Диана Шпоркина. Философская лирика

От / / Оставьте комментарий

***

Как обреченно падает листва…

Так человек, который умирает,

Не чувствует восторга от родства

С цветущим садом и лучами мая.

Лист полетит, как искра от огня,

И вдруг замрет… еще не затухает…

Пока летит, играя и маня,

Наверное, о прошлом вспоминает –

Как был весною трепетно-красив

И с ветром мог, играя, побороться,

Еще тогда желанный, полный сил,

Любил тепло изменчивого Солнца.

Хотя огонь горит еще, горит,

И отсветы его видны пока повсюду,

Но скоро, что волнует – отболит,

И для него весны уже не будет.

Как хрупко нашей жизни естество…

Гляжу на лист… Так быстро умирают,

Кто потерял надежду и родство

С цветущим садом и лучами мая.

 

***

«Бывшему – стать небывшим…» –

Все возвратить, что с нами

Вновь оживало с вишней,

С листьями и с цветами.

Можно ли стать «небывшим»

И возвратить прощение?

Слову, что было лишним,

Снова придать значение?

Может ли стать «небывшим»

То, что душа теряла…

То, что казалось лишним,

Что волновало мало?

Можно ль забыть тревоги

Те, что с пути сбивали,

Если видны дороги,

Стрелки часов не встали?..

Нет… Невозможно… Сложно

Спорить с великим словом –

Бог, даже он, не может

Сделать, что было, новым.

 

Ты всё о том же…

Ты все о том же, все о деле…

А солнце борется со льдом,

И слезы бурные капели

Мешают думать о былом.

И тянет воздухом весенним,

Совсем немножко, как взаймы,

Но все же верится в спасенье

От всех превратностей зимы.

Забуду прошлое, быть может,

Начну все с чистого листа,

Чтобы почувствовать всей кожей,

Что жизнь, в основе-то, проста.

Жизнь умещается в ладони,

Когда все плачет и болит,

Но кто-то руку тихо тронет,

И будто солнцем озарит.

И день бывает в черном тоне,

Когда срывается полет,

Но чей-то голос в телефоне

Надежду новую дает.

Жизнь так проста, хоть и недолго…

Мы то скорбим, то снова ждем –

Как волны катятся у Волги,

Так мы во времени живем.

 

***

Когда-то, всё теряя на бегу,

Ступила на паром, а он отчалил…

И все, кто были там, на берегу,

Остались  силуэтами печали.

Паром терпел и бури, и года.

Огни меня манили, мне не веря,

Их уносила волжская вода,

Обрушивая на песчаный берег.

Катился вал, девятый или нет,

Он накрывал нещадно с головою…

Но неизменно тающий рассвет

Вставал над затихающей волною.

Я всё плыла, я верила – смогу,

И пыл мой ничего не остужало,

Огонь еще горел на берегу,

Как обещание скорого начала.

И вот однажды я, поверив дню,

Закату, позолоте этой смуглой,

Причалила к  к желанному огню –

В нем тлели догорающие угли…

 

***

Зима берет меня в ладони,

И леденящий сей магнит

То к нежной оттепели клонит,

То бури снежные сулит.

И всё, что выглядит  несложно,

Но ярко, чувственно живет,

В меня впускает осторожно,

Как пищу райскую дает.

Я злюсь порой и раздражаюсь,

Забыть стараюсь нежный вкус,

Потом жалею, горько каюсь

И потерять его боюсь…

Так в несогласии с собою,

Не исключая знак  беды,

То рада холоду зимою

И всем метелям впереди,

А то пытаюсь греть (не лето!)

Осколки  зимние в сердцах.

И называю Жизнью это…

Хоть жизни нет в ее домах.

Электронная почта

Я напишу тебе письмо…

И ты, конверта не вскрывая,

О чем написано оно

Прочтешь, особо не вникая.

Письма сегодня слаб удел –

Оно мертво, неощутимо,

Как жар костра, что догорел,

Или как облако от дыма.

Рука строке не повелит,

Надежда слова не коснется,

Так воздух холодом манит,

Хотя с небес сияет солнце.

Металл не может сострадать,

Он не узнает боли силу,

С ним невозможно передать

Слезу, пролитую в чернила.

Ты, не потратив и листка,

Ответишь – в миг один, мгновенье…

И клавиш мертвая рука

Сведет на нет его значенье.

 

*** 

Я чувствую снег, но так остро и нежно,

Как будто сама стала чуточку снежной,

И все, что вокруг заморожено стужей,

Все будет забыто и станет ненужным.

Я чувствую луч – он опасно тревожит,

Он дрожью проходит по раненой коже,

И все, что так больно вокруг сознается,

Слезами на сердце потом отольется.

Зачем у деревьев и корни, и ветви

Так преданы почве и так безответны?

Под ветрами гнутся, ломаются, стонут,

А всё отбивают земные поклоны?..

Я с ними так схожа, как это ни странно –

Я тоже стараюсь не чувствовать раны.

И все, что подарено будет тобою,

Все станет корнями, ветвями, листвою. 

 

Предчувствие зимы 

Шла осень и в руках своих держала

Две ветки клена, словно опахало.

Шла, застилая землю, как коврами,

Листвой багряной с желтыми краями.

А я навстречу ей как на свидание…

Сиянье золота отбрасывали здания,

И был роскошным от неё подарком

Весь этот день погожий и нежаркий.

Но я-то знала – всё, что здесь играет,

Исчезнет скоро, как всегда бывает.

Проснусь однажды, а вода со льдами,

Все стынет под холодными снегами –

Ни голоса, что я любила слушать,

Ни слова, чтобы тишину разрушить,

Ни споров, ни взаимного волнения,

Ни теплого в душе стихотворения…

Никто не поможет…

«Никто не поможет, никто не поможет»…

Слова у поэта казались – ничтожны,

Пока не пришло это горе, как туча,

Стараясь меня извести и измучить.

Никто не поможет, никто не поможет…

И смерть не сумела слова уничтожить.

Все дружбы, любимые, связи родные –

Все разом исчезли, незримые, с ними.

Никто не поможет… Как это нелепо!

Ведь столько, казалось бы, песен пропето

Про крепкие руки, надежные плечи,

Про наш нерушимый союз человечий.

Никто… Хотя слов говорилось немало…

А сколько сочувствия мне выпадало…

Но солнце вставало холодным и росным,

И это «Никто» уже было как космос.

В нем каждый спешил по делам и делишкам,

И горе чужое казалось им лишним,

Довеском ненужным к домам и зарплатам…

И слово ко мне торопилось обратно.

 

*** 

Мы прошлое не в силах повторить

И новым уступаем ощущениям,

Как невозможно воду не разлить

Слепому, пробираясь по каменьям.

Сомкнуты руки, чтобы донести,

И дорогА любая капля влаги,

Но речка – бурная, и камни так остры,

Что требуют и зрения, и отваги.

Нам не под силу сохранить, что было,

Но и расстаться, и отринуть – тоже…

Так женщина, что преданно любила,

Забыть глаза любимого не может. 

 

*** 

Молчу, молчу… а хочется кричать,

Смотрю на лес, как он, прощаясь с нами,

Былую сохраняет все же стать

И не спешит согнуться под ветрами.

Мне так неловко, слабой перед ним,

Признаться, что не верю в искупленье,

Ведь сами мы историю творим,

Как собираем нашей жизни звенья.

И эта цепь, что тянет нас к земле,

Мне не даёт взглянуть сейчас на небо,

А там, за облаками, в манкой мгле,

Никто печали никогда не ведал.

Завидую ветрам, что улетают ввысь,

Напору их и неуёмной силе,

Они не любят, вот и позабыли,

Что с болью в этой жизни родились.

 

Река жизни

В небе серой вереницей проплывают облака,

А под ними серебрится Жизни вечная река,

И любая тень на небе, что темнее и светлей,

Отражается на судьбах проживающих людей.

То весны метаморфозы с яркой радугой-дугой,

С первым ландышем и птицей, и проснувшейся грозой,

То замёрзшие окошки и усталые снега,

Не похожие на поле в ярких травах и стогах.

А похожесть так ранима, словно дым из труб печных –

Он наполнен не угаром, а теплом людским у них.

Все так сложно… И так просто… в этом мире для людей,

Кроме бурь, огня, морозов и отчаянных дождей.

Остальное всё так просто, что когда умчатся дни,

Мы увидим, оглянувшись, что наполнены они –

Страстью, скукой, расставаньем, горем, радостью, бедой,

Размышленьем, осознанием – до чего же мир большой…

И ничто нам не подвластно. Как бы мы ни напряглись,

Всё сплавляется прекрасно по реке с названьем «Жизнь». 

 

Верность

Ах, если бы мне снова два крыла

И заново пройти судьбу с начала –

Я так же бы любила и страдала,

И никого отвергнуть не смогла.

Пусть ничего уже не повторится,

Ни день осенний, ни желание встреч,

Но есть надежда прошлое сберечь,

Переложив в стихи слова и лица.

А то, что помогало мне понять,

Что обещало райское блаженство,

Манило непонятным совершенством –

Все заново сегодня открывать.

И что бы мне звезда ни предсказала,

Я прошлому не в силах изменить…

Я сберегла бы жизни этой нить

И ничего в судьбе не поменяла. 

Разговор о поэзии

Она сказала, твердо в это веря:

«Поэты и стихия – неразлучны…» –

И будто ветром распахнула двери,

Где стало видно грозовые тучи.

Луна светила чисто иллюзорно,

Как будто вторила ее словам…

А мне казалось аксиома спорной,

Считала – не понять сегодня нам.

Стихия – это то, что всё сметает,

Уносит, разбивает, жжет и бьет.

Стихия – если сердце замирает,

Когда беда или разлука ждет,

Когда уносит мысли в бесконечность,

А на земле осколки лишь живут…

Стихия – то, что жизни нам калечит

И отбирает теплый наш уют.

Так неужели всё это похоже

На мир Поэзии, на взгляд ее святой?

Возможно … – если ощущаешь кожей

И если надрываешься душой?

Когда глаза слепит и голос гаснет,

Не в силах даже слово повторить –

Поэт бывает ко всему причастен,

Поскольку не умеет не любить.

Горит огонь – и он его заметит,

Пусть даже пламя сердце опалит –

Потом он эту рану сам залечит,

Она его стихами отболит.

В стихии музыки – поэзии в избытке –

Природа звука к ней благоволит…

Поэт в оркестре, как смычок у скрипки –

Чуть тронул – отзовется, зазвучит.

Права провидица, сама ведь поэтесса,

Пожалуй, что стихия их конёк –

Ничьи не соблюдая интересы,

О многом могут преподать урок…

Читаешь, и душа им часто вторит,

Отбросив неприглядный сор и муть…

Пожалуй, я не буду больше спорить,

С поэтом продолжая этот путь.

 

Прощание с прошлым 

Когда мне прошлое увидится понятным,

и увлекает, и наводит грусть…

Я не напрасно этого боюсь,

когда вернуть его хочу обратно.

Как просто, вроде, жизнь перечеркнуть

и заново ступить в ручей знакомый,

Где нет ни бликов, ни камней, ни грома,

и даже воды изменили суть.

Но хочется, как прежде, наклониться,

увидеть то же небо, тот же цвет,

А видишь только собственный портрет

и чьи-то проступающие лица.

Терять надежду – худшее из зол,

но время, как всегда, необратимо

Уносит вихрем всё, что было, мимо.

Удачлив тот, кто что-то в нем нашел.

Но стоит ли? Спросить еще посмею…

У каждого свой груз и лет, и сил…

И если случай в прошлом всё решил,

То видно Бог признал его затею.

 

Разговор с поэтом 

Слова, слова… И в чем их назначение?

Красиво кружева из рифм плести?

А аура любви, её свечение,

Что может прямо к Богу унести?

Но может и убить, я это знаю,

И небо разорвать напополам…

Мы с ними радуемся и страдаем,

И, как поэту, все известно вам.

Душа и слово связаны в едино,

И каждый вздох, как новая глава,

Как вышитая чувствами картина,

Как истина, которая права.

Нельзя их разделить и «вышить» снова,

Душа немая – будто не живет,

Она как воздух для любого слова,

Как крылья, что поднимут их в полет.

Но помню и ожоги слов жестоких,

Когда они как ястребы клюют…

Слова порой имеют силу тока,

Когда по строкам трепетным бегут…

Слова, слова…всего лишь только слово,

И, согласитесь, их нелегкий путь.

Я много знала слов, их страшную основу,

И их всепобеждающую суть. 

 

Первый день нового года 

Год начинался от туманов,

С потухших окон и дорог,

Как будто насулив обманов,

Их оправдать пока не мог…

Стелилась тишина по крышам,

Усталый день еще дремал –

Он ничего еще не слышал

И ничего не предвещал.

Игрушки с елок издавали

При ветре нежный перезвон,

И будто древние скрижали

Хранили памятки времен.

Два Года оказались рядом,

Держали жизни нашей нить,

Чтобы невинным снегопадом

Всё, что чернело, отбелить…

Я не спала – я точно знала,

Что будет заново светло…

И всё прошедшее прощала,

Чтоб чистым снегом замело…

 

Пусть пожалеют обо мне…

Умеют женщины жалеть,

с тоской-печалью, со слезами,

Как песню нежную пропеть

простыми русскими словами.

И споры вовсе ни при чем

о том, что жалость унижает –

Не может зваться палачом,

кто, пожалев, и сам страдает.

А жалость родилась давно,

 её в России чтили свято –

Любовь и жалость, как одно,

нам были выданы когда-то.

Жалеть умели осторожно,

чтоб не обидеть, а помочь –

Жалеет, стало быть, не может

любовной боли превозмочь.

Жила в нас издавна примета:

что пожалел, то сохранил.

***

Ушли дни праздников толпой,

Как табор яркий и веселый,

Остались снова мы с тобой

В дверях судьбы, как новоселы.

