Вот уже который день подряд я нахожусь в весьма плачевном состоянии. Сегодня я посмотрел в зеркало и увидел там совершенно незнакомого мне человека с колючей многодневной щетиной, противной бородкой, состоящей из разрозненных отдельно торчащих рыжих волосков и красными, стремящимися на выкат полусумасшедшими глазами. Человек из зеркала хмуро посмотрел на меня и отвернулся. Я отвернулся в ответ.
Перед собой я вижу горы мелкоисписанной бумаги и кружку с недопитым, затянутым плотной мутной плёночкой чаем. В чае плавает муха. Я решаю, что бедному насекомому на данный момент, должно быть, значительно хуже, чем мне самому, поэтому сжаливаюсь над ним: осторожно вылавливаю и помещаю на самый краешек стола. Муха мгновенно улетает, оставляя меня совершенно одного в кажущейся такой огромной комнате. Никакой благодарности!
Я решаю, что пора завязывать с моей хандрой, но, похоже, моя решительность только что улетела вместе с мухой. Нет абсолютно никаких желаний к телодвижениям.
Я слышу возню и какой-то непонятный шум у окна. Преодолев себя, скинув одетые ленью вериги, я всё же оборачиваюсь и вижу чудесное двукрылое создание со светящимся от счастья (по крайней мере, хотелось бы на это надеяться) лицом. На нём ослепительные белоснежные одежды. Двукрылое существо решительно движется ко мне. Я столь же решительно отодвигаюсь на стуле, ибо бежать у меня нет ни сил, ни желания.
— Хэй! — приветливо машет мне двукрылое создание.
— Вишьювахиа! — отвечаю я ему приветствием хиппи, потому что не знаю ещё, как к нему стоит обращаться, не розыгрыш ли это моих друзей, решивших таким оригинальным способом вытащить меня из чересчур затянувшейся депрессии, или, того хуже, — я начал уже ловить глюки на почве помутнения рассудка. А, может быть, это просто пришли санитары. Весьма вовремя.
— У тебя есть варенье? — спрашивает существо, а я невольно мысленно провожу параллель между заявленными требованиями и требованиями мультяшного Карлсона.
Я нахожусь в таком трансе, что и без всяких самонапрашивающихся вопросов отправляюсь на кухню и тут же несу незваному гостю моё любимое черносмородное варенье. Если бы я был в здравом уме и доброй памяти, пришельцу вряд ли бы обломился такой шикарный подарок!
Существо удовлетворённо кивает, перенимая банку из моих рук.
— А ты кто такой? — наконец, частично вернувшись в реальность, осмеливаюсь я спросить.
— Да ангел я твой. Хранитель, который. Прибыл охранять, наставлять и советовать, — назвавший себя как бы невзначай ангелом (а, действительно, что тут такого особенного?) спрыгивает с подоконника, вполне себе по-хозяйски обувает мои мягкие тапочки в виде почему-то синих собачек, включает электрический чайник, садится в кресло и берет неизвестно откуда взявшийся свежий номер «Российской газеты». Начинает яростно орудовать страницами.
— А как же ты попал сюда? — всё ещё не теряю я надежды хоть что-то понять.
Он смотрит на меня как на совершеннейшего несмышлёныша:
— Небесная Канцелярия откомандировала.
— А почему сегодня? — не сдаюсь я.
— Значит, есть такая необходимость, — ангел намазывает варенье на хлеб и дует на блюдечко с горячим чаем.
Я киваю.
2
— Уныние — грех! — пеняет мне ангел, едва завидев меня сидящим за письменным столом и опустившим голову на руки.
— Я не унываю. Я грущу, — отнекиваюсь я.
— Но в любви не бывает проигравших, и ты прекрасно знаешь об этом, — парирует он.
Я становлюсь ещё более задумчивым.
— Ты привык всё оценивать с одной точки зрения: «победа — поражение». Я осведомлён, почему у тебя такая особенность характера и не сужу тебя за это, — замечает он. — Просто постарайся смотреть немного шире.
Я смотрю в зеркало перед письменным столом и не вижу ничего, кроме своего отражения.
