Утро в доме началось с привычного ритуала — завтрака за длинным деревянным столом, скрип которого, казалось, напоминал о долгих военных годах службы его хозяина. Свет утреннего солнца мягко проникал через высокие окна, отбрасывая янтарные блики на белоснежную скатерть. На столе стояли фарфоровые чашки с горячим чаем, аккуратно сложенные приборы, тосты и свежие яйца.
Мальчик сидел на своём месте, старательно держа ложку. Его мать, Элизабет, с легким наклоном головы следила за ним, словно опасаясь его неуклюжего движения. Она была женщиной нежного облика, послушной и утончённой. Напротив неё сидел её муж — высокий, крепкий мужчина с пронзительным взглядом. Человек суровый, каждое его слово несло в себе неоспоримую властность и силу. Рядом с ним сидел дедушка, которого мальчик звал просто — Деда. Ветеран прошлых войн, человек седой и крепкий, но с добродушными глазами, он обладал мягким нравом, особенно в обращении с внуком.
Гувернантка, молодая девушка с внимательными, понимающими глазами, скромно сидела чуть в стороне, но её присутствие было ощутимо.
— Я на днях перечитал «Одиссею», — произнёс Деда, размешивая чай. — Как же дивно Гомер описывает странствия, море, корабли, битвы…
— Ах, Одиссей! — подхватила Элизабет с редким оживлением. — Я помню, как в юности зачитывалась ею… Так много испытаний, столько храбрости и мужества.
Отец мальчика фыркнул и отложил приборы.
— Испытания тоже бывают разными. Одно дело бороться с бурей в море, другое — научиться держать спину ровно, — его взгляд метнулся к сыну. — Ты снова сутулишься. Сядь прямо. Немедленно.
Мальчик послушно выпрямился, но тут же услышал новое замечание.
— Ложку держи крепче, а не как тряпку.
Гувернантка подняла голову и спокойно произнесла:
— У мальчика хороший хват. Главное, что он ест с аппетитом.
Отец бросил на неё взгляд, полный едва сдерживаемого раздражения, но промолчал. Деда улыбнулся про себя, сделав вид, что сосредоточился на чае.
— А ты лучше расскажи, как ты в детстве боялся ходить на кладбище, — с лёгкой усмешкой произнёс Деда, с хитринкой заглядывая в глаза сыну.
— Наоборот, — ответил отец и откинулся на спинку стула. — Я ходил на кладбище один. Мне было десять лет. В деревне ходили байки, будто на кладбище по ночам гуляет призрак старого священника. Глупости, конечно. Я взял фонарь и пошёл туда один. Все эти фантазии, страхи только в голове. А я так думаю, если боишься, значит, слаб…
Мальчик слушал, прижимая ложку к тарелке. Ему казалось, что отец говорит не просто так — он упрекает его. Он знал, что отец замечает по ночам оставленный включённым абажур в его комнате.
— А вот твой внук, — продолжил отец, глядя на старика, — спит с лампой, словно младенец. Разве это подобает мужчине?
Мальчик покраснел и опустил глаза. Ему стало нестерпимо обидно.
— Ну, ну, — вступился Деда, дружелюбно похлопав внука по плечу. — Каждый храбрец имеет свой путь к отваге. И он свой найдет…
— Отвага не приходит, её воспитывают, — отрезал отец.
Гувернантка посмотрела на мальчика с сочувствием, но промолчала, не желая обострять ситуацию. Элизабет нервно провела рукой по краю скатерти, но слова не сорвались с её губ. Ее муж всегда прав.
Мальчик вдруг резко отодвинул стул, так и не доев завтрак. Он вскочил и, не говоря ни слова, выбежал из-за стола в сад. Ему было обидно, его маленькое сердце сжималось от непонимания. Он хотел, чтобы отец гордился им, но всякий раз, когда он пытался, тот только ругал его.
– Вернись! – крикнул ему вслед отец.
Деда тихо вздохнул и посмотрел на сына.
— Пускай побегает в саду. Ты не видишь в нём себя, – вот в чем твоя проблема.
Но отец лишь молча продолжил завтрак.
В саду пахло медовыми травами и влажной землёй. Лёгкий ветер покачивал ветви, и солнечные лучи пробивались сквозь листву, разбегаясь золотыми пятнами по траве. Мальчик мечтал.
