Валерия Воронина. Жизнь как сказка

Часть первая

Что делать, если ты предала любимого, а потом еще и убила его сына?

Бежать как можно дальше от его мести? Ведь жестокий, гордый король не прощает измены.

Хороший выход, вот только обстоятельства заставляют тебя быть рядом…

Да и жизнь выкидывает коленце за коленцем…

 

ОТ АВТОРА

Что нужно для истории? Он, она, любовь и дружба. Что делает историю злой? Убийство ребенка, предательство, дыхание смерти за спиной. Что делает историю сказкой? Короли, ведьмы, честные разбойники и надежда на счастливый конец. Перед вами фантазия-зарисовка на извечную тему взаимоотношений. Где-то злая, где-то забавная, где-то совсем уж сказочная, а где-то весьма похожая на правду.

ДЕТОУБИЙЦА

Я не скажу, что это история началась здесь и сейчас. И я не скажу, что она началась в тот вечер, или что он был каким-то особенным. Тогда мне и в голову не могло прийти, что такое случится. Это сейчас совершенно ясно, что очередной поворот моей жизни уже маячил на горизонте, но я еще пребывала в блаженном неведении. Это сейчас. А тогда…

А тогда была жаркая весна. Солнце начало припекать, едва сошел снег. Поэтому еще до начала лета многие с тоской вспоминали об осени. Когда северные ветра завывали в трубах, но не было такого изнуряющего пекла. На столицу славной Вайнеры опустилась ночь, принеся долгожданную прохладу. Торговцы, закрыв свои лавочки, разбрелись по домам или тавернам. Патрули заступили на пост, охраняя покой горожан от возможных напастей. Семьи, закончив с ужином, начали укладывать детей.

– Не хочу! Не буду! – ночной горшок ударился в ясеневую дверь.

– Ваше высочество! Как Вам не стыдно!

– Не хочу спаааааать! – надрывался чернокудрый курносый малыш, лет пяти. Его уже полчаса как переодели в просторную ночную сорочку, но уложить пока не удавалось. Ребенок носился по комнате, швыряя в нянечку все, что попадалось под руку. Подушки уже давно переселились с огромной кровати на небольшой столик и подоконник. Одна так вообще улетела во двор.

Все игрушки, которые в меня прилетели ранее, я расставила по местам. Но до подушек руки еще не добрались. Принц шел на четвертый круг, и если ничего не предпринять, то бегать нам еще долго. Поэтому дождавшись, когда дите окажется рядом, я ловко ухватила его.

– Ааааа! Больно! Пусти!

И словно в ответ на вопль открылась дверь.

– Что случилось, Лиона? – в комнату вошла статная рыжеволосая женщина в темно-синем облегающем платье. При виде матери ребенок на мгновение замолк, но, оценив плюсы ситуации, забрыкался с удвоенной силой.

Отвесив ее величеству Мире положенный поклон, я отпустила вырывающегося принца и ответила:

– Как всегда, укладываемся.

Ребенок подбежал к матери и, обняв ее, начал ябедничать:

– Лиона злая, она меня обижает!

К счастью, Мира прекрасно знала и меня, и своего сына, да и настроение у нее сегодня было хорошее.

– Ай-яй-яй, как тебе не стыдно наговаривать? – королева провела рукой по кудряшкам. – Пойдем в кроватку, я расскажу тебе сказку.

– Ты тоже злая, – дите отстранилось и легонько ударило кулачком по маминой ноге. Мда. Меня этот ребенок так не баловал. Если уж бил, то со всей силы. – Вы все злые! Не хочу спать! Не буду!

Мира вздохнула и, кивнув мне, обратилась к сыну:

– Может, тогда выпьем теплого молока?

– Сладкого?

– Сладкого.

– И умываться не будем?

– И умываться не будем.

Королева, собрав подушки, усадила малыша за стол и села напротив. Я же тихонько вышла из комнаты и, сбегав на кухню, не без боя добыла требуемое. От души поругавшись с кухаркой и, убив на это пятнадцать минут, я принесла два стакана. Теперь мне оставалось только ждать, скрестив пальцы. К счастью, мои труды были вознаграждены: ибо через пять минут ребенок начал клевать носом, и королева жестом отпустила меня, решив уложить сына самостоятельно. Мира взяла малыша на руки, перенесла на кровать и легла рядом. Взглянув на больно резанувшую сердце картину, я все же нашла в себе силы достойно попрощаться.

– Спокойной ночи, ваше величество.

– Добрых снов, Лиона.

Я вышла за дверь, радуясь концу ежедневной пытки, и буквально нос к носу столкнулась с королем Леонардом. В домашнем халате, в тапочках и с мечом на поясе. Черные, как у сына, кудри собраны в хвост, на тонких губах – улыбка. Эх, вот только стоит подумать, что все кончилось, как на тебе.

– Уложила? – мягко поинтересовался король.

– Да. Вместе с Вашей женой.

– То есть мне придется спать в одиночестве? – величество прислонился к косяку и, протянув руку, убрал с моего лица прядку челки.

Усмехнувшись про себя, я отметила, что сегодня обычное издевательство меня почти не задело. То ли умотана до невозможности, то ли, как сказал бы братец, взрослею. Чуть отстранившись, я гордо вскинула голову и ответила:

– На кровати принца еще человек десять поместится. Спокойной ночи! – и весьма достойно поклонившись, ушла прочь.

Коридоры замка были пусты. Лишь пламя факелов провожало меня, нервно вздрагивая от почти неслышных шагов. Или от стучащих в голове тяжелых мыслей? И зачем я только согласилась на это безумие? Вопрос как всегда, остался без ответа. Вернее, ответ-то я прекрасно знала, но никогда не решалась озвучить. Даже себе. Что ж, прошлого не воротишь. Что сделано, то сделано. Остается лишь вписать его в настоящее и надеяться, что не аукнется в будущем.

Дойдя до комнаты, я выбросила пустой флакон и, переодевшись, легла в кровать. Королевский отпрыск вымотал меня до невозможности, поэтому проблем с собственным укладыванием не было. На то, чтобы провалиться в сон, ушло не больше мгновения. Да и ночь пролетела также быстро. Как всегда нервно-черная, но без сновидений.

Проснувшись ясным солнечным утром под щебетание птиц, я с удовольствием повалялась пару минут, а затем резко встала и подошла к окну. Чем дольше лежишь, тем сложнее вставать. А вид давно проснувшихся людей как нельзя лучше пробуждает и готовит к новому дню. По привычке встав сбоку от проема, я чуть отодвинула край шторы и выглянула сквозь щель в окно.

На площади перед дворцом стояло около десяти всадников. Это король со своим отрядом собирался на охоту. На черном жеребце, в черном костюме величество смотрелся весьма мрачно, но, вместе с тем, завораживающе. Рядом с ним на гнедом коне сидел друг и телохранитель короля – рыцарь Эрл. В плечах он был шире величества раза в полтора. Даже просто в рубашке, без доспехов. Несмотря на раннее утро, всадник как всегда был весел и беззаботен. Его вид весьма резко контрастировал с вечно хмурым Леонардом. Но вот, чуть повернув голову, Эрл что-то прошептал величеству, и тот воодушевленно поднял взгляд, но у окна уже никого не было.

Королевская охота на вепрей – традиционное ежегодное событие. Огромные серо-коричневые животные с вздыбленной на загривке шерстью и острыми бивнями были настоящим бедствием. Каждую весну они дурели от своих брачных игр. Отверженные самцы, злые и обиженные, шли мстить. Но не своим более сильным собратьям, а жившим в прилесных деревнях людям, которые по вечерам боялись выйти за околицу. И это было понятно: в голых ветвях кустов постоянно мелькали горящие злобой красные огоньки. Каждую весну люди ждали помощи, зная, что она обязательно прибудет. Без напоминания, без просьб. Леонард заботился о своих подданных. Каждый год его отряд методично прочесывал лес, выслеживая, загоняя и убивая обезумевших зверей. Только в начале лета король с рыцарями возвращались в замок.

Полюбовавшись из-за шторы на толпу красивых мужчин, я, в приподнятом настроении, пошла исполнять свои обязанности. А были они весьма нехитры. Приготовить завтрак принцу, сводить его на прогулку, снова покормить, уложить, поиграть, погулять, покормить, помыть, уложить. Дни были настолько однообразны, что я совершенно потеряла счет времени. Сколько лет уже прошло? Два, что ли, года или больше?

Замок между тем давно проснулся. Ведь кто-то же должен был собрать короля в дорогу. По коридорам носились слуги, входя в ежедневный ритм беготни, ругани и просто дружеских перебранок. Кто-то уже успел разлить воду, а кто-то даже затеять потасовку из-за разбитых по неосторожности тарелок. Аккуратно пройдя вдоль стенки, чтоб не столкнуться с чрезмерно ретивой прислугой, я дошла до кухни. Там было жарко. Поварята у раковины бренчали посудой, а необъятная кухарка что-то мешала в кастрюле на плите. Темная кожа и черные пряди, выбивающиеся из-под чепца, выдавали в ней коренную приморку. Ходили слухи, что ее когда-то подарили королю Деодану, чтобы замять какой-то дипломатический скандал. Но насколько это было правдой – неизвестно.

– Доброе утро! – я как всегда мило улыбнулась.

– Косу бы хоть убрала! – привычно огрызнулась Рита, не отрываясь от своего занятия. – Разве что пол ей еще не подметаешь!

Я послушно закрутила свисающую до пояса косу на затылке и еще раз улыбнулась. На кухне хозяйка должна быть одна. И даже то, что нянька отправлена сюда личным королевским указом, дела не меняет. Но в принципе, пусть ругается: работать дает и ладно.

Взяв плошку, я налила в нее молока, насыпала крупы и незаметно добавила пару капель из флакона. Нечего давать повод для сплетен. Хотя, их вокруг моей персоны и так уже было много. Красочных, ярких и местами правдивых. А в общем, отношение ко мне давно находилось на уровне всеобщей терпимости. Что меня нисколько не угнетало: пусть терпели мое присутствие со сжатыми зубами, но главное, молча. Меня это вполне устраивало. Пока мне не мешают жить, я тоже никого не трогаю. А коллектив на работе как тот омут: пара чертей да найдется. Правда, этот водоем рогатыми был явно перенаселен. Десятки, если не сотни, во главе с весьма капризным и злобным бесенком. Хотя в моей жизни бывало и хуже. Так что грех жаловаться.

Через несколько минут с плошкой каши в одной руке и стаканом горячего чая в другой, я поднималась по широкой мраморной лестнице, морально готовясь к новому трудному дню. Обычно с детьми у меня никаких проблем не было. Я любила их, они любили меня, или, по крайней мере, относились нейтрально. Принц же, казалось, ненавидел всей душой. От отца, что ли, унаследовал? Во всех его капризах и выходках чувствовалась злоба. Иногда ребенок настолько выходил за рамки, что хотелось просто прибить его. Лишь король имел над ним власть. Стоило отцу грозно посмотреть на сына, как тот сразу стихал. Причем с родителями чадо было самим очарованием. Мне же катастрофически не везло. Видимо, на эту работу величество устроил меня в наказание. Конечно, есть за что. Но не до такой же степени! Хорошо, что есть мои зелья. Без них было бы совсем туго.

На втором этаже меня встретил истошный визг, доносившийся из комнаты принца. Видимо, маленькое чудовище решило напугать свою няню, но вместо этого перепугало зашедшую к нему мать. Ускорив шаг, я поспешила выяснить, что же этот гаденыш устроил. Ох, и влетит сейчас кому-то!

Увиденное в комнате, красноречиво говорило: шутка удалась на славу. Королева стояла на коленях около кровати, с застывшей маской ужаса на лице. И это было вполне понятно: стоило мне посмотреть на принца, как я сама чуть не завизжала. Чего мне только не приходилось видеть, но такого…Мертвенная бледность, широко раскрытые глаза и зеленая пена на бескровных губах поистине выглядели жутко. Медленно, словно через силу, повернув голову, Мира посмотрела на меня и дрожащим голосом прошипела:

– Змея! Тварь!

Затем ее голос сорвался на крик:

– Стража! Стража!

Безумное пламя гнева в ее глазах живо вывело меня из ступора. И дожидаться дальнейшего развития событий я не стала. Тем более что первая пара стражников была уже тут. Поприветствовав подбежавших чаем и кашей, я развернулась и ринулась к лестнице. В сознании очень четко маячило видение столба с обгоревшим трупом. Не хотелось бы побывать на его месте в реальности. А судя по взгляду королевы, именно это мне и светит. Причем без суда и следствия. Даже пискнуть не дадут.

Прикинув, что до комнаты добраться не успею, я побежала прямо на конюшню. Благо туда паника еще не дошла. Соврав, что мне срочно нужно на рынок, я схватила первого попавшегося скакуна и направила его к замковым воротам. В тот момент, когда до них оставалось всего ничего, на крыльцо выскочил начальник охраны и заорал что-то стражникам. Тяжелая решетка со скрипом поползла вниз, а отважные солдаты преградили мне путь. Эх, а так не хотелось по-плохому. Но ведьма я, али не ведьма?

Мановение руки раскидало людишек, как щепки, освободив путь. Опускающаяся решетка царапнула рубашку, но остановить меня уже не могла. Галопом проскакав по городу, конь выехал за его пределы и лишь в лесу я позволила скакуну перейти на шаг.

Вот и конец моей тихой, счастливой жизни. В течение часа весть о том, что няня отравила принца, разнесется по городу. Узнают, что беглянка выехала через южные ворота. Затем близлежащий лес прочешут, а на столбах расклеят мой портрет с указанием награды. Я убила всеми обожаемого принца, поэтому они не успокоятся, пока не найдут меня. Конечно, можно сбежать в Майрон. Это враждебное королевство мне еще и приплатит за работу. Можно, если бы не одно но…

Тут мои размышления грубо прервали. Выскочивший перед мордой коня детина со здоровенным дубьем, перепугал животное, которое, сбросив зазевавшуюся наездницу, ускакало прочь. Выпав из седла, я на пару секунд зависла в воздухе в каких-то миллиметрах от земли, а затем плавно опустилась на нее. Заклинание левитации сработало рефлекторно, но никто этого, скорее всего, не заметил. Не торопясь вставать, я оглядела стихийное бедствие, оставившее меня без лошади, и уважительно присвистнула. Размерами мужик не уступал тому же жеребцу. В толщине шеи – так точно. Перебитый нос, грязные штаны, порванная рубаха, да и прочие детали как бы намекали на профессию. Жаль, что я стихийник. Если бы умела управлять разумом, можно было разжиться неплохим телохранителем. А так придется вульгарно закинуть дяденьку на ближайшую сосну. Однако вышедшие на дорогу пять похожих лбов мои планы скорректировали. Двое встали позади меня, по одному – по бокам и двое – спереди.

– Мадам, это мой лес! – раздался мелодичный голос откуда-то сверху.

Подняв глаза, я увидела высокого крепкого юношу в темно-зеленом охотничьем костюме. Остроконечные уши и миндалевидные глаза говорили об эльфийском происхождении. Но иссиня-черные волосы и телосложение были явно человеческими. Парень стоял на толстой ветке, небрежно прислонившись к стволу и поигрывая амулетом. Эх, теперь не удастся прикинуться заблудившейся девицей. Эльфы магию носом чуют!

– С кем имею честь? – все-таки поднявшись, я обратилась к говорившему.

Полуэльф легко спрыгнул на тропинку передо мной и изящно поклонился:

– Ворон в Тени, к вашим услугам.

В ответ я лишь насмешливо фыркнула. Экзотические прозвища тружеников ночи порой доходили до маразма.

– Чего же ты хочешь, птица? – я скрестила руки на груди, незаметно шевеля пальцами. Догадка оказалась верной: хороший у него амулетик, но для стихийника не помеха.

Ничего не подозревающий полуэльф между тем ответил:

– Стандартную плату за проезд. Три золотых с тебя и четыре с лошади.

– А иначе что?

– Отведем в лагерь, и заплатишь натурой, – невежливо вклинился в нашу беседу один из бандитов. Остальные загоготали.

Окончание фразы не произвело на меня никакого впечатления, а вот ее начало очень даже заинтересовало. Недолго думая, я пожала плечами:

– Согласна.

– На что? – спросил Ворон.

– На лагерь. Без лошади все равно далеко не уйду, а в лесу опасно – звери всякие. С вами оно надежнее.

Бандиты переглянулись. Похоже, такая перспектива в их планы не вписывалась. Они-то, небось, надеялись просто запугать ведьму, вытряся из нее всю наличность. Амулет в руке главаря не давал управлять разумом и даже блокировал мне все стихии, кроме родной. Возможно, если бы наша печать стояла на лбу, народ был бы более осторожным. Но крест, скрытый рукавом рубашки, не был виден, так что не мудрено, что даже полуэльф поддался заблуждению. Обычно стихийники ходили в полном облачении или, как минимум, с мечом. Меня же приняли за ведьму, развлекающуюся шалостями с разумом. Такие обычно оружием не владеют, полностью полагаясь на свою силу убеждения. Хотя и в лес выбираются редко, зато зарабатывают такие дамы ай-яй сколько. Так как я была в дорогой одежде от личного портного его величества, обманчивый эффект усиливался.

Поразмыслив несколько секунд, главарь кивнул одному из бандитов, и тот достал веревку. Похоже, решил, что от сказанного отказываться неудобно. Не дураками же себя выставлять, извинившись и вернувшись в кусты. Или банально прикинул, что моя смерть затрат не стоит, а насильничать на дороге неудобно. Связав руки и нацепив амулет мне на шею, Ворон галантно указал путь, а один из бандитов невежливо пихнул в спину. Ладно, сбежать я всегда успею. Все равно лучше для меня пока где-нибудь затаиться. Эти ребята от власти годами бегают. Авось как-нибудь договоримся. Не миром, так боем. В конце концов, не настолько я еще раскисла, чтоб какая-то жалкая шайка разложила мое тело звездочкой.

Заключив меня в кольцо, бандитская шайка свернула с дороги и вломилась в шипастые кусты. К счастью, из-за плотной охраны хлесткие ветки до меня не добрались, а то могла бы себя случайно выдать, не дав им порвать рубашку. Изобразив полную покорность судьбе, я опустила голову, отрешенно осматривая еще не покрывшуюся травой землю. Привычно копошащиеся в ней букашки вызвали обидную зависть: мне тоже хотелось, чтобы этот день был полон обычных забот. Когда-то проклинаемых, а теперь же – страстно желаемых. Но, увы, не всегда мы можем выбирать условия игры. Иногда приходится принимать навязываемые правила.

Когда мы немного побродили по лесу, как я поняла, для заметания следов, Ворон достал из кармана вполне чистый платок и завязал мне глаза. Затем, взяв под руку, лично повел, предупреждая о сучьях и кочках. Я честно сделала вид, что ничего не вижу. И даже пару раз споткнулась, для виду. Однако это был не более чем дешевый спектакль: в отсутствии обычного зрения голоса стихий слышались лучше. Кроме того, обострился слух. Даже не видя, я знала, что слева от нас за пеньком притаился зверек. Скорее всего, какой-нибудь мышь с остренькими зубками и умильными черными глазками. Беззащитный с виду, но для кого-то весьма опасный. Он терпеливо ждал, когда минует опасность, чтобы продолжить свой путь. Затаился, притих.

До места мы добрались где-то через полчаса, ни разу не нарушив молчания. Едва шайка остановилась, стихии по-дружески сообщили мне, что разбойничий лагерь располагался в холмах, в глубине леса, и был снабжен надежным укрытием от магического поиска. Последнее обстоятельство меня насторожило: откуда у разбойников маг такого уровня? Эх, как бы не появилось неожиданных проблем.

Я почувствовала, как меня подвели к склону, и как он открылся, выпустив наружу запах гари и жареного мяса. Все также полувежливо меня впихнули внутрь, и едва вход за нами запечатался, сняли повязку.

Огромный зал освещался светом нескольких костров, у каждого из которых сидели разбойники. Правда, менее колоритные. Тут были и худые подростки, и старики, и калеки, и женщины разных возрастов. На нас они смотрели с любопытством. В основном, конечно, на меня.

Через пару минут созерцания от одного из костров поднялась толстая тетка в весьма чистом серо-коричневом платье. Она вразвалочку подошла к Ворону и, ткнув в меня грязным пальцем, спросила:

– С одежкой на продажу, или отдельно?

Зачем-то придвинув меня к себе, полуэльф улыбнулся, если не сказать, оскалился.

– Это не товар. Просто решил сэкономить на путанах, – Ворон развязно шлепнул меня по заднице и обратился ко всем. – Запомните хорошенько – это моя женщина. На нее имею права только я. Хотя, если она меня не устроит, так и быть, отдам вам.

Даже так?.. Жалко руки связаны. Не хотелось раскрываться раньше времени, а пощечина меня вполне бы удовлетворила. Но, увы, пришлось молча скрипеть зубами. Ворон же под общее улюлюканье утянул меня вглубь зала и втолкнул в одно из ответвлений. При ближайшем рассмотрении это оказалось небольшой пещеркой, снабженной дверью, весьма широким лежаком, а также столом и стулом. Кроме того, в углу наблюдалась гора одежды.

Едва мне развязали руки, как я исполнила свое желание. Вернее попыталась, но испортившаяся с годами реакция подвела. Меня перехватили за кисть и вывернули руку, заставив согнуться.

– Сделаешь такое прилюдно, и мне придется тебя ударить. Сильно и больно. Понятно?

Вспомнив, что мне выгоднее быть паинькой, я пробурчала:

– Понятно.

– Подбери себе что-то из одежды, – отпустив меня, Ворон указал на угол. – Костюм твой придется продать.

– С какой это радости?

– Потому что просто женщину мне еще простят, а вот женщину в безобразно дорогой тряпке вряд ли.

Я усмехнулась, поняв ситуацию и роли. Похоже, мне в кои-то веки повезло. И только для продолжения светской беседы поинтересовалась:

– Бунт назревает?

– Нет, но не хотелось бы лишний раз давать повод. Недовольные есть всегда.

Одежда оказалась сугубо мужской, но чистой. Хотя, мне не привыкать: в детстве часто приходилось за братом донашивать. Подобрав штаны и просторную рубашку с поясом, я выжидающе уставилась на полуэльфа. В гляделки мы играли около минуты. Но, наконец, до Ворона дошло, чего от него хотят. Однако выходить из комнаты он не стал, а просто отвернулся. Быстренько переодевшись и сложив свой костюм, я положила на него сверху амулет.

– Готово.

Ворон обернулся и укоризненно покачал головой:

– Хочешь жить здесь, амулет не снимать.

С этими словами он достал из кучи одежды ошейник и, закрепив на нем скрепленную между собой четверку красных и синих кристаллов, повернулся ко мне. Поняв, что полуэльф не шутит, я саркастически уточнила:

– А намордника не прилагается?

– Понадобится – найду, – с этими словами он нацепил ремешок мне на шею и застегнул пряжку. – В комнате можешь ходить, как хочешь, но за ее пределы без амулета – ни шагу. Прибьют на месте.

Сказав это, Ворон взял мою одежду и вышел. Пользуясь случаем, я внимательнее оглядела интерьер. На столе лежали какие-то исписанные листки, а над ним обнаружилась не замеченная ранее полка с книгами. Причем произведения на ней были весьма серьезными. Одно я даже из любопытства стянула посмотреть, по привычке усевшись на столе.

Хозяин комнаты вернулся минут через пять, отобрал книгу и поставил меня на ноги:

– На столе не сидеть. Мои вещи без разрешения не брать.

Претензии были справедливыми, вот только я, как и брат, не любила их в принципе. Видимо, семейная черта. Усилием воли наступив себе на горло, я глубоко вздохнула. Ладно, нужно пережить всего пару-тройку недель. А потом все равно придется вернуться во дворец. Принц мертв, но король жив. Ворон между тем, кивнув на лежанку, оседлал стул. Дождавшись, когда я сяду, он велел:

– Рассказывай, что натворила?

Состроив донельзя невинные глазки, я поинтересовалась:

– С чего ты так решил?

– Порядочные граждане от разбойников шарахаются, а не бегут к ним с распростертыми объятьями. Кстати, твою лошадь тоже изловили. Пойдет на нужды общины.

– Замечательно, очень рада.

– Так что ты сделала? С зельем напортачила или на запрещенных приемах попалась?

– Первое, – сказала я, почти не соврав. Все равно отмолчаться не удастся.

В ответ на это полуэльф усмехнулся:

– Какого-нибудь высокородного жлоба траванула?

Мда, вот и как тут отвечать? Не придумав ничего лучшего, я отделалась неопределенным пожатием плеч и полукивком головы. Расценив это как положительный ответ, Ворон зло стиснул кулаки:

– Таких не жалко. Сам бы удавил всех до единого.

В его словах было столько ненависти, что мне стало как-то не по себе.

– Что ж, – продолжил между тем хозяин комнаты. – Ты можешь остаться с нами. Только пока народ тебя не примет, как равную, запомни несколько правил. Не ходи одна в лес или дальние закоулки нашего дома. Не обижай и не обманывай ближних. То, что я объявил тебя своей, гарантирует лишь, что не тронут сразу. Но если дашь повод, пеняй на себя.

Что-то неправильное было в словах главаря разбойничьей шайки. И, даже усомнившись в последнем, я уточнила:

– Кто ты для них?

– Идейный вдохновитель, утешитель, защитник, злейший враг. Для кого как, – улыбнулся Ворон. – Кстати, раз ты моя женщина, тебе придется обслуживать меня не только ночью. Надеюсь, готовить ты умеешь?

– Нет, – соврала я.

– Придется научиться, не то отдам народу.

Я честно попробовала испугаться, но мягкий взгляд карих глаз зарубил попытку на корню. И даже заставил чуть ли не рассмеяться:

– Не верю.

– Проверь, – пожал плечами полуэльф и поднялся. – Пойдем, познакомлю тебя с Тирой. Она расскажет о твоих обязанностях и покажет, что где.

За неимением других вариантов, я поднялась и вышла следом за хозяином комнаты. В пещере было уже не так людно, и пока Ворон вел меня в дальнюю ее часть, я смогла рассмотреть обитателей пристальнее. В основном, здесь были старики или калеки. Кто-то курил, кто-то ел, а кто-то полулежал, прислонившись к стене. Ни подростков, ни женщин, ни мужчин средних лет уже видно не было. Похоже, меня привели аккурат в разгар завтрака, и сейчас, когда он закончился, все разбрелись по своим делам. У кого они были.

У дальней стены пещеры за огромным сталагмитом прятался проход куда-то вглубь. Стены его обросли серым светящимся мхом, поэтому в освещении он не нуждался. Пройдя по подземному коридору, мы вышли в еще один зал, у дальней стены которого растекалось кристально чистое озеро, а скорее небольшая часть подземной реки, ибо при пристальном рассмотрении было видно ее течение.

На берегу женщины мыли посуду, оставшуюся после завтрака. Пробежав взглядом по работающим, Ворон нашел Тиру и окрикнул ее. Оказывается, это была та самая необъятная мадам. Сдав меня в ее огромные руки, Ворон ушел.

Оглядев меня с ног до головы, толстушка хмыкнула и, махнув рукой, неспешно двинулась к выходу в основную пещеру.

– Значит так, – начала инструктаж Тира, вытирая руки о серый штопаный передник. – У нас в семье строгий порядок: мужчины добывают деньги, еду и защищают нас, женщины готовят, убирают, стирают, а также создают им все прочие условия для нормальной жизни. Живем мы дружно, на условиях взаимопомощи, поэтому если тебе что-то нужно, ты должна дать что-то взамен. Для своего мужчины ты должна вовремя готовить еду и мыть посуду: завтрак обед и ужин у нас строго по расписанию. За этим я слежу внимательно. Все остальное – на усмотрение Ворона.

Хоть я никогда не любила слово «должна», от комментариев воздержалась, послушно кивая головой. Правда, это было не обязательно: Тира на мою реакцию не смотрела, самозабвенно вещая в пространство. Она шла вперед, не поворачивая головы, как будто меня и не было рядом. Однако когда мы вышли из светящегося коридора в основную пещеру, монолог стал сопровождаться жестами:

– По нужде – вон туда, – женщина махнула рукой в направлении еще одного не замеченного мной ответвления. – Готовить будешь вот у этого костра, – жирный палец ткнулся в ближайшее к комнате Ворона кострище. – Плошки и продукты можно получить вон там, – кивок в сторону еще одного коридора. Надо же, как ловко он скрывался за грудой камней. Если бы мне не показали, ни за что бы не увидела.

Остановившись, я пристальнее оглядела пещеру, надеясь самостоятельно заметить еще какие-нибудь проходы. Из-за висящего на шее амулета Земля мне не отзывалась, поэтому у нее помощи просить было бестолку. В итоге, когда я разглядела еще два необозначенных прохода, на меня наконец-то обратили внимание. Дернув отвлекшуюся слушальницу за рукав, Тира весьма сердито спросила:

– Ты меня поняла?

– Да, – не задумываясь, ответила я, решив, что разберусь потом, о чем именно спрашивали.

Но Тира в это, к счастью, не поверила. Сурово сдвинув брови, женщина сказала:

– На всякий случай, повторяю еще раз. С едой у нас строго. Готовишь на Ворона, потом доедаешь, что останется. Если узнаю, что воруешь или хитришь – пеняй на себя. Поняла?

Хм, видимо, фраза «пеняй на себя» тут была весьма популярна, ибо меньше чем за полчаса мне пришлось услышать ее дважды. Выяснить бы, что скрывается под этой туманной формулировкой. Причем лучше заранее, а не постфактум. Однако весьма раздраженный вид толстухи к расспросам не располагал. Поэтому я, премило улыбнувшись, заверила, что мне все понятно. Удовлетворившись этим, Тира вновь кивнула в сторону прохода к плошкам:

– Хорошо, тогда иди, готовь обед. Ворон вернется через несколько часов.

Оставив меня с этой информацией наедине, женщина развернулась и направилась обратно к озеру. Я же двинулась в обозначенном направлении. Что ж, похоже, жизнь частично вернулась на круги своя. У меня вновь появился обслуживаемый подопечный. Только с этим ни гулять, ни играть не надо было – сам справлялся. А с ночью вопрос решаемый. Кровно или без.

Похожий коридор вывел меня к массивной дубовой двери. Около нее на рогоже сидел одноглазый мужичок, вытачивая из чурки ложку. Из-за невысокого роста и ярко-красной бороды его можно было спутать с гномом, но отсутствие волос на голове, говорило о человеческой примеси. Еще один полукровка. Черные брюки и серая от пыли рубашка были в нескольких местах весьма неаккуратно заштопаны. Похоже, к труду женщин тут особые претензии не предъявлялись. Что мне вполне понравилось.

– Чего надо? – спросил полугном, оторвавшись от работы.

Похоже, представляться не требовалось, раз весьма бесцеремонно перешли сразу к делу. Оценив тон и вспомнив слышанные ранее реплики, я попыталась подстроиться под их стиль, развязно ляпнув:

– Обед вашему вождю сварганить.

Однако результат оказался далек от ожидаемого. Мужичок с неожиданным проворством подскочил ко мне и, уронив на землю, приставил к горлу невесть откуда взявшийся нож.

– Побольше уважения! – прошипел он. – Не нарывайся! Ворона здесь все любят.

Мда, видел бы это братец, засмеял бы до смерти. Хотя такое поведение как нельзя лучше создает видимость беспомощности и бестолковости. Вот только самой бы еще помнить, что это лишь видимость. Подавив в себе желание исправить ситуацию силой, я осторожно поинтересовалась:

– Так уж и все?

– Большинство, – поправился собеседник.

Смиренно опустив глаза, я заговорила по–другому:

– Мне все ясно. Дайте продукты и посуду.

Удовлетворившись воспитательным эффектом, полугном убрал нож и, подойдя к двери, заскрипел в ней отстегнутыми от пояса ключами.

За дверью оказалась весьма просторная пещера, заставленная сундуками, бочками и рядами стеллажей высотой до самого потолка. Велев мне ждать у стола, стоящего у входа, полугном ушел вглубь своих владений. Через пару минут мне выдали кусочек мяса, три картофелины, морковку, луковицу и котелок. Кроме того снабдили стандартным обеденным набором посуды аж на два лица. Хотя, на мой взгляд, тут и одному ребенку не хватило бы. Оглядев все это скудное великолепие, я укоризненно покачала головой:

– А еще говорите, что любите своего Ворона. Как он не помер еще с голоду на таких харчах?

– Не тебе об этом рассуждать, – насупился полугном. – У нас паек для всех равный!

Угу, только мне тоже кушать хочется. Эльфы, конечно, существа волшебные, но Ворон все-таки полуэльф. Поэтому как-то не верилось, что с этого обеда мне что-то перепадет, кроме грязной тарелки. Да и не привыкла я уповать на чью-то милость, а мое самоуважение было не на том уровне, чтобы выпрашивать еду или питаться объедками. И даже туманное «пеняй на себя» меня не пугало, ибо с таким пайком через пару дней пенять будет не на кого. Кроме того, риск всегда был благородным делом. Так что за дальнейшие события совесть меня нисколько не мучила.

Незаметный пасс, уронивший стопку тарелок с дальней полки на пол, отвлек полугнома, заставив кинуться на шум. А я спокойно слевитировала лежащие недалеко хлеб и колбасу. Вряд ли хозяин помнит, что они там были: рядом лежало еще по дюжине таких же батонов. Сложив овощи на тарелки и поставив их на котелок, мне без проблем удалось спрятать украденное. В итоге склад я покинула в весьма приподнятом настроении, даже дождавшись полугнома и выслушав его злобные жалобы на крыс.

Подойдя к назначенному мне костру, я с досадой обнаружила, что там очередь. Однако меня узнали и уступили место. Похоже, вождя тут действительно уважали. Или, по крайней мере, боялись. Хотя может ли одно быть без другого?

Задумавшись, я приготовила привычный суп–пюре, покрошив все предельно мелко. Зато блюдо стало казаться в разы сытнее. Отнеся готовый суп в комнату, я решила лишний раз не высовываться и, стянув с полки понравившуюся ранее книгу, устроилась на лежанке.

Когда я дошла до самого интересного места, и почти поверженный дракон уже готов был открыть все секреты мироздания, вернулся Ворон. Отобрав у меня книгу, он вернул ее на полку и велел:

– Чтоб через десять минут был обед! Не то отдам народу!

Я честно попыталась испугаться. И снова тщетно: ну не чувствовалось в его словах и тени угрозы. Хотя люди такой тон должны были воспринимать без проблем. Увы, голоса стихий мне хором твердили: врет. Забавно, но ни с братом, ни с величеством такого никогда не было. Там стихии всегда молчали, а тут так и подначивали повредничать. Но все же, не став злить уставшего полуэльфа, я поднялась и направилась к столу, попутно заметив:

– У тебя паутина в волосах.

– Поэтому и говорю: через десять минут, – пробурчал в ответ Ворон, доставая из груды одежды полотенце.

Как только он покинул комнату, я принялась накрывать на стол. К этому времени суп успел остыть, но идти к костру мне было лень. Поэтому затворив плотнее дверь, я сняла ошейник и, достав заранее примеченное огниво, разожгла в ладонях пламя. Чтобы подогреть котелок, мне потребовалось не больше минуты. Убедившись, что суп достиг нужной температуры, я погасила пламя и порезала хлеб с колбасой. Но не все, а лишь половину. Судя по виду, полуэльф был жутко голодный, так что мог обо мне и не вспомнить. Раньше времени нарываться и ссориться из-за куска хлеба не хотелось, поэтому я решила пока оставить инициативу хозяину. Посмотрим, что будет. Так как второго стула в комнате не предполагалось, я села обратно на лежак.

Умытый полуэльф пришел минут через пятнадцать. Однако, поглядев на меня, вышел и вернулся с дубовым чурбаком. Поставив его рядом со столом, он пересел на импровизированную табуретку. Затем, подвинув ближе обе тарелки, самостоятельно взялся за половник. Не став ждать официального приглашения, я пересела на стул. Что ж, галантность – это хорошо.

Едва первый половник варева оказался в тарелке, я умилилась озадаченной физиономии Ворона.

– Это что?

– Суп.

Все же докончив разливать, полуэльф отложил половник и взялся за ложку. Зачерпнув вполне густую массу из тарелки, он подозрительно принюхался, но все же попробовал. С третьей ложки даже вошел во вкус. Когда Ворон чуть ли не вылизал котелок и изничтожил все бутерброды, я вздохнула и, достав заначку, нарезала еще. Мне съеденной тарелки и пары бутербродов оказалось вполне достаточно, а он все же мужчина. И кстати, весьма немелкий. Интересно, полугном меня проверял, или Ворон все же кроме пайка как-то докармливался самостоятельно? Похоже, мне снова предстояли подковерные игры с рогатыми жителями этого омута. Эх, терпеть не могу налаживать связи в новом коллективе! И главное, как только в нем освоишься, как что-то случается. И все приходится делать заново.

Наевшись, полуэльф довольно растянулся на лежаке и вместо «спасибо» выдал:

– Эх, как это я раньше не додумался себе женщину завести?

Сдержав колкость при себе, я сгребла посуду и пошла ее мыть. Похоже, одна угроза «пенять на себя» надо мной уже нависла, так что не хотелось обзавестись второй. Около озера уже собирались женщины. Специально приткнувшись между Тирой и еще кем-то, я зачерпнула горсть песка и принялась тереть тарелку. Похоже, тут так было не принято. На меня посмотрели, как на сумасшедшую, но приставать не стали. Украдкой понаблюдав за остальными, я пришла в тихий ужас. Тарелки ими всего лишь споласкивались и только. Особенно животрепещуще это смотрелось в покрытых болячками руках одной тощей мадам в грязном переднике. Прикинув масштабы антисанитарии, я решила нашу с Вороном посуду заныкать в комнате. Ибо только свое прятать будет подозрительно.

К моему возвращению хозяин уснул, трогательно положив кулак под щеку. По привычке накрыв спящего одеялом, я тяжело опустилась на стул. Умильный пейзаж напомнил мне малыша принца. Не ту безжизненную куклу на белой простыне, а живого непоседливого мальчика. Капризного, жестокого, но, все же, ребенка. Вспомнилось, как Мира играла с ним в догонялки в саду. Возник в памяти переливчатый смех, звучавший, когда отец катал малыша на шее или подкидывал вверх. Эх, величество, зря ты меня на работу взял. Закусив ладонь, чтобы не было слышно всхлипов, я тихонько заплакала.

От слез всегда становится легче. Вода смоет горечь, затушит пламя боли. Мертвые угли раскидает ветер, а след от кострища скроет земля. И скоро ничто не напомнит о его существовании. Я делала это не один раз. И сделаю снова. Надо уметь отпускать прошлое. Получив нужную разрядку и немного успокоившись, я пошла к озеру, умыться. Высыхающие соленые слезы неприятно стягивали кожу. Да, вода воде рознь.

К моему удивлению, у озера почти никого не было. Как и в основной пещере. Похоже, у разбойников был тихий послеобеденный час, ибо из всех обитателей лагеря мне встретился лишь краснобородый полугном. Сидя на берегу, он мыл посуду. Заметив меня, кладовщик подвинулся, хотя необходимости в этом не было.

– Что, отъездил тебя Ворон? – хитро усмехнулся полугном, глядя в мои заплаканные глаза. – Но лучше он, чем та компания.

Проследив взглядом за направлением кивка, я увидела не замеченных ранее, но знакомых мне мордоворотов, развалившихся у одной из стенок озерной пещеры. Причем один из них нагло на меня пялился, облизывая жирные пальцы. Остальные дрыхли среди объедков и грязной посуды. Похоже, ее им предстояло мыть самостоятельно. Интересно, по какому все же принципу тут организуется хозяйство? Или у них есть такое понятие, как право на женщину?

Додумать мысль мне не дали. Закончив с посудой, полугном поднялся и, посмотрев мне в глаза, спросил:

– Кстати, Ворон в курсе, что ты у меня хлеб с колбасой сперла?

– Он съел, не спрашивая, – честно ответила я.

Оценивающе посверлив меня бирюзовыми глазами, полугном в итоге усмехнулся:

– Смотри, узнаю, что для себя таскаешь, накажу. Воров община не любит – у своих не крадут. А так ловко ты ситуацией воспользовалась. Я даже готов был подумать, что сама подстроила, но Ворон заверил, что амулет надежный. Меня, кстати, Рой зовут.

Проигнорировав предложение знакомства, я задала весьма закономерный и более интересный вопрос:

– То есть для Ворона мне воровать можно?

– Ты его женщина и вправе делать все для того, чтобы ему было хорошо. Но только ему, а на себе.

Занятная философия. Надо будет осмыслить на досуге. Не попрощавшись, Рой между тем двинулся прочь. Я же, наскоро умывшись, догнала его. Ибо раздевающий взгляд мордоворота стал уже напрягать.

Возвращаться в комнату мне не хотелось, как и без дела слоняться по пещере. Тем более, тоска по Воздуху стала весьма ощутимой. Поэтому едва мы вышли в основной зал, я спросила у полугнома:

– Рой, а как в лес можно выйти? Душновато тут.

Удивленно посмотрев на меня, он спросил:

– Тира тебя не научила? Пошли, покажу.

Оказалось, что магическую защиту от поиска обеспечивал амулет. Нажав на еле заметный камень в стене, полугном открыл небольшой проход и, выйдя вместе со мной, показал, как открыть вход с другой стороны. Затем, удостоверившись, что мне все понятно, ушел.

Присев на мшистый камень прямо у входа, я с наслаждением вдохнула лесной воздух. В городе сейчас, наверняка, жарко. Но тут послеполуденный зной не чувствуется. Щебечут птицы, летают бабочки. Тиха и безмятежна лесная жизнь. Я закрыла глаза и мысленно растворилась в природе, общаясь со своей любимой стихией. Легкий ветерок взъерошил челку и нежно пробежал по щекам. В такие моменты мне всегда начинает казаться, что все будет хорошо. И я полностью отдаюсь этому чувству тихой безмятежной тишины, царящей в душе.

Блаженство длилось долго, но, увы, не вечно. Шуршание открывающегося прохода вдребезги разбило зыбкое счастье. Обернувшись на звук, я увидела давешнего детину. Он все также облизывал жирные пальцы. Ну почему так всегда: только подумаешь, что, наконец, все хорошо, как жизнь выкидывает подлянку?

– Тебе Ворон не говорил, что нельзя ходить в лес одной? – пробасил бандит.

– Говорил, – пожала я плечами.

– Тут водятся древни. Смотри, утащат под землю.

– Спасибо, буду иметь в виду, – поблагодарила я за заботу, прикидывая дальнейшие намеренья субъекта.

В отличие от него, древни меня совершенно не беспокоили. Но не говорить же, что эти мелкие полудухи леса стихийников чуют издали и обходят стороной. Детина же продолжал пялиться, не спеша, впрочем, ничего делать. Я тоже молчала, делая вид, что безмерно увлечена полетом бабочки. Сама же следила за типом краем глаза. Похоже, что-то решив, он открыл, было, рот, но шуршание за спиной заставило его замолкнуть.

– Ты что тут одна делаешь? – спросил Ворон, присоединяясь к нашей теплой компании.

– Я не одна, я с ним, – мой кивок явно озадачил бандита, но возражать он не стал. Более того, под холодным взглядом полуэльфа он поспешил ретироваться.

Едва мы остались одни, полуэльф заметил:

– С Петером я бы на твоем месте не ходил. Если ему стрельнет, на мой запрет может и наплевать.

– Спасибо, учту.

В ответ Ворон украдкой зевнул в кулак и сонно потер глаза. Видимо, только встал.

– Во сколько нужно ужин сделать? – спросила я, вспомнив о своих обязанностях.

– Сегодня оленей будут жарить. Так что можешь расслабиться. Кстати, спасибо за суп. Для не умеющей готовить очень даже неплохо. Как тебе удалось у Роя колбасу выпросить?

– Для тебя ему не жалко, – слукавила я.

– Не хочешь прогуляться? Мне нужно силки проверить.

Усмехнувшись, я спросила:

– Так ты разбойник или охотник?

– У меня много талантов. Тем более, одним разбоем такую банду не прокормишь. Ну, так что, идешь?

Поднявшись, я двинулась следом за полуэльфом по еле приметной тропке, петляющей меж кустов и деревьев. В этой части леса они в основном были тонкоствольные и краснолистные. Некоторые из них были обвиты сетями ярко-зеленых вьюнков, и с веток свисали гроздья фиолетовых цветов, так и норовивших зацепить за волосы. Но окружающий пейзаж меня сейчас волновал гораздо меньше, нежели чем общество, в котором я оказалась. Лесными разбойниками все мамаши всегда пугали малышей. Да даже я грешным делом грозила ими принцу, когда тот уж совсем не слушался. Мол, придет злой дядя бандит, утащит тебя в чащу и съест там. Ну или не съест, а перевоспитает. От моего настроения зависело. Величество на них хоть и ругался периодически, но облавы почему-то не устраивал. Однако попавшихся бандитов и воров судил по всей строгости закона. В итоге о лесных разбойниках я имела весьма противоречивые представления. У власти спросить прямо возможности не было, поэтому я решила попробовать удовлетворить свое любопытство за счет второй стороны:

– Слушай, а правда…

– Нет! – неожиданно резко прервал меня Ворон.

– Что нет?

– Мы никого не сажаем на кол, не пьем кровь и не вытворяем все прочие ужасы! Мои люди просто живут в лесу!

Похоже, тема была больной и заезженной. Поэтому, не став накалять страсти, я лишь уточнила:

– Как ты их собрал?

– Так получилось. Кто-то ушел в разбойники, потому что налоги задушили, у кого-то дом сгорел, а кого-то просто на улицу вышвырнули. Собравшись, мы построили новый дом, новое общество.

И тут я не удержалась от шпильки:

– И бессовестно обворовываете старое?

– Таких, что не жалко, да. Тихо! – Ворон вскинул руку и пригнулся, указав на шуршащие впереди кусты.

Мне даже не надо было видеть, я и так знала, что там происходит. Два древня, почуяв меня, отчаянно пытались уволочь попавшую в силок птицу. Но ее лапа запуталась в сетке, существенно усложнив задачу. Приближение угрозы вселило в ряды воров панику, однако бросить добычу жадность не позволяла.

Эти мелкие безобидные с виду пакостники, ростом около полуметра, и поодиночке представляли вполне реальную опасность. А, собираясь в стаи, могли стать настоящим стихийным бедствием. Покрытые коричневым земляным наростом тела были необычайно гибкими и обладали недюжинной силой. Один древень мог поднять вес, в десятки раз больше собственного. Хитрые, юркие, мстительные твари. Они могли разорвать в клочья любого, кто чем-то им не нравился.

Ворону, видимо, понявшему, что кто-то потрошит его капкан, птицу было жалко. Все-таки его силок – его добыча. Поэтому он сделал самое глупое, что мог: запустил в кусты камнем.

– Ты что творишь?! – вскрикнула я.

– Какое-то мелкое зверье ест мою птицу! – ответил Ворон и спокойно пошел по направлению к притихшим кустам.

Хорошо, что жажда мщения уступила здравому смыслу, и древни решили со мной не связываться. Меня вполне устраивает роль никчемной подконтрольной девочки. Не хотелось ломать игру раньше времени. А был шанс, что пришлось бы. Мне до сих пор помнилось, как мы с братом наткнулись на несколько изувеченных, выпотрошенных трупов. И стаю этих мелких бестий, довершающих свою месть. Стихийников древни боялись, детей же никогда не трогали. Поэтому при виде меня они просто ушли. А мы на той поляне обнаружили до смерти перепуганную, но живую девчонку, от которой и узнали, что произошло. Две семьи шли через лес в соседнюю деревню. Четверо мужчин, три женщины и ребенок. Выйдя на поляну, они увидели родник и пьющего из него духа леса. Один из мужчин запустил в него камнем, чтобы отогнать от воды. И дух ушел, но скоро вернулся. И не один…

Усилием воли отогнав возникшее видение, я посмотрела на полуэльфа, выпутывающего из силка весьма жирную коричневую куропатку, которой услужливо свернули шею.

– А если бы это были древни?

Ворон посмотрел на меня как на наивную дурочку и, усмехнувшись, ответил:

– Они бы так не суетились. Спокойно открыли бы капкан, забрали и ушли. Древни в этом лесу хозяева, так что вряд ли бы копошились, как бестолковые зверята.

Порадовавшись, что духи леса не понимают человеческий язык, и не став разочаровывать самоуверенного охотника, я пошла следом за ним к следующему силку. Там Ворон легко вынул птицу и, отдав мне, поставил ловушку по новой. Обойдя еще десяток мест, мы вернулись в пещеру с охапками куропаток.

Там уже вовсю жарилось мясо. Вместо нескольких мелких костерков, было разведено два больших. Над каждым из них на вертелах мужчины, весело переговариваясь, крутили оленьи туши. Вдоль стен стояли низенькие столики, которые женщины застилали скатерками и ставили посуду. Похоже, намечался праздник.

Сгрузив мне всю добычу, Ворон велел отнести ее Рою, а сам пошел к одному из костров. Под одобряющими взглядами присутствующих я направилась к складу, еле видя дорогу из-за ноши. У дубовой двери ничего не изменилось. Рой по-прежнему сидел около нее, строгая ложку. Увидев меня, он поднялся и велел мне сгружать тушки прямо на землю. Затем, хозяйственно пересчитав их, он взялся за нож.

– Ты разве не пойдешь к остальным? – удивилась я.

– Да что мне там делать? Упьются сейчас вусмерть, да по углам разбредутся, – печально ответил Рой, беря в руки первую попавшуюся птицу.

Прикинув, что такое времяпрепровождение мне тоже не очень, я предложила:

– Давай помогу.

– А ты умеешь, что ли? – удивленно поднял голову полугном. – Вы ж городские фифы не больно-то умелые.

– Проверь, узнаешь.

Усмехнувшись, Рой все же протянул мне нож. Выбрав тушку покрупнее, я сноровисто взялась за разделку. Сразу вспомнились времена бурной юности, когда мы с братом бродили по дорогам в поисках легких денег и боевой славы. Ночевали, в основном, в лесу, и питались соответствующе. Полюбовавшись на мои навыки, Рой одобрительно кивнул и тоже взялся за дело. Мы разобрались с большей частью добычи, когда к нам подошел слегка окосевший Ворон. Сфокусировав на мне взгляд, он спросил:

– Ты к-куда пропала?

– Колбасу отрабатывает, – проворчал Рой.

– Там же сейчас все съедят.

– Ну и ладно. Иди, не мешай работать, – полугном отложил готовую тушку и потянулся к следующей. – Все равно ваше мясо есть невозможно. А мы и тут потом перекусим.

– Я тогда с вами побуду, – сказал полуэльф и, сев на землю, прикрыл глаза.

Закончив с разделкой и рассортировав полученные кучки на съедобное – несъедобное, мы сходили к озеру, оставив, как казалось, спящего полуэльфа. Вернувшись же, застали весьма живописную картину настежь открытой двери. Увидев сие безобразие, Рой охнул и кинулся туда. Я поспешила следом. Оказалось, что Ворон за время нашего отсутствия вскрыл склад и, распотрошив какую-то емкость, с наслаждением что-то ел. Подойдя к нему, полугном без капли уважения отобрал горшок и даже посмел отвесить главарю подзатыльник.

– На сладенькое потянуло? А лечить тебя потом кто будет?

– Я ж чуть-чуть, – виновато улыбнулся Ворон. И пояснил мне. – У меня аллергия на малину. Но хочется же.

– Вот будешь завтра ходить с красной мордой! – проворчал Рой, убирая горшок с вареньем.

Получив очередную пищу к размышлению, я занялась помощью в приготовлении пищи обычной. Пока мужчины придвигали к расчищенному столу сундуки и бочку, я нарезала бутерброды и разлила принесенные Вороном остатки вина.

Я жевала нарочито медленно, наряду с физической пищей перемалывая духовную. Терпеть не могу непонятные правила игры. По мне, раз назвался разбойничьим главарем, так и веди себя соответствующе. А то один под взглядом трепещет, другой подзатыльниками одаривает! Так и жди какой-нибудь гадости. А кстати, о ней. Ведь после ужина мне придется идти спать. И если к обязанностям кухарки, да даже прачки я относилась весьма спокойно, то работать в постели категорически не хотелось. К самому Ворону претензий не было: красивый благородный разбойник, но для меня это достаточным поводом не являлось. За помощь я ему, конечно, благодарна, но до уровня стирки – готовки.

Увы, вечно растягивать ужин не получилось. И когда последняя крошка была, наконец, мною проглочена, полуэльф весьма быстро поднялся и взял меня за руку. Это я еще стерпела, поднимаясь и позволяя себя увести. Но когда, выйдя в основную пещеру, он весьма недвусмысленно обнял меня за талию, прижав к себе, я попыталась выкрутиться. Но не тут-то было. Стиснув объятия сильнее, Ворон чуть пошатнулся и громогласно объявил:

– Ничо, сейчас я тебя утихомирю!

Заявление вызвало одобрительную реакцию еще не расползшихся бандитов. И пока мы шли до комнаты, кто-то даже осмелился надавать вождю советов, как лучше со мной поступить. Причем неожиданно пьяный вдрабадан Ворон со всем истово согласился. Правда, напрашивающихся помощников послал по известному адресу. Я же шла, молча скрипя зубами. Ладно, главное дойти до комнаты, а там как-нибудь по-тихому уроню. Наконец, под жадными взглядами и улюлюканье бандитов Ворон втолкнул меня в пещеру и запер дверь.

– Как же я это ненавижу! – вдруг сказал он абсолютно трезвым голосом. И, отойдя к горе одежды, принялся расшнуровывать куртку.

Метаморфоза застала меня врасплох, ибо я уже прикидывала стратегию защиты, но без внезапного нападения она рассыпалась вдребезги. Не скажу, что это было плохо, но неизвестность была не лучше. Поэтому не торопясь радоваться, я осторожно спросила:

– Что именно?

Ворон скинул куртку и, повернувшись ко мне, ответил:

– Быть ближе к народу. Гораздо проще же отыгрывать роль жестокого тирана, чем периодически напивающейся скотины.

Заявление меня слегка шокировало. Хотя, такими темпами удивляться меня скоро отучат. Пока же я не придумала ничего лучше, как посоветовать:

– Так смени образ.

В ответ полуэльф отрицательно помотал головой, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки:

– Дружить с толпой выгоднее, чем держать ее в страхе. Те же самые сплетни очень помогают управлять ситуацией.

Надо же, видимо до этой истины рано или поздно доходят все правители. Ибо точно такие слова я когда-то уже слышала, но из других уст.

– Ладно, давай спать. Ты с края или у стенки? – спросил Ворон, скидывая рубашку. Ответ застрял в горле, чуть не сменившись криком. Но я удержалась и даже не содрогнулась от вида его тела. Оно все было покрыто застарелыми шрамами. Тонкими, но многочисленными. На груди, животе, плечах не было ни одного живого места. Поскорее отведя взгляд, я безразлично пожала плечами:

– Можем жребий бросить.

На это полуэльф усмехнулся:

– Раз тебе все равно, тогда ложись у стенки.

И я без вопросов легла. Ибо в глубине души возникло давно забытое чувство. Надо же, а я уж и забыла, какое оно. Ворон лег рядом и, накрыв нас одеялом, погасил свет.

– Спокойной ночи.

– И тебе.

По-джентельменски разделить кровать не получилось, так как одеяло было слишком узким. Как я поняла, из-за хитрой системы вентиляции, к ночи в пещере становилось ощутимо холодно. Видимо, почувствовав мою дрожь, а то и услышав стук зубов, Ворон придвинулся ближе и, осторожно обняв, сказал:

– Не бойся, не полезу.

На это усмехнулась уже я. По тем же походным правилам, вынуждающие обстоятельства вносили некоторые коррективы в рамки приличия. К тому же теперь я не чувствовала от полуэльфа угрозы, а в теплых мужских объятиях всегда хорошо засыпается. И помимо моей воли, мне вспомнились счастливые времена, когда так было каждую ночь. Однако долго тосковать по прошлому не пришлось: день выдался суматошным, поэтому уснула я очень быстро. Но среди ночи меня разбудил чей-то отчаянный крик. Открыв глаза, я увидела Ворона, сидящего рядом. Он тяжело дышал, стирая с лица липкий пот.

– Прости, кошмар приснился, – виновато признался он, увидев, что я проснулась.

– Часто с тобой такое?

– Бывает, – полуэльф встал и, надев штаны, вышел.

Я сочувственно посмотрела ему вслед. Мне уже доводилось видеть отпечаток таких кошмаров. Когда раз за разом возвращается твое темное прошлое, в котором уже ничего не изменить. Оно не дает нормально жить дальше. Ведь пока старая боль стоит у тебя за спиной, ни о какой новой жизни не может быть и речи. Когда-то я умела это лечить. Что ж, посмотрим, можно ли будет что-то сделать. Ведь не зря же почувствовала возвращение своей силы. Но в эту ночь ничего не произошло: Ворон в комнату так и не пришел. Не помню, сколько я его ждала, прежде чем все-таки уснула. Но мне впервые за долгое время приснился сон. Я стояла на обломке скалы, висящем в пустом пространстве. Рядом на таких же островках стояли другие люди. А с неба падали камни. Какие-то из них пролетали мимо, никого не задевая, какие-то падали на скалы, заставляя их пошатнуться, а стоящих на них людей изо всех сил постараться удержать равновесие. А какие-то камни били точно в цель. И после этих ударов кто-то вставал, а кто-то уже нет.

Проснулась я как всегда довольно рано. Во всяком случае, Ворон еще спал. Осторожно выбравшись из его объятий, я пошла умываться. В пещере уже шевелился народ. В основном женского пола. Они разводили костры и доставали посуду. Время готовки завтрака. На кухне-складе как всегда сидел Рой. Интересно, он спит тоже тут?

– Что, ночь прошла удачно? – спросил он, хитро улыбаясь.

– Да, – ответила я и, подумав, решила поддержать авторитет вождя в глазах народа. – Ваш Ворон ого-го! И как это я с первого раза не разглядела.

– Он славный, – кивнул Рой.

Получив положенной крупы, причем в двойном размере, и даже молока, я отправилась к костру. У него, как всегда, было достаточно людно. Вытащив несколько угольков, я соорудила себе отдельный очаг, не занимая очередь. Оказывается, для рядовых разбойников готовила одна женщина, остальные же были рядом просто для моральной поддержки. Они развлекали дежурную по кухне сплетнями или просто разговорами. Помешивая кашу, я краем уха прислушивалась к ним.

– Представляете, бабоньки, Петера вчера чуть не поймали, – заломила руки худощавая мадам в сером сарафане. – Он под вечер решил на дорогу выйти подзаработать, так на патруль нарвался. Еле убег. Говорит, по всему лесу солдаты шастают. Ищут кого-то.

– А Ворон сегодня собирался в город идти, – покачала головой Тира. – Надо предупредить, чтоб осторожнее был.

Что ж, это было ожидаемо. Будем надеяться, меня здесь не найдут. Осталось меньше двух недель. Гонца за королем, наверняка, выслали. Так что скоро я оставлю этот гостеприимный дом. Только кое-что все же сделаю.

Когда каша была готова, я пошла в комнату, взяв котелок в одну руку, а чайник в другую. Открытая пинком дверь заставила полуэльфа подскочить от неожиданности. Событие застало его за столом.

Посмотрев на испорченное дрогнувшей рукой письмо, он досадливо поинтересовался:

– А принести сначала одно, а потом другое не судьба?

– Лень несколько раз бегать, – ответила я, водружая ношу на стол, и полезла за тарелками.

Наблюдая за сим процессом, Ворон поинтересовался:

– Кстати, а чего ты их на кухню не отнесешь?

– И перемыть вам под шумок всю посуду? Нет уж. Я эти песочком отчистила, хватит.

Разложив дымящуюся кашу и разлив чай, я села на стул. В отличие от меня, полуэльф овсянку, похоже, любил, ибо с аппетитом съел все до крошки. Когда же он, поблагодарив, собрался уходить, я предупредила его:

– Будь осторожен. В лесу патрули ходят.

– По твою душу? – усмехнулся он, одевая куртку.

– Не имею понятия, просто беседу у костра услышала. Петер вчера нарвался.

Никак не отреагировав на это, полуэльф достал что-то из лежащей под столом сумки и раскидал это по карманам. Затем, пообещав вернуться к ночи, он ушел.

Что ж, похоже, этот день был полностью в моем распоряжении. И надо было подумать, чем его занять. За свою жизнь мне довелось побывать в гладиаторских казармах, цыганском таборе и даже во дворце. Но в разбойничий лагерь пока как-то не заносило. Прикинув, что опыт лишним не бывает, я пошла рассматривать общество поближе. Благо сегодня был абсолютно свободный от готовки день. А себе что-нибудь у Роя выпрошу, или сопру. Как получится.

Оказалось, что пещера в холмах – лишь парадная часть. Разбойничий дом простирался дальше под землю. Так как мне было без разницы, куда идти, то мой поход начался с самого левого из неизведанных ранее коридоров. Похоже, мне повезло, ибо ход вывел меня в более широкий коридор, если не зал, по стенам которого располагались входы в пещеры разного назначения. Чем дальше я шла, тем больше все напоминало мне небольшой город. Тут была своя пекарня: небольшая пещерка, оборудованная очагом и дымоходом. Про систему вентиляции вообще хотелось кого-нибудь расспросить подробнее. Определенная духота, конечно, присутствовала, но в разы меньше, чем должна была быть. В другой пещерке обнаружилась школа. Порядка десяти подростков сидели на шкурах на полу и по слогам читали выведенное углем на деревянной доске слово. Занятно, но горящие по стенам факелы совсем не чадили. Более того, пламя было кем-то укрощено. И даже мне почти не отзывалось. Пройдя дальше по коридору, я заглянула в обширное помещение, уставленное мишенями, соломенными чучелами и прочей тренировочной атрибутикой. Тут разминались Петер с товарищами. Вернее, сейчас двое из них катались по полу, остальные обступили кругом. Оказалось, бой шел до первой крови. Как только одному расквасисли нос, драчунов растащили.

Продолжая свою прогулку, я наткнулась на пещеру портного. Что было очень кстати. Отработав уборкой и выносом мусора стоимость подгонки, я получила сидящий по фигуре костюм. Надеюсь, к своей бывшей рубашке Ворон не испытывал трепетных чувств.

Напросившись же в помощники к пекарю, я пообедала вкусной сдобной булочкой с ароматным чаем. Мне даже удалось выпросить у Роя немного малинового варения, аргументировав тем, что вчерашние куропатки стоят больше чем колбаса с хлебом. В общем, со всеми обитателями пещеры я была само бестолковое очарование.

Где-то через пару часов, посчитав, что образ доброжелательной девочки-простушки в умах народа создан, я отправилась к себе. Итак, пока плану отсидеться тут до возвращения короля, а затем пробраться в замок, ничто не мешало. И, кстати, можно было бы выяснить, нет ли у местной братии выхода на городских коллег. Толковый домушник, который помог бы с незаметным проникновением в королевские покои, пригодился бы. Но это позже, а пока я взяла с полки книгу и с удовольствием устроилась на лежаке. Жизнь-то налаживалась.

К ночи, как и обещал, вернулся Ворон. К этому времени ужин уже давно стоял на столе. С первого взгляда было понятно, что полуэльф чем-то расстроен. Не поздоровавшись, сел за стол, даже не скинув куртки. Ел молча, не поднимая глаз от тарелки. Видно, произошло что-то серьезное. Я не стала лезть с расспросами, уткнувшись в книгу. Нехорошее предчувствие кошкой скребло в душе. Когда посуда опустела, Ворон, не поворачиваясь ко мне, спросил:

– Это правда?

– О чем ты? – осторожно уточнила я.

Полуэльф развернулся и, вытащив из-за кармана скомканный листок, швырнул мне. С листовки смотрела моя грубо нарисованная, но вполне узнаваемая физиономия. Ниже описывалось, за что и почем следовало доставить сего субъекта во дворец. Отпираться было бесполезно, врать про подставу не хотелось, да и по лицу полуэльфа было понятно – не поверит. Поэтому я честно ответила:

– Да.

Ворон одним прыжком оказался около меня, схватил за шею и прижал к лежаку.

– Если бы не возможность выгодно тебя продать, – зло прошипел он, – убил бы на месте! Завтра же сдам властям. В нашем доме не место детоубийце!

Эх, хорошее убежище было. Жалко. Изобразив ужас во взгляде, я даже позволила себя связать. Все равно придется возвращаться в город. Правда, хотелось попозже, но если выбирать не приходится, то лучше пусть отведут те, кто знает путь, чем самостоятельно бродить по лесу. При всех моих талантах я имела огромный недостаток – топографический кретинизим. Даже с помощью стихий сориентироваться на местности мне было сложно.

Спать в одной комнате с детоубийцей Ворон не пожелал и провел ночь неизвестно где. Меня это вполне устраивало, так как нужно было продумать, что делать дальше. Если прикинуть, что гонцу удастся сразу найти величество, то отряд вернется в столицу дней через пять, не раньше. Если же он, увлекшись охотой, затеряется в лесу, то ждать не меньше недели. И зачем только Ворона в город понесло? Да и кто знал, что он окажется таким щепетильным? Иногда от скотин тоже бывает польза: с ними можно договориться. Ладно, главное добраться до лавочки магических травок, а там все будет хорошо.

На рассвете меня грубо скинули с кровати, велев шевелиться. Мда. Джентльмен, нечего сказать. Видимо, утро было для разбойников совсем ранним, ибо в пещере никого не было. Проведя по пустынному залу, полуэльф без сожаления вытолкнул меня в прохладное влажное утро. Только-только просыпались птицы, на травинках блестела роса, в верхушках деревьев шумел ветерок. Хорошее начало дня. И теперь лишь от меня зависело, будет ли его конец таким же.

Ощутимо подтолкнув в спину, Ворон указал направление движения. Я вздохнула. Вечно с этими мужиками так: злятся на себя, а вымещают зло на женщинах. Идти молча было скучно, поэтому, развернувшись лицом к конвоиру, я попробовала завязать беседу. Шагать спиной вперед мне было вполне комфортно, так что это не мешало.

– Не жалко меня? – поинтересовалась я, склонив голову набок.

– Закрой рот! – пробурчал он в ответ.

– А если я скажу, что не виновата, поверишь? – я улыбнулась, состроив невинные глазки.

– Нет! – зло бросили в ответ.

– Почему?

Ворон сжал кулаки:

– Ты жестокая, лживая тварь! Послушал я, что о тебе люди говорят!

Ну да, убийство принца сейчас самая животрепещущая тема. Во всех тавернах, наверняка, обсуждают, припоминая и мои былые заслуги перед короной. Видимо, случившееся было лишним подтверждением сложившегося в умах народа образа. Увы… С общественным мнением бороться бесполезно, да и доказывать что-то словами глупо. Поэтому сочтя дальнейшую беседу бессмысленной, я замолчала и отвернулась. Так мы прошли достаточно долгое время.

Когда я сообразила, что из леса смогу выбраться самостоятельно, то решила действовать. Ибо сдаваться в горячие руки королевы категорически не хотелось. Снова развернувшись лицом к Ворону, я остановилась. Воздух отозвался сразу, сообщив все, что мне было нужно. Так, ножи на поясе и за голенищем. Приемлемо.

– Чего встала? – весьма грубо спросил провожатый.

– Решила, что дальше пойду сама.

Невинно улыбнувшись, я слветировала оба ножа: один себе за спину, а другой приставила к горлу Ворона. Не ожидал. Впрочем, я тоже. Полуэльф ловко ушел от трепещущего у шеи ножа и сделал пасс в мою сторону. Ошейник с амулетом отозвался на приказ хозяина и стал резво меня душить. Пришлось тюкнуть противника камнем по затылку. Благо подходящий булыжник валялся поблизости. Знаю, подло. Но жить хочется.

С потерей сознания хозяином, хватка амулета ослабла. Я дорезала веревку на руках и проверила пульс полуэльфа. Живой. Бессовестно обшарив карманы и разжившись кучей полезных вещей, я оглядела близрастущие деревья. Приметив наиболее разлапистое, я закинула полуэльфа наверх. Сняв амулет, и прислонив руку к стволу, мне удалось заставить ветки бережно придержать разбойника. Как очнется, выберется, а пока ни древни, ни звери до него не доберутся. Полюбовавшись на свое творение, я бодро зашагала по направлению к дороге.

Интересно, свернули уже лесные поиски или еще нет? На всякий случай я шла с максимальной осторожностью, выспрашивая у Воздуха обстановку вокруг. Все было чисто. Сейчас мне были доступны все четыре стихии, поэтому обычный патруль был не страшен. Вот только я как-то подзабыла, что, сбегая, устроила шоу у ворот, и теперь искали не обычную девочку-нянечку, а, как минимум, воздушника.

Летящую в меня сеть я заметила слишком поздно. Рефлексы, конечно, сработали, но годы спокойной жизни дали о себе знать. Полностью увернуться не получилось: липкая паутина обвила ногу, пригвоздив к земле. Вот он, бесславный конец Лионы-стихийника. Когда-то грозе бандитов, воинов, упырей и прочих напастей. А теперь лишь нянечки-детоубийцы, которая в скором времени станет лишь горсткой пепла. Развеянной по ветру, оплаканной дождем и принятой землей.

 

ЖИЗНЬ ЗА ЖИЗНЬ

Темнота…Она бывает разная, у нее много лиц, много ролей. Каждую ночь входит в дома темнота добрая, приносящая покой. В комнате тяжелобольного живет темнота напряженная, намеренно гасящая звуки, заставляющая прислушиваться. В детских спальнях обитает темнота страшная. Коварно выглядывает из всех щелей, не давая высунуть нос из-под одеяла. А еще темнота бывает обидной. Когда ты лежишь, закрыв глаза, и не можешь ни пошевелить связанными руками-ногами, ни вытащить кляп.

Хотя при более внимательном рассмотрении стало понятно, что я не лежу, а сижу на стуле с мешком на голове. Шаркнув босой ногой, я задумалась: с каких это пор в тюрьмах стали стелить ковры?

Эх, как сказал бы один друг, попалась птичка по собственной дурости. Расслабилась, расклеилась от спокойной жизни. Разучилась думать и быть начеку. Четыре года в няньках и все: в голове, считай, та же каша. Ладно хоть колдовать не разучилась. Я попробовала позвать какую-нибудь из стихий, хотя бы родной Воздух. Не тут-то было. Эльфийские веревки! Чтоб им провалиться вместе с создателями! Мда…глупо было надеяться. Комок безысходности издевательски подкатил к горлу. В одиночку в такие передряги я еще не попадала. Раньше у меня было много хороших друзей. И в какой бы дыре я не оказывалась, всегда знала: за мной придут. Ибо точно также пришла бы за каждым из них. Что же теперь? Друг-мечник ненавидит, друг-стрелок погиб, а братец шастает не пойми где. Долеталась ты, Лиона. Шлепнулась оземь, и теперь, плачь не плачь, а гореть тебе ярким пламенем.

Скрип дверных петель и тяжелые шаги заставили меня выровнять и замедлить дыхание. Нечего раньше времени подавать вид, что очнулась. Кстати, не помню, с чего меня вырубило? Неужели по голове прилетело? Однако гадкий привкус во рту навел на определенные мысли, которые через пару секунд оформились в твердое убеждение. Паутинка была с сюрпризом. Лязг затачиваемого ножа и терпкий запах зелья вызвали горькую усмешку: я так боялась попасть в руки правосудия, что залетела в лапы к теневику. Интересно, какой из ритуалов он мне уготовил?

Вдруг в комнате появилось еще одно действующее лицо.

– Неужели все? – восторженно пролепетал смутно знакомый голос.

– А ты сс–сомневалсс–сся? – шипяще выдохнули в ответ.

– Что Вы, я…я никогда! – восторженность сменилась ужасом. – Просто Вы так ее расписывали, что мне казалось, должно быть сложнее.

– Посс-старела девоч-шшшка.

– Ваше сиятельство! К Вам королева! – донесся откуда-то зов.

В ответ на это некто отложил нож и усмехнулся:

– Как она вовремя. Пош-ш-шли, предсс-ставиш-шшь меня.

Снова звук шагов и скрип двери. Затем тишина.

Так, Лиона, надо выбираться. Уж лучше на костер, чем в вечное рабство. Тем более огонь стихийников обычно щадит, будет больно, но быстро. Если же останешься, пощады не будет. Раз эта шипящая змеюка меня знает, то легкой смерти можно не ждать. Видно кого-то когда-то мы не добили. Отлежался, скотина, и выполз на мою голову. Наверное, специально ждал, когда мы разбежимся кто куда.

Эх, братец, сколько раз ты хвастался, что можешь снять любые пути и предлагал научить? Не слушала, дура, мол, я ж ведьма, мне ж незачем. Хотя, учитывая разницу телосложений, вполне возможно, что предлагаемый метод мне бы не подошел. На братика не каждые оковы лезли.

Перейдя от мысленных причитаний к действиям, я добилась-таки определенного успеха. Раскачавшись, вместе со стулом рухнула на бок. К спасению не ближе, зато мешок слегка сполз. Через небольшую прореху я смогла хотя бы оглядеть помещение. В поле зрения попало окно и письменный стол с магическими принадлежностями. Мягкий шерстяной ворс ковра, а также внешний вид мебели говорили о том, что занесли меня в особняк весьма богатого человека. Скорее всего, в дом барона Гельди, брата ее величества. Он безумно любит сестру, поэтому запросто мог нанять кого-то для моей скорейшей поимки. Что ж, с его деньгами и любовью к покойному племяннику вполне логично. Наемника с заказчиком теперь еще и к награде приставят. Ибо после определенного ритуала ее величество сможет сжигать меня каждый день.

Я с тоской посмотрела в окно. Темнота за ним как нельзя лучше соответствовала моменту. Беспросветная, густая, навевающая отчаянье. Но вдруг ее прорезал лучик надежды.

Еле слышно отворились ставни, и с подоконника на пол мягко спрыгнула фигура, одетая в черный облегающий костюм и маску, скрывающую половину лица. Домушник!

Вор деловито начал обшаривать полки и выискивать тайники. Сгрузив в карманы весьма неплохой улов, он подошел к столу, чуть развернувшись ко мне и чуть сдвинув маску на лоб. Ой, дурак! Ну что ты тут делаешь? Отчаянно замычав, я попыталась привлечь к себе внимание. Получилось. Субъект, сунув что-то в карман, испуганно заозирался. Однако заметив отчаянно дрыгающуюся меня, подошел и снял мешок.

Я из всех сил постаралась добавить в мычание радостные нотки. Но домушник то ли не оценил, то ли не так понял. Одним резким ударом меня лишили сознания.

Очнулась я в лесу, у костра, все также связанная и с кляпом во рту. По другую сторону пламени сидел Ворон и мешал что-то в котелке. Я замычала.

– Очнулась? Приветствую, – издевательски улыбнулся полуэльф. – Все-таки есть на свете справедливость. И свои деньги за тебя я получу.

Я снова замычала.

– Не проси. Кляп не вытащу, так что останешься без ужина. В тюрьме накормят. Говорят, прощальный обед там традиция. Любое блюдо подадут с дворцовой кухни на королевском серебре.

Я замычала опять. Необходимо было поговорить с этим дурнем как можно быстрее. Однако он от беседы упорно отказывался.

– Будешь действовать мне на нервы, опять ударю.

Я беспомощно закатила глаза. Ладно, попробуем другим путем. Судя по всему, ты кристальщик. Но все мы живем в одном телепатическом поле. Даже если не уметь управлять разумом, можно передать магу мысль. Только короткую и эмоциональную. Сосредоточившись, я уставилась на Ворона и стала мысленно повторять одно и то же слово.

Через полчаса, когда полуэльф с аппетитом доел ужин и стал устраиваться на ночлег, я, видимо, добилась результата. Правда не того, на который рассчитывала. Мило улыбнувшись, Ворон сказал:

– Проклинай меня, сколько хочешь. Но завтра я отведу тебя во дворец. И точка.

С этими словами, раскидав по периметру полянки сигнальные амулеты, он лег спать. Дождавшись, когда дыхание спящего успокоится, я поползла к остаткам костра. Нужно попробовать пережечь веревки. Шанс, конечно, так себе, но ничего лучше нет.

Я была уже в каких-то сантиметрах от цели, как один из сигнальных амулетов полыхнул красным огнем. Оставшиеся в строю живо образовали защитную ауру вокруг поляны, затянув ее еле заметным куполом. Разбуженный этим безобразием полуэльф мгновенно принял боевую стойку. Он выхватил из-за пояса нож и начал осматриваться в поисках угрозы, пристально изучая все высокие кусты и даже ветки деревьев.

Мда, такими темпами из меня без всяких ритуалов корову сделают. Я в очередной раз замычала, кивая головой в траву. Переведя взгляд в указанном направлении, Ворон слегка спал с лица. Купол окружили древни и принялись разламывать образующие его амулеты. И хоть пришли они сюда по мою беспомощную душу, полуэльфа тоже жалеть не станут. Они люто ненавидят таких, как я, и не упустят возможности разобраться, зацепив заодно всех, кто под руку попадется. Они чуют, что я бессильна, то есть бояться нечего.

– Ты стихийник?! – ошарашено выдохнул Ворон.

Хоть и неудобно было кивать головой, лежа на боку, я это сделала. Переоценив обстановку, полуэльф кинулся разрезать веревки. Кляп я вытащила сама, едва освободились руки. Так как три из пяти амулетов были разломаны, а последний, ключевой, доламывали, я решила отложить беседу на потом. Главное выжить, остальное позже. Сегодня у меня был тяжелый день. Поэтому больше чем один удар я не потяну. Нужно сделать что-то максимально эффектное, чтобы вселить в эту мелочь страх и заставить в ужасе удирать без оглядки. Показать, что я в силе, пустив пыль в глаза.

Взяв в руки уголек, я швырнула его в прорвавшуюся впереди толпу. Из маленькой искорки сформировался внушительных размеров огненный шар. Он ударился о неуспевших отскочить и разбился на тысячу искорок, каждая из которых превращала в живой факел того, на кого падала. Отчаянно заверещавшие создания кинулись наутек. Я же опустилась на колени. Демонстрация силы удалась на славу. Хорошо, что они не чувствуют мою усталость. Они просто знают, что стихийник свободен. Обернувшись, я собиралась, наконец, пообщаться с Вороном, но, увы. Меня подло оглушили, лишив сознания. Спина всегда была моим слабым местом. И в расплату за небрежность в очередной раз я очнулась связанная и с кляпом во рту. Ну что ж за день сегодня такой? На мое возмущенное мычание мне спокойно ответили:

– Можешь тешить себя мыслью, что спасение моей жизни тебе зачтется, когда после смерти будут разбирать твои грехи.

Сказав это, Ворон поставил ограду снова. На этот раз он изменил порядок амулетов, чтобы спрятаться от древней. Теперь они нас просто не увидят. В иной раз я бы восхитилась. Но сейчас меня беспокоила лишь невозможность говорить. Вот же, дуб упертый! Знала бы, наплевала на все и сказала бы пару ласковых, пока можно было. Ладно, может, во дворце выдастся случай.

Привалившись спиной к жесткому стволу, я закрыла глаза. В душе было непривычно тихо. Стихии редко оставляли меня одну, без их голосов я чувствовала себя брошенной. Вот оно – возмездие по делам моим. Одно неосторожное слово, брошенное когда-то на ветер, зажгло пожар, спаливший не одну судьбу. И за все горькие слезы, пролитые по преданным земле, теперь придется расплатиться сполна.

Жалко, что от нас скрыто будущее. Ибо без знания мы слепы. Как отличить невинную фразу от роковой? Мелкий проступок от катастрофы? Никак. Пока не придут последствия, ты не узнаешь цены совершенных действий и сказанных слов. Зато стоимость слов несказанных я сейчас видела с абсолютной ясностью. Мне нужно сказать всего три жалких слова и, может быть, все будет хорошо. Хотя, кто знает…

Ворон разбудил меня на рассвете. Правда, не грубым пинком, а весьма галантно. Раскидав угли, чтоб сберечь лес от случайного пожара, он повел меня в город. Даже завтракать не стал.

Проанализировав события, я поняла, что находилась не в особняке барона Гельди, а в его летней резиденции на краю леса. Теперь мы шли к городским воротам. Без подсказок стихий идти по лесу было сложно. Я постоянно спотыкалась о выскакивающие под ноги корни и кочки. Один раз даже упала, больно стукнувшись носом. Неудобно падать, если руки за спиной связаны.

Когда ворота были уже видны, Ворон остановился и мелодично свистнул. Ближайшие кусты затрещали, и к нам выломился Петер. Кивнув на меня, полуэльф напутствовал бандита:

– Оденься поприличнее и отведи ее во дворец. Там сдай за положенное вознаграждение, а деньги принеси Тире. Смотри, проверю.

Петер улыбнулся, мол, не извольте беспокоиться. Ворон же, не глядя на меня, ушел, быстро скрывшись из виду. Вот и все. Не успела. Мои три слова так и остались несказанными. Что ж, значит, такова судьба, и не мне лезть в ее планы. Отвернувшись от еще качающихся веток, я стала покорно ждать своей участи.

Достав из тайника, расположенного в корнях огромного дуба, приличную одежду, Петер переоделся и стал похож на вполне добропорядочного деревенского простачка. Затем, схватив меня своей огромной лапой, неспешно поволок по направлению к массивным деревянным воротам. Перед ними никого не было, ибо караул не пожелал стоять на солнцепеке. Так что мы беспрепятственно прошли по мосту и вошли в город. Лишь на внутреннем дворике нам встретились стражи порядка. Двое дежурных у подъемного механизма бессовестно играли в карты. Я про себя усмехнулась: лучший начальник – начальник уехавший. В отсутствие Эрла, от скуки периодически проверяющего караулы, солдаты расслаблялись. Однако, бросив взгляд в нашу сторону, подхватили копья и соизволили-таки подняться. Видно было, что меня узнали. В иной ситуации, сказала бы, что это приятно.

– Преступница должна быть передана в руки правосудия, – пафосно начал один.

– Так во дворец и веду, – изобразил недоумение Петер.

– Молодец. Но неча всем подряд по столице шастать. Дальше мы сами, – медово улыбнулся второй.

– А награда как же? – почесал затылок детина.

– Проваливай по-хорошему, – сказал первый солдат, опершись на копье. – Не то наградим ночью в яме.

Мне вполне были ясны мотивы караула. Тысяча золотых – солидная сумма. Даже если на двоих поделить, прилично выйдет. Запугать наивного простачка – обычное дело. Но Петер таковым не был и имел приказ начальства. Поэтому сдаваться он не спешил. Разбойник глубоко вздохнул и проорал во всю глотку самое страшное в нашем королевстве слово:

– Предатели!!!!

Стражники побелели, а Петер продолжил созывать народ. Остановились спешащие по своим делам прохожие, выглянул из караулки начальник смены, высунулись из окон прочие горожане. Все знали, что молодой король Леонард считал измену самым страшным преступлением. За одни помыслы о ней можно было расстаться с жизнью. Однако за беспочвенную клевету – тоже. Обвинять кого-то без оснований, все равно что лезть головой в петлю.

– Что случилось? – подбежал к месту конфликта начальник смены, на ходу застегивая ворот рубашки.

Гордо выпрямив спину, Петер ответил:

– Я веду пойманную мной преступницу во дворец. Но ваши солдаты требуют, чтобы я отдал ее им. Подозреваю, что как только это будет сделано, девку развяжут и отпустят. А ну как эти сообщники и помогли ей в день смерти принца бежать из города!

Собравшаяся толпа загомонила, неприязненно косясь на солдат. Королевская семья пользовалась неоспоримой любовью народа. Ибо взошедший на трон правитель в считанные месяцы навел в стране порядок. Еще до этого он собственноручно изгнал или изничтожил обитающих в королевстве чудовищ. Истребил особо опасные банды, а затем лично каждый год охотился на обезумевших вепрей. В отличие от покойного отца, который никогда не высовывался из замка, лишь изредка посылая свои отряды на помощь совсем уж бедствующим селам. Народ впервые за многие годы почувствовал себя в безопасности. Больше не горели дома, не зверствовали наместники, не угонялись в рабство крестьяне. Если же вдруг такое случалось, то люди знали: виновник будет жестоко наказан лично его величеством. Поэтому за своего короля горожане готовы были на многое. Например, мысль, что убийца принца может обрести свободу, заставила их обступить место конфликта плотным кольцом.

Под десятками суровых взглядов караульные испуганно переглянулись и начали с жаром оправдываться:

– Уважаемый нас не правильно понял! Мы имели в виду, что нельзя открыто через город вести убийцу во дворец. Люди ненавидят ее и могут закидать камнями! Нельзя, чтобы она получила такую легкую смерть!

Второй солдат истово кивал, подтверждая каждое слово. Ловко выкрутились, нечего сказать. Начальник караула украдкой смахнул пот со лба и велел привести ближайший патруль. Через четверть часа шестеро солдат, заключив нас с Петером в кольцо, повели во дворец.

Толпа зевак двинулась за нами, гневно вопя что-то злобное. Меня раза четыре прокляли, а также раз пять пожелали помирать долго и мучительно. Остальные реплики носили исключительно ругательный характер. Когда караульные говорили про закидывание камнями, они не так уж и врали. Солдатам пришлось поднять щиты, после того как кто-то особо меткий попал мне в лоб. Но мы все-таки добрались до дворца.

На ступенях мраморной лестницы нас встречала лично ее величество. Ах, бедная Мира, что ж я с тобой сделала? Стоящая передо мной ссутулившаяся женщина с впалыми щеками и заплаканными глазами была, казалось, лишь бледной тенью прекрасной жены Леонарда. Статной гордой женщины с холодным взглядом. Когда-то первой красавицы королевства. Теперь она была разбита и сломлена своей печалью. Однако есть вещи посильнее горя. Едва Мира посмотрела мне в глаза, как спина ее вновь гордо выпрямилась, а взгляд обрел остроту и холод стали. Гнев, взращенный на горе, может стать неплохой опорой в трудный час. Вплотную подойдя ко мне и ухватив холодными жесткими пальцами за подбородок, Мира гневно пообещала:

– Мы не будем дожидаться возвращения Леонарда! Завтра в полдень ты сгоришь! Я не дам тебе причинить еще больший вред моей семье. Да, тебе удалось прикинуться простушкой, втереться в доверие и околдовать моего мужа, убить нашего сына, но смерть развеет злые чары. Тебе не удастся погубить короля!

И отведя душу пощечиной, королева удалилась, велев бросить меня в тюрьму и готовить площадь к казни. Краем глаза я заметила, как Петеру швырнули положенный мешочек, и разбойник ловко затерялся в толпе. Что ж, по крайней мере, хоть кто-то в выигрыше. То, что деньги благополучно достигнут рук Тиры, я не сомневалась.

После формального допроса и отказа от чистосердечного признания меня отвели в тюрьму. Дело оформляли с великой тщательностью, поэтому затянулась вся эта канитель до вечера. Видимо, чтоб у вернувшегося короля не возникло вопросов. В тюрьме мне выделили весьма уютную одиночную камеру, пол которой был устлан колючей соломой. На время допроса солдаты вынули кляп, но даже не подумали развязать. Правда, и проверять крепость пут не стали. Это было хорошо: Ворон не затягивал веревки, поэтому кисти просто затекли, а не отнимались. В сложившихся обстоятельствах это было хоть и маленькой, но радостью. Опустившись на пол, я легла на бок. Говорят, что за миг до смерти пролетает перед глазами вся жизнь. Однако времени у меня было несколько больше, поэтому события потекли плавной вереницей, нещадно всплывая в памяти.

Самое важное звено в цепи, приведшей к печальному итогу, появилось около двенадцати лет назад. В небольшом провинциальном городке был жаркий летний вечер. Мы с братом, получив деньги за очередную работу, сидели в таверне, думая, куда двигаться дальше. Страшно лютая банда, которую нас наняли уничтожить, на поверку оказалась кучкой полуспившихся отморозков. Для крестьян они, конечно, были стихийным бедствием, но мы добили их относительно легко. Стандартную плату за такие дела мы взять постеснялись, ибо толпа босоногих, запуганных людей и так еле сводила концы с концами. С голоду нам с Эрлом умереть не грозило, поэтому сей подвиг мы занесли на счет альтруистического повышения собственной репутации. Кроме того, боевой опыт лишним не бывает.

– Какие идеи? – спросил братец, едва закончив догрызать птичью ножку.

– В городе поговаривают, что у местного барона дочка заупырилась. Можно проверить, – пожала я плечами, поглядывая в сторону дальнего столика.

Мое внимание привлек сидящий за ним парень. На вид он был не старше меня. Коротко стриженные черные волосы, элегантная эспаньолка и безупречные черты лица были мне весьма по душе. Судя по телосложению, а также куртке с петлицами для метательных ножей, перед нами был воин. Склонив голову на грудь и скрестив руки, парень спал. Или, по крайней мере, притворялся таковым.

– Уснула что ли? – ткнул меня собеседник.

– Что? – спросила я, понимая, что пропустила мимо ушей важную часть разговора.

Проследив, куда я пялилась последние несколько минут, братец хитро усмехнулся:

– Присматриваешь планы на ночь?

– Вот еще! Просто красивый паренек. Почему бы не полюбоваться.

– Что, он даже симпатичнее меня? – Эрл откинулся на спинку.

– Я тебя как мужчину не рассматриваю.

Ответить мне не успели, так как дверь в таверну распахнулась, и на пороге возникла толпа весьма злых мужиков. Судя по гербам на латах, это были люди местного барона. Во всяком случае, на городских воротах я эту крылатую чахоточную лошадь и видела. Еще даже не сразу сообразила, что это гордый пегас.

Вновь прибывшие количеством десять штук оглядели таверну и уверенно направились к спящему. Шестым чувством предсказав развитие событий, прочие посетители заторопились на выход. Лишь мы с братом остались на своем месте. Благо наш столик располагался в противоположном конце зала.

Предводитель пришедших вытащил двуручник и без предупреждения рубанул парня. Открыв глаза за пару секунд до удара, сидящий выхватил свой меч и легко отбил удар. Затем, вскочив на ноги, отшвырнул стул и крутанул пару восьмерок, как бы намекая, что не все так просто.

– Думал, не выследим тебя, мразь! – зло сплюнул ударивший. – Или возвращаешь статуэтку, или заберем ее у трупа.

Остальные в подтверждение намерений тоже достали оружие.

– У меня уже нет того, что вам нужно, – спокойно отозвался парень, оглядывая зал. Видимо соображал, что можно сделать в сложившейся ситуации. Хотя, что тут делать? Десять на одного, с мечами в полтора раза длиннее. Это было, как минимум, не честно, если не безнадежно.

– В драку ради него не полезу, – флегматично отозвался Эрл, словно прочитав мои мысли. Хотя за годы совместной работы мы научились понимать друг друга без слов.

– Да кто тебя просит? – бросила я и, выйдя на середину таверны, обратилась к остальным. – Эй, мальчики! А с дамой потанцевать не желаете?

Присутствующие удостоили меня взглядами.

– Уходите. Это не ваша битва, – пафосно изрек парень.

Угу, как же, битва…Намечающееся событие даже на драку-то не потянет. Будет вульгарное избиение. Моя совесть не позволяла пройти мимо такого безобразия. У брата же с этим было проще. Эрл, отвесив присутствующим благодарный поклон, не спеша вышел из таверны.

– Последуй за умным человеком, пока цела, – кивнул на дверь главарь нападавших. – Хотя, если тебе сильно хочется, подожди, как мы закончим. Потом уважим тебя, каждый по очереди.

С этими словами он развернулся и подло напал на отвлекшегося парня. Это в мои планы не входило. Мановением руки я отправила громилу в противоположную сторону. Так, опять промахнулась с расчетами. Сила Воздуха истрачена полностью.

Оставшиеся в строю переглянулись и разделились на две равные части. Четверо направились ко мне, четверо развернулись к парню. Что ж, такое соотношение еще куда бы ни шло. Если он воин не хуже братца, должен отмахаться. А вот у меня с четырьмя противниками без Воздуха могли возникнуть сложности.

Сдернув со стены факел, я крутанула его над головой, и огненная воронка окружила меня непроницаемым коконом. Совершенно бесполезная вещь, но выглядит эффектно. По крайней мере, нападавшие приостановились. Я, конечно, рассчитывала, что Эрл все-таки вернется и вступится, но неизвестно, насколько его вредности хватит. Убить меня он не даст, но проучить может. Поэтому мне нужно было экономить силы. Воздуха я по дурости уже лишилась. А без Огня на деревянном полу мне останется биться вручную. Как воин же я гроша ломанного не стою. Реакция у меня отвратительная. Так что тянем время, благо нападающие сомневаются.

Звон мечей, доносившийся из угла, пристыдил моих мальчиков, и они потихоньку стали сжимать кольцо. Дождавшись, когда они займут понравившиеся им места, я сосредоточилась и, бросив факел в одного, превратила свой кокон в огненное кольцо. В мгновение ока, оно, расширившись, достигло нападавших. У троих реакция была хорошей, а один пригнуться не успел: отвлекся на факел. Зато мое колечко зацепило одного из сражающихся в другой компании. Так что расклад снова был равный. По трое на нос. Кроме того, живые факелы внесли некоторую панику в ряды врага.

Воспользовавшись фактором внезапности, я выхватила свой меч и достала-таки одного зазевавшегося бойца. Его вопль заставил остальных обратить на меня должное внимание. Под напором двух нападавших я отступила к стене, защитив хотя бы спину. На то, чтобы отбивать удары, меня еще хватало, а вот на то, чтобы нападать самой – уже нет. Кроме того, меч потихоньку начинал тянуть недостаточно привыкшую к нему руку. Свой я в прошлой битве потеряла, поэтому разжилась первым попавшимся. Что ж, оставалось надеяться, что у Эрла в ближайшие пять минут проснется совесть.

Однако помощь пришла с другой стороны. Парень разобрался с двумя своими противниками и, увидев, что мои дела плохи, увернулся от последнего своего бойца и внес лепту в мой бой. Ловко переключив на себя внимание двоих нападавших, он существенно облегчил мне задачу. Один на один все-таки проще. Такими темпами можно продержаться еще минуты три. Мысль о том, что Эрл бросил меня на произвол судьбы, я старательно отгоняла прочь.

Увы, удача была не на моей стороне. Выбив меч из уставшей руки, боец подло пнул меня в живот, повалив на пол, и замахнулся для последнего удара. Но завершить замах не успел, обалдело уставившись на лезвие меча, торчавшего из груди. Когда он завалился на бок, освободив мне обзор, я увидела, что парень, оставшись без меча, отступал под натиском последнего оставшегося на ногах. Беда в том, что двигался он в сторону приходившего в себя главаря, бессовестно провалявшегося без сознания всю драку.

Поднявшись на ноги, я сделала единственно доступное мне: запустила в поднимающегося противника стулом. Конечно, не особо попала, но парень хотя бы его заметил. Кувырком уйдя из под удара, и разжившись по дороге мечом, виновник событий оказался предо мной, загородив от нападающих.

Тут дверь распахнулась, и к нам, наконец, присоединился Эрл. Подло напав на наших противников сзади и, стукнув головами друг об друга, он лишил их сознания. А затем весьма возмущенно спросил:

– Чего вы тут возитесь? Там на подходе еще человек двадцать! Не успел я догнать того шустрого гада. Так что ноги в руки и сматываемся, живо!

Схватив чуть ли не за шкирку, братец поволок нас по направлению к черному ходу. Выбежав на задний двор, я несколько растерялась, сообразив, что таверна-то стоит недалеко от ворот, но, увы, не этой стороной. В городке мы с братом были впервые, поэтому слабо представляли куда идти, но парень уверенно повел нас по лабиринту узких улочек. Затерявшись в них, мы оторвались от погони и, выйдя к воротам, затаились в тени двухэтажного каменного дома.

Перед воротами стояло около двадцати солдат в знакомой нам форме. Видимо, та подмога, не нашедшая нас в таверне и прозорливо решившая, что мы попробуем выбраться из города. Спрятаться в нем не вариант – слишком маленький, все на виду. Скорее всего, другой отряд уже начал прочесывать улочки.

– Что у тебя осталось? – спросил Эрл, осматривая народ из-за угла.

– Из полезного только Земля, – пожала я плечами.

– Недоучка бестолковая! – выругался брат. – Сколько раз говорил, рассчитывай силы!

– Если бы кто-то меня там не бросил…

– А если бы кто-то не лез не в свое дело…

– Тише! Нас заметят! – шикнул парень.

Мы замолчали. Если бы у меня был Воздух, можно было бы выбраться с любой стороны города, банально перелетев через высокую стену. Огня осталось на два-три бойца, а Земли хватит не больше чем на восемь. Конечно, при таком раскладе с ожидающими мы справимся, но когда на шум заварушки подтянутся еще, нам крыть будет нечем.

– Чем ты им так насолил? – вдруг спросил Эрл.

И парень, не лукавя, совершенно спокойно ответил:

– Местный барон унес из деревни магическую статуэтку хранителя. Для своей личной коллекции. А я украл ее.

– Чего ж тебя в город понесло?

– В таверне я передал статуэтку одному из жителей. Мне нужно было потянуть время, чтобы он смог уйти и спрятать ее.

– И каков был твой план побега? – спросил Эрл.

– Никакого, – пожал плечами парень.

– Теперь я понимаю, чем он тебе понравился, – проворчал мне братец. – Дурак дурака всегда заметит и за ним в петлю сунется.

В беседу я не вступала, внимательно изучая обстановку, поэтому сказанное, как всегда, прошло мимо ушей. Моих. Однако парень все прекрасно услышал.

– Кстати, это было совершенно напрасно. Я прекрасно справился бы с этим отребьем сам.

– Эрл, как думаешь, если уронить ворота, мы успеем добраться до озера? – спросила я, не обратив внимания на реплику парня.

– Нет, только не это!!! – чуть не завопил брат.

Но выбора у нас уже не было: вышедшая с другой стороны улочки группа нас заметила. Пришлось из двух зол выбирать меньшее.

– Давай! – крикнул Эрл.

Хорошо, что город был обнесен частоколом, а не каменной стеной. С ней бы мой фокус не прошел. А так шоу удалось на славу. Небольшие трещины, возникшие в земле, пошатнули столбы, на которых крепились ворота. Легкий толчок и створки завалились на стоящих под ними людей, посеяв панику.

Не теряя времени, братец закинул обмякшую меня на плечо и побежал вперед, стремясь выскочить из города под прикрытием пыли и беспорядка. Очнулась я уже под водой, подсознательно воззвав к стихии и попросив ее о помощи. Вода, подвластная мне, сама несла нас, щедро делясь воздухом. Так что на поверхности не было видно даже ряби. Преследователи кинулись дальше в лес, а мы неспешно поплыли на другой край озера. Противоположный берег был довольно далеко, поэтому там нас не найдут.

Моих сил хватило на две трети пути, а дальше я снова стала терять сознание. Эрл, внимательно следивший за мной, вытащил нас наверх за секунду до того, как стихия меня оставила. Последнее, что я услышала, были слова брата:

– Тащи ее к берегу. Я сам еле на воде держусь, а она меня точно когда-нибудь утопит.

Понятно теперь, почему он так не любит подобные способы бегства…

Вдруг от воспоминаний о прошлом меня отвлек лязг внешней тюремной решетки, нещадно вернув в действительность. Тихонько приоткрыв глаза, я посмотрела на источник шума. Перед камерой стоял худенький лопоухий мужичок лет пятидесяти. Особенно ярко в его облике выделялась лысина и тонкий крысиный нос. Я мысленно застонала: только королевского писаря мне не хватало для полного счастья. Если бы мне предложили быть сожженной прямо сейчас, вряд ли бы отказалась. Гарольд имел тонкую душевную организацию, тягу к стихосложению и абсолютное отсутствие таланта. Когда-то я имела неосторожность выслушать одно из его произведений. После этого спасенья мне не было. Гарольд решил, что мое внимание к нему – признак неравнодушия. Я пережила гнусавые серенады под окном и любовные стишки, пачками ложившиеся под дверь вместе с охапками цветов. На посылы, как на косвенные, так и на прямые, кавалер не реагировал, объясняя мне, что я просто боюсь своего счастья. Эрл над ситуацией открыто потешался, категорически не желая в нее лезть. Свои родственные связи мы не афишировали, но братец из вредности отказывался сыграть роль ревнивого ухажера.

Мне совершенно не хотелось тратить свой последний вечер на этого несчастного. Поэтому я поспешно закрыла глаза и попыталась притвориться спящей. Видимо, не успела.

– Любовь моя! Я не верю, что это правда, – прогнусавил Гарольд, прильнув к решетке. – Такое чистое создание как ты не могло убить невинное дитя! Завтра я расскажу об этом всем! Прямо на площади я зачитаю свое новое произведение, посвященное тебе! Силой слова я прожгу их сердца и открою им глаза на правду!

С досады я легонько тюкнулась головой об пол. Неужели на мне столько грехов, что простого сожжения моей судьбе мало? Обязательно необходимо пережить еще и публичный позор, а также повесить на совесть труп этого недотепы? Вздохнув, я сказала:

– Гарольд, не надо. Тебя ведь могут обвинить в преступной связи со мной. Кстати, как тебе удалось сюда прийти?

Писарь улыбнулся, плотнее прильнув к решетке.

– Сегодня дежурит мой родственник. Уговорил пустить.

– Но если кто-то узнает о нашем разговоре, решат, что ты мой сообщник. Тебя сожгут вместе со мной!

Плечи Гарольда гордо выпрямились и, вскинув голову, он произнес:

– Пусть! Я с радостью разделю с тобой участь! А потом о нашей любви напишут балладу! И буду помнить вечно! Кстати, я сделал небольшой набросок.

С этими словами писарь полез в карман. Сообразив, что будет дальше, я в ужасе запричитала:

– Гарольд, не надо!

Но было поздно. Как известно, больше всего любят петь люди без слуха, но зато с отвратительно громким голосом. С поэтами ситуация та же. Прокашлявшись и приняв соответствующую позу, Гарольд начал:

– О, ты! Прекрасное созданье! Мой яркий луч, мой идеал! В твоей душе лишь состраданье! Таких, как ты, я не встречал! Ты подарила мне надежду на счастье, радость и покой! Наш океан любви безбрежный вдвоем переплывем с тобой!

Мне искренне хотелась подарить бедняге покоя вечного, утопив хотя бы в ведерке. И в принципе, перспектива совместного сожжения была уже не столь угнетающая, хотя я бы предпочла по отдельности, и чтоб этого недопоэта сожгли прямо сейчас.

Видимо, есть на свете справедливость. Или просто надо чего-то очень сильно захотеть, тогда сбудется. Поперхнувшись очередной строфой, Гарольд осел на землю, а из-за его спины вышел мужчина в знакомом мне черном костюме. Обрадовавшись возможности, я хотела произнести, наконец, три важных слова, но взглянув на руку парня, поняла, что бестолку. Почерневшая ладонь явно доказывала, что я опоздала. Проклятье вступило в силу.

Молча подойдя к решетке, Ворон стал ловко орудовать отмычкой. Действительно, не соврал: много у него талантов. Осторожно, без лишнего шума открыв дверь, полуэльф, наконец, соизволил обратиться ко мне.

– Вставай, живо.

– Зачем? Хочешь выкрасть меня, а потом снова сдать короне за награду?

– Нет. Мне предложили за тебя кое–что большее, чем деньги.

– И что же?

– Мою жизнь.

– Это кто это так расщедрился? – удивилась я.

– Не знаю, но у меня есть неделя, чтобы привести тебя.

Час от часу не легче. Какой-то прямо нездоровый рост спроса на мою персону. Может, братец как-то узнал, что я влипла, и подсуетился? Или же…нехорошее подозрение закралось в душу.

– Что именно тебе обещали за то, что приведешь меня?

– Избавить от проклятья. Так что хватит болтать, пошли.

Что и требовалось доказать.

– Спасибо, но мне и тут неплохо. А попробуешь увести силой, закричу.

Ворон озадачено захлопал глазами.

– Ты же все равно умрешь. Какая тебе разница, как?

– Не скажи. Одно дело сгореть на костре и совсем другое попасть в вечное рабство к теневику. Подозреваю, что у него ко мне давние счеты, поэтому, извини.

Полуэльф явно не ожидал от меня такого ответа. Зло сплюнув, он заявил:

– Верно люди говорят. Дрянь ты и есть.

– Хороша песня. Сам меня продал, а теперь возмущаешься, что мне за тебя в петлю лезть не хочется?

– Ты загубила невинную жизнь и заслуживаешь наказания!

Я вздохнула.

– Не тебе об этом судить, это во-первых. Во-вторых, одно дело просто умереть, а другое пройти через ритуал. И, в-третьих, если отдашь меня в лапы того чудовища, то чем ты будешь лучше, чем я?

На несколько секунд парень задумался, но все же ответил:

– Я буду об этом сожалеть, но сделаю из необходимости. Во мне нуждаются, без меня люди пропадут.

– А я, по-твоему, никому не нужная бесчувственная скотина. Спасибо, весьма приятно.

Ворон молча опустился на землю: переговоры явно зашли в тупик.

– Что мне теперь делать? – обреченно спросил он.

– Попробуй попросить, – пожала я плечами.

– О чем?

– О помощи.

Полуэльф уставился на меня так, будто видел впервые.

– Ты можешь снять его?

– Уже нет. А вот если бы кто-то поговорил со мной на поляне, не сидел бы здесь со скорбной миной.

– Так ты знала, о проклятии?

– Еще бы. Своими глазами видела, как ты камень схватил. Он был проклят, – я все-таки сказала то, что хотела.

Услышав это, Ворон схватился за голову.

– А я-то еще думаю, зачем мне такой большой срок дали! Ведь он же просто сказал: «верни то, что принадлежит мне»!

– Где камень? – встревожилась я.

– Продан, – полуэльф сокрушенно развел руками.

– К сроку найдешь?

– Нет. Купец уже отбыл в неизвестном направлении, – Ворон обреченно посмотрел на свою почерневшую кисть.

– Ладно, давай договоримся. Ты вытаскиваешь меня отсюда и больше не пытаешься заработать на сдаче кому бы то ни было. Я в свою очередь отведу тебя к тому, кто сможет помочь. Все честно: жизнь за жизнь.

Ворон пристально посмотрел мне в глаза и спросил:

– Скажи, ты раскаиваешься в содеянном?

Похоже, для него это было важно. Помедлив пару секунд, подбирая верный и правдивый ответ, я сказала:

– Мне искренне жаль, что принц умер.

Видимо, не совсем то, что ожидалось.

– Я могу тебе доверять?

– У тебя есть выбор?

Вздохнув, полуэльф поднялся и развязал мои путы. Перед уходом я собственноручно затащила бесчувственного Гарольда в камеру и закрыла дверь. Не хватало еще, чтоб этого страдальца обвинили в моем побеге. Ворон, наблюдая за моими манипуляциями, усмехнулся:

– Что, спасаешь мужчину всей своей жизни?

– Не хочу вешать лишний труп на совесть, – ответила я, омрачив полуэльфу радость.

В тюрьму Ворон проник через потайной ход. Один из кирпичей оказался рычагом, открывающим часть стены. Я отметила про себя, что полезно иметь знакомства в воровском мире. Попетляв по узким душным ходам, мы вылезли из весьма большой норы в лесу за городом. Как только я выбралась, Ворон закидал проход ветками и активировал амулет.

– Часто ходом пользуешься?

– Случается, – кивнул он.

Отойдя от города на приличное расстояние, мы устроили ночлег на небольшой поляне. Ворон достал из тайника пару одеял, котелок, мешочек крупы и развел костер. Вот тут мне действительно стало ясно, что значит фраза «это мой лес».

Умывшись и напившись из родника, я почувствовала себя гораздо лучше. Верно говорят, никогда не надо терять надежду. Голоса стихий вновь звучали во мне, наполняя сердце радостью. Я как будто увидела мир заново, восхитившись его неимоверной красотой.

Приготовив ужин, полуэльф разложил его по тарелкам. Отставив свою порцию в сторону, я слевитировала нож Ворона и, чуть прорезав запястье, накапала немного своей крови парню в кашу. В ответ на возмущенный вопль пояснила:

– Кровь стихийника замедляет действие ядов. А теневое проклятие, по сути, тот же яд. Считай, что ты заражен смертью, которая медленно отравляет твое тело. Причем ты заразился от источника, и моя кровь тебя бы даже излечила. Но теперь уже поздно.

– Хочешь сказать, что там, на поляне, ты хотела мне помочь?

– Да.

– Но почему? Ведь я же вел тебя на смерть.

Интересно, он действительно считает меня такой сволочью? Мол, раз мне плохо, то и всем остальным пусть хуже будет? Однако уточнять это я не стала, ответив нейтрально:

– Ты действовал по своим принципам. Кроме того, был шанс, что ты согласишься на обмен жизни на жизнь.

Ответ Ворона удовлетворил, и он даже потянулся за тарелкой, но на полпути его рука остановилась. Пристально посмотрев на меня, он вдруг сказал:

– Слушай, а я ведь так ни разу и не спросил, как твое имя.

Мне стало смешно. Мы уже успели и в одной постели поваляться, и побыть и друзьями, и врагами, а он еще только имя спрашивает.

– Лиона, – отсмеявшись, ответила я.

Глаза Ворона чуть ли не на лоб полезли:

– Та самая Лиона-стихийник?

Ну да, один и один легко складываются в двойку. Взяв свою тарелку, я ответила:

– Во всяком случае, об еще одной я не слышала. Но о своем прошлом ни вспоминать, ни говорить не намерена.

Правильно поняв намек, полуэльф вернулся к ужину, и я последовала его примеру. Единственным, что нарушало тишину, был треск костра да стук ложек по тарелкам. Как ни странно, еда была вполне вкусной. А может, просто я здорово проголодалась, ибо смела все без остатка и даже вычистила котелок. Да и по походным правилам вымыла посуду: кто не готовит, тот отрабатывает. Убирая тарелки обратно в тайник, Ворон радостно заметил, что рука вернулась в свое обычное состояние. Но я слегка омрачила его веселье:

– Не радуйся раньше времени. Это всего лишь отсрочка. Тебе нужен эликсир из крови истинных детей стихий.

– Я так полагаю, ты знаешь, где его можно взять?

– Да, в горах на,… – я покрутила головой и ляпнула наугад, – востоке отсюда живет мой наставник. Он обучал меня когда-то разговору со стихиями и зельеваренью. Абсолютное противоядие – его собственное изобретение.

– Замечательно, только на востоке гор нет. Есть или на юге, или на западе. Нам куда?

Чтоб я знала…Во время походов маршруты всегда прокладывал брат, он же ориентировался и по картам, и на местности. А я шла, куда сказано, и не нагружала голову лишними проблемами. Поэтому горы для меня в любой стороне света были одинаковыми. Однако для этих ориентир найти было можно.

– Для начала нам нужно в деревеньку Притулку.

– Хорошо, я знаю, где это.

Вот и великолепно. Определившись, что утром дойдем до лагеря, а завтра двинемся в путь, мы стали укладываться.

Ночью Ворону снова приснился кошмар. Хорошо, что защитный полог гасил звуки, иначе бы на вопль сбежалась вся местная живность.

– Опять то же? – спросила я, подавая ему флягу.

– Нет, – Ворон жадными глотками ополовинил емкость, а остальное выплеснул на лицо. – Это был тот теневик. Обещал найти меня, где бы я ни скрылся.

На это я лишь усмехнулась:

– Не бери в голову. Просто злится: почуял, что с проклятьем что-то не так. Когда совсем тебя вылечим, отстанет, а пока может вот так вот трепать нервы. Запугивать.

– Ты действительно знаешь, кто он?

Я неопределенно покачала головой.

– Из того, что он меня не любит, можно заключить, что мы знакомы. Но когда-то наша компания перебила их Орден, так что, может, и не лично.

Посмотрев на меня, полуэльф спросил:

– Почему ваш отряд распался?

– Повзрослели и решили, что не солидно больше по стране мотаться.

– И где теперь твои друзья?

– Кто-то умер, кто-то женился, а кто-то охраняет покой его величества. Меня же в няньки пристроили.

Ворон удивленно приподнял бровь.

– Я бы понял, если бы ты была телохранителем принца. Но стихийника сделать няней…

– Скажем так, я совмещала обе должности. Наше умное и экономное величество убил мной двух зайцев.

– А ты убила его сына.

Да чтоб тебя! Такая щепетильность кого хочешь достанет! С трудом подавив желание высказать все, что думаю, я лишь спросила:

– Слушай, какое из слов «Лиона убила ребенка» тебя больше всего раздражает?

– Все три.

– Хорошо, если тебе так будет проще, считай эту смерть несчастным случаем.

Ворон хотел что-то ответить, но мне эта беседа надоела. Я отвернулась и закуталась в одеяло. В конце концов, кто он такой, чтобы перед ним открывать душу? Настаивать полуэльф не стал, а пожелав спокойной ночи, тоже лег. Весь остаток ночи мне снился мертвый принц. С немым укором смотрел он на меня, будто спрашивая: «За что? Как ты могла?» Как-как? Легко и просто. Раз и все.

Проснулись мы рано, наскоро позавтракали и собрались в путь. Ночью прошел дождь, поэтому воздух был холодным и влажным. В верхушках деревьев шелестел ветер, внизу же было тихо, но промозгло. Из одежды на мне была только тюремная роба: мешок с прорезями для головы и рук. Поэтому едва мы затушили костер, я стала ощутимо мерзнуть. Глянув на дрожащую меня, полуэльф полез в тайник и вытащил комплект штаны-рубашка-куртка.

– Придем на место, вернешь, – предупредил он, подавая мне одежду. Без раздумий согласившись, я схватила вещи.

До лагеря мы добрались без приключений, если не считать выломившегося прямо на нас кабана. Я, как всегда, шла, задумавшись о вечном: о проблемах, судьбе и прочей подобной дури. Поэтому выскочившая на тропинку хрюшка улетела на сосну даже раньше, чем я успела сообразить, что произошло. Бездумная магия, как всегда, забрала всю силу Воздуха, поэтому обмякшую тушу пришлось снимать Ворону. Мое предложение оставить ее там, где висит, вернее, лежит, полуэльф категорически отверг. Ибо «ты что! Это же ужин на всех моих людей!» Я же отвергла его просьбу помочь дотащить мясо до лагеря. И не из вредности, а потому, что сама еле на ногах стояла. Но Ворону было проще принять первую причину, поэтому, обиженно насупившись, он соорудил из веток волок и потащил добычу сам.

Разбойничья братия встретила меня на удивление тепло. Видимо, их факт детоубийства нисколько не тревожил. Едва мы вошли в пещеру, как к нам подошла Тира:

– А мы уж думаем, не случилось ли чего! Петер уж давным-давно вернулся, а вас все нет и нет!

Я озадачено посмотрела на Ворона, но тот, велев женщине подобрать мне одежду, ушел к озеру. Взяв меня под локоток, Тира повела к портному. Такое изменение отношения меня слегка удивило. А заданный вопрос насторожил еще больше.

– Что, страшно было в тюрьме? – сочувственно спросила толстушка.

– Да, – осторожно ответила я.

– И как ты только согласилась на эту авантюру! Я бы ни за какие коврижки…Нет, Ворону я, конечно, верю. Но вдруг бы его поймали, или еще что…

Я ничего не поняла, но решила не уточнять, неопределенно пожав плечами. Хороший жест. Часто выручает. Портной тоже преподнес сюрприз, сшив одежду совершенно бесплатно. Вернее, он опять подогнал надетое. И когда я пришла в комнату, отдыхавший на лежаке Ворон разразился праведным гневом:

– Ты скоро весь мой гардероб перетаскаешь! Я же просил подобрать тебе одежду, а не портить мою!

– Вряд ли бы мне нашли более удобную походную куртку. Она просто прелесть, – улыбнувшись, я провела рукой по мягкому рукаву. Куртка действительно была что надо: из прочной, но удивительно легкой немаркой ткани. Для теперешней дневной жары и утренне-вечерней прохлады – в самый раз.

– А то я не знаю! – пробурчал бывший хозяин моей обновки, поднимаясь с лежака. – Имей в виду, это в последний раз!

Я никогда не любила несправедливые намеки-упреки. Поэтому тут же отреагировала:

– Как будто я сама без одежды остаюсь! Между прочим, добровольно я еще ни разу не раздевалась!

– Так уж и ни разу? – спросил полуэльф, вытаскивая из-под лежака какой-то ящик.

– Пошляк! – ляпнула я. Зря.

Под непонимающим взглядом Ворона мне сперва стало стыдно, а затем смешно. Надо же, я так привыкла к однобоким подколкам брата, что, похоже, уже сама стала мыслить только в одном направлении.

– Я вообще-то имел в виду… – начал было полуэльф, но я поскорее прервала его:

– Кстати, а на какую это авантюру меня угораздило согласилась? И когда?

Подействовало. Ворон вздохнул и, открыв ящик, ответил:

– Не мог же я признаться, что пошел сдавать тебя властям. Вот и сказал, что продам, а потом вытащу.

– А что бы сказал, вернувшись в одиночестве?

– Что не повезло, – сказал полуэльф, роясь в ящике.

Очередное противоречие заставило меня уточнить:

– Слушай, если твои взгляды так отличаются от взглядов твоей банды, чего ты с ними возишься?

– Они моя семья. И другой у меня нет, – с этими словами Ворон протянул мне пару вполне удобных на вид ботинок. – Примерь пока. А я пойду, распространю легенду о предстоящем путешествии.

Взяв обувку, я села на стул и поинтересовалась у уходящего:

– И какая она? Вдруг спросят, а я что-то не то ляпну.

– Мы с тобой собираемся немного погулять по крупным городам и помошенничать. Якобы, наконец, нашел толковую напарницу для давно созревшей идеи.

Засим, оставив меня одну, вождь ушел в народ. Я же, удовлетворившись замечательными ботинками, скинула их и переместилась на лежак, собираясь отдохнуть минут пятнадцать. Завтра на рассвете мы отправляемся в путь. Сколько он займет, я не знала, но отвести Ворона к дядюшке Фею нужно было до возвращения короля. Потому что помощь ближним – это хорошо, но и о работе забывать нельзя. Конечно, есть братец, но перекладывать на его плечи свои заботы нечестно, да и вряд ли он справится. Опять не вовремя эта охота случилась!

За размышлениями я не заметила, как задремала. Только сквозь сон почувствовала, что кто-то накрыл меня одеялом и затушил светильник. Приятное тепло окончательно убаюкало, и я крепко заснула.

Мне снился мой последний бой. Жестокое сражение за собственную жизнь. Когда своими руками я убила того, кого, казалось, любила. Но прекрасная сказка оказалась злым фарсом, в котором меня разыграли, как пешку на доске. Я вновь вернулась в то ужасное время, когда преданная, растоптанная и израненная лежала на холодном каменном полу, плача от бессильной злобы и ненависти.

У всех есть свои ночные кошмары. Оказывается, я тоже не умею отпускать прошлое.

 

ДОРОГА В ДОМ НАДЕЖДЫ

Проснулась я, судя по всему, через несколько часов. Несмотря на одеяло, в постели было холодно, так что она была оставлена без сожаления. Вспомнив, где нахожусь, и какую роль исполняю, я поплелась к Рою. В пещере царила радостная суета. Разводили большой костер, таскали бочки с вином, накрывали столы. На складе тоже было людно. Разбойники заносили внутрь мешки с провиантом, а полугном разбирал их и пересчитывал. Увидев меня, он приветливо помахал рукой:

– Вот видишь, сколько полезного за тебя получили! Теперь перезимуем!

Я уважительно покачала головой.

– Впечатляет. Рой, а что сегодня вечером намечается?

– Небольшой праздник по поводу удачного завершения вашего с Вороном дела, а заодно проводы в завтрашний путь.

Прикинув, что ужин готовить не надо, а слоняться без дела тоже не хочется, я предложила:

– Может, тебе помочь чем?

Полугном и не подумал отказываться.

– Рассортируй во-он тот мешок.

В итоге Рой занял меня до самого ужина. Перетаскав кучу мешочков-горшочков, вымазавшись в муке и протекшем варенье, я уже пожалела о своих альтруистических намереньях. В довершении всего, лопнул мешок с картошкой, и она радостно раскатилась по полу. Пришлось собирать. Поэтому, когда к складу подошел Ворон, я ползала где-то под столом.

– Рой, ты Лиону не видел? – обратился к полугному парень.

– Кого? – не понял тот.

– Мою женщину зовут Лиона. Как ты с ней общался, не зная имени?

– Тебе это тоже сперва не мешало, – я на секунду высунулась из-под стола.

Ворон шарахнулся при виде меня, как древень.

– Ты что тут делаешь?!

– Опять сперла колбасу, отрабатывает, – зачем-то соврал Рой.

Пристально посмотрев на недоумевающую меня, полуэльф усмехнулся и велел:

– Заканчивай быстрее и иди переодеваться. Скоро ужин.

Едва он ушел, я накинулась на Роя:

– И зачем было врать про колбасу?

– Потому что заставлять тебя работать никто, кроме Ворона, не имеет права.

– То есть просто так я помочь не могу?

– Да ты за меня, почитай, все сама сделала. Это не помощь, это работа. А у нас принято работать за услугу или за провинность. Строгие правила – гарантия порядка. Ладно, иди отсюда, приводи себя в порядок.

Умывшись, я пришла в комнату. На кровати меня ожидало весьма симпатичное платье, а на полу лежали высокие кожаные сапоги на шнуровке. Рядом стоял Ворон, застегивая пуговицы рубашки. Видимо, тоже решил переодеться к ужину.

– Ну как, наработалась? – улыбнулся полуэльф. – Рой – жук хитрый. Небось, попросил только мелочь какую-то, а в итоге припахал по полной?

– Типа того, – сказала я, опускаясь на стул.

– Ну, теперь будешь знать. А пока одевайся, – кивнул на лежак Ворон. – Все-таки праздник.

Снова галантно отвернувшись, полуэльф подождал, пока я натяну платье. Сшитое из темно-красного шелка, оно идеально сидело по фигуре, благо последняя имелась. Зашнуровав сапоги, я обратилась к Ворону:

– Готово.

Повернувшись, он придирчиво осмотрел меня с ног до головы, а затем полез на полку. Открыв одну из книг, полуэльф достал спрятанную в прорезанном тайнике алую подвеску на золотой цепочке. Повернувшись ко мне, Ворон улыбнулся:

– Амулет с ошейником к твоему платью не пойдет, а ведьму без контроля народ все-таки не примет, несмотря на все твои заслуги.

– Так это же просто подвеска, – не поняла я.

– Но они-то этого не знают. Подними косу.

Застегнув цепочку и поправив висящий кулон, Ворон протянул мне руку:

– Пошли?

Нас приветствовали так, как гости на свадьбе встречают новобрачных. Шумно и весело. Разбойничья братия, умытая и переодетая, искренне улыбалась. Женщины навели красоту и на лицах, и в пещере. Все расселись вдоль стен на шкурах. Наши с Вороном места были устроены шикарнее остальных: кроме шкур, тут были подушки. Пламя костра, разведенного в центре, радостно плясало отблесками на стенах. На импровизированных столах, покрытых скатертями, стояли бутылки с вином, тарелки с закусками, жаркое из кабана, несколько печеных куропаток, а также россыпи фруктов. Да, продуктов на праздник не пожалели. Здесь присутствовали все, и даже Рой вышел со своего склада.

Как только вино разлили по емкостям, гордо именуемым бокалами, Ворон поднялся для произнесения речи:

– Братья и сестры! Сегодня произошло радостное событие: в нашей семье появился новый человек! Лиона прошла все испытания! Она показала, что доверяет хозяину дома, она согласилась рискнуть своей жизнью ради общины, а также выразила желание и дальше способствовать ее процветанию. Давайте поднимем бокалы за нашу новую сестру!

А я-то и не знала, какая я хорошая. Оказывается, доверяю, рискую, желаю способствовать. Гулкий чок прошел по кругу, и на этом официальная часть закончилась. Дальше разбойники ели и выпивали без тостов, общаясь между собой.

– Куда вы завтра отправитесь? – поинтересовалась сидящая рядом Тира.

– Думаю, на запад. Опробуем план в среднем городке, а потом двинемся в более крупные, – ответил Ворон, отдирая ножку куропатки.

– Да, с такой ладной девкой может и сработать, – сказал Петер. – Вполне потянет на несчастную баронскую дочку. Кожа у нее гладкая, ручки нежные, зубки белые.

Благодаря последней характеристике, я почувствовала себя лошадью на рынке. Решив, что эпитетов мне хватит, я пихнула локтем Ворона, как бы намекая, чтоб сменил тему. Полуэльф, в результате облившийся вином, укоризненно покачал головой. Мельком взглянув на его ладонь, я накрыла ее своей и утянула под стол, чтобы не пугать народ. Действие моей крови ослабло, и рука начинала чернеть. Нужна была новая порция.

– Ножик подай, – шепнула я Ворону.

Посмотрев на свою ладонь, которую я не позволила вытащить из-под стола, полуэльф охнул и достал из-за голенища нож. Незаметно стащив со стола бокал, я накапала туда несколько капель. Ворон без вопросов выпил, долив вином, и через несколько секунд рука пришла в норму.

– Слушай, а ты не боишься, что кто-нибудь тебя украдет и пустит на противоядия? – полушутя спросил он.

– Нет, – я засмеялась. – Магия стихий действует, если носитель крови действительно желает помочь.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Ворон.

– Обращайся, – мило улыбнулась я.

Ужин по реке вина плавно стек в концерт. Под еле слышный аккомпанемент гитары пьяные глотки орали песни, не попадая ни в ноты, ни в слова, зато искренне и от души. Воспользовавшись тем, что на нас никто не обращает внимания, мы с Вороном ускользнули в свою пещеру. В отличие от разбойников нам завтра вставать ни свет ни заря.

Полуэльф стоял ко мне спиной, и в этот раз, когда он скинул рубашку, я все-таки не смогла сдержать потрясенный вздох. Если на груди было просто много мелких шрамов, то спина представляла собой весьма осмысленное сочинение. Грубо, но читаемо было выведено: «Я ублюдок, сын шлюхи и позор семьи».

Обернувшись, Ворон грустно улыбнулся:

– Творчество отчима. Братья были менее изобретательны.

– Понятно, – ответила я, расшнуровывая сапоги.

Одна фраза – четыре судьбы. Я ясно увидела зеленоглазую эльфийку, сраженную чарами прекрасного воина-любовника. Увидела ее мужа, надменного эльфа с холодным властным взглядом. Детей, похожих на него, как две капли воды. И черноволосого гадкого утенка. Заклеванного, забитого, который, в худшем случае, рос еще и без матери, а в лучшем, получал лишь безмолвное утешение. Хотя, какое из двух зол меньшее, сразу и не скажешь. Вот она, цена мимолетной измены или запретной любви. Люди к полукровкам относились терпимее, но не нам выбирать, где родиться.

Закутавшись в отдельное одеяло, захваченное Вороном из леса, я лежала, уткнувшись носом в стену, и вспоминала свое детство. Когда-то оно было вполне счастливым. Мама и папа вели небольшое хозяйство, кое-как, но кормящее семью. Мы со старшим братом помогали родителям в поле, рыбачили, ходили в лес. Жили дружно, весело, но небогато. Хотя в нашей деревеньке все были такими же. Тихо живущими мирной сельской жизнью и не желающими ничего иного. Но однажды к нам пришел странник. Бывший воин, уставший от лихой судьбы и жаждущий тихого приюта. Чем-то наша Притулка ему понравилась, и он остался у нас кузнецом, удачно сменив спившегося.

