Ох, и жаркое выдалось нынче лето в Москве – сокрушалась Людмила. Жара густо настаивалась в воздухе. Бедная акация под окном дрожала маленькими листьями, словно просила пить. Устало никла трава на газонах, и сухие листья шуршали под ногами, не дождавшись осени. Подмосковный лес был накалён. Казалось, он тихо тлеет от солнечного зноя. А когда лес стал гореть и задымили торфяники, серый дым лениво пополз к городу. Дышать стало невозможно. Народ нацепил марлевые повязки на лица. Но это не очень-то помогало, Людмила задыхалась. Удушье ватным одеялом накрывало нос, першило в горле, гудело в ушах. Дома она завешивала окна и двери мокрыми простынями, но дым проникал всюду – в квартиру, в метро, в троллейбус. Народ покидал Москву, если была такая возможность. Людмилу в Москве тоже ничего не удерживало. Семьи у неё нет, на работу ходить не надо – коллеги недавно проводили её на пенсию. И она решила на время уехать в Питер к родственникам. Билетов не было ни на один поезд. С трудом купила на автобус, который отходил в восемь часов вечера. Посмотреть на людей со стороны – и смешно, и грустно. Большинство беженцев в автобусе сидят в масках, лица соседа никто не видит – одни глаза.
Где-то ночью водитель объявил санитарную остановку. Все побежали по кустам, а Люда, как воспитанный человек, поспешила в «домик неизвестного архитектора» – так его часто называют. Одинокая тусклая лампочка на столбе освещала к нему тропинку. Сделав свои дела, она вдруг столкнулась с невозможностью открыть задвижку двери этого лесного туалета. Её обуяла паника. Ломая ногти, она дёргала и дёргала её, но – безуспешно. Что делать? Людмила стала колотить в дверь и звать на помощь, но никто не отзывался. Вероятно, все уже возвращались на свои места. На остановку отведено пятнадцать минут. Если она не придёт в автобус, её никто не будет искать, люди друг друга не знают. Автобус уйдёт с её вещами и документами.
Вдалеке послышались мужские голоса. Она прислушалась. Идут двое. Говорят громко, не стесняясь в выражениях. Звать их на помощь – страшно: женщина в туалете, одна, ночью. Голоса стихли. Кажется, прошли. Что же всё-таки делать? Осмотрелась. Между крышей и боковой стеной довольно широкая щель. Решила лезть через стену. “ Женщина я худая, – подумала, – может, пролезу“. Встала на деревянную ступень постамента с отверстием, затем на держатель для бумаги, и только хотела ухватиться за край стенки, как держатель, не выдержав её веса, отвалился, и она грохнулась на грязный пол, сильно ударив колено.
Но, о счастье! От такого сотрясения щеколда на двери отскочила, и Людмила, выскочив из этой западни, хромая, помчалась на стоянку. Автобус уже отходил. Она кричала, размахивала руками. Пассажиры в окнах увидели, остановили автобус. Людмила пробралась на своё место, закрыла глаза и долго ещё не могла прийти в себя от пережитого события.