Это приключилось с одним из наших. А может и не совсем наших, но было. Радикулит, он, знаете ли, штуковина почти хреновая. Получается примерно так: до унитаза не дойти, а на горшок не сесть: спина не позволяет. И, что самое подлючное, – температуры эта болезнь не даёт. Вот и выходит на поверку, что вопящий от боли попросту придуряется. А нажить на корабле радикулит как два пальца замочить при застёгивании гульфика. От знающих людей слышал, что есть ещё и ишиас. Завывают в обоих случаях одинаково, разве что в разных полутонах. В скулеже почти не выражен мажор. И ещё, для любопытных и правдолюбов: как расскажу – не обессудьте. Но только это было не со мной. Могу детали и упустить.
Бывает, что в отпуске люди и даже флотские в возрасте, – лечатся. Судя по отзывам, лечение наиболее удачливое свершается в деревне. Особенно – в глухой. Там знахарей просто тьма. И они от нефиг делать, совершенно безвозмездно лечат даже друг друга. Врачей в тех краях отродясь не видывали. Ну а случись заезжему попасть к ним на консилиум…Тут так и случилось. А жили в этой деревне дальние родственники нашего трюмного. Наименование, проект и построечный номер корабля, а равно биография трюмного опускаются ввиду незначительности сведений в мировом процессе в целом. Приехал – и всё тут.
Накрыл камчатский стол с балыком и икрой. По центру, «в кильватер» стояли четверти 1913 года выпуска с самогоном
выдержки перестроечных времён. Местный этикет предусматривал пить самогон в розлив и гранёными стаканами. Секреты алкогольного варева уходили корнями к роду Берендея и племянников. А посему сохранность обеспечивалась без консервантов, но с амбарным кованым замком и ухватом бабки Меланьи. Пили споро, ухватисто и зело смачно.
К полуночи открыли второй бочонок с грибами и пододвинули ближе к жерлу подпола чан с огурцами. Обсуждения дел в ООН застряло на последней сессии. В «постскриптум» вошли Русско-Японская война 1905 и подробности гибели «Варяга». А неясности с Керенским и Гайдаром-младшим перенесли назавтра. Вопрос был согласован с бабкой Меланьей, и мужики забили кабанчика.
Таёжный смоляной сквозняк к утру устранил из избы перегар ночного застолья. Рой мух кружился над расшитыми петухами рушниками, коими накрыла хозяйка с соседками свежее застолье. Молодёжь ещё затемно уехали на покос. Они скромно махнули по паре стаканов семидесятиградусного «с устатку». Отведать хозяйка подала шмат слоёного сала с караваем деревенского хлеба и духмяное свиное жаркое из чугунка да с кореньями. Запили по ковшичку (1,5 литра) браги из жбана у дверей. Похмелье как рукой сняло. Гость изумился: «Не многовато ли будет выпитого для косарей?»
– А лешего имями будет! Инда по росе махнут косой с плеча десяток-другой, да дух травяной взойдёт над лугом… Пополудни уж и валки шевелить пойдём. А вы тут далее сидите. Иди вон, сполоснись родниковой-то! Сразу в головушке просветление окажется! А чего согнувшись-то?
Поди ридикулить? Дык дед Шурыга его тебе в два счёта. Кабы чемер, али чахотка, а так враз пролечат.
Во дворе у сосны был прибит ведёрный рукомойник. Тут же висело махровое полотенце, но до него было едва дотянуться. Не менее высоко, на соснах висело бельё. Кормившая кур хозяйская Ленка пояснила: «Это от тёлки нашей, Милки: всё изжуёт, ежели висит!» Позже вспомнилось это назидание, но…увы.
А уже назавтра дед Шурыга, лекарь-пчеловод и мой двоюродный дядя по покойному деду Михею зашли за моей персоной: «Пошли, болезный, на пасеку в саду. Мы с твоим дядькой похозяйствуем, а ты у вот этой антоновки побудь чутка. Мы те поясничку-то заголим, да физию твою от покусов поприкроем. А привяжем к яблоне вожжами, ты уж не серчай, да не шевелись. Пчёлки этого не любят!». – С тем и ушли в дальний угол.
Первые укусы пришлись в шею. Потом сразу штуки три вонзились в поясницу. Но особенно больно в шею под подбородком. Но рекомендовано не шевелиться. Время тянулось до одури медленно. Пчёлы кусали всё больнее. Но вот кто-то молча подошёл. Дышал наподобие астматика и отфыркивался. Закутанное лицо не позволяло видеть незнакомца. Потом лечащегося осенило: это та самая тёлка!!!
Догадка подтвердилась, ибо Милка, а это действительно была она, начала жевать полу куртки, затем концы вожжей, затем… О боже!! Да, она принялась жевать то, что свисало спереди у радикулитчика и не прикрыто брюками…Жевки время от времени обозначались её молодыми зубами.
Разбивая в кровь нос, страдалец высвобождал рот, чтобы отпугнуть гнусное животное и вызвать подмогу. Вскоре весь сад и окрестности бора огласил истошный крик: «Дед, де-ед, де- ду- ля!!! Спасай, твою в душу мать!! Тёлка член жуёт!»
Но дед не уразумел сразу, что член бывает не только в парламенте и Госдуме. И всё обошлось.