— В этом и есть проблема, — словно прочитав мои мысли, констатирует ангел.
3
— Почему они уходят? — вопрошаю я даже не столько себя или окружающие вещи в комнате, сколько обращаю свои слова в пустоту кажущегося вакуумным пространства.
— Кто именно? — уточняет ангел, сдвигая с носа очки в золотистой оправе и активно шурша при этом газетой.
— Все те, кто мне когда-то был дорог. Они уходят. Нет, что-то, конечно, я и сам разрушил… Но что-то всё равно не то.
— Много гордости, мало храбрости! — подводит ангел за меня неутешительный итог.
Или вот ещё ситуация.
Я отчаянно балансирую между повседневными человеческими потребностями, массой заданий, свалившихся на меня буквально отовсюду и мелкими бытовыми неурядицами.
Ангел вопросительно посматривает на меня, ожидая, когда же я, наконец, соизволю обратить внимание на него.
— Ты никак не разберёшься со своим внутренним устройством, как можешь тогда ты пытаться изменить что-то извне? — подсказывает он мне. — Берёшься за многое, а всё у тебя валится вон из рук.
Я останавливаюсь всего лишь на миг, и мир вокруг меня замирает тоже. Слушаю собственное дыхание. Мир следует моему примеру.
Я становлюсь смиренный и кроткий. Ангел одобрительно кивает.
4
Если так получилось, что у меня дома находится самый настоящий ангел, в таком случае я вполне логично предполагаю, что он как уполномоченный представитель небесных сфер способен творить чудеса. Я обращаюсь к нему с довольно меркантильным вопросом, ибо интерес человечества во все времена был сугубо ограничен.
— Слушай, а ты не мог бы дать мне немного денег?
Надежда, конечно, слабая. Но вдруг?!
Ангел останавливается на пороге моей комнаты, оборачивается и растерянно хлопает себя по карманам.
— Ну вот! А я только что сам у тебя хотел спросить… Видишь ли, хлеб закончился — варенье намазать не на что.
Так я понял, что денег нет даже у ангелов.
5
Я напряженно вглядываюсь вдаль. Сижу на подоконнике, свесив ноги, и просто тупо рассматриваю прохожих. Они все такие счастливые, идут себе по каким-то им одним ведомым делам.
Особенно радуются дети. Маленькая девочка держит в руке воздушный шарик красного цвета. Она отпускает его вверх, но шарик не может улететь, поскольку конец ниточки привязан к девочкиному пальчику. Создается впечатление, что он живой и стремится вырваться на волю, но искренне не понимает, почему ему это не удается. Шар пробует вырваться снова и снова, но привязанный, он обречён так и не сдвинуться с места. Девочка заливается радостным смехом. Она просто по-детски счастлива, её ещё не коснулись сложности взрослой жизни.
— Ты чего тут опять грустишь? — подсаживается ко мне ангел.
— Понимаешь, я не завидую. Я просто… Хотел бы… Тоже… Может быть… Так.
— А помнишь, что ты сам однажды сказал?
— А что я сказал? — пытаюсь я вспомнить что-то якобы когда-то сказанное мной.
Ангел достает из кармана (а есть ли он у ангелов?) какую-то мятую бумажку, разворачивает и начинает зачитывать содержимое: «Хочу, чтобы все вокруг были счастливы!» Твои слова?
Он протягивает мне эту бумажку.
— Мои, — подтверждаю я, потому что уж очень подозрительно почерк смахивает на мой. Хотя я не припомню, чтобы писал их. Наверное, наши слова и мысли протоколирует кто-то в Небесной Канцелярии.
— Ну вот, все и счастливы. Вот всё, что ты хотел.
Я прихожу в состояние оцепенелого суслика.
— А что же, получается, что самому мне совсем-совсем ничего?
— Ну… Мы обязательно что-нибудь придумаем, — отвечает ангел с видом депутата, готовящегося к выборной компании и старающегося пообещать электорату как можно всего больше и лучше. Он достаёт блокнот и что-то там себе записывает.
