Сегодня Иван Антонович шёл в церковь с каким-то особым чувством радости и трепета в душе. В последнее время у него всё валилось из рук, всё шло наперекосяк, и это его сильно обескураживало. Надо сказать, что Иван Антонович уже двадцать лет работал на одном и том же предприятии – мясокомбинате, что позволяло ему в дозволенных пределах, как он сам об этом говорил, обеспечивать свою семью молочными и мясными продуктами. Моральная сторона этих неправомочных деяний мало его трогала, поскольку Иван Антонович вовсе не считал себя «несуном».
Его сын, в прошлом году окончив школу, так и не смог продолжить своё образование в одном из университетов города «N», а связавшись с какой-то шалавой, целыми днями пропадал невесть где, при этом не забывая у отца всякий раз требовать деньги на жизнь.
– Негодяй, – зло сплёвывая на церковный газон, тихо бормотал себе под нос Иван Антонович, – мало того, что почти каждый день требует у меня денег, так ещё и не работает нигде. Нет, больше терпеть этого придурка я не намерен. Сегодня же вышвырну его из моей квартиры, – не на шутку разошёлся Иван Антонович. – Слава Богу, что хоть в церкви я ещё нахожу для себя покой и душевную радость.
Истово перекрестившись, Иван Антонович, вошёл в православный храм. В храме царил полумрак, в котором было слышно лишь слабое потрескивание от горящих свечей и тихое шарканье ног многочисленных прихожан. Быстро пристроившись в конец очереди на исповедь, Иван Антонович начал быстро креститься, мысленно творя запомнившиеся ему с детства молитвы. Очередь к батюшке двигалась достаточно медленно, и Иван Антонович уже изрядно устал и подпотел.
– Чёрт бы побрал этих старух, – мысленно выругался Иван Антонович, – вечно не дают порядочному человеку поговорить с Богом, покаяться Ему в своих грехах.
Наконец, Ивану Антоновичу всё же удалось благополучно добраться до батюшки и склонить свою голову для исповеди. Батюшка, пожилой священник лет пятидесяти, внимательно смотрел на очередного кающегося, терпеливо ожидая от него искренних раскаяний. Но то ли долгое ожидание в очереди, то ли душное помещение церкви сыграло с моим героем злую шутку.
Иван Антонович стоял и скороговоркой бормотал священнику свои прошлые и настоящие грехи, но уже какой-то бесёнок в его душе настойчиво нашёптывал ему на ухо:
– Какой же ты, мужик, болван. Ты только посмотри на рожу этого пастыря человеческих душ. Можно подумать, что он каждый раз постится, как мы.
– А действительно, – мысленно отметил про себя Иван Антонович, – я уже давно присматриваюсь к этому типу в рясе и должен отметить, что он не так уж и прост, как хочет показаться своим прихожанам. И взгляд у него хитрый, да и машина у него дорогущая припаркована к церковной ограде. Нет уж, этот тип никогда не дождётся от меня искренних слов. Чёрт его знает, вдруг ещё сглазит меня.
После небольшой паузы Иван Антонович поднял голову и с видом невинного праведника тихо произнёс:
– Батюшка, через вас милостиво прошу у Господа прощения всех моих грехов – вольных и невольных. Да и к тому же у меня сегодня огромная радость, батюшка. Вчера мне сообщили, что через три дня наш дом пойдёт на слом, а я вместе с семьёй получу новую квартиру. Батюшка, отец вы наш родной, я нисколько не сомневаюсь, что сам Господь Бог услышал мои молитвы и помог мне! Вы не представляете себе, как я счастлив!
Батюшка с улыбкой смотрел на кающегося Ивана Антоновича, осеняя его склонённую голову крестным знамением.
– Я разделяю с вами вашу радость, – тихо проговорил священник, – и если вы сейчас говорили со мной совершенно искренно, то Господь, несомненно, простит вам все ваши грехи, а в угодных Богу делах всегда поддержит и поможет вам.
Иван Антонович шёл домой с высоко поднятой головой и с чувством исполненного долга. На пороге дома его встретила заплаканная жена.
– Что случилось, Танюша, – не на шутку встревожился Иван Антонович, – неужели что-то стряслось с нашим сыном?
– Иван, – тяжело опускаясь на стул, – начала своё повествование Татьяна Сергеевна, – нашего Алёшку сегодня утром задержала полиция по подозрению в краже. Мне сегодня позвонили из девятого отделения полиции и сообщили эту новость. Ваня, так это ещё не всё, что я хотела тебе сказать.
– Ну, что там ещё у тебя, добивай уж мужа, – грозно насупился Иван Антонович.
– Ваня, сегодня же пришла и другая новость, что наш дом всё же не подлежит сносу, подлежит только капремонту. Короче говоря, Иван, нам ещё жить и жить в этой гнилой «хрущёбе», – всхлипнула жена.
– Хватит реветь, дура, – накидываясь на жену с кулаками, зарычал Иван Антонович. – А я то, старый дурак, каждый день молитвы творил, ходил в церковь к этому пузатому святоше, всё пытаясь через него достучаться до Господа.
Иван Антонович нервным движением руки извлёк из холодильника початую бутылку «Столичной» и уже после второй стопки горячительного напитка совершенно заплетающимся языком прошипел в потное лицо жены:
– Вот оно истинное лицо святош, которым совершенно наплевать на проблемы их прихожан…