Эб – душа моя, Эб – сердце моё! Благодаря тебе я живу и существую в этом мире. Когда придёт время и прибуду я в доме Великого Бога, судим за дела свои в палате бога Анубиса. Да прибудет моё, Эб, на престоле истины в его присутствии, будет взвешено на весах истины.
(Книга мёртвых)
Вы думаете, дьявола не существует? Возможно, история, которую я решился записать в своём дневнике, разубедит вас в этом. Кто осмелится описать глубину своего грехопадения, кто осмелится описать недра ада, в которых он пребывает по своей собственной прихоти? Я труслив как любой человек и ещё более труслив как любой преступник, но я решился на это, возможно, потому что знаю, что тот, кто будет читать эти строки, не застанет меня на этой земле. Но то, что я отдаю бумаге свои мысли, приносит мне облегчение, исповедь, на которую я никогда бы не решился, зная, что судить меня при жизни будет человек.
Повинуясь своим низменным страстям, я спускался всё глубже по лестнице в преисподнюю. О, как глубока эта бездна! В конце концов, я встал на путь преступления, и такая жизнь меня устраивала, я не любил работать, да и не хотел трудиться. Сиюминутные развлечения мне были больше по душе. Беспечная жизнь прельщала, я играл в карты и часто выигрывал благодаря уму и хитрости. А грабёж стал чем-то вроде такой игры. И ни разу я не был пойман и всегда выходил сухим из воды. Но чужое благосостояние не казалось мне следствием работы и ежедневных усилий, а только не более чем удачей, которая другим людям улыбалась больше, чем мне. Я не брал чужое, а играл в азартную игру, которая, как мне казалось, восстанавливала мои права.
Преступная страсть, ум, хитрость и звериная осторожность сделали меня мастером своего дела. И распутная жизнь, питавшая новые желания и удовольствия, всегда была открыта для меня. Работать от зари до зари, каждый день сгибаться над токарным станком или сидеть над чертежами? Это ли не предел мечтаний, это ли не счастливая судьба? Я выбрал другую!
В поисках свободы я стал рабом своей новой страсти, и фортуна улыбалась мне. Но однажды со мной произошла леденящая душу история, когда не предвещавшее особых проблем и выгодное «дело» обернулось настоящим кошмаром наяву.
Вспоминая то, что со мной произошло, я дрожу как опавший лист на ветру. Сердце моё замирает от страха, и я вздрагиваю от каждого шороха. Жизнь моя превратилась в кошмар. Даже сейчас воспоминания о той ночи и ужасе, который довелось мне пережить, не дают моей душе покоя. Неясные, сумрачные тени, воспоминания – сейчас они неотступные мои палачи, от которых теперь я не в силах ни убежать, ни скрыться.
Унылый, мрачный дом находился в глубине неухоженного и дикого сада, как-то особняком стоял от соседних зданий и был укрыт стеной разросшейся зелени. Пустыми, тёмными глазницами окон смотрел он на сплетённые ветви деревьев, на мрачный сад, на чахлую желтеющую траву, на меня. Я бывал здесь в разное время, я следил, дом пустовал и частично сдавался жильцам. А тьма его окон сейчас не страшила меня, это значило, что особняк пуст. Я ждал именно этого момента. И этот момент, к счастью, наступил.
Траурное парадное старого особняка распахнуло свои двери, и я шагнул в его мрачную пасть. Найдя нужную дверь, я вставил отмычку в замочную скважину и осторожно вскрыл замок, сделать это было несложно, обычный, заурядный замок. Но уверяю, что справился бы и с более сложным затвором. Пытливый ум всегда найдёт способы решения и более сложной задачи. Я всё предусмотрел, и моё предприятие обещало быть удачным! А для человека азартного составляет особое удовольствие найти выход своей страсти.
Квартира состояла из захламлённой прихожей, коридора и нескольких комнат, которые я решил обследовать. И начал с ближайшего кабинета, дверь в который была приоткрыта.