На моего брата пришелец произвел неизгладимое впечатление. И с тех пор Эрл в любое свободное время повадился помогать воину в работе. Со временем они подружились. Кузнец рассказывал моему брату о своей жизни и даже тренировал его, учил обращаться с мечом, незаметно для окружающих разжигая в груди тогда еще мальчишки пламя мечты. Я же чаще помогала родителям и лишь иногда присутствовала при рассказах. Но, в отличие от брата, не находила в них ничего завораживающего.

В день своего шестнадцатилетия Эрл получил подарок от его величества – повеление явиться в столицу для обучения воинскому делу. Тогдашний король готовился к войне с Майроном, поэтому все, достигавшие боеспособного возраста, проходили курс начальной подготовки. И примерно в то же время во мне проснулись голоса стихий.

День своего истинного рождения я запомнила на всю жизнь. Тогда мы с друзьями пошли в лес, насобирать диких яблок. Карабкаться на верхушку огромного раскидистого дерева выпало мне. Что ж, жребий есть жребий. Я скидывала плоды в подставленные ладони, постепенно забираясь почти на макушку, чтобы добраться до самых спелых яблок. Обобрав один край дерева, я собиралась перейти на другой, как вдруг прямо около моей руки из листвы вынырнула змея. Отшатнувшись от неожиданности, я грохнулась с ветки, успев только подумать, что змея-то была не ядовитая. Вдруг, за пару секунд до удара оземь полет остановился, и меня плавно опустило на траву. Но не успела я порадоваться, что осталась цела, как жизнь решила это исправить. Друзья ошарашено таращились на меня несколько мгновений, а потом кто-то крикнул:

– Бей ведьму!

В меня полетели скинутые мной же яблоки, порождая боль и звериный страх. Не дожидаясь, пока плоды сменятся камнями, я кинулась, куда глаза глядят. Тогда мне некогда было обращать внимания, но все же помню: ветки кустов расступались передо мной и, ни разу не споткнувшись, я сбежала. Сердце бешено колотилось, было тяжело дышать, но бег не замедлялся. Лишь споткнувшись, я остановилась. И мне было все равно, что будет: просто не было сил. Лежа, уткнувшись носом в землю, я покорно ждала судьбу. Но она так и не пришла. Только через пятнадцать минут я, наконец, смогла поднять голову и оглядеться. Со всех сторон были кряжистые деревья, густые заросли кустов и ни намека на тропинку. Паника заколотилась в груди с новой силой: мне ни разу не приходилось быть одной в лесу, без малейшего понятия, в какую сторону двигаться. И тут в голове всплыла когда-то услышанная от кузнеца фраза: «Страх – это самый страшный и подлый враг. Убьешь его – сможешь победить. Нет – оставь надежду». Тут же неизвестно откуда взявшийся ветерок ободряюще взлохматил челку, и мне почудилось, будто кто-то обнял меня за плечи. Кое-как успокоив стучащее в горле сердце, я нашла в себе силы встать и, наугад выбрав направление, попробовала сделать шаг. Не тут-то было. Протянув руку, я еще раз убедилась в наличии перед носом невидимой стены, не дающей идти. И как ни странно, меня это не испугало. Наоборот, с каждой секундой на душе становилось все спокойнее.

Опробовав еще несколько направлений, мне удалось найти открытое, и Воздух вывел меня к горам, расположенным за лесом, неподалеку от нашей деревни. У их подножия весело журчал родник. Напившись, я почувствовала себя намного лучше. Вода освежила меня и наполнила новыми силами. Увидев же появляющуюся в горе лестницу, я, уже ни капли не сомневаясь, полезла по ней. Так Земля привела меня в небольшую пещерку. В середине горел костер, а рядом с ним спал мужчина в монашеской рясе. На вид ему было лет шестьдесят. Длинные седые волосы убраны в хвост, густая борода заплетена косичками. Будить человека было неудобно, поэтому я просто присела к костру. Протянув пламени озябшие руки, мне почудилось, будто оно само тянется к ним. Я опустила ладони ниже, и огонь ласково обвил их, не причиняя боли. Он тоже признал меня.

Вдруг спящий открыл глаза, вскочил на ноги и, выхватив меч, грозно спросил:

– Кто ты?! Как вошла сюда?!

С перепуга я взмахнула руками, и пламя, повинуясь им, выросло на добрых два метра. Посмотрев на мою несчастную физиономию, мужчина опустил оружие.

– Да ты никак Огневик? Заблудилась что ли?

Сложив руки и успокоив этим костер, я кивнула в ответ на второй вопрос, проигнорировав непонятный первый. Мужчина усмехнулся и спрятал меч.

– Рассказывай, что с тобой приключилось, – велел он, сев напротив меня.

Блуждание по лесу в одиночестве не располагало к скрытности. Поэтому я честно поведала незнакомцу историю от момента падения до прихода в пещеру. По ходу рассказа брови слушателя поднимались все выше и выше.

– Живой стихийник! – только и выдохнул он, едва повествование закончилось. Я же почувствовала себя мышью под голодным взглядом дикой кошки. Но это длилось не дольше пары секунд. Моргнув, мужчина изменил выражение лица, приветливо улыбнувшись:

– Позволь представиться. Меня зовут Фей-ЗЗ. Я Землевик и Зельевар.

– Лиона, – ответила я.

– Лиона-стихийник, – поправил меня Фей. – У магов принято называть свою специализацию при знакомстве.

– А у ведьм?

Мужчина засмеялся.

– Деревня ты! А ведь по речи и не скажешь. Ведьма – это ругательство, придуманное темными селянами для оскорбления тех, кто лучше их. Только у них есть ведьмы и ведьмаки. В просвещенном обществе нас называют магами.

Для себя я тогда решила, что звание ведьмы мне все-таки ближе. А за речь заочно поблагодарила кузнеца, который, проникшись теплым, почти отеческим чувством к Эрлу, и меня иногда воспитывал. Фей между тем продолжил:

– Ты можешь жить у меня в пещере.

Предложение было непонятным и даже пугающим, поэтому к согласию не располагало. Покосившись на выход, я попросила:

– Лучше покажите, как из лесу выйти. Я домой хочу.

На это мужчина отрицательно покачал головой:

– Пока не научишься управлять своими силами, домой тебе возвращаться нельзя. Случайная бесконтрольная магия может наделать много бед. В лучшем случае, тебя просто объявят ведьмой и сожгут, а в худшем – ты убьешь невинных.

Я непонимающе посмотрела на ласковое пламя.

– Как меня могут сжечь? Ведь огонь мне не вредит.

– Только если ты в силе. А повяжут тебя эльфийскими веревками, пиши – пропало.

Не знаю почему, но я была уверена – не врет.

– Что же мне теперь делать?

– Если хочешь, могу взять тебя в ученицы.

Конечно, в свои двенадцать лет я была наивной деревенской девочкой, но благодаря тому же кузнецу и умному братцу знала, что просто так ничего не делается.

– Зачем это Вам?

Фей усмехнулся и откровенно ответил:

– Кровь стихийника – мощное противоядие, если она отдана добровольно. Хочу получать за твое обучение по несколько капель крови в день.

– И что вы будете с ней делать?

В глаза мужчины на миг сверкнул непонятный мне тогда огонек.

– Экспериментировать. Я хочу создать абсолютное противоядие. У меня есть уже много идей, но не хватает элементов.

– Почему я должна Вам верить?

В ответ на это Фей развел руками и сказал:

– Потому что сюда тебя привели стихии. Не веришь мне, поверь им. Пока ты не встанешь на ноги, они будут оберегать тебя, как новорожденного младенца. Но это продлится недолго. Если к моменту взросления ты не научишься управлять силой, твой дар со временем исчезнет. Решившись же принять его, ты откроешь для себя массу возможностей. При желании, сможешь стать магом и помогать людям. А захочешь, просто вернешься в свою деревню и сможешь жить тихой и спокойной жизнью. Но послушай мой совет: лучше притворяться беспомощной, чем быть таковой.

Напоминание о доме потянуло за собой воспоминание о родных.

– А как же родители?

– Лучшее, что ты для них можешь сделать – остаться со мной. Если твоим друзьям не поверят, тебя поищут в лесу, оплачут и забудут. Если же поверят – изгонят из деревни или сожгут. Сейчас управление стихиями тебе неподвластно, и они будут защищать тебя от любой опасности. Будь то брошенный камень или что-то похуже. Если вернешься сейчас, твои родители пострадают точно, если нет – есть шанс.

Поразмыслив некоторое время, я ответила:

– Согласна.

– Хорошо, – сказал Фей и полез в стоящую рядом походную сумку. Вытащив оттуда нож и пустую склянку, он отдал их мне со словами:

– Прошу внести аванс.

Так родилась Лиона-стихийник, которая много позже под покровом ночи все-таки вернулась в родную деревню, но увидев пепелище на месте родного дома, решила стать той, кем ее считали. Ведьмой.

Ворон разбудил меня на рассвете и даже накормил нехитрым бутербродным завтраком. Когда мы покинули пещеру, обитатели ее еще спали. Причем большинство прямо за пиршественными столами. Разъезжать по трактам мне было опасно, поэтому идти решили лесом. До моей родной деревни было несколько дней пешего пути. Выбрав устраивающий обоих темп, мы двинулись по тропинке в чащу. Долго молчать полуэльфу, видимо, было скучно. Поэтому уже минут через двадцать от начала похода, он попросил:

– Расскажи о своем наставнике. Мне же интересно, к кому ты меня ведешь.

– Зовут его Фей-ЗЗ.

Имя ожидаемо произвело впечатление, но не то, которое должно было бы.

– Землевик и Зельевар? Тот самый шарлатан?! – удивленно возопил Ворон.

– Почему шарлатан? – не поняла я.

– Потому, что обещает абсолютное исцеление от чего угодно! А это чушь!

Знакомая песня. Зельевары нередко сталкиваются с подобным скепсисом. Причем даже в тех случаях, когда предлагают вполне тривиальное лечение. У любой монеты всегда две стороны. Так вот в практике зельеваров одна сторона – абсолютная вера, когда лечит даже обычная вода. Другая сторона – абсолютное неверие, когда не спасет и самое мощное зелье, если, конечно, не удастся влить его силой. Хотя, раз Ворон продолжал идти, то до второй стороны ему было далековато. Но даже возможная перспектива связывания полуэльфа и насильного разжатия рта мне не нравилась. Поэтому я решила действовать проверенным методом, чтобы точно исключить неприятную возможность. А именно, остановилась и сказала:

– Если не веришь, идти нет смысла. Давай я тебя просто убью. И мне мороки меньше, и ты мучиться не будешь.

– Я не не верю. Я сомневаюсь,– пробурчал Ворон, не останавливаясь. – Его обещания слишком уж сильно смахивают на сказку: чудеса за приемлемую цену. Но раз ты так в нем уверена, расскажи мне подробнее.

В принципе, я понимала Ворона. Слава о зелье дедушки Фея, как тот и хотел, распространялась по миру. Но пока к нему действительно шли только тяжелобольные люди. И зелье получило звание последней надежды. Для многих оно было просто чудом. Но беда в том, что многие верят в чудеса, только когда уже больше не во что. Да и попробуй прокричать на улице, что ты видел чудо. Тут же набегут скептики, завистники и просто скучающие. Поэтому слава о зелье шла рука об руку с очерняющими сплетнями. Но это не мешало отчаявшимся идти к Фею. Ибо на грани смерти, своей или близких, человек меняется. Он и от себя отречется, если очень жить захочется. И хоть я уже много раз убеждалась, что словами с общественным мнением бороться бесполезно, все же решила выполнить просьбу полуэльфа.

– Когда-то он был воином, но открыв в себе дар мага, ушел в отшельники. Большую часть своей жизни он посвятил своей второй специализации. Его зелья пользовались большим спросом. За абсолютное же противоядие многие вообще готовы были заплатить любые деньги. Но Фей не продавал и никому не открывал тайну рецепта.

– Почему?

– При незначительном усовершенствовании или ошибке в пропорциях оно становится мгновенно убивающим ядом, от которого ничто не может спасти. Фей побоялся, что его используют во вред людям. Это противоядие всегда готовится для кого-то и подействует только на него. Теперь представь, какое это раздолье для наемных убийц. Дегустаторы королевских особ будут бесполезны, убийца может пить с жертвой хоть из одного бокала, этим же, кстати, и подкрепляя свою невиновность.

– Зачем же он его вообще изобрел?

– Во-первых, это было делом всей его жизни. А, во-вторых, он же не отказывает в его применении. Если никакое средство не может излечить, больному дают кровь стихийника и несут в специальный дом в Притулке. Там к нему приходит Фей. Конечно, это не всем по карману, но лучше так, чем никак. Кроме того, зелье готовится из крови драконов, русалок, пегасов и древней. Если об этом узнает народ, детей стихий ждет истребление. Ради нескольких капель будут нещадно убивать.

Ворон невесело усмехнулся:

– Знаешь, я много раз слышал об этом «доме надежды», но никогда не думал, что придется идти туда самому. Мне сложно поверить, что Фей не обманщик. Но знаю, что ты не врешь. Тебе я верю.

И не дав мне ответить на огорошевшее заявление, полуэльф тут же спросил:

– Когда ты видела наставника в последний раз?

Запихнув подальше заготовленную колкость про веру детоубийце, дряни и далее по списку, я просто ответила:

– Когда сбежала от него, не закончив обучение. Даже и не вспомню, сколько лет назад.

– Откуда же ты знаешь, что он еще жив и по-прежнему помогает людям? Может, его давно грохнули, и на его месте сидит какой-нибудь предприимчивый шарлатан?

– Я этого не знаю, но начинаю с самого простого пути.

Ворон удивленно посмотрел на меня:

– А есть еще и сложные?

– Да. Я могу приготовить зелье сама.

– Ты же говорила, что Фей никому не открывал тайну рецепта.

– Но из этого не следует, что мне она неизвестна, – я поправила лямку сумки. – Не переживай. В конце концов, даже если мне придется варить это зелье, и я что-то не так сделаю, ты умрешь быстро. В любом случае, легче, чем от проклятья.

– Спасибо, утешила.

Подкинутая пища для размышлений заставила полуэльфа замолчать на пару часов, так что я закрыла глаза и полностью погрузилась в голоса стихий.

Как и планировалось, к ночи мы достигли придорожной таверны. Чтобы не возникло проблем с моей засветившейся физиономией, Ворон снял с одного из своих тайников амулет, отводящий глаза. Теперь простые люди не видели меня, даже если смотрели в упор. Вернее, стоило им отвести глаза, как они забывали о моем существовании.

Из четырех имеющихся столиков свободным был только один. Оставив меня за ним, Ворон пошел к стойке договориться о ночлеге и заказать ужин. За самым ближним к нашему столом сидели двое мужчин. По виду, селяне, по говору – тем более. Так как говорили они не особенно тихо, хочешь не хочешь, а беседа была слышна. Видимо, один из них был из столицы и пересказывал собирающемуся туда последние новости.

– Из-за гадины той все злющи ходють. Вот-вот короля ждуть, а убивца убегла,– фраза завершилась смачным стуком бокала об стол.

– Да как же ж?

– Так толковали ж, ведьма она. Еще когда король жениться на ней хотел. Околдовала мерзавка. Хорошо, друг тады открыл королю глаза на душу черную, заставил изгнать с глаз долой и увез ее, чтобы казнить в чистом поле. Но не вышло. Поговаривают, что она и его околдовала, а опосля со свету сжила. И ведь верно, вернулась стерва. Сперва думали, она королеву сжить хочет. Ан нет, на дите безвинном отыгралась.

– Че ж не прибили тады ищо?

– Видать крепко короля зачаровала: поверил он лживым словам ее, что де жалеет и раскаиватся, де сбили с толку силы злющи. Говорят, убедительно в ножках валялась.

Попроклинав меня еще пару минут, попутно опустошив бокалы, селяне направились к выходу. Я же с удовлетворением отметила, что теперь подобные сплетни меня не задевали. Хотя, о последнем событии я еще ни разу не слышала. Надо же, оказывается, в ножках валялась.

Ворон, подошедший с подносом и услышавший часть разговора, спросил:

– И сколько там правды?

– Сколько ни есть, это тебя не касается, – ответила я, забирая к себе тарелку.

После ужина мы поднялись наверх в отведенную нам комнату. Как же я соскучилась по отдельной кровати! Когда никто не пытается стащить одеяло или случайно засветить локтем по лбу. На всякий случай, выдав болезному пару капель крови, я легла спать.

Меня опять разбудил крик среди ночи. И снова Ворон сидел на кровати, тяжело дыша, силясь вырваться из цепких объятий кошмара прожитых лет. Мне было больно видеть полуэльфа в таком состоянии. Тем более, если можно было помочь. Я подошла к нему и, сев рядом, провела ладонью по его щеке. Он повернул голову и посмотрел мне в глаза. Первый поцелуй остался без ответа, стесненный неожиданностью и сомнениями. Но подобно маленькому камню, катящемуся по склону, он вызвал лавину.

«Я не могу изменить твое прошлое, но могу забрать твою боль. И пусть огонь выжжет ее, а ветер развеет пепел. Прах упадет в землю и, напоенная дождем, она взрастит новую жизнь. Отдай мне боль своего прошлого. Я проживу ее вместе с тобой, а потом забуду, разорвав на части и отдав Стихиям».

Скоро Ворон уснул, и я, лежа на его обнаженной груди, прислушивалась к стуку сердца и ровному спокойному дыханию. Что ж, мне тоже нужно было уснуть и окунуться в его кошмар. Я не знала, что именно там увижу, но понимала, что рано или поздно все равно придется. А раз так, то чего тянуть-то?

Погожим зимним деньком Альберт-кристальщик, радостно насвистывая, шел домой. Легкость танцующих в воздухе снежинок полностью соответствовала настроению полуэльфа. Только что он был у барона, где получил заказ на изготовление Амулета Повиновения. Альберт прикидывал, что полученного аванса как раз хватит на подарки жене и детям. А после получения остальной суммы можно будет перекрыть крышу, раздать долги и вложиться в прибыльное дельце. Наконец-то его жизнь налаживалась, принося заработанные плоды. Занятый радостными мыслями, полуэльф сам не заметил, как подошел к калитке своего дворика. К счастью, тут его вернули в реальность, засветив снежком в лоб.

Ой, пап! Я нечаянно! – повинился младший сын, открывая перед отцом калитку.

– Он в меня хотел, – на всякий случай поддержал брата старший.

Глянув на притихших детей, Альберт рассмеялся:

– Ух, я вам обоим сейчас!

Закидав визжащую детвору снегом и от души вываляв в сугробах, довольный отец повел их домой.

– Стряхивайте снег на крыльце! Нечего воду в дом носить! – прокричала из кухни жена. – Обед скоро будет готов! Накрывайте на стол!

Что после зимней прогулки может быть лучше вкусного дымящегося супа со свежеиспеченным хлебом? Только тихий безмятежный сон.

Уложив детей, родители стали убирать со стола.

– Как прошла встреча с бароном? – спросила жена, собирая тарелки.

– Замечательно. Заказ мой, – Альберт отложил полотенце и нежно обнял супругу. – Теперь у нас все будет хорошо. После этого заказа дела наладятся! Достроимся, рассчитаемся с долгами, отдадим мальчишек в нормальную школу.

– Хорошо бы, – вздохнула жена, нежно прильнув к нему. – Сколько времени уйдет на заказ?

– Если завтра с утра куплю нужные камни и к обеду начну, то к концу недели должен.

– Нам с мальчишками уехать? – на всякий случай спросила жена.

В ответ кристальщик улыбнулся:

– На этот раз не нужно. Я быстро все сделаю.

Как и планировал, утром Альберт уехал на столичный рынок. Лавочку торговца кристаллами он знал очень хорошо: не первый раз закупался. Худенький мужичок в коричневом камзоле отложил книгу и, как всегда, радостно приветствовал полуэльфа:

– Рад видеть! Что, опять заказ себе выбил?

– Приветствую. Да, повезло. Посмотри, что из этого есть.

Протянув торговцу исписанный листок, Альберт облокотился о прилавок. Поправив очки, продавец пробежал по строчкам и скрылся в подсобке. Вернулся он через четверть часа, неся в руках четыре коробочки.

– Проверяй, – сказал он, выложив ношу на прилавок.

– Да ладно, чего уж там, – махнул рукой Альберт, вручив продавцу увесистый мешочек. У кристальщика впервые за долгое время было замечательное настроение.

Вернувшись домой, полуэльф заперся в своей мастерской, достал оправу и открыл первую попавшуюся коробочку. Увиденное заставило его досадливо цокнуть: с красного камня Альберт начинать не любил. Самый строптивый, он всегда отнимал много сил, но традиция есть традиция. Глубоко вздохнув, полуэльф сжал камень в ладонях и погрузился в транс. Через два часа укрощенный кристалл был вставлен в оправу. Открыв вторую коробку, Альберт охнул от неожиданности. Она была пустой. Видимо, продавец то ли перепутал чего, то ли потерял камень. Ругая на чем свет стоит свою доверчивость, полуэльф запер мастерскую и помчался обратно в город. К счастью, торговец еще не успел уйти. Искренне извинившись, он подал полуэльфу требуемый кристалл.

Когда Альберт вышел из лавочки, уже вечерело. Кроме того, поднялась сильная метель. Прикинув, что по такой погоде ехать домой опасно, полуэльф решил остаться в столице. Заодно и купить подарки, о которых забыл утром.

За ночь небо расчистилось, выглянуло солнце, радостно заискрив на сугробах. Купив подарки, Альберт в приподнятом настроении покинул город. Но радость длилась ровно до поворота дороги, от которого был виден дом. Едва зацепив взглядом болтающуюся на одной петле калитку, кристальщик почувствовал ледяные когти страха, сжимающие сердце. Когда же, подбежав ближе, он увидел разбитое окно мастерской и алые пятна на белом снегу, он, забыв все на свете, кинулся в дом.

На крыльце в белой разорванной сорочке, залитой кровью, лежало то, что осталось от его жены. Растерзанный, изувеченный труп. Полуэльф занес его в дом и, уже догадываясь, что увидит, пошел в мастерскую. На полу лежал мячик, а кристалл в оправе все еще полыхал алым пламенем. Забрав камень, кристальщик вышел за ограду, изучая следы на снегу. Отпечатки четырех ладошек и четырех ножек вели к лесу. Идя по следу, полуэльф вышел на небольшую поляну. В центре он увидел своих детей, остервенело разрывающих заячью тушку. Алое пламя безумия полыхало в их глазах. Дети были во власти камня, но камнем владел подчинивший его. Приведя мальчишек домой, Альберт запер их в подвале и отправился к барону. Ему нужен был амулет, созданный несколько лет назад.

Его сиятельство изволили обедать. Поэтому приняли посетителя не сразу. Не помогали ни уговоры, ни ругательства. Пришлось ждать. Через полчаса Альберт, наконец, предстал перед сыто развалившемся на кресле бароном:

– Ну как, готов мой заказ? – зевнув, спросил он.

– Ваше сиятельство, мне нужен на время Ваш амулет защиты от воздействия на разум.

– Это еще зачем? – сыто икнув, вопросил барон.

– Мои дети подверглись воздействию злых чар! Если их не снять в ближайшее время, они погибнут!

Хозяин дома задумчиво посмотрел на свои пальцы и занялся выкусыванием замеченного заусенца.

– Почему меня должны волновать твои проблемы? – спросил он, сплюнув в сторону. – Ты же кристальщик, сделай себе еще один амулет.

– Я не успею купить нужные камни!

Перейдя к следующему пальцу, барон, видимо, чувствительно прикусил его, так как охнул и зло бросил:

– Ничем не могу помочь. Мои сыновья спят и видят, как заставить меня переписать завещание. Я не расстанусь с амулетом ни на секунду. Так что, пошел вон.

В глазах Альберта потемнело от гнева, и из всех возможных зол полуэльф выбрал большее: он решил забрать амулет силой. Повинуясь воле создателя, цепочка начала душить барона. Но кристальщик не учел, что помимо денег хозяин дома заботится и о своей жизни. Мгновенно среагировала прячущаяся охрана, оглушив Альберта.

Его не стали убивать. Лишь заставили смотреть, как солдаты рубят мечами его обезумевших детей. А потом избили и бросили на снег рядом с трупами. Вот так умерла семья Альберта-кристальщика, навсегда оставшись вместе во дворе своего дома, и лишь вороны покинули то место.

Проснувшись в холодном поту, я села на кровати.

– Что, тоже кошмары мучают? – спросил полуэльф, садясь рядом и обнимая меня за плечи.

– Вроде того, – попыталась улыбнуться я, с трудом возвращаясь в реальность.

Полуэльф встал и подал мне флягу с водой. После нескольких глотков стало существенно легче. Мое дело было сделано, но я не нашла в себе силы уйти на другую кровать. Когда полуэльф лег рядом, я обняла его и снова положила голову ему на грудь.

– Не бойся, – прошептал он, обняв меня. – Я рядом.

Я почувствовала, что мне действительно удалось то, что хотела. Полуэльфа больше не будет мучить боль прошлого. Сама же я избавлюсь от нее через несколько ночей. Чужую боль пережить проще. Особенно, если есть кто-то рядом. К счастью, остаток ночи я проспала без сновидений.

 

– Доброе утро! – Ворон нежно поцеловал меня в губы.

– Привет, – ответила я, выбираясь из его объятий.

– Что ж, раз теперь ты моя жена, я имею право знать, какие отношения у вас с королем.

– Как жена?? – я с ужасом уставилась на полуэльфа. Какое-то специфическое у него чувство юмора. Но, похоже, он не шутил. Ибо вполне серьезно ответил:

– По эльфийским законам, добровольная ночь любви по инициативе женщины считается заключением брака. Думал, ты знаешь.

– Откуда? Я чистокровных эльфов только на картинках видела, – я встала и начала одеваться. Как-то не хотелось продолжать столь сложную беседу в голом виде. Мда, это называется приплыли…Но с другой стороны, мы не в стране эльфов. Застегнув последнюю пуговицу на рубашке, я обернулась и продолжила.

– Слушай, может, не будем торопить события? Мы же едва знаем друг друга.

Ворон сел на кровати, внимательно посмотрев мне в глаза:

– Ты действительно не знаешь ничего об эльфах?

Ой, не понравилась мне это фраза…

– О чем ты?

– У нас будет ребенок.

От этого известия мне стало так плохо, что пришлось сесть на кровать. Вот вам и детские сказочки да братские шуточки…

– Ты же полуэльф… – понадеялась я.

– Если бы мать была человеком, то на меня бы эльфийская природа не действовала, – ответил Ворон, потянувшись за рубашкой. – А что, я тебе не нравлюсь? Мне показалось ты не из тех, кто ложится в постель с кем попало.

Его вопрос натолкнул меня на почти забытую мысль:

– А я тебе нравлюсь? Я же вроде дрянь, детоубийца и далее по списку.

– Это все слова, – сказал Ворон, беря штаны. – После того, как я попробовал твою кровь, я стал в них сомневаться, а ночью увидел тебя настоящую. Эльфийская наследственность позволяет чувствовать людей. Не зря ты мне сразу понравилась. Так что у вас с королем?

Я не была готова к такой перемене взаимоотношений, поэтому на придумку чего-нибудь просто не хватило сил. В итоге, я ответила предельно честно:

– Я наставила ему рога и убила его сына. Что у нас может быть?

– Понятно. А что по второму вопросу?

Я честно прислушалась к себе, но обнаружила такое смятение чувств, что беспомощно развела руками:

– Как-то это все неожиданно. Я над этим вопросом не задумывалась.

Ворон усмехнулся:

– Хорошо, я не буду на тебя давить. Если после рождения ребенка ты не захочешь быть со мной, я заберу его и уйду из твоей жизни.

Промолчав, я пошла умываться, думая, что братец был прав. Благие намеренья до добра не доводят. И помощь что людям, что эльфам ничем хорошим не заканчивается. Вот надо было лезть?! Не помер бы он от своих кошмаров. Только орал бы и просыпался в холодном поту по ночам. Эх, а может на стихийников эльфийская природа не действует? Хотя, собственно, чего я переживаю-то? Величество женился, обзавелся потомством, в итоге – счастлив. Вдруг и я его примеру последую? По крайней мере, попытаться-то можно, раз деваться особо некуда. А Эрла, как только увижу, прибью на месте, чтоб больше не шутил с серьезными вещами. Бестолково поглядев на обмылок, в который превратился почти целый кусок, я поспешно положила его в мыльницу и смыла с рук обильную пену. Интересно, сколько раз я успела зубы почистить? Один точно – щетка мокрая. Тряхнув головой, чтобы разогнать котовасию мыслей, я закончила с умыванием и вернулась в комнату. Там меня ожидала весьма живописная картина: Ворон зачем-то вывалил на кровать все наши вещи и теперь складывал обратно.

– Ты что делаешь? – возмутилась я.

– Носки свои искал.

– В моей сумке?

– Именно там они и оказались, – невинно улыбнулся мне полуэльф.

Закинув поклажу на плечо, я обнаружила, что она стала существенно легче. Мелочь, а приятно. Привычно оглядев напоследок комнату, я вышла вслед за Вороном, который уже спускался по лестнице. Мда, любые пути изобилуют сюрпризами, но, похоже, я специально выбираю самые находчивые. Хорошо хоть в походах мне не приходится прокладывать маршруты, а то с моим везением залезли б так, что не вылезешь.

Выйдя из таверны, Ворон остановился, ожидая, когда я присоединюсь к нему. Затем, взяв за руку, уверенно повел вперед. А я покорно пошла следом, не став высвобождать ладонь: слишком уж соскучилась по ощущению. Хотя в этот раз оно было менее шершавым. После получасовой ходьбы по обочине тракта мы, наконец, свернули в лес. Как утверждал Ворон, пройдя по чаще, можно было сэкономить день. И хотя к чащам я всегда относилась настороженно, но в этот раз доверилась полуэльфу. Или просто привычка сработала: в походах я всегда шла, куда велено, не заморачиваясь нюансами маршрута.

В лес вела широкая тропа, петляя меж кустами и деревьями. Живность деловито занималась своими делами, не обращая на нас никакого внимания. Мы отвечали ей тем же, молча шагая вперед. Я честно пыталась ни о чем не думать. И какое-то время мне это удавалось. Но потому привычка взяла свое. Когда идешь по лесной дороге, всегда хорошо размышлять. Серая пыльная лента с островками травы под ногами как-то способствует самокопанию. Поэтому, накинув капюшон на голову, я стала, как сказал бы братец, дурью забивать голову. Ну что ж поделаешь. Не умею я по-другому: если появляется проблема, буду ее мысленно жевать до посинения. Пока не найду решения, или пока судьба не ткнет меня в него носом.

В очередной раз личная жизнь подкинула мне сюрприз. Уже давно она летела кувырком, безумная, неуправляемая. Беда в том, что кроме меня, от нее еще страдали безвинные дети. Сын Леонарда за мои ошибки поплатился жизнью, а что ждет нашего с Вороном ребенка, я даже предугадать не бралась. Стихии подсказывали, что новая жизнь уже проклюнулась зеленым ростком и скоро должна была распуститься, подобно бутону, прекрасным цветком. Теперь я была в ответе не только за себя, но и за нее. Тяжело выбирать, когда на чашах весов лежат чужие жизни, а решение принимать тебе. Может, мне теперь и не возвращаться вовсе? Как-нибудь без меня обойдутся? А то ведь величество запросто может с радостью меня сжечь, не дав и пискнуть. Ведь он мне так толком и не отомстил. Не считать же местью ежедневный издевательский фарс. Смешно…

От размышлений меня отвлек Ворон, крикнув:

– Пригнись!

Вовремя. Летящий в меня арбалетный болт я отбила рефлекторно. Пустивший же его гоблин через секунду, захрипев, схватился за горло и рухнул с ветки.

– Короткий путь! Срежем! – зашипела я на полуэльфа, осматривая выходящих из кустов особей количеством десять штук.

– Да кто ж знал, что тут такое водится? – прошипел супруг в ответ, аккуратно отодвигая меня к дереву.

Мохнатые серые твари, полтора метра ростом, хищно щерили клыки, обступая нас плотным кольцом. Вооружение у них было самое разное: от мечей всех размеров до массивных дубин и палиц. Судя по агрессивному настрою, смерть единственного арбалетчика их сильно обидела. А обиду гоблины обычно не прощали. Вспомнив, как однажды мы с братом попали в похожую ситуацию, я громогласно заявила:

– Мы желаем оспорить право на власть в племени! Мой муж бросает вызов вождю!

Ворон ошалело уставился на меня и открыл, было, рот, но, получив локтем в бок, быстро его захлопнул. Сработало. Гоблины опустили оружие и, трижды стукнув себя кулаками по мохнатым грудинам, повели нас в нору племени.

Откинув земляной люк, гоблины один за другим стали нырять в провал. Помню, в тот раз было страшно, и Эрлу даже пришлось пихнуть меня для придания храбрости с ускорением. Сейчас же я справилась без волшебного пинка. Скатившись по гладкому желобу и плюхнувшись в весьма мягкую кучу, я резво вскочила на ноги, чтобы меня не задел следующий входящий. Ворон, упавший следом, замешкался, в итоге последний сопровождавший чувствительно пнул его в спину.

Гоблины зажгли факелы, осветившие земляные стены, укрепленные хитрым составом на крови и украшенные причудливыми барельефами из костей, черепов и прочих высушенных останков. Затем самый рослый самец зашагал вперед, и мы послушно последовали за ним, стараясь не обращать внимания на специфический антураж вокруг и пыхтение позади.

Испокон веков гоблины жили под землей, прорывая в ее глубинах пещеры, соединенные проходами. Говорили, что их ходы тянулись по всему миру, образуя единое подземное царство, территория которого была разделена между племенами. И, якобы, они также воевали между собой за площади, сотрясая битвами землю так, что где-то она вздымалась, трескалась или вовсе проваливалась. На поверхность гоблины выходили лишь за стройматериалами, но делали это весьма редко. Только если какому-то племени становилось тесно, и они рыли себе новые ходы и комнаты. Люди относились к такому поведению, как к редкому стихийному бедствию, которое нельзя предугадать и можно только пережить. Ну или не пережить, как повезет. Несмотря на подобное поведение, гоблины считались разумными. По крайней мере, в Вайнере. Ибо когда Ежегодный Турнир Четырех Воинов проходил у нас, гоблины всегда участвовали. Зачем это нужно было величеству, мы не знали, ибо все вопросы он игнорировал.

Если говорить об общественном строе, то у гоблинов был номинальный патриархат, ибо во главе каждого племени стоял вождь – самый сильный и стойкий самец. Все переговоры же вела его жена: самая умная и говорливая самка. Нужно сказать, что голоса гоблинов-мужчин мало кто слышал. Ходили слухи, что они слишком писклявые, поэтому самцы говорить не любили. Гоблины-женщины, как правило, были более басовитые, хотя существенно мельче.

Через несколько минут блужданий по полутемным коридорам, нас привели в огромную пещеру – главный зал дома племени. Овальная комната освещалась множеством факелов, висевших на стенах, на потолке и даже воткнутых в руки статуй. В прошлый раз такого я не видела. Видимо, племя, напавшее на нас с Эрлом, было беднее. Или менее кровожадное. Ибо приглядевшись к одной из статуй, я осознала, что это скорее некто заживо погребенный в кроваво-земляном коконе. Поскорее отведя взгляд от ужасающего зрелища, я обратила его на вождя с женой. Они сидели у дальней стены на земляных тронах-насыпях. Над ними, согласно традиции, размещались скелеты-барельефы прошлых вождей. Пока их было только трое. Подойдя к хозяевам племени, я поклонилась, заставив Ворона сделать тоже. А затем повторила вызов.

Гоблины-вожди переглянулись, и жена ответила:

– Вызов – хорошо. Сегодня – плохо. Рассвет – хорошо. Отпустить – плохо. Пленники – хорошо.

Так после весьма короткой аудиенции нас отвели в небольшую пещеру и завалили вход камнями. На ощупь, нашарив в сумке огниво, я зажгла на ладони небольшое пламя и огляделась. Кострище с дымоходом и немного дров обнаружилось в левом углу, земляная насыпь а-ля кровать – у правой стенки. Чуть левее кровати по стене тек небольшой ручеек. Что ж, жить можно. Не зря гоблинов причисляли к разумным расам: отношение к пленникам у них впечатляющее. В прошлый раз нам с Эрлом еще и несколько грызунов на ужин принесли. Сейчас же, видимо, проинспектировав наши сумки, гоблины решили, что сами прокормимся. Так оно и вышло. Мы развели костер и сварили обед, или, вернее, ужин. За борьбой с собой, а, после проигрыша, за самокопанием, я не заметила, как мы прошагали почти весь день. И ведь даже толком не ели. Ворон трижды предлагал устроить привал, но я все время отказывалась. В итоге, полуэльф сдался, и мы перекусили бутербродами прямо на ходу. Причем если бы он не сунул мне еду в руку, я так бы и осталась не евши. На жаре голод не чувствовался, а при приступах самодурения тем более. После еды Ворон поинтересовался:

– Теперь расскажешь, зачем я вызов бросил, и чем мне это грозит?

Взяв опустевший котелок, я направилась к роднику, попутно объясняя:

– Гоблины признают закон силы. Каждый желающий может попробовать стать вождем племени, если у него есть жена. Отказать в праве вызова на поединок никто не может.

– Откуда ты это знаешь?

– Как-то с братцем в похожую историю влипли. Откуда Эрл знал, что делать, я без понятия. Но в итоге он стал вождем племени, а потом мы сбежали, бросив народ на волю анархии. К сожалению, такого они не выдержали: не смогли жить без чуткого руководства и разбрелись по соседним племенам.

Ворон взял отмытый котелок и, наполнив его снова, накидал туда заварки. Затем, повесив кипятиться над пламенем, спросил:

– И теперь завтра на рассвете мне предстоит банальная битва на мечах?

– Не совсем. Поединок у гоблинов – демонстрация не только силы, но и стойкости. Противника надо не только сокрушить, но и перепить.

– Это как? – Ворон нахмурился.

– Бой разделен на отдельные поединки. Сначала противники дерутся на мечах какое-то время. Затем, если оба выжили, они выпивают по стакану гоблинского вина и начинается новый поединок.

– Подожди, а Эрл – это же телохранитель нашего короля?

– Да.

– Понятно, почему он стал вождем,– проворчал полуэльф, усаживаясь у костра. – С его-то комплекцией, поди, и с бочки не захмелеешь.

Я села рядом и кинула в огонь щепку.

– Главное, чтобы ты продержался два поединка и не уплыл с первого стакана.

– А потом?

– А потом я смогу кое-что сделать.

Моя загадочная улыбка заставила Ворона нахмуриться еще больше. Поэтому я поспешила объяснить:

– Вино выносят в зал только после первого боя. Сделать из него чистую воду мне вполне по силам. Но действовать придется незаметно, поэтому небыстро. Кстати, есть шанс, что благодаря моей крови ты не захмелеешь вовсе. Но так как она нацелена в основном на сдерживание проклятия, то может и не сработать.

Ворон несколько секунд обдумывал услышанное, а потом задал совершенно дурацкий вопрос:

– Подожди, получается, ты сама никогда не бываешь пьяной?

– Могу на вине чай заваривать, – я все-таки нашла в себе силы улыбнуться, а потом устало провела ладонью по лицу. Как-то резко моя жизнь из тихой и спокойной превратилась в суматошную и опасную. Да и на альтруистическую глупость силы ушли. Пить чужую боль – не чаевничать.

Мой жест не остался незамеченным, и полуэльф участливо спросил:

– Как ты?

– Бывало и хуже, – ответила я, подавив зевоту и понимая, что чая уже не дождусь. – Мне нужно немного поспать.

Ворон без слов поднялся и, достав из сумки одеяла, собственноручно приготовил мне постель, соорудив даже подушку. Подумав, что неплохо быть замужем, я легла и закуталась в одеяло. Полуэльф же взял мой меч, видимо, решив освежить навыки. Наблюдая за ним сквозь слипающиеся веки, я отметила, что в технике он лишь чуть-чуть уступает Эрлу. Значит, должен справиться. Хотя, куда ему деваться? Если жить хочет…

Когда, по мнению гоблинов, настал рассвет, нас бесцеремонно разбудили пинками. Вернее, попытались. Ворон лежал рядом, придвинув меня почти вплотную к стенке, так что первый и единственный удар пришелся в его спину. Хотя, вру: полуэльф вскочил раньше, чем его пнули и весьма грубо упер будильник мордой в пол. К счастью, у гоблинов такое поведение считалось нормой: кто сильнее, тот и прав. Позволив лишь взять с собой меч, нас повели в главную пещеру.

В зале собралось все племя, рассредоточившись вдоль стен. Земля подсказывала мне, что тут было около сотни особей. Забавно, но при возможной смене власти женщинам присутствовать не разрешалось. Только жена вождя имела такое право, хотя вряд ли его можно было назвать честью. Если муж будет повержен, она отправится за ним. Взглянув на вождя, мы с Вороном синхронно ахнули: на мохнатой груди висел камень, один в один как украденный полуэльфом. Те же синие прожилки в прозрачном хрустале. Та же красная оправа. Только проклятья на нем больше не было.

– Он? – спросила я.

– Он, я его чувствую, – кивнул Ворон.

Подумав про себя, что лучше б проклятья чувствовал, я прошла на положенное мне место рядом с женой вождя. Что ж, у полуэльфа появился дополнительный стимул сражаться. С трудом, конечно, верилось, что теневик за камушек снимет проклятье, но вдруг.

Сняв амулет, вождь положил его на каменную насыпь рядом с нашими а-ля креслами, и его жена провозгласила:

– Победитель. Камень власти. Бой!

Последняя реплика отозвалась ревом толпы, и поединок начался. Краем глаза я заметила, как рядом с символом власти поставили песочные часы, отмеряющие время. Бойцы не спеша двигались по кругу, присматриваясь друг к другу. Гоблин начал первым. Без всяких изысков рубанул мечом. Полуэльф ушел из-под удара и, ловко развернувшись, нанес удар сам. Противник еле успел отбить. Да, с реакцией и проворством у Ворона было гораздо лучше, чем у массивного гоблина. Но в технике он чуть уступал. В итоге одно компенсировало другое, и первый поединок прошел на равных.

Как только песок в часах пересыпался, жена вождя остановила бой, и в зал принесли вино. Как же хорошо, что для каждого бойца была своя бутылка! Согласно правилам, я налила и поднесла стакан вождю, а его жена – Ворону. Бойцы залпом выпили вино, и поединок начался снова. Настал мой час. Аккуратно слевитировав пробку, приоткрыв тем самым бутылку, я сосредоточилась. С огнем, конечно, дело пошло бы быстрее, но так тоже ничего. Занятые боем гоблины не обращали внимания на еле заметный дымок, струящийся из-под крышки.

Вздох, пронесшийся по толпе, заставил меня отвлечься и перевести взгляд на арену. Вождь таки повалил соперника и попытался нанести смертельный удар, но полуэльф чудом вывернулся. Резко поднявшись на ноги, Ворон пошатнулся, но все-таки смог отбить еще один удар. Стиснув зубы, я пристально посмотрела под ноги гоблину, и он споткнулся о земляную кочку. К счастью, тут кончилось время.

Все так же пошатываясь, полуэльф подошел и выпил очередной стакан. Осушив его, он поставил дном вверх. Это означало, что моя магия сработала. В бутылке была вода. Однако расслабиться мне не довелось. Единственный бокал таки внес свою лепту. Ворон был слегка пьян. Не сильно, но в бою вполне могло хватить. Я пристально следила за противниками, готовясь, если что, опять уронить вождя. Рисковать, специально подставив гоблина под удар, мне не хотелось. Если меня поймают на жульничестве, без разговоров засчитают поражение. Исход битвы решился в пятом поединке, когда изрядно захмелевший вождь, уходя из-под удара, пошатнулся и сам упал на землю. Ворон скорее по инерции, чем сознательно, добил соперника, вонзив лезвие в грудь. Едва стих предсмертный хрип, толпа возликовала. Гоблины не испытывали к вождям трепетных чувств. Как и к их женам. Двое самцов схватили вдову и весьма невежливо швырнули на колени перед Вороном. Тот приставил лезвие к ее горлу, но убивать почему-то не спешил. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять, в чем дело. Да чтоб тебя! По глазам было видно, что полуэльф не может лишить женщину жизни. Толпа зашелестела: жену поверженного полагалось добить. Иначе посчитают слабым, и все труды насмарку! Выбора не было. Прикрыв глаза, я сама заставила меч пронзить мохнатую шею. Благо на меня внимания не обращали.

Эх, а ведь когда-то точно также за меня убил Эрл. А потом заставил собственноручно лишить жизни трех случайных несчастных. Я навсегда запомнила глаза того связанного мужчины и повторяемую раз за разом команду: «Убей его». На мой вопрос «Зачем?», брат тогда ответил: «В жизни воина всякое случается». Теперь я хорошо понимала, о чем шла речь. В вопросах выживания совесть плохой советчик, и нужно уметь убивать и ее. Причем лучше научиться этому заранее, а не у роковой черты. Да, первое осознанное убийство беспомощного противника совершать тяжело, но дальше все идет проще.

И действительно, остальное пошло как по маслу. Едва тело жены вождя рухнуло на землю, толпа возликовала. Под дружный вой Ворон взял цепочку с камнем и поднял его над головой. Я подивилась произошедшей во взгляде перемене: по холоду и остроте он не уступал стали меча. Повелительно вскинув руку, новый вождь заставил племя замолчать. Двое рослых самцов, не теряя времени, подняли труп поверженного в битве и утащили его прочь: готовить к барельефу. Остальные же застыли в предвкушении. Обведя взглядом толпу, Ворон надел камень на шею и обратился к своему новому народу:

– Старый вождь – плохо. Я – хорошо. Грустить – плохо. Веселиться – хорошо. Есть, пить – хорошо. Вместе – хорошо. Сейчас – хорошо. Здесь – хорошо. Всегда – хорошо.

Сия туманная речь была принята на ура. Гоблины, заорав пуще прежнего, кинулись кто куда. И буквально через несколько минут в главном зале племени появились бочки с вином, сырое мясо и прочие подобные прелести. Не обращая внимания на всю эту вакханалию, Ворон сходил в пещеру за нашими вещами и тихонько подтолкнул меня в направлении выхода. Едва мы поднялись наверх по хитро спрятанной лестнице, полуэльф оставил меня у корней поваленного дерева, а сам прошел по округе, периодически что-то кладя на землю.

– Я разложил несколько амулетов. Теперь не вылезут, – улыбнулся Ворон в ответ на мой вопросительный взгляд.

– Но зачем? – не поняла я.

– Хочу создать трудности погоне. А таковая будет, если поймут, что я сделал. Хотя, может и не будет. У этого племени выходов на поверхность теперь нет. А соседнее сильно и агрессивно. Пошли?

– Пошли, – ответила я, поднимаясь на ноги. – А что ты сделал?

В ответ на это Ворон усмехнулся:

– Худшее, что может сделать правитель: велел народу творить, что вздумается. Сейчас они изничтожат запасы провизии, перепьются и передерутся. Если к этому времени женщины выломятся из пещеры, в которую их заперли – хорошо. Нет – еще лучше.

– Я не понимаю…

– У гоблинов всем правят женщины. Самцы – всего лишь грубая сила. Знаешь, почему в зале были только они? Чтобы никто не надоумил добить победителя и захапать власть.

Последняя фраза заставила меня ошарашено остановиться.

– А разве так можно?

– А почему нет? – пожал плечами Ворон. – Или ты думаешь, что у гоблинов есть свой кодекс чести?

– Подожди. Как же тогда поединок?

– Удобный способ смены власти. Ничего больше. Если хочешь знать, у них такое происходит раз в месяц, как минимум. Как только очередная женщина решает, что ее самец готов к бою. Вся их жизнь: занятная партия с живыми фигурами.

Я почувствовала себя обманутой.

– Так чего ж ты сразу не сказал, что осведомлен об обычаях гоблинов? Еще про поединок меня спрашивал!

– Тогда я ничего не знал. Обо всем мне рассказал камень, как только попал в мои руки.

Ответ был вполне правдоподобным, но от шпильки я не удержалась:

– Что ж он тебе тогда о проклятии не рассказал?

– Потому что оно сделало его немым.

На это мне сказать было нечего. Поэтому, неопределенно хмыкнув, я просто пошла вперед.

 

 

ДЕРЕВНЯ ПРОКЛЯТЫХ

Забрав символ власти и ввергнув племя в анархию, мы с Вороном продолжили свой путь. Углубившись в чащу, по очереди продирались сквозь заросли. Пока у меня были силы, я шла впереди, раздвигая ветви. Когда уставала, менялись. Это был долгий, монотонный путь, к середине которого у меня стали заплетаться ноги. Когда я, споткнувшись, толкнула в спину шедшего впереди полуэльфа, он скомандовал привал. Ибо было ясно, что до темноты из леса нам не выбраться. Мне даже начало казаться, что мы заблудились. Но провожатый, вроде, никаких признаков беспокойства не выказывал. Расчистив небольшую полянку, мы развели костер. Ворону повезло убить вполне жирного кролика, так что без ужина мы не остались. Родника поблизости не обнаружилось, но мне удалось собрать достаточное количество воды с деревьев.

После ужина мы сидели у костра, наслаждаясь покоем. По мне, это лучшее время в походе, когда спать еще не хочется, но идти уже куда-либо поздно. Я всегда любила смотреть на пламя, гладить его, пропускать, как песок между пальцами. Когда огонь принял очертания гордо выгнувшего шею дракона, Ворон усмехнулся:

– Тебе бы фокусы показывать.

– С этого и начинала.

– То есть?

– Рассказать?

Получив утвердительный кивок, я с удовольствием погрузилась в воспоминания.

 

Придя в родную деревню и обнаружив, что селяне безжалостно спалили мой дом, я пошла по дороге, куда глаза глядят. Нужно сказать, что глядели они под ноги и были застланы горячей пеленой слез. Поэтому шумный цыганский табор я заметила, лишь уткнувшись лбом в грудь смуглой женщине в красном шелковом платье.

– Ай, красавица! Чаво плачешь? Обидел кто?

Подняв голову, я наткнулась взглядом на златозубую улыбку и прищуренные карие глаза. Монисто на шее и платок на голове искрились в лучах утреннего солнца. От неожиданности я растерялась, не зная, что ответить и огляделась вокруг. Помимо заговорившей со мной женщины вокруг обнаружилось еще двадцать цыганок, разодетых в яркие цветастые платья, а также несколько повозок и даже медведь. Как я не заметила такую толпу, ума не приложу.

– Да не бойся ты, Карэта не обидит! – подскочила ко мне босоногая девчушка лет шести.

Цыганка между тем взяла меня за руку:

– Ай, все вижу, все скажу. Ведьмой тебя назвали, дом сожгли! Идти тебе некуда!

Испуганно отдернув ладонь, я попятилась, вызвав радостный смех.

– Да не бойся! Мы тут все ведьмы! Айда в повозку, устала совсем! – ко мне подошла молоденькая девушка и, обняв за плечи, увела к телеге. Там еще две улыбчивых цыганки помогли нам забраться внутрь на колючую солому, и табор двинулся дальше.

– Чаво нахохлилась, как воробей? – девушка тепло обняла меня за плечи. – Я – Лаэта. А тебя как звать?

– Лиона,– осторожно ответила я.

– Не бойся, Лиона, – улыбнулась цыганка, протягивая мне яблоко. – Мы друзей не обижаем.

– А я вам друг?

– Вкуси нашу пищу и таковым станешь!

Я посмотрела на все еще протягиваемое яблоко, а потом на девушку. И почему-то поверила. Может потому, что ощутила легкий толчок ветра в спину. Стихии никогда мне не врали. Просто я не всегда имела силы их слушать. Ведь говорить или просить гораздо проще. Но тогда Воздух все-таки достучался до меня. И не зря.

– У тебя из родных есть кто? – спросила цыганка, наблюдая, как я счастливо поедаю яблоко.

– Брат разве что, но я его уже лет пять не видела. Как на службу в столицу уехал, так и все.

Лаэта взяла мою ладонь и, посмотрев на нее несколько секунд, вздохнула:

– Не определен твой путь еще. Так что пока оставайся с нами. Мы по всему королевству гуляем. Али с братом столкнешься, али судьбу свою встретишь. А нет, так с нами и проживешь.

И хотя Воздух мне говорил, что можно не бояться, здравый смысл утверждал обратное. Ведь о цыганках я слышала только страшные сказки, поэтому, не спеша соглашаться, уточнила:

– Чем вы занимаетесь?

В ответ Лаэта рассмеялась.

– Не убиваем, не грабим! Людям радость несем, судьбы предсказываем, песни поем да представления показываем!

Открытый добрый взгляд девушки располагал к себе, ей хотелось верить. Что я и сделала. Ведь, по сути, тогда у меня других вариантов и не было.

Узнав о моих талантах, цыганки очень обрадовались и придумали, как использовать их в представлениях. Но ни с музыкой, ни с танцами у меня самой не заладилось. Как сказала Карэта, по моим ушам медведь протоптался, а на фоне цыганок с их пластикой я смотрелась убого. Поэтому моей работой были только фокусы. Жонглирование ножами, кручение зажженных обручей, хождение по канату. Все это имело у публики весьма неплохой успех. Но особенно красивым был наш с Лаэтой номер, когда она играла на скрипке, а я заставляла пламя танцевать. Огонь и музыка сплетались воедино, затрагивая души слушателей. С образами я тогда особенно не заморачивалась: просто творила пламенных дев, срисованных с тех же цыганок. Но селянам и это нравилось.

Около года ездила я с табором по городам и селам. Мы всегда останавливались на окраине, ставили шатры, разводили костры. Днем репетировали, ходили на рынок, хозяйничали, а вечером, когда к палаткам стягивалась публика, устраивали представления. Меня всегда удивляло отношение людей к нам. Вечером их глаза блестели от предвкушения зрелища, а после они расходились, с жаром обсуждая его. Утром же на рынке тут и там слышалось недовольное жужжание по поводу наших пестрых шатров. В некоторых селениях нас встречали неприветливо: дубьем и факелами. Но цыганкам как-то удавалось усмирить толпу, и нам давали спокойно пройти мимо.

Однажды ночью после очередного представления я сидела у огня. Спать совершенно не хотелось, потому что после выступления все еще было радостно на душе. Вдруг мое внимание привлек раздавшийся за спиной шорох. Обернувшись, я увидела Карэту, не спеша идущую ко мне. Сев рядом, она закурила трубку.

– Хорошо тебе с нами? – спросила цыганка.

– Да, очень.

– Хочешь насовсем остаться?

– Наверное, – улыбнулась я.

– Дай-ка посмотрю руку твою.

Взяв мою ладонь, Карэта закрыла глаза и осторожно провела по ней пальцами.

– Прояснился путь. Нельзя тебе с нами быть. Другая судьба тебе написана. Много крови будет в жизни твоей. И ты убьешь, и тебя убьют. Но не умрешь ты, а воскреснешь.

Сейчас-то я понимаю, о чем шла речь. Много позже меня действительно подло убили, но я нашла в себе силы встать и жить дальше. Тогда же слова цыганки сильно напугали.

– Не прогоняйте меня! – взмолилась я. – Я не хочу крови, я хочу просто жить.

– Не нам выбирать путь свой, – улыбнулась цыганка. – Но не бойся, одна ты на нем не будешь. И не выгоним мы тебя. Сама уйдешь, как время подойдет.

Тепло обняв, а затем, оставив меня осмысливать услышанное, цыганка ушла в свой шатер.

На следующее утро мы с Лаэтой пошли на рынок. Наш табор стоял у небольшого городка уже несколько дней и уже собирался сниматься. Накупив себе всяких мелочей, мы шли, не спеша, грызя орехи в меду. Прохожие неприятно косились на нас, но цыганку это лишь забавляло. Весло смеясь, она махала рукой особо любопытным, и те поскорее отводили взгляд. Мы уже дошли до выхода с рынка, как вдруг дорогу нам перегородили два типа весьма неприятной наружности.

– Что девочки, не желаете приятно провести время?

– Отчего же нет, – подмигнула мне Лаэта. – Куда поведете?

Кавалеры переглянулись и, галантно взяв под руки, повели в ближайший переулок. Убедившись, что никто их не видит, парни прижали нас к стене и уже собирались перейти к желаемому, как вдруг обнимавший Лаэту вскрикнул и схватился за голову. Второй посмотрел на осевшего товарища, затем перевел взгляд на цыганку и тоже упал, сжав ладонями виски. Я с ужасом смотрела, как их плоть стареет прямо на глазах, высыхает, превращается в пыль. И вот уже через пару минут у нас под ногами лежала лишь чуть запорошенная одежда.

– Эх, а назавтра опять из нас чудовищ сделают, – грустно улыбнулась цыганка, обшаривая карманы поверженных. А потом посмотрела на меня. – Ты чаво? Испугалась, что ли? Да ладно тебе! Эти даже без амулетов были!

Признаваться, что испугалась я вовсе не парней, у меня язык не повернулся. Поэтому, натянуто улыбнувшись, я спросила:

– Как ты это сделала?

– Легко и непринужденно, – засмеялась девушка и, взяв меня под локоток, повела прочь.

Когда мы снова вышли на рыночную площадь, меня кто-то окликнул:

– Лиона?!

Я обернулась и увидела здоровенного патлатого мужика в белой рубахе и кожаной жилетке. Не сразу в нем опознался мой братец Эрл.

– Иди, – тихонько подтолкнула меня Лаэта. – Вот и нашел тебя путь твой.

– …так больше и не встречались ни разу, – закончила я свой рассказ и обнаружила, что, увлекшись повествованием, не заметила, как Ворон уснул, положив голову мне на колени.

Окинув взглядом стоянку и убедившись, что защитный контур стоит, я осторожно выбралась из-под полуэльфа и легла рядом, прижавшись к нему. Костер костром, а к утру холодно будет.

Проснулась я оттого, что какое-то наглое насекомое шастало по моей щеке. Шлепнув по ней ладонью, я наткнулась на руку Ворона.

– Доброе утро, – улыбнулся мне полуэльф.

Он лежал на боку, облокотившись на руку, и пристально смотрел на меня.

– Привет, – я села, откинув одеяло. – Двинулись?

– Поедим и пойдем. Разводи огонь, я все-таки нашел неподалеку родник, – взяв котелок, Ворон ушел в чащу, оставив меня у кострища.

С огнем я разобралась весьма быстро и, как в любую свободную минутку, закрыла глаза и окунулась в голоса стихий. Блаженствовать мне удалось не дольше трех минут. А затем в шепот ветра ворвался какой-то посторонний треск. Открыв глаза, я увидела, что кусты передо мной качаются так, будто из них вот-вот выломится нечто ужасное. Резво вскочив на ноги, я на всякий случай встала по другую сторону костра. Через пару секунд на нашу стоянку выбежал мужчина. Его грязная окровавленная одежда свисала лохмотьями на израненном теле. Увидев меня, он истошно завопил, и я отлетела в растущий за спиной куст. К счастью, не долетела, а то бы поцарапалась здорово. Зависнув в воздухе, я наблюдала, как обезумевший воздушник удирает прочь. По хорошему, надо было догнать его, но мне теряться в лесу совершенно не хотелось. К тому же, судя по его состоянию, как бы не пришлось прибить несчастного. А так, успокоится, да стихия выведет. Вдруг это только я не могу, взлетев над лесом, сообразить, куда мне идти. Хотя, с другой стороны, бросать раненого человека в лесу одного…

– Что тут случилось? – спросил вернувшийся Ворон.

– Сумасшедший воздушник встретился, – сказала я, опускаясь на землю.

– Не задел?

Покачав головой, я вкратце описала ситуацию. Полуэльф, молча, поставил котелок на огонь и полез в сумку за крупой.

– Может, поискать его? – спросила моя совесть.

Посмотрев на меня, полуэльф спрятал крупу обратно. Похоже, его совесть думала о том же, но была более стеснительной. Наскоро перекусив остатками вчерашней крольчатины, мы двинулись по следу, и через пару часов нам попались четкие отпечатки гоблинских лап. А затем мы вышли на весьма утоптанную полянку. После беглого осмотра места драки стало ясно, что несчастного утащили под землю. В итоге, из леса мы выбрались только к вечеру, усталые и злые. До деревеньки было еще пару часов пути, но продолжить путь было решено завтра. Ибо бесполезная помощь ближнему здорово нас утомила.

Выйдя ранним утром на широкую утоптанную дорогу, я вздохнула с сожалением. В лесу голос Земли слышался ярче, да и каждый шаг не вздымал клубы пыли. Мы шли по дороге в гордом одиночестве: ни с той, ни с другой стороны ни телег, ни путников, ни всадников не было видно. Что ж, тем лучше. Меньше встреч, меньше неприятностей. На таких отдаленных трактах никогда не знаешь, что встретится.

Лежавшее на обочине тело мы заметили еще издали и, переглянувшись, ускорили шаг. Зрелище было не из приятных. Такой же израненный, окровавленный мужчина, как давешний воздушник. Чуть подвинув разорванный рукав, я увидела знакомое клеймо. Крест четырех стихий, появляющийся, когда стихийник входит в силу. Переглянувшись, мы с полуэльфом, видимо, подумали об одном и том же.

– Как думаешь, что с ним случилось? – спросил Ворон, устремляя взгляд вдаль. Крыши домов за редким частоколом уже можно было различить на горизонте.

– Не знаю, но, думаю, скоро выясним.

– Подожди меня здесь, – сказал полуэльф, отдавая мне свою сумку.

– То есть?

– Я схожу в деревню, посмотрю что там. Два мертвых стихийника для этих мест – многовато. Не хочу, чтобы их случайно стало трое.

– Вот еще. Вместе пришли, вместе и пойдем.

Я решительно двинулась вперед. Еще один защитник выискался. Кое-кто тоже вечно стремился меня оградить от всего особо опасного, и этот туда же. Полуэльф же, чуть отстав, нагнал меня у небольших кустиков неподалеку от разлапистого придорожного дерева. Когда мы поравнялись с ним, Ворон резко толкнул меня к стволу и, заведя руки за спину, стянул веревкой.

– Ты что творишь?! – возмутилась я.

– Для твоего же блага, – спокойно ответил полуэльф, раскидывая вокруг амулеты.

Теперь ори не ори, не увидят и не услышат.

– Негодяй!!! – все равно надрывалась я. – Развяжи немедленно!

Откуда только эльфийскую веревку взял?

Не обращая на меня никакого внимания, Ворон забрал меч и быстро двинулся к деревне. Остроухий самоуверенный болван! Вот случится там с ним чего, и стоять мне тут до скончания веков. Или скорее до скончания собственного. Хорошее благо, ничего не скажешь!

Кое-как опустившись на землю, я приготовилась ждать. Но изнывать от одиночества пришлось недолго. Скоро на дороге показались два всадника, едущие в сторону деревни. Они пустили уставших коней шагом, не держа поводья. Как только едущие приблизились настолько, что я смогла различить их лица, во мне смешались радость и страх. Телохранитель и его величество хмуро о чем-то беседовали. Когда они поравнялись с кустами, я услышала обрывок разговора.

– Пусть только явится, убью! – зло бросил величество.

– Главное, чтоб явилась, – грустно ответил Эрл, потирая почерневшую кисть.

– Не придет сама, из-под земли достану!

Ох, как же хорошо, что контур защищал меня от чужих взглядов. Король был настолько зол, что вполне мог испепелить на месте без всякого кострища. Теперь мне совершенно точно не захотелось возвращаться во дворец, но почерневшая кисть брата могла не оставить мне выбора. Ведь если Ворон прав, и Фей больше не приходит в тот дом надежды, то спасать Эрла придется мне. Раз проклятье на него действует, значит, моя кровь не помогла. Или не взял склянку в поход, или выпил поздно. И тут мне в голову внезапно пришла занятная мысль. Если бы у меня были свободны руки, я бы хлопнула себя по лбу. Мне вдруг стало совершенно понятно, чем был свистнутый полуэльфом камень. Это же символ власти нашего драгоценного величества! На церемонии признания наследника он еще щеголял в белом костюме с этим булыжником на груди! Похоже, я была права. Какой-то недобиток мстит нашему отряду, нападая на каждого по очереди. Меня похитил, хотел подсунуть королю проклятый камень, Эрла заразил…Или как бы не развелось в нашем королевстве теневиков! А ну как они новый Орден под шумок организовали…

Последствия подобной напасти королевство ощутило около восьми лет назад. Тогда серым осенним вечером мы вчетвером возвращались в столицу. Я, Эрл, мечник Лео и стрелок Квен въехали через южные ворота, потратив последние полчаса на совершенно бесполезный спор.

– В конце концов, я принц! И имею право приводить в свой дом кого захочу! – убеждал нас его высочество Леонард.

– Не сомневаемся, – вздохнул Эрл. – Но может, мы лучше в таверне останемся?

– С какой это радости? – принц в упор посмотрел на друга.

– Да не любим мы все эти церемонии, – вклинился Квен.

– Вот-вот. От нашего вида придворные в обмороки попадают, – внесла я свою лепту.

На самом деле у моих друга и брата в прошлом было по несколько грешков, которые суровый король Деодан мог припомнить. По его мнению, подвиги подвигами, но заслуги от ответственности не освобождают. Они же не всегда были благородными защитниками сирых и убогих. И мошенничали, и воровали. Кто-то даже убивал. Мне-то бояться было нечего, но отрываться от коллектива категорически не хотелось. Принц будет бегать по своим делам, а меня одну в комнате запрет.

– Трусы! – бросил нам Лео.

– Не всем же быть столь отважными, – улыбнулся в ответ Эрл.

– Ну и сидите в своей клопиной дыре!

Посмотрев вслед ускакавшему высочеству, мы не спеша развернули коней по направлению к таверне. Так оно лучше будет, если, конечно, удастся найти в это время и погоду свободный столик. Ибо толпа у крыльца небольшого домика с вывеской «У Орена» наводила на определенные мысли. Мы спешились у коновязи и привязали лошадей. Я еще раз с сомнением покосилась на толпу, но Эрл уверенно подтолкнул меня по направлению к входу. К двери мы прошли сравнительно легко: суровое лицо и комплекция брата редко у кого вызывали желание спорить. Под его холодным взглядом добропорядочные горожане опускали глаза и сами старались убраться с пути.

В полутемном зале было душно из-за табака и сгоревшего жаркого. Оглядев помещение, Эрл двинулся к столику в углу у окна. За ним сидел весьма тщедушный гражданин с тарелкой картошки. Ужинал. Дождавшись, когда человек дожует и обратит на него внимание, мой габаритный братец одной рукой схватил его за шкирку и пересадил за соседний столик к двум господам бандитской наружности. Переставив туда же тарелку, Эрл махнул нам рукой.

– А вы говорили места не найдем, – улыбнулся он, едва мы подошли.

Покосившись на мужичка и его новых соседей, решивших, что они вполне уживутся вместе, мы заняли места. В этой таверне нас хорошо знали, поэтому не связывались, и обслуживал нас хозяин лично. Заведение гнома Орена славилось на всю столицу своей кухней, поэтому от клиентов отбоя не было. Готовя мясо по секретным рецептам своих предков, Орен был лучшим в своем деле.

– Здравствуйте, господа и дамы! Рад снова видеть вас под моей крышей! – поклонился нам подошедший гном в белом кафтане, подпоясанным красным поясом. Не по обычаю гладко выбритый, он больше походил на карлика, чем на гнома. Лишь вертикальные зрачки выдавали его с головой.

– Нам все как обычно, – улыбнулся Квен и протянул Орену положенный задаток.

– Сию минуту, все будет!

Проводив взглядом шустро убежавшего хозяина, мы от нечего делать принялись обсуждать дальнейшие планы.

– Может, не будем Лео ждать? – спросил Квен, вертя в руках наконечник стрелы, хозяйственно подобранный им в лесу. – Двинемся сами, а он потом догонит.

– Ее-то он все равно на бал потащит, – ткнул в меня пальцем Эрл.

Я никогда не любила, когда решали за меня. Поэтому чисто в пику пробурчала:

– Вот возьму, и не пойду.

– А кто тебя спросит? Ты Лео, что ли, не знаешь? Побежишь как миленькая! Поверь мне, он тебя так обработает, что в итоге поход на бал будет казаться твоей собственной идеей.

– Спорим, не пойду? – надулась я.

– При известном исходе спорить неинтересно. А я знаю, что прав.

Какие эти мужики умные! Вот назло им возьму и сбегу после ужина. Посмотрим, как меня тогда на какой-то там бал потащат. Хотя, по правде сказать, побывать в королевском дворце очень хотелось. В пышном платье пройти по белой мраморной лестнице в сопровождении красавца Леонарда. Посмотреть на короля, попробовать различных деликатесов, увидеть фокусы придворного шута. Говорят, он лучший из лучших. А еще посмотреть на первых красавиц королевства, украдкой сравнив себя с ними. Конечно, придется танцевать, но Лео втайне от остальных дал мне несколько уроков, чтобы не опозорила его перед двором.

– Вот видишь, она уже, небось, мечтает, как платье примерять будет, – ехидно сказал Эрл другу.

Я поспешно вернулась в действительность, убрав с глаз мечтательную поволоку. Тем более как раз принесли еду. Ужин прошел в молчании и закончился довольно быстро. В столице мы планировали пробыть недолго, и брат стремился максимально эффективно использовать это время. Сняв две комнаты, после ужина мы разошлись, кто куда. Вернее, парни направились в более увеселительное заведение, а я поднялась к себе. Дня в седле мне вполне хватило, чтобы уснуть, едва голова коснулась подушки. В то время я очень любила ночи. Из-за снов. Ярких, легких, счастливых. Мне снилась мягкая зеленая трава, кроны деревьев над головой, теплые солнечные лучи, пробивающиеся между листвой, и шершавая ладонь, нежно сжимавшая мою руку.

Тогда сны не сильно отличались от реальности. И это было самое счастливое время. Которое, увы, не могло длиться вечно. Утром хрустальную паутину сновидения безжалостно разбил стук в дверь. С сожалением покинув постель, я впустила стучавшего. Им был личный портной его величества. Оказывается, Леонард велел ему за три оставшиеся дня сшить мне бальное платье. Я-то думала, что просто куплю готовое, а оказывается, спутнице принца не подобает.

Не обращая внимания на мой растрепанный вид, худенький патлатый мужичок взялся за дело, ловко орудуя мерной лентой и кропотливо записывая цифры. В середине обмерки в комнату заглянул Эрл и, мерзко похихикав, ушел к себе, шустро закрывшись дверью от прилетевшей в него табуретки. Записав все размеры, портной достал из сумки образцы ткани и долго прикладывал их ко мне, отстраняясь и покачивая головой. Я в процесс не вмешивалась, прикинувшись бессловесным манекеном. В итоге был выбран темно-зеленый шелк и гипюровые вставки в тон. Набросав эскиз и для проформы получив мое согласие, портной удалился, велев мне завтра в полдень быть дома для первой примерки. Взяв оставленный лоскуток ткани, я направилась к обувщику за туфлями, ибо справедливо решила, что походные сапоги даже под длинной юбкой будут не очень.

Неподалеку от лавки мне преградили путь три статных барышни в красивых, но уж больно похожих платьях. Искрящиеся в солнечных лучах корсеты на легкомысленных бретельках плавно переходили в прямые юбки, мягкими складками спадавшими до земли. Платья были сшиты по одной выкройке, но из разных тканей. Поэтому их нельзя было назвать абсолютно одинаковыми. Кроме того, у одной ансамбль дополняла шляпка, у другой перья в волосах, третья же щеголяла эффектной башней из волос. Во всяком случае, ни с чем другим у меня прическа не ассоциировалась. В штанах и походной рубашке на фоне дам я выглядела весьма убого, поэтому поспешила их обойти. Не тут-то было. Меня окружили, пристально осматривая.

– И эта будет на балу с принцем?! – обратилась к подруге одна из девиц.

– Ой, не говори! Совсем его высочество со своими подвигами из ума выжил. Не сидится ему во дворце, как всем нормальным принцам!

Третья, между тем, обошла меня со спины и двумя пальцами подняла чуть растрепанную косу.

– Фи, какая гадость!

Прикинув, что в тюрьму из-за этих куриц мне совершенно не хочется, я снова попыталась просто уйти, проскользнув в просвет вражеского кольца. Не тут-то было. Меня больно дернули за волосы и зашипели в ухо:

– Только попробуй появиться на балу! Тебе не поздоровится. И ни принц, ни дружки твои даже вступиться не успеют! А попробуешь нам что-то сделать, тебя посадят за нападение на улице!

Рывком высвободив косу из цепких пальцев ее будущего величества, я мило улыбнулась и все-таки зашагала прочь. Хорошо иметь возможность отомстить, не опускаясь до таскания за волосы. Насладившись истошным визгом за спиной, я даже не стала оборачиваться. И так знала, что шум наделали отлетевшие пуговицы, на которых держались легкомысленные бретельки. Попробуй докажи, что это мой фокус: как сообщил Воздух, пришито там было абы как. Видимо, чтоб удобнее снимать было.

Оставшиеся дни прошли не менее суматошно. Каждое утро меня будил портной, ругаясь как же неудобно, что я не живу во дворце. Ко мне он наведывался по три-четыре раза на дню и в непредсказуемое время. Поэтому из таверны я практически не выходила, добросовестно разнашивая туфли: нарезая круги по комнате или прогуливаясь по коридорам. За что, кстати, получила звание «цокающего призрака». Да, без шуточек Эрл не мог.

Пятничным вечером его высочество заехал за мной на карете, запряженной четверкой лошадей. Хоть до дворца и было рукой подать, но «не солидно бальным платьем подметать улицы».

– Вернешь к полуночи, – поехидничал братец, собираясь закрыть за нами дверцу.

– И не подумаю! – отмахнулся Лео. – Делать мне нечего после бала по городу разъезжать. Переночует во дворце, а утром вместе отправимся.

– Удачного вечера! – махнул нам рукой Квен.

Глянув в заднее окошечко, я увидела, как парни снова направились в сторону публичного дома. Ну да, если завтра опять в леса, то надо оторваться по полной.

– Зачем ты с Мирой поцапалась? – спросил меня Лео, едва мы тронулись.

– Не цапалась я с ней! – поклеп, как всегда, возмутил меня.

В ответ принц укоризненно покачал головой:

– Еще скажи и платье ее не рвала, и за волосы не таскала.

Я, открыв рот, уставилась на Лео, он же расхохотался и тихонько вернул мне челюсть на место.

– Это называется сплетни. Привыкай.

Оставив свое «больно надо» при себе, я уставилась в окно. Хотя смотреть там было особо не на что. Еще только-только начинало смеркаться, поэтому факелы еще не зажигали, а в вечерних сумерках все было одинаково серым. Когда карета остановилась перед крыльцом, и принц галантно протянул мне руку, я глубоко вздохнула и, гордо выпрямив спину, вышла. Итак, занавес поднят, играем даму. Элегантно придерживая подол, легко ступая, я шла, чуть улыбаясь и смотря строго вперед.

Встречавший гостей камердинер почтительно поклонился и обратился к принцу:

– Как представить вашу спутницу?

– Лиона де Карэта, – ответила я за принца.

Конечно, по правилам, надо было назваться стихийником, но привычка не раскрываться раньше времени в незнакомом месте сработала быстрее прочих мыслей. И ведь я даже не соврала. Карэта всегда называла меня дочерью, как и весь свой табор. Так что имя «Лиона дочь Карэты» для местной публики вполне сгодится. Теперь пусть все голову ломают, что это за дворянка такая.

– И зачем было врать? – шепнул мне Лео, едва мы вошли в зал.

– Привычка, – не переставая улыбаться, ответила я.

Огромный тронный зал был полон народа. Слева от вереницы центральных колонн шумели расположенные вдоль стен фонтаны. Слуги в атласных сиреневых ливреях с подносами закусок и бокалами вина ловко лавировали меж гостей. Справа было отведено место для музыкантов, а также поставлено несколько игральных столов. В центре между колоннами была расстелена красная ковровая дорожка, по которой пришедшие гости проходили к королю. Затем, как только соберутся все приглашенные, она должна была стать местом для танцев.

Согласно правилам этикета, мы подошли к трону. Его величество Деодан в снежно-белом камзоле и черной бархатной мантии на плечах был великолепен. Мне хорошо запомнились его орлиный нос, густые брови и карие глаза. Леонард не очень был на него похож. Разве что мимикой, манерами. На груди его величества висел прозрачный камень с синими прожилками в красной оправе, а на голове блестел бело-золотой обруч. Изобразив положенный реверанс, я почтительно склонила голову.

– Рад приветствовать тебя в нашем дворце, Лиона, – вполне тепло поздоровался Деодан. Хотя, может, это было положено по этикету?

Выпрямившись, я еще раз улыбнулась его величеству, и Лео повел меня прочь.

– Хорошо держишься! – сказал мне принц, подводя к слуге, несущему поднос с бокалами. – Где научилась?

– Природный дар, – ответила я, отпивая глоток из бокала. Незачем было знать принцу, откуда и какие у меня таланты. Да и не рассказывать же, как я закатила Эрлу истерику, сообразив, что совершенно не знаю, как себя надо вести при дворе, а Леонард просветить как-то не подумал. Вдоволь натешившись, братец отвел меня к знакомой проститутке, бывшей когда-то придворной дамой, и там за умеренную плату меня натаскали на этикет. Хорошо, что учусь быстро, а то бы влетело в копеечку. Да и не привыкать мне различные роли играть. Во времена мошенничества мы с Эрлом кем только не притворялись. Правда, во дворцы нас не заносило.

Пристально посмотрев мне в глаза, Лео чему-то усмехнулся и хотел тоже пригубить напиток, но я перехватила его руку:

– С вином что-то не так.

В ответ принц беззаботно махнул рукой:

– Брось, тебе показалось. Все проверяется дегустаторами! Это же королевский дворец, а не поместье мелкого барона! Вон, все пьют и живы.

Вздохнув, я отобрала у самоуверенного высочества бокал. Когда ж ты научишься мне верить? Надкусив палец, я выдавила несколько капель крови.

– Теперь пей, раз так хочется!

Отпив глоток, Лео улыбнулся:

– Лиона, ты жуткий перестраховщик! Расслабься, давай повеселимся! Пошли, потанцуем.

Поставив бокал на поднос проходящего мимо слуги, принц увлек меня на середину зала. Однако мне было не до того. Кружась в вальсе, я постоянно просматривала округу, ища угрозу. Если все четыре стихии говорят, что что-то происходит, глупо им не верить. Я же слышу! Тревожно шелестит вода в фонтане, нервно дрожит пламя свечей в люстрах и светильниках, явно ощущается холодный ветерок, еле заметно подрагивают камни пола.

– Еще раз наступишь мне на ногу, весь вечер простоишь в одиночестве у стенки! – зло прошипел принц, отвлекая меня от осмотра.

– Ага, – ответила я, замечая крайне подозрительного типа у колонны.

Он тоже не торопился пить вино. Оглядевшись и убедившись, что его никто не видит, он бросил что-то в бокал, и лишь затем отпил.

– Видел? – спросила я, прижимаясь к принцу спиной в положенном танцевальном па.

– Что видел? – спросил тот, картинно морщась от очередного наступления на свою царственную ступню. Или я действительно такая тяжелая? Хотя шпилькой-то, наверно, действительно больно. Не ответив, я выполнила положенный прогиб, не отрывая взгляд от субъекта. Когда в очередной раз моя шпилька прицелилась в ногу, принц ловко отдернул ее, шепнув:

– Лиона, говорю тебе, ты заработалась. Надо уметь расслабляться. Пойдем, лучше выпьем еще вина, пока ты меня калекой не сделала.

Видимо тогда его высочество не знал, что стихийники не пьянеют. Но спорить я не стала, и едва закончилась музыка, мы прошли в левую часть зала и остановились неподалеку от подозрительного типа. Взяв с подноса пару бокалов, Леонард протянул один мне, а второй нарочито быстро поднес к губам, не давая мне возможности «испортить напиток». Но выпить принц так и не успел: Улыбаясь во все свои белые зубы, к нам подплыла Мира. В темно-красном платье с глубоким декольте и разрезами подола чуть ли не до талии. Даже не удостоив меня взглядом, девушка обратилась к принцу:

– Ах, ваше высочество, вы же не откажете мне всего в одном танце?

Покосившись на меня, Лео мило улыбнулся красотке:

– С удовольствием, – и, сунув мне бокал, увел Миру в центр зала.

Подавив неприятное чувство, я отпила вина и заставила себя безразлично оглядывать танцующих. Высочество мило улыбался, слушая красотку, и не сводя с нее глаз. Да, пара что надо. Оба высоченные, идеально сложенные. Легко и изящно кружили они в вальсе. Мда, мне до такого далеко. Остается только смотреть и натянуто улыбаться. Однако долго любоваться танцем мне не дали. Тот самый подозрительный тип вдруг оказался рядом и, защелкнув на моем запястье браслет, взял под руку. Эх, видимо заметил, что я на него пялилась. Браслет парализовал голосовые связки, стеснил движения и лишил меня магии. В довершении этого в бок ткнулось что-то острое.

– Сейчас мы, мило улыбаясь, идем к королю, – прошипел мужчина и повел в указанном направлении.

Я лихорадочно соображала, что делать. Леонард в мою сторону даже не смотрел, полностью поглощенный созерцанием выглядывающих из лифа буферов партнерши. Вечно от этих женщин одни неприятности! Как не вовремя эту дуру принесло!

– Попробуешь подать охране знак и все, кто пил вино, умрут.

Приглядевшись к лицу типа, я тихо охнула. Без солнечного света опознать было сложно, но тень, несомненно, угадывалась на бледном лице. Надо же, теневик в королевском дворце! Знать бы, что именно он подсыпал в бокалы. Блефует или нет?..

Король все также сидел на троне в противоположном от нас конце зала. Чтобы не привлекать внимание, мы шли медленно. Это хорошо, было время подумать. Без магии, полупарализованная, в платье и на каблуках я чувствовала себя неуклюжей и беспомощной. И Лео, зараза, мило улыбается заносчивой девице в змеиного цвета платье. Я лихорадочно стала вспоминать непонравившийся мне привкус в вине. Дедушка Фей учил меня разбираться в зельях, причем и теневой природы тоже. Ведь было же что-то знакомое, что-то забытое…забвенье! Блефуешь, голубчик! Ничего ты гостям не сделаешь: от отшибленной памяти еще никто не умирал. Поняв, что окружающим мгновенная смерть не грозит, я воспряла духом. Похоже, теневик решил убить короля и сделать так, чтобы на утро никто об этом не вспомнил. Я нагло остановилась. Острие ножа больно ткнулось в бок.

– А ну пошла!

Угу, конечно. Так как мы стояли за колонной, на нас никто не обращал внимания. Четыре рыцаря королевской охраны истуканами стояли по бокам и за троном. Интересно, а зачем ему нужна я? Ответил мне на это сам король. Блуждая взглядом по залу, он наткнулся на меня и приветливо махнул рукой, приглашая подойти. Ну конечно! Спутницу принца охрана подпустит достаточно близко. Ее сопровождающий почтительно остановится поодаль, усилит действие браслета и пока все отвлекутся на мою рухнувшую персону, метнет нож.

Представленную картинку видеть в реальности категорически не хотелось. А у нее были все шансы на воплощение. Если бы не один просчет: я все-таки воин, поэтому приставленный к боку нож был недостаточно весомым аргументом. Во всяком случае, он не помешал мне упасть, повалив при этом теневика. Не ожидал, зараза: ножик выскользнул и звякнул об пол. К счастью, охрана среагировала мгновенно, живым щитом окружив короля, и в этот момент в руках у некоторых гостей и прислуги появилось оружие. Вот тебе и проверенные люди и родословные! Это куда ж королевская охрана смотрела?! Большинство публики под действием зачарованного вина происходящего не замечали, кружась в танце и бессмысленно таращась остекленевшими глазами. Быстро оглядевшись, я заметила Лео, в темпе вальса увлекающего свою спутницу ближе к трону. Мол, не вижу, что происходит, просто танцую, куда нравится.

Лежавший подо мной теневик, попытался подняться на ноги, но я из последних сил вцепилась в него мертвой хваткой. Чтобы освободиться, ему теперь придется ослабить браслет. Двенадцать вооруженных человек двинулись на четверых охранников, закрывших короля и уводящих его за трон. Однако на них мне смотреть было некогда, у меня шла своя битва. Теневик ослабил браслет и попытался стряхнуть меня со своих ног. Но тут к нам, наконец, добрался Лео, убив негодяя его же ножом.

– Ты чего улеглась? – бросил он мне, однако, увидев браслет на запястье, сплюнул и, не тратя на меня время, включился в бой, подло напав на одного из атакующих сзади и отобрав меч.

Четыре рыцаря элитных войск, согласно правилам, прикрыв короля, отступали к запасному выходу из зала. С парадного входа уже вбегала дворцовая стража. Принц, ловко орудуя отвоеванным оружием, бился аж с тремя лжегостями. И все должно было закончиться хорошо, если бы не случайно пропущенный нож. Один из теневиков подло подкрался со стороны выхода, куда вели короля, и метнул в него кинжал. Охрана не успела среагировать, и Деодан, захрипев, мешком осел у их ног. Банальная мелкая оплошность, ценою в жизнь. Разобравшись с нападавшими, Леонард лишь мельком взглянул на труп отца и сразу же принялся раздавать указания. Короткие, полные злобы фразы разносились по залу. Но вряд ли кто-нибудь, кроме меня, знал, что они за собой скрывали.

Через какое-то время мы вчетвером сидели в кабинете его нового величества. Леонард вертел в руках камень власти, остальные молча смотрели на него. Наконец, подняв на нас глаза, новый король обрисовал ситуацию:

– Заменены на двойников известные люди королевства, заменена прислуга. Была попытка опоить помимо гостей еще внешнюю и внутреннюю охрану. Нам невероятно повезло, что она провалилась. Поздравляю, мы проворонили Орден теневиков!

– Что ж, бывает. Теперь надо просто вычистить гадов, – пожал плечами Эрл, не обращая внимания на тон последней фразы. – Известно, сколько еще недобитых осталось?

– Откуда? Думаешь, они мне свои списки предоставили? – также зло усмехнулся Леонард.

– Можно пройти по городским подвалам, – осторожно предложила я. – Скоро рассвет, сами они не рискнут вылезти. Их же на солнце сразу видно будет.

– Да, так и делаем, – Леонард откинул камень и поднялся. – Защитные амулеты выданы стражникам на воротах и командирам патрулей. Больше не хватило, но хотя бы сколько-то точно лояльных, уже хорошо. Выходы из города перекрыты, солдатам приказано убивать любого, кто ступит за черту. Так что прочесываем город, вытаскиваем всех людей на улицу и ждем рассвета. На каждую группу по одному стихийнику.

Без лишних слов мы отправились на работу. Всем все было ясно. Поделив город на четыре части, мы возглавили группы патрулей и методично прочесали дом за домом. Тех, кто оказывал сопротивление, уничтожали сразу. Остальных выводили на улицу и ждали, на чьих лицах под лучами солнца проявится тень. Мой отряд, убив около двадцати теневиков, двигался к центру. Наша работа была почти закончена, как вдруг я увидела, что из одного из окон буквально вывалился Квен. Упав на спину, стрелок, не целясь, стрельнул в проем из арбалета. Прыгнувший вслед за ним теневик рухнул на парня уже трупом. Бросив свой отряд, я кинулась к другу.

– Ты как? – спросила я, помогая приятелю столкнуть тело.

– Он мне чем-то в лицо плеснул. Не вижу ни хрена! – Квен остервенело тер глаза.

– Подожди, дай посмотрю.

Убрав его руки, я увидела расширившиеся зрачки, буквально заполняющие весь глаз. Ни радужки, ни белков уже видно не было.

– Живо ляг! – скомандовала я, прокалывая себе палец.

Пара капель крови, вроде, смогла остановить одержимость. По крайней мере, глаза пришли в норму. Проморгавшись, Квен, шатаясь, поднялся.

– Видишь что-нибудь? – спросила я, подставляя приятелю плечо для опоры.

– Как в тумане. Это что теперь навсегда? – ужаснулся стрелок.

– Не должно, но если что, можно попробовать несколько зелий. Пошли к месту сбора. Хватит с нас на сегодня подвигов.

Поддерживая товарища, я повела его к главному крыльцу дворца. Естественно, мы были первыми. Усадив Квена на ступеньки, я случайно взглянула в ближайший переулок и заметила скрывшуюся в нем чернолицую фигуру. Пропустили-таки! Бросив друга на произвол судьбы, я кинулась за теневиком, игнорируя возмущенный вопль товарища. Если хоть одна крыса сбежит в вычищенную часть города, считай все труды прахом.

Переулок заканчивался тупиком, и единственным путем бегства был спуск в подвал. Глубоко вздохнув, я двинулась туда, чиркнув огнивом. Во время охоты стихии не призывались, поэтому сил у меня было достаточно. С пламенем в одной ладони и мечом в другой я начала спускаться вниз. Мягкие походные сапоги бесшумно ступали по каменной лестнице. Чутко прислушиваясь к малейшему шороху, я различила всхлипы и шепот в глубине помещения.

– Не переживай! Мы отомстим! Вот увидишь! Даже вдвоем нам это по силам!

Всхлипы резко прекратились.

– Кто-то идет! – прошептал другой голос.

Учуяли-таки! Раз фактор внезапности был потерян, я перешла на бег, вынырнув из-за угла с готовым огненным щитом. Удачно: выплеснутое зелье испарилось в пламени. Сформировав из щита сгусток, я швырнула его наугад и тут же нанесла удар мечом, тоже особенно не целясь. Как ни странно, попала и туда и туда, но вместе с осевшими на пол телами на меня рухнул потолок. Как же хорошо, что под ногами был земляной пол: я успела провалиться в него, оставив на поверхности лишь голову. Что ж эти гады перед смертью наколдовали-то?! Рухнувший потолок подвала рассыпался на весьма внушительные булыжники. Один из них завис в десяти сантиметрах от моего носа, но к счастью, за что-то зацепившись, больше падать не собирался. Повезло. Оглядев шаткую конструкцию, я решила не шевелиться. Тем более, силы Земли на самостоятельный откоп не хватало. Что ж, меж щелями проходит воздух, значит тихо сидим и ждем, когда кто-нибудь из своих найдет. Братец уж точно обо мне не забудет. И действительно, где-то через час, когда я уже начала подумывать о самодеятельности, над развалинами разнесся могучий голос:

– Льон!!

– Здесь я! – как можно громче проорала я в ответ.

– Еще раз! – судя по звуку, Эрл был чуть ли не надо мной.

– Оглох, что ли?!

Один из лежащих надо мной камней откинули, и я увидела Эрла с Леонардом.

– Догеройствовалась? – как всегда взялся за воспитание братец. – Вот не буду тебя вытаскивать, чтоб запомнила, как бегать в одиночку!

Не обращая на его слова никакого внимания, я пристальнее оглядела пейзаж за спинами спасателей. Судя по всему, рухнул только пол первого этажа. Потолок же остального здания был над головами пришедших ко мне друзей. Значит, без проблем откопают. Если бы дом рухнул целиком, не факт, что меня бы вообще нашли. И хорошо, что я была тут одна. На то, чтобы утянуть под землю кого-то еще, у меня бы не хватило сил. Эрл между тем начал осторожно разгребать завал, стараясь не уронить его на меня. Леонард же, видимо, решив, что не королевское это дело – камни таскать, оставил нас наедине. Скоро к брату присоединились еще трое солдат его величества.

К концу дня за ворота города было стащено около сорока трупов. Леонард собрал имеющихся в столице землевиков и стихийников, и мы общими усилиями погребли эту кучу в братской могиле.

Так как от ворот до таверны было гораздо ближе, чем до дворца, мы все вчетвером пришли туда. Чрезвычайное положение было отменено, и в зале собирались горожане: обменяться впечатлениями, сплетнями и послушать рассказы очевидцев.

Столик у окна нам уступили без разговоров, а Орен живо принес вино и закуски. Так как из-за суматохи он сегодня ничего не готовил, то пришлось обойтись лишь бутербродами. Весьма вяло поужинав, мы, как и прочие посетители, обсудили происшедшее.

– Как думаете, всех мы добили? – спросил Лео, сминая пальцами маленький хлебный шарик.

– Судя по услышанному мной, да, – ответила я, катая в ладонях бокал.

– Надо было мне с тобой пойти! – в очередной раз сокрушался Квен.

– Угу, и осталось бы от тебя мокрое место. Мои рефлексы на других не работают, – утешила я стрелка.

– Оставь ее. У нее как с детства ума не было, так и не нарос. Даром, что маг, – махнул рукой Эрл.

Огрызаться совершенно не хотелось, тем более в чем-то братец был прав. В критических ситуациях у меня всегда срабатывают сначала эмоции, потом мысли. Ведь, по-хорошему, никуда бы из этого подвала они не делись. Можно было позвать солдат и сделать все аккуратно, без шума и пыли.

– И что теперь? – наконец озвучил Квен давно назревший вопрос.

Было ясно, что нашему отряду – конец. После официальной коронации его величество Леонард будет безвылазно сидеть в столице, а нам придется или искать нового мечника, или разбегаться.

– Да ничего. Во дворце тоже полно работы найдется, – пожал плечами Лео. – Мне нужен личный телохранитель и начальник стражи. Через полгодика женюсь, тогда и королеве то же самое понадобится.

Последняя фраза больно резанула слух. Ну да, конечно. Одно дело по лесам бродить, а другое – на приемах всяких блистать. Хорошо уметь управлять водой: не потекут по щекам предательские дорожки.

– То есть ты уже за нас все решил? – усмехнулся Эрл.

Король пристально посмотрел ему в глаза:

– Знаешь, мою мать убили из-за какой-то мелкой дворянской обиды. Отец кого-то там лишил земель, и разобидевшийся владелец в отместку убил его жену. Я не могу гарантировать, что она, – Леонард кивнул в мою сторону, – не попадет под такую же раздачу. И при всем желании я не смогу всегда быть рядом.

Мда…с расплывающейся улыбкой справиться было гораздо сложнее, чем со слезами. Чтобы братец не заметил моей счастливой физиономии и не отыгрался по полной, я уткнулась в бокал. В этом был весь Лео. Он никогда ни о чем не просил, а просто ставил перед фактом. Хотя насчет полгодика, это он погорячился – официальный траур не меньше года. Но это уже были мелочи…

 

Воспоминания о безвозвратно потерянном окончательно ввергли меня в уныние. Привязанная к дереву, одна на обочине пыльной дороги. Да еще кисти ныть начали: Ворон то ли случайно, то ли намеренно перетянул веревку. В итоге, я занялась воспоминанием всей нецензурной лексики. Это было гораздо веселее, чем переживать счастливое, но безвозвратно потерянное прошлое.

Вернулся полуэльф через пару часов, уставший и донельзя печальный. Его вид заставил меня забыть все заготовленные ругательства. Ни слова не говоря, Ворон отвязал меня и повел в противоположную от деревни сторону.

– Что там? – не удержавшись, спросила я.

– Пошли вон в тот лесок, расскажу.

Зайдя в небольшой бор недалеко от дороги, мы развели костер и Ворон начал свой рассказ.

 

Когда я подошел к частоколу, моя рука снова почернела. Стоявшие на воротах мужики с дубьем в таких же ладонях, невесело окликнули:

– Что, тоже не свезло?

– Да, – осторожно согласился я. – Мне нужен Фей.

– Он всем тут нужен. Но говорят, уж месяц как его не видели. А обычно каждую неделю захаживал.

– Иди во-он к тому дому, там наш старшой поселился, – махнул рукой один из мужчин. – Он тебе все расскажет.

В указанной хижине за столом сидел смуглый черноволосый мужчина лет сорока. Рядом с ним сидели трое израненных юношей и одна девушка. Все четверо были привязаны к стульям. Посмотрев на меня, мужчина кивнул на стоящий перед столом стул. И едва я сел, поинтересовался:

– Тоже на этой проклятой ярмарке был? Или по дурости тронул кого?

– Ага, – на всякий случай ответил я.

Грустно усмехнувшись, мужчина продолжил:

– А я вот к камушку прицениться решил, все на свет его разглядывал. Хорошо, хоть до дому не доехал, жену не обнял! Повезло, что на торжище стихийники были, объяснили и сразу нас всех к Фею отправили.

– Я не понимаю, о чем речь.

Зло стиснув кулаки, собеседник ответил:

– Паскуда проклятый камень продавать привез! Пока покупатель с стихийником не подошел, его кучу народа перещупать успело! И неизвестно, сколько уже по королевству разъехались, прежде чем ворота закрыли и стали разбираться, в чем дело. Теперь, кто до черноты этой дотронется, – кивнул на мою ладонь мужчина, – тоже почернеет.

Я мысленно присвистнул, прикинув масштабы случившегося. Ярмарка камней и кристаллов – ежегодное событие, на которое стекаются жители со всех концов королевства!

– Тут нас осталось тридцать человек, – словно прочитал мои мысли мужик. – А перебили и того больше.

– Кто?

– Жители. Когда поняли, какое счастье к ним прибыло. Первых десятерых они пустили, скрипя зубами, а когда больные все шли и шли, испугались. Когда же кто-то случайно заразился, за дубье схватились.

– А это кто? – кивнул я на пленников.

– Оставшиеся стихийники, – вздохнул мужчина. – Когда один из них отказался давать свою кровь и решил уйти, проклятые обезумели. Попытались его остановить, завязалась драка…В итоге мне и еще нескольким сознательным удалось спрятать этих здесь и навести подобие порядка. Теперь я собственноручно выдаю каждому нуждающемуся по паре капель.

– И что дальше?

– А ничего. Мы сидим и ждем Фея, надеясь, что он просто задерживается.

В этот момент в помещение вошли еще двое. Обернувшись, я застыл от изумления: это были лично его величество со своим телохранителем.

– Кратко и четко, что происходит? – обратился король к главному.

Пересказав ему то же самое, что и мне, мужчина поднялся и, взяв нож с окровавленной миской, пошел к пленникам.

– Что вы делаете? – спросил Леонард.

– Вашему телохранителю и этому парню нужна кровь.

– Нет! – в один голос заявили мы с его величеством.

Соображения короля мне были неизвестны, но стихийники имели столь жалкий вид, что можно было подумать, ему их жалко. Как и мне.

Мужчина пожал плечами и положил предметы обратно на стол. Король с телохранителем отошли в сторонку и о чем-то шепотом заспорили. Наконец, придя к единому решению, они повернулись к связанным.

– Продержитесь четыре дня. Я доберусь до столицы и вышлю сюда людей, – сказал стихийникам Леонард.

Затем обратился к мужчине:

– Из деревни никого не выпускать, поступающих больных принимать без разговоров.

– А что же дальше? – спросил тот. – Вдруг Фей действительно никогда больше не придет?

– Я лично решу эту проблему, – туманно ответил король.

На этом они попрощались и собрались уходить. Но мне было важно кое-что сделать. Поэтому я нагнал их во дворе.

– Ваше величество! В лесу недалеко от столицы есть разбойничий лагерь. Там тоже могут быть проклятые.

– Откуда ты это знаешь?

Я был не в том положении, чтобы врать. И из двух зол выбрал меньшее.

– Это мои люди, я за них отвечаю. Они живут в холмах, в глубине леса. Их убежище охраняется амулетом. Он в корнях растущего на пригорке дерева. Вот амулет, он укажет путь.

– Так ты тот самый Ворон в Тени? Так сказать негласный король определенных слоев общества? И ты запросто готов сдать свой народ власти? – усмехнулся Эрл.

Мифы…как же я от них устал! В моем доме никогда не было убийц и отпетых разбойников. Мы никогда не убивали, даже тех, кого следовало бы. Конечно, в драках случалось всякое, но не более того. Однако реальным бандитам было выгодно прикрываться моим именем. Поразмыслив пару секунд, я ответил, тщательно подбирая слова:

– Я слышал, что наш король справедлив и милосерден. На нас нет тяжких грехов. Если вы не найдете моих людей, они погибнут. А так есть хоть какой-то шанс.

– Посмотрим, – ответил его величество и направился к своей лошади.

Едва они уехали, я поспешил выбраться из деревни, пока до стражи на воротах не донесли приказ короля.

 

Выслушав рассказ Ворона, я задумалась. Как это ни цинично звучало, но сложившаяся ситуация была мне на руку. Насколько я знала Леонарда, сейчас он со всей возможной скоростью доберется до столицы, снарядит сюда нескольких стихийников, заставит патрули искать не только меня, но и возможных больных. Причем второе будет важнее. Король прекрасно знает, что кроме Фея, только я могу приготовить нужное противоядие. Поэтому можно рассчитывать, что свои личные обиды он отложит на потом. Ведь главное, это благо народа. Во всяком случае, есть шанс, что явившись лично пред очи его величества, я не получу смертный приговор сразу.

Однако нужно все-таки выяснить, куда делся дедушка Фей. Только надо торопиться. Не зная, как быстро действует проклятье, я не могу рассчитать, сколько у меня времени. А ну как братец окочуриться успеет к моему приезду? Этого же я себе точно не прощу.

ДНЕВНИК ЗЕЛЬЕВАРА

Мы с Вороном обошли деревню проклятых стороной и, заложив небольшой крюк, двинулись к лесу. Над макушками деревьев возвышались искомые горы, скрывая верхушки в облаках.

– Ты не устала? – участливо спросил полуэльф.

– Нет, – в очередной раз ответила я.

За время нашего похода супруг интересовался моим самочувствием чуть ли не каждый час. Такая пристальная опека начинала слегка доставать. Как жужжание мухи в жаркий летний день. И снова мне вспомнился Лео. Вот уж кто никогда не задавал никаких вопросов, однако всегда знал, когда мне нужна помощь. Конечно, он был самоуверенным, часто решающим за других, но эти другие привыкли к его характеру. Если приятель совсем уж зарывался, ему, не стесняясь, высказывали все, что о нем думают. Причем после коронации это не изменилось. По сравнению с таким отношением словесная забота Ворона казалась мне навязчивой. Я не привыкла к такому. Даже братец никогда со мной не церемонился. От него и элементарного сочувствия не всегда можно было дождаться. Зато потешаться надо мной он просто обожал. Когда привыкаешь к одному отношению очень сложно воспринять что-то другое.

– Слушай, ты сказала, что сбежала от наставника. А почему? – сегодня полуэльф снова был чересчур разговорчивый. Видимо потому, что, наконец, мы шли рядом по вполне широкой лесной дороге, а не плелись друг за другом по буеракам. Он даже смог взять меня за руку.

Чуть помедлив, формулируя мысль, я все же ответила:

– Однажды он посчитал, что неплохо бы взять плату за обучение натурой.

На это Ворон нахмурился.

– Вот скотина! Ладно, давай не будем об этом, раз тебе неприятно.

Усмехнувшись, я ответила:

– Я бы так не сказала. Было бы глупо позволить одному дурацкому эпизоду перечеркнуть все то, что сделал для меня Фей. Я вполне спокойно могу рассказать тебе эту историю.

– Ну, если тебе это не доставит неудобств.

Мотнув головой, я погрузилась в воспоминания. Все равно они уже всплыли в памяти. Так какая разница, как их пережить? В одиночку или с кем-то? Второе часто даже лучше.

 

В тот вечер наставник вернулся из деревни сильно навеселе.

– Лиона! – заорал он с порога.

– Что случилось? – я оторвалась от очередного эксперимента с зельем.

– В мой дом в деревне пришли! Я испробовал свое абсолютное противоядие! Оно работает!

– Великолепно! – у меня будто камень с души упал.

Дело в том, что до этого мы пробовали противоядие на местной живности. Заражали чем-нибудь смертельным и пытались лечить. Убиенных кроликов на нашей совести было с избытком. Фей пробовал зелье и на себе, но данный результат тоже был сомнителен. Вдруг по классическому закону творение не может убить хозяина? То, что зелье отработало на постороннем человеке, окончательно ставило точку в вопросе. Больше никаких заячьих смертей во славу зельеварения!

– Ты представляешь, что это значит?! – распалялся наставник.

– Нет, – ответила я.

– Я достиг цели всей своей жизни!

– Поздравляю. И что теперь?

– Теперь…, – Фей вдруг широко улыбнулся. – Я буду каждую неделю приходить в деревню для продажи зелий и ждать новых больных.

– С нетерпением? – пошутила я.

– Да! Ибо теперь моя жизнь приобрела новый высший смысл. Я буду спасать других из когтей смерти. Для многих мой эликсир станет последней надеждой, и они придут ко мне! Мое имя прогремит на все королевство! Меня будут знать и помнить вечно! Вот оно – то, ради чего нужно жить!

– То есть, все твои труды были только ради славы?

– Конечно, – недоуменно посмотрел на меня пошатывающийся Фей. – А ради чего еще делать открытия? Сделать мир лучше? Да кому это надо! В лучшем случае, это приятное дополнение к результату. Пятьдесят лет корпел я над трудами, тратил здоровье на эксперименты и, наконец, я пожну плоды! Первые годы все будет бесплатно, но когда народ поймет цену эликсира, вот тогда я заживу!

– Ты же не хотел его продавать. Или весь пафос про вред людям, это пустые слова?

– Нет, конечно! Я хочу славы спасителя, а не славы губителя. Это все-таки разные вещи, не находишь?

Взглянув на окосевшего зельевара, мне стало не по себе. В таком состоянии своего наставника я видела впервые. Алчный огонь плясал в подернутых хмельной поволокой глазах. Ох, не понравился он мне. Фей между тем продолжил.

– Только представь, что я оставлю в наследство своему сыну! Несметные богатства и вечную славу, которая будет передаваться из поколения в поколение, вместе с секретом зелья!

– Какому сыну? – не поняла я. – Как-то не припомню, чтобы ты говорил о том, что у тебя есть дети.

– Ты родишь мне наследника! В конце концов, я сделал из тебя стихийника и зельевара! А это стоит больше каких-то там капель крови.

С этими словами мужчина схватил меня за руку и потащил в комнату. От шока я даже не сразу сообразила, что он имел в виду. Повалив меня на кровать, Фей попытался связать мне руки над головой. И тут до меня дошел смысл происходящего, но поздно. Придавленная его весьма увесистой тушей, я не могла пошевелиться. Кроме того, он набросил на одно запястье петлю эльфийской веревки и силился дотянуться до другой. Беспомощно шаря свободной рукой, я наткнулась на какую-то бутыль, стоящую на тумбочке. Хоть что-то. Не долго думая, я со всей силы стукнула его боком бутылки по лицу. От удара она раскололась, и мы оба взвыли от боли: в емкости оказалось разъедающее зелье. Ему обожгло пол лица, мне же попало на плечо. До сих пор шрам остался. Воспользовавшись замешательством, я кое-как выбралась из-под Фея и ринулась прочь. Вслед мне неслись страшные ругательства, проклятья и обвинения в неблагодарности. Но ничто не могло удержать. Несколько дней блуждала я по лесу, пока совершенно случайно не вышла к родной деревне. После пережитого мне не хотелось быть ни ведьмой, ни магом, ни зельеваром. Если все делается только ради славы, то зачем это делать вообще? Мне хотелось просто жить тихой и спокойной жизнью. Дождавшись ночи, я прокралась за частокол. Увидев же, что селяне сделали с моим домом, мне стало ясно: не всегда получается быть, кем хочется. Иногда приходится быть тем, кем тебя считают.

 

Внимательно выслушав мой рассказ, Ворон спросил:

– После этого ты окончательно встала на путь мага?

– Нет, – усмехнулась я. – Окончательно меня на него поставил братец Эрл, доходчиво объяснив все преимущества.

– Сколько времени ты прожила у Фея?

– Почти пять лет. По году у меня ушло на освоение каждой из стихий. Затем, потратив еще какое-то время на зелья и распределение силы, я сбежала. Как раз по этим двум пунктам у меня и остались вопросы.

– Что значит освоение стихии? – не понял Ворон. – Когда я учился на кристальщика, то просто тренировал свою силу воли, чтобы она стала тверже, чем камень. А также тренировал свой внутренний слух, чтобы слышать кристаллы. Как это происходит у стихийника?

Я усмехнулась, думая, можно ли это вообще объяснить. Что значит познать стихию? Договориться с ней? Нужно самой быть такой, как она. Ярким пламенем, легким ветром, мягкой водой и твердой землей.

Мое обучение началось с Воздуха. Так как эта стихия признала меня первой, она стала родной. Сначала я просто училась слушать ветер и разговаривать с ним. Бессмысленный шепот в ветвях деревьев со временем стал мне понятен. Я слышала в нем рассказы о происходящем в разных частях королевства. Вот частички морского бриза сообщили, что в гавань далеко на юге приплыл великолепный парусник. Златовласый капитан сошел по трапу и обнял, наконец, так долго ждущую его жену. А вот ледяной порыв с горных вершин сообщил о печальной смерти одинокого отшельника, ищущего ключи тайнам мироздания.

Найдя во мне благодарного слушателя, Воздух ответил мне тем же. Сперва свои желания я проговаривала вслух. Например: подай, пожалуйста, вон ту тарелку. Или: убери, пожалуйста, бегущего на меня волка. Или: ай, не дай мне шлепнуться! Со временем наше общение стало подсознательным.

Дальше была Вода. В отличие от Воздуха, ей хотелось любви и ласки. Получив это, она отвечала тем же. На объятия – объятием, на поцелуй – поцелуем. Часами стояла я под струями водопада, сливаясь с ним воедино. С тех пор к этой стихии я всегда обращалась в сложные жизненные минуты. Ведь если Воздух может лишь выслушать печальную историю, то Вода – обнимет, утешит и постарается смыть горе.

С Землей было сложно. Она ждала от меня твердости, упорства. Наше первое знакомство было не из приятных. Неподалеку от своего жилища Фей своей магией вырыл глубокий колодец и, сбросив меня туда, завалил выход ветками и камнями. Бесчисленное множество раз я поднималась вверх, срываясь на последних сантиметрах. То корень потянет за ногу, то камень из-под руки вывернется. Прочие стихии не вмешивались, оставив меня с Землей один на один. Когда в очередной раз я свалилась на дно, мне стало ясно, таким путем не выбраться. Нельзя, подобно Воде, приспосабливаться к окружающей действительности, выискивая корни, на которые можно встать, выступы, за которые можно схватиться. Отгрызя зубами вполне толстый корень, я стала самостоятельно выдалбливать себе уступы, иногда кусаясь и царапаясь. И в итоге Земля приняла меня.

Самым последним был Огонь. По-злому озорная стихия, строптивая и жестокая. Она ждала от меня проявления силы и бесстрашия. Сперва Огонь просто играл со мной, неожиданно вырастая столбом пламени на пути и обдавая жаром. Когда я перестала шарахаться от подобных фокусов, Огонь стал нападать, являясь мне уже не в виде костров, а в виде человеческой фигуры. Ежедневные битвы с воином пламени были, кстати, неплохой тренировкой. А ожоги каждую ночь лечили Вода с Землей. Огонь признал меня, лишь когда я смогла уложить его воина на лопатки. Конечно, при определенной доле везения, но главное – результат.

Неправильно говорят, что стихийники управляют стихиями. Ведь чтобы управлять, надо покорить. А стихию покорить нельзя. С ней можно только договориться, слившись если не на равных, то на близких. Мы также не можем призвать стихии. От них нельзя просить слишком много и сразу. У каждой из них есть свой предел, по достижении которого все просьбы будут просто игнорироваться. Для простоты маги называют это расчетом силы.

– Ты права, мне сложно это понять, – сказал Ворон, выслушав мои объяснения. – С кристаллами все гораздо проще. Ты давишь на них, они давят на тебя. Кто первый расколется, тот и проиграл. Хотя, с некоторыми особо трусливыми удается договориться миром. Я чувствую, что камни умеют, и могу понять, как их между собой лучше скомбинировать. Основная моя задача – заставить их работать вместе, не ругаясь и помогая друг другу.

– Понятно, – улыбнулась я, поправляя сползающую лямку. Жалко не додумалась еще в лагере перешить.

– Устала все-таки? – вернул полуэльф беседу на круги своя.

– Слушай, как только я устану, то сообщу тебе об этом лично. Договорились?

– Я просто беспокоюсь.

– Поверь мне, благие намеренья ничем хорошим не заканчиваются.

Ответить Ворон не успел: мы вышли из леса к подножью гор и заметили, как по склону спускаются двое с мечами в руках. Встречаться с ними нам совсем не хотелось. Поэтому резво спрятавшись в ближайшие кусты, мы затаились.

– Вот паскуда! – сокрушался один. – Наверняка специально на твой меч наскочил!

– Да нет, он удрать хотел, да споткнулся.

– Что мы теперь в деревне скажем?

– Да ничего. Пусть ждут дальше. На крови стихийников годы протянуть можно.

Видимо, эти двое проклятых были из местных и когда-то выследили, где живет дедушка Фей.

– Что дальше? – спросил Ворон, едва мужчины скрылись из виду.

– Идем, куда шли, – пожала я плечами. – Раз зелье варить придется мне, нужно кое-что посмотреть в его записях.

– Ты же сказала, что знаешь тайну зелья?

– Тайну знаю, остальное не очень.

И не вдаваясь более в споры, я двинулась вперед. Труп Фея мы нашли в пещере, где когда-то я с зельеваром и познакомилась. Что ж, где начали, там и закончим. Мужчина, как и в ночь нашего знакомства, лежал на боку. Только в этот раз глаза его были широко раскрыты, а вместо костра рядом растеклась лужа крови. Пойдя к нему, я провела ладонью по глазам, опуская веки. Не мне тебя судить, дедушка Фей. В любом случае, спасибо за все, что ты сделал.

У дальней стены пещеры я нажала на едва заметный выступ, открывая проход в основное жилище мага. Небольшая пещерка, чуть меньше предыдущей, была заставлена мебелью: стол, несколько книжных полок и шкафчиков с бутылочками.

– Поищи тут его дневник, – велела я парню, направляясь в другую пещеру, бывшую когда-то спальней.

Час потребовался нам на то, чтобы перерыть жилище зельевара. Однако дневника нигде не было. Бросив бесполезное разведение беспорядка, мы сели передохнуть, прислонившись спинами к холодной стене.

– Может, у него не было дневника? – устало спросил Ворон.

– Был. Весьма толстая книжечка в кожаном черном переплете.

– Да мало ли. За столько лет мог потерять или нарочно выкинуть, раз был так повернут на секрете своего зелья.

– Скорее надежно спрятал, – пожала я плечами. – Хотя так хотелось, чтобы он лежал ну максимум в ящике прикроватной тумбы… Сейчас передохну немного и буду искать тайники. Авось Земля поможет.

Видимо, стихия услышала меня, потому что прямо посередине комнаты вдруг возник бугорок, и перед нами явилась заветная книжечка с какой-то скляночкой.

Сообразив, что произошло, я расхохоталась и продемонстрировала фокус недоумевающему парню. Указав на книгу, произнесла:

– Земля поможет.

Дневник скрылся.

– Земля поможет.

Все появилось вновь. Забрав вещи, я пояснила:

– Любимая поговорка дедушки Фея: «Не помогу больным я, поможет Земля». Изящный замок для тайника.

– А что в склянке? – спросил Ворон.

Эх, надеялась, что не заметит, как я сунула флакончик в карман. Пришлось отвечать честно:

– Зелье. Но тебе я его не дам.

– Почему?

– Потому что у тебя есть я, а у Эрла нет. Судя по руке, моя кровь ему не помогает. Или выпил слишком поздно, или не пил вообще. Для него зелье важнее.

Полуэльф посмотрел мне в глаза:

– А если бы мы с ним поменялись местами, ты сделала бы то же самое?

– Попыталась бы. Но у Эрла обычно с моралью проще и отобрать флакон силой он не погнушался бы.

Ворон улыбнулся:

– По-твоему, я не отберу.

– По-моему, ты не захочешь иметь смерть моего брата на своей совести.

На это супруг не ответил, зашагав к выходу. Больше нам здесь делать было нечего. Выйдя из пещеры, я запечатала вход, навсегда похоронив в недрах горы Фея-ЗЗ, забрав с собой дело всей его жизни. Доверив Ворону и стихиям вести меня, я, не теряя времени, углубилась в чтение дневника.

Запись месячной давности на последней странице говорила о том, что у Фея закончились ингредиенты его чудо-зелья. Что ж, теперь понятно, куда он делся. Решив на всякий случай начать с первой страницы, я погрузилась в историю зельевара.

«Первый день весны. Сегодня мне приснился сон, открывающий один из путей к желаемому. Так как физическое бессмертие доступно лишь женщинам, я могу обрести лишь бессмертие духовное! Я должен навсегда вписать свое имя в века. Вчера я познакомился со стихийником. Парень лет тридцати, младше меня, а уже победил дракона и спас борона от смерти! Глядя на то, как его чествовали в таверне, я понял, что хочу того же! Хочу, чтобы обо мне говорили, мной восхищались, меня помнили!

Оказывается, кровь стихийника – мощное противоядие, если ее принять вовремя. Но она не всесильна, не всемогуща. А сегодня во сне я увидел его – абсолютное противоядие. Жидкость идеального изумрудного цвета. Как будто сама жизнь за стеклом. С этого момента я посвящу всего себя получению этого эликсира.

Четвертый день осени. Оказывается, кровь стихийника действует, только если он жив и сам желает помочь. Что ж, один труп во славу науки – это мелочи. Придется покупать кровь. Хорошо, что мои зелья пользуются спросом. Да и просто пройди мимо поля, незаметно оставь на нем несколько земляных холмиков, и крестьяне с радостью прибегут к тебе за подкрашенной водой.

Пятый день зимы. Усиление действия крови элементами ничего не дали. Я смешал ее с землей, разбавил водой и испарил лишнее на огне, но, увы, нужного цвета так и не получилось. Пока я могу ориентироваться лишь на него.

Первый день весны. Как же дорого покупать кровь! Я больше трачу времени на изготовление зелий и продажу их чем на само дело. Надо найти другой выход.

Седьмой день лета. Я снова видел во сне подсказку! Стихийники – лишь говорят стихиями, неся в себе их голоса. Они могут быть проводниками силы для людей. Но есть же истинные дети стихий! Зеленый цвет – цвет Земли. Именно она дарует жизнь. Значит, мне нужна кровь древня.

Двадцать девятый день лета. Мне удалось поймать живого древня! Этих мелких пакостников легче убить! Ох, и намучался я с ними!

Тридцать шестой день лета. Пытаюсь уговорить древня добровольно отдать мне несколько капель своей крови. Скотина! Только жрет, гадит и притворяется, что не понимает. Хотя я прекрасно знаю, что это не так.

Тридцать седьмой день лета. Сразу нужно было так сделать! Под страхом смерти все становятся сговорчивее. Смешанная с кровью древня кровь стихийника стала зеленеть, но оттенок не тот. Причем убийство духа Земли на этом не сказалось.

Первый день лета. Как много зря потраченных лет мне потребовалось на то, чтобы понять: я болван! Ведь стихийник несет в себе четыре стихии, значит, нужна кровь всех детей!

Первый день зимы. Мне удалось выследить дракона. Умеет же он петлять, скрывая свое логово. Надо будет у него поучиться. Но мне повезло, я сумел найти его лежбище. Я видел, как гигантский красный ящер заполз в свою пещеру. Завтра будет бой.

Второй день зимы. Земля не подвела. На удушение озлобленного, плюющего огнем и бьющего хвостом существа у меня ушли почти все силы. Хорошо, что я успел поставить кровозаборник, до того как потерял сознание. Теперь полученной бочки мне хватит надолго! Эх, только переправить бы ее домой…Хотя, эти горы вполне себе неплохие. Можно, как только отдохну, вырыть прямо в них пещерку и поселиться тут. У подножия и деревенька имеется, будет, кому зелья продавать.

Первый день весны. Новый дом окончательно готов. За шкуру и зубы убитого дракона я получил неплохие деньги. Жить можно! И можно продолжать работу над зельем. Мне нужна еще кровь русалки и пегаса.

Сороковой день весны. Я добрался до зачарованных болот. Жизнеутверждающий пейзаж: серая зловонная жижа до самого горизонта, а над ней летают прекрасные белые лошади, изредка опускаясь на кочки, чтобы перекусить местными тварями. Как ястребы пикируют они вниз, если заметят у поверхности зазевавшегося болотного обитателя. Схватив его в зубы, пегас отлетает к ближайшей кочке и, доедая на ней добычу, снова устремляется ввысь. Дождавшись, когда одна из лошадок опустится на ближайшую ко мне кочку, я защелкнул земляной капкан. Истошное ржание разнеслось над болотом. Прочие животные подлетели к пойманному собрату, но поняв, что ничем не могут помочь, оставили его одного. Не дожидаясь, пока пегас отбросит копыта, я подошел к нему и, убив, сцедил кровь.

Первый день лета. Поймать русалку оказалось проще простого. Подсунув ей проститутку на бережку, я скрутил обеих. Одну выкинул, у второй забрал всю кровь.

Пятьдесят четвертый день лета. Мне несказанно повезло! В мою пещеру забрел живой стихийник! Дуреха согласилась отдавать свою кровь якобы за обучение. Да чему я могу ее научить? Стихии сами должны воспитать своего названного ребенка.

Седьмой день осени. Мало того, что мне не нужно больше покупать кровь, так девица проявила способность к зельеварению и даже наловила мне несколько древней. Так можно будет скинуть на нее со временем все заботы. Да и так девчушка вроде ничего. А ну как на старости лет жениться вздумаю…

Первый день зимы. Итак, я нашел рецепт, дающий нужный мне изумрудный оттенок. Четыре капли крови стихийника смешать с четырьмя каплями крови детей стихий. Добавить четыре крупицы земли и четыре капли воды, греть на огне четыре секунды, не давая выйти пару.

Первый день весны. Я разбит и раздавлен. Зелье не действует. При ошибках в пропорциях так вообще превращается в яд. Исследовав его, я, кстати, обнаружил уникальное свойство: он абсолютно необнаружим и действует лишь на того, для кого готовится. Что ж, может попробовать снискать славу губителя?

Первый день лета. Я все-таки идиот! Найдя случайно флакончик с остатками крови когда-то пойманного мной древня, я получил свое противоядие. Зараженный кролик излечился! Жаль, что стихийника отравить нельзя, придется пробовать зелье на себе.

Четвертый день лета. Да! Я это сделал! Мой эликсир спас жизнь. Пойду в таверну и отпраздную это событие!

Пятый день лета. Пьяный идиот! Напугал девчонку и чуть без лица не остался. Хорошо, что есть заживляющее зелье. Эх, жалко, опять придется покупать кровь. Ну да ничего, скоро я разбогатею! Тогда можно будет и невесту присмотреть и о детях задуматься».

Дальше мне читать было незачем. Все необходимое я узнала. То, что зельевар сам должен добывать кровь для своего эликсира, мне было прекрасно известно. Хотя на страшную тайну это не слишком походило, однако это была она.

Оторвавшись от чтения, я обнаружила, что, оказывается, мы уже находимся в лесу, у костра. С одной стороны от меня стоит котелок с остатками каши, а с другой – спит Ворон, уткнувшись макушкой мне в бедро. А еще выяснилось, что у меня ощутимо затекли ноги. Поэтому пришлось подняться, размять конечности. Да и до кустиков прогуляться тоже неплохо было.

Разобравшись со своими делами, я направилась, было, обратно к стоянке, но, увы. Защитный контур делал ее полностью невидимой, а так как вокруг для меня все кусты были одинаковыми, то я растерянно остановилась. И надо было выходить за пределы?! Вопить «ау» было стыдно: а ну как я в двух шагах от контура стою. Не вопить – было холодно. Так как теряться я не думала, куртка осталась у костра. Тут меня осенило: на стоянке горит костер, а рядом с ним лежит Ворон…сосредоточившись, я изо всех сил попросила стихию о маленькой шалости. Раздавшийся вопль живо указал мне, куда идти. Хорошо, что когда ставился контур, я была внутри, иначе бы Воздух не смог донести звук.

– Что случилось? – я изобразила удивление, видя, как полуэльф ощупывает подпаленное лицо. Мда, брови, к сожалению, чуть-чуть пострадали.

– Не знаю, мне вдруг обожгло лицо!

– Может, искра из костра попала, а тебе со сна показалось? – невинно предложила я.

– Наверное, – Ворон сел, и, посмотрев на котелок, спросил. – Так и не ела?

– Как раз собираюсь.

Взяв дневник Фея, полуэльф пролистал его, спросив:

– Нашла, что искала?

– Да, к счастью, он все записал с присущей зельеварам дотошностью. Так что добираемся до столицы, отдаем Эрлу склянку и двигаемся собирать ингредиенты.

– А у него взять нельзя было?

– У него не было, – ответила я, запихивая в рот ложку порядком поостывшей каши.

– Хорошо, тогда завтра дойдем до земель местного барона и купим там лошадей. В итоге этот полудневный крюк обойдется нам дешевле, чем пешком обратно топать. Боюсь, еще одного поединка за звание вождя гоблинов я не переживу. А перспектива нарваться на патруль, как я понял, теперь уже не столь пугающая.

Утвердив план на завтра, мы легли спать. Но спала в ту ночь я отвратительно: мне снился братец, умирающий от моего минутного опоздания. Снился король Леонард, грозящий сжечь меня за то, что лишила его не только сына, но и друга. А еще снилась Мира, собственноручно сооружающая на площади место моей казни.

На следующий день мы двинулись прямо по тракту.

– Слушай, а почему ты никогда не спрашиваешь обо мне? – поинтересовался Ворон.

– Не имею привычки лезть в душу. Захочешь – сам расскажешь.

– Ага, камень в мой огород, – улыбнулся полуэльф. – Но тебе действительно хотелось бы узнать обо мне побольше?

– Как минимум, от знания возраста я бы не отказалась. А то вдруг ты мне в прадедушки годишься, а я за тебя замуж вышла.

Полуэльф рассмеялся:

– Тебе это принципиально?

– Да нет, конечно. Выглядишь ты очень даже молодо, так что даже если тебе сто с лишним лет, я все равно это не восприму.

– Чуть поменьше, но ты почти попала. Хорошо, когда мама – эльфийка. Полукровки по отцовской линии наследуют человеческую природу.

Я промолчала о том, что думаю по этому поводу. Ворон же продолжил:

– Давай, скажи, что ты хочешь обо мне узнать?

– А что, по-твоему, мне будет интересно?

– Могу рассказать, как одно время занимался пиратством.

– Ты был пиратом? – изумилась я.

– А что? Не похож я на морского волка? – хитро прищурился Ворон.

– Как бы тебе сказать…Пираты, насколько мне известно, жестокие. Или я зря влезла в ту битву в пещере?

– Кстати, я так и не сказал тебе за это спасибо, – погрустнел полуэльф. – Ты права, мне сложно быть жестоким. В этом плане я пошел в мать. Прекрасная кроткая женщина. Никто от нее никогда даже слова грубого не слышал. Но у меня замечательно получается притворяться. Как актер, играю положенные роли. А до случая с гоблином действительно проявлять жестокость не приходилось. Да, я убивал, но в бою. Сражаясь за свою жизнь, встречая вооруженного противника. Оглушенных мной обычно добивали другие. Или же я просто старался выкинуть противников за борт.

