Ганс Христиан Андерсен, будучи чистокровным датчанином, и в мыслях не держал, что будет причастен к флоту. И не то, чтобы сразу к Балтийскому или Шестому американскому, а к родному нам – Тихоокеанскому. Да и время у них, в Дании, не того: отстаёт. Официально на два часа от московского. Так что с незабвенным Ёриком у Гамлета вполне могли быть стародавние проблемы. И на самом деле: где Дания, вместе с Гамлетом взятая, и где наша Камчатка с поименованным Тихоокеанским флотом и городком моряков с экзотическим названием ВИЛЮЧИНСК.
Но дело тут, скорее, в стечении двух обстоятельств. Первое – то, что именитый писатель написал для наших деток сказочку «Дюймовочка». И второе событие – пуск долгожданного и желанного детского садика, что выстроили ровно посреди посёлка под чудесной стеклянной крышей. На севере народ дружный, и новый дошкольный терем-дворец, а по другому его грех назвать, – строили всем миром. «Мир» насчитывал более 300 родителей (обоих полов). Вначале все интересовались: «Не рухнет ли стеклянная крыша-купол при наших землетрясениях?» Строители-профи уверили: «Скорее мы съедим замес раствора без хлеба, чем отвалится хотя бы стёклышко! Не боись, папы-мамы, и ведите свои итоги демографии к нам!» «Итоги» пока сидели по домам, а их зачинщики кайлили строительный мусор и лепили из привезённого гранита незнамо что по эскизам дизайнеров. Позже выяснилось, что это «неведомые дорожки», окаймляющие дивные фонтаны и подобие субтропических зарослей. Дорожки получились исключительно «неведомые». От увиденного души родителей расцветали эйфорией в виде целых соцветий. А по мере подключения фонтанов, наполнения бассейнов, взращивания чего-то лианоподобного и пальм без кадушек просто хотелось жить долго, привалившись спиной где-либо на задворках композиции. А как-то поутру в зарослях у фонтанов засвистели и защебетали забавные птички, зашуршали в свежей травке хомячки, ёжики, шастали ящерки и угадывались черепашки. Появились даже бабочки! Временами зимний сад перевоплощался в северный рай: сквозь стеклянный купол радостно улыбалось наше камчатское солнышко. И что тут творилось среди обитателей доморощенных джунглей!! Они издавали неимоверную гамму восторженных звуков! Канарейки, попугайчики, некие чечётки…, а им вторили белочки, хомячки и даже хрюкали ёжики. Для наших деток, видевших лишь чаек, ворон и птичек, кричащих по весне: «чавычу-видел?» – детсад стал сказкой, которую даже выдумщику Андерсену вовек не постичь. Да и не рискнул бы он продираться сквозь непролазную пургу при ураганном ветре, дабы воззреть НАШУ сказку. Заметим, что речь идёт о ДОШКОЛЬНОМ воспитательном заведении. И именно поэтому в кущах нашего рая не усматривалось родоначальной пары: Адама и Евы. Сошлись на том, что деток всё-таки приносит аист. И поименовали чудо-терем «Журавушка»
Так вот, как было принято в те времена, «к н-ной годовщине такого-то революционного события», которое поближе к весне, решили непременно приготовить СПЕКТАКЛЬ «Дюймовочка». В драматической литературе такого спектакля не сыскать. Но эта догма ведома тем, кто обучен этому делу досконально на пьесах Чехова и не путает их со сказами Бажова. Наши режиссёры «академий не кончали», а были жёнами офицеров, мичманов и трудяг с судоремонтного завода. А ещё проще – мамами части детсадовских ребятишек и нянями-воспитательницами по трудовой книжке.
Север научит всему. А потом, поди-сыщи такой чудо- садик! Прямо скажем, что готовились к этому событию по сути все жители – родители городка: штурманы, ракетчики, цеховские рабочие, мастера и даже боцманы подводных лодок. И, конечно же, их жёны вкупе с деточками. Райком партии, не найдя в фабуле пьесы антисоветских замашек, решение принял сразу: «действо утвердить единогласно». А горисполком немедля выделил деньги. Жизнь в посёлке закипела без оглядки на нескончаемую непролазную пургу, штормовой ветер и полутораметровые сугробы. Папы до хрипоты спорили с мамами, дети тоже требовали внимания.