Эта комната имела мрачную обстановку, ее отделка в старом стиле деревянными панелями была такая же старая, как и побитая временем мебель. Множественные шкафы и полки, теснившиеся до потолка, были уставлены разными предметами. Несколько столов, доска, исписанная мелом и покрытая приколотыми листками с заметками. На столе лежали книги в тяжёлых старинных переплётах. Ветхие манускрипты на неизвестном языке. В беспорядке были развешаны листы с анатомическими рисунками людей и не известных мне препарированных существ, подписанные буквами, знаками и цифрами. На столе и в шкафах обнаружились странные неизвестные мне приборы. Пробирки, граненые старинные склянки с различными жидкостями. Пахло незнакомыми эфирными испарениями. Была в этой комнате и необычная печь. Некоторые астрономические приборы я узнал. Зачем были нужны другие с необычными лампами, медные катушки которых соединялись с серебристыми шарами, оставалось неясным. Рога животных, ступка – все было оставлено в таком виде, что было понятно, что здесь часто и много работали, используя все эти странные предметы и приборы. Мне не пришла на ум ни одна наука, которая бы имела дело с такими разными областями.
Меня привлекла чёрная маска, окаймлённая гривой чёрных волос; присмотревшись, я понял, что она инкрустирована настоящими зубами какого-то животного, волосы, по-видимому, тоже были настоящие. На верхних полках стояли пузатые колбы, склянки разноцветного стекла, похожие на аптечные.
Я взял статуэтку человека с головой собаки и, машинально, одну из бумаг, развернул и стал рассматривать из любопытства. Я разобрал несколько фраз, написанных неровным почерком: «…искусство дрессировщика состоит в том, чтобы сделать из собаки оружие, идеальное тем только, что оно, в отличие от любого другого, наделено ещё и живою душой…». Кое-что из понравившихся вещей – бусы и статуэтку человека-собаки – я сунул в карман и сумку. А бумагу кинул на пол за ненадобностью. Зажёг на столе лампу, и сноп неярких лучей осветил кипы бумаг, какие-то непонятные мне схемы или чертежи, стопку больших книг. «Рабочее место», – подумал я и усмехнулся.
В ящике стола я нашёл большой, закрытый на замок деревянный ящик, положил его на столешницу, вынул нож и лезвием поддел крышку, поворачивая его с хрустом, по-варварски раскрыл ящик. Ха, ха, ха, это было то, что я искал, товарищи не обманули меня, ящик был наполнен банковскими билетами крупного значения, несколько тугих пачек, явно больше, чем я мог рассчитывать! В ящике были не только деньги, какие-то безделушки, бумаги, или рецепты, исписанные непонятным мелким почерком, там же я нашёл несколько ампул, поднеся одну из них к свету, с трудом разобрал – «морфий». Эта находка также немало порадовала меня.
На столе среди склянок, по всей видимости, с химическими реактивами стояли небольшие граненые сосуды со странной слабо светящейся буро-красной жидкостью. Все это вызывало мрачное и тревожное ощущение на душе. Я не ожидал попасть в такую необычную лабораторию. А то, что это была лаборатория, я понял только потом. На столе лежало и несколько черепов, и измерительные циркули. Черепа, по всей видимости, принадлежали какому-то крупному хищному животному. Один из них был распилен. Я принял их за волчьи или собачьи. И удивился их крепости и необычной величине зубов.
Я протянул руку, чтобы взять заинтересовавший меня сосуд с красной жидкостью, но остановился, потому что меня охватило чувство безотчётного ужаса. Мне вдруг показалось, что на меня кто-то смотрит. Хотя до этого я чувствовал себя совершенно свободно. Мои чувства и инстинкты обострились, я был подобен зверю, буквально затылком, спинным нервом я почувствовал чьё-то присутствие. Я был не один, кто-то большой пристально, не выдавая себя, наблюдал за моими действиями.
Медленно, очень медленно я повернулся. И увидел в дверях животное, вернее, собаку. В первые секунды мне показалось, что это вовсе не живое существо, а статуя или кукла, чучело, которое я просто не заметил. Но когда оно подняло на меня голову, и в темноте загорелись два круглых фосфорических глаза, у меня побежали мурашки по коже. Страх, который сначала по капле проник в моё сердце, теперь же захватил его полностью. В руке я держал нож, которым только что открыл ящик.
От моего злорадства не осталось и следа, вдруг его место занял какой-то смертный ужас, меня окатил словно ледяной душ. Каким образом собака оказалась в этом доме?