– Кошмар, как ты можешь так жить, вечно притворяясь?

– По-твоему лучше потерять себя настоящего, подстроившись под мнение коллектива?

Ответом полуэльфу была горькая усмешка. Ведь очень похоже, что именно так я и поступила. Сначала просто подстроилась под то, какой меня хотели видеть. А в итоге действительно стала жестокой, расчетливой ведьмой. Ведь если посмотреть на все честно, получится не очень привлекательная картина. Я больше не сожалею об убийстве принца, хоть и не совсем намеренном. Я однажды уже выторговала свою жизнь за жизнь другого и собираюсь повторить фокус. Я не отдала зелье отцу своего будущего ребенка, якобы оставив его для брата. Конечно, все оправдывается благородными целями. Только уж сильно они совпадают с личной выгодой. Ведь за единственное противоядие тоже поторговаться можно. Хотя, как всегда говорил братец, эмоции нужны только в постели. Во все прочее время от них только вред. Уже сколько раз я убеждалась в справедливости вывода.

– Так рассказать тебе о моей лихой юности? – так и не дождавшись ответа, спросил полуэльф.

– Давай, – пожала я плечами. – Про пиратов я тоже много сказок в детстве слышала. Интересно сравнить.

Поправив сумку и снова взяв меня за руку, Ворон начал свой рассказ о жизни.

По окончании обучения я без сожаления покинул опостылевший дом отчима и отправился на поиски своего отца. Судя по рассказам мамы, он был пиратом, поэтому мой путь лежал в гавань на востоке страны эльфов. В те времена я был зол на весь свет, и образ бесстрашного воина, без колебаний убивающего врагов, очень мне приглянулся. Я мечтал, что когда найду отца, расскажу ему о том, как нам с мамой было плохо. Как он вернется за ней, убьет отчима и ненавистных его сыновей. То, что за тридцать с лишним лет он ни разу не появился на горизонте, меня не смущало. Как сказала мама, отец мог покинуть свой корабль лишь раз в пятьдесят лет. Именно в такую ночь он повстречал мою мать, пленился ее красотой и обещал вернуться, как только настанет срок. Я решил провести остаток того срока с ним, чтобы научиться чему-нибудь полезному, а потом вместе вернуться за матерью.

В порту стояло несколько судов разной степени потрепанности. Я выбрал самое на вид приличное и пошел к нему. Мое внимание привлек довольно новый одномачтовый парусник, выкрашенный в бирюзовый цвет. Поднявшись по спущенному трапу, я направился к капитану. Им был изящный джентльмен в темно-синем камзоле. На вид эльфу было около тридцати по человеческим меркам. Чуть старше меня. Холеное лицо, холеные руки говорили о его явно благородном происхождении. Он сидел в плетеном кресле, греясь в лучах солнца. На столике рядом стояли кофейник и фарфоровая чашечка. То, что надо. Дело в том, что подготовку к поискам я начал уже давно. Каждые выходные старался приезжать сюда и присматриваться к капитанам, а также общаться с ними в портовой таверне. В итоге у меня созрел четкий план, и корабль данного субъекта как нельзя лучше подходил под его реализацию.

– Доброе утро! – поздоровался я.

Капитан, с перепуга взмахнув руками, опрокинул все стоящее на столике.

– Кто вы? Что вам нужно?

Поклонившись, я ответил:

– Простите, если потревожил Вас. Я просто хотел узнать, не интересуется ли столь уважаемый господин защитными амулетами. Я что-то не увидел их у вас на мачте, а между тем, в это лето пираты уже пять похожих кораблей ограбили.

– Серьезно? – изумился капитан, кружевным платочком оттирая пятно. – Мне говорили, что они только на крупные корабли нападают.

– Да как же! «Черного лебедя» на днях обчистили только так, – соврал я.

Джентльмен перестал тереть камзол, видимо задумавшись, и через минуту ответил:

– Мне нужно посоветоваться с командой. Приходите вечером, когда они вернутся сюда.

– Извините, но у меня нет на это времени. Вы не единственный корабль в этой гавани. Счастливого плаванья.

И вновь поклонившись, я развернулся и нарочито медленно пошел к трапу. Но стоило мне ступить на него, как меня окликнули:

– Стойте! Покажите, что у вас есть?

Заказчик остался доволен демонстрацией: защитный контур делал корабль практически невидимым. Якобы для гарантии, я напросился в первое пробное плаванье, мол, чтобы, если что, могли на месте предъявить претензии. Капитан Оуэн с радостью согласился, и к моменту возвращения команды мы уже заключили договор.

Расчет мой оказался верен: прочие обитателя корабля были бывалыми моряками, и идею нанять меня восприняли скептически. Но Оуэн, запуганный моими страшными сказками, да и заключенный контракт, не оставили им выбора. Кроме того, весть, что возможный шарлатан поедет с ними, успокаивала. Как говорится, если что – ответит лично.

Наутро мы отплыли. Погода была ясная, солнечная, легкий ветерок лениво толкал по небу редкие облачка и чуть тревожил морскую гладь. Корабль «Стремительный» лег на курс и не спеша поплыл к выходу в открытое море. Как выяснилось, капитан Оуэн занимался транспортировкой грузов торгующих между собой купцов. Причем, в основном, по системе бартера. В этом рейсе трюм был полон тюками с эльфийскими веревками.

К обеду мы выплыли из территориальных вод, и капитан велел мне активировать амулеты. Забравшись на мачту, я заставил все семь амулетов вспыхнуть и воздвигнуть вокруг корабля, якобы, контур невидимости. На самом деле я превратил «Стремительного» в огромного трехмачтового красавца из дорогого дерева. Мимо такого пираты пройти не могли. Оставалось только дождаться ночи: нападали они обычно под покровом тьмы.

Когда на небосводе загорелись даже самые маленькие звезды, на палубе остались лишь мы с дежурным. Крепенький мужичок в порванной на плече тельняшке сидел, привалившись спиной к борту, и курил трубку. Я же стоял на корме и напряженно вглядывался вдаль. Пустота вокруг несказанно радовала. Ведь меня вдруг осенило, что у моего плана был один существенный недостаток: на корабль нападут. Раньше мне как-то не приходило в голову, что в своем стремлении встретиться с пиратами я подставляю под удар невинных людей и эльфов. Теперь мне стало не по себе. Только вряд ли что-то можно было сделать. Пересобрать контур с иллюзии на невидимость невозможно, отключить разве что, но не факт, что пираты уже нас не заметили.

– Что, жаждешь контур свой проверить? – хрипло спросил дежурный.

– Лучше бы обошлось, – честно ответил я.

– Не бойся, не обойдется.

С этими словами мужичок встал и, достав нож, двинулся ко мне.

– Я этот корабль знаешь, сколько пас? – сердито вещал моряк, идя в мою сторону. – А тут ты являешься со своими камушками! Короче, сымай свою завесу, чтоб парни нас к утру нашли. Не то прибью, и амулеты твои с тобой же и сдохнут.

Подчинившись засланцу, я позволил привязать себя к мачте. Все равно, иных вариантов не было. Тогда воин из меня был так себе. А получить нож в горло, подняв шум, и быть посмертно обвиненным в предательстве как-то не хотелось. Пираты явились через пару часов. Бесшумно подплыв, перебрались на нашу палубу и спустились в каюты. К счастью, никто не подумал оказать сопротивление. Когда заспанную команду вывели на палубу, их встретил сам пиратский капитан. Высокий мужчина в широкополой шляпе с ярко-коричневыми перьями. Длинные черные волосы и борода были заплетены в мелкие косички, перстни с изумрудами украшали трехпалую левую руку, а в правой пират держал трость с металлическим набалдашником.

– Чрезвычайно рад нашей встрече, – медово улыбнулся он. – Что предпочитаете: добровольное подчинение, рабство или быструю смерть?

– А в чч-ем разница между первыми дд-вумя? – заикаясь от страха, спросил Оуэн.

– Принесите мне кровную клятву верности и служите под моим началом. Или же продам вас гоблинам на потеху, либо гномам на рудники.

Эх, еще один просчет в плане. Теневой ритуал подчинения мне был не страшен: у кристальщика очень сильно развита воля, поэтому его душу так просто забрать нельзя. Так что я планировал выбирать из двух последних вариантов, однако жестоко ошибся. Сейчас, вспоминая это происшествие, я сам смеюсь над собственной наивностью и глупостью. Ведь мне почему-то казалось, что пираты должны были встретить меня с распростертыми объятиями и принять в команду на равных. Мда, глупые мечты юности весьма часто разбиваются о жесткую действительность.

Из команды все выбрали добровольное подчинение. Я видел, как они выпивали зелье, обменивались кровью с капитаном, а затем падали на палубу, корчась от боли. Вставали же все с абсолютно отсутствующим взглядом, но через пару минут приходили в норму.

Когда подошла моя очередь, капитан протянул мне флакон. Я недоуменно уставился на него.

– Что, хочешь смерть или рабство? – насмешливо спросил он.

– Нет! – воскликнул я, боясь, как бы пират не передумал.

Честно отыграв роль подчиненного, я был отвязан и вместе с другими оставлен на корабле. К штурвалу встал один из пиратов, остальные же вернулись к себе, и мы поплыли за их кораблем.

Мне несказанно повезло: похоже, капитан оказался самоучкой, не знающим многого о магии и ее законах. Или, скорее всего, просто человеком, освоившим единственный ритуал.

К рассвету мы достигли небольшого грота в пещере на скалистых островах. Как и в эльфийском порту, тут стояло много разных кораблей. Однако все были выкрашены в черный цвет и с черными парусами.

Капитан лично встретил нас у трапа вместе с четырьмя своими пиратами.

– Выгружайте веревки на склад, ребята покажут где. Ты, Черныш, за мной.

Я не сразу понял, что последнее относилось ко мне. Поэтому чуть замешкался, но, получив тычок в спину от стоящего рядом засланца, живо сообразил, что делать.

Капитан повел меня на другой корабль. Красивый парусник с барельефом русалки на носу. В отличие от прочих судов, помимо черного цвета, тут встречался и золотой. Мы поднялись на него и остановились перед дубовой дверью, ведущей на мостик. Постучав, капитан почтительно склонил голову, ожидая ответа.

– Входите! – пробасили из-за двери.

Протолкнув меня вперед, капитан зашел следом и закрыл за собой дверь.

– Желаю здравствовать, ваше благородие, Блэй! – поклонился пират и тычком заставив сделать меня то же самое.

Исподлобья глянув на хозяина мостика, я мысленно присвистнул. Сидящий за столом человек был просто огромен. Буквально гора мышц. Пол-литровая кружка, которую он держал в руке, казалась стопкой. На гладковыбритой голове виднелась татуировка, а на лице – несколько шрамов.

– Как все прошло? – спросил Блэй, не ответив на приветствие.

– Веревки добыты, команда подчинена. Вот привел вам мальчишку. Куряга сказал, он камешками управлять может.

– Можешь? – обратился ко мне Блэй.

– Да.

– Хорошо. Пригодится. Кроме камушков имел с чем-нибудь дело? Ножи, мечи, лук, арбалет?

Я отрицательно покачал головой.

– Покажешь, что умеешь. Если действительно того стоишь, обучим.

Талант мой пришелся пиратам по вкусу. Якобы подчинивший меня капитан назвал моим хозяином Блэя, что, можно сказать, было посвящением. Меня обучили владению мечом и метанию ножей. Второе, кстати, я люблю больше. На все про все мне пришлось потратить почти год, но оно того стоило. Ведь в итоге я получил что хотел, хоть и с огромной заслугой фортуны.

Чуть освоившись в пиратской среде, я приступил к поискам отца. По словам мамы, это был красивый человек с несчастным взглядом и такой же судьбой. Он очень страдал от своей жизни и мечтал о другой. Вооружившись весьма пространными приметами, я приступил к действию. Подчинявшиеся Блэю команды за капитанами не были жестко закреплены, что давало определенную свободу действиям.

Я перебывал на множестве кораблей, видел многие сражения. И тихие, бескровные, и благословленные смертью кровавые бойни. Я видел, как убивали магов, набросив на шеи аркан из добытых на корабле эльфийских веревок. Самому мне чудом удавалось промахиваться, при этом оставаясь в живых. Хотя, если маг нападал первым, проблем не возникало. Кроме того, моей работой были амулеты невидимости, позволяющие пиратским судам подкрадываться еще тише и незаметнее. Кстати, большинство бескровных битв было благодаря этому. На захваченном корабле редко кто сопротивлялся, а если начиналась стрельба из пушек, пираты мало кого оставляли в живых.

У меня даже появились друзья. Близнецы Ар и Джер. Люди по своим меркам примерно моего возраста. Голубоглазые блондины с ужасающими желтозубыми улыбками. Веселые, жизнерадостные ребята, как впрочем и все в пиратской братии. За все время моего пребывания в их кругу ни одного несчастного пирата я не встретил. Были злые, были уставшие, но все поголовно довольные своим существованием.

Оказалось, что пираты не все время грабили и убивали. Иногда они вели очень даже мирную торговлю. Как-то раз близнецы уговорили меня съездить с ними в мой родной порт. Продать украденные драгоценности, а заодно и развеяться. Управившись за день с делами, мы сидели с Джером в городской таверне. Ар отправился в публичный дом, а его брат заявил, что ему так неинтересно, у него, мол, иной метод. Так как мне было все равно, я остался в таверне. И в итоге получил полезный урок съема по-пиратски, определивший мою дальнейшую судьбу.

– Смотри, эти две нам не подходят, – указал Джер на девчонок за дальним столиком. – Молоденькие. Ничего толком не умеют, быстро выдыхаются. А вон ту я, пожалуй, попробую. Самый сок, да и уставшие от рутины бабы на сказки хорошо ведутся. Посмотришь на меня, потом себе также подберешь.

Пират встал и, купив на улице букет цветов, направился к соседнему столику. За ним сидела эльфийка средних лет, не спеша потягивая вино из бокала.

– Здравствуйте, мадам! Примите этот букет в знак моего восхищения. Могу я скрасить ваше одиночество?

– Я замужем, – ответила дама, но букет все-таки взяла.

– Ах, какая жалость! – притворно посокрушался Джер, садясь-таки на стул. – Я не сводил с вас взгляд весь вечер! Столь прекрасного создания мне еще не доводилось встречать! Хотя, где на просторах океана можно встретить такое чудо?

– Вы моряк?

– Почти, – грустно вздохнул Джер, наливая себе и даме вино, а также заказывая еще одну бутылку. – Я подневольный пират! Когда-то я был рыбаком и этим занятием зарабатывал на жизнь себе, жене и детям. Но однажды я заплыл слишком далеко и меня поймали пираты. Это было так ужасно! Они предложили мне смерть или вечное рабство. Я не смог выбрать первое, струсил. Тогда капитан подчинил мою волю и теперь мне никогда не доведется вернуться в родной дом, обнять жену, поцеловать детей. Когда я увидел Вас в этом зале, я не мог поверить своим глазам. Как же вы похожи на мою Жизель…

Дальше я не стал слушать. Просто встал и вышел, никогда больше не вернувшись к пиратской братии. Мне стало совершенно ясно: нет пирата, недовольного своей жизнью. Пират либо счастлив, либо мертв. Но всегда чертовски сообразителен и не озабочен моралью.

 

Выслушав рассказ полуэльфа, я подумала, интересно, а если мы разбежимся, он тоже будет рассказывать нашему ребенку, что мама – пират, спускающийся с корабля раз в полвека? Однако спросить не решилась. Тем более за разговорами мы дошли до придорожной таверны. Зачем-то заведя меня внутрь и усадив за стол, полуэльф вытряхнул из кармана несколько монет.

– Подожди меня тут, поешь заодно. Достану лошадей и приду.

– Я могу и с тобой пойти.

– Нечего вдвоем шастать.

И не дав мне возразить, Ворон вышел. Заказав жареной картошки и стакан молока, я вновь погрузилась в размышления. Третий раз мне предстояло вернуться во дворец и опять в новом статусе. Жалко, что нельзя вырвать из памяти прожитые годы. Ведь они всегда приносят лишь боль. Счастье, которое не вернешь, беды, которые никуда не денешь. И вновь вереница когда-то случившихся событий нещадно вытеснила реальность.

НЕВЕСТА КОРОЛЯ

Мое первое появление при дворе в статусе невесты короля произошло  примерно через неделю после памятного бала. По предписываемой этикетом церемонии Леонарда короновали через несколько дней после смерти отца. Взойдя на трон, Лео, как и планировал, сделал Эрла своим телохранителем. Квен, который  должен был стать телохранителем королевы, до церемонии бракосочетания стал начальником охраны.

Пережив смерть отца, Леонард стал предельно осмотрительным и осторожным. На следующее же утро после убийства он заставил меня сварить зелье искренности, и мы проверили всех стражников. После этого его величество выпросил у меня три склянки с кровью. Хотя, вру. Просто поставил перед фактом, что нужна моя кровь.

Мы как раз сидели в его кабинете, где Леонард разбирал бумаги отца, Квен искал личные дела особо приближенных к королю рыцарей, Эрл бдел, а я наполняла флаконы. Глядя на мое занятие, братец съехидничал:

– Смотри, сестренка, еще не женился, а кровушку твою уже пить вознамерился.

– Не буду пить, возможно, и не женюсь, – ответил за меня Лео, раздавая по склянке Эрлу и Квену, а одну забирая себе. Затем повернулся ко мне. – Это на крайний случай. А так имей в виду – пробуешь все, что я ем, при малейших подозрениях тихо добавляешь несколько капель, а затем выслеживаем возможного отравителя.

– С чего ты взял, что тебя сразу решат убить? – спросил Квен, отрываясь от бумаг.

– Король Майрона знает, что я – единственный наследник. Если убийство моего отца на самом деле их рук дело, то дальнейшие действия известны. Вполне допускаю, что на балу мы должны были лечь рядом. Весьма удачный для Майрона расклад. Страну без короля захватить гораздо проще, особенно подкупив ближайшее окружение. Может быть вполне бескровный захват и убеждение народа, что это для их же блага. Скорее всего, Майрон связался с теневиками для того, чтобы посадить вместо нас с отцом двойников, и переворота просто никто бы не заметил. Так что в сложившихся обстоятельствах я могу верить только вам и максимально тщательно заботиться о своей безопасности.

– Чего ж тебе эти светлые мысли не пришли в голову до того, как мы вычистили теневиков? – усмехнулся Эрл. – Поспрашивали бы, сами они про убийство короля додумались, или надоумил кто.

– Так бы они тебе и признались. Большинство же отравились еще до того, как мы до них добрались.

– И что теперь? – спросила я. – Будем вечно сидеть и ждать, с какой стороны ножик прилетит?

Леонард пристально посмотрел мне в глаза и ответил:

– Не вечно. Только пока не найдем того, кто этот нож бросит.

– У нас есть план? – удивился Эрл.

Король, кивнув, ответил:

– Ежегодный турнир. В нем участвуют рыцари всех королевств. Если я буду в их числе, для Майрона это будет прекрасной возможностью.

– То есть если тебя убьют, мы будем точно знать, кто в этом виноват? – поинтересовалась я.

– Если меня попытаются убить, – Лео специально выделил третье слово.

Квен переложил несколько листов из одной папки в другую и спросил:

– Почему ты думаешь, что Майрон не захочет выждать какое-то время?

Пожав плечами, Лео ответил:

– Им это не выгодно. Убийство моего отца тщательно планировалось. На подготовку подобного с нуля потребуются и время, и ресурсы. То, что я выжил – счастливая случайность. Поэтому им проще попробовать довершить начатое. Король Майрона знает, что я тщеславен, поэтому ничего не заподозрит, если заявлюсь бойцом на турнир. Как правителю мне положено доказывать свою силу и прочее.

Эрл пересел на подоконник и, посмотрев во двор, поинтересовался:

– Чего ты так вцепился в этот Майрон? Мало ли, вдруг просто кучка теневиков собралась, сдружилась и решила устроить переворот в каком-нибудь симпатичном королевстве?

– Добро если так. А если нет? Я просто стараюсь рассуждать логически. Кому еще выгодна смерть королевской семьи, к тому же одновременная?

– Ладно, ты политик, тебе виднее… – поднял руки Эрл.

– Хорошо, допустим, ты выяснишь, что это Майрон. Дальше что? – задал более насущный вопрос Квен.

– Если я прилюдно докажу их намерения, то по праву кровной мести смогу вызвать на поединок их короля и убить, не развязав войны. Наследник у тамошнего правителя слишком мал, так что спокойных лет двадцать у нас будет.

В этот момент в дверь постучали.

– Войдите! – отозвался Лео.

– Вы звали меня, Ваше величество? – в щель робко просунулась девичья голова.

– Да, покажи Лионе ее комнату, и приведи портного. Моей невесте необходим соответствующий гардероб. А потом приведи церемониймейстера, чтобы они договорились о времени обучения.

– Какого обучения? – не поняла я.

– На троне мне нужна воспитанная дама, а не стихийник в юбке.

Фраза меня ощутимо задело. Вот, значит, как мы заговорили! Приготовившись к длительной дискуссии, я глубоко вздохнула и сказала:

– Если тебя что-то не устраивает…

Но, увы, поспорить нам не дали. Подошедший Эрл, весьма грубо развернул меня за плечи и чуть не вытолкал вон со словами:

– Иди уже, нам работать надо.

До сегодняшнего официального распределения должностей мы с друзьями ночевали в той же таверне. Причем Лео временно жил с нами, пока лояльные стражники вычищали остатки засланцев. Когда безопасность достигла приемлемого уровня, король с телохранителем и начальником охраны переселились в свои комнаты. Мое представление двору было отложено до следующей недели, но во дворец притащили вместе со всеми. И вот теперь служанка вела меня в комнату на втором этаже южного крыла замка.

Нужно сказать, что четырехэтажный дворец из белого камня был прекрасен. Когда я первый раз была в столице, то действительно открыла рот от восхищения. Братец долго надо мной потешался, хотя, скорее всего, в свои шестнадцать лет на сие великолепие глазел также.  В центре замка располагался тронный зал – овальное помещение, в два этажа высотой. С четырех сторон к нему примыкали прямоугольные крылья дворца, а между ними возвышались четыре башни.

Южное крыло занимали жилые комнаты для королевской семьи, гостей и приближенных ко двору. В северном крыле располагались склады, подсобные помещения и комнаты слуг. Восточное крыло – комнаты стражи, оружейная, кабинеты писаря и прочих служащих, а также спуск в тюрьму. Западное крыло занимала библиотека, а также комнаты с произведениями искусства. В башнях же обитали стихийники, зельевары и кристальщики, маги разума, а также элементалисты: огневики, воздушники, землевики и водники.

Оказывается, в нашем королевстве была специальная Академия Магии. Лео даже обещал меня в нее устроить на доучиться, но потом решил, что моя квалификация превосходит знания и умения преподавателей.  Мол, нечего зря терять время и деньги. Если бы я была каким-нибудь элементалистом, тогда да. В отличие от стихийников, эти маги могут с помощью заклинаний призывать и управлять частицами стихий. Этому интуитивно не научишься: только правильные слова дают правильный результат.

Итак, я шла за служанкой по лабиринту коридоров, переходов и лестниц, даже не стараясь запомнить дорогу. Путь из одного крыла в другое занял около пятнадцати минут, но наконец, мы прибыли.

В отведенной мне светлой, просторной комнате обнаружилась огромная кровать, застеленная шелковым бельем, темно-красный шкаф, комод с зеркалом, стол с двумя стульями и книжная полка. Оставив меня наедине со всем этим великолепием, служанка убежала за портным.

Где-то через полчаса пришел знакомый дядечка со знакомой сумкой. За время ожидания я успела пересмотреть все ящики в комоде и шкафу, поваляться на кровати и даже обнаружить за незамеченной сразу дверью ванну.

– Чего изволите, госпожа Лиона? – сразу перешел к делу портной. Мои мерки у него уже были, поэтому требовалось лишь уточнить ассортимент.

– Подобающий гардероб, – ответила я словами Лео.

– Для каких случаев?

– Для всех, – махнула я рукой. Если что, король сам виноват: надо все-таки точно говорить людям, чего ты от них хочешь.

– Это будет очень много. С чего необходимо начать?

Усмехнувшись, я ответила:

– Мне нужна повседневная одежда и для официального представления двору. Остальное на Ваше усмотрение.

Выяснив мои любимые фасоны, цвета и фактуры тканей, портной ушел, обещав к завтрашнему утру прислать первое платье. На все про все у нас ушло около часа.

Когда он ушел, я уже собиралась пойти поискать кого-нибудь из своих, но вовремя вспомнила, что нужно еще дождаться церемониймейстера. От нечего делать, я взяла с полки книгу и попыталась ей убить время. Однако мысли мешали воспринимать написанное.

Ох, и надо было Лео делать из меня свою невесту? Так что ли плохо? Хотя, открыто быть защитником от магии не выгодно. У беззащитной королевы больше пространства для маневров и фокусов. Пока меня считают лишь боевой подругой-воительницей, мне это на руку. Если Майрон организовал Орден теневиков, то неизвестно, чего еще можно ждать. И даже план его величества не выглядел уже таким бредовым. Действительно, чем всю жизнь жить в страхе, лучше выманить зверя да прибить. Главное самому при этом копыта не откинуть.

Где-то через час с небольшим в дверь постучались и, дождавшись приглашения, в комнату зашел высоченный худосочный старик. Его черная мантия до пят и абсолютно лысая голова навевали мысли о чем-то зловещем.

– Приветствую Вас, – поклонился вошедший. – Меня зовут Аарен. Я церемониймейстер королевского двора.

– Здравствуйте, – ответила я, вставая и подходя к столу, чтобы вернуть книгу на место. – Меня зовут Лиона.

– И сразу неверно! – поднял палец Аарен. – Вам положено ответить «Приветствую Вас, Аарен церемониймейстер королевского двора». Самой представляться не нужно. Невесту короля, а затем и королеву всем, кому положено, должны знать в лицо! Кошмар! У Вас нет даже элементарных жизненно важных знаний! Вы собираетесь опозорить его величество перед всем миром?!

Как же я это ненавижу! Во-первых, таких особо умных людей, смотрящих на всех свысока, не имея при этом внятных оснований. А во-вторых, подобную велеречивость, от которой язык заплетается. Прикинув, что дальше будет только хуже, я, по привычке сев на стол, невинно предложила:

– Давайте я буду немой королевой.

– Без шуточек, юная леди! Его величество дал мне весьма малый срок, на то, чтобы сделать из вас порядочную женщину! Судя по вашим манерам, это будет сложно.

Фраза меня задела. Порядочную женщину из меня надо, видите ли, сделать! Да, я не ношу платьев, но это не повод оскорблять меня двусмысленными выражениями.

– У вас порядочность определяется лишь умением красиво языком чесать? Или есть еще какие-то признаки? – поинтересовалась я, исключительно из вредности погрызя ноготь мизинца.

– Вы должны вести себя, как истинная леди, а не как официантка из таверны.

Я хотела продолжить дискуссию, но тут открылась дверь.

– Что здесь происходит? – спросил король, входя в комнату.

– Ах, ваше величество! Вы, конечно, говорили мне, что случай тяжелый. Но, по-моему, он безнадежный! Как я из этой оторвы за три дня даму сделаю? – ткнул в меня пальцем Аарен.

Назло ему я сплюнула в сторону. Ну не получается у меня по-хорошему, когда ко мне сразу по-плохому. Лео скрестил руки на груди и обратился к церемониймейстеру:

– Выдайте ей свод правил этикета, а накануне представления посмотрите, насколько она их усвоила. Если Вам покажется, что недостаточно хорошо, отменим церемонию.

– Но там же их множество!

– Это ее проблемы.

Не смея спорить с его величеством, Аарен вышел.

– Он первый начал, – сказала я, слезая со стола.

– Не сомневаюсь,– ответил Лео, ложась на кровать.

Кошмар: еще и обеда не было, а король уже выглядит умотанным. Я подошла и села рядом:

– Как у вас продвигается?

– Сложно, – честно ответил парень. – Мне придется вспоминать многое из того, чему я когда-то учился, но подзабыл за время странствий. Финансы, тот же этикет, внутренняя политика, внешняя. При этом неизвестно, кому из советников можно верить.

– Опои их да проверь, – пожала я плечами.

– Нельзя: если узнают, будет жуткий скандал. Оставшихся лояльных распугаю.

– Это если тайно делать. А если открыто? Вроде доказательства верности короне? Ты же стражников проверял, почему с советниками тоже самое нельзя?

– То стражники, а это высокородные люди, с безупречными родословными…

– Часть которых была заменена на двойников.

В этот момент в дверь постучали.

– Ладно, я подумаю над твоей идеей, – сказал Лео и, поднявшись, открыл дверь, запуская в комнату прислугу с подносами.

Помимо тарелок с обедом из трех блюд, на одном из подносов обнаружился толстый том с правилами этикета. Аарен весьма оперативно выполнил приказ. Честно попробовав каждое блюдо и, заверив, что яда нет, я попыталась вместе с обедом заняться изучением этикета.

– Ешь нормально, вместе потом этот талмуд будем читать, – отобрал у меня книгу Лео. – Я тоже не все помню.

Королевская кухня – это нечто! Картофельный суп на бульоне из баранины, ароматное жаркое с гарниром из вареных овощей, а также легкий салатик были восхитительны. Ради такого я была согласна даже на королеву.

Развалившись после обеда на кровати, король милостиво разрешил:

– Теперь читай.

– Не буду.

– Почему? – недоуменно посмотрел на меня Леонард.

Не признаваться же, что вслух я читаю исключительно по слогам.

– Ты сказал вместе.

Внимательно посмотрев на меня, Лео усмехнулся и, забрав книгу, принялся искать в ней нужную церемонию.

– Ага, нашел. Приглашенные на церемонию собираются в тронном зале за полчаса до начала. Король со своей избранницей входят в зал с правой ноги, шагами не шире полуметра.

– Чего? – мне показалось, что парень шутит. Но оказалось, что именно так там и было написано. Интересно, мерную ленту к ногам, что ли, привяжут?

Устроившись у короля на плече, я предложила:

– Слушай, мне все равно на слух сложно воспринимать. Давай каждый сам будет читать.

– Хорошо.

Лео честно осилил три страницы и уснул, сообщив мне об этом весьма громким храпом. Забрав чуть не выпавший томик из ослабевших пальцев, я подальше от соблазна пересела на подоконник. Это его величеству только вспоминать  надо, а мне этот этикет с нуля зубрить.

Поклоны, обращения, ширина шагов, правильность осанки…через какое-то время все это слилось в малопонятную кашу. На секунду отвлекшись от чтения, я посмотрела в окно. По замковому двору шла знакомая мне девица. Та самая Мира, с которой король танцевал на балу. Увидев меня в окне, она приветливо улыбнулась и даже слегка поклонилась. До бала я такой любезности за ней не замечала. К чему бы это?

Вдруг в дверь осторожно постучали. Будить короля зря не хотелось, поэтому, спустившись с подоконника, я пошла открывать. На пороге обнаружился братец. Приложив палец к губам, я вышла в коридор.

– Спит? – спросил Эрл.

– Угу.

– Ладно, пусть. Ума не приложу, как в этом бардаке разбираться. До обеда глянул на организацию охраны дворца. Тихий ужас – заходи, кто хочешь, твори, что хочешь. Амулеты защитные, по-моему, давно выдохлись. Если я правильно понимаю, не меняли их, наверное, с момента установки. Толкового кристальщика нет. Маги все поголовно ушли в теоретические изыскания, а практики сбежали на вольные хлеба. При желании, даже зельевар может прихлопнуть его величество. О других и говорить не стоит. Даже не понимаю, зачем было так заморачиваться с теневиками и балом. Гораздо проще ночью послать того же мага разума и все. Вот как я в таких условиях должен беречь наше драгоценное величество?

Я покачала головой:

– От воздействий на разум у нас с Лео перстни есть. Мой мне, правда, велик, на шее ношу, но так тоже должен работать. У стражи на поясе всегда арканы из эльфийских веревок, а в королевских покоях я амулет сама проверяла – работает. На любое проявление магии отвечает параличом.

– А в твоей комнате?

– В моей комнате есть я.

В ответ на это Эрл лишь скептически хмыкнул.

– Как думаешь, сколько нам на военном положении жить придется? – спросила я, по примеру брата прислоняясь к косяку.

– Так или иначе, всю жизнь. Привыкай. Для короля и его близких всегда есть вероятность быть убитыми. Когда-то она больше, когда-то меньше. Если тебя это не устраивает, откажись сразу.

– И бросить вас на произвол судьбы? Ну, уж нет. Вместе начали, вместе и закончим.

Эрл помолчал немного, затем решил сменить тему.

– Как твое обучение проходит?

Я усмехнулась, собираясь сказать, что не везет мне с наставниками, но не успела. Дверь в комнату распахнулась, и на пороге возник злой и заспанный Леонард:

– Вы почему меня не разбудили?

– Рука не поднялась такую идиллию разрушить. Ты так хорошо спал.

– Храпя на полдворца, – вставил свое слово Эрл.

Грозно зыркнув на нас, его величество утащил телохранителя прочь. Я же вернулась к чтению, не выходя все следующие дни из своей комнаты. Один из плюсов жизни во дворце – кормят по расписанию и до отвала.

Наконец, мой день настал. Накануне Аарен отвел меня на место церемонии, намереваясь восхититься моей неудачей. Однако был весьма разочарован безукоризненностью следования правилам. Поворчав, что нос я таки задираю не достаточно хорошо, он признал меня вполне годной к званию невесты короля. Поэтому на следующий день без трех минут полдень мы с Леонардом стояли у входа в тронный зал, ожидая положенного приглашения.

В помещении собралось примерно столько же народа, сколько было на балу, Причем отчасти, тех же. Оказывается, помимо придворных, меня надлежало официально представить свету местной аристократии. Оглядев толпу и прикинув, насколько затянется церемония, я мысленно присвистнула. Но отступать было некуда. Под еле слышное перешептывание гордо прошествовали мы к тронам и развернулись. Так как мою истинную сферу деятельности решено было не афишировать, то король обратился к присутствующим со следующей речью:

– Высокородные жители королевства! Я рад приветствовать вас в этом зале. На мои плечи вместе с тяжелым горем легла и огромная ответственность. Однако нашелся человек, готовый разделить со мной мое бремя. Сегодня я имею счастье представить вам мою невесту. Госпожа Лиона де Карэта. Через год в этот же день она станет моей женой и вашей королевой.

Согласно этикету, я поклонилась и одарила присутствующих улыбкой. Толпа поклонилась в ответ и выстроилась в весьма стройную очередь. Далее были два кошмарных часа, за которые каждый из присутствующих подошел ко мне и сказал: «Приветствую Вас, Я зовусь так-то, являюсь тем-то». На каждое приветствие, как положено, был ответ: «Приветствую Вас, имя, должность или титул». Небольшую вольность позволила себе лишь Мира, задержав взгляд несколько дольше положенного.

В остальном же церемония представления прошла весьма успешно, передав эстафету следующему действию. Король таки устроил своим советникам-дворянам присягу на верность короне. Собрав их в том же тронном зале, он произнес пафосную речь про темные времена и важность надежных соратников. Затем поклялся в верности стране и духам предков и предложил всем присутствующим сделать тоже самое, в доказательство выпив зелье. Сначала его выпил Леонард лично, затем телохранитель и начальник охраны, а после них рыцари из личной охраны его величества. Поддавшись общему настроению, советники тоже принесли подобную клятву верности. Лишь один отказался наотрез и попытался сбежать. Не вышло. После, в приватной беседе с Квеном, он честно покаялся, что служил Майрону, однако причастность к убийству категорически отрицал.

После этого дни потекли своим чередом. Король решал государственные вопросы и готовился к турниру, Эрл следил за его физической безопасностью, я негласно приглядывала за магической. Квен же отвечал за порядок во дворце и столице. Чтобы никого подозрительного не шастало.

Согласно тому же этикету, избранницей короля должна была стать «юная целомудренная дева». Взяв это за аргумент, я каждый вечер выгоняла Леонарда после ужина в его покои под защиту амулета. Он ругался, говорил, что справедливость этого пункта все равно никто не проверит, но я была непреклонна. Просто ночью мне хотелось спокойно спать, а не дрожать в ожидании прихода какого-нибудь мага-убийцы. Меня-то стихии от прямого удара защитят, разбудят, а вот Лео вряд ли. Впрочем, про то, что уходить надо сразу после ужина, никто не говорил. Тем более что ванну в моей комнате принимать оказалось гораздо удобнее. Его величество как-то застал меня за процессом подготовки. Увидев, как я без особых усилий налевитировала себе несколько ведер воды из садового колодца и подогрела ее, король решил, что ему тоже так хочется. Потому что пока слуги натаскают воду с кухни, она или будет слишком горячая, или наоборот успеет остыть. Хорошо, что мои окна выходили туда же, куда и окна башни элементалистов: фокусы с ведром вполне могли быть приписаны им. Кроме того, в саду вечерами редко кто бывал. Вместо спасибо за свои труды я получала сеанс массажа. Правда в такие ночи выгнать Лео было невозможно, так как в середине процесса я обычно засыпала. Просыпаясь же и обнаруживая мирно храпящего рядом короля, до утра сидела на дежурстве. Так что благодарность была сомнительная.

Портной, как и обещал, пошил мне несколько платьев. Все они были длинными и узкими, так что ходить в них можно было только медленно и степенно. Так как меня это не слишком устроило, я усовершенствовала изделия разрезами до середины бедра. Теперь скованность движений мне не грозила. В перерывах между завтраком, ужином и обедом я бродила по коридорам дворца, проверяя их на наличие враждебных магических сил. Но пока моим уловом была лишь паутина.

Как-то в очередной раз праздно прогуливаясь по замку, я встретилась с Мирой. Высокая брюнетка в темно–красном платье приветствовала меня изящным реверансом. Остановившись, я слегка склонила голову в ответ на приветствие.

– Здравствуйте, Лиона! Несказанно рада, что нам наконец-то удалось встретиться, – защебетала Мира.

– Взаимно, – на всякий случай улыбнулась я.

– Все никак не получалось приватно пообщаться. Дело в том, что мне хотелось бы извиниться за тот случай перед балом. Нас с подругами ввели в заблуждение. При дворе ходили слухи, что Вы – ведьма, завладевшая разумом Леонарда.

Вот даже как…а я-то наивно думала, что меня считают лишь воительницей. Изобразив изумление, я поинтересовалась:

– Что же вас разубедило?

– Мы уговорили портного вшить в ваше платье корень огнецвета. Однако вы надели его и до сих пор живы.

Я с трудом сдержала улыбку. И это просвещенное общество, имеющее Академию Магии??? Хотя не исключено, что сами маги подобные бредни о себе и распространяют. Дают бестолковой толпе иллюзию контроля. Или у этой легенды ноги из другого места растут. Вдруг какая-нибудь конкретно взятая магичка страдала тяжелейшей формой аллергии на ярко-красный цветочек. А селяне напридумывали невесть чего. Однако ситуация все равно была мне на руку: теперь уж точно никто в магии не заподозрит. Слухи-то разлетаются быстро.

Мира между тем продолжила:

– Мне очень не хотелось бы, чтобы то недоразумение испортило наши отношения.

– Я о нем уже и забыла, – и это была правда.

– Замечательно! Тогда, может быть, Вы позволите мне скрасить Ваше одиночество?

Объективной причины для отказа я не нашла, поэтому пришлось согласиться.

– Может, на ты? – предложила девушка, беря меня под руку и увлекая к лестнице.

Вымученно улыбнувшись, я кивнула. Терпеть не могу так ходить! В походах я привыкла к тому, что руки всегда свободны. Если внезапно нарваться на засаду из подобной связки быстро не выпутаешься. А вот если просто держаться за руки, то можно с минимальным перехватом и для атаки приспособить. Мы не только с Лео, но и с Эрлом часто так работали.

Мира же продолжала щебетать:

– Ты уже решила, чем будешь заниматься, когда станешь королевой?

Честно ответить я не могла, поэтому пришлось соврать:

– Еще не думала.

– Только не благотворительностью! Ездить по домам скорби и общаться с умирающими – то еще удовольствие.

– Откуда ты знаешь?

Девушка улыбнулась:

–  Не знаю, но уверена, что это так.

– А чем еще может заниматься королева?

– Танцами, живописью, вышиванием, воспитанием детей…

Внушительный перечень дел…Прикинув, что выслушивать про каждое в отдельности мне не хочется, я попыталась сузить круг:

– Если бы ты была королевой, что бы выбрала?

– Во-первых, я занялась бы интерьером. Такой мрачный у нас дворец, не находишь?

Оглядев обыкновенные каменные стены, кое-где увешанные гобеленами, флагами и прочими подобными вещами, я как-то не увидела в этом ничего мрачного. Червлень и лазурь – основные цвета королевства были мне по душе. Изображаемый же на их фоне серебряный дракон – символ дома, тоже вызывал исключительно положительные эмоции.

Расценив мое молчание, как согласие, Мира продолжила:

– Я бы велела выбелить стены, расставить повсюду вазы с цветами и повесить зеленые занавески на окнах.

Представив сие великолепие, я уточнила:

– А если бы его величество был против?

– По этикету, король не имеет право вмешиваться в дела жены!

Хм…надо будет потом найти это и показать Лео. А Мира все мечтала:

– Потом я занялась бы устройством балов! Каждый месяц как минимум! А еще вводила бы в моду новые наряды. Вот только представь: платье с пышной юбкой, на которой нашиты красные цветы с зелеными листиками, синий лиф и ярко желтый цветок на плече!

Представить это произведение а-ля солнечный луг мне было сложно. Видимо, фантазия и образное мышление – это не мое. Но я честно попыталась изобразить безмолвное восхищение.

За разговорами мы вышли в сад, разбитый у подножия башни элементалистов. Благодаря землевикам, он цвел круглый год. Водники обеспечивали поливом, огневики – требуемой температурой, а воздушники отгоняли лишние тучки. Мда…если это действительно все, на что местные маги способны, то Эрл прав – проблем может быть много. Оказалось, прошлый король делами собственной безопасности не занимался вовсе, поэтому подкупленный человек создал все условия для побега сколько-нибудь толковых магов. Из-за хитрого указа об экономии средств в отдаленных селениях работать было выгоднее: платили больше. Теперь на службе у короны их было очень мало. Как с этим обстоят дела в Майроне, я не имела ни малейшего понятия. Ни политика, ни география меня никогда не интересовали. Единственное, что я знала об упомянутом королевстве – оно где-то есть и очень нас не любит. За время нашей прогулки Мира не умолкала ни на минуту в итоге, в свою комнату я вернулась с переполненной информацией головой. Естественно, такое обращение ей не понравилось, и она отомстила мне нещадной болью. В комнате меня ожидал ужин и весьма злой Леонард.

– Ты где ходишь? – набросился на меня величество. – Я, между прочим, голодный!

Так как что-либо проверять мне было лень, я просто накапала несколько капель крови в бокал и легла на кровать. Не хотелось не то что есть, но даже и шевелиться.

– Что случилось? – подсел ко мне Лео.

– Нашла подругу на свою несчастную голову.

– Это кого?

– Миру.

– Заболтала? – усмехнулся король, мягко гладя меня по спине. – Это она может. Я с ней больше трех минут никогда не выдерживал. Сбегал под любым предлогом. Ладно, пошли ужинать, потом полежим в ванне, сделаю тебе массаж.

И предложение и тон мне очень даже понравились. И я бы счастливо на это согласилась,  если бы не знала короля. Вздохнув, я покосилась на величество и спросила:

– Ты все-таки хочешь, чтоб я попробовала ужин?

– Да. Если меня хотят отравить, мне нужно это знать.

При желании Лео может быть очень даже милым. Жаль не бескорыстно. Он никогда ничего не попросит, но вывернет все так, что в итоге получит желаемое. Еще раз, но уже демонстративно, вздохнув, я пошла к столу, исполнять свой долг перед короной. Яда, как назло, не было.

После ужина величество пожелал-таки исполнить свое обещание, и отправил меня за водой, с довольной миной развалившись на кровати. Уходить и ждать, пока слуги натаскают воду, он категорически отказался. На мой праведный гнев же ответил, что его для совместного лежания и пустая ванна вполне устроит. И если наши взгляды совпадают, то он готов хоть сейчас туда идти. Крыть мне было нечем, поэтому я ушла за водой. В процессе левитирования ведра, мне в голову приходили занятные мысли о дворцовом этикете. До замужества мне разрешалось заходить в комнату короля только днем и не больше чем на пять минут. Зато ему в моей комнате можно было сидеть часами, но исключительно для ужина и пристойных бесед. То есть пока величество просто так у меня сидит, все нормально. Но если я в его присутствии прикажу слугам натаскать воду для ванны, все сразу все поймут. Пристойная, чтоб ее, видимость…

Наполнив ванну, я опустила в нее кулак с зажатым в нем пламенем. К этому времени величество уже сидел на краю, опустив ладонь в воду. Когда он удовлетворился температурой, то подошел ко мне и начал расстегивать застежки платья. Я выпрямилась и откинула косу, чтоб не мешала. Едва последний крючок был расстегнут, сильные руки скользнули по плечам, помогая ткани освободить их. Губы осторожно коснулись шеи, и головная боль исчезла, уступив место более приятным ощущениям. При всем желании камень не может изменить свою природу. Ему не присущая мягкость воды, легкость ветра и страсть огня. Но это не значит, что он не может быть нежным и ласковым. Как же хорошо лежать в надежных объятиях любимого мужчины и мягких объятиях воды. Жаль, что блаженство не длится вечно.

– Смотри не усни! Я тебя мокрую на кровать не понесу. Здесь и оставлю.

– Совести не хватит, – улыбнулась я, все-таки вылезая из ванны. Все равно вода остыла, да и на кровати спать удобнее.

Тот вечер я завершила-таки маленькой местью, наотрез отказавшись от массажа и выставив за дверь возмущенного короля с наскоро высушенными волосами. Этой ночью мне хотелось спать и видеть прекрасные сны. И так оно и вышло. Мне снился цветочный луг и разноцветные бабочки, порхающие с цветка на цветок. Я лежала на траве, блажено млея под шершавыми ладонями, скользившими по моей спине. Как же хорошо, когда сны так близки к яви!

Утром меня ожидал сюрприз: после завтрака пришел Аарен, приведя слугу с отрезами красной и голубой тканей, а также мотками серебряной нити. Надменно задрав нос, церемониймейстер пафосно сообщил мне, избранница его величества должна пошить к турниру плащ с гербом королевского дома. Не было печали, так на тебе! Придется отложить прогулки по дворцу до лучших времен.

Натянуто улыбнувшись, я забрала дары и разложила их на кровати. Тяжела ты – доля невесты принца… Если сшить красный прямоугольник с синей подбивкой внизу и такими же завязками я еще смогла, то с вышиванием дракона возникли сложности. Свиснув из коридора герб, я положила его на кровать и крепко задумалась. По мне этого ящера проще было убить. Ибо как перенести на полотно этого выгнувшегося огнедышащего красавца, я не представляла. Рукоделием мне заниматься как-то всегда было некогда. Разве что в детстве одежку штопала. Поэтому единственное, что я могла – широкими стежками прямым текстом написать «гордый дракон». Но решив, что это не совсем то, что ожидается, я взяла из ванной мыло и принялась за рисование. Других вариантов решения проблемы мне в голову тогда не приходило. В принципе контур получился даже похожий. Если смотреть издали, и не приглядываться. По крайней мере, начать с него было можно. Придя на ужин и застав взъерошенную меня, четвертый раз распускающую окосевшую часть вышивки, король предложил:

– Попроси Миру помочь, раз уж вы подружились. А то мне становится страшно. Ибо суть вышивания плаща в том, чтобы любовь избранницы хранила воина на турнире. Судя же по твоему лицу, этот ящер меня еще и загрызет.

Искренне обрадовавшись предложенному решению, на следующий день я отправилась к своей новой подруге. К счастью, девушка с радостью согласилась, но взамен мне пришлось ежедневно сидеть рядом с ней у окна, слушая несмолкающую речь.

За неделю до турнира стали пребывать рыцари. Окно комнаты Миры выходило на площадь, поэтому я имела счастье видеть встречи своими глазами. Леонард при полном параде стоял на крыльце дворца и, поприветствовав, распределял прибывающих по местам проживания. Согласно этикету, представителей королевских дворов было положено разместить во дворце, остальные же селились в городских тавернах. От Морского Союза прибыл принц, от Горного Княжества – сам король, эльфы, гномы, тролли и гоблины прислали рядовых воинов, поэтому их во дворце не было. Ни один из рыцарей Майрона тоже не принадлежал к королевской семье, что сильно разочаровало Леонарда.

Ежегодный Турнир Четырех Воинов был самым ожидаемым событием. Каждый год проводился он в стране предыдущего победителя. Как мне скромно сказал король, последние пять лет турнир проводили в Вайнере. Состязания на самом деле были командными и проходили в несколько этапов. Первый был шуточный и назывался битвой пьяниц. Задача была предельно проста – выпить гоблинского вина больше всех. В принципе, этот бой был важен только для гоблинов, которые из-за постоянной жизни под землей имели проблемы со зрением. От результатов первого этапа зависела расстановка мишеней для следующего состязания – стрельбы из лука. Далее был рукопашный бой, а также битва на мечах. Последнее считалось самым почетным и, собственно, ради нее весь турнир и  затевался. Победитель объявлялся именно в ней, что было не особенно справедливо, так как прочие участники, боровшиеся за права допуска своего воина до турнира обычно забывались. Смерть в поединках была огромной редкостью. Битва на мечах проходила до первой серьезной крови или признания поражения.

В день открытия состязаний Леонард проснулся в приподнятом настроении. Которое не испортил даже вид моей невыспавшейся физиономии. Уходить вечером Лео категорически отказался, нагло развалившись на кровати и заявив, что если хочу, могу его хоть в окно выкинуть. Умывшись, король ушел к себе переодеваться, велев мне тоже одеть что-нибудь торжественное и быть готовой сразу после завтрака. Королю с невестой положено было вместе открывать состязания и присутствовать на них.

Арену организовали за пределами города на пустыре рядом с лужей, гордо именуемой озером, хотя прилично глубоким. Торговцы уже развернули свои палатки, но пока публика заняла места на трибунах, ожидая начала традиционного представления. Перед выступлением короля для народа устраивали шоу скоморохи в цветастых комбинезонах и рогатых колпаках с бубенцами. Шуты изображали самых пьяных, самых сильных, самых метких и самых ловких. Вот один из них сбил воображаемой стрелой яблоко с головы другого. Вот двое изобразили рукопашную битву, а еще двое подрались на деревянных мечах. А вот двое подрались за бутылку. Правда, как выяснилось позже, частью представления это не было, но народу понравилось. Едва шуты убежали, мы с величеством поднялись со своих кресел. Оглядев толпу, Леонард торжественно провозгласил:

– Жители королевства! Мы вновь имеем честь принимать у себя гостей со всех земель нашего мира! И пусть в очередной раз лучшие из лучших поборются за право проведения следующих состязаний! Объявляю Турнир Четырех Воинов открытым!

Битвы турнира проводились через день, поэтому от нашего королевства в первом и третьем этапе выступал Эрл. Как раз успевал проспаться, пока Квен работал как стрелок. Лео, естественно, ждал финала.

Итак, первый этап начался. За стоящие на арене столы прошли участники и под заводную музыку битва началась. Первым не выдержал эльф, что было предсказуемо. Мог бы и не участвовать – уплыл с половины первого стакана, даже не удержавшись на стуле. Дольше всех держались Эрл и гоблин, в итоге братцу надоело, и он сдался: все равно с отыгранных им пяти метров Квен при всем желании не промазал бы.

Вечерами в дни завершения этапов во дворце устраивался пир, на котором вино текло рекой. Чтобы не вызвать подозрений, но и не окосеть, парни каждый вечер расходовали по склянке с моей кровью и мне приходилось наполнять их заново. На каждом пиру мы пристально следили за рыцарями Майрона, они то и дело поглядывали на нас, но тем дело и ограничивалось. На фоне пьяных братаний и заверений в вечной любви и дружбе ярко выделялись участники предстоящего утром этапа. Они были трезвы, и, соответственно, печальны. Хотя это относилось лишь к гостям. Ибо стрелок, король и телохранитель одинаково похоже отыгрывали доброжелательных веселых хозяев.

В день стрельбищ погода порадовала слепящим солнцем и весьма сильным ветром. Но традиции нельзя было нарушать. Мишени расположили строго на востоке, на расстояниях, высчитанных по результатам прошлого дня. Стрелкам нужно было попасть в центр мишени, размером не больше среднего яблока. Квен отработал чисто, как и прочие участники. Больше всех переживаний доставил гоблин, умудрившийся с двух метров попасть лишь в край центрального круга. В итоге Леонард лично осмотрел мишень и провозгласил, что стрелок попал. Для следующего этапа число бойцов удобнее было сохранить четным, поэтому, не думаю, что вердикт мог быть иным.

В день соревнований на арену принесли доску с восемью гербами королевств. К бою на мечах допускалось лишь четверо участников, двое из которых сражались за звание сильнейшего. И теперь бойцам в рукопашной нужно было отвоевать это право для своих товарищей. Распределение соперников происходило по жребию. Аарен из мешка поочередно доставал изображения гербов королевств. Первый бой выпал эльфу и принцу моря. Они вполне подходили друг другу по комплекции, поэтому интереса поединок не вызвал. Эльф предсказуемо уложил человека на лопатки. Гному достался тролль. За этой битвой следили с замиранием сердца. На фоне серого громилы даже весьма рослый гном выглядел малышом. Но в итоге он уложил противника, пользуясь хитростью и проворством.

Перед заключительной жеребьевкой возникла заминка: рыцарь Майрона должен был сражаться с Эрлом. Но это в планы Леонарда не вписывалось, поэтому едва я заметила появляющийся угол нашего герба, как осторожно слеветировала его обратно в мешок, заставив удивленного Аарена тянуть заново. К счастью, не наш герб. Рыцарь Майрона бился с гоблином почти на равных и вырвал победу по счастливой случайности. С горным королем Эрлу тоже пришлось повозиться, но все-таки было легче, чем могло быть с троллем. Пары для финального поединка подбирались Аареном по итогам трех прошедших состязаний. В результате нам достался эльф, а Майрону – гном. Вот с таким раскладом покинули мы арену в день рукопашных боев.

К моменту начала состязаний Мира довышивать плащ не успела, но к финалу клятвенно обещала доделать. Поэтому накануне турнира мечников мы как всегда расположились у окна. Я лениво смотрела на улицу, девушка же заканчивала правое крыло.

– Представляешь, в Майроне новая мода – платья, полностью открывающие спину! Это же так гениально! Как я сама не додумалась?

Я улыбнулась про себя, подумав, что только этого платьям Миры и не хватает. Неоспоримым достоинством девушки была ее фигура. Настолько безупречная, что даже я иногда засматривалась. Естественно, все ее придуманные наряды нацеливались на максимальное выделение достоинств. Легкомысленные разрезы, декольте, бретельки…Открытая спина сюда вполне бы гармонично вписалась. Только вряд ли кто-то, кроме самой создательницы, смог бы эти платья носить.

В разгар очередной дизайнерской лекции дверь в комнату открылась, и слуга поставил на подоконник два бокала с легким вином. Отпив небольшой глоток, я почувствовала неприятный привкус, заставивший похолодеть: мое вино было отравлено. Но это было полбеды. Отложив вышивание, Мира последовала моему примеру, и остановить ее я не успела. Если, для верности, яд подсыпали обеим, то теперь мне оставалось лишь напряженно вглядываться в лицо несчастной, ожидая приступа. По вкусу вспомнить яд я не смогла, поэтому не знала, как быстро он действует. Раскрываться очень не хотелось. Но если девушка схватится за горло, придется давать кровь. Хорошо, что с обычными ядами она работает в любой момент. Однако вышивальщица помирать сию минуту, вроде, не собиралась, поставив бокал и вернувшись к работе. Воспользовавшись невниманием, я с надеждой отпила ее вино. Увы, тоже отравлено. Хотя, раз яд замедленного действия, то можно не волноваться. Успею предупредить Эрла, авось откачают случайно попавшую под раздачу. Надо только как-то осторожно уйти.

Залпом допив вино и восхитившись его вкусом, я возжелала еще. План сработал, но несколько не так, как ожидалось: Мира сама вызвалась позвать слугу. Оставив вышивание, она вышла в коридор, игнорируя мои возражения. Надо было что-то придумать. Как-то дать кровь, не выдав себя. Оглядевшись, я подошла к полочке, на которой стояли склянки с бисером. Да здравствует рукоделие! Схватив самую неприметную, я высыпала бусины в окно и, прокусив палец, накапала в нее немного крови. Теперь можно не волноваться: вполне логично, что его величество обеспечит свою невесту кровью стихийника на всякий случай. Едва дева начнет корчится, отзеркалю спектакль, дрожащими пальцами выну склянку и так далее. Только бы обошлось без пены на губах: противно.

Отдав распоряжения насчет вина, Мира вернулась к работе. Я же продолжила напряженно следить за девушкой, высматривая симптомы. Увы, до обеда они так и не проявились. Поэтому, когда пришел слуга и сказал, что его величество ожидает в комнате, я с радостью кинулась прочь. Но не кормить оголодавшее величество, а на поиски. Сперва надо было добраться до кого-то из своих. К великому счастью, едва выйдя к лестнице, я наткнулась на Квена. Жалко, но пришлось оставить его без обеда. Шепнув стрелку несколько слов и сунув в ладонь склянку, я спокойно пошла дальше, убедившись, что парень правильно меня понял.

– Почему так долго? – проворчал Лео, едва увидел меня на пороге.

– У нас проблемы, – сказал я, пробуя еду.

– Яд?! – обрадовался король.

Однако я его расстроила:

– Не здесь. Твой обед нормальный. Нам с Мирой в вино что-то подсыпали.

– Вам?? – удивился Лео.

– Да. Не знаю, что за яд и как быстро действует. Я велела Квену как-то аккуратно дать девушке кровь.

Сообщение произвело неожиданный эффект. Величество резко поднялся и направился в двери, бросив мне:

– Надеюсь, он не успел! Сиди тут и в коридор ни шагу!

Поведение короля оставило меня в легком недоумении. Неужели Мира настолько замучила его разговорами, что он решил ее прибить, пока есть возможность?

Позже я узнала, что вышивальщица начала задыхаться через несколько минут после моего ухода. Квен как раз успел познакомиться с ней и пригласить на совместный обед. По легенде он ошибся комнатой, но увидев такую красоту, не смог пройти мимо. Леонард, якобы, еле успев спасти свою возлюбленную, устроил Эрлу с Квеном показательный разнос на глазах всех, кто был в тот момент в коридоре. После этого он велел привести всех слуг с кухни. Так как охота на возможного отравителя планировалась давно, то действия были оговорены. Вся прислуга до вечера из замка не выпускалась, так что преступник должен был быть среди них. К сожалению, расспросить его не удалось: принесшего поднос юношу нашли мертвым с пустым флаконом в руке.

На военный совет мы собрались в моей комнате, так как по легенде я была очень слаба после отравления. Стрелок был хмурым, ибо голодным, а братец был зол, ибо несправедливо обижен. Леонард же просто светился радостью.

– Ну и чего ты такой довольный? – поинтересовался Эрл, не любивший разносов и за дело, а уж картинно-показательных тем более.

Величество оседлал стул и радостно потер руки.

– Все складывается как нельзя лучше! Майрон начал действовать! Держу пари, они хотят выбить меня из колеи! Что ж, пусть считают, что им это удалось! Завтра их боец докажет свои намеренья!

– Как? – уточнил Эрл.

– Попытается убить меня на турнире. Я буду расстроенным, рассеянным и ошибусь.

– Подставишься под удар? – сообразил Квен.

– Под намеренный и однозначный удар, – поправил его король.

Мы втроем переглянулись.

– Величество, а ты головой не ударялся? Как я тебя смогу защитить от занесенного меча? – вкрадчиво поинтересовался Эрл.

– Ты не сможешь, а она – запросто, – кивнул на меня Лео.

Час от часу не легче!

– Благодарю за высокое доверие. Только, как, по-твоему, я отличу намеренный удар от случайного?

– Не волнуйся, я об этом позабочусь, – улыбнулся король. – Не перепутаешь!

– Твоя самоуверенность когда-нибудь тебе аукнется! – только и смогла сказать я в ответ.

– Да ладно тебе! Так или иначе, с завтрашнего дня ты сможешь спать спокойно!

– Добро бы так, – покачала я головой.

Лео не стал спорить и, оставив якобы болезную меня в одиночестве, увел друзей прочь.

На следующий день мне предстояло старательно отыгрывать роль немощной, но все-таки нашедшей в себе силы прийти и поддержать любимого.  Эрл тайком принес мне с кухни немного муки и лука. Эх, чего не сделаешь ради дела? Даже сотворишь из себя бледное красноглазое чучело… По крайней мере, Лео увидев меня впечатлился, братец же как всегда съехидничал:

– Смотри, выйдешь за него замуж, каждый день так выглядеть будешь, даже краситься не придется!

Ответив на подкол подзатыльником, король взял меня на руки и торжественно понес прочь, изо всех сил изображая скорбную мину. Мне же и изображать не пришлось: необдуманные слова братца задели.

К месту турнира мы добирались верхом. Посадив меня перед собой, Лео пустил лошадь шагом, шепнув мне:

–  Ты же знаешь, что Эрл идиот?

– Лучше чем кто либо, – ответила я, прислоняясь к груди величества.

На место король принес меня лично под аплодисменты присутствующих. Весть о попытке отравления невесты короля быстро разлетелась по столице. Приняв из моих рук поданный Аареном плащ, Лео надел его и поцеловав меня в лоб, ушел в свой шатер. Я же откинулась на спинку трона, приготовившись ждать.

Первым сражались гном и рыцарь Майрона. К последнему я присмотрелась пристальнее. Высокий мускулистый мужчина в традиционном черном костюме с красным пауком на плаще. Двигался он, словно дикая кошка, легко, даже грациозно. Хотя, возможно, так казалось на фоне гнома, который был слишком грузным для такого соперника и проиграл в первые несколько минут. Видимо, команда неправильно расставила силы: у рукопашного бойца, на мой взгляд, было больше шансов. Хотя, что б я понимала в этом деле.

С эльфом Леонарду пришлось повозиться. Король же вроде как был рассеян и расстроен. Поэтому драться в полную силу он не мог. В последний момент отбивая удары, или, якобы, неуклюже уклоняясь от них, Лео заставил публику вдоволь поохать и поахать. Я не раз видела его величество в деле, поэтому понимала: халтурит. Добросовестно отыгрывая свою роль, Лео изматывал противника и в итоге тот все-таки ошибся. Победа была за нами. Но, наверное, этот момент и надо считать началом конца моей счастливой жизни.

ПОД ОТКОС

Переломные моменты…секунды, слова, поступки, превращающие полет сначала в снижение, а потом в неконтролируемое падение. Когда ты летишь кубарем вниз, не в силах ни за что уцепиться. Нельзя предугадать, что именно тебя столкнет. А также нельзя предвидеть, что будет, если какой-то опасный момент удастся обойти. Вдруг будет только хуже? Но ведь жизнь от нашего мнения не зависит, ей решительно все равно, что мы о ней думаем. Поэтому во всех своих дальнейших бедах я решила винить именно тот момент, когда Лео заставил меня довершить задуманное им дело.

Перед последним поединком бойцам давали небольшую передышку. В это время публику вновь развлекали шуты, выполняя простенькие трюки. Особенный успех имели метатель ножей и жонглер факелами. Публика всегда любит опасные зрелища. Каждый нож, летящий в сторону стоящего у мишени скомороха, люди провожали ахами, а хоровод факелов разжигал огонь азарта в глазах.

Вопреки обычаям, свой отдых Лео провел не в палатке, а рядом со мной. Это было кстати, так как я сидела и тихо паниковала. Груз ответственности камнем лежал на плечах. Ведь одно дело просто смотреть за бьющимися на мечах. Наслаждаться красотой поединка. И совсем другое напряженно всматриваться в бой, гадая, пора уже вмешаться или нет. Я знала, что противники будут двигаться очень быстро, и мне было страшно не успеть. Пропустить переломный, чтоб его, момент. Ведь длиться он будет не дольше пары мгновений.

– Слушай, может не надо, а? – в очередной раз спросила я у Лео.

– Если не хочешь, можешь не вмешиваться, – король откинулся на спинку и прикрыл глаза. – Но тогда я труп.

– А если захочу, но не успею?

– Опять труп.

– Твое ж величество! Умеешь ты успокоить!

Лео соизволил открыть глаза и посмотреть на меня.

– Чего ты переживаешь? Подумаешь, очередной бой. Сколько раз мы друг друга прикрывали?

– Одно дело вместе сражаться. И совсем другое – сидеть и смотреть со стороны!

Ответить король не успел, так как на арену вышел Аарен и провозгласил начало финального боя. Поцеловав меня в щеку, король тихонько шепнул:

– Я доведу задуманное до конца, независимо от того, прикроешь или нет.

Вполне возможно, что если бы мне хватило решимости и я, сломав величеству игру, покинула свое место, все сложилось бы иначе. Однако все случилось так, как случилось.

Противники вышли на арену и встали друг напротив друга. Отвесив положенные поклоны, затем каждый отступил назад на пару шагов, и бой начался. Лео напал первым, резким взмахом разрубив воздух в паре сантиметров от горла противника. Второй удар воин Майрона принял на щит, развернувшись и по инерции ударив короля. Лео принял меч на меч. Лезвия скользнули друг о друга, и освободившееся оружие майронца прошло в каких-то сантиметрах над головой пригнувшегося короля. Серия последовавших дальше быстрых агрессивных ударов заставила Лео отступить, закрывшись щитом. Я вдруг с ужасом поняла, что в этом бою король не халтурит. Силы действительно равны. Заставив короля отступить, соперник остановился и внимательно посмотрел на Леонарда, выставив вперед меч. Ждать пришлось не долго. Величество пошел в атаку. Резкий удар, разворот, удар, закрыться щитом, снова нанести удар и получить локтем в челюсть. Толпа ахнула. Сплюнув кровь, король рубанул сверху вниз, а затем его меч просвистел над головой пригнувшегося противника, который ответил разворотом и резким тычком, но Лео успел закрыться щитом. Бойцы кружили по арене в том же темпе еще несколько минут, но подлая подножка майронца поставила точку в поединке. Король упал на спину, беспомощно раскинув руки, и противник попытался вонзить меч в открытую грудь. Я успела. Всего пара миллиметров отделяла кончик меча от королевской груди, когда воин Майрона отлетел к деревянным бортам арены. Под свист толпы Квен утащил оглушенного майронца, а Эрл помог Леонарду встать на ноги.

Через полчаса мы сидели у его величества в кабинете, ожидая, когда слуги сообщат, что боец пришел в себя.

– Я же говорил, что Майрон попытается меня убить, – Лео приложил уже почти бесполезный компресс к разбитой губе.

– И что дальше? – поинтересовался сидящий на подоконнике Эрл.

– Теперь я убью их короля, – улыбнулся величество, поморщившись при этом.

– Если только он не владеет мечом также, как его рыцарь.

Пристально посмотрев на своего телохранителя, Леонард с нажимом произнес:

– Мне пришлось позволить ему победить.

Мы с братом переглянулись, но решили не затевать бесполезный спор.

– Если отправимся завтра на рассвете, то вполне успеем завершить дело до охоты, – продолжал между тем Леонард.

– Ты и королем на нее ездить собираешься? – ужаснулся Эрл, видимо представив, как организовывать безопасность в лесу.

– Конечно, – пожал плечами Лео. – Народ не будет уважать короля, отсиживающегося в замке.

Тут в дверь постучали. Вошедший слуга сообщил, что бойца привели в чувства и с ним можно побеседовать. Без лишних слов мужчины поднялись и отправились в тюремный подвал. Я же отправилась в свою комнату: с бойцом и без меня прекрасно поговорят. Зелье искренности еще должно было остаться. А нет – позовут. И, возможно, я их даже не пошлю по известному адресу. У меня сегодня был трудный день. Он вымотал, выжал до капли. Поэтому мне необходимо было отдохнуть и полежать в ванной. К сожалению, налеветировать воды я была не в состоянии. Пришлось ждать, пока слуги натаскают ее вручную. Действительно, крайне неудобно.

 

Как же я люблю Воду. Эта нежная заботливая стихия всегда знает, как помочь, как успокоить. Лежа в теплой воде, я раз за разом прокручивала в памяти моменты сегодняшнего боя. В чем-то Лео, несомненно, прав. Лучше встречать врага лицом к лицу, вынудив его принять бой и играть по твоим правилам. Однако игра величества оказалась крайне опасной. Хотя, насколько я знала короля, он предпочел бы умереть, чем жить в постоянном ожидании удара. Хорошо, что самая опасная для меня часть дела закончилась. Теперь остается только сопроводить Леонарда до Майрона, но это уже проще. Ибо ответственность будет лежать не только на мне.

Вдоволь нанежившись в успокаивающих объятиях Воды, я легла спать. Если завтра на рассвете в путь, то надо как следует выспаться. Видимо, поэтому величество решил ко мне не заходить. А может быть, допрос затянулся дольше, чем планировалось. Вдруг у майронцев есть устойчивость к зельям?

Уснула я сразу, но спала беспокойно, часто просыпаясь. Почти до утра мне снились кошмары, в которых я раз за разом не успевала остановить вонзаемый в Леонарда меч. Именно тогда моя любовь к снам значительно уменьшилась.

Разбудил меня яркий солнечный свет. И сначала я даже не поняла, чем именно он мне не нравится. Однако полежав пару секунд, я резко села на кровати. Проспала?! Мы должны были выйти на рассвете, а уже как минимум десять утра. Или что-то случилось, и планы поменялись?

Наспех приведя себя в порядок, я собиралась выйти в коридор, как вдруг в дверь постучали. Это оказался Квен.

– Проснулась, наконец? Завтракать будешь?

– Какой завтрак? – бросила я, наспех нацепляя куртку. – Мы же должны в Майрон ехать!

На это Квен успокаивающее поднял руку:

– Расслабься. Лео с Эрлом решили все сделать без нас.

– То есть как? – не поняла я.

– А вот так. Вечером нашему величеству что-то в башку стукнуло, в итоге уехали еще ночью.

Вот так фокусы! Что же такого могло случиться, что заставило их сбежать, не сказав ни слова?

– И что нам теперь делать? – растерялась я.

– Король велел ничего не делать. Особенно тебе. Он считает, что после вчерашнего ты должна отдохнуть. Так что будем развлекаться, – улыбнулся стрелок. – Считай, что у нас отпуск.

Предложение поставило меня в тупик. Одно дело отдыхать от чего-то изматывающего, чем занимаешься по принуждению. Но для меня работа была жизнью, и как можно от нее устать, я не представляла. Кроме того, внезапное бегство друзей не давало мне покоя, наводя на нехорошие мысли. Квен же подобными вопросами не мучился, радостно продолжая:

– В столице можно найти много всего интересного. Подпольные бои, курильни друман-трав, танцы, ну и само собой бордели. Если пожелаешь.

– Может, ты как-нибудь без меня? – тревога была все сильнее. И я все отчетливее понимала: что-то не так. Надо было нагнать друзей.

Но вдруг Квен подошел ко мне и, обняв за плечи, посмотрел в глаза:

– Льон, скоро ты выйдешь замуж. Будешь ходить на приемы, балы, растить детей и заниматься другой подобной глупостью. В итоге, супруг запрет тебя здесь, и ты так и не познаешь истинное великолепие жизни!

Я скептически хмыкнула. Мне как-то сложно было отнести все вышеперечисленное к великолепию жизни. Стрелок же продолжил:

– Королю несолидно будет водить тебя по подобным увеселительным заведениям. А я уверяю, это нечто!

– Сомневаюсь.

В ответ на это Квен поднял руки и сказал:

– Хорошо! Скажу тебе правду. Это не наше заботливое величество решил оставить тебя здесь. Это Эрл убедил короля и попросил меня развлечь тебя напоследок. Он же тебя любит и боится, что другой возможности не предвидится. А если ты похоронишь себя заживо, не познав всей радости развлечений, Эрл себе этого не простит! Так что дай мне один вечер, и если я не смогу тебя убедить, то более лезть не стану.

Что ж, предложение было вполне в духе авантюрного братца. Да и скромнягу стрелка он, похоже, перевоспитывал потихоньку. Это был уже не тот тихий забитый юноша, который встретился нам когда-то. Шкодливая полуулыбка и озорные огоньки в глазах Квена были так заразительны, что я махнула рукой. Кроме того, новые знания лишними не бывают. Да и действительно: после вчерашнего, я заслужила отдых! В конце концов, Эрл с Лео взрослые воины, сами до Майрона дойдут. И забыв про внезапно растворившуюся тревогу, я радостно сказала свое роковое «Да».

Экскурсию по альтернативным сторонам жизни стрелок решил начать почему-то с курильни. Он заставил меня надеть самое вызывающее платье и распустить волосы. Как объяснил Квен, публика в подобных заведениях соответствующая, поэтому все украшения тоже было велено оставить в комнате, во избежание неприятностей. Хотя тогда у меня даже защитного перстня не было. Еще накануне отдала Эрлу, прикинув, что ему нужнее.

Едва ночь опустилась на город, мы покинули дворец, и пошли в трущобы на окраинах. Стоило нам выйти из центра города, как Квен заставил взять себя под руку. Когда он накрыл мою ладонь своей, я чуть вздрогнула: настолько обжигающим было это непривычное прикосновение.

Курильня располагалась в самом центре трущоб, в подвальчике невзрачного здания. Если не знать, куда идти, ни за что не найдешь. У входа, в тени здания сидел незаметный издали громила. Едва мы приблизились, он встал и вышел в круг света. По размерам он был даже крупнее Эрла. Скорее всего полутролль по отцовской линии. Об этом красочно свидетельствовали сероватые пятна на коже и жесткая рыжая шерсть-щетина на голове.

– Чаво надобно? – пробасил он.

– Только приют на ночь, – улыбнулся в ответ Квен, высыпая в подставленную лапу несколько золотых.

Приветливо оскалив клыки, вышибала посторонился, пропуская нас внутрь гостеприимного подвала.

– Ты тут раньше был? – шепотом спросила я у стрелка, уверенно ведущего меня по лабиринту коридоров.

– Каждый раз, как в столицу попадаю, обязательно сюда иду.

– А Эрл?

– Спрашиваешь! После борделя – любимое место!

Так как братец для меня во многом был примером для подражания, я чуть-чуть успокоилась.

Темный лабиринт вывел нас в просторную комнату, освещенную мягким зеленоватым светом. У одной из стен на россыпи подушек расположился выходец из приморского королевства: смуглый кучерявый брюнет. Он полулежал на салатовых пуфиках, закатив глаза. Едва мы вошли, он сфокусировал на нас взгляд и поднялся. Вернее попробовал, но в результате рухнул обратно и оттуда, блаженно улыбаясь, поприветствовал нас:

– Ша счастлив видеть друзей в своем доме. Ша улыбается пришедшим людям. Ша спрашивает, чем друзей угостить?

– Два легких для начала, – улыбнулся Квен. – Скрутим сами.

– Ша понимает, – еще шире улыбнулся хозяин дома и полез в недры своего ложа. Он извлек оттуда пахучий мешочек и ключ. – Ша говорит, вам в третью комнату.

– Благодарим, – поклонился стрелок, принимая вещи и уверенно утягивая меня к двери на противоположной стороне комнаты.

За ней оказался еще один коридор с дверями по обеим стенам. Мы вошли в ту, на которой коряво изображалась тройка. На первых двух я заметила небольшие таблички на ручках. Очевидно, эти комнаты были уже заняты.

Комната номер три изобилием интерьера не баловала. Небольшой круглый столик а-ля тумбочка и подушки вокруг. Освещение давали два факела по обеим сторонам двери. Перевесив табличку с внутренней ручки на внешнюю, стрелок указал мне на подушки.

– Садись, сейчас все сделаю. Ша отвратительно скручивает, да еще слюнявит почем зря.

Через пару минут Квен протянул мне одну из скрученных полосок, затем поднес оставшуюся к губам, и поджег ее. Я честно попробовала повторить. Горький дым запершил в горле, заставив закашляться.

– Ты уверен, что это то, что мне надо? – кое-как прохрипела я.

– Эерл всегда так делает, – блаженно улыбаясь, ответил Квен.

Я даже не знаю, как описать ощущения той ночи. Да, отравить стихийника нельзя. Но озорник Огонь и шутник Ветер, похоже, запросто смогли одурманить мой разум, заставив его распрощаться с реальностью. Проснулась я уже во дворце, в своей комнате. Рядом с кроватью сидел Квен, а на столе стоял завтрак.

– Ну как? – спросил стрелок, увидев, что я открыла глаза.

– Что как?

– Самочувствие. Я не предполагал, что с одной скрутки тебе так похорошеет. Хорошо, что у Ша предусмотрена защита от случайных пожаров. Хотя, признаюсь, боялся, что ты его дом все-таки спалишь.

Мои воспоминания о вчерашнем были мутными и отрывочными. Помнилось только, что было очень легко и хорошо. Сев на кровати, я попыталась призвать мысли к порядку, но не тут-то было. Квен между тем спросил:

– Голова кружится? Болит? Тошнит?

На всякий случай прислушавшись к себе, но, все-таки не обнаружив указанных симптомов, я отрицательно покачала головой.

– Хорошо быть стихйником! – усмехнулся парень. – Веселье без последствий.

Я улыбнулась в ответ и пошла в ванну. Да, если то, что мне приходилось слышать об утренних страданиях правда, то мне действительно везет. Когда я вернулась в комнату, Квен разлил чай по чашкам, и мы сели завтракать.

– Кстати, наполнишь мне потом склянку кровью? – как бы между делом поинтересовался парень. – А то мне утром было так плохо…

– Вообще-то это на крайний случай.

– Если бы ты не была стихийником, то поняла бы меня. Ну как, удалось мне тебя убедить, что подобные развлечения стоит попробовать?

Вспомнив вчерашние ярко-счастливые ощущения, смешанные почему-то с неясной тревогой, я, чуть задумавшись, ответила:

– Убедил.

Квен лукаво улыбнулся и спросил:

– Тогда вечером на танцы?

Кивнув в ответ, я тогда подумала, что отдыхать-то действительно здорово. И жизнь на самом деле может намного ярче, если рассматривать ее с разных сторон. А неприятное чувство в душе, наверное, с непривычки. К тому же, в присутствии Квена оно быстро улетучилось, и до вечера стрелок развлекал меня байками о смешных случаях в курильне, щедро снабжая компроматом на братца.

Едва за окном стало сереть, мы засобирались в город. На этот раз наш путь лежал в трущобы на другом конце столицы и проходил через район усиленного патрулирования. Чтобы лишний раз не объясняться с солдатами, куда и зачем идем, было решено прятаться от отрядов. Утвердив план и выкурив самокрутку для поднятия настроения, мы отправились на улицы ночного города. Для меня это было новым захватывающим приключением. Прячась от патрулей, мы пробирались по переулкам, словно преступники. Конечно, с Эрлом нам такое приходилось делать и не раз, но с Квеном было иначе. Это была не жизненная необходимость, а игра, добавляющая остроты ощущений. К тому же, от выкуренного в моем разуме снова воспылал огонь блаженства и вседозволенности.

На этот раз стрелок привел меня в другой трущобный дом. Он оказался чем-то вроде таверны, только столов в зале не было, равно как и стульев. Лишь в дальнем конце зала располагалась барная стойка, за которой хозяин торговал напитками. Рядом с ней на небольшом возвышении сидели музыканты. До этого мне приходилось бывать лишь в баронских и королевских замках, ну и в обычных тавернах, где иногда выступали разного рода менестрели. В итоге весь ассортимент музыкальных инструментов, который мне приходилось видеть, сводился к разного рода струнным. Здесь же, кроме с трудом опознанных гитар, были чем-то обтянутые бочки, по которым музыканты били ладонями или палками. Кроме того в руках одного из них была изогнутая визжащая на разные голоса труба, судя по блеску – металлическая. Еще один держал у губ что-то наподобие небольшого гребешка и издавал им невероятные звуки. Все инструменты вместе выстраивались в доселе не слышанную мной гармонию, будоражащую душу. Под нее в центре зала люди кружились в танце. Хотя, слово тут не совсем удачное. Это на разного рода балах существует строгий хороводный порядок движений. Здесь же была полная свобода. Музыка сама подсказывала, что нужно делать. Мне это напомнило танцы цыганок, только тут каждый из присутствующих танцевал не для зрителей, а для себя. Вкладывая в движения свои беды, свои радости, свою душу. Кто-то танцевал в одиночестве, но большинство – в парах. Их глаза блестели, тела соприкасались друг с другом, и в каждом их движении чувствовалась страсть.

Квен, взяв меня за руку, уверенно пошел в центр зала. Царящее вокруг настроение было неимоверно заразительным. Мне было безразлично, что я не знаю, что делать. Тем более, когда руки стрелка скользнули по моему телу, вопрос отпал сам собой. Я позволила инстинктам взять верх над разумом. Горячие руки Квена направляли мое тело, его дыхание обжигало шею, но мне было неимоверно хорошо. Прав был стрелок: ни на одном королевском балу такого не увидишь. Там всегда все степенно и картинно, а тут – сама жизнь во всем ее многообразии и великолепии. Мы танцевали до полного изнеможения. И когда с трудом выбрались на улицу, то обнаружили, что ночь подошла к концу. В столицу приходило утро. Пробравшись назад во дворец, мы без сил повалились на кровать в моей комнате и проспали до самого вечера.

В эту ночь было решено отдохнуть от отпуска, поэтому, приняв ванну, я лежала в одиночестве на шелковой простыне и вспоминала события прошедших дней. А точнее вчерашние танцы и обжигающие прикосновения Квена. Мне никогда раньше не доводилось испытывать подобного. Новые ощущения вызывали разнообразные эмоции. Полная потеря контроля над телом меня очень беспокоила, а от воспоминаний о творящемся вокруг, мне становилось еще и стыдно. Хорошо, что я заранее взяла со стрелка слово, что Лео никогда об этом не узнает. Хотя, если рассудить здраво, что в этом такого? Квен мой друг, это были всего лишь танцы и ничего большего. Да, на грани, но ведь не за ней. Вот так, загнав поглубже все то же сосущее неприятное чувство, мне удалось заставить себя уснуть.

Как долго длился мой безмятежный сон, я не знаю, но что-то разбудило меня среди ночи. Сначала, я даже не поняла, что именно. Однако через пару секунд пришло осознание того, что мое тело не лежит на кровати, а висит над ней. Причем я не имею никакого понятия, как спуститься. Едва внутри зашевелился страх, как что-то отшвырнуло меня, впечатав в дверь. И не успела я подняться на ноги, как встретилась спиной с потолком. В итоге лишь через четверть часа мне удалось выбраться в коридор. Напуганная и избитая прибежала я в комнату к Квену. На мой отчаянный стук дверь открыл заспанный стрелок, однако, увидев мое состояние, он мигом обрел ясность мыслей.

– Что с тобой? – встревожено спросил друг, обнимая за плечи и заводя внутрь. – Да ты вся холодная, как лед!

Усадив меня на кровать и укутав в одеяло, стрелок сел рядом. Внимательно выслушав мой рассказ, он решил пойти осмотреть место происшествия, но мне было очень страшно.

– Не уходи! – я вцепилась в его горячую руку. – Я не хочу остаться одна!

– Тише, – он одной рукой обнял меня за плечи, а второй нашарил что-то на тумбочке. – Успокойся.

Скоро я действительно смогла успокоиться. Даже подумалось, а не приснилось ли мне это все? Хотя проявившиеся синяки, говорили, что нет. Уложив меня в постель и все-таки оставив одну, стрелок пошел в мою комнату. Вернулся он где-то через двадцать минут.

– Никаких следов чьего-либо присутствия я там не нашел, – пожал он плечами. – Может ты просто спросонья что-то сама наколдовала?

– Никогда такого не было! Я даже описать это не могу. Как будто стихия на меня разозлилась!

– Не говори ерунды, – снова обнял меня Квен. – Наверное, тебе просто что-то не то приснилось. Вот увидишь, утром еще посмеешься над собой. А пока давай спать? И если хочешь, ложись здесь.

Поразмыслив пару секунд, я все-таки отказалась:

– Нет, спасибо. К себе пойду.

Вернувшись в комнату я осмотрела ее сама и тоже не нашла ничего подозрительного. Однако засевший внутри страх рассеиваться не спешил. В итоге я заснула, не гася света.

Разбудило меня солнце, озарившее комнату и прогнавшее прочь все ужасы ночи. Посмотрев в ярко освещенное окно, я усмехнулась: и действительно, было ли чего пугаться? Наверняка ведь просто сама во сне что-то не то сделала. И ничего, что такого никогда раньше не было. Все когда-нибудь бывает в первый раз. Наверное, это новый этап взросления, о котором мне не успел когда-то рассказать Фей.

После завтрака я решила выйти в сад, посидеть на солнышке, пообщаться со стихиями. Авось пойму, что произошло. Однако желанию не суждено было сбыться. На пороге комнаты мне посчастливилось наткнуться на Миру. Брюнетка счастливо улыбнулась и кинулась с объятиями, явив еще одну раздражающую особенность женской дружбы. Терпеть не могу я обниматься со всеми подряд просто потому, что так положено.

– Привет! Какие планы на день? – спросила девушка, отлепившись от меня.

– Собиралась погулять в саду.

– О! Мы с девчонками тоже туда придем. Познакомлю заодно. Они просто прелесть. Давай через полчаса в беседке? А хотя, пошли лучше со мной, соберем всех и вместе выйдем!

Не дав возразить, девушка уцепилась за руку и потащила меня вглубь дворцового крыла. Как выяснилось, красавица Мира и ее такие же подруги были поселены при дворе для того, чтобы одна из них рано или поздно стала сначала принцессой, а потом королевой. Однако вопреки давнему обычаю, Леонард ни на одну из них не обращал никакого внимания. Чем заслужил, кстати, сплетни о собственно мужской несостоятельности и даже шуточки, вроде не будет ли в королевстве двух королей.

Пройдясь по комнатам и собравшись во внушительный паровозик шириной в коридор, мы добрались до сада. На все про все у нас ушло где-то полчаса. Но, наконец, мы вчетвером уселись в садовой беседке, наслаждаясь легким вином и непринужденной беседой. Вернее, девушки наслаждались, я же прикидывала, под каким бы предлогом от них слинять. Как объяснил Лео, с его несостоявшимся невестами мне выгодней было дружить. Меньше интриг, меньше сплетен. Но их беседы порой заставляли задумываться о том, что есть выгода. Например, сегодняшняя встреча была целиком и полностью посвящена успехам на любовном фронте.

– Итак, девочки, сегодня мы поздравляем Хелен, – подняв бокал, провозгласила Мира. – Вчера она вступила, наконец, в наши ряды. Давайте выпьем за ее освобождение от невинности!

Дамы, весело рассмеявшись, чокнулись и, выпив, потребовали у подруги рассказать, как это было.

– Ой, девочки! Это было что-то! – закатила глаза виновница торжества. – Я его месяц обрабатывала, так думала и не решится. Подарки дарил, на балы-приемы водил, а дальше ничего. Даже думала уже кого-то другого поискать, хотя жалко было. Мне ж его рекомендовали как самого опытного в этом деле. А он, представляете, влюбился! Так прямым текстом и заявил: мол, у меня до тебя было много женщин, и я не хочу ставить тебя в один ряд с ними.

– Какой ужас! – синхронно покачали головами подруги. – И как же?

– Пришлось подсыпать ему мужское зелье в вино. В итоге набросился прямо на балу у барона. Утащил меня в его кабинет, да там все и сделал. Действительно, как и обещали, никакой боли, только неземное блаженство.

– Великолепно! – улыбнулась Мира. – Теперь рекомендую попробовать графа Оури. После покойного короля – лучший любовник в столице!

– Так уж и лучший? – усомнилась Хелен.

– Из опробованных мной – да, – Мира отпила вино. – Лиона, а каков наш нынешний король в постели?

К такому вопросу я была не готова, в результате чего поперхнулась вином.

– Серьезно, расскажи! Нам очень интересно. Ведь ни одна из нас так и не удостоилась его внимания, – попросила молчавшая доселе Грин.

Придумывая корректный посыл, я несколько замешкалась с ответом и дамы расценили это по-своему.

– Он, что и с тобой ни разу?! – ужаснулась Хелен. – Неужто, правду о нем болтают?

 

Интересно, сильно Лео расстроится, если я подтвержу его неприглядный образ в глазах этих подружек? Однако Мира не дала мне этого сделать, усмехнувшись:

– Девочки, да ей просто не с кем сравнивать. Ведь так?

Прикинув, что это лучший выход, я согласно кивнула, даже при этом и не сильно соврав. До Лео у меня, конечно, были мужчины. Но не они были нужны мне, а я им. Один из недостатков обладания какой-либо способностью – ответственность. Нельзя пройти мимо, если ты можешь помочь. И когда я могла, то помогала. Печать прошлого серой тенью лежала на лицах безнадежно смотрящих в пустой стакан. Я безошибочно их распознавала и не могла пройти мимо, не попытавшись что-то сделать. Иногда достаточно было просто поговорить, а иногда нет. До того, как я встретил Леонарда, на моем пути было трое отчаявшихся, стоящих на самом краю. Но это нельзя сравнивать, это совсем другое.

От размышлений меня оторвал обращенный ко мне вопрос.

– И ты собралась выходить замуж?! – ужаснулась Хелен. – Ты что?! Нельзя сразу же запирать себя, даже толком жизни не попробовав!

Да чего меня все хоронят-то? То Квен, то теперь эта кампания. Конечно, стрелок в чем-то оказался прав, но это не было поводом для проверки правоты подруженек. Кроме того, братец, зная о моих способностях, как-то в шутку спросил у Лео, что будет, если он застанет меня в постели с кем-то другим.

– Убью обоих, – безразлично пожал плечами король, даже не улыбнувшись.

Хотя, надо сказать, что после первой ночи с Леонардом я перестала видеть нуждающихся. Возможно потому, что нашла того, кто был необходим мне. У нас не было общепринятого периода ухаживаний. Просто в один прекрасный момент я осознала, что Лео всегда рядом, когда мне это нужно. Он всегда прикрывал меня в бою, всегда шел рядом, всегда успевал подхватить, если я теряла сознание, не рассчитав силу. Да и какой подарок может быть лучше, чем труп целившегося в твою спину врага? А таким Лео снабжал меня регулярно. Каждый раз ругал за невнимательность, грозился, что это был последний, но я знала – и в следующем бою прикроет. Кстати, иногда и мне удавалось возвратить долг, но существенно реже.

Наша первая ночь была в столичной таверне, куда мы заехали по настоятельному требованию Лео. Зачем нам потребовалось ехать в столицу, он тогда не объяснил. Просто сказал, что надо.

Мы как всегда сняли две комнаты и Эрл с Квеном отправились в бордель, Леонард же отказался, неприличным жестом ответив на грязные шуточки. Поскольку вещи обычно складировались в моей комнате, то прощание там и происходило. За беседой я особо не следила, так как была вымотана до невозможности. По дороге в столицу мы заезжали в небольшую деревеньку, которую терроризировала банда отморозков. Их оказалось существенно больше, чем мы планировали, и мне пришлось даже помахать мечом. Беда в том, что первым попавшимся, потому что в бою особо не повыбираешь: что под руку попалось, тем и дерешься. От слишком тяжелой железяки у меня нещадно ныли руки, спина, да и все тело. Полностью поглощенная этими ощущениями, я даже не заметила, как Лео, выпроводив приятелей, подсел ко мне на кровать и начал бережно массировать плечо.

– Сними рубашку и ляг, мне так удобнее будет, – велел он, встав и тактично отвернувшись. Когда я легла, Лео сел поверх моих ног, однако почти на них не опираясь.

Лежа на животе, я блаженствовала под шершавыми ладонями, скользившими по спине. Сильные руки ловко разминали мое уставшее тело, и мышцы потихоньку приходили в норму. Когда Лео наклонился ко мне и осторожно поцеловал в шею, все случилось как-то само собой. Ощутив спиной прикосновение его обнаженной груди, я закрыла глаза и полностью отдалась нахлынувшим чувствам.

Когда вернувшийся братец постучал в мою комнату, Леонард спал, а я лежала, положив голову ему на плечо. Мне было очень хорошо и совершенно не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась. Однако стук, как всегда безжалостно разбил блаженство. Забавно, как часто он является предвестником конца. Осторожно встав с постели, я открыла дверь и поинтересовалась у стоящего за ней Эрла:

– Чего тебе?

– Уже ничего, – усмехнулся братец. – По храпу слышу – тут он. Не выяснила, чего Лео нас в столицу приволок? Или не до того было?

– Не выяснила. Утром сам спросишь.

Я собиралась закрыть дверь, но Эрл придержал ее и, посмотрев мне в глаза, впервые тепло и искренне улыбнулся мне:

– Рад за тебя, сестренка. Он хороший парень, – и братец был бы не братец, если б не добавил. – Только храпит, зараза! Так что, подумай, может кого потише поискать?

И подмигнув мне, Эрл ушел к себе. Я же вернулась в постель, подумав, что храп – не самое худшее, что может быть в человеке. В то же утро Лео признался нам, что на самом деле он принц и периодически обязан появляться в столице. Хоть это было нами и отнесено к недостаткам, но посчиталось несущественным.

Случайное прикосновение Хелены вернуло меня в реальность. Похоже, за воспоминаниями, я пропустила львиную долю обращенного ко мне монолога. Но по его концу, мне стало понятно, что Мира расписывала мне всех мало-мальски стоящих столичных мужчин. Заверив, что подумаю над ее словами, я соврала, что от свежего воздуха закружилась голова и ушла во дворец. Хватит с меня на сегодня воспитательных бесед и напутствий.

Ближе к вечеру ко мне зашел Квен.

– Ну как, готова? – спросил стрелок, прислоняясь спиной к закрытой двери.

– К чему?

– Продолжить наш отпуск. Я ж еще не показал тебе бои.

Какая-то часть меня отчаянно воспротивилась предложению, вновь наполнив душу тревогой. Видимо, мне все еще было стыдно за недавние события. Да и вообще, пора было сворачивать это хождение по краю. Все хорошо в меру. Поэтому я ответила:

– Мне вполне хватит курильни и танцев. Признаю, эта часть жизни прекрасна и теперь у меня есть о ней представление.

Однако сдаваться стрелок не хотел. Квен, как и в первый раз, обняв за плечи, пристально посмотрел мне в глаза.

– Лиона, поверь мне, не увидев боев, ты потеряешь очень многое! Я специально оставил их напоследок, потому что это лучшее! Ты же сама сказала, что тебе понравилось! Позволь мне довершить начатое, и показать тебе бои. Если после этого ты откажешься, я оставлю тебя в покое. Ну что, идем?

И, как и в первый раз, огонь во взгляде друга оказался очень убедительным. В конце концов, я же не делаю ничего плохого. Да и подумаешь, вечером больше, вечером меньше. Как говорит братец, если уж идти, то до конца. И разложив все по обозначенным полочкам, я успокоилась и махнула рукой:

– Пошли.

На этот раз стрелок велел мне надеть походный костюм и даже взять меч. Видимо, этого требовал антураж заведения. Как всегда под покровом ночи пробрались мы в трущобы и спустились в подвал, подобный курильне. Только тут вышибалы у входа не было. Пройдя по полутемным коридорам, мы вышли в круглый зал. В середине его, на возвышении располагалась просторная площадка, огороженная металлической сеткой. Вокруг нее толпился народ. В основном мужского пола, но и женщины–воительницы тоже попадались. Квен вместе со мной уверенно протолкался к месту, откуда было лучше всего видно. Хотя видимости мешали не только окружающие люди, но и витавший в воздухе дымок с весьма знакомым привкусом. Видимо, кто-то курил самокрутки Ша.

Толпа возбужденно переговаривалась, кто-то делал ставки, кто-то травил анекдоты, а кто-то просто неразборчиво мычал тупо пялясь в пространство. Снова переведя взгляд на огороженную площадку, я увидела, как в центр ее вышел коренастый рыжий детина и оглушительным свистом привлек к себе внимание. Дождавшись тишины, он пробасил:

– Итак, сегодня на кону как всегда заветный мешочек, а также почет и слава, которые достанутся выжившему! И пусть начнется веселье!

Под одобрительный вой толпы, рыжий покинул арену.

– Какой мешочек? – не поняла я.

– С травкой, – пожал плечами стрелок. – Тут бьются не за деньги, а за дурман-траву.

– Зачем?

– Не всем она по карману.

Я хотела спросить, зачем же ее покупать, если денег нет? Но тут оглушительный рев толпы заставил меня вновь обратить свой взор на арену. Туда вышла первая пара претендентов. Как потом объяснил мне Квен, один из них был воином организаторов. Таких здесь называли гладиаторами. Их брали для того, чтобы бои были более зрелищными. Так сказать, установка нижней планки. В отличие от обычных турниров здесь бои шли до смерти. Победитель помимо приза мог рассчитывать на принятие в ряды гладиаторов, если после четырех поединков останется не только живым, но и относительно целым. Почему-то это было даже важнее выигрыша. Возможно, дело было в негласной известности. В преступно-воровской среде успешных гладиаторов хорошо знали и уважали. К поединкам же допускались все без исключения.

Гладиатором в первом бою был выходец из горного королевства. Мускулистый низенький одноглазый мужчина. Его соперником был мой соотечественник тоже весьма накаченный, только на полголовы выше. Так как бойцам разрешалось брать любое оружие, то в руках гладиатора была булава, а его противник легко крутил два коротких меча.

Не было никаких торжественных поклонов, никакого объявления начала боя. Просто гладиатор нанес удар булавой. Противник легко уклонился и резким выпадом двумя мечами, словно ножницами, отсек горцу голову. Столь быстрое завершение поединка вызвало в толпе смешанные эмоции. Кто-то взревел радостно, а кто-то возмущенно.

Едва оставшийся воин спихнул ногой труп, на арену поднялся другой боец. Худой юноша с горячечно пылающим лицом. Этот пришел без оружия, но едва ступив на арену, резким взмахом руки отшвырнул предыдущего победителя на сетку. Упав на пол, мечник попытался подняться, но не тут-то было. Камни держали крепко. Понятно, стихийник. Подскочив к обездвиженному бойцу, маг начал его душить, но, видимо, не рассчитал силы. Ноги лежащего были свободны, и он пинком в грудь отшвырнул парня. Едва стихийник потерял сознание, как Земля отпустила жертву. Добив юношу, мечник зло пнул его в бок. Этот бой понравился толпе больше. Победив еще двоих соперников, боец получил свой приз и приглашение стать гладиатором. Согласившись, он ушел с арены под радостные вопли присутствующих, уступив место другим претендентам.

Зрелище мне решительно не понравилось. Не понятно, почему Квен отзывался о нем, как о чем-то необыкновенном. Конечно, бои были зрелищными, агрессивными, но это, видимо, на любителя, коим я не являлась. Стрелок же буквально зажегся всеобщим настроением. Он, как и все, неистово приветствовал победителей и освистывал убираемых с арены трупов.

Когда поле битвы стало скользким от крови, был объявлен перерыв, и зрители потянулись к стойкам в четырех концах зала. Мы с Квеном тоже прошли к одной из них. Скоро мое мироощущение полностью поменялось. Стрелок совершенно прав, зрелище действительно было неимоверно великолепным, завораживающим! Если в танцах во всей красе представала жизнь, то тут, на арене, царствовала смерть. Смеясь, рвала она нити судеб, разрывая хрупкие человеческие тела. И каждая ее победа наполняла сердце жаждой крови и особенной агрессивной радостью. Здесь было много бойцов, но всегда лишь один победитель, который никогда не мог проиграть. Ощутив кожей холодное дыхание смерти, увидев ее во всей красе, я поняла истинную цену жизни. И горько пожалела о бесцельно прожитых годах. Какие-то походы, бесконечные шатания по лесам, спасение таких же никчемных жизней сирых и убогих крестьян…Кошмар! Сколько же времени было потрачено впустую! В тот вечер Квен окончательно убедил меня, на что в итоге нужно тратить свою ужасно короткую жизнь: на вечный праздник, вечную радость! И как это наше умное величество не додумался до такого? Или додумался, но… Ну, конечно! Не все же могут позволить себе жить так, как им хочется. Кто-то обязан тратить свою жизнь на других, чтобы те могли развлекаться! Наверняка, это Леонард велел Квену показать мне эту сторону жизни. Как же все просто и понятно! Любимый просто хочет, чтобы я была счастлива! Обретя новую философию, а также негласное благословение Леонарда, моя жизнь раскрасилась невиданными доселе красками, набрав немыслимые обороты. С той ночи каждый вечер мы отправлялись либо в курильню, либо на танцы, а каждый конец недели – на арену боев. Я с наслаждением прожигала свою жизнь, упиваясь каждым ее мгновением. И вместе со мной в этой пляске кружился Квен, направляя меня и задавая ритм. С каждым днем я узнавала его все лучше и лучше. Надо же, мы столько времени провели в походах, а такое ощущение, что этот человек мне был совершенно неизвестен. Хотя в нашей кампании он близко общался в основном лишь с Эрлом, который, кстати, и привел его, выкупив на невольничьем рынке. Как же давно это было…

В тот день мы с Лео сидели на поляне, ожидая, когда братец к нам присоединится. Мы должны были зачистить одно беспокойное кладбище на окраине соседнего городка. Однако по дороге к нему мы наткнулись на выломившегося прямо на дорогу бешенного выворотня, в пасти которого Эрл и оставил свой меч. К сожалению, после смерти тела этих серых чудищ каменели, и вытащить оружие не было никакой возможности. Запасного меча у нас как-то не нашлось, поэтому братец отправился назад в город, благо далеко уйти не успели. Мы же разбили лагерь на полянке в лесу, решив, что нечего всем мотаться. Поход за мечом затянулся аж на пару часов, заставив Леонарда изрядно понервничать. В итоге, едва завидев идущего Эрла, друг набросился на него:

– Ну и где ты ходишь? – однако, заметив, что пришедший не один, Лео замолчал.

Рядом с моим крупным братом тощий рыжий юноша выглядел убого и болезненно. Немудрено, что мы сперва его даже не заметили: так ловко он спрятался за широкой спиной Эрла.

– Знакомьтесь, – улыбнулся брат, указывая на спутника. – Это Квен. Лучший стрелок из всех, которых я когда-либо видел. Мы вместе учились в военной школе. А сейчас, представляете, выкупил его на невольничьем рынке!

 

Сообразив, что Эрл ушел со всеми нашими деньгами, а пришел без меча мы несколько погрустнели. Продуктов было в обрез, оружия тоже. За не сделанную работу нам уже заплатили, а тут еще новый рот, к тому же худой и не очень здоровый. Увидев наши сомнения, Эрл с жаром принялся защищать нового друга:

– Я вам говорю, это парень нечто! Вот поправится, сами увидите!

– Под твою ответственность? – уточнил Лео.

– Именно так, – серьезно ответил братец.

В итоге, Эрл стрелка откормил, подлечил и убедил нас в своей правоте. Меткость Квена не раз спасала нам жизнь. Со временем мы притерлись друг к другу, стали общаться, но все равно некоторую дистанцию парень держал. В разговорах этого не было заметно, но на подсознательном уровне чувствовалось. Несмотря на это, он стал полноправным членом нашего отряда, нашим соратником и другом.

Глядя на стрелка сейчас, я переосмыслила свое восприятие его личности. Видимо, на фоне ветреного Эрла Квен казался тихим юношей. Сейчас же скромняга преобразился до неузнаваемости. Страстный, горячий, безбашенный. Его огонь зажег во мне новые чувства, заставив пересмотреть многое в отношении к жизни. Мы более не прятались ни от патрулей, ни от кого бы то ни было. В конце концов, будущая королева имела право делать то, что хочется! А косые взгляды и перешептывания за спиной лишь разжигали азарт.

Я с удовольствием проводила дни в кампании Миры и ее подруг. Их жизни, наполненные истинным смыслом, вызывали у меня зависть. Я с упоением слушала рассказы об их впечатлениях, переживала и радовалась вместе с ними. И чем больше мы общались, тем больше я убеждалась в их правоте. Замуж надо выходить за лучшего во всех отношениях человека. Но как узнать, что он лучший, если не сравнить его с другими? Кроме того, как говорит Квен, любовь – это свобода жизни и действий. А если после свадьбы Лео действительно запрет меня в замке, изредка куда-либо выводя на поводочке, то какая же это любовь? Хотя, возможно, она бывает разная? Но в любом случае, выходить за абы кого, даже не попытавшись узнать, если на свете что-то лучшее, действительно было бы глупо. Примерно месяц у меня ушел на переосмысление жизненных ценностей. А последний вывод я сделала утром, лежа рядом с тихо спящим Квеном. Мы всю ночь были на танцах, поэтому уснули у меня в комнате, даже не раздеваясь. Перевернувшись на бок и облокотившись на руку, я посмотрела на стрелка. Красивый рыжий парень был вполне неплохим претендентом на роль первого подопытного. Поразмыслив еще пару секунд, я принялась расстегивать пуговицы на его рубашке.

– Что ты делаешь? – улыбнулся Квен, открыв глаза.

– Хочу кое-что проверить, – прошептала я, наклонившись к нему и проводя рукой по груди.

– Ну, давай проверим, – парень повалил меня на спину и страстно поцеловал в губы. Однако дальше дело не пошло: вдруг со стороны входа раздался почти забытый голос, чуть рассеяв остатки ночного дурмана:

– Я вам не мешаю?

Похоже, мы забыли запереть на ночь дверь, и теперь вернувшийся король имел счастье видеть свою уже бывшую невесту во всем ее великолепии. Он стоял, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди. Его ледяной взгляд мигом погасил пылающие страсти. Из-за спины Леонарда выглядывали Эрл и пара служанок.

– Пошли вон. Оба, – тихо и без эмоций сказал Лео.

И тогда я поняла: танец на грани закончился. За ней. Мне было совершенно и абсолютно ясно, что я заигралась. Вся моя тщательно выстроенная теория жизни рассыпалась в пыль от трех слов и одного взгляда, в котором я ясно увидела: идея подарить мне беззаботную яркую жизнь королю не принадлежала. Это был мой выбор. Только мой. Как и его последствия. В пламени самокруток моя суть сгорела дотла. Но среди угольков мне удалось найти единственную уцелевшую крупицу гордости. Что ж, хоть что-то.

Мы поднялись и, наспех одернув одежду, направились к двери. Когда я проходила мимо, Леонард резко остановил меня и, схватив за подбородок, заставил посмотреть в глаза. Не знаю, что увидел в моем взгляде король, но в его взгляде мне почудилась горечь. Смешно! Видимо, я всегда буду выдавать желаемое за действительное. Эрл даже не посмотрел на меня, отвернувшись и уйдя прочь. Квен же отвесил величеству ироничный поклон и, взяв меня под руку, повел к выходу.

Мы шли по холодным, окутанным туманом, утренним улицам. Остатки самокрутки обжигали пальцы, но уходя от замка, я уходила от проблем, сомнений. Жизнь снова окрашивалась уже привычными яркими цветами. Видимо, речи обнимающего за плечи Квена действовали успокаивающе.

– Вот видишь, я же говорил, что Лео никогда не поймет истину жизни! Он собственник и умеет лишь обладать. Ты же достойна гораздо большего! Так что плюнь и забудь!

Выкинув остатки самокрутки, я зябко поежилась, прижавшись к горячему боку Квена, и тихо спросила:

– И что мы теперь будем делать?

– Поедем ко мне в замок, – улыбнулся неунывающий стрелок.

Вот так новость!

– У тебя есть замок?

– У меня вообще много сюрпризов, – Квен рассмеялся и поцеловал меня.

– Приятных? – улыбнулась я в ответ: дела-то налаживались.

– А то! Этот месяц был только началом той счастливой жизни, которую я собираюсь тебе подарить! Так что оставь прошлое за спиной и откройся новому!

Вот с таким напутствием я и покинула столицу, дотла спалив за собой мосты. После неприятной оплеухи судьба снова обещала быть доброй и ласковой. Да и в принципе, какая разница, как жить? Любой путь верен, ибо итог всегда одинаков. Так зачем морочить голову проблемами? Плюнь и забудь. Хороший совет. Дельный. И для жизни единственно правильный. Во всяком случае, тогда мне так казалось.

УМЕРЕТЬ, НО ВСТАТЬ

Замком Квен гордо называл небольшой двухэтажный дом из серого камня на окраине нашего королевства. Дорога туда заняла четыре дня. Но благодаря дурманящему дыму, не покидавшему карету, я этого почти не заметила. Чем дальше уезжали мы от столицы, тем более крепла во мне уверенность в правильности своих действий. Да, жизнь – это сплошной праздник, яркий хоровод красочных событий, который никогда не должен останавливаться! Тем более, когда рядом такой мужчина! От одного его прикосновения я просто теряла голову. Страсть как то же дурман сжигала мысли. И если раньше я пыталась сопротивляться этому чувству: вроде ж почти замужем, не хорошо; то теперь отдалась ему полностью. Вернее, была готова отдаться по прибытию на место. В карете Квен ограничивался лишь почти случайными прикосновениями, но от которых я просто теряла голову. По сравнению с этим спокойная надежная якобы любовь Лео таяла как та же дымка, вместе с прошлой жизнью. Да, я была абсолютно счастлива и открыта для новых ощущений.

Когда карета остановился, Квен помог мне выбраться наружу и, поддерживая под руку, повел в дом. В просторной гостиной из мебели были лишь стол и пять стульев. Причем все покрытые толстым слоем пыли и паутиной. Грязные, местами заколоченные окна едва пропускали свет. Со второго этажа доносилось хлопанье чьих-то крыльев. И чем больше оглядывала я окружающий пейзаж, тем больше в душе разгоралась почти забытая тревога. Как-то не похоже это было на обещанную прекрасную сказку. В довершении всего, едва я собиралась спросить у Квена, не является ли это шуткой, как потеряла сознание от подлого удара по голове.

Очнулась я на холодном каменном полу связанная эльфийскими веревками. Похоже, удар был достаточно сильным, ибо выбил из моей башки весь имеющийся там дурман, поселив взамен жуткую боль. Не спеша открывать глаза, я прислушалась. Надо мной стояли двое.

– Не проще ее просто пришибить, высушить и  прикопать в лесу? – спросил неизвестный мне голос.

– Нет, пусть помучается, – ответил Квен. – Люблю смотреть, как стихийников корчит. Как они умоляют убить их, лишь бы не дождаться ночи. Девка хотела посмотреть на красоту жизни, а я хочу полюбоваться на ее смерть. Тем более обещал, что она будет медленной и мучительной.

– Как знаешь. Не забудь потом кровь собрать. Пригодится.

– Обижаешь! Ладно, езжай, доложи, что дело сделано.

– Да уж доложу, будь спокоен.

Звуки шагов гулко разнеслись по комнате и, скрипнув, захлопнулась дверь. В тот же миг меня окатили ледяной водой.

– Привет, солнышко, – издевательски оскалился стрелок.

Открыв глаза, я огляделась. Находились мы не в гостиной, а скорее всего в подвале: свет проникал через узкие окошки под потолком, в которых виднелись стебли травы. Пыли и паутины здесь было не меньше чем наверху, а шорох и писк в углу явно намекали на весьма неприятную живность. Единственной мебелью в помещении был стул, на котором удобно расположился стрелок, закинув ногу на ногу. Рядом валялось пустое ведро.

Забавно, но в тот момент у меня начисто выключились эмоции. То ли от удара, то ли от шокирующей невозможности происходящего. Как сказал бы братец, меня сделали. Было ясно кто: надежный боевой товарищ. Было ясно как: легко, непринужденно и подло. Но кое-что было непонятно.

– За что? – задала я единственный интересующий меня вопрос.

– Ничего личного, – развел руками парень. – Мне велели, я сделал.

Надо же, оказывается, с некоторыми выводами я ошиблась.

– Кто? – спросила я, чуть повернув голову.

– Король твой ненаглядный, – еще больше развеселился Квен.

Ну да, не стоило надеяться, что мне вот так сразу выложат правду. Осторожно приподнявшись, я села, подогнув колени. Благо стянуты были только кисти, да и то не за спиной.

– Хорошо, можешь не говорить кто, но скажи хотя бы за что. Все-таки я имею право это знать.

– Ты еще о каких-то правах говоришь? – притворно удивился стрелок. – Ну да ладно, так и быть. Скажу. Не надо было лезть в подготовленное убийство короля.  Кое-кому ты сильно поломала планы и теперь за это поплатишься.

Квен достал из-за пояса ритуальный нож с тонким изогнутым лезвием. Я перевела взгляд со стрелка на оружие.

– Не надейся, – усмехнулся парень, глядя мне в глаза. – Я не подарю тебе быструю смерть. Этим ножом я воспользуюсь лишь в самом конце, чтобы получить твою кровь.

– Какую же тогда смерть ты мне приготовил?

– Тебя убью не я. Тебя убьют стихии, – с этими словами Квен наклонился ко мне. – За все в этой жизни приходится платить. Да, у стихийников не бывает утренних мучений от курения дурман-травы. Зато ночами, если им не удается сделать хотя бы пары затяжек, они получают сполна. Помнишь ту ночь в замке, когда тебя кидало по комнате? Это был Воздух. За ним будет Вода, потом Земля. До Огня на моей памяти не доживал никто. На третий день я обычно уставал от воплей, стенаний, молений о смерти и добивал просящих. Но с тобой, так и быть, потерплю. Я обещал, что ты получишь по полной. Заодно посмотрю, что делает со стихийниками Огонь. С Воздухом зрелище веселое, с Водой противное, а с Землей никакое. Но одну могу сказать точно – с каждой ночью вопли становятся громче, а мольбы убедительнее. Так что готовься, а я пока что тебя оставлю. До встречи ночью.

С этими словами Квен поднялся и ушел прочь, заперев дубовую дверь.

Оставшись одна, я легла, уткнувшись лбом в холодные влажные камни. Нарастающее в душе холодное давящее чувство красноречиво говорило: эмоции начали просыпаться. В гудящей голове хороводом кружились одни и те же мысли. «Это не правда! Это не со мной! Я не хочу так!» Но от моего желания теперь мало что зависело. Верно говорил братец: есть дураки по молодости и дураки по жизни. Я, похоже, второе. Однако кто мог знать, что верный боевой товарищ так изящно заставит воткнуть нож в спину друга? Освобожденный от дурмана мозг издевательски прокручивал последние события в их истинном свете, завершая каждый эпизод последним взглядом короля. Пьеса была разыграна точно по нотам. И я без помарок исполнила главную партию. Весь замок, небось, обсуждает поведение шлюхи-невесты. Держу пари, Леонард меня теперь ненавидит. Как и я сама. Да только толку с моих запоздалых эмоций? Остается надеяться лишь на то, что как всегда придет большой брат и вытащит меня из беды. Хотя, ради чего? Моя жизнь разлетелась на миллион осколков, каждый из которых болезненно впился в сердце. Было сложно даже дышать, а о том, чтобы подняться на ноги и речи не шло. Когда-то Лео сказал, что убьет за измену. Но видимо, не смог, все-таки пожалел, отступил от своих принципов. Так не лучше ли в память обо всем, что было, перетерпеть четыре ночи и довести дело до логического конца? Для любимого я умерла, так зачем мне жить для себя? Под эти неутешительные мысли меня увлекло в спасительное беспамятство, вернув в реальность только к закату. К счастью, тогда на эмоции не было уже ни сил, ни желания. Поэтому безразлично проводив последний луч, я стала ждать обещанной расплаты. К середине ночи действительно пришел Квен. Будто по часам выверил. Едва он открыл смотровое окошко в подвальной двери, как Воздух решил взять свое. Меня кидало словно пушинку, нещадно молотя обо все поверхности. Это продолжалось весь остаток ночи, до рассвета.

– Ну что, будешь умолять о смерти? – издевательски поинтересовался Квен, подходя ко мне, едва стихия успокоилась.

Я не стала отвечать, без сил распластавшись на полу. Все тело ужасно болело, скорее всего, было несколько переломов. Но тон стрелка заставил стиснуть зубы и подавить стоны. Не дождешься, сволочь! Иногда нужно жить не ради чего-то, а кому-то назло. Да, возможно, мне хотелось, чтобы все это закончилось, но не здесь. По крайней мере, не так. Мне не хотелось быть добитой ни из жалости, ни из каких-либо других побуждений. Для этого у меня было слишком много гордости. А еще у меня были эмоции, которые я тщательно лелеяла всю эту трудную ночь, не дав им бесполезного выхода. Ведь они могут ой-как послужить на благо. При правильном приложении.

Собрав в кулак всю свою ненависть, всю боль, я приподнялась и села на колени. Каждый вздох давался с трудом – ребра все-таки сломаны. Ну да ничего. Недолго осталось. Помнится, у умирающего должно быть последнее желание. Будем надеяться, стрелок не посмеет отказать.

Посмотрев на Квена из-под нависшей на глаза челки, я робко попросила:

– Поцелуй меня.

– Чего? – видимо, ожидалось что-то другое.

– Мне хочется в последний раз ощутить тепло твоих губ. Ведь все-таки я тебя любила. Или, по крайней мере, думала об этом.

– Может с тобой еще и переспать?

– На твое усмотрение, – печально улыбнулась я.

Сально оскалившись, Квен опустился рядом и позволил обнять себя связанными руками. Потянувшись к его губам, я в последний момент резко мотнула головой и вцепилась зубами в шею, навалившись на стрелка всем телом. Он взвыл и попытался отцепить меня, но я сжала связанные руки на его спине. Ни за что не отпущу, пока на тот свет не отправлю или не отправлюсь сама. Вонзившийся в бок нож я почти не почувствовала, изо всех сил стараясь выгрызть жизнь из этого ублюдка. Я не надеялась, что получится. Я просто попробовала разыграть единственную оставшуюся карту. И она оказалась козырной.

Когда горячая кровь хлынула в рот, а стрелок перестал трепыхаться, я отцепилась от него и легла рядом. Кончено. Да, сражение за жизнь было выиграно мной. Но вместо радости от победы в моей душе царили совершенно другие чувства. И когда первый луч солнца нежно скользнул по щеке, неистраченные остатки эмоций вырвались на волю слезами. Вот так я и встретила то утро. Лежа на холодном каменном полу и плача от бессильной злобы и ненависти. Преданная, растоптанная и израненная.

Когда сил не осталось даже на плач, я просто уставилась в одну точку, ожидая, когда из раны на боку вытекут остатки жизни. Однако час все некончающейся жизни меня порядком утомил. И даже заставил проявить любопытство. Повернув голову, я посмотрела на торчащий из бока… ритуальный, чтоб его, нож! И еще скажете, что у жизни нет чувства юмора? Гадкая эльфийская железяка! Пока ее не вытащишь из раны, кровь не потечет! В принципе, так можно жить до естественного скончания собственного века. В очередной раз помянув недобрым словом изобретательных эльфов, я распрощалась с надеждой умереть прямо сейчас. Жаль…Потому что в тот момент страх перед смертью не шел ни в какое сравнение со страхом перед стихиями. Этой ночью одна из них показала мне свое истинное лицо. И это было жутко. До этого момента я играла со стихиями, как несмышленый малыш играет с огромным сильным животным. Да, оно стерпит объятия, дерганье за уши и даже покушения на свой пушистый хвост. Защитит и поможет. Но у всего есть предел. Стоит переступить черту, и большая мохнатая плюшевость превращается в обезумевшего зверя с жуткой, оскаленной пастью. Которая хватает и треплет тебя, словно тряпичную куклу. До тех пор, пока вновь не обретет душевное равновесие. Испытанного на себе гнева Воздуха мне вполне хватило, чтобы представить, что будет дальше. И ощутить это в реальности категорически не хотелось. Но пока меня снова увлекло в беспамятство.

Где-то к полудню я открыла глаза, ощутив неожиданно приятный прилив сил. Я даже смогла подползти к трупу и, обшарив его карманы, разжиться нормальным ножом и парой самокруток. Последняя находка обрадовала меня больше всего. Ведь с приближением ночи страх перерастал в почти животную панику. Перерезав веревки, стягивающие запястья, я прикурила от висящего на стене факела. После пары затяжек стало существенно лучше. Настолько, что можно было заняться раной. Сделав на всякий случай еще три затяжки и, потушив самокрутку, я спрятала ее в карман куртки, позаимствованной у стрелка. Теперь нужно было сделать самое неприятное. Сняв со стены факел, я вытащила из бока нож и прижгла рану, позволив Огню нанести необходимый вред, благо дурман притупил боль. Теперь можно было двигаться дальше. Мысли потихоньку возвращались в воинско-деловое русло. Подумаешь, очередной переплет. Не первый, хоть и, наверное, худший, но переживаемый. Руки-ноги целы, голова, со скрипом, но варит. Имеется какое-то оружие и даже есть во что переодеться. Живем!

Так как в ночь перед изгнанием мы провели на танцах, то одежда на мне была соответствующая. Стянув бесполезное платье я, ничтоже сумняшеся, раздела труп. Квен был не намного крупнее меня, так что выглядело все вполне прилично, если бы не кровь. Хотя на черной кожаной куртке она была почти незаметной, а рубашку не видно, если застегнуться. Оглядев место своего последнего боя за жизнь, я пошла вверх по лестнице, подгоняемая страхом перед следующими ночами. Мне не хотелось больше встречаться со стихией один на один.

Обойдя дом, я обнаружила сарай, рядом с которым стояла наша карета. Зайдя в покосившуюся постройку, мне посчастливилось разжиться парой  лошадей. Одно животное я отпустила, а второе оседлала. Хорошо, когда есть насущная маленькая проблема. Можно забыть обо всем на свете, сосредоточившись на ней. Заставить себя бросить все силы на решение единственной жизненно важной задачи. Для меня она формулировалась просто: достать траву. И в голове уже зрел план, который жаждал воплощения. С трудом, но все же сориентировавшись во времени, я даже определилась со сроками. Мне нужно было добраться до столицы за три дня, иначе пришлось бы ждать конца следующей недели, а до него при таком раскладе было не дотянуть. Жить же, как ни странно, хотелось. Все нюни и сопли, вроде «ради чего?..», были сметены злостью. Полезное чувство. Иногда очень помогает, особенно если злиться на всех подряд, кроме себя любимой. Да, я имею на это право! В конце концов, величество сам виноват – не надо было бросать меня на произвол судьбы.

Мысли о возвращении во дворец, равно как и о честном заработке на «жизнь» были признаны несостоятельными. Во-первых, столько не заработаешь. А во-вторых, представив, как собирая трясущимися руками каждую монетку буду относить их в лапы громилы Ша, я подстегнула коня. Нет уж! Когда-то любимый брат поставил меня на путь воинствующего мага, так пойду по нему до конца и приму смерть от достойного противника. Оказывается, биться можно не только за жизнь, но и за смерть. И убедив себя, что это единственные оправдания невозвращения, я поехала в трущобы столицы. К счастью, туда вела одна широкая дорога, и даже с моим талантом к ориентации заблудиться было сложно.

Оставив загнанную до полусмерти лошадь в деревне на окраине, я пошла пешком. Все равно денег на оплату проезда не было, да и афишировать свое появление не хотелось. Дождавшись в придорожных кустах подходящей повозки, мне удалось пробраться в столицу, спрятавшись под днищем. Благо ранним утром стражники были еще сонные, да и к парню, часто возящему на рынок товары, вряд ли бы кто прицепился. Стащив из этой же телеги немного фруктов, а также узелок с завтраком возницы, я затерялась в узких улочках трущобного квартала. Найдя укромное место в полуразвалившемся доме, мне удалось поесть и даже поспать. Когда же ночь накрыла столицу, я докурила остатки последней самокрутки и, покинув свое укрытие, направилась в уже хорошо знакомое место. Дурман в голове избавил от боли и усталости. Я чувствовала себя свободной и сильной. Главное, чтобы этого ощущения хватило до конца ночи.

В зале как всегда было много народа, так что протолкаться к входу на арену мне удалось не сразу. Кроме того, идти совсем без оружия не хотелось. Поэтому по ходу толканий я стянула меч у какого-то зазевавшегося юноши, восторженно глазевшего на все вокруг. К сожалению, в первые четыре поединка я не успела, но перед сменой гладиатора воспользовалась хитростью и, не тратя время на ругань, просто перелетела через сетку и опустилась на середину площадки.  В итоге оказалась там первой. Прочие претенденты возмущенно завопили, но правила боев гласили, что с арены можно уйти или победителем, или трупом. Поэтому с моим присутствием пришлось смириться. Гладиатор – рослый выходец приморского королевства довольно оскалился и ступил на арену, достав короткий меч. Взяв свое оружие обеими руками, я отвела левую ногу назад и, чуть пригнувшись, внимательно посмотрела в глаза противника из-за полоски лезвия. Толпа вместе со мной замерла в ожидании, и вдруг в наступивший тишине раздался возмущенный вопль:

– Это же мой меч!!!

Гладиатор спущенной стрелой ринулся на меня. Подпустив бойца достаточно близко, я подло уронила его, споткнув о появившуюся кочку.  А затем без зазрения совести вонзила меч в спину. Трупу, конечно, бесполезно говорить, но не надо недооценивать противников. Если кто-то умеет летать, не стоит его сразу в воздушники записывать.

Толпа безмолвствовала, ошарашенная такой нелепой смертью воина, и снова в тишине срывающийся юношеский голос прокричал:

– Но так же нечестно!

Однако этот вопль утонул в волнах всеобщего хохота. На боях без правил о честности говорить глупо. Найдя взглядом вопящего, я слевитировала ему оружие, взяв взамен более удобный меч поверженного. И толпа притихла, предвкушая новое зрелище.

Следующим на арену поднялся гном, покручивая в руках две булавы. Осторожно двигаясь по кругу, он присматривался ко мне. Боец знал, что перед ним, как минимум, маг двух элементов, поэтому выбирал тактику. К концу второго круга он, видимо, определился, да и посвистывания в толпе подстегивали. Швырнув одну булаву для отвлечения внимания, гном резким взмахом попытался достать меня второй. Шипастый металлический шар просвистел над головой, а боец увернулся от тычка мечом. Разойдясь на несколько шагов, мы вновь уставились друг на друга. А я еще и спихнула с арены валявшуюся булаву. Все равно этим оружием не владею, а гном и подобрать может. Используя тактику резко напасть-отойти, боец держался на арене минут пятнадцать. Но в итоге я подпустила его на расстояние удара и, остановив опускающийся мне на голову шар, вонзила свой меч точно в сердце. Все, Воздух кончился.

Третий воин поднялся на арену, покручивая в руках аркан из эльфийской веревки. Вполне возможно, им же и изготовленной. Видимо, боец решил не рисковать, избавив меня от магии. Закинутую петлю я приняла на меч и тут же с ним рассталась. Да, не рассчитала. И едва покаявшись в своей бестолковости, чуть за нее же и не расплатилась. Изящным прыжком эльф оказался у меня за спиной и накинул на шею удавку. Как учил братец, я успела подставить ладонь и, прижавшись всем телом к бойцу, второй рукой на ощупь нашарила нож на его поясе. Распоров противнику бок, я вынудила отпустить себя и без сожалений добила упавшего на колени воина. Интересно, мне сегодня везет, или тут действительно все такие же как я бестолочи?