Он шагал между деревьями, бросая в воздух тонкую палочку, подкидывая её выше и выше. Иногда воображал, что это волшебная палочка, способная оживлять мёртвые листья. Потом представлял, что она — меч, которым он отражает невидимые удары. Затем он стал думать о старых легендах, которые рассказывала когда-то бабушка, — о духах леса, которые могут подкрасться, если слишком заиграться в одиночестве.
— Ты чего тут бродишь?
Мальчик вздрогнул и резко обернулся. На тропинке стояла знакомая ему соседская девочка, дочь сельских учителей. Светлые волосы были растрёпаны, платье чуть испачкано пылью. В её глазах плясал лукавый огонёк.
— Я… играю, — буркнул он, пряча палочку за спиной.
— Один? Не скучно? Давай в прятки?
Она уже знала ответ, но всё равно ждала, хитро улыбаясь.
Мальчик чуть поколебался, затем кивнул.
— Ладно. Я считаю до десяти.
Девочка хихикнула и бросилась прочь.
Он прижался к дереву, закрыл глаза и начал отсчитывать вслух:
— Раз… два… три…
Где-то впереди зашуршали кусты.
— Четыре… пять… шесть…
Шаги быстро удалялись.
— Семь… восемь… девять…
Тишина.
— Десять! Я иду искать!
Он распахнул глаза и огляделся. Сад снова казался пустым. Лишь ветер чуть слышно перешёптывался с листьями.
Мальчик двинулся вперёд, целеустремлённо вглядываясь между деревьями. Он знал: девочка не убежала далеко, – значит, она спряталась где-то рядом.
Он обошёл кусты сирени, заглянул за старую калитку.
— Я тебя найду, — позвал он, но в ответ — ни звука.
Мальчик чуть нахмурился. Она умела прятаться лучше всех.
Прошло несколько минут, и он начал слегка раздражаться. Ух, какая!
Тогда он заметил старый колодец.
Каменный, массивный, давно уже не использующийся, но до сих пор стоящий в дальнем конце сада. Оттуда веяло прохладой и тьмой.
Мальчик замер.
И тут он услышал смех.
Тонкий, приглушённый, узнаваемый.
Он подошёл ближе.
Девочка стояла за колодцем, сложив руки на груди.
— Так долго, — усмехнулась она.
— Я всё равно тебя нашёл.
— Но ты ещё не победил, — она кивнула в сторону колодца. — Загляни внутрь.
Мальчик внутренне сжался.
— Зачем?
— Посмотри, что там.
Он почувствовал, как лёгкие мурашки пробежали по спине.
— Мне не интересно. Вот ещё!
— Боишься? Трусишка?
Мальчик стиснул зубы.
— Нет.
— Тогда посмотри.
Он сделал шаг вперёд. Колодец был широким, глубоким, внутри зияла тьма, настолько густая, что казалось, она может выползти наружу.
Мальчик осторожно заглянул.
Внизу ничего не было видно. Просто всепоглощающая чернота.
— Там темно, — пробормотал он.
— Конечно. Там живёт древнее чудовище.
Он резко вздрогнул и выпрямился.
Девочка громко рассмеялась.
— Его история передаётся в нашей семье из поколения в поколение. Мне её рассказала тётушка перед сном.
— Какое чудовище? — неуверенно спросил он.
Девочка подошла ближе, забралась на кромку колодца и уселась, свесив ноги внутрь.
— Очень старое, забытое, страшное. Оно спит там, внизу. Люди его боятся, поэтому давно закрыли колодец и перестали пользоваться им.
— Почему?
— Потому что если долго смотреть в воду… то оно смотрит тоже, на тебя. Вглядывается.
Мальчик почувствовал, как внутри всё сжалось.
— Ты выдумываешь. Ты хочешь нарочно меня напугать.
Девочка улыбнулась.
— А ты проверь. Загляни…
Она чуть наклонилась вперёд, балансируя на краю колодца.
Мальчик напрягся.
— Слезай оттуда!
— Почему? Я ведь не такая трусишка, как ты.
— Просто слезай, пожалуйста.
Она склонила голову набок, словно раздумывая.
— А что, если я прыгну? Спасешь меня?
— Ты не прыгнешь.
Она вдруг обманчиво дёрнулась вперёд, будто собираясь броситься в темноту.
Мальчик вскрикнул и схватил её за руку.
Они потеряли равновесие и рухнули в траву, тяжело дыша.
На несколько секунд воцарилась тишина.