Животное же стояло, спокойно глядя на меня исподлобья, опустив тяжелую голову, и два горящих глаза свидетельствовали о том, что оно смотрит точно на меня. И только спустя минуту или две мне стало не по себе оттого, что я вдруг понял, что не знаю, что делать. И оттого, что просто боюсь пошевелиться под взглядом сторожевого пса.
Кажется, обстановка и моё внутреннее состояние напряжения вызвали такую быструю смену победоносного предчувствия на пробирающий до мурашек ужас. Такая встреча не входила в мои планы и не сулила ничего хорошего. Человека можно обмануть, ввести в заблуждение или запугать, им можно манипулировать, зная, что у него много сдерживающих барьеров. Животное не сковано искусственными правилами и ложными идеями, его не так просто обмануть.
Сейчас я сам был как зверь, и я оказался на чужой территории. В этом было моё преимущество перед человеком, перед животным же я его потерял! В голове я судорожно стал прокручивать сотни вариантов, что бы можно было сделать, я был уверен, что квартира пуста, и это препятствие спутало мне все карты.
Я попытался расположить к себе животное, поцокал языком и ласково постарался поманить, несмотря на испуг, который тщательно пытался скрыть. Собака же только зевнула, и её челюсти хлопнули с металлическим лязгом как крышка вместительного чемодана, при этом издав звук, странно и страшно похожий на стон или на человеческий голос.
Сейчас, восстановив в памяти всё до последней детали, я могу точно описать необычную собаку, которую я разглядел, несмотря на темноту. Большая и широкая голова, разделённая на две части глубокой бороздой, острые настороженные уши, широкая грудь и точёное, точно литое тело с короткой темно-серебряной шерстью. Когда я смотрел на него, у меня было чувство, что на меня смотрит человек, который встал на четвереньки и принял облик собаки. Таков был демон, который сторожил дом.
Я вспомнил про нож и, хотя я всегда надеялся, что он мне понадобится только в качестве инструмента, я не преминул бы им воспользоваться и в других целях. Я решил убить собаку – самая простая мысль, которая может возникнуть в преступном уме. Я замахнулся для удара. Никогда я не видел такой молниеносной реакции, животное бросилось на меня. Удар был такой силы, что я отлетел к стене, а нож выскочил из руки и пропал в темноте. Не сразу я понял, что произошло. Собака припала к полу и зарычала, обнажив страшные зубы, я отпрянул и в слабом свете увидел, что ранил животное, что морда собаки рассечена. Я не решался двинуться, а собака наступила передней лапой на нож, выпавший из моей руки и оказавшийся возле неё, и медленно, не сводя с меня непримиримого взгляда, с утробным рыком отбросила нож назад. Это осознанное действие разумного чудовища привело меня в ещё больший ужас.
В панике я сделал глупость и кинулся к окну, но я не успел ничего предпринять, собака рванула меня за ногу. Я замахнулся, чтобы с силой ударить животное, но тут же был схвачен за правую руку, её челюсти, как тиски, сдавили предплечье, она тянула меня вниз, как многопудовая гиря. Тело обмякло, свободной левой рукой я неловко пытался оторвать животное от себя, бил, пытался ухватиться за шкуру, ошейник, как-то прекратить неумолимую пытку. Собака вгрызалась глубже и стала дёргать из стороны в сторону своей головой и всем своим телом.
На секунду мне показалось, что рука это не моя, и что собака в силах просто оторвать её. Зверь трепал меня как куклу. Я уже не сопротивлялся и затих, каким-то внутренним чутьём поняв, что сопротивление только прибавит ярости. Собака нехотя отступила и легла возле меня как-то заучено, без лишних движений и суеты. И я замер из-за страха, что она снова набросится на меня. Я обессилел, страх и боль ослабили меня.
Много я так провёл времени, а собака всегда была настороже и внимательно следила за каждым моим движением. Страх перед этим омерзительным чудовищем не давал мне ни пошевелиться, ни расслабиться. К своему стыду, сейчас, в таком положении, я был бы рад, если меня кто-то смог бы вызволить из этого «капкана». Я услышал отдалённые шаги и попытался позвать на помощь, крикнул: «Эй! Помогите!» Но из моего горла вырвался только еле слышный глухой стон.