А может и наоборот, нередко входя в раж от творческих споров.
– Кто же так кроит костюм Крота!? Это же вам не матрос-первогодок! И потом крот – тот же подводник. С пузом, что вы ему приделали, он не то что под землёй, а и на камбуз не пролезет!
С самим героем-исполнителем роли Крота даже не советовались.
В соседней квартире готовили Ласточку Вику:
– Викуля, пойми, доченька, ласточка – это такая птичка на материке. Она чёрненькая и клювик имеет маленький и аккуратный. Она прилетает к нашей бабушке в Воронеж весной. У нас в это время ещё лежит снег. А вы с папой сделали голову как у камчатской вороны, которую даже собаки боятся! А крылышки плоские, как у ракеты!
– Мамочка, ну не хочу я играть этого жабиного сыночка! Ленка, вон какая толстая, и она из старшей группы! Так и пусть будет Жабой! А если я из средней группы, так мне даже эльфом нельзя! Мишка, вон – на полгода меня младше, а его взяли в свиту Принца…Пусть папа позвонит Елене Яковлевне, он ведь начальник!
– Сынок, так поступать неприлично и бесчестно! Твой папа морской офицер. А жаба, если хочешь знать – амфибия, земноводное животное. Она этих белых эльфиков по десятку за раз проглотить может! А потом они безъязычные: ни словечка за весь спектакль. Только хи-хи, да ха-ха. А у тебя целых четыре сложноподчинённых предложения! Это вам не «кушать подано!»
Переругались, рассорились, расплакались. Ещё бы: на роль бессловесной стрекозы, вообще придуманной доморощенными режиссёршами для счёта, на одно место было желающих не менее 10 девочек и три мальчика (должны же быть и у них самцы, как у кур, например!). В конце концов, в столярном цеху завода изготовили огромную разборную сцену, а в парусном сшили из горкомовского бархата занавес и кулисы.
Все протоптанные к садику «Журавушка» дорожки были усеяны обрывками декораций всех времён года. Заведующая садиком, Елена Яковлевна, ПЕРВАЯ в посёлке сделала в двери квартиры глазок и засов изнутри: замучили ходоки-родители, требовавшие приёма на роль своих чад… Я для своей ненаглядной доченьки придумал сам роль ведущей от автора. Она же и начинала сказку. Дети напрочь игнорировали жизнь вне своего дошкольного терема. Едва стрелки будильника доползали к пяти часам, как дитя уже ломилось в спальню к родителям. И утренний амурный променаж шёл насмарку. Деточка, едва продрав глаза, интересовалась: «А мы в садик не проспим?!»
– О боже, да спи ты, ради бога! Рано ещё! – хрипел, задыхаясь и в поту папа. Что-то аналогичное вторила из-под одеяла мама.
Так что кривая демографии выпрямилась и стала никакой. Вывод: надо скорее СТАВИТЬ спектакль!
Ко всему следует заметить, что дети лет до семи практически всё воспринимают на веру. Лишь изредка уточняют: «А волшебник будет взаправдашний или из завкома?» Из этих же побуждений песочек служит маринадом, а камешки – конфетами, а то и булочками с маком: «Скушай булочку! Я сама спекла. Ешь, пожалуйста!», – и совала в рот «гостье» средних размеров камешек.
Роли в обычном понятии не учили. Их только раздавали. А уловив смысл сказки, дети общались САМИ ПО СЕБЕ. Андерсен воспринимался условно, а то и косвенно, с оговоркой: «Вот и нет! Виктолия Николавна, там навелное написано по-длугому! И пусть Витька не сполит! Он вобсе маленький жук. И за текстом! Пусть луцсе квакает. Он тозе букву «л» не говолит!»