Четвертый бой дался мне тяжелее всех. Во-первых, дурман рассеивался и недавно поломанные ребра давали о себе знать. Во-вторых, соперник был магом, а я уже истратила часть своих сил. Мне повезло, что это был огневик. С воздушником я, пожалуй, уже не справилась бы. Но этот маг всего лишь призвал огонь, скрутил его в тугой клубок и швырнул в меня. Оценив обстоятельства, я не стала затягивать битву, спокойно встретив грудью этот и три следующих огненных шара. А когда он изумленно на меня уставился, было поздно. Я просто подошла и убила его. Временами сталь все-таки лучше магии. Хотя, одежду жалко. Содрав с покойника рубашку я натянула ее взамен прожженной и под вой толпы спихнула труп с арены. Мда, этот бой имел особенный успех, видимо, потому что вместил в себя еще и стриптиз. Когда вопли толпы немного стихли, на арену поднялся рыжий детина и фирменным свистом окончательно призвал к порядку. Затем оглядев меня с головы до ног, он вполне добродушно усмехнулся:

–Мы приветствуем бойца, продержавшегося четыре поединка! Давненько такие стихийники к нам не захаживали! Как твое имя?

– Лиона.

– Что ж, Лиона-стихийник, вот твоя награда, – мне протянули заветный мешочек. – Скажи, хочешь ли ты стать гладиатором?

Вопрос поставил меня в тупик. Пока мои планы не шли дальше, чем добыть траву или умереть с сомнительным достоинством. Однако прикинув, что через неделю снова придется возвращаться, я согласилась. Заодно решив проблему с жильем и едой. Под улюлюканье толпы детина галантно выпроводил меня с арены, перепоручив шустрому мальчишке и бои возобновились.

Спустившись за пареньком в подвал, я подождала, пока он откроет дверь в углу, а затем прошла за ним по длинному коридору. Оказывается, жилище гладиаторов было в соседнем здании, соединенным с местом боев подземным ходом. Подросток привел меня на место и убежал досматривать поединки. В просторном помещении у стен стояли четыре койки. На одной из них лежал победитель первой серии боев. Судя по всему, он был выходцем из горного королевства. Бледнокожий блондин, на вид лет сорока. Коренастый, широкоплечий, с угловатыми чертами лица. Едва я вошла, он сел на кровати и спросил:

– Кого?

– Высокого приморца, – ответила я, чуть помешкав.

– Вон там его койка, – кивнул блондин на кровать в углу.

Рядом с каждым спальным местом стоял узенький шкаф. Открыв теперь уже свой, я обнаружила весьма внушительное количество вещей и оружия. Видимо, боевые трофеи. Спрятав туда же меч, я опустилась на кровать.

– Ранена? – спросил между тем блондин.

– Нет.

– Тогда перевяжи мне спину. Сам никак нормально не сделаю, – попросил собеседник, стягивая рубашку. – Бинты вон там, в общем шкафу у двери. Вода там же в кувшине.

Отказывать было неудобно, тем более вид почерневшей кожи под кое-как наложенной повязкой был устрашающим. Сняв бинт, я прокусила себе палец и, расковыряв рану, добавила немного своей крови.

– Стихийник? – спросил мужчина.

– Ага, – я подождала для верности пару секунд и смыла появившуюся пену. Спина стала выглядеть заметно лучше.

– Хорошо хоть в последнем бою на отравленный ножик нарвался, – продолжил блондин. – Меня, кстати Рональд зовут.

– Лиона. Приподними руку.

Забинтовав гладиатора, я ушла обратно на свою кровать, а в это время в комнату вошел еще один боец. Рослый брюнет с тонким шрамом на щеке.

– О, Дик! Вернулся-таки! – улыбнулся Рональд.

– Повезло, что Чан со мной местами поменялся, – сказал вошедший, глядя на меня.

– Ты ранен? – встревожился Рональд.

– Да, пропустил пару ударов, – ответил боец, подходя к своей койке и снимая окровавленную рубашку со штанами. Раны были на плече и бедре. Причем один порез был весьма глубоким.

Как самая целая, я украдкой вздохнула и взялась за обязанности медсестры. В этой комнате мы не были соперниками. Скорее товарищами по несчастью или оружию. Кому как ближе. Взаимопомощь в таких условиях вполне нормальное явление, ведь придется как-то уживаться как минимум неделю, а может и дольше. Но это уже как судьба распорядится.

– Видел тебя на арене. Хорошо дерешься – сказал Дик.

– Спасибо, – буркнула я, затягивая повязку.

– Как тебя угораздило в это влезть? Тоже друзья уговорили для смеху попробовать?

Интересно, почему все так любят лезть, куда не просят? Вот какая ему разница? Однако, совсем уж молчать было нельзя, но открывать душу первому попавшемуся человеку не хотелось. Поэтому я ограничилась нейтральным:

– Вроде того.

Этот ответ гладиатора удовлетворил, и он, поблагодарив за помощь, прилег на койку. Прикинув, что должен прийти еще один возможно раненый, я не стала убирать бинты. Все равно мне придется помогать. Рональд уснул едва я начала перевязывать Дика, а тот заснул, едва я закончила с повязками. Четвертый гладиатор присоединился к нам весьма скоро. Однако бинтовать его не пришлось. На нем не было даже царапины. Вместе с ним в комнату вошел рыжий детина.

– Зарплата! – зычно пробасил он с порога.

Дик с Рональдом синхронно сели на койках.

– Значит так, господа и дамы! Сегодня я вами доволен. Особенно тобой, Лиона. На победу Чана ставили многие, так что вот вам, – с этими словами детина раскидал четыре звенящих мешочка. – Рональд, расскажешь даме правила нашего сотрудничества?

– Не вопрос, – пожал плечами блондин, высыпая на кровать монеты и пересчитывая их. – Тем более основное она и сама поняла.

– Это хорошо. Ладно, отдыхайте! – улыбнулся детина, покинув нас.

Так как все были умотаны до невозможности, мы уснули, едва закрылась дверь. К счастью, в ту ночь я не видела снов. Хотя, засыпала в предвкушении кошмаров. Но нет. Обошлось.

Утром меня разбудил Рональд:

– Пошли, покажу тебе тут все, пока не ушел.

Открыв глаза, я кое-как поднялась. После вчерашнего тело полнилось болью, казалось, каждой своей клеточкой.

– Дай мне минутку, – попросила я, извлекая из-под подушки выигранный мешочек.

– Так плохо?

– Угу. Ребра сломаны.

– Тьфу. А говорила не ранена!

С этими словами Рональд встал и пошел к шкафу с бинтами. Наложив тугую повязку, фиксирующую грудную клетку, он отобрал у меня изрядно помятую бумагу, из которой я пыталась сделать самокрутку.

– Хахаль обычно крутил? – грубо спросил он, доставая из шкафа Чана другую полоску.

– Угу.

– Смотри внимательно. Насыпаешь ровно столько. Если сил не хватит сжать как следует, смачиваешь слюной вот этот край полоски. Поняла?

Кивнув, я взяла самокрутку и с удовольствием затянулась. Но после двух затяжек потушила ее и спрятала остаток в шкаф. Проследив за моими манипуляциями, Рональд присвистнул:

– Значит верно про стихийников говорят? Ни дня без затяжки?

– Ты мне вроде что-то показать собирался? – грубо перевела я тему.

Но блондин пропустил вопрос мимо ушей, продолжив:

– Мы, люди, конечно, привыкаем к травке, но вполне можем по несколько дней без нее обходиться. А маги разума, говорят, вообще не привязываются…

– Может, пойдем уже, а?

– Я как-то пытался бросить. Трое суток держался, но в итоге сломался, закурил. Эх, а ведь всего сутки оставалось потерпеть…А теперь духу не хватает повторить. Как вспомню, так вздрогну.

– Ты меня поведешь, в конце концов, куда собирался или нет?!

Вздохнув, Рональд направился к двери. Как выяснилось, в нашем «доме» кроме спальни, ванны и тренировочной комнаты больше ничего не было. Питались гладиаторы в расположенной по соседству таверне. В зале не было никого, кроме изящной златовласой девушки, протирающей столы. Увидев нас, она прервала свое занятие и приветливо улыбнулась.

– Привет, Кир. Это Лиона. Новенькая, –  представил меня Рональд.

– Уже наслышана, – кивнула златовласка. – Бернард за завтраком только о ней и говорил. Мол, вчера чуть ли не состояние на ставках выиграл.

– Вот скотина! – усмехнулся Рональд. – Нам по двадцатке всего отсыпал.

Я не стала упоминать, что в моем мешочке было существенно больше.

– Садитесь вот сюда, сейчас вам завтрак принесу, – указала Кира на только что протертый стол.

– Значит так, – начал Рональд, едва мы сели друг напротив друга. – Бернард кормит нас за свой счет только завтраком, да и то весьма скудным. Оружейника можно найти в соседнем здании, его жена – портниха. Тренировочная комната у нас расписана по часам. Твое время с двенадцати до двух дня. В остальном – полная свобода действий.

Тут Кира принесла тарелки с кашей. Рональд живо смолотил свою порцию и ушел. Мне же есть совершенно не хотелось, но все-таки вяло дожевать завтрак я себя заставила. А затем вернулась в спальню, чтобы заняться саможалением и самокопанием. Сейчас мне как никогда не хватало ехидного братца, одним метким, резким словом умеющего ставить на ноги. Были даже мысли плюнуть на все и вернуться во дворец, но воспоминания о последнем взгляде Леонарда отгоняли их прочь. Правильно сказал Квен, за все в этой жизни надо платить. Будем считать бои на арене моей расплатой за боль, причиненную королю. Хотя вряд ли телу можно нанести такую же рану, как душе. Но, как говорится, перебьем качество количеством.

Три дня мне потребовалось на то, чтобы уложить свою жизнь в новые рамки. Затем выстроенный ритм пошел сам собой, позволив не думать о себе. Чтобы отвлечься от прочих мыслей, я изводила тело тренировками, бегая по узким трущобным улицам или до потери пульса занимаясь в тренировочной комнате. А в конце каждой недели шла на арену не надеясь вернуться, но всегда возвращалась. Ибо на месте каждого противника мне виделся рыжий стрелок, которого я с наслаждением убивала снова и снова. Слава о Лионе-стихийнике разнеслась по подполью. Теперь ставки на мою победу не ставили. Спорили на то, сколько продержится в бою со мной тот или иной боец. Каждый бой я проводила на грани, не боясь сорваться. Ведь в принципе любой исход поединка меня устраивал. Единственным, кто портил мою размеренную жизнь, был мальчик Артур. Тот самый нескладный черноволосый юноша, у которого мне не повезло спереть меч.

Первый раз он подкараулил меня на пробежке. Я только вышла из нашей казармы, собираясь сделать несколько кругов, как дорогу мне преградило это недоразумение.

– Готовься к бою! – пафосно изрек он, доставая меч из потрепанных ножен. – Я вызываю тебя на поединок, чтобы смыть твоей кровью нанесенную мне обиду!

Я сначала даже не поняла, что он серьезно. Особенно, когда мне велели сходить за оружием.

– И чем же я тебя обидела? – спросила я, на всякий случай вынув руки из карманов.

– Ты осквернила мой фамильный меч подлым убийством. Он всегда использовался лишь в честных битвах и никогда им не били в спину! Тем более лежачего.

Я пригляделась к юноше более внимательно. Судя по виду и разговорам о честности, ему около двадцати. Общая потрепанность вида говорила о том, что с деньгами у него плохо. Однако наличие фамильного меча не позволяло отнести его к простым крестьянам.

– Могу узнать, с кем имею честь? – поинтересовалась я, садясь на ступеньки.

– Артур, сын барона Дарли, рыцаря короны.

Эта фамилию была мне известна. Чета Дарли была подменена теневиками, так сказать в полном составе. Во время облавы они не только отравились сами, но и подожгли свой дом. Видимо, сын чудом спасся. Ни следа тени на его лице я не видела.

– Где ты живешь?

– Не твое дело! – грубо буркнул юноша. – Иди за своим мечом и прими бой!

– И не подумаю, – покачала я головой.

– Я бросил тебе вызов! Согласно кодексу чести, ты должна его принять!

– Или что?

Вопрос поставил мальчишку в тупик. Немного поразмыслив, он изрек:

– Или тебя заклеймят бесчестной.

– И что?

– Как что? Ты потеряешь свою честь!

Чуть ли не священный ужас в глазах Артура заставил меня зло сплюнуть под ноги. Когда родители правильно воспитывают своих детей, они обычно собираются вести их по определенной жизненной дороге. Однако скоропостижная смерть оставляет таких вот птенцов один на один с жизнью и вдолбленными ценностями. Будь на моем месте братец, он бы живо объяснил Артуру, что такое хорошо, а что такое плохо. Доступно, понятно и больно. Я же так не умела. Да и не было желания влезать в чью-то жизнь с учительскими намереньями. Однако кое-что все-таки можно было сделать. Я хорошо себе представляла, как тяжело одному уходить с пепелища родного дома. Поэтому поднявшись и достав из кармана монетку, кинула ее мальчишке под ноги.

–  Держи за представление. На большее не заработал. Придумаешь что-то еще, приходи.

Спокойно развернувшись к парню спиной, я побежала прочь. И мне было безразлично, придет он еще или нет. Но он пришел на следующий день. И на этот раз с двумя мечами. Кинув один из них мне под ноги, велел:

– Бери и защищайся.

– Где взял? – поинтересовалась я, не спеша поднимать ржавую железяку.

– Не твое дело. Бери и защищайся!

Что ж, тенденция правильная. Под ноги юноше полетели две монеты.

В третий раз он не стал ждать, когда я подниму предложенное оружие, а попытался напасть. Что ж, похоже, не ошиблась. Для большей уверенности мне пришлось пару минут поуклоняться от ударов, но результат мне понравился. Оценив боевые навыки, я отшвырнула парнишку к стене вместе с тремя золотыми. Видимо, тяга к воспитанию у нас с братом – наследственная черта. Ибо в жизнь Артура я таки влезла, сумев прикрыть корыстный интерес альтруизмом. И даже убедила себя, что делаю я все для блага парнишки. Якобы, мне не хотелось, чтобы голод сделал из бедняги карманника, стражника или прислужника, потому что, на мой взгляд, парнишку можно было пристроить получше. Видимо, когда он пришел на подпольные бои, то надеялся там заработать, случайно услышав о них. Скорее всего, парнишка не представлял себя никем иным, кроме воина. Не хотелось бы, чтобы жизнь сломала вполне обоснованную мечту.

Вспомнив один из любимых приемов братца, я подняла выроненный меч и ехидно поинтересовалась:

– Не против, если заберу себе? С тебя и той железяки хватит.

– Отдай!

– Забери, – с этими словами я вонзила меч в боковую стенку каменного крыльца. – Теперь твой меч скован заклятием. И разрушится оно только с моей смертью. Так что, хочешь вернуть свою фамильную реликвию, убей меня.

На этот раз я не стала поворачиваться спиной, а осторожно скользнула в боковой переулок. Артур принял вызов. С тех пор каждые несколько дней он приходил ко мне, правда, по началу все еще пытаясь навязать бой. Но через некоторое время это прошло. Путь от открытого вызова на поединок до подлого нападения из-за угла юноша прошел за несколько месяцев. По моим прикидкам, еженедельно выдаваемых ему денег хватало на пропитание. Жил же он, скорее всего, в каком-нибудь заброшенном доме неподалеку. Наша маленькая война длилась чуть больше года. Артур научился планировать нападения и даже строить примитивные ловушки. Теперь вместе с деньгами он получал от меня листок с описанием совершенных ошибок и советов по их устранению. Через месяц после написания первой записки,  я с удовлетворением отметила, что Артур их внимательно читает. Значит, мои выводы были верны. Когда я, наконец, удовлетворилась уровнем начальной подготовки бойца, то вместо привычной записки написала рекомендательное письмо следующего содержания:

«Уважаемый дон Альдэго! Направляю к вам Артура Дарли с настоятельным советом рассмотреть его кандидатуру для принятия в Академию. Ответственно заявляю, что он обладает требуемыми боевыми навыками, а также находчивостью, сообразительностью и настойчивостью. Считаю, что после обучения из него получится прекрасный воин элитного подразделения. Лиона-стихийник».

К конверту я приложила мешочек, содержимого которого вполне должно было хватить на покупку лошади и дорогу. Мне все равно некуда было тратить деньги.

В утро нашего прощания Артур превзошел сам себя. Падающую на меня сеть я, конечно, заметила. Но то, что парень при этом окажется не на крыше здания, а за моей спиной, не ожидала. В итоге его меч чуть не поцарапал макушку. Хорошо хоть пригнулась. Однако увернуться от аркана из эльфийской веревки я уже не успела. Петля затянулась на шее, и резкий рывок повалил меня на землю. В ту же минуту я почувствовала кончик меча, приставленного к спине между лопаток.

– Я сделал это!

Неужели, моим мучениям конец? От смешения радости и гордости перехватило дыхание, но я поспешила справиться с собой и пока меня не добили, предупредила:

– Молодец, только не забудь потом обшарить карманы. Вдруг найдешь там что-то полезное.

Увы, моим надеждам не суждено было оправдаться. Юноша просто убрал меч и сел на ступеньки ближайшего дома. Подавив разочарованный вздох, я последовала его примеру, поднявшись и стянув с шеи аркан. Под веревкой саднила ободранная кожа.

– Больно? – участливо спросил Артур, глядя, как я провожу ладонью по  шее. Надо же, заботливый какой.

– Держи, – вместо ответа я протянула парню заготовленные конверт и мешочек.

Было забавно смотреть, как расширяются глаза юноши по мере прочтения написанного. Академию Альдэго знали все мальчишки королевства. Попасть туда было очень сложно. Ни связями, ни деньгами, а только своими талантами можно было заслужить право там учиться. Мое рекомендательное письмо давало Артуру возможность пройти внеочередной экзамен, а не ждать проводимого раз в пять лет жесткого отбора. Мы с братом ради интереса когда-то прошли его, но оказалось, что девушек в Академию не берут, а без меня Эрл учиться там не захотел. Альдэго нас тогда хорошо запомнил и даже несколько раз приглашал для помощи в экзаменовке. Глядя на счастливую улыбку и щенячий восторг в глаза Артура, я поспешила чуть охладить его пыл:

– Только не радуйся раньше времени. Испытания тебе все равно проходить придется.

Это замечание ничуть не испортило Артуру настроения. Было видно, что парня переполняют эмоции, которые невозможно внятно выразить. Он честно попытался, раза два, беспомощно открывая и закрывая рот.

– Иди уже, – усмехнулась я, шутливо подталкивая его в спину. – Кстати, меч свой ты в любой момент легко мог бы выдернуть.

Обрадовавшись еще больше, парень вскочил на ноги и, не сказав ни слова, убежал в сторону моей казармы. А я печально вздохнула. Дело не выгорело.

После ухода Артура мои дни потекли тихо и размеренно, слившись в серую безликую вереницу. Нужно сказать, что благодаря нашей войне мои боевые навыки существенно улучшились. Однако прежняя злость притупилась. Я уже не представляла Квена на месте противников, поэтому убивать их было сложнее. В один вечер мне даже с трудом удалось продержаться четыре боя, получив серьезную рану в третьем. Но уйти с арены я все же смогла. Краем уха мне удалось услышать, что на моем последнем бою Бернард опять выиграл кучу денег: многие засомневались, выстою ли. Когда, зажав рану на боку, я ввалилась в нашу казарму, то обнаружила сюрприз. Вместе с Рональдом, всегда выступающим первым, в комнате был еще один человек. Он сидел на моей кровати, скрестив руки на груди.

– Достали-таки? – кинулся ко мне гладиатор, едва увидел, в каком состоянии я вошла.

Гость между тем поднялся и, не слова ни говоря, снял со стены факел. Когда Рональд уложил меня на кровать, Эрл прижег рану. Откинувшись на спину, я достала из-под подушки отложенную на крайний случай самокрутку. Сейчас мне было так больно, что в крайности случая сомневаться не приходилось. Отдав Эрлу бинты Рональд вышел из комнаты, оставив нас одних.

– Если бы не твой жалкий вид, выдрал бы как следует! – проворчал брат, накладывая повязку. – Ладно я у Альдэго был, когда твой протеже приехал! Два года по всему королевству ищу, а она тут в столице травку курит!

– Зачем ищешь?

– Остатки ума скурила? – как всегда съехидничал братец. – Или, по-твоему, шашни на стороне – достойный повод, чтобы сбежать и друзей бросить? Между прочим, магической защитой у нас так никто и не занимается. Вот отлежишься пару дней здесь, потом заберу во дворец. Один я наше величество охранять не могу.

– Два года же как-то справлялся.

– Вот именно, что как-то, – помрачнел Эрл. – У Лео сына прокляли. Один стихийник случайно увидел.

Предпоследняя фраза резанула похлеще давешнего меча. У короля есть ребенок. Значит, быстро он утешился после моей измены. Что ж, оно и к лучшему. Пусть будет счастлив.

– Сочувствую, но я никуда не поеду.

– Это еще почему? – удивился братец.

– Меня вполне устраивает моя жизнь. Я ничего не хочу менять.

– Жизнь с Лео тебя тоже, вроде, устраивала.

– Иди ты!

– Я-то уйду. Только подумай о годовалом ребенке, который будет страдать из-за твоей дурости.

– Других магов в королевстве нет?

– Леонард никому кроме тебя не доверяет.

Последняя фраза вызвала у меня истерический смешок.

– Зря смеешься. С Маройном мы ведь так и не разобрались. Их король ударился в бега, а выслеживать его много чести! Поэтому за два года так ничего и не изменилось. Не считая того, что мы лишились начальника охраны и толкового стихийника. Или ты уже таковым не являешься?

– Не являюсь.

– Врешь.

Я закрыла глаза, давая понять, что беседа закончена. Однако братец сдаваться не собирался. Сев рядом, он, как всегда, взялся за воспитание.

– Лиона, неудачные отношения – не повод злиться на весь свет. Ну бросил тебя твой рыжик, бывает. Ты короля тоже бросила и ничего. Женился, счастлив. Только как всегда нуждается в нашей помощи.

– Он сам попросил?

– А то ты Лео не знаешь! Нет, конечно. Он скорее помрет, чем чего-то попросит. Просто поставил перед фактом, что никому кроме тебя защиту своей семьи не доверит. И делайте, что хотите. Хотя, может и передумает, если увидит, во что ты себя превратила. Не получилось горе в вине утопить, решила по другому пути пойти? Или Квен тебя поэтому и бросил?

Слова брата подтвердили то, что я и так знала. Раз уж он думает, что у нас со стрелком был роман, то Леонард тем более не должен сомневаться. Однако статус брошенки мне претил, да и хотелось рассказать правду хоть кому-то. Поэтому, открыв глаза, я тихо сказала:

– Я убила его, Эрл.

– То есть как? – брат озадаченно уставился на меня.

– Загрызла, – грустно улыбнулась я. – Выбора не было. Или я, или он.

– Не понял.

Я честно рассказала брату все без утайки. Мне давно хотелось кому-нибудь высказаться. Да что я вру? Мне хотелось рассказать именно ему. Ведь брат был самым близким мне человеком.

Единственным, перед которым можно было не стараться «держать лицо», когда тебя размазали по стенке. Даже с Леонардом я не могла себе этого позволить. Мешала, чтоб ее, гордость. По ходу рассказа лицо брата приобретало все более багровый оттенок. Когда ж я закончила, слушатель встал, разжав побелевшие кулаки, и ушел прочь, еле слышно пробормотав какое-то адресное ругательство. Видимо, брат чувствовал себя в ответе за поведение стрелка. Ведь именно он когда-то привел Квена в наш отряд. И скорее всего, Эрл не захотел, чтобы я видела, какие именно эмоции вызовет у него весть о предательстве друга. Хотя мне и так все было ясно.

Я думала, что брат придет снова через пару дней, как и обещал, однако вернулся он следующим же днем чем-то очень рассерженный. Без разговоров сгреб меня в охапку и потащил прочь. Единственное, что мне удалось сделать – сунуть в карман выигранный мешочек. И так как из-за ранения внятного сопротивления я оказать, увы, не смогла, то через полчаса уже предстала пред очами величества. Он стоял на дворцовой лестнице, облокотившись о перила, грустный, ссутулившийся. Даже нахохлившийся. Вид короля несколько прояснил настроение Эрла. Видимо, ночью или ранним утром было нападение: у Леонарда  под глазом красовался иссиня черный фингал, была разбита губа и, похоже, сломаны ребра.

– Здравствуй, Лиона! – процедил король.

– Здравствуйте, ваше величество.

– Потом поговорите, – проворчал Эрл, пронося меня мимо короля внутрь замка, однако Леонард пошел следом.

Меня принесли в комнату в северном крыле. Мельком глянув в окно, я отметила замечательный вид на подсобные помещения и обшарпанную стену башни.

– Оставь нас, – велел Эрлу король, едва тот водрузил меня на кровать.

Ожидая, пока телохранитель выйдет, Леонард подошел к окну и прислонился к стене. Усталый, побитый, и не скажешь, что счастливый. Однако по-прежнему родной. Мое сердце болезненно сжалось, и мне захотелось убежать прочь. Чтобы не было больно, чтобы не видеть, не помнить, не знать. Я достала из кармана остатки самокрутки.

– Эрл объяснил, зачем я велел тебя привести? – спросил король, не оборачиваясь.

– Нет, – соврала я, прикуривая от слевитированного факела и уничтожая самокрутку одной глубокой затяжкой.

Леонард обернулся и, подойдя ко мне, грозно рыкнул:

– Чтоб больше я этой гадости у себя во дворце не видел.

Медово улыбнувшись, я состроила донельзя невинные глазки:

– Не волнуйтесь, Ваше Величество, не увидите.

Пристально посмотрев в глаза, король схватил   меня за руку и куда-то поволок.

– Больно же! – возмутилась я.

– Потерпишь, – бросил Леонард, однако пошел медленнее, и не так оттягивая руку.

В итоге меня притащили в мою бывшую комнату в южном крыле. Обстановка здесь несколько поменялась. Теперь рядом с широкой кроватью стояла детская люлька. Подведя меня к кроватке, король буквально ткнул в нее носом. На белой простыне спало маленькое тяжело дышащее создание. Луч утреннего солнца, освещавший личико, проявлял еле заметную тень. Против такого аргумента мне возразить было нечего. Проглотив подступивший к горлу комок, я почти прошептала:

– Это не проклятье. Это одержимость.

– Я знаю, – ответил Лео. Он стоял так близко, что мне стоило огромных усилий, чтобы не отклонить на пару миллиметров и не прикоснуться к нему спиной.

– Мне не удастся его вылечить. Могу только попробовать сдержать. Только…

– Вполне устроит, – и не дав мне закончить, король развернулся и ушел прочь.

Бывают в жизни ситуации, когда приходится наступать себе на горло. Да, мне больно видеть короля, но этому ребенку больно просто жить. К тому же, если кто-то узнает, что принц – теневик, то его убьют, и, возможно, вместе со всей семьей. А жить с этим придется мне. И снова я пожалела, что не умерла там, на каменном полу заброшенного дома. Но раз уж встала, то надо было идти. До конца. Победного, или как получится. И, в очередной раз позавидовав эгоистам, я прокусила себе палец. Собственно, вот так и произошло мое второе пришествие во дворец.

ЖЕНАТ И МСТИТЕЛЕН

От пары капель моей крови дыхание малыша успокоилось, больше ему не будет больно. Хотя бы какое-то время. Любой теневик за обладание своей силой расплачивается страданием. Но обычно они выбирают этот путь сознательно, зная, что получат и что отдадут взамен. Этому ребенку выбора не дали, поставив на путь тьмы. И нельзя вернуть обратно ступившего на эту дорогу. Можно только удержать, не дать уйти далеко. Хорошо, что малыш в самом начале пути. Здесь еще возможно хоть как-то помочь. Беда только в том, что сдерживающие зелья – тот же риск.

Мне захотелось курить, но, увы, куртку с меня Эрл снял еще  в комнате. Еще раз посмотрев на спящего малыша, я вышла в коридор, тихонько затворив за собой дверь, и  нос к носу столкнулась с Мирой. Золотой обруч на ее лбу мигом объяснил мне, в чьих объятиях Леонард нашел утешение. Нужно сказать, корона пошла девушке на пользу. Гордо расправленные плечи и холодный властный взгляд преобразили ее до неузнаваемости, сделав из улыбчивой мечтательницы властную реалистку. Венчали изменившийся образ выкрашенные в огненно-рыжий цвет волосы.

– Что ты здесь делаешь? – вместо приветствия поинтересовалась ее величество.

– Леонард хочет, чтобы я занялась охраной принца.

– Надо же, а я думала, он только в постели жестокость проявляет, – сочувственно улыбнулась Мира. –  На всякий случай, чтобы ты не питала иллюзий: король тебя ненавидит. Мне с трудом удалось уговорить его не убить вас с Квеном. Первый месяц он очень жалел, что отпустил вас. Все порывался отправиться на поиски. Отомстить. Но пока можешь не бояться. Сейчас он понимает, что ты нужна короне. Но и ты пойми, характер у него тяжелый. Поэтому он будет мстить, возможно, и не сознательно, но все равно будет делать тебе больно. Эх, как же ты так неосмотрительно поступила? Хотя, это моя вина. Я как-то не подумала, что тебе надо объяснить правила «игры на два фронта». Но не переживай! Скажу тебе честно: ты не много потеряла. Как муж Леонард отвратителен, я почти жалею о том, что вышла за него. Так что не печалься.

Из всего сказанного новостью для меня было только первое заявление. Никогда я за Лео не замечала жестокости в постели. Но в остальном ее величество лишь подтвердила мои догадки. Ее фальшиво ласковая улыбка и показное сочувствие вызвали в душе прилив злости. Курить захотелось еще больше. Однако я справилась с эмоциями и, поблагодарив ее величество за заботу, пошла прочь. Отвратительный муж, как же! Жалеет она, как же! Уж слишком явно сочилась отчаянно скрываемая радость. Нет, ваше величество, не обманите. Мне все прекрасно видно: вы совершенно счастливы замужем.

В своей комнате я обнаружила сюрприз в виде короля, методично перетряхивавшего карманы моей куртки. Заветный мешочек уже лежал на кровати.

– Ты что делаешь?! – возмутилась я, подходя к нему.

– Хочу выяснить, не притащила ли ты еще какой-нибудь гадости в мой дом! – величество отшвырнул куртку и, весьма грубо развернув, принялся методично ощупывать мое тело. Я попыталась оттолкнуть его, но не тут-то было. Единственно, чего мне удалось добиться – резкой боли в ране, заставившей согнуться пополам. Усадив меня на пододвинутый ногой стул, король прекратил обыск и, подобрав мешочек, направился вон.

– Отдай! – несмотря на боль, я попыталась вскочить, но упала на колени. Леонард же ушел, даже не обернувшись, а через пару минут в комнату вошли стражники и, надев мне на запястья эльфийские браслеты, повели прочь. Как выяснилось, в тюрьму.

Сев на устланный соломой пол, я грустно усмехнулась. Вот и толку от моей магической воинственности, если все кому не лень хватают меня, куда-то тащат и где-то запирают? Скажете, не надо никому верить и быть все время начеку? Но если всю жизнь жить в ожидании удара, так и свихнуться недолго. И ведь даже не объяснили за что и насколько. Ладно, пусть только выпустят! Совсем из дворца уйти, конечно, не получится. Одержимый ребенок был явным доказательством тому, что я тут нужна. Но спереть денег и сбегать к Ша за мешочком вполне можно. Сегодняшнюю ночь я в безопасности, а на завтра нужно будет что-то придумывать.

Вдруг внешняя дверь отворилась, и ко мне привели соседа, весьма невежливо запихнув в камеру напротив. Упав на солому, худенький лопоухий мужичок лет пятидесяти тоненько застонал. Видимо, ударился об пол своим крысиным носом. Поднявшись и стряхнув с лысины стебель, он приник лицом к решетке и прокричал:

– Это произвол! Но песнь души не убьешь! Я все равно буду писать!

Затем переведя на меня взгляд, вздохнул и более спокойным тоном пожаловался:

– Представляете, не понравилось казначею, что я его доклад в стихах записал. Не дал показать его величеству, порвал в клочья и меня сюда сослал. А король бы оценил! Ой, извините, не представился. Я Гарольд – королевский писарь.

– Лиона, – улыбнулась я.

– Да, я Вас знаю. Вы бывшая невеста короля, – радостно затараторил писарь. –  Вы еще ему рога наставили с его же другом. Я об этом даже написал. Сейчас прочту.

Отказаться мне не удалось, потому что Гарольд уже принял торжественную позу и начал:

– Король ей верил беззаветно! Любил ее по мере сил! Но друг подкрался незаметно и плод запретный он вкусил! Король изгнал его предавших, но милостив над ним был рок. Весьма недолго горевавши, он счастье встретить снова смог. Хвала же королеве Мире! Пусть будет долго их союз! И пусть растет в любви и мире их распрекрасный карапуз!

– Ну как? – спросил Гарольд, едва отзвучало последнее слово.

Как там сказала королева, будет несознательно делать больно? Ну уж вот это на несознательное никак не тянет. Насколько мне помнилось, в тюрьму ссылали по личному повелению монаршей особы или хотя с позволения оной. Похоже, наше величество творчество Гарольда оценил и решил теперь мне предоставить такую возможность. Леонард ведь прекрасно знал, как я отношусь к подобным творцам, а тем более с такой тематикой. Твое же мстительное изобретательное величество! Ведь прекрасно знает, что совесть не позволит мне уйти и бросить ребенка. Ладно, Леонард, если тебе так будет легче, потерплю.

К сожалению, я молчала слишком долго и Гарольд, расценив это по–своему, радостно сказал:

– Давайте я Вам еще почитаю!

– Не надо!

– Да ладно, мне не сложно. Все равно нам тут как минимум до вечера сидеть! Итак, слушайте, баллада о любви! Он был влюблен в нее безумно, она же лишь смеялась вслед…

– Гарольд! Замолчите, пожалуйста! У меня голова болит!

– А Вы ложитесь, а я Вам спою колыбельную, Вы сразу уснете, и все пройдет!

– Спасибо, мне и так удастся уснуть! – с этими словами я поспешно легла на бок и отвернулась к стене.

Молчал писарь недолго.

– Вы спите? – задал он самый бестолковый в мире вопрос, на который я, предсказуемо, не ответила. Тогда Гарольд продолжил:

– Хорошо, спите, а я Вам почитаю. Говорят, если слышишь что-то прекрасное, когда спишь, то от этого снятся красивые сны.

Подавив стон, я тихонько заткнула уши, не дав Гарольду отправить меня в страну кошмаров. Отдельные слова все же достигали слуха, но заснуть это не помешало. Но снился мне все-таки отвратительный сон. Правда, единственное, что я из него помню, это счастливые лица королевской четы и озлобленное, искаженное болью личико принца.

Проснулась я через несколько часов и с удовлетворением отметила, что в соседней камере никого не было. Даже подумалось, а не приснился ли мне этот ужас? Хотя ответ был не столь важен, чтоб заморачиваться и вспоминать. Поднявшись, я немного размяла затекшие ноги. Интересно, про меня вообще кто-нибудь помнит? Как будто в ответ на мои мысли, дверь отворилась, и ко мне спустился Эрл с подносом в руках. Стражник впустил его в мою камеру и запер дверь.

– Что происходит? За что меня сюда посадили? Когда выпустят?  – засыпала я брата вопросами.

– Ешь, потом повязку сменю, – ушел от ответа Эрл, протягивая мне поднос.

Ох, не к добру это.

– Эрл?!

Отступать брату было некуда, поэтому отведя глаза, он ответил:

– Ты выйдешь отсюда через пять дней.

Вот это номер! Похоже, наше величество действительно обладает незамеченной мной ранее изощренной жестокостью. Или по правилам этикета королю не положено осквернять руки кровью неверных женщин? Холодные щупальца паники потянулись к сердцу. Но смогла взять себя в руки и успокоиться. Нужно было что-то делать. И в голове даже появилась неплохая мысль на этот счет. Вздохнув, я придвинулась к брату. Прости, но другого выхода нет.

– Я умру раньше, – тихо сказала я, глядя в пол. – Неужели Леонард настолько меня ненавидит?

– Не говори ерунды! Многие проходят через это, чтобы отвыкнуть от травы. Да, будет плохо, но ничего. Справишься. Ты же не одна будешь.

Я встала и нервно заходила по камере.

– Эрл, я ценю твое желание поддержать меня, но ты не представляешь, как это будет. Чтобы было понятнее, скажу, что два года я выходила на арену против любого противника, лишь бы не дожидаться ночи!

– Льон, другого выхода все равно нет. Не отвыкнешь – умрешь через пару лет.

– Зато тихо и безболезненно!

– Не надейся. По словам Леонарда, будет еще хуже, чем в ночи отвыкания.

Я усмехнулась:

– Что, наше величество тоже любит смотреть, как стихийников корчит?

– Не любит, но иногда приходится, – ответил брат, поднимаясь и обнимая меня за плечи. – Пойми, через это нужно пройти.

Уткнувшись лбом в широкую грудь, я помолчала несколько секунд и глубоко вздохнув, сказала:

– Да, наверное, ты прав, – затем, посмотрев брату в глаза, попросила, – Только можешь на эту ночь снять браслеты? Я хочу поговорить со стихиями.

– Ключи у Леонарда.

– А без них? Я потерплю! Пойми, мне это очень нужно! Может быть, мне удастся их уговорить быть милосерднее. Глупо, но вдруг? А Леонард ничего не узнает! Завтра утром придешь и оденешь мне их обратно!

Было видно, что Эрл сомневается, поэтому сотворив как можно более убедительно просящий взгляд, я обняла брата и жалобно проскулила:

– Ну пожа-алуйста.

Вздохнув, Эрл усадил меня на пол и велел закусить ложку. Про то, что насчет боли не волнуюсь, я, конечно, соврала. Когда второе кольцо было снято и пальцы вправлены на место, из глаз брызнули слезы.

– Спасибо, – через силу улыбнулась я.

– Пожалуйста, – проворчал брат. – Давай повязку сменю.

Когда Эрл ушел, я легла на пол. Свет, проникавший в узкое решетчатое окошко, говорил о том, что уже вечер. Похоже, я проспала почти весь день. Хотя с ранениями у меня всегда так. Тело во сне лучше восстанавливается. Освобожденная от оков, я снова слышала стихии. Голос ветра и потрескивание факелов в коридоре убаюкивали меня. И это к лучшему. Завтра будет тяжелый день. Нужно быть сильной.

Когда Эрл пришел с завтраком, я уже проснулась и сидела, прислонившись  спиной к решетке сбоку от входа. Долг, честь и совесть – это, конечно, хорошо, но своя рубашка ближе к телу. Едва открылась дверь в камеру, как Эрл со стражником отлетели к стене. Солдат от удара, похоже, потерял сознание. Братец же, оказался, крепче и даже схватил меня за ногу, уронив на колени. Однако, получив пяткой в лицо, Эрл отпустил мою лодыжку и я, кое-как поднявшись, кинулась вверх по лестнице. Готовясь разобраться с возможной охраной наверху, я открыла дверь и угодила прямиком в распростертые объятия короля, накинувшего на меня петлю эльфийской веревки.

– Я тебе говорил? – поудобнее перехватывая брыкающуюся меня, обратился Леонард к Эрлу. На подбородке телохранителя была кровь. Похоже, приложила сильно.

– Пусти меня, сволочь! – орала я, пытаясь вырваться. Или хотя бы стукнуть головой этого гада!

Чуть увернувшись от моего лба, король не спеша пошел вниз по лестнице.

– Негодяй! Ублюдок! Скотина! – вопила я, вне себя от бессильной ярости.

Не проявив никакой реакции на оскорбления, Леонард усадил меня на пол. Но умолкать я не собиралась. Страх перед ночью и обида от разрушенного плана окончательно затуманили мой разум. Зло плюнув в королевское лицо, я прошипела:

– Да чтоб ты сдох вместе со своим выродком!

Звук пощечины звонко разнесся по тюремным коридорам. К счастью, на этом этаже была еще лишь одна камера. Пустая. Поэтому лишних свидетелей не было. Оплеуха мигом остудила мою злость, наполнив сердце горечью. Из глаз потекли слезы и, повалившись на бок, я разревелась, перемежая всхлипы с молениями о смерти. Однако мои, якобы, друзья остались глухи к стенаниям и, ни слова не говоря, ушли прочь. Через какое-то время на плач не осталось сил. Я просто лежала на полу, уставившись в одну точку. Стебли соломы неприятно кололи лицо, но шевелиться мне не хотелось. Смирение с неизбежным заполнило мои мысли, заставив успокоиться. Хорошо, когда деваться некуда: можно не изводить себя бесполезными метаниями.

Ночью пришел Эрл. Покачал головой, посмотрев на лежащую меня, и принялся менять повязку. Я безропотно позволила нацепить на себя браслеты взамен веревки, уложить на спину и зачем-то приковать к кольцам на полу. И даже не удивилась, когда брат завязал мне глаза плотной черной полоской. Что ж, так оно и к лучшему. Темнота позволит потеряться во времени, не дав отсчитывать секунды до начала конца. Обостренный слух уловил какое-то копошение в дальнем углу тюрьмы, чуть слышный крик ночной птицы и тяжкий вздох рядом. А затем скрипнула дверь наверху лестницы. Видимо, Эрл ушел. Однако шершавая ладонь, взявшая меня за руку, утверждала обратное. Наверное, там, наверху, был какой-нибудь стражник. Братец же обещал, что мне не придется быть одной. Это чуть подбодрило и даже захотелось поговорить.

–  Эрл, за что мне это? Что я такого и кому сделала?

Брат не ответил, только чуть сильнее сжал руку.

– Поговори со мной, мне страшно.

Он снова промолчал, лишь нежно провел ладонью по щеке. Надо же…Это насколько у меня должен быть жалкий вид, что братец решил проявить «телячьи нежности»?

– Почему ты молчишь? – тут меня осенила внезапная догадка – Я тебя пнула сильно, тебе говорить больно?

Эрл сжал мою руку два раза. Условное да.

– Прости, пожалуйста. Ты не представляешь, как я боюсь ночи…притом, что встречалась пока только с Воздухом. По словам той рыжей скотины, это цветочки. Но ты ведь не оставишь меня одну?

Руку сжали один раз. Нет.

– Эрл, а ты ведь не рассказал Лео, что со мной на самом деле случилось?

Нет.

– Это хорошо. Пусть лучше считает обычной предательницей, чем предательницей–идиоткой.

Снова нет.

– Эрл, меня развели, как деревенскую дурочку. Серьезно, поманили пальчиком, и я сама в петлю полезла. Причем сколько об этом ни думала, так и не поняла, как…Видимо, насчет отсутствия у меня ума ты был прав.

Эрл приложил палец к моим губам, призывая к молчанию. Ну да, нытье братец никогда не любил. А от невозможности осадить меня словом, наверное, ему было совсем невыносимо.

– Ладно, просто пообещай, что ты никогда не скажешь Леонарду. Обещаешь?

Да.

– Хорошо…Знаешь, но даже в этом можно найти плюс. Помнишь парнишку, которого я прислала в Академию?

Да.

– Если бы не было меня в тот день на арене, неизвестно, как бы сложилась его жизнь. А теперь, я уверена, у него все будет хорошо.

Да.

Тут нашу беседу грубо прервали. Мое тело выгнулось дугой, но цепи держали крепко. В довершении к этому, Эрл уселся на меня, придавив ладонями плечи к полу. Так он держал меня до самого конца, не позволив стихии взять свое. Когда натиск ослаб, Эрл усадил меня и поднес к губам чашку с водой. Привалившись спиной к холодным прутьям решетки, я улыбнулась:

– Спасибо.

Тут скрипнула входная дверь, и через несколько секунд раздался голос короля:

– Можешь не здороваться, если все еще говорить больно. Развяжи ее, только не вздумай опять снять браслеты. И повязку к вечеру обратно надень. Пусть  не знает о времени.

Брат снял закрывающую глаза полоску и отстегнул цепи. Короля в камере уже не было. Мне удалось увидеть лишь его спину, мелькнувшую в дверном проеме. Видимо, полюбовавшись на мой жалкий вид, Леонард получил заряд эмоций на день и ушел.

Едва я съела принесенный завтрак, Эрл оставил меня одну. Надеюсь, наше величество даст ему  выспаться. Хотя сонным братец не выглядел. Правда, в утреннем полумраке было плохо видно. Когда Эрл ушел, я легла на пол. Пережитая ночь оказалась утомительной, но не такой страшной, как ожидалось. И это вселило в меня надежду, что я смогу пережить оставшиеся три. Вернее, мы сможем. Люди вообще на многое способны, если чувствуют, что они не одни. Вот так впервые за долгое время я уснула с улыбкой на губах.

Месть Воды действительно оказалась страшнее. Казалось, она ледяным потоком заполняла мои легкие. Хорошо, что руки были прикованы цепями, ибо мне очень хотелось разорвать грудную клетку. Тяжело дыша и хрипя, я висела на руках заботливого брата. Мне казалось, что еще немного и я задохнусь, захлебнусь, погибну. И за секунду до конца Вода отступала. Чтобы дать мне отдышаться и вернуться снова. Все это время брат был рядом. Просто вытирал платком мои губы или тихонько поглаживал по голове.

Земля не отличалась особенной изобретательностью, разрывая дикой болью кости и мышцы. Эрл крепко сжимал меня в объятьях во время каждого приступа, позволив закусить свою ладонь. В итоге к утру я ощутила соленый привкус крови. Однако когда брат снял повязку с моих глаз, я не увидела на его ладони следов укуса. Видимо, показалось. Да это было вполне понятно. После двух кошмарных ночей я была настолько вымотана, что проваливалась в сон, едва Эрл кормил меня завтраком. Так что, явь и не явь различались с трудом.

Жар пылающих объятий Огня брат пытался охлаждать мокрыми компрессами. Обостренный слух доносил их шипение, едва они соприкасались с моим раскаленным телом. Лежа в бредовом состоянии, я окончательно потеряла связь с реальностью. Мне слышался голос короля, приказывающий стражникам носить воды из колодца. Затем мне мерещилось, что на меня обрушиваются струи водопада. Вода обнимала меня, шептала что-то ласково-обнадеживающее. И казалось, что я куда-то плыву, влекомая мягким, неспешным течением. Мне хотелось отдаться ему, позволить унести меня прочь, но сжимавшая ладонь рука не давала окончательно покинуть этот мир.

Утром пятого дня меня, наконец, выпустили из тюрьмы и даже сняли браслеты. Величество сделал это лично, объявив:

– Завтра ты должна будешь присутствовать на церемонии признания наследника. Там я скажу о том, что с тобой случилось, так, как это должны услышать люди. Кроме того, объявлю, что ты прощена короной. И после этого тебе официально присвоят статус няни принца. Отчитываться будешь передо мной лично, и даю тебе слово, никто не посмеет тебя тронуть, чтобы ни случилось.

Допрашивать короля о том, что именно он хочет рассказать народу, мне было неудобно. Поэтому я ограничилась нейтральным:

– Как вам будет угодно, Ваше Величество.

Леонард, как всегда, пристально посмотрел мне в глаза, а затем вытащил застрявшую у меня в волосах соломинку и, развернувшись, ушел прочь. Я же, выйдя из тюрьмы за ним,  отправилась искать свою комнату. Как мне помнилось, в северном крыле. Около получаса проблуждав по коридорам и ошибочно тукнувшись в несколько дверей, я наткнулась на Гарольда.

– Здравствуйте, Лиона, – радостно обратился он ко мне.

– Здравствуйте, Гарольд, – вздохнула я в ответ.

– Может, перейдем на ты? – сходу спросил писарь и, дождавшись кивка, продолжил. – Рад, что тебя, наконец, отпустили. Бедняжка! Я записывал речь короля, поэтому знаю все, что с тобой было.

– Какую речь? – насторожилась я.

– Которую его величество будет произносить на церемонии признания наследника.

– И что он скажет?

Писарь открыл было рот, но тут же захлопнул его и заозирался.

– Вообще-то я не имею права это разглашать до церемонии, – прошептал мне Гарольд, прихлопывая полу сюртука.

Однако меня права и обязанности писаря мало интересовали. Мне очень хотелось знать заранее, что Леонард собирается выдать общественности, поэтому я решила схитрить:

– Гарольд, а может ты мне почитаешь что-нибудь из своих произведений? Мне они безумно понравились!

– Правда?

– У тебя несомненный талант!

Расчет оказался верен. Расплывшись в блаженной улыбке, писарь радостно кивнул.

– Хорошо, тогда пошли ко мне!

И тут я совершила одну из самых страшных ошибок своей жизни. Мило улыбнувшись поэту, я взяла его под руку, позволив увести себя в комнату.

Жилище писаря ни изобилием интерьера, ни чистотой не располагало. Из мебели тут были лишь письменный стол со стулом. Под окном валялся матрас, рядом с грудой одежды, остальное пространство комнаты занимали кучки исписанных листов, оставляющие небольшие тропинки для перемещения.

Усадив меня на стул и удачно повесив на его спинку сюртук, писарь принялся рыться в стопке бумаг под столом, выбирая, чем бы поразить даму. Воспользовавшись его невниманием, я слевитировала из кармана речь короля и уронив ее на пол, быстро прочла. Что ж, вполне нормально и где-то даже честно. Можно не бояться, что на церемонии она вызовет у меня ненужные эмоции. Гарольд между тем нашел, что искал и, встав в пафосную позу, начал:

– Любовь коварного созданья свела несчастного с ума!..

На мою беду произведение оказалось долгим. Поэтому хлопнуть себя по лбу, заявив, что опаздываю, мне удалось только через пятнадцать кошмарных минут. Заверив писаря, что в другой раз обязательно выслушаю все до конца, я спаслась бегством. Писарь окончательно добил мою и без того нещадно кружащуюся голову. К счастью, когда я по стеночке подобралась к очередной двери, она оказалась нужной.

Моя комната вновь встретила меня сюрпризом. В нее доставили весь гардероб невесты короля. Платья лежали аккуратными стопочками на узкой кровати, а несколько шляпных коробок стояло рядом на тумбочке. Приложив огромные усилия, я запихала все это в маленький платяной шкаф, чтобы разгрести себе место для сна. Да и не выбрасывать же. Однако падение без сил пришлось ненадолго отложить: было бы кощунством принести тюремную грязь на белоснежную шелковую простыню. Поэтому я все же решилась на маленький подвиг: собственноручно натаскав с кухни воды, кое-как вымылась в весьма неудобной узкой бочке, и только потом легла спать. После пережитого я все еще ощущала слабость. Мне нужен был покой. Хоть на пару-тройку часов.

Проснуться мне удалось ближе к вечеру, и снова в комнате обнаружился подарок. Даже три. На тумбочке стоял букет цветов, а на подоконнике – тарелка с едой, справочник по зельеварению и россыпь разнообразных флакончиков. В очередной раз возблагодарив судьбу за любящего, заботливого брата, я поела и принялась за дело. Нужное зелье я не готовила уже давно, и кое-что подзабыла. Хорошо, что Эрл догадался принести справочник. Так как куда-либо идти за посудой не хотелось, я вымыла в остатках воды плошку из под рагу. Чем не котелок для ведьмы? В меру глубокий, жар держит, а больше и не надо. В итоге я провозилась почти всю ночь. Но когда небо на горизонте начало сереть, дело было сделано. К счастью, правильность приготовленного зелья можно было легко оценить: прозрачное, как слеза, обжигающе ледяное. Все просто. Наконец-таки, разлив полученную жидкость по флаконам я легла спать, кое-как доползя до кровати. Однако стоило только закрыть глаза, как сон немилосердно прервали.

– Льон, просыпайся, – кто-то настойчиво тряс меня за плечо.

Просыпаться категорически не хотелось! Я что, одна что ли в казарме? Да не может такого быть!

– Рональд, пусть тебя Дик перебинтует!

– Лиона! Да проснись ты!

Проснуться все-таки пришлось. Сфокусировав не до конца открывшиеся глаза, я увидела Эрла.

– Что ты от меня хочешь?

– Я – ничего, – ответил брат. – А наше величество просто жаждет видеть тебя в покоях принца. Церемония через полчаса, ему нужно зелье.

И ради этой мелочи меня растормошили?

– Возьми там, на тумбочке. За раз – четыре капли.

– Нет уж, мне тебя велено привести, так что вставай и одевайся.

Сев на кровати, я провела ладонями по лицу. Эх, до чего же вредное наше величество! Наверняка специально церемонию сегодня устроил!

Удостоверившись, что я проснулась, брат направился к выходу, но скользнув взглядом по столу, удивленно остановился и спросил:

– А откуда веник?

– Думала ты принес, – ответила я, все-таки поднимаясь.

– Делать мне нечего, – проворчал Эрл, зачем-то ощупывая цветы. –  Я вчера вообще от короля не отходил. Представляешь, какая-то зараза выстрелила в него прямо во внутреннем дворе замка.

– Нашел?

Отстав от несчастных лютиков, брат грустно вздохнул:

– Нашел, да толку: как и все, отравился. Ладно, одевайся и топай к королю. Мне еще зал проверить надо.

И оставив меня в одиночестве, Эрл вышел за дверь, бесшумно закрыв ее за собой. А я  поплелась умываться, но, увы, вся оставленная на утро вода, ушла ночью на зелье. А за новым ведром придется идти на кухню. А как хорошо было раньше: насущные желания исполнялись даже раньше, чем успевали возникнуть. От воспоминания о прошлом, настоящее стало казаться еще печальнее. Посмотрев на старый грязный костюм и решив, что его место в мусоре, я без задней мысли открыла шкаф и буквально была сметена лавиной вывалившейся оттуда одежды. А одна особо меткая шляпная коробка еще и в бровь умудрилась засветить. Мда, похоже, разум еще спит: реакция никакая. Хотя бесполезная мысль в нем все-таки возникла: маловат шкаф служанки для такого обилия тряпок. Ну да, вчера я запихала все кое-как, поскорее захлопнув дверцы. Выудив из груды свое любимое платье с разрезами, я скинула сорочку. Вот кто придумал застежки на спине? Нижние крючки я, конечно, одолела легко, но сражение с двумя последними грозило закончится их победой.  И уже на пороге фиаско чьи-то руки откинули мою растрепанную косу и лихо защелкнули застежки.

– Ты еще долго копаться собираешься?! – раздраженно бросил король.

Оправившись от неожиданности, я обернулась и, поспешно отведя глаза, пробормотала:

– Еще минуту, ваше величество, только причешусь.

– Некогда! – раздраженно бросил король. – Принца через десять минут понесут в тронный зал.

И, схватив за руку, Леонард потащил меня прочь из комнаты. Я едва успела взять нужный флакон. В коридоре король соизволил выпустить мою ладонь и пошел чуть впереди. Мне же оставалось лишь покорно плестись следом. Изучая спину величества, я,  наконец, поняла, что кроме отсутствия эспаньолки, еще изменилось. Леонард отрастил волосы. Черным водопадом спадали они на его плечи. Надо же! Раньше король каждые несколько недель заставлял меня подстригать отросшие пряди, ругаясь, что они мешаются. Теперь, похоже, мнение поменялось.

В комнате принца нас ждала королева. Мира была великолепна в эффектном темно-красном платье, с безупречно уложенными волосами. Она стояла около люльки, с умилением смотря на своего ребенка.

– Доброе утро, ваше величество, – поздоровалась я, поклонившись согласно этикету.

– Здравствуй, Лиона, – улыбнулась королева, обернувшись к нам. – Дорогой, я принесла тебе символ власти. Ты забыл его нашей в комнате.

Посмотрев на жену, король улыбнулся.  Мира же, подойдя к мужу, надела цепочку с кристаллом ему на шею, затем обняла и нежно поцеловала.

– Иди, а то Аарен ругаться будет, – король мягко обнял жену за плечи и, выпроводив за дверь, повернулся ко мне.

Наткнувшись на его мгновенно похолодевший взгляд, я стиснула зубы. Потому что было больно. В глазах Леонарда не было ни капли тепла, ни капли былой нежности. Лишь злоба и море ненависти, вызывающие желание сбежать как можно дальше. И в очередной раз я пожалела о несбывшейся смерти.

– Давай зелье! Быстро! Пока не пришел церемониймейстер, – резко велел мне Леонард, оторвав от мучительных дум.

Я достала флакон и подошла к люльке, но едва ребенок увидел меня, как разразился таким плачем, что я невольно отпрянула. Король же подошел и, взяв сына на руки, весьма быстро его успокоил. Горько усмехнувшись про себя, я взяла со стола бутылочку с водой и добавила в нее четыре капли из флакона. Оказывается, не только внешние данные можно передать по наследству. Но и отношение к некоторым людям тоже. Приняв успокоившегося малыша из королевских рук, я осторожно напоила его. Ребенок, видимо, смирился с моим присутствием и больше не капризничал. Леонард же все это время стоял за моей спиной, настолько близко, что я слышала чуть учащенное биение его сердца.

– Ну что? – нетерпеливо спросил король.

– Готово, – ответила я, едва тень исчезла с лица малыша.

– Тогда пошли, – с этими словами Леонард развернулся и вышел.

В коридоре нас терпеливо ждал Аарен. Смерив меня уничижительным взглядом, он забрал мальчика и гордо зашагал вслед за королем. Идя за церемониймейстером по коридорам, я тут и там слышала перешептывания слуг. Изредка до моего слуха долетали обрывки фраз вроде: « …наглости… посмела… шлюха… ведьма…»

В тронном зале собралась толпа, вызывавшая у меня ощущение дежавю.  Как и было велено, я за ее спинами пробралась как можно ближе к королевскому трону, встав рядом с Эрлом. Мельком глянув на меня, он укоризненно прошептал:

– Причесаться не могла? Про тебя и так болтают, что ты ведьма, решила внешне соответствовать?

Не ответив, я расплела косу и пригладила волосы. Лучше все-таки свободный беспорядок на голове, чем растрепанная прическа. Между тем двери открылись, и в зал вошла королевская чета, сопровождаемая церемониймейстером. Мира и Леонард были великолепны. Он в белоснежном костюме и она в красном платье. Королева держала мужа под руку, степенно идя по ковровой дорожке, с легкой улыбкой на губах. Лицо короля было бесстрастным, однако его рука нежно накрывала ладонь жены. Гордо расправленные плечи, плавность движений и лучащиеся спокойствием глаза говорили о многом. Теперь мне действительно верилось, что он счастлив.

Когда королевская чета развернулась к присутствующим, Аарен встал перед ними и, передав ребенка в руки родителей, отошел в сторону.

– Я рад приветствовать вас на очередном радостном событии в моей жизни! – начал король. – Когда-то в этот день я взял в жены прекрасную женщину. Мира де Гельди стала мне не только надежной опорой в жизни, но и подарила сына. Сегодня, в день годовщины нашей свадьбы, ему официально присваивается статус принца и будущего наследника символа власти!

Толпа разразилась аплодисментами, а я стояла и смотрела на лучащуюся счастьем Миру. Первую красавицу королевства, вышедшую замуж за моего любимого в день, который должен был стать днем моей свадьбы. Что ж, пусть она даст Леонарду то, что не смогла дать я. И пусть они будут счастливы. Ну или только он. Не дав предательским дорожкам появиться на щеках, я глубоко вздохнула, стиснув кулаки.

Король между тем продолжил:

– Так как моя жена решила посвятить себя искусству, то заботы о ребенке было решено переложить на плечи няни. Представлять ее вам не нет необходимости. Это Лиона де Карэта.

Не глядя в мою сторону, король протянул руку и более понятливый Эрл вытолкнул меня вперед. Толпа загомонила, но Леонард поднял руку, призывая к молчанию, а затем продолжил.

– Хочу вам напомнить, что мы живем в опасное время. На этой неделе Майрон совершил уже два покушения на мою жизнь. И все прошлые годы он тоже не дремал. Лиона подверглась страшнейшему колдовству. Из нее пытались сделать моего убийцу. К счастью, известный вам начальник охраны вовремя раскрыл этот заговор и увез ее, пока не было поздно. Два года у него ушло на то, чтобы снять с девушки заклятие. Я ответственно заявляю, что ему это удалось. К сожалению, Майрон ему этого не простил, и Квен расплатился жизнью за свою доблестную службу. Сейчас мы не можем себе позволить разбрасываться надежными людьми. А Лиона де Карэта не раз доказывала свою преданность короне. И сделает это снова. На глаз у всех присутствующих она принесет клятву верности, выпив зелье искренности.

Приняв из королевских рук флакон я честно отыграла свою роль в этом дешевом фарсе. А вслед за этим получила статус няни и тут же принца на руки. Успокоенный зельем карапуз радостно вцепился в мои опрометчиво распущенные волосы. Кое-как отобрав чуть не выдернутые пряди, я откинула их за спину и приготовилась пережить два кошмарных часа, когда каждый из присутствующих подходил к наследнику и королевской чете с положенными по случаю словами. В зале было душно, весьма упитанный ребенок оттягивал руки, болел не до конца заживший бок, да к тому же я еще и не завтракала. Хорошо, что Леонард позволил незаметно на себя опереться, сообразив, что иначе вывалюсь вместе с его чадом. После церемонии король лично отвел меня на кухню и представил Рите. Необъятная кухарка смерила меня взглядом и, расплывшись в фальшивой улыбке, заверила его величество, что она все поняла. Однако понять и принять – вещи разные.

С тех пор мои дни пошли по одному расписанию: поднять, накормить, погулять, накормить, уложить, накормить, поиграть, накормить, поиграть, искупать, уложить. Даваемое четыре раза в день зелье немного успокаивало ребенка, позволяя мне делать свою работу. И в принципе все было приемлемо, если бы не кое-какие обстоятельства.

С первым из них я столкнулась на следующий же после церемонии вечер, когда, наконец, уложила ребенка спать и вернулась к себе. Едва мне подумалось, что мучения закончены и можно провалиться в сон, как в дверь постучали. Помянув недобрым словом визитера, я поплелась открывать. И в принципе была готова выместить весь свой гнев на том, кто окажется в коридоре, кем бы он ни был. Однако за дверью я увидела лишь желтый букет, лежащий на полу. Найденная в недрах анонимная записка заставила меня застонать. Содержалось в ней вот что: «Пока ко мне ты не явилась, я грустно жил, один как перст. Теперь же наконец свершилось! Я смысл обрел, мой дух воскрес! Себя тебе я посвящаю, и каждый взгляд и каждый вздох! Другой судьбы я не желаю, клянусь собою, чтоб я сдох!»

Букет было жалко, поэта тоже. Поэтому, вздохнув, я забрала цветы в комнату и поставила в заботливо принесенную когда-то им же вазу. И только много позже поняла, какую глупость совершила.

Как-то я возвращалась с прогулки, и мое внимание привлекла толпа слуг, глазевших куда-то вверх, на стену. Любопытство, как  всегда, заставило меня подойти ближе. Проследив за взглядами народа, я похолодела. Прямо под моим окном красивым каллиграфическим почерком было выведено: «И знайте все, здесь обитает мой несравненный идеал!» и красноречиво указывающая на подоконник стрелка с сердечком. Ругая про себя любвеобильного писаря, я незамеченной проскользнула во дворец и пошла кормить ребенка, клятвенно пообещав, что ночью все сотру начисто, пока это безобразие не увидел кое-кто пострашнее слуг. Так как дите уже начинало злобно посапывать, то откладывать прием зелья было нельзя.

В комнате принца меня встретили король с Эрлом. Леонард, сидевший на кровати, был мрачен, братец же, стоящий у окна, тихо похрюкивал в кулак.

– Здравствуйте, ваше величество, – поклонилась я королю.

– Здравствуй, Лиона. Как у тебя дела? – вкрадчиво поинтересовался величество, поднимаясь с кровати.

– Все хорошо, – ответила я, собираясь пересадить принца из передвижного стульчика за обеденный стол.

Так как действие зелья с утра ослабло, то чадо заорало благим матом, едва моя физиономия оказалась в поле его зрения. И тут же попыталось стукнуть меня подвернувшейся под руку погремушкой. Ловко увернувшись, я схватила дитенка и усадила за стол, мужественно стерпев удары. Леонард подошел к сыну и одним единственным «Тихо!» в момент его успокоил и, взяв из моих рук бутылочку, сам напоил зельем. В результате весьма спокойный малыш позволил без проблем себя докормить. Король дождался, пока я уложу ребенка, а затем жестом велел нам с Эрлом выйти за собой в коридор.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – все также вкрадчиво спросил величество.

– А что-то должна? – не поняла я.

– Ты мимо своего окна еще не проходила? – уточнил братец.

– Нет, – соврала я, догадываясь, что сейчас получу нагоняй за испорченную не мной стену.

– Пойдем, полюбуемся.

Король схватил меня за руку и потащил по коридору. Последнее время он только так и поступал. Видимо, это доставляло ему особенное удовольствие. Нет, чтобы просто сказать! Обязательно надо взять и поволочь. Выдернув ладонь из цепких величественных пальцев, я пошла следом за быстро шагающим королем.

– Ну и? – спросил Леонард, кивком указав на надпись.

– Что и? – осторожно уточнила я.

– Ты вместо работы шашни крутить вздумала?

– Нет! – возмутилась я.

– А это как понимать?

Ответить я не успела, потому что в этот момент на весь двор раздалось:

– Любовь моя!

Развернувшись на голос, я увидела быстро приближавшегося к нам писаря.

– Здравствуйте, ваше величество! – без положенного поклона обратился он к королю. – Я вижу, Лиона решила поиграть Вам на нервах, показав мое признание. Мне прекрасно известно, какие чувства Вас связывали, но Вы теперь женаты, так что при всем уважении прошу не иметь видов на мою женщину! Да Вы, несомненно, король, но Вы еще и мужчина. И я тоже!

Эрл, хрюкнув напоследок, сполз по стене. Я же схватила поэта в охапку и от греха подальше поволокла прочь, со словами:

– Вы его неправильно поняли! Мы позже все объясним!

– И стену отчистите! – прорычал нам вслед король, но я уже втолкнула горе влюбленного в здание и, захлопнув дверь, обходными путями потащила в свою комнату. Как же хорошо, что величество считал избиение убогих ниже своего достоинства. Хотя, позже я это мнение не раз пересматривала.

Не обращая внимания на хихикающую прислугу, чуть ли не тыкающую в нас пальцем, мы шли к моей комнате. Вернее, Гарольд практически волочился следом, вися на моей руке. Но мне было не до таких мелочей. В душе кипела злоба, хотелось прибить этого идиота, но без свидетелей. Поэтому кое-как дотащив несчастного до заветной двери, я втолкнула его внутрь. И собиралась уже разорвать его в клочья, но на свою беду посмотрела ему в глаза. Полные щенячьего восторга, они вмиг остудили страсти. Я не считаю избиение убогих ниже своего достоинства. Иногда у меня просто рука не поднимается. Поэтому усадив поэта на стул, я начала разъяснительную беседу:

– Гарольд, нельзя так разговаривать с королем!

– Прости, любимая, но стоило мне подумать, что он может иметь на тебя виды, как я потерял разум!

– У него нет на меня видов. И я не твоя любимая!

– То есть как? – изумился писарь.

– Вот с чего ты это взял?

–  Потому что стоит мне тебя увидеть, как мое сердце готово выскочить из груди! Я все дни напролет думаю о тебе, я не могу без тебя жить! Я люблю тебя!

– Но я-то тебя нет.

Гарольд уставился на меня, открыв рот. Похоже, об этом он как-то не подумал. Однако, помолчав пару минут, писарь улыбнулся и, хлопнув себя по лбу, выдал:

– Ну, конечно! Я все понял! – с этими словами Гарольд умчался прочь, не сказав более ни слова.

С тех пор моя жизнь превратилась в тихий ужас. Мне пришлось жить буквально на осадном положении. Я безжалостно переступала через букеты, оставляемые под дверью. Нещадно поливала гнусавого недопевца водой, когда он пытался вопить серенады. Пользовалась окнами вместо дверей. Доводы разума поэт отказывался слушать, а доводы силы по-прежнему отказывались применяться. Однако нет худа без добра. Сложившаяся ситуация, похоже, несколько охладила королевскую жажду мщения. Видимо, понял: поэт воздает мне с лихвой. Взгляд величества теперь источал гораздо меньше злобы и ненависти. Его глаза, казалось,  просто говорили: «Держись от меня подальше».

Как-то идя к себе после очередного утомительного дня, я наткнулась в коридоре на Леонарда. Опершись рукой о стену, король преградил мне путь и с деланным сочувствием в голосе поведал:

– Он опять сидит под дверью.

Представив очередной поединок за право входа к себе, а затем трехчасовой скулеж под дверью, я бессильно прислонилась спиной к стене и попыталась легонько тюкнуться об нее затылком, но король успел подставить ладонь.

– Хочешь, я его в тюрьму посажу? – издевательски улыбнулся величество.

Оценив шутку, я ответила:

– Угу, потом он выйдет и будет вопить у меня под окном песню про то, как пострадал за свои чувства. Может попробовать найти толкового мага разума?

Последний вопрос я задала чисто для себя, но король на него ответил:

– Пробовали. Но он тебя искренне любит. Такое магия не лечит. Можно заставить его влюбиться в другую, но или ненадолго, или до скоропостижной смерти. По мне гуманнее убить так.

– А можно? – с надеждой спросила я.

– А ты убьешь?

– Ладно, полезу через окно. Спасибо за предупреждение, ваше величество, – вздохнула я, собираясь уходить.

– Постой, – Леонард снова взял меня за руку. – Зачем весь этот официоз когда мы наедине?

– Чтобы не сбиваться на публике, – соврала я, пытаясь выдернуть ладонь.

– Зачем ты так? Мы ведь не чужие.

И тогда я поняла, как жестоко ошибалась. Его величество вовсе не удовлетворился, а просто перешел к более изощренной мести. Такое издевательски теплое отношение било похлеще пощечин. Эдакая насмешливая жалость. А я просто ненавижу, когда меня жалеют! Это все равно что лежать с переломанными костями и слышать «Что, больно, да?». Агрессивные эмоции, как всегда, предали мне сил и, все-таки выдернув ладонь, я попрощалась:

– Ваше величество, идите к своей супруге. Она наверняка заждалась Вас в постели. Спокойной ночи.

Выйдя на свежий воздух, я вдохнула его полной грудью и, чуть успокоившись, пошла к своим окнам. Однако и тут мне не повезло: на лавочке под ними компания слуг устроила ночные посиделки с бутылкой. Прикинув, что праздник у людей затянется надолго, я от нечего делать поплелась к Эрлу.

– Чего тебе? – грубо спросил заспанный брат, открыв дверь.

– Можно я у тебя переночую? Ко мне ни через дверь, ни через окно не попасть.

Весть мигом подняла Эрлу настроение.

– Что, наслаждаешься большим и чистым чувством? – ехидно спросил он, запуская меня внутрь.

– Просто не знаю, что делать, – вздохнула я, опускаясь на кровать. – Слушай, может сыграешь роль моего возлюбленного?

– Чтоб он меня на дуэль вызвал, и я его пришиб? Нет уж, твоя проблема, ты и разбирайся. Да и, в конце концов, чем ты недовольна? Мечта ж любой женщины – быть музой поэта! Он тебя так любит! Столько эмоций, какая экспрессия, какие перлы…ой, не могу!

Эрл бессовестно заржал, так и не окончив фразу.

– А мне вот ни капли не смешно! Я его уже открытым текстом посылала – бесполезно!

– Поэты – они такие. Их хлебом не корми, дай пострадать. Слушай, а может тебе согласиться, побыть его возлюбленной, авось он разочаруется и отстанет.

– А если нет?

В ответ брат беспомощно развел руками.

– Ладно, давай спать, – вздохнула я, ложась на кровать.

– Вечная беда с влюбленными. Дурью маются они, а страдают – другие! – вздохнул брат, укладываясь на полу.

– Спокойной ночи! – улыбнулась я, гася свет.

– Кошмарных снов, – проворчал с пола Эрл.

И действительно в ту ночь мне снились одни ужасы. Будто я вышла замуж за Гарольда и жить мне с ним предстояло до конца.

Вот так и проходили мои дни, складываясь в недели, затем в месяцы и даже в года. В одно прекрасное утро, когда я собиралась выйти с двухлетним принцем на прогулку, на крыльце нас встретили король с Эрлом. Забрав у меня малыша, Леонард велел:

– Лиона, сегодня я хочу поехать с принцем в лес. Поэтому собери необходимые для ребенка вещи и приходи на конюшню. Остальное мы взяли.

Как же давно я не была в лесу! Воспользовавшись тем, что дитенок сидел на руках у счастливого папаши, я пустила коня галопом. Мчаться во весь опор наперегонки с ветром было невероятно здорово! Я снова чувствовала себя свободной и живой. А когда на полном скаку мы въехали в озеро, с наслаждением окунувшись в прохладную воду, моему счастью просто не было предела! Вода вмиг смыла всю накопленную за годы усталость, как всегда успокоив в своих мягких объятиях. Когда я выбралась на берег, Эрл с королем уже расстилали плед. Причем Леонард помогал своему телохранителю, удерживая под мышкой плачущего сына.

– Что случилось? – спросила я, подходя к ним.

– Ему надо штаны сменить, – проворчал король, вручая мне чадо.

Обстоятельство меня удивило:

– Он же умеет проситься в туалет!

– Так он и просился, но наше величество не понял, – ответил мне Эрл.

Вздохнув, я раздела ребенка и понесла к озеру. Вода была вполне теплая и принцу очень понравилась. К тому же после завтрака прошло еще не так много времени и действие зелья не успело ослабнуть. Поэтому ко мне он относился весьма удовлетворительно. Мог стукнуть, потянуть за волосы, но хотя бы не верещал, не кусался и не вырывался из рук. Когда мы накупались, на стоянке уже был разведен костер, раскиданы игрушки, расставлены тарелки с едой. Похоже, его величество возжелал культурно отдохнуть на природе. Только почему-то не взяв при этом жену. Переодев принца, я отпустила его к Эрлу, который взялся строить из кубиков башню, и дитенок, увидев, что кто-то играет с его игрушками, побежал наводить порядок.

– Выпьешь со мной? – спросил король, протягивая бокал. – А то в одиночку как-то не хочется.

Сев поближе к костру, чтобы быстрее сохла мокрая одежда, я взяла вино. Леонард придвинулся ближе и спросил:

– За что выпьем?

– За что пожелаете, – пожала я плечами.

– Тогда, может, за тебя? – лукаво прищурился король и, не дав мне ответить, чокнулся со мной и залпом выпил.

С тех пор в список моих бед добавилась еще одна. Теперь не только писарь изводил меня своей любовью, но и король, похоже, решил добить шуточными заигрываниями. Спектакль свой он разыгрывал исключительно для меня, ну и изредка для Эрла. Больше его издевательств надо мной никто не видел, и это было терпимо. Кроме этого, радовало, что с королевой я практически не встречалась. Днем, пока Леонард был занят государственными делами, она занималась своим любимым шитьем, чуть ли не каждый ужин, представая перед нами в новых откровенных нарядах. С трехлетнего возраста принц ужинал вместе с родителями, и я, соответственно, тоже была вынуждена там присутствовать, поневоле наблюдая любовные игры королевской четы. Как кошка ластилась Мира к королю, однако на людях он мужественно сдерживался, зато, наверное, потом, в спальне, давал полную свободу выхода своим эмоциям.

Я старалась не обращать на это внимание, тем более, голова моя была занята совершенно другими заботами. С годами принц становился все более агрессивным. Мои зелья действовали все слабее. И в любую свободную минуту я искала способ улучшить их, ставя эксперименты на дворцовых крысах. Когда они переставали дохнуть, я испытывала свое зелье на заключенных, держа наготове склянку со своей кровью. Если они от варева не умирали, я поила им принца. Большинство зелий не давали улучшений по сравнению с базовым составом. Но в итоге, в один прекрасный момент подходящий набор ингредиентов был найден. После первого испытания больше недели все было хорошо. А потом случилась беда, вынудившая меня без оглядки бежать прочь из дворца. Возможно, если бы король был более откровенен со своей женой, все сложилось бы иначе. Но королева не знала, что я что-то  добавляю в еду ее ребенка. Леонард мне запретил это говорить, видимо, чтобы не расстраивать жену. Сам же он вряд ли знал о риске применения зелий. Во всяком случае, сначала я не успела сказать, а потом не осмелилась, решив, если что, успею нейтрализовать яд своей кровью. Или возьму всю ответственность на себя. Теперь моя самонадеянность привела к  тому, что я должна была в третий раз вернуться во дворец, не зная, что меня там ждет.

СНОВА-ЗДОРОВО

Итак, я сидела за столом в небольшой таверне, доедая картошку и ожидая возвращения Ворона. Воспоминания о былом, как всегда, переросли в размышления о жизни. Подводя итог, можно было сделать весьма неутешительный вывод:  отношения с противоположным полом явно не мой конек. Уж проще нечисть всякую убивать. Или тех же мужчин. В бою все просто – не убьешь ты, убьют тебя. Понятная цель, понятные правила, понятный итог. А тут…

Мальчик, которого я тайно любила, первый закидал меня яблоками и объявил ведьмой. Король, застукав в постели с другом, люто возненавидел и буквально сразу же нашел мне замену. Женился. Счастлив и мстителен. Упомянутый друг вообще оказался скотиной редкостной. Увез меня в свой замок, якобы для вечного счастья. И там чуть не подарил вечный покой. Творчество Гарольда даже обсуждать не стоит. Теперь вот Ворон…

Родители воспитывали в нас с братом достаточно традиционные ценности. Хоть со временем жизнь многое поправила, но кое-что осталось неизменным. По моему твердому убеждению, дети – результат истиной любви. Но что она собой представляет? Есть ли вообще для нее какое-то описание, какой-то признак? Как отличить истину от лжи? Ведь все мои отношения, как я искренне считала, были по любви. В итоге что-то оказалось детской влюбленностью, что-то дурманом, вот только с Гарольдом – без иллюзий. Поэта мне было просто жалко, да и дальше выслушивания его бреда дело не пошло.

Была ли любовь у нас с Леонардом? Или наши отношения были не более чем результат игры инстинктов, когда самка и самец признают друг друга подходящими? Возможно, со стороны величества так оно и было: новую самку он нашел весьма легко. А вот с моей…Наверное, любовь – это когда тебе снится, что любимого нет рядом. Что ваши пути разошлись или не пересеклись вовсе. И ты просыпаешься, леденея от ужаса, но уткнувшись носом в родное плечо, понимаешь – это был всего лишь кошмар. Но, увы, для меня он стал реальностью. Прочно сформировавшейся и единственно возможной. Ведь надменный, жесткий, гордый Леонард измены не прощает. Он за нее всегда будет мстить. Пока не удовлетворится результатом. И в изобретательности его величеству не откажешь. Пристроить меня к принцу, чтобы я каждый день могла видеть счастье королевской семьи, идея просто великолепная. Ее величество как постоянное напоминание того, чего по дурости лишилась. Заигрывания короля, как злая издевка. И ненавидящий свою няню принц. Бедный, несчастный ребенок, которого я в итоге убила. А теперь, вполне возможно, за это убьют меня вместе с моим еще не родившимся чадом.

Но если я не вернусь, то умрет мой самый дорогой человек. Моя единственная твердая жизненная опора. Все эти годы Эрл был рядом и всегда поддерживал меня. Даже во время дурманных ночей. Несколько раз он приходил ко мне во снах, пытаясь образумить. Когда мне было плохо, брат всегда умел найти нужные слова. Но не сочувственные, а насмешливые. Сначала я обижалась на подобное отношение, но со временем поняла, что это чуть ли не единственное, что могло быстро поставить на ноги, после очередного падения. Своеобразное встряхивание за шкирку, напрочь отбивающее желание жалеть себя несчастную. Эх, как же мне хотелось вернуть те дни, когда мы с братом были только вдвоем! И в очередной раз мне вспомнилось, как мы встретились на рынке.

Я сначала даже не поняла, что Лаэта оставила меня одну, легонько подтолкнув в спину в направлении здоровенного патлатого дяди, который, улыбаясь, шел ко мне.

– Ты что тут делаешь? С родителями приехала? –  спросил Эрл, оглядывая толпу.

– Нет.

– Замуж что ли вышла? – удивился брат.

– Нет, я тут с цыганами, – сказала я, но, оглядевшись и не увидев Лаэту, добавила, – была.

И чуть помолчав, произнесла, не поднимая головы:

– А родители умерли.

Поддев пальцем подбородок, и посмотрев в мои глаза, из которых вот-вот готовы были выкатиться слезы, Эрл обнял меня за плечи и повел в таверну, в которой снимал комнату. Усадив меня на кровать, брат велел:

– Рассказывай.

Трудно было об этом говорить, но я все-таки смогла. Поведав Эрлу все, что со мной случилось, мне, в конце концов, пришлось сделать  самое страшное признание:

– Их сожгли, потому что я ведьма.

– Скорее дура, – пожал плечами брат. – Конечно, тамошние соседи идиоты, но не до такой же степени, чтобы поверить горстке детишек. Держу пари, папаша наш просто напился и спалил дом, а мать, вздохнув с облегчением, пошла искать новое счастье.

Такая мысль мне в голову не приходила. Конечно, я знала, что отец последнее время много пил, что с матерью у них давно уже пошел разлад, но связать это с пепелищем как-то не догадалась. Мне так и не пришлось узнать, правда это или нет, но зато я раз и навсегда избавилась от гнетущего чувства вины. Иногда не важно, что есть правда. Важно, во что ты веришь.

– А ты правда маг? – продолжил беседу брат.

– Стихийник.

– Ух ты! Покажи, что умеешь?

Демонстрацией моих способностей Эрл остался доволен. И предложил мне совместную работу. Отучившись в военной школе, брат не захотел ни возвращаться домой, ни продолжать строить карьеру. Ушел в вольные наемники. Однако денежные заказы в одиночку выполнять было сложно. Поэтому моему внезапному появлению он очень обрадовался. И даже обучил меня навыкам владения мечом. Не ахти как, но на отмахаться, если что, хватало.

Эх, счастливое прошлое…Почему ты так далеко, невозвратно, и всегда жестоко? И жить с тобой тяжело, и бросить не получается.

Допив молоко, я с тоской посмотрела в окно. Ну где ходит Ворон? Уже почти час прошел! Помнится, Эрл проблему с лошадями решал минут за двадцать максимум. Правда после этого частенько приходилось скакать очень быстро и без седла, но это мелочи.

Наконец к коновязи подошел Ворон, ведя под уздцы двух оседланных лошадей и спокойно привязав их, вошел в таверну. Найдя меня взглядом, он подошел к стойке, заказал себе ужин и присоединился ко мне.

– Ну и жмоты тут живут! Еле выторговал приличных лошадок, – улыбнулся он, садясь напротив.

Присмотревшись, я заметила, что лошадки были действительно хороши. Да и седла недешевы.

– Где ты взял деньги?

– Где взял, там больше нет, – ответил мне Ворон, откусывая мясо.

Ну да, воровать деньги менее хлопотно, чем заниматься конокрадством. У братца, правда, на такое квалификации не всегда хватало. А все-таки хорошо путешествовать с профессиональным вором.

Закончив с ужином, мы отправились в путь, проехав до темноты без остановок. Причем ночью я тоже не намеревалась останавливаться, но полуэльф рассудил иначе. Несмотря на мое желание как можно быстрее оказаться в столице, Ворон неумолимо свернул в лес, едва стало вечереть.

Когда мы устроились на ночлег, я вдруг ощутила, что парень весьма недвусмысленно проводит рукой по моему бедру. Так, похоже, пора словесной любви кончилась. Этого еще не хватало! Конечно, сама дала повод, сама замуж выскочила, но, все же, у всего есть границы. Все также лежа на боку, я, слегка повернув голову, поинтересовалась:

– Может спать?

Вместо ответа парень перевернул меня на спину и нежно поцеловал в губы. А затем решил перейти к более активным действиям.

– Стой! – я уперлась в его грудь обеими руками.

Ворон грустно улыбнулся и, перевернувшись на бок, облокотился на руку.

– Что мне для тебя сделать? – спросил он, нежно проводя ладонью по моей щеке.

– Пойми, не в тебе дело, – вздохнула я, смотря в ночное небо. – Просто мне как-то все время не везло с мужчинами…

– И тебе трудно верить?

– Мне трудно любить. Когда любишь кого-то, то отдаешь ему свои чувства, свою душу…А я чувствую себя опустошенной. Такое ощущение, что мне больше нечего отдавать.

– Потому что все, что могла, ты уже отдала другому?

– Скорее просто выбросила на ветер. Стряхнула, как пепел с самокрутки. Моя, якобы, любовь наделала столько бед…

– Все имеют право на ошибку и на прощение.

Я горько усмехнулась:

– Только не все умеют прощать.

– Ничего, с годами научишься, – улыбнулся Ворон, все-таки обнимая и привлекая меня к себе. – А я постараюсь быть рядом, когда ты простишь себя и снова сможешь любить. Ладно, давай спать. Завтра нам предстоит долгий путь.

Я не стала отстраняться, как и не стала уточнять, что, говоря о прощении, имела в виду не себя. Беседа закончилась, но заснуть не получалось. Глядя на чуть подрагивающее пламя, я вновь вернулась к недавним размышлениям. Интересно, а может я вновь ошиблась? И моя настоящая любовь лежит со мной рядом? Нежный, заботливый муж, который готов сделать все, что угодно. Быть может, сейчас я просто не могу понять своих истинных чувств, так как уж очень много на голову свалилось? Может, сама судьба, наконец, толкает меня на верный путь, а я пока просто этого не понимаю? Вот так под тихое потрескивание костра и шелест листвы хоровод безответных вопросов увел меня в сон. Спокойный, без сновидений.

На рассвете мы снова двинулись в путь. В этот раз на ночлег решили не останавливаться, поэтому к столице подъехали в предрассветных сумерках. Оставив лошадей у коновязи придорожной таверны, мы сняли там комнату, затем вернулись в лес и потайным ходом пробрались прямиком во дворец. Интересно, знал ли Эрл о такой бреши в своих владениях? Выбравшись из узкого стенного коридора, мы оказались в северном крыле, в одном из подсобных помещений. Замок спал, поэтому на пути к комнате брата нам не встретилось ни души, и это радовало. На всякий случай оставив Ворона за углом, я направилась к двери. А подойдя к ней, прислушалась. Вроде, тихо. Осторожно приоткрыв дверь, я скользнула в темное помещение и не успела сделать и шага, как почувствовала холод стали, щекочущий горло.

–  Только шевельнись, и я тебе убью! – зло прошептал король.

Подавив назревающий страх, я выдала свой самый сильный козырь:

– У меня есть зелье,

– Тьфу! – Леонард убрал меч и зажег свет.

Увиденное повергло меня в ужас. Эрл лежал на кровати, еле дыша. На коже, черной как смоль, выступили красные капли пота. Забыв обо всем на свете, я кинулась к брату, на ходу доставая из кармана склянку.

– Открой ему рот, – велела я Леонарду.

Король без лишних слов разжал стиснутые зубы, и мне удалось влить содержимое флакона. Буквально через пару мгновений Эрл глубоко вздохнул и забился в судорогах. Лео тут же ловко развернул его на бок, слегка прижав при этом к кровати. Приступ длился несколько секунд, а затем я с удовлетворением отметила, что дыхание брата успокоилось, и кожа стала приобретать свой естественный цвет. Еще через минуту он открыл глаза, скинув камень с моей несчастной души. Удостоверившись в осмысленности взгляда, я с облегчением опустилась на стул. Успела. Однако успокоилась я рано. Едва Эрл пришел в себя, как король на меня набросился:

– Ну и где ты вечно шляешься, когда нужна?

От взгляда на его почерневшую ладонь, мне стало ясно, почему брат был в таком плачевном состоянии. Ну конечно! Жизнь величества же, чтоб его, важнее! Поднявшись я ядовито поинтересовалась:

– А что, других стихийников в нашем мире нет?

На это мне спокойно ответили:

– Ты знаешь, я не буду пить кровь кого попало.

Однако заявление взбесило еще больше:

– Твоя принципиальность чуть не стоила Эрлу жизни!

Леонард вплотную подошел ко мне и, буравя взглядом, холодно произнес:

– Не моя принципиальность, а твоя дурость.

– Вот как?! – я тоже повысила голос.

– Именно так! Лиона, тебе вот сюда, – палец величества ткнулся мне в лоб. – Не могло прийти, что труп можно спрятать? Да даже просто от всего отпереться, а не убегать, как перепуганный заяц!

– Чтоб меня поджарили, как ту же тушку?

– Без моего позволения никто бы тебе ничего не сделал!

– Ты не видел глаз своей жены!

В пылу спора до меня не сразу дошла его дикость. Величеству вообще-то положено на меня злиться за убийство сына, а не журить за не-сокрытие преступления. Едва эта мысль достучалась до моего разума,  как я отбросила стоявшего передо мной самозванца и, выхватив из подвернувшихся ножен меч, приставила к его горлу.

– Сдурела? – холодно поинтересовался лежащий.

– Где король? – как можно спокойнее спросила я.

Ответить мне не успели: отворилась дверь, и в комнату буквально влетел Ворон с кинжалом в руке.

– Все в порядке? – уточнил полуэльф, видя, что ситуация, вроде бы под контролем.

Окинув комнату взглядом, самозванец прикинул расклад сил и сжал кулаки, видимо, готовясь выкинуть какой-нибудь фортель. Но в этот момент в ситуацию вмешался Эрл.

– Давайте успокоимся и поговорим, – примирительно поднял руки брат. – Льон, я тебе клянусь, чем хочешь. Перед тобой лежит наше драгоценное величество. Просто дай ему ВСЕ объяснить, и ты поймешь, что это действительно он, причем полностью в своем повернутом уме!

На слове «все» было сделано особое ударение, Причем мне показалось, что в голосе брата звучали угрожающие нотки. Причин не верить Эрлу у меня не было, поэтому я отвела меч, позволив якобы королю подняться. Однако объясняться он не спешил.

–  Ты что тут делаешь? – спросил Леонард, развернувшись к Ворону.

– Сопровождаю, – кивнул на меня полуэльф.

– Хорошо, подожди за дверью. Мы закончим, и я отведу тебя к казначею за положенной наградой.

– Вообще-то я ее муж. Поэтому без нее никуда не пойду.

В доказательство своих слов, Ворон подошел ко мне и обнял одной рукой за плечи, не убирая из второй кинжал. В воздухе повисла было напряженная пауза, но обстановку снова разрядил братец, безжалостно припечатав меня:

– Докувыркалась?

– Не твое дело! – огрызнулась я.

– Давно ты замужем? – поинтересовался король, кладя ладонь на рукоять меча.

– А это не твое дело, – ответила я, внимательно следя за манипуляциями величества. Он не из тех, кто хватается за оружие просто так.

– Очень даже мое. Эрл хотел, чтобы я тебе все объяснил? Пожалуйста, – не убирая ладони с меча, продолжил король. – Тебя, видимо, возмутил факт того, что я так легко отнесся к смерти принца. Так вот, знай, мне всегда было известно, что это порождение зла рано или поздно умрет. Не от твоих зелий, так от моего меча.

Такое циничное заявление, без тени сожаления, снова заставило меня усомниться в личности стоящего передо мной. Разве ребенок виноват, что его прокляли? Да и ладно бы просто ребенок. Это я еще могла бы понять: к случайным чужим жертвам воины относятся проще. Но когда под удар попадают свои…

– Как ты можешь…это же… – у меня просто не было слов. – Он же был твоим сыном!

– С чего ты взяла? – удивился Леонард. – Насколько мне известно, чтобы сделать ребенка, нужно хотя бы раз переспать. Или если невеста рожает через несколько часов после свадебного поцелуя, это тоже считается?

– Эрл?! – обернулась я первому сообщившему мне о принце.

– Вот только меня впутывать не надо, – поднял руки брат. – Сама с ним разбирайся.

Да, при таком раскладе сомнения о подлинности короля рассеивались быстро. Однако кое-что меня все же интересовало. Я посмотрела брату в глаза и задала один-единственный вопрос:

– Знал?

И Эрл не посмел ни солгать, ни смолчать.

– Знал, но все вопросы к нему.

Что ж, вполне в духе Леонарда. Как там Эрл сказал? Наше драгоценное величество в своем повернутом уме и, скорее всего, с исключительно лучшими намереньями. Я развернулась в указанном направлении, ожидая дальнейших объяснений. И меня не разочаровали. Леонарду стоять, видимо, надоело. Поэтому, пересев на подоконник, он начал свое повествование, не сводя с Ворона глаз.

– Когда ты сбежала со своим любовником…

– Когда ты их выгнал, – заметил Эрл, укоризненно посмотрев на короля. Чуть поморщившись на замечание, величество продолжил:

– Не суть. Так вот, тогда выяснилось, что назначенную дату свадьбы менять нельзя. Аарен зачитал мне что-то там из своего талмуда и велел срочно найти тебе замену. Из всех придворных красавиц особенную активность в этом вопросе всегда проявляла Мира. Если ты не знала, у нее с детства есть мечта стать королевой. Она еще отца моего окрутить пыталась, одно время не вылезая из его спальни. Со мной же она продемонстрировала чудеса изобретательности, пустив по дворцу разного рода сплетни. И особенно упирала на то, что у нас с ней давным-давно неземная любовь, а ты оказалась околдовавшей меня ведьмой. Кстати, почва для этого подготавливалась давно. По тем же слухам, едва ты ушла, как ко мне тут же вернулся разум и, покаявшись, я бросился в распростертые объятия Миры со всеми вытекающими последствиями. Одним из которых был растущий живот моей якобы возлюбленной. Сперва я не обращал на это никакого внимания, но примерно в то же время нам удалось-таки поймать покушавшегося на меня майронца.  Единственным, что он сказал, было вот что: «Радуйся, пока можешь! Ибо недолго тебе осталось! Родится скоро смерть твоя!». Большего мы от него не добились, и сначала я даже не понял, о чем речь. Когда же Мира в очередной раз попыталась пролезть ко мне в спальню, до меня дошло. Согласись, насколько проста и гениальна идея – не подсылать ко мне убийц, а вырастить рядом. Буквально через пару-тройку лет от роду ребенок запросто смог бы ткнуть меня какой-нибудь отравленной булавкой. В итоге, взвесив все за и против, я решил принять навязываемую игру. Даже если бы мои выводы были ошибочны, все равно польза от предприятия была. В конце концов, мне все равно надо было на ком-то жениться, а Мира на эту роль подходила как нельзя лучше. По крайней мере, я избавился от ее навязчивого внимания, хотя бы днем. Подтверждение догадкам мне удалось получить, когда принимавший роды стихийник увидел тень на лице ребенка. А так как все считали его моим сыном, то понятное дело, маг попытался меня убить, заклеймив двойником, предателем и убийцей настоящего короля. Пришлось взяться за меч. Ибо то, что на мне тени не было, он почему-то не заметил, или специально был разыгран как ненужная пешка для усыпления моей бдительности. А Мира так и не узнала, что ее ребенок одержим.

Рассказ развеял оставшиеся крохи сомнений. Передо мной действительно стояло наше, чтоб его, расчетливое величество! Как всегда заставляющее окружающих в лице меня плясать под свою дудку. Причем весьма изящно заставляющее. Ведь Леонард прекрасно знал, что сознательно в его аферу я не полезу. А упустить шанс убить двух зайцев он не мог. Что ж, молодец: и мне нервы потрепал и себе защиту обеспечил. Плохо, когда знающие друг друга люди оказываются по разную сторону баррикад. Тогда выживает умнейший. И в нашей паре, это, несомненно, Леонард. Ведь прекрасно знал: когда речь идет о чужих жертвах мне с совестью договориться проще. А своих я не бросаю.

Король между тем продолжил:

– Поэтому я и хочу знать, давно ли ты замужем. А то не ровен час ты мне новую смерть вынашиваешь.

– Можешь не волноваться, – усмехнулась я. – Если это так, то ребенок убьет меня раньше, чем родится.

– Вообще-то эльфы не могут быть одержимыми, – подал голос Ворон.

– Зато они легко покупаются и продаются, – парировал Леонард.

– Но не манипулируют друзьями.

Последняя фраза короля задела, так что он соскочил с подоконника и подошел к нам почти вплотную. Сделав полшага в сторону, я на всякий случай втиснулась между мужчинами. Не каждый, кто рисковал сказать подобное королю, оставался потом цел. Обычно это были или друзья или убогие. А Ворон ни к тем, ни к тем не принадлежал. Однако когда меч уже готов был выпорхнуть из ножен, в ситуацию вновь удачно влез Эрл.

– Точно! Давайте, подеритесь! – предложил он. – Один умрет, другой покалечится, и я добью выжившего из жалости. Сразу столько сомнений и проблем разрешится!

– Нет необходимости, – ответила я брату, глядя в глаза успокоившемуся королю. – Нам здесь больше делать нечего. Оставлю вам пару склянок с кровью, и мы уйдем.

– И куда же? – Леонард вернулся на подоконник.

– За ингредиентами для зелья Фея. Эрл выпил последний флакон.

– А сам Фей сходить не может? – поинтересовался брат.

– Он мертв. Крестьяне выследили и случайно убили.

Ответив, я взяла пустой флакончик из-под зелья и забрала у Ворона кинжал, решив не терять время.

– И кто теперь будет варить его знаменитое зелье? – поинтересовался Эрл, смотря, как я прорезаю себе запястье. Едва флакончик наполнился, Ворон подошел ко мне и, достав вполне даже чистый платок, занялся порезом.

– Придется мне попробовать, – пожала я плечами.

– Хорошо, скажи, что тебе для этого надо, – велел король, не сводя взгляда с моей перевязываемой руки.

– Мне нужна кровь детей стихий. Только собрать ее нужно мне самой. Иначе зелье не будет иметь силу.

Все также буравя взглядом повязку, величество уточнил:

– И ты хочешь, чтобы я отпустил тебя неизвестно куда, неизвестно с кем?

– Ну да, известно с кем отпускать можно, – невпопад проворчал Эрл.

– Не лезь! – почему-то огрызнулся Лео. – Пойдем все вместе. Заодно будет время подумать, как тебя обратно во дворец вернуть. Ибо мои рога народ тебе еще смог простить, но вот смерть принца – вряд ли. Второй раз фокус с раскаяньем не поможет. Сожгут обоих.

Поклеп меня задел, заставив весьма глупо вступиться за свою поруганную честь:

– Между прочим, до рогов у нас так дело и не дошло,

– Жалеешь? – усмехнулся король.

Мысленно выдав себе подзатыльник, я весьма правдоподобно съехидничала:

– Да. Очень многообещающий был мужчина.

– Ну, может еще представится возможность.

– Некрофилией не балуюсь.

За разговором мы как-то незаметно расселись кто куда. Эрл – на кровать, Ворон на подлокотник кресла, а я – на стол, на котором наполняла флакон. На последнюю реплику Леонард никак не отреагировал.  Просто подошел ко мне, взял наполненную емкость и ополовинил ее. Затем, сунув закрытую склянку в карман, вернулся на подоконник и грустно вздохнул:

– Эх, я уже так привык к спокойной жизни! Ведь с момента церемонии признания ни одного нападения не было! И на тебе! Подцепил проклятье, потерял подконтрольного убийцу, символ власти сперли, и ты еще сбежала!

– Кстати, твой камень у нас…, – радостно начала я, но глянув на вытянувшееся лицо Ворона, добавила, – был.

– И где же он теперь? – оживился король.

Покосившись на меня, полуэльф нехотя ответил:

– Пришлось продать. Нужно же мне было на что-то лошадей купить.

Фраза имела успех: Эрл заржал, как тот конь, сквозь смех выдавив:

– Каков добытчик! Смотри сестренка, он тебя плохому научит.

– Знать бы, кто и зачем его украл! – не обращая внимания на хохмача, продолжал сокрушаться король.

Поразмыслив, я решила, что если Леонарду можно не все рассказывать, то у меня это право тоже есть. Поэтому представила историю вот в таком виде:

– Могу только сказать, что какой-то теневик обосновался у барона Гельди. И камень был у него. Причем проклятый. Что было дальше, не знаю, но затем мы обнаружили твой булыжник у гоблинов. Уже без проклятья.

– Наверное, то был папаша принца, – задумчиво сказал король. – Между гоблинами и особняком барона реликвия побывала на ярмарке, заразив целую кучу народа. Сейчас ситуацию удалось взять под контроль, но если не удержим и не излечим заразу, мое королевство просто вымрет. Похоже, Майрон понял, что его планы с принцем провалились, и решил сменить тактику.

Развернувшись, я с подозрением посмотрела на Ворона. Буквально секунда потребовалась полуэльфу, чтобы понять ход моих мыслей.

– Да я его случайно украл! – возмутился он.

А затем сделал непростительную глупость. Полуэльф подошел и, обняв за плечи, посмотрел мне в глаза:

– Льон, ты же знаешь, что это правда.

Ощущение дежавю хлесткой пощечиной вывело меня из равновесия. И через мгновение Ворон уже лежал на полу, а мой меч упирался в его грудь. Задыхаясь от ярости, я отчеканила:

– Никогда. Не смей. Так. Делать.

К сожалению, Воздух решил, что откинуть двух здоровенных мужиков – это перебор. В глазах начало темнеть. Я с ужасом почувствовала, что теряю сознание. Помню, кто-то подхватил меня, не дав шлепнуться на пол, а кто-то забрал меч из ослабевшей руки.

Я пришла в себя на кровати, в той же комнате. Рядом со мной на стуле сидел Эрл. Больше никого не было.

– Как ты? – поинтересовался брат, едва я открыла глаза.

– Нормально. А где остальные?

– Твой супружник возжелал пройти проверку, дабы никто не сомневался в чистоте его намерений, – усмехнулся братец и, вздохнув, поинтересовался. –  Как же ты так влипла?

Сказать бы, как, так ведь издеваться начнешь…Натянув свою самую милую улыбку, я вдохновенно соврала:

– Исключительно по большой и светлой любви.

– Ладно, заливать-то, – беззлобно бросил Эрл. – Сколько раз тебе говорил, что к эльфам даже с исключительно благими намереньями лезть нельзя?

Ну да, не стоило и пытаться. Читает, что ту книгу. Грустно усмехнувшись, я призналась:

– Думала, шутишь.

От этой фразы мысли брата вдруг перескочили на другую тему:

– Да уж, походец нам предстоит – обхохочешься. Слушай, уговори своего ненаглядного подождать нас где-нибудь, а?

Сев на край кровати, я посмотрела брату в глаза:

–  Ты ему не веришь?

– А ты? – усмехнулся он. – Или у тебя просто любовь так проявляется? Сначала об пол приложить, а потом мечом ткнуть?

Напоминание о недавнем эпизоде вызвало в памяти более неприятные воспоминания. Проведя ладонями по лицу, чтобы отогнать мысли, я ответила:

– Просто напомнил кое-кого…

– Ясно, – мигом помрачнел брат, как всегда поняв меня с полуслова.

Пользуясь случаем, я задала давно мучавший меня безответный вопрос:

– Ты не задумывался, как он нас так ловко обманул? Ведь при мне же зелье искренности пил!

– Так не каждый же день, – пожал плечами брат. – Ладно, не бери в голову. Он уже сдох, туда ему и дорога. Кстати, спасибо, что вовремя вернулась. Я уж и не надеялся.

Теперь настала моя очередь задавать те же вопросы.

– Как вас угораздило?

– Случайно наткнулись на труп в лесу. Наше величество, конечно, простым осмотром не удовлетворился, ему пощупать надо было. А потом случайно до меня дотронулся.

– У тебя же была склянка с моей кровью.

– Была, но я надеялся успеть вернуться в замок. Когда же гонец нас нашел и доложил, что случилось, решили поехать сразу к Фею, так как искать тебя неизвестно где, было долго. К этому моменту на меня уже кровь не действовала, поэтому я отдал остатки Лео.

Не удержавшись, я таки съехидничала:

– И кто-то еще говорит о дурном влиянии?

– Вот только не надо пытаться меня воспитывать! Мала еще! – проворчал Эрл. – Есть, кстати, хочешь?

– Ага.

Поднявшись, Эрл ушел, а я попыталась встать, но обнаружила, что голова еще кружится. В итоге встать мне удалось где-то с третьей попытки. Как раз к приходу брата. Вернулся он минут через пятнадцать с хлебом, колбасой и чайником. Вид привычного воинского перекуса, а-ля сытно и быстро, мигом поднял мне настроение. Достав из шкафа посуду, Эрл занялся чаем, а я – кромсанием бутербродов. Причем видя, что брат разливает заварку по четырем чашкам, сделала восемь штук. Мы закончили как раз к приходу короля с Вороном. Вернувшиеся были хмуры и неразговорчивы. Увидев, что у полуэльфа снова чернеет ладонь, я  накапала ему в чашку несколько капель крови. Каждую из которых король проводил ненавидящим взглядом. Вполне даже уместившись за небольшим столом, мы, молча, приступили к трапезе. Однако повисшее в комнате гробовое молчание с каждой секундой давилось на меня все больше. Причем за столом оно было особенно тягостным, поэтому, не выдержав, я утащила свои бутерброды с чаем на подоконник. Отсюда, по крайней мере, не было видно задумчивых, сосредоточенных исключительно на бутербродах лиц.

Комната брата была на первом этаже с видом на внутренний двор. Из-за духоты створки открыли настежь еще с ночи, и я с удовольствием чувствовала утренний ветерок, ласково приветствующий меня. Было еще довольно рано, поэтому на улице никто не ходил и заметить мою персону не мог. Вернее, я так думала. Коррективы же внес внезапный вопль. Фраза «Любовь моя!» живо доказала мне ошибочность выводов. К тому же, она сработала не хуже стрелы, заставив метнуться в укрытие. Причем тело среагировало раньше, чем разум это понял. Хорошо, что я уже успела доесть и даже сделать последний глоток чая. Иначе мое заполошное падение на пол могло бы закончиться более печально. Ну почему во дворце такие низкие окна?! Услышав быстро приближающиеся шаги, я живо переползла из-под окна за прикроватную тумбочку и стянула на себя одеяло, по привычке оставив небольшую щель для обзора.

– Здравствуйте! – раздался голос Гарольда, перегнувшегося через подоконник и осматривающего комнату.

– Доброе утро, – холодно ответил король. – Вам что-то нужно?

– Представляете, опять померещилось, – грустно вздохнул писарь. – С тех пор, как мою любимую оклеветали и вынудили бежать, я все время вижу ее светлый образ! И не только ночами, но, похоже, и днем. Вчера ночью я даже написал стихотворение по этому поводу. Хотите, прочту?

– Нет! – в один голос ответили присутствующие.

– Вот, а она меня всегда слушала, – снова вздохнул поэт. – Святая женщина! И как у них язык-то повернулся обвинить ее не только в убийстве принца, но и в распространении проклятья!

– В чем ее обвиняют?! – опрометчиво спросил король.

– Так вы не знаете?! – изумился поэт. – Тогда вы просто обязаны выслушать! Это как раз есть в моем произведении!

И более не принимая отказов, Гарольд зачитал:

– Тебя убийцей заклеймили и вынудили прочь бежать. Тебя к костру приговорили, все продолжая клеветать. Они сказали, ты проклятье распространяешь там и тут, что хочешь денег ты и власти, Майрону облегчая труд. Тебя назвали злобной ведьмой, что всюду сеет смерть и мор. Но я не верю в эти бредни! Несправедлив их приговор! Из-за него теперь в разлуке с тобою мы, но ничего! Не опущу свои я руки! Я выдержу судьбе на зло! Любимая, тебя я вижу во сне и даже наяву! И всех вокруг я ненавижу! И знай же, я тебя найду!

Как же хорошо, что Леонард пересел на кровать, едва писарь начал свое чтение. Королевская рука, лежащая на макушке, не давала вылезти из укрытия и позволить несчастному меня найти. Правда, скорее всего, вместе со своей смертью.

– А ведь ее действительно проще убить, – вдруг сказал величество, заставив поэта с изумлением захлопнуть рот, подавившись очередной строфой. – Эрл, посади Гарольда за стол и дай ему бумагу и перо.

Братец легко выполнил королевскую волю, втащив писаря за шкирку.

– Так, пиши мою речь, – велел Леонард, поднимаясь и задумчиво поглаживая подбородок.

На его место, на всякий случай, сел Эрл, а величество принялся вдохновенно сочинять, меряя шагами комнату.

– Вновь наше королевство переживает темные времена. Не успели мы оплакать смерть горячо любимого принца, как пришла новая напасть. Страшное проклятье наслала на нас злая ведьма. Я не могу сидеть, сложа руки, когда кто-то творит такое. Мне придется принять меры. Поэтому я, король Вайнеры, Леонард отправляюсь в поход за ведьмой! И клянусь, что избавлю нашу землю от ее существования, а вместе с этим и от насланного мора. В доказательство я обещаю принести ее обугленные останки!

Почувствовав, что я занервничала, Эрл припер меня к кровати еще и ногой. Король между тем забрал у писаря листок, перечитал, удовлетворенно кивнул, и, поставив подпись, велел:

– Как всегда перепиши и раздай глашатаям. Пусть сегодня же в полдень донесут до народа.

– Но ваше величество… – начал было писарь, однако Леонард прервал его.

– Гарольд, мне очень жаль, но она действительно ведьма. Ты страдаешь не от любви, а от ее чар. Лиона просто использовала тебя. Скорее всего, она заставила тебя открыть камеру, хоть ты этого и не помнишь. Ведьмы очень изобретательны, коварны и часто вовсе не те, какими кажутся.

Жаль я толком не видела глаза Гарольда, но мне показалось, что в них скользнуло разочарование. Ни слова не сказав, но поклонившись, он вышел за дверь. Едва писарь ушел, я сбросила порядком надоевшее одеяло.

– Вот видишь, как все здорово сложилось! – обратился ко мне Лео.

– Чего ж хорошего? – спросила я, не вставая с пола и прислоняясь спиной к кровати.

– После нашего возвращения тебя официально объявим умершей, переименуем, пострижем, покрасим и всего делов, – радостно ответил король. – Сможешь опять спокойно жить во дворце.

Угу, прям жажду туда вернуться…Скрестив руки на груди, я пробурчала в ответ:

– Мне и так неплохо. И уж что-что, а стричься я точно не намерена.

В ответ на это Леонард поморщился:

– Не валяй дурака! Все равно от твоей косы больше хлопот, чем красоты!

– Это моя коса и мои хлопоты! Я к твоей гриве не цепляюсь, и ты меня не трогай! – огрызнулась я.

– Захочу и трону!

– Только посмей!

По привычке я откинула предмет спора за спину, и коса легла на покрывало. Леонард, недолго думая, выхватил меч и отсек ее одним ударом.

– Ой, дурак! – застонал братец, еще в самом начале беседы переместившийся на стул и поэтому не пострадавший.

Волосы непривычно защекотали шею и, медленно обернувшись, я уставилась на свою длинную тугую косу, безжизненно лежащую на одеяле. Зрелище было печальным и вместе с тем диким. Все еще не веря, я взяла бывшую часть себя на руки, и скорбно уставилась на нее.

– Ты ее еще похорони, – проворчал король, убирая меч.

– Льон, ну ты же взрослая, здравомыслящая женщина! – попытался подбодрить меня брат. – Ты же знаешь, наше величество идиотом был, идиотом и останется. Ты же не воспримешь это всерьез? Он  же не со зла, а исключительно по глупости, совершенно не думая.

Последняя фраза заставила Леонарда тихо охнуть. Мда, так изящно меня еще не оскорбляли. Хотя, если подумать, вряд ли можно обидеть правдой. Ведь кто только ни называл меня шлюхой. А у короля, между прочим, на то есть все основания. Хотя прилюдный постриг в столице вроде бы не практикуется, однако намек весьма прозрачен. А и пес с ним! Смотав косу, я поднялась и положила ее на полку, ибо, куда еще деть – не представляла. Непривычно распущенные волосы мешались. В хвост забираться они категорически не хотели, поэтому пришлось кое-как заправить за уши.

– Когда выходим? – поинтересовалась я, как ни в чем не бывало.

– Завтра на рассвете. Мне нужно закончить дела. – деловым тоном ответил король и принялся отдавать приказы. – Эрл, на тебе сборы. Ворон, пойдешь со мной к оружейнику. А ты, – Леонард не глядя ткнул в меня пальцем, – сидишь здесь и не маячишь по дворцу.

– Как пожелаете, ваше величество, – поклонилась я.

– Между прочим, брат тебе все правильно сказал. А на идиотов только дураки обижаются, – с этими словами король вышел.

Покачав головой, Эрл перевел для Ворона  слова Лео:

– Его величество крайне сожалеет о содеянном. Признает, что был неправ и просит себя просить, – затем обратился ко мне. – Ладно, не скучай. И не высовывайся.

Подмигнув мне, брат вышел, утащив с собой полуэльфа. Мда…Не скучай… Вы пробовали не скучать в комнате три на три метра? Первые полчаса мне это даже удалось. Потому что я убрала со стола, да и вообще навела некое подобие порядка. А дальше потянулось невыносимое ожидание. Не обнаружив у братца никакой приличной литературы, я от нечего делать попыталась заснуть, но бестолку. Закрытые помещения с невозможностью выхода мне никогда не нравились. Я уже начинала тихо звереть, когда жизнь надо мной смилостивилась. На мое несчастье дверь тихонько отворилась.

– Эрл, ты тут? – раздался робкий девичий голосок, и в появившуюся щель просунулась милая головка в белоснежном чепце.

Внезапное появление застало меня точно на середине комнаты, поэтому спрятаться я не успела. Увидев меня, служанка округлила глаза и собралась заверещать. К счастью, рефлексы не подвели. Схватив девушку за руку, я втянула ее в комнату, зажав рот. Несколько минут у меня ушло на то, чтобы уговорить брыкающуюся и мычащую успокоиться. Но все же некое подобие мира мы установили. Действовать по-другому я боялась: опыта оглушения хрупких девушек у меня не было, а ну как убью случайно. В третий раз получив кивок на предложение поговорить, я отпустила служанку. И сразу же получила попытку пощечины, вместе с оскорблением:

– Дрянь! Чужих женихов соблазняешь?! Или Эрл опять по проституткам пошел?

Заявление поставило меня в тупик, заставив осторожно ответить:

– Вообще-то я его сестра.

– Не ври мне! Нет у него никакой сестры! Да и что бы сестре делать утром в его комнате в таком виде?!

Оглядев себя, я усмехнулась. Похоже, мне посчастливилось подпортить братцу личную жизнь. Так как сидеть до вечера в походной одежде мне не хотелось, то я сняла ее, напялив взамен просторную рубашку брата. Из-за разницы в размерах, она вполне сошла за халат.

– А ну выметайся отсюда! – продолжала распаляться влюбленная, пытаясь схватить меня, чтобы вытолкать из комнаты.

Я легко увернулась от ее рук. Оказывается, в небольшой комнате тоже можно найти пространство для маневров. В итоге после нескольких бесполезных попыток меня поймать, служанка перешла в более агрессивную атаку. Хорошо, что у брата в комнате было мало бьющихся вещей, пригодных для метания. Однако даже небольшой шум мог привлечь ненужное внимание. Поэтому после первого же разбившегося о стену светильника, я подняла руки:

– Стой! Все, убедила, ухожу!

Сунув ноги в сапоги, я, не зашнуровывая их, вылезла в окно. Но мой план подождать пока пассия брата уйдет, и вернуться назад, с треском провалился. Стоя в узком коридорчике подсобных построек, я прекрасно видела, как служанка уселась на кровать, вознамерившись, видимо, ждать возвращения Эрла. Интересно, ей работать не надо? Подождав еще минут пятнадцать и сплюнув с досады, я осторожно двинулась куда-нибудь, где можно было хотя бы посидеть. Попутно убеждая себя в плюсах ситуации: проверка нового образа произведена. Постриженную меня девушка не узнала. Хотя, что-то не припомню, чтобы раньше она попадалась мне на глаза.

Выбравшись окольными путями к тренировочной площадке, мне посчастливилось увидеть всю нашу компанию. Похоже, Эрл с Леонардом решили оценить, на что способен Ворон, чтобы знать, чем будут располагать в походе. Вокруг сновали люди, поэтому высовываться нельзя было категорически. Спрятавшись за стоящими у выхода из переулочка бочками, я приготовилась ждать. Привлечь к себе внимание метким броском камушка пока не было возможности: рядом с мужчинами стояла ее величество. На ней вместо обычного вызывающего наряда красовалось черное закрытое платье. Волосы были забраны в хвост, плечи сутуло опущены. Мне даже не пришлось пробираться ближе, друг Ветер любезно доносил реплики. Похоже, разговор начался недавно.

– Этот полуэльф, – говорил Леонард своей жене, – принес нам зелье Фея, излечившее Эрла.

Ворон учтиво поклонился королеве:

– Приветствую Вас. Я Альберт, вольный наемник.

– Приветствую Вас, Альберт, вольный наемник, – едва слышно ответила Мира. – Я искренне благодарна Вам за помощь. Все эти дни мой муж не отходил от постели друга, и я уже готовилась пережить еще одну потерю. Она была бы поистине невосполнимой. Ведь Эрл для нас столько сделал.

– Рад помочь, – коротко поклонился полуэльф.

Королева чуть улыбнулась и обратилась к мужу:

– Дорогой, ты правда решил лично возглавить охоту на эту проклятую ведьму?

– Да. Напрасно я не слушал, когда ты отговаривала меня возвращать ее во дворец, – Леонард обнял жену. – Мне искренне жаль, что из-за моей глупости тебе пришлось пережить такое горе.

Одобрительный кивок проходившего мимо слуги в очередной раз доказал мне: народ любит не только короля, но и его жену.

– Надеюсь, в следующий раз ты не будешь дожидаться смерти сына и практически смерти друга, чтобы понять мою правоту! – понизив голос, Мира сжала ладони мужа и посмотрела ему в глаза. – Приведи ее живой! Я хочу своими глазами увидеть, как она сгорит! Обещай мне!

– Я постараюсь, – ответил король, мягко поцеловав жену в лоб.

И он мне еще будет что-то говорить про «все равно на ком жениться»? Манипулятор, чтоб тебя! Не может величество просто сказать: «Лиона, мне нужна твоя кровь и твое зелье». А вот навешать лапши на уши, что, мол, бедный, несчастный, да еще нелюбимая жена проходу не дает – это запросто. Еще во дворец обещал вернуть! Видать, недомстился еще, зараза! И ведь не двойник он. Был бы подмененный, помер бы от моей крови. Ох, как вовремя я сюда вылезла! Надо будет подумать, как подстраховаться, а то ведь действительно сварю ему зелье, скажет спасибо и притащит меня в подарок любимой женушке.

Далее размышлять не пришлось, ибо Эрл заметил выглядывающую из-за бочек голову и незаметно указал на меня Леонарду. Король сделал страшные глаза и, развернув королеву, повел ее прочь.  Оставшиеся же направились ко мне. Как ни в чем не бывало присев на бочку, Эрл, не оборачиваясь, поинтересовался:

– Ну и какого… ты тут делаешь?

– Меня твоя невеста выгнала. Пришлось через окно бежать.

– Моя кто? – удивился брат, чуть не повернувшись. – У меня, вроде бы, нет невесты.

– Теперь, скорее всего, точно, – отозвалась я. – Пришла, увидела меня и раскричалась. Светильник тебе, кстати, разбила… И чашку.

Не люблю признаваться в мелких глупостях. Да, смахнула локтем, да не успела слевитировать. Бывает со мной такое, когда задумаюсь. Только шутнику-брату об этом знать незачем.

– А ты ее утихомирить не могла? – также не оборачиваясь, спросил тот.

– Эрл, я могу или убить, или не трогать. Решила, что трупу в комнате ты не обрадуешься.

– Ладно, иди обратно к окошку, сейчас приду, разберусь.

– Тебе двадцати минут хватит? – уточнила я, ибо не хотелось бы ставить брата в неловкое положение.

– Мне хватит двух.

– Да? Вот уж не подумала бы…

– Иди ты! – беззлобно огрызнулся Эрл, а затем обратился к Ворону. – Чтоб через пять минут привел.

На этом брат ушел, оставив нас одних. Полуэльф сел на его место и также, не оборачиваясь, обратился ко мне.

– Слушай, может действительно, сходим вдвоем, как и собирались?

– А что?

– Я же чувствую отношение людей к себе. Его величество меня страшно ненавидит.

Усмехнувшись, я грустно ответила:

– Он ненавидит не тебя, а то, что я с тобой счастлива.

– А ты со мной счастлива? – поймал меня на слове Ворон.

Вот как на это ответить? Если сравнить счастье с неспешным путешествием на лодочке по спокойной, мягкой, недвижимой водной глади, то, наверное, я счастлива. Только долго ли такое можно выдержать? Да и стоячие водоемы часто зарастают тиной, превращаясь в болота. Ладно, до рождения ребенка еще есть время. А там посмотрим. Хотя, чего смотреть? Ведь после смерти принца во дворце меня уже ничто не держит. Второй раз на подобный фокус я не попадусь, даже если это будет правдой. Хватит с меня подвигов. Мне же всегда хотелось тихой, спокойной жизни. С мужем, с детьми. И вот теперь у меня появился вполне реальный шанс все это получить.  Так что, наверное, я счастлива, только сама еще этого не поняла. Однако врать Ворону мне не хотелось. Поэтому помолчав пару минут, я ответила честно и искренне:

– С тобой мне не больно.

– И на том спасибо, – усмехнулся полуэльф. – Но насчет похода все-таки подумай, может, обойдемся сами?

На это я отрицательно мотнула головой:

– Король уже растрезвонил, что идет, так что от него не отвяжешься. Хоть официального оглашения речи еще не было, но слухи точно уже разнеслись. Придется терпеть. Только надо с ним как-то поосторожнее быть. А то неровен час действительно приволочет меня потом под ноги любимой женушке.

Туту уже полуэльф покачал головой.

– Зря ты так. Он тебе не врал. Она действительно его раздражает.

– Откуда ты знаешь?

– Чувствую.

– Шикарный довод. Однако мне всегда нравились более осязаемые или более очевидные. Пока все, что я видела, говорит об обратном.

– Поверь старому, мудрому дяде-полуэльфу.

– Знаешь, весь мой жизненный опыт пока говорит, что надежнее верить только себе. Ладно, пошли к Эрлу.

Не ответив, Ворон легко перемахнул ко мне за бочки и, взяв за руку, повел вперед. Его комплекция вполне позволяла втискиваться в узкие промежутки между зданиями. Эрл бы здесь точно не пролез. И от воспоминания о брате моя совесть вновь подала голос. Я слукавила, сказав полуэльфу, что  одни мы в поход не можем идти из-за короля. На самом деле в столь опасном предприятии мне хотелось иметь рядом того, кому я могла верить без оглядки, без сомнений, абсолютно и полностью. Таким человеком для меня был брат. А его ,увы, без короля не вытащить.

Пробравшись к нужному окну, мы остановились за углом одного из подсобных зданий. Проводив взглядом давешнюю девицу, как раз вышедшую из дворца и поправлявшую по пути чепчик, я потянула Ворона вперед. Прокравшись к подоконнику, мы хотели было залезть в комнату, но голос короля заставил нас помедлить. Похоже, мы пришли в разгар воспитательной работы.

– Ты опять за старое взялся?! – раздраженно вещал величество. –  Снова мне будут приносить жалобы с требованием возместить ущерб за поруганную честь?!

– Если бы кто-то платил бы мне нормальные деньги, все было бы хорошо! – спокойно отвечал ему Эрл.

– Чтобы держатели публичных домов в итоге стали богаче короны?!

– Не преувеличивай. И кстати, насчет чести: я еще не одну не тронул.

– Если твоя сестра опять сбежит неизвестно куда, лично сделаю так, что трогать кого-то тебе будет нечем!

На этом моменте я решила вмешаться в спор и полезла в комнату. Леонард стоял спиной к окну, поэтому не видел, как мы подошли. Брат же сидел на стуле и прекрасно видел, как я забралась на подоконник. Чуть растрепанный вид говорил о том, что величество прервал его на начале весьма интересного действия. Эрл сидел, насупившись, скрестив руки на груди. Однако стоило мне спрыгнуть на пол рядом с королем, как произошло нечто необъяснимое.

ОДНАЖДЫ ВЕДЬМА УМРЕТ

Леонард среагировал мгновенно, оттолкнув меня в сторону и увернувшись от меча Эрла, вонзившегося в подоконник. Развернувшись практически рефлекторно, мы с королем встали в привычную боевую позицию: Леонард с мечом впереди, я – за левым плечом его величества. Буквально секунда потребовалась брату, чтобы выдернуть меч и обернуться к нам. Посмотрев в его глаза, я похолодела от ужаса. Мне уже приходилось раньше видеть полыхающее в них пламя. В ночном кошмаре Альберта-кристальщика. Ворон, кстати, тоже не стоял без дела. Вскочив на подоконник, он ухватил Эрла за шею. Сообразив, что задумал полуэльф, я резким воздушным ударом помогла ему уронить безумца на землю и, забравшись на подоконник, заставила Землю обездвижить брата. К сожалению, вместе с Вороном, лежавшим под ним.

– Лиона, живо найди камень! – прохрипел полуэльф. – Только руками не трогай!

Все было бы здорово, если бы мне не надо было поддерживать ловушку. Забыв про все свои обиды и прочие мысли, я велела:

– Лео, в комнате должен быть красный кристалл!

– Понял, – ответил король, убирая меч и приступая к поискам.

Через несколько минут они увенчались успехом, о чем возвестил звонкий бряк об пол. Стиснув зубы, я слеветировала упавший камень в подставленную ладонь полуэльфа. Забавно, но кристалл обнаружился аккурат в моей лежащей на полке косе. Хорошо, что в это время весь народ собрался на площади, выслушивая речь его величества в исполнении глашатаев. А то попробуй объясни толпе, что телохранитель  просто временно помешался…

– Выпусти меня, иначе не получится, – велел Ворон.

– Только вместе с ним.

– Ну займите его ненадолго!

Легко сказать. Посмотрев на подошедшего ко мне Леонарда, вновь доставшего меч, я поинтересовалась:

– Ты же его не покалечишь?

– Как получится, – ответил король, выбираясь на улицу.

Меня такой ответ категорически не устраивал, поэтому поразмыслив секунду, я слевитировала свою валяющуюся без дела косу и намотав ее на руки на манер удавки, велела королю:

– Отойди тогда. Я сама.

– И не подумаю, – бросил король, не оборачиваясь и не сводя взгляд с лежащего.

– Лиона, или ты его сейчас отпустишь, или его действительно придется убить! – полуэльф прервал начинавшийся спор.

