Сергей Станиславович Юрьев
Справка:
43 года. Самый успешный современный писатель, живущий в Ульяновской области.
Автор трех изданных в Москве книг. Пишет в жанре фантастики.
Родился в городе Уржум Кировской области. В Ульяновске живет с 1963 года.
—————————————————————
– Сергей Станиславович, я знаю, что писательский успех пришел к Вам сравнительно поздно. Чем Вы занимались до этого?
– Во-первых, это довольно спорный вопрос – с какого момента вести отсчёт писательского успеха. Например, многие из стихов, написанных много лет назад, мне до сих пор дороги не меньше, чем книги, которые я пишу сейчас. Признание – только одна из сторон успеха, значимая, но не единственная. Что касается биографических подробностей: ходил в детский сад, ровно десять лет учился в школе № 48, мечтал (как, наверное, большинство моих сверстников) стать космонавтом, лётчиком или, на худой конец, путешественником. После школы сделал попытку поступить на режиссерский факультет ВГИКа, но вместо этого (что естественно) отправился в армию. Учился в пединституте, три года работал в организации с грозным именем ГСКБФС УСПО ТУС (Головное специальное конструкторское бюро фрезерных станков ульяновского станкостроительного производственного объединения) художником в секторе по товарам народного потребления. Рисовал этикетки, занимался дизайном изделий – от детских игрушек до унитазных сидений (1). Не скажу, что для меня это было легко: рабочий день с 8 до 17, проходная, трудовая дисциплина… Но платили по тем временам неплохо, и это давало относительную свободу передвижений. Большую часть свободного времени отдавал Городскому клубу самодеятельной песни, проводил фестивали, концерты, сам писал песни. В 1989 году в издательстве «Физкультура и спорт» 400-тысячным тиражом вышел сборник песен «Люди идут по свету». Туда непонятным мне до сих пор образом просочилась одна моя песня.
– А дальше?
– Дальше началась перестройка, и с её приходом на горизонте замаячили призрак свободы и иллюзия грандиозных перспектив. В 1987-м мы вместе с друзьями из Тольятти (семь человек) оставили насиженные места и решили создать общину, свою культурную ячейку в сельской местности. Тогда подобным образом поступали не только мы. Это было, не скажу, что массовое, но довольно распространённое явление. Общин, подобных нашей, тогда возникло немало, и Советская власть на это смотрела сквозь пальцы, как будто ей самой было интересно, что же из этого получится. Нам, помнится, даже комсомольские путёвки выписали. Некоторые образовавшиеся тогда общины существуют и до сих пор.
– Чем Вы занимались в деревне?
– Сначала приехали в село Малый Студенец Рязанской области. Жили всемером в одной комнате, устроились на работу. Я работал директором сельского дома культуры, остальные – кто слесарем, кто токарем, кто строителем, а один из нас – даже заместителем председателя колхоза. Проводили мероприятия среди сельчан, вечера отдыха, пытались организовать осмысленный культурный досуг. Но однажды до нас дошло, что ломать головой стены – дело крайне неблагодарное, и скорее окружающая действительность поглотит нас с потрохами, чем мы сможем хоть что-то в ней изменить.
Тогда мы попытались открыть собственное производство – гончарную мастерскую, питомник для аквариумных рыбок и плантацию шампиньонов в подвале колхозной конторы – даже учиться специально ездили! Но тут-то оказалось, что это уже перебор. Пока мы не слишком посягали на устои и не лезли в производственную сферу, нас еще терпели и использовали в рекламных целях, а когда запахло серьёзными делами, оказалось, что колхозное начальство в нашем присутствии не заинтересовано. Через год мы переехали в деревню Липовка той же губернии, того же уезда, куда в половодье было возможно добраться только на лодке. Поселились в полуразрушенном здании бывшей школы для глухонемых. Взялись пасти стадо тёлок – 189 голов. Потом пошли работать в школу. Лично я преподавал историю и (после того, как «иностранка» вышла замуж и уехала) немецкий язык.
– Какую цель Вы преследовали?
– Целей тогда никто даже не пытался формулировать. Пожалуй, лишь задним числом я понял, какой во всём этом был смысл и чего мы, собственно, хотели: попробовать себя в иной форме существования. Собственно, мы жили так, как нам хотелось, и делали то, что нам нравилось. Даже если у человека возникает какой-то альтруистический порыв, если он в некотором роде приносит себя в жертву, то все равно в конечном итоге он это делает для самого себя. Никто не будет делать того, в чём он не ощущает потребности. Разве что в силу необходимости или под принуждением.