Оговоримся, что сам Ганс Христианович в СВОЮ сказку ввёл 12 персонажей. В нашей постановке их стало ПЯТЬДЕСЯТ!!. На перекус стебля лилии добавили ПЯТЬ рыбок и рака с клешнёй (упущение Христиановича). На постоянной основе (сразу в двух сценах: у жука и эльфа) ввели ПЯТЬ бабочек (три стрекозы в запасе, если сцена будет побольше). Для авторитета крота разместили ПЯТЬ бобров, с учётом, что нору под себя они разроют (упущение автора). В сцене с ласточкой к нарисованной улетающей на юг стае добавили ПЯТЬ молоденьких чернокрылых птичек со словом «Летим, летим!!». А в свиту молодого принца – короля эльфов, вклинили остатки младшей группы, чтобы не ревели. Им надо было членораздельно говорить «хи-хи» и «ха-ха», смеяться всамделишно и разрешили визжать, если станет очень смешно. Ведущая на время действия со сцены уходила в зал.
Согласовали с заводом и кораблями: явку родителей в СУББОТУ. Остальные полпосёлка искали всевозможный блат: вход по пригласительным от АДМИНИСТРАЦИИ городка. Уже после завтрака зимний сад заполнился артистами: порхали бабочки и стрекозы, дёргая за хвосты бобров. Ласточка стояла у фонтана, она уже была в роли. Жучки носились за эльфиками по аллеям. Прибывали зрители.
О, господи, какая душевная боль – эти зрители! Елена Яковлевна молилась на них, но чаще – избегала. Они как муравьи тащили во дворец Мельпомены всё, что ни попросишь, украшали сцену, клеили декорации…А вот куда их рассадить, – ну никак не получалось! Стульчики, лавочки и даже предметный стол из клизменной – всё пошло под партер. Балконом послужили краеугольные гранитные осколки по краям аллей. С учётом проходов – не более ста мест. Кто-то предложил бельэтаж на пальмах. Предложение отклонили при одном воздержавшемся.
НАСТАЛА СУББОТА! АНШЛАГ!!
В зарослях «зала» воцарилась тишина. Лишь какой-то попугайчик пытался выговорить нечто непотребное, чему выучили его нехорошие мальчики. Получалось скверно, но очень даже понятно. Вышла ведущая, объявила автора сказки. Жанр уточнять не стала. Ибо в квазипьесе говорили, пели, танцевали, смеялись и… плакали. Дочка (а это была она) поведала вкратце о проблемах пожилой женщины и доброте волшебницы. Мальчики из старшей группы потянули шнур занавеса. Всё бы прошло гладко, только один замешкался, ловя спадающие шаровары, чем сорвал первые аплодисменты.
Как ни крутили режиссёрши-воспитательницы, но взгромоздить даже маленькую Лизу-Дюймовочку в клееную скорлупу, да ещё на стол, не получилось. Обошлись шумом за окном и стаскиванием корзины «под орех». Попеременно проквакали по тексту Жаба-мать и её сынок. В зале послышалась реплика: «Коля, внучёк-то в тебя пошёл. Готовься к начпо (начальник политотдела) на ковёр за малолетку!» Благожелательный смех с галёрки.
Все ахнули, увидев восхитительную декорацию Старого озера с уголком Болота. Здесь родители рассмотрели своих чад: Жабу, сына, Дюймовочку, Рыбок с Раком, Мотылька и Жука с жучками. Всех радостно узнавали, подбадривали. Настрой и эйфория зала передались на сцену. Похоже, что даже семья Жабы радовалась побегу малышки. Иначе с чего бы гарцевала полненькая Лена (Жаба) из старшей группы в широком зелёном костюме! Звали гарсона из кают-кампании для подкрепления худенького Мотылька. Зал ликовал до сцены изгнания несчастной Дюймовочки из общества Жука. Досталось по этому поводу и родителям, проглядевшем сына-бяку. «Жук» заревел и ушёл за кулисы. Все аплодировали. Кричали «браво!» и «бис». Последнее адресовалось Жуку, чтобы не расстраивался.