Едва Эрл обрел свободу, как кинулся на нас с королем. Леонард легко отбил удар, я же воспользовавшись занятостью брата, перелетела ему за спину и, накинув на шею удавку, взгромоздилась на него сверху, для верности обхватив тело ногами. Помнится, в подобном бою на арене с троллем мне так и не удалось его удушить. Будем надеяться, что братец окажется не слабее. Рассчитать силы возможности не было, поэтому я просто стянула удавку, насколько  хватило сил. К тому же, ладонь братец подставить успел. Инстинкты бойца разуму не подчинялись. Эрл выбросил меч и вцепился в стягивающую шею волосяную веревку обеими руками. Мне пришлось отклониться назад, сопротивляясь  не силой, так весом. Однако, сколько там его? Не более минуты ушло у брата на то, чтобы скинуть петлю с шеи и, схватив меня обеими руками швырнуть в стену. Воздух смягчил полет, поэтому спина не пострадала. Подняв подвернувшийся под руку камень, я швырнула его в Эрла, заставляя отвлечься от вооруженного короля на безоружную меня. Привычная тактика боя: умотать соперника, дождаться ошибки и убить, была здесь как нельзя кстати, за исключением последнего пункта. Главное, чтоб моего проворства хватило, и Эрл не достал меня первым. Хорошо бы Ворон обуздал камень раньше. Полуэльф, кстати, благоразумно забрался в комнату. Там он уселся на стол, закрыв глаза и сжав кристалл в ладонях. Мы же продолжили развлекаться. Леонард сдаваться и уступать противника не захотел, по моему примеру кинув в Эрла булыжником. Получив удар в затылок, брат развернулся, ненадолго забыв обо мне. Такая тактика мне понравилась еще больше, благо метательные снаряды под рукой были. Хоть и не с избытком, но все же. Очередной прилетевший в голову камень окончательно перетянул симпатии Эрла на мою сторону. Жаль, что безумца нельзя было лишить сознания. Не обращая внимания на еще пару булыжников, брошенных Леонардом, брат шел прямо на меня, видимо, решив раздавить голыми руками.

К счастью, в этот момент раздался повелительный голос Ворона:

– Остановись!

Эрл встал, как вкопанный. Мы с королем, не сводя с него глаз, подошли к полуэльфу.

– Что теперь? – спросил Леонард.

– Мне нужен амулет от управления разумом.

– У Эрла же должен быть, – вспомнила я, как когда-то давно отдала ему свой защитный перстень. Аккурат перед тем роковым для меня походом короля на Майрон.

– Скорее всего, опять забыл надеть, – ответил Лео, забираясь обратно в комнату и подходя к прикроватной тумбочке. Кольцо действительно обнаружилось в верхнем ящике.

Взяв у короля перстень, полуэльф подошел к Эрлу и надел его на мизинец. Ни на какой другой палец оно просто не лезло.

Едва огонь в глазах брата погас, и он без чувств рухнул на землю, Ворон сказал мне:

– Надо закопать камень поглубже. Земля сама его обезвредит.

Вздохнув, я взяла у короля меч и, вогнав его по рукоять в землю, наметила глубину будущей могилы. Небольшим усилием расширив яму, я дождалась пока полуэльф бросит туда кристалл и сомкнула края. К сожалению, даже такой мелочи мне оказалось достаточно. Вновь за  использование силы мне пришлось расплатиться сознанием.

Через какое-то время мне посчастливилось очнуться, лежащей на кровати, укрытой простыней. По привычке, не показывая виду, что пришла в себя, я прислушалась к происходящему. В комнате было трое. Мужчины сидели за столом и мило беседовали.

– А все твоя безалаберность! – шипел Леонард, видимо, стараясь не разбудить несчастную меня.

– Да понял я все, успокойся уже, – проворчал Эрл.

– Девчонку-то нашли? – это Ворон.

– Как всегда мертвой за амбаром.

– Видимо, Майрон узнал, что я собираюсь опять отправиться неизвестно куда, и решил добить, пока не ушел из замка. Самое обидное, что мы сто раз уже перетряхивали его, но шпионов так и не нашли!

– Тише, разбудишь, – заботливо осадил короля братец.

– У вас вообще-то  весь дворец напичкан кристаллами.

Несколько секунд паузы свидетельствовали о напряженной работе мысли, после которой Леонард возмущенно проорал:

– И ты молчал?!!!

Вопль был такой внезапный, что я аж подскочила, нарушив всю свою конспирацию.

– Доорался? – укорил величество Эрл и, поднявшись, подошел ко мне. – Ты как?

Притворяться смысла не было, поэтому сев на кровати, я вяло улыбнулась:

– Как обычно.

– Держи, – Леонард подал мне тарелку с ужином.

– Не на кровати же! Тут потом куча крошек останется! – возмутился брат.

– Все равно в ближайшее время тебе на ней спать не придется, – сказал величество, подавая мне еще и чашку с чаем. – А одну ночь потерпишь. Все равно завтра на рассвете нас тут уже не будет.

Несмотря на заявление короля, выбрались мы из замка, едва я закончила с ужином. Сообщение о том, что все дворцовые разговоры доступны врагу, заставило быстро поменять планы. Вернувшись в таверну, где была снята комната, мы занялись спокойным обсуждением  дальнейших действий. После длительных споров, начать решили с самого простого. То есть, изловить сперва древня, потом пегаса, затем русалку и, наконец, дракона. Едва план нашего, якобы, похода за ведьмой, был утвержден, король ушел к хозяину, снять еще одну комнату. Вернулся он с ключами и с ножницами, которые протянул мне, а в ответ на недоуменный взгляд распустил волосы и пояснил:

– Я не собираюсь мотаться с этой гривой по болотам.

Очень хотелось ляпнуть, а не пошли бы вы с вашей гривой и вашими капризами…но я ограничилась нейтральным:

– Пусть Эрл тебя и пострижет.

– Мне-то без разницы, но на людях вам со мной ходить, – пожал плечами король.

Не скажу, что аргумент был железным, но мне его хватило, чтобы поддаться тщательно отгоняемому соблазну.

– Садись, – вздохнула я, вытаскивая на середину комнаты стул.

Как же давно не держали мои руки эти густые жесткие волосы. Нарочито медленно расчесывала я их своим уже ненужным гребнем, наслаждаясь иллюзией возврата прошлого. Пока я стригла со спины и с боков, величество сидел, закрыв глаза. Если бы не отсутствие храпа, можно было подумать, что спит. Настолько спокойным и умиротворенным был его профиль. Но стоило мне перейти к челке, как он открыл глаза. В итоге под его взглядом я жутко скосила и решила, что так королю будет даже лучше. Конечно, навык слегка подрастерялся, но в целом получилось очень даже неплохо. Точно лучше, чем сделал бы Эрл. Когда я закончила, и Леонард пошел к зеркалу, оценивать результат, Ворон забрал у меня ножницы и кивнул на освободившийся стул:

– Давай теперь тебе стрижку нормальную сделаем.

– Ты и это умеешь? – удивилась я.

– Поживи с мое, всему научишься, – улыбнулся полуэльф, усаживая меня.

Отойдя на пару шагов, Ворон оценил со стороны мой общий вид и, что-то решив, сноровисто принялся за работу.

– Ты ее еще наголо побрей, – посоветовал полуэльфу король, наблюдая за процессом.

– Не мешай, – не отвлекаясь, отозвался парикмахер.

– Как думаешь, она его просто убьет, или заставит помучиться? – обратился к Леонарду Эрл.

– Не слушай их. Они ничего не понимают в красоте, – сказал мне Ворон.

– Эрл, принеси зеркало, – заволновалась я.

Друзья в красоте, возможно, не разбирались. Зато они прекрасно знали меня.

– Поверь мне, лучше не стоит, – съехидничал брат. – Во–первых, все равно уже поздно, а во–вторых, спать в комнате с трупом не очень хочется. Кстати, насчет спать. С нашим величеством в одной комнате не лягу. Я уже успел отвыкнуть от его храпа.

– Так привыкай, – огрызнулась я, нервничая по поводу того, что ж у меня в итоге на голове-то получается. – Все равно в лесу придется рядом спать.

– Вот поэтому я и хочу насладиться тишиной, пока есть возможность! – не унимался брат.

Тем временем Ворон, наконец, закончил с моей стрижкой, и я направилась к лежащему на столе зеркалу. Однако Леонард выхватил его у меня из-под носа и перекинул Эрлу.

– Ты просто неотразима, – саркастически улыбнулся Лео.

– Да, зеркало такое точно не отразит, – отозвался братец и, едва я подошла, попытался перекинуть зеркало обратно, но Ворон перехватил его и сунул мне в руки.

Из зеркала на меня смотрел милый мальчик с торчащими вверх остатками челки и несчастными удивленными глазами. Пара минут мне потребовалась на то, чтобы опознать себя и обрести дар речи. Однако едва я набрала воздуха в грудь для характеристической фразы, как меня грубо прервали.

– Лео, забери, пожалуйста, ее мужа в свою комнату, пока она внезапно не овдовела, – по-своему расшифровал выражение моего лица братец.

– Да что вам не нравится? Очень даже хорошо, – оправдывался Ворон, выволакиваемый его величеством.

– На самом деле тебе действительно идет, – сказал брат, едва мы остались наедине.

Еще раз посмотрев в зеркало, я, конечно, согласилась с Эрлом, но от воспоминаний избавиться было не так просто. Мне снова привиделись впалые щеки, горячечный цвет лица и покрытый испариной лоб. Несомненно, прическа была очень красивая и даже мне шла. Только портили все нехорошие ассоциации. Я ведь даже косу не для красоты отращивала, а чтобы не помнить, то время, когда первый раз смерть посмотрела мне в глаза. Как несколько ночей сидела она у изголовья моей кровати и ждала, когда же я перестану цепляться за жизнь. Не так страшна смерть в бою, как в темной комнате, на мокрых от пота простынях. В битве смерть можно убить, а вот с болезнью не все так просто.

– Может быть, но ты прекрасно знаешь, какие ассоциации у меня вызывают короткие стрижки.

– Льон, это ж было в глубоком детстве! Полдеревни тогда переболело. И все давно это забыли!

– Угу, чего ж ты тогда волосы не обрежешь?

– Потому что мне так больше нравится, – выкрутился брат. – И вообще, давай спать.

Не став спорить, я легла в кровать и весьма быстро окунулась в очередной кошмар. В эту ночь мне снилась наша деревня, тихая и безжизненная, выкошенная болезнью под корень. Когда-то это чуть не стало явью. Но повезло – не сбылось.

Разбудил нас Ворон, когда еще было темно. Его хмурый, не выспавшийся вид развеселил Эрла, и, пришедший следом, король получил очередную порцию подколов по  поводу своего храпа. Затем под раздачу брата попала еще и я, когда спросонья шарахнулась от своего отражения в стекле. Успокоился шутник, только когда я сунула в сумку ножницы, пообещав использовать их ночью для коварной и страшной мести. Дружеские перепалки, казалось, вернули время вспять. Снова мы шли вчетвером в поход.  Только вместо стрелка был метатель ножей. Наскоро перекусив, мы направились к коновязи. Помимо купленных нами лошадей, там стояла моя Елка и королевский Дымок. Оказывается, Эрл успел еще вчера их незаметно привести. Когда я подошла и занялась прикреплением поклажи, Елка обернулась и, заржав, попыталась встать на дыбы, да поводья помешали. Пришлось бросить сумку на землю и встать перед лошадиной мордой.

– Чего хулиганишь? – мягко спросила я, осторожно протягивая руку.

Голос хозяйки подействовал на кобылу успокаивающе, но внешность моя ей категорически не нравилась. В итоге признали меня лишь через несколько минут.

– Зато теперь тебе точно можно возвращаться во дворец. Раз даже родная лошадь не узнала, – оптимистично подытожил брат.

Из города мы выехали, едва первые лучи осветили крыши его домов. Я с Вороном впереди, за нами – Эрл с королем. Но Дымок такую несправедливость больше пяти минут вытерпеть не смог. Вид какого-то красавца, нагло гарцующего рядом с его боевой подругой, заставил коня подло напасть на обидчика сзади. Ворон же не дал своей лошади ответить на нанесенное оскорбление. В итоге наш привычный строй преобразовался. Теперь передо мной ехал полуэльф, рядом – король, а за ним Эрл. Обернувшись, я имела счастье полюбоваться на крайне довольную физиономию брата. Конечно, других лошадей на конюшне не было! Хотя король бы уперся, что ни на ком кроме Дымка не поедет, но я-то привередничать не стала бы. Но в итоге такой строй оказался более чем кстати. Едва мы углубились в лес, как дорогу нам преградили  разбойники с Петером во главе. Еще пятеро как обычно зашли нам в тыл, и еще две группы по трое расположились в придорожных кустах.

– А ну слазь, – велел вожак, направляя на Ворона арбалет.

– Здравствуй, Петер, – совершенно спокойно ответил полуэльф. – Могу я узнать, в чем дело?

– Да что с ним, с предателем, разговаривать? – зло сплюнул под ноги стоящий чуть позади главаря детина. – Что, бабу свою тоже властям сдал?

Ситуация сразу прояснилась. Похоже, разбойникам визит королевских рыцарей в их лагерь пришелся не по вкусу.

– Я сделал это для вашего же блага.

– Блага?! – ощерился Петер. – Посаженные в тюрьму тебе благо? Или перерубленные тела?

Мы с Вороном синхронно обернулись и посмотрели на Леонарда.

– Я приказывал солдатам никого без необходимости не трогать, – выпрямившись в седле, сказал он.

– О-па, да это никак сам король!

– Он, паскуда, стриженый токмо, – подтвердил догадки Петера давешний детина.

Градус напряженности сразу повысился.

– Мои люди действовали в рамках самозащиты, – все также холодно продолжил король, казалось, не обращая внимания на вытаскивание разбойниками мечей. – Ваши товарищи сами предпочли бой переговорам.

Похоже, для разбойников это было нормой. Летящий в короля болт я отбила рефлекторно и, перелетев с лошади на ветку, поймала в земляной капкан ближайшего бандита. Ворон тем временем без сожаления упокоил ножами двоих бывших соратников. Король с Эрлом тоже не скучали, привычно прикрывая друг друга и успешно отбиваясь от нападавших со всех сторон разбойников.

Из подобных свалок я всегда стараюсь удирать, если есть возможность. Воин из меня в таких боях не ахти. Больше помешаю, чем помогу. А вот отвлекать или по-тихому вредить соперникам и отслеживать стрелков, это запросто. Последнего в поле зрения больше не наблюдалось, поэтому пришлось перейти к первому. На этот раз я заняла своим мечом скучающего детину. Сперва он действительно отбивал удары самостоятельно летающей по воздуху железяки, но потом заметил меня и решил сменить тактику. Достав из-за пояса короткий кинжал, он метнул его, заставив меня отвлечься. Уклоняясь от летящего лезвия, я тут же потеряла контроль над мечом. Но в итоге все обернулось плюсом: подобрав оружие, детина направился к моему дереву. Зря. У корней его поджидала земляная ловушка. Бой закончился весьма быстро и из нападавших выжили только те, кого я бескровно обезвредила, да еще парочка сбежавших в самом начале. Среди которых оказался и Петер.

– Мне нужно в свой лагерь, – сказал Ворон, связывая руки оставшимся разбойникам.

– Иди, – ответил Леонард, протягивая полуэльфу склянку с моей кровью.

Укоризненно посмотрев на величество, я заставила его таки посмотреть мне в глаза. И дабы убить возможные сомнения, твердо сказала:

– Мы пойдем вместе и разберемся, что там наделали твои люди.

– Мы, между прочим, торопимся, – король нехотя убрал склянку обратно.

– Древней все равно удобнее ночью ловить, – ответила я, свистом подзывая Елку. Через несколько секунд из ближайших кустов высунулась ее довольная морда. Смышленая лошадка ускакала прочь, едва я слетела с седла. И судя по зеленой пене на губах, успела даже перекусить.

Без лишних споров мы двинулись следом за полуэльфом и остановились у края поляны, недалеко от пещеры. Вход в нее ожидаемо был закрыт. Мы расположились по бокам от него, и Ворон активировал амулет. Из открывшегося прохода вылетело сразу пять болтов. Что ж, значит, кто-то в лагере еще остался.

– Не стреляйте! Это я! – прокричал полуэльф и, подождав пару секунд, шагнул к входу, подняв руки.

Так как выстрелов не последовало, мы тоже вошли внутрь. В большом зале нас встретили женщины, дети, старики, подростки и лишь несколько мужчин. Впереди всех стояла Тира, и едва Ворон подошел к ней, попыталась влепить ему пощечину, однако полуэльф перехватил ее руку. К счастью, действие моей крови еще не закончилось, и заразиться от него было нельзя.

– Что тут случилось? – спросил Ворон, отпуская руку.

Однако Тира не торопилась отвечать, поинтересовавшись:

– Обнять-то хоть можно? – и не дожидаясь ответа, крепко стиснула полуэльфа в своих объятиях. – Как же я рада тебя, идиота, видеть! Ведь мы уж подумали что все, долетался.

– Так что тут было?

– Если бы не Петер с его баранами, ничего бы не было, – проворчал стоявший неподалеку Рой. – Давайте сядем что ли.

Под перешептывания мы прошли в дальний угол зала и, едва все расселись, Тира начала свой рассказ:

– Заболел у нас сначала лекарь, который тебя смотрел. Аккурат на следующий день после вашего ухода. Чернь на своей руке он не сразу заметил, поэтому успел заразу нескольким передать. Мужик он умный, сообразил, что к чему. Собрал в кучу всех заболевших, и стали мы ждать вашего возвращения. Ведь сразу стало понятно, куда и зачем ты подался. Петер же решил использовать это как шанс тебя сместить. Мол, сбежал, бросил и так далее. А когда солдаты пришли и от твоего имени заявили, что хотят помочь, так вообще заклеймил предателем. Поверившие ему ввязались в бой, а  остальные ушли вглубь пещер. В итоге Петеру и горстке последователей удалось сбежать в лес…

– Заболевшие среди них были? – перебил Тиру король.

– Нет, лекарь за этим следил строго. Зараза за пределы тренировочного зала не вышла. Так вот, когда больных увезли, вернулся Петер. Пытался снова линию свою гнуть. Сперва добром, потом силой. Выгнали мы их, но он пообещал собрать больше людей и вернуться.

– Ясно, – вздохнув, сказал Ворон.

Оглядев собравшуюся толпу, я поняла беспокойство полуэльфа. Боеспособных тут не было. А Петер, скорее всего, не отличался особой сострадательностью. И просто так отдавать такую удобную пещеру вряд ли бы захотел. Перенести входной амулет в другое место смог бы любой мало-мальски вменяемый кристальщик. Так что вопрос был только во времени. Идти этим людям было некуда, но если они останутся, не желая просто так расстаться со своим домом, то в итоге кого-то перебьют, кого-то продадут в рабство. Переглянувшись, мы с Эрлом уставились на короля. Под нашими взглядами Леонард высидел минуты две, потом сдался и обратился к Ворону:

– Где мы можем поговорить наедине?

Полуэльф повел Леонарда в свою комнату, Эрл отправился за лошадьми, а я осталась сидеть на месте.

– Как думаешь, про Лионку можно спросить? – вполголоса обратился Рой к Тире.

– Не надо, мало ли что. Захочет – сам расскажет.

Не узнали, поняла я. Оказывается, как здорово прическа меняет людей. Мне стало как-то неуютно, поэтому пришлось признаться:

– Вообще-то, это я. Просто меня чуть-чуть постригли.

– Ай-да, Ворон! Молодец! – хлопнул себя по колену Рой. – Теперь тебя ни один убийца не опознает!

– Какой убийца? – не поняла я.

– Ты разве не знаешь? На твою голову заказ вывешен. За тебя мертвую дают больше, чем за живую!

Прикинув, что волновать друзей зря не хочется, я поспешно соврала:

– А, вы об этом? Я думала что-то новенькое.

В конце концов, все равно мы друг за другом и так приглядываем. Нечего ни Ворону, ни Эрлу зря напрягаться. А королю и подавно знать незачем. Вдруг как перестану быть нужной, использует возможность, чтоб самому ручки не пачкать. Вполне вероятно, что его любимой жене и сожжение трупа подойдет. Эх, а ведь я уже почти забыла, что Леонарду нельзя доверять. Какая же дурацкая ситуация! И совета спросить не у кого! Ведь даже с Эрлом говорить, смысла нет. Король мог и другу мозги запудрить во имя каких-то лишь ему известных целей. Так что петь братец будет заготовленную партию вдохновенно и без запинок. И то, что от смерти моей расстроится, не велика беда. По сути же Эрл – брат предательницы. Поэтому с его чувствами наше мстительное величество может и не посчитаться. Как же сложно сомневаться в том, кому привыкла верить! Забавно, раньше безоговорочная вера была залогом выживания. Сейчас же она могла стать шагом к погибели. Ведь единственное что я точно знала, Леонард к изменникам беспощаден. Тут меня как громом поразило. Ну конечно, король прекрасно знал, что Квен предатель! Вот я дура! Стрелок же мне прямым текстом сказал, что ненаглядный приказал меня убить. Твое же хитрое величество! Конечно, зачем самому руки пачкать, если за тебя все другие сделают? Ведь не обязательно же, что король вернулся именно в то роковое утро. Вполне возможно, он несколько дней наблюдал за нами, вынашивая план и, в конце концов, начал его исполнять. Предложил Квену доиграть спектакль в обмен на что-нибудь вроде жизни. А потом, когда стрелок вернулся бы к нему с докладом о выполнении задания, убил бы и его. Изящно, логично, и бесподобно просто. Как раз в духе Леонарда. Наконец-то все встало на свои места. Картинка сложилась. Итак, теперь мне придется играть с королем на его поле, по его правилам. И переиграть его, или умереть. Не ради себя, а ради ребенка. И глупо рассчитывать на смягчающее обстоятельство. Ведь если принц был на самом деле чистокровным принцем, то факт моей беременности может короля и не остановить. Вполне логичная месть. Как говорится, око за око. Сейчас мне выгоднее думать о самом худшем варианте. Можно, конечно, сбежать, но в одиночку собрать ингредиенты будет крайне сложно. Поэтому придется на время примириться с близким присутствием мстительного величества, и постараться не прозевать момент, когда я стану ненужной.

– Лиона! Много думать вредно! Тем более тебе.

Оказывается, за размышлениями я прозевала возвращение короля, который теперь тряс меня за плечо. Натянуто улыбнувшись в ответ, я поднялась и пошла к озеру, якобы умыться. На самом деле мне нужно было обрести верный настрой. Леонард будет пытаться сбить меня с толку, усыпить бдительность. Ни в коем случае нельзя этого допустить. В плетении интриг мне с ним не тягаться, это ясно. Я буду, как щепка в водовороте его замыслов. Плыть, влекомая течением. И единственно, что я могу – за что-нибудь ухватиться, не дав увлечь себя в гибельную пучину. Мне нужно было найти в памяти самое яркое впечатление, говорящее об истинных мотивах короля.

Присев на берегу и опустив ладонь в воду, я сосредоточилась на воспоминаниях. Что лучше всего говорит об отношении человека к кому-либо? Конечно, взгляд. Первое, что мне вспомнилось – как Леонард смотрел на меня раньше. В той, прошлой жизни. Тепло, мягко, чуть насмешливо. Затем в памяти возник взгляд, которым король одарил меня перед изгнанием. Колючий и горький. А позже он стал ненавидящим. Именно последнее чувство в нем и осталось навсегда. Только со временем к нему добавились еще злость и раздражение. Воспоминания о спектаклях-заигрываниях я поспешно отогнала подальше. Ибо теперь было совершенно ясно: они использовались лишь для усыпления моей бдительности. Чтобы я исполняла свои охранные обязанности, не помня об истине. Но теперь я крепко накрепко вбила ее в свою дурную голову. Итак, запомнила. Я для него всего лишь предательница, возмездие которой временно отложено в силу обстоятельств.

– Ну и какой дурью ты опять башку забиваешь? – напугал меня подошедший брат.

– Король прислал?

– Да.

– Что, наше величество боится, не замышляю ли очередного предательства? – съехидничала я.

– Эк, тебя, – покачал головой брат и присел рядом. – Лиона, король о твоей интрижке давным-давно забыл. Ты же из этого раздула необъятную проблему.

Слова Эрла заставили меня горько усмехнуться. И я хочу во что-то играть с королем? Во-первых, друзья знают меня как облупленную. Во-вторых, любимый братец полностью обработан его величеством. Забыл он, как же! Стоит вспомнить разговор в замке про рога. И то с каким отвращением король выплюнул ту фразу… Эх, надо будет как-нибудь спросить у Ворона нет ли какой-нибудь защиты от происков коварных интриганов. Раз от магии разума амулет есть, вдруг и от этого найдется…Чтобы не вызывать подозрений, я усмехнулась и как ни в чем ни бывало ответила:

– Вообще-то я думаю совершенно о другом.

– О чем же?

–  Ума не приложу, что делать с драконом, – почти честно призналась я брату. Мне действительно не давала покоя эта мысль. Хотя и не в данный момент времени.

– Боишься, что не сможешь его убить?

– Нет. Не знаю, как взять кровь, не убивая. Со всеми нужно поступать одинаково. Если три ингредиента будут от живых детей стихий и один от мертвого, результат может быть непредсказуемым.

– Не грузись раньше времени, – легонько толкнул меня плечом брат. – Может, ты еще остальных угрохаешь.

– А если нет?

– Вот тогда все вместе и подумаем. А сейчас пошли к остальным. Народ здешний так растрогался от обещания короля, что уломал его остаться на праздничный ужин. И послал Ворона на охоту. Тира вообще молодец, хавткая дама.

– А что пообещал Леонард? – уточнила я.

–  Прислать солдат. Так что мы с ним сейчас смотаемся в столицу за отрядом. Чтобы Петер с его бандой больше сюда не совался. И, кстати, теперь это не разбойничий лагерь, а официально поддерживаемый короной приют для сирых и убогих.

– Что, его прям так и назвали?!

– Нет, конечно. Я тебе суть пересказал.

– Надо же, какое наше величество доброе и бескорыстное. На отряд я, конечно, и рассчитывала. Но чтоб приют…

– Как же, бескорыстное! Держи карман шире! – усмехнулся Эрл. – Чем, думаешь, они с Вороном в его комнате занимались?

Отогнав пошлую мысль, я поинтересовалась:

–  И что Леонард потребовал взамен?

– У него и спроси, – пожал плечами брат. – Я в дела его величества сам не лезу. А он передо мной не отчитывается.

– Так зачем мне куда-то идти, если вы все разъезжаетесь?

– Ворон велел отвести тебя к какому-то Рою. Сказал, что ты у него колбасу когда-то там сперла, да так и не отработала.

Ну вот. Король и мужа моего в оборот взял. Заставил соглядатая приставить, пока самого рядом не будет. Вздохнув, я поднялась и пошла к складу, помогать с приготовлением ужина.

В этот раз Рой решил поэксплуатировать меня самым изощренным  способом, озадачив мытьем посуды. Причем как всегда попросив вымыть только парочку для высоких гостей. А дальше я как-то сама не заметила, как увлеклась процессом. Под монотонное занятие всегда хорошо думается. Раз за разом я прокручивала в голове способы добычи драконьей крови. Пока вариант усыпить ящера был самым гуманным. Однако, как это было сделать? Мудрых детей Огня особо не опоишь и не околдуешь. Поленом по голове тоже не приложить… Терпеть не могу нерешаемые задачи! А их у меня целых две. Что ящер, что величество. Так грешным делом и соблазнишься на пригрохать обоих… Всю свою злость от проблем я вместила в оттирание посуды. В итоге некоторые тарелки приобрели естественный серебристый цвет. Их и было решено поставить королю, а также приведенным им солдатам. Когда я домывала последнюю порцию тарелок, Леонард с Эрлом пришли к озеру. Умываться молча братец, конечно, не смог:

– Что, сестренка, пожинаешь плоды супружеской жизни?

Посмотрев на ухмыляющегося парня и как всегда чем-то недовольного короля, я не ответила. Не было никакого настроения задираться с Эрлом. Да и не признаваться же, что перемыла гору посуды по собственной инициативе.

–  Это ж сколько ты колбасы-то утащила? – не унимался брат.

– Мне вот это тоже интересно, – раздался весьма сердитый голос  Ворона, а также испуганный выдох подошедшего с ним полугнома.

Прикинув, что Рою сейчас влетит за мою работоспособность, я не придумала ничего умнее, чем заявить:

– Я проспорила. Отрабатываю проигрыш.

– И о чем был спор? – спросил король у Роя.

Полугном, хоть и с запозданием, но осознавший масштаб посудного бедствия, наскоро ляпнул:

– Это личное.

Под недоуменными взглядами присутствующих Рой покрылся пунцовыми пятнами. Я же, вручив ему стопку домытых тарелок, повысила градус туманности:

– И никого, кроме нас, не касается.

Как говорится, сама подставилась. Такой случай Эрл упустить не мог. Беда только в том, что иногда его заносило на поворотах.

– Ворон, ты бы за своей женушкой приглядывал… – договорить брат не успел. Полуэльф в две секунды упер его лицом в пол и приставил нож к горлу.

– Сам извинишься или помочь?

– Нож убери, – процедил король, поднося свой меч к шее Ворона.

– Не раньше, чем он извинится, – спокойно ответил полуэльф.

– Тихо-тихо! Извиняюсь! Был не прав! – поспешил снять напряженность виновник.

Ответ Ворона вполне удовлетворил, и он убрал нож. Леонард же, чуть помедлив, тоже спрятал меч, и едва Эрл поднялся, отвесил ему внушительный подзатыльник, наказав за столь позорный проигрыш. Ведь телохранитель непростительно легко дал себя уложить. Полуэльф тем временем подошел ко мне и, взяв под руку, повел прочь. Едва мы отошли на приличное расстояние, я решила провести небольшую воспитательную беседу о взаимоотношениях в нашем отряде. Чтоб в будущем было без эксцессов.

– У нас не принято нападать с оружием друг на друга. Если кто-то считает кого-то неправым, то можно ударить. Но не более того. На Эрла же вообще не стоит обращать внимания. У него язык иногда сильно вперед мыслей несется.

– Хорошо, в следующий раз я просто ему что-нибудь сломаю.

Усмехнувшись, я пожала плечами:

– Леонард как-то сломал нос. Я же так, несильно о стенку прикладывала.

– Понятно, – сказал Ворон, заводя меня в свою комнату.

Там он достал из горы одежды уже знакомое мне платье. На праздничном ужине полагалось выглядеть соответствующе. Я чуть отпрянула от неожиданности, когда полуэльф протянул руку и начал расстегивать пуговицы моей рубашки. Остановившись на третьей, Ворон, грустно улыбнувшись, мягко провел рукой по моей щеке. Я уже лихорадочно соображала, как бы донести до мужа, что раздеваться предпочитаю самостоятельно, но тут к нам бестактно ворвался Эрл. Оценив ситуацию, он велел:

– Позже закончите, у нас гости. Петер явился, Причем банду набрал внушительную!

Выкинув платье на кровать, я направилась за Вороном к выходу, но брат преградил мне путь:

– Застегнись хотя бы. Нечего всем подряд в таком виде на глаза попадаться.

– Может это мой новый боевой прием?

– Ну да, враги от такого в обморок точно попадают, – усмехнулся брат, выталкивая застегнувшуюся меня.

В пещере было немноголюдно. Здесь остались лишь Леонард и шестнадцать приведенных им рыцарей. Остальных людей Тира увела глубже под землю.

– Их около сорока человек, – докладывал королю один из солдат. – Вооружены арбалетами и мечами.

– Из пещеры есть другой выход? – обратился Леонард к Ворону.

– Нет.

– Значит, придется впустить их внутрь. Не ждать же, когда им надоест, и они разойдутся.

– Если захотят войти, войдут, – пожал плечами полуэльф. – Кристалл на входе я, конечно, перенастроил, но разломать амулет они догадаются. Однако не думаю, что они полезут на рожон. Если поймут, что здесь достаточно сильное сопротивление, свернут атаку и перейдут к осаде.

Донесшийся снаружи голос Петера подтвердил догадки полуэльфа:

– Ворон! Мне нужна эта пещера! И желательно с твоим чудо–амулетом! Впусти меня и сдайся! Тогда я обещаю, что все останутся живыми! Даю тебе пять минут на размышление!

– Лиона, что ты можешь? – обратился ко мне король.

– Любой из обычных фокусов.

– Лабиринт осилишь?

Прикинув размер пещеры, я честно сказала:

– В высоту роста – да. Выше, нет.

– Придется попробовать. Не думаю, что в предстоящем бою ты нам чем-нибудь сможешь помочь, будучи в сознании.

– Другого варианта все равно нет, – поддержал короля Эрл. – В открытую они перестреляют нас как кроликов. А зарубим на входе первых восемь человек – остальные не полезут.

– Можно узнать план? – поинтересовался Ворон.

– Хочу запустить их в ловушку и перебить, как мышей, – ответил Леонард. – Едва все они войдут внутрь, Лиона поднимет земляные стены. Арбалетчикам стрелять будет неудобно, да и паника внесет свою лепту.

– Ладно, лабиринт, так лабиринт, – вздохнув, согласилась я.

Мы с Эрлом и Леонардом расположились в дверях комнаты Ворона. Сам полуэльф – у входа. Он должен был впустить нападавших. Остальные бойцы спрятались у проходов в дальние пещеры.

– Не переживай, сестренка. Все будет хорошо. Мы же рядом, – подбодрил меня братец.

Еще раз напомнив себе, что пока еще нужна живой, я подала знак Ворону и он, открыв вход, забрался по каменным выемкам в небольшую нишу над входом.

Первым в пещеру влетел рой арбалетных болтов. Что было предсказуемо. За ними появились сами стреляющие. Последним зашел Петер. Оглядев пещеру, он проорал:

– Что, Ворон, решил стать цыпленком?! Вот уж не думал, что ты забьешься вместе с бабами в нору! Я даже разочарован.

– Подожди, сейчас удивлю, – ответил полуэльф, спрыгивая на землю и закрывая вход. Последнее, что я видела: несколько арбалетных болтов, стукнувшихся о возникшую перед Вороном земляную стену.

Сознание вернулось ко мне вместе с чьей-то лапой, весьма бестактно прижимающей меня к чему-то большому и вонючему. Нож у горла и верещание у уха несколько прояснили ситуацию.

– А ну не двигайся! Не то порешу девку!

Это Петер, прикрываясь мной, пытался выторговать себе свободу. Он осторожно пятился назад, держа мое бесчувственное тело на манер щита. Интересно, есть рядом кто-нибудь из своих? Я осторожно пошевелила пальцами, и тут же отозвался Эрл:

–  Девчонка без сознания и неизвестно когда очнется! Не стыдно ей прикрываться?

Понятно, у друзей все под контролем, висим, не рыпаемся. Однако когда бандит почему-то резко развернулся, любопытство победило и я открыла глаза. Зря. Леонард одним взмахом меча отсек полголовы Петеру. Просвистевшее в миллиметре от макушки лезвие, живо заставило меня обратно зажмуриться. Величество тем временем успел отодрать от меня останки Петера, и подхватить, не дав грохнуться на окровавленный труп. А затем, как всегда, принялся возмущаться.

– Лиона, тебе прямым текстом сказали, виси не рыпайся! – набросился на меня Леонард.

– Да я ничего и не делала!

– А кто мне под руку выпялился?

– А кто обещал, что рядом будет? – перекинулась я на Эрла.

– Так мы и были рядом, – как ни в чем ни бывало, ответил брат. – Величество так вообще ближе некуда. Да и чего ты жалуешься? Провалялась спокойненько весь бой.

Не ответив, я оглядела кусочек места сражения. Похоже, план короля сработал, как и ожидалось. Попавшие в лабиринт разбойники заметались в панике и их просто по-тихому перебили, подло нападая из-за угла. Кроме того вид некоторых трупов свидетельствовал о том, что бандиты передрались и между собой. Как мне позже признался Эрл, король велел ему охранять мое бесчувственное тело, однако братец решил, что никто на меня не обратит внимание. И ушел развлекаться в лабиринт. Нарушения своих приказов Леонард тоже не любил, поэтому за свою оплошность телохранитель получил коленом в живот, а затем и в нос.

– Тоже бить будешь? – поинтересовался у меня Эрл, едва король скрылся за поворотом.

Посмотрев на окровавленную физиономию, я протянула брату платок.

– Да толку тебя бить-то? Тем более стенки надо убрать, а если на тебя силы потрачу, опять сознание потеряю. Мне это уже порядком поднадоело. Такое ощущение, что пока я лежу, жизнь как-то мимо проходит.

– Ладно, пошли на всякий случай еще раз просмотрим коридоры. Кстати, в этот раз у тебя лабиринт немного другим вышел. Я даже чуть не заблудился сперва.

– Тут площадь больше, чем обычно бывала.

– Так ты что же, всю пещеру им затянула?

– Всю открытую часть.

За разговорами мы вышли в очередной коридор, посередине которого на вертеле жарилась оленья туша. Нападение же застало нас на практически финальной стадии подготовки праздничного ужина. И теперь мы  удачно наткнулись на костер с основным блюдом. Рядом сидел Рой и хозяйственно следил, чтобы ничего не подгорело. Кроме того, валявшиеся неподалеку трупы свидетельствовали о том, что полугному за еду пришлось сражаться. Увидев нас, он сперва вскинул секиру, но узнав, успокоился.

– Эти гады чуть ужин нам не подпортили, – проворчал Рой, кивая на двоих упокоенных.

– Сейчас закончим, и Ворон наградит тебя за самоотверженное спасение нашего провианта.

– Всенепременно, – отозвался полуэльф, выходя из-за угла. – Как думаете, всех мы перебили?

– Кто ж их считал-то, – пожал плечами Эрл. – Давайте уберем стенки, да посмотрим.

Выглядел он как всегда спокойным и совершенно довольным окружающей действительностью. Я же все еще не могла прийти в себя. После переизбытка силы у меня всегда присутствует некоторая заторможенность. Хорошо, если через пару часов отойду.

– Дайте мне хотя бы полчаса, а?

– Это ты нашему голодному величеству объясни, – кивнул брат, на подходящего к нам Леонарда.

– Эрл, вообще-то я король! Ко мне положено обращаться уважительно! Хотя бы на людях!

– Вот видишь, он уже злится, – сказал мне брат, не обращая на слова Лео никакого внимания.

– Ну что, убираем стенки или еще круг сделаем? – поспешил вмешаться Ворон.

– Убирай, – велел мне король.

Однако полуэльф жестом остановил меня, достав из кармана какой-то амулет. Четыре разноцветных кристалла красиво сверкали в черной оправе.

– Я сам справлюсь, – сказал Ворон, опускаясь на колени и прикладывая камни к земле.

Что будет, если запустить в лабиринт сорок человек с арбалетами и одну несчастную, уставшую ведьму? Конечно, по закону подлости произойдет встреча. Когда супруг убрал стенки, я увидела стоящего прямо перед собой арбалетчика. До него было не больше десяти шагов. А дальше все было как будто не со мной, как будто я смотрела на все со стороны. Вот глаза бандита удивленно округляются. Вот Ворон кидает в него нож. А вот летит арбалетный болт и точно мне лоб. И я хочу что-то сделать, но понимаю, что уже поздно. Ибо силы ко мне еще не вернулись, а момент, когда можно было пригнуться, я прошляпила. Но вот стальная молния проносится мимо моего лица и под резкий звяк легонько царапает кончик носа. Хотя нужно признаться, в тот момент, мне показалось, что нос мне отрезали напрочь. Однако дотронувшись до него, я убедилась, что все на месте, только слегка содрана кожа. И в очередной раз на меня наорали.

– Однажды я твой клюв точно отрежу, чтоб им не щелкала! – пообещал Леонард, убирая меч.

Не став отвечать, я развернулась и пошла прочь, все еще поглаживая ссадинку.

Многострадальный праздничный ужин все-таки состоялся. Хотя и почти ночью. Трупы бандитов солдаты выволокли за пределы пещеры и  пока свалили в кучу. Там Ворон окружил их защитным полем, чтобы не приманивать зря зверей, а утром я должна была аккуратно сжечь тела, не устроив лесного пожара. Пока же мы сидели вокруг костра, с аппетитом уплетая жесткое оленье мясо и готовясь к дальнейшим подвигам. Так как корою не хотелось терять времени, то поход за кровью древней был назначен на эту весьма удачную ночь. Удачность ее во многом определялась моим состоянием. Я была практически без сил, поэтому отпугнуть детей Земли не могла. Но в данное время меня волновали совершенно другие мысли. События сегодняшнего дня красноречиво свидетельствовали о том, что Леонарду моя жизнь пока не безразлична. Ибо дважды он ее спасал. Однако злость и раздражение во взгляде и голосе не менее убедительно ставили акцент на слове «пока». Дважды ощутив непосредственную близость стали королевского меча и увидев, как легко и без колебаний Леонард ей машет перед моей физиономией, я поняла, что никаких убийц он нанимать не будет. Как и должно, свершит месть сам. Предателей, как и ведьм, щадить не положено. Поэтому, придется принять этот факт, как данность: когда-нибудь меня попытаются убить. Но не сейчас. И хорошо, если только попытаются…

 

ТОЧКИ НАД «И»

Кто такой ворон? Это большая черная птица. А что лучше всего он умеет делать? Правильно – каркать! Похоже, именно это мой супружник и сделал. Посмотрев вниз, я сплюнула с досады. И кто только его за язык-то тянул! Вот и сидеть мне теперь как той же вороне, пока силы не восстановятся, или не придет кто-нибудь. Или злой, или чересчур заботливый, или ехидный. А то и все трое сразу. Причем последнее в существующей ситуации даже лучше всего. Эх, и ведь каких-то полтора часа назад все было так замечательно! Когда после ужина мы вчетвером сидели в комнате полуэльфа…

Семейная ссора, длящаяся уже довольно долго, все продолжала набирать обороты, возвращаясь на новый круг.

– Одна ты не пойдешь, – в очередной раз твердил Ворон.

– Я тогда вообще никуда не пойду! – огрызалась разозленная я.

– Не ходи, – отвечал полуэльф.

Друзья в наши, как сказал Эрл, милования, не влезали. Король вообще развалился на кровати и пока еще тихо, но похрапывал. Брат же уселся на пол прямо у входа и с улыбкой наблюдал за скандалом.

Я в который раз глубоко вздохнула и решила-таки достучаться до супружнего разума.

– Сегодня удачная ночь – полнолуние, на небе ни облачка, у меня почти нет сил…

– Вот поэтому одна ты не пойдешь!

– Да дослушай ты, в конце концов! Древни сейчас расселись на травке и балдеют в холодных лучах. Я найду полянку, незаметно подкрадусь к ним, свяжу парочку и всего делов.

– Одна ты не пойдешь!

Прямо попугай заморский!

– Оставь ты ее, пусть идет! – проворчал наконец король, которому под наши вопли, видимо, не спалось.

– Одну не пущу!

– Любого из вас древни почуют! А у меня сейчас как раз подходящий уровень силы! Они прибалдевшие запросто примут меня за одного из своих!

Ворон в очередной раз выслушал мои аргументы и, покивав головой, снова открыл рот, но я по глазам увидела, что он собирается сказать. Поэтому завопила:

– Молчи!

– Чего ты к ней прицепился, в самом деле? – Леонард, похоже, отчаялся нормально уснуть и, сев на кровати, включился в разговор. – В конце концов, не маленькая. Знает, что делает.

Ворон повернулся к нему, и ответил:

– В отличие от тебя, мне ее судьба не безразлична! В полнолуние в этом лесу есть вещи и поопаснее древней! А как она сама же призналась, сил у нее нет.

– От того, что ты сейчас пойдешь с ней, мало что изменится. Когда-нибудь в нее, – Леонард ткнул в мою сторону пальцем, – попадут. Не сейчас, так завтра. Мы живем в опасное время, и ты все равно не сможешь всегда быть рядом. А, учитывая твою расу, она в любом случае умрет раньше тебя. Прими этот факт, как данность и не трепли никому нервы.

– Ты еще будешь учить меня жизни! – взбеленился полуэльф.

– Придется, – пожал плечами король, – если ты не понимаешь очевидного.

– В отличие от тебя, я через это очевидное проходил. Так что не берись судить о том, чего не знаешь! Если тебе проще сложить лапки, приняв что-то там как данность, это твое решение. Но пока я могу быть рядом – буду.

– Даже если от твоего «рядом» будет только хуже? – Леонард поднялся и подошел к полуэльфу. – Спровоцировать нападение древней гораздо вероятнее, чем встретить кого-то опаснее. Кроме того, она еще не совсем раскисла, чтобы ее так просто прихлопнули! Сбежит, если что!

Дальнейший спор я не слушала и, воспользовавшись занятостью супруга, под прикрытием Эрла сбежала прочь. По моему глубочайшему на тот момент убеждению, риска никакого не было.  Нужная мне полянка, окруженная гладкоствольными соснами, находилась в ста шагах по прямой, аккурат за зарослями можжевельника. Дорогу к ней я приметила еще накануне, так что заблудиться даже с моим топографическим кретинизмом было сложно. Расчет оказался верен. На небольшой открытой площадке сидели древни. Покачиваясь из стороны в сторону, они пели свою тихую шипящую песню, наслаждаясь лунным светом. Никто, кроме стихийников не мог ни услышать их, ни понять. Зря древней считают бестолковыми созданиями. Они вполне разумны и даже имеют представление о жизни и смерти. По их глубокому убеждению умершие отправляются в прекрасный светлый мир, недосягаемый, но видимый для остальных. Каждое полнолуние Дети Земли вспоминают всех ушедших собратьев, надеясь, что звуки песни достигнут далекого светящегося круга – норы в место покоя и счастья. Древни верят, что войти в этот мир могут только те, у кого нет там врагов. Поэтому в своей песне они просят прощение за все плохое, что намеренно или случайно причинили когда-то умершим. Но это знают лишь стихийники. Все же прочие считают, что древни просто балдеют от лунного света.

Осторожно подкравшись к краю поляны, я сунула в одолженный у Роя мешок двоих подвернувшихся под руку созданий. Две секунды, ради которых стоило полчаса скандалить! Однако развернувшись, я обнаружила за спиной сюрприз в виде нависающей над собой оскаленной пасти. Огрев тварь зажатым в руке мешком, я каким-то чудом вывернулась из-под его лап и под перепуганное верещание древней перешла в отступление. Остаток доступной мне силы я потратила на небольшую подлость, давшую мне некоторую фору. Преследователь отстал ровно настолько, чтобы я успела пробежать до разлапистого дерева и забраться на него, можно сказать, выдернув пятку из щелкнувшей вхолостую пасти. Оскалившись, зверь протяжно завыл, подзывая товарищей. Теперь, сидя на дереве, я уныло наблюдала за пятью тварями, пытающимися до меня добраться. Вздымая жесткую черно-коричневую шерсть на сгорбленной спине, звери суетливо кружили под деревом, царапая длинными когтями кору. А белый вожак присел на корточки чуть в стороне и неотрывно смотрел на меня горящими красными глазами. Хорошо, что по деревьям твари не лазают – мозгов не хватает с лапами разобраться. Из развязанного мешка не менее грустно пялились вниз древни. Похоже, в сложившихся обстоятельствах соседство со стихийником казалось им не таким и страшным. Пользуясь случаем, я собрала их кровь, а затем вправила одному вывихнутую руку. Видимо это произошло, когда мне пришлось треснуть мешком по звериной морде. В тот момент я как-то не подумала, что драться древнями нехорошо.

Однако мне везет. Помнится, когда-то мы по заказу весь лес обшарили в поисках клыков волковарга. В итоге откопали какого-то чуть живого. А тут на тебе: в ста шагах от дома нарваться сразу на стаю! И вместо того, чтобы сбежать к пещере, унестись неизвестно куда. Эх, когда ж я действительно научусь сначала думать, а потом делать? Хотя нависающая над тобой зверюга, размером с теленка, как-то не располагает к размышлениям. Зато теперь хотя заразмышляйся!  Мда… и кто бы мог подумать? Стая волковаргов! В народе их называют Дети Боли, хотя, на мой взгляд, правдивее было бы назвать Детьми Безумия, ибо благодаря ему этот вид и появился на свет. Когда-то мне на глаза попадалась весьма занятное описание их появления. Было там примерно следующее: «И возомнил он себя всемогущим и решил создать жизнь, доселе невиданную. И изловил он гоблина, тролля и волка. И разорвал каждого на части, и собрал заново, но в одно целое…» В общем, поразвлекался дяденька, а народу теперь мучиться. В одно время эти свирепые создания наделали много бед. Но позже их удалось обуздать и, казалось, истребить. Но оказалось, что показалось…

Прошел час, и это настораживало: волковарги все также кружили под деревом. Странно. На мне не было ран, кровь древней же так раззадорить тварей не могла. Им давно было положено уйти и поискать жертву подоступнее. Но звери, похоже, пошли на принцип.

Вдруг вдали раздался протяжный вой. Волковарги во все пять глоток ответили ему и помчались на зов. Ох, братец, надеюсь, у тебя есть план…Хотя думать об Эрле мне было некогда. Нужно было выбираться. Я резво спустилась на землю и собиралась сбежать в противоположную от еще колышущихся веток сторону, однако услышала за спиной треск подломившейся под лапой ветки. Не тратя времени, я с разворота вдарила ногой туда, где по моим прикидкам должен был быть волковарг. Попала. И даже почти куда хотела. Согнувшись, Леонард оперся рукой об ствол дерева.

– Что ж, похоже, ты был прав. Она вполне может за себя постоять, – сочувственно сказал полуэльф, перекидывая мне меч, который я неразумно оставила в комнате. – Жаль только, сбежать теперь не успеем. Не поверили они в привлекательность Эрла. Слышу, развернулись, бегут обратно.

В принципе, мы уже сами видели морды выламывающихся из кустов тварей. В одну из них Ворон метнул нож, заставив остановиться. Остальные перепрыгнули через труп собрата. И что-то как-то их оказалось существенно больше, чем пять штук.

Король привычно занял первую линию нашей обороны.

– Дайте мне пять минут, – крикнул Ворон, в два прыжка забираясь на дерево.

– Жену свою забери, или потом не жалуйся, если случайно под меч подвернется! – крикнул король, разрубая особо ретивого зверя.

Поняв, что Леонард решил рубить в куски все, что рядом шевелится, я живо последовала за супругом. Встав ближе к стволу и, защитив таким образом спину, оставшийся внизу принял бой. Противники избрали обычную волчью тактику, нападая с обоих боков сразу, стараясь вынудить мечника развернуться и открыть спину. Но необычным в их поведении было то, что на выломившегося вслед за ними Эрла они не обращали никакого внимания, атакуя только Леонарда. Однако братец вынудил-таки часть стаи отвлечься на свою скромную персону. Ему было сложнее, так как дерева за спиной не наблюдалось.

От созерцания боя меня отвлек возмущенный вопль с ветки повыше:

– Их кто-то держит!

Посмотрев наверх, я увидела, что Ворон собрал амулет и, недоуменно смотрит на него.

– То есть разговоры про пять минут ерунда?!

– Нет, но мне нужно кольцо Эрла!

– И как ты себе это представляешь?! – завопил брат, отбиваясь от особо ретивой твари, прыгнувшей на него сбоку.

Однако я себе это представляла отлично. Что ж за день-то сегодня такой?! Не успеешь очнуться, как все сначала! Перебравшись на ветку к полуэльфу, я велела:

– Постарайся не дать мне упасть.

Хорошо, что левый мизинец не нужен, чтобы держать меч. Да и братец, почувствовав, что кольцо сползает, оттопырил палец, чтобы мне было легче. Когда перстень был на середине пути до нашей ветки, у меня стало темнеть в глазах. Безвольно обвиснув на руках держащего меня полуэльфа, я изо всех сил старалась сохранить сознание еще пару секунд. Ведь почти! И когда кольцо было на расстоянии протянутой руки, мы с Вороном рухнули вниз. К счастью, с темнотой я встретилась раньше, чем со звериной пастью.

Из небытия меня выдернул чей-то донельзя злобный рык:

– Акробат х… …. ….!

Опознав голос брата, я открыла глаза. Оказалось, что лежу под тем же деревом. Рядом, помимо трупов, обнаружился Леонард, привалившийся спиной к стволу и безразлично наблюдающий за дракой. Кое-как придя в сидячее положение, я пристроилась рядом с величеством. Голова кружилась немилосердно, поэтому я, как привалилась к королевскому плечу, так сидеть и осталась. Леонард, похоже, тоже был слишком уставшим, чтобы отодвигаться.

– Чего это они? – вяло поинтересовалась я.

– Эрлу не понравилось, что Ворон упал вместе с тобой с дерева. Хотя тот утверждает, что спрыгнул. Я не видел, поэтому, не знаю кто прав.

– А где стая?

– Там, – вяло кивнул в сторону кустов король. – Твой муж их как-то спугнул. Может тем, что вместе с тобой на спину вожаку грохнулся.

– Ты ранен?

– Просто умотан донельзя. А ты?

– Голова кружится. Может их разнять надо? – кивнула я в сторону катающихся по земле мужчин.

– Делать мне нечего! – ответил Леонард, поднимаясь и протягивая мне руку. – Пошли в лагерь, надоест дурью маяться, сами придут.

Уцепившись за ладонь величества, я встала на ноги и тут же повисла на его предплечье, так как мир решил куда-то кувыркнуться. Король ничем не выказал своего неудовольствия и так и дотащил несчастную меня буксиром до входа в пещеру.  На пороге нас встретила  Тира:

– Что произошло?! Вас солдаты нашли?

В ответ Леонард лишь скрипнул зубами. Похоже, перспектива искать отправившихся на поиски людей его не обрадовала. Но к счастью тут они сами вышли на полянку перед входом. Несколько пар стражников, трое из которых были ранены. Оглянувшись и увидев хмуро бредущих Эрла с Вороном, король велел проверить, что все вернулись и отложить обсуждения на завтра. Дойдя до комнаты полуэльфа, он буквально рухнул на его кровать, уснув, даже раньше, чем голова коснулась подушки. Я же, лишившись опоры, села рядом, потом легла, а потом и уснула.

Утро началось крайне отвратительно. Во-первых, проснувшийся Леонард так удивился, увидев меня рядом, что спихнул с кровати. К счастью, силы за ночь восстановились полностью и на пол я не шлепнулась. Во-вторых, спящий на стуле Ворон проснулся от моего возмущенного вопля и  решил продолжить вчерашний скандал. Но хотя бы дождался, пока из комнаты выйдет Лео и начал вполне мирно.

– Как спалось?

– Нормально, – ответила я, поднимаясь и разминая затекшую шею. Похоже, вместо подушки мне посчастливилось спать на королевском локте.

– Надеюсь, ты сделала для себя выводы из вчерашней ночи?

Терпеть не могу эту фразу! Эдакий мягкий вариант от «я же говорил». Видимо, за все свои годы жизни полуэльф ни разу не видел, как древни убивают людей. Знает, что они опасны, потому, что все говорят, но и только. Может, в следующий раз действительно потащить его с собой, чтобы на своей шкуре убедился, на что способны Дети Земли в гневе? И ведь понятно, что действует супруг исключительно из лучших побуждений. Но отчасти это и доставало. Поэтому вместо того чтобы согласно покивать головой, я ответила предельно честно:

– Конечно, сделала. Все прошло очень удачно. Нас не разорвали древни, мы получили их кровь, а еще можно насобирать и продать кучу клыков волковаргов.

Укоризненно покачав головой, супруг заметил:

– Учти, в другой раз такого везения может и не быть.

– Знаешь, я на это искренне надеюсь! Нарваться на стаю волковаргов в нашем лесу, удача та еще!

На это Ворон удивленно приподнял бровь:

– Вообще-то последний год они тут постоянно рыщут.

– И почему об этом не сообщали в замок? – спросил Леонард, вернувшийся к концу разговора.

– Я думал, все в курсе, – ответил полуэльф.

Леонард скрестил руки на груди и поинтересовался:

– Откуда? За последние десять лет не было зафиксировано ни одного нападения. Я искренне считал, что эти твари повымерли. И на будущее, если у тебя еще есть стратегически важная информация, сообщай ее прямым текстом, а не туманным «есть что-то поопасней древней»! Кстати, ты можешь определить, кто и как ими управлял?

– Единственно, что могу сказать, кристальщик не сильнее меня.

Дальнейший разговор мне был неинтересен, поэтому я ушла умываться. И так ясно, что Майрон в очередной раз нашел наше величество. Однако упорство соседнего королевства заслуживало всяческих похвал. Интересно, неужели оно того стоит? Ведь прошло, не соврать бы, лет шесть с момента смерти отца Леонарда. Хотя, может в большой политике всегда так? Откуда мне это знать? Да и не мое это дело. Пусть многолетний полуэльф и подкованное в интригах величество разбираются. Мне же надо просто сварить зелье и постараться унести ноги. И пусть возмездие преследует, сколько хочет. Главное, чтоб не нагнало.

Проходя мимо склада, я обнаружила Эрла, яростно спорящего с Роем. По обрывку беседы, было ясно, что брат решает вопрос нашего походного провианта. Похоже, король решил в лагере не задерживаться и отправиться чуть ли ни немедленно. Действительно, ушли мы сразу после завтрака. Лошади, ночевавшие в пещере, шума боя не слышали, поэтому вели себя спокойно, даже не удостаивая взглядом валяющиеся около тропинки трупы. Следующим пунктом нашего назначения были болота. Причем островок в самом их сердце. По плану мы должны были добраться до окраинной деревеньки, оставить там лошадей и пойти пешком. Обернуться рассчитывали в три дня. Что ж, надеюсь, реальность будет не сильно против.

До вечера мы ехали практически без остановок. Только выкроили полчаса для обеденного перекуса. Когда начало вечереть, мы как раз подъехали к симпатичной полянке и решили заночевать на ней. Все равно в деревеньку лучше было приезжать днем, чтобы не объяснять, что мы вовсе не разбойники. В маленьких селеньях люди по ночам нервные. Спешившись и расседлав лошадей, мы озадачились распределением обязанностей. Вернее, озадачивать всех начал король, по старой доброй традиции: кто ужин добыл, тот заслужил право на отдых. Во время краткой остановки Леонард собственноручно изловил и прикончил весьма жирную птицу. Теперь он пожинал плоды своих трудов, послав Ворона за дровами, Эрла за водой, а мне всучив ножик и тушку. Полуэльфу, все еще не знавшему наши порядки, это не понравилось. Отобрав у меня несчастную птицу, он сунул ее обратно королю.

– Думаю, тебе вполне по силам самому с этой куропаткой справиться. Или необучен?

– И не подумаю, – ответил Леонард, возвращая мне дичь.

– Ты не у себя в замке, чтобы всеми распоряжаться!

– Коли так заговорили, то я король, и ты на моей земле!

Полуэльф собирался ответить на это что-то явно нелицеприятное, но тут вмешался Эрл.

– А коли так заговорили, то я тут самый сильный. Поэтому ты пошел за водой, ты – за дровами. А ты потроши эту несчастную курицу!

Развернув спорщиков в разные стороны и сунув полуэльфу в руки котелок, братец проследил, чтобы они спокойно покинули пределы полянки. А затем весьма грустно посмотрел на меня.

– Об этом я и говорил, – сказал брат, подводя лошадей к ручью, протекавшему тут же.

Увидев это, я недоуменно поинтересовалась:

– А куда ты Ворона-то послал тогда?

– Пусть погуляет. Мы проезжали ручеек, там, неподалеку.

Поведение брата мне было не совсем понятно, но уточнять я почему-то не захотела. Интуиция говорила: лучше не надо.

Полуэльф вернулся первым и, сунув в руки Эрла полный котелок, подошел ко мне и все-таки отобрал ощипанную тушку. Не став спорить, я пошла к ручью, вымыть руки. Ворон же одарил моего брата таким взглядом, что стало ясно: предпочел бы разделать вместо куропатки.

Через пятнадцать минут вернулся и король. В паутине, с ссадиной на скуле, но с охапкой хвороста в руках. И тоже одарил Эрла весьма красноречивым взглядом, так что ехидничать тому расхотелось. В итоге ужин прошел в тишине, но спокойствии.

Когда же начали укладываться спать, снова разразился скандал. Ворон хотел оградить короля от нас звукозащитным пологом, на что Леонард обиделся, Причем весьма нецензурно. В итоге Эрлу снова пришлось вмешаться. Разведя товарищей по разным сторонам костра, брат почти серьезно попросил:

– Льон, ты не могла бы лечь рядом? А то опасаюсь, как бы мне ночью замстить не попытались.

Однако посмотрев на Ворона, я все-таки ушла к нему. Новому человеку всегда сложно вписаться в давно сложившийся коллектив. К тому же, в этих сложностях моя вина тоже была. Эх, насколько же сильно король меня ненавидит, что и мужу моему перепадает? Хорошо хоть братец занял нейтралитет. Пусть и в своей манере, но хоть так. Однако полуэльф этого, видимо, не оценил и все-таки устроил Эрлу небольшую месть: вместо короля оградив амулетом нас двоих. Отвернувшись от товарищей, я уткнулась носом в супружескую грудь и позволила себя обнять. Да так и уснула под аккомпанемент ровного стука сердца и злобный треск ломаемых веток.

Раньше всех, как всегда, проснулся Леонард. Открыв глаза, я увидела, как он разминается с мечом. Мне всегда нравилось смотреть за его правильными, грациозными движениями. В бою половина этой красоты терялась. А тут – просто прелесть, лежи и наслаждайся. Плавный взмах, разворот, резкий удар, выпад. Почти что танец, только лучше. Однако в полной мере насладиться зрелищем не удалось. Увидев, что я проснулась, величество бодро провозгласил:

– Доброе утро! – и тут же принялся распоряжаться. – Живо приходи в себя и бери меч. Я должен посмотреть, что от тебя осталось за эти годы.

«Чтоб легче потом убить было?», чуть не спросила я, но вовремя прикусила язык. В принципе, мне повальсировать с королем было полезно. С момента нашей последней тренировки прошло больше семи лет. И если когда-нибудь придется с ним сразиться, то лучше освежить воспоминания. Леонард между тем продолжил, обращаясь к прочим просыпающимся:

– Эрл, готовь пока завтрак. А вы, сударь, – ядовито–милая улыбка для Ворона, – займите себя на ваше усмотрение.

Отвечать полуэльф не стал, но в итоге занялся костром. Умывшись, я выдернула из лежащих ножен меч и отошла на дальний край поляны. Однако Леонард покачал головой:

– Сначала разминку сделай. Не забыла еще?

Честно отработав положенные упражнения, я, наконец, подняла меч и встала в боевую позицию.

Король нанес простой удар сверху вниз, который я без проблем приняла на поднятое над головой лезвие. Однако во время замаха, Леонард развернулся, оказавшись сбоку, и мне пришлось вспомнить нелюбимый удар с разворота, который король тоже без проблем отбил. И тут же нанес друг за другом нижний и верхний удары, а затем, подло пригнувшись, попытался полоснуть по корпусу, но я чудом смогла увернуться. Однако следующий удар отбить уже не успевала. Остановив лезвие в миллиметре от моей шеи, король бесстрастно констатировал:

– Труп. Давай сначала.

После того, как меня трижды убили, Ворон не выдержал и прервал наши занятия.

– Хватит с нее на сегодня.

– Как скажешь, – покладисто согласился король и предложил. – Может, ты ее сменишь?

– Вообще-то завтрак готов, – подал голос Эрл, помешивающий кашу.

Наскоро ополоснувшись водой из ручья, мы подсели к костру. Причем во время моего омовения, Ворон стоял рядом, держа одеяло, скрывающее меня от глаз товарищей. Я с удовлетворением отметила, что шуточек по поводу, чего мы там не видели, Эрл отпускать не стал. И на том, братец, спасибо. Нейтралитет в силе, но общая напряженность чувствовалась. В итоге через каких-то двадцать минут, молча поев и собравшись, мы двинулись в путь.

На подъезде к деревне меня ожидал сюрприз в виде стоящих в поле цыганских шатров. Когда мы проезжали мимо, навстречу нам выбежала чуть повзрослевшая, но все такая же радостная Лаэта.

– Лионка, солнышко! Вот это удача! Мы тебя по всему королевству ищем!

– Зачем? – насторожился король.

Однако цыганка не удостоила его ответом, хватая меня за руку, и чуть ли ни стаскивая с лошади:

– Пойдем скорее, Карэта хочет тебя видеть!

– Без нас она никуда не пойдет, – сказал Ворон, спрыгивая на землю и становясь рядом. Леонард же положил ладонь на рукоять меча.

– Чего расшумелись? – раздался вдруг давно забытый, но все еще родной старческий голос.

Обернувшись, я увидела Карэту, стоящую на дороге, по которой мы минуту назад проехали. Цыганка ничуть не изменилась, и даже платье на ней было тем же. Подойдя к нам, она встала за спиной Лаэты и, обведя взглядом моих друзей, велела:

– Езжайте в деревню, и отдыхайте там. Забудьте до утра Лиону, дочь Карэты. Эту ночь она проведет в кругу семьи.

К моему величайшему изумлению, все трое, ни сказав ни слова, спокойно проследовали в указанном направлении, причем Ворон пошел пешком, ведя под уздцы обоих наших коней.

Едва мы остались одни, цыганка обняла меня и, улыбнувшись, сказала:

– Не бойся, деточка. Карэта друзей не обижает. Но они нам мешать будут.

Тут ее лицо помрачнело:

– Дурной сон мне про тебя приснился, девочка. Страшный сон, с темным концом.

Невесело усмехнувшись, я уточнила то, что и так знала:

–  Меня скоро убьют?

– Не видно мне будущее твое. И это плохо. За тобой идет кто-то, люто ненавидящий и смерти желающий. И не в открытую нападет он, а исподтишка  ударит. Под личиной друга скрывается возможная смерть твоя.

Мда, ничего нового. Цыганка же между тем продолжила.

– Единственно, чем я могу тебе помочь – провести обряд посвящения. Возможно, мне откроется твое будущее, если ты станешь не нареченной дочерью моей, а истиной.

Слово «обряд» мне никогда не нравилось, поэтому я попыталась отказаться.

– Спасибо, но я и так знаю, кто хочет меня убить.

– Лионка, Карэта зря не скажет, – ткнула меня локтем Лаэта. – Стань нашей сестрой и, может быть, мы сможем прийти к тебе на помощь в нужный час! Цыганки всегда чувствуют, если с кем-то из табора случается беда. Умоляю, пройди обряд! Позволь помочь тебе! Не ради себя, так ради ребенка своего.

Эх, в том ли я положении, чтобы отказываться от помощи? Однажды она нашлась здесь совершенно случайно. Так стоит ли пренебрегать сознательно предлагаемой? Когда-то этот табор был моей семьей и навсегда для меня ей и остался. Я чувствовала, что действительно вернулась домой и впервые за долгое время со спокойным сердцем доверилась. Но не кому-нибудь, а своей нареченной матери.

Меня привели в один из шатров и плотно закрыли вход, так что ни один луч снаружи не проникал внутрь. Повсюду стояли свечи, горя спокойным ровным светом. Карэта усадила меня в центр, и я вдруг увидела, как она преобразилась. Вместо чуть сгорбленной старухи передо мной стояла прекрасная статная женщина. Посмотрев в ее лицо, я застыла от изумления. Ибо каждое мгновение оно менялось, становясь другим. Один раз, я даже опознала себя. Надрезав себе запястье, Карэта накапала в чашу своей крови, и, прошептав над ней какие-то слова, протянула мне. Едва мои губы ощутили солоноватый привкус, как сознание унеслось в далекое прошлое.

Я увидела рождение нашего мира, когда ярчайшая вспышка породила  все семь стихий. Воздух, Вода, Земля, Огонь, Жизнь, Смерть и Время. Я видела, как Змея–Земля свернулась клубком, покрывшись толстенной кожей и ощетинившись растительностью. Как ее окутал Воздух, налила Вода и согрел Огонь. Я видела, как каждая их стихий привела в новый мир своих детей. Сначала появились драконы. Прекрасные гордые создания. За ними появились пегасы: легкие, озорные, радостные. В водоемах заплескались русалки: нежные, ласковые создания. Последними появились древни. Жестокие, беспощадные. За ними пришли в мир дети Жизни. Я видела рождение всех рас. Эльфы, тролли, гоблины, гномы, люди…И лишь у Смерти не было своих детей. Наверное, поэтому, она, испокон века, ходит по земле и ворует чужих. Раненых, ослабевших, отчаявшихся. Всех она принимает в свои объятия, а иногда и утаскивает насильно. В ту ночь я увидела, в какой гармонии родился наш мир. И живет до сих пор. А за ним постоянно наблюдают цыганки. Вечные дети Времени ходят по дорогам, зная о прошлом, предвидя будущее, и всей душой любя настоящее.

Ух, приснится же такое! С трудом открыв глаза, я села, опершись рукой о колючую солому. Оказывается, мне посчастливилось заснуть в одной из телег. Выбравшись наружу, я пошла искать Лаэту. И как ей удалось уговорить меня на это представление? И главное когда? Последнее, что мне помнилось, как я убедила друзей отпустить меня на одну ночку к цыганам. А дальше – темнота. Может, была репетиция, и мне посчастливилось вырубиться? Эх, а ведь уже темнеет, и в табор начал стекаться народ.

–  Лионка, вот ты где! – из шатра на меня буквально выпала Лаэта. – Пошли, мы тебе лучшее место оставили.

Цыганка ухватилась за мою руку и повела к помосту. Усадив меня в первый ряд, Лаэта убежала. Видимо, как всегда она работала в нескольких номерах. Наше же выступление должно было быть в самом конце. Я с удовольствием посмотрела на жонглеров кинжалами, канатоходцев и исполнение легкомысленных танцев. Когда же на сцену вышла Лаэта со скрипкой, рядом с ней поставили жаровню с чуть тлеющими углями. Легким движением руки подняв пламя, я кивнула цыганке. Она улыбнулась в ответ и заиграла одну из моих любимых мелодий. Тихую, грустную, но прекрасную.

Звуки скрипки легче всего приникают в душу, позволяя ей раскрыться. Здесь меня никто не знал, и более того не видел, что именно я заставляю огонь плясать под музыку. Вот из пламени появились две фигуры. Он и она слились в одно целое в чувственном танце. Но вдруг между ними возник третий, безжалостно, словно мечом, разрубив связь. И уже новая пара закружилась в вихре страстей. Вернее, кружила она, как бабочка вокруг неподвижного пламени. А он просто стоял и смотрел. И вдруг в его руках появился нож. Он задумчиво крутил его в ладонях, оценивающе смотря на танцующую. Но в тот момент, когда партнер занес нож, женская фигура оттолкнула его и, упав за пределы жаровни, он рассыпался тысячью искр. А она обернулась и посмотрела на того, прежнего. Неподвижно стоящего у нее за спиной с мечом в руке.

Номер народу понравился. После нескольких секунд тишины толпа разразилась аплодисментами. И в этом шуме я услышала тихую фразу, заставившую меня похолодеть.

– Сволочь ты, величество.

Конечно, сволочь! И не только он! Просила же, не приходить!!! Мне хотелось провалиться сквозь землю. Хорошо, что сил на это уже почти не было, а то бы не удержалась. Ведь одно дело раскрываться перед толпой, которая послушает твою историю, а завтра о ней уже и не вспомнит. Или по крайней мере, не узнает, что она твоя. И свершено другое обнажить душу перед тем, кто прошел-прожил это с тобой или даже просто знает, сколько тут правды. Я просидела на своем месте до тех пор, пока кто-то не тронул меня за плечо. Но вопреки моим ожиданиям, это оказалась всего лишь Карэта.

– Увы, девочка, – сказала цыганка, присаживаясь рядом. – Я могу излечить лишь боль, а вот с остальным придется справиться самой. Однажды тебе придется сделать нелегкий выбор и голос разума тебе больше помешает, чем поможет. Запомни, когда не будешь знать, что делать, доверься сердцу. Оно имеет со мной самую сильную связь, и через него я смогу помочь тебе. Подскажу, какой путь верен, но ступить на него ты должна будешь сама.

–  Почему ты все время говоришь загадками?

– Потому что человек сам должен строить свою жизнь. Но не думай об этом сегодня. Ты дома, насладись покоем этой ночью, а твои сестры подарят тебе прекрасные сны.

Так оно и вышло. Той ночью мне снилось море. Я сидела на берегу и смотрела, как волны разбиваются о прибрежные камни. Пламя костра тихо потрескивало рядом, согревая меня своим мягким теплом, а ласковый ветерок трепал мои коротко стриженые волосы. Мне было очень спокойно. Тихо. Безмятежно.

Утром я проснулась в умиротворенном настроении. Цыганки накормили меня завтраком и проводили до ворот деревеньки, где уже ждали друзья. Злой Ворон, хмурый Лео и такой же Эрл. Похоже, в их взаимоотношениях ничего не изменилось. Кроме того, что они друг друга достали. И как всегда роль козы отпущения выпала мне.

– Нагулялась? – пробурчал король, вместо приветствия.

– Хоть бы предупредила, что сбежишь! – поддакнул ему Ворон.

– Из-за тебя они мне все нервы вымотали! – довершил Эрл.

Мысленно поблагодарив цыганок, за то, что не оставили моим друзьям воспоминаний о вчерашнем представлении, я решила не нагнетать обстановку спорами, а картинно раскланявшись, повинилась:

– Все поняла, каюсь, обещаю исправиться.

Мне, конечно, не поверили, но хотя бы не разругались, молча направившись в сторону болот. Я же усмехнувшись, пошла следом. Легко просить прощения без вины, и даже весело.

У края топи я вышла вперед, отыскивая участки хоть сколько-то твердой почвы. Остальные уныло брели следом. Хотя к веселью окружающий пейзаж и не располагал. Безжизненная, серая, иногда булькающая пустыня тянулась во все стороны до самого горизонта. Еще и свинцовые тучи нависали над ней, будто прижимая к земле. Где-то через час ходьбы мы, наконец, почувствовали приближение зачарованных болот и увидели черные точки, кружащие вдалеке. Я шла вперед, ни о чем не думая, просто слушая голос земли, подсказывающий путь. И как-то сама не заметила, как устала и перестала его слышать. В итоге Ворон вытащил меня чуть ли ни за шиворот из бочага.

– И что дальше? – спросил Эрл отплевывающуюся меня.

Опустившись на колени, я прислушалась к себе и сокрущенно покачала головой:

– Мне нужно передохнуть хотя бы час.

– Так дойдем, – махнул рукой Леонард и велел Ворону. – Иди вперед.

Полуэльф, к счастью, спорить не стал. Сидеть посреди болот весьма грустно, поэтому всем хотелось поскорее закончить с этим делом. Ворон же действительно был лучшим первопроходцем из оставшихся. Некоторые участки твердой почвы он и так видел, а какие-то находил, проверяя жижу мечом. За ним шел Леонард, также с оружием в руках. Дальше плелась я, и замыкал шествие братец. Дважды Ворон ошибался, и оба раза король вытаскивал его. Однако, вытащив в третий раз, ушел в конец цепочки, уступив место Эрлу. Глядя на обвисшие, вымазанные грязью волосы полуэльфа, я окончательно оценила свою прическу по достоинству. Леонард был прав: с гривой по болоту мотаться удовольствие то еще. В самом сердце зачарованных болот нам посчастливилось найти не просто кочку, а небольшой островок суши. Обычной, твердой земли, чуть поросшей болотным мхом. Мы расселись на нем, наблюдая за кружащимися вверху пегасами.

План у меня был предельно простой: подождать полного восстановления сил, подлететь к ближайшей лошадке и накинуть на шею аркан. Однако выяснилось, что веревка у нас была исключительно эльфийская. Причем супруг протянул мне ее с таким невинным видом, как будто действительно не понимал, в чем проблема. Взглянув в его кристально честные глаза, я поинтересовалась:

– И как мне, по-твоему, ей кого-то ловить?!

– Не хочешь, не надо. Я сам поймаю, а ты просто заберешь кровь, – пожал плечами полуэльф и, развернувшись, направился к краю суши.

Оставшиеся переглянулись и быстренько бросили жребий. Проигравший Эрл, вздохнув, поднялся и пошел страховать Ворона. Король же переместился ближе ко мне и протянул снятую куртку:

– Надень. Нечего сидеть на ветру в мокрой одежде.

Так как зубами я стучала уже достаточно давно, то привередничать не стала, с радостью скинув мокрый верх и закутавшись в теплую мягкую куртку. Жаль, костер не разведешь, да и со штанами такой фокус не проделаешь. Но так тоже хорошо. А еще лучше стало, когда Леонард пересел вплотную ко мне, позволив прислониться к своей спине.

– Что там у них происходит? – спросил король. Ушедших он не видел, поэтому описывать события положено было мне. Однако наблюдая, как Эрл пытается за ноги удержать полуэльфа, которого заарканенный пегас старается уволочь вверх, я ограничилась лаконичным:

– Тянут, – не уточняя кто, кого, куда и насколько успешно.

Резким рывком водрузив Ворона на землю, Эрл перехватил у него аркан. Когда братцу удалось дотянуться до веревки, дело пошло лучше. Он, в принципе, и упирающегося в землю быка мог также утянуть. Но прикинув, что дальше, чем до земли все равно не утащит, я поднялась, чуть не уронив при этом Леонарда. Оценив обстановку, величество пошел со мной.

До места событий мы добрались во время. Эрл как раз, намотав веревку на локоть, сократил расстояние между собой и пегасом до минимального, не позволявшего получить удар копытом. Остальные крылатые лошади заполошно кружили рядом, но нападать не спешили: видимо, они прекрасно знали, на что способны люди с мечами.

– Долетишь или подкинуть? – спросил Леонард.

– Долечу, – ответила я, примериваясь, как бы проскочить между крыльями.

Мне все-таки удалось кое-как взгромоздиться на спину верещащего животного. Однако с забором крови пришлось повременить: я с ужасом поняла, что эльфийская веревка убивала пегаса. Светлая кожа под ней почернела, дыхание зверя было хриплым, надрывным и готовым прерваться в любую минуту. Воздух подсказывал мне, что на принятие решения у меня остались какие-то секунды. Поэтому я сделала единственно возможное в данной ситуации: заготовленным ножом перерезала стягивающую петлю и, приникнув к шее пегаса, вцепилась в нее обеими руками, стараясь еще и не выронить нож.

Едва получив свободу, пегас взмыл вверх провожаемый воплями. Возмущенными –  Ворона, и матерными – упавшего Эрла. Зверь пытался скинуть меня, выполняя дикие кульбиты. Я уже давно перестала понимать, где небо, где земля, сосредоточенная на одном: не свалиться, пока не возьму кровь. Покрепче обхватив зверя ногами и заручившись поддержкой Воздуха, я прокола небольшую ранку на шее, выкинув затем уже ненужный нож. И тут меня как громом ударило: пустая склянка осталась в кармане моей куртки! Вот растяпа! Неужели все зря? К счастью, я вспомнила, что у Леонарда тоже было кое–что подходящее. Нашарив в кармане склянку со своей кровью и  вылив ее, мне удалось получить желаемое. Закупорив флакон, я озадачилась следующей проблемой: надо было как-то спускаться. Сил на долететь уже не было: много ушло на удержаться. Поэтому пришлось просто упасть, надеясь, что рефлексы у поверхности болот сработают. Однако приземлилась я аккурат в объятия короля.

– Ты и мою куртку утопить решила? – возмущенно спросил он, по инерции чуть отшатнувшись.

– Иди ты с ней! – огрызнулась я, пытаясь устаканить картину мира в неподвижном состоянии. Но это было не так просто. После того, как меня поставили на ноги, я еще минут пять, стояла вцепившись мертвой хваткой в руки Леонарда. Ибо, как мне казалось, стоит от них оторваться, и кувыркнусь головой вниз. Как только я обрела способность самостоятельно стоять, мы поспешили двинуться обратно, ибо встретить ночь на болотах категорически не хотелось. Пегасы же давно отлетели от нас подальше, и теперь лишь изредка доносилось их все еще возбужденное ржание.

В деревню мы вернулись как раз, когда начало темнеть. Из всей нашей компании ни разу ни искупаться ухитрился только король. Чем был весьма доволен. Но Эрл такой несправедливости стерпеть не смог и на выходе из болот макнул-таки величество. Хотя после утверждал, что совсем не хотел спихивать с тропы, но так получилось. Ворон тут же подтвердил его невиновность, мол, шел сзади, и все видел. В итоге, настроение у всех установилось на одном, вполне веселом уровне, хотя я за шалость брата поплатилась теплой курткой. Но дома уже были видны, да и моя успела подсохнуть.

Таверны в деревне не было, поэтому остановились мы в доме одной милой старушки. Мои силы частично восстановились. Во всяком случае, их хватило на то, чтобы подогревать воду, таскаемую Леонардом из колодца. После отмывания в горячей воде и вкусного домашнего ужина, мы почувствовали себя абсолютно счастливыми. По крайней мере, я так точно. Улегшийся на единственной лежанке король милостиво разрешил разложить вокруг себя амулеты, так что мы еще и выспались. А вот он нет. Оказывается, величеству не повезло покуситься на любимое спальное место бабушкиной кошки. В итоге всю ночь у них шла борьба то ли за территорию, то ли за королевскую невинность. Причем кошка явно выигрывала: ибо стоило Леонарду выкинуть ее из комнаты, как она возвращалась обратно через какую-то щель и принималась топтаться по королю, всячески выгибаться и орать. Благодаря амулетам, звуки войны я не слышала, но периодически просыпаясь, отдельные сражения видела.

Утром, поблагодарив старушку за гостеприимство весьма увесистым мешочком, мы двинулись дальше. На очереди у нас было озеро, находящееся в двух днях пути от болот. Там жила колония пресноводных русалок. Я бы, конечно, предпочла морских, но времени на путь к морю не было. Отношения в нашем коллективе незаметно потеплели. Отчасти этому способствовало то, что я потихоньку посвящала Ворона в принятые нами правила. С большинством из них он оказался согласен, так что до озера мы добрались в мире, хотя по взгляду Леонарда было ясно – в весьма хрупком.

В таверну нужного нам городка мы приехали, как и планировали к вечеру второго дня. Сняли комнаты и забросили туда лишние вещи. Отправившись на «охоту» мы взяли с собой, кроме оружия, только купленное мне платье. Как же хорошо, что русалки могли чувствовать людей. Иначе бы Ворон и тут запретил мне что-то делать. Но, к счастью, выманить детей Воды могла только женщина. Это морские от мужчин балдеют. С озерными все сложнее. Идти по лесу в платье мне не хотелось, поэтому пришлось переодеваться в ближайших к озеру кустах. Когда я вышла в полной боевой готовности, братец оглядел меня с головы до ног и восхищенно присвистнул:

– Не знаю, как русалка, но не будь я твоим братом, я бы на тебя запал.

И вот и думай: то ли поблагодарить, то ли обидеться. Ибо насколько я знала, Эрл западал только на женщин определенной профессии и не дольше чем на ночь. К счастью, остальные от комментариев воздержались. Оставив друзей в тех же кустах, я направилась к широкому валуну у самой воды. Озерная гладь зеркалом отражала чуть колышущиеся камыши, слышался стрекот насекомых, но в остальном все было тихо. Взобравшись на камень и оглядев поле будущей битвы, я вздохнула и  села, развернувшись боком к озеру, опершись на локти и откинув голову. Начнем с невинного. Платье чуть сползло обнажив плечо, кроме того сквозь разрез были видны согнутые в коленях ноги. К счастью, этого хватило. Не прошло и двух минут, как над поверхностью воды показалась милая синеволосая головка. Эх, видимо мало еще их переловили, чтобы заставить осторожничать.

– Привет, – проворковала приплывшая, подгребая ближе к моему камню.

– Привет, – мило улыбнулась я, кокетливо проводя рукой по обнаженному плечу.

– Что ты хочешь за свои услуги? – сразу перешла к делу русалка.

– А что ты можешь предложить?

Выбравшись на камень и усевшись рядом, озерная жительница ласково провела рукой по моей щеке.

– Я могу дать тебе бархатную кожу, чарующий голос, густые волосы, пышную грудь, упругую…

– Первое меня вполне устроит, – прервала я перечисление, ибо никаких услуг оказывать все равно не собиралась.

– Как скажешь, милая. Иди сюда, – улыбнулась русалка, намериваясь поцеловать меня в губы.

Дальше можно было расслабиться: ибо шла самая легкая часть плана. Ухватив водяницу за плечи, и с помощью Воздуха уронив на землю, я взгромоздилась на нее и достала нож. Однако расслабилась я рано. За что и поплатилась.

– О, ты тоже любишь игры? – промурлыкала русалка, видимо не вполне понимая происходящее. – Что ж, давай поиграем!

И легко вывернувшись, уронила на землю уже меня, заведя руки за голову и улегшись сверху. Представив, как будет ехидничать Эрл, если меня сейчас уделают прямо на травке, я живо нашла в себе силы восстановить статус-кво. Все же боевой маг, а не кисейная барышня.

– Пусти, мне больно! – верещала водяница, пока я брала кровь из заломленной за спину руки.

– Потерпи, еще пара секунд и все.

– Шлюха ты подзаборная! Нашлю на тебя такую порчу, что людям на глаза показаться стыдно будет! – орала русалка.

– Была бы человеком, испугалась бы, – ответила я, закрывая склянку и убирая ее обратно в декольте.

За двухсекундной паузой последовала такая отборная ругань, что свой словарный запас я обогатила раза в два точно. Увы, на стихийников русалочьи штучки не действуют. Ни в плюс, ни в минус.

Используя остатки силы, я выкинула все еще разоряющуюся даму обратно в озеро и поспешила добраться до друзей, пока она вдруг не вылезла назад. Мужчины встретили меня весьма позитивно. Братец так вообще чуть ли не ржанием.

– Сестренка, не стыдно тебе? Она ж со всей душой, а ты…Мало того, что обманула, так еще и бросила…  – похоже, представление Эрлу понравилось.

– Видимо, это у нас семейное, – мило улыбнулась я в ответ, ненавязчиво припомнив братцу всех его служанок.

– Кончайте трепаться! Пошли в таверну, – прервал нас, видимо, голодный Леонард. Причем настолько, что даже не захотел подождать, пока я переоденусь. В итоге, они с Эрлом утопали вперед, а мы с Вороном чуть задержались.

– Ты чем-то расстроена? – спросил полуэльф, помогая мне расстегнуть платье.

Все-то он заметит. Я чуть улыбнулась и ответила:

– Просто чем ближе окончание похода, тем больше нервничаю.

– Почему?

– Как думаешь, что сделает Леонард, после того как я сварю ему зелье?

– А что он может сделать?

– Например, убить меня.

Полуэльф помолчал пару секунд, а затем, развернув меня лицом к себе, обнял и нежно поцеловал в лоб.

– Не бойся, пока я рядом, тебе ничего не угрожает. Ты моя жена, и я никому не позволю тебя обидеть.

Прижавшись щекой к его груди, я грустно вздохнула. Эх, и чего мне еще надо? Золотой же мужчина. Но при всем желании я не могу дать ему то, что он заслуживает. Мне вспомнился давний разговор, ночью по дороге в замок. Прав тогда был Ворон: все уже давным-давно отдано другому. И этот поход, казалось, вернувший время вспять, был лишним тому доказательством. Ведь снова Леонард ненавязчиво оказывался рядом всегда, когда был нужен. И даже его холодный ненавидящий взгляд не смог повлиять на мое сердце. Оно все также трепетало от малейшего прикосновения Лео. Пришлось признать, что все это время я занималась исключительно самообманом, думая, что ненависть короля поможет мне мыслить трезво и расчетливо. Видимо, моя любовь все-таки сильнее. Что ж, остается только надеяться, что с инстинктом самосохранения она все же не поспорит.

Когда мы с Вороном пришли в таверну, друзья уже заняли столик и даже заказали ужин. Они сидели друг напротив друга. Эрл – спиной к стене, король – спиной к залу. Я хотела сесть рядом с братом, но проходящий мимо пьяный гном, толкнул меня прямо на стул рядом с Леонардом. Супруг же, решил, что так оно и задумывалось, и сел на свободное место.

– Что у нас дальше по плану? – поинтересовался Эрл, как всегда оглядывая зал.

– Дальше дракон, – вздохнула я. – Насчет которого у меня до сих пор нет никаких идей.

– А в чем проблема-то? – спросил полуэльф.

– Я не представляю, как забрать его кровь, не убив при этом.

– Я же говорил, об этом можешь не беспокоиться, – беззаботно махнул рукой Ворон. – Есть у меня одна знакомая ящерица, которая когда-то мне крупно задолжала.

От такого заявления у меня тихо отвисла челюсть. И вовсе не потому, что супруг, как выяснилось, обладал такими полезными знакомствами. А потому, что когда я еще в самом начале похода сказала, что дракон – это проблема, он промолчал. Хотя нет. Вру. Муж честно заявил, что это ерунда, только вот как всегда не расшифровал, что конкретно имел в виду. В итоге куча моих умственных сил и нервов оказались потрачены впустую. Но от семейного скандала, нас в очередной раз уберег Эрл.

– Величество, башку чуть подвинь. По-моему, в тебя целят.

Король послушно отодвинулся влево, положив ладонь на рукоять меча.

– Кто и где?

– Наемник за столиком в другом конце зала, – ответил за брата Ворон. – Только вот целит он в нее!

Видимо, последняя фраза была сказана излишне громко. Когда, по глазам брата я поняла, что стрела в меня уже летит, мир вдруг перевернулся. На этот раз супруг с королем сработали одновременно. Леонард резко выбросив руку, толкнул меня назад, а Ворон помог ему, поддев ногой мой шатающийся стул. К счастью, сам полуэльф с линии огня убраться тоже успел, поэтому пролетевший надо мной болт воткнулся в спинку его стула.

В зале поднялась паника, в которой топот и визг перемежались со звоном мечей. Похоже, наемник был не один. Правда начало боя я пропустила, так как едва меня уронили, как брат, нырнув под стол, задернул меня туда вместе со стулом, и лишь потом присоединился к уже дерущимся друзьям.

Осторожно выглянув из-за столешницы, я занялась оценкой обстановки. Леонардом заинтересовались трое, двоих занял Ворон, на Эрла кинулись сразу четверо. И еще трое деловито заряжали арбалеты. Что ж, эти на мне, тем более на стойке и подходящее орудие наблюдается. Перевернув стол, я спряталась в этом более надежном укрытии и от души огрела чугунной сковородкой приготовившегося стрелять наемника. Так, один должок королю возвращен, работаем дальше. Как и ожидалось, летающая сковородка привлекла ко мне внимание, и в следующую секунду в столешницу вонзились два арбалетных болта. Когда мое орудие уложило одного из стрелявших, оставшийся на ногах, сменил тактику, выбросив арбалет и взявшись одной рукой за меч, а второй поймав мою сковородку. Пришлось тоже брать в руки оружие. Ох, не понравилось мне это. Особенно, когда я заметила еще входивших в зал людей с обнаженными мечами. В этот раз действительно придется разбираться самой. Ибо как-то многовато их на несчастных нас.

Конечно, за годы, прожитые в спокойствии, разум многое забыл, но тело помнило. Я доверилась ему, постаравшись не думать, поверить инстинктам, рефлексам, подзабытым навыкам. Во время походов рядом всегда были друзья, поэтому особенно отточить искусство владения мечом не получалось. С такой армией в тесном помещении, один на один мы еще не встречались. Обычно я или успевала убежать куда повыше, или друзья успевали освободиться. В любом случае с мечом до меня редко кто доходил. Сейчас же численный перевес был слишком большим, бежать мне было некуда. Просто отмахиваться, ожидая, когда освободятся друзья, тоже не вариант. Единственное, что у меня было, это я сама. Причем та, которую я предпочла бы навсегда вырвать из своей памяти. Но сейчас для меня это был единственный шанс. Мне нужно было вспомнить себя другую. Стать хоть чуть-чуть такой, как была когда-то на арене. Что помогало мне тогда драться? Ненависть и отсутствие страха за свою жизнь. Сейчас же первого не наблюдалось, зато второе было с избытком. Я отчетливо поняла, что на меня идут четверо бойцов, и что хочешь с ними, то и делай. В итоге мне пришлось отступить к стене. Внутри зарождалась паника: не справлюсь. Мне нужно было что-то, что помогло бы пересилить страх. К несчастью, жизнь решила мне в этом помочь. Краем глаза я заметила, как один из бойцов все-таки достал Эрла. Зажав рукой рану на боку, брат, как и я, отступил к стене под резко усилившимся натиском оставшихся противников. И тут я почувствовала  возвращение той ненависти, которая когда-то помогала мне убивать. Мысль о том, что какие-то паршивые наемники могут лишить меня любимого брата, предала недостающих сил. Ненависть вытеснила из головы все прочие мысли. Как в давно забытые времена разлился по телу огненный дурман – жажда крови.  Я отдалась ему вся, без остатка, с головой бросившись в безумие боя. Мне не были страшны ни ранения, ни смерть. Конечно, в этот раз не любой итог меня устраивал, но думать об этом было некогда. Как и в былые времена Смерть была на моей стороне, и мы с величайшим удовольствием прошлись по залу. Снова Лиона-стихийник с наслаждением отдавала напарнице детей Жизни. Всех, кто под руку попадался.

От наваждения меня избавил король. Он, внезапно возникнув передо мной, двумя резкими ударами выбил оружие из рук и наградил оплеухой.

– Очнулась? – спросил Леонард, за подбородок поворачивая мою голову и смотря в глаза.

Мотнув головой, чтобы освободиться и от руки и от остатков безумия, я оглядела зал. Повсюду была кровь и трупы с застывшим на лицах ужасом. Разрубленные, изувеченные, с немым укором смотрели они невидящими уже глазами. Похоже, я добивала даже убегающих. Только что-то их было существенно больше, чем двенадцать.

– Хорошо постаралась, молодец, – похвалил меня брат, вылезая из-за стола. – Только на будущее, хотя бы кого-нибудь из врагов в живых оставляй, а то и побеседовать не с кем.

– Да ладно врагов! Хотя бы своих не трогай! – включился в беседу Ворон, выбираясь из-под барной стойки.

– Давайте-ка выбираться отсюда, пока еще солдаты не нагрянули. Я, конечно, король, но объясняться не хочется.

Ворон резво сбегал наверх за нашими вещами, а Леонард с Эрлом вывели все еще обалдевшую меня к коновязи. Увидев хозяйку, Елка протяжно заржала и попыталась встать на дыбы. Король же решил не тратить время на уговоры капризной лошади, а просто усадил меня перед собой на Дымка. Уехали мы как раз вовремя: вдали слышался топот солдатских ног. Меня колотила крупная дрожь и снова хотелось курить. Последнее ощущение вызвало почти звериную панику, живо напомнив ужас четырех тюремных ночей.

– Тихо, тихо, все кончилось, – твердил мне Леонард, прижимая к себе, но я почти не слышала, стараясь вырваться из его рук и из накинутой петли эльфийской веревки. Надвигалась ночь, надвигалось возмездие… Нужно выбраться, нужно найти…

– Эрл, сворачивай к лесу, я ее не удержу!

Мне отчетливо вспомнился сон, видимый в цыганском таборе. На самом деле стихий вовсе не четыре. Похоже, сегодня Время решило наказать свою дочь.

– Я тебе покусаюсь! Снимай ее!

Когда Время отнимет мою память, разрушит разум, проведет через лабиринты безумных кошмаров, за расплатой придет Жизнь. За каждого своего ребенка отомстит она невыносимой болью и страданием.

– И что мне с ней делать?

– Выруби!

– Давай сам, я ж убить могу ненароком!

А в конце пути меня будет ждать Смерть. Та самая, с которой мы сегодня поразвлекались.

– Дай я попробую, у меня опыт есть.

Однако спрыгнувший с коня Леонард сам отправил меня во тьму. В этот раз из всего многообразия обличий, она приняла лик спасительницы. Успокоившись в ее объятиях, я почувствовала, что все не так и страшно. Что мне просто показалось. Ни Жизнь, ни Смерть, ни Время не вмешиваются напрямую в судьбы людей, ну или, по крайней мере, им нет дела до наказания бестолковых стихийников. Все действительно кончилось. Давным-давно, на полу тюремной камеры.

Из мягких объятий небытия меня нещадно выдернул шум драки.

– Ах, ты сволочь коронованная! – ревел Эрл. – Кто сказал, что все кончилось?

– Эрл, перестань, ты его убьешь! – это Ворон.

– Убью! И то мало этой скотине будет! Да какого хрена мы вообще с ним связались!

Открыв глаза, я увидела, как брат остервенело пинает Леонарда, а полуэльф пытается как-то этому помешать.

– Прекрати! – как можно жестче крикнула я.

Подействовало. Эрл стряхнул Ворона и отошел от лежащего на земле короля.

– Добил бы уж, – прохрипел Леонард, все же потихоньку поднимаясь.

– Нет. Это ее право. Сейчас ты ей все расскажешь, и если она захочет, то добьет.

Король посмотрел на меня, и я просто обомлела от произошедшей с ним перемены. В его взгляде больше не было ненависти, а вместо нее там виделась лишь боль. Столь быстрая метаморфоза поставила меня в тупик. Ведь все эти годы я буквально кожей чувствовала на себе холод его обозленного взгляда. И только в краткие моменты спектаклей-заигрываний он теплел, но лишь до уровня легкой издевки. Сейчас же глаза Леонарда были точно такими, как в той, прошлой, казалось бы, навсегда похороненной жизни, убитой роковым утром. Такие же теплые, только полные боли и страха.

– Оставьте нас одних, – велел король, принимая сидячее положение.

Однако Эрл возмутился:

– Чтоб ты ей наврал с три короба?! Нет уж. Чужих тут нет, так что вперед.

– Ладно, все равно мой план с треском провалился, – король провел ладонями по лицу. – Лиона, как ты, наверное, догадалась, твой брат винит меня во всех твоих несчастьях. Я не буду говорить тебе, насколько он прав. Просто расскажу все, как есть, а ты сама решишь. Если захочешь, по приезду во дворец, я повторю все тоже самое, выпив зелье искренности, но сейчас выслушай так. Эрл, как самое заинтересованное лицо, проследит за моей честностью.

– Уж будь уверен! – проворчал брат.

– Все началось вечером, после того боя на турнире. Я шел с допроса майронца, жутко разозленный. Ничего против меня их король не замышлял. Рыцарь просто поддался азарту боя и чуть не прикончил меня случайно по собственной инициативе. Я решил выйти в сад, чтобы спокойно подумать, не ошибся ли где-нибудь. И так и эдак, прокрутив в уме факты, я уже хотел признать, что это действительно был неудачный переворот, и теперь мне пытаются мстить какие-то недобитки. Но вдруг мое внимание привлекли чьи-то голоса. Оглядевшись, я увидел в тени башни двоих типов. Так как я по привычке шел вдоль стены, они меня не заметили. Мне удалось подкрасться совсем близко, однако разглядеть их лица мешали накинутые капюшоны. Мужчины говорили вполголоса, поэтому опознать их было сложно, хотя что-то знакомое явно было.

– Хорошо, в бой влезла, не то похоронили бы, вместе с нами и всеми хозяйскими планами!

– Говорю тебе, девка эта все равно мешает. Пока он любит ее, ничего не выйдет, хоть что делай!

– Значит надо как-то аккуратно ее убрать.

– Нельзя, – сокрушенно покачал головой один. – Мстить будет и пока не отомстит, ни о чем другом и не подумает. Конечно, у нас есть еще время в запасе, но кто его знает, что ему в башку после мести стрельнет. Да и стихийника просто так не уберешь. Разве что убийц нанять, но это хороших искать надо. Когда она в силе, то почует, отобьет, а в открытую напасть, так король ей такую охрану сделает!

– Мысли шире, – усмехнулся собеседник. – Я сказал убрать, а не убить. Она же в первую очередь женщина. А мне придворные дамы на ушко шепнули, что Леонард, видимо, в постели не очень. Ни одну из них не попробовал, побоялся на весь двор опозориться.

– И что?

– Неудовлетворенные женщины всегда на сторону смотрят. Их пальчиком помани, сами побегут. Ну а даже если и нет, всегда поколдовать можно. Я видел, дуреха перстень защитный на шее носит. Пусть возненавидит ее, прогонит и тогда любовничек дело сделает, раз уж хозяйская воля такова. От него она не будет ждать подвоха. Двух зайцев убьем: и кровь получим, и короля от нее избавим.

– А брат ее? Он заподозрить что-то может. Не сейчас, так после.

– Его убить проще будет. Травануть, или даже пристрелить. Он-то болты отбивать не умеет. Так что подумай, куда бы короля сбагрить на время и действуй, не то испытаешь на себе хозяйский гнев.

– Хорошо.

На этом они разошлись, причем один скользнул в потайной ход башни, а другой быстро зашагал вглубь сада. Я последовал за ним, но зайдя за угол, он как сквозь землю провалился.

– И вот тогда наше величество начал дурить, – перебил короля Эрл.

– Вообще-то я просто собрал друзей и честно рассказал вам все, что слышал.

– Заметь, Лиона, тебя в состав друзей он не включил, – продолжил комментировать брат.

– Она бы все равно не полезла в очередную авантюру! – поморщился Леонард. –  Которую, кстати, не я придумал.

– Да, тут надо признать, рыжик, разыграл нас как по нотам, – грустно усмехнулся брат, и поинтересовался, – Ты знала, что он разумом баловался? Вот и мы тогда не знали.

– Я продолжу? – спросил чуть побледневший король. – Так вот, выслушав мой рассказ, Квен предложил разыграть загадочного врага по его же сценарию. Он обещал мне, что сам уболтает тебя на спектакль с изменой, затем увезет и на какое-то время спрячет, пока мы не разберемся, что к чему. Как назло, я тогда поранил палец, и мой перстень лежал в кармане, поэтому его идея показалась нам обоим совершенно логичной. Кроме того, у меня возникла своя мысль. Допрос рыцаря проводили мы с Эрлом, и никто кроме нас не знал, что Майрон на самом деле ничего против нас не имеет. Однако нанесенное оскорбление давало мне кое-какие выгоды. Я поехал в Майрон, чтобы в качестве извинений получить у тамошнего короля разрешение, безнаказанно распускать про его королевство сплетни, якобы он имеет на мою голову виды. Таким образом я хотел усыпить бдительность загадочного врага. Якобы, мы и не подозреваем о его существовании. В эту часть плана мы, к счастью, забыли посвятить Квена, поэтому он знал лишь официальную версию. Когда мы вернулись, все шло точно по плану. Стрелок, как и обещал, ежедневно маячил с тобой перед всем двором, а в назначенный день устроил показательное утро в постели. Тогда, посмотрев в твои глаза, я не увидел там ни капли раскаянья. Поэтому точно знал, что это был лишь фарс. Я честно всем подряд сообщал, как тебя ненавижу и даже женился поскорее, чтобы ни у кого не возникло сомнений. Противник тоже играл свою партию, периодически покушаясь на Эрла. Но я старался всегда быть рядом, осложняя задачу, ведь моя жизнь почему-то была ценна. Огорчало только то, что нам никак не удавалось выйти на загадочного хозяина. Исполнителей всегда находили мертвыми и никто из тех, с кем они общались накануне, не имели никаких злых намерений. Это окончательно убедило нас в том, что противник – маг, причем сильный. Способный внушать мысли на расстоянии и затем также убивать. Да, правильно мыслишь: про отравления тоже чаще была официальная версия. Сначала я радовался, что тебя не было в этом кошмаре, но когда по прошествии месяца от вас так и не пришло никаких вестей, начал беспокоиться. Со временем беспокойство переросло в злость. На себя. Ведь, по сути, я не мог ничего сделать. Начатую игру нужно было доигрывать. Так как я не знал, что с вами случилось, то и организовать нормальные поиски, не выдав себя, не мог. Под любым предлогом мы с Эрлом периодически уезжали из замка, иногда он сбегал один. Причем брат твой оптимистично утверждал, что у вас на самом деле действительно закрутился роман. Но я знал, что это не так, хотя через какое-то время мне уже самому хотелось в это поверить. Так что все, чем Эрл уговаривал тебя вернуться сперва его личная инициатива, а потом уже мной одобренная и подкорректированная. Когда Мира родила одержимого ребенка, я подумал, что он и есть загадочный маг, просто переродившийся в новом теле. Да, за это время мне пришлось изучить всю доступную литературу по всевозможным ритуалам, где можно как-то использовать живых королей. Вариантов  нашлось великое множество. Но толком думать я не мог. Когда вернувшийся с очередных поисков Эрл, ничего не объяснив, кинулся на меня с кулаками, я даже обрадовался. По крайней мере, ты была жива. Но когда твой брат рассказал, где он тебя нашел, почему и в каком состоянии, то злость моя переросла в бешенство. А после тех четырех ночей в тюрьме оно сменилось ненавистью. К себе. Можешь представить, насколько она была сильна, раз даже ты в нее поверила. Так что решай сама, стоит меня добивать или нет.

Король закончил свой рассказ и выжидающе на меня уставился. Я же сидела, молча, пытаясь как-то уложить в голове услышанное. Нужно сказать, что практику выказывания недовольства кулаками в наш отряд ввел Эрл. Если виновник признавал свою неправоту, он разрешал товарищам выплеснуть гнев, чтобы раз и навсегда закрыть вопрос. Это избавляло нас от опасности затаенных обид. Ведь каждое завтра мог быть новый бой, в котором придется прикрывать товарища, зная, что кто-то прикроет тебя. Но такой способ был хорош при незначительных обидах и разногласиях. Когда ты просто разозлен и жаждешь выплеснуть свои эмоции. У меня же их просто не было. Как будто разум поставил блок, отказываясь осознавать рассказ короля. Или это были последствия недавних событий? В любом случае, сейчас мне ни сказать, ни сделать было нечего. Хотя вру, кое-чего мне все-таки хотелось. Поднявшись, я подошла к своей сумке, вытащила оставшийся с завтрака бутерброд с сыром и флягу с водой.

– Ты чего? – осторожно спросил брат.

– Есть хочу, – ответила я, вгрызаясь в еду.

– И все? – уточнил король.

Дожевав бутерброд и опустошив флягу,  я посмотрела ему в глаза. Хоть это было сложно. Но не так, как могло быть. Все, что происходит, страшно лишь в первый раз. Во второй это просто больно. Видимо, с третьего привыкаешь. Ну или по крайней мере, находишь в себе силы улыбнуться и мило спросить:

– А чего ты от меня ждешь? Мне абсолютно ясны мотивы твоих поступков. Исключительно благие, что весьма похвально. Молодец, продолжай в том же духе.

– Меня тоже предали.

– Не спорю, и даже ни в чем не обвиняю. Говорю же, умница.

На этом моя невозмутимость кончилась, и я поскорее пошла к Елке. Задвинутые куда подальше эмоции, наконец, начали брать верх, и мне нужно было как-то с ними справиться.

– Поставь-ка защитный контур, – обратился Эрл к Ворону. – Весьма хорошая полянка, здесь и заночуем.

Полуэльф послушно раскидал амулеты, оградив нашу стоянку.

– А теперь пошли за дровами и водой сходим, – продолжил командовать брат, чуть ли не за руку утаскивая Ворона.

– Прости меня, – глухо произнес король, едва мы остались одни.

Надо же, а я и не знала, что в его словарном запасе имеется эта фраза. Мне не хотелось ни оборачиваться, ни отвечать. Пришлось сделать вид, что копаюсь с пряжкой седла. Вдруг я почувствовала, что король обнял меня за плечи и уперся лбом в мою макушку. Мне невпопад подумалось, что со стороны это должно смотреться забавно. С его-то ростом. Я попыталась отстраниться, но Леонард удержал меня.

– Знаешь, как действуют маги разума? Они находят в душе человека самое слабое место, чувство, на котором можно сыграть. Когда-то тебя поймали на любопытстве. Я же попался на страхе. После смерти отца у меня кроме вас с Эрлом никого не осталось. Да и вы мне всегда были гораздо ближе, чем он. Очень сложно сражаться с врагом, преследующим неизвестные цели, особенно, когда первые удары нацелены на дорогих людей. Одна лишь мысль, что с вами может что-то случиться, приводила меня в ужас.

Оказывается, у гордости тоже есть свой предел. Горячие руки, лежащие на плечах, не дали ей взять верх. Вздохнув, я тихо сказала:

– Знаешь, есть такое хорошее слово «вместе». Ты о нем не слышал?

– Вместе со мной тебе было опасно.

Все-таки развернувшись, я посмотрела ему в глаза:

– Почему ты мне не доверяешь?

Он ответил не сразу. Через силу. Еле слышно:

– Потому что боюсь тебя потерять.

И, скорее всего, не признавался тоже поэтому. Твое же глупое, эгоистичное величество! Хотя чего можно требовать от единственного ребенка в семье, которого с детства готовили к самостоятельному принятию решений, внушая, что полагаться можно только на себя? Когда мы с Эрлом приняли короля в свою семью, братец честно попробовал его перевоспитать. Что-то вышло, что-то нет. Многое у короля было просто в крови. Те же интриги, то же стремление не сдаваться, доиграть начатую партию.

Сейчас я, конечно, имею полное право обидеться, развернуться и уйти на все четыре стороны. Но в семье так нельзя. Мы можем как угодно строго относиться к себе самим, постоянно тыча себя носом в свои ошибки и недостатки. Однако, если кто-то нам по-настоящему дорог, то он заслуживает как минимум снисхождения.

Единственное, что не достойно терпимости, это измена. Когда ты кому-то говоришь, что любишь, ты даешь обещание. Но не столько ему, сколько себе. Быть честным с партнером, принять его таким, какой он есть, ожидая того же в ответ. Сознательное нарушение этого обещания и есть измена. Самому себе. Это как нож в спину, вонзенный с премилой улыбкой на лице. И Леонард прав, таких людей нужно убивать на месте, для их же блага. Ибо по каждому счету придется расплатиться, а жизнь щадить не умеет, с ней нельзя договориться, у нее нельзя вымолить прощение. Измена, что в любви, что в дружбе аукнется виновнику, тяжелым камнем пройдя по его судьбе.

Изменил ли мне король? Нет. Его просто переиграли. От этого никто не застрахован. Особенно чересчур самоуверенные величества. Конечно, большинство шишек досталось мне, но глядя сейчас в его глаза, я сомневалась, кто из нас пострадал больше. Забавно, как неверное основание может привести к ложному итогу любую сколько угодно гармоничную цепочку рассуждений. Все эти годы я считала, что король мстит мне за предательство, заставляя страдать, видя свое счастье. На самом же деле, ежедневно рядом с ним было творение его рук. Постоянное напоминание. Леонард действительно разыгрывал спектакль и действительно ненавидел. Только не для тех и не ту. Да, мне было больно и обидно, но не из-за самого действия, а из-за его сокрытия. На поверку бесстрашный король оказался трусом. Хотя, что может сделать разум в делах сердечных? Чтобы трезво оценивать такие ситуации нужно иметь камень в груди, или просто пустоту. Факты и чувства упали на чаши весов, колебля их из стороны в сторону. Сейчас я не могла говорить о каком бы то ни было прощении. Но не принять искреннее раскаянье было бы подло. Поэтому я закрыла тему четырьмя резкими ударами.

Когда вернулись остальные, король полулежал, прислонившись к дереву. Посмотрев на его бледное лицо, Эрл досадливо цокнул и полез за бинтами. Я же разожгла огонь и поставила на него принесенный Вороном котелок. Наложив повязку на сломанные ребра, телохранитель подал королю приготовленное мной питье и укрыл одеялом. Поужинав, мы решили пока не будить Леонарда и самим обсудить дальнейшие планы.

– И как нам теперь с ним быть? – спросил Ворон.

– Да никак, – усмехнулся брат. – Величество уже не перевоспитаешь.

– Я не об этом. Ему ж теперь минимум день отлежаться надо после вашей экзекуции.

Эрл беззаботно махнул рукой:

– Не переживай, к утру оклемается. Конечно, какое-то время мечом махать не сможет, но это не страшно.

– Не скажи, – покачала я головой. – Если нарвемся на еще одну такую армию наемных убийц, то дело может плохо кончиться. И ведь надо же, выследили.

Над полянкой повисла двухсекундная пауза.

– Хочешь сказать, ты знала, что на тебя охотятся? – изумился Ворон.

– Мне еще Рой сказал, что на меня заказ висит. Мертвая дороже, чем живая.

Брат аж задохнулся от возмущения, но все же высказался:

– Сестренка, замужество на тебя явно плохо действует! Ты какого…молчала?

Бросив щепку в огонь, я поинтересовалась:

– Чтоб вы для моего же блага еще какую-нибудь гадость придумали? Пока все попытки уберечь навредили мне больше, чем то, от чего оберегали.

– Вообще-то я еще ни разу тебя не оберегал, – обиделся Эрл.

– А вдруг бы начал?

– Лиона, я похож на идиота?

Тут уже обиделся Ворон:

– То есть, по-твоему, надо позволять ей разгуливать под стрелами?

– Так она хотя бы на глазах будет.

Было видно, что с такой жизненной позицией полуэльф категорически не согласен, но споры мне порядком надоели. Пришлось вмешаться:

– Эрл, разбуди что ли величество. Ему все-таки поесть надо.

Когда хмурый Леонард подошел к костру, Ворон придвинулся почти вплотную ко мне, чуть не выпихнув при этом с бревна. Однако король сел напротив нас. После нескольких ложек чуть остывшего ужина настроение у Лео вроде улучшилось. А вычистив  котелок, он весьма радостно поинтересовался:

– Ну и какие у нас дальше планы?

Вздохнув, хмурый полуэльф все же ответил:

– Двигаемся к морю. Аарыч живет на острове.

Услышав это, я чуть не зарычала. Ну почему всю полезную информацию мой драгоценный супруг сообщает не вовремя?! И стоило делать крюк и заморачиваться с этими озерными русалками, если все равно к морю идти?

– Ты почему сразу не сказал? Мы бы там русалок наловили, – прочитал мои мысли брат.

– Вы же так категорично высказались, что нужны озерные. Я подумал, что это принципиально.

Единственный, кто ничем не выказал свое недовольство и, похоже, даже обрадовался сложившейся ситуации, был Леонард.

– Значит, решили? – крайне позитивно спросил король.

– Решили, – кивнула я в ответ.

– Тогда спать, – скомандовал Эрл.

Друзья согласно стали укладываться, однако я не спешила уходить от костра.

– Льон, ты идешь? – спросил Ворон, выразительно откидывая одеяло.

– Я чуть позже лягу.

Полуэльф не стал настаивать, однако и засыпать не спешил. Как, впрочем, и король. Сидя у костра, я чувствовала на себе оба взгляда. Ждущих и надеющихся. На прощение или на взаимность. Но, увы, ни того ни другого я сейчас дать не могла, и совершенно не представляла, как мне с этим быть.  И в который раз меня спас находчивый братец. Он отобрал у Ворона амулет и объявил:

– Сегодня в тишине буду спать только я. Так что, сестренка, если хочешь выспаться, рекомендую лечь со мной рядом.

Не став спорить, я легла к Эрлу и с удовлетворением отметила, что остальные молча отвернулись и закутались в одеяла. Так-то лучше. Пригревшись под боком у большого брата, я подумала, как же хорошо, что он у меня есть. Родной, любимый и  единственный. Однако Эрл не был бы самим собой, если бы не ляпнул:

– Только, чур, не приставать. А то в твоей коллекции только инцеста и не хватает.

– Иди ты! – беззлобно огрызнулась я, подумав, что в чем-то Эрл прав. Моя личная жизнь, насобирав кучу шишек докувыркалась-таки до определенной черты. За которую мне придется шагнуть, и принять на себя ответственность за это.

Никогда не знаешь, какой дорогой поведет тебя жизнь. Будет ли она светлой, широкой, ухоженной. Такой, по которой из века в век ходят добропорядочные граждане. Или же твой жизненный путь будет, что та тропка в лесистых горах. По буеракам, откосам, буреломам, мимо обрывов и отвесных стен. Очень часто мы, сами того не видя, сворачиваем ни пойми куда. И единственное, что нам остается, это лезть вперед, надеясь не свернуть шею ни себе, ни другим.  Но любой жизненный путь проходим, если рядом с тобой есть кто-то. И ты знаешь, что в нужный момент тебе подадут руку, не дав скатиться кубарем в распростертые объятия смерти. Ибо, кроме этого, все можно пережить.

Когда-то Карэта сказала мне, что люди сами строят свою жизнь. Добро бы так. Однако часто, выбирая свой путь, они влияют на дороги других. Выбор – это всегда сложно и ответственно. Нужно быть достаточно сильным человеком, чтобы принять решение, определяющее твою жизнь. Но груз ответственности за жизнь другого не каждый согласится взять. В сложившейся ситуации с моим путем пересекались еще три дороги. Но по двум из них шли весьма сознательные личности, которые тоже могли строить свою судьбу. Сейчас я не находила в себе сил сделать шаг куда бы то ни было. Однако прекрасно понимала, что рано или поздно придется. Рано или поздно. Когда-нибудь. Но не сегодня. Не сейчас. Пока что я не вижу дороги, на которой все будут счастливы. Поэтому мне остается лишь надеяться, что когда-нибудь найду.

Часть вторая

 

Пережить-переплыть, да и просто упасть на песок.

И лежать, улыбаясь, считать в небе яркие звезды.

И вплести в свое счастье тончайший льняной волосок.

Просто жить. И не думать, что рано, а что уже поздно.

Сжечь дотла свою лодку в костре, да и вместе с веслом.

И смотреть, как искрится, трещит развеселое пламя.

Это будет, но позже. В далеко-туманном Потом.

А пока пережить-переплыть меж камнями-волнами.

 

НА КРАЮ

Бойтесь своих желаний. Ибо они имеют опасность сбываться. Правда, с огромным опозданием, что весьма прискорбно. Когда-то, лежа с ножом в боку, я бы многое отдала, чтобы умереть. Сейчас же отдала бы все, чтобы выжить. Нужно сказать, что в то далекое время причина для подобного хотения у меня была очень даже веская. Меня разыграли, как пешку, заставив вонзить нож в спину того единственного, которого я любила. И мне пришлось буквально выгрызть свою жизнь, но она меня не радовала. Тогда я с ужасом провожала каждую секунду, ибо надвигалась ночь, надвигалось возмездие. Меня ожидала страшная кара стихий, по сравнению с которой тихая смерть на холодном каменном полу казалось благом. Но, увы, умереть не получилось. И тогда именно страх заставил меня подняться и идти вперед. Сейчас же заставлять нужды не было, но встать я не могла.

Малыш, видимо, почувствовав, что с мамой что-то не то, начал плакать. Прижав кроху к себе, я попыталась как-то успокоить его. Плач беспомощного существа в темном лесу мог привлечь к себе ненужное внимание. У меня не было даже сил, чтобы его спрятать. Поэтому заставив себя откинуть все эмоции, я лежала и просто надеялась на чудо. Стихии мне уже не отзывались. Это было так обидно, так несправедливо. И, возможно, я все это заслужила, но другим-то за что?

Когда кроха чуть успокоился, я смогла посмотреть в его глаза. Папины. И уши его. Эх, Ворон…не смогла я тебе дать ни взаимности, ни счастья. Когда-то мне удалось избавить тебя от боли прошлого, но, похоже, взамен дам новую. Ты уже успел привязаться к своему ребенку, а я его не уберегла. И самое обидное, что опять встала на те же грабли: меня снова обвели вокруг пальца. Но на этот раз дружеский нож вонзился в мою собственную спину. А вернее, бок. Прав ты был, братец, нет у твоей непутевой сестрицы ума. Только больше всего от этого почему-то страдают дети. Один мертвый ребенок на моей совести уже есть. Теперь, похоже, добавится и второй, а то и третий.

Эх, братец Эрл, как же мне будет не хватать твоих шуточек, твоей ветрености, твоего ехидства. Надеюсь, ты не будешь по мне плакать. Тебе это не пойдет. Большие дяди не плачут. Кроме того, тебе все равно будет за кем присматривать. Нашего дорого короля Леонарда нельзя оставлять одного. Конечно, он эгоистичный манипулятор, но кроме нас…вернее, кроме тебя, у него никого нет. Хорошо, что я не успела ему признаться. Хоть это греет душу. Как жаль, Лео, что тебя нет рядом. Когда-то ты прошел со мной через ужас встречи со стихиями, едва удержав на краю. Хотя, по факту, сам на этот край и поставил, но это мелочи. Ведь было бы в разы менее страшно, если бы твоя шершавая ладонь сжимала мою руку.

Чуть передохнув, я снова сконцентрировалась на том, чтобы послать мысленный сигнал. Конечно, глупо надеяться, что ночью в лесу бродит какой-то маг, но ничего лучшего у меня не было. Умру я, умрут и мои дети. Причем, один из них, толком не узнав, что такое жизнь, узнает, что такое смерть в одиночестве. На своих надеяться бестолку — меня увели слишком далеко. Лесное зверье, привлеченное запахом крови и плачем, доберется сюда гораздо быстрее, чем даже закончится бой. Когда-то я корила Леонарда за незнание слова “вместе”, а теперь сама же легко выкинула его из головы. За что и поплатилась.

С каждой секундой дышать было все труднее, а умирать — все легче. Меня уже перестал тревожить детский плач да и прочие мысли и обиды. Все это казалось таким мелким. Я уже видела Смерть в плаще с накинутым капюшоном. Держа факел в костлявой руке, неспешно подходила она ко мне, чтобы забрать с собой. И вот уже через мгновение я стояла на грани жизни, держа за руку свою дочку. “Надо же, и эта вся в отца”, — невпопад подумалось мне.

Повернув голову, я посмотрела вперед. Буквально в четырех шагах от меня была она. Грань мира живых и небытия — тонкая светящаяся полоска, отделяющая одну туманную пустоту от другой. Но по эту сторону клубы белые, пушистые. Там же — зловеще черные. Вот она — последняя черта моей жизни. Сколько подобных отрезков было на моем пути? Правда, все они были развилками, и там каждая черта заставляла меня остановиться и обдумать решение. Здесь же раздумывать смысла не было. Назад не повернешь, в сторону тоже не двинешься. Так толку стоять на краю? Все равно шагнуть придется. Однако едва я собралась двинуться навстречу печальному финалу своей судьбы, как кто-то удержал меня за руку.

За моей спиной стоял он, как всегда мягко улыбаясь.

— Зачем ты здесь?

— Я пришел умереть вместо тебя.

Что ж, Лиона-стихийник, когда-то ты опрометчиво сделала вывод, что тебе не везло с мужчинами. Рискнешь ли повторить сейчас?

Что самое сложное в жизни? Осознанный выбор, определяющий судьбу. Забавно, но если разобраться, то судьбу мою, в основном, решали другие. Мне же всегда оставалось лишь лезть по той дороге, на которую меня поставили. Однако над каждой жизненной развилкой я размышляла несчетное количество времени, взвешивая все «за» и «против». А в итоге кто-то выдавал мне ускорение, и я кувыркалась по предложенному пути. И самое обидное, что единственный важный выбор, который никто бы за меня не совершил, я так и не успела сделать. Неправду говорят, что нельзя вернуться в прошлое. Изменить его невозможно, это верно. А вернуться — запросто. Если, конечно, память не подведет. С моей, к счастью, пока еще было все в порядке, и теперь, на краю жизни, мне снова вспомнилось то время, когда предстояло решать: простить или не простить, любить или не любить.

Вопросы совести

В ночь после признания Леонарда я спала отвратительно. В итоге Эрл даже пригрозил выгнать меня, если не перестану ворочаться. Хотя когда я вполне серьезно собралась уйти, брат все-таки удержал, поинтересовавшись:

— Поговорим?

Интересно, а раньше эта светлая мысль ему в голову не приходила?

— Почему ты мне не рассказал?

— Во-первых, величество взял с меня клятву. А во-вторых, план-то его работал. И если бы не тот злополучный разговор, возможно, все было бы хорошо и дальше.

Я приподнялась и посмотрела на брата:

— Какой разговор?

— Когда ты явилась со своим супругом, я аккуратно прощупал почву на предмет отношения величества к сложившейся ситуации. И, похоже, нас подслушали. Ведь буквально сразу после этого все и началось. Мне кристалл подложили, чтоб я на тебя набросился. Заказ повесили. Вполне возможно, Петеру людей предоставили. Волковаргов на тебя натравили.

Из всего сказанного меня зацепила лишь одна фраза:

— А как Леонард относится к сложившейся ситуации?

— Сама-то как думаешь? Ты же не клялась своему полуэльфу ни в любви, ни в верности. Переспали и переспали. Со всеми случается.

— Только вряд ли у всех с такими последствиями.

На это брат усмехнулся:

— Ну, извини, я тебя честно про эльфов предупреждал.

— Угу, только как всегда неясно: серьезно или издеваясь.

— По-твоему, мне надо было тебе лекцию прочитать о том, с кем, где и как можно?

Вздохнув, я провела ладонями по лицу. Эх, все же было так просто, когда Леонард меня ненавидел.

— Как мне теперь во всем этом разбираться?

— Лиона, ты все равно не сделаешь так, чтобы все были счастливы. Бери пример с величества: делай так, чтобы хорошо было тебе. А еще лучше поменьше думай. Отпусти ситуацию, и пусть все идет как ему хочется.

Эх, братец, мне бы твое слоновье спокойствие. Отпустишь тут ситуацию, как же. Да и как сделать хорошо себе, если в упор неясно, что есть для тебя это хорошо? Не став затевать бесполезный спор, я перевернулась на бок.

— Хорошо, попробую.

Брат в ответ усмехнулся:

— Знаешь, а я ведь так ждал того момента, когда сбагрю тебя замуж. Дождался, называется.

— Что тебя не устраивает?

— То, что я хочу спать. А ты мне мешаешь.

— Хотел бы — спал, — проворчала я.

— Ну и буду.

— Ну и спи.

В итоге так и не перестав думать, я честно не ворочалась всю ночь, однако поспать толком не смогла. В очередной раз жизнь доказала мне, что если исполнится твое желание, то получишь кучу проблем. Эх, сколько раз мне снилось, что король прощает меня, и мы снова счастливы вместе. Только во сне все это было так гармонично и естественно. А в реальности как всегда оказалось шиворот на выворот. Все эти годы меня влекло к Леонарду, и только воздвигнутая им стена ненависти преграждала путь. Сейчас же, когда она разлетелась вдребезги, вместо долгожданной радости я получила новую печаль. Добрый, мягкий, заботливый супруг и ребенок были исполнением всех моих детских мечтаний. Шанс на тихую, спокойную жизнь без крови, без боли, без интриг, без смертей… Легко и просто. Вот только правильно ли?

Утром к мукам душевным добавились еще и физические. Началось все с того, что я не смогла толком позавтракать. Каша, судя по запаху, была просто отвратительная. Три раза ложка мужественно подносилась мной ко рту, и все три раза челюсти упорно отказывались разжиматься. Глядя на мои мучения, супруг горько вздохнул:

— Эх, а я так надеялся, что успеем.

— Чего успеем? — не поняла я.

— Закончить с делами, пока тебе не поплохеет, — ответил за моего мужа Леонард и, порывшись в своей сумке, выдал мне несколько овсяных печенек. — Попробуй это.

— Величество, с каких пор ты начал еду ныкать? — изумился Эрл.

— Я всегда стараюсь отслеживать все варианты, — ответил король, наблюдая, как я поедаю его печенье. — Только вот не подумал, что она выльет купленное ей зелье.

— Не выливала я ничего! — поклеп меня возмутил.

— А кто в склянку из-под него кровь пегаса налил?

— Вообще-то, я налила ее вместо своей крови.