По большому счету, когда мы туда ехали, никто толком не знал, чего он хочет. Просто хотелось иного, ни на что не похожего, может быть, новых ощущений, может быть, приключений, может быть, кто-то считал, что ему нечего терять. Когда получилось не то, чего хотели, это стало заметно каждому в отдельности, и большинство разъехалось – кто-то по домам, кто-то искать дальше. Но некоторые ребята из нашего бывшего сообщества до сих пор там живут и, по слухам, обрастают новыми людьми.
К ним приехала вторая, третья волна переселенцев. Директором школы в Липовке (сейчас она носит гордое название экспериментальной школы-комплекса) по-прежнему работает один из наших, кто-то преподает, кто-то работает семейном детском доме. Нам удалось создать некое культурное гнездо в отдельно взятом селе. Я рад, что тамошние деревенские девчонки и мальчишки имеют возможность учиться на фортепьяно, скрипке, что там замечательный сельский детский хор. Слава Липовки как культурного места, что называется, пошла далеко за ее пределы. Многие московские барды и художники ныне купили там пустующие дома под дачи.
Самому же мне однажды показалось, что там я слегка не на своём месте, занимаюсь не своим делом, и в 1989-м я вернулся в Ульяновск. Устроился педагогом дополнительного образования в центр детско-юношеского туризма, где с перерывом на работу литературным редактором детского журнала «Сережка» (издавался такой у нас в городе в середине 90-х) работаю и поныне. С 1990-го каждый год провожу детские экологические экспедиции.
– Что это за экспедиции?
– В них участвуют школьники, студенты, человек 5-10 из детских домов. Месяц-полтора мы живем в палатках в лесу. С 1996-го года ходим в леса Сенгилеевского района, где планируется создать национальный природный парк (Правительство России выпустило перечень территорий, рекомендуемых, как природоохраняемые территории, среди них – Сенгилеевские горы).
Основная наша задача – изучение лесного массива, проектирование будущих экскурсионных маршрутов по памятникам природы и красивым местам Сенгилеевских гор, благоустройство родников. В этом году я хочу сделать путеводитель с описанием маршрутов – где что посмотреть и как себя вести, чтобы после тебя другие могли увидеть то же самое.
Места в Сенгилеевских лесах встречаются уникальные. Здесь располагаются истоки многих малых рек, здесь очень красивые леса, долины и горы, можно отыскать уголки действительно нетронутой природы. Порой возникает такое ощущение, что находишься где-нибудь в Швейцарии. Сенгилеевский лес (зеленое пятно на карте от Тереньги до Шиловки) – один из немногих крупных лесных массивов, сохранившихся на территории нашей области. Это около 50 тысяч гектаров леса! Он до сих пор относительно цел, видимо, лишь потому, что ландшафт неудобен для промышленной вырубки. Но сейчас даже в самой глухомани нередко слышен вой бензопилы. Так что создание здесь национального парка, может быть, единственный шанс на то, чтобы этот уникальный природный комплекс сохранился.
– В нынешних рыночных условиях деньги на какой-то проект можно привлечь, только если они вернутся спонсору с прибылью. Может быть, для привлечения денег в Сенгилеевских горах устроить какое-нибудь массовое мероприятие, какой-нибудь фестиваль самодеятельной песни?
– Вот только массовых предприятий там не надо! Охрана природы – дело, которое, на первый взгляд, не приносит никаких зримых дивидендов. Выгод от создания национального парка никто пощупать не может, зато последствия постепенного разрушения окружающей среды касаются каждого. О том, когда появится национальный парк «Сенгилеевские Горы», пока трудно судить – может быть, через 5 лет, а возможно, и через 25. Но то, что он здесь будет – абсолютно точно. Во всех соседних регионах заповедники и национальные парки существуют, причём довольно давно. В конце концов, должно же проснуться у местных властей самолюбие: как же так – у всех есть, а у нас нет.
– Наверняка Вам больно смотреть, как в центре города вырубаются деревья и клочки зелени «закатываются» под автомобильные стоянки.
– Проблема здесь не в том, что деревья вырубаются. Ничто не вечно – всё живое всю жизнь движется в сторону смерти. Но жизнь должна обновляться и приумножаться, и если что-то вырубается, то и сажать необходимо хотя бы столько же.
– Наконец мы подобрались к главному: когда начали выходить Ваши книги?
