Как вихрь внезапно налетая,
Как вор, прокрадываясь к нам,
Гремит, аулы истребляя,
И ночью рыщет по горам:
Жилища в пепел превращает,
Не внемлет воплю матерей,
В плен нечестивый увлекает
И наших женщин, и детей.
О, Аллах! услышь правоверных,
Избавь нас от Засса, от страшной с ним битвы!
(Этнографический очерк черкесского народа.
Составил генерального штаба подполковник барон Сталь в 1852 году // Кавказский сборник, Том 21. 1900).
1864 год. Санкт-Петербург. Зимний дворец
Собравшиеся в зале представители высшего общества перешёптывались, поглядывая на закрытые массивные двери, украшенные золотыми вензелями.
— Неужели правда?
— Но он же!
— Да и других заслуг поболее будет.
— Господа. Давайте договоримся, когда выйдет, руки не подавать и радости не выказывать.
— Что вы такое говорите. Сам император решил. Кто мы, чтобы высочайшее повеление оспаривать?
Дискуссию одетых в парадные мундиры мужчин прервал скрип открывающихся дверей.
Придворные лакеи, сделав положенные движения с поклоном, отошли в стороны, пропуская министра императорского двора Графа Александра Владимировича Адлерберга.
Вельможа окинул взглядом собравшихся, погрозил пальчиком фрейлине, исполнившей недостаточно низкий книксен, развернул бумагу и хорошо поставленным голосом произнёс:
«Высочайшее повелеваю! Барона, генерал-лейтенанта Засса Григория Христофоровича, в знак признания его прежних заслуг, вновь призвать на службу воинскую. Отныне состоять ему по Кавказской армии с зачислением в запас. Император всероссийский Александр второй».
С минуту в зале царила тишина, потом раздались несколько нерешительных хлопков, но тут же стихли.
Из дверей вышел сухонький мужчина, в генеральском облачении, с многочисленными наградами на груди. Хотел подойти к группе военных, стоящих особняком, но, замешкавшись на мгновение, передумал и, гордо подняв голову, направился к выходу.
«Демон. Изверг», — неслось вслед.
***
— А помните ту историю с венчанием его дочери? – обратилась дородная дама к соседке. – Ведь до государя дело дошло!
— Нет. Не сочтите за труд, поведайте, пожалуйста. – Собеседница округлила глаза.
— Понимаете, дорогуша, дочка Засса втюрилась в рижского гарнизонного офицера по фамилии Ранцев. Папенька был не против, но поставил условие. Потребовал, чтобы новоиспечённый родственник взял титул будущей супруги, так как род баронов фон Засс много древнее и знатнее. Представляете? Русскому офицеру фамилию менять.
— Подобного не припоминаю, — согласилась слушательница.
— Скандал вышел… До самого Николая Первого докатился. И тот вмешался. Разрубил «гордиев узел». Предписал молодожёну отныне именоваться Ранцев-Засс. Понятное дело, тесть ни в какую. Как это так, его фамилия вторая, да ещё и через чёрточку. Но те, кому следует, объяснили упрямцу, что перечить воле императора — себе дороже.
***
В соседнем зале офицеры горячо спорили о другом.
— Господа! Согласитесь. Для острастки сжигать аулы, уничтожать посевы, угонять скот, а главное, насаживать на пики головы убитых горцев – это не метод русской армии. Век-то на дворе девятнадцатый. Просвещённый.
— Тактика Засса мало чем отличалась от приёмов неприятеля, – возразил молодой кавалергард. – Само имя Григория Христофоровича внушало трепет. Местные считали, что урус запросто общается с потусторонними силами.
— Вы, юноша, не можете помнить тридцать девятого года. Тогда он приказал передвинуть Кавказскую линию с Кубани на Лабу. Приблизил русскую границу к горам. И закрыл для местных равнину, простирающуюся между этими реками. Коренных обитателей выселили. Создали новый казачий полк. Включили в его состав станицы Вознесенскую, Лабинскую и Урупскую. Привлекли на новые земли переселенцев, русских и армян. Даже город основали — Армавир.
— А касаемо голов, — вмешался в разговор седовласый полковник, — так я вот что поведаю: единственная цель набегов кавказцев — это захват пленников, хлебопашцев их жён и детей, то бишь рабов. Их потом туркам продать, если конечно мы, русские, не выкупим. Представьте себе хату казака. На самом людном месте ружьё, шашка да кинжал. С ними и в поле, и на праздник. Иначе никак. А вы говорите «просвещённый век». Помните тот случай, когда похитили майора Павла Швецова. Потребовали за него четверть миллиона серебром. Даже по нынешним временам сумма баснословная. Начальник Засса, генерал Ермолов, приказал местным за десять дней собрать деньги. Ежели не наскребут – смерть. И похитителям ничего не оставалось как снизить цену выкупа в двадцать пять раз. Её, кстати, местный правитель шантажистам передал, ну или, по иному, договорился. Не суть.
К спорщикам подошёл старичок в выцветшем мундире.
— Позвольте великодушно сообщить господам офицерам, что я лично имел честь готовить для командующего войсками на Кавказской линии генералу от инфантерии Поповичу официальный циркуляр, предписывающий генерал-лейтенанту Граббе досконально разобраться с фактами отсечения головы горцев и «втыкания» на шесты. И Военное Министерство на основе проведённого расследования факты не отрицало. Лично самодержцу российскому было доложено, что подобное святотатство имело место только у начальника правого фланга генерал-лейтенанта Засса и более нигде. И сей доклад не остался без последствий. Григорию Христофоровичу намекнули, что крайне желательно покинуть ряды действующей армии, хотя бы по причине прогрессирующей болезни. Зачислили в резерв по кавалерии, а затем и вовсе отправили в отставку.
— Год спустя опять призвали. И назначили начальником авангарда третьего пехотного корпуса. Кому-то же надо было разгромить мятежных венгров, — перебил старика полковник.
***
В это время шестидесяти семилетний барон ехал в карете, опершись на шашку с надписью «За храбрость», и предавался размышлениям.
Вспомнился случай, когда однажды он освободил и даже дал денег захваченному в плен черкесу, брат которого пришёл в расположение русских войск и предложил качестве выкупа свою жизнь.
Генерал и не заметил, как задремал. Ему снился случай из далёкого прошлого, когда он, принимая у себя делегатов горских селений, приказал помощнику незаметно извлечь из пистолетов гостей пули. После чего, обращаясь к гостям, молвил:
«А зачем вам оружие? Всё равно стрелять, как следует, не умеете. В шапку мою не попадёте».
Чеченцы тут же открыли огонь. Хозяин тихонько бросил на землю переданные пули. Удивление гостей перешло в ужас. А слух о бессмертии Демона ещё долго гулял аулам.
Сидевший напротив адъютант бережно укрыл командира тёплой накидкой, пододвинул подушку. Под ней обнаружилась тетрадь. Посмотрел на спящего хозяина и перевернул страницу.
Записки хромого Демона
Хитрость и смекалку считаю одной из обязательных деяний военного искусства.
Однажды я попросил лазутчиков пустить по аулам слух о приключившемся у меня тяжёлом недуге. Представителей племён принимал, лежа в постели. Рядом выставил дурно пахнущие склянки с лекарствами. Велел зажечь три восковые свечи над изголовьем…
Молва о «смертном часе урус шайтана-демона» разнеслась по горам со скоростью пули. И черкесы утратили бдительность.
А я, неожиданно «воскреснув», перешёл с отрядом реку Белую, спалил дочиста два аула!