— Вообще-то, твою кровь я ношу здесь, — Леонард дотронулся до едва заметного бугорка на груди под рубашкой. — Потому что куртки имеют свойство теряться.

— Значит, придется свернуть в город, — подытожил Ворон.

— Ну да, печенья у меня максимум на день хватит, — подтвердил Леонард, проинспектировав сумку. — А вообще подумай, может, отложим поход, пока ты не разберешься со своей проблемой?

— Вот еще! — самоуверенно заявила я.

Не может же быть все настолько плохо. Однако оно могло. И даже было. Едва я садилась на лошадь, как почему-то начинала нещадно кружиться голова. В итоге пришлось топать пешком, держась за повод. Ворон хотел пойти рядом, однако Леонард ему напомнил:

— Из всех нас у тебя лучшая реакция и зрение. Так что будь добр, просматривай местность. За твоей женой вообще-то идет охота.

— Благодаря тебе, — заметил полуэльф, все-таки садясь на коня.

— Благодаря моим врагам, — ледяным тоном процедил король.

— А какой город нам по пути? — поспешил вклиниться в разговор Эрл.

— Бурон ближе, но там, скорее всего, нужного зелья не купишь. Придется ехать в Блиск, — пожал плечами Лео. — Кстати, Ворон, может, ты один быстрее съездишь?

— Нет уж, одну я ее не оставлю. Так что едем все вместе в Блиск.

Брат задумчиво пощипал подбородок и, улыбнувшись, сказал:

— Это хорошо.

С последним утверждением я была категорически не согласна. Ибо было плохо, да еще как. Я, понуро опустив голову, брела вперед, по жаре. Хотя плюсы в положении тоже были. Благодаря сложившейся ситуации, на размышления о моей несчастной судьбе мне удалось потратить минут пять от силы. А дальше вопросы стали более насущными и простыми. Например, пить или не пить. Ибо сгибаться за каждым десятым кустом порядком поднадоело, однако после пары глотков воды становилось легче. В итоге всех четырех фляг мне хватило аккурат до нового родника. Причем, даже братец отдал мне свою без подколов и ехидства. Парни вообще делали вид, что они ничего не замечают, за что я была им крайне благодарна. И даже заботливый супруг спокойно ехал впереди, хотя краем глаза меня все-таки отслеживал.

Ровно в полдень мне резко похорошело. Я почувствовала, что могу сесть на лошадь и даже обрадовалась, что все кончилось. Однако король расстроил: мучиться мне так еще около двух месяцев с середины ночи и до полудня.

— Что, за женой своей наблюдал? — поинтересовался Ворон.

— Нет, — покачал головой Лео, — просто почитал кое-что перед отправлением. Я не люблю в походе сюрпризов. И, кстати, такая тяжелая форма свойственна только вынашиванию эльфийского потомства неэльфийками.

Ворон изумленно посмотрел на меня:

— А ведь ты действительно не эльфийка!

— Сестренка, у тебя на редкость наблюдательный супруг! — засмеялся Эрл. — Скажи, он в тебе женщину-то сразу разглядел или только в процессе?

Однако помрачневшее лицо полуэльфа заставило меня оставить колкость брата без внимания.

— Я что-то должна знать?

— Ему придется представить тебя своим родителям, — ответил за Ворона Леонард. — Таковы их традиции.

— Да, это правда, — излишне поспешно подтвердил муж.

Оглянувшись на брата, я отметила, что он тоже не поверил в сказанное.

— А если честно?

— А кто врет? — удивился король. — Эльфы весьма серьезно относятся к своей наследственности. Если кто-то из них решает заключить брак с существом из другой расы, то обязан получить благословение родителей.

— Сам ты существо! — ни с того ни с сего обиделась я. — И вообще, чего вы вечно надо мной издеваетесь?! Что я вам сделала-то?!

Завершающий всхлип заставил Ворона подъехать ко мне и весьма испуганно поинтересоваться:

— Льон, ты чего?

— Не трогай ее, — посоветовал король, но было поздно.

Я честно и эмоционально высказала мужу, чего я. А также просветила, чем он, несчастный, передо мной провинился. В процессе внезапного монолога мой нос основательно зашмыгал, а челюсть Ворона слегка отвисла. Когда же приостановившийся Леонард подал платок, меня переклинило в другую сторону. Ибо идиотизм ситуации был налицо. Глядя на истерично смеющуюся меня, Эрл поинтересовался:

— Говоришь, два месяца так будет?

— Нет. Так, — кивок в мою сторону, — будет до появления ребенка.

В ответ брат лишь тихонько присвистнул.

Отпустило меня минуты через две. Окончательно высушив слезы и спрятав платок, я сделала вывод:

— Чтоб еще раз влезла в подобную историю!

— Не переживай, — усмехнулся король. — С человеческими детьми таких проблем не будет.

— Стойте! — прервал нас Ворон, вскинув руку. Мы послушно остановили коней.

— Что там? — спросил Леонард у всматривающегося куда-то полуэльфа.

Проследив за супружним взглядом, я ответила вместо него:

— Ловушка, — и спрыгнув с лошади, осторожно, по воздуху, добралась до подозрительной коряги, лежащей поперек нашего пути.

Так и есть: как только кто-нибудь потревожил бы деревяшку, в него бы прилетело несколько грубо обструганных копий. Эльфийские веревки, смазанные специальным зельем, были практически невидны, но мне было точно известно, где и как они крепятся.

Обезвредив механизм, я поинтересовалась у супруга:

— Создателя не видно?

— Думаешь, он тут? — спросил король, доставая меч.

— Я на его месте подождала бы результата, — мне показалось, что в ветвях растущего неподалеку дерева что-то шевельнулось, однако смотрящий туда же полуэльф отрицательно покачал головой.

— Льон, а тебе это ничего не напоминает? — спросил брат.

— Нет, — соврала я. Ибо крайне не хотелось, чтобы оправдалось то, о чем подумала. Успокоив себя мыслью, что до подобного изобретения кто угодно мог додуматься, я забралась обратно на Елку. Брат же, напротив, спешился и осмотрел ловушку пристальнее.

— Ну да, — удовлетворенно заключил он через несколько секунд. — Моя задумка.

— Было бы чего задумывать, — проворчала я, догадываясь, что будет дальше.

— Кому разболтала? — ожидаемо поинтересовался брат.

Не ответив, я тронула повод, и лошадка послушно двинулась вперед, но Эрл преградил нам путь.

— Отвечай.

— Это мое дело.

— Твое, говоришь? Хорошо, тогда и решай свои проблемы сама.

Уступив дорогу, брат развернулся и пошел в лес. Напролом. Мысленно выдав себе подзатыльник, я спешилась и поплелась за ним, краем глаза заметив, что Леонард удержал Ворона. Эрл, к счастью, ушел недалеко. Выйдя на небольшую полянку, я увидела его сидящим на коряге. Ссутулившегося и бессильно опустившего руки. Подойдя сзади, я обняла брата и, прижавшись к нему щекой, попросила:

— Прости меня.

— Льон, я устал. Мало мне нервотрепки от этих двоих, так ты туда же! Едва твой Ворон рот откроет, я уже с ужасом жду от него либо запоздалых откровений, либо нападок на Леонарда! Величество под стрелами и мечами только так шарахается, по-моему, искренне уверовав в собственную неуязвимость! И ты еще скрытничать надумала!

— Я думаю, что это ловушка Артура, — все-таки призналась я.

— Какого Артура?

— Мальчишки, которого я к Альдэго отправила.

— И это стоило моих нервов?

— Просто когда-то я два года положила на то, чтобы не дать ему скатиться. И пожалуйста — наемный убийца.

— Ну не захотелось ему в рыцари. Что ж поделаешь? Это при прежнем короле элитный отряд пользовался популярностью. А наше величество весьма специфическое. Видимо, парнишке захотелось чего-то поинтереснее, чем простаивание во дворце или выполнение скучных королевских заданий. Каждый имеет право на выбор. Ты дала ему шанс, а дальше он сам за себя в ответе. Сбежал из Академии — его выбор.

— Все равно, я не хочу, чтобы его убили из-за меня.

— Как будто ты сама его убьешь, — вздохнул Эрл, накрывая своей лапищей мой локоть. — Ладно, вернемся к нашим баранам.

С этими словами брат поднялся, прямо вместе со мной. Как в детстве, обхватив его ногами, я счастливо чмокнула небритую щеку:

— Я тебя так люблю!

— А я тебя терпеть не могу. Всю жизнь на мне ездишь, — проворчал страдалец, все же легонько тюкнув меня головой.

Хмурые лица друзей живо подпортили нам настроение. Судя по всему, без нас они опять пободались.

— Разобрались? — поинтересовался полуэльф.

— Да, — кивнул Эрл, сгружая меня на землю.

— И?

— И поехали, — проигнорировал брат вопрос короля, забираясь на лошадь. — Ворон, езжай с ней рядом, смотри по сторонам.

— С кем мы хоть дело-то имеем?

— С весьма умным наемником, прошедшим обучение у Альдэго, — ответила я Леонарду.

— Только этого мне не хватало! Чтобы лучшая школа рыцарских кадров убийц готовила!

— Каждый зарабатывает, как может, — пожал плечами Эрл.

Сделав сей неутешительный вывод, мы двинулись дальше. Брат, примерно представляющий, чего можно ожидать, ехал впереди, отсматривая ловушки. Полуэльф был рядом со мной, на всякий случай держа наготове нож, Леонард же уныло замыкал процессию. Было видно, что новость его расстроила.

Оставшийся день и даже вечер с ночью прошли без приключений. Если не считать того, что я разругалась с Эрлом. Причем, совершенно на пустом месте. Проснувшись среди ночи, мне никак не удавалось снова уснуть из-за его сопения под боком. Промучившись около часа, я растолкала брата и попыталась выгнать его на другую сторону костра. На что получила звание сумасшедшей и узнала о себе много нового. В итоге Эрл выгнал меня, но вместе со звукозащитным амулетом и запасным одеялом, несмотря на которое под утро я все равно замерзла. Все-таки человеческое тепло гораздо лучше пламенного. Это мужчины могут спать где и как попало. Мне же всегда нужен был кто-то рядом. Причем, брат в этом плане лучше всех: больше и теплее. Однако, похоже было, что замечательной грелки я лишилась. И самое обидное, что по собственной прихоти. Просить прощения у брата почему-то было стыдно, поэтому оставалось лишь надеяться, что до следующей лесной ночи ситуация как-то разрешится сама собой. Нужно сказать, что временная потеря адекватности мышления меня сильно напрягала. Как-то неудобно жить, когда сама не знаешь, что в следующий момент выкинешь, и кому это достанется. Король в наши отношения решил не влезать, а вот Ворон попробовал объяснить Эрлу, в чем он неправ. В итоге тоже узнал о себе много нового.

Брат не разговаривал со мной вплоть до прибытия в Блиск. Когда же мы въехали в ворота, он ни с того ни сего решил помириться и даже проявить заботу:

— Сестричка, а не хочешь здесь задержаться на пару дней? Надоело, небось, по лесам-то мотаться, а? Отоспишься хоть в нормальных условиях.

— Нет. Мы должны закончить как можно скорее, — ответил за меня Ворон. — Как только она сварит вам зелье, я заберу ее в дом родителей. Там до нее никто не доберется.

— Вообще-то тут ко мне тоже никто не подбирается, — парировала я, ибо ехать к родителям полуэльфа категорически не хотелось. И наплевать на всякие там этикеты.

— Твой муж прав, — неожиданно встал на сторону Ворона Лео. — Это лучшее для тебя место.

— Величество, если ты опять за старое, я тебя грохну! — пообещал Эрл.

— Не переживай, мы вместе туда отправимся. Мне все равно давно надо было нанести дипломатический визит тамошнему правителю. Только символ власти придется найти.

— Это без нас. Мне надоело, что моя жена рискует жизнью!

— Об этом стоило думать раньше, — пожал плечами король.

— Это совсем другое! — чему-то возмутился Ворон.

— Что другое? — не поняла я.

— Да, чего-то вы темните, — согласился со мной Эрл.

— Это наше личное дело и никого больше не касается, — отрезал король.

В кристально честных глазах Леонарда невозможно было что-либо прочитать. И можно было не надеяться заставить его объясниться. Поэтому я обратилась к более податливой стороне:

— Ворон, в чем дело?

Однако не тут-то было. Супруг уставился вдаль и совершенно спокойным голосом ответил:

— Тебя это действительно не касается, — и, отстав, поехал рядом с королем.

— Если что, грохну обоих! — пообещал брат.

— Идет, — мило улыбнулся ему Лео.

Полюбовавшись на парочку заговорщиков, я подъехала к Эрлу, собираясь так и продолжить путь. Однако Дымку это не понравилось, и лошадь брата была отогнана прочь. Пришлось снова ехать одной. Забавно, но когда Ворону было велено держаться около меня, королевский конь отнесся к этому совершенно спокойно.

По Вайнерским меркам Блиск был весьма крупным городом. Дороги мостились камнем и были на удивление чисты, а на каждой развилке стояли столбики с деревянными указателями. Причем, помимо названий улиц, было отмечено — пешеходная она или конная. Кроме столицы, редко где такое встретишь. Перед городскими воротами на въезде путешественников приветствовала табличка с надписью: «Добро пожаловать в город счастливых людей! Блиск всегда рад гостям!» Глядя на стройные ряды выкрашенных во все цвета радуги домов, а также на улыбающиеся лица проезжавших мимо, мне вполне верилось в правдивость надписи. Блиск был городом художников, музыкантов, певцов и прочих творческих людей. Причем, творчество было самое разнообразное. От волнующего до шокирующего. Но в Блиске принимали всех. Любое мнение здесь имело право на существование. Мне подумалось, что Гарольду тут было бы хорошо. Как раз на площади у фонтана очень похожий поэт знакомил толпу со своим творчеством. Долетавшие обрывки фраз вызывали желание заткнуть уши, а народ внимал чуть ли ни с благоговением.

Раньше мы с братом несколько раз приезжали сюда на отдых. Когда жизнь наша была еще не столь опасна, и мне можно было не бояться ходить в одиночестве по городу. Из всех видов искусства меня больше всего привлекала музыка. Хотя один печальный эпизод чуть было не отвадил меня от концертов навсегда. Однажды мне повезло попасть на выступление Лади Вейны. Тогдашней звезды Вайнеры. Случилось это в мой первый приезд в Блиск…

Договорившись утром встретиться в таверне, мы с Эрлом разошлись в разные стороны, проводить вечер как кому понравится. Так как я не знала, что мне интересно, а брат обещал сводить на экскурсию только завтра, то просто бродила по улочкам. Вечером Блиск преображался: повсюду зажигались факелы, но пламя было скрыто под резными или цветными плафонами. Из-за этого улицы наполнялись особой атмосферой. По стенам домов расползались причудливые тени, яркие огни плясали на лицах прохожих, превращая их в маски.

Лабиринт улочек незаметно вывел меня к зданию театра, у входа в который собралась толпа. Люди радостно переговаривались между собой, предвкушая какое-то зрелище. Я остановилась поодаль, прислушиваясь к фразам. Интересно же, кого так ждут.

— А последняя ее песня, просто огонь! — чуть ли не захлебываясь от восторга, вещала подругам стоящая рядом девушка. — Я просто не могу передать словами, как это великолепно!!!

— Ну, может, после концерта передашь как-то по-другому, — промурлыкала одна из слушательниц, игриво накручивая на палец прядку ярко-зеленых волос.

Вдруг кто-то тронул меня за плечо. Обернувшись, я увидела невысокую полненькую девушку в черной тоге. Волосы, забранные в хвостики, белыми рожками торчали на макушке. Обнажив в улыбке ярко-желтые зубы, подошедшая поинтересовалась:

— Хочешь сходить со мной на концерт?

— Это, наверное, дорого, — засомневалась я. Причем, не то, чтобы у меня не было свободных денег: брат щедро отсыпал мне на вечер. Просто дама почему-то вызывала неприятные эмоции.

— Да брось! Я приглашаю: у меня как раз лишний кристалл есть. Когда еще тебе доведется побывать на концерте самой Лади? Ну, пошли?

Нужно признаться, что любопытство всегда было моим бичом. Именно из-за него я, толком не разобравшись в ситуации, сказала «да». Получив мое согласие, толстушка взяла меня под руку и гордо повела к входу: как раз открылись двери и начали запускать народ.

Круглый зал театра был оформлен весьма недурно. Кресла и стены были обиты красным бархатом. Балконы второго яруса — украшены позолоченной лепниной. Сцена была одета в темно-коричневый занавес из дорогого шенила. Наши места оказались во втором ряду. Правда, путь до них был долог и ужасен. Моя спутница сперва провела меня кругом по всему залу, здороваясь со всеми своими знакомыми. Каждая из них осматривала меня с головы до ног таким взглядом, что я чувствовала себя куском мяса. Так и казалось, что смотрящая прикидывает, куда меня лучше приспособить: на суп или на жаркое. И чем больше знакомых мы встречали, тем тревожнее мне становилось. В душе отчетливо формировалось ощущение, что я куда-то влезла и отсюда придется как-то выбираться. Однако большинство народа вело себя вполне спокойно, поэтому я тоже решила не дергаться раньше времени. Вдруг, показалось.

Наконец, завершив круг почета, мы уселись на свои места, и через несколько минут концерт начался. Поднявшийся занавес открыл взору зрителей сидящую на небольшом пуфике певицу. Ее обнаженное тело скрывали лишь распушенные ярко-красные волосы. Рядом с ней в том же наряде сидела арфистка, опустив голову и чуть придерживая инструмент. Одарив зал лучезарной улыбкой, Лади чуть приподняла голову и запела. Сильный красивый голос переплетался со звуками арфы, будоража душу. Он заставил меня забыть обо всех своих тревогах, проблемах да и просто мыслях. Я почувствовала, что мне хочется летать. Похожие ощущения во мне вызывали лишь цыганские скрипки, но это было в разы сильнее. Закрыв глаза, я погрузилась в наслаждение, даруемое музыкой, и вдруг почувствовала укол в шею. Сжимая в руке вытащенную иголку, я изумленно посмотрела на спутницу.

— Тихо, милая, будет не больно, — проворковала та, поглаживая меня по ноге.

Краем глаза я заметила, что соседка сидящей неподалеку «знакомой» сползла в кресле. Сообразив, что нас чем-то отравили, я на всякий случай повторила увиденный маневр, изобразив совершенную бессознательность. Лихорадочно вспоминая, скольких «знакомых» мы обошли, я прикидывала соотношение сил. Мда…около двадцати их на одну несчастную меня. Хотя одну ли? Именно этот вопрос, подкинутый вторым моим бичом — совестью, не позволял мне просто сбежать. Помимо лежащей неподалеку, мне вспомнились, как минимум, три девушки. Еще при встрече меня что-то в них зацепило, но я не могла понять, что именно. Теперь осознала. Каждую из них «знакомая» крепко держала за запястье, а во взгляде чувствовался страх.

— Лиона! Вернись на землю! — весьма грубо оторвал меня от воспоминаний брат. Оказывается, друзья уже давно остановили лошадей у лавки зельевара, и лишь я, задумавшись, вознамерилась ехать дальше. Удостоверившись в моем возвращении к действительности, Леонард спешился и, велев нам ждать, пошел внутрь. Я незаметно подмигнула Эрлу, чтобы тот оставил нас с мужем наедине, присоединившись к королю. Ведь кроме прошлого у меня было еще и настоящее, в котором очень хотелось кое-что выяснить.

— Ворон, что вы от меня скрываете?

— Льон, не накручивай себя, пожалуйста.

— Я имею права знать все, что меня касается.

— Не спорю.

— Но?

— Но не скажу.

— Почему?

— Потому что король прав: об этом надо было думать раньше.

Большего добиться мне не удалось: из лавки вышли друзья. Их лица выражали разные эмоции: Леонард был огорчен, брат же светился начищенным тазиком.

— Торговец сказал, что ему привезут то, что нужно, через пару дней, — проинформировал нас Эрл, вскакивая на коня.

— Поэтому поехали в таверну, — вздохнул король и, покосившись на счастливую физиономию телохранителя, добавил. — Эрлу денег в долг не давать!

Предостережение величества ничуть не омрачило радость брата. Он лишь усмехнулся и поехал чуть быстрее. Выражение его лица красноречиво говорило о том, что за эти два дня в Блиске резко вырастет не только доход публичного дома, но и количество краж. Эрл настроен был решительно, и ничто не могло помешать его планам. Хотя вряд ли стоило осуждать брата: последнее время у нас было весьма тяжелым. Всем хотелось отдыха. А особенно Эрлу, который стойко поддерживал порядок в нашем дурдоме, расплачиваясь своими нервами за мои похождения. Поэтому свои деньги я бы ему отдала без вопросов, если бы они у меня были. Увы, по той же походной привычке всеми финансовыми вопросами занимался Леонард, и я еще в самом начале пути без задней мысли сгрузила ему всю наличность. Супруг же так поступать не стал, поэтому слова короля были произнесены исключительно для него.

Получив возможность, брат начал расслабляться еще до ужина, изрядно залившись гоблинским вином. Однако его планы на ночь оказались под новой угрозой: Леонард наотрез отказался с ним идти. На все уговоры отвечая банальным «не хочу». Но Эрл был бы не Эрл, если бы согласился, что, мол, не судьба. Исчерпав все возможные аргументы, телохранитель короля перешел к запрещенным приемам.

— Величество, неужели тебе действительно не хочется? — бестактно поинтересовался захмелевший братец.

Я думала, что Леонард, как всегда, его пошлет, однако он ответил:

— Просто брезгую. Я весьма трепетно отношусь к своему телу и не люблю, когда ни пойми кто его касается.

Эта фраза заставила Эрла расплыться в блаженной улыбке:

— Зато как! В борделе мадам Бурне такие девочки!

— Рад за них. Спокойной ночи, — с этими словами Леонард поднялся и ушел наверх.

— Скотина! — прорычал Эрл, допивая очередной стакан. — Ладно, встретимся утром.

Брат поднялся и, чуть пошатнувшись, пошел к выходу. Видимо, тяга к прекрасному была настолько сильна, что Эрл решил нарушить введенное им же правило: поодиночке не ходим.

— Иди с ним, — вздохнув, велела я мужу.

— А почему я? — возмутился Ворон. — Давай позовем Леонарда, пусть сам с ним идет.

Я усмехнулась:

— Так ты его и заставишь. Ладно, не хочешь, не надо. Сама пойду.

Однако этого супруг допустить не мог:

— Да схожу я. Только иди в комнату. Нечего одной в зале сидеть.

Кивнув, я пошла наверх. Где-то на середине лестницы в голову запоздало пришла мысль, что надо было бы поблагодарить полуэльфа. Но я не была уверена, что муж согласился не из желания в очередной раз уберечь меня.

Спать мне совершенно не хотелось. Поэтому, умывшись, я подошла к окну. На улице сплошной стеной шел дождь. Эх, так хотелось выйти туда, постоять в его мягких объятиях. Но если кто-то из своих застанет меня одну на темной-темной улице, то или разозлится, или прочтет лекцию, или будет долго и упорно ехидничать. Как же надоело все время ждать удара! Встав сбоку от оконного проема, как и учил братец, я с тоскливой завистью наблюдала за прохожими. Большинство людей спешили поскорее добраться до своих домов. Но некоторые брели, понуро опустив головы. Или им идти было некуда, или они решили, что бестолку бежать, если и так вымок до нитки.

Вдруг за спиной открылась дверь, и в комнату кто-то вошел. Обернувшись на звук шагов, я увидела Леонарда.

— Что-то случилось?

Но король не ответил. А просто подошел ко мне и, не говоря ни слова, страстно поцеловал в губы.

— Ты что?! Я замужем! — привела я самый бестолковый аргумент, пытаясь вырваться.

— Расслабься, у меня тоже жена есть, — ответил он, целуя меня в шею.

— Да пусти ты! Я не хочу!

Почти подействовало. Величество перестал целоваться, но из объятий не выпустил. Опершись подбородком на мою макушку, он грустно вздохнул:

— Эх, Лионка. Твою бы совесть да твоему бы братцу. И, кстати, если бы ты действительно не хотела, я бы не стоял тут, а лежал там.

С этими словами Леонард нагло украл у меня еще один поцелуй и вышел из комнаты. Дотронувшись до пылавших щек и проведя ладонью по губам, казалось, все еще ощущавшим нежные прикосновения короля, я опустилась на пол. Как же хорошо, что из-за моей «проблемы» парни отселили меня в отдельную комнату и до утра мне не придется встретиться взглядом с супругом. Конечно, я не обещала ему ни любви, ни верности, однако за происшедшее было стыдно. А особенно за то, что Леонард был прав. Мне стоило огромных усилий удержаться, не дав желанию взять верх над разумом.

В ту ночь я спала крайне плохо: вопросы совести мучили меня до утра. Они затмили даже прочие муки, но в итоге к завтраку я спустилась в весьма мрачном настроении.

— У тебя что-то болит? — спросил супруг, смотря на мою задумчивую физиономию.

— Ага, совесть! — улыбаясь во весь рот, ответил за меня Эрл.

Все-то ты братец заметишь и как всегда ляпнешь, не подумав!

— Ничего такого не было! — поспешила оправдаться я.

— А что было? — поймал меня Ворон.

Братец довольно откинулся на спинку стула. Молодец, подставил. К счастью, Леонард не стал уподобляться своему вредному телохранителю.

— Вчера, когда вы ушли развлекаться, на нее было очередное покушение. И наша отважная мадам сначала убийцу в окно выбросила, а потом решила догнать.

— Почему ты сразу не сказал? — мигом посерьезнел брат.

— Не хотел портить твое отдохнувшее настроение, — пожал плечами король, допивая чай.

Я всегда восхищалась умением Леонарда врать. С ходу, с лету, с абсолютно честным видом. У меня так получалось крайне редко. Да и не со всеми. Во всяком случае, короля мне не удалось обмануть еще ни разу. Брата — раз через четыре. С мужем — еще толком не пробовала.

— Он? — между тем обратился ко мне Эрл.

— Кто? — поинтересовался Ворон.

— Нет. И ты его все равно не знаешь, — ответил обоим Лео.

— А ты знаешь? — усмехнулся брат.

— У меня есть варианты. И могу тебе точно сказать две вещи. Среди них есть верный, и ни один из рассматриваемых вчера ночью на нее не нападал.

— Почему бы вам просто не сказать все прямо? — возмутился супруг.

— А вам? — парировал брат.

Переговоры зашли в тупик: обмен тайнами не вышел. Причем, Ворон с Леонардом от последнего вопроса как-то сникли. Ох, чую, опять мне достанется от их оберегания…

— Какие планы на день? — спросила я, чтобы хоть чем-то разбить зависшее над столом молчание.

— У тебя — никаких, — ответил брат. — А нам деньги нужны.

— Не нам, а тебе, — поправил его король.

— Ей на зелье точно не хватит, — пожал плечами Эрл.

— Ах ты, кобель!!! — прошипел Леонард, ощупав карманы.

— Я всегда говорил, в отряде все общее.

Милая улыбка, с которой брат посмотрел на моего мужа, заставила того тоже проинспектировать карманы. В итоге выяснилось, что денег у нас аккурат на оплату завтрака. Хорошо хоть за комнаты еще вчера рассчитались.

— Эрл! У тебя совесть есть?! Она же твоя сестра! — возмутился Ворон.

— Она еще и твоя жена. Так что мы идем наверх, а вы — «на заработки». В данной ситуации и твоей совести хватит. Не хочешь, чтоб ей было плохо, достань деньги.

— Ты наглый, бессовестный …..!

— Ты мне тоже нравишься, — ответил Ворону брат.

Король влезать в спор не стал. Видимо, привык. Эрл периодически откалывал подобные номера, причем, я даже сомневалась, действительно ли он так ловко обворовывает предусмотрительное величество. Хотя обычно братец возмещал свои растраты самостоятельно, в этот раз Леонард легко согласился «заработать». Поднявшись, он велел Ворону:

— Хватит трепаться, пошли!

Проводив добытчиков воодушевляющим взглядом, Эрл обратился ко мне:

— Рассказывай, что ночью было.

Уронив голову на руки, я призналась:

— Лео приставал.

— И?

— Что и?

— Только не говори, что ты его выгнала.

— Хорошо, не скажу.

Откинувшись на спинку стула, Эрл сокрушенно выдал:

— Бессовестная ты женщина, Лиона. Воспитываю тебя, воспитываю, и все бестолку!

— Иди ты!

Дав понять, что тема закрыта, я пошла наверх. Конечно, совесть — понятие субъективное. Но не до такой же степени!

Брат пришел ко мне в комнату через пару минут, аргументировав это тем, что без присмотра меня оставлять ну никак нельзя. Однако все попытки продолжить беседу я зарубала на корню. В итоге Эрл завалился на кровать и нагло задрых. Правда, в отличие от короля, тихо. Помаявшись бездельем минут десять, я решила последовать примеру братца и промотать время. Забравшись в надежное укрытие между ним и стенкой, я весьма легко уснула: сказался ночной недосып.

Разбудила нас скрипнувшая дверь. Вернее, звук разбудил Эрла, а его подъем — уже меня. Перед нашими проснувшимися глазами нарисовалась следующая картина. В дверном проеме, тяжело облокотившись об оный, стоял Леонард. С арбалетным болтом в правом плече. Резво кинувшись к другу, Эрл не дал ему шмякнуться на пол, подхватив и чуть ли не перетащив на кровать. Мда, мало Лео незаживших еще ребер, так пожалуйста.

— Вот и не знаю, то ли прибить вас, то ли наградить, — пробормотал король, чуть морщась: Эрл снимал с него куртку. — Ваша придумка по отлову воров в этом городишке прижилась и работает просто великолепно! Во всяком случае, наша птичка в клетку на ура залетела.

— Льон, перевяжи его. Пойду, гляну, что можно сделать, — велел мне брат.

— Стой! Болт сам вытащи! А то она мне все плечо расковыряет!

Ловко избавив величество от застрявшей в нем железяки, Эрл ополоснул руки и вышел. Я же, взяв бинты, принялась за дело. Глядя на мою сосредоточенную физиономию, Леонард решил меня подбодрить:

— Да не расстраивайся ты. Ночью сходим, вызволим твоего несчастного.

— А если не получится?

— Тогда выпишу вам премию за его казнь.

— Не шути так!

— Еще немного и не буду. Шутить.

Оторвавшись от работы, я посмотрела королю в глаза. Его ответный насмешливый взгляд, чуть затуманенный болью, заставил меня улыбнуться:

— Совести не хватит.

— Знаешь, иногда я подумываю избавиться от этого крайне вредного чувства.

Как же хотелось выдать ему подзатыльник… Или просто обнять. Однако образ сидящего в клетке полуэльфа легко удержал меня от необдуманных порывов. Закончив с повязкой, я разожгла на ладони пламя и, подогрев чашку с водой, кинула в нее пару щепоток травы. Выпив варево, Леонард уснул. Накрыв раненого одеялом, я все-таки не удержалась и, присев рядом, осторожно провела тыльной стороной ладони по его щеке. Непрекратившийся храп удостоверил меня, что преступление осталось незамеченным.

Возвращения Эрла я дожидалась, стоя у окна. Как и предполагалось, брат махнул мне рукой, и я аккуратно слетела к нему.

— Спит?

— Да. Что там?

Эрл доложил кратко и четко:

— Сидит в клетке на площади. С виду спокоен, если не сказать, что счастлив. Детвора в него овощами кидается. В тюрьму отправлять не собираются. Будет на площади до завтрашнего утра точно. Так что ночью легко вытащим. Это ж не столица.

Нужно сказать, что правосудие у нас было весьма специфическим. До его упорядочивания у Лео все еще не дошли руки, поэтому большинство страны жило по законам местных градоначальников. У власти в Блиске стояли такие же творческие люди, что и населяли его, поэтому не удивительно, что наша с братом задумка тут прижилась. Заключалась она в следующем. В толпе по рынку прогуливался весьма богатый с виду недотепа, бренча увесистым кошелем на поясе. Или, наоборот, неприметная личность, лихорадочно сжимавшая «что-то» за пазухой. Или просто обычный с виду человек. Роли всегда были разные, но суть одна. Если какому-то воришке приходило в голову его обокрасть, то с рынка он уже не выходил. Пропитанная специальным составом ткань мешочка оставляла магический отпечаток, на который реагировали спрятанные на каждом выходе клетки. Едва вор пытался пересечь черту, как оказывался за решеткой. Мы с Эрлом придумали эту ерунду смеха ради, когда Леонард из-за нас чуть не опоздал в столицу к ответственному совещанию. Да и не успел толком к нему подготовиться. Задумку тогда признали интересной, но дорогой и мы о ней уже успели забыть. Главное, принц отчитался перед отцом, и ладно.

Прикинув, что до вечера мы свободны, я решила заняться еще одним прошлым, но не забытым делом.

— Как думаешь, можно величество одного оставить? — спросила я у брата.

В ответ Эрл закатил глаза:

— Ты опять за старое? Льон, ну давай не в этот раз, а?

— Я уже больше шести лет там не была.

— Ты все равно им ничем не поможешь!

— Но не забывать о них я могу.

— Да помни на здоровье!

Спор этот повторялся из раза в раз и уже порядком поднадоел, поэтому я предъявила ультиматум:

— Или идешь со мной, или я иду одна.

— И куда вы собрались? — поинтересовался выглянувший из окна король.

— Ей опять приспичило в старый театр!

— Меня подождите, — велел Леонард, скрывшись из виду.

Через несколько минут мы уже шли вниз по улице. Причем, мне пришлось идти между парнями. Что было весьма прискорбно. Я так хотела избежать предательской близости, но, увы, брат рассудил иначе. Мог бы и вперед пропустить! Как будто у меня самой глаз нет! Теперь я шла, не слыша, но ощущая за спиной шаги Леонарда. Периодические случайные соприкосновения рук обжигали сильнее пламени. И когда в один момент величество ухватил меня за кончики пальцев, я не нашла в себе силы высвободиться. К счастью, дольше нескольких секунд меня удерживать не стали.

Показавшаяся в поле зрения крыша театра отвлекла меня от действительности, напомнив о давно прошедших событиях. Я вновь мысленно вернулась в тот злополучный вечер на концерт Лади Вейны.

Полулежа на кресле с закрытыми глазами, я прислушивалась к происходящему вокруг, благо Воздух меня не оставил. Музыка становилась все громче, голос певицы все глубже, тон песни все настойчивее. Вдруг я ощутила, что по залу плывет какой-то дымок с до боли знакомым запахом. Разум еще не успел толком осознать, что же это такое, а тело уже действовало.

Вы знаете, с чего начинается жизнь? С души. С малой искры, заставляющей плоть существовать в этом мире. Пока этот огонек в нас горит, мы живем. И неудивительно, что это пламя так ценится у разного рода эгоистичных магов. Ведь чем больше в тебе огня, тем дольше ты будешь жить. Ритуалы похищения пламени жизни различны. В некоторых из них тебе честно говорят, что ты получишь, а что отдашь взамен. Конечно, получаешь не всегда, но тебя хотя бы предупреждают, что лишат души.

Музыканты, художники, писатели и прочие творцы — люди, которые научились использовать пламя жизни не только для физического существования. Расщепляя свой огонь на искорки, они создают небольшие костерки, к которым тянутся души других людей. И каждый пришедший оставляет в нем частичку себя, помогая творцам восполнить потерянную часть своего пламени. Именно этим и пользуются особо коварные маги. Когда душа зрителя отзывается на произведение, она открыта, ее очень легко поймать. Ведь часть ее отдается добровольно, и, ухватив в нужный момент за эту часть, можно вытащить ее всю. С минимумом ритуальной подготовки. Хорошо, что мой огонь оберегают Стихии…

У меня не было оружия, но сцену освещали факелы. Загоревшийся занавес вмиг поднял панику. Взлетев под самый потолок, я посылала пламя в запомненных «знакомых», следя, чтобы огонь не тронул невинных. На то чтобы перебить паразитов, у меня не было сил. Поэтому пришлось их просто спугнуть, не дав закончить дело. Которое они, увы, начали. Через четверть часа в обгоревшем зале остались только я и четыре призрака.

— Что со мной? — она из девушек пораженно таращилась на свои полупрозрачные пылающие руки.

— Похоже, мы умерли, — ответила ей другая, смотрящая на свое лежащее у кресла тело.

— Но я не хочу!!! Меня дома дети ждут!!

Третий призрак попытался выбежать из зала, но не тут-то было.

— Ты почти прошла через ритуал. Это место тебя не отпустит, — грустно пояснила я.

— Ах ты тварь! — четвертая дама набросилась на меня с кулаками. Вернее, попыталась. Лишенная плоти, она не могла причинить никакого вреда. Призрачные кулаки проходили сквозь мое тело, а я безразлично наблюдала за происходящим. Нельзя упокоить прошедших через ритуал. Любой человек — единение четырех частиц Стихий. Вода и Земля формируют тело, а Огнь и Воздух — душу. Насильно разделенные, они не могут пройти свой путь до конца. И никак им в этом не поможешь.

— Не я сделала это с вами. Я просто не дала магам поглотить ваши души.

— И что теперь? — первый призрак наконец оторвался от созерцания своего как бы тела и перевел взгляд на меня.

— Теперь это место будет вашим домом.

— А как же наши родные?

— Они будут приходить сюда, но вас не увидят и не услышат. Только стихийники могут говорить с призраками.

— Зачем ты влезла? — вдруг спросила вторая девушка.

— Хотела помочь, — растерялась я.

— Не помочь, а помешать! Молодец! Ты испортила магам дело, а о нас ты подумала? Из-за тебя мы теперь вечно будем сидеть и смотреть на то, как вокруг все живут и радуются жизни!

— Зато вы свободны. Или, по-вашему, лучше провести вечность в муках и сгореть без остатка, чтобы другой наслаждался красотой жизни?

Но призраки не слышали меня. Тогда осыпаемая проклятьями я ушла. Как раз на место пожара прибыли патрули. И во избежание недоразумений, мне пришлось сильно постараться, чтобы не попасться им на глаза. До рассвета я бесцельно бродила по городу, размышляя о произошедшем.

Утром в таверне меня встретил Эрл. Выслушав рассказ, он попытался уговорить меня как можно скорее уехать из города. Ведь по факту пожар в театре был моих рук дело, и за это местная власть могла наказать меня. Однако бросить призраков мне в очередной раз не позволила совесть. Тем более, что-то подсказывало, что маги-паразиты позаботятся о том, чтобы шума вокруг этого дела не возникло. И действительно. В полдень глашатай проинформировал жителей, что вечером в театре произошел случайный пожар, жертвами которого стали четыре жительницы славного Блиска.

Ночью, когда безутешные родные покинули театр, забрав с собой тела погибших, я вернулась туда. Призраки встретили меня спокойно. Первой заговорила проклинавшая дама:

— Мы хотим, чтобы ты осталась здесь с нами и помогла общаться с родными. В конце концов, это твоя вина, что мы навечно прикованы к этому месту.

К счастью, брат успел провести со мной воспитательную работу. Поэтому справиться с навязываемой виной мне было в разы легче, чем накануне. К тому же, что сделано, то сделано. Хотя брат выразился иначе: «Если ты случайно закопала других, это не повод рыть себе яму рядом». Спокойно выслушав требование, я предложила компромисс:

— Я могу сейчас передать вашим близким сообщение и пообещать периодически приезжать сюда. Но не более.

И им пришлось согласиться, ведь других вариантов не было. В тот день я обошла четыре дома. В одном меня встретили две голодные кошки, которых мне удалось-таки пристроить в добрые руки. Во втором — шумная и веселая гулянка по поводу похорон. Третью дверь мне открыла маленькая сухонькая старушка. Выслушав меня, она улыбнулась и покачала головой:

— Вы ошибаетесь. Моя дочь жива. Вон она, сидит у окна — вышивает.

Посмотрев на пустой стул, на котором лежали пяльцы, я улыбнулась, извинилась и ушла. Каждый имеет право верить в то, что делает его жизнь проще.

Четвертую дверь мне не открыли. Постучавшись к соседям, я узнала, что вдовец забрал детей и уехал навсегда из города.

С тех пор, как только у меня выдавалась возможность, я приезжала в Блиск. Девушки встречали меня радостно. Со временем они освоились со своим новым состоянием и даже начали получать от него некоторое удовольствие, пугая забредающих в старый театр людей. В принципе, поэтому он и стал старым: призраки не давали его восстановить. В каждый мой приезд рассказывали они, скольких и до какого состояния напугали. Я же делилась с ними новостями, происходящими в мире. Когда мы познакомились с Леонардом, он выписал из столицы стихийника, который за фиксированную плату каждую неделю ездил в Блиск. Так что, можно сказать, жизнь у призраков наладилась, и моя совесть могла спать спокойно.

ТЕАТР ФАНТАЗИЙ

К реальности меня вернул брат. А вернее, его спина, в которую я ткнулась носом.

— Опять ворон считаешь? — справедливо укорил меня Эрл. Действительно, не лучшее время предаваться воспоминаниям. Конечно, спина-то у меня прикрыта, а вот с боков словить болт запросто можно.

Оказывается, пока я витала в облаках, мы успели дойти до театра и остановиться перед входом. Вот только его было не узнать. Двери больше не болтались на полусломанных петлях, окна не были заколочены, а над входом красовалась огромная табличка: «Театр фантазий».

Не спеша вламываться внутрь, я осторожно подошла к одному из окон. И тут же из него высунулась призрачная голова.

— Лионка!!! Чего ж ты стоишь? Иди сюда скорее! — завопил призрак и, схватив меня за грудки, попытался втянуть в театр прямо сквозь стекло.

— Ай!! — возмутилась я, зажимая ушибленный нос.

— Ой!!! Прости, пожалуйста! Не подумала! — изобразил раскаянье призрак и скрылся, прокричав, — Мелвин! Впусти гостей!

Буквально через минуту двери театра распахнулись, явив нашим взорам худенького паренька лет семнадцати и четырех призрачных дам, окружавших его.

— Лионка! Как же мы по тебе соскучились! Ты не поверишь! У нас столько нового! Мы теперь актеры, у нас свой театр! — наперебой заговорили призраки.

— А это наш режиссер, — представила нам Мелвина одна из девушек.

Пристальнее присмотревшись к мальчишке, я уточнила:

— Ты стихийник?

— Нет, что Вы, — засмущался парень.

— Он просто гений! — второй призрак обнял Мелвина за плечи. — Представляешь, он научил нас двигать предметы! Смотри, как я могу!

С этими словами девушка ухватила режиссера под мышки и легко подняла его над полом. Надо же, раньше они могли только швырять предметы, да и то скорее случайно.

— Впечатляет, — хмыкнул Эрл.

— Постой, ты их тоже видишь? — удивилась я.

— Это из-за меня, — повинился Мелвин. — Мне дано видеть призраков. А также я могу быть проводником между ними и другими людьми. Если хотите, могу скрыть их от Ваших друзей, если это шокирует.

— Нет, мы вполне довольны, — улыбнулся Леонард. — Только представь нам дам.

— Это Ада, — кивнул Мелвин на силуэт хрупкой длинноволосой девушки, когда-то бывшей весьма шокированной своим призрачным состоянием. Даже сейчас она была очень похожа на мать, хотя и говорят, что души уникальны.

Второго призрака звали Айрин. Она была примерно той же комплекции, что и Ада, только чуть пониже. И хоть при жизни она носила короткую стрижку, сейчас ее волосы спадали чуть ли не до колен, заменяя обнаженной фигуре одежду. Впрочем, так было у всех призраков. Видимо, сказалось последнее впечатление: точно так на сцене выглядела певица. Как я когда-то выяснила, муж Айрин спал и видел, как бы сжить ее со свету и получить богатое наследство. Так что счастливый несчастный случай был ему весьма на руку. Вот только деньги он так и не смог найти: Айрин была умной женщиной.

Полная дама, когда-то держащая дома кошек, носила прекрасное романтическое имя Элоиза. Хотя мне почему-то настоящим оно не казалось.

Четвертую женщину звали Кармен. Стоя за спиной Мелвина, она обнимала его плечи с истинно материнской заботой. И ее мягкая полуулыбка говорила мне, что призрак счастлив.

— А это тот самый король, твой муж? — оглядев Леонарда с ног до головы, уточнила Элоиза. Похоже, стихийник о моих приключениях призракам не поведал.

— Да, — величество соврал быстрее, чем я успела открыть рот.

— А почему ребенок с эльфийской примесью? — продолжала допытываться дама, пристально посмотрев на мой еще даже не заметный живот. — Ты что, изменяешь мужу?

— К сожалению, нет, — снова ответил за меня величество, обняв за плечи. — Просто один из моих предков был тот еще шалун. Вот через поколения и выстрелило.

— Пожалуй, мы пойдем, — я попыталась высвободиться, но не тут-то было. Леонард еще плотнее прижал меня к себе.

— Лиона! Я восхищаюсь твоей смелостью! — уважительно покачала головой Кармен.

— Вы совершенно правы, — улыбнулся Лео, целуя меня в щеку, моментально воспылавшую от такой наглости.

— И все-таки нам пора, — я чувствовала, как кожа на моем лице краснеет, и ничего не могла с этим поделать.

— Об этом не может быть и речи! — загомонили призраки. — У нас сегодня премьера! Вы обязаны посмотреть нашу репетицию!

— Репетицию чего? — не поняла я, все-таки вывернувшись из королевских объятий.

— Новой пьесы, — смущенно улыбнулся Мелвин. — В этом году решили начать сезон с новинки. Волнуемся.

— И, кстати, чего это мы все на пороге стоим? Заходите внутрь! — махнула рукой Ада и скрылась в недрах театра.

— Не знаю как тебе, а мне интересно, — улыбнулся король и легонько подтолкнул меня вперед. Так как снаружи остались лишь мы трое, то я не выдержала:

— Я замужем! Не смей на людях ко мне прикасаться!

— Как пожелаешь, — пожал плечами Лео, но едва Эрл зашел в театр, взял меня за руку.

— Просила же!

— Я тут людей не вижу, — съехидничал король, но все-таки выпустил мою ладонь.

Зал театра изменился до неузнаваемости. Теперь его стены были обшиты черным бархатом, поверх которого были вышиты золотыми и серебряными нитями неясные узоры, создававшие иллюзию движения. Спинки кресел были причудливо изогнуты, а барельефы на балконах, казалось, были живыми, следящими взглядом за каждым твоим шагом.

Нас усадили в самый центр в первом ряду, пообещав, что через пару минут начнется репетиция. Осталось только зашторить окна и проверить осветительные лампы. Пока шли приготовления, мне удалось пообщаться с Адой. Оказывается, театр фантазий в Блиске существовал уже больше трех лет. И можно сказать, появился на свет дождливым вечером под блеск молний и раскаты грома.

В последний перед этим событием год призраки откровенно скучали. Местные их уже не особо боялись да и не заходили в старый театр. А пугать детишек, проводивших здесь ритуалы посвящения в тайные игровые общества, было неинтересно. Столичный стихийник исправно навещал их, но и это уже не радовало.

— Что-то Лионка нас совсем забыла, — вздохнула Ада, смотря на дождь сквозь щель в заколоченных окнах.

— Она же говорила, что нашла свою любовь. Наверняка замуж вышла, дети появились. Ей теперь не до нас, — чему-то улыбнулась Кармен.

— Ой, девочки! К нам кто-то идет! — сообщила Элоиза, возвращая голову внутрь. Дама совсем недавно обнаружила, что может до половины высовываться за пределы театра и частенько именно так и проводила свое время.

Призраки с затаенной надеждой уставились на дверь. Под аккомпанемент грома она открылась, и на пороге они увидели несчастного промокшего юношу, прижимавшего к груди стопку листков.

— Здравствуйте! — улыбнулся он, оглушительно чихнув.

— Ты стихийник? — обрадовалась Ада.

— Не совсем, — простучал зубами мальчишка, закрывая дверь. — Но о вас я услышал как раз от одного из них. Хвастался в таверне, что ему платят за развлечение скучающих призраков. Ох, и холодно же! Разведите огонь, что ли?

Призраки переглянулись и беспомощно развели руками.

— Не умеете? — изумился мальчишка. — Вы же вроде уже несколько лет тут. Мой покойный дедушка уже через неделю делал вид, что курит. Бабушку, кстати, этим чуть ли не до истерики доводил.

— Ты кто? — наконец поинтересовалась Элоиза.

— Мелвин, — улыбнулся юноша, стягивая мокрую одежду и кутаясь в сорванные обгоревшие остатки занавеса. Затем, порывшись в карманах, он соорудил из ножки стула факел и протянул его Аде.

— Зажги, пожалуйста, свет. Хочу посмотреть, насколько плохо выглядит зал.

— Но я не смогу его удержать.

— Сможешь, — улыбнулся Мелвин. — Главное поверь. Представь, что он такой же нематериальный как и ты. В каждой вещи есть частица нематериального, заложенная в нее ее создателем. Увидь ее, ухвати и держи!

— Да кто ты в самом деле такой?! — возмутилась Элоиза.

— Просто Мелвин. Я не знаю почему, но я могу общаться с призраками. Могу видеть их, показывать другим, заставлять их менять форму. У меня это с юношества, но никто не видит во мне никой магической ауры.

— Тебе сколько лет-то, — улыбнулась Кармен.

— Почти сто пятьдесят, — грустно улыбнулся мальчишка. — В шестнадцать лет я случайно заглянул за грань жизни и смерти. С тех пор не старею и вижу призраков. Очень часто они приходят ко мне во сне, рассказывают о своей жизни, просят помощи, дают советы.

— И что же ты хочешь от нас?

— Хочу предложить вам работу.

— Работу? — изумилась Айрин.

— Да. Я пишу пьесы по рассказам умерших, но на их постановку у меня нет денег. Будьте моими актерами.

Предложение было настолько шокирующим, что дамы потеряли дар речи. Видя их сомнения, Мелвин добавил:

— Да ладно вам! Вы все равно ничего не теряете! Даже если и не получится, хоть развлечетесь!

Вот так и появился в Блиске театр фантазий. Мелвин научил призраков целенаправленно перемещать предметы. С его помощью силуэты девушек могли принимать любую форму и даже говорить. Ознакомившись с произведениями юноши, Айрин поверила в его талант и сообщила, где спрятала от мужа свое золото. На эти деньги и начал существовать театр. А потом дела пошли на лад. И не мудрено: другого такого в Вайнере не было.

— Ада! Пора начинать! — прервал рассказ голос режиссера.

Девушка легко вспорхнула над креслами и, обернувшись, улыбнулась нам:

— В общем, смотрите и наслаждайтесь! Он действительно гений!

Свет в зале погас, и на сцену вышел Мелвин.

— Добрый вечер, дамы и господа! Я рад приветствовать вас вновь в нашем театре фантазий. Сегодня мы представим вам пьесу-исповедь, которую я услышал во сне от одного несчастного духа, обреченного на вечные муки в плену мага. И как всегда, я не утверждаю, что это правда. Вы в полном праве считать это лишь фантазией.

Свет полностью погас, и заиграла тихая музыка. Под нее на сцене зажигались и гасли силуэты призраков, произносивших по очереди следующие строки:

Пусть забудется все, кроме светлого.

Пусть останется все, кроме страшного.

Новый шанс — для желанья заветного.

Свет надежды — в пути заплутавшему.

Пусть найдется все то, что потеряно.

Новый шаг — лишь движение ввысь.

И пусть в нужный момент будет рядом

Тот, кто скажет: «Не оступись!»

И снова темнота и тишина, которую вдруг нарушил грустный мягкий голос:

— Здравствуйте! — на сцене загорелась фигура призрака, принявшего облик хрупкого юноши. — Это пожелание от меня мертвого, вам — живым. Оно совершенно и абсолютно искренне. От всей моей расколотой души, от уже не бьющегося сердца.

И вдруг на сцене появилась вторая фигура, в точности такая же. Казалось, что она вышла из первой и встала с ней рядом. Но этот призрак улыбался:

— Здравствуйте, живые! Да, моя душа раскололась. На черное и белое. На радость и грусть. На добро и зло. И пусть исповедь — это всегда раскаянье, свойственное обычно несчастной половине, это не значит, что мне сказать нечего. К тому же, у любой монеты есть обратная сторона. Поэтому сегодня вы услышите оба мнения.

Призраки расселись на противоположных краях сцены и первый начал:

— Я родился в маленькой деревеньке на окраине королевства.

В центре загорелся пейзаж: плохонькие покосившиеся домики, обнесенные частоколом, и густой лес вдали. Полюбовавшись на него, второй призрак развел руками:

— Как видите, перспектив никаких. Кроме как спиться, не дожив до сорока.

П1: Я был счастлив дома. Отец научил меня охоте. Я был самым метким стрелком в деревне. Любую мишень мне удавалось поразить, даже не целясь. Это было очень легко.

В центре возник образ юноши с завязанными глазами, попадающего стрелой в яблоко на голове друга.

П2: И если бы не мудрый указ тогдашнего короля, так и растратил бы свой талант на разного рода оленей.

П1: Да, в шестнадцать лет меня призвали на учебу военному делу.

П2: И я приехал в столицу! Город огромных возможностей!

Образ одной из башен королевского дворца, а также изумленно глазевший на нее юноша живо напомнили мне мой первый такой же приезд.

П1: В казарме было неуютно.

П2: Конечно, если скромно стоять у стенки, тебя сразу заклюют. Почувствуют твою слабость и бросятся!

На сцене появилась зарисовка гогочущей толпы, шпынявшей несчастного парня. И вдруг рядом с ним возник мускулистый мужчина. Одного его рыка хватило, чтобы прочие разбежались, как шакалы, поджав хвосты.

П1: Вот так мне повезло найти друга.

П2: За широкой спиной которого можно было очень хорошо спрятаться.

П1: Однако после учебы наши пути разошлись.

П2: Умный друг ушел на вольные хлеба, а я как идиот остался на дальнейшей службе.

Образ теплого прощального рукопожатия растворился, уступив место строю солдат.

П1: После пары лет в гарнизоне меня перевели в охрану сборщика налогов.

П2: И я начал хотя бы ездить по королевству, а не сидеть безвылазно в казармах и караулке.

На сцене показались образы городов и сел, сменяющих друг друга.

П1: Но однажды мне не повезло. На повозку напали бандиты.

П2: И я, как всегда, влип по собственной тупости. Вместо того чтобы сбежать, стал отважно защищать чужие деньги. Хорошо хоть не убили, просто продали в рабство.

Образ худого, постоянно кашляющего юноши в цепях на каменоломне вызывал жалость. И, видимо, не у меня одной.

П1: Когда я уже был готов умереть, жизнь смилостивилась надо мной.

П2: Да, у нее отменное чувство юмора.

В каменоломню вошел широкоплечий одноглазый поморец в расшитом золотом халате. Мужчина держал на руках маленькую девочку. Оглядев рабов, ребенок ткнул пальцем в нашего героя.

П1: Вот так я стал куклой. Меня кормили, одевали в платья, заставляли танцевать. Но я радовался такому повороту событий.

П2: Это было унизительно, но меня хотя бы не били.

П1: Ребенку я надоел весьма быстро. Уже через пару месяцев меня повели на рынок.

П2: И вот тут мне наконец-то по-настоящему повезло!

П1: Судьба снова свела меня со старым другом.

П2: Этот умник выкупил меня за все свои деньги. И еще отдал мешочек ловко свистнутый у того же торговца!

Потрясенный вздох слева лишь подтвердил мои догадки.

П1: Компания друга встретила меня настороженно и неприветливо.

П2: Ну еще бы! Они же лишились всех своих денег из-за какого-то тщедушного юнца!

П1: Но друг снова взял меня под свою опеку, и постепенно я прижился. Стал частью отряда.

П2: И какого! Надо же, повезло познакомиться с самим принцем! Мог ли я мечтать о таком?

П1: Мы вместе ездили по королевству, наводя в нем порядок.

П2: Я изо всех сил старался казаться хорошим и полезным.

Образы нескольких битв, причем, весьма преувеличенные, заставили меня чуть улыбнуться.

П1: Но однажды нашим походам пришел конец. Умер король Деодан.

П2: И благодаря этому счастливому случаю я получил долгожданное повышение! Начальник охраны, а в будущем телохранитель королевы! Это был успех!

Поразительно точно переданный образ покойного короля снова вызвал потрясенный вздох. Но уже справа.

П1: Короля убили во время бала. Орден теневиков внедрился в самые верхи власти и, похоже, хотел совершить переворот, но им помешали.

П2: Однако то, что они успели сделать, сложилось для меня как нельзя удачно. И дальше было только лучше!

П1: Во время отлова оставшихся заговорщиков я чуть не погиб. Один из них плеснул мне в лицо каким-то зельем, ослепившим меня и чуть не сжегшим разум.

П2: Но благодаря этому во мне проснулись способности к магии. Я ощутил в себе силу управления разумом! Это было прекрасно!

Я не увидела ничего прекрасного в образе корчащегося юноши, закрывшего лицо руками. Может потому, что видела это в реальности?

П1: Друзьям было не до меня, поэтому я решил пока не рассказывать о своем открытии. Хотел, когда все успокоится, попросить короля устроить меня в Академию Магии.

П2: Но жизнь распорядилась иначе. Мне несказанно повезло найти учителя! Он обещал мне, так сказать, ускоренный курс.

Эх, жаль, что за капюшоном не видно, кто это!

П1: Я хотел сделать друзьям сюрприз, в один прекрасный день представ перед ними магом. Но меня обманули: учитель взял с меня нерушимую неразглашаемую клятву выполнить одно его желание. Любое.

П2: Мне честно назвали цену за услуги, и я честно ее принял. Не вижу здесь обмана.

П1: К счастью, меня не заставили сделать ничего совсем плохого. Маг всего лишь велел мне убедить короля в важности собственной жизни для враждебных сил. А также заставить избавиться от мешающего стихийника.

П2: О, и я сделал просто гениальную вещь! Подкараулив шедшего с допроса короля, я с помощью фантом поставил небольшую пьесу. Без изысков. На два лица. А затем втянул в нее и оставшихся актеров.

Справа раздался скрежет. Похоже, надломился подлокотник кресла.

П1: У друзей не было повода сомневаться во мне. Кроме того, кое-чему маг меня уже научил.

П2: А что? Я всего лишь дал совет. Как говорится, ловкость рук и никакого обмана.

П1: Едва король покинул замок, я явился к магу за обещанной наградой. Мне было абсолютно ясно, что он и есть корень всех бед моих друзей. Но я надеялся победить его его же оружием.

П2: Каким же я был наивным глупцом! Подумать только, как мне могла прийти в голову эта ерунда? Получив силу, я осознал, что это именно то, чего я всю жизнь искал! Пока еще мне было не добраться до вершины, но роль правой руки могущественного человека для начала вполне неплохо.

П1: Именно тогда и раскололась моя душа. Более сильная ее половина легко запрятала меня в дальние уголки своего разума. Заперла там и забыла.

П2: Правильно, ибо его нудное жужжание грозило испортить мне всю радость от жизни! Ведь вместе с силой я получил знания. А также неплохой объект для тренировки. Я же обещал королю разыграть спектакль. Но помимо этого мне было интересно, насколько легко мне удастся сбить дуреху с пути и как глубоко удастся ее завести. Кроме того, придворные дамы стали проявлять ко мне все больший и больший интерес. Особенно одна из них! В постели она была просто королева!

П1: Сперва я безразлично наблюдал за происходящим. Но потом понял, что не могу просто сидеть, сложа руки. У меня тоже была сила. Но ее было мало. Я старался изо всех сил достучаться до затуманенного разума несчастной, хотя бы ночами являясь ей в облике того единственного, к чьему мнению она всегда прислушивалась.

П2: Меня искренне веселили его потуги. Добавляли интерес, разжигали азарт.

П1: Все попытки были бесполезны. И я решил сменить тактику. Затаился и ждал подходящего момента.

П2: А как по мне, он просто осознал мою правоту. Ведь это была его идея – насладиться муками несчастной!

Знакомый дом, знакомая карета, знакомый подвал.

П1: Я верил в тебя, девочка. Ты всегда была сильной. Ты могла справиться. Тебе нужно было только немного помочь.

П2: А вот такой подлости я не ожидал! Ладно, девчонка обманула меня и впилась зубами в шею, это еще можно было предугадать. Но то, что он завладеет моим телом и не позволит стряхнуть эту гадину, я не предвидел.

Я будто снова ощутила вкус его крови и холод каменного пола, на котором когда-то лежала.

П1: Лишившись плоти, мы обрели свободу. И он сразу же отправился к своему магу-учителю. Я же остался с ней. Ведь дело было завершено лишь наполовину. Я убил ее, и теперь мне нужно было заставить ее жить дальше. Страх и мой ненавидимый образ помогли ей встать.

П2: Скорее первое, ведь сама же призналась, что любила.

Знакомый сарай, знакомая повозка и знакомая арена.

П1: Каждый бой я занимал место ее противника. Это было единственное, чем можно было ей помочь. Когда же навыки боя стали достаточно хорошими, чтобы она справилась самостоятельно, я ушел. Ведь мой поступок не разрушил магический контракт, по которому вся моя душа принадлежала магу. Мне лишь дали необходимую отсрочку.

П2: Конечно, этот идиот погубил нас обоих, а ему еще и помогли! У Жизни скверное чувство юмора!

П1: Я оставляю эту исповедь вам, живым. Дабы вы не повторяли моих ошибок.

П2: И моих, кстати, тоже.

П1: Помните, живые, чем выше вы поднимаетесь, тем больнее падать, если оступишься.

П2: Но лезть или не лезть, все равно решать вам.

И снова погас свет. И вновь поочередно стали загораться фигуры призраков, произносящих слова:

Отыгран спектакль, иль кончена жизнь?..

Актеры снимают с лиц маски…

Решайте же сами, поверить иль нет

Разыгранной духами сказке.

Хотите, осмейте небрежный сюжет,

Не слишком изящную речь.

Хотите, увидьте в ней добрый совет,

Способный предостеречь.

Пусть Жизнь сохранит вас

От бурь и невзгод!

Пусть светел и прост будет путь.

Наш зритель! Спасибо, что время нашел

В театр фантазий свернуть…

 

И вновь темнота и тишина….

Конечно, после такого представления ее положено разбить бурными аплодисментами, но мы сидели, не в силах пошевелиться. По крайней мере, я.

— Вам не понравилось? — встревожено спросил Мелвин, когда наконец зажегся свет.

— Да нет, весьма недурно, — ответил Леонард, выпуская мою ладонь. Надо же, а я и не заметила, когда он накрыл ее своей.

— Угу, жизненно, — проворчал братец, поднимаясь с кресла. — Спасибо за прекрасно проведенное время, но у нас дела.

— Подождите! — Мелвин спрыгнул со сцены и подошел к Эрлу, достав из-за пазухи мешочек. — Он велел передать вам это.

На широченную ладонь брата высыпалось тридцать золотых монет. Цена, уплаченная работорговцу.

— Во сне отдал? — неуклюже съехидничал Эрл, убирая деньги.

— Нет, это мои, личные. На этой истории я заработаю гораздо больше, — улыбнулся режиссер. — Просто очень люблю, когда все на своих местах.

Весьма сухо попрощавшись с труппой театра фантазий, мы вышли на улицу. Представление каждому из нас подкинуло свою пищу для размышлений. А так как при этом повезло разжиться деньгами, то мы решили пообедать, вернувшись в свою таверну. Заказа дожидались в тишине. Видимо, никто не хотел обсуждать увиденное, а иных тем для разговора не придумывалось.

Меня пьеса расстроила. Когда-то я убила много времени на размышления, почему Квен нас предал. Правда же оказалась банальной. Забавно, но меня терзала обида. Настолько все было глупым. Я даже не испытывала благодарности к стрелку, хоть, как выяснилось, он меня и спас. Да и за что тут благодарить? Меня сначала разбили как фарфоровую куклу, а потом склеили обратно. Сказать спасибо, что не выбросили осколки в мусор? Слабое оправдание. Хотя признаю, стремление исправить свои ошибки уважения заслуживает. Но не более того.

— Кстати, величество, — Эрлу, похоже, надоело молчать. — А чем закончилось расследование по делу тех магов-паразитов? Они в Блиске или где-нибудь еще появлялись?

— Выследить их так и не удалось. Или до сих пор затаились, или сменили тактику. Хотя, признаюсь, я про них забыл.

Вздохнув, Леонард уронил голову на руки и продолжил:

— Как же хорошо было принцем! Уже больше семи лет прошло со времен моей коронации, а я все никак не могу навести нормальный порядок в стране!

На это братец усмехнулся:

— Потому что ведешь себя не по-королевски! Сидел бы в замке, управлял спокойно. Так ведь нет, тебе вечно где-то лазить надо!

— Не надо, а приходится, — проворчал страдалец.

— Ой ли… — отозвался Эрл.

Ответить король не успел: нам, наконец, принесли обед. Какая же я, оказывается, голодная! Похлебка из баранины с чуть подсоленными сухариками и пюре с куриной ножкой были сметены мной в одно мгновение. Брат, посмотрев, как я дочищаю крошки и при этом весьма недвусмысленно кошусь на его еще полную тарелку, благоразумно отодвинул свою еду от меня подальше. Леонард же вредничать не стал, отдав мне свое второе и просто заказав себе еще. Благо с деньгами у нас теперь проблем не было.

— Чем займемся дальше? — поинтересовался вполне довольный жизнью насытившийся братец.

— Я хочу уснуть, — ответил Леонард, ощупывая раненое плечо.

— Сильно болит?

— Терпимо, но надоедает. Если не усну, к ночи точно никакой буду.

— Тогда, наверх, — скомандовал Эрл, вставая.

Проинспектировав аптечку, я удостоверилась, что травок у нас мало, но до завтра вполне потерпит. Все равно за моим зельем идти, заодно и эти запасы пополним. Пока Эрл менял Леонарду повязку, я сварила тому питье. Успокаивающее и обезболивающее. Благодаря нему раненый уснул сразу же, едва голова коснулась подушки. Расставив оставленные Вороном охранные амулеты, мы с братом со спокойной совестью ушли в другую комнату. Если кто-то попытается проникнуть к королю, мы об этом узнаем. Кстати, именно благодаря этим амулетам и стало возможным мое отдельное проживание. Все-таки кристальщик в команде — это здорово.

Скинув куртку, Эрл последовал примеру Леонарда и завалился спать. Я же, завистливо вздохнув, села у окна. У меня до сих пор не получилось выработать привычку засыпать и просыпаться по необходимости. Сказывалось отсутствие военной подготовки. Поэтому устроившись на полу и чуть задернув тюль, я положила голову на руки, опершись о подоконник. Интересно, кому пришло в голову делать окна так низко? Не больше полуметра от пола. Зато очень удобно вот так сидеть и наблюдать за происходящим на улице.

Люблю смотреть на прохожих. У каждого из них своя жизнь, своя судьба. Вот мимо прошла ссутулившаяся женщина в заплатанном сером платье. В каждой руке по сумке, а за каждую сумку держится ребенок. И еще один малыш — у нее за спиной. А дома, возможно, ее ждет муж. Или не ждет. Интересно, какой он? Полуспившаяся свинья, избивающая ее и детей? Или заботливый работяга, изо всех сил старающийся дать им самое лучшее? А вот мимо прошла парочка влюбленных. Поругались. Она быстрым шагом удалялась прочь, но вот он ухватил ее за руку, заставив остановиться. Она кричала, чтобы он отпустил ее, била, пыталась вырваться. А он просто обнял ее и страстно поцеловал в губы. Видимо, этот прием заложен в мужчин на подсознательном уровне. Срабатывает почти безотказно.

— Смотри-ка, кто идет! — я не заметила, как Эрл подошел ко мне.

Посмотрев в указанном направлении, мне едва удалось сдержать потрясенный вздох. По улице шла полненькая девушка в черной тоге, с хвостиками-рожками на голове. Обернувшись, она посмотрела прямо мне в глаза, обнажив в улыбке так и не побелевшие зубы.

— Давай за ней, живо! — скомандовал брат, чуть не выпихнув меня из окна, а сам направился к выходу из комнаты.

Надо же! А еще меня корил за взбалмошное беганье непонятно за кем. Эрл нагнал меня как раз у угла, за который свернула магичка. Девушка шла, совершенно не прячась, даже иногда оглядываясь на нас.

— Вот наглая стерва! — прошипел брат, ускоряя шаг.

— Эрл, стой! Мне это не нравится!

— У меня есть амулет и меч. Ты в полной силе. В чем проблема? — бросил он, не сбавляя темпа.

Магичка между тем скрылась в одном из зданий. Над его дверью красовалась надпись: «Мастерская художника Алойза-младшего». Теперь понятно, на что паразиты решили перейти с музыки.

Обнажив меч, Эрл осторожно двинулся внутрь. Я, глубоко вздохнув, пошла следом, максимально сосредоточившись. За дверью оказался длинный, освещенный факелами коридор. От замшелых кирпичей пахло сыростью, а на стенах висели картины, покрытые пылью и тенетами. Видимо, творения упомянутого Алойза. Мельком глянув на одну из них, я отшатнулась от неожиданности. С полотна на меня смотрело искаженное гримасой боли лицо маленького принца. Как когда-то мертвенно бледное, с пеной на губах. Смех, раздавшийся впереди, отвлек меня от картины, заставив временно о ней забыть. Звук доносился из-за приоткрытой двери, в конце коридора. Не дойдя буквально шага до нее, Эрл поправил кольцо на пальце и, поудобнее перехватив меч, встал сбоку, у стенки. Получив утвердительный кивок, я мановением руки распахнула дверь.

— Чего же не заходите? — раздался до боли знакомый голос. — Не бойтесь, не трону!

Эрл первым шагнул в комнату, и едва я присоединилась к брату, как дверь за нашими спинами захлопнулась. Пройдя еще пару шагов, мы остановились, осматривая комнату. Зал был подстать коридору. По стенам, казалось, полз бледно-зеленый мох, пол устилала плесень, по углам свисали тенеты. В центре стояла она, небрежно поигрывая амулетом на длинной цепочке. Да нет, не амулетом. Символом Вайнерской власти…

— Что привело вас в мой дом, родные? — медово улыбнулась магичка.

— Хочу тебе убить, — усмехнулся Эрл.

— Как невежливо, — сокрушенно покачала головой хозяйка. — Да и в мои планы не вписывается.

Изящный щелчок пальцами и я не успела. Причем, не то чтобы сделать, а даже подумать…И Эрл не успел. Изумленно глядя на каменный меч, торчащий из своей груди, брат выронил оружие. Призванный земляной воин, стоявший за спиной, небрежно стряхнул его тело с лезвия.

— Упс, — всплеснула руками магичка и расхохоталась.

Ее смех болезненно звенел в ушах, но я не могла пошевелиться, глядя на лежащего у ног брата. Мертвого. С разорванным в клочья сердцем.

— Надо же, как все просто, — магичка подошла к телу и легонько пошевелила его носком сапога. — А я-то готовилась…

Мне потребовалось не больше трех секунд на то, чтобы убить ее. Слевитировала лежащий рядом меч и вонзила в выпирающий даже сквозь просторную тогу живот. Все просто. Вот только бестолку. В голове не было ни одной мысли. Мое тело жило само по себе. Легким взмахом руки развеяло призванного воина. Безразлично вытерло меч о тогу трупа. Подошло к брату и, перевернув на спину, закрыло ему глаза. И на этом все. Ко мне вернулись не разум, а чувства. Эмоции на то и эмоции, что не могут подчиниться здравым мыслям. Конечно, я знала, что рано или поздно это случится. Таков путь воина: на нем всегда есть смерть. Но одно дело просто знать, а другое увидеть, ощутить. Слезы уронили меня на колени, заставили изо всех сил прижаться к лежащему мужчине. Родному, но теперь навсегда потерянному. Я знала, что мне нужно встать. Знала и ничего не могла сделать. Ведь оторваться от него означало принять жестокую действительность. Я оттягивала этот момент, сколько могла. Но ничто, увы, не вечно. Стерев с лица слезы, я обшарила карманы трупа, забрав необходимые сейчас вещи. Одной мне его было не вытащить, поэтому я отправилась за Леонардом. От мысли похоронить брата прямо в этом подвале я отказалась. Он заслуживал большего.

Как же хорошо, что на улице не было людей. Тишина и пустота как нельзя лучше соответствовали моему внутреннему состоянию. Я безразлично шла вперед, смотря под ноги. И вдруг встречный ветер донес до меня еле различимый запах гари. Нехорошее предчувствие, зашевелившееся в сердце, заставило меня сперва ускорить шаг, а затем перейти на бег. Клубы черного дыма застилали улицы. Не давали дышать, раздирая легкие болью. Я бежала изо всех сил, все еще надеясь, но отчетливо понимая, что и тут опоздала. От таверны осталась лишь груда обгорелых развалин. Стоя в одиночестве посреди улицы, я не находила в себе сил подойти и осмотреть пепелище. Да и толку было его осматривать? Если в пожаре кто и выжил, то там его точно нет. Поэтому я развернулась и побежала к тому единственному, кто у меня еще остался.

Эрл говорил, что Ворон сидит в клетке, на площади. В двух кварталах от таверны. Чем ближе я подбиралась к месту, тем больше усиливался ветер. Когда долгожданная площадь показалась между домами, натиск стихии стал практически невыносимым. Приходилось бороться за каждый шаг, пригнув голову, стиснув зубы. Но я дошла. На площади ветра не было. По ней просто гуляли смерчи. Серые воздушные воронки играючи перекидывали между собой железную клетку с уже погнутыми прутьями.

— Привет, сссолнышшшко.

Совсем рядом со мной вдруг возникла фигура в балахоне с накинутым капюшоном. Всего в трех шагах.

— Впешшштляет? — поинтересовался он, отрываясь от созерцания площади и поворачиваясь ко мне.

Ах, ты паскуда!

В этот момент один из смерчей издевательски швырнул мне под ноги клетку. Из которой на меня смотрел изувеченный Ворон. Но уже не видел.

— Это мой хоссссяин расссвлекаетссс, — похвастался стрелок. — А вообщщще он добрый. Хочшшь я попрошшшу его вссе иссссправить? Он это можшшшет.

Я давно уже ничего не чувствовала. Примерно, как ушла с пепелища. Такое бывает. Внутри были лишь безразличие и пустота. Поэтому спокойно повернув голову, я внимательнее присмотрелась к говорившему. Тем более легкий порыв ветра так удачно откинул капюшон. Квен изменился. Теперь это был уже не тот веселый огненный парень, которым я его запомнила. Лицо его не просто покрывала тень, оно было почти черным. Безобразный шрам на шее и белесая мертвенность глаз вызывали отвращение.

— Ну, так шшшто? Хочшшшь, шшштобы они вссссе были сссснова шшшивы?

— А что взамен? — усмехнулась я.

— Всссего лишшшь клятву. Неразглашшшаемую, нерушшшимую.

Вдруг сквозь покореженные прутья клетки высунулась рука и схватила меня за щиколотку.

— Думай!!!!

Голос Ворона острой спицей вонзился в голову, заставив вмиг осознать абсурдность происходящего. Все мелкие несуразности, на которые меня заставили не обращать внимания, живо напомнили о себе.

— А ну пошел из моей головы!!!!

Пока вы верите в сон, он имеет над вами власть. Может творить все, что ему захочется. Но стоит вам уцепиться за какую-то мелочь, заставляющую вас усомниться в реальности происходящего, оно рушится. Ни один маг не может создать абсолютно реальное видение. Всегда можно найти подвох и вернуть себе контроль над разумом. А дальше все просто. Сон — та же жизнь, только в разы короче. Но заканчивается одинаково. Мне не хотелось дожидаться естественной развязки. Поэтому резанув себя по запястью возникшим из ниоткуда ножом, я заставила кошмар разлететься вдребезги.

— Лиона!!! — кто-то отчаянно тряс меня за плечи. Открыв глаза, я поняла, что лежу на кровати, и увидела встревоженные лица. Брата, все еще трясшего меня, и Леонарда, стоящего за его спиной. Увидев, что я пришла в сознание, Эрл выпустил меня и сел рядом, облегченно вздохнув. — Мы тебя почти час добудиться не могли.

Не сказав ни слова, я кинулась брату на шею. Родной мой, живой. Изо всех сил прижимая его к себе, я разревелась.

— Ну тихо, тихо, — Эрл неуклюже обнял меня.

Сбивчиво, сквозь всхлипы я кое-как поведала друзьям, что со мной произошло. Правда, опустив подробности. Выслушали меня молча, ничего не уточняя и не перебивая.

— Все, с меня хватит! — заявил Леонард, через несколько минут после окончания рассказа. — Сегодня вытаскиваем твоего мужа, и он увозит тебя к родителям. Никаких походов, никаких зелий. Все. Точка.

К этому моменту я уже успокоилась. Вытерла слезы и могла спокойно подумать. Посмотрев на несчастного короля, я поинтересовалась:

— Думаешь, он меня оставит в покое? Похоже, ему от меня что-то нужно.

— Плевать. У эльфов тебя ни один маг не достанет.

— Лео, я уже влезла в эту игру. И ее придется доиграть.

— Знаешь, когда-то я тоже так подумал. И посмотри, что с тобой из-за этого стало?

Усмехнувшись, я стала перечислять:

— Живая, с хорошими боевыми навыками, с мужем и ребенком. По-моему неплохо.

— Не ерничай!

— У тебя нет права за меня решать!

Пристально посмотрев мне в глаза, Леонард ответил:

— Как ты сама сказала, у тебя есть муж. Вот он и решит.

И не дав мне возразить, король вышел из комнаты.

— Ну хоть ты-то на моей стороне? — спросила я у брата.

— Не знаю, — огорошил меня Эрл. — Ладно, пошли вызволять нашего добытчика. Как раз скоро удачное время — смена караула.

— Нет, подожди. Если ты тоже собрался меня оберегать как они, будь добр, скажи это прямо. Чтоб я хоть в курсе была. И, кстати, как насчет твоих принципов? «Своих не бросаем», «Вместе начали, вместе и закончим», «Каждый сам за себя в ответе»?

Поднявшись, брат направился к двери. И уже на пороге, обернувшись, ответил:

— Я воин, а не маг. И мои принципы хороши. Для тех, кто никого не терял. Спускайся. Мы внизу ждем.

ЖИЗНЬ ЛЮБИТ СЮРПРИЗЫ

До площади мы добрались в хмуром молчании. Не знаю, о чем думали другие, но мои мысли были однозначными. Меня совершенно не радовала перспектива быть засунутой под замок к каким-то там эльфам. Говорят, что воину не страшен ни один враг, если в мире есть та, кто искренне его любит. Мол, любовь будет защищать в бою. Великолепно! Только я так не умею! Могу прикрыть огнем, дождем, ветром, камнем, мечом, в конце концов! Но сидеть где-то в относительной безопасности и вздыхать у окошка, посылая в мир любовные флюиды…Жить от вести до вести, мучиться кошмарами, осознавать свою полную беспомощность…Я повешусь скорее, чем вернутся мои герои. Со щитами или на них. Да и вдруг охранная любовь действует только на одного? Тоже ведь не мой случай…

Остановившись в тени последнего дома, мы из-за угла наблюдали за площадью. В клетке сидел узник, а около нее стояла пара солдат. Уставших после дневного дежурства, а значит, не очень внимательных. Мы уже собирались разделиться и аккуратно зайти к ним с тыла, как вдруг за спинами раздалось:

— Вам чего в таверне не сидится?

Обернувшись, я изумленно перевела взгляд с клетки на полуэльфа:

— А там тогда кто?

Но супруг мне не ответил, схватив за руку и утянув глубже в переулок под свет факела.

— Где болит? — спросил он, вглядываясь в мое лицо.

— Чего? — не поняла я.

— После кошмара осталась где-нибудь боль, покалывание, просто неприятное ощущение?

Встревоженный вид мужа заставил меня внимательно к себе прислушаться. Ничего важного я не обнаружила, поэтому отрицательно покачала головой. Но полуэльф не унимался.

— Лиона, это важно. Любая мелочь.

Еще раз подумав, я пожала плечами:

— Разве что зуб чуть ноет.

— Открой рот! — тут же отозвался муж.

— Зачем?

— Делай, что велено! — рыкнул на меня Леонард, похоже, проникшийся тревогой Ворона. Вот тут мне стало действительно страшно.

Я послушно открыла рот и закрыла глаза.

— Эрл, сними факел, поднеси ближе. Видишь?

— Что именно? — ответил Ворону Лео.

— Вон там, красная ямка в зубе.

По ощущениям, под тремя взглядами лицо у меня становилось того же цвета…

— Что это? — поинтересовался брат.

— Осколок кристалла, — ответил муж, отпуская меня и позволяя наконец закрыть рот. — Я, пока ломал замок клетки, наткнулся на его связь с хозяином. И случайно заставил сдвинуться с места.

Севший прямо на землю полуэльф, сокрушенно схватившийся за голову, оптимизма не внушал…

— И? — продолжил Эрл.

— Если хотя бы крупица его продолжит двигаться дальше и попадет вот сюда, — Ворон постучал по своему лбу, — она умрет.

Мда…похоже, кто-то сильно меня не любит…

— Сможешь вынуть?

— Я не знаю, насколько он продвинулся, — ответил Леонарду Ворон, все также держась за голову. — Тем более, камень меня запомнил. Если он почует меня, ринется довершать начатое. И надо было лезть?!

Расстроенный супруг зло тюкнулся затылком о стену. Ох, чего-то это мне напоминает… Глянув на Эрла, я получила в ответ еле заметный кивок. Похоже, братец вполне смирился с ролью воспитателя. Интересно, сколько времени ему потребуется, чтобы донести до Ворона то, что мне он когда-то внушал неделю?..

— Тебе кровь нужна, — я подошла к мужу и протянула ему руку. Недоуменно посмотрев сначала на меня, потом на свое вновь почерневшее запястье, он возмутился:

— Ты не слышала, что я сказал? Ты можешь умереть.

— Мы все можем, — безразлично пожала я плечами, прокусывая палец. — Вероятность есть всегда. Когда-то она больше, когда-то меньше.

— Почему ты так спокойна? Ты можешь из-за меня умереть!

— Ага. А еще я могу умереть просто потому, что на меня сверху что-нибудь свалится.

Машинально проследив взглядом за моим указывающим направление пальцем, брат изменился в лице. Хорошо, что за годы совместной работы мы настолько привыкли друг к другу, что тело сработало раньше, чем разум успел подумать.

Задумчиво посмотрев на лежащую у ног меня, а затем на острия копий, зависших в каких-то сантиметрах от своей головы, супруг выдал:

— Вижу….

Лежа на спине с вытянутыми вверх руками, я тоже не сомневалась, что через несколько секунд мои слова могут стать пророческими. Уже ощущалось, что Воздух собирается меня оставить. Поэтому поторопила супруга:

— Шевелись, я ее сейчас выроню!

Эрл уже ухватил меня за плечи, и едва Ворон покинул опасное место, выдернул из-под тут же упавшей решетки. Однако вместо того, чтобы помочь мне встать на ноги, занялся изучением ловушки.

— Лиона, ответь мне, пожалуйста, на два вопроса! — ядовито-медово улыбнулся брат. — Откуда у него твоя кровь, и каким моим фокусам ты его не догадалась обучить?!

На первый вопрос у меня ответа не было, а на второй отвечать не хотелось. Принцип действия ловушки, срабатывающей на кровь ловимого, я Артуру когда-то объяснила вскользь. Хоть мою кровь ему взять было неоткуда, мне подумалось, что знания лишними не бывают. Тем более уникальные. Сегодня брат сказал, что он воин, а не маг. Однако это было не совсем правдой. На мой взгляд, у него был вполне магический талант к изготовлению ловушек. Он точно знал, какие материалы и какие зелья ему нужны. Изготовить он их не мог, но скомбинировать — запросто. Знания приходили к нему спонтанно и, возможно, если бы он развивал свой талант, то вполне мог открыть какое-нибудь новое направление магии. У которого нашлись бы последователи. Однако Эрл над подобными предложениями смеялся, утверждая, что обучать кого-то — плодить себе соперников. Собственная уникальность его вполне устраивала. Теперь же моими стараниями у него появился, можно сказать, конкурент. И понятно, что это брата не радовало.

— Зато мы имеем дело с предсказуемым врагом, — я попыталась найти хоть какой-то плюс в ситуации.

На это Эрл тихо зарычал. Но к счастью, в спор вмешался Леонард.

— Пойдемте-ка в таверну, — предложил он, обняв меня за плечи.

— Да, нечего ночью по улицам бродить, — поддержал величество супруг, за руку выдергивая меня из королевских объятий.

Действие получилось весьма резким и, видимо, потревожило рану. Глянув на чуть охнувшего короля, полуэльф заметил:

— Не надо было от стражников убегать.

— Чтоб меня как сообщника тоже посадили в клетку и закидали всякой гадостью?

— Ну да, лучше быть подстреленным и без денег, — не останавливаясь, улыбнулся Ворон, хлопнув себя по звенящему карману. — Обожаю Блиск! Серьезно, нашел бы создателя этой придумки, расцеловал!

— Ее ты уже целовал, а я как-нибудь переживу, — отозвался братец.

— Кстати, а кто там, в клетке? — я оглянулась на удаляющуюся площадь.

— Подожди, — Ворон-таки остановился. — Ты серьезно? Это вы придумали?

— Суть идеи — ее, реализация — моя. Только, похоже, плохая.

— Да нет, — усмехнулся полуэльф. — Она просто не рассчитана на кристальщиков. А во всем остальном — работает как надо. Но лично от себя выражаю вам огромнейшую благодарность. Я в Блиск иногда езжу, как на отдых. Без проблем обзавожусь деньгами, а заодно мастерство тренирую. После меня-то им замок каждый раз менять приходится.

Чуть повеселевший вид супруга меня обрадовал. Вполне возможно, я ошиблась, и воспитывать его не придется. Хотя, тут Эрл сам будет решать.

— Так кто ж там в клетке? — я все-таки попыталась добиться ответа.

— Иллюзия. Для замка используются не те камни. Из них при желании и паре других кристаллов все что угодно собрать можно.

На это заявление Эрл обиделся:

— Почему не те? Я точно знаю, что должны быть они.

— Ты хочешь прослушать лекцию по кристалловедению? — спросил у него Ворон.

— Как-нибудь в другой раз, — проворчал братец. Вот чего-чего, а учиться он не любил.

Так за бессмысленными разговорами мы добрались до таверны. Поднявшись в комнату, Ворон разложил защитные амулеты, и мы смогли обсудить наши дела, не опасаясь быть случайно услышанными. Раньше я не обращала особого внимания на эти связки камней. Теперь же присмотрелась пристальнее. Кристаллы были разных цветов, формы и даже размеров. От небольшой горошины до половины моего пальца. Я честно вгляделась в каждый из пяти разложенных амулетов, но никакой системы не увидела. По моим наблюдениям у Ворона во всех карманах лежало, по крайней мере, по пять камешков. И еще пара мешочков в сумке. Амулеты состояли из нескольких кристаллов, оплетенных и связанных между собой волосяными шнурками. До этого мне доводилось видеть только кристаллы, составляющие защитный контур. Альдэго в виде исключения выдал нам с братом по комплекту, но в одной из заварушек мы их благополучно потеряли. И в принципе, не расстроились: без них было привычнее. Механические ловушки Эрла, которыми он окружал стоянки, работали не намного хуже. Хотя сделать нас невидимыми и неслышимыми не могли.

— Итак, расскажи подробнее, что в ней за гадость. Конкретно, чего можно ожидать и как избавиться.

Ворон сел на кровать рядом со мной и ответил королю:

— Как я уже сказал, это осколок кристалла. Через него маг может следить за ней и даже проникать в ее разум. Пока камень на месте, опасности нет.

— Маг может убить с помощью него?

— Смотря какой. Я — да. Хозяин камня или другой кристальщик — нет.

— Не понял, — мотнул головой Эрл.

— Камень можно заставить сделать только что-то одно. Раз хозяин использует его для слежки, то можно не бояться: ничего другое он ему приказать не сможет. Также его нельзя переподчинить.

— А тогда ты тут причем?

— Предок камня на меня зол, и осколок хочет отомстить.

Под нашими недоуменными взглядами Ворон тяжело вздохнул и взъерошил волосы:

— Как бы вам объяснить…Когда кристаллы отработаны, они умирают. И чтобы их оживить, камни раздрабливают на осколки, каждый из которых становится новым самостоятельным камнем. Однако может хранить в себе память кристалла, из которого был создан. Когда я полез к этому осколку, он меня узнал. Похоже, когда-то я сильно обидел его предка. Может, приказал что-то, что тому не понравилось. Может, слишком грубо сломал. Не суть. Кристалл почувствовал, что Лиона для меня важна, и захотел отомстить. К счастью, я вовремя оставил его в покое. Камни обладают своеобразной памятью. Так что пока я к нему снова не полезу, он не вспомнит ни обо мне, ни о своей мести.

— Ладно, примерно ясно. А если выбить? — брат оценивающе на меня уставился.

— Нельзя, — вздохнул кристальщик. — Если хоть крупица отломится и попадет в кровь, то все.

— Как эта гадость вообще в меня попала? Что-то не помню, чтобы со мной кто-то что-то когда-то делал.

— Пока ты была одурманена, с тобой все что угодно можно было сделать, — ответил мне Лео и вновь обратился к Ворону. — Можно как-нибудь его вытащить?

В ответ тот лишь развел руками:

— Красные кристаллы — камни Огня. Есть вероятность, что Аарыч что-то сможет сделать. Но тогда кровь придется добывать по-другому. Двух желаний он от меня не потерпит.

Уж что-что, а это меня сейчас практически не волновало. Потому что в голову пришел более насущный вопрос.

— А я правильно поняла, если мне, например, в бою прилетит удар в челюсть, то теоретически…

— Да. И еще, из кошмаров теперь тебе придется выбираться самостоятельно. Я больше не рискну вмешиваться.

Эх, все-таки воспитывать придется. Эрл, видимо, подумал также. Брат подмигнул Леонарду, и тот придумал вполне правдоподобный предлог, чтобы оставить моих родственников наедине.

— Пошли, сменишь мне повязку.

Перейдя в соседнюю комнату, мы расположились на кровати. Все равно после смены повязки величеству захочется полежать. На деле предлог оказался вполне реальной необходимостью: рана начала чуть-чуть кровить. Чтобы мне было удобнее, король снял рубашку, и мой взгляд скользнул по застарелым шрамам от ожогов на спине. Они живо напомнили мне бой, после которого Эрл почти неделю приводил меня вновь в боеспособное состояние. Теперь я опасалась, что с супругом будет то же самое. А может, и нет. Тогда ведь все было немного по-другому…Давно-давно. В один из дней позапрошлой жизни… И снова память услужливо вернула меня прошлое.

В то время отряд состоял только из нас троих. Мы не спеша ехали по проселочной дороге, никуда особо не направляясь. Поля по бокам и лесочек на горизонте интереса давно уже не вызывали. Эрл спал в седле, а Леонард мучил меня расспросами. Мы совсем недавно познакомились и многого друг о друге не знали. И если меня все вполне устраивало, то любопытный мечник допытывался до мельчайших подробностей моей биографии. Причем, мгновенно распознавая ложь.

— Итак, мы выяснили, что Эрл тебе не муж. Замечательно. А скажи мне, где ты обучалась владению мечом?

— Слушай, чего ты ко мне пристал?

— Я не люблю путешествовать непонятно с кем.

— Мы тебя не держим.

— Но вы мне нравитесь.

На это я не нашлась, что ответить, поэтому просто заявила:

— Я не собираюсь больше отвечать на твои вопросы.

На это Леонард усмехнулся:

— Понятно, самоучка.

— Ничего подобного! У меня был великолепный учитель!

— Угу, охотно верю, — улыбнулся мечник. — Еще скажи, что ты превзошла его в мастерстве и убила. А что? Вполне возможно, если это был какой-нибудь косорукий близорукий калека.

Если выпады в свою сторону я стерпеть еще могла, то такое завуалированное оскорбление брата меня задело.

— Сейчас он тебя из седла выкинет, будешь знать!

На это Леонард расхохотался, а Эрл проворчал:

— Я тебе говорил, бесполезно. Проста как та пробка.

Интересно, давно он не спит? Успокоившись, мечник ответил:

— Ладно тебе, ей просто практики не хватает. Спорим, за пару месяцев натаскаю?

— На что натаскаешь? — не поняла я.

— Спорим, — пожал плечами брат, проигнорировав мой вопрос.

— Между прочим, не отвечать на вопросы невежливо!

На меня даже не взглянули.

— Какие у нас дальше планы? — спросил брат у Леонарда.

— Пока просто едем вперед. В отдаленных деревеньках всегда есть чем заняться.

— Я вообще-то с вами разговариваю!

Снова на меня ноль реакции, зато мечнику Эрл ответил:

— Не люблю я мелкие селенья. Ни нормальных девочек, ни борделя.

— Меня это не напрягает.

И тут я ляпнула:

— Странный тип к нам прибился, братец. Смотри, как бы ночью со спины не подкрался.

Почти успех. На меня хотя бы посмотрели. Эрл чуть удивленно, Леонард же насмешливо. Под их взглядами я стушевалась, и беседу вновь продолжили без меня.

— Я ж тебе говорил, надо больше практики. Не вечно же ей роли немых девочек отыгрывать.

— Через два месяца посмотрим, — отозвался брат.

А мечник соизволил-таки обратиться ко мне:

— Накинь что-нибудь, у тебя уже плечи красные.

День был жаркий, поэтому я давно ехала в легкой безрукавке и действительно не заметила, что солнце основательно припекло.

Забегая вперед, скажу, что в итоге в своем споре парни признали ничью. Ибо обучение, как сказал Леонард, импровизации, закончилось с результатом, удивившим Эрла, но не устроившим мечника. Однако это было позже, а пока мы ехали по проселочной дороге, на которой показался весьма резво скачущий на нас всадник. Когда он подъехал ближе, мы смогли его рассмотреть. Мужичок средних лет, весьма бедно одетый, на плохонькой лошади и в таком же седле. Мы посторонились, уступая дорогу, однако брошенный мельком взгляд на мое клеймо заставил проезжающего резко остановиться.

— Ох, а я-то уж думал и впрямь до столицы ехать придется! — обрадовался он, разворачивая коня. — Давай за мной!

— Куда? — поинтересовалась я.

— У нас упырье на мельнице завелось. Упокоить надобно.

— А мы тут причем? — спросил брат. Не то чтобы нам не хотелось помочь людям, просто не любили делать это по принуждению. Но вместо селянина ответил мечник:

— Согласно закону, стихийник обязан вмешаться, если другой его собрат причинил вред людям.

— Это кто ж такое придумал? — усмехнулся Эрл. — Коронованный умник в замке?

— Ты что-то имеешь против короля? — весьма холодно поинтересовался Леонард.

— Нет, что ты. Я его просто обожаю. Пока он мне жить не мешает.

Пристально посмотрев Эрлу в глаза, мечник недоверчиво хмыкнул, но продолжать спор не стал. Тогда мне подумалось, что он один из рыцарей короны. Ведь они всегда болезненно реагировали на малейшую критику его величества.

Прикинув, что нам все равно, где заработать, мы послушно проследовали за всадником. Благо, согласно тому же закону, за исправление ошибок причиталась стандартная плата. Но так как лезть не пойми куда было не в правилах брата, он велел провожатому:

— Расскажите подробно, что у вас произошло.

Оказалось, что та гадость на мельнице расплодилась исключительно по глупости селян. В этот год у них умер стихийник, и пока они ждали нового, самостоятельно закапывали умерших у здания заброшенной мельницы. Гонца по дороге в столицу перехватил предприимчивый мужичок, скитавшийся в поисках легких денег. Назвавшись стихийником, он предложил работать за гораздо меньшую плату, чем обычно. Подивившись своей удаче, обрадованный селянин привел его в деревню. Где, конечно же, никто не догадался проверить наличие клейма. Стихийник, якобы, хоронил умерших у той же мельницы и получал за это положенную плату. Кроме того, согласно закону, его обеспечивали жильем и едой. Все были довольны и счастливы. Благо в этой деревне умирали не реже и не чаще, чем в других. Обман вскрылся совсем недавно, когда пара ребятишек ночью забрела на мельницу и, еле унеся ноги, привела упырей к деревне. Ведь питаться живой человечиной гораздо лучше, чем пожирать друг друга или местную живность. С тех пор они являлись каждую ночь. И уходили с рассветом. Иногда ни с чем, а иногда им все-таки удавалось найти либо недостаточно прочный дом, либо еще более легкую добычу.

Прицепившись к рассказу, брат сторговался с селянином на увеличение платы. Ведь по сути, произошедшее под закон не попадало: не стихийник причинил вред людям, а их собственная дремучесть и жадность. Нужно сказать, что упырями в королевстве селяне называли любую нечисть-нежить, независимо от происхождения. Поэтому обычно мы выспрашивали, не кто завелся, а как. Неправильно захороненные трупы — одно дело, а вот проведенные через теневой ритуал — другое.

Сговорившись, что приедем за деньгами как только сделаем работу, мы сразу направились к мельнице. Селянин же отправился в деревню радовать народ. Когда мы прибыли на место, времени было чуть больше полудня.

— Успеем? — спросил у меня Эрл.

— Да времени-то еще. Если то, что рассказал селянин, верно — упокоим всех задолго до заката.

— Ну смотри сама, — сказал брат, спешившись.

— Вы уже делали такое раньше? — поинтересовался мечник.

— Было дело, — ответил Эрл, доставая меч. — Днем они обычно спят, зарывшись в землю, поэтому упокоить их несложно.

Вокруг мельницы наблюдалось около двадцати холмиков. Не мучаясь вопросами выбора, мы начали с самого крайнего. Я доставала труп из земли, а Эрл или Леонард отрубали ему голову, которую затем сжигали. Упыри даже не успевали проснуться, поэтому все шло тихо и гладко. Однако мы не учли одной мелочи: стихиника-то тоже похоронили неправильно.

Мне даже не пришлось его доставать. Он сам выпрыгнул из своей могилы и легким движением руки раскидал нас в разные стороны. Хотя, вру. Мы с Леонардом улетели внутрь мельницы. Брата же, очевидно, отшвырнуло в противоположную сторону. Но о нем мне думать было некогда.

Леонард успел подняться на ноги и даже схватить меч, однако упырь не стал с ним связываться, повторно отшвырнув. Ему нужна была я: почуял, кто перед ним. Воздухом меня было не взять, мне удавалось блокировать каждую попытку моего выкидывания. Тогда он сменил тактику и попытался достать меня земляными копьями. Однако напавший со спины Леонард помешал ему толком прицелиться. Увернувшись от меча, стихиник легко схватил его за лезвие, не обращая внимания на то, что оно режет ладонь. Другой рукой он вцепился в шею мечника. Решив помочь, я чиркнула висящим на поясе огнивом и швырнула в упыря огненный шар. Но не учла того, что он его почует. И развернется, прикрывшись Леонардом. Усиленное моим призывом пламя вмиг испепелило рубашку и обожгло спину. Выпустив и меч, и горло, упырь обеими руками вцепился в израненную плоть, заставив несчастного потерять сознание от боли. К счастью, в этот момент подоспел Эрл, одним взмахом избавив занятого стихийника от головы.

Живой стихийник в своей крови носит жизнь. Мертвый — смерть. Попав в рану, она, подобно яду, стала распространяться по телу. Глядя на чернеющую спину лежащего без сознания мечника, брат заорал:

— Кровь давай, быстро!

Полоснув мечом по ладони, Эрл буквально выжал на Леонарда мою кровь. Я смотрела на все это, не в силах не то, что говорить, но даже внятно думать. В голове стучались всего две мысли: «И надо было лезть?! Он же теперь может из-за меня умереть!»

— Аптечку неси, живо! И нагрей воду!

Безропотно подчинившись, я делала, что велено. Перебинтовала свою руку, помогла промыть ожог от ядовитой гадости, смыла у Эрла с виска его кровь и докончила вытягивать из земли недоупокоенных упырей. Когда была сожжена последняя голова, я вздохнула с ужасом. Ведь у меня больше не было причин не заходить в мельницу, где мы оставили раненого. К счастью, маленькую отсрочку я все же получила. Брат велел мне завести лошадей и занести вещи внутрь, но в заднюю часть здания. Нужно было остаться здесь, пока мечник не определится, хочет он жить или нет. Закончив с поручением, я через щель в перегородке взглянула на брата, стоящего на коленях рядом с мечником. Хмурый вид Эрла не предвещал ничего хорошего. Смотреть на это было выше моих сил, поэтому я снова вышла за дверь. По щекам текли слезы, и, несмотря на теплый, душный вечер, меня колотило, как от мороза. Стоя прислонившись к столбу надвходного козырька, я не заметила, как ко мне присоединился Эрл.

— С виду крепкий, значит, должен выкарабкаться, — заключил он, но без оптимизма в голосе. — Так что кончай реветь. Посмотри лучше за ним, пока я ловушки расставлю. А то вдруг мы кого-то недокопали.

— Сама все сделаю, — ответила я, утирая слезы и отлипая от столба.

Препятствовать мне Эрл не стал. Закончив с расстановкой защитного периметра, я не пошла внутрь, а села у входа. Все равно дежурить, так почему бы не в первую половину ночи. Да и вряд ли мне вообще удастся уснуть. Так и вышло. Воспоминания о пережитом не оставляли меня в покое. Это был мой первый бой, в котором мне пришлось по-настоящему вступиться за товарища. До этого мы с Эрлом как-то не попадали в подобные истории. Раз за разом я прокручивала в голове произошедшее, понимая, что больше никогда не рискну лезть с помощью. Слишком дорого она обходится мечнику. Когда сонный брат почти на рассвете пришел меня, наконец, сменить, я так и сидела, не сомкнув глаз.

— Ты чего меня не разбудила?

— Мне пока не хочется спать.

Опустившись рядом, Эрл прислонился затылком к стене и закрыл глаза. Мы молчали несколько минут, а потом брат сказал:

— Ты сделала то, что посчитала нужным. Хуже было бы, если б просто стояла столбом и смотрела.

— Но он же может умереть…

— Мы все можем. Вероятность есть всегда. Когда-то она больше, когда-то меньше.

— Он может умереть из-за меня.

— По-твоему, было бы лучше, если б упырь ему шею свернул?

— Так ты все видел?

— Смутно. Меня эта зараза о камень приложила, чуть не вырубился. В любом случае, сейчас рассуждать о чем-то смысла нет. Что сделано, то сделано. Так что иди спать.

— Можно я тут останусь?

Вздохнув, Эрл принес мне одеяло и позволил улечься, положив голову себе на ноги.

Проснувшись, я снова отказалась заходить в мельницу, весьма плотно забив день заботами. Сходила в село, забрала наши деньги, приготовила еду, побродила по лесу в поисках травок, поспала. А ночью вновь осталась на дежурство. Ведь даже случайно брошенный взгляд на все еще не очнувшегося мечника отдавался болью. К счастью, брат не пытался насильно завести меня внутрь.

К закату следующего дня Леонард пришел в себя. Я уже сидела у входа, приготовившись к ночному бдению, но через неплотно закрытую дверь увидела, как он открыл глаза. Его лицо мгновенно исказила гримаса боли. Немудрено: спина выглядела ужасно. Но мечник, стиснув зубы, не издал ни звука. Поднявшись, я приготовила ему питье, за которым как раз вышел Эрл.

— Я ж говорил, оклемается, — улыбнулся братец, однако чувствовалось, что у него будто камень с души упал.

Никак не отреагировав, я протянула Эрлу кружку.

— Пусть сначала это выпьет, потом накормишь его супом.

Свежий бульон я варила каждый раз, надеясь, что больной вот-вот очнется, но обычно съедала сама.

— Хорошо, — кивнул брат и попросил. — Пройдись на всякий случай, осмотри округу.

Мда…похоже мечник тоже не горел желанием меня видеть…Хотя могли бы придумать предлог поизящнее. Я и так знала, что ловушки не тронуты, да и неприятной компании поблизости не наблюдалось. Однако сделала, что велено: убралась на некоторое время подальше. Этот посыл полностью уничтожил проведенную братом воспитательную работу. Если до него я начинала верить в правильность своих действий, то после вновь вернулась к тому, с чего начинала. Мне казалось, что Леонард злится на мою глупость. Ведь сама я не находила себе оправдания и не знала, как буду смотреть мечнику в глаза. Да и если посмотрю, то что? Извиниться, что чуть не угробила? Смешно… Да и кому нужны мои извинения? И кому нужна такая бестолковая я? Продолжая мыслить в том же направлении, я пришла к выводу, что в команде мне не место. И даже убедила себя, что остальные мое решение поддержат.

Честно обойдя округу для верности четыре раза, я вернулась к мельнице. Брат сидел у входа, закутавшись в одеяло.

— Сегодня первое дежурство мое. Иди спать.

— Не хочу. Днем выспалась, теперь не усну, — ответила я, опускаясь рядом.

— Ты долго от него бегать собираешься?

— Ни от кого я не бегаю.

— Хочешь совет? Когда врешь, смотри в глаза и улыбайся — больше шансов, что поверят.

Дельная мысль. Наверное. Однако я ей не воспользовалась. А посмотрев в ночное небо, усеянное звездами, тихо сказала:

— Я завтра уйду.

— Хорош дурить! Если хочешь знать, твоему спасаемому очень даже повезло. Я однажды до того доспасался, что товарищу башку снес. И вообще, смотри на вещи проще. Жив и ладно. Помер — ну что ж, бывает.

Такое легкомыслие меня возмутило.

— Как так можно?!

На это брат вздохнул:

— Просто по-другому нельзя.

И чуть веселее продолжил:

— А еще нельзя своих бросать. Что я с ним один делать буду? Ему без твоих зелий никак. Так что выкинь из башки всю дурь, которую туда забила, и иди внутрь.

— Чего ты к ней прицепился? — вдруг раздался сверху тихий голос. — Она ж тебе ясно сказала, не хочет.

Чуть обернувшись, я увидела Леонарда, бледного, тяжело опершегося о косяк. К счастью, он смотрел в землю, поэтому я успела отвести глаза и не пересечься взглядами.

— Ты-то чего выполз? — проворчал Эрл.

— Свежим воздухом подышать захотелось, — ответил раненый, опускаясь рядом со мной.

Я заметила, что брат его перебинтовал. А значит и промыл ожог. В сознании это, наверное, было жутко больно. Ведь даже сейчас нервно сжимаемые кулаки и чуть прерывистое дыхание выдавали тщательно скрываемые мучения. Ну ничего, скоро начнет действовать питье, и сон принесет облегчение.

— Ты зелье выпил? — поинтересовался Эрл, видимо, подумавший о том же.

— Нет еще. Позже выпью.

— Что ж, наслаждайся, раз так хочется, — хмыкнул брат.

— Дай спокойно на звезды посмотреть. А то опять усну неизвестно насколько.

Он сидел так близко, что я чувствовала тепло его тела. Застыв каменной статуей, я смотрела строго вперед, боясь пошевелиться и, случайно повернув голову, наткнуться на столь пугающий меня взгляд. Помедитировав на природу минут пять, Леонард сказал, поднимаясь:

— Зелье остыло, его нужно подогреть.

При таком раскладе выбора у меня не было, поэтому пришлось проследовать за раненым. Чуть подержав в пылающих ладонях чашку, я отдала ее мечнику, все также пряча глаза. Опустошив емкость, он улегся на бок на сооруженный для него лежак.

— К утру тут будет холодно. Я замерзну без костра и одеяла.

Помнится, тогда я впервые обратила внимание на его манеру общения: он ничего не просил. Просто констатировал факты, но так, что у окружающих не оставалось выбора.

Накрыв раненого, я развела огонь, благо пол мельницы был земляным. Вернее, пола как такового у нее не было. Смотря на пламя сквозь уже закрывающиеся веки, Леонард сказал:

— Знаешь, не так страшно навредить, как страшно не по…

Окончания мысли я так и не услышала: мечник уснул. Но потом в течение недели Эрл исправно доносил до меня нечто похожее каждый день. И в итоге убедил, что рискованная помощь другу иногда очень даже необходима. Только после этого я наконец смогла посмотреть Леонарду в глаза. И его по-прежнему насмешливый взгляд окончательно привел меня в норму.

А сейчас меня привела в замешательство фраза, мигом вернувшая из прошлого в настоящее:

— Благодарю, любимая.

Оказывается, за воспоминаниями я не заметила, как закончила менять королю повязку. И теперь он, премило улыбаясь, проводил здоровой рукой по моей щеке.

— Ты чего?

Величество не ответил, а вместо этого попытался поцеловать меня, попутно уложив на кровать.

— Прекрати! — велела я, пытаясь осторожно отодвинуть его и подняться. Как-то не хотелось нанести несчастному еще каких-нибудь побоев.

— А не то?.. — поинтересовался король, нависая надо мной.

Озорные огоньки в его глазах смотрелись дико, но я не обратила на них внимания. Ибо такая наглость меня разозлила. В конце концов, что он о себе думает? Праведный гнев живо уничтожил сострадание к побитому, и я уже была готова отшвырнуть зарвавшееся величество, но тут в комнату зашел Ворон. Взгляд супруга заставил меня растеряться, а вот увиденное его, похоже, взбесило.

— Да чтоб тебя!.. — выругался полуэльф и, выхватив из воздуха меч, проткнул наглеца вместе со мной.

Я еще не успела толком глаза открыть, как мне бесцеремонно раскрыли рот. Что ж, тогда и не будем торопиться созерцать действительность.

— Сдвинулся, но не сильно, — констатировал Леонард.

— Вижу, — отозвался Ворон. — Но еще пару раз…

— Значит, придумай, как прервать связь с хозяином! — велел ему Эрл.

— Да никак ее не прервешь!

Меня наконец-то отпустили, и я открыла глаза. Как и казалось, лежа на кровати. Вот только не в той комнате. Интересно, когда мы успели вернуться к Эрлу с Вороном? Брат сидел за столом, нервно постукивая по нему пальцами, Леонард стоял, прислонившись к косяку, а супруг сидел рядом со мной.

— Но что-то же можно сделать? — спросил король, держась за раненое плечо. Я заметила, что он так и не надел рубашку.

Супруг ненадолго задумался, затем выдал:

— Единственно, что мы можем — не давать ей терять связь с реальностью. Это не магия разума, поэтому амулеты не сработают. Но и просто так утащить ее в кошмар камень не может.

— То есть ей нельзя ни спать, ни задумываться о чем-то? — уточнил брат.

Интересно, как они себе это представляют? Не спать… Теоретически, конечно, можно, но долго ли… Рано или поздно все равно ж заснешь, как ни старайся. Да и в принципе, что плохого в кошмарах? Последний-то, поначалу, даже на кошмар похож не был…

— Лиона!!!!

Вопль брата заставил меня чуть ли не подпрыгнуть. Эрл же обратился к Ворону:

— Запомнил выражение ее лица? Вот увидишь нечто похожее, значит ушла.

Обиженно хмыкнув, я села. Выражение лица у меня видите ли особенное…Да, я привыкла думать. Просто не могу по-другому. Мне все время…

— Лиона!!! — уже в три голоса.

— Что вы от меня хотите?

На это Леонард ответил:

— Осматривай комнату, перечисляй все, что видишь. Вслух!

Не став спорить, я подчинилась:

— Стол, стул, окно, Эрл, Ворон, меч, амулет, картина, лампа…

Пока я занималась инвентаризацией, мужчины грустно пытались думать. Однако на четвертом круге в комнате появилось новое действующее лицо, заставившее меня изумленно замолкнуть. Надо же, как он возмужал! Раздался в плечах, заматерел. Встретила на улице, возможно бы, и не узнала.

Запрыгнув на подоконник, Артур огляделся, а затем спокойно спустился на пол и деловито принялся сооружать ловушку прямо около окна. Это было так дико…Дико? Усмехнувшись пришедшей мысли, я похвалила себя за наблюдательность. Похоже, королевский метод не сработал. Меня снова утянуло в кошмар. Ибо сооружать капкан на глазах у жертвы…Это или верх наглости, или верх абсурда. В моем случае было второе. А если внимательно подумать…Сейчас я должна быть в комнате с Леонардом, а никак не в соседней. Да и что это за дурь — перечислять все, что на глаза попадается? Однако маг изобретателен: сон во сне… Не мог ведь братец так быстро переубедить Ворона. Тот же сказал, что вмешиваться не будет. Эх, а я действительно поверила, что проснулась. Но, судя по всему, кошмар, увы, продолжался. Мне крайне не хотелось дожидаться дальнейшего развития событий. Тем более, они были предсказуемы: сейчас мои лжедрузья бросятся на лже-Артура, он, играючи, их раскидает и, возможно, зверски убьет. Потом я прикончу его, и явится Квен. Жутко банально. Банально и жутко. Я не была готова в очередной раз пережить смерть близких, пусть даже во сне. Ведь воспоминания о прошлом кошмаре были еще до боли свежи. Поэтому встала и, забрав у не менее удивленного псевдомужа нож, решила выбраться из сна самостоятельно. Перехватив рукоятку поудобнее, я нацелила оружие на сердце и замахнулась, готовясь вонзить в себя лезвие. Вернее, попыталась, ибо лже-Леонард одним прыжком преодолел разделявшее нас расстояние и перехватил мою руку. А затем, для верности, вцепился и во вторую. Такого я не ожидала. Видимо, маг решил меня так просто не отпускать. А еще я не ожидала, что в процессе маневра лжекороль случайно заденет один из амулетов, образующих защитный контур. Весело брякнув об пол, связка кристаллов дала старт дальнейшей скачке кошмарных событий.

Лже-Ворон выхватил из-за голенища второй нож и попытался метнуть его в лже-Артура, однако мы с лжекоролем ему помешали, повалившись сверху: я отступила, пытаясь высвободиться из цепких пальцев, но, споткнувшись обо что-то, упала на полуэльфа. Лже-Леонард, так и не выпустив мои руки, рухнул следом. Как назло, ни земли, ни огня поблизости не было, а отшвыривать вцепившееся в меня лжевеличество я не рискнула: кто его знает, как во сне магия работает, еще улетим вместе. Где-то позади раздался звук рухнувшего тела, а прямо над ухом ругань лже-Ворона и команда лже-Леонарда кого-то связать. В этот же момент мне надавили на запястье, заставив выронить нож. Лежа на лжесупруге, пинаться было очень неудобно, но я-таки попыталась достать ногой взгромоздившегося на нас лжекороля. Тот, недолго думая, уронил меня и полностью обездвижил, уперев при этом лицом в пол. А через несколько секунд я почувствовала, что мне связали руки и ноги эльфийской веревкой. Причем, заведя и то, и другое за спину. После этого лжекороль, наконец, встал с меня. Закрыв глаза, я стала убеждать себя проснуться. Но сон и не думал меня отпускать. Интересно, маг так все и задумывал, или мне удалось внести коррективы? Кто истинный хозяин кошмара? Тот, кто его придумал, или тот, в чьей голове он творится? Увы, ответы на эти вопросы были печальными. В прошлый раз мне совершенно случайно удалось обрести контроль и выбраться. Но не самой, а с помощью мужа. Ведь я не кристальщик и не маг разума. Я всего лишь стихийник. Беззащитный и одинокий. Мне не справиться с кошмаром самой. И теперь мой единственный шанс — надежда на то, что брат убедит Ворона, и тот вмешается, рискнув моей жизнью. А пока придется наслаждаться разыгрываемым фарсом, убеждая себя ни во что не верить.

— Вы с ума сошли, что ли? — раздался надо мной голос полуэльфа.

— Она — почти, — послышался раздраженный ответ.

— А что случилось-то? — недоуменно поинтересовался третий голос.

— Я так понял, Лиона хотела убить этого наглеца, но вот этот умник набросился на нее и не дал ни ей, ни мне прирезать гаденыша. Ладно ты его оглушить успел.

— Вообще-то твоя жена пыталась себя прирезать, — ответивший появился в поле моего зрения, и я увидела красное пятно, расползающееся по повязке.

Подойдя ближе, он присел на корточки и посмотрел мне в глаза:

— Вот только не пойму, с чего.

Решив, что разговаривать с порождениями собственного разума ниже моего достоинства, я гордо промолчала.

— Что за чушь?! Почему ты так решил? — возмутился полуэльф.

— Потому что я ее знаю и видел, как она держала оружие.

— Льон, он прав?

По-прежнему молчу.

— Лиона, ответь своему брату! — полуэльф присел рядом с лжекоролем и тоже посмотрел мне в глаза.

А хотя почему бы собственно не поболтать? Ведь, по сути, они марионетки и управляет ими маг. Попробуем пролистать завязку и кульминацию. Перейдем к развязке.

— О какой клятве ты говорил?

— Чего?

— Давай сэкономим друг другу время. Я уже поняла, что тебе от меня что-то надо. Довольно разыгрывать передо мной пьесы. Говори прямо: что просишь и что дашь взамен.

— Я не понимаю, — удивленно уставился на меня лжемуж.

— В прошлый раз мы остановились на нерушимой и неразглашаемой клятве за якобы оживление моих друзей. Тот фокус не выгорел. Вот мне и интересно, чего ты предложишь сейчас?

Понимания в глазах полуэльфа стало больше. Он опустился рядом со мной на колени и осторожно провел рукой по моей щеке.

— Льон, ты не спишь.

Это меня разозлило.

— Нет, ну надо же, он еще и уперся! Сама предлагаю ему переговоры, а он мне голову морочит! Чтоб ты не тратил время, объясню: после увиденного я уже ни за что не поверю в реальность происходящего. Охотник ставит капкан прямо на глазах своей жертвы. В жизни таких наглецов или болванов не бывает!

Видимо, узнав свою ошибку, маг решил ее исправить, выведя на сцену новое действующее лицо. Вместо полуэльфа мне ответил незнакомый чуть хриплый голос:

— Я вас не видел из-за контура.

— Молчи! — прикрикнул на него лже-Эрл. — Тобой мы позже займемся.

Такая смена ролей начинала утомлять, поэтому, приподняв голову, я обратилась в пространство:

— Мне без разницы от чьего лица ты будешь со мной общаться. Только уж выбери кого-нибудь одного и развяжи меня: рукам больно.

— Хорошо. Эрл, развяжи ее и оставьте нас одних, — в поле моего зрения появился раненый. Что ж, пусть будет эта маска. Не лучше и не хуже других.

Освободившись от веревок, я села на кровать, растирая запястья. Надо же, а ведь по ощущениям вполне реальная боль. Раненый опустился на пол, прислонившись к спинке стола напротив меня, но начинать разговор не торопился. Остальные же куклы исчезли, правда, не растворившись в воздухе, а банально выйдя за дверь.

Молчание начинало тяготить, хотя, с другой стороны, мне все равно нужно было тянуть время. Если уж Эрл когда-то убедил бестолковую меня, то с вполне умным Вороном он должен справиться. Вопрос только за сколько. Наконец собеседник решил разрушить тишину. Чуть прикрыв глаза, он сказал:

— Свари мне зелье.

Это было настолько неожиданно, что я растерялась. Усмехнувшись этому, мужчина пояснил:

— Плечо разболелось, пока таскал тебя и связывал. Кстати, мужа твоего Эрлу убеждать почти не пришлось. Он когда увидел, что ты снова провалилась, без разговоров все сделал. А теперь, думаю, и малейших сомнений не останется.

— Не морочь мне голову.

— Сваришь зелье — не буду.

— А если не сварю?

— Тогда тебе будет очень стыдно, когда ты поймешь, что это не сон.

— Я тебе не верю.

Раненый поднялся и направился к лежащим около кровати сумкам. Покопавшись в них, он достал кружку, флягу, огниво и мешочки с травами. Положив все это мне на колени, он выжидающе на меня уставился, держась за перевязанное плечо. Мда, пожалуй, если бы он с таким видом требовал от меня свою клятву, возможно, и согласилась.

Выпив зелье, мужчина вновь опустился на пол напротив меня. И опять прислонившись к ножке стола, он тихо начал беседу:

— Знаешь, когда я изучал магические ритуалы, то попутно прочитал много весьма интересного. Например, о тех же снах. Как только ты осознаешь, что сон — это сон, он перестает иметь над тобой власть. Возможно, ты не можешь проснуться, но поменять его ты уже в силах. Причем, во сне не действуют никакие законы природы.

Я хотела ему возразить, однако раненый жестом остановил меня.

— Не перебивай. Дослушай. Во снах тебе недоступны стихии, а сейчас, я знаю, ты слышишь их голоса.

Однако я все-таки не удержалась.

— Почему я должна тебе верить?

— А почему нет?

Вопрос поставил меня в тупик. Ибо чуть подумав, я обнаружила, что все якобы ляпы получили весьма логичное объяснение. Король запросто мог перенести меня в соседнюю комнату, а контур действительно окружал нас пологом невидимости. Да и происходящее осознавалось вполне ярко и реально.

Видимо, не дождавшись ответа, собеседник продолжил:

— Лиона, поверь мне, если бы это был действительно сон, маг давно бы уже откликнулся на твое щедрое предложение переговоров. Это я тебе говорю, как дипломат. Игра с убеждением тебя в нереальности происходящего свеч не стоит. Проще или убить, или договориться.

— Возможно.

— Но все равно сомневаешься? — усмехнулся мужчина. — Хорошо, давай посмотрим на дело с другой стороны. Поразмысли, что может случиться, если ты поверишь, что это сон, и наоборот. Если не хочешь, можешь мне этого не рассказывать. Просто подумай сама, где меньше риска.

Рационально, как раз в духе Леонарда. Эта мысль натолкнула меня на другую: а вот Эрл тогда был совсем на себя не похож. Хотя это еще ничего не значило. Вдруг маг просто лучше знает короля. Или это случайное совпадение. Пытаясь уцепиться хоть за что-то, я более тщательно вдумалась в совет. Ведь зерно истины в нем было. В любом случае, самостоятельно выбираться мне точно нельзя. Потому что если это не сон, то я даже не успею пожалеть об ошибке. С другой стороны, если сплю, то можно не бояться умереть. Перебирая все за и против, разум отчаянно пытался найти опору, но тщетно. За каждый вариант находилась целая куча аргументов, но в итоге истина так и оставалась недоказанной. И когда я уже отчаялась, где-то глубоко в памяти возникла, казалось, давно забытая картина: в таборе потрескивает костер, а рядом со мной сидит старая мудрая цыганка. И словно наяву я вновь услышала ее слова: «Однажды тебе придется сделать нелегкий выбор, и голос разума тебе больше помешает, чем поможет. Запомни, когда не будешь знать, что делать, доверься сердцу. Оно имеет со мной самую сильную связь, и через него я смогу помочь тебе. Подскажу, какой путь верен, но ступить на него ты должна будешь сама». Закрыв глаза, я прислушалась к своему сердцу. Бывают в жизни моменты, когда недостаточно знать. А нужно верить. Четыре удара, по одному на каждую из окружающих меня стихий, убедили: я не сплю. Что ж, пусть будет так. Я поверю.

ПРОБДЕМЫ ВЫБОРА

В соседней комнате нас терпеливо ждали друзья и враги. Ворон нервно расхаживал по скрипящему полу. Эрл сидел на подоконнике, краем глаза следя за пленником. Артур же, молча, глядел в окно. Едва мы вошли, брат с королем обменялись быстрыми взглядами, из которых я поняла, что присматривать за мной все-таки будут. Леонард в мою веру, похоже, поверил не до конца. Однако пока моя персона была менее интересна, чем привязанная к стулу. Поэтому негласно поручив меня брату, величество поинтересовался у пленника:

— Ты знаешь, кто перед тобой?

— Да, Ваше Величество.

— Ты будешь правдиво отвечать на мои вопросы?

— Да, Ваше Величество.

Усмехнувшись, король перешел к делу:

— Кто нанял тебя ее убить?

— Никто, — пожал плечами Артур. — Это мое выпускное задание: выполнение особо важного государственного указа. Соответствующая бумага лежит во внутреннем кармане.

Этот ответ мигом стер с лица Леонарда улыбку. Весьма грубо обыскав парня, он достал из его кармана обозначенный листок. Бегло просмотрев написанное, король зло скомкал бумагу и швырнул ее на пол. Мое любопытство заставило подобрать указ. Развернув его, я прочла:

Я отправляюсь на охоту, чтоб ведьму злобную поймать!

И все отважные солдаты должны мне в этом помогать!

Повелеваю всем-всем сразу: найти ее и сжечь скорей!

Чтоб эта подлая зараза навеки сгинула теперь!

Следующая строфа начиналась со слов «Я вас люблю, мои солдаты…» и оптимизма не внушала. К тому же, мельком глянув на багрового от эмоций короля, я утвердилась в своих догадках и благоразумно решила дальше не читать. Эрл, стоявший за моей спиной, ознакомиться с документом успел, а Ворону это, похоже, было неинтересно. Мда, все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Дата и оттиск символа власти наводили на определенную мысль, которую брат тут же озвучил.

— Поздравляю, величество! Дошастался! Тебя сверг собственный писарь!

Проведя ладонями по лицу, король расхохотался:

— Да, такого я не учел. Это ж надо! На все королевство опозорил, стервец! Но кто мог знать, что это он?

Эрл удивленно приподнял бровь:

— Подожди, ты хочешь сказать, что остальное знал?

— Предполагал. Но вариантов было несколько. Подозреваю, что всю возню с проклятьем как раз и затеяли, чтоб спровадить меня из замка и спокойно захапать власть. Держу пари, на троне уже сидит двойник, а меня следующим указом им заклеймят и велят изничтожить.

На это Эрл лишь вздохнул.

— Знаешь, величество, порой ход твоих мыслей заставляет сомневаться в твоем здравии. Если я тебя правильно понял, ты сам, добровольно, отдал трон не пойми кому?

Леонард совершенно спокойно кивнул в ответ.

— Но зачем? — изумленно спросил Ворон.

Величество, подняв самозванческий указ, сел на стул и принялся разворачивать бумагу.

— Во-первых, как выражается Эрл, шастая не пойми где, твою жену защитить проще. Правда, осколок дело осложняет, но не сильно. Во-вторых, если мы имеем дело с одним врагом, то работает он в двух направлениях. Охота за Лионой и властью. Есть шанс, что победа во втором остудит его интерес к первому. В-третьих, если эти действия исходят от разных сил, то есть шанс врагов стравить.

Пару минут в комнате висела тишина, ибо все пытались осмыслить услышанное. Затем Эрл, усмехнувшись, спросил:

— А может, ты просто проворонил трон, и теперь пытаешься ловко оправдаться?

На это король мило улыбнулся:

— Думай, что больше нравится. Ситуацию это не изменит.

Мне до мотивов Леонарда точно не было никакого дела, ибо волновало нечто другое. Посмотрев на короля, я спросила:

— Значит, возвращаемся?

— Зачем это? — не понял тот. — До конца нашего похода страну мне не развалят. Тем более, прежде чем что-то делать, надо понаблюдать за развитием событий. Нельзя воевать с врагом, если его цели тебе не ясны.

Это было не то, что я ожидала. Поэтому пришлось спросить прямо.

— А как же Мира?

— А что Мира?

— Она там совершенно одна, не пойми с кем рядом!

Пожав плечами, король спокойно ответил:

— Во-первых, она сама хотела быть королевой. Пусть пожинает плоды сбывшихся желаний. Во-вторых, если ее до сих пор не убили, то и дальше не тронут. В-третьих, сейчас я в петлю не полезу.

