельдаш оказался домом колхозника, то есть, постоялым двором, сооружённым во времена предпоследнего эмира. Разделённым (как и полагается, по шариату) на две половины — мужскую и женскую.

В моей келье громадный тараканище (без кавычек!) — прототип героя из бессмертного произведения Корнея Ивановича, с удивлением уставился на негодяя (то есть, на меня), посмелевшего согнать его персону с далеко не белой простыни. Раздавить бы, да сил нет. Полночь. Спать хочется. Через шесть часов на смену заступать. Пусть живёт. Насекомое. И благодарит представителя высшего разума.

Но заснуть не удалось. Минуту спустя из открытого окна донёсся вопль Галочки:

— Саша, забери меня отсюда! Иначе через пять минут изнасилуют!

Описывать, что я говорил водителю начальника областного управления, и как нас возили в отделение милиции, чтобы получить справку о том, что прибывшие из столицы республики личности им известны, не буду.

***

В итоге, к утру нас заселили в приличную гостиницу «Согдиана». Правда, в спешке в один номер. Однако рассказ не об этом (приятном) событии, а о приборчике, лежащем передо мной.

***

В Советском Союзе то и дело что-то пропадало.  В тот год в республику не завезли батарейки. Круглые, под названием «Элемент 373». Ни магнитофон возле арыка послушать, ни транзисторный приёмник в командировку взять.

Раз их нет в магазинах, значит, надо искать! Где? Правильно. На базаре. Бойкие торгаши в тюбетейках выложили дефицит на расстеленной на земле газете. Налетай, разбирай.

Только вот проблема. Есть ли у них заряд в полтора вольта или нет? А чтобы «не опростоволосится», нужен маленький прибор под названием вольтметр. Он, конечно, в категории «Дефицит» не числился, но в то время в свободной продаже не наблюдался.

***

«Согдиана» располагалась аккурат возле ворот знаменитого бухарского базара. Известно, там можно приобрести всё, что угодно, включая ракету «Союз». Правда, в разобранном виде и в разных углах этого досточтимого рынка.

***

Отработав положенное на мельнице, я отправился искать заветный вольтметр. И, конечно же, нашёл.

Лежал родимый на газете, вкупе с другими приборами, возможно, что с того самого «Союза».

— Бу нарх азиз сотувчи (Столько стоит, уважаемый продавец(узб.)? —поинтересовался я.

— Десять рубл. И только для тебя, — увидев в моих глазах заинтересованность, буркнул торговец.

— Алаҳ қўрқиш. Бир рубл Емуc жуда яхши нарх (Побойся Бога. Ему красная цена один рубль)!

— Бери за пять. И уходи. Быстро. Ты — парень здоровый. Своим видом всех отпугиваешь.

Торг начался.

— Больше полтора рубля не заплачу. Всё равно на базаре на него покупателей не сыщется.

— Откуда ты знаешь?  Приезжий. Может быть, сейчас два десятка желающих набегут.

Я ничего не ответил. Командировочных нам в спешке не выдали, и поэтому вопрос, купить еды или вольтметр, решался в пользу продуктов питания.

Повернулся и побрёл к старинным воротам. Торгаш нагнал у входа.

— Так возьми. Денег не надо. Вижу, тебе очень нужен. Дарю. Прослужит долго. Будешь меня вспоминать. С добрым сердцем.

***

И правда. Когда подарок от души, то не ломается и работает много лет. Спасибо тебе, торговец из славной Бухары!

Я отхлебнул из цветастой пиалы ароматный напиток и достал из ящика с десяток аккумуляторов. Надо проверить. Вдруг разрядились.