6
В последнее время мы с ангелом пристрастились к чаю, поскольку в предпоследнее время я всё равно находился в вегетативном состоянии и ничего не мог толком делать. Я уже опустошил свою чашку и не планировал останавливаться на достигнутом, но неожиданно получил легкий удар по руке. Боли нет, но обида и непонимание возникают почти сразу же. Я вопросительно смотрю на ангела
— Нельзя чревоугодствовать! — улыбается он.
А сам ещё себе наливает, ещё и варенье моё трескает.
Несколько обидевшись, я тяну свою руку, чтобы взять наушники. Хочу немного послушать музыку, раз в чае я теперь ограничен.
— Нельзя чревоугодствовать и сладостраствовать! — вновь одёргивает меня мой мучитель.
Ну вот, дожил — в своём доме спокойно распорядиться ничем не могу. Занудный он какой-то, мой ангел: это — нельзя, то — нельзя тоже.
Раздосадованный, я подхожу к окну (спасибо, что хоть это не запретили!) и вижу, как маленькая девочка безрезультатно пытается снять с дерева котёнка, пока я тут чаёвничаю. Котёнок дрожит и жалобно мяучит. Девочка размазывает по лицу слёзы грязными кулачками.
Всё ясно.
Намёк понял.
Иду спасать мир.
7
Я постепенно начинаю замечать, что не могу сквернословить в присутствии своего ангела. Раньше только так! А теперь слежу, чтобы язык мой тормоза ненароком не стирал. Не выхожу за грань языка литературного.
Что и говорить! Я и мыслить-то теперь стал значительно чище. Раньше такой сумбур в башке был — чего там только не было, какого только хлама, — а теперь чистота и порядок. Ну, или почти порядок.
— Ты, главное, убирай, а не прячь, — советует мой визитёр с неба. — Чтобы не прорвало потом. А то хуже только будет.
— Хорошо, — отвечаю я и улыбаюсь.
Я старательно корректирую свою жизнь.
Вот и сейчас я пишу стихи, а мой ангел подсказывает мне рифму.
8
Как-то раз я вошёл в комнату и обнаружил там загадочную колбу, какие входят в состав специальных ящичков, которые выдаются для проведения практических работ на уроках химии. И всё бы ничего, но колба эта источает такую редкостную вонь, что я сразу же бегу в дальний конец комнаты открывать окно. На подоконник тут же влезает мой старый знакомый и загадочно улыбается. Я сразу понимаю, что он вполне в курсе происходящего, даже если это не его проделки.
— Что это такое? Откуда такая вонь? — возмущённо спрашиваю я у него.
— Это твоя слава, — продолжает улыбаться он.
Сбитый с толку таким ответом, я с отвращением верчу в руке странную колбу. Смотрю на этикетку. На ней и правда есть надпись: «Моя слава».
Мне в голову приходит слабоспасительная мысль. Я впендюриваю колбу ангелу, но коварная надпись буквально на глазах видоизменяется. Она теперь гласит: «Слава Сергея Н.» Не прокатило. Свою славу другим не припишешь. Точно, значит, моя — не отмажешься.
— Но ты же так стремился к ней! — хитро улыбается мне крылатый гость.
— Нет, — отвечаю я.
— А как же твоя душа?
— Душа, ты хотела славы? — спрашиваю я у души.
Та неловко молчит в ответ, съёживается и понуро тупит взгляд, словно ребёнок, раньше времени нашедший и слопавший новогодний конфетный подарок. Мне сразу же всё становится понятно.
— Это хорошо ещё, что она не дурная… — продолжает иронизировать ангел.
Я невольно всего лишь на мгновение представляю себе эту какофонию запаха, как меня тут же начинает мутить и выворачивать. Постепенно я теряю свой отчетливый контур на фоне белой стены. Бегу в уборную. Ангел слегка посмеивается.
Через минуту вся моя «слава» сливается в унитаз.
9
У меня есть одна особенность характера, по поводу которой если бы я обратился к западному психологу, то он бы, не задумываясь, назвал бы это раздвоением личности. Я слышал, что у них многое оправдывается сейчас этой нелепой формулировкой. Если бы с этим я обратился к нашему психологу, то навряд ли услышал в ответ хоть что-то внятное, поскольку они сами у нас довольно частенько чудят и подчудивают. А учитывая то обстоятельство, что под одной крышей со мной поселился ангел, я подумал, что просто было бы грешно не воспользоваться возможностью и не спросить его об этом.