Такая циничная раскладка по полочкам меня задела. Пристально посмотрев Леонарду в глаза, я спросила:

— А если бы на ее месте была я?

— Знаешь, в свое время я сделал все, чтобы тебя на ее месте не было. Так что мы идем, куда шли. Я король. Я решил. И точка.

Оглядев остальных и не найдя в их взглядах и тени поддержки, я вышла в коридор и направилась в соседнюю комнату. Такое отношение мне было сложно понять. Для меня любой друг автоматически попадал в категорию своих, которых не бросают. А Миру я все-таки считала своей подругой. Или во мне говорило чувство вины перед ней? В любом случае, я не понимала, как можно было спокойно ее бросить, да еще так цинично найти этому оправдания.

Следом за мной в комнату вошел Эрл.

— Льон, только не вздумай дурить, а?

Развернувшись, я посмотрела и ему в глаза:

— Разве за мной бы ты не пошел?

— Если бы собирался помереть вместе — конечно. Лео прав, сейчас мы не можем ничего сделать. Вполне возможно, что это просто ловушка для него. Вдруг кто-то только и ждет, что он кинется за своей любимой женушкой? Так что мне совершенно непонятно, чего ты возмущаешься. Или ты уже забыла основное правило воина?

— Прежде чем кого-то спасать, спасись сам? Почему же, помню. Но как он может настолько цинично об этом говорить? Она же его жена!

— А Ворон твой муж. Однако зелье Фея ты принесла мне.

— Это совершенно другое!

— Ой-ли?

Ответить я не успела, потому что в комнату как раз вошел один из обсуждаемых. Не глядя на нас, полуэльф быстро подошел к своей сумке и, схватив ее, вышел прочь. Переглянувшись, мы с братом последовали за ним, ибо, когда происходит что-то непонятное, лучше споры откладывать на потом. В соседней комнате мужчины стояли вокруг стола, что-то на нем разглядывая. Едва мы с братом вошли, как Ворон предупредительно поднял руку:

— Не подходи!

Леонард же удивил меня еще больше, велев:

— Артур, идите с Лионой в соседнюю комнату и сидите пока там. Эрл, присматривай за ними.

Мы ничего не поняли, однако подчинились. Серьезный вид величества к расспросам не располагал. Но придя в соседнюю комнату, я поинтересовалась у Артура:

— Можешь объяснить, что случилось?

— Ворон хочет попробовать сделать что-нибудь с моим амулетом.

— Каким амулетом?

— С помощью которого я тебя выслеживал. Мне его вместе с указом дали.

Ответив, парень прикоснулся к затылку и затем, посмотрев на запекшуюся кровь, спросил:

— Кстати, раз уж все выяснилось, может, вы меня полечите?

Я согласно полезла в сумку, а Эрл между тем усмехнулся:

— А ведь я тебя почти пришиб. Ладно, в последний момент передумал.

На это Артур улыбнулся:

— Тогда мы квиты. Я ведь тоже сначала собирался сперва вас убрать, а потом уже с ней разбираться. Но вовремя разглядел, кто она и кто вы. Пришлось с ловушками морочиться, чтоб перед куратором оправдаться: мол, стараюсь, но не получается.

В ответ брат рассмеялся:

— Так бы ты нас и прибил.

— Хочешь проверить?

Эта фраза и тон ее произнесения заставили меня в очередной раз изумиться тому, как жизнь меняет людей. Когда мы виделись с Артуром последний раз, это был худой юноша с печальными карими глазами и патлами черных, как смоль, волос. Припечатанный жизнью, но не сломленный. Теперь же сидящего передо мной мужчину, пожалуй, сбить с ног было бы сложно. Причем, и не только жизни. Хотя до комплекции брата ему было далеко, но вот с величеством почти на равных. Во взгляде чувствовался вполне взрослый цинизм, как и в голосе, да и во всем облике. Проявленные Артуром повадки красноречиво говорили об определенном отношении к жизни. Правда, по ощущениям, тут до величества было далеко, а вот с Эрлом почти на равных. Заметив, что брат собирается ответить Артуру в его же стиле, я решила заранее срезать перепалку. Ибо пока не была уверена в ее дружественности. Подав побитому компресс, я поинтересовалась:

— Как ты жил все эти годы?

Вопрос мигом стер с лица циничную вызывающую ухмылку. Видимо, я нечаянно задела за что-то живое. Приложив тряпицу к затылку, чуть погрустневший парень ответил:

— Сложно, но весело. У дона Альдэго своеобразные методы обучения.

Последняя реплика брата заинтересовала, и он мгновенно на нее переключился:

— По какой программе ты шел?

— Шпион-телохранитель.

Эрл удивленно присвистнул:

— Даже так? А расскажи подробнее. Я в свое время как раз на нее хотел, но из-за этой мадам не взяли.

— Ты сам отказался, — как всегда обиделась я на несправедливый поклеп.

— И уже раз сто успел об этом пожалеть!

— Я тебя не держала и не держу! Хочешь, хоть сейчас иди!

Извечный спор в очередной раз зашел в знакомый тупик. Уж сколько лет прошло, а накал эмоций прежний. Брат был ничем не хуже прочих мальчишек и тоже грезил об Академии, но увы… Как-то в пылу похожего спора Эрл выдал-таки мне правду. Оказалось, что девушек на обучение брали, только «поумнее некоторых». Да, похоже, Академию Альдэго брат мне не простит до конца жизни. Или все-таки себе? Впрочем, это неважно. Нельзя изменить последствия сделанного выбора. Но ругаться на них никто не запрещает. К этому я давно привыкла, уже практически не обращая внимания и отделываясь привычными фразами. Но Артур этого не знал и, видимо, побоялся, что мы затеем серьезную перепалку.

— Лиона, а можно мне чаю? — вмешался в наш разговор раненый.

Ухватившись за предоставленную реплику, братец вмиг оскалился:

— Точно, женщина! Иди, звени посудой: самое подходящее для тебя занятие.

А это было моим живым, и Эрл это прекрасно знал. У всех свои методы борьбы с накопленным напрягом. У братца они такие. И в принципе, в любое другое время все обошлось бы мирной словесной перепалкой. Но, увы, не сейчас. Произнесенная фраза оказалась последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Она и так-то уменьшилась из-за временной неадекватности мышления. В результате же последних событий над ее краями возвышалась чуть ли не горка отрицательных эмоций, которые от легкого толчка решили вырваться на волю. Мы с братом были в одинаковом состоянии душевного неравновесия, поэтому я легко втянулась в игру. Только решила сменить аргументы на более весомые.

— Звенеть посудой, говоришь? Хорошо, давай позвеним.

Послушный мановению руки котелок вылетел из походной сумки и попытался стукнуть Эрла по затылку. Но брат это предвидел. Легко перехватив емкость, он швырнул ее в меня. Смешно! Пригнувшись, я запустила в ответ табуреткой в лицо и светильником в спину. Увернувшись от обоих предметов, брат одним прыжком оказался около меня и попытался схватить. Ага, конечно! Легко перелетев через него, я подло пнула в спину и зависла под потолком. На это Эрл стулом заставил меня метнуться вправо и там все-таки схватил за ногу, получив удар в ухо. Это его разозлило. Одно движение, и я снова получила доказательство тому, что в рукопашке с братом у меня шансов как не было, так и не будет. Рывком сдернув меня вниз, Эрл хотел скрутить, заломив руки. Но мои эмоции давно вышли из-под контроля, начисто отключив остатки разума. В ход пошли запрещенные приемы. Оставленный на столе нож бездумно полетел в брата и почти достиг цели. Перехватив его за рукоять в каких-то сантиметрах от своего лица, Эрл отшвырнул оружие прочь и, развернув меня, вполне серьезно влепил кулаком в челюсть, поставив этим точку. Горячая солоноватая жидкость, наполнившая рот, вмиг остудила и мой бойцовский пыл. Зажав ладонью рот, я вырвалась из рук противника и поспешила в ванную. Однако запереться там брат мне не дал. В итоге мы вместе уставились на бело-красный зуб, выплюнутый на дно деревянной лоханки.

— Вот и поговорили, — пробормотал Эрл.

Мда…вот и что тут скажешь? С одной стороны, мне было больно, а с другой — стыдно. Ведь я вполне серьезно метнула в брата нож. Однако ему, похоже, было почти также. Только вместо боли в голосе чувствовался страх. Что ж, можно считать квиты. Решив обойтись без взаимоизвинений, я натянуто улыбнулась в ответ:

— Угу, продуктивно, — и указав на кувшин, попросила. — Полей мне, а то голова кружится, боюсь, сама его в воздухе не удержу.

Не глядя на меня, Эрл выполнил просьбу, и я поскорее спрятала лицо в мокрых, прохладных ладонях. Дружеские потасовки в нашем отряде были вполне нормальным явлением. Но этот раз был особенным: Эрл впервые всерьез поднял на меня руку, увидев реальную угрозу своей жизни. И страх, чувствовавшийся в его голосе, красноречиво свидетельствовал: брат хотел сделать со мной нечто другое. Однако все-таки удержался. И только ему одному было известно, чего это стоило. Да, нельзя провоцировать воинов, ибо их рефлексы крайне сложно подчинить разуму.

Холодная вода, омывшая лицо, чуть подправила ощущения. Во всяком случае, мир перестал опасно качаться. А вот я почему-то нет. Странно, вроде бы обычный удар. Но что-то явно было не так. В итоге, попытавшись отойти назад, я споткнулась и почти упала на руки брата. От этого маневра ни с того, ни с сего стало трудно дышать, а в грудь словно проникли чьи-то ледяные пальцы, болезненно сжав сердце.

— Зови Ворона! — прикрикнул на все еще обалдевшего Артура Эрл, кое-как укладывая меня на кровать.

Озвученное имя вмиг напомнило, что происходит: «если хоть частица камня попадет в кровь…» Забавно, но пока смерть где-то далеко, в ней нет ничего такого страшного. Более того, в определенные моменты она становится чуть ли не желаемым и даже призываемым гостем. Но когда она приходит, откликнувшись на зов, или просто завернет к тебе по нелепой случайности, вот тут-то душу наполняет…ужас? Нет, скорее обида, разочарование, расстройство. Чем ближе смерть, тем больше хочется жить. Но, увы, после точки невозврата от желания мало что зависит. Там можно сколько угодно вопить: «Я не хочу так!» На это и в жизни-то мало кто реагирует. А уж в смерти…

Борьба за связь с реальностью продолжалась не дольше шестнадцати секунд. А потом мои глаза все же закрылись, но не перестали видеть. Перед внутренним взором предстал пылающий круг, в центр которого неведомая сила поместила меня. Или то, что там я считала собою. А на расстоянии вытянутой руки стояло оно: нечто бесформенное, сияющее колючим красным светом. Я видела, как его полупрозрачные щупальца тянутся ко мне, и ничего не могла с этим сделать. Что ж, похоже, в очередной и последний раз мне подкинули выбор из проигрышных альтернатив: впереди оно, позади — огонь. Куда ни кинь, все клин. Выбирай, не выбирай, все едино. Но все же под напором страха я инстинктивно отступала назад, ибо отчетливо понимала: стоит этому ничто дотронуться до меня, я сама стану им же. И когда до огненной стены оставался последний шаг, а щупальца уже почти коснулись моей сущности, прямо передо мной возникла черная непроницаемая для них пелена. За секунду разросшись, она обволокла меня коконом, и тихий спокойный голос прошептал:

— Все хорошо. Я рядом. Стой тут, тогда он тебя не тронет.

И мне показалось, что чьи-то руки обняли за плечи, но ощущение длилось не больше секунды. А затем я увидела, как в центр круга вышел он и заставил нечто развернуться к себе. Здесь кристальщик преобразился, став воином в бледно-синих сияющих доспехах. И его соперник тоже обрел форму, став огненно-красным драконом. Надо же, оказывается укрощение камней — весьма красочное зрелище, если смотреть на него с ЭТОЙ стороны.

— По какому праву ты обвиняешь меня? — спросил воин, обнажив меч, горящий холодным белесым светом.

Драконья морда зависла в каких-то сантиметрах от лица кристальщика, и неестественный скрипучий голос произнес:

— На твоих руках невинная кровь. Помнишь галеон «Надежда»? Там вырезали всех, потому что ты приказал мне.

Вместо ответа воин попытался рубануть мечом по сияющей шее, но противник проворно увернулся. Ощерившись, дракон выдохнул струю пламени, которую кристальщик как-то сумел отбить мечом, выкрутив пару восьмерок. Закончив круг, лезвие не остановилось. Воин попытался с разворота полоснуть противника по боку, но ящер растворился в воздухе, а через секунду возник у кристальщика за спиной. Кувырком уйдя из-под пасти, воин вновь развернулся к противнику лицом. И тут я решила вмешаться, выйдя из укрытия. Тактика «отвлекающий-добивающий» обычно хорошо работала. Только я как-то не подумала, что тут шел не обычный бой. Едва кокон остался за спиной, мною овладел звериный ужас, заставивший оцепенеть. Я стояла не в силах пошевелиться, видя, как дракон вновь преобразился в бесформенное ничто, и оно двинулось на меня. Мне хотелось опуститься на колени, сжаться в комок, но я не могла даже просто отступить под защитный полог. Лишь стояла и ждала неизбежного. Вдруг моего врага окутала сияющая паутина, и он вновь принял форму, но в этот раз став волковаргом. Легко перекинув опутанного зверя через себя, воин одним прыжком оказался рядом со мной и весьма грубо запихнул обратно в кокон. А затем развернулся и снова пошел в атаку на выпутавшегося противника. Едва высвободившись, зверь прыгнул на воина, но в миллиметре от меча исчез и возник у кристальщика за спиной. Полуэльф это предвидел, но его противник был проворнее, вновь ответив исчезновением на выпад. А затем повторил маневр снова и снова. Наблюдая за поединком, я все отчетливее понимала: враг просто выматывает кристальщика, ожидая ошибки. И мне было совершенно ясно, что рано или поздно ее совершат. Похоже, интуитивная мысль отвлечь врага была не такой уж спонтанно-глупой. И огромным усилием воли я вновь заставила себя покинуть кокон. А дальше все повторилось снова. И ужас, и сеть, но в этот раз кристальщик не стал откидывать врага, а позволил ему приблизиться ко мне вплотную и одним взмахом меча разрубил надвое. Едва это случилось, огненный круг погас, и меня окутала тьма.

Из небытия меня выдернули чьи-то руки, весьма сильно тряхнув за плечи. Открыв глаза, я обнаружила, что сижу на кровати, а прямо передо мной сидит донельзя взбешенный супруг. От его взгляда по спине пробежали мурашки, а в голове возникло ощущение дежавю. Даже подумалось, что меня сейчас вновь обзовут детоубийцей и попробуют придушить. Ибо в глазах кристальщика отчетливо виделась ярость.

— Никогда. Не смей. Рисковать. Моим. Ребенком.

В его голосе было столько злости, что я инстинктивно попыталась отодвинуться, но цепкие супружеские пальцы не дали мне этого сделать. Вдруг на плечо полуэльфа легла королевская ладонь, и я услышала спокойный твердый голос с легкой ноткой угрозы.

— Не делай того, о чем пожалеешь.

Подействовало. Тряхнув головой, Ворон отцепился от меня и быстро вышел из комнаты. Величество же направился за ним.

— Весело у вас, — пробормотал Артур, опускаясь на пол под окном.

— И не говори, — в тон ему ответил Эрл, присаживаясь на край кровати.

До возвращения остальных мы сидели, молча, думая каждый о своем. Например, я пыталась понять суть супружеской претензии, но тщетно. Было совершенно ясно: если бы не мое вмешательство, воин бы погиб, а потом тварь прикончила бы и меня. Так что я совершенно не представляла, почему муж на меня разозлился. А еще мне было очень интересно, что же такого он мог сделать, о чем пришлось бы жалеть? О чем думали брат с Артуром, мне было неизвестно. Но все пятнадцать минут в комнате царила напряженная тишина. А затем скрипнула дверь, и к нам присоединились остальные. Вернувшиеся были весьма хмурыми, так что с расспросами я решила повременить. Тем более величество, как пришел, так сразу принялся командовать.

— Эрл, просматривай улицу. Ворон, установи контур. Артур, расскажи мне подробнее о своем кураторе и о подтверждении выполнения задания.

Едва полуэльф закончил работу и встал у противоположной от меня стены, Артур выполнил приказ короля:

— Мой куратор — рыцарь Ван. Каждый вечер я отправляю ему отчет о проделанной работе. Пока что он знает, что интересующий субъект путешествует в компании с несколькими воинами, которых мне разрешили устранить лишь при чрезвычайных обстоятельствах.

Величество усмехнулся:

— Вот, значит, как.

Однако Артур помрачнел:

— Только неизвестно, сколько можно будет еще так тянуть время. Амулет у них был один, и мне его доверили как лучшему из лучших.

— Интересно, а почему не подрядили кого-то из рыцарей? — подал голос Эрл, не отрываясь от смотровой щели. — Ведь с амулетом у любого из них шансов было бы гораздо больше.

Артур в ответ пожал плечами:

— Может, надеялись, что я не опознаю короля. Ведь, по правде сказать, если бы я не знал ни ее, ни Вас, так бы и вышло.

— Как ты должен доказать выполнение задания? — спросил между тем Леонард.

— Как обычно: принести голову.

Оценивающе смерив меня взглядом, король покачал головой:

— Косы с них хватит. А про невозможность принести голову, как и прочие части, придумаем что-нибудь.

Знакомый огонек в глазах величества говорил: Леонард собирается затеять новую авантюру. Вот только открытое посвящение участников на него как-то не похоже. Отогнав ненужные более сомнения, я поинтересовалась о менее понятном и более насущном:

— А я правильно поняла: в замке знают, что мы вместе?

— Судя по всему, да, — кивнул Леонард. — И это нам может очень хорошо сыграть на руку.

— Как?

За короля мне ответил супруг:

— Осколок мертв, но амулет жив. Я рассмотрел его внимательнее: собирался на скорую руку. Видимо, маг торопился. Но, боюсь, ему ничего не помешает наклепать в скором времени еще несколько похожих амулетов…

— И теперь, когда осколок тебе не угрожает, — прервал кристальщика король, — твой муж вполне может подправить амулет. Сделать из поискового направляющий. А с помощью него Артур уведет преследователей по ложному следу.

Услышанное ошарашило меня настолько, что я не сразу нашла, что сказать. Неужели Леонард на такое способен? Несколько секунд мне потребовалось на то, чтобы найти нужные слова. Да, я могу стерпеть, когда для моей защиты что-то вытворяют со мной. Но когда ради меня заставляют рисковать других, это слишком! Тем более, если речь идет не об опытном воине, а о чуть повзрослевшем, но все же мальчишке! Глубоко вздохнув, я четко и твердо произнесла:

— Я не позволю ему ради меня рисковать жизнью.

— А причем здесь ты? — весьма натурально удивился Леонард. — Артур будет делать свою работу — защищать мое величество. Он сам когда-то на это подписался. Это его выбор. Раз враг знает, что мы вместе — по твоему следу пойдут за мной. А меня это не устраивает. Поэтому я, как всегда, буду бить на опережение.

Крыть было нечем. Солдат короля полностью в его власти. У Артура и изначально к понятию чести было специфическое отношение, а после обучения у Альдэго, надо думать, оно лишь укрепилось. Рыцарь скорее умрет, чем добровольно предаст корону. Я точно знала, что это было одним из важнейших аспектов обучения. После случая с теневиками Леонард лично велел Альдэго обратить на это самое пристальное внимание. Его рыцари в здравом уме должны были быть абсолютно лояльными.

Пару секунд подождав контраргументов, но так и не дождавшись их, король кивнул Ворону и направился к выходу. Однако в дверях остановился и, пристально посмотрев мне в глаза, перевел взгляд на Артура.

— Пока мы разбираемся с амулетом, развлеки оставшихся историей. Расскажи, как Альдэго тренирует лучших бойцов, — повелел король и вышел из комнаты. Кристальщик последовал за ним, и мы остались втроем.

— Ну давай, рассказывай, — вздохнул Эрл, едва закрылась дверь. — Самому пройти программу не удастся, так хоть послушаю о ней.

Пропустив шпильку мимо ушей, я встала, все-таки решив сделать чай. В конце концов, из-за него столько произошло, что обидно было бы без него остаться. Артур молча подождал, пока я вскипячу в кувшине воду, заварю в котелке травки и разолью все по чашкам. Когда же каждый получил свой чай, парень начал свое повествование с того самого момента, как оставил меня на крыльце.

 

Забрав меч, первым делом я побежал на рынок за лошадью. Хотя, признаюсь, подумывал лететь к Альдэго без промедления. Письмо, лежащее в кармане, окрыляло, а монетки в мешочке несказанно радовали. К счастью, здравый смысл взял верх, ну или почти взял. Ибо коня я купил первого попавшегося, и даже не торгуясь. Но, признаюсь, мне повезло. Санчо оказался сильным, крепким и весьма смышленым. Выехав из города, он скакал галопом без понуканий и перешел на шаг, лишь когда начало смеркаться. Съехав с дороги, я устроил ночлег на близлежащей поляне, обнаруженной за зарослями репейника. В центре ее даже нашлось кострище, а неподалеку обнаружилась охапка хвороста. Так как было еще не очень темно, я развел костер из того, что было, но запас восполнил, а заодно набрал воды из родника. Тогда я в очередной раз возблагодарил свою благодетельницу, которая вместе с монетками вложила в мешочек записку: «Список необходимых вещей. КУПИТЬ ОБЯЗАТЕЛЬНО!!!!» Ибо самому мне, конечно, и в голову не пришло бы покупать котелок, плащ и прочие жизненно важные мелочи, включая еду. Едва ужин был готов, я быстро умял его и поскорее лег спать. Мне не терпелось поскорее проснуться и продолжить путь. И уже засыпая, я запоздало подумал, что ведь даже спасибо не сказал. Эта досадная мелочь чуть омрачило мою радость, но не сильно. Во всяком случае, ворочался я не дольше получаса, а затем все же уснул. Утро встретило меня проливным дождем. Так как ночью я не позаботился о сооружении навеса, то в считанные минуты промок до нитки. Решив не тратить время на завтрак, я быстро собрал вещи и, вскочив на коня, направился к дороге. Холодные капли неприятно щекотали шею, попадая за воротник, а усилившийся вне леса ветер прохватывал до костей. Завернувшись в плащ, я погнал Санчо вперед и очень скоро увидел Академию. За серой каменной стеной возвышался прямоугольный замок с такими же башнями по углам. По зубчатой стене ходил караул, из замковых бойниц выглядывали воины. У закрытых решетчатых ворот по стойке смирно стоял караульный. Хмурый солдат в начищенных до блеска латах. Едва я подъехал, он обратился ко мне с дежурной фразой:

— Стой! Кто идет?!

Тогда, нужно признать, я немного оробел, но все же смог взять себя в руки и вполне четко ответить:

— Артур Дарли.

— Цель визита?!

На этом моя решимость чуть угасла, и я уже менее твердо пробормотал:

— У меня рекомендательное письмо.

Пристально изучив бумагу, солдат пропустили меня, указав путь к Главе. Оказалось, самого Альдэго в тот день на месте не было, и меня направили к его заместителю. Едва решетка беззвучно поднялась, я направил Санчо внутрь, и, как только конь въехал на территорию Академии, вход также беззвучно закрылся. За воротами все было так, как я себе и представлял. Казармы, хозяйственные постройки, мастерские и тренировочные площадки для разных видов боевых искусств. Как было велено, я спешился у конюшни и передал Санчо в руки закованного в латы конюха. Тогда меня заинтересовало, почему все ходят в доспехах, но спросить я не решился, ибо хмурые и сосредоточенные лица к расспросам не располагали. Выйдя из конюшни, я направился к широкой каменной лестнице, ведущей в здание Академии. На входе мне вновь пришлось предъявить письмо, а также я показывал бумагу каждому встреченному патрулю на каждом из этажей. А всего я прошел их четыре. Интерьер Академии был прост. В основном мне встретились лишь пустые просторные залы с колоннами, украшенными гербами королевства. В длинных узких коридорах же кроме гербов на стенах висели еще и факелы. Кабинет Главы располагался на самом верхнем этаже в дальнем конце коридора. Остановившись перед дверью, я собирался постучать в нее, но не успел и коснуться, как услышал зычное «Входите!». Хозяин кабинета сидел за столом, без единой эмоции смотря на вошедшего меня поверх какой-то бумаги. За его спиной, как и вдоль прочих стен, стояли полки с книгами, а слева от двери я заметил стойку с мечами. Расценив вопросительный кивок как приглашение к объяснениям, я протянул Главе письмо, сказав:

— Я хочу пройти испытание на право учиться в Академии.

Безразлично просмотрев бумагу, старичок щелкнул пальцами. В тот же миг меня уронили на пол и обездвижили, пребольно заломив руку. Я до сих пор не могу понять, откуда вынырнули эти солдаты. Но тогда меня еще изумило, как беззвучно и проворно они двигались в латах. Вернее, двигался один, обездвиживший меня. Его напарник же, насмешливо скалясь, уселся на подоконник. Глава вздохнул и, выйдя из-за стола, наклонился ко мне:

— И с чего ж ты решил, что достоин? Ребята вон даже не старались, а ты уже труп.

Опасность получить отказ живо придала мне сил, и я, забыв о боли, вывернулся из захвата, попутно увернувшись от удара второго солдата. Получив же подлый пинок от Главы, перескочил за стол и, схватив чернильницу, плеснул в лицо одному из нападавших. Оставшиеся заставили меня отступить к стене, вооружившись тем, что под руку попалось. У одного в руке был чей-то бюст, второй поигрывал поясом-удавкой. За неимением других вариантов, я схватился за стул и на манер щита выставил его ножками вперед. Тут проморгался первый нападавший и, недолго думая, запустил в меня чернильницей. В этот же момент Глава швырнул и статуэтку. Не знаю, что заставило меня замереть на месте, но в итоге оба предмета стукнулись о стену по обе стороны от моего лица. Поэтому солдата, кинувшегося «на добивание», я вовремя заметил и встретил стулом, заставив отступить. В этот же момент раздался тихий, чуть хриплый голос:

— Довольно! Я беру его.

Услышав это, Глава жестом велел солдатам удалиться, сам же, как ни в чем не бывало, отобрал у меня стул и снова погрузился в разбор своих бумаг. Постояв за его спиной несколько секунд, я все-таки обошел стол и встал перед ним, однако внимания так и не удостоился. Это продолжалось минут пять, а затем дверь открылась, и в кабинет вошел солдат с подносом в руках. На нем стояло два черно-красных кубка. Не глядя на вошедшего, Глава отложил бумагу и, пристально посмотрев мне в глаза, спросил:

— Ты готов пройти обучение от начала и до конца?

Вопрос показался мне настолько глупым, что я не сразу поверил в его серьезность. Однако, поняв, что от меня все-таки ждут ответа, сказал:

— Да.

Все также бесстрастно Глава задал следующий вопрос:

— Ты понимаешь, что это будет очень сложно?

— Да.

— Ты хорошо обдумал свое решение?

Я кивнул.

— Ты осознаешь, что обратного пути у тебя не будет?

Я не совсем понял, о чем он, но ответил утвердительно. И взгляд Главы тут же потеплел. Расплывшись в улыбке, он вышел из-за стола и обнял меня за плечи.

— Прекрасно, мой мальчик! Я так рад, что ты сделал правильный выбор! Давай выпьем за твой приезд и начало обучения!

Сказав это, Глава взял с подноса кубки и протянул один из них мне. Отказываться было неудобно, поэтому я принял предложенное. Отсалютовав мне бокалом, Глава залпом выпил напиток, и я последовал его примеру. В кубке оказалось великолепное вино, в меру сладкое и чуть терпкое. Одобрительно кивнув, хозяин кабинета вернулся за стол, вновь нацепив бесстрастную маску.

— Значит так, сейчас идешь в комнату и сидишь там. С сегодняшнего дня к тебе прикрепят тренера. Жди его у себя, — с этими словами Глава вновь щелкнул пальцами. В этот раз меня не застали врасплох. Увернувшись от брошенного в меня подноса, я ударил на опережение и попал солдату по колену, заставив его упасть. Хозяин кабинета же, как ни в чем не бывало, велел солдату:

— Приваль, отведи этого юношу в его комнату.

Тот, выпрямившись, коротко кивнул и, не глядя на меня, направился к выходу. Я поклонился Главе и поскорее вышел в коридор, стремясь не отстать от бодро шагающего солдата. Я думал, что меня поселят в казарме, но Приваль повел меня в противоположное крыло Академии. Моя комната оказалась в самом дальнем его конце на предпоследнем этаже. Обстановку ее составляла только приличных размеров сумка, стоящая в углу. Я сгрузил свою рядом, достал одеяло, уселся на него и стал ждать. К счастью, недолго. Буквально через несколько минут дверь распахнулась, и на пороге возник мужчина, облаченный в черный охотничий костюм. Острый взгляд, широкие плечи, легкая хромота. Вот, пожалуй, основное, что бросилось в глаза.

— Так ты и есть очередной сумасшедший? — то ли спросил, то ли сказал он, закрывая за собой дверь.

Я сразу узнал его тихий чуть хриплый голос. Похоже, тут тренеры сами выбирали себе подопечных. Однако фраза меня несколько задела, поэтому я спросил:

— Почему сумасшедший?

— А потому, что программа шпион-телохранитель самая сложная из всех. После нее отправляют только в пекло. Да еще в какое… После смерти Деодана Альдэго сделал эту программу приоритетной. Перестроил обучение, бросив на нее все силы. Знаешь, почему в нашем королевстве все тихо и гладко? Потому что выпускники этой программы хорошо работают. Выявляя и устраняя угрозы тогда, когда даже сам король не в курсе их существования. Кто в здравом уме самостоятельно в такое полезет?

Я озадаченно уставился на тренера, ибо не совсем понимал, о чем идет речь. Видимо, почувствовав мое смятение, наставник спросил:

— Тебе же объяснили суть выбранной программы перед посвящением?

— Каким посвящением?

Теперь уже тренер выглядел озадаченным.

— Ты — Корс Хейми? Выпускник программы базовой подготовки?

Мотнув головой, я ответил:

— Я Артур Дарли. У меня есть рекомендательное письмо. Я хотел досрочно сдать экзамены…

Наставник почему-то рассвирепел и, схватив меня за грудки, прошипел:

— Так какого ляда ты приперся в кабинет к Илоду?!!!

— Мне сказали… — еле пролепетал я, — идти к Главе, и я пошел.

— Кто?!

— Караульный у ворот. Он сказал, что мне нужно туда и подробно объяснил, как дойти.

Ответ, к счастью, остудил пыл тренера, и он даже отпустил меня. Затем, пробурчав что-то вроде «совсем уже…», наставник направился к выходу, велев мне:

— Следуй за мной. Покажу тебе, что тут к чему.

Ни слова не говоря, мы спустились во двор и лишь там тренер заговорил:

— Меня зовут Элдон. С этого момента я твой наставник. Тренироваться мы с тобой будем вон на той и той площадках, — Элдон указал на два огороженных участка. — Вон там столовая. Кормят четыре раза в день. Опаздывать категорически запрещается. С режимом у нас строго. Просыпаться будешь тоже по часам. Базовый комплект снаряжения у тебя в комнате, а остальное придется достать самому.

— В смысле достать? — не понял я.

— В прямом. Вон там склады, — Элдон указал на ряд низеньких каменных построек. — Сможешь что-то оттуда вынести, оно твое.

— А просто так выдать нельзя?

— Просто так можно выдать только по шее.

И не дав мне ответить, Элдон продолжил, достав из-за пазухи какой-то листок:

— К окончанию обучения ты должен обзавестись полной обстановкой и двумя комплектами формы. Вот список.

Я просмотрел на протянутый листок и присвистнул. Сорок четыре наименования. Причем, такие, как подушка, одеяло, табуретка, на худой конец, я еще мог представить, как вынести, но что было делать со шкафом или кроватью? Тем временем мы дошли до столовой: небольшого дощатого домика. Еду тут выдавали через три окна, к каждому из которых стояли отдельные очереди. Кто-то брал предложенную еду быстро, кто-то некоторое время усиленно в нее всматривался, кто-то сразу просил заменить блюдо. Я хотел встать в ближайшую очередь, но Элдон повел меня к среднему окну.

— Это для новичков, — пояснил он.

Когда подошла моя очередь, я посмотрел на тарелку. На ней лежала какая-то каша и ломоть мяса. Интересно, что тут могло не понравиться? Я пожал плечами и, взяв тарелку, направился к растущему неподалеку дереву. Солдаты ели, сидя прямо на земле. Элдон не стал брать себе еду, а просто присел рядом со мной, вертя в руках какой-то мешочек. Я заметил несколько ухмыляющихся физиономий по соседству, которые изо всех сил пытались показать, что их ничуть не интересует, что я делаю, однако было заметно, что это не так. Чем-то мне это не нравилось, но я не мог понять, чем именно. Однако после четвертой ложки все прояснилось. Меня согнуло пополам, и изо рта пошла пена. В ту же секунду Элдон перевернул меня на спину и высыпал в рот содержимое мешочка.

— Вот. Это называется легчанка, — как ни в чем не бывало сказал наставник. — Самый слабый из известных ядов, но весьма опасный. Начинает действие через полминуты после попадания в организм. Противоядие — толченый корень алубиса. Принять необходимо сразу же после проявления симптомов, иначе толку не будет. Опознать можно по желтоватой пыльце на пище и чуть горьковатому привкусу.

Через пару секунд мне стало немного легче. По крайней мере, я смог подняться и сделать несколько глубоких вдохов-выдохов. В глазах перестало темнеть, да и общее самочувствие улучшилось. Я порадовался, что не оставил флягу в комнате и жадно выпил содержимое.

Наставник, дождавшись, когда я вновь смогу соображать, сказал:

— Запомни, с этого момента ты отвечаешь за себя сам. Ко мне ты можешь обращаться за любыми вопросами, но отвечать я буду только на правильные и более ничем помочь не смогу. Только информацией.

Я ошалело посмотрел на Элдона, не веря своим ушам. Да и всему происходящему. В народе об Академии Альдэго говорили как об элитной военной школе, но не более того. Во всяком случае, о подобных методиках обучения точно никто не слышал. Говорили лишь, что они неимоверно действенные и правильные.

Наставник между тем поинтересовался:

— Ты ничего не хочешь у меня спросить?

Посмотрев на продегустированную кашу, я задал вопрос:

— Какие еще яды применяют ваши повара?

Элдон одобрительно покачал головой.

— Вопрос верный. Отвечаю, — с этими словами он протянул мне еще один листок бумаги. На нем было написано: яд, признаки, противоядие. И далее шел список из сорока четырех пунктов. — Только учти, это список где-то месячной давности и только на окно для новичков. Вполне возможно, что-то уже и поменялось.

— А что в других окнах?

— Другие яды. Более сильные, более незаметные. Со временем ты и их попробуешь. А пока доедай и через два часа приходи на тренировку вон на ту площадку.

Проследив за указывающей направление рукой, я не сразу осмыслил всю фразу. Но лишь смысл приказа дошел до меня целиком, я удивленно перевел взгляд на тарелку.

— Так оно же отравлено!

— Алубис все нейтрализует, так что ешь спокойно. Силы тебе понадобятся, — с этими словами Элдон поднялся и пошел прочь.

Оставшись один, я еще раз ковырнул ложкой в каше, но решил, что не голоден. Да, не так мне представлялось пребывание здесь. И тут меня осенило: это должно быть и есть те сложные вступительные испытания! Ну конечно! От меня просто ждут проявление решимости, отваги и выносливости! Ведь нельзя же допустить, что меня приняли без экзаменов из-за нелепой ошибки, которая, к тому же, сразу раскрылась. Это не имеет смысла. А вот понаблюдать за мной, проверив, на что я годен, вполне могут. Значит, чем лучше я себя проявлю, тем быстрее это кончится! Размышления меня настолько воодушевили, что я даже доел свою порцию. Всю до последней крошки, ибо осознал еще одну важную вещь: раз это всего лишь испытания, то умереть мне не дадут. Иное бессмысленно.

Закончив с едой, я вернул опустевшую тарелку в столовую и даже поблагодарил работающих там людей. Они на это не отреагировали, но мне было все равно. Картина мира встала на место и я, сытый и вполне ей довольный, направился в свою комнату. У меня было полтора часа свободного времени, можно было хоть умыться с дороги. Ибо в суматохе как-то не до того было. В комнате меня ждал крайне неприятный сюрприз в виде исчезнувших вещей. Осталась только казенная сумка, в которой обнаружилось издевательское «базовое снаряжение» в виде веревки и мыла. Заезженная шутка меня разозлила, заставив громко выругаться, но вещи от этого не вернулись. Что ж, раз экзаменаторы жаждут посмотреть на мои навыки добытчика, надо оправдать ожидания. Поэтому распихав находки по карманам, я направился к складам.

По двору Академии ходили солдаты, но на меня никто не обращал внимания: все были заняты своими делами. Подойдя к рядку низеньких строений, я озадаченно осмотрелся. На первый взгляд дело казалось легким: никакой охраны, только висячий замок на двери. Но здешняя атмосфера красноречиво говорила: просто ничего не будет, и даже вселила некоторые мысли по поводу возможных сложностей. Еще раз оглядевшись, я поднял с земли камушек и бросил его в замок. Едва он достиг цели, как по двери прошла бледно-синяя светящаяся рябь. Действительно, угадал: защитное заклинание та еще гадость. Я помнил, что родители ставили похожие на особо важные комнаты в доме. И примерно представлял, что могло быть итогом. Как минимум боль и паралич, что весьма неприятно. Я обошел здание кругом, но ничего интересного не обнаружилось. Ни окон, ни других лазеек. Значит, ход был только через дверь. Остановившись в паре шагов перед ней, я задумчиво уставился на замок. Однако никаких дельных мыслей в голове не обнаруживалось.

— Что, новенький?

Мелодичный голос, раздавшийся за спиной, изрядно меня напугал. Обернувшись, я увидел высокую стройную девушку в черном обтягивающем костюме. Коротко стриженные ярко-красные волосы искрились в лучах солнца, а на веснушчатом лице сияла прелестная улыбка. Довершали образ чарующие изумрудные глаза. Залюбовавшись этим великолепием, я тут же забыл обо всем на свете.

— Я спрашиваю, ты новенький?

— Э…да…

Девушка обошла меня кругом, а затем спросила:

— Тебе сколько лет-то?

— Тридцать, — зачем-то соврал я.

В ответ незнакомка рассмеялась, заставив меня насупиться и сурово сказать:

— Вы мне мешаете!

Это развеселило девушку еще больше, а я почувствовал себя донельзя нелепым. И так-то мыслей не было, а тут и остатки разлетелись. Отвернувшись, я снова принялся гипнотизировать замок.

— Ну, удачи тебе, новенький! — девушка похлопала меня по плечу. — И, кстати, кристалл защиты терпеть не может лаванду.

Я хотел ответить что-то дерзкое, но дошедший смысл последней фразы заставил меня захлопнуть рот и резко обернуться. Однако за спиной уже никого не было. Не теряя времени, я более пристально осмотрел дверь и легко обнаружил кристалл в левом углу косяка. Надо же, а ведь все так просто. Достав из кармана синеватый пахучий кусок, я принялся натирать им веревку. Все равно для умывания лавандовое мыло не годилось. Соорудив аркан, я с первого раза ухитрился накинуть его на камень и даже успел затянуть. Пару секунд ничего не происходило, а потом дверь вдруг пошла разноцветной рябью, а от кристалла стала распространяться огненная волна, и вот уже через минуту от двери осталась лишь горстка пепла. Хорошо, что склады стояли на отшибе, и если это безобразие кто и видел, то пара минут форы у меня были. Я вошел в небольшое помещение, в котором располагались три стеллажа. На первом из них лежали полотенца, на втором одеяла, а на третьем комплекты для умывания. В конце помещения располагалась еще одна дверь, но мне пока было не до нее. Не теряя времени, я живо нахватал с полок все, что мог унести и выбежал наружу, а там нос к носу столкнулся с двумя солдатами. К счастью, я смог отделаться лишь разбитым носом и одним из захваченных одеял, которое я накинул на одного из нападавших. Второго же подло пнул промеж ног и дал деру, ибо давно уже уяснил, что бегство от нечестного боя не есть позор. А двое на одного — точно не по-рыцарски. В своей комнате я отдышался, спрятал лишнее в сумку и пошел в душ. К складам тем временем спешно собирались тренеры. Как я узнал позже, таким способом склад не вскрывали ни разу. Защита была поставлена на дверь, и как только она открывалась, кристалл скручивал нарушителя заклятьем. Обычно его просто блокировали, на пару минут окуривая лавандовым дымом. Этого было достаточно, чтобы взломать замок и проскочить внутрь. Но заставить уничтожить дверь, никто не додумался. Тренеры быстро восстановили защиту, с учетом новых обстоятельств. Теперь дверь была огнеупорной.

После душа я почувствовал себя гораздо веселее и в весьма бодром настроении отправился на тренировочную площадку. Там меня уже ждал Элдон. Я ожидал, что он что-нибудь скажет по поводу склада, но нет. Инцидент остался без обсуждения. Зайдя за ограду площадки, мой тренер вытащил из деревянной стойки два меча и кинул один мне. Поймав оружие, я вышел в центр площадки и встал в боевую позицию. Элдон не стал терять времени и без положенных поклонов нанес простой рубящий удар. Я принял меч на меч и, крутанув лезвие, отбил удар и тут же нанес его сам. Противник легко увернулся. Элдон был левшой, поэтому мне было не сильно удобно сражаться. Но скоро я приспособился, легко парируя и нанося удары. Однако чувствовалось, что со мной дерутся далеко не в полную силу. Когда я начал теснить тренера к углу площадки, в поле моего зрения вдруг возникла давешняя незнакомка. Она подошла к ограде и беззаботно на нее облокотилась, наблюдая за поединком. Потеря сосредоточения дорого мне обошлась. Элдон подло пнул меня в колено, уронил на спину и тут же приставил лезвие к шее.

— Давай еще раз!

Я поднялся, не глядя на незнакомку, но буквально кожей чувствуя взгляд изумрудных глаз. Под ним сражаться стало сложнее, тем более тренер усилил натиск. В итоге я лишь неуклюже отбивался, часто ошибаясь и от этого еще больше расстраиваясь. Элдон же нападал все агрессивнее и агрессивнее. На моем предплечье появилось даже несколько порезов. Уронив меня в четвертый раз, тренер, видимо, сдался, нецензурно выругавшись.

— Хватит на сегодня, — Элдон подал мне руку, помогая подняться. — Иди умойся и через полчаса приходи за ужином.

Ухватившись за протянутую ладонь, я встал, пробормотав в ответ:

— Да я как-то, наверное, без него обойдусь.

— Не получится. В твоей крови плещется вещество особого вида, его вводят всем при посещении Илода. Если не будешь принимать во время пищу, умрешь.

Я вспомнил кубок напитка, любезно предложенный мне хозяином кабинета, и непонимающе уставился на наставника. Посмотрев мне в глаза, Элдон усмехнулся:

— До тебя еще не дошло? Из стен Академии ты выйдешь или солдатом его величества или трупом. То, что Альдэго лично отобрал твою кандидатуру, ничего не значит. Он тоже человек и может ошибаться.

— Я не понимаю…

— У нас нет поста на воротах, а ты стал жертвой специфического чувства юмора нашего начальства. Так что, если считаешь, что недостоин обучаться здесь — иди в свою комнату, свернись калачиком и постарайся уснуть. Утром слуги вынесут твое тело и похоронят со всеми почестями. Если все же передумаешь, поешь и жди полуночи — я приду за тобой.

На этом Элдон откланялся и пошел прочь, вновь оставив меня у осколков мира. Оглядевшись, я обнаружил, что незнакомка тоже ушла, причем, неизвестно когда. У меня не было причин не верить тренеру, поэтому объяснение, что все происходящее — лишь проверка, больше не подходило. Более того, в душе начинал зарождаться ужас, отчаянно вопящий: необходимо поесть. Я совершенно отчетливо понимал, что если не поем в ближайшее время, то умру. И с каждой секундой это осознание становилось ужаснее. В душевую я пойти так и не смог, прослонявшись у столовой в ожидании ее открытия. Чтобы хоть чем-то себя занять, я просмотрел выданный список ядов, запомнив самые опасные. Но, к счастью, мне повезло. В выданной тарелке я с радостью увидел знакомый яд и порадовался, что не успел выкинуть остатки алубиса. Я с таким энтузиазмом схватил тарелку, что лицо выдающего вытянулось, но мне было не до этого. Устроившись под одним из деревьев, я еще раз сверился с описанием и мужественно запихнул ложку в рот. Дальше у меня было четыре секунды на то, чтобы принять противоядие. Я успел. И то благо. Вяло жуя кашу, я пытался вместе с ней переварить новую действительность. Но она отчаянно сопротивлялась. Причем явно сговорившись с той же кашей. Подавив очередной приступ тошноты, я поднялся и поплелся в свою комнату, с каждым шагом взращивая в душе злобу. Когда-то это чувство помогло мне выжить, не скатившись ни до воровства, ни до чего похуже. Правда, тогда я злился на конкретную персону, теперь же единственным кандидатом был лишь я сам. Все знают, что Академия Альдэго — это суровое испытание, которое выдерживают лишь настоящие мужчины. А я что — хлюпик? Подумаешь, кормят отравой! Подумаешь, вещи воровать надо! Подумаешь…Уложив солдата я продолжил-таки мысль, правда не ту, что хотел: из-за угла нападают! Подумаешь, девицы всякие на глаза не вовремя попадаются!

— Привет, новенький! — незнакомка буквально материализовалась у меня за спиной.

— Здравствуйте! — буркнул я, не останавливаясь.

— Как прошел первый день? — девушка взяла меня под руку.

Однако мне было не до любезностей. Я только-только начал обретать нужный настрой.

— Слушайте, что вам от меня надо? — я попытался высвободиться.

В ответ незнакомка рассмеялась:

— Ты мне понравился, а до полуночи еще много времени. Пойдем ко мне?

Вопрос начисто разрушил всю работу по взращиванию самозлости, в момент заменив ее растерянностью. И хоть предложение наводило на определенные мысли, я решил уточнить:

— В к-каком смысле?

Незнакомка в ответ пожала плечами:

— Я — женщина, ты — мужчина. Какие еще могут быть смыслы?

Вспомнив рассказы отца об армейской жизни, я запоздало догадался, что передо мной обычная солдатская бабочка. Ну конечно! При таком режиме немудрено сойти с ума. Понятно, что руководство Академии заботится о разрядке своих обучаемых. Однако мне пока это было без надобности. А если признаться честно, по понятным причинам я боялся сплоховать. Зеленоглазка уже видела мой позорный поединок на мечах. И мне почему-то очень не хотелось пасть в ее глазах еще ниже. Хотя к женщинам ее профессии я всегда относился с должным презрением, но к ней почему-то не мог. То ли от усталости, то ли от чего-то другого. Весьма вежливо высвободив свою руку, я чуть склонил голову и выдал тщательно подобранный ответ:

— Покорнейше благодарю за предложение, но вынужден отказаться от ваших услуг. Я не сомневаюсь в ваших умениях, но сегодня мне хотелось бы провести ночь в одиночестве. Хотя бы потому, что все мои деньги украли вместе с вещами и…

Договорить я не успел: незнакомка одарила меня пощечиной, а потом весьма быстро уронила, заломив руку за спину. Наклонившись, зеленоглазка, задыхаясь от гнева, прошептала мне в ухо:

— Попробуешь повторить такое еще раз, умрешь раньше, чем закончишь фразу!

И весьма чувствительно стукнув меня лицом о землю, девушка пошла прочь. Я же, резво вскочив на ноги, кинулся за ней.

— Подождите! Я не хотел Вас обидеть!

Незнакомка остановилась и, развернувшись, все еще гневно спросила:

— А чего ты хотел?!

И вот как тут отвечать? Тем более, я вдруг обнаружил, что мой язык совершенно не хочет меня слушаться. Под пылающим взглядом зеленых глаз он просто прирос к небу. Но все-таки кое-как справившись с собой, я пробормотал:

— Извините…просто…ваше предложение…я, видимо, не так его понял…я…простите.

Зеленоглазка вдруг рассмеялась, а затем вполне серьезно спросила:

— По-твоему, женщина не может пригласить мужчину к себе, просто потому, что он ей понравился?

Вопрос поставил меня в тупик. Все мое воспитание вопило на него «нет», тогда как интуиция робко подсказывала «может». Видя мое замешательство, девушка задала более легкий вопрос:

— Ты из высокородных что ли?

Радостно ухватившись за предоставленную возможность, я, гордо выпрямившись, отчеканил:

— Разрешите представиться: Артур Дарли, сын рыцаря короны Эдмунда Дарли. К вашим услугам.

Чему-то усмехнувшись, девушка сделала изящный реверанс и ответила по всем правилам этикета:

— Приветствую, Артур Дарли, сын Эдмунда Дарли. Я — Анжел Фреи, дочь Патриции Фреи.

Я хотел было ответить, но продолжить знакомство нам не дали. Вечернюю тишину пронзил звук охотничьего рога. Резко вскинув голову, Анжел оглянулась на здание Академии и, схватив меня за руку, потянула туда:

— Бежим! Надо успеть до закрытия дверей!

— Или что? — бросил я на бегу.

Ответа я не услышал. Я его увидел. А вернее их. Со стороны складов наперерез нам неслись три пепельно-серых волковарга. Расстояние, что до них, что до медленно закрывающихся дверей, было одинаковым. Только в первом случае сокращалось в разы быстрее. И было совершенно ясно: добежать не успеем.

— Сюда! — крикнула Анжел, резко меняя направление движения и ныряя в узкий проход между столовой и пристроем-кухней. Я, не раздумывая, кинулся за ней. И зря. Ибо через полметра пути позорно застрял. К счастью, звери пролезть не смогли вообще. Пятнадцать минут я, затаив дыхание, смотрел, как они совали в щель оскаленный морды и когтястые лапы, тщетно пытаясь до меня дотянуться. А потом раздались резкий свист и щелчок, спугнувшие волковаргов. Подождав для верности пару минут, я осторожно выбрался из западни и увидел своего тренера. Небрежно прислонившись к стене, Элдон сворачивал в кольцо черный кожаный хлыст.

— Это называется «вечерняя охота», — сказал наставник, посмотрев на выбравшегося меня. — Случается по настроению дежурного. Звери выпускаются разные. Сегодня тебе очень повезло. Если бы выпустили плевунов, вряд ли бы я успел прийти.

Эти слова стали последней каплей, заставившей меня совершить самый позорный за всю прошедшую жизнь поступок. Опустившись на землю, я уронил голову на руки и заплакал. У меня не было сил не то, что сопротивляться этому, но даже попытаться сохранить лицо, убежав куда-нибудь. Как маленький ребенок рыдал я у ног наставника, бормоча сквозь всхлипы:

— Я не смогу…я не хочу…я не справлюсь…

Присев на корточки, Элдон ухватил меня за подбородок и, приподняв мою голову, заставил посмотреть себе в глаза. А затем совершенно спокойно сказал:

— Запомни одну простую вещь: если кто-то с чем-то справился, значит, и ты сможешь. Ты ничем не лучше других, но и не хуже. Из этих стен вышли тысячи закаленных бойцов, которые так же, как и ты, были всего лишь мальчишками. Сначала ты сломаешься, потом привыкнешь, а потом справишься. Через эти ступени проходят все. А первую ты, похоже, одолел. Так что успокойся, вытри слезы и иди спать. Встретимся после завтрака.

Элдон оказался прав. Со временем я действительно привык. К ночным побудкам: плановым или внезапным. К бегу: с препятствиями, с преследователями или просто до изнеможения. К боям: тренировочным и не очень. К еде: разной степени отравленности и противности. Да, я приспособился. Но не по той причине, о которой он сказал. Привычка начала вырабатываться не от безысходности, а от нехватки времени на обдумывания своего положения. Конечно, ту ночь я долго не мог уснуть, ворочался, даже плакал, но скоро все переменилось. Моя жизнь перестала меня беспокоить, ибо все мысли оказались заняты другим. А вернее, другой…

Проснулся я все от того же ужасного ощущение необходимости поесть. Наспех одевшись, я поплелся в столовую, даже не умываясь. К счастью, на завтрак мне подали еду с ядом, стоящим на второй позиции списка. Приправив кашу золой, я съел все до крошки, ибо организм отчаянно вопил, что ему во что бы то ни стало нужна еда. Едва я доскреб тарелку, ко мне подошел тренер и повел на занятие по политинформации. Оно проходило в подвале Академии, в полутемном помещении, еле освещаемом четырьмя чадящими факелами. В его середине на небольшом пьедестале лежал прозрачный кристалл. Кроме меня сюда пришло еще семь человек. Три мужчины и четыре женщины. Элдон велел нам сесть вокруг камня и вышел, затворив за собой дверь. Случайно взглянув на женщину, сидящую напротив меня, я обомлел: это была Анжел. И снова непонятно почему мне стало неловко. А хотя, вру: понятно. Я вспомнил, вчерашний разговор и то, чем он закончился. Мне ведь так и не удалось узнать, простила зеленоглазка мою бестактность или нет. Для меня это был вопрос чести, поэтому я твердо решил поговорить с ней после занятия. Между тем кристалл вспыхнул ярким светом, и в воздухе над ним возникло изображение: карта нашего государства. А еще через секунду тишину нарушил безликий, монотонный голос. В течение часа нам рассказывали о Вайнере и о том, какие опасности ее окружают. Я слушал вполуха, подбирая слова для будущего разговора. Однако это оказалось роковой ошибкой: едва кристалл погас, каждый из присутствующих провалился под землю. Яма была настолько узкой, что невозможно было пошевелиться, а в ушах зазвучал тот же безликий голос. Он задавал вопросы, выдавая на каждый несколько вариантов ответа. Сперва я даже не понял, чего от меня хотят. Но с третьего раза до меня дошло. Ответы принимались, едва я решал их произнести. И каждый правильный поднимал меня вверх, а каждый ошибочный — утягивал под землю. В итоге я выбрался на поверхность только лишь к обеду, гонимый растущим в душе страхом голода. Естественно, зеленоглазки в комнате уже не было. Зато на выходе меня ждал тренер.

— Ты показал худший из возможных результатов, так что теперь будешь заниматься по отдельной программе.

Тогда я не сильно расстроился сообщению и лишь позже понял, насколько оно было ужасным. «Отдельная программа» была жестче и проходила в другое время. Но самое страшное было то, что я ходил на занятия один. А это означало еще одну упущенную возможность поговорить с зеленоглазкой. Сначала я и не предполагал, что провести разговор будет так тяжело. Но, увы: мне никак не удавалось этого сделать. Практически каждый день девушка попадалась мне на глаза. То стоя у ограды, то сидя на крыше какого-нибудь строения, а то и занимаясь на соседней площадке. Первое время я тушевался из-за чувства вины, но позже ее присутствие стало меня воодушевлять. И более того, тренировки без нее стали проходить гораздо хуже. Однако с вечера знакомства нам ни разу не удавалось поговорить: она всегда появлялась и исчезала незаметно. Тренер на вопросы об Анжел не отвечал, называя их «неправильными», а прочие обитатели Академии со мной просто не общались (если, конечно, не считать общением спонтанные нападения). День за днем желание разыскать девушку становилось сильнее, и скоро оно вытеснило все прочее. Теперь, выходя из комнаты, я думал лишь об одном: удастся сегодня поговорить или нет. Я даже пытался сбегать с тренировок, едва завидев зеленоглазку, но наставник всегда пресекал попытку на корню, наказывая за каждую четырьмя ударами хлыста. Все свободное время я бродил по Академии, сначала просто наугад, а позже планомерно ее прочесывая. Навязчивая идея заставляла искать новые пути и методы достижения цели. Я осматривал хозяйственные постройки, надеясь случайно застать ее там, бессовестно вламывался в жилые комнаты, стараясь по личным вещам опознать ту, что принадлежала ей. Где-то меня встречали хозяева, где-то — ловушки, а где-то пустота. И однажды, выйдя из очередной комнаты за грань отчаянья, я просто проорал в пространство:

— Ну где же ты?!!!

— Здесь, — раздался мелодичный голос за моей спиной.

Обернувшись, я увидел ее. В только что безрезультатно осмотренной комнате. Девушка сидела на подоконнике, упершись в него ладонями. Одетая все в тот же черный облегающий костюм, зеленоглазка была настолько прекрасна, что я лишь беспомощно на нее уставился, не в силах вымолвить ни слова.

— Заходи, не стой в дверях! — девушка легко спрыгнула на пол и, подойдя ко мне, приглашающе протянула руку.

— Как ты…я же… только что…

— А, я уже давно дверями не пользуюсь — скучно, — Анжел кивнула на открытое окно и все-таки, взяв меня за руку, втянула в комнату.

— Ну и? — спросила девушка, сев обратно на подоконник. — С чем пожаловал?

Я не сразу смог ответить. Неожиданное достижение цели выбило меня из колеи. Кроме того от прикосновения зеленоглазки по телу разнесся непонятный жар, заставивший сердце учащенно забиться. Мысли же, напротив, зашевелились крайне медленно. С трудом вспомнив о цели своих поисков, я взял себя в руки и ответил:

— Мне хотелось бы узнать, простили ли Вы мое заблуждение в тот вечер?

— Допустим, простила, — улыбнулась зеленоглазка, закинув ногу на ногу. — Это все, что ты хотел?

По-хорошему надо было ответить «да» и уйти. Но я не мог. Причем, не то, что двинуться с места, но даже отвести взгляд. Каждый день и каждую ночь эта девушка была в моих мыслях, всецело занимая их. И мои намерения уже давно вышли за рамки простых извинений. Вот только до сего момента это не осознавалось. Зеленоглазка тем временем спустилась на пол и подошла ко мне. Все также мягко улыбаясь, она осторожно провела ладонью по моей щеке. И это окончательно лишило меня рассудка. Пелена страсти заволокла глаза, заставив тело подчиняться лишь инстинктам. Я помню, как мои руки хаотично расстегивали крючки черного костюма, в то время как губы целовали ее лицо, шею, родинку на левой груди… Я помню, как ее губы обжигали мое тело, а руки нежно ласкали его, все глубже погружая в сладкую истому. Я помню прекрасный миг внеземного блаженства и тихий томный вздох рядом. Я помню, как вновь обрел способность мыслить…

Мы лежали на кровати среди наспех сброшенной и местами порванной одежды. Я — на спине, раскинув руки. Она — на боку, положив голову мне на плечо. Из открытого окна дул прохладный ночной ветерок, окончательно возвращая в реальность. И вместе с этим в моей душе росло чувство вины за недостойное поведение, а в голове кружились нерадостные мысли: «Как я мог?… Опуститься до столь низкого, животного, поступка!.. Как же я позволил себе так с ней поступить?.. Какой кошмар!»

— Тебе пора, — сказала Анжел, приподнимаясь на локте и смотря мне в глаза. — Сегодня обязательный день ночных тренировок. Скоро полночь, наставник придет за тобой.

Ухватившись за предоставленную возможность, я позорно сбежал. Ни слова не сказав, быстро оделся и ушел, ни разу не посмотрев ей в глаза. Мне было стыдно, что я не совладал с собой и в очередной раз опозорил свой род. Сначала не уберег фамильный меч, а теперь вот это… Я помню, отец рассказывал мне, что он лишь через месяц ухаживаний позволил себе взять маму за руку и только через два вымолил у нее первый поцелуй. И иное поведение в нашей семье считалось недостойным. Отец всегда говорил мне: «Запомни: женщину надо уважать. А отдавать ее на растерзание своей звериной сущности, все равно что использовать. Это низко. Уж если невмоготу сражаться с позывами плоти, иди к тем, кто этим зарабатывает. Это их хлеб, и отрабатывают они его на совесть. А если женщина дорога тебе, то она заслуживает того, чтобы с ней в постели был человек, а не обезумевшее животное». Раз за разом прокручивая в голове случившееся, я все больше убеждался в недостойности своего поведения. И все отчетливее понимал, что по-настоящему влюбился. А это означало необходимость найти в себе силы и поговорить с ней.

Проведя в подобных раздумьях всю оставшуюся ночь, а также весь следующий день, я пришел к выводу, что теперь мне остается вымолить прощение или погибнуть. Причем последнее, по моему мнению, было вполне приемлемой ценой за случившееся. И именно с таким настроем в вечерних сумерках я прокрался в комнату Анжел. Девушки у себя не оказалось, поэтому мне оставалось только сесть на край кровати и ждать. Зеленоглазка влезла в окно где-то через полчаса моего ожидания. Увидев меня, девушка улыбнулась и, не дав вымолвить и слова, подошла и страстно поцеловала меня. Жар от ее губ волной прокатился по моему телу, а нежный шепот «я так соскучилась» вновь лишил рассудка. Да, с природой может совладать лишь сильный разум, а мой вновь оказался позорно слаб. И все повторилось, как в первый раз. Суетливое стаскивание одежды, нежные, обжигающие прикосновения, безумно краткий миг абсолютного счастья и тихий вздох рядом. Время словно вернулось назад, во вчерашний вечер. Но в этот раз я нашел в себе силы посмотреть ей в глаза, едва ко мне вернулся человеческий разум. Осторожно повернувшись, я заставил себя произнести:

— Прости меня…

А дальше сумбурно объяснил, за что именно, закончив признание фразой:

— Прости, что так плохо с тобой поступил.

Откинувшись на спину, зеленоглазка посмотрела в потолок, а потом спросила:

— Артур, скажи мне, разве любовь придумали люди?

И не дав мне ответить, тут же продолжила:

— Любовь — это дар Стихий. Почему ты думаешь, что люди вправе навязывать ему какие-то правила? Если чувство искренне и истинно, то для него не может быть понятий хорошо и плохо. Оно может быть только естественно или нет. Так ответь мне, пожалуйста, будет ли естественным чувство, загнанное в не пойми кем придуманные рамки? Если двое любят друг друга, то их любовь сама определяет правила. И они будут придерживаться их интуитивно, потому что эти рамки будут для них естественны. Все остальное — бред.

Я не сразу понял подлинный смысл ее слов, но не стал спорить. Ни в тот вечер, ни в каждый из последующих. Да, я не понимал ее, но чувствовал правоту. С тех пор обучение в Академии стало для меня легким и радостным. Я воодушевленно жил от вечера до вечера, от встречи до встречи. Рядом с Анжел мне было хорошо и просто. В свободные от тренировок ночи мы могли до рассвета болтать о всякой ерунде или просто молчать, глядя в окно на звезды. Я был счастлив, видя, как она засыпает рядом. Мне никогда не удавалось проснуться раньше нее, и первое, что я видел по утрам, были мягкая улыбка и лучащиеся радостью зеленые глаза. Анжел рассказала мне, что попала в Академию случайно. Ей никогда не хотелось жить тихой и спокойной жизнью: «слишком скучно». Горящий с детства огонь азарта заставлял ее искать все новые и новые способы укрощения этого пламени. Она пробовала бои, работу в охране караванов, жульничество и даже воровство. Кстати, именно последнее и привело ее сюда. Альдэго лично пригласил девушку в Академию, поймав на попытке его обокрасть. Он разглядел в зеленоглазке потенциал и предложил раскрыть возможности, пообещав, что «больше никогда не будет скучно». И сдержал слово. Да, в Академии никому не давали скучать, развлекая специфическими «шуточками». Но самая «веселая», как оказалось, была припасена напоследок.

Накануне выпускного экзамена я не смог встретиться с Анжел: прождал в ее комнате почти до рассвета, но она так и не пришла. Меня это расстроило, но не обеспокоило, ведь ее выпускной экзамен вполне мог состояться раньше. Все, идущие по программе шпион-телохранитель, занимались с личными тренерами по своим графикам. Иногда что-то пересекалось, иногда — нет. На подобный случай мы договорились, что как только закончим обучение, встретимся в таверне соседнего городка. Кто выйдет из стен Академии раньше, должен будет ждать второго, каждый вечер заходя в обозначенное заведение. Чуть раздосадованный я вернулся в свою комнату и обнаружил, что меня там ждет тренер.

— Где ты был? — спросил Элдон, едва я переступил порог.

— Гулял, — спокойно ответил я, закрывая за собой дверь. Наши отношения с Анжел мы не афишировали, так как не знали, есть ли в Академии какие-либо правила на этот счет, а узнавать специально совершенно не хотелось.

Чему-то усмехнувшись, Элдон поднялся с кровати и, подойдя, протянул мне пылающий синий кристалл.

— Это ключ от подземелья. Твое последнее испытание будет проходить там. Твоя задача предельно проста: войти туда, найти склянку с зельем и выйти живым.

«…победив кучу солдат, обойдя множество ловушек и укротив пару-тройку хищников», — добавил я про себя, забирая камень.

— Когда можно приступать?

— Когда пожелаешь, — пожал плечами наставник. — Только если ты не выпьешь это зелье в течение трех часов — умрешь.

Предсказуемо, хотя, думал, что времени дадут меньше.

— И вам доброго дня! — отсалютовав тренеру, я выбежал прочь из комнаты и направился в подвал.

Вход в подземелье — круглый люк, обнаружился в самом дальнем углу, под ящиками. Поместив кристалл в специальную выемку, я дождался, пока он погаснет, а затем потянул за черное металлическое кольцо. Крышка оказалась тяжелой. Мне с трудом удалось ее отодвинуть. Посмотрев в темноту, я прислушался. Снизу не доносилось ни звука, однако это не было поводом лететь туда, сломя голову. Взяв небольшой камушек, я бросил его вниз и через пару секунд услышал лязг челюстей. Следующим в провал полетел факел, осветивший пыльный каменный пол и двух волковаргов, суетящихся в кругу света. Зверям больше не было нужды сидеть тихо: они заметили жертву. Смотря вверх, они поскуливали от бессильной злобы и невозможности до меня добраться. Однако прекрасно знали, что рано или поздно мне придется спуститься к ним. Терпеть не могу этих тварей: их разума вполне хватает, чтобы узнать арбалет или другое метательно-стрелковое оружие. Стоит лишь его достать, как они разбегутся, притаятся, чтобы потом застать врасплох. Но, по крайней мере, не кинутся сразу. Привязав веревку к обнаруженному в стене крюку, я достал арбалет. Как и ожидалось, звери кинулись в разные стороны, притаившись в темноте. Искренне уверовав, что расстояние до пола рассчитано правильно, я взял в одну руку арбалет, в другую меч и, более не раздумывая, прыгнул в люк. Падение остановилось в паре сантиметров над холодными камнями, закончившись легким треском натянувшейся веревки и двумя предсмертными хрипами. Арбалетный болт пробил шею зверя, уложив его в метре от меня, а вот тело второго волковарга сползло по лезвию меча почти до рукояти. Выбросив ненужный пока арбалет, я достал из-за пояса нож и перерезал веревку, позволив себе упасть спиной на пол. А дальше пришлось спешно откатиться в угол, ибо в место, где я секунду назад лежал, вонзилось аж три копья. Что было дальше? Огненный водопад, преграждавший путь, ядовитые дротики, вылетающие из стен, обезумевший солдат, крушащий все, что на глаза попадалось, а также много чего столь же банального, сколько смертоносного. На все это у меня ушло около часа мороки. Но, наконец, я достиг конечной цели своего испытания: комнаты в сердце подземелий. Дверь в нее охраняли два плевуна. Весьма мерзкие перепончатокрылые создания. Их тела покрыты ярко-зеленой чешуей, а на лапах и хвосте расположены ядовитые железы. Свое название твари получили за то, что могут выбрасывать ядовитые сгустки на расстояние в несколько метров. К моменту схватки я был уже ощутимо умотан, а кроме того ухитрился сломать арбалет о внезапно выскочившего на меня волковарга. В таких условиях сражаться было слишком муторно, поэтому пришлось побегать, просто уводя плевунов от двери. Хорошо, что в подземелье было множество коридоров и переходов. В итоге звери отстали от меня ровно настолько, что я еле успел проскочить внутрь, все-таки схлопотав порцию яда, временно лишившую меня левой руки. Но мне было уже безразлично качество прохождения испытания. Просто хотелось, чтобы это все закончилось, плевать с какими потерями. Прислонившись спиной к захлопнутой двери, я оглядел комнату. В середине ее стоял небольшой каменный столик с искомой склянкой, а вокруг него возвышались четыре светящиеся колоны. По одной на каждую из стихий. Позволив себе пару мгновений отдохнуть, переводя дух, я шагнул вперед, поудобнее перехватив меч, и тут же замер, сраженный наповал. Из-за одной из колонн вышла она. Все в том же черном костюме, но на этот раз с хлыстом в руке. Ее зеленые глаза были необычайно холодны, а лицо — спокойное и сосредоточенное. Хотя, может, это было лишь эффектом от сине-зеленых всполохов ближайшей колонны.

— Здравствуй, Артур.

Для меня это было настолько неожиданным, что я не придумал ничего лучше, как спросить:

— Что ты тут делаешь?

Зеленоглазка остановилась, прислонившись плечом к красной колонне. Алые отблески исказили ее прекрасное лицо, сделав из него зловещую маску, в очередной раз напомнив мне, за что я никогда не любил игру света.

— Я здесь делаю то же, что и ты. Прохожу последнее испытание в этих стенах.

Все и так было понятно. Да, разговор был лишен смысла, но я все же спросил:

— И какова твоя цель?

Сев на пол, зеленоглазка усмехнулась:

— Ты серьезно спрашиваешь?

Последовав ее примеру, я ответил:

— Нет, просто чтобы не молчать.

— Что с рукой? — Анжел кивком указала на обвисшую, как плеть, конечность.

— Плевун достал, — отмахнулся я, прислонившись затылком к двери.

А дальше была тишина, каждая секунда которой казалась вечностью. Она не давала нормально дышать, комком подкатываясь к горлу. Застилала пеленой глаза, стучала в висках. И когда она стала совсем невыносимой, Анжел ее разрушила.

— Надо что-то решать. Выходной портал сработает, только когда в комнате появится труп.

Не открывая глаз, я ответил:

— Не волнуйся, я им стану, если не приму зелье в ближайшие четыре минуты.

— Дай угадаю, а забрать ты его даже не попытаешься?

— Нет.

Анжел поднялась на ноги и спросила:

— И с чего ты решил меня так унизить? Или, по-твоему, я не достойна с тобой сразиться? Какие-то очередные правила чести, а-ля с дамами не сражаюсь?

— Примерно.

В ответ зеленоглазка вдруг расхохоталась.

— Как же я люблю юных и благородных! Просто обожаю! Первых — за то, что их так легко обдурить, вторых — за идиотизм!

Я открыл глаза и ответил:

— Не старайся. Тебе не удастся меня разозлить.

Встав передо мной, Анжел поудобнее перехватила хлыст и насмешливо сказала:

— Артур, очнись: неужели ты серьезно думал, что я тебя любила? Зеленого юнца, который в постели-то толком ничего не умеет?

— Мимо, — соврал я, тоже поднимаясь на ноги.

Мы стояли друг напротив друга, смотря друг другу в глаза. Зеленоглазка отвела взгляд первой. Но ненадолго. Через секунду она вновь подняла голову и, презрительно смерив меня взглядом, произнесла:

— Знаешь, что самое обидное? Ты оказался таким же наивным дурчком-простачком, как и все прочие. Да, Артур. Я работаю на Альдэго. И у меня работа такая: отыскивать брак. Грош цена тебе, как воину, если из-за любви ты можешь завалить дело. Ты же мне говорил, что учеба в Академии была мечтой всей твоей жизни! Неужели ты так просто от нее отступишься?

Отбросив меч, я подошел к девушке и обнял ее.

— Не просто. Но пусть я не буду стоить и гроша, иную цену не заплачу.

— Слабак! — крикнула Анжел, вырываясь из моих объятий. — Я тебя так легко обманула! Да если хочешь знать, я у половины казармы в постели побывала!

— Не хочу знать, — ответил я, отходя к двери.

— Скажи мне, что нужно сделать, чтобы ты, наконец, открыл глаза?

Прислонившись к косяку, я пожал плечами:

— Ничего. Помнишь, ты говорила, что любовь сама ставит рамки поведения. Так вот, для меня она их поставила такими. Даже если ты меня не любила, я все равно тебя люблю. А твой обман не является достаточно веской причиной для втаптывания этого чувства в грязь.

— Артур! Упертый ты болван! Я тебя просто соблазнила, потому что Альдэго велел! Ты ошибся во мне!

— Тогда грош цена мне как шпиону, если меня так легко обмануть.

 

— Все готово, — прервал рассказчика король, входя в комнату. Артур отодвинул пустую чашку и, ни слова не говоря, поднялся и подошел к величеству. В протянутую ладонь лег амулет, и парень ушел прочь, оставив нас наедине с кучей вопросов. Меня — так точно. Я хотела догнать Артура, но едва поднялась, брат взял меня за руку и сказал:

— Не надо.

Я выдернула ладонь из его лапищи, но не побежала за Артуром, а просто подошла к окну. И король с Эрлом последовали моему примеру.

— Это испытание называется бой с самим собой, — сказал Леонард, прислонившись здоровым плечом к стене. — Для него всегда подбирается пара новобранцев. Привязанных друг другу. И чем сильнее эта привязанность, тем лучше. С ним сталкиваются все, но не все через него проходят. А прошедшие навсегда меняются, и редко когда в лучшую сторону. Поэтому я запретил Альдэго брать вас в Академию.

Мы с Эрлом ничего не ответили Леонарду, просто смотря на быстро удаляющуюся фигуру в накинутом капюшоне. Не знаю, о чем думал брат, но я думала сразу о многом. Оправдывает ли цель средства? Является ли знание благом? Что же в итоге случилось с Артуром? Есть ли моя вина в этом? Но о чем я старалась не думать — о простой математике. Хотя она навязчиво лезла в мысли. Если в комнате два человека, а выйти живым может только один…Нет! Знание — это не благо! По крайней мере, для меня.

Иногда они возвращаются

— Я хочу чаю, — сказал король, едва Артур скрылся из виду.

— Так возьми и налей! — неожиданно зло огрызнулась я.

— Похоже, время за полночь. Спасайся, кто может, — хмыкнул Эрл, направившись к выходу из комнаты.

Это взбесило меня еще больше, заставив угрожающе посмотреть на брата и ядовито поинтересоваться:

— Тебе мало? Ты еще хочешь?

Он обернулся и, подняв руки, ответил:

— Мне — много. Поэтому я ушел. Спать. Счастливо оставаться.

И шутливо отсалютовав королю, Эрл покинул комнату. Я выжидающе уставилась на Леонарда, но он и не думал двигаться с места. Вместо этого посмотрел на меня и повторил:

— Я хочу чаю.

— А я хочу кого-нибудь убить! — буркнула я, направляясь к столу. Было ясно — величество своего все равно добьется. Вопрос только, скольких нервов мне это будет стоить. А нервничать категорически не хотелось, ибо Эрл был прав — время перевалило за середину ночи, и неадекватность моего несчастного мышления усилилась в разы. Памятуя, чем окончилась наша с братом вечерняя перебранка, еще одну устраивать не хотелось. Однако злиться мне никто запретить не мог. Ибо уже предвкушала часто прерываемый сон, хоровод одних и тех же грустно-тяжелых мыслей и еще много чего столь же опостылевшего. В итоге я чуть не испарила воду, пока кипятила ее для заварки. К счастью, вовремя одумалась.

— Пей скорее и выметайся, — как можно спокойнее велела я, ставя перед королем дымящуюся чашку.

— Он слишком горячий. Придется ждать, пока чуть остынет, — сказал Леонард, помешивая чай ножом.

— Ты нарочно?!! — взбеленилась я.

— А ты?

Встретившись с его мягким, теплым взглядом, моя злость вдруг угасла, сменившись виной. Действительно, чего я злюсь? Несчастный раненый человек просто хочет выпить чаю. А я мало того, что нагрела его до неприличной температуры, так и ору почем зря. Опустившись на стул, я уронила голову на руки и тихо сказала:

— Прости.

— Давай сыграем, пока остывает? — предложил король, убирая нож в сторону.

Я не поверила своим ушам.

— Ты серьезно?

— А что? — пожал плечами величество. — Давно не развлекались. А время как-то убить надо. Давай в нашу любимую?

Его тон с нотками простого человеческого прошения просто не позволил мне отказаться. Ибо это было настолько неожиданным, что если бы я не была уверена в обратном, решила бы, что опять потеряла реальность. Налив и себе чай, я достала с полки чернильницу и лист бумаги. В Блиске в каждой таверне, в каждой комнате этот атрибут был обязательным: вдруг тут поселится гениальный творец, которого внезапно настигнет вдохновение?

Леонард настоял, чтобы игра проходила по всем правилам, поэтому пришлось взять еще один лист. Разорвав его на мелкие кусочки, я написала на каждом букву и, за неимением лучшего, высыпала клочки в опустевший и тщательно вытертый котелок. Величество, как положено, закрыл глаза и достал один из кусочков, тщательно перемешав все.

— Итак, буква «Я» — огласил он, развернув записку, и тут же написал на втором листке обозначенный символ. — Твой ход.

— Вообще-то по правилам, надо тянуть жребий! — напомнила я.

— Вообще-то, я хожу первым по праву победителя прошлого раза, — парировал Лео.

— Это когда было! — возмутилась я.

— Не важно! Факт проигрыша был? Был. Отработан был? Не был. Так что ходи.

Что ж, делать нечего — величество прав. Поэтому, взяв листок, я написала на нем «яблоко» и отдала обратно. Суть нашей любимой игры была довольно проста: нужно написать условно осмысленную историю, по очереди вписывая слова на заданную букву. На каждый ход давалось не более четырех минут. Как только кто-то за условленное время не успевал придумать слово, он считался проигравшим. Величество над каждым ходом думал все отведенное время, подтрунивая надо мной и этим заставляя нервничать. Свои слова я сперва выдавала очень быстро, но вскоре тоже стала задумываться. Оказалось, что слов на «я» в нашем языке катастрофически мало. После пары чашек чая у нас получился вот такой текст: «Я яблоком ярким, явственным ямбом явился ягодам, ящерицу ярящим язвительно, якобы, яд языка яйцевидного якорит ялик ямой, ядрено ябедничая яхонтовой яшме, яростным яром якшаясь…» Следующий ход был за величеством, и он написал на листке «якорем». Прочитав это, я возмутилась: во-первых, уже было слово «якорит», на которое я согласилась после весьма жарких дебатов, ибо не была уверена в его существовании. Во-вторых, по моему мнению, после глагола «якшаться» существительное без предлога в предложении стоять не могло. Я специально берегла это слово, как гарантию безоговорочной победы. И на тебе: король, естественно, был не согласен. Но и я сдаваться не хотела: слишком редко мне удавалось обыграть величество, чтобы так просто согласиться на очередной проигрыш. После четырех минут жарких, но безрезультатных споров, мы не придумали ничего лучше, чем пойти за справедливостью к Эрлу. Брат проснулся, едва я дотронулась до его плеча, и резко сел на кровати, вытащив из-под подушки кинжал. Однако вникнув в суть дела, разразился такой бранью, что мне удалось даже узнать новое для себя слово, причем о себе же.

— Еще раз разбудите меня из-за ерунды, грохну на месте! Пошли вон! Придурки! — довершил свою тираду брат, укладываясь обратно.

Этот монолог разбудил спящего на соседней кровати Ворона, который, по словам Леонарда, уснул сразу же, едва закончил работать над амулетом. Перенастройка отняла много сил, и теперь супруг был хоть и чуть выспавшимся, но очень голодным. Поэтому в соседнюю комнату мы вернулись втроем. Тем более что Ворон в роли судьи был не хуже брата. Заставив несчастного прочитать наше творение и, сумбурно объяснив суть проблемы, я довершила рассказ фразой:

— И теперь он не хочет признавать свое поражение!

— Потому что я не проиграл, — сказал величество, задумчиво посмотрев на Ворона. — Если тебе так уж не нравится слово «якорем», хорошо, пойду тебе навстречу и соглашусь, что оно является повтором. Пусть будет так, если уж ты принципиально уперлась в корни.

Взяв листок, король зачеркнул последнее слово, написав вместо него «ярмом».

— Ходи.

— Нечестно! Тут должен быть предлог! — не сдавалась я.

— Предлоги в игре не участвуют, — спокойно сказал величество, доставая из сумки остатки хлеба и сыра.

— Да когда это было?!!

— Всегда, — сказал король, нарезая хлеб. — Таковы правила.

— А почему я о них не знаю?

— Потому что не спрашивала, — ответив, Лео занялся сыром.

Смотря, как величество спокойно делает бутерброды, я ощущала свое полное бессилие. Тем более разумные аргументы у меня кончились. Переведя взгляд на супруга, я чуть воспряла духом и выдала самую бестолковую из возможных фразу:

— Ворон, скажи ему!

Супруг, не отрываясь от бутерброда, посмотрел на нас, как на обозначенных Эрлом личностей. Король же, чуть усмехнувшись, велел:

— Лучше налей своему мужу чай. Подавится еще, и говорить мне будет некому.

А глядя, как я выливаю в котелок половину фляги, добавил:

— Мне, кстати, тоже налей.

Посмотрев на нахала, я, сладко улыбнувшись, сказала:

— Признаешь поражение — налью.

— Пока не проиграю — не признаю.

— Значит, обойдешься без чая, — пожала я плечами, ставя перед Вороном чашку.

— Не обойдусь, — ответил король, нагло беря бокал.

— Слушай, чего ты ее доводишь?! — супруг, наконец, дожевал бутерброд и решил-таки вступить в беседу. — Ей, небось, и так сейчас плохо, ты еще!

Эта фраза заставила меня побледнеть и спешно скрыться в ванной. Ибо едва до меня дошел смысл фразы, как мне действительно резко поплохело. Причем так, будто организм решил наверстать упущенное время. Уже закрывая за собой дверь, я услышала укор величества:

— И надо было напоминать?!

Посмотрев на свое бледное лицо, я в очередной раз чуть не задумалась о том, какая я несчастная, за что мне все это и далее по знакомому еженочному списку, но последние слова короля заставили меня остановиться. Уцепившись за них, я заставила себя придумать достойный контраргумент и вернулась в комнату. К счастью, Леонард еще не ушел и даже вернул чай Ворону.

— Ты все равно проиграл, — сказала я, садясь напротив.

— Это еще почему? — король довольно откинулся на спинку стула, а супруг поскорее схватил только что поставленную на стол чашку.

— Ты думал над ходом больше четырех минут.

— Ничего подобного….

И спор пошел на новый круг. Ворон в него не вмешивался. А как только допил чай, ушел на кровать и, оградившись амулетом, снова заснул. Мы же последовали его примеру, пересев на соседнюю. Вернее, я легла, а король сел на стул рядом со мной. Последнее, что помню, как я сонно пробурчала: «Все равно я права…» и, по-моему, даже услышала в ответ: «Да, права ты, права. Спи уже».

За все прошедшее время та ночь была самой замечательной. Мне было хорошо и спокойно. Когда я проснулась, то даже подумала, что это был просто сон о так кстати вернувшихся моментах прошлого. Однако спящий рядом король развеял мои сомнения. Внимательно посмотрев на него, я улыбнулась. Если бы не отсутствие эспаньолки, Леонард был бы точно таким, как в первый вечер нашей встречи. Скрестив руки и склонив голову на грудь, он спокойно спал, сидя на стуле, рядом со мной. Все же не всегда вернувшееся прошлое приносит боль. Оказывается, иногда оно может быть очень приятным и даже полезным: хоть и спала я всего несколько часов, но чувствовала себя выспавшейся. Воистину, ночь без изнуряющих мыслей и спокойный сон творят чудеса. Правда, с действительностью они ничего не сделали. Едва я окончательно проснулась, как почувствовала привычную утреннюю гамму ощущений. К счастью, бежать в ванну не потребовалось: вдруг открылась дверь, и в комнату вошел Эрл.

— Ну вы и спать! — проворчал брат, подходя к столу и наливая из фляги воду в чашку. — Я уже и позавтракать успел и за зельем сходить!

Сказав это, он достал из кармана флакон, накапал из него в бокал пару капель и протянул мне питье. Схватив чашку, я жадно осушила ее. После первого же глотка мне стало намного легче, а после последнего от ощущений не осталось и воспоминания. Тем временем проснулись остальные. Для короля сон на стуле не прошел даром. Глядя, как он, морщась, разминает затекшую шею, братец съехидничал:

— Вот будешь знать, как ночами ерундой заниматься!

— Иди ты, — беззлобно огрызнулся Лео, направляясь к двери и уже на пороге, обернувшись, сказал. — Выходим через полчаса.

— Собирайтесь, я пока схожу вам за завтраком, — велел нам с Вороном Эрл, выходя следом за величеством.

Едва мы остались одни, супруг подошел ко мне и сев на стул, сказал:

— Нам нужно поговорить.

Приподнявшись на локтях, я внимательно посмотрела на полуэльфа. Похоже, он был чем-то расстроен. Морально приготовившись к самому страшному, я спросила:

— О чем?

Сцепив руки в замок, Ворон посмотрел мне в глаза и тихо, но твердо, сказал:

— Ты должна пообещать мне одну вещь. Нет, даже поклясться.

Похоже, вот он — мой момент истины…Этого еще не хватало! Конечно, это мой муж, и, возможно, по каким-нибудь законам имеет определенные права, но требовать клятву…Да я даже пообещать не смогу, если не буду уверена, что выполню! А уж клясться в любви и верности до гроба…Однако Ворон неожиданно прервал мою мысль, видимо, докончив свою:

— Ты должна мне поклясться, что никогда, ни при каких обстоятельствах, не будешь подвергать опасности нашего сына.

Это было так неожиданно и так дико, что я спросила:

— А когда я его подвергала-то?

— Там, — многозначительно ответил муж. — Ты не должна была выходить из-под полога.

Поняв, о чем идет речь, я села на с кровати и ехидно поинтересовалась:

— По-твоему, мне нужно было стоять и смотреть, как тебя прикончат? И что ж ты меня тогда еще раз не запихнул под свой полог?

Поднявшись, полуэльф встал напротив и, чуть повысив голос, ответил:

— Не запихнул, потому что на это у меня уже не было сил. Я тебе ясно сказал, стоять там. И ты должна была стоять, что бы ни случилось.

— Извини, но я сама умею принимать решения.

Вздохнув, Ворон снова опустился на стул и закусил губу. Через пару секунд он, видимо, решился и, вновь посмотрев мне в глаза, сказал:

— Тебе, похоже, следует кое-что еще знать об эльфах. Забота о своем потомстве для нас — это инстинкт. Причем, основной и, как следствие, неимоверно сильный. Понимаешь?

Я честно покачала головой, ибо совершенно не представляла, к чему муж клонит. Проведя ладонями по лицу, Ворон взял меня за руку. Его прикосновение, непривычно горячее, заставило меня вздрогнуть. Поднеся мою ладонь к губам, муж нежно поцеловал ее и сказал:

— Пойми, я не хочу случайно сделать то, о чем потом сильно пожалею. Но я могу просто не удержаться. Поэтому очень тебя прошу. Никогда. Не подвергай. Опасности. Ребенка.

Окончание фразы живо напомнило мне произошедшее после кошмара, заставив понять, о чем именно меня просит супруг. Любой из нас, что арбалет: у каждого свой спусковой крючок. И если его задеть, нечаянно или намерено, может случиться беда. Я не стала спрашивать у Ворона, какая именно, а просто сказала:

— Хорошо, — правда, не расшифровав, что под этим подразумеваю.

Мы вышли из таверны через полчаса, как и намечали. День был тихим, безветренным, солнечным, как и настроение в отряде. Рискну сказать, что все чувствовали себя отдохнувшими, что не могло не радовать. Кроме того, благодаря зелью, я обрела душевное и физическое спокойствие. Свернув с тракта, мы углубились в лес. Хотя никто в Артуре и не сомневался, решили не рисковать. Получив возможность спокойно мыслить, я как всегда принялась укладывать в голове последние события. Итак, что мы имеем? По ту сторону баррикады: кто-то хочет меня убить, еще кто-то от меня просто что-то хочет, а еще кто-то захватил власть в стране. И это не считая проклятья. Что же по нашу сторону? А по нашу сторону прибыло. Абсолютно верный короне шпион-телохранитель где-то защищает наше драгоценное величество и меня до кучи. Хотя, по-честному, приоритеты надо было бы расставить по-другому, но да ладно. Суть от этого не меняется. Подумав об Артуре, я наткнулась на небольшую нестыковку, которую тут же решила прояснить. Подъехав ближе к королю, я спросила, вернее, попыталась спросить, но обнаружила неожиданное препятствие. Вдруг выяснилось, что я не могу подобрать подходящее обращение. «Ваше величество» было точно ни к селу, ни к городу, а «Леонард», или тем более «Лео» произноситься категорически отказывались. Другое же вовсе не придумывалось. И король как назло ехал, смотря строго вперед! Нет бы башку повернул! Ну не «эй ты» же говорить! В итоге промучившись около минуты, я не придумала ничего лучше, чем просто начать вещать в пространство. Авось сообразит. Вздохнув, я выдала:

— А я вот чего не пойму, как рыцари Альдэго не заметили подмены правителя, если они абсолютно верны короне?

— Зачем тебе это? — спросил Лео, все так же не поворачивая головы.

— Не складывается, — ответила я.

— Тебе думать больше не о чем? — король посмотрел-таки на меня.

— Величество, а серьезно, как это может быть? — поддержал меня Эрл, подъехав к Леонарду с другой стороны. Благо лесная тропа была широкой.

Переведя взгляд с меня на своего телохранителя, король, вздохнув, ответил:

— Откуда я знаю? Может, их уже всех перебили, или заменили на двойников. С вами до кучи.

— А где были тогда твои шпионы? — не унималась я. — Или весь этот пафос с Академией — пустышка?

— Дался вам этот Альдэго! — проворчал Леонард, снова смотря строго вперед.

Переглянувшись, мы с Эрлом пришли к одному и тому же выводу, который брат озвучил:

— Не темни! Рассказывай, что задумал!

— Зачем? — Леонард посмотрел на телохранителя. — Переиграть все равно уже ничего нельзя, а слушать, какая я сволочь, мне не хочется.

— То есть ты признаешь, что ты сволочь? — усмехнулся Эрл.

— Я просто говорю, что не хочу это выслушивать, — ответил Лео и, пришпорив Дымка, вырвался чуть вперед.

Допытать Леонарда мы не успели: прямо перед носом королевского коня из придорожных кустов выскочил здоровенный мужик, заставив животное испуганно заржать и встать на дыбы. К счастью, величество вовремя среагировал и не грохнулся. Выломившийся из кустов дядя был чуть крупнее Эрла. Из одежды на нем красовалась безрукавка из чьей-то шкуры, болотного цвета штаны и высокие коричневые сапоги. Его плечи и руки, покрытые густой растительностью, резко контрастировали с абсолютно лысой головой. Гордо выпрямив спину, мужчина окинул нашу компанию холодным, острым взглядом. Меня он узнал сразу же, несмотря на изменившуюся прическу. И едва наши взгляды встретились, раздался весьма определенный рык.

— Твою мать… — прошипел Эрл.

Я шипеть не стала, но подумала о том же. А еще о прошлой встрече с этим премилым субъектом…

 

Это был один из наших последних походов втроем. Ранним осенним вечером мы ехали в Блиск из гавани, везя важный артефакт градоначальнику. Так как нам все равно было по дороге, то отказать слезно молящему эльфийскому купцу мы не смогли. В своем караване везти безделушку он отказывался, мотивируя нежелание страхом ограбления. Денег на наем полноценной охраны у эльфа не было. С виду артефакт был ничем не примечателен: серебристое раскидистое дерево размером с ладонь брата. На ветвях — россыпь мелких рубинов, а ствол инкрустирован частичками изумрудов. Изготовлено это чудо было на заказ лучшим эльфийским мастером, и по его уверению должно было способствовать плодовитости всего и вся. Так как совсем недавно мы зачистили в районе Блиска все более-менее крупные шайки, то предприятие посчитали совершенно безопасным.

Мы не успели добраться до города засветло, поэтому разбили лагерь на симпатичной полянке, со всех сторон огороженной высокими гладкоствольными чуть ободранными деревьями. Причем, заметив ее, парни чему-то очень сильно обрадовались и, оставив лошадей у края, разошлись по разные стороны, осторожно ступая и внимательно всматриваясь в землю. Кони почему-то вели себя нервно, передавая это настроение и мне, так как я совершенно не понимала, что происходит. Вдруг Эрл резко остановился и с размаху вогнал меч в землю прямо перед собой. Раздавшийся вслед за этим визг заставил меня заткнуть уши и закрыть глаза. Хорошо, что успела привязать коней: испуганные животные встали на дыбы, чуть не затоптав меня при этом. Открыв глаза, я увидела, что брат что-то выкапывает, а Леонард раздосадовано убирает свой меч в ножны. Через несколько минут Эрл явил миру результат своей охоты: безобразную многоножку, длиной около полуметра и где-то половину этого в диаметре. По всей окружности ее тела были ноги, а на голове помимо огромных жвал торчали два длинных тонких уса. Извивающееся в предсмертных конвульсиях тело, хаотично шевелящее всеми конечностями, брат держал на вытянутой руке за нечто, напоминающее надшейный гребень.

— А вот я нам и ужин поймал, — радостно сообщил Эрл.

От увиденного аппетит у меня пропал совершенно. Нужно сказать, что к насекомым я и так-то относилась не ахти. А все, что было крупнее моего пальца, вообще вызывало ужас, с которым я каждый раз героически справлялась, стараясь не выставить себя дурой в глазах ехидной общественности.

— Тебе просто повезло, — пробурчал Леонард, направляясь к сумкам и беря оттуда котелок.

— Не важно! — еще шире улыбнулся брат и, подойдя ко мне, попытался вручить «дичь». — Лионка, берись за ножик!

Однако глядя, как я шарахнулась от протянутой добычи, Эрл мигом убрал с лица улыбку.

— Иди сюда! — жестко сказал он, отходя на пару шагов назад.

Это было выше моих сил, поэтому я лишь отчаянно замотала головой.

— Я. Сказал. Иди. Сюда, — еще жестче велел брат, чуть повысив голос.

Сцена привлекла внимание Леонарда. Посмотрев на нас, он отложил котелок и, подойдя к Эрлу, сказал:

— Давай мне. А она пусть костром занимается.

— Нет, — твердо сказал брат и, подойдя ко мне, схватил за руку.

Пытаясь вырваться из его хватки, я почувствовала, что вот-вот разревусь. Конечно, с одной стороны, Эрл был прав: я воин, я должна уметь чистить эту проклятую гадость, раз она съедобна. Но, с другой стороны, все мое существо буквально выло от ужаса.

— Отпусти ее! — велел Леонард, вклиниваясь между нами.

— Не лезь! — рыкнул на него Эрл.

— Дай. Мне, — спокойно сказал мечник.

Внимательно посмотрев на него, Эрл отпустил меня и, отдав Леонарду добычу, взял одеяло. Усевшись под одним из деревьев, брат с интересом уставился на нас. Мечник между тем, развернулся ко мне, взяв тушку, как берут младенцев: положив голову на руку и чуть прижав к себе. Второй рукой он осторожно провел по россыпи конечностей, а затем, протянув мне открытую ладонь, сказал:

— Дай свою руку.

Тогда я впервые ощутила его шершавое прикосновение. Оно было очень приятным, успокаивающим. Осторожно поднеся мою руку к насекомому, мечник сначала провел ей по ножкам, потом по усикам, а потом и по каждому из жвал. Затем вложил в нее гребень, накрыв мою ладонь своей. Зайдя мне за спину, он достал нож и вложил его в мою правую руку, также накрыв ладонь своей. Так под его чутким руководством я смогла срезать усики, жвала и вскрыть панцирь, а затем уже продолжить разделку самостоятельно.

— Нарежь на небольшие кусочки, чтобы удобно было нанизывать на прутья, — велел Леонард, поняв, что я справляюсь без него. Оставив меня одну, он занялся костром.

Я не скажу, что с тех пор перестала бояться насекомых, но к разделке убиенных многоножек стала относиться спокойно. Хотя живые твари все еще внушали трудно скрываемый ужас. Но к счастью, их логова нам попадались не так часто.

Весьма сытно и вкусно поужинав, мы сидели у костра. Я, как всегда, просто смотря на пламя, Леонард — затачивая меч, Эрл — рассматривая артефакт. Люблю такие вечера, тихие, безоблачные. Когда чуть шелестят деревья, весело потрескивает пламя, а по поляне стелется еле заметная дымка с приятным запахом корицы…Корицы?!!! Я вскочила на ноги, но, увы, поздно: буквально за полсекунды до этого друзья безвольно повалились на землю и тут же на поляну выскочил он. Сначала мне показалось, что это был зверь. Огромный, волосатый. Присев на корточки, он внимательно смотрел на меня, чуть склонив голову. Однако при пристальном рассмотрении пришелец все же оказался человеком.

— Уходи, — хрипло пробасил он. — Если дорога жизнь — уходи. Так и быть, я не трону тебя.

Предложение, конечно, было разумным, но принимать его я не спешила. Запах корицы напомнил мне, что за гадость прилетела к нам на стоянку. Не особо вредное, но все же ядовитое сонное зелье. Да и слабое, еле заметное дыхание друзей внушило мне некоторый оптимизм. Раз яд не убил их сразу, значит, они нужны для чего-то живыми. При таком раскладе ни бросать их, ни помирать — смысла нет. Понаблюдать из ближайших кустов мне вряд ли дадут. Кидаться же в бой с неизвестным, непредсказуемым и по виду более сильным противником — самый верный путь к гибели. А вот разговоры можно и поразговаривать…

— Кто вы? Что вам нужно? — как можно испуганнее пролепетала я.

Гордо выпрямившись, мужчина ответил:

— Я Террон-Землевик. Хранитель этого священного леса и его обитателей! В моем лесу царит закон: нельзя убивать живущих в земле существ! За его нарушение положена страшная кара! Эти варвары жестоко поиздевались над моим детищем и теперь должны быть принесены в жертву лесной земле, дабы восторжествовала справедливость! Я видел, как ты противилась этому кошмару и поэтому разрешу тебе уйти. Раз дыхание земли тебя не тронуло, значит, на тебе нет вины.

От услышанного у меня чуть не отвисла челюсть. Интересно, с каких пор эта мелкая рощица стала священной? Мы по ней бродили чуть ли не раз в полгода. Хотя, многоножку убили впервые. И тут мне в голову пришла занимательная мысль: дядя, похоже, не понял, что я стихийник. А значит, у меня есть преимущество. Лихорадочно соображая, что с этим делать, я не придумала ничего лучше, чем ляпнуть:

— Ты прав, Террон! — и даже всхлипнув для правдоподобности, запричитала дальше. — Это был сущий кошмар! Эти нелюди шантажом заставляют меня путешествовать с ними! Ты бы знал, какие еще ужасы они вытворяют! Только посмотри на их бандитские рожи, на этот оскал!

В процессе монолога я сделала аж две полезные вещи. Якобы, в приступе эмоций, поднесла руки к лицу, не заметно прокусив себе палец, а затем, наклонившись к брату, засунула этот палец ему в рот, оттянув щеку, как будто для демонстрации обозначенного оскала. Теперь оставалось лишь надеяться, что мне удалось выжать достаточное количество своей крови, и тянуть время.

Террон посмотрел на Эрла, а затем перевел взгляд на меня. Лихорадочный блеск его глаз и стиснутые кулаки объясняли многое. Например, произнесенную фразу:

— Могу тебе пообещать, что они получат по заслугам. Теперь ты свободна! Иди же!

Тут я возмутилась вполне искренне:

— В лес?! Ночью?!! Одна?!!!

Видимо, об этом «спаситель» не подумал. Посмотрев на меня уже растерянно, он сказал:

— Но я не могу проводить ритуал при тебе. Ведь, может быть лишь один обвинитель. Остальные — жертвы.

Памятуя, что с безумцами надо общаться осторожно, я встала перед Терроном, загородив ему вид на брата, и робко попросила:

— Может, подождете до утра? С рассветом я смогу уйти.

Задумчиво пощипав подбородок, мужчина тряхнул головой.

— Нет! Действие дыхания земли скоро закончится, и стихия не примет жертву! Мне очень жаль, но или ты уйдешь сейчас, или умрешь с ними! Иного не дано!

Ох, как он ошибался! Почувствовав, как брат сжал пятку моего сапога, я поняла, что пришла пора активно действовать. Ибо вдвоем с Эрлом мы и не с такими справлялись. Для выигрыша пары секунд времени для брата я решила отвлечь внимание Террона, попросив Землю сломать сухую ветку в кустах за его спиной. Однако не подумала, что землевик это почувствует, хотя все вышло даже лучше.

— Да ты ведьма! — обижено возопил Террон и кинулся на меня. Однако я успела отлететь, а Эрл, неожиданно бросившийся на противника, успешно повалил его на землю.

Бой в партере длился несколько минут с переменным успехом. Причем, если бы я все это время не блокировала атаки земли, успех был бы однозначным, но не нашим. А так стихия лишь защищала шею Теоррна, не давая Эрлу ее свернуть, а также не давала моему брату лишить несчастного сознания, припечатав башкой о землю. Мне нельзя было отвлечься ни на секунду, поэтому пробудить Леонарда я не могла. Как и более активно помочь брату. Он же оседлал противника и за неимением лучшего стал сворачивать ему руку. И, похоже, угадал нужную. У каждого элементалиста есть так называемая «основная» рука, с помощью которой он работает со стихией. Если лишить ее подвижности, колдовать маг не сможет. Поняв это, Террон зло посмотрел на меня и сделал единственное, что мог. А именно скороговоркой проорал:

— Именемеземливызываютебянабо-Ой!!

Последний вопль несчастный выдал дуэтом с Эрлом: земля откинула того прочь, и помешать этому я была не вправе. Но, к счастью, довершить свое черное дело братец успел. Как и у простых людей, у магов тоже бывают дуэли. Вот только регламентируются они не человеческими и даже не магическими кодексами. За ними следят Стихии, определяя правомерность вызова. То, что Земля встала на сторону Террона, говорило о том, что вызов брошен по всем правилам и должен быть принят. Хотя своей вины перед этим сумасшедшим я в упор не видела. Конечно, обманывать нехорошо, но, на мой взгляд, травить людей ядом намного хуже. И тут до меня дошел весь идиотизм ситуации. Стихии — не судьи. Им не важно, кто перед кем виноват. Им важен лишь факт наличия вины. Она есть, вызов брошен, значит — разбирайтесь по всем правилам. А они гласили, что никто из присутствующих не имеет права тронуть дуэлянтов. Кроме того, время поединка могло быть любым, а вот место — только то, где брошен вызов. Правда с определенным радиусом, хоть и небольшим. Довольно ухмыляясь, сумасшедший встал на ноги. Он все-таки добился своего: отсрочки. К решению споров через магические дуэли прибегали крайне редко. Насколько мне было известно, за всю историю Вайнеры таких поединков было только три. Между особо принципиальными магами. Все прочие старались решать вопросы без воззвания к высшим силам. И чаще всего потому, что в дуэльных боях нельзя было хитрить и подличать. За этим стихии следили строго. Однако для Террона такой выход был единственным. Сейчас бой был бы нечестным, а этого стихии допустить не могли. Поэтому дуэлянт смог беспрепятственно покинуть поляну. Вместе с жизнью сохранив и лицо.

— Когда-нибудь мы встретимся! — пафосно изрек Террон, сжимая изувеченное плечо, и скрылся из виду.

 

И вот это туманное «когда-нибудь» обрело краски жизни. Вот почему в жизни всегда так? Стоит подумать, что вот она — долгожданная передышка, как очередной булыжник тут же сваливается на голову. Причем на одну несчастную, мою. Талант у меня, что ли, такой — притягивать неприятности? Всю жизнь летят, как пчелы на мед. Забавно, но можно быть сколько угодно хорошей, правильной, всепомогающей, однако судьбе на это, похоже, плевать. А какая-нибудь сволочь всегда будет вылезать сухой из воды и играючи обходить опасные повороты. Блаженно обитать в тепле, сытости и довольстве. Поневоле задумаешься, а не пересмотреть ли свои основные принципы? Вдруг, поможет? Правда, не сейчас. Вспыхнувшее под рукавом клеймо красноречиво говорило: момент истины настал. Да такой, что не сбежишь, не отвертишься. Тогда чего тянуть? Глубоко вздохнув, я спешилась, собираясь покориться неизбежному. Супруг между тем последовал моему примеру и, положив руку мне на плечо, спросил:

— Что происходит?

Однако за меня ему ответил Террон:

— Она обманом помешала мне свершить справедливую кару! Я воззвал к стихиям, и они признали мою правоту! Теперь благословенный ими честный бой расставит точки над и!

Да-да-да. Каждый трактует историю на свой лад. Ну и пес с ним. Я сделала пару шагов вперед, собираясь поскорее закрыть вопрос. Так или иначе. Но когда поравнялась с королевским скакуном, Леонард чуть дрогнувшей рукой придержал меня и обратился к Террону:

— Неужели это милое создание так сильно тебя задело?

— Милое создание?!!! — взревел мужчина. — Да это лживая тварь еще хуже вас, осквернителей! Мало того, что она обманула меня, так еще и трусливо скрывалась от честного боя все эти годы! А я ждал! Ждал, ибо знал — стихии на моей стороне! И рано или поздно они приведут сюда эту тролью подстихрпр…рр..

Глядя, как Террон, схватившись за горло, оседает на землю, я изумленно посмотрела на короля.

— Что ты сделал?!

На это он раздраженно ответил:

— Повезло развязать твоему мужу руки.

Брат же расплылся в довольной улыбке:

— Хорошо, что эльфы — любимцы стихий. Надеюсь, ты не расстроилась, что тебя лишили возможности вписать свое имя в историю магических дуэлей?

— Я не понимаю, — растеряно пробормотала я, глядя, как супруг выдернул нож из трупа и бесстрастно вытер об его же одежду.

Ворон спрятал оружие и пояснил:

— Оскорбив тебя, он нанес оскорбление мне. Прямая вина сильнее косвенной, и стихии признали мое право на отмщение.

Король между тем подъехал к своему телохранителю и, буравя его взглядом, холодно поинтересовался:

— Объясниться не хочешь?

Вопрос мигом подпортил брату настроение, заставив буркнуть:

— Нет.

— А придется, — чуть повысив голос, произнес величество. — Ты знаешь, что бывает за неисполнение королевских приказов?

Вопрос Эрл проигнорировал, сказав вместо ответа:

— Между прочим, весьма полезный субъект был: порядок в этом лесу поддерживал. Кто ж знал, что мы на него нарвемся?

Однако величество еще больше разозлился.

— Я тебе когда приказал закрыть вопрос? Как только получил власть, и не пришлось ни перед кем оправдываться, зачем мне отлавливать каких-то лесных психов! И ты мне, помнится, отчитался о выполнении! Мол, отряд вернулся, нашел, обезвредил! Так будь любезен, объяснись, почему ты не только не выполняешь мои приказы, но и врешь!

— Приказы, значит? — Эрл задумчиво сплюнул в сторону.

— Да ладно вам, — я попыталась влезть в разговор, ибо его совсем уж повышенный тон начал меня пугать. — Все же обошлось.

— А если бы нет?! — тут же переключился на меня величество. — Я же знаю, что он, скорее всего, просто забыл! Но хочу от него услышать, что его безалаберность чуть не стоила тебе жизни! Да и не мешало бы знать, что он уяснил одну вещь: если я приказываю, надо подчиняться! Беспрекословно! Потому что я король этой страны, а он всего лишь вояка без рода и титула!

Брат глубоко вздохнул и слез с коня. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять, что будет дальше.

— Эрл!!! Не надо!!!! — завопила я, но было поздно.

Величество уже лежал на земле, грубо сдернутый с лошади и полностью обездвиженный хитрым болезненным захватом. Взгромоздившийся на него сверху габаритный братец коленом придавил несчастного и с еле сдерживаемой яростью прошипел:

— Послушай, зарвавшийся ты мальчишка! У всего есть границы, а у моего терпения тем более! Я принял тебя в свою семью, закрыв глаза на многое! Но не потому, что ты такой замечательный, а потому что ей это было нужно! Уясни одну вещь: я не твой холоп, чтобы ты имел право мне что-то приказывать! А также я не обязан кого-либо уважать, только потому, что он высоких кровей! Так что или ты сейчас же извинишься, пообещав впредь вести себя по-человечески, или пойдешь куда подальше!

Отпустив короля, Эрл поднялся и встал рядом, скрестив руки на груди. Леонард же подниматься не торопился, лежа опершись лбом на запястье, так, что лица его не было видно.

— Я жду, — сказал Эрл. И тон его напрочь отбил у меня охоту вмешиваться.

Величество поднялся и, ни слова не сказав, двинулся к своей лошади. Однако когда он взялся за луку седла, на его плечо легла ладонь полуэльфа.

— Не делай того, о чем потом сильно пожалеешь, — сказал ему Ворон.

Леонард простоял неподвижно несколько секунд, а потом развернулся к Эрлу. Еще несколько секунд потребовались королю на то, чтобы собраться и выдать тихое:

— Хорошо.

К счастью, брату этого оказалось достаточно. Вскочив на коня, он обратился к нам с Вороном:

— Мы с величеством не спеша поедем вперед, а вы закопайте бедолагу и догоняйте.

Спорить никто не стал. Глядя на удаляющихся всадников, я перевела дух. Обошлось. Казалось, только теперь я, наконец, уяснила для себя разницу между безобидной перепалкой и серьезной ссорой. На первый взгляд спутать их легко. Но если приглядеться пристальнее, можно выявить одно важное отличие, заключающееся во взаимоуважении. В обычной перебранке никогда не бьют ниже пояса, не ставят в безвыходное положение, не макают в грязь лицом. Не унижают. И есть точка невозврата, когда сказанное или сделанное навсегда оставляет в душе напоминающий о себе осадок. После этого отношения навсегда меняются. К счастью, ни король, ни его телохранитель до черты не дошли. Хотя, Эрл вряд ли бы потребовал публичных извинений, а вот величество вполне мог не справиться со своей гордостью и действительно уехать в неизвестном направлении. Посмотрев на супруга, собиравшего какой-то амулет, я сказала:

— Спасибо.

Подняв глаза, полуэльф усмехнулся:

— Надеюсь, самому мне не придется жалеть о сделанном.

В ответ на это я лишь украдкой вздохнула. Послушная связке кристаллов придорожная земля с готовностью поглотила тело, и я, прошептав положенные стихиям обращения, погребла останки Террона-землевика. Эх, прошлое! Шкатулка ты с сюрпризом: никогда не знаешь, что и когда из тебя выпрыгнет.

Друзей мы нагнали сразу за поворотом дороги, причем, весьма весело беседовавших. Это обстоятельство окончательно меня успокоило. Правда, как только мы с Вороном подъехали, разговор стих, но общее его настроение я уловить успела. Дорога, вынырнув из леса, начала подниматься в гору, и, выехав на вершину, мы увидели море. Далеко внизу раскинулось оно до самого горизонта. Яркими красками пестрело прибрежное селенье, а на водной глади безмятежно покачивались точки-корабли. Как же я люблю море! Шелест теплых волн, золотистый песок и мягкий соленый ветер…

— Когда все кончится, мы обязательно сюда приедем, — сказал мне Леонард, направляя коня дальше по тропе, которая, спускаясь с холма, снова ныряла в чащу. — Давайте поторопимся: не хотелось бы заночевать в этом лесу.

Еще раз окинув взглядом прекрасный, но пока недосягаемый пейзаж, я тоскливо двинулась вслед за друзьями, правда, вопреки пожеланию короля крайне медленно. Наша компания терпеливо ждала меня у кромки леса. Хотя супруг двинулся, было, вперед, но увидев, что остальные остановились, тоже притормозил.

— Хочешь, шоры на тебя наденем? — съехидничал Эрл, едва я к ним подъехала.

Издеваться еще вздумал! Хохмач, чтоб тебя! Уцепившись за возникшую в душе злость, я пришпорила ей себя и, гордо вскинув голову, буркнула в ответ:

— Обойдусь.

Удовлетворенно хмыкнув, брат махнул недоумевающему Ворону, мол, езжай. Сам же поехал чуть впереди меня, справа. Величество замкнул нашу процессию, поехав чуть позади слева. Едва мы въехали под плотно сомкнутые кроны, как окружающий пейзаж мигом потемнел, а воздух наполнился свинцовой влажностью. Да, такую воду я не люблю. Пойманная землей и воздухом, она несчастна. Затхлая, запертая. Все-таки поддавшись соблазну, я закрыла глаза и приникла к лошадиной шее. Терпеть не могу этот лес! Средоточие моих кошмаров. Я не видела, но благодаря Воздуху знала, что происходит вокруг. Вот тропу нам переползла мохнатая гусеница, размером с приличную кошку. Вот в кустах зашебуршал выводок деликатесных многоножек, яростно терзающих нерасторопного мотылька, глупо севшего на земляную кочку. Хоть размером он превосходил нападающих, они взяли его внезапностью и количеством. Я знала, что Воздух предупредит меня, если кто-то решит пообедать нами. Но пока тревожных сигналов не поступало. Поэтому веки мои оставались плотно сомкнутыми, но разум напряженно ждал удара.

— Ты чего?

Раздавшийся справа голос заставил меня вздрогнуть и рефлекторно откинуть первое, что попалось под руку. К счастью, под левую. Поэтому вместо Ворона вдаль улетел какой-то несчастный жук, закончивший свой последний полет громким шмяком и смачным хрустом. Воистину: не съешь ты, съедят тебя. Посмотрев в мои несчастные глаза, полуэльф укоризненно покачал головой и обратился к Эрлу:

— Мне сказать нельзя было?

Тот в ответ лишь развел руками:

— А я виноват, что вы поженились, раньше, чем познакомились?

Не ответив, Ворон порылся в сумке и достал несколько камушков. Ловко связав между собой, он несколько секунд подержал их в плотно сомкнутых ладонях, а затем нацепил этот амулет мне на шею. Едва теплые камни коснулись моей кожи, как мир вокруг преобразился. Черные коряжистые голые ветви распрямились, засияв ровным золотистым светом, а на их концах распустились серебристые узорчатые листочки. Земля под копытами коней из полугустой жижи превратилась в утоптанную широкую тропинку, посыпанную белесым морским песочком, а ее края оказались выложены гладкой галькой. От всего этого великолепия у меня просто захватило дух. Когда же прямо перед нами на тропинку слетела великолепная сиреневая бабочка, я даже захотела ее погладить. Провести ладонью по тонким трепещущим крылышкам, заглянуть в ее огромные фасеточные глаза… Более не секунды не раздумывая, я спрыгнула с лошади и направилась к насекомому.

— Твою мать! — выругался Эрл, одной рукой хватая за шкирку идущую мимо меня, а другой берясь за меч. — Ты что сделал??

— Перестарался, — досадливо буркнул супруг, зачем-то подбирая камушек, которым спугнул прекрасное создание.

— Эрл, посади ее к себе! — велел брату Леонард, беря повод Елки. — Мне не улыбается, если что, ловить ее по всему лесу. И давайте поскорее выбираться отсюда.

Прислонившись к широкому брату, я ехала, находясь в полном восторге от прекрасной действительности. Правда бабочек мне погладить так ни разу и не дали. Ибо едва замечая намек на поползновение куда бы то ни было, брат крепко прижимал меня к себе, зачем-то накинув на кисть петлю эльфйской веревки. Как только чарующе-прекрасный мир остался за нашими спинами, брат снял с моей шеи амулет и, отдав его Ворону, велел мне:

— Все, брысь на Елку!

Спрыгнув на землю, я обернулась и посмотрела на чернеющие позади нас деревья. И снова душу наполнил леденящий ужас. Но не из-за лесных обитателей. Забравшись в седло, я подъехала к супругу и, посмотрев ему в глаза, тихо попросила:

— Никогда больше так не делай.

Убрав в сумку амулет, полуэльф ответил:

— Без необходимости не буду, — и, не дав мне возразить, пояснил. — Лишние нервы вредны для ребенка.

Но я все же не удержалась и, чуть повысив голос, сказала:

— Уж позволь мне самой решать, что для меня является лишним!

На это супруг спокойно ответил:

— Что лишнее для ТЕБЯ, я и не решаю.

И дабы закрыть спор, развернул коня и двинулся вперед. Остальные последовали его примеру. Мне же ничего не оставалось делать, как оставив мнение при себе, поехать следом. Хотя высказаться очень хотелось. Ибо порядком поднадоело, что все, кроме меня, знают, что для меня лучше и как это «лучше» мне устроить. Совершенно не считаясь с моим мнением. Да и ладно бы просто не считаясь, так даже не ставя в известность! Разве так можно? В конце концов, я личность или мешок с картошкой?! Видимо, думала я очень громко. Так громко, что обернувшийся Эрл укоризненно покачал головой и, приостановившись, дождался, когда я подъеду. Король с полуэльфом ехали впереди, совершенно не обращая на нас внимания.

— В чем проблема? — тихо спросил брат, держась рядом.

— Ни в чем, — буркнула я, ибо разговор все равно был бесполезен.

Однако брат не унимался.

— Ты считаешь, что он неправ? Или просто настроилась нервничать и раз в лесу не дали, то решила сейчас оторваться по полной?

— Я не нервничаю, — прошипела я.

— Оно и видно, — усмехнулся Эрл. — Ну выскажись уж. Все равно ж не успокоишься.

И я высказала. Все. От и до. От картошки и до личности. Эмоционально, но тихо, чтоб другие не услышали. Внимательно выслушав монолог, брат спросил:

— То есть в следующий раз, если в тебя, например, кто-то будет целиться из арбалета, нам сначала следует у тебя поинтересоваться, а хочешь ли ты чтобы тебя спасали, а только потом убирать угрозу?

— Не передергивай!

— Хорошо, тогда определи перечень ситуаций, где тебя надо спрашивать, а где нет.

Еще больше разозлившись, я ответила:

— Таких ситуаций много! Например, в лесу надо было!

— А ты бы отказалась? — спросил Эрл, глядя на меня.

— А вдруг бы отказалась? — бросила я.

— Поэтому и не спросили, — пожал плечами брат.

Видимо, действие утреннего зелья ослабло, ибо ничем иным я не могу объяснить следующую роковую для меня фразу. Ядовито-медово улыбнувшись, я максимально спокойно произнесла:

— Будь любезен, запомни и доведи до остальных: я личность! У меня есть свое мнение, которым надо хотя бы интересоваться, прежде чем со мной что-то вытворять!

— Ты уверена? — хмыкнул Эрл.

— Да! — ляпнула я, не вполне поняв весь масштаб бедствия.

Довольно оскалившись, брат пришпорил коня, догоняя остальных.

— Народ! — крикнул он, подъезжая к друзьям. — В нашем отряде завелась личность!

— Не смей!!! — завопила я, запоздало сообразив, что натворила.

Но брат лишь пожал плечами:

— Ты хотела? Хотела. Так что наслаждайся! Итак, друзья, я уполномочен вам сообщить…

— Прекрати! — жестко оборвал его Леонард.

На это Эрл поднял палец вверх и наставническим тоном заявил:

— Так нельзя! Сначала следует спросить у нашей личности, хочет ли она, чтобы меня заткнули!

Однако внимательно посмотрев мне в глаза, Эрл замолчал сам. Похоже понял, что нужный эффект достигнут. Вот так просто и доходчиво братец объяснил мне одну простую истину: иногда со стороны действительно виднее, что на самом деле есть благо. Бывают ситуации, как трясины в тумане: чем больше дергаешься, тем глубже вязнешь, не видя направления, плывешь на огоньки-обманки. И тогда лишь тот, кто стоит на твердой почве может вытянуть тебя из болота. Конечно, если ты ему доверяешь. К счастью, ни Эрл, ни остальные больше никогда мне не напоминали, что я личность. Видимо, решили, что урок усвоен.

В портовую таверну мы приехали уже затемно и обнаружили, что в ней весьма людно, а также эльфно и гномно. Оказалось, что сегодня здесь выступал какой-то узкоизвестный бард. На музыку моим спутникам было наплевать, а вот есть им хотелось. Особенно раненому Леонарду и габаритному Эрлу. Протолкавшись к стойке, они сняли комнаты и договорились, что ужин принесут туда. Благо большинство присутствующих предпочитали ночевать на своих кораблях. Я все еще находилась в обиженно-растроенных чувствах после воспитательного процесса, поэтому не пошла наверх, а решила остаться на лестнице. Мне хотелось отвлечься от мыслей о собственной глупости, а музыка для этого подходила лучше всего.

— Тебе делать нечего? — раздраженно спросил Леонард, вернувшись ко мне. Видимо, заметил, что я отстала.

— Иди наверх. Мне пока не хочется. Я позже приду.

Король хотел что-то возразить, но передумал и все-таки оставил меня одну. Опустившись на ступени, я устремила взгляд в освещенный круг в центре зала. Там на высоком стуле сидел изящный эльф в черных брюках и расстегнутой до середины груди белой рубашке. Черные волосы охватывал золотисто-красный хайратник, а руки до локтей были увешаны разноцветными плетеными браслетами. Не обращая внимания на чуть гомонящую толпу, бард настраивал гитару. Но вот он закончил и, подняв голову, спросил:

— Ну что, начинаем?

Его низкий, глубокий, с приятной хрипотцой голос, усиленный амулетом, разнесся по залу, и толпа затихла. Чуть улыбнувшись, бард произнес:

— Сегодняшний концерт мне бы хотелось начать с песни, которую я написал недавно. Буквально вчера. Она называется «Дом у прозрачной реки».

И чуть улыбнувшись, смущенно довершил:

— Не судите строго.

В зале раздалось несколько смешков и один звяк разбитой кружки. Бард же закрыл глаза и, пробежав длинными пальцами по струнам, начал выплетать песню, добавляя к музыке слова:

 

Когда город давит до мрака в глазах,

Проблемы доводят до боли в висках,

Отправлюсь туда, где дни так легки,

В свой дом у прозрачной реки.

Он прошлого тайны надежно хранит.

И чудится мне, будто платье шуршит,

И тень, поправляя волос завитки,

Идет в мой дом у реки.

Здесь прожито много, я многому рад.

Пускай сорняками зарос старый сад,

Пускай не летают уже мотыльки

В саду у прозрачной реки,

Но это единственный в мире приют,

Где, я точно знаю, меня очень ждут.

И вспомнив те дни, что теперь далеки,

Вернусь я в свой дом у реки.

Я верю, что каждый обязан найти

То место, где ждут, куда можно прийти,

И, скрывшись от серой, гнетущей тоски,

Найти себе дом у реки.

 

Закрыв глаза, я позволила песне унести меня от реальности и заставить задуматься. А что для меня есть «дом у реки»? И есть ли он у меня? Оказалось, что есть. Никому не известное, тайное место. Небольшая площадка у шпиля северной башни дворца. Я всегда забиралась туда, когда мне было совсем уж грустно. Особенно по вечерам. Сверкающий под темнеющим небом город с его тихой мирной жизнью наполнял сердце особым покоем и радостью. Я любила смотреть, как зажигаются на небе звезды и как одно за другим гаснут окна в домах. И каждое из них было воплощением моей несбыточной мечты о тихой мирной жизни. Когда единственные заботы — что приготовить на ужин и во что поиграть с детьми. Недостижимый идеал всегда притягателен. И сперва он вызывал у меня лишь зависть. Но со временем я научилась радоваться за тех, у кого он есть. Потому что это давало мне надежду: раз у кого-то есть, то вдруг когда-нибудь и у меня будет. И с того момента площадка северной башни действительно стала для меня «домом у реки».

Когда музыка стихла, толпа зааплодировала. Благодарно склонив голову, бард улыбнулся и продолжил:

— Следующую песню я написал довольно давно. Многие из вас наверняка ее знают. Она называется «Рисуя себя».

Похоже, произведение, действительно было известным, ибо толпа приветствовала его весьма бурно. На этот раз бард не стал закрывать глаза, но взгляд его похолодел, стал колючим, жестким. Зло отыграв небольшой проигрыш, музыкант запел:

 

День за днем бежит, время счет ведет.

Не смотри назад, не гадай вперед.

Счастья краткий миг ухвати за хвост,

Да стряхни с руки пепел жженых грез.

Если рухнул мост, не горюй, забудь.

Светел будет день, виден будет путь.

В сотне масок спрячь от толпы лицо,

Да пусть каждую кличут подлецом.

Если ж смыть свой грим ты решишь с лица,

То играй да пой песню до конца.

Если выбрал путь, он судья тебе,

Если веришь, верь, только не судьбе.

Лишь в конце тропы плюнь да расплатись,

И развей свой прах да и обернись.

Посмотри на путь за своей спиной.

Это все есть ты, и никто другой.

Вот и суть твоя. Да и в жизнь длиной.

Как бы ни играл, все же стал собой.

День прошел и лег краской на портрет.

Кисть в твоей руке, и иного нет.

Время счет ведет всем твоим штрихам.

За любой из них ты в ответе сам.

 

— Не надоело еще эту бездарность слушать? — раздался над моим ухом королевский голос, едва стихли аплодисменты.

Обернувшись, я увидела Леонарда с Вороном, сидящий на ступенях позади меня. Ну да, не стоило надеяться, что меня оставят одну.

— Почему бездарность? По-моему весьма хорошо поет, — пожала я плечами.

— Только не знает, о чем, — ответил мне Леонард.

— С чего ты решил?

— Знал бы — не пел.

В этот момент бард начал играть следующую мелодию и возразить королю я не успела. Но может, оно и к лучшему, ибо последнее время споры для меня плохо заканчивались.

Дослушав концерт, я вместе с остальными поднялась наверх, где нас ждали остывший ужин и сыто-спящий Эрл. Настроение у меня было радостно-возбужденное, поэтому я без просьб подогрела еду и даже сделала чай. Все-таки песни — это нечто. Всегда завидовала тем, кто может петь и музицировать. На мой взгляд, это самый лучший способ выражения того, что творится у тебя в душе. Я же совершенно не представляла, куда девать переполняющие сердце чувства. А они срочно требовали выхода. Поэтому каждый из мужчин получил вместе с чашкой чая мои объятия и поцелуй в щеку. Одарив сидящих за столом, я повернулась к спящему брату, прикидывая, сильно ли он рассердится от моей внезапной нежности. Однако стоило мне сделать шаг в его сторону, как он сел на кровати и предупредил:

— Даже не думай! Мне только чай!

Ага, как же! Радостно повиснув у него на шее, я чмокнула щетинистую щеку и, прижавшись к ней, прошептала:

— Как же хорошо, что ты у меня есть!

— Надо же, как мало некоторым надо для счастья, — усмехнулся Эрл. — Вытье послушала и светится, как тазик.

Не обращая внимания на подкол, я посмотрела брату в глаза и спросила:

— А ты меня любишь?

— Терпеть не могу! — ответил тот, мягко боднув меня и высвободившись из объятий. Поднявшись, брат направился к столу. Я же, слеветировав свою чашку, забралась на освободившееся место. Ибо не так часто мне удается попить чай в теплой кровати. Даже сразу и не вспомнишь, когда это последний раз было.

Пересев к столу, Эрл обратился к остальным:

— Присмотрели уже подходящий корабль?

— Когда? — спросил хмурый Лео, отпивая чай. — Мы ж из таверны не выходили.