А там, в пространстве впереди,

Что уготовила природа?

Что за окном? Снега? Дожди?

Или желанная погода?

Чтоб ни было, но дни сегодня

Мы принимаем как подарки –

И этот вечер нежный, звездный,

И серп луны, и свет неяркий…

И тишину… Ну, наконец-то!

Мы погрузились в тишину…

Нас Новый год, кумир из детства,

Вчера настроил на волну,

Когда все было так возможно…

Когда поверили беспечно,

Что жизнь прожить совсем не сложно,

И что дорога бесконечна… 

 

***

Ханжество процветает,

души вокруг калечит,

Как сделать лучше – знает,

ставит рубцы, как в сече.

Можно, нельзя, терпимо –

все это их стихия,

«Скромных» людей личина –

их словеса пустые.

Кто запретит смеяться,

Если смешное рядом?

Кто запретит подраться,

Видя косые взгляды?

Кто это смеет править,

рот затыкать с обидой,

Сердце другому ранить,

боли чужой не видеть?

Ханжество, как явление –

это порок развития,

Слабых изобретение,

зависти злой открытие.

Те, кто не смог, не смеет

маску сегодня снять,

Словно двуликий Янус,

силятся поучать.

 

***

Казнит себя обычно тот,

Кто всё о жизни понимает,

Кто каждой вещи цену знает

И чувствам спуску не дает.

Кто жизнь свою уже отмерил,

И можно, вроде, отдохнуть,

А он, оглядывая путь,

Считает горькие потери.

Их не исправить, не вернуться

И никого не победить…

И все же надо дальше жить,

Искать реке другое русло

И отпускать поток на волю –

Пусть волны катятся вперед,

Ведь время никогда не ждет,

А вот наказывает больно.

Кто понял суть вещей – всё знает,

И не предаст, и не пройдет…

Себя казнит за многих тот,

Кто все о жизни понимает.

 

Другая жизнь 

С прощением, возможно, легче жить –

Его так добиваются отважно,

Как будто собираются вступить

В одну и ту же реку дважды.

Как будто можно все перечеркнуть

И швы изъять повсюду осторожно –

Еще немножечко, еще чуть-чуть…

И все опять становится возможным.

Возможно – только явно не во всём,

Возможно – но труднее станет вдвое –

Палач давно уже взмахнул мечом

Над нашей непокорной головою.

И не вернуть уже, и страх не отмолить,

И груз не снять, чтоб думать, не страдая…

С прощением, возможно, легче жить,

Но только это жизнь совсем другая.

 

*** 

Зачем мы прошлое тревожим?

Зачем пытаемся вернуть?

Коня былого не стреножить,

Не отвести на прежний путь.

Нам ночью холодно, не спится –

Тревожит прошлая любовь,

Касаясь крыльями, как птица,

Нас увлекает в небо вновь…

К чему нам наказание божье

И эти сильных два крыла?

Чтоб испытать порыв, похожий

На тот, что молодость дала?

И небо грустно отозвалось:

«Жизнь хороша и без прикрас,

Но чтобы медом не казалась,

Любовь придумана для вас»

 

Душа и тело 

Живет ли тело без души?

Бывает ли душа без тела?

И где здесь истина лежит,

И в чем познание предела?

Что означает перевес,

И в чем причина неуспеха,

Когда душа – дремучий лес,

А тело – временная веха?

Не помнит тело без души

О боли, холоде, и зное,

И вновь штурмует виражи,

Не понимая слов покоя.

Душа без тела улетает,

Любви не зная, не щадя…

И слов горячих не прощает,

Не узнавая в них себя.

Пока живем, они в нас слиты

И по-хорошему дружны,

Так тонко скроены и сшиты,

Что одинаково нужны.

Надолго ли? Судьба не знает…

Но если маятник качнется –

Душа нас все же покидает,

А тело с нами остается…

 

Седое небо 

Когда уходят те, кого мы знали,

С кем не хотели вечно расставаться,

То сединой, отметиной печали,

Их именам позволено остаться…

И не закрасить, не прикрыть платочком,

И не вернуть, и в церкви не отпеть –

Они, как сердцем выбитые строчки,

На памяти останутся белеть.

Когда устанут от работы руки,

И Мир покажется бессовестно чужим,

Нам время вновь напомнит о разлуке

И приведет нас на свидание к ним.

Душа с душой на миг соединится,

И в недоступном, неземном портале

Проявятся знакомые нам лица –

Тех, кто любим, кого не забывали.

Мы им поведаем о страхах и печалях,

А может, просто рядом помолчим…

Они нас слышат, даже отвечают –

Недаром небо кажется седым…

Белая птица 

М. Цветаевой

 

Ах, Марина, как сердце вы рвете

Вашим дерзким и нежным стихом…

Вы не пишите их, а поете,

Словно душу пронзая пером.

Эта близость с поэтом не внове,

Ваши строки доступны и нам,

Ваше страстью рожденное слово –

Чистый воздух любым временам.

В этом мире, где чувства оглохли

И не слышат о том, что болит,

Так понятен ваш выбор нелегкий

И поэзии чуткий магнит.

Вы рискнули со смертью сродниться,

Чтобы в небо уйти высоко,

Но не пеной морскою, а птицей,

Белой птицей взлетели легко,

А вернулись на землю дождями,

Днем осенним, чьи ветры лихи,

Чтобы вечно страдать вместе с нами

За великие ваши стихи.

 

***

Земное – это то, что на Земле

Нам кажется принижено обычным,

Все то, что мы стремимся обезличить,

Копаясь в догорающей золе.

Оно опасно, кажется греховным,

Хотя лишь здесь рождается Любовь…

Но мы торопимся преобразиться вновь,

Уже возвышено, придумано, условно…

И вот земные чувства оживают,

И восхищают, словно изумруд,

И чистота, и благородство тут – 

Поэзия наш мир обожествляет.

А страсть стоит немного позади,

Земная и наказанная Богом,

Забытая, пока что у порога,

В тревожном ожидании Любви.

 

Уходит из России красота 

Не верю, что коллапс непобедим,

Не верю, что исчезли чувства наши – 

Кто землю любит, тот её и пашет,

А кто не предал, тот ещё любим.

И Красота не станет нам помехой,

Я вижу, как горят костры Любви, 

А если стало холодно в груди,

То это только временная веха.

Вы сами “истопник” и “садовод”,

И чтобы сохранить былые чувства,

Пускай в саду у вас не будет пусто,

Ну, а в печи огонь всегда живёт.

Тогда не страшен ни мороз, ни ветер,

И красота не сгинет ни на шаг…

Но не хочу вас мнения лишать – 

За всю Россию не берусь ответить.

 

Элегия 

«Элегию сегодня напиши», –

Ты мне сказал, совсем не представляя

Того, что эта музыка иная –

Мелодия израненной души.

Мы так торопимся и подгоняем время,

Что не по силам бег остановить,

Мы привыкаем скорости любить,

Влача событий и поступков бремя.

А мир стремится рушиться и рваться,

Испытывает волю и судьбу,

Мельчают наши мысли, на беду,

Пытаясь за минутами угнаться.

Элегия не хочет торопиться –

Задумчива и склонна размышлять,

Ей не попутчик, кто хотел познать,

С ней чувства вправе подружиться.

Те, что как небо с нами – визави,

И часто с ветром утренним уносят

Туда, где поэтическая осень

Из нежности, печали и любви…

И эти чувства вовсе не подвластны

Ни времени, ни моде, ни уму –

Они близки лишь сердцу самому

И могут растревожить нас опасно.

Элегия всех прочих ближе к Музе –

Возвышена, что нынче не в чести…

Так что, любимый, ты меня прости,

Коль нет в моих стихах ее иллюзий.

 

В полнолуние 

В полнолуние часто не спится,

И любой у судьбы поворот

В «колесе», словно пятая спица,

Мне покоя в душе не дает.

Отчего-то до боли обидно

Слышать бывших друзей голоса,

И во мне проступает чуть видно

Чьей – то новой беды полоса…

И холодные лунные блики

Привидением виснут в окне –

Мир невидимый и невеликий,

Он опасно подходит ко мне,

Ослепляет сиянием неба,

Так, что больно усталым глазам,

И проводит по комнатам, следом

Чьи-то души, пришедшие к нам.

Я за ними иду осторожно,

Ощущая с дыханием свечей,

Всё, что было когда-то возможно,

Всё, что стало сегодня больней.

 

Пилоты 

П. Сироткину

 

Здесь хозяева – птицы –

Небо отдано им безвозвратно,

Чтобы с ветром кружиться,

Чтобы с Богом общаться приватно,

Но живут на Земле

Люди схожей судьбы с этой стаей –

Им просторы милей,

Где свободные птицы летают…

Рвутся в небо за ними,

Порой, обгоняя их резво,

Чтобы мир этот синий,

Доступен стал «птице железной».

Есть безумное что-то

В отчаянном счастье пилота –

Слишком малая «квота»

От посадки до нового взлета,

Слишком это опасно –

Быть в полете похожим на птицу,

И с судьбой не согласным

В том, что можно однажды разбиться…

И парят смельчаки,

Твердо веря в высокое братство,

Словно им не с руки

На Земле безопасной остаться…

 

Эх, дороги…

У нас буксовала машина,

В грязи утопив колесо,

И виделась эта трясина

Страшнее дремучих лесов.

Мы рвали мотор и дыхание,

Пытаясь свободу вернуть,

А дождь горевал вместе с нами,

Водой омывая наш путь.

И ветер гудел и кружился,

И сосны стонали в ответ,

Но чавкала липкая жижа,

Стирая колеса на нет…

В тоске, сожалея о доле,

Что выпала здесь мне прожить,

Я взвыла волчицей: «Доколе?

Мы будем трясину месить?

Доколе дорогам стремиться

По рытвинам раной зиять,

А нам с этим тупо мириться

И веру в Россию терять?» 

Тайна для поэта 

Пересыхал родник в лесу,

Как ручеек уже струился…

А рядом розы нежный куст

Еще надеждою томился.

Он на песок с холодным илом

Ронял шипы, бутоны, листья,

Мечтал спасти всё то, что было,

И был в отчаянье неистов.

Но роза верила упрямо,

Что с родником ей будет лучше –

Поскольку брызги и фонтаны

С ее судьбой вполне созвучны,

А если в нем скудеют силы,

Она поможет жизнь продлить…

Вдруг в небе грохнуло, и ливень

С небес к листве ее приник.

Он лепестки срывал, лаская,

Касался бережно, слегка…

Поток воды, ей жизнь спасая,

Пробрался в русло родника.

Был ливень поражен немало,

Что в темных сумерках теней,

Где розе жить и не пристало –

Хранилась верность! До корней!

Лучи пронзили розу светом,

Озоном – запахом грозы,

Оставив тайну для поэта

В бутоне розовой лозы…

P.S. Так можно, жизни не поверив,

Пройти за кем-то, как в гипнозе,

Открыть совсем чужие двери,

А стать подобно этой розе. 

 

 *** 

Любой, кто в жизнь мою вошел,

Оставил обувь у порога –

Отчасти стал моей душой,

Судьбою общей и дорогой.

Любой, кто слово произнес,

За руку взял и улыбнулся –

В душе ростком уже пророс,

Воспоминанием вернулся.

Близки мне их немые знаки,

Я жду их словно Рождества,

Как света божьего из мрака,

Как предсказание волхва.

Звезду ли вижу в небе синем,

Строка ворвется ли стихом,

Под снегопадом, и под ливнем –

Я все равно открою дом.

Не замести следы пороше,

Не уничтожить встречи час –

Они тот воздух  жизни прошлой,

Что всё нужнее мне сейчас.

 

Когда-то нежные слова…

Слова лежат под снежным покрывалом,

Нежны и трепетны, и памятью важны…

Все то, что было сказано в начале,

В них прошлым ощущением лежит.

Но Жизнь, она не терпит пустоты,

Оставила подмостки, словно плаху –

Казнить и миловать остатки высоты,

Испытывать волнение и страхи,

И мы готовы действо продолжать

И слово возносить до небосвода,

Любить и верить, плакать и желать

Всего, чем наградила нас природа.

Но Жизнь торопится и, оставляя нам

Слова и душу, чтобы растревожить,

Метелью с ветром водит по следам,

Переметая нужную дорогу.

И те слова, что мы когда-то знали,

Что нам волненья радости несли,

Сегодня скрыты снежным покрывалом –

Чтоб мы их не смогли произнести.

 

Магия стиха 

Магия стиха неповторима

Как волна, что накрывает нас,

Каждая строка уже любима

И священна как иконостас.

В каждом слове скрытая тревога,

В каждой букве тайная печаль,

Магия стиха как недотрога,

Что лицо скрывает под вуаль.

Что за ней? Никто не разгадает,

Хочется узнать и приоткрыть…

Магия стиха напоминает

То, что нам не хочется забыть.

 

Не утолить уже печали…

Не утолить уже печали,

И не вернуть прошедших лет,

Всего того, что есть в начале,

Что обещает нам рассвет.

Но если день бедою мрачен,

И небо в пене облаков,

То ничего уже не значит

Наш опыт пройденных веков.

Уходят люди по «дороге»,

Чтобы исчезнуть в темноте,

Уносят прошлые тревоги

И ярость строчек на листе…

Уходят в небо, словно стаи,

Меняя крыльями маршрут,

А на Земле их провожают

Те, кто, возможно, вслед уйдут…

Но милосердно, словно в перья,

Снега скрывают след беды,

Чтобы могли живые верить

В глоток спасительный воды.  

 

Молитва

«Дай же мне силы выдержать,

Если нельзя изменить».

Жизнь замирает, движется…

Главное – это жить.

Нежным лучом пропитана

Утром она встаёт…

Счастливы люди, сыты ли –

Главное – жизнь идёт.