Потом девочка тихо засмеялась.
— Ну, теперь ты точно проиграл.
Но в её глазах мелькнул странный, дразнящий блеск.
Мальчик не ответил. Его взгляд был устремлен на колодец.
Ему казалось, что оттуда доносится что-то, что-то едва слышное, какой-то шёпот…
В комнате горел ночник. Свет лился сквозь абажур, отбрасывая на потолок тысячи крошечных звёзд. Они мягко мерцали, загадочно, будто ночное небо растелилось прямо над комнатой.
Мальчик лежал в кровати, разглядывая эти крошечные светила, сотканные из теней. Они были неизменны, спокойны, вселяли уверенность. Их свет утешал.
Но затем дверь скрипнула.
Он даже не вздрогнул, так как знал, кто вошел.
— Ты ещё не спишь, — голос отца был низким, холодным.
Мальчик не ответил.
Отец подошёл к ночнику и щёлкнул выключателем. В одно мгновение звёздное небо исчезло, оставив за собой только черноту.
— Хватит глупостей, — сухо сказал он. — Ты уже не малыш, чтобы бояться темноты.
Мальчик крепче сжал одеяло.
Отец присел на край кровати. Он не повышал голос, но в его тоне было что-то стальное, безоговорочное.
— И ещё, — продолжал он, — не смей ночью бродить по дому. Особенно к матери не ходи. Она устает.
Мальчик снова ничего не сказал.
— Спи, — подытожил отец и вышел, прикрыв дверь.
Мальчик остался один.
И тьма окружила его со всех сторон.
Глаза постепенно привыкали к темноте, но из-за этого стало только хуже: вещи в комнате изменились. Шкаф в углу вдруг показался выше, массивнее, словно угрожающе наклонялся вперёд. Стул у стены выглядел неестественно — будто на нём кто-то сидел, но этот силуэт растворялся во мгле.
А потом мальчик услышал шорох.
Тихий, почти неразличимый, под кроватью.
Ему вдруг стало жарко.
Он замер, не в силах пошевелиться.
Может, это просто воображение?
Он закрыл глаза. Посчитал до трёх. Открыл глаза.
И снова услышал шорох.
Как будто кто-то медленно ползал прямо у него под кроватью.
Мальчик сжал зубы, замер, натянув одеяло до самого подбородка.
Теперь он слышал другое: тяжёлое, грубое дыхание.
Его сердце подскочило к горлу.
Он попытался дышать как можно тише, но собственный страх выдавал его дрожью, а сердце билось так громко, что ему казалось, – его слышит весь дом.
Там точно что-то есть… Там, что-то есть…Деда?
Тьма сгущалась, сжималась вокруг кольцом.
Он нырнул с головой под одеялом, окружив себя душным непроницаемым мраком…
Но теперь, он ничего не видел вовсе, и воображение его разыгралось пуще прежнего. Ему показалось, что оно вылезло и массивно возвышается над его кроватью. Смотрит. Пронзительным потусторонним взглядом. Большое, страшное. Он зажмурился, крепко обхватив подушку обеими руками.
Он не знал, чего ждать. Страх охватил его! “Трусишка! Трусишка!” – раздался голос соседской девочки в его сознании, перемешанный со смехом.
Сдавленный тихий вскрик сорвался с его губ, и он бросился прочь из кровати, из комнаты.
Дверь. Коридор…
Он почти не помнил, как добежал до дедушкиной спальни.
Только то, как дрожащими пальцами ухватился за ручку двери.
Как забежал внутрь, громко хлопая подошвами ног о холодную плитку.
Едва дыша. Его сердце бешено колотилось в груди.
— Дедушка! — его голос сорвался на шёпот, но даже в этой слабости чувствовалась мольба.
Комната дедушки пахла старым деревом, обоями и чем-то успокаивающим — может, лекарственными травами, которые он принимал.
На кровати, тяжело дыша, зашевелился старик.
— Что случилось? — его голос был хрипловатым, но тёплым, словно шерстяной плед.
— Оно… оно там… в моей комнате… — мальчик не мог отдышаться. — Я слышал. Оно было под кроватью.
Дедушка не спросил: “Что за глупости?” или “Тебе почудилось”. Он просто кивнул.
— Садись рядом, — сказал он и включил лампу.
Свет был мягким, золотистым, приглушенным, достаточным, чтобы развеять любую тьму. Он растёкся по комнате, как тёплый чай в мраморной чашке.