Сам я назвал бы это явление «дуализмом характера». Дело в том, что я себя знаю с двух граней: «Я-воин» и «Я-мыслитель». Странно, но в течение всей моей сознательной жизни мне активно прививалась модель сознания воина — ты должен завоевать, пересилить, превозмочь, преодолеть, захватить, добыть — всего не перечислишь. Но вся загвоздка в том, что как только я принимался со всей своей педантичностью и тщательностью завоевывать и пересиливать, я только всё окончательно рушил, всё буквально начинало просто сыпаться из моих рук без надежды на восстановление. Но когда же я представлял себя в роли созерцателя и мыслителя, человека не очень деятельного и даже вроде бы как немного не от мира сего, мне удавалось наворотить весьма многое.
Я напрямую спросил ангела об этой моей непростой особенности.
— Да, ты прав, в тебе очень часто проявляются оба этих состояния, — подтверждает он мою догадку. — Но твоя ошибка в том, что ты часто их путаешь.
Легче и понятнее как-то не стало. Я всего-навсего понял, как всё-таки мало я знаю об этой жизни.
10
Весь сегодняшний вечер мой ангел вёл себя как-то загадочно и весьма странно. Во-первых, он, как обычно, не стал пить чай. Во-вторых, он вдруг ни с того, ни с сего начал примерять совсем новенькие праздничные крылья. В-третьих, я успел достаточно хорошо узнать его за то время, пока он жил со мной в одной квартире. Так вот, сегодня он просто светился от счастья, предвкушая, видимо, очередную каверзу в мой адрес.
Наконец-то к полночи тайна мадридского двора разрешилась.
— Сегодня мы с тобой отправляемся в полёт, — заявляет он мне с довольной улыбкой.
Я со скепсисом осматриваю свои длинные руки до колен и совершенно не понимаю, каким таким макаром полечу я.
— Я всё уже приготовил, — продолжает загадочно улыбаться крылатый интриган. — Твоя задача очень проста: во всём доверяться мне.
Ха! Как же! Тебе доверишься! Но выхода у меня, похоже, нет.
Мы встаём на подоконник, ангел распахивает окно, перед нами возникает светящийся многочисленными неоновыми огнями большой город. У меня замирает сердце при одном только взгляде на крыши близлежащих домов.
— Ты обещал мне верить, — напоминает ангел. Он держит меня за руку. — Вспомни, что случилось с апостолом Андреем, когда он усомнился в словах Спасителя?
Я отлично помню это библейское повествование.
Я смотрю не вниз, а прямо перед собой. Это немного помогает мне успокоиться.
— Ну, готов? — ангел улыбается и хлопает меня по плечу.
Я проглатываю ставшую вдруг колючим комом слюну и утвердительно киваю.
Мы разбегаемся и…
… дома внизу кажутся такими крошечными, но они очень красиво светятся — точно новогодняя ёлочная гирлянда. В ушах свистит, а сердце замирает. Ангел смеётся.
— Ну как?
Слов у меня не находится, я только поднимаю большой палец, мол: «Ништяк!»
Мы поднимаемся всё выше и выше. Дома внизу становятся совсем крошечными, а прохожих абсолютно не видно в темноте. Ангел уверенно держит меня за руку, мы летим параллельно друг другу.
— Куда мы летим?
— Скоро ты сам всё узнаешь.
Мы делаем пару кругов над центральной городской площадью. Слышится лай собак.
— Они что, нас видят?
— Похоже, что да.
— А люди тоже нас видят? — пугаюсь я.
— Нет, ангелов они не видят. А ты под моим покровом и тоже невидим.
Я успокаиваюсь, и мы идём на завершающий круг. Подлетаем к большому многоэтажному дому. Почему-то мне кажется, что количество его этажей слишком велико, хотя, возможно, это обман моего восприятия, ведь я до сих пор так и не могу как следует посмотреть вниз.
