В самый ненастный день в году он уходит от человеческого жилья. В лесу у него есть домик, там он хранит и сушит травы. Он идёт через тёмный туманный лес по известным только ему тропинкам. А деревья в тумане выглядят то как уродливые когтистые лапы каких-то чудовищ, то как величественные великаны, выплывают они навстречу из дымки, и не видно иногда на расстоянии вытянутой руки. И ни живой души на многие километры, ни ветерка. В такие дни сам воздух звенит как стекло, напоённый сыростью, запахом смолы и прелой хвои. Жизнь мимолётная, незримая в каждой травинке, в каждом застывшем листе. Всё застыло в вечности, но нет ничего статического в этом мире. Это особенное, магическое время, когда не знаешь – день, утро или вечер; и каждая секунда тянется дольше вечности, а тропинка петляет среди циклопических стволов сосен в папоротниковых зарослях, через кустарник, и кажется не закончится никогда, и никогда ты не достигнешь своей цели, больше ты не думаешь о смысле происходящего.
Он идёт легко, и густые кроны огромных сосен смыкаются над его головой, образуя вечный сумрак леса. Именно в такое время здесь никого не бывает. Он собирает мухоморы, особые, только ему известные травы, выкапывает корень папоротника, сушит красные сладковатые ягоды рябины, чтобы приготовить особое магическое зелье, дарующее предвидение. Только ему можно пить этот отвар, любой другой, кто попробует его, сойдёт с ума. Он высокий, жилистый и скуластый, с хищным носом и ястребиным разрезом глаз, неопределённого возраста, лицо его прорезали морщины, а русые волосы поседели, правую бровь и глаз прорезал шрам. Он умён и хитёр, он плут, он уходит, когда люди обманывают друг друга и хотят обмануть его, он всегда видит обман, когда смотрит одним глазом. Он всегда молчит, хотя знает многое, он молчит и сейчас, ему не с кем говорить. Он часть этой чащи, часть природы, то, что люди потеряли и чего боятся, не отделим от мира и от вечности, от бесконечно блуждающей тропинки в чаще леса. Не ходи за ним, ты не найдёшь пути назад.
В такие особенные дни он приходит на берег реки, там, где широкий песчаный берег, там, где большая каменная коса уходит в воду. Он строит вертикальный тотем из камней, каждый год он строит новый тотем вместо разрушенного людьми, теми, кто приходит в это место в другое время. Он строит тотем снова, и ему не важно, кто разрушил его – буря, волны реки или люди, всё для него одно. Камни рассыпятся снова, и снова он придёт, чтобы их собрать вместе в новую башню.
Не спеша он ищет большие, плоские камни и складывает их, уравновешивая один на другом, и иногда кажется, что башня вот-вот рассыпется, но она не рассыпается и замирает в равновесии. Тогда Вотан чертит на песке руны. Он не скрывает то, что он делает, он знает – никто не увидит его, потому что люди спят, никто не приходит сюда в особенные дни через темный туманный лес, никто не может найти нужную тропинку.
После того как он начертает нужные руны, он заходит, не снимая одежды, в воду, и холод пронзает его тело иглами, одежда прилипает к телу, кажется, он этого не замечает и медленно, постепенно погружается в холодную темную воду. И зеркало реки смыкается над его головой. Потому что лгать себе больнее, потому что жалеть себя проще. Легче остаться, чем идти в изведанный туман. Он не боится потеряться, потому что, только потерявшись, можно найти верную дорогу.