Дедушка усадил мальчика рядом, обнял его за плечи и погладил по голове.
— Знаешь, когда я был маленьким, прямо как ты, от меня неподалеку жил один мальчик. Очень похожий на тебя. И у него тоже была тёмная комната. И тоже под кроватью жило нечто.
Мальчик слушал, не отрываясь.
— Он боялся. О, да. Боялся так сильно, что иногда не мог даже пошевелиться. Но однажды… однажды он понял, что страх — вовсе не враг. Страх — это учитель, мудрый и строгий наставник. Он приходит, чтобы проверить нас и закалить.
— И… что он сделал? — прошептал мальчик.
Дедушка улыбнулся.
— Он встретился со страхом лицом к лицу. Не убежал. Не спрятался. Он сказал: “Я тебя вижу”. И страх отступил.
Мальчик задумался.
— И этот мальчик… он был похож на меня?
Дедушка засмеялся.
— Да. Как две капли воды.
Он потянулся к тумбочке и достал что-то маленькое, неприметное.
— А знаешь, что ему помогло? Вот это. Я прошёл с ним через самые тяжёлые времена, когда долго, очень долго жил в горах.
В его морщинистой ладони лежало небольшое темное перо.
— Талисман, — прошептал мальчик, зачарованно глядя.
— Да, — кивнул дедушка. — Перо орла. Гордой и храброй птицы. Оно было со мной всю жизнь. На войне. Оно помогал мне, когда было страшно. Теперь – он твой.
Мальчик взял его осторожно, словно это был настоящий магический артефакт.
— А ты? Как теперь ты будешь без него?
Дедушка подмигнул.
— Я уже впитал его силу. Я теперь храбрейший из храбрецов. А тебе он пригодится.
Мальчик крепче сжал талисман.
— Что мне теперь делать?
— Давай-ка проверим его, — дедушка положил тёплую ладонь ему на плечо. — Закрой глаза. Крепко сожми его в руке. И произнеси такие слова: “Я самый храбрый мальчик на свете”.
Мальчик колебался. Но только мгновение.
Он закрыл глаза, глубоко вдохнул, крепче сжал талисман.
— Я самый храбрый мальчик на свете! – гордо произнёс он.
Сердце замерло.
А потом — будто что-то потеплело внутри.
Дедушка улыбнулся.
— А Теперь пойдём. Нам надо встретиться с твоим гостем. Двое бесстрашных – такое ни одно чудовище не вынесет.
В комнате мальчика было темно.
Дедушка шагнул вперёд.
— Так, посмотрим, что тут у нас.
Он открыл дверцу шкафа.
— Ага, пусто. Никого.
Затем заглянул за занавески.
— Тут тоже никого.
А потом…
Они оба встали на колени перед кроватью.
Мальчик сжал талисман.
Дедушка поднял одеяло.
Темнота под кроватью была… обыкновенная.
— Хм. Похоже, он сбежал, — дедушка нахмурился, а потом хитро улыбнулся. — Видимо, испугался, как я и предполагал.
Мальчик перевёл дыхание.
— Правда?
— Конечно. Чудовища боятся храбрых. А ты теперь — самый храбрый.
Мальчик лёг обратно в кровать, крепко удерживая талисман.
Дедушка поправил одеяло, посмотрел на него тёплым взглядом и тихо сказал:
— Спи спокойно.
Дверь за дедушкой затворилась, оставляя мальчика одного в темноте.
Он лежал неподвижно, чувствуя, как темнота снова оживает вокруг.
Тени на стенах не просто тени — они двигались, изгибались, растекались, словно что-то незримое пыталось пробраться в его комнату.
Маленькое сердце гулко забилось в груди.
Он не знал, сколько прошло времени, но страх не покидал его.
Он потянулся к абажуру.
Рука его дрожала.
Всего лишь одно движение — и свет вновь прольётся потоком по комнате, разгоняя призрачных существ из мира теней.
Но… Он держал в руках талисман.
Он лежал здесь. В его ладони. Тёплый, гладкий, настоящий, вызывая в воображении образ величественной и непокоренной птицы.
И вместе с ним — в памяти дедушкины слова.
“Один мальчик… как две капли воды похожий на тебя… он не убежал, не спрятался. Он сказал: ‘Я тебя вижу”.
Мальчик глубоко вдохнул.