Мы подлетаем к единственному окну, в котором не погашен свет.
— Зачем мы здесь? — интересуюсь я у своего спутника.
— Здесь живёт Та, Которая Вечно Любит и Ждёт, — отвечает он мне.
— И что она здесь делает?
— Как что? Спит!
— И что же делать? — продолжаю не понимать я.
— А что сделал принц, чтобы разбудить спящую красавицу? — ангел смотрит на меня как на ребенка.
Я отлично понимаю, что сделал принц, но меня коробит от мысли, что я могу зайти так далеко.
— Ну… — поторапливает ангел меня.
Я в нерешительности продолжаю висеть в воздухе на одном месте, тупо смотря на непогашенный свет в окне.
— Значит, ты ещё не готов, — с сожалением вздыхает ангел, а затем всё мгновенно превращается в сплошную карусель и исчезает…
Раздосадованный случившимся, я оказываюсь в своей комнате, в своём кресле, за своим письменным столом.
За окном ночь. Горят огни большого города.
Ангел сидит позади меня и пьёт чай с вареньем. Отвернулся. Громко и сердито стучит ложечкой.
Я пытаюсь чиркнуть хотя бы пару строчек, но меня никак не покидают мысли о Той, Которая Вечно Ждёт и Любит.
11
Однажды мы с ангелом играли в шахматы утром. В это время мне в голову пришла довольно необычная, но очень уж дерзкая мысль.
— А могу ли я взглянуть на Отца? Ну, хотя бы одним глазком? Ну, хотя бы немножечко?
Пешка, которую ангел только что держал в руке, падает и стукается о доску с невероятным грохотом.
Он как бы на миг призадумывается, а затем, словно вдруг что-то там про себя решив, уверенно берёт меня за руку.
— Ты что? Прямо сейчас? — отчаянно недоумеваю я от столь стремительно развернувшихся событий.
— Но ты же хотел этого?
Мне становится немного не по себе. Я же в домашних трико и тапочках! Для такого торжественного случая я одел бы костюм и свой лучший галстук «в огурцах». Хотя так ли Ему важна одежда?
Не понимаю, каким образом, но мы оказываемся на улице прямо перед домом. Ангел подводит меня к ребёнку (это та самая девочка с красным шариком, она же девочка с котенком) и указывает на неё пальцем:
— Что ж, смотри!
Я в очередной раз поражаюсь мудрости неба.
12
Я настолько привык к моему ангелу, что его присутствие в моей жизни становится чем-то самим собой разумеющимся. Ко всему привыкает человек. И со временем совсем перестает удивляться.
Я получил ответы на многие интересующие меня вопросы и со временем даже как-то успокоился от личностных переживаний. Поэтому стоит ли описывать моё крайнее удивление, когда однажды я вернулся домой из университета и не услышал привычного шороха крыльев и чайных всхлюпываний.
Я моментально бросился в комнату, но она оказалась пустой. Я бросился к окну, но и по ту сторону стекла никого не обнаружил. Холодный пот прошиб меня. Я почувствовал, как спина покрылась мурашками. Где же он?
На столе обнаруживается ранее не замеченный мною клочок бумаги. Я судорожно хватаю его. Начинаю читать:
Прости меня, пожалуйста, за срочный отлет. В Небесной Канцелярии не терпят отлагательств. Да и я, собственно, завершаю свою миссию — дальше ты пойдёшь сам, один. Но я обещаю, что незримо буду следовать за тобой и приходить на помощь. Всегда. Просто верь.
Всё это время я читал в твоей голове вопросы, которые копились у тебя длительное время. Что ж, я готов ответить на них.
Ты спрашиваешь: Есть ли любовь?
Отвечаю: Да. Когда ты забудешь себя во имя другого, это и будет самая настоящая любовь.
Ты спрашиваешь: Как быть с ушедшими друзьями?
Отвечаю: За всё простить и ни на кого, ни за что не обижаться.
Ты спрашиваешь: Зачем ты пишешь стихи, и нужны ли они вообще?
Отвечаю: Пиши и не думай. До тех пор, пока пишется.
Ты спрашивал: В чём смысл жизни?