И зря я это сделал, потому что собака мгновенно отреагировала на мой крик, бросилась на меня вновь. Обезумев от боли и шока, зажав искусанную руку, я не мог уже оказать какого-то особого сопротивления. На мои попытки просто двинуться она снова набрасывалась на меня, принуждая оставаться в одном положении. Я смотрел на моего сторожа и мучителя неотрывно, как он следит за мной, и казалось тогда, что стоит отвести взгляд или уснуть, и всё будет кончено, собака убьёт меня.
В глазах моих потемнело, на меня наваливался какой-то дурманящий сон. Два фосфорических глаза смотрели на меня безотрывно. Я заснул, страх снова навалился на меня, но быстро отступил. Особняк был пуст, я выбрал удачное время, немногочисленные жильцы разъехались, никто меня не услышал бы. Моя интуиция редко меня обманывала, и всё было бы хорошо, если бы не эта трижды проклятая собака. Откуда она взялась, почему я ничего не знал? Или товарищи мои решили подшутить надо мной? Я лежал, боясь пошевелится и вздохнуть.
Собака лежала неподвижно возле меня, хотя мне удалось выбрать более удобное положение настолько осторожно, чтобы чудовище не набросился на меня снова, мои руки и ноги затекли от продолжительной неподвижности, тело одеревенело. Я потерял счёт времени, эта пытка длилась вечно. Но уже не лунный свет озарял комнату, а предрассветный, сумрачный ещё, но вселяющий надежду свет. Послышался тихий лязг замка и звон ключей, а потом скрип половиц под тяжёлыми шагами. Собака вдруг поднялась и сухо, без злобы пролаяла.
– Нашёл, что искал? – послышался густой, тяжёлый, низкий голос, в нём не было ни сожаления, ни удивления, ни негодования, только усмешка.
Половицы заскрипели, застонали, послышался звон склянок, шелест бумаги, глухо стукнула коробка, которую я опустошил.
– Вот это стоит дороже того, что ты взял, дороже твоей жизни! Если хочешь жить, будешь молчать!
Я увидел знакомую гранёную склянку из толстого стекла с похожей на кровь, слабо светящейся жидкостью. Он рассмеялся:
– Я видел всё, что ты делаешь!
Тошнота подкатила комом к моему горлу. Я не посмел поднять головы и потерял сознание.
Хозяин собаки оказался настоящим дьяволом, алхимиком, он занимался селекцией и экспериментировал на собаках, делая им различные вливания, получая чудовищных химер, вмешиваясь в процесс божественного творения. Одного из таких демонов он поставил сторожить свои сокровища и тайны. Собака же была обучена с таким дьявольским искусством, чтобы, впуская, никого не выпускать из дома без хозяина и не позволять посторонним брать какие-либо предметы, набрасываться и держать каждого, кто попытается сопротивляться ей…
Очнулся я в тюремной больнице, сильно покалеченный, тогда я понял, насколько зверь, который терзал меня, был силён. Он сломал мне правую руку, но врачам удалось её восстановить.
Ещё позднее я разузнал, откуда в этом доме должна была появиться столь внушительная сумма, и откуда там взялся её охранник – злобный пёс. Оказалось, что хозяин квартиры не так давно продал свой дом и многое из своего имущества и переехал в этот старинный запущенный особняк. А о собаке я и не мог узнать, потому что он привёз её только накануне. Он уходил надолго и возвращался поздно, оставляя животное сторожить своё жилище. Теперь я знал, куда он уходил каждый день… На вырученные деньги он покупал морфий и относил его в хоспис, чтобы облегчить последние дни жизни своей жены.
Смутные мысли о том, что я где-то совершил промах, долго преследовали меня. С той поры и с этого случая во мне, кажется, что-то надломилось, и даже сейчас я не могу понять и не берусь объяснить, что тогда произошло и как это повлияло на меня. Но прежним я уже не стал. А один вид собаки, похожей хоть немного на ту, что я видел в той злополучной квартире, приводит меня в состояние исступлённого ужаса, а в темноте мне снова мерещатся два светящихся зрачка притаившегося зверя.