– В 2001-м году в издательстве «Центрполиграф» 8-тысячными тиражами вышли две мои книги – «Нашествие с севера» и «Хрустальная колыбель». В конце мая 2003-го в известном московском издательстве «Махаон» 5-тысячным тиражом вышел роман «Жемчуг богов». С «Махаоном» же подписан договор еще на четыре книги, которые должны выйти в этом и следующем годах.
– О чем Ваши книги?
– Пересказывать сюжет – дело неблагодарное, тем более что сюжет – лишь средство для того, чтобы донести до читателя некие мысли, чувства, способ понимания жизни. Фантастику традиционно принято считать лёгкой литературой, чтивом, однако существует немало примеров, когда в этом жанре создавались произведения, дающие серьёзную пищу и для сердца, и для разума. Надеюсь, что и мои книги относятся именно к этой категории. Впрочем, читателю виднее.
– Продаются ли Ваши книги в Ульяновске?
– Первые две книги продавались и уже давно раскуплены. Что касается «Жемчуга богов», мне бы очень хотелось, чтобы он лежал (но не залёживался) на местных прилавках. Впрочем, это зависит не от меня, а от издателей и книготорговцев.
– Что Вы испытали, когда впервые увидели свои книги в продаже?
– Если бы это произошло лет 20 назад, я, наверное, был бы в полном восторге, а сейчас… Обычно цели добиваешься тогда, когда слегка устаёшь к ней идти. Хорошо, если слегка. Поэтому великой радости по этому поводу не было. Все было буднично.
Я этого слишком долго ждал, чтобы испытывать по этому поводу сильные эмоции.
– А как Вы вообще умудрились издаться в Москве?
– Ничего особенного. Взял несколько экземпляров рукописей, поехал в Москву и раздал их по издательствам, вернулся и ждал ответа. Кто-то не отреагировал, кто-то отказался, «Центрполиграфу» рукопись понравилась. Вот, собственно, и все.
– А не было ли у Вас какой-то протекции?
– Сейчас это бесполезная вещь. Каждый издатель живет на то, что заработает, поэтому то, что им не интересно, они просто не печатают. И, наоборот, печатают то, что, по их мнению, интересно читателю.
Каждое издательство имеет свои определенные серии – каждому нужна литература определенного плана – кому-то сказочная фантастика, кому-то боевая фантастика, кому-то детективы. Некоторые так и говорят: «Детектив привезли? Нет? Тогда – до свидания!». Ныне книгоиздательство – довольно прибыльная вещь, и профессиональные авторы востребованы.
– Я слышал, что некоторые издательства просят авторов специально проливать больше крови, вводить сцены секса и насилия, чтобы книги лучше продавались.
– Подобный подход сейчас понемногу отходит в прошлое. Такие книги были популярны в начале и середине 90-х. Сейчас это единичные случаи.
– Можно ли в наше время писателю прожить на свое творчество?
– Чтобы прожить на писательские гонорары, нужно стяжать себе великую популярность, часто переиздаваться и писать не по одной книге в год, как я, а хотя бы по три. У меня по три не получается и, наверное, никогда не получится. Я к такой «норме выработки» и не стремлюсь. Лучше писать меньше, да лучше.
Нет, конечно же, от писательского труда определенное подспорье есть. Гонорар за книгу (одна в год) вполне сопоставим с годовой зарплатой, которую я получаю по месту основной работы – в центре детского и юношеского туризма.
– Я «заглядывал» в Ваши книги. Сложилось ощущение, что философские отступления в них гораздо интереснее сюжета. Показалось, что для доведения до читателя каких-то своих философских воззрений Вы специально выдумываете динамичный и легко проглатываемый читателем сюжет.
– Не знаю… Сюжет в любом случае – это стержень, на который нанизывается все остальное. Согласитесь, что без сюжета книга просто не могла бы быть создана.
По большому счету я об этом не думаю. Я пишу так, как у меня получается. И, кстати, подчас, начиная писать, совершенно не знаю, что у меня получится в итоге, чем всё закончится, и кто из героев сумеет дожить до финала.
– Испытываете ли Вы удовольствие, когда пишете?
– Процесс написания требует немалых умственных и душевных сил и (в отличие от результатов) большой радости не доставляет. Без повседневного труда писать большие прозаические произведения вообще невозможно! Так что вдохновение и радость от творчества – это в основном относится к поэзии. Прозу же я пишу ради результата.
– А что есть результат: деньги, тираж, книга с собственной фамилией на полке библиотеки?
– В том числе и это.