Дай же мне силы выдержать

То, что не изменить –

Дальше от края, ближе ли,

Только ещё пожить.

 

*** 

«Как много знающих, как жить.

Как мало счастливо живущих».

Но кто нам может запретить

Искать где глубже и получше?

Глупец к советам глух всегда,

Наивный приоткроет двери,

Но даже опыт и года

Нас не заставят слепо верить.

Жизнь полосата, видит Бог.

И то, что в ней сегодня мило,

Нам завтра обобьет порог

И в дом проникнет только силой.

Но мы ведь многого хотим,

Хотя и мало удается.

Нам часто кажется – летим…

А это нить у жизни рвется.

И в горький час всё будет так:

Померкнет день, уймется солнце…

И кто талантлив, кто дурак –

Мы все у финиша столкнемся.

 

*** 

Мне хочется забыть про осторожность,

Подняться, отряхнуться и взлететь…

Что это значит? Может, умереть?

Или понять, что есть ещё возможность?

Что можно птицей стать – не человеком,

Всё для того, чтобы отринуть суть

И прошлое свое перечеркнуть,

Оставить только след, а может, слепок?

Нам выдано совсем немного лет,

Чтобы ответить на вопросы эти –

Зачем давно живём на этом свете?

Вернемся ли еще когда-нибудь?

Согреем ли, и будем ли полезны?

Откроем ли, что раньше не смогли?

Быть может, зря на краешке земли

Стремимся удержаться, не исчезнуть? 

Собачья верность 

Собака и вздорной казалась, и нудной –

Пугала соседей, вбегая во двор,

И кошек гоняла без устали всюду,

Легко перепрыгнув высокий забор.

А куры в ее неразборчивой пасти

Порой оставались без перьев, почти…

Ох, что за собака! Сто тысяч несчастий!

Сто тысяч печалей! Ну, как ни крути!

«Так, всё! – рассердившись, сказал ей хозяин, –

Терпение лопнуло. Мало мне бед?

Не друг ты мне, Бобик, а лишь наказание!

Тебя мне воспитывать времени нет».

Собрал он в дорогу ошейничек чистый,

Да мяса кусочек – на первый, мол, раз.

«А ну-ка, разбойник, запрыгивай, быстро!

Поедем мы в город с тобою сейчас».

И вот замелькали в окошках деревья,

И грохот раздался на полном ходу…

Тут Бобик прижался в испуге к сидению,

Почувствовав носом большую беду.

И сердце заныло у бедной собаки,

И дрогнули уши в волненьи слегка,

И слезы – не слезы, закапали капли

С собачьего высунутого языка.

Но вдруг остановка… Ещё пол дороги?..

«Иди-ка ты, Бобик, сходи, погуляй…»

И Бобик поплелся тихонечко, вроде,

Пошел осторожно, предчувствуя край.

Машина рванула быстрехонько с места

И скрылась тот час же в пыли от дорог,

Но пёс за машиной рванулся – известно,

Что бросить хозяина Бобик не мог.

Бежал, задыхаясь… и понял вдруг ясно:

Хозяин, наверное, очень спешит,

Куда он умчался, быть может, опасно,

И он его ищет, пока он бежит…

Доверившись этой идее наивно,

Вернулся по тропам, где лапы видны,

И сел у дороги, чтоб было все видно,

Чтоб слышать моторы с любой стороны.

Так времени много прошло и событий,

И ночь опускалась, и дождь поливал,

А Бобик сидел и, ничем не прикрытый,

Хозяина зорко высматривал, ждал.

Хозяин довольный, дела завершая,

Предвидя спокойную жизнь без собак,

Из города ехал… Колеса вращались,

Всё больше взбираясь на сельский большак.

Но что это? Боже! Какая картина! –

Виляя хвостом, выбиваясь из сил,

Бежал к нему Бобик, живой, невредимый,

И преданно лаял, и радостно выл.

Дождался! Ну, надо же! Глупый ведь, вроде!

Ну, кто бы подумал, что так поумнел!

Ведь самой обычной, дворовой породы,

Что сроду без толку, и вечно без дел!

И дрогнуло сердце хозяина зябко,

Он обнял беднягу: «Садись-ка скорей.

Ты друг настоящий, почти не собака,

И лучший, пожалуй, из многих людей».

У пса от восторга дыхание сперло,

Забыл он, как здесь, на дороге страдал,

Залаял он хрипло простуженным горлом

И ногу хозяина лапой… пожал.

 

Мнение 

А чем поэты хуже тех вождей,

От коих мы зависим в этой жизни?

Они и интеллектом их не ниже,

Коль агитируют за ценности людей.

Порой, опасно создают толпу,

Зовут туда, где сами не бывали,

Где только на бумаге бунтовали,

Не проходя опасную черту.

Зовут, чтобы ещё раз убедиться –

Их прошлое надёжнее в сто крат!

Так в чем народ, поверив, виноват,

Что рубит всех, не ведая границы?

Есть у поэта благородней цели,

Чем эти выступления с трибуны,

Он может так настроить наши струны,

Чтоб голоса от счастья зазвенели.

 

*** 

Я не страдаю о своих вождях,

Нет времени и восхищаться ими –

Мне ближе это поле, эти ивы

В тумане от осеннего дождя…

И не понятен мне суровый глас,

Ругающий правителей нещадно –

Волна нужнее, что целует жадно

Бессонный берег в одинокий час.

Не слушаю о том, что говорят

На Западе, в подъезде, и в Совете,

Когда в избе посапывают дети,

Прижав к себе доверчивых котят.

Пустая болтовня подобна грому –

Шумит, пугает – толку ни на грош –

Золой погасшей не займешь солому,

А пламя без колодца не зальешь.

Я понимаю – капля камень точит,

Напильник точит – только не язык.

Пусть языком мозги тому морочат,

Кто делом заниматься не привык.

 

Остерегаюсь юбилеев 

«Все сознавать – не радость, а болезнь…»

Н.Полотнянко

 

Остерегаюсь юбилеев,

Что восхваляют нас и лгут –

Они, пожалуй, пострашнее

Тех лет, что бешено бегут.

Года летят, не сознавая

Всей боли от шипов и роз,

А поздравлений ложь святая

Таит спасительный наркоз.

И так заманчиво поверить,

Что с нами все готовы в путь…

Но в рай пока закрыты двери,

И нас, похоже, там не ждут.

Мы на часок посоловеем

От говорливой похвалы…

И снова проступают цели

Тех поздравлений и хулы.

О, как же трудно их не видеть,

Всё сознавать, но не болеть…

Быть может, яму для обиды

Сегодня вырыть… но, допеть?!

А впрочем, каждому виднее,

Как доживать остаток дней.

Остерегаюсь юбилеев,

Чтоб дольше веровать в людей.

 

Падение и провал 

Недолюбив – отвергнуть,

недосказав – молчать.

Это всего лишь нервы,

прошлых обид печать.

Не вспоминать, что было…

Нового не понять –

Это любовь остыла,

  даже не стоит ждать.

Но обернуться тенью

  и умирать до срока –

Это уже падение,

жалкий намек полета –

Падать туда, где пусто,

где не спешат помочь,

Где пересохло русло,

где затянулась ночь…

Этот полет – страдание,

все еще… Не провал.

Полный провал – желание

остаться там, где упал.

 

Судьба 

Мы верим, что беда – она минует,

Что не догонит, не разрушит время,

Что ветер как песчинку нас не сдует,

Что донесем и радости, и бремя.

За поворотом – нам готовы сани,

И смена лошадей, и твердость духа,

Надеемся, что где-то, но не с нами

Соседствуют несчастья и разрухи.

Страдаем, если нас уже не слышат,

Прощаем суету людской породы,

Чтобы не выглядеть сегодня лишним

На празднике у жизни и природы.

Стараемся оправдывать заботы,

И любим, и отчаянно любимы…

А где-то в небесах другие счёты

Рассчитывают жизнь неумолимо.

 

*** 

Спят телефоны квартир опустевших…

А раньше звонок не молчал –

Мог рассказать, удивить и утешить,

Словно родимый причал.

Многих друзей, что сегодня не с нами,

В вечной земле голоса…

Нет от них больше звонков и посланий,

Тихо… ушли в небеса.

Время свой бег переделать не может,

Есть только миг, что нам дан,

Миг очень краткий у жизни, и всё же –

Как с ним расстаться без ран?

Может, не знать и не верить – настолько,

Чтоб не хотелось помочь?

И не хранить этот снимок, а скомкать,

Может, не помнить ту ночь?

Может, как страус – в песок головою,

Может, как рыба – молчком…

Я не смогу… И меня не устроит –

Буду звонить в каждый дом.

Женщинам легче даются дозвоны –

Мы ведь умеем прощать…

Чтобы не спали у вас телефоны,

И было кому отвечать.

 

*** 

Как можно нити сердца оборвать,

Как будто навсегда лишиться света?

И все отринуть или не понять,

И не дождаться, и исчезнуть где-то…

И все, что было хрупким до сих пор,

Пустотами заполнится, а с ними

Исчезнет слово, стихнет разговор,

И станем мы бездушными, немыми.

Что окружало, что звало вокруг –

Всё потеряет смысл и значение,

А этот наш таинственный недуг,

Быть может, недоступен излечению…

Мы станем камнем, обратимся в лёд,

Забудем, что когда-то было с нами…

И если это вскоре не пройдет,

Что станет с нами, с нашими стихами?

Без сердца можно ли писать, творить

Хотя бы день, тем более – неделю,

Когда листом отчаянным дрожит

Последний нерв в холодном нашем теле?

Не перестану небо умолять

Не верить, что похожее случится…

Нельзя все нити сердца оборвать

Без тайной мысли – снова возродиться. 

 

*** 

Какими трезвыми мы стали –

О чувствах меньше говорим,

Мы словно памятник стоим

На недоступном пьедестале.

А я все вижу те глаза,

В которых буйное ненастье,

В которых теплится слеза,

Горит огонь, бушуют страсти.

Как мы тогда спешили жить…

И презирали ложь и скуку,

И ту же трезвость, что лежит

В основе праведной науки.

Каким казался мир большим,

Как бушевали океаны…

О чем же ныне мы ворчим,

Свои зализывая раны?

О гибели страны и света,

И о любви прошедших лет?

А жаждем прежнего ответа,

Как будто может быть ответ –

Его, как всё, что пало в Лету,

Толпе сегодня продаем…

Наверно, умерли рассветы,

В которых можно быть вдвоем.

 

Злопыхателям 

Шагает караван в пустыне жаркой –

Оазиса не видно, пышет зной.

Здесь каждый вздох как будто бы больной,

А ночь прохладная спускается подарком.

Но хочет караван продолжить путь,

Чтобы покинуть жаркую «духовку»,

А под ногами вертится без толку

Собачка, как обычно, чья-нибудь…

Она вперёд верблюда забежит,

Она вернётся, и в конце дороги

Обнюхает шагающему ноги,

И вдруг залает злобно, завизжит –

Как будто зной ей, бедной, не помеха,

Как будто стали явью миражи,

А каравана путь – всего лишь веха,

Которой здесь никто не дорожит.

Собачка лаёт, пыжится и рвёт,

Старается казаться всех умнее,

И укусить пожестче и больнее…

А караван идёт себе…идёт.

 

*** 

А правду ищет тот, кто много лжет,

Кто потерял когда-то к ней дороги,

Кто мечется теперь, сбивая ноги,

В надежде, что когда-нибудь найдет.

Но не приемлет Правда пустоты,

И тропы засевает лебедою,

Скрывая связь меж миром и судьбою,

Забрасывая мусором цветы.

Безжалостное время нашей были

Не терпит промедления никогда,

И мертвыми остались города,

Которые мы с ложью возводили.

По пустырям гуляет пепла смрад,

Он горек, ест глаза и сушит губы,

Не потому ли мы его не любим,

Что понимаем – нет пути назад.

Не изменить. Утешимся мечтами.

Бессмысленно былое возвращать.

Не будет Правда ни прощать, ни ждать –

Осыпь ее хвалебными словами.

Земля и небо 

Мне небо – вдохновение и простор.

Земля – мое начало и обитель.

Земле я доверяю с давних пор

Слова любви и клад моих открытий.

Мне небо добавляет высоты.

Земля меня питает доброй силой.

В земле живут истоки Красоты –

Она их с малых зёрнышек растила.

У неба я учусь свободно петь.

К земле я припадаю без опаски –

Она едина с небом, хоть и твердь,

И той же утверждающей окраски.

И если небо с грозами придёт,

Земля поддержит ветром и волнами,

И мне не нужен будет перевод

В такой беседе страстной между нами.

Вот так живу меж небом и землёй,

Боюсь обидеть неуместным словом,

Чтобы осталось на земле со мной

Святое небо нравственной основой. 

 

Моя Россия 

Моя Россия как ромашка,
Что шляпку держит навесу,
У нас похожие рубашки,
С утра впитавшие росу.

Моя Россия как берёза,

Чей сарафан – всегда успех!

А серой быть – какая проза,

Уж лучше белой быть, как снег.

Моя Россия – дом из бревен

И тишина, и щебет птиц,

И ветра голос, что неровен,

Но обаятельно басист.

Моя Россия с тем, кто верен,

Кто не предаст, и кто спасет,

Кто и в любви не знает меры,

И боль до сердца донесет.

Моя Россия – детский лепет

И мир вокруг большой-большой,

Такой один на этом свете,

Где людям будет хорошо.

Моя Россия – чтобы помнить,

Моя Россия – чтобы жить,

Моя Россия – колокольня,

Чей голос верой дорожит.

Я не приемлю критиканов,

Что за Россию глотку рвут,

А сами ей пророчат саван

И на погост ее несут. 

 

***

Привыкайте к одиночеству 

Как к естественной награде,

Как к забытому пророчеству,

Как к воде, как к снегопаду.

