Из пыли
Под смех и улюлюканье толпы
Вставало солнце каждый день из пыли.
Мы под распятьями столбов фонарных жили,
Такие разные – как две капли воды.
Стремились убежать от темноты.
Летать хотели, только съели крылья,
Когда встал выбор – быть с мечтой «на ты»
Иль до весны дожить, смирившись с былью.
И пылью все покрылось невзначай,
Мы не заметили, когда случилось это.
Однажды вместо белого рассвета
Всего лишь лампочка смотрела в пыльный край.
И алебастровые бледные цветы
Благоухали старым нафталином,
Когда под смех и улюлюканье толпы
Пыталось вырваться на небеса светило.
Куда там! Все смешно, что просит жить,
Что не смиряется с законом долголетья,
А солнце, пожелавшее бессмертья,
Свой свет за толщей пыли будет лить.
Пепел и прах
Без стыда догорает последняя доля надежды…
Разгребаю золу, рассыпаются в пепел и прах
Все мечты и желания, больше не будет как прежде,
Угасает с рассветом огонь на оплывших свечах.
В зеркалах кто-то новый, и в сердце его омут черный.
Я не знаю лица, не знакомы мне эти глаза.
Неужели луна освещала весь месяц никчемный,
Пустословный рассказ, зародившийся в выцветших снах?
Ядовитые слезы из глаз, что огонь растеряли.
На душе – солончак, и безжизненность эта чиста.
Как стигматы – удары судьбы долго не заживали.
Я сама себя сдерну с разбитого бурей креста.
Уходи за своим бесконечно манящим заветом –
Бесконечности хватит на наш мимолетный сюжет.
Разгребаю золу, готовлюсь к приходу рассвета.
Очень жаль, что я имя звезды подарила тебе.
Километры
Я прошу: попытайся уснуть.
Твои страхи запрятаны в шкаф.
Я тебя не оставлю одну.
Извини. За то, что я прав.
Как ребенок – свернулась в клубок,
Только нос в бледном свете луны.
Если душу продать я бы смог –
За твои безмятежные сны!
Выйду вон. Тихо скрипнет порог,
Кот лениво сощурится вслед.
Среди сотен пустынных дорог
Для меня светлый путь лишь к тебе.
Даже если я вдруг далеко,
Если съеден туманом и ветром,
Я с тобой, и на сердце легко,
И сжимаются километры.
Эстелла
(Ч. Диккенс, «Большие надежды»)
Обезумев от предательства лихого,
Двери вы закрыли на засов
И от света спрятались дневного,
Чтобы в свет явилась я потом.
Сердце вынуто и выкинуто в детстве,
Я не знаю, что такое «благодать».
В нашем умирающем поместье
Мне предрешено кинжалом стать.
Вы точили каждый день клинок свой острый,
Коим волей рока стала я –
Ненавидят матери и сестры,
Преклоняются мужья и сыновья.
В грудь мою вложили серый камень,
Чтобы он заполнил пустоту.
Словно мотыльки на яркий пламень
На мою слетятся красоту!..
Я опасная фарфоровая кукла
В ваших одряхлевших кулаках,
В обрамленье ваших перламутров
Так же превращаюсь в паука,
Острым жалом беспощадно раня
Всех, кто встретится мне в свете бела дня.
Бог не знает, для каких страданий
Вы назвали дочерью меня,
Паучиха в платье подвенечном
За протухшим свадебным столом!
Моя молодость рекою быстротечной
Унеслась, а жизнь покрылась льдом.
***
А завтра опять упадет воскресенье
На стрелки уснувших часов.
Ты знаешь, люблю я город осенний
Так, что не хватит слов!
Впитать каждой клеточкой жадного тела
Хотела б наверняка
И солнце в тумане, и бледное небо,
И долгие облака.
Ворчишь: наступает пора простуды –
Кутайся в клетчатый плед,
Пей крепкий чай и свои микстуры,
Кашляй, как дряхлый дед!
Я же шагну этой ночью осенней
В окон чужих огни.
Они меня манят тепла ощущением…
Пожалуйста, обними
Меня…
Геленджик
Подари мне волшебные ночи,
Когда солнце ныряло и плавало,
Когда море взволнованно очень
Что-то нежно на ухо шептало мне.
Пусть закаты торопятся высечь
Мне на памяти звезды ракушками,
Я смогу под волной этой выстоять
Где прибои не властны над душами.
Я смогу сохранить между книгами,
Между стопками с фотоальбомами
То, что было навеяно бликами
И волной – беспокойной, безмолвною.