– А что главное?
– Если человек что-то делает, то он сам становится частицей своего творения. В этом он выражается. Если человек не выражается ни в чем, то можно сказать, что он и не живет. Я выражаю себя в написании книг. И это для меня главное. Книжка на полке библиотеки, деньги – это составляющие этого выражения.
– То есть в написании книг Вы не творец, а ремесленник?
– Я бы не вкладывал в понятие «ремесло» уничижительного смысла. Ремесло – это когда есть некая работа, которую ты выполняешь хорошо, когда ты делаешь что-то так, как никто другой сделать не может, твоя продукция востребована, и тебе за это платят.
Ну а что до творчества… Как-то, лет двадцать назад, я заходил в некое местное литературное объединение и видел, как в коридоре один дедок отчитывал юнца:
«Ты пиши и рви, пиши и рви!» Вот это к серьезному творчеству точно никакого отношения не имеет. Творчество – это в том числе и результаты твоего труда. Лично я считаю, что мне удается сочетать ремесло и творчество «в одном флаконе». Я пишу только то, что мне пишется, и, в общем-то, не стараюсь кому-то угодить. Просто иной раз приходится ставить себя на место читателя.
– Вы поздно добились писательского признания. Многие же молодые писатели, побившись некоторое время о стену, завязывают со своим творчеством. В чем Ваш секрет?
– Наверное, в том, что молодым писателям, о которых вы говорите, нужны были не те стихи или рассказы, которые они писали, а собственная слава и величие. Их, вероятно, интересовали в первую очередь дивиденды от творчества, а не сам творческий процесс. Иначе они бы не остановились, иначе невостребованность не стала бы для них препятствием. Если заниматься литературной работой только ради материального успеха, то, может быть, лучше и не пытаться… В конце концов, есть сферы, где этого успеха добиться гораздо легче. Что касается денег и славы, было бы лицемерием заявлять, что я к ним совершенно не стремлюсь. Дело в том, что я не хочу ничем жертвовать ради них. Есть вещи более ценные, чем деньги. Например, время и личная свобода. Как писал замечательный поэт Иосиф Бродский (2): «Лебезить не надо, трусить, торопиться…» А все деньги все равно не заработаешь.
– Расскажите о своей литературной студии.
– Литературную студию «Зеркало» я создал два года назад при областном Центре детско-юношеского туризма. Ее статус такой же как и у других любительских объединений нашего центра – туризма, ориентирования, авторской песни и так далее. Здесь моя основная работа.
– Вы заставляете своих ребят поверить в себя как в будущих литераторов. Не чувствуете ли Вы ответственности за их будущее?
– У меня есть все основания утверждать, что среди моих студийцев есть очень талантливые люди. Талантливые и перспективные. Но повлиять на их судьбу я не могу. И никогда им ничего не обещаю и не стараюсь их слишком обнадёживать. Я не имею на это права. Главное, чтобы они поняли: в конечном итоге все зависит только от них самих – насколько они будут последовательны в достижении своей цели, насколько будут стремиться к совершенству, и (что немаловажно) насколько благосклонна к ним будет удача.
– Верите в судьбу?
– Судьба не то, во что можно верить или не верить. Она просто есть.
– На данный момент Вы – самый крупный писатель Ульяновской области.
Не собираетесь ли Вы переезжать в Москву?
– Зачем?! Сейчас я и так на своем месте. Да, многие люди считают, что Ульяновск не лучшее место для самореализации. Но я-то могу делать то, что делаю, где угодно.
Я же не должен каждый день бегать в издательство и отмечаться! Да и раз в год незачем бегать – в конце концов, на что тогда Интернет существует? Связи налажены, и в какой-то особой физической близости с работодателем необходимости нет.
– Но Москва – это еще и культурные ценности…
– Везде есть свои культурные ценности. В Москве – свой уклад жизни, в Ульяновске – свой, и чей лучше – вопрос более чем спорный. У каждого города должны быть особенности, которые отличают его от других. У Ульяновска это – сонная неторопливость. И она мне нисколько не мешает.
– Читает ли чужие произведения писатель Юрьев?
– Чем отличается писатель-любитель от писателя-профессионала – тем, что первый читает (преимущественно вслух) в основном то, что сам творит и творчество соседа, чтобы было о чем поговорить, а второй читает очень много.
– Ваш любимый писатель?
– Михаил Анчаров (3). А в том жанре, в котором я работаю – братья Стругацкие (4).
– Какие человеческие качества помогли Вам добиться успеха?