Все утихли, потому как НАТУРАЛЬНО заплакала посаженная Жуком на ромашку Дюймовочка. Она лепетала, что ей нечего есть, что мама у неё – чужая тётя, а папа в автономке на три месяца. Что её украла тётка Жаба и теперь некуда идти. А ей холодно и не во что одеться…Она рыдала и её худенькие плечики сотрясались. Лизочка так вошла в образ, что воспитательница Жанна, она же режиссёр, вышла на сцену утешать юное дарование. Многие женщины плакали, сочувствуя малышке. Закрыли занавес, а ведущая пояснила, что лето и начало осени канули, и побелели вулканы.
Обновлённые декорации изображали подобие пещеры неандертальцев, куда вполне могли притащить и сжарить мамонта. В углу полулежала молча Ласточка-Вика.
– Викочка, держись! – подбадривали из зала. Но пришла старушка Мышь и повела Дюймовочку в другой конец сцены, где утешила и покормила беднягу. А тем временем ведущая сообщила о метеоусловиях в крае и ремонте норки над Ласточкой. Вкратце упомянула об улучшении общего состояния птички. Та в свою очередь пошевелилась и внятно произнесла «Ти-вить!» и демонстративно съела мамин пирожок с капустой. По сценарию это было зёрнышко. Хотя и Ласточка в сказке была меньше Вики. Потом был малость противный монолог Крота – Сени, но публика простила промах, ибо тот заделал дыру в подволоке, а девочка поцеловала как бы мертвую Ласточку. Было полез целоваться к Дюймовочке и Сеня, но на него цыкнула ведущая: «Очумел! Ведь ещё не свадьба!»
Потом девочка раза три-четыре оказывала экстренную помощь пернатой подруге. Говорила много и явно не по тесту, но зрители прониклись и долго хлопали. Сцена сватовства Крота закончилась незапланированно: кто-то из старшей группы кринул: «Кро-та на мы-ло! На мы-ло!!» Занавес закрыли. В образовавшейся паузе вышла моя дочка явно с видоизменённым текстом. Время шло к обеду, а действо не в меру затянулось. Публике сообщили, что пока суд, да дело, – подошла весна и вроде вот-вот окрутят Дюймовочку за богатого, но явно антисоветского и противного Крота. Тут же, символизируя наступление весны, ототкнули аварийное отверстие над Ласточкой. Вика опять сказала раза два : «Тви-вить, тви-вить!» И даже слегка подпрыгнула и махнула крыльями.
Свадьбу Крота фактически пустили насмарку, практически до осени. Ласточка сделала «тёте ручкой», то есть крылышком. А Дюймовочка сызнова уливалась горькими слезами, глядя вослед полюбившейся миленькой птичке. Сама Вика стояла за кулисами и плакала от горя вместе с Лизой. Особо чувствительные родительницы уже не стеснялись слёз. Надвигался апофеоз. Дюймовочка же поняла, что от свадьбы с престарелым и слепым женихом ей не отвертеться. Ведущая: «И вот она вышла взглянуть на белый свет в последний раз. Хлеб был уже убран с поля. Из земли торчали одни голые, засохшие стебли. Девочка отошла подальше от мышиной норки и протянула руки к солнцу:
– Прощай, солнышко, прощай! – Тут она заметила единственный ещё живой алый цветочек:
– Милый цветочек, если ты увидишь где Ласточку, передай ей поклон от Дюймовочки!
Лиза снова зарыдала, да так горько, что и мужчины приложили к глазам платки. Елена Яковлевна, рыдая, гладила Дюймовочку по голове…
– Тви-вить! Тви-вить! Тви-вить! – выскочили Ласточка и пять Молодых ласточек. Они объяснили крохе своё полётное задание на юга. А заодно предложили ей полу купе среди мягких пёрышек её подруги. Вопреки сценарию полёт длился минут пять. Он происходил при закрытом занавесе. А когда его вновь раздвинули, то сидящие даже привстали, чтобы лучше разглядеть торжество красок и цветов на сцене. А малыши-эльфики пели «Пусть всегда будет солнце, пусть всегда буду я!» Выходила уже умытая от слёз и счастливо улыбающаяся Лиза-Дюймовочка, взявшись за руку с Принцем-Юриком или Королём-эльфом по тексту. Зрители- родители рукоплескали стоя. А на улице буйствовала последняя апрельская пурга. Скоро лето и отпуска к морю.
Камчатка, Вилючинск.