Отдёрнул руку.
Лёг на спину, поглядел в окно, где сквозь щель в занавесках пробирался тонкий лунный свет.
Шёпотом, но уверенно, он сказал:
— Я самый храбрый мальчик на свете.
Грудь его перестала сжиматься.
Тени вокруг стали просто тенями.
А темнота — просто темнотой…
Утро наполнило дом запахом свежего хлеба, яичницы и крепкого чая.
За большим дубовым столом собралась вся семья.
Мальчик сидел напротив отца, стараясь не встречаться с ним взглядом. Отец ел молча, но в его лице читалась некая холодная сосредоточенность.
— Что-то ты сегодня слишком тих, — произнёс он, отпив глоток чая.
Мальчик сжал ложку в пальцах, но прежде чем он успел ответить, дедушка кашлянул и, улыбнувшись, поставил чашку на блюдце.
— Наш мальчик минувшей ночью совершил великий подвиг, — сказал он.
Отец нахмурился.
— Подвиг?
— Он победил страх. Вчера темнота не отпускала его. Но он выдержал, он справился сам. А ведь даже взрослые далеко не всегда способны на такое.
Мать, сидевшая рядом с мальчиком, посмотрела на него с теплотой и лёгким изумлением.
— Правда?
Мальчик молча кивнул.
Отец медленно отложил нож и посмотрел на сына долгим испытующим взглядом.
— Сегодня ночью проверим, — сказал он коротко, затем снова взялся за еду.
Мальчик лишь кивнул.
Он доел завтрак, аккуратно сложил приборы и, попрощавшись, отправился в учебную комнату.
Гувернантка развернула огромную книгу с кожаным переплётом и начала чтение:
“В стране данов жил великий воин. Имя его было Беовульф…”
Голос её звучал мягко и проникновенно. Мальчик сидел, опершись подбородком на ладонь, и слушал, зачарованный этими древними словами.
Он слышал о чудовище Гренделе, о его когтях, о его тени, наводившей ужас на весь народ.
Он слышал о Беовульфе.
Беовульф не дрогнул.
Беовульф не испугался.
— Он не боялся? — спросил мальчик, не сводя глаз с гувернантки.
— Каждый боится, — ответила она. — Но не каждый побеждает страх.
Мальчик глубоко задумался.
Когда урок закончился, он почти бегом отправился к дедушке.
— Деда, деда, сделай мне меч!
— Меч?
— Да! Настоящий!
Дедушка рассмеялся.
— Настоящий я тебе сделать не могу, но кое-что получше — вполне.
Они спустились в мастерскую.
Здесь пахло древесиной, лаком и металлом.
Дедушка выбрал кусок прочного дерева, вырезал основу, обточил её, потом аккуратно прошёлся наждачной бумагой, пока клинок не стал гладким, как стеклышко.
Мальчик молча наблюдал за каждым движением.
Постепенно в его воображении дерево превращалось в настоящее оружие.
Он уже видел себя великим воином, Беовульфом, стоящим перед страшным Гренделем.
Вот уже мерцает на лезвии отблеск луны…
Вот он делает шаг вперёд…
— Ну вот, готово, — сказал дедушка, вручая мальчику меч.
Он был лёгким, но крепким.
Рукоять удобно надежно ложилась в ладонь.
— Этот меч достоин настоящего героя, — торжественно произнёс дедушка.
Мальчик провёл пальцами по дереву, будто чувствуя пульс бьющегося в нём духа.
— Теперь я смогу защитить всех, — сказал он.
Дедушка мягко улыбнулся.
— Конечно. Только помни — меч в руках труса всего лишь палка.
Мальчик сжал рукоять.
Он уже не был тем, кто вчера дрожал в темноте.
Он уже не был тем, кто боялся заглянуть в колодец.
Он выпрямился.
— Я не трусишка.
Дедушка кивнул.
— Ты настоящий герой.
Мальчик крепче сжал меч, развернулся и выбежал в сад.
Он побежал по тропинке, миновал яблони, лавку под вязом, пересёк дорожку из гравия.
Перед ним вставал древний каменный колодец.
Место, где обитало чудовище.
Мальчик остановился перед ним, чувствуя, как ветер треплет его волосы.
Ему больше не было страшно.
Он поднял меч.
— Выходи, Грендель! — вскричал он, глядя в тёмную глубину. — Выходи сражаться! Сегодня я тебя не боюсь!