Из 27 лет, прожитых в Ташкенте, я 12 лет ездил по заданию редакций по всему Узбекистану. Было много интересных командировок, но особенно запомнилась в Кызылсуйский государственный заповедник в горном районе Кашкадарьинской области в 1979 году.
Тогда я впервые сел на лошадь и провел в седле, поднимаясь в горы, пять часов. Увидел то, что не многим удалось – древние стоянки Тамерлана, красивейшие водопады, изумительные горные пейзажи и… попробовал редчайшее для европейцев блюдо горцев-азиатов “тандыр-гушт” (мясо в тандыре). Тандыр – это глиняная печь сферической формы с круглым отверстием вверху. Обычно в тандыре пекут лепешки.
Прошло тридцать лет, но скажу честно, вкуснее этого в своей жизни я ничего не ел! Мне, как уважаемому гостю, было любезно разрешено посмотреть весь процесс приготовления.
…Молодая баранина, вобравшая в себя соки высокогорных чистейших пастбищ, была нарублена длинными, узкими кусками, включающими косточки, ребрышки, позвонки. Неподалеку разжигали огонь в тандыре.
Но не в таком, какой можно увидеть в любом среднеазиатском кишлаке или городе. Этот – почти в человеческий рост, был сложен на глине из тщательно подогнанных камней. Несколько человек все подкладывали и подкладывали сухие арчёвые дрова (арча – среднеазиатский вид можжевельника). Жар усиливался. И, наконец, когда дрова прогорели, стенки тандыра засветились изнутри сказочным оранжево-красным светом.
Наступил ответственный момент. В огнедышащее жерло забросили охапки молодых побегов арчи, и сразу же повалил зеленовато-молочный, подсвеченный изнутри малиновым светом, дым невообразимой хвойной концентрации. В ту же минуту внутрь тандыра поместили подвешенные на крепкие корявые палки приготовленные куски мяса. Не теряя ни секунды, четверо сухопарых горцев плотно закрыли плоским тяжелым камнем отверстие тандыра, и закипела работа! Человек пять-шесть стали ловко и слаженно забрасывать, замазывать все щели и щелочки, добиваясь полной герметичности!
– Теперь часика полтора подождем, и будет готово, – сказал директор заповедника. – А пока чай попьем.
За чаем не заметили, как прошло время. И… О – чудо! В комнату внесли огромное глиняное блюдо (ляган) с горой томленого мяса, источавшим запахи, неподдающиеся описанию (можно ли описать словами звук виолончели Гварнери?).
– Вот, “Тандыр-гушт” готов, – улыбнулся Салим Садыкович. – Давайте попробуем.
К мясу подали салат из помидоров, много разной зелени и большие плоские лепешки. Был произнесен первый тост, и все принялись за еду.
Ели руками. Нежнейшее мясо, пропитанное запахом горной хвои, слегка прокопчённое, таяло во рту. Все кости и косточки гнулись в руках, словно пластилиновые и подумалось: “ТАКОЕ ни в каком самом дорогом ресторане мира приготовить НЕВОЗМОЖНО!”
Ужинали долго. Было много тостов, но никто не повысил голоса и не захмелел. Говорили и на узбекском, и на русском. Было по-человечески хорошо в этом домике, затерявшемся в горах Тянь-Шаня.
После ужина мы с Садыковым вышли из дома и медленно пошли по каменистой дорожке. Над нами чернело бездонное, усыпанное крупными звездами, небо. Где-то внизу ровно шумела горная речка, в зарослях крикнула птица. В прохладной ночи свежо пахло хвоей и снегом. Словно по неведомой команде мы остановились, молча протянули друг другу руки и крепко обнялись.
Через несколько лет Салим Садыкович приезжал ко мне домой в Ташкент. Приглашал всей семьей приехать в отпуск. Но, к сожалению, не довелось. И вряд ли теперь удастся.