Привыкайте не надеяться,

Жизнь восторгами не радовать –

Наше время – та же мельница,

Перемелет кривду с правдой.

Привыкайте ждать отчаянно,

Не терять друзей без повода,

Не ценить врага случайного,

Честь беречь, понятно, смолоду.

Привыкайте к одиночеству,

Потому что не минует…

Даже если вам захочется

Жизнь прожить совсем иную. 

 

О зле 

Как легко свою злость и обиду, и боль

Выдавать за вселенское неравнодушие –

Дескать, «вот посмотри, полюбуйся, изволь,

Как душа моя чутко страдает и слушает».

Только громы средь ясного неба смешны,

А порой и нелепы, и точно – не страшные…

Все мы люди, и все мы, конечно, грешны,

Только злобу не нужно годами вынашивать,

И не нужно уродство плодить среди нас,

Разве мало страдали от разных позывов?

Зло, хоть в профиль его поверни, хоть в анфас,

А родится жестоким, и глупым, и лживым.

Видно, нужно с людьми, как с родными, прожить,

Злу справлять ежедневно всемирную тризну –

Вот тогда можно рай на Земле возродить,

Словно нить протянуть в лабиринте у Жизни. 

 

***

Надоело ли, отболело ли,

Разлюбила ли до поры…

Как судьба моя повелела мне,

Насажала  я «трын-травы»…

Равнодушное и ненужное

Всюду сеет теперь она,

Давит силой своей недюжинной –

Независима, как волна.

Наше лето уже отъехало,

Отплывает палящий зной,

А судьба моя, вся с прорехами,

Перед новой встаёт зимой…

Как же это я проворонила,

«Трын-траву» развела вокруг?

С разговорами, пустозвонами,

С пересудами у подруг…

Надоело все… отлетело все…

Только где-то чуть-чуть болит…

То ли лето хандрит несмелое,

То ли осень ревёт навзрыд… 

 

***

А кто сказал, что нам лишь шаг до края?

Ведь живы мы пока, не умираем,

Но точно зная день, когда явились,

Не ведаем, когда впадём в немилость.

Нам в молодости жизнь казалась вечной,

Судьба вела как путь небесный млечный,

Мы, этому сиянию ночью внемля,

Поверили, что он ведёт на Землю.

Вот только мы не знаем – сколь он долгий?

Ведь чья-то жизнь – ручей, а чья-то – Волга.

И помня эту истину простую,

Шагаем, так как есть – напропалую,

Не думая, что к пропасти дорога,

Что чуть… И пустота обхватит ногу…

Но жизнь уступ надёжно подставляет

И шанс даёт, и снова нас спасает.

Так кто сказал, что нам лишь шаг до края?

Ведь, слава Богу, мы о том не знаем.

Нас новый день встречает утром вешним,

Опять желанный и совсем безгрешный.

 

Не уходите, когда вы нужны…

«Зорко лишь сердце, – сказал мудрый Лис. –

То, что болит, мы глазами не видим».

Только лишь сердце, как дерева лист,

Зябко трепещет, когда мы в обиде.

Не уходите, когда вы нужны,

Сердцем почувствуйте, если вас просят,

Это ведь сердце в основе лежит

Теплого дня в непогожую осень…

Держится лист, не решаясь сорваться,

Где-то погасли звезда и рассвет,

Только лишь сердце способно не сдаться,

Веря в начало удач и побед.

Только оно перейдет все границы,

Нужно – избавит от слез и нужды.

«Зорко лишь сердце», – должна согласиться.

Не уходите, когда вы нужны… 

 

Женский взгляд 

Что наша жизнь? Нам хочется понять…

Быть может, чтобы многое увидеть?

И боль чужую на себя принять,

Помочь, согреть, понять и не обидеть.

Такая малость для больших идей,

Такая слабость для неукротимых –

Быть женщиной простой среди людей,

Без пафоса и аллегорий мнимых.

Когда под утро вспыхивает свет,

И загорается янтарная зарница,

Какой мне смысл в пересчёте лет,

Кто нами правит и какие лица?

Когда ребенок мне в ладонь кладет

Свою ручонку, смело доверяя,

Какая разница, чем дышит весь народ,

И для кого открыты двери «рая»?

Когда с любимым разделяю сон

И слышу нежные слова признаний,

Какое дело мне, какой резон

Свой пыл разменивать на покаяние?

Простая истина живёт на этом свете

И кажется никчёмной  нам назло,

Что жизнь уносит время, словно ветер,

Не успевая одарить теплом.

 

Юбилей  

Николаю Полотнянко

 

Вот и стихает Юбилей…

И гаснут шторы ваших окон.

Нет критиканов и пророков –

Жизнь замерла на пару дней.

А завтра день придет спокойный,

Но только нужен ли такой?

Вы рождены бросаться в бой,

Не зная возраста и сроков.

И в этом мудрость Ваших слов,

А с ними наше восхищение,

И чье-то, может быть, прозрение

И сотрясание основ…

Пусть, будет все, что жизнь послала,

А главное, что дал Вам Бог-

Высокий болевой порог –

Неравнодушия начало.

 

Видение…

Я вижу Пушкина с женой, сидящих вместе,

Его тоскливый взгляд и раздражение –

Ещё одно проиграно «сражение» –

Быть среди тех, кто пошлостью известен.

Он на балу, где веера взлетают,

А дома… там поэта строки ждут,

Перо, свеча, бумага и уют,

А главное – Поэзия святая.

И скорбно сжат его сомкнутый рот,

Он губы нервно кривит и кусает,

Когда жену на танец приглашают,

А он на то согласие даёт.

Толпа гудит, не ведая до срока,

Что рядом ходит гений, брови хмуря,

Что он пройдет по душам, словно буря,

И будет ей восторгом и упрёком.

Заложник суеты, пустой измены,

Когда душа его полна тех самых слов,

Что станут нам основою основ,

Как будто до него мы были нЕмы…

И этот век останется в крови

Его потомков истинным признанием

Стихов божественных его, его страданий,

Его всепобеждающей любви.

 

*** 

Я засыпаю под шуршащий дождь,

И пусть приснится мне благая новость,

Что проступает луч сквозь эту морось,

Стирая надоедливую ложь.

Она живёт вольготно в этом свете,

И нам сегодня трудно сохранить

Желание естественными быть,

Как эти лунные дожди и ветер.

Придумываем то, чего и нет,

Рассказами грешим, где не бывали,

О чем не думали, не знали, не страдали,

На что не собирались дать ответ…

А рядом с нами, честно и несложно,

Живут деревья, птицы и трава –

Природа так естественно права,

Как истина, что разной быть не может. 

Ничто не исчезает в никуда 

Ничто не исчезает в никуда…

Слова и взгляды, и прикосновения,

Свидания и «чудные мгновения» –

Как фрески остаются на года.

Но каждый миг уже не повторить,

Он послан незаметно, как награда,

И ничего додумывать не надо –

Мы живы, если можем сохранить.

Я каждый жест судьбы благодарю,

За блеск в глазах, за эти междометия,

За нежность слов, когда за них в ответе,

В часы, когда с любимым говорю.

За этот луч, скользнувший на дорогу,

За те ошибки, что смогла принять,

Что с ними научилась всё прощать,

Что, слава богу, было их немного…

Пока любимы, в этом мире бренном,

Где жизнь торопится как горная вода,

Ничто не исчезает в никуда

Из нашей «человеческой вселенной».

 

Зачем мы живём?

«Что о тебе не знают – не беда,

А ты людей не знаешь – это горе»,

Ведь люди окружают как вода,

Как часто переменчивое море.

Пытаюсь ощутить их глубину,

Отбросить все ненужное, как пену…

И в сотый раз, разбившись о волну,

Я к морю возвращаюсь неизменно,

Чтобы опять отринуть суть вещей,

Открыть закон, где каждый уникален,

Достоин сохранения мощей

И ценности высокой в номинале.

Познать людей – невыполнимый труд.

Он по легенде не подвластен Богу

Из тех времен, когда, презрев приют,

Адам и Ева выбрали дорогу,

Исхоженную вдоль и поперек,

В ухабах, жизнь-дорогу, и в преградах –

То самое изгнание, как урок,

А может быть, свободу, как награду.

И мы живем… но что-то гложет нас,

О чем-то бесполезно вопрошаем,

А небо знает лишь печальный час,

Когда мы снова превратимся в стаю…

И страшно не понять того, что важно,

Не оценить короткий этот путь,

Который был подарен нам однажды,

Чтобы земного бытия вдохнуть.

 

*** 

Не верю я в холодные слова,

Что сказаны от гордости и власти.

Совсем другие возникают страсти,

Когда в короне наша голова.

У Славы, у Пороков, у Желаний

Мы собираем «праздничный букет» –

Слова живут и не считают лет,

Как мрамор у старинных изваяний.

Такие поднесешь, как створки мидий –

Шершавы, холодны и непонятны,

Но ты их принял – не вернуть обратно,

Не полюбить, не сдать и не обидеть.

Но если о гордыне позабыть,

Сказать с любовью, утолить печали,

Чтобы душа с душою не молчали,

То многих можно к жизни возродить.

 

И этот голос…

В. Высоцкому

 

И этот голос мой разрушит плен,

Тревожа душу, раня неизменно,

Горячим обещанием перемен

И мощью окружающей вселенной.

Вот он живой и снова беспокойный,

Хрипя от напряжения, кривит рот –

На мирном поле добровольный воин,

Хотя он не стреляет, а поет…

Но так поет, что затихают ветры,

Не выдержав нашествия страстей,

И рядом с ним я будто бы в ответе

За боль чужую и за мир людей.

Когда по нервам, словно по струне,

Скользит поток желаний и тревоги,

Лишь только он находит путь ко мне,

Как могут лишь любимые и Боги.

Его устами стану их просить,

Молить словами, что не тонут в Лете:

«Дай мне дышать, а значит, и любить,

Любить, и значит – жить на этом свете» 

 

Ода огню 

Огня мы жаждем, чтобы не остыть,

Не потеряться в сумерках надежды,

Остаться тем же любящим и нежным

И быть таким, а не хотеть и слыть.

Взываем к небесам и требуем мечту,

И ждем ответа… но бушует вьюга,

И он приходит вроде ниоткуда,

Бессмысленно взрывая пустоту.

Дотронешься – немая всюду зыбь,

Окликнешь – эхо гаснет под волнами,

Как будто дьяволы играют с нами,

Пытаясь это пламя загасить.

Гореть, как факел – это не для многих,

Хранить огонь – отчаянных удел,

И будет победителем кто смел,

Кто одолел сомнения и пороги.

У них огонь всегда горит и жжет,

Но отблески способны отразиться

Лишь в тех, кто обжигаться не боится,

Чьи угли злобный ливень не зальет.

И те, кто хочет и любить, и сметь,

Чтоб мир ответил пламенно и страстно,

Те знают, что с огнем играть опасно,

Но только он способен нас согреть.

 

***

Что вдохновляет, придает значение

Словам и чувствам среди наших дней?

Какое-то внезапное прозрение,

Наплыв воспоминаний и идей…

Одним столпы мерещатся благие,

Другим простых утех доступен ход,

Но все же, обитатели Земные

Не могут всё предвидеть наперед.

Мы в небо смотрим, удивляя Бога

Своим желанием молитву донести,

Чтоб вывел на заветную дорогу,

Где можно вдохновение обрести.

А тот, кто нужен, проживает рядом,

Настолько близко, что рукой подать…

И никого просить о нем не надо,

Лишь оглянуться надо и узнать.

Живое сердце в облике обычном

Печалится и также страстно ждет,

Что кто-то на Земле его отыщет,

Окликнет, отогреет и поймет…

А мы всё небо вопрошаем, словно

Обречены без устали страдать

О чём-то бестелесном и безмолвном,

Что на Земле не может счастья дать.

 

***

«Поэты говорят с собой наедине,

А мир подслушивает чье-то откровение»,

Но как прекрасно это единение

На высшей поэтической волне.

Уходят далеко дела мирские,

И низменные мысли не роятся,

Когда звучат слова такого братства,

Наполненные разумом и силой.

И каждый, кто причастен к этой доле

Нести людских ошибок боль и груз,

Однажды ощущает святость уз,

Способных воспевать покой и волю.

И если вдруг закончится глава,

И мир однажды в тишине проснется,

То Жизнь от сновидений не очнется,

Пока Поэзия не выдохнет слова.

 

Я против тех…

Я против тех, в ком сердце не горит,

Неискренность – она всегда опасна.

Я против тех, кто, исчерпав лимит,

Как прежде, хочет поиметь от власти.

Я против тех, кто ярко говорит,

Но равнодушно и спокойно дышит.

Я против тех, в ком совесть не болит,

Кто не умеет и не хочет слышать.

Чья лень наладить дело не дает

И словно цепью сковывает руки.

Я против тех, кто в унисон поет,

А рот кривит от ярости и скуки.

Кто прошлое не силится понять

И не желает новому учиться.

Я против тех, кто не мечтал летать,

Кто не хотел свободой насладиться.

Я против тех, кто с горем заодно

Приходит в дом, где тягостно и бедно,

Кто за столом не пьет мое вино

Лишь потому, что для здоровья вредно.

Я против тех, кто лжет и предает,

Кто лестью обдает слова при встрече.

Я против тех, кто завершил полет,

Намеренно шагнув в немую вечность.

Я против этого, но время нас не ждет,

Все новые преграды подставляет…

И я сегодня с теми, кто живет,

Кто любит, верит, знает и летает.

 
Русская душа 

Кто честно, кто бездумно, кто превратно –

Все душу русскую стремятся разгадать…

Она всегда для многих не понятна,

Все потому, что не хотят понять.

Мне вспоминаются истории страницы –

Дорога снежная и царство тишины,

Везет карета нам императрицу

И будущее нашей старины.