Отвечаю: Найди себя и строй отношения с окружающим миром.
Ты спрашиваешь: А верен ли твой путь и не сбился ли ты с него?
Отвечаю: Все относительно. Смотри на небо и под ноги. Верь.
Если у тебя ещё возникнут вопросы, а они обязательно возникнут, ты и сам без труда сможешь найти на них ответы. Главное, почаще обращай глаза к небу.
Твой ангел-телохранитель.
Я просыпаюсь и обнаруживаю себя в довольно плачевном состоянии: небритого с колючей многодневной щетиной, противной бородкой, состоящей из разрозненных отдельно торчащих рыжих волосков и красными, стремящимися на выкат полусумасшедшими глазами. Человек из зеркала хмуро смотрит на меня и отворачивается. Я отворачиваюсь в ответ.
Перед собой я вижу горы мелкоисписанной бумаги и кружку с недопитым, затянутым плотной мутной плёночкой чаем. В чае плавает муха.
Протираю глаза, смотрю на часы. Половина третьего!
Качаю головой. Медленно, но верно я прихожу в себя. Задумываюсь.
Значит, я ещё настолько несовершенен, что могу видеть своего ангела только во сне. С другой стороны, я не пропащ настолько, чтобы не видеть его вовсе.
- S. Семимиллиардный апостол.
Бывают тёмные времена.
Бывают очень тёмные времена.
Всё, за что бы ни брался — выпадает из рук. Всё, за что ты пытался сражаться, вдруг оказывается таким невесомым, призрачным и очень далёким. Всё, во что ты верил, рушится на твоих же глазах, мечты разлетаются в клочья.
Хочется убежать, скрыться от этого кошмара, вновь стать маленьким ребёнком и позвать на помощь маму или папу. Ты пытаешься бежать, бежать отчаянно и без оглядки, но вся неутешительная правда заключается в том, что убежать от себя невозможно…
Но это обман. Жесткая, но, несомненно, эффективная проверка твоей веры. Рано или поздно любой кошмар заканчивается, равно, как и любой праздник. Всё в жизни равнозначно. И обязательно нужно быть готовым ко всему. Только не думай сдаваться.
Всё обязательно будет хорошо. Говорю это не так, как Лука из пьесы Максима Горького «На дне», после пустого внушения которого один из главных героев вешается, но говорю это для того, чтобы взять себя в руки и идти дальше. Дождь закончится. Вслед за ним обязательно выглянет многоцветная спасительная радуга.
Мнимый проигрыш обернётся в выигрыш. Горький опыт приведёт к большой мудрости. Ошибки приведут к внимательности.
В мире всё взаимосвязано. Сложно даже представить, насколько мал и велик каждый человек одновременно. Отдельно взятый человек не в состоянии решить нависшие над планетой глобальные проблемы, но в состоянии повлиять на состояние окружающих. Своим поведением можно как воодушевить на подвиг толпу соратников, так и разрушить чужую веру в светлое. Ты всегда пример в чьих-то глазах. И сам того не замечая, ты всегда находишься под пристальным прицелом чьих-то глаз.
Я неоднократно замечал, что люди, которые меня окружают, постоянно что-то перенимают от меня, будь это какая-то забавная фраза или манера поведения. Я заметил, как моё настроение способно влиять на настроение других — и я ужаснулся. Оказывается, что моё внутреннее состояние — это вовсе не моё частное дело, как можно было ошибочно подумать в нашем обществе индивидуалистов, а общее достояние. Я просто не имею морального права быть на людях в унынии или печали, иначе они возьмут от меня именно это.
Придя к такому осознанию, я был крайне потрясён, но именно так и случается. Две тысячи лет назад наши предки взяли на себя миссию нести свет, а мы теперь обязаны нести и распространять его всем и каждому. Правда, возьмет не каждый. Но это не умаляет нашей ответственной миссии.
Бывает тяжело.
Бывает очень тяжело.
Бывает просто нестерпимая боль, когда кажется, что самое ты давно уже разрушен.
Но меня всегда спасало одно — жажда жизни и света, которой я делился с другими, а они охотно делились со мной.