Ночи плыли над городом, бережно
Рассекая веслом небо черное,
Восставали туманы над берегом
В тех краях, что мечтой нарисованы.
Подари мне тот мир, где встречаются
Одиночества душ в безмятежности!
В синеве бесконечной потрачена
Вся копилка несбывшейся нежности.
И как слезы соленою – влагою
Акварели мои нарисованы.
Подари, пусть мне будет наградою
То, что стало тоской невесомою.
Мне о море мечтать – да не сбудется,
Мне закат вспоминать – да не вспомнится.
Подари мне любовь мою юную,
Пусть опять ею сердце наполнится!
Обнимает в молчании сонная
Бухта море – свое откровение…
Подари мне на память бездонное
Мое счастье, туманом овеяно…
Чай с жасмином
Город купается в запахе чая с жасмином…
Снова не спится. А где-то у края земли
В небе ночном бесконечном и исчерна-синем
Эхом откликнется чайки неистовый крик.
Где-то туманы с рассветами в жмурки играют,
Где-то у пристани грезят волной корабли,
Ты улетела,
Не дождалась своего капитана,
Он же беседует с морем вдали от земли.
Вечер был долгий, и солнце, до утра прощаясь,
Сладко зевнуло, за крышами спать улеглось,
Ночь пропиталась дурманом остывшего чая,
Вниз устремилась, пронзив сонный город насквозь.
Ты босиком наступаешь на сладкие росы,
Туфли оставив у камня бордюрного вновь,
Пахла мечтою твоя прошлогодняя осень,
Море в волненье просилось остаться с тобой.
Море осталось с тобою, но нет тебя с морем.
Встретит пустынная пристань усталый корабль.
Ночь подмешала в твой чай позабытое горе,
Город далекий по почте отправил печаль.
Можно всю ночь пробродить босиком по газонам,
Но не заменят они остывающий белый песок.
Ветер солеными брызгами здесь не наполнен,
И растворился вдали одинокий гудок.
Если бы ветер, как в старой, зачитанной сказке,
Мог отнести тебя вновь на пустынный причал!
Может, мелькнул бы под утро истрепанный парус?..
Ах, в самом деле! Какой надоедливый чай!
***
Давай подвесим к потолку оливки
На тонких ниточках, и пусть они засохнут?
Нам будет весело хватать их прямо с нитки;
Глаза завяжем и опустим штору…
Как полонез застенчиво играет
В открытой форточке соседней новостройки,
И можно, все что хочешь напевая,
С повязкой на глазах сбивать набойки!
Давай на миг забудем про соседей
И на все сто окажемся смелее,
Пусть песней нашей целый город бредит,
Внизу пусть хают наше поколенье!
Давай оливки к потолку подвесим
На нитки тонкие и будем веселиться,
Оставим на повторе пару песен
И скормим голубям всю нашу пиццу?
А знаешь что? А может, мы уедем
Туда, где не пролезут вездеходы,
Подарим тишину своим соседям
И рассмеемся над попыткой непогоды?
Все краски мира соберем в кармашек,
И выкинем никчемное «до завтра»,
И будем плыть туда, куда укажет
Срисованная с пятен кофе карта.
Оливки сорваны улыбчивыми ртами,
И город стих под синей акварелью.
Давай еще немного помечтаем?
Реальность – это жуткое похмелье!
Небесные коты
Из ледяных подворотен и теплых домов,
Из тесных вольеров, из клеток, сетей,
Сжимая в зубах неокрепших щенков,
Сегодня собаки ушли от людей…
В. Бутусов. Собаки ушли от людей
Бесшумно ступают по крышам коты –
Их мягкие лапы поднимутся к звездам.
Я видела в небе кошачьи следы,
Я слышала тихую, мягкую поступь…
Им можно сбежать с неприютной земли
Туда, где простор и созвездий мерцанье,
Туда, куда нас довести не смогли
Дорог и тропинок земных расстоянья.
Сегодня я видела в небе ночном,
Как будто трехцветная кошка играла
С луны золотым и холодным клубком,
На тонкие нити-лучи размотала…
Прыжок, кувырок – поднимаются ввысь
Гонимые жители мокрых подвалов,
Неистово веря в счастливую жизнь
Над в сон окунувшимся старым кварталом.
Созвездья споткнутся о крыши домов,
И утром захлопнется книга свершений,
Но кошки останутся в небе ночном,
Они одолели земли притяженье…