Ей хочется в России этой жить,

Всем сердцем чувствовать, беду предвидеть –

Ведь только здесь умеют так любить.

И так страдать, и так возненавидеть…

Открыта русская душа и горяча,

Но именно такая и сгодится,

Когда придется ей рубить с плеча,

Жалеть и плакать, и на крест молиться.

Такую душу на себя принять,

Что получить от Господа науку –

В огне гореть, но все же не предать

Свой кров, и хлеб, и поданную руку.

С такой душой ты чувствами пленен,

И можешь радугу вратами рая видеть,

Такую душу не понять умом,

Ее не победить, и не обидеть.

Ей скучен торг и денег оборот,

От бесполезности такой – болеет…

С душой, по-русски, счастлив только тот,

Кому не нужно больше, чем имеет.

Те, кто не понял, те ее не знают

И полной жизнью здесь не проживут –

Россия никогда не променяет

Тепло души на деньги и уют.

***

Страдала роза в белом одеянии,

Что хороша была в начале лета…

И все твердила бедная про это,

Восторгами снабжая излияния.

Все меньше верилось в ее былой убор,

Другими виделись ее одежды,

И все, что в розе восхищало прежде,

Сводил на нет хвастливый разговор.

А рядышком фиалка примостилась –

Она такой шикарной не была,

Но, к удивлению,дважды расцвела,

Хотя своим величием не кичилась.

Вот есть и люди, словно глухари –

Все о себе, да о себе толкуют,

Не замечая истину простую –

Пустое о прошедшем говорить.

И новый день им будто неизвестен,

Хотя весь мир вокруг бурлит и спорит,

И в этом мире тысячи историй,

Которые, пожалуй, интереснее.

 

Особый дар 

У кошки родились котята

В заброшенной, холодной бане –

Она в ней, может, родилась когда-то,

И оказалась по соседству с нами.

Неопытная кошка, молодая,

Ей мать не все успела передать,

Металась, бегала,  еще не зная,

Как нужно их кормить и умывать…

Котята подросли –  дики, нелепы,

Весь мир был ограничен им крыльцом,

Они его не видели – ослепли,

Что ночью ночь была для них, что днем.

Но голод гнал, инстинкты их вели,

И натыкаясь на ограды, ветки,

Они однажды в сад к нам забрели,

По голосам, по запахам, по меткам…

Я стала их кормить…и удивлялась

Желанию не уступить судьбе.

Они уже не вызывали жалость,

Скорее, уважение к себе.

Не видя мир и растеряв умение,

Пытались приспособиться упрямо

И вызывали море умиления,

Когда к ним приходила мама.

Она была в их слепеньких глазах,

Буквально всем, что есть на этом свете…

И я подумала о наших детдомах,

Где жили брошенные кем-то дети…

А разве мамы те, кто их оставил?

Кто предал их или отдал совсем?

И кем бы дети в будущем не стали,

Они запомнят холод этих стен.

Инстинкт природы очень много значит,

Но сердце нам дано, чтоб не обидеть,

Чтобы помочь, когда в детдоме плачут,

И радоваться, что котята видят…

Мы все хотим счастливыми прожить,

Чтобы любви на все года хватило,

Не очень понимая, что любить –

Особый дар, не каждому по силам.

 

Бессонница 

Ларисе

 

Луна повисла за окном

И светит в лица,

Глядит знакомым пятаком,

А нам не спится…

Какой-то бешеный магнит

Срывает кожу,

Что позабыто, вновь болит,

Сердца тревожит…

Стихи рождаются опять,

Страдают, плачут,

Они стараются понять…

А как иначе?

Все предлагают сохранить

Те дни, что были –

Они имеют право быть,

В подобном стиле.

Горит бессонница-луна,

Плодит печали,

Про то, что жизнь всего одна

И не в начале…

 

Другу 

Л.Безденежных

 

Таких немного, с кем не хочется кричать,

Сердиться и выигрывать сражение,

А просто пить на кухне крепкий чай,

Облизывая ложечку с варением.

И чувствовать, что здесь тебя поймут,

Спокойно встретят, несмотря на вечер,

И будет мало сорока минут,

Отмеренных сегодня встречей.

Таких немного в силу наших лет,

А много нам, наверное, не нужно –

Чем больше мнений, тем ценней совет,

Предложенный сегодня дружбой.

Считается, что женщины не могут

Дружить и жертвенно, и с умной головой…

Завистники мои, побойтесь Бога,

Не знали просто дружбы вы такой.

Я верю, что друзья даются свыше,

И пусть немного их, дошедших до конца,

Но если рядом Друг, то мы услышим,

Как в унисон волнуются сердца.

 

Полосатая жизнь 

Жизнь будто зебра полосата –

Сегодня мы полны добра,

А завтра будто виноваты,

И вновь не клеится игра…

Наверное, ловить мгновение

Тот самый правильный урок –

Жить без печали, злобы, лени

И припасать улыбки впрок,

Чтобы когда приходит время,

А с ним за руку черный цвет,

Не волочить послушно бремя,

А улыбаться им в ответ.

Самим судьбой распорядиться –

Работать, думать, не грешить,

А если надо, и влюбиться,

Для вдохновения души.

Пусть жизнь сложна и полосата,

Но ведь другой нам не дано –

Никто не примет нас обратно,

Не переделает «кино»…

По мне, так лучше видеть небо,

Чем вечно под ноги смотреть,

Идти туда, где раньше не был,

Дарить себя, а не жалеть.

Однако каждый сам решает –

Белить полоски или нет,

Кому насколько сил хватает,

Мы перекрашиваем цвет.

 

Мудрый завет 

Жизнь живешь, как вышиваешь –

То направо, то налево,

Контур «гладью» покрываешь,

Как судьба тебе велела…

И расслабиться не в силах

От тревоги до разлуки…

То вернется то, что было,

И тоской повяжет руки…

То, о будущем – волнение,

То, о нынешнем – раздумья…

День торопит наше время,

Мчится вдаль, как полоумный.

Жизнь замедлить невозможно,

Отмотать «кино» с начала,

И не станем мы моложе,

И разрушены причалы…

Что копили, добывали –

Деньги, ценные бумаги,

Непосильной ношей стали,

Неоцененной наградой.

С каждым днем всего дороже

Наши дети, наши мысли,

Каждый год, что нами прожит,

Помощь друга, даты, числа…

Все понятнее преграда,

Что не взять с собой туда,

Ни меха, ни дачу с садом,

Ни дома, ни города…

Мудрость не бывает лишней,

Должен знать честной народ –

Человек приходит нищим,

И таким же он уйдет!

 

*** 

Моим родителям – Анне Трофимовне

и Григорию Борисовичу

 

Как часто я об этом вспоминала

И с сожалением себя корила,

Что мало я их видела и знала,

И редко помогала, и любила…

Мне все казалось – есть они и будут,

К родителям не зарастет дорога,

Успею, навещу и не забуду,

Когда доделаю и отдохну немного…

Но оказалось все это не вечно,

И тропки заросли живой травой,

А жизнь так коротка и быстротечна,

Что не к кому уже идти домой…

Другой приют, печальный и далекий

Они приобрели на склоне лет,

Но почему так стало одиноко,

И не звучит положенный ответ…

С каким вопросом бы не обратилась,

Молчание вокруг и тишина…

И некому подпитывать мне силы,

Как будто в этом городе одна.

Но по привычке голос вдруг окликнет,

Рванешься в комнату, а комната пуста.

Никто в твои несчастия не вникнет,

Не объяснит – проблема, мол, проста…

Как жаль, что с мамой мало говорила

И редко слушала отца советы,

Ведь я любила их, всегда любила…

Ну, почему не понимала это?

 

***

Лунная дорожка по воде бежала,

Я нагнулась с лодки и ее поймала…

Как песок сквозь пальцы проступает свет,

По руке стекает серебристый след…

Берега далекие спрятались в ночи,

Тихо…Только цапля на гнезде кричит,

Да волна старается, под весло ныряет –

Волга ведь не лужица, кто ее узнает…

Растворилось небо в темной глубине –

Может, мы на небе, может на волне…

Горизонта линию трудно разобрать

И пытаться нечего до него достать.

Что мы для Вселенной, двое на весле?

Две обычных жизни в лунной полосе…

Только эти жизни нам даны однажды,

И не переделать, не прожить их дважды…

Не узнать что будет – пишем набело,

С робкою надеждой – будет и светло,

Побледнеет небо и уснет волна,

Солнцем освещенная скроется луна,

Новый день с надеждой об руку войдет,

Лодка снова впишется в дерзкий поворот,

Луч волны коснется, я-то точно знаю,

Мы нагнемся с лодки и его поймаем.

Дочери  

Инне

 

Девочка непохожая.

Из плоти моей и кожи,

Из любви моей и страдания –

Новый проект мироздания.

Глаза не мои – другие…

Может, и души чужие –

Разные чувства и взгляды

На мир, людей и наряды.

Видимо, так положено –

Детям быть непохожими.

Все у нее не такое,

И время совсем другое…

Даже при расставании

Останется непонимание –

Она ведь, как воды вешние,

В грядущем, а я в прошедшем…

Природой все так устроено,

Что в каждом своя история.

Вот если Любовь достанется,

Тогда и исчезнет разница.

Любовь, она точно знает,

Что женщин объединяет.

Любовь, она мастерица

Стирать года и границы.

Сделает все как надо –

Окинет счастливым взглядом,

И станем мы, как положено,

Любимыми и похожими.

 

Раскаяние 

Дождь идет, и окна тихо плачут,

Оберегая нас от ветра и невзгод –

И так должно быть, ну, а как иначе,

Другое нам совсем не подойдет.

Но стоит отлучиться за ворота,

Где крыши нет, и лужи все застыли,

Мы понимаем жертвенность заботы

И сожалеем, что не оценили.

Так и в любви – пока она согласна

Дарить, хранить и потакать во всем,

Нам кажется никчемным и напрасным,

И даже скучным этот тихий дом…

Так привлекательны неведомые страсти,

Так ослепительны, как вспышки из-за туч,

Таким ничтожным кажется участие,

А дух свободы манок и живуч.

Но с возрастом приходит понимание,

Что главное мы все же упустили,

И мы спешим сквозь годы и страдания

Вернуть все то, что в прошлом не ценили.

 

А жаль…

Как жаль, что мы способны вспоминать,

Напрасно возвращая те мгновения,

Которые пытались разгадать,

Уверовав в свое предназначение.

И все слова, что сказаны когда-то,

Что снова пеной всплыли на волне,

Сейчас как будто меньше виноваты,

И мы уже не топим их в вине.

И жизнь сегодня видится спокойной,

Мы все обманываться рады без конца,

Что прошлое нам выдано достойным

От некого всесильного Лица.

Смирились с тем, что праздно получили

И пульс не учащается в крови –

Мы сердце, словно панцирем, обшили

Из прошлых ощущений и любви.

Но все-таки как жаль того «немножко»,

Что не хватило нам в конце перрона,

Где можно было прыгнуть на подножку

Единственного нужного вагона.

 

Разговоры

Мы любим говорить о разном,

Пороки страстно обличать…

Не лучше ль будет помолчать,

Чем забавляться речью праздно?

Когда весь мир с тобою в раздоре,

И ты сражению не рад,

Никчемным видится парад

И о победе разговоры.

Бывает, выглядят нелепо

О личной жизни словеса,

Как обнаженные леса

В разгар полуденного лета.

Слова взлетают словно птицы

И могут даже сна лишить –

Каким же сильным нужно быть,

Чтоб вовремя остановиться,

Быть терпеливым и послушать,

Не досказать, а полюбить,

Чтоб мудрость сердца сохранить,

И то, что важно – не разрушить.

 

*** 

Сегодня алый выдался восход,

Он холода кольцо сильней сжимает.

Все ближе теплого периода исход

И иней на траве уже не тает…

Но здесь, на даче, осени объятия

Милее все же городских красот,

Где мир, одетый в каменное платье,

Дымами подпирает небосвод.

Где мчат машин шальные вереницы,

То тормозя, то вновь давя на газ,

Бежит толпа, не замечая лица,

Не поднимая от асфальта глаз…

А здесь душа природою согрета,

В печи поленья весело горят,

Здесь с нами рядом доживает лето,

Все больше погружаясь в листопад.

А кошки местные – они аборигены,

И, принося очередной приплод,

Наглядно подтверждают в генах

Неистребимый свой природный Код…

И Коду этому прогресс – излишек,

Ему комфортом жизнь не сохранить,

Природы Код – естественностью дышит,

И за внимание – благодарит.

Кто понял это, тот спешит к истокам:

Увидеть, отогреться, отлюбить…

Ведь мы не знаем сил своих и сроков,

Когда нам поздно будет просто…жить…

 

Поэт 

Поэзия – нервы под током,

В шрамах сердце и чувства…

Трудно ответить толком,

Болезнь это или искусство.

Поэт – это тот, кто может

Видеть, даже слепой,

Тот, кто чувствует кожей,

Кто, говорит душой.

Поэт – это тот, кто слово

Кровью готов оплатить,

А умирая, снова

В нем продолжает жить…

Верно живет, не верно –

С этого не свернуть…

Поэт – это тот, кто первым

Идет, освещая путь.

Ран от войны и мира

Поэту не сосчитать.

Ведь душу волнует лира

Колоколам подстать…

Доли не хочет лучшей,

И, как им судьба велит,

Поэты – болеют сочувствием

К ранам своей земли. 

 

***

У наших ног покорно лег костер,

Подобострастно облизав поленья…

Он неопасен, кажется, нескор,

С доверчивой, наивной точки зрения.

Но, стоит руку поднести к огню,

Чтобы дотронуться и приласкаться –

Он живо вам напомнит, что ему

Не стоит безоглядно доверяться.

Но так не хочется все отрицать!