– Никогда об этом не задумывался. Наверное, сначала – терпение, а потом уже всё остальное.
– Какие качества Вы не прощаете в людях?
– Те, кого я простить не могу, едва ли нуждаются в моём прощении. Вообще-то, я могу простить очень многое, просто для этого нужно время. Да и люди с годами меняются.
– Чего Вам, по большому счету, не хватает в жизни?
– Свободы передвижения. Хочется еще попутешествовать. Например, попасть на Камчатку в Долину гейзеров, причём не в одиночестве, а со славной компанией.
– Есть ли что-то, о чем Вы жалеете?
– Жалеть о чём-либо – дело крайне неблагодарное. О том, что было, жалеть уже поздно, а о том, чего не будет, ещё рано.
– За что Вы произносите первый тост?
– Могу сказать о последнем тосте. Я поднимаю его за искоренение пьянства и алкоголизма.
– Чего Вы больше всего боитесь?
– Пережить близких людей…
– Пришельцы, иные цивилизации… Какой фантаст не верит в НЛО. Вы верите?
– Я их несколько раз наблюдал. Так что, опять же, это не вопрос веры, а вопрос знания. Видел крупные звезды, летящие по сложной синусоиде, а однажды, вообще, низколетящую комету с четырьмя хвостами. Было это над Волгой в районе пионерского лагеря имени Аблукова летом 1981 года.
Конечно же, по поводу этого явления может быть масса более «приземлённых» версий – например, что это сбившаяся с курса баллистическая ракета. Но это объяснение мне кажется менее невероятным, чем существование НЛО. Я не вижу оснований отказывать в праве на существование внеземным цивилизациям и сомневаться в том, что космос обитаем. По здравому разумению их и не может не быть! Потому что вселенная огромна, и то, что жизнь существует только на одной планете, это даже не выигрыш в лотерею.
– И еще несколько вопросов: Ваша работа постоянно была связана с детьми. Как нужно воспитывать детей, чтобы они выросли нормальными людьми?
– Для того чтобы воспитывать нормальных людей, нужно самому быть нормальным человеком. Вот и весь рецепт. Главный метод – личный пример. Иного нет. Каков ты есть, таким же будет и ребенок, который на тебя смотрит и пытается тебе подражать.
– Какая, на Ваш взгляд, национальная идея способна сейчас привести Россию к процветанию?
– Здравый смысл во всем. Например, если чиновник поймет, что ему выгодно не воровать, а быть чиновником в процветающей стране, – это уже проявление здравого смысла. Всё остальное приложится.
Впечатления от встречи:
Сергей Станиславович – абсолютный интроверт, поэтому каждое слово приходилось буквально вырывать у него «щипцами». У меня сложилось ощущение, что Юрьев постоянно живет в своем внутреннем мире, что мир внешний для него гораздо менее значителен, чем постоянно происходящая в его голове работа фантазии и мысли.
——————————————————————–
Ссылки:
1. В первоначальном варианте Юрьев сказал: «До сих пор, зайдя в любой сортир в городе Симбирске, я сразу же вижу свое детище – пимпочку на крышке сиденья от унитаза. Это я ее рисовал!» Но потом он видоизменил свою фразу, видимо посчитав ее слишком вызывающей.
2. Бродский Иосиф Александрович (1940-1996) – к 1963 году уже был хорошо известен как поэт среди молодежи и в неофициальных литературных кругах. Официальная советская литература его отвергала, ни один журнал и ни одно издательство не публиковало его стихи. В 1963 он был арестован и приговорен к пяти годам ссылки по Указу «Об ответственности за тунеядство». В 1965 был досрочно освобожден благодаря заступничеству Ахматовой, Маршака, Шостаковича и других деятелей искусства. В 1972 году поэт был вынужден покинуть родину. В США преподавал русскую литературу в университетах и колледжах. На Западе, начиная с 1965 года, вышло восемь стихотворных книг Бродского на русском языке. В 1987 году получил Нобелевскую премию как русский литератор.
3. Анчаров Михаил Леонидович (1923-1990) – русский писатель. Печататься начал в 1964 году (рассказ «Венский лес»). В прозе, отчасти близкой к научной фантастике, обращается к философско-этическим проблемам.
4. Стругацкий Аркадий Натанович (1925-1991), Стругацкий Борис Натанович (родился в 1933 году) – писатели-фантасты, переводчики. Первая публикация братьев Стругацких – повесть «Извне» (1958).
2003 год