Смотреть в глаза горящие, не веря,

Хотя порой достаточно узнать,

Чтобы потом как следует отрезать…

И все-таки мы рубим сгоряча,

Скорей стараясь пересечь пороги,

Чтобы пока еще горит свеча.

Наш мир не стал холодным и убогим…

Мы, ошибаясь, по Земле идем.

В огонь кидаясь, падая и руша,

Простая истина: «Не любим – не живем!»

Нам будоражит ум и ранит души…

 

***

Село Никольское – в снегах…

Окошки теплые – в слезах,

И на березах, к вечеру,

Горят сосульки-свечи…

А снег на старой пашне

Хрустит, как хлеб домашний…

Белы и небо, и холмы –

Мы в центре белой кутерьмы,

Нам под ноги, наверняка,

Упали с неба облака…

А тишина такая,

Что сердце замирает…

И в этом есть какой-то знак,

Что, может, мы живем не так?

Привыкли суетиться,

Смотреть в чужие лица,

Ловить чужие взгляды,

Надеясь на награды?

А мудрость – в этой тишине,

И в этом плачущем окне,

И в этих белых облаках,

Что и на небе и в снегах.

Здесь мы одни со всей Землей,

И каждый вздох – он только мой!

И я дышу, я тороплюсь,

Как будто снегом стать боюсь –

Холодным, хрупким, белым

Приду к тебе несмело.

Застыну, не узнаю…

Заплачу… и растаю…

 Вдохновение

Туманы нежного рассвета

И цвет осеннего заката,

И звук, какой-то виноватый,

И луч, упавший прямо в Лету…

Узор из листьев, свет зарницы

И рос хрустальная пора…

Земля прекрасна и щедра,

Такие написав страницы.

Безмерно это притяжение,

Но сердце просится в полет,

И так заманчив поворот,

Где ветер требует движения.

Он нас ведет и гонит к цели,

Как листья в молодом лесу…

Мы держим крылья навесу,

И жажда жизни зреет в теле…

Страдаем, помним о былом,

Но многого еще не знаем,

Без страха счастье проживаем,

Сильнее любим, страстно ждем…

Мы не волнуемся о хлебе,

Горит в отчаяние душа –

Ей нужно верить, чтоб решать,

Как выжить на Земле без Неба.

Земному изменяя лону,

Не помня прожитых страниц,

Тоскуя, рвемся в стаю птиц,

Чтоб ощутить тепло ладоней…

Вдруг понимаем – крылья бьются,

Они готовы жить и рваться,

Лететь… летать, но возвращаться,

Чтоб утром на Земле проснуться

 

Роман с Булгаковым

Полумрак и полутени,

Луч неяркий и седой…

Я, наверное, не с теми,

И они не те со мной…

Так тревожно и опасно –

Не свернуть, не обойти…

Снова – рельсы, снова масло

Как преграда на пути.

Шепчет Воланд что-то жарко,

Еле светятся огни,

Звезды гаснут как огарки

В мертвых отблесках луны…

Этой ночью, в бальном зале,

Я кружилась, как могла,

А меня с бедой венчали,

И метель снега вела…

Я глаза открыть не смела,

До озноба, в море слез,

Тьма тонула и гудела…

А меня терзал вопрос.

Он мелькал и всюду виснул,

До безумия простой –

Полетать, хотя бы в мыслях,

С Маргаритой над Москвой.

 

Что наша жизнь?

Что наша жизнь? Сосуд с «живой» водой,

Которую мы пьем, не замечая…

То отхлебнем напополам с бедой,

То мусор попадет в нее случайно.

Мы дозы в юности не соблюдаем,

Сосуд не бережем, с размаху льем –

То трещины пойдут, с чего – не знаем,

То краешек случайно отобьем…

А время не стоит – оно торопит,

Как горные потоки мчат года,

Бывает, так обдаст на повороте,

Что остается метка навсегда.

Но чем мудрее человек и старше,

Тем бережливее становится душа –

Нам каплю потерять безумно страшно,

Теперь мы наливаем, не спеша…

Как драгоценный груз сосуд поставим,

Молиться будем, верить и любить,

И сколько бы в нем капель не осталось,

Мы будем, все-таки, стремиться жить…

 

Линия жизни

Как не люблю я откровенность,

Что схожа с полной наготой…

Ведь разве в этом Жизни ценность,

Чтоб быть как линия прямой?

Пусть искажают путь преграды –

В них есть урок преодоления,

Как после бури – солнце в радость,

А для слепого – миг прозрения.

Сейчас споткнулся, сдали нервы,

Но завтра новый день придет,

И тот, кто падал, будет первым,

Кто эту стену разобьет.

Так раз за разом мы взрослеем,

И понимаем, с рядом лет,

Что жизнь идет чуть-чуть кривее,

И не всегда в ней есть ответ.

Но если выиграно сражение

На личном фронте, а не книжном,

Оно и будет откровением,

И даже, может – смыслом Жизни.

 

Другим наука

Не с каждым стоит речи заводить,

Тем более, дружить или влюбляться,

Но сердце бьется – значит надо жить

И с миром окружающим общаться.

Пустые словеса порой незримы,

Как на рыбалке тоненький крючок,

И часто тот, кто кажется любимым,

И есть тот самый бравый рыбачок.

Глотаешь воздух с раною сердечной,

А он доволен – славненький улов!

И эта мука длится бесконечно,

И ты, как рыба, не находишь слов…

И бьешь хвостом, пытаясь изловчиться,

Освободиться от жестоких рук,

Но видишь только радостные лица

Таких же бравых рыбачков вокруг.

Но ты же не карась, а в настоящем

Ты рыбка золотая – оглянись!

Блесни на солнце чешуей блестящей

Да наконец с удилища сорвись.

И в глубину, где воля и удача,

Где можно, не оглядываясь, плыть,

А рыбачок пусть от досады плачет

И зарекается подобное ловить. 

 

Мир в красках 

И дождь, и снег, туман и ветер –

Все это знаки с высоты…

А звезды – лунные цветы –

Они дорогу ночью метят.

Есть у природы кладовые,

Где прячутся гроза и гром,

Где тучи свой находят дом,

И светятся лучи живые.

Как будто снегири в снегу,

Горит закат в вечернем небе…

Под тон зари, краснее меди,

Оттенки волн на берегу…

А сколько на полях «ковров»,

Какое буйство их расцветок…

Особенно звенящим летом

Щедра палитра всех цветов.

Природа гениально может

Воображение поразить…

Каким отважным должен быть,

Ей подражающий, художник…

 

В защиту любимого поэта 

Любил ли Пушкин – вот цена вопроса.

Он ждет ответа на моем листе…

И многим видится довольно просто –

Мол, Пушкин – он такой же, как и все.

Соседа огорошил колкой фразой

И дань любви не каждому принес,

Вы удивитесь, может, он ни разу

Жену не радовал букетом роз…

Откуда же рождаются шедевры?

Ведь я их не придумала сама…

И слезы, и страдания, наверное,

Идут от сердца…или от ума?

А как же страсть, которая кипела?

Вы скажете – инстинкты подвели,

Не на свидание ходил – на «дело»,

Страдал цинизмом, а не от любви.

Не стоит верить даже очевидцам,

Завистникам, любителям солгать –

Всегда с талантом проживают лица,

Готовые поддакнуть и …продать.

Не будем им сейчас уподобляться,

Вставляя «лыко» в строчки, как вину …

Он высоко – не стоит и стараться

Вердикт сегодня выносить ему.

И чтоб ни сделал, верно иль неверно,

Для нас он – Пушкин, с самых малых лет…

А судя по стихам – любил безмерно,

Как только любит Гений и Поэт. 

 

«Нервы, что ли, обожжены?»

поэту А. Вознесенскому

 

Утро дремлет в домах на сваях.

Ах, как хочется тишины…

Вы когда-то предполагали –

«Нервы, что ли, обожжены?»

«Муравейники» городские

Нам разрушили иммунитет –

Сотни окон, но все чужие,

Как ловушки для наших бед.

Да и время сейчас другое –

Агрессивнее, без идей…

И без вас тяжелее вдвое,

Ведь поддержка – она верней.

К вам дорога была далекой –

От любви – до большой любви…

Знаю, было вам одиноко

Жить со Временем – визави.

Всё в поэзии от полета –

Крылья птицы и звуки слов…

Вы летали, и было что-то

От крушения всех основ.

Как играло воображение,

Как душа этот миг ждала…

Но не выиграли мы сражение,

И духовность не помогла.

А когда компьютерным «шумом»

Нас накрыло и замело –

Мозг еще напрягался, думал,

А вот чувствам – не повезло.

Книги ваши, стихи, страницы –

Не прочитаны, не видны…

Больно… хочется извиниться…

Нервы, что ли, обожжены?

Наедине со всеми 

Я начала писать рассказы,

Стихи отставила в сторонку…

Душа ответила мне сразу

Тоской забытого ребенка.

Я не теряла интереса,

Жила, как прежде, день за днем –

Ну просто меньше стало места

Стихам в сознании моем.

Они молчали терпеливо,

Когда я прозою жила,

И были верными, на диво,

Сложив послушно два крыла.

Я верила в мои рассказы

О ярких днях и о добре…

Но чувства были в них и фразы,

Как будто фрукты в кожуре.

Нет в прозе силы для полета,

Свободы, легкости любви…

А вот в стихах всегда есть что-то,

Что разжигает страсть в крови.

Стихи способны раствориться

В душе, в глазах, в добре и горе,

В снегах, в дождях, в любимых лицах…

Помогут пережить, поспорить…

Они – огонь и холод млечный,

И жизнь, и смерть – повсюду в теме…

Поэт не пишет – души лечит,

Беседуя наедине со всеми.

 

Выбор 

Что выбрать, каждый сам решает,

Хотя дается выбор кровью.

Одни, всю жизнь во сне летают,

Другие, спят лишь для здоровья.

Одни не любят, просто – надо,

Другим, любовь как стимул выжить.

Одним судьба – небес награда,

Другим, комфорт теплей и ближе.

Одни, работают в пол силы,

Другие, видят смысл в этом.

Одни, хранят все то, что было,

Другим, что снег, что дождь, что лето.

И так во всем, и так должно быть,

Когда простое бытие…

Но кто из них подняться сможет,

Когда слетится «воронье»?

Когда опасно и обидно,

Когда пожар, когда в грозу,

Когда от дыма слез не видно,

Пусть даже и одну слезу?

Я думаю, что те, кто любит,

Чья жизнь – судьба, мечты, работа.

Они за все сражаться будут –

Им свыше выделена «квота».

И верю – это им по силе,

Страну и время не кляня,

Не у камина жить в квартире,

А в свете Вечного огня.

 

***

Когда я вдруг не напишу

Ни строчки, ни стихотворения,

Или расстаться вдруг решу

С полетом рифм и вдохновения – 

Каким я мир тогда увижу

Сквозь это пыльное окно?

Кого прощу? Кого обижу?

И будет ли окном окно…

Что я найду в проеме этом

Без поэтических очков – 

Одни вопросы без ответов,

И несвободу без оков.

Не дай мне, бог, не написать

Ни строчки, ни стихотворения – 

Тогда мне незачем дышать,

Утратит жизнь свое значение…

Нет, я сумею отказаться

От безразличного причала,

Верну стихов лихое братство

И все опять начну с начала.

 

Стрелец – огненный знак

Я у воды не чувствую блаженства,

Не плаваю, поэтому боюсь…

И это водное, по сути, совершенство,

Сканирует в меня глухую грусть.

Я отвергаю то, что не понятно –

Вода мне часто кажется бедой…

А волны шепчут что-то так невнятно,

Что я кажусь сама себе глухой.

И сила берегов мне не подвластна,

Не каждый может так удар держать –

То рассыпаться вроде ежечасно,

То вновь скалой незыблемой стоять.

С восторгом принимаю смелый ветер,

Когда он по волне большой бежит,

Ломает луч полуденного света,

Разбрасывает всюду и слепит,

А у воды не чувствую движения,

Она как люди с холодом в крови…

Огонь мне все же ближе в отражении

Живой природы Солнца и Любви.

 

Подснежники осенью

Подснежники осенью разве бывают? –

Только как чудо и наваждение…

Подснежники осенью нас удивляют

Именно временем появления…

Словно лучи среди будничных красок,

Нежность подснежника так нарочита…

Вся красота – без помады и масок,

Будто душа нараспашку открыта…

Так и стихи мои – воздух осенний,

Радость нежданная, «зимняя вишня»…

Как я боюсь их обидеть сомнением,

Что не под силу мне это и лишнее…

С ними легко, интересно, надежно,

Преданы, рядом всегда неизменно…

С ними все ясно, и все так возможно –

Воспоминания и перемены.

Как хорошо, что они удивляют,

Как и подснежники, смелостью, новью –

Осенью всходят и жить помогают,

Мир наполняя весной и любовью.

 

 

***

Осень диктует, напоминает,

Может, ревнует, может, пытает –

Холодом веет утром и ночью,

Но почему-то страшно не очень…

Треск от поленьев яблонь душистых,

Кот на коленях, мягкий, пушистый,

Чай обжигает горло приятно –

Все это русским очень понятно.

Тех, кто здесь вырос – не напугаешь,

Не уничтожишь, и не узнаешь…

Нужно родиться рядом с березой,

Чтобы казались сказкой морозы,

Чтобы сегодня в чудо поверить,

Чтоб не смириться с горькой потерей,

Чтобы увидеть сердце «большое» –

Нужно родиться с русской душою!

 

Верить и жить

Плачут березы как-то по-русски –

Слезы роняют вместе с листвой…

Время осеннее, склонное к грусти

Строчки выводит вместе со мной.

Солнце нелепое в тучах мохнатых

И бесполезно, и ни к чему,

Чавкают лужи мокрою ватой,

Землю готовят к зимнему сну.

Клен облетел, обнажаясь изрядно,

Снега не видно, и нечем прикрыть…

Только сосенка, как прежде, нарядна,

Хочется тронуть и лето продлить.

Чайка у берега плачет, кружится

Между лучами и стылой водой,

Что-то мешает птице укрыться,

Холодом веет, и пахнет бедой…

Хочется крикнуть, помочь ей услышать –

Держит волна, не пускает песок…

Осень все круче проходит и выше,

Рядом со мною на волосок…

Душу терзают сомнения опасно –

Что с этим делать? И как с этим быть…

Падают листья, и слышится ясно –

«Следует верить, и следует жить» 

 

***

Как я завидую той женщине с вуалью,

Ее наряду, сборкам, кружевам…

Ее затянутой осиной талии,

Французским, mon ami, словам…

Мне кажется, я тоже так смогла бы,

Возможно, так и было в прошлой жизни…

А может, я была крестьянской бабой –

Без зонтика, без шляпки и без книжек?

В платке по брови, в кофте, в сарафане,

С серпом на жатве, с вилами, косой…

Зимою с коромыслом и санями –

И не жалею, что была такой.

Быть женщиной, какой бы ни случилось…

Она способна этот мир обнять,

Ведь только ей дала природа силу,

И только с ней покой и благодать.

Подвластно все! И кто бы ни старался

Над ней подняться, обойти, изгнать,

Как ни боролся, как ни обжигался –

Не в силах победить или понять.

Кто вы без женщины? – Далекая звезда,

Где жизнь, в основе, будет недоступна –

Холодный дом, пустые города,

А мысли о любви почти преступны.

Но мир людей, что счастьем дорожит,

Где смена грез и дат неумолима –

Он женщине давно принадлежит,

Той женщине, которая любима.

 

***

Внуку Стасу

 

Мой внук уехал в Петербург –

Мы не встречаемся как прежде,

Но этот город мной любим

Уж потому, что рядом с ним

И ощутимо дарит нам надежду.

Петра творение над Невой

Всегда историей встречает –

Он будет жить, где Пушкин жил,

Ходить, где гений проходил,

И это нас роднит и вдохновляет.

Дворцы и парки, парапеты…

И белой ночи свет и блики,

И даже тех, кто раньше жил –

Все это Питер подарил

Сегодня нам – и в зданиях, и в ликах…

Я думаю, что внуку повезло –

Он обретет уверенность и силу,

Он словно пропитается добром,

Он станет жить счастливым в нем,

И будет так любить, как я любила.

 

«Зеркало» Тарковского

Мой Черный человек идет за мной,

Угадывая каждое движение,

И возникает черным отражением

В том Зеркале, что за мой спиной…

В нем время прошлое и силуэты,

И памяти моей неровный ход,

И жажда все увидеть наперед

В реальном, а не искаженном свете…

Но Зеркало тревожит ветер скорый,

Живой, не терпящий догадок и преград,

И Черный человек ему не рад,

Что чувства разбудил, что с прошлым спорит,

Что будущее может привести,

А это неприятности, движение,

И это в сердце жажда пробуждения

И памяти тревожные листы…

Я Зеркало пытаюсь повернуть,

Закрыть от Черного немого человека,

Ему и жить осталось-то с полвека,

Но он Кумира может сотворить.

Что в Зеркале тогда отобразится?

И можно ли все это побороть…

Не примет ли его Живая плоть,

Чтобы в Кумира перевоплотиться?

И всё, что создадут тогда в неволе,

Кумиру снова в жертву принесут…

А он, презрев восторги и приют,

Одним ударом Зеркало расколет.

Памяти А. Безденежных 

Есть в легкости его стихов – печали…

Они к Земле прислушивались чутко…

И слово было, вроде, не в начале,

А сразу в небесах, без промежутка.

И это небо, что его влекло,

И эта святость в наше злое время,

И ощущений странное тепло,

И принятой ответственности бремя.

Откуда всё в обычном человеке?

А может, Бог решил его коснуться

Гораздо раньше, и не в нашем веке,

Чтобы судьбы его наметить русло?

В стремлении понять и измениться,

И поделиться всем, что удивило,

Живет желание парящей птицы –

Высокое небесное мерило…

Прощение живет, надрыв и сложность,

Хотя обид успел познать немного,

И эта неспокойная возможность –

Принять разбитую людьми  дорогу…

Дано, как птице, все узнать до срока

 И от манящей выси отказаться…

Чтоб жизнь вложить в волнующие строки

И на Земле среди людей остаться…

 

В гостях у Гончарова 

Все погрузилось в дрему летним днем,

Как у Обломовых, две сотни лет назад…

Наш кот Василий «дрыхнет» под кустом,

Мы – на диванах, а цветы – в садах…

Лениво ветерок листву колышет –

Он тоже спит… и пруд лежит стеклом…

Трава поникла и почти не дышит –

Все замирает, даже старый дом…

Там, в городе, идет работа споро,

А здесь, на даче, в знойный летний час,

Дремота нежная, как в книге Гончарова,

Накрыла легким покрывалом нас…

И зной сморил, и сладкая истома,

И тишина, забытая за зиму…

Я жду – вот ляжет тень от дома

И наберу смородины в корзину…

Пока ее лениво собираю,

Все думаю о прошлом и  забытом –

С Илюшей мысленно подворье обегаю,

Знакомлюсь с сонным деревенским бытом…

Пусть ягоды испачкали мне руки,

Я ведь не здесь, а в прошлом веке снова,

Я отдыхаю от людей и скуки,

Совсем как на усадьбе Гончарова.

 

Бабочка 

Порхает бабочка с травинки на травинку,

Цветок заденет, ветку, водоем,

А иногда и с мотыльком вдвоем –

Такая пасторальная картинка…

Со стороны – простое бытие,

Особой пользы нет, но и вреда не видно,

Но почему-то за нее обидно,

Вернее, за бессмысленность ее.

Вот, есть и люди – все чего-то ждут,

И, вроде, создают, и что-то знают,

И с этим «чем-то» по Земле порхают,

Летают, веруя, что, как и все, живут.

А жизнь бессмысленностью не бывает,

Она несет в себе какой-то груз

Тех обязательств, трудностей и уз,

Которые те «бабочки» не знают…

А жизнь нам предлагает размышления

И выводов сомнительный урок,

И кладезь знаний, припасенных впрок,

И взлетов радость, и удар падения…

Порхает «бабочка», хоть день ее и пуст,

Желаний к совершенству не имеет,

А рядом жизнь идет уж тем ценнее,

Что бездна в ней ума и ярких чувств.

 

Немного философии 

Согласна с теми я во мнении,

Что прав закон Земли – меняться,

То есть с прошедшим расставаться

Во имя нового значения.

Передо мной не лес – подлесок,

Куртинка малая на поле,

Но он упрямо с лесом спорит

За право выжить в этом месте.

А вот ручей бежит, искрится,

Пока травинки лишь смывает,

Кто наблюдал, тот точно знает,

Что речка скоро потеснится.

Подросток рвется вверх упрямо,

Коленки, падая, калечит,

Но взрослые – они не вечны,

И вот уж дети жизнью правят.

И в этом смысл существования,

И это правильно и честно,

Когда на смену старым песням,

Приходят новые названия.

 

Мой Пушкин  

Я эту вязь из-под пера

Всегда с восторгом узнавала,

И не читала, а жила,

И не внимала, а дышала…

И годы, и природы знаки

В стихах по-прежнему живут –

Слова горят, как в поле маки,

Как в небе праздничный салют.

Тревожат чувством, дышат волей –

Они, как добрый талисман –

Любовь подарят и намолят,

Вплетая в призрачный роман…

Волнуется, страдает сердце,

Пульс бьется, и щека горит,

И никуда от строк не деться,

Не отпускают, как магнит.

Поэтов много у России,

Но Пушкин – больше чем поэт  –

Он наша боль и наша сила,

Родник и храм, и божий свет.

 

Мой кот – не кот…

Мой кот – не кот,

Он человек, мальчишка.

А может, и совсем наоборот –

Тот самый кот из старой доброй книжки,

Что скоро сапоги приобретет?

Когда Василий смотрит – видит много,

Уходит далеко от нас вперед…

Из тысячи дорог найдет домой дорогу,

И все равно ко мне во двор придет,

Еще потрется об меня немного…

А как он любит по траве шагать!

Ну,  чистый тигр, даже без сомнения.

Он может яблоко с ветвей достать,

Послушным быть по моему велению,

Хотя на все – свое имеет мнение.

И пусть Васек на чердаке родился

От беспородной и бездомной кошки,

Но интеллектом мощным зарядился –

Соседи нам завидуют немножко

С тех пор как он на даче поселился.

Мой кот – как кот! И все же удивляет

Тем, как он ходит, дышит и живет…

Во мне все больше чувство побеждает,

Что он не тот, кем с виду предстает –

Мальчишка он! И лишь в кота играет.

 

О милосердии 

Милосердие – наша отдушина.

Научить ему невозможно.

Среди общего равнодушия

Пролезают ростки осторожно…

Всем известны их долг и доля,

И среда для их прорастания –

В медицине, в детдоме, в школе,

Расцветать должно сострадание.

Но в больницах его не хватает,

Здесь в почете могучий Профи –

Он нас лечит и, вроде, спасает –

Только боль не берет и морфий…

Только хочется, почему-то,

Чтобы сел этот Профи рядом,

Руку взял на одну минуту,

Успокоил, хотя бы взглядом…

Ведь недаром живуча фраза –

Если после беседы с врачом,

Вам не стало лучше гораздо –

Значит это не то плечо…

Поскорее другое ищите,

Торопитесь, пока не поздно –

Милосердие – в дефиците,

Дорогое лекарство сегодня!

 

Новое время 

В юности сахар казался нам слаще,

Да и водичка, пожалуй, мокрее,

Мир был доступным, лихим и блестящим,

Люди встречались намного добрее…

Жили привольно – к чему экономить!

Дней впереди не достать и не счесть.

Если бы можно нам было напомнить,

Что с нами будет, и с чем это «есть»…

Если бы молодость раньше узнала

То, что сейчас только старость смогла –

Мы бы, возможно, вернулись в начало,

И наша жизнь по-другому прошла…

Стоит ли прошлыми догмами мыслить?

Старое сбрасывать чуть ли не с кожей?

Как бы ни чтили мы даты и числа,

Мы же не станем сегодня моложе…

То, что нам раньше бесспорным казалось,

Праведным, нужным, а может, убогим –

Все на обочине, в прошлом осталось –

Время другое идет по дороге.

 

Впечатление …

Сердце…ноги ватные…

Бреду по лестнице и… больше не могу…

Вдруг голос рядом (до чего приятно) –

«Давайте руку, я вам помогу».

Я слышала немало слов и знала –

Меня не удивить прекрасным слогом,

Но ни одно из них так не звучало,

Как голос ангела или, возможно, Бога…

Когда нам плохо – мы не ищем чуда,

А лишь сочувствия, поступков, может, слова…

Нам нужно знать, что рядом будут люди, 

И что помочь они тебе готовы…

Я и лица тогда не разглядела,

Да и неважно, как его зовут,

Но ноги шли, а сердце так и пело –

«Давайте руку, я вам помогу»

 

Равнодушие 

Равнодушие меры не знает,

Не страдает оно, не болеет…

Равнодушие обнимает,

Но от этого только злее.

Сколько в мире надежд разрушено,

Сколько воин, непонимания –

Оттого, что живет равнодушие,

Проявляя свое старание.

С ним нельзя простить и поверить,

И нельзя вернуться к прошедшему,

Невозможно тоску измерить,

И в беде помочь и утешить.

Все, что сгинуло и потеряно,

Все, что жизни уже лишилось –

Равнодушию было вверено

И, как следствие, не случилось.

 

Только не это…

Я все приму, кроме Желания

Как ожидания беды,

Как неизбежности страдания,

Как не пригодности среды.

Я все пойму, кроме Молчания

Как нежелание понять,

Как бесполезность ожидания,

Как намерение отнять.

Я все исправлю, кроме Лени

Как безразличие судьбы,

Как инфантильность поколения,

Как неприятие борьбы.

Я все прощу, кроме Отсутствия –

Его ничем не заменить…

Как неспособность жить и чувствовать,

И невозможность полюбить.

Бывает всё…

Бывает, льются в нас слова

Бравурной песней,

Звучат как новая глава,

А нам в ней тесно…

Все реже стали говорить

Под шорох листьев,

Не возмущаться, а молить,

Сверяя мысли…

Но те, кто любит – не кричат,

Почти не дышат,

Глаза влюбленные молчат,

А сердце слышит…

Бывает, вечер за окном

Устало тает,

Кого-то ждет огромный дом –

Кого – не знает…

Так редко видно за стеклом,

Чтоб половицы

Ходили всюду ходуном,

Мелькали лица.

Но тем, кто счастьем дорожит,

Давно известно,

Что радость в доме будет жить –

Когда в нем тесно…

Бывает, к славе держат путь –

На всех в обиде,

И день, и ночь о ней поют,

А их не видят…

И реже к истине идут

Своей дорогой –

Презрев дешевенький уют,

Стирая ноги.

Но те, кто понял жизни суть –

Горят как свечи,

Чужую боль в себе несут

И раны лечат…

 

Советы мудрецов 

НЕ ТРОГАЙ, ЧТО УХОДИТ – позволь ему уйти…

Поверь, что не сошлись тогда дороги и пути,

А в жизни все намечено, расчерчен нам маршрут,

И те, кому положено, тебя потом найдут.

О БУДУЩЕМ ЗАДУМАЙСЯ, не жди, а помогай…

Дороги впереди у нас ведут не только в рай,

И если не изучены тропинки и мосты,

Возможно, в этом будущем окажешься не ты.

НЕ УСЛОЖНЯЙ ПРИШЕДШЕЕ, пусть будет так, как есть…

Прими как что-то внешнее и никуда не лезь,

А голову сверхумную и тысячи идей

Ты спрячь, чтобы не мучиться потом на склоне дней.

Я все это читала десятки лет подряд…

А если бы послушалась? Другой вела расклад –

Наверное, была бы не тем, кто есть сейчас,

И, может быть, пораньше пробил удачи час…

Возможно, что надежнее учиться у других,

Чтоб в горы не стремиться, чтоб не сорваться с них…

Спокойнее выслушивать советы мудрецов,

Чтоб не тревожить душу, и не «терять лицо»…

Я мудрости внимала, но жить так не могла.

Своим умом старалась решать свои дела,

Считала – лучше верить, сорваться, полюбить,

И лучше ошибиться, чем чью-то жизнь прожить…

 

Я ничего не сохраняла…

Я ничего не сохраняла,

Считала – главное не здесь,

А жизнь, что площадь у вокзала –

Всегда успею в поезд сесть.

Менялись годы, и невольно

Вокзал менял свой внешний вид,

Но я была вполне спокойна –

Ведь поезд все еще стоит.

Но неминуем час расплаты –

Я снова в «зале ожиданий»,

А на перроне пустоватом

Стоят одни воспоминания…

Собрать пытаюсь по крупицам,

Но жизнь торопит неуклонно,

И многие исчезли лица,

А что-то вовсе не знакомо…

А есть, что с поездом умчалось,

А что-то вовсе и истлело,

И поздно начинать сначала,

И все слова пустила в дело…

Я лихорадочно, как в горе,

Пытаюсь миг остановить,

Но красный цвет на семафоре

Сигналит – рельсы уступить…

Как я могла так растеряться,

Ведь знала, вторила молва,

Что никогда не повторятся –

Возможность, Время и Слова!

 

Наш Пушкин 

А гений Пушкина сегодня с нами,

Он жив в учебниках и, главное, в сердцах,

Как эти силуэты на полях

В гармонии с поэтом и стихами.

И моря шум, и первое причастие,

И шепот залов, свет свечи неясный –

Все это интригует… и прекрасно

Как чувство неминуемого счастья…

Поэт поэтов был ли счастлив тоже?

Или фантазии его тогда пленили?

Но ведь любовь всегда питала силы

И придавала нежности, быть может…

А он любил, отчаянно и страстно,

Никто другой такой любви не знал,

Поэтому и стих его звучал

Уверенно, легко, свежо и ясно.

И ныне продолжает всюду виться

Его поэзии серебряная нить,

И нам, как прежде, хочется любить,

Как будто блеск ее на нас ложится…

Я думаю – он все тогда решил,

И ничего додумывать не надо –

В Россию Пушкин послан как награда,

За русское величие Души.

 

Жить сегодня

Когда я прошлое тревожу,

Ответ пытаясь получить,

Я забываю, что не может

Оно ответить, как мне жить…

Смотрю в знакомые мне лица,

На мир давно ушедших лет,

И мой вопрос как лист кружится,

Напрасно требуя ответ.

Я помню каждый день хороший,

Тех, кто любил, кто верил мне –

Они остались в этом прошлом

Бесценным фото на стене.

Да, в этом фото все как было,

Но нет ни смеха, ни слезы…

В нем тихо все, в нем все застыло

Как после бури и грозы…

Вопросы шлю в иные сферы,

Словам внимаю мудреца –

Смотреть на небо нужно с Верой,

Вперед с Надеждою в сердцах,

Вокруг с Любовью, ладом, дружбой,

С Поклоном к миру прошлых лет…

А жить? – Вот жить Сегодня нужно,

Другого времени и нет.

А с прошлым нужно расставаться,

Права была иль виновата,

Туда не стоит возвращаться –

Ты там жила уже когда-то…

 

Любимая картина

Все спит под снегом на любимой даче…

А мне так хочется там оказаться,

К березам белоствольным прикасаться,

Чтоб силой напитали на удачу.

Пройти по ближней к берегу дорожке

И с высоты на волны посмотреть,

Закрыть глаза и… словно полететь

Туда, где камышей темнеют рожки.

Пройти по берегу, следы в песке теряя,

Ногой задеть корягу в липком иле,

И вспомнить все, что мы с тобой любили,

О чем здесь каждый куст напоминает –

Как солнце в воду опускалось быстро,

Как лодка подплывала в тишине,

Как с веслами ты шел навстречу мне,

И под ногой шуршали тихо листья…

По лесу к дому … вот и поворот,

Крыльцо, ступеньки, окна, половицы

И тишина…уснули видно птицы…

А нас соседка к ужину зовет.

 

Дорога к маме 

О маме память – не тревожу сильно,

И сны мои ей не сулят печали,

Иначе мамины невидимые крылья,

Уже бы от несчастий закрывали…

Когда все хорошо и не напрасно,

Она в краю небесном отдыхает,

Но сердце мамино в работе ежечасно,

И даже там, я думаю, страдает.

Когда-то, в детстве, были мы едины –

Я без нее и дня не смела выжить,

Как будто не убрали пуповину

И я за счет нее живу и вижу.

Часы сверяла с ней, и дни, и годы…

И если маму за руку держала,

Я видела все краски у природы,

А без нее я их не замечала…

И стоило беде какой случиться –

Была уверена, что мама рядом будет,

Что станет для меня почти Жар–птицей,

Но совершит очередное чудо.

Взрослеем мы и сокращаем дозы

Общения, заботы, перемены,

А мама остается в той же позе –

Почти что как «Мыслитель» у Родена.

И часто ждет нас, подперев ладонью

Уже в морщинках доброе лицо,

Прислушиваясь так, что уху больно –

Не стукнет ли ботинок о крыльцо…

И вот сейчас, почти что у порога

Ее последнего и вечного причала,

Я вижу – как светла ее дорога,

Чтоб, не дай Бог, я где–то не упала.

 

Люблю поэтов я…

Люблю поэтов я,

И это чувство зримо –

Готова и служить и помогать,

А быть поэту нужной и… любимой,

Что можно лучше этого желать?

Слова кружатся,

Обретая смысл,

Подпитывая чувства и сердца…

В них нет расчетливости чисел,

И тайна не раскрыта до конца.

Стихи как вишни

Опадают с ветки,

Когда созреют и пришла пора,

А в душах остаются метки

Покоя, вдохновения и добра.

Метель созвучий рифмы

Не нарушит,

Морозам тоже строк не охладить,

И даже солнце слово не иссушит,

Оно, страдая, продолжает жить.

Люблю поэтов за размах их крыльев,

За вечное стремление взлететь,

За это вдохновение и силу,

Которая дает возможность петь!

 

А Белла Ахмадулина скучала…

А Белла Ахмадулина скучала,

Что рядом пусть не мальчик, но – поэт…

Она поэтов множество встречала,

Ей был привычен исходящий свет…

А я люблю, когда мужчина пишет –

Он среди всех мне видится иным,

Как будто воздухом открытий дышит,

И это чувство постоянно с ним.

Когда он просто смотрит на дорогу –

Она его волнует и зовет…

Я наблюдала, как он лист потрогал

И проводил глазами птиц в полет…

Как до цветов дотронулся украдкой,

Воды ногой коснулся невзначай,

От солнца напитался негой сладкой…

И попросился к нам в избу на чай.

Я все смотрела, глаз не отводила –

Уже не мальчик, но почти поэт…

И мне казалось – я его любила,

Хотя меж нами … (точки – точки) лет.

 

Каждый человек – событие…

Ушло тепло, а с ним и лето,

Дождем окинув на прощание…

Я вновь воскликнула с поэтом:

«Люблю природы увядание».

Багрец и золото повсюду,

А утром иней на траве –

Напоминание свыше людям,

Что осень все же на дворе…

Печаль, как прежде, с облаками,

Как прежде, радость в ясном дне –

Все отработано веками

На нашей матушке Земле…

И люди раньше были те же,

Восторг и грусть, и зло, и страсть…

Мы так же любим и, как прежде,

Боимся сгинуть иль пропасть.

Все сплетено тончайшей сетью

От прошлого до наших дней,

Но из того, что есть на свете,

Нет интереснее людей!

А каждый человек – событие,

Кто брат, кто враг, а кто кумир…

И так заманчиво открыть их

И погрузиться в этот мир…

 

*** 

Мой бедный сад тоскует под дождем,

Как слезы, капли по листве бегут,

И я помочь несчастью не могу,

Хотя все время думаю о нем.

О зябкой доле яблонь на рассвете,

О вымокших, до ниточки, цветах,

И о березах, грезящих в мечтах,

О солнечном не уходящем лете…

Я им сочувствую, хотя сама грущу,

Мне тесно это мокрое пространство,

Где дождь идет с завидным постоянством,

Не уступая яркому лучу.

И кажется, что эта полоса

Тоскливой и безрадостной погоды

Дана нам в назидание Природой

И в наказание вовсе неспроста,

За то, что мы не помним об истоках,

Не видим даже то, что под ногой,

И восхищенье – чуть ли не «отстой»,

А удивление видится пороком…

Мы все забыли, что мы только люди,

Что у стихии свой режим и час,

Что все в природе было и до нас,

А мы уйдем – вокруг все то же будет…

Сейчас деревья мокнут под дождем,

И что-то шепчет опустевший сад…

Но думаю, сочувствию он рад

В надежде, что мы что-нибудь поймем…

 

Рука к перу, перо к бумаге…

Вокруг так много вдохновения,

Мазки природы так лихи,

Казалось бы, прибавь умения –

И, вот они уже, стихи …

Но мне сегодня интересней

Ловить и слушать чей-то смех,

И грусть порой имеет место,

И страх тревожит, и успех …

Любую встречу проживаю,

Любая тайна бередит…

«Ты с кем, душа моя?» – «Не знаю».

Так отчего она болит?

«Душе положено трудиться…»

И сердце для любви дано…

Пусть счастья может не случиться,

И в рай захлопнется окно.

И все ж, стихи любви желают,

А для нее важней всего

Тот человек, кто цену знает

Любого слова моего

Он и полет, и вдохновение,

Его совет – важнее дня…

Он может обуздать мгновение,

Поймав крылатого коня!

И никаких не надо магий –

Есть поэтическая высь:

«Рука к перу, перо к бумаге,

И вот уж строчки полились…»

 

***

Прости мне, Господи, все это –

Тоску, отчаяние и страсть …

Ведь жизнь уже не на рассвете,

Немудрено совсем пропасть

И, все-таки, еще волнуют

Косые тени от берез,

И я, порою, к ним ревную

Наш старый дом и этот плес …

Как жаль, что волны будут вечно,

И камни эти на века,

А жизнь – простая, человечья

Так безнадежно коротка

Но чей-то голос в ней тревожит,

И душу бередят глаза,

И что-то шепчет: «Вдруг, быть может …»

А что-то говорит: «Нельзя!»

Прости мне, Господи, но кто же

Определит сию межу?

Ведь страсти миг хоть и ничтожен,

Но люди чувствами живут

Пока хочу о чем-то спорить,

Пока спешу за руку взять,

Пока могу рыдать от горя –

Все это жизнь и благодать!

А вот когда устанут плечи,

И взгляд усталый отведу,

Вот это, видно, будет «Вечер»

И в нем я, точно, пропаду …

*** 

Вот и отгорело, вот и отшумело,

Все как полагается, как закон велел…

Я с утра ступила – как с крыльца взлетела

В этот бесконечный зимний беспредел.

Жаль, что ты не видишь, как все изменилось!

После первой ночи – все как у людей –

Что великим таинством и восторгом было,

Стало белой нежностью с алостью теней.

 

Не дай мне, Бог…

Не дай мне, Бог, судьбу перехитрить,

Жить равнодушной и к беде холодной,

Перегореть и вольной птицей быть –

Стать одинокой, больше, чем свободной.

Не дай мне, Бог, отринуть суть вещей –

Все принимать, ничто не возвращая,

Быть независимой от участи людей –

Стать белою вороной в черной стае.

Не дай мне, Бог, терять и пережить

Тех, кто мне дорог, младше и нужнее,

И от потерь бессонной ночью выть –

Стать, не ко времени, врагов сильнее.

Не дай мне, Бог, понять свою ненужность,

Быть ей судьёй и первым палачом,

И двери распахнуть жестокой стуже –

Стать для себя – единственным «плечом».

Не дай мне, Бог, раскаяться в победе,

Быть странником, забывшим дом и страх,

Всех пережить, все горести изведать –

Стать вечным покаянием на устах.

 

*** 

Мой друг опасно болен – он не видит

Того, что в двух шагах уже горит,

Не чувствует ни боли, ни обиды,

Ни сердца, что отчаянно болит.

За что ему такое наказание?

Что может быть страшнее слепоты –

Тотального почти неузнавания

Плодов и подношений Красоты?

А тьма грызет нещадно эту душу

И в клетку запирает острый ум,

Не позволяя памяти нарушить

Ни прошлых догм, ни устаревших дум.

Мой друг страдает, он опасно болен…

Но, видимо, страданием дорожит,

Что даже не пытается на волю

Прорваться, чтобы зрячим снова жить.

 

*** 

Жизнь ломает сильнейших,

Чтобы с колен поднять,

Чтобы могли утешить,

Чтобы смогли обнять.

Жизнь – она точно знает,

Кто её страстно любит,

Кто её защищает,

Кто о ней не забудет.

Сильных и бьет, и учит,

Чтоб не сошли с дороги –

Так выбирают лучших,

Горстку из очень многих.

Тех же, кто глади тише,

Ниже травы, не боле –

Их уже жизнь не слышит –

Вольному, вроде, воля…

Мир их не замечает –

Что можно ждать от тени?..

Слабые умирают,

Так и не встав с коленей.

Оставьте комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Прокрутить вверх