— Утром найдем, — поддержал беседу тоже печальный Ворон.

— Мда.. — покачал головой Эрл, глянув в мою сторону. Однако от дальнейших комментариев отказался.

В ту ночь мне снился дворец и увитый плющом балкон, освещаемый полной багровой луной. Под балконом, преклонив колено, стоял супруг и играл на гитаре. А рядом в такой же позе стоял Леонард и пел. Я стояла на балконе…отчаянно упираясь ладонями в грудь разъяренному Эрлу. Ибо полуэльф нещадно фальшивил, величество нещадно гнусавил, а песня про ба-альшую любовь в таком исполнении была для брата, как красная тряпка для быка. Причем, сдерживая его, я лепетала: «Не прыгай, расшибешься! Пойдем по лестнице спустимся!» Ух, чего только не приснится!

Проснувшись с первыми лучами солнца, мы вышли на пристань, осматривая пришвартованные корабли. Мужчины что-то между собой обсуждали, я же, особо не вслушиваясь, просто наслаждалась пейзажем. Вряд ли корабль будет выбираться по красоте, а о чем-то другом меня спрашивать бесполезно. Мужчины прошли мимо четырехмачтового двухпалубника, даже не взглянув на него. Хотя я залюбовалась: темно-коричневые бока с золотистыми узорами производили благоприятное впечатление. Также внимания не были удостоены ни трех, ни двухмачтовые красавцы. Зато около утлого рыбацкого суденышка мои спутники остановились. Громко свистнув, Эрл привлек внимание копошащегося на палубе капитана и, едва тот повернул к нам голову, гаркнул:

— Здорово, дядя! Подработать не хочешь?

Моряк оказался смуглым человеком с чуть поседевшей бородой и черными явно крашеными усами. Вытерев руки о штаны, капитан ухмыльнулся и направился к нам. Спустившись с корабля, он вплотную подошел к Эрлу и, понизив голос, спросил:

— Что требуется отвезти?

— Нас, — сказал братец, изумив капитана ответом. И тут же пояснил. — Мы вчера ухитрились пропиться так, что, увы, пассажирские суда нам не по карману. Но как груз мы весьма дороги, да и вполне нормально относимся к корабельным трюмам.

Переведя взгляд с Эрла на увесистый мешочек, побрякивающий в огромной лапище, капитан расплылся в доброжелательной улыбке:

— Да о чем речь! Чего бы не помочь добрым людям! Понимаю! Сам, бывает, гуляю, так, что ай-яй! — и поскорее спрятав деньги за пазуху, приглашающее поклонился. — Прошу на борт.

Когда мы отплыли, я, наконец, рискнула поинтересоваться происходящим. Ибо до этого момента ошарашено-благоразумно помалкивала. Я наивно предполагала, что мы просто идем договориться насчет перевозки нас и лошадей, а как договоримся, заберем их из конюшни и вернемся. Оказалось, что Елку с Дымком оставили на постой, а остальных двух продали. Однако необходимость путешествовать в трюме мне так и не объяснили, отделавшись емким «так надо». И большего узнать не удалось. Что ж, надо так надо. Им виднее.

Портовая охрана выпустила корабль без каких-либо проволочек. В трюм, конечно, заглянули, но амулеты Ворона надежно нас скрыли. Плаванье должно было длиться почти сутки, так что бесполезного времени у нас было навалом. Рассевшись на дощатом полу, мы молча уставились кто куда. Вернее, я уставилась на небо в щелку чуть приоткрытого люка, Эрл и Леонард, пользуясь моментом, заснули, Ворон же, обхватив руками колени, положил на них подбородок и, напряженно закусив губу, уставился в пол немигающим взглядом. Когда он просидел так больше получаса, я не выдержала. Мало ли, вдруг ему помощь нужна. Подойдя к супругу, я села рядом и тихо спросила:

— Ты чего?

Он мне не то что не ответил, даже не отреагировал. Зато проснулся Эрл и шепотом велел мне:

— Не трогай его. Так надо. Иди сюда.

Так надо…Терпеть не могу эту фразу, когда не имею ни малейшего понятия, что за ней скрывается. И умом я понимаю, что, скорее всего, она призвана успокоить. Однако неясная тревога в душе свидетельствует об обратном. Так надо…Кому? Как? Зачем?..Одни вопросы.

МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ

Как же мне было боязно! Просто невероятно…наверное, первый раз в жизни я так боялась! Хотя почти также было, когда мамка первый раз велела корову подоить, а та начала хулиганить. Чуть не затоптала вместе с ведром! Но все равно, сейчас было гораздо боязней.

— А вдруг я им не понравлюсь? — снова прошептала я, прильнув к родному плечу.

— Глупенькая, — муж, улыбнувшись, погладил меня по голове и чмокнул в макушку. — Ты у меня такая замечательная! Как ты можешь кому-то не понравиться?

— Не знаю, но мне боязно, — ответила я, переводя взгляд на пейзаж за окошком кареты. Елочки да придорожные кусты, весело проносившиеся мимо, хоть как-то успокаивали. Осторожно освободив свою руку, муж обнял меня и, прижав к себе, прошептал:

— Помнишь, что мы решили?

— Все будет ха-ра-шо, — повторила я нашу любимую присказку.

— Точно.

В объятиях мужа мне стало гораздо лучше. Какой же он у меня все-таки замечательный! Красивый, добрый и действительно любящий! Недаром мне все девки завидовали! Особенно Занька. Ведь чаще всего, если эльфы идут за женой в людскую деревню, то, значит, у себя дома не нашли. А значит, либо страшные, либо жестокие, либо еле живые. Альберт же был красавцем мужчиной в самом расцвете сил и лет. Обходительный такой. Ведь даже когда Занька к нему ночью через окно в койку залезть попыталась, не бранился, не злился, а вежливо выпроводил за дверь. Даже спокойной ночи пожелал.

Никогда не забуду, как он постучался к нам в ворота и, склонив голову, попросил ночлега. Мамка аж горшок от изумления выронила. А как в сени гостя ввела, то меня чуть ли не силком в другую комнату запихала, чтоб растрепой на глаза не показывалась. Когда же я при полном параде к столу вышла, он не стал, как многие из его рода, придирчиво меня осматривать или бедра лентой мерить. Поздоровался вежливо, улыбнулся, даже что-то спросил. Правда, не помню, что.

В первую ночь я к нему не пошла. Забоялась, но не так, как той коровы. Но все равно, боязно было. Мамка чуть ли не силком выпихивала, грозилась, мол, уйдет, проворонишь счастье свое. Но я все равно не пошла. А он не ушел. Утром гулять позвал, в лес. Как на нас смотрели, когда мы под руку шли! Особенно Занька. Хотя, она всегда мне завидовала. А в лесу он мне венок сплел! Из ромашек, лютиков и колокольчиков. Загляденье, а не венок! А еще что-то красиво говорил, «п-а-э-з-ю», кажется.

На вторую ночь я пришла к нему, но он не пустил меня в комнату. Вышел сам и повел за околицу. Там мы сидели долго-долго. Смотрели на звезды. Он мне узоры разные на небе показывал.

На третью ночь мы просто сидели в его комнате. Разговаривали. Он все-все обо мне расспрашивал. И о себе рассказывал. Что родители его знатного роду, много невест ему приводили. Но ему ни одна не понравилась. И отправился он в дальний путь искать свою единственную. Истинную. Меня он в поле приметил, когда я сено для коровы косила. Говорит, как глянул — так понял, что нашел счастье свое.

Я вышла за него замуж на четвертую ночь. И это было прекрасно, так что зря девки пугали. Хотя, может быть, кому как?

Мы прожили у нас дома почти до осени. Альберт помог с хозяйством, где мы с мамкой не справлялись. Крышу подлатал, новые ясли корове справил. А потом настало время мне в новый дом ехать. Я всю ночь накануне ревела, а мамка дурехой обзывала, мол, удача такая, а я тут мокреть развела. Посадив меня в купленную в городе карету, муж тепло попрощался с мамкой моей и со всей деревней. А Занька от злости вся красная была!

 

— О чем задумалась? — муж осторожно провел рукой по моей щеке.

— Да так, — улыбнулась я в ответ. — Мамку вспомнила.

— Скучаешь?

— Да.

Я действительно очень скучала. Как только за ворота выехали, так сразу и начала. В груди что-то все время свербело, беспокойство какое-то. Будто чего-то важного лишилась. Но когда я глядела на мужа, все это отступало. И сердце вновь наполнялось радостью. Права была мамка — такая удача не каждый день случается.

На карете мы ехали долго. Дней восемь. На ночь останавливались в городских тавернах. Там было полно мужиков, и я робела под их взглядами, прячась за мужем. Ведь они отводили глаза, только если он на них грозно зыркал. А потом было «м-о-р-и». Это такая огромная речка. Но такая огромная, что аж берегов не видно! У нас дед Афьон любил про нее брехать, я думала, байки, ан вон оно как вышло. У края мори стояла лодка, только огроменная и с двумя воткнутыми в дно палками. А на палках тех белые тряпки были натянуты. Муж сказал, что это «п-а-р-о-с-а» и что они лодке за место весел. И верно: ветер дул, тряпки натягивались, лодка плыла. Я от этого чуда глаз не могла оторвать! Так и стояла с разинутым ртом почти весь путь.

Оказывается, на другом конце мори тоже был берег. Только другой. Под ногами не было и клочка земли — только натертый до блеска золотой камень. А деревца тут были редкие, серебристые. Ни одной зеленой веточки! Прямо на берегу, как и у нас, был город. Правда, домики тут были странные: пузатые и белые, как мешки с мукой. Только не развалистые, а ровненькие. Стены черными красивыми узорами разукрашены, а окошки круглые, без ставень.

Мой новый дом был за городом, но не в деревне. Как сказал муж, стоял «а-с-а-б-н-я-к-о-м». Поэтому мы вновь уселись в карету, но тоже чудную. Ярко-красная, без стенок, но с крышей: золотисто-серебряным полотном висящим точно над сиденьями. И ехала она сама, без лошадей! А управлял ею не кучер, а сам муж. И не поводом каким, а, наверное, мыслию. Каким же надо быть умным, чтобы и управлять, и говорить при этом!

— Сильно устала? — спросил муж, мягко сжав мою ладонь. — Потерпи, скоро уже приедем.

— Да нет, что ты! — поскорее возразила я. Еще подумает, что хилая какая! Или неженка! — Я ж почитай каждый день корове сено с поля возила!

На это муж почему-то вздохнул, но ничего не сказал. Мне тоже ничего не оставалось делать, как молчать. Ибо едва я покинула родную землю, как сразу вспомнился мамкин последний наказ: «На чужой земле рта зря не открывай. Пока не спросят — помалкивай!» И я помалкивала, во все глаза смотря на диковины чужой земли. Тут даже небо было другим. Не синим, а молочно-белым и сияло на нем не желтое солнышко, а огненно-красное. Наша карета ехала по широкой золотистой дороге, края которой были выложены гладкой галькой. Серебристые придорожные деревья ласково побрякивали листвой, а над их верхушками кружили стайки сиреневых бабочек. Когда из-за очередного поворота дороги показался мой новый дом, я не поверила своим глазам. Очень уж здорово он возвышался над плетеным золотистым забором. Едва мы подъехали, как узорчатые створки сами распахнулись, впустив нас внутрь. Этот дом, как и прочие, был похож на мешок с мукой. Только он был гораздо выше других. Раза в два. И окошки у него не все были просто круглыми. Какие-то состояли из четырех кругов и были заделаны чем-то разноцветным. Как мне сказал позже муж, это были «в-е-т-р-а-ж-и». Наверное, чтобы дом не продувало. На широком крыльце чернокаменной лестницы нас уже ждали. Высокий статный мужчина в белоснежном, расшитом алыми узорами кафтане и таких же по цвету штанах и сапогах. Рядом с ним стояла столь же беловолосая женщина в ярком сине-зеленом платье. Увидев нас, она радостно улыбнулась, но суровый взгляд мужчины заставил ее улыбку погаснуть. От этого у меня сердце упало в пятки. Муж же спокойно вышел из кареты и, преклонив колено, произнес:

— Я, Альберт, сын Альдерта и Миары, прошу позволения войти в дом вместе со своей женой, дабы я смог исполнить свой священный долг перед родом и предками, подарив семье наследника крови и смыв этим свой чужекровный позор!

Пока муж выплетал свою мудреную речь, я сидела, ни жива, ни мертва, уставившись в землю и не осмеливаясь даже чуть поднять глаза. Когда же с крыльца раздался глубокий бас, так и вовсе зажмурилась.

— Я, Альдерт, хозяин этого дома позволяю вам переступить через его порог!

Приоткрыв глаза, я увидела, как муж поднялся и, обойдя карету, протянул мне руку. Поспешно ухватившись за нее, я ступила на землю, все также не поднимая глаз. Муж повел меня вверх по лестнице и остановился в шаге от родителей. Я навсегда запомнила холодные жесткие пальцы его отца, ухватившие меня за подбородок и заставившие поднять голову. Холодно-голубые миндалевидные глаза пронзили мою душу насквозь жестким ледяным взглядом. Это длилось целую вечность. А потом тонкие, еле заметные, губы расплылись в довольной ухмылке и эльф пробасил:

— Ладная девка. Сгодится.

Едва они с женой скрылись в доме, мы последовали за ними. И я, наконец, перевела дух. Понравилась. И как мне показалось, муж тоже облегченно вздохнул.

Внутри дом был не менее чудным. С улицы мы вошли в круглую светлую, хоть и безоконную комнату. И я сперва даже не поняла, откуда свет. Но приглядевшись, увидела: прямо от золотистых паутинок-узоров, оплетающих стены. Посередине комнаты стояла огромная палка, уходящая куда-то в потолок, а вокруг нее кружила доска размером локоть на локоть. Она то поднималась в дыру на потолке, то опускалась до полу. На противоположной от входа стене была приоткрыта круглая дверь. Сквозь щелку я разглядела клубы пара и худенькую эльфийку с поварешкой в руке. Должно быть, это была кухня. Как мне рассказывал муж, мне придется взять на себя какую-то часть хозяйства. И именно сейчас я почему-то решила поинтересоваться, тихо шепнув ему:

— А у вас корова есть?

Вопрос почему-то расстроил мужа. Наверное, действительно на чужой земле нельзя без спроса подавать голос. Ибо ничем иным я не могу объяснить, почему он досадливо прошипел:

— Далась тебе эта корова!

А вот его отец, напротив, обернулся и одобрительно кивнул головой:

— Будет тебе корова.

На летающей доске мы по очереди поднялись на второй этаж. Мне это так понравилось! Я всегда хотела летать. Бывало, у нас в селе выбегу на обрыв, раскину руки и представляю, как лечу вниз с этой кручи! А тут был хоть и не долгий, но настоящий полет! И не вниз, как камень, а вверх, как птица! Но тут раскидывать руки я постеснялась.

Поднявшись на второй этаж, мы оказались в белоснежной комнате с четырьмя дверями и круглым красно-коричневым столом в центре. Его окружали обитые темно-синим бархатом стулья с фигурными спинками, а на бело-золотистой скатерти стояли блюда с фруктами, кувшины с напитками, а также приборы на четыре персоны. Остановившись у стола, Альдерт посмотрел на нас с мужем и указал на одну из дверей:

— Я определяю вас в северную комнату. Сейчас вы можете умыться с дороги, а через полчаса встретимся здесь на семейном обеде.

Повторив за мужем смиренный поклон головы, я вцепилась в его руку, и мы проследовали, куда должно. Ух, как я боюсь его папы! Такое ощущение, что его холодные глаза постоянно буравят меня. Я чувствую на себе его взгляд, даже если смотрю ему в затылок. Бозяно, аж до мурашек!

Однако стоило мне войти в комнату, как я забыла обо всех своих страхах, пораженная увиденным великолепием. Из мебели тут были лишь двуспальная кровать с тумбочками и двустворчатый шкаф, но на них мне смотреть было пока некогда. Ибо внимание привлекло нечто другое. Я даже во сне такого представить не могла! Противоположную от двери стену занимало огромное окно, обрамленное легкими голубоватыми шторами и чуть тронутое причудливыми морозными узорами. Пейзаж за ним просто завораживал. Там в лучах утреннего солнышка искрились сугробы, и легкий ветерок весело играл с падающими снежинками. На горизонте виделась рощица, у забора во дворе стояли детские санки, а рядом с ними лежали несколько гроздьев краснянки. Какие-то ягоды, видимо, были раздавлены: снег вокруг некоторых россыпей был окрашен ярким алым соком. Надо же: зима в конце лета! Это было так дико и вместе с тем так великолепно! Развернувшись к мужу, я хотела поделиться переполняющими меня эмоциями, но, взглянув в его лицо, осеклась, ибо оно было белее чудных снегов. Подойдя к окну, он резко задернул шторы и, даже не взглянув на меня, тихо сказал:

— Пойдем в вану. Покажу, что как.

Вид и поведение мужа вновь напугали меня. Я даже не решилась спросить, что такое «в-а-н-а», а лишь покорно проследовала за ним, изучая пол под ногами. Вана оказалась небольшой черно-красной комнаткой с умывальником, «бочкой для мытья», а также отхожим местом. Только все это было тоже диковинным. Например, умывальник был сделан не из ведерка и лоханки, как у людей. Вернее, лоханка-то была, но не деревянная, а прозрачная. И не на чурбаке стояла, а к стене была прилеплена. Над ней торчала серебряная трубка, как пастушья дудочка, только изогнутая вниз и с ситечком на конце. А над трубкой в стене горели два камня: синий и красный. Бочка для мытья была похожа на умывальник, только больше, и ее трубку можно было держать в руке. Нажимаешь на камни по одному разу — вода течет. И сразу теплая, приятная. Нажимаешь еще по одному — прекращает. Надо же, как удобно! Эх, как же, наверное, намаялся Альберт у нас дома с бочками да кувшинами!

Разъяснив мне, как что устроено, а также показав, где взять полотенце, муж вышел за дверь. Раздевшись, я встала под струи воды. Мягко стекая по телу, они, казалось, обнимали меня. Мне вдруг захотелось протянуть руки вверх и закрыть глаза. Забыться и полностью отдаться воде и духом, и телом…Едва я сделала это, как услышала тихий шепот. Будто кто-то наклонился к моему уху и спросил: «Кто ты?». Это было так реально, что я тотчас открыла глаза и испуганно заозиралась, но рядом никого не было. Однако в душе вновь зашевелились нехорошие тревожные чувства. Как будто я что-то забыла…Что-то важное, что-то нужное…Вдруг в дверь постучали, и я услышала голос мужа:

— У тебя все в порядке?

И тут я вспомнила! Ну конечно! Я ж мамке не сказала, что корову нашу для случки присмотрели! Совсем с этим замужеством все из головы вылетело! А ведь сколько времени прошло! Небось, поздно уже! Вот ж я дура глупая! Башка дырявая! Мамке бы денежки-то ой как сгодились! Надо как-то весточку отправить! Вдруг да успеется еще! Заверив Альберта, что у меня все хорошо, я поскорее закончила омовение и, замотавшись в полотенце, поспешила к мужу.

Альберт, сняв рубашку, сидел на кровати, уронив голову на руки. Однако едва я вошла в комнату, как он поднялся и подошел ко мне. Обняв за плечи, муж мягко привлек меня к себе и крепко обнял. Тогда я не решилась подать голос, а просто прижалась щекой к его груди. Странно это было. Среди дня муж редко обнимал меня первым. Обычно мне самой приходилось прижиматься к нему в поисках спасения от страха. В объятия Альберт заключал меня только ночью. Интересно, что его заставило изменить себе? Случайно взглянув на стену, я увидела завешенную рубашкой картину. Наверное, это был портрет какого-то семейства: белая ткань не закрывала полотно полностью, оставляя на виду детские руки, держащие игрушки, а также края мужского камзола — справа и женского платья — слева. Неужели это она так повлияла на мужа? Однако спрашивать об этом я тоже не стала. Побоялась. Получится еще как с той коровой… Выпустив меня из объятий, Альберт посмотрел в мои глаза и спросил:

— Ты что-то хотела?

Его по-прежнему мягкий взгляд, как всегда, развеял все сомнения, разбил все тревоги. И мне почему-то вдруг стало неловко, но, все же, отведя глаза, я высказала ему свою просьбу о весточке мамке. Выслушав ее, муж улыбнулся и, снова прижав меня к себе, тихо сказал:

— Не волнуйся, все будет хорошо.

Мы постояли так еще пару минут, а затем Альберт отпустил меня и ушел в вану, велев пока присмотреть в шкафу, «что понравится». Открыв створки, я не удержалась от вздоха восхищения напополам с разочарованием. Одна половина шкафа была полна женскими платьями, а вторая — мужскими костюмами. Стройными рядами висели они на золотистых палочках с крючочками. Все наряды были пошиты из великолепных шелков, атласов, бархатов, но, к сожалению, только на кукол величиной с пол-локтя. И спрашивается, зачем что-то выбирать? Вытянув наугад одно из платьев, я сняла его с палочки и, испуганно вскрикнув, уронила себе под ноги. Ибо стоило мне лишь вытащить его за переделы шкафа, как оно «выросло» до человеческого размера. Осторожно подняв наряд, я приложила его к себе и посмотрелась в зеркало, висящее на створке. Однако оценить красоту не успела: взгляд вновь случайно попал на скрытый портрет. Не удержавшись, я отложила платье и подошла к картине. Мне было очень любопытно. Протянув руку, я ухватила за край рубашки, собираясь ее аккуратно приподнять, как вдруг услышала суровый, жесткий голос мужа:

— Не надо!

Оглянувшись, я похолодела: взгляд Альберта был один в один как отцовский. Колючий, злой, пронизывающий. Мне стало настолько страшно, что я резко отдернула руку и поскорее отвернулась от стены. Альберт же подошел к картине и, сняв ее, отнес к окну. Открыв одну из створок, он безжалостно выкинул полотно в снег, а потом, вернувшись ко мне, снова обнял за плечи.

— Посмотри на меня, — мягко попросил муж.

Я подчинилась.

— Прости, — сказал Альберт, проводя рукой по моей щеке. — Я не хотел тебя пугать. Родители, видимо, забыли, что мы уже женаты, и не сняли со стены этот ужас. А сейчас ты не должна видеть некоторые вещи: это может плохо сказаться на ребенке.

Посмотрев в теплые, любящие глаза, я улыбнулась и прижалась к мужу. Какой же он у меня все-таки замечательный! Заботливый! Наверное, на картине и впрямь было что-то страшное. Теперь понятно, почему муж так быстро увел меня в вану, не дав толком осмотреться. Он-то, небось, сразу заметил картину, а то и что-то еще. Как же хорошо, что он у меня есть!

— Ты выбрала себе что-нибудь? — спросил Альберт, положив подбородок мне на макушку.

— Да, только не знаю, подойдет ли.

— Подойдет, — сказал муж, мягко поцеловав меня. — Давай скорее одеваться: нехорошо опаздывать на семейный обед.

Когда мы вышли к столу, Альдерт и Миара уже были там. Кроме них в комнате находилась та самая худенькая эльфийка: как раз ставила на скатерть дымящуюся супницу.

— Познакомьтесь, — пробасил Альдерт, указывая на девушку. — Это Мионелла. Жена нашего старшего сына. Она приходит два дня в неделю и занимается у нас кухней.

Мы приветственно кивнули Мионелле, она степенно поклонилась в ответ и ушла. Муж усадил меня напротив своей мамы, а сам сел напротив отца. Я заметила, что мужчины обменялись при этом быстрыми взглядами, и лицо Альберта помрачнело. Альдерт же, напротив, повеселел.

— Может, ты представишь нам, наконец, свою жену? — обратился он к сыну. — Мы видим, что она подходящая женщина, но хотелось бы знать ее имя.

— Ее зовут Лиа, — ответил муж.

— Мы рады приветствовать тебя, Лиа, в нашем доме. После обеда я покажу тебе его целиком.

Голос матери Альберта был тихим, но очень певучим, завораживающим. И сама она была очень красивой женщиной. Тихой, кроткой. В отличие от Альдерта она не внушала мне страха. И чаще всего смотрела на меня сочувствующе.

Время в новом доме летело незаметно и вполне счастливо. Последнее обуславливалось в основном тем, что с Альдертом мне приходилось встречаться только за завтраком, обедом и ужином: традиционно семейными. Все прочее время я была или с мужем, или с его мамой. Альберт водил меня на прогулки, а Миара учила шить, готовить и мастерить нехитрые игрушки. Муж все это время тоже был рядом. Он вообще практически не расставался со мной. Поэтому днем у меня все было замечательно. А вот ночью…Я так ни разу и не решилась сказать мужу, что меня мучают странные кошмары. Побоялась, что сочтет умалишенной, ибо сны были невероятно реальны и всегда одинаковы. Почти каждую ночь мне снилась маленькая деревянная комната с люком в потолке. Я видела, как этот люк открывался и в него спускался высокий мужчина в широкополой шляпе с ярко-коричневыми перьями. Его длинные черные волосы и борода были заплетены в мелкие косички, перстни с изумрудами украшали трехпалую левую руку, а в правой мужчина держал трость с металлическим набалдашником. Каждый раз он говорил одно и то же: «Ну здравствуй, Черныш! Вот и встретились!» А затем в комнатку спускались другие люди. С мечами, ножами и самострелами. Мне снилось прикосновение чье-то шершавой ладони: кто-то сжимал мою руку, и на этом сон заканчивался. Всегда одинаково страшно: что-то обвивалось вокруг моей шеи, чуть обжигая кожу под подбородком, окружающее погружалось во тьму, и слышался голос мужа, произносящего: «…сделку…». Просыпаясь, каждое утро я судорожно ощупывала шею, но там была лишь цепочка с подвеской: свадебным подарком Альберта. Несколько сияющих камушков, крепко связанных между собой, символизировали любовную связь душ. По крайней мере, так мне объяснил муж, когда я обнаружила эту подвеску у себя на шее после свадебной ночи. А еще Альберт сказал, что если я его люблю, то должна в доказательство этого всегда носить этот амулет. Таковы были традиции его народа. Хотя последнее муж мог и не сообщать: подвеска мне самой очень нравилась, так что носила я ее с удовольствием, а не по обязательству.

Вот так я жила тихой семейной жизнью, наслаждаясь каждым прожитым днем и готовясь к радостному событию: к рождению сына. И однажды ответственный день настал. Об этом мне посчастливилось узнать на традиционном семейном завтраке. Нужно сказать, что со временем я смогла привыкнуть к подобным трапезам, и общество Альдерта меня не тяготило. Хотя пронизывающий холодный взгляд по-прежнему чувствовался. Обычно хозяин дома сухо интересовался о моем самочувствии дежурными вопросами, однако, получая от Альберта дежурные ответы, более меня не тревожил. В то утро все было иначе. Едва мы с мужем вышли к столу, Альдерт поднялся со своего места и подошел к нам. Как в первый день знакомства, ухватив за подбородок, он несколько секунд буравил меня взглядом, а потом, отпустив, обратился к сыну:

— Готовь ее к ночи. Надеюсь, ничего не надо напоминать?

— Нет, — сухо ответил Альберт и, обняв меня за плечи, увел обратно в комнату. Случайно взглянув на Миару, я заметила беспокойство в ее глазах, которое, видимо, передалось мне.

Усадив на кровать, муж опустился передо мной на колени и, посмотрев в глаза, сказал:

— Сегодня ночью ты должна быть сильной. Я не смогу быть рядом, но знай, с помощью этого, — муж дотронулся до висящего на моей шее амулета, — я всегда с тобой.

— Мне страшно.

— Я знаю, — сказал муж, сев рядом и обняв меня. — Но помнишь, что мы решили?

Его мягкий голос, его теплые объятия как всегда вытеснили все тревоги и беспокойства. Прижавшись к его груди, я ответила:

— Все будет ха-ра-шо.

Тот день я провела в комнате с мужем. Альберт поил меня каждый час какими-то зельями и заставлял есть противные горькие лепешки. Хотя нет, не заставлял. Уговаривал. Когда же в комнате сгустились сумерки, в дверь постучали.

— Пора, — сказал мне муж, открывая дверь.

На пороге стояла Миара. Ее распушенные волосы белым водопадом струились по черному просторному балахону, а на бледном лице плясали отблески от свечного пламени.

— Идем со мной, дитя, — велела эльфийка, протягивая мне руку. Я посмотрела на нее и не смогла даже подняться с кровати. Все тело сковал страх, а сердце забилось часто-часто и почему-то стало трудно дышать. Единственное, что я смогла — отчаянно замотать головой и мертвой хваткой вцепиться в покрывало.

— Не бойся, так нужно, — попытался успокоить меня муж, в очередной раз обняв за плечи. — Все будет ха-ра-шо.

Однако вместо обычного успокоения его слова принесли лишь отчаянье, заставившее меня заплакать.

— Не будет! — всхлипнула я.

Тогда Миара вошла в комнату и, положив руку сыну на плечо, тихо сказала:

— Тебе придется пойти с нами.

Альберт изумленно посмотрел на мать и прошептал:

— Но это же…

— Не спорь! — весьма резко оборвала его Миара. — Без тебя мне ее все равно не удержать, и тогда отец узнает, что ты сделал. А так можно надеяться, что он проспит до утра и все обойдется. Так что не теряй время зря.

И Альберт подчинился. Осторожно отцепив мои ладони от покрывала, он положил их себе на плечи, а затем, без видимых усилий взяв меня на руки, вышел вслед за матерью в коридор. Прижавшись лбом к родной щеке, я уже не плакала. Надежные объятия мужа вновь вернули в мою душу покой. Теперь я не просто верила, я точно знала: все будет ха-ра-шо. Пока он рядом, иначе и быть не может.

Пройдя по темному коридору, мы сначала спустились на первый этаж дома, а затем в подвал. Небольшую овальную комнатку освещали расставленные по стенным полкам свечи, а в ее середине стоял покрытый красным бархатом треугольный стол. Около каждого из углов стояли каменные статуи в человеческий рост. Каждая из них изображала женщину-эльфийку. Каменные ладони были сомкнуты на груди в замок, а головы смиренно опущены. Осторожно положив меня на стол, муж встал рядом и мягко сжал мою руку. Затем нежно поцеловал меня в лоб и сказал:

— Закрой глаза и не открывай, пока я не скажу. Ладно?

Улыбнувшись в ответ, я послушно сомкнула веки. В тот же миг чьи-то холодные жесткие пальцы вцепились в мои щиколотки и обхватили голову.

— Не открывай глаза! — прошептал муж, целуя меня в щеку. — Я рядом, все ха-ра-шо.

Он положил руку мне на грудь, и я поскорее вцепилась в его ладонь обеими руками. Потому что было страшно. Очень. И присутствие мужа совершенно не успокаивало. Вдруг мне на лицо упало несколько капель, и я почувствовала сладковатый, чуть терпкий запах, а в памяти возникло непонятное слово «снотравка». И вновь я почувствовала уже знакомое беспокойство о чем-то важном, но забытом. Мои руки сжимали родную ладонь, но что-то в ней было не то. Мне казалось…да нет, я была точно уверена: рука должна быть другой, шершавой…

— Держи крепче! — услышала я голос Миары.

— Солнышко, все ха-ра-шо, — зашептал мне муж.

Солнышко…солнышшшко…сссолнышшшко…кто-то плохой, кто-то страшный…

— Родная, я рядом, я здесь, — муж снова поцеловал меня в щеку.

И тут я вспомнила: Архай Косой! В том годе нашу корову чуть не уморил! А я мамке забыла сказать, где мешочек с травками спрятан!

Но здесь мои размышления прервал голос Миары:

 

Из Земли и Воды,

Опаленный Огнем,

Да овеянный Ветром придет!

За известную цену,

За плату мою

Да продолжится наш древний род!

По закону Земли

С дозволенья Воды

Под пылающим жаром Огня

Пусть наш Воздух вдохнет,

Пусть услышит меня!

Пусть на зов в этот мир он придет!

 

Едва стихли слова эльфийки, как я услышала тихий, но все нарастающий свист. И когда звук достиг такой громкости, что стало больно ушам, все стихло. И в этой тишине я услышала звонкий юношеский голос, казавшийся смутно знакомым:

— Кто звал меня?

— Здравствуй, Жизнь! Это я, Миара. Дочь Анеллы.

— Здравствуй, Миара! Что ты хочешь на этот раз?

— Внука.

— Ты понимаешь, что отдаешь мне за это свое предпоследнее воплощение?

— Да.

— Да будет так! Произноси слова!

И опять я услышала голос Миары:

 

Жизнь от Жизни и в жизнь

Полноправной ценой!

Да свершится решенный обмен!

От Земли и Воды!

От Огня и Ветров!

Ими будет благословен!

 

Едва стих последний звук заклинания, мое тело пронзила жуткая боль, но, к счастью, это длилось не дольше пары секунд, а затем я услышала детский крик и голос мужа, велевшего мне открыть глаза. Как только я сделала это, как почувствовала, что держащие меня холодные руки исчезли. Приподнявшись на локтях, я увидела Альберта, бережно держащего нашего сына, и Миару, тяжело опершуюся на одну из статуй.

— Теперь ребенок должен вкусить молоко матери, — тихо сказала эльфийка.

Я села и, послушно расстегнув пуговицы на груди, взяла сына. Альберт хотел сесть рядом со мной, но Миара указала ему на дверь:

— Ты здесь больше не нужен. Иди к себе, но осторожно. Чтобы отец не узнал. Мы скоро придем.

Кивнув, Альберт вышел, а его мать села рядом со мной.

— Я хочу, чтобы ты кое-что узнала, — сказала Миара, глядя на внука. — Об эльфах. Своим долголетием мы обязаны тем, что у каждого из нас есть несколько воплощений. Эльфы-мужчины могут использовать их только для поддержания собственной жизни и здоровья. Женщины же могут дарить их другим. Более того, ребенок даже с малой долей эльфийской крови не может появиться на свет, не забрав воплощение. Таков закон нашей природы.

— Зачем вы мне этого говорите? — недоуменно спросила я и тут же поняла, какую глупость ляпнула. Однако едва я открыла рот, чтобы исправить оплошность, как эльфийка прервала меня.

— Я сказала тебе это не ради благодарности. Ибо не ради тебя все делалось. Один раз Альберт уже хоронил жену. Хватит с него. Кроме того, мне хорошо известно, какого это — жить с нелюбимым мужчиной только ради детей. Это не жизнь, а мука. Причем, для всех. Мой сын такого не заслуживает. Знай, я люблю его и сделаю все для его блага…

— Но я тоже люблю Альберта! Любимый муж и ребенок — это моя самая заветная мечта!

Грустно покачав головой, Миара сказала:

— Но сбылась она не у тебя. Я знаю, что сделал мой сын. Знаю, что собирается делать дальше, но не поддерживаю его. Нельзя всю жизнь жить во лжи.

— Я не понимаю…

— Поймешь, — сказала эльфика, протягивая руку к моему амулету.

 

***

Раздавшийся сверху звук заставил меня резко вскинуть голову, а Леонарда с Эрлом взяться за мечи. Ворон же тотчас отмер и полез в сумку.

— Что это? — тихо спросила я, прислушиваясь к топоту ног на палубе.

— Пираты, — ответил Лео, отодвигая меня себе за спину.

— Но они же нас не увидят? — обернулась я к мужу.

Ворон, не отрываясь от сотворения какого-то амулета, чуть хрипло ответил:

— Смотря какие.

Узнать, что имел в виду супруг, мне не удалось: открылся трюмный люк, и к нам спустился высокий мужчина в широкополой шляпе с ярко-коричневыми перьями. Его длинные черные волосы и борода были заплетены в мелкие косички, перстни с изумрудами украшали трехпалую левую руку, а в правой мужчина держал трость с металлическим набалдашником. В упор посмотрев на нашу компанию, пришедший усмехнулся и сказал:

— Ну здравствуй, Черныш! Вот и встретились!

И тут же в трюм спустились еще пираты. С мечами, ножами и самострелами. Что ж, каких-то восемь паршивых морячков. И не с такими плавали. Прикидывая, кого вырубить первым, я почувствовала, как Леонард взял меня за руку. И вдруг случилась страшная вещь: удар в спину. Недаром эльфы славятся своей быстротой. Я даже не успела толком понять, как он это сделал, но Эрл с Леонардом безвольно обвалились на пол, а у меня на шее оказалась цепочка с амулетом, больно обжегшим кожу и затянувшим глаза черной пеленой. С этого момент все происходящее стало видеться как будто со стороны. Видимо, благодаря Миаре. Я увидела, как мое тело, подхваченное Вороном, легло на пол за друзьями, а предатель, загородив его еще и собой, поклонился пирату. А затем сказал:

— Я хочу предложить сделку.

На это пират расхохотался:

— Нахал! Вот скажи мне, как ты посмел появиться в моем море? По глупости или по наглости?! Неужели ты всерьез думал, что мое заклятье пройдет для тебя бесследно и я тебя, крысу, не почую? Или решил, что твои камушки оградят тебя?

— У меня просто нет другого выхода, — спокойно ответил Ворон. — Это моя жена и я должен переправить ее в дом родителей.

— А мне что с того? — усмехнулся пират. — Думаешь, я девок не убивал? С чего ты решил, что мне будет интересна какая-то там сделка?

На это Ворон лишь развел руками:

— Эти два воина сейчас полностью под моим контролем. Ты видел, как сражаются берсеркеры даже нашпигованные стрелами? Хочешь посмотреть? Поверь, пока ты прочтешь заклинание черной метки, и твои люди смогут поднять на меня руку, большинство будет убито. Остальных добью я. Поэтому и говорю, что пришел предложить тебе сделку. Ты можешь взять этих двоих в качестве отступных, позволив нам с женой спокойно уплыть домой. Они крепкие ребята, дорогие рабы.

Задумчиво потеребив одну из косичек на бороде, мужчина спросил:

— По папенькиным стопам пойти решил? Тот ведь тоже хотел бросить море из-за бабы. Правда, до берега не доплыл.

— А я доплыву, — чуть дрогнувшим голосом ответил Ворон.

— Да, у тебя шансы побогаче будут, — усмехнулся собеседник. — Но учти, всегда везти не может.

Посмотрев пирату в глаза, Ворон ответил:

— Это мы еще посмотрим. Я хочу нерушимую клятву, что по твоему приказу или просьбе никто и никогда не тронет ни меня, ни кого-либо из близких мне людей.

В ответ на это мужчина положил обе руки на трость и, чуть склонив голову набок, насмешливо спросил:

— Сам-то понял, что сказал?

Полуэльф ничего не сказал. Лишь легким движением руки поднял короля на ноги и заставил выкрутить мечом пару восьмерок. Леонард сделал это, смотря на пиратов пустыми, невидящими глазами, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Хотя с недолеченным плечом такие упражнения должны были причинять боль.

— Я жду, — тихо произнес Ворон, глядя пирату в глаза.

Несколько минут в трюме висела напряженная тишина. Леонард замер с мечом в руках, враги же стояли, схватившись за рукоятки, но не спеша доставать оружие.

— Да пес с тобой! — вдруг расхохотался главарь. — Дам я тебе нерушимую клятву в обмен на амулет контроля.

Посмотрев на протянутую ладонь, Ворон кивнул и вынул из кармана связку камушков на кожаной нитке. Едва амулет коснулся руки пирата, он произнес:

— Перед лицом стихий клянусь, что по моему приказу или просьбе никогда не будет причинено зло ни этому полуэльфу, ни близким ему людям. Да будет так!

Как только прозвучало последнее слово, Ворон отпустил шнурок, и связка камней перекочевала к пирату вместе с подконтрольными ей.

— Люблю иметь дело с лопухами, — улыбнулся пират, шутливо приподняв шляпу.

А затем развернулся и гаркнул своим людям:

— А ну живо грузите товар! Все и всех, что найдете!

Пираты добросовестно обчистили лодку, уведя даже капитана и оставив только минимум припасов. Когда абордажные крюки были сняты, Ворон запер трюмный люк, а сам встал к штурвалу. На этом мое видение закончилось.

***

Я снова осознала себя сидящей на алтаре в подвале эльфийского дома. На моих руках лежал мой сын, а рядом сидела Миара, держа в руках снятый с меня амулет. Надо же, а я уже и забыла, как это больно, когда бьют в спину…Как он мог…Взял и продал. Легко и непринужденно. Скотина!

— Ты неправа, — тихо сказала эльфийка. — Мой сын просто защищал своего ребенка. Если бы тебе пришлось драться, дитя бы не пережило этот бой. Он бы почувствовал, что мешает, и оставил бы тебя. Эльфийские дети появляются на свет только если действительно желанны. Стоило бы тебе только подумать, что ты этого не хочешь, что ребенок тебе мешает, он бы ушел.

Посмотрев на сына, я испытала ощущение дежавю, ибо снова в голову упорно лезли мысли о простой арифметике. Одна жизнь взамен двух. Справедливо ли?

— Не думаю, что твои друзья мертвы, — также тихо сказала Миара. — Насколько я знаю сына, они должны были попасть в круг его близких людей. Так что, скорее всего, они просто проданы в рабство.

Все также не глядя на эльфийку, я спросила:

— Зачем вы мне это рассказали?

— Потому что, если ты хочешь остаться здесь, это должен быть твой сознательный выбор. Тебе придется всю жизнь носить этот амулет, но если он будет надет добровольно, моему сыну не придется сдерживать твои воспоминания. Если Альдерт узнает, что мой сын привел в дом стихийника, да еще и сделал его ребенка наследником эльфийской крови, он убьет вас обоих. Магов мой муж презирает еще больше, чем людей. Поэтому сейчас я хочу, чтобы ты решила: любишь ли ты моего сына? Готова ли ради него отказаться от себя и своего прошлого? Дать ему ту любовь, которую он заслуживает? Хочешь ли ты дать ему тихую, счастливую семейную жизнь? Если думаешь, что у меня нет прав такое требовать, то не забывай: я дала тебе жизнь.

— И теперь хотите ее забрать? — у меня вдруг перехватило дыхание и защипало глаза. Да, я всегда знала, что этот момент настанет. Я всегда знала, что у всего в жизни есть цена. Но воистину одно дело знать, а другое понять и принять расценки. И, казалось бы, все просто: надень камушки и живи долго и счастливо. Своей сбывшейся мечтой. Но, увы, не своей жизнью. Забавные кривые «хорошо» и «правильно»: иногда они становятся строго параллельными прямыми. Без единой точки соприкосновения. И как бы мне ни хотелось, чтобы было хорошо, я не могла. Потому что это было бы самое худшее из возможных предательств — предательство себя. Своих принципов, своей жизни, своей души. Да, мне хочется иметь тихую семейную жизнь. Но не такой ценой. Мне проще признать, что моей мечте не суждено сбыться, чем продать за нее душу. Поэтому, подняв глаза на эльфийку, я тихо спросила:

— А что будет, если я откажусь?

Миара в ответ пожала плечами.

— Ничего не будет. Просто оставишь ребенка и уйдешь на все четыре стороны. Но никогда сюда не вернешься. У тебя четыре минуты. Решай.

Да что тут решать? Если бы я хотела остаться, то даже и не думала бы о другом. Кто-то называет нравственностью умение наступать себе на горло во имя некоего «правильно». Я же называю это проклятьем, жутко мешающим жить. Причем, таким, от которого ни один амулет не поможет. Ведь самое противное в нем, что ты не не хочешь сделать по-другому, а просто не можешь. Хоть разум говорит, что надо остаться, что-то внутри не дает сказать «да», сводя голосовые связки, при попытке произнести неверный ответ. Я уже почувствовала, как за спиной начал потихоньку тлеть подожженный мост. В таких случаях лучше не мешкать. На пепелище всегда хочется плакать, поэтому лучше отвернуться и, не оглядываясь, убежать прочь. Похоронив, утопив или развеяв по ветру пепел прошлого. Это уже не моя жизнь, так пусть мне и не мешает. Осторожно поцеловав сына, я отдала его Миаре, и направилась, было, к выходу из подвала, но эльфйка остановила меня.

— Через дом тебе идти нельзя. Без амулета Альдерт почует в тебе мага. Тебе придется выходить здесь, — Миара указала мне на зарешеченную отдушину в углу. И я подчинилась: безропотно открыла решетку и полезла в узкий темный лаз, в конце которого брезжил свет моей очередной новой жизни. Кто сказал, что у человека всего лишь одна судьба? По моим наблюдениям, их ой как много. И менять их можно, как перчатки. Или их нужно так менять, коль иного нет?

Те же эльфы, только в профиль

Я всегда любила ласковые объятия дождя. И всегда любила шепот ветра. Но, увы, всегда очень ловко умеет превращаться в когда-то. Так бывает. Случается иногда. И теперь я ненавидела льющуюся на меня сверху ледяную воду и пронизывающие колючки ветра, пробирающие до костей. Шлепая по грязи босыми ногами, стуча зубами от холода и эмоций, я шла вперед, стараясь хоть как-то закутаться в просторную белую сорочку. А вернее в отодранный лоскут подола: все теплее, если плечи прикрыты.

Кое-как выбравшись наружу из подвала, я с трудом перелетела через ворота, чуть не лишившись при этом сознания, и теперь брела по обочине единственной дороги. Если мне правильно помнилось, так можно было добраться до города. Главное, не околеть раньше. Стиснув зубы, я изо всех сил заставляла себя передвигать ноги. Хотя очень хотелось лечь прямо под кустом и уснуть. Но я вполне понимала, что в таких условиях сон запросто может стать вечным, поэтому упрямо шла вперед. И чтобы отвлечься от мрачной действительности, размышляла о своей не менее мрачной судьбе. Интересно, кто в этот раз выкинул фортель: она или я?

Конечно, уползти прочь с гордо поднятой головой дорого стоит! Как минимум, здоровья. Ведь даже не подумала попросить нормальную одежду! Как не подумала упереться и не уходить без ведома Ворона. Хотя, неизвестно, что лучше: замерзнуть в неведении или замерзнуть, узнав, что все так и задумывалось. А ну как муженек повторил бы слова маменьки? Нет! Не хочу об этом думать! Теперь мне было совершенно ясно, почему уехавшие к эльфам никогда не возвращались в свои деревни. А также было ясно, зачем сказочно расписывали плюсы таких браков. Ведь кто, зная о петле, в нее полезет? Интересно, скольким человеческим простушкам удавалось выжить после принесения потомства?

Чем дальше я шла, тем холоднее мне становилось, и тем более крепли сомнения в правильности содеянного. Забавно, вроде бы, в моей проклятой жизни, плохого было в разы больше, чем хорошего. Однако когда мне предложили ее выбросить, то вцепилась в нее чуть ли ни всем, чем можно. И главное, из-за чего? Из-за любви? Из-за долга? Из-за дурости? Вот последнее очень похоже на правду. Что мне теперь делать? В чужой стране, без денег, почти без одежды и совершенно одной. Ну вот ради чего я все это затеяла? Ради якобы верности себе? Глупо! Принципами особо не прокормишься и не согреешься. А вот околеть из-за них очень даже реально. И кому от этого будет лучше? Вряд ли на моей могиле поставят мемориальный камень с надписью: «Здесь лежит неимоверно принципиальная особа, гордость королевства и цвет нации». При существующем раскладе мне могила-то вряд ли светит. В лучшем случае, звери сожрут. Или я ушла ради поисков друзей? Смешно! Ведь если рассудить здраво, то у величества есть рыцари Альдэго. И если они ему так же верны, то они их и вытащат. А если нет, то что я могу сделать?..

Вдруг в мои мысли бесцеремонно вторглось низкое протяжное «Му-у-у», заставившее резко остановиться, а последовавший затем шорох в кустах живо напомнил подзабытые навыки: я очутилась на дереве раньше, чем сообразила, что происходит. Однако предосторожность оказалась лишней: на тропу выломилась всего лишь корова, правда странной ярко-красной масти. Животное ошалело покрутило головой, видимо, пытаясь скинуть с рогов застрявшую ветку, а затем подняло взгляд и увидело меня. Я готова поклясться, что произнесенное ей «Му-у-у» теперь было радостным. А произошедшее далее чуть не уронило меня с ветки. Корова подошла к моему дереву и, встав на задние лапы, оперлась копытом одной из передних на ствол. Посмотрев на меня огромными зелеными глазами, животное повторило свой вой, но в этот раз с интонацией мольбы. Вернув свою челюсть на место, я осторожно спустилась на землю и тут же была ухвачена зубами за подол и потянута в направлении кустов.

— Да поняла я, поняла! Пусти, сама пойду! — я-таки вырвалась из коровьей хватки.

За кустами оказалась небольшая полянка-стоянка: в центре под небольшим шалашом-навесом потрескивал костерок, рядом лежала сумка с вещами и клочья разорванной одежды, а у одного из деревьев нервно переступал привязанный конь. Но крови нигде не было. Корова между тем подошла к тряпкам и пнула что-то копытом, да так ловко, что этот что-то прилетело аккурат к моим ногам. Подняв флягу, я почувствовала кисловатый запаха оборотного зелья. Что ж, это много объяснило. Этим напитком иногда пользовались воины или воры, если совсем уж сильно припекало. Оборачивались пантерой, волком, львом или просто змеей, делали свое дело и превращались обратно. Обычно зелье выпивалось ими ради дополнительной ловкости, скорости, силы или скрытности. Причем, добровольно. Здесь же превращение явно произошло неожиданно для жертвы. Об этом красноречиво говорили не только клочки тряпок, но и донельзя грустные коровьи глаза. Хотя у этих животных они всегда такие. Положив флягу на землю, я подошла к корове и, не удержавшись, погладила ее по голове.

— Как же тебе так угораздило-то?

— Муу! — возмутилась та, стряхнув мою руку. Ну да, на жалость в такой ситуации я бы тоже обиделась.

Корова между тем подошла к сумке и чуть подтолкнула ее по направлению ко мне. Кивнув, я уставилась на содержимое. Правда кроме сменной одежды и прочих походных атрибутов ничего не увидела.

— Что я должна тут найти? — спросила я.

Вместо ответа меня потянули за оторванную часть подола, сорвав его с моих плеч. Поняв, что мне предлагают переодеться, я смущенно улыбнулась:

— Спасибо.

Тряхнув головой, корова отошла на другой край поляны и принялась флегматично пережевывать листочки с куста. Я же достала из сумки штаны, рубашку и даже куртку. Все вещи были пошиты на женщину, правда, чуть крупнее меня. Это добавило еще определенности в ситуацию. Застегнувшись, я обернулась к горе-воительнице, обгладывавшей уже четвертую ветку.

— Что теперь?

— Муу! — ответила корова, кивнув на стоящий у костра котелок.

Неподалеку от поляны нашелся родник, а на дне сумки — мешочек с крупой и приличный кусок мяса. Так что мне повезло не только с одеждой, но и с едой.

Где-то через час, вполне сытно поев, я лежала, завернувшись в одеяло, и смотрела на пламя. По другую сторону от него мирно посапывала корова, как-то ухитрившись удобно улечься. Мне же пока не спалось, хотя после еды я стала отчаянно зевать, и мои попытки дальнейшего разбора ситуации были зарублены на корню притащенным в зубах одеялом. Ну да, утро вечером мудренее. Время уже приближалось к рассвету, так что пару часов сна можно было себе позволить. Да и на свежую голову будет легче наладить беседу, разобраться во всем и расколдовать несчастную. Забавно, но чужая проблема легко вытеснила мою. Я уже не сомневалась и не раскаивалась в содеянном. Да даже и не думала о нем. Надо же, как иногда мало нужно человеку для обретения душевного равновесия. Всего лишь встретить того, кому еще хуже. Как-то сразу начинаешь иначе смотреть на мир.

В ту ночь мне снилось детство в родной деревне. Видимо, встреча с коровой напомнила. Ведь когда-то давным-давно я дружила с одной весьма забавной буренкой. Папа привел ее в дом еще теленком и вверил нашим с Эрлом заботам. Тогда мы с братцем поделили обязанности так: он достает сено, я делаю все остальное. И мне это было в радость. Я рассказывала животному обо всем на свете, а оно молча меня слушало. Корова никогда не говорила, что ей некогда, и не смеялась над моими рассказами. А в то время большего мне и не надо было. Но, к сожалению, все когда-нибудь кончается. Именно в детстве я узнала, что друзья иногда умирают. Это случилось за пару дней до какого-то праздника. Тогда вся неделя мне казалась странной: к нам в дом то и дело приходили соседи, ощупывали нашу буренку, удовлетворенно улыбаясь, отдавали отцу несколько монеток и уходили. От моих вопросов родители отмахивались, а брат отмалчивался. И от этого на душе становилось все тяжелее. Я помню, как проснулась на рассвете от гадкого ощущения беспокойства и услышала скрип половиц в сенях. Выглянув в окно, я увидела, как отец идет к сараю и скорее почувствовала, чем поняла, зачем. Я метнулась, было, к двери, но проснувшийся Эрл ухватил меня за руку. Я помню, как пыталась вырваться, как от шума проснулась мать и велела брату запереть меня в чулане до вечера. Когда мне, наконец, удалось попасть в сарай, он уже был пуст. Только на полу из-под соломы выглядывали несколько красно-бурых пятен. Тогда за праздничным столом вместе с нами сидел и кузнец: родители позвали его в благодарность за какую-то помощь. Я помню, как он усмехнулся на мое заявление, что мне не хочется жаркого из друга. Когда же вечер закончился, и кузнец собрался уходить, то отозвал меня в сторонку и тихо сказал: «Знаешь, у каждого в жизни свое предназначение, которое, чаще всего, не нами выбирается. Кому-то суждено есть, а кому-то быть съеденными. Если ничего нельзя изменить, не трать попусту силы. Я знаю, горько, когда умирают друзья. Но, поверь, еще хуже, если они умирают напрасно». Подлинный смысл его совета дошел для меня много позже. Но именно благодаря ему я теперь без малейшего зазрения совести могу обыскать и даже раздеть труп. Ведь лучшее, что ты можешь сделать для умершего — извлечь пользу из его смерти. Сделать ее значимой. Интересно, не был ли этот сон намеком, что скоро снова придется искать смысл в дружеской смерти? Эх, забавная штука — сны.

Утром меня разбудило осторожное прикосновение коровьей морды. После пробуждения и легкого перекуса мы потратили около получаса на игру в «да-нет-ки», а, вернее, в «муму-му-ки». Но в итоге картина произошедшего нарисовалась практически полностью. Оказалось, что моя новая почти знакомая не собиралась оборачиваться животным. Она должна была всего лишь перекинуться эльфийкой. Из вежливости я не стала уточнять, зачем: не имею привычки лезть в чужие дела глубже необходимого. Как бы там ни было, склянка с противозельем была ей от неожиданности растоптана, поэтому нам предстояло отправиться в небольшую лавочку на окраине города. Нужно сказать, происходящее было мне на руку. Конечно, нехорошо наживаться на чужой беде, но в моем положении не до совести. Да и в благодарность за свою помощь я всего лишь хотела попросить сопровождения до Академии Альдэго. Так что намечался почти честный бартер. Только бы моя попутчица не страдала таким же географическим кретинизмом, что и я. Но вероятность этого была крайне мала. Хотя, с моим везением мне ли рассуждать о вероятностях?

Как бы там ни было, вскоре мы добрались до эльфийского города. Теперь, когда я видела его действительно своими глазами, он не произвел на меня такого сильного впечатления. Да вообще никакого не произвел. Небо и солнце тут были совершенно обыкновенными. Никаких серебристых деревьев или сиреневых бабочек тоже не наблюдалось. Подумаешь, цилиндрические белые домики с круглыми окнами и коричневыми крышами. Подумаешь, чистые улочки и безлошадные повозки. В Блиске и не такое бывало. Только в отличие от царящей там всеобщей приветливости и всетерпимости, тут чувствовалось неприятие к чужакам. Я буквально кожей ощущала холод эльфийских взглядов, а общемагическое телепатическое поле просто кипело ненавистными, укоряющими возгласами. Эх, жалко не догадалась у Ворона поинтересоваться, почему эльфы так не любят человеческих магов. Ведь давно же этот вопрос интересовал. Воспоминание о полуэльфе добавило мрачности к невеселым мыслям. А кстати, интересно, я еще замужем или уже все? И если все, то кто я: гордая разведенка или несчастная брошенка? По фактам ближе к первому: сама ж ушла, но по ощущениям — ко второму.

— Смотри, куда прешь! — донельзя противный писклявый голос бесцеремонно вторгся в мои размышления. Посмотрев вниз, я поспешно потянула за повод. Оказывается, мой конь чуть не наехал на сидящего у стены нищего. Видимо, я инстинктивно направила лошадь к обочине улочки и слишком уж прижалась к ней.

— Извините, — пробормотала я, объезжая эльфа.

— На «извините» пожрать не купишь! — отозвался тот.

Эта острота легко лопнула шарик моего терпения. И вместо вежливого молчания я зло огрызнулась в ответ:

— А на большее не заработал! Вместо того чтоб сиднем сидеть, хоть бы частушки спел! Потешил бы, я б тебе кинула грошик! А так — обойдешься!

— Да чтоб и ты так обошлась! — гневно раздалось мне вслед.

Не оглядываясь, я поехала дальше, направив коня ближе к центру улицы. Как же все любят срываться на других за свои обиды на жизнь. Что люди, что эльфы. Да и пес с ними: испокон веков так было, и до конца времен так будет.

Корова также шла чуть впереди, показывая дорогу, и вскоре остановилась у низенького крылечка одного из белоснежных домиков. Приколоченная к двери вывеска в изящной золотой рамочке гласила: «Мастер-маг широкого профиля. Безумный выбор по разумным ценам. Есть все, что угодно. А если чего-то у меня не окажется — отдам бесплатно». Усмехнувшись последнему предложению, я спешилась и, оставив лошадь под присмотром коровы, осторожно приоткрыла дверь лавочки. Внутри было темно и пахло сыростью, а еле заметная лестница вела куда-то вниз. Спускаясь на ощупь, я вела рукой по стене, пока не вляпалась во что-то мягкое и явно противное, заставившее меня громко выругаться. И тут же пейзаж вокруг преобразился: на стенах зажглись золотистые паутинки, лестница резко изменила направление на противоположное и, видимо, из пущей вежливости покрылась ковровой дорожкой. Подняв глаза, я увидела огромные золотые ворота в два человеческих роста и выругалась еще громче. Интересно, чем эльфам не угодила объективная реальность? Аллергия у них на нее, что ли?

— Занятная версия! Но ошибочная, — сказал возникнувший перед воротами эльф.

На вид ему было лет шестьдесят по человеческим меркам. Одет мужчина был в алый камзол с сиреневым отливом, черные штаны и высокие кожаные сапоги. Остроконечные уши были унизаны разнообразными серьгами, а заплетенные в мелкие косички льняные волосы собраны в пучок на макушке. Скрестив увешанные браслетами руки на груди, мужчина продолжил:

— Мы меняем не реальность, а ее восприятие. И только лишь при необходимости.

Интересно, в чем провинилось мое восприятие?

— Ничего личного. Обычная защита от нежелательных посетителей и заманиловка для желательных.

Твою ж налево! Эта зараза еще и мысли читает!

— Как грубо! — рассмеялся эльф. — Такова моя специализация. Но не переживай, нас таких мало.

Вот же ж…Заткнись!!!

— Это ты мне или себе? — уточнил собеседник. — Если себе, то бесполезно — я уже успел прочитать все, вплоть до раннего детства. Недавно тебя, видимо, хорошо обработали: ты не то, что открытая книга, а скорее коллекция вывесок. Читай не хочу. Твой разум мне напоминает шахматную партию, закончившуюся патом. Кто-то что-то прятал, а кто-то это старательно искал. В итоге, ни тот недопрятал, ни этот не нашел. Но повоевали они знатно. Странно, что ты еще соображать в состоянии.

Теперь мне стало совсем неуютно, и я поспешила поскорее сменить тему:

— Раз ты все прочитал, значит, знаешь, зачем я тут.

— Знаю, — кивнул эльф, — но ничем не могу помочь.

— То есть как? — опешила я.

— Зелье сработало как должно, поэтому отменить его действие я не в силах. На изготовление же противозелья у меня нет нужных компонентов. А раз, повторюсь, зелье сработало как должно, я не обязан ради вас за ними бегать.

— Что за ерунда? Кто по доброй воле захочет превращаться в корову??

В ответ эльф щелкнул пальцами, и прямо перед моим носом возник развернутый свиток. На нем было записано: «Я нижеподписавшаяся покупаю зелье, которое должно дать мне необходимый для выполнения задания облик. Я нижеподписавшийся продаю требуемое зелье и в случае недолжного результата обязуюсь взять на себя всю ответственность и исправить последствия». Ниже стояло две подписи и два кровавых оттиска, отмеченных специальными символами. Магический контракт был заключен по всем правилам, а, значит, эльф не врал. Если только…

— Да как ты смеешь! — возмутился хозяин лавки. — Я уважаемый эльф, а не шантрапа какая! Чтобы я опустился до того, чтобы врать какому-то паршивому стихийнику??? Делать мне больше нечего контракты иллюзорные перед тобой высвечивать! В общем, принесете ингредиенты — поговорим. Список на обороте. Хотя, если хотите, подождите полгода до моего обычного восполнения запасов. За удвоенную плату, так и быть, нужные вам компоненты достану в первую очередь. Решайте сами, а у меня других заказов полно.

С этими словами эльф еще раз щелкнул пальцами, и свиток, скатавшись в трубочку, нырнул мне за пазуху. Я же буквально уперлась носом в дверь, за которой меня ждала несчастная нижеподписавшаяся.

— Му? — поинтересовалась она, едва я вышла на крыльцо.

Вкратце пересказав заколдованной воительнице касающуюся ее часть разговора, я завершила рассказ фразой:

— Вот тебе и му.

В ответ корова грозно пригнула голову и, издав скорее рык, чем мычание, пошла тараном на дверь. Я еле успела отскочить с дороги, зависнув в воздухе над крыльцом. Двери же услужливо распахнулись перед моей разъяренной спутницей и тут же выплюнули ее обратно. Ошалело помотав головой, корова развернулась и решила повторить попытку штурма, но я встала перед ее мордой, выставив руки вперед.

— Стой!

Однако та была непреклонна, и мне снова пришлось резво отскакивать в сторону. Безнадежно махнув рукой, я уселась сбоку от крылечка, безразлично наблюдая за нарезаемыми попутчицей кругами. Воины…вроде бы умные люди. Но стоит их выбесить, такое ощущение, что разум отключается начисто, оставляя в голове лишь одну мысль: я силен, значит прав. И можно сколько угодно говорить, доказывать. Пока сами не успокоятся — не услышат. Хорошо, что у мага предусмотрена защита от подобных клиентов, а то пришлось бы еще платить за попорченное имущество. Надо признать, игры с разумом иногда бывают полезны. Сдается мне, моя спутница далеко не первый воин, которому показалось, что его надули. Ведь редко кто из них вникает в тонкости магических контрактов. Кому-то лень, кто-то просто не способен, а виноватыми всегда маги выходят: лгуны, шарлатаны и прочее. Обвинять всегда просто.

Развернув список, я присвистнула: шестнадцать наименований. Хорошо, хоть большинство — травки. Но все равно клыки волковарга или слюна плевуна мне категорически не нравились. Глянув на выдохшуюся, тяжело дышащую, но все же разворачивающуюся на очередной круг корову, я поднялась и снова встала перед ее мордой.

— Хватит!

На этот раз воительница меня послушалась и даже позволила увести себя от треклятой, с ее точки зрения, лавочки. Хотя, на мой взгляд, хозяин отнесся к нам весьма по-человечески. Ведь вполне мог бы рассудить по-эльфийски и не давать список. Надо будет на досуге узнать, с чего бы дядя оказался таким хорошим. Правда, вникать в тонкости мышления чужой расы иногда выходит себе дороже. Может, нелюбовь к людям-магам у эльфов вовсе не поголовная черта? Или это всего лишь исключение, подтверждающее правило? Или…

От ненужных мыслей меня оторвало раздавшееся рядом требовательное «му». Оказалось, что мы как раз проезжали мимо постоялого двора. Без зазрения совести проинспектировав коровье имущество, я обнаружила в кармане только три монетки. Держу пари, на комнату не хватит, а вот на пару мест у коновязи вполне может. Не зря говорят, все возвращается на круги своя. И как в уже подзабытое время, мне подумалось: хорошо, когда есть насущная маленькая проблема. Можно забыть обо всем на свете, сосредоточившись на ней. Заставить себя бросить все силы на решение единственной жизненно важной задачи. Для меня она сейчас формулировалась просто: выжить. То есть достать деньги. Причем, делать это мне хотелось даже не ради себя. Серьезно, не встреть я корову, наверное, плюнула бы на все и померла бы под каким-нибудь симпатичным кустом. Но ответственность за чужую жизнь — неплохой стимул, заставляющий взять себя в руки и собрать мысли в кучку.

Спешившись, я подошла к коновязи, располагавшейся под навесом сбоку от входа. Кроме пяти привязанных коней там никого не было. Еще раз окинув взглядом особо темные уголки, конюха я не обнаружила и уже собралась пойти поискать его в таверне, как вдруг откуда-то сверху раздался юношеский голосок:

— Не надейся ее дорого продать. На ярмарке это будет уже пятая корова. И причем, не самая симпатичная. Вы в этот год сговорились, что ли, коровий бум нам устроить?

Подняв голову, я увидела изящного подростка, а вернее его голову, торчащую из дырки в навесе.

— Простите?

В ответ парнишка усмехнулся и, легко просочившись в дырку целиком, спрыгнул на пол.

— Привязывай свою лошадь и давай монетку за постой и еще одну за кормежку.

— А что там насчет коров на ярмарке? — уточнила я, не спеша расставаться с поводом. Похоже, легкий заработок сам плыл мне в руки.

— Все хозяева вот этих, — конюх кивнул на лошадей, — привели на продажу коров. И по слухам, не они одни. Так что цены будут ниже некуда.

— Как же хорошо, что мне велено продать лошадь!

Ответ я выдала раньше, чем успела это осознать. Видимо, часть моего покореженного разума, отвечающая за речь, соображала быстрее прочих. Но для поддержания иллюзии, что все так и задумывалось, я принялась расседлывать животное.

— А корова тогда зачем? — уточнил конюх.

— А обратно я на чем поеду?

Изумленное «на ней?» буквально слилось с таким же «му??», но я невозмутимо перекинула седло и сымпровизировала:

— Это специальная ездовая порода. Новое веяние в Вайнере: всех с лошадей на коров пересаживают.

В ответ на это конюх рассмеялся и, успокоившись, уточнил:

— Очередная дурость принаглевшего правителя?

— Очередная?

— Ну, возможно, вы у себя это дуростью не считаете. А мы тут со смеху покатываемся. Что ни указ, то хохма. Причем, тексты в стихах — это ладно. Да и заставлять их в школах заучивать тоже не смертельно. Но не принимать иностранных послов без рифмованных обращений — это уже перебор. Видимо, за эти годы он полностью освоился на троне и решил, что теперь можно дурить: народ любит, народ все спустит. Или я что-то путаю и на лошадях вы по ошибке испокон веку катались?

Ничего не ответив конюху, я достала из сумки веревку и, привязав ей корову к коновязи, расплатилась двумя монетами. Затем закинула сумку на плечо и повела коня к выходу.

— Удачной торговли, — бросил мне вслед юноша.

Выспросив у первого попавшегося прохожего направление к ярмарке, я шла, стараясь не думать о лишнем, но, увы: не получалось. Услышанная новость ввергла меня в уныние, красноречиво сообщив: величество из плена не вернулся. А ведь я втайне так надеялась на обратное. Но может в этот раз знание — благо? Если ты знаешь, что рассчитывать можно только на себя, то и ведешь себя соответственно. В конце концов, когда-то я вполне счастливо выплыла из куда более худшей передряги. Авось и в этот раз прорвемся. Тем более, на этот раз удача была явно на моей стороне: сперва корова, теперь ярмарка. Неужели жизнь в кои-то веки решила надо мной смилостивиться? Насколько мне помнилось, на эльфийских землях ярмарка животных была только одна и проводилась она раз в год. Организовал ее совсем недавно один предприимчивый купец. Эрл как-то мне про это рассказывал, мол, чего наши только не придумают, чтоб денег урвать. Задумка, похоже, прижилась, хоть и была крайне проста. Сами эльфы на своей земле животноводством не занимались, предпочитая покупать мясо и молоко у людей или выменивать на магические безделушки. И насколько помню, на их земле зверей не водилось в принципе. Где необходима была животная сила, эльфы обходились магией. Даже верховую езду при необходимости осваивали у людей. И такая профессия как конюх была востребована только в прибрежных торговых городах. Поэтому зверье для них было диковинкой. И даже не столько для взрослых, сколько для детей. Этот факт и лег в основу идеи, и теперь раз в год на эльфийской земле проводилась ярмарка, куда съезжались денежные особы со своими чадами в поисках новой игрушки-зверушки. Что происходило при этом со старыми, я старалась не думать. Дети только с виду милые создания. Что эльфийские, что людские. Хотя, может, все было не так и плохо? А ну как в каждом богатом доме теперь положено было иметь хорошо обустроенный зверинец? Вдруг, одно новое веянье зацепит другое?

На ярмарку я пришла в самый разгар торгов. Они проходили на огороженной площадке недалеко от порта. Паутинчатого вида изгородь переливалась всеми цветами радуги, а над воротами, аркой, прямо в воздухе висела надпись: «Мы собрали лучшее для ваших детей». Отдав последнюю монету за право входа, я встала на единственную пустеющую торговую площадку, и та вместе с нами перелетела к назначенному мне месту. Оно предсказуемо располагалось в самом дальнем и укромном углу рынка. Пока мы летели над головами толпы, я чуть осмотрелась. Практически на всех торговых местах продавались коровы разных пород и мастей. Но, похоже, эти животные свой пик славы пережили. Мимо них ходили явно расстроенные дети в сопровождении не менее расстроенных взрослых. Последние явно прикидывали масштаб капризного разочарованного бедствия. Пролетая мимо одного семейства, я услышала детское описание ситуации:

— Молоко не в бутылках — это не здорово! Бадди нам рассказывал! Это скучно! К тому же, оно дает молоко каждый день, и его обязательно надо забирать! А если не забирать….

Продолжение разговора я, к счастью, не услышала. Видимо, на прошлой ярмарке кто-то удачно продал корову, соблазнив какого-то дитенка сомнительным чудом: «молоко не из бутылки». И теперь народ массово решил повторить фокус. Вот только, похоже, просчитались.

Привязав коня к вколоченному в землю столбику, я приготовилась к долгому ожиданию: пока до меня тут добредут. Однако ошиблась. Не прошло и минуты, как прямо перед моим носом возник сияющий кристалл и чей-то скрипучий безэмоциональный голос велел:

— Кратко опишите ваш товар.

Пару секунд подумав, я выпалила:

— Ласковое четвероногое! Совсем не корова!

И тут же над торжищем разнесся звонкий клич:

— На нашей ярмарке появилась новое чудо: ласковое четвероногое! Совсем не корова! Дальний ряд, шестнадцатое торговое место.

Каково первое правило торговли? Замани народ любой ценой. И у меня это получилось: туманная формулировка — что надо. Конечно, собравшаяся толпа несколько разочаровалась при виде обычной коняжки, но я, не мешкая, перешла к следованию второму правилу: не важно как, главное впарить.

— Почтеннейшая публика! — с чего-то я решила, что начать надо именно так. Видимо, глазевшие на нас дитенки напомнили вечера в таборе, когда народ ждал зрелищ. И едва это воспоминание возникло в сознании, как дальнейшие слова нашлись сами собой. — Позвольте вам представить героя Вайнеры, верного боевого друга самого короля! Это живая легенда! Воплощение отваги и чести! Перед вами не просто конь, а великий воин! Смелый, сильный и верный! Одному господину и до самого конца! Хотите узнать невероятную историю этого скакуна?

Все любят сказки. А особенно дети. Мальчишки всегда обожают слушать о битвах и странствиях, о чести и преданности, о звоне мечей и смертельных опасностях. И эльфята, к счастью, исключением не были. Поэтому получив несколько утвердительных кивков, я продолжила. Или начала?

* * *

История этого скакуна началась в дикой лошадиной семье на западе Вайнеры. Ничем не примечательный пепельно-серый жеребенок появился на свет дождливой холодной ночью под блеск молний и раскаты грома. Но он не испугался этого мира, а радостно приветствовал его ржанием. Ибо ожидал от него только хорошего. Лошадиное детство было счастливым и радостным: зеленое пастбище, друзья, родители. Он резвился под солнцем дни напролет, ни о чем не думая, а просто наслаждаясь жизнью. Но однажды случилась беда: пришли странные, страшные звери. Восемь здоровенных особей. Они оплели пастбище чем-то пугающим, чем-то ужасным, и когда вожак скомандовал «опасность», бежать было некуда. Тогда взрослые согнали молодняк в кучу и приготовились защищать до последнего. Они бездумно кидались на пришельцев, но в итоге падали замертво у их лап. А звери скалили зубы, держа что-то окровавлено-блестящее в передних лапах. Когда же последний взрослый умер, а на поляне осталось лишь два жеребенка, пришли еще звери. Всего трое. Один большой, второй поменьше и третий, еще меньше второго. Первые два зверя достали блестящие палки и ринулись на убивших стадо, не страшась численного превосходства противника. Третий зверь взлетел на одно из крайних деревьев и сидел там весь бой, лишь изредка размахивая передними лапами. Когда же все было кончено, звери отложили свои окровавленные палки и подошли к испуганным жеребятам.

— Тихо, тихо, — произнес второй зверь, протягивая вперед лапу. — Мы вас не тронем.

Жеребенок не понял его, но почувствовал, что зла ему не желают. Он прижал ушки к голове, но не двинулся с места и позволил себя погладить. Лапа зверя была приятно шершавой. Глядя на своего собрата, кобылка тоже позволила одному из пришельцев к себе приблизиться.

— Ненавижу браконьеров! — произнес самый большой зверь, глядя на лежащий у его лап труп.

— Заметно! Капусту так не шинкуют, как ты их уважил! — кивнул головой трус, просидевший битву на дереве. А вернее трусиха. Сестренка жеребенка опознала в ней самочку, едва та дотронулась до ее бока.

— Ладно тебе! Что мы теперь будем с ними делать?

— Тут неподалеку есть охотничий домик. Поживем там, пока жеребята не окрепнут и не привыкнут к нам, — произнес второй зверь. — Нам невероятно повезло. Прирученные дикие лошади — самые верные соратники! Не знаю как вы, но я не хочу упустить такую возможность!

— Как ты можешь?! — крикнула трусиха.

Большой зверь посмотрел на нее и оскалил зубы.

— Хорошо, давай оставим их тут — пусть звери съедят. Или отведем на рынок — пусть кто-то другой их приручит. И если тебе от этого станет легче, отдадим совершенно безвозмездно! Чтоб ни в коем разе не нажиться на чужом горе.

На этом звери замолчали и двинулись по направлению к лесу, но у края поляны остановились и оглянулись на жеребят. Те поняли, что их зовут в новое стадо, и последовали на зов. Так жизнь постепенно стала налаживаться. В новом стаде было хорошо, правда, звери не паслись вместе со своими новыми соплеменниками. Они ловили птиц или мелких животных, ощипывали их и держали тушки над чем-то пышущим жаром, что каждый вечер появлялось на поляне. Сначала жеребят это пугало, но со временем они привыкли. И даже стали спокойно засыпать рядом с жарким местом. Вожаком, как и следовало ожидать, был самый большой зверь, которому все подчинялись. Каждый день он пропадал где-то в лесу, добывая еду для своих соплеменников, а те резвились вместе с жеребятами. И, видимо, так было положено: самочки отдельно, самцы — отдельно. Подрастающему жеребенку нравился его новый собрат, он чувствовал в нем силу. Но с выносливостью, увы, дела были хуже. Когда они играли на поляне, зверь очень быстро уставал. Поэтому жеребенок легко смирился с его причудой: зверь любил забираться к нему на спину. И это было даже хорошо: можно было дольше резвиться. Со временем жеребец очень привязался к зверю и даже стал понимать его. Например, он знал, что если тот произносит «Дымок», значит, зовет его. Сестричку, кстати, ее подруга звала «Елкой».

Когда жеребята окончательно окрепли, стадо снялось с места. Видимо, соплеменникам не хватало еды, и вожак повел их в другое место. Так Дымок увидел мир. Он узнал, что таких зверей, как его соплеменники — очень много. И что такие смешанные стада, как их — норма. Но правила поведения в них очень сложны. Например, иногда его соплеменники привязывали их с сестренкой рядом с другими такими же, как он, а сами уходили. Но тогда их кормили и поили другие звери. И Дымок всех их считал хорошими. До тех пор, пока однажды их с сестренкой не попытались куда-то увести. Но к счастью, вовремя подоспел вожак. Едва Дымок увидел его злые глаза, как тут же понял, что не по его приказу их уводят. И живо вырвался из лап державшего его. С тех пор он стал осмотрительнее и слушался лишь вожака или друга. Еще Дымок узнал, что стада враждуют между собой: и на них нападали, и им приходилось нападать. Он не понимал, зачем это было нужно, но верил. Вожаку и своему другу. Он видел, как они защищали друг друга и прочих членов стада. И Дымок знал — это правильно…

* * *

От лица Дымка я пересказала и особенности жизни в королевской конюшне, и кучу наших особо опасных приключений, поставив четвероногого друга на первый план. Он у меня и ловушки обнаруживал, и врагов выслеживал, и нападал сзади на ничего не подозревающих арбалетчиков, подло засевших в кустах. Напоследок же я рассказала слезную историю о том, как якобы недавно король с Дымком попали в засаду. И было жестокое сражение, и была стрела, от которой конь не успел прикрыть своего друга. И был побег в лес и возвращение за бездыханным телом. И долгий путь к замку с тяжелым грузом на спине. И был двойник, встретивший их у ворот, и был отказ от подчинения и, как следствие, приказ продать «наглую лошадь».

Большинство эльфят мою бредовую сказку, как ни странно, одобрило и даже прониклось ей: когда я замолчала, сразу несколько голосков завопили: «Купи!». Понятно, что сам конь дивом не был, а вот его легенда — другое дело. К счастью, это вовремя смекнул один из родителей и записал большую часть моей истории. В итоге с ним мы и сторговались: я должна была надиктовать ему начало, а он платит мне «за коня» приличные деньги. Конечно, конь был не тот. Да и вряд ли Дымок сам воспринимал свою историю именно так, но суть ее была передана верно и, самое главное, — красочно. Да и приукрасила я совсем чуть-чуть. Про детство жеребенка так вообще не соврала ни капли. Вайнерские дикие лошади — это особая порода очень умных, отважных и свободолюбивых животных. Взрослую особь практически невозможно покорить: предпочтет смерть уздечке. Поэтому браконьеры всегда охотятся на детенышей по одному сценарию: перебить взрослых и увести новорожденный молодняк, который еще плохо понимает, что к чему. Всегда были те, кто убивали взрослых, и те, кто приходили после, «прогоняли обидчиков» и становились для жеребят «своими». Тогда вторым отрядом случайно стали мы. Браконьеров никто из нас не любил, поэтому их не щадили и даже не спрашивали, а просто убивали, если встретятся. Мы, в общем-то, не собирались влезать в эту историю, но так уж оно вышло. И мы с величеством ни разу не пожалели: Елка и Дымок действительно стали для нас соратниками, на которых можно было положиться. Конечно, подкрадываться к арбалетчикам со спины они б не стали, но раненых или мертвых точно бы не бросили.

Уже покидая торжище с весьма увесистым мешочком, я запоздало подумала, а не зря ли Лео похоронила? Как бы моя спонтанная сказка не стала былью…Но сокрушалась по этому поводу я недолго. Ровно до того момента, как вернулась на постоялый двор. Снятая комната и принесенный туда обед живо избавили от лишних мыслей. Ведь, по сути, человеку для счастья нужно совсем немного: кров, хлеб и цель в жизни. Как же хорошо, когда под ногами снова твердеет почва! У меня теперь была просторная светлая комната с мягкой кроватью, жаркое с пюре и ароматно дымящийся суп, а также вполне четкий план дальнейшего существования: отдохнуть, расколдовать и отправиться в путь. Можно сказать, счастье по высшему разряду и с полным комфортом. Кстати, комфорт у эльфов был повсеместно благодаря магии кристаллов. Меня весьма удивило, что даже тут в рядовом номере, ванна была оборудована как в доме моего бывшего. Моего бывшего…Надо же, никогда не думала, что скажу такое. Хотя, кто так думает? Обычно все собираются жить долго, счастливо и в рамках общепринятого сценария. Причем, живя по нему, чаще всего ноют, что им скучно, а выбиваясь из него, орут о несправедливости жизни. Эх, разбери-пойми…Но сейчас это к делу не относится. В очередной раз выдернув себя из ненужной задумчивости, я разделась и, настроив нужную температуру воды, с наслаждением отдалась ее объятиям. Теперь, когда мой разум был полностью в моей власти, я снова слышала Стихии. И это предавало уверенности. Ведь сейчас я не только знала, но и чувствовала, что не одинока. Иногда важно верить, что тебе есть к кому обратиться за помощью.

Всласть накупавшись, я, не вытираясь, завернулась в мягкий желтый халат и вернулась в комнату. На столе меня ждал чуть поостывший, но не менее аппетитный обед. Как же хорошо, что я сразу заказала его, и теперь не надо было никуда идти! Ведь сейчас мне хотелось только поскорее бухнуться в кровать и уснуть, но голодный желудок требовал свое. Да так громко, что пришлось уступить. Подогрев еду, я с наслаждением втянула носом умопомрачительный аромат и взялась за ложку. Но…Лео как-то рассказывал мне, что один из его предков любил устраивать жестокую казнь за особо страшные преступления. Он сажал виновника на цепь и ставил рядом с ним полную миску еды. Правда, так, что несчастный не мог до нее дотянуться. Причем, недоставало обычно каких-то миллиметров. Еду исправно заменяли, так что она всегда была свежей и особенно ароматной…

К чему это я? А к тому, что ложка замерла, едва коснулась губ. И не по моей воле. Мое запястье будто кто-то сжал холодными костлявыми пальцами и намертво зафиксировал, не давая двинуться. Хотя, стоило мне попытаться отдернуть ложку ото рта, как хватка исчезла. Десять минут безрезультатных попыток позволили мне во всей красе ощутить прелесть забытой вайнерской казни. Как бы я ни пыталась, еда замирала буквально в миллиметре ото рта. Даже левитация не помогала: Воздух был бессилен. И когда от этой мысли мне стало действительно страшно, раздался стук в дверь. Такой громкий и настойчивый, что мое сердце подпрыгнуло к горлу и забилось в унисон звуку. Усилием воли заставив себя успокоиться, я подошла к двери и открыла ее. Увиденное живо заставило меня забыть обо всем на свете: на пороге стоял он.

Забавно, но когда мы расстаемся с кем-нибудь в ссоре, то часто тратим кучу времени на представление будущей встречи. Подбираем слова, репетируем сценарий, прописываем роли, но в час премьеры всегда забываем заготовленные реплики. А если и успеваем выдать первую из них, то без партнерской игры все равно все летит в тартарары. Ведь придуманные порознь пьесы редко совпадают.

В этот раз у меня сценария не было вовсе. Как-то не успела. И Ворон, наверное, тоже. Хотя, может, мужчины такими глупостями не занимаются в принципе? Полуэльф даже не стал тратить время на банальный «привет», а просто вошел в комнату и свободной рукой обнял меня, ощутимо прижав к себе.

— Я так боялся, что не найду тебя, — прошептал он, осторожно поцеловав меня в макушку. — Неужели нельзя было найти таверну поближе?

В обычной ситуации я бы возмутилась: “то есть я еще и виновата?!” Но сейчас на это не было ни сил, ни желания. По-хорошему, конечно, надо было бы отстраниться, ведь мой уход явно расставил точки над «и». Но хорошо говорить, что нужно быть сильной, честной и правильной. Однако не всегда получается. У всего есть предел, а мой, похоже, был не только достигнут, но и оставлен где-то позади. Поэтому я закопалась носом в мягкую ткань куртки и заплакала, а через несколько секунд в унисон мне прямо над ухом запищал сверток. Ворон еще крепче прижал нас к себе и прошептал:

— Тише, тише.

На меня подействовало, а вот на ребенка не очень. Более того, его плач с каждой секундой становился все громче и настойчивее. Почувствовав весьма однозначное ощущение в груди, я живо нашла в себе силы не только успокоиться, но также отстраниться от полуэльфа и сказать:

— Давай его мне. Он голоден.

Сев на кровать, я взяла ребенка. Радостно чмокающий малыш был отличным поводом не поднимать глаз. Грех было не воспользоваться. Однако боковым зрением я видела, как Ворон оседлал стул и, положив подбородок на спинку, внимательно на меня уставился. Всегда кто-то делает первый шаг. Вот только кто? Самый виноватый, самый несчастный, самый слабый или самый сильный? Или тот, кому примирение просто важнее всего прочего? Не знаю, но в этот раз начал полуэльф.

— Я предполагаю, что ты обо мне думаешь, и не хочу оправдываться. Хотя могу совершенно честно заявить, что иного пути просто не было. Но позволь все же объяснить мотивы моих действий. А заодно и действий моей матушки. Я просто хочу, чтобы ты увидела ситуацию и с другой точки зрения. Хорошо?

Интересно, что же, по его мнению, я о нем думаю? Ведь, по-моему, все это время о полуэльфе я не думала вовсе. Наверное, потому, что все-таки поняла: нельзя жить прошлым. Ни радостями, ни горестями. Что было, то прошло. Какой смысл выяснять, что там было и почему? Для налаживания дальнейших отношений? Смешно! Отношения или есть, или нет. А если бы их не было, мы бы в одной комнате не сидели. Да и вряд ли бы кто-то в подобной ситуации признался, что сделал все специально, из каких-нибудь садистских побуждений. Даже если бы это было правдой. На мой взгляд, единственная цель подобных разговоров не в убеждении другого, а в убеждении себя, что ты все сделал правильно. Ведь по большому счету, самое важное прощение для нас — прощение самих себя. Можно ли быть виноватым без вины, или с виной невинным? В праве ли мы судить себя или позволять это другим? Ответов на эти вопросы у меня никогда не было и, похоже, не будет. Но одно я знаю точно — если кто-то хочет, чтобы его выслушали, отказывать подло, если этот кто-то тебе хоть сколько-нибудь дорог. Так что, похоже, придется выслушать очередную исповедь о благих намереньях, вышедших мне боком. Интересно, мне так сильно не везет, что я постоянно попадаю в подобные истории, или так сильно везет, что я из них благополучно выпутываюсь? Усмехнувшись про себя пришедшим мыслям, я, все также не поднимая глаз, кивнула в ответ.

Не меняя позы, Ворон начал:

— Женитьба на тебе была моей самой главной ошибкой. Но тогда я просто забыл о последствиях. Мне было плохо, а ты оказалась рядом. И я не удержался. К тому же, сыграла роль полуэльфийская природа. Для эльфов продолжение рода является не просто целью жизни, а даже миссией. С детства нам вдалбливают, что мы должны передать силу своей крови. Правда, так говорят только мужчинам. Которых, к слову сказать, большинство. Все чаще и чаще рождаются мальчики даже в чистокровных браках. А таких с годами все меньше. Численность эльфиек с достаточным количеством воплощений постепенно сокращается, да и не каждая из них готова отдать свою, пусть и дополнительную, жизнь другому. Путь эгоиста всегда проще, а эльфийки всегда ценили отпущенное им время, и с годами это усиливается. Многие, кстати, винят в этом людей, чья скоротечность жизни заставляет их дрожать чуть ли ни над каждой минутой. Есть мнение, что эта боязнь передается и эльфам, ускоряя их превращение в людей и из-за этого заставляя еще больше их ненавидеть. Забавно, но с человечеством происходит обратный процесс. Как все это началось? Да очень просто. Ты наверняка знаешь, что эльфы были самыми первыми детьми Жизни и любимцами Четырех Стихий. Им и только им была доступна магия. С начала времен эльфы правили этим миром и всеми его расами. А те безмерно уважали и поклонялись своим правителям. Но со временем ситуация изменилась. У людей начали появляться свои маги, причем сильные и способные. Пока вам не даются только кристаллы, но, скорее всего, и эта ветвь магии когда-нибудь сдастся. Прочие же расы предпочитают или обходиться без магии, или иметь дело с людьми. Вряд ли кто-то из простых людей сейчас знает, что символы власти, которыми владеют все королевские дома в мире, на самом деле знак подданства эльфийскому правителю. Когда-то давным-давно каждая раса отчитывалась перед Великим Советом и платила свою дань. Что, кстати, и сыграло злую шутку. Гоблины, гномы и тролли всего лишь снабжали нас кристаллами. Людская же дань заключалась в разрешении смешанных браков, но, по сути, это было просто жертвоприношение. Мы же в ответ гарантировали каждой из рас защиту от другой. Правда, во внутренние дела не вмешивались. Веками все было хорошо. Эльфийкам не надо было тратить свои воплощения, за исключением редких случаев истинной любви, когда матери просто не могли дать умереть единственному сыновнему счастью. В целом, все были довольны и счастливы, а вернее, никто просто не обращал внимания на происходящие изменения. Смешение крови дало свои плоды. Смешно, но эльфы, настолько верили в себя и свое величие, что не видели дальше собственного носа. И в итоге из властелинов мира превратились в простых обитателей, став практически равными людьми. Хотя кто с кем поравнялся, это еще вопрос. Тем не менее, люди, а в особенности люди-маги для многих эльфов стали напоминанием о крушении былого величия.

Здесь Ворон закрыл глаза и замолчал на пару секунд, а затем глубоко вздохнул и продолжил:

— О проблемах с эльфийским потомством я никогда не задумывался. Мне повезло — моя первая жена была эльфийкой. Причем, искренне меня любящей. Для нее наши дети были в радость.

Снова тяжелая пауза, вздох и продолжение:

— Когда Леонард явно указал мне на то, что ты не эльфийка и намекнул, что из этого следует, я испугался. Настолько сильно, что чуть было не сделал все еще хуже, рассказав тебе правду. К счастью, король мне вовремя помог. Эльфийский ребенок начинает жить с момента зачатия. Он все слышит и все чувствует. И если хоть на миг ему почудится, что он нежеланен, то уйдет. Беда в том, что после определенного срока не один. Леонард был прав, когда сказал, что о твоей жизни мне нужно было думать раньше. И он, кстати, считает, что я подло тобой воспользовался, как сделал бы любой из расы моей матери. — Ворон нервно сжал кулаки и продолжил, но все больше ускоряя темп речи. — Знаешь, что король потребовал там, в пещере, за спасение моих людей? Нерушимую клятву, что я сохраню тебе жизнь, чего бы и кому бы это ни стоило. Тогда я не понял, что именно он имел в виду. Скорее всего, ввела в заблуждение его фраза: “Мне безразлично, за ком она замужем, но эта девка нужна мне живой. И лучше не спрашивай зачем”. Так как меня такие условия вполне устраивали, я на них согласился. Король же думал, что я прикидываюсь. До момента вашей с Эрлом ссоры из-за ловушки. Когда вы ушли выяснять свои отношения, мы выяснили свои, а заодно и решили, как будем действовать. Я не сомневался в том, что моя мать отдаст воплощение. Основная проблема была с отцом. Дело в том, что порог эльфийского дома никто не может переступить без позволения хозяина. Вот Леонард и посоветовал мне прикинуться раскаявшимся блудным сыном, принесшим подношение. Охмурить бестолковую девочку ради получения потомства — это так по-эльфийски, что отец поверил. Хотя, конечно же, искал подвох, но нам повезло. Теперь же что касается моей матери. Она предоставила тебе выбор, не потому, что ей была важна его осознанность. Она была важна тебе. Когда мама говорила, что нельзя жить с нелюбимым человеком, она была не совсем права. Жить с нелюбимым можно, но отказываться от любимого — нельзя. Я, не подумав, влез в твою жизнь, и в итоге поставил тебя перед сложным выбором, который сама ты вряд ли бы сделала. Метания между сердцем и долгом ни к чему хорошему не приводят. Кроме того, я всегда буду любить тебя только как мать моего ребенка. А ты заслуживаешь большего. Мне не удастся тебе этого дать. Я не настолько человек, чтобы уметь любить по-другому, хотя и пробовал научиться. Прости, если получилось сумбурно, но в целом все как-то так.

К моменту окончания рассказа, ребенок поел и умильно сопел у меня на руках. Я же сидела в тихом шоке от услышанного. «Как-то так» — хорошая фраза. Сразу представляется что-то косое, нескладное, держащееся на соплях. Прямо как сложившаяся ситуация. Хотя, когда что-то идет не по накатанной жизненной дорожке, таким оно обычно и бывает. Забавно, но теперь мне стало совершенно ясно — человек действительно хозяин судьбы. Только вот чаще не своей. Ведь мои поступки определили не мою жизнь, а жизнь моих близких. Точно так же, как их действия выстраивали мой жизненный путь. Интересно, это правило или исключение?

— Скажи что-нибудь, — прервал мои размышления Ворон.

Но сказать-то мне было нечего. А вот один вопрос был. Все-таки подняв глаза, я его задала:

— Зачем ты пришел?

Пожав плечами, полуэльф ответил:

— Как человек — потому что так правильно. Как эльф — потому, что не хочу, чтобы мой ребенок рос без матери. Да и в дом родителей мне возврата нет — отец поклялся, что если я только подойду к воротам, он меня убьет.

— Но ты же мог остаться там.

Ворон лишь усмехнулся:

— Нет. Для этого я слишком очеловечился.

Тут в наш разговор весьма невежливо вмешались. Мой временно забытый голод решил весьма громко о себе напомнить.

— Давай я подержу малыша, пока ты ешь, — сказал Ворон, поднимаясь со стула. — Он еще плохо спит не на руках.

Взглянув на тарелку, я заставила себя глубоко вздохнуть для успокоения и признаться:

— Я не могу есть.

— В смысле?

Выслушав мои объяснения, полуэльф полез в сумку и достал оттуда уже знакомый мне кристалл, однако не стал надевать его мне на шее, а лишь поднес ко лбу. Через пару секунд напряженного молчания Ворон вынес вердикт:

— Тебя кто-то проклял. Наложил мудреное заклятье разума, правда, суть его от меня скрыта.

Однако, все, что шло после «проклял» я уже практически не услышала, потому что это слово тяжелым ударом отозвалось в голове, заставив сердце сжаться от ужасного воспоминания напополам с осознанием собственного бессилия. Перед внутренним взором возникло ясное и четкое изображение почерневшей руки Леонарда, а затем почти забытый образ кровавого пота на теле Эрла. Как же хорошо, что я не успела встать, а не то бы рухнула на пол, не удержавшись на подкосившихся ногах.

— Эй, не бойся, — Ворон, видимо, по-своему истолковал мой побледневший вид и попытался подбодрить, осторожно погладив по щеке. — Я же не сказал, что не знаю, как его снять.

Взглянув на его ладонь, имеющую абсолютно нормальный вид, я непонимающе захлопала глазами. Она уже должна была почернеть. Ведь чем больше проходило времени с момента заражения, тем чаще надо было давать кровь. Несоответствие между наблюдаемой реальностью и моим представлении о ней напомнило кое о чем еще. Неужели меня опять поймали в капкан иллюзии? Неужели сейчас придется очнуться в таверне Блиска и пройти все по новой? Это было бы страшно, но тогда Лео был бы жив. Как же мне этого хотелось! Однако это было не в моей власти. Терпеть не могу осознавать свое бессилие. Такое ощущение, что тебя придавливает к земле тяжелой каменной плитой. И как бы ты не старался, у тебя нет сил не то, что скинуть ее, но даже сдвинуть на поганый миллиметр! В такие моменты для стихийников вполне нормально просить помощи у четырех Стихий. Когда свои силы исчерпаны, а груз нестерпимо тяжел. Мы всегда слышим ответ и знаем, что можно просить, а что нет. По сравнению с простыми людьми, мы имеем такое преимущество. Мне всегда было интересно, как другие справляются с отчаяньем? Неужели просто опускают руки и все? К кому обращаются они в совершенно беспросветной ситуации? Сейчас я была в точно таком положении. Ни Воздух, ни Земля, ни Вода, ни Огонь помочь мне не могли. Я это знала. Но признать, что ничего нельзя сделать, я не могла. Поэтому сделала то, что никогда не делала раньше. Но что в тот момент было единственно возможным. На секунду закрыв глаза, я обратилась с мольбой к Жизни. Мне не было известно, услышит она меня или нет. Все что мне оставалось — просто верить в это. Создать себе иллюзию выхода или иллюзию соломинки для утопающего. Зыбкую, но все же какую-то опору.

«Пожалуйста, пусть все обойдется…»

Открыв глаза, я посмотрела на полуэльфа и спросила:

— Что случилось с твоим проклятьем?

— Ты не помнишь? — Ворон удивленно приподнял брови, но буквально сразу же помрачнел. — Хотя да, ты же была во власти амулета. Проклятье исчезло, едва мы прибыли на эльфийскую землю. Сперва я подумал, что это из-за нашей магии, но позже до меня дошли слухи, что якобы вернувшийся король Леонард успешно убил ведьму и этим избавил свой народ от проклятья. Вайнерцы счастливы и любят своего правителя пуще прежнего. А тот этим и пользуется. Похоже, Леонард был прав — всю возню с проклятьем затеяли из-за власти. И, кажется, все у них идет по плану.

Я не знаю, услышала ли Жизнь мою мольбу, но все равно мысленно возблагодарила ее. Логичное объяснение быстро развеяло сомнения, а частично приятная новость чуть улучшила настроение. Проклятье нельзя снять выборочно, а раз Леонарду оно больше не грозит, то велик шанс того, что он жив и здравствует. В конце концов, не хрупкая барышня. А значит, план остается прежним: найти Альдэго и разобраться во всем и со всеми. Можно сказать, проводив взглядом просвистевший мимо булыжник, я чуть успокоилась насчет судьбы Лео и снова смогла озадачиться своей. Все-таки иногда неприятности происходят во благо, ведь сосредоточившись на них, можно, например, забыть о неловкости в отношениях. Просто задвинуть куда подальше, а там, возможно, и вовсе забыть. Хотя все же интересно, что значит «люблю только как мать моего ребенка»? О таком виде любви я, пожалуй, не слышала. И если честно, то не уверена, хочу ли. Мотнув головой, дабы отогнать лишние мысли, я вернулась к насущному.

— Так что делать с моим проклятьем?

— Снять, — понизив голос, ответил Ворон, забирая у меня сына и пересаживаясь с ним на подоконник. — Но для этого надо понять его суть или найти того, кто его наложил. Я пока вижу только, что оно «отраженное». Вспомни, кому из эльфов ты в последнее время желала зла?

Похоже, мое проклятье Ворона обрадовало также как и меня и по той же причине. Спокойный деловой тон полуэльфа весьма резко отличался от прежнего, суетливо-взволнованного. Но одно осталось прежним: с момента признания он ни разу не посмотрел мне в глаза.

Заданный вопрос, однако, поставил меня в тупик, ибо я совершенно не представляла, кому могла бы пожелать зла? Матери Ворона, за то что выгнала меня на холод? Да вроде бы нет. Самому Ворону за все хорошее? Тоже, вроде, нет. Магу, выдавшему вместо зелья список ингредиентов? Нет… Исчерпав объективные возможности, я начала вспоминать просто всех встречных-поперечных. И после пяти минут напряженной работы мысли, тень догадки промелькнула в разуме. Ухватив ее за ускользающий хвост, я поскорее выдала полуэльфу версию. Внимательно выслушав, он, все также смотря на спящего сына, кивнул в ответ:

— Очень похоже на правду. Что ж, если я все правильно понял, то чтобы его снять, придется спеть.

— Ты издеваешься?! — опешила я.

— Тише, разбудишь! — укорил меня Ворон, подняв глаза. Но едва наши взгляды встретились, как тут же снова уставился на сына. — Ты сама велела зарабатывать на еду частушками, а иначе без нее обходиться. Это условие проклятия. Выполни его, и оно развеется.

Мда…как часто мы бросаем что-то в сердцах и слышим в ответ «Тебе того же!»? Так часто, что уже не обращаем на это внимания. Пока это «того же» случайно не сбудется. Забавно, но хоть мое «того же» выглядело самым безобидным из возможных, на деле же оказалось ой каким страшным. Я четыре раза открывала рот и четыре раза захлопывала его. Потому что язык вдруг прирастал к небу, а горло охватывал спазм. Вот ведь ерунда какая! Похоже, мне проще было кого-то убить, чем заставить себя проорать несчастную частушку! Ведь на пятый раз неудачной попытки пения я всерьез задумалась о втором способе снятия проклятья. Эх, как же мне не хватало Эрла! В такие моменты ехидный братец всегда умел найти нужные слова, чтобы пнуть меня в правильном направлении, выведя злостью из ступора. Я всегда позволяла брату, но только ему, задирать меня или «ловить на слабо», потому что знала — зря он этого делать не будет. Бывают в жизни ситуации, когда будто стоишь на краю обрыва, смотришь на бушующие внизу волны, понимаешь, что надо прыгать, а не можешь. И тогда подлый, неожиданный толчок будет как нельзя кстати. Ведь всегда страшен лишь первый шаг, а дальше уже без разницы. Либо бояться становится некогда, либо все кончается раньше, чем это осознаешь.

Ухватившись за воспоминание о брате, я попыталась пойти по другому пути. Мол, он там, неизвестно где, неизвестно как, а я тут время теряю! И это помогло. Совесть, конечно, слабее злости, но иногда тоже срабатывает. Закрыв глаза, я практически на одном дыхании полушепотом выпалила:

Девки в озере купались,

Рядом эльфы шлялись,

Повстречались, улыбнулись

и докувыркались!

 

Я не знаю, почему мне в голову пришло именно это. Даже не уверена, слышала ли я эту ересь раньше, или случайно сама сочинила. Так сказать, на нервах. Но, к счастью, Ворон не обратил на это внимания. Или сделал вид, что не обратил. Но между нами и так было столько неловких недоговорок, что одной больше, одной меньше — роли не играло. Как бы там ни было, но поесть я все-таки смогла. А потом полуэльф отправил меня спать: после еды меня, как говорится, «развезло» и глаза стали буквально закрываться сами собой. Уже засыпая, я посмотрела на Ворона. Он все также сидел на подоконнике, с блаженной улыбкой глядя на сына. И казался абсолютно счастливым. Видимо, не только судьба у всех разная, но и счастье у каждого свое. А еще я подумала, все-таки хорошо, когда есть тот, кто может решить твои проблемы. И не потому, что не можешь ты. А потому что может он.

Так по-человечески (пунктуация на выбор: {?},{ …}|,{ –  .})

Человеку доступно множество механизмов восприятия действительности. Это и зрение, и обоняние, и осязание, и, конечно, слух. Причем, в состоянии сна последнее чаще всего становится основным. Как же здорово пробуждаться от тихого шелеста ветра, или шума дождя, или ласкового шепота близкого человека! Тогда вместе с тобой в душе просыпается тепло, радость и счастье. Насколько это приятно? Наверное, настолько же, насколько неприятно вскакивать от дикого грохота. Когда тебя буквально подбрасывает на матрасе неясная тревога, порождающая в душе ужас. И ты, еще толком не проснувшись, уже сидишь с широко распахнутыми глазами и бешено колотящимся сердцем. А если сидящий на подоконнике мужчина резво оказывается рядом и, вручив тебе ребенка, командует: «Охраняй», а потом хватается за нож и разворачивается к двери, то все становится еще хуже. Ведь кто-то отчаянно ломится в комнату. И вот-вот ворвется: хлипкая дверь при таком напоре не выдержит и минуты. Так и вышло.

Как только дверь распахнулась от очередного удара, Ворон, не мешкая, метнул нож. Однако железка лишь печально звякнула об пол, отбитая хитрым финтом рогами. Издав воинственное «му-уу», корова пригнула голову и пошла в атаку. Для полуэльфа это было, видимо, полной неожиданностью, так как единственное, что он сумел сделать — схватил буренку за рога, не дав ей себя проткнуть. Впрочем, я тоже не сразу вышла из ступора. То ли спросонья, то ли от дикости происходящего. И только лишь когда Ворон оказался прижатым к стене, а проснувшийся ребенок заорал во все горло, я вмешалась в ситуацию, крикнув:

— А ну тихо!

К счастью, подействовало. И самое интересное, что на обоих. Ребенок замолчал, а корова ослабила натиск и, мотнув головой, отошла на полшага назад. В этот же момент в комнату вбежал бледный, как полотно, конюх с вилами в руках, а за ним показался хозяин таверны с заряженным арбалетом. Обернувшаяся на звук корова внимательно уставилась на оружие, чуть склонив голову набок. Сообразив, что может случиться дальше, я поскорее встала с кровати и, встав на возможной линии огня, поспешила снять напряженность, покачивая собирающегося заплакать ребенка.

— Все в порядке! Все целы!

Однако хозяина, похоже, это не особо интересовало, хотя арбалет он опустил. А затем окинул взглядом испорченную дверь и обратился ко мне:

— Твоя живность?

И хотя тон был не совсем вопросительный, я все же кивнула, а он продолжил:

— Стоимость ущерба включу в счет, а ты, — взгляд на конюха, — сам решай, что стребуешь. Бумаги для судьи подготовим. Совсем вы, люди, обнаглели! Мало того, что из-за ваших зверей мне дополнительный персонал держать приходится, так они мне еще его пугать будут и имущество портить! Твоя собственность, тебе и отвечать за ее дела! Каждый год из-за этой ярмарки дребедень какая-нибудь случается! Богатенькие идиоты своих чад развлекают, а мы тут мучайся!

И продолжая ругаться в том же духе, хозяин пошел прочь. Я же перевела взгляд на конюха. Его бледный дрожащий вид красноречиво свидетельствовал: напуган здорово. А первое средство в таком случае — выговориться.

— Что случилось? — как можно мягче поинтересовалась я.

— Я совершенно не понимаю, как это вышло! — пролепетал парнишка, опираясь на вилы и внимательно смотря на замершую статуей корову. — Не знаю, что на нее нашло! Стояла себе тихонько, как вдруг в окно глянула и взбесилась! Разломала коновязь, чуть хозяина не пришибла. Мне, конечно, говорили, что потерявшие разум звери — это страшно. Но я даже не представлял насколько! Я так испугался, что даже о магии забыл! Напрочь!

— Давай и об этом забудем, ладно? — в тон мне сказал Ворон, подходя к конюху и протягивая ему небольшой мешочек.

Взвесив на ладони подношение, эльф мигом обрел душевное равновесие. И, на мой взгляд, даже чересчур хорошее. Скорчив скорбную мину, он выдал:

— Да как же я об этом забуду? Как…

— По-хорошему, — холодно оборвал его Ворон.

Я не видела лица полуэльфа, но по его тону и виду конюха смогла представить жесткость черт и взгляда. Видимо, они были достаточно убедительными, ибо парнишка коротко поклонился и, уверив, что все уже забыл, поскорее убрался восвояси. Ворон же кое-как приладил покосившуюся дверь к косяку и обернулся к нам.

— Ну? — спросил он, скрестив руки на груди.

Интересно, какие именно вопросы и упреки были на этот раз заключены в этом емком междометии? В устах братца это обычно звучало как синоним фразе «во что ты опять вляпалась?» Здесь же подтекст мне был не особо ясен, но, правда, и не столь важен. Поэтому, сев обратно на кровать, я рассказала полуэльфу все, что могла по поводу нашей внезапной «гостьи». Которая, кстати, так и простояла, не шелохнувшись, весь рассказ, скромненько потупив глазки. Когда же я закончила, Ворон полез в сумку и, достав оттуда связку кристаллов, повернулся к корове:

— Поговорим?

Однако ответом ему было гневное «му» и угрожающе склоненная голова.

— Это всего лишь транслятор мыслей! — поспешил объяснить полуэльф. — Могу поклясться чем угодно, что он тебе не навредит!

Пару секунд подумав, корова все-таки кивнула, а едва связка камней коснулась ее лба, как в комнате зазвенел мелодичный, хоть и раздраженный голос:

— И тебе еще хватило наглости припереться сюда, мерзавец остроухий! Или тебе удовольствие доставляет жизнь другим портить?! Мало ты потешился?!

Так как мысленные реплики сопровождались гневным раздуванием ноздрей и притопыванием копытом, то эффект был впечатляющим. Ворон даже не сразу нашел, что сказать, однако чуть дрогнувшим голосом выдал:

— А Вы, собственно, кто?

— Не важно! — буркнули в ответ. — Забирай своего ребенка и катись на все четыре стороны! Так всем будет только лучше! Или твой природный эгоизм задушил в тебе все имеющееся благородство?

Никто не любит обвинений. Независимо от их справедливости. И полуэльф исключением не был. К тому же, похоже было, что слова его задели. Зато голос вмиг обрел ледяную твердость. Распрямив спину и скрестив руки на груди, Ворон спросил:

— По какому праву ты меня обвиняешь?

— По праву рыцаря короны! — в тон ему ответила корова. — Чей повелитель из-за тебя сейчас работает в шахтах! По праву жителя королевства, власть в котором по твоей милости узурпирована тираном! Да и по праву женщины, чей любимый из-за тебя сейчас неизвестно где!

Не знаю, как у Ворона, а у меня картинка не сложилась. Хотя стало интересно, а разломанную дверь она ему такими темпами не предъявит? Однако полуэльф весьма удивил меня, ни с того ни с сего рассмеявшись.

— Так это и есть твое «по-плохому»? — саркастически выделенное окончание фразы даже меня покоробило.

Корова так вовсе обиженно тряхнула головой:

— Не смешно!

Зато весьма любопытно. Я подошла к Ворону и, понизив голос, чтобы не разбудить задремавшего сына, поинтересовалась:

— Вы что, друг друга знаете?!

— Виделись, — кивнул тот.

Корова же обратилась ко мне:

— Лиона, ты должна немедленно отправиться в шахты! Только ты можешь помочь!

Такая категоричность меня насторожила. Обычно, если ты единственный и незаменимый, то жди беды. Поэтому, чтобы выяснить, какой именно, я аккуратно поинтересовалась:

— И что мне нужно сделать?

Вместо воительницы мне ответил усевшийся обратно на подоконник полуэльф:

— Рыцари Альдэго хотят заставить тебя выполнить за них их работу!

— Ничего подобного! — возмутилась корова. — Нам просто нужна помощь! План побега готов, но если его величество не захочет бежать, ничего не выйдет!

— А он…

— Якобы, не хочет, — закончил за меня Ворон. — По словам нашей уважаемой рыцарши, Леонард вполне счастлив в плену и категорически отказывается из него уходить. Поэтому его доблестная гвардия хочет запихнуть к нему тебя, чтобы ты провела разъяснительную беседу на тему: «Как плен вредит здоровью».

Похоже, слова были правдивы, ибо весьма ощутимо задели воительницу, заставив раздраженно бросить:

— Не передергивай!

Вопль получился слишком громким и легко разрушил хрупкий младенческий сон. При первых звуках плача Ворон спрыгнул с подоконника и подошел ко мне:

— Давай успокою.

Однако посмотрев на пищащего дитенка, я вдруг поняла, что не хочу его отдавать. Даже ненадолго. Бывают в жизни мгновения, когда все вокруг будто замирает. Останавливается время, а весь мир сворачивается до размеров того, что в этот момент является единственно важным. Я вдруг осознала, что таковым для меня стал мой сын. Мой сын. Мой. Сын. Интересно, в какой момент становятся матерями? В момент рождения ребенка или в миг понимания его появления? Когда ты вдруг осознаешь, что то недавно было частью тебя, теперь стало частью твоей жизни. И хочешь ты того или нет, но придется с этим считаться. А может быть, матерью становишься тогда, когда соглашаешься с этим считаться? Но если ты принимаешь произошедшие перемены, то дозволительно ли при этом вычеркивать из своей жизни все остальное? Ворон сказал, что вернулся потому, что не хочет, чтобы его сын рос без матери. Так что же, опять сердце против долга? Или на этот раз сердце против сердца?

— Лиона, отдай мне ребенка, — прервал мои размышления голос Ворона.

— Не хочу, — честно ответила я.

— Вообще-то, он и мой сын.

Услышанный ответ, словно отражение моих мыслей, заставил посмотреть полуэльфу в глаза. Вопреки ожиданиям, он не отвел взгляда и спокойно пояснил:

— Амулет, который я для тебя сделал, еще не отработал свой ресурс. Он все еще может улавливать твои мысли и передавать мне. Но не по моей воле. Так что еще около недели или двух я могу случайно тебя «услышать». Прости, но пока с этим ничего не сделаешь.

Не ответив, как и не отдав ребенка, я села на кровать и попросила:

— Объясните-ка толком, откуда вы друг друга знаете.

Полуэльф с коровой обменялись взглядами, затем он сел рядом со мной, а воительница начала:

— Тогда, если позволишь, я опишу всю ситуацию в целом. Чтобы вы оба осознали масштаб бедствия. Первое, что вам нужно знать — кто такие на самом деле рыцари Альдэго. Да, это элитный отряд абсолютно верный королю. Вот только верность эта обеспечивается магией. У Альдэго давно зрела идея подобного поддержания лояльности, но Деодан все никак не соглашался претворить ее в жизнь. После раскрытия заговора теневиков, конечно, стало ясно почему. Когда Леонард взошел на трон, он дал этой инициативе дорогу. Теперь лучшие из лучших подвергаются магическому воздействию и становятся абсолютно послушны голосу своего правителя. Мы физически не можем нарушить приказ короля. А нам их было отдано два. Первый был озвучен Леонардом, как только он понял, что на его трон кто-то имеет вид. Он приказал нам не трогать заговорщиков, пока ему не будут ясны их мотивы или пока не будет прямой угрозы чьей-либо жизни. Второй приказ король отдал в плену. И звучал он так: «Катитесь отсюда вместе с вашим королевством и не смейте больше сюда приходить!» Но тут, надо сказать, нам повезло. Если бы Леонард в сердцах выдал: «Не смейте меня спасать», все было бы потеряно. А так мы нашли выход.

— Тебя, — тихо сказал Ворон. — Причем, искали они с должным рвением и усердием, невзирая на преграды и трудности. Когда эта мадам влезла к нам в спальню, я ее чуть не убил.

— Да уж конечно, — буркнула воительница.

Однако полуэльф пропустил ремарку мимо ушей и продолжил:

— Когда же мы с ней все-таки побеседовали и добились определенной ясности в ситуации, мне был предъявлен ультиматум: или я отпускаю тебя на подвиги по-хорошему, или будет «по-плохому». Вот, собственно, и вся история нашего знакомства.

Мда…В любом описании ситуации можно найти «градус бреда». Где-то он практически равен нулю, где-то на приемлемом уровне, но где-то он, бывает, зашкаливает. Вот сейчас, похоже, был именно третий случай. Только вот интересно, чья это фантазия: воительницы или жизни? Как может человек в здравом уме добровольно желать быть в плену?

— Она не врет, — грустно вздохнул Ворон. — Хотя, я надеялся. Да, транслятор мысли распознает ложь. Ну, извини, по-другому не работает.

— Да я и не против, — отозвалась корова. — Мне скрывать нечего, а так сэкономим время на убеждении.

В ответ полуэльф провел ладонью по лицу и обратился ко мне:

— Тебе придется решить, что делать дальше. Конечно, мне не хочется, чтобы ты во все это лезла, но запрещать что-то я не в праве. Раз ты единственный выход из положения, то выбор делать тебе. Признаться, я надеялся, что все не так плохо. Что тебя просто хотят использовать, чтобы самим не соваться в пекло…

— Да как ты смеешь так думать о нас?! — гневно прозвенело в комнате, и заснувший ребенок снова беспокойно закряхтел.

— Тише! — шикнул на воительницу Ворон и также полушепотом пояснил. — Я предпочитаю приятные сюрпризы разочарованиям, поэтому стараюсь не думать о людях лучше, чем они обычно бывают. Ладно, пойдем попробуем вернуть тебе нормальный вид, а ты, Лиона, как раз пока спокойно подумаешь.

Так меня оставили наедине с сыном и мыслями. Интересно, о чем, по мнению полуэльфа, я должна была думать? Хватит ли у меня совести бросить своих? Не хватит. Доказано и не раз. Буду ли я подыскивать разумные аргументы кроме «не хочу» или «боюсь»? Не буду. Потому что их нет. Хотя что-то во всем этом мне отчаянно не нравилось. Вот только я никак не могла сообразить, что именно. Поднявшись, я заходила кругами по комнате, уже по привычке покачивая спящего младенца. Что же не так?… Конечно, неприятно оказаться в ситуации «придется тебе, потому что больше просто некому», но это не то, что меня на самом деле тревожило. И с каждым шагом становилось все хуже. Какое-то гадкое липкое чувство, словно пузырь, надувалось в душе. Казалось, еще чуть-чуть и лопнет… Я резко остановилась посередине комнаты. Вот что меня мучило! Эрл!!! Все разговоры были только о короле. О его телохранителе же не было сказано ни слова. А если мне отчаянно пытаются навязать явно чужую роль единственного воспитателя… Страшно ли терять близких людей? Страшно. Но еще хуже пребывать в неизвестности относительно их судьбы. Отчаянно надеяться на лучшее, но вместе с тем запрещать себе это. Потому шанс на «хорошо» очень маленький, а боль от «плохо» очень большая. Едва я осознала это, как ноги сами собой подкосились. К счастью, рядом со мной весьма вовремя обнаружился стул. Я сидела в комнате четыре долгих часа, заставляя себя вопреки совету полуэльфа не думать. Ни о чем. Просто смотрела вперед, отсчитывая секунды, и ждала. Переживать неизбежное — все равно что зуб дергать. Чем резче и быстрее, тем лучше. Поэтому едва отодвинулась так и непочиненная дверь, я сразу задала единственно важный вопрос:

— Что с Эрлом?

Ответы бывают разные. Можно соврать, можно сказать полуправду, можно сказать правду, а можно просто отвести глаза. Именно это и сделали оба вернувшихся, статуями застыв на пороге. Полуэльф смотрел вниз влево, а высокая красноволосая женщина в просторном белоснежном балахоне — вниз вправо. И хоть мне все было ясно, я все же попросила:

— А словами?

Полуэльф молча прошел к своей сумке и начал что-то тщательно в ней разыскивать. Воительница же посмотрела на меня своими огромными зелеными глазами и тихо ответила:

— Нам неизвестно, где он. Их с королем продали разным хозяевам. Пришлось расставлять приоритеты. Мы потратили все доступные ресурсы на поиски его величества.

Фраза вызвала у меня нервный смешок. И за что меня так жизнь не любит? Вот зачем ей это? Почему, когда ты уже готов принять любую правду, она устраивает тебе пытку надеждой? Хотя с другой стороны, может это своего рода плата? За то, чтобы все в итоге оказалось хорошо. Ведь пока что-то неизвестно, оно может быть каким угодно. И если верить и надеяться на лучшее, то, может быть, оно таким в итоге и окажется? А если нет, всегда можно обвинить жизнь во всех своих неудачах. От нее же не услышишь в ответ: «Сам виноват — плохо надеялся». Ладно, если жизнь этого хочет, я буду верить в лучшее. В конце концов, Эрл покрепче величества будет. А раз тот жив, авось и тут надежда не без основания. Хотя и призрачного, но когда лучшего нет, и такое сгодится.

— Лиона, что ты решила? — полуэльф оторвался-таки от своей сумки и тоже посмотрел на меня. Но едва наши взгляды встретились, как он отвел свой.

В другой ситуации излишний пафос вопроса меня бы развеселил. Решила…Как будто у меня есть выбор! Хотя, если подумать, номинально есть: дороги-то две. Один сложный путь и легкая, но неприемлемая альтернатива. Вот только я такое уже выбором не считаю. «Если выбрал путь — он судья тебе. Если веришь — верь, только не судьбе». Надо же, кажется, только сейчас до меня дошел смысл этих строчек. Возможно, не авторский, но понятный. Когда-то я выбрала судьбу боевого мага. И не надо говорить, что, мол, за меня все решили. Раз принял путь, значит выбрал. И если уж идешь по нему, то не проклинай. И не сомневайся, ибо иначе ничего хорошего не выйдет. В жизни много дорог и тропинок, только, увы, карта не составлена. Но если какую-то из них ты назвал своей, и она тебя приняла, то не отпустит. На любой дороге есть ямы и камни. Но только на твоей можно встретить счастье. И не то, которое считается правильным, а то, которое будет твоим. Пока ты идешь своей дорогой, ты определяешь свою судьбу. Но стоит свернуть на тропу-обманку, как она начинает определять тебя. Подстраивать под себя, менять, чтобы соответствовала. Жизнь, что тот же лес. В ней очень легко заблудиться. И предать. Сначала других, потом себя. Когда твой путь труден, другие всегда кажутся легкими. Однако расплата обычно бывает в конце. Как часто мы слышим: “Я не хочу напрасно потратить свою жизнь. Спустить ее на ветер”. Но что значит в данном случае “напрасно”? На мой взгляд, любая жизнь, прожитая человеком, не напрасна. Если, конечно, он действительно проживает ее сам, а не позволяет сделать это другим. У всех свое понятие о напрасности. Равно как и о счастье. Кстати, об этом. Что есть счастье? Для себя я его определила так: счастье — это когда ты знаешь, что все правильно и когда в твоей душе мир. Тогда у тебя не будет желания на что-то злиться или ругаться. И когда-то у меня так и было. Ведь пока Ворон не появился на пороге моей комнаты, да и на пороге моей жизни, я принимала свою судьбу такой, какая она складывалась. Вопросы были решаемыми, а трудности выглядели очень даже преодолимыми. Я шла по своему пути, не жалуясь ни на него, ни на жизнь. Ибо твердо понимала, что если кто-то и виноват в бедах, то только я сама. Когда же на меня ни с того ни с сего дважды свалилось “правильное счастье”, что я получила в итоге? Сомнения, смятение, метания, да и злость на судьбу и жизнь. Интересно, не поэтому ли полуэльф вновь избегает моего взгляда? Или его гложет вина за что-то другое? Любопытно, конечно, но припирать к стенке не в моих правилах. Захочет, сам повинится.

— Лиона, так что? — на этот раз вопрос задала воительница.

В отличие от Ворона она не отводила взгляда, хотя первоначальное поведение свидетельствовало о чувстве вины. Оно и понятно. Туманная формулировка “расставлять приоритеты” запросто могла быть прикрытием банальному “забыли”. Но у рыцарей с этим, видимо, проще: во имя долга можно без зазрения совести забыть о многом. И ловко перед собой оправдаться. Правильно это или нет — не знаю, но, как бы там ни было, у меня были свои приоритеты.

— Да я решила. Завтра утром мы отправляемся на поиски Эрла.

— Но как же король?! — возмутилась воительница.

На это я ответила предельно спокойно и убедительно. Авось и сама поверю:

— Он прекрасно жил в плену все это время. Поживет и еще немного. В любом случае, без брата я ни в какую петлю не полезу.

На самом деле, последний аргумент и был основным. У меня в голове все равно не укладывалось, как Лео может желать быть в плену. Это наводило на нехорошие мысли о состоянии его рассудка и могло означать все, что угодно. Например, то, что выйдя на волю, он вместе со своими рыцарями кинется разбираться с царством, а Эрла мне придется искать в одиночестве. Вот уж чему меня научила жизнь, так это тому, что чувства иногда надо задвигать куда подальше. Для общего блага. И как бы это ни было трудно, уступать место трезвому, пусть и циничному расчету. Поэтому, скрепя сердце, я решила: если ты кому-то нужен, старайся получить максимум выгоды, пока есть возможность. Пусть рыцари Альдэго достанут мне Эрла, а мы им тогда вытащим короля. Воительница спорить со мной не стала, хотя свое несогласие выразила всем видом. Но не более того. Поменявшись со мной одеждой и сухо попрощавшись, она ушла, пообещав вернуться к утру с информацией о местонахождении Эрла. Ворон же хотел, было, задвинуть за воительницей дверь, но вдруг передумал и обернулся ко мне:

— Пойдем, пройдемся по магазинам?

— Зачем? — не поняла я.

— Во-первых, вам с малышом надо погулять, — ответил Ворон и, подойдя к окну, принялся отвязывать подхват шторы. — Во-вторых, я хочу договориться, чтобы нам-таки починили дверь, а это будет шумно и пыльно. В-третьих, тебе нужна нормальная одежда.

Сказав это, полуэльф подошел ко мне и попросил:

— Встань, пожалуйста, — а едва я поднялась с кровати, завязал подхват на манер пояса. Отойдя на шаг назад, полуэльф придирчиво оглядел полученный результат и удовлетворенно кивнул. — Вполне сойдет за дизайнерское решение. По-моему, нечто похожее я сегодня где-то видел.

Чисто из любопытства я подошла к шкафу и, открыв дверцу, оглядела себя в висящее на ней зеркало. Результат меня впечатлил. Надо же, как одна маленькая деталь может кардинально изменить восприятие вещи. Темно-красный узорчатый «поясок» легко превратил непонятный балахон-безрукавку в весьма милое платье. А если еще рукава, ворот и подол такой же материей оторочить, вообще будет песня.

— Мы все равно идем к портному, так что если хочешь, можем захватить штору, — сказал Ворон, подойдя к шкафу и закинув в него сумку. — За дверь нам все равно платить, так что можно и стоимость шторы включить в счет. Скажем, что корова сжевала.

— Кстати, как тебе удалось так быстро собрать ингредиенты? Ведь, насколько я помню, там был ложноцвет, а он растет только в болотистой местности. Да и плевуна изловить днем не так просто, даже если примерно знать, где его логово.

В ответ на это полуэльф усмехнулся:

— Я дурак, что ли, где не попади лазить? Мы же в торговом городе. Тут можно купить все на свете! Так что, снимать занавеску?

Прикинув примерную стоимость превращения воительницы, а также приняв во внимание тягу полуэльфа к совсем необязательным тратам, я поинтересовалась:

— Откуда у тебя… деньги?

Сперва я хотела добавить во фразу «такие», но все-таки удержалась.

— От родителей, — ответил Ворон, отгораживая шкаф защитными амулетами.

Вспомнив, что сказал полуэльф об отеческом напутствии, я уточнила:

— Так поэтому твой отец грозился тебя убить, если вернешься? Потому что ты их ограбил?

Ворон подошел к кровати и, осторожно взяв на руки спящего младенца, ответил:

— Во-первых, не ограбил, а взял то, что причитается моему сыну. Не больше, но и не меньше. Во-вторых, если бы отец об этом узнал, он не обещал бы убить, а убил.

И совсем уже раздраженным тоном добавил:

— В-третьих, какая разница, откуда у меня деньги? Главное, что они у меня есть. Так что пошли за покупками. Или ты в шахты в этом платьице лезть собираешься?

Занятно, но к этому моменту полуэльф уже не отводил глаз при пересечении взглядов. Похоже, планомерное решение им моих проблем потихоньку притупило чувство вины, если не убило его совсем. Как бы там ни было, устаканив отношения на удовлетворительном уровне, мы спустились вниз. Там полуэльф вручил мне ребенка и, подойдя к стойке, договорился с хозяином о приведении комнаты в порядок к нашему приходу, а также предупредил, чтобы не трогали шкаф «во избежание нежелательных магических последствий».

На улице нас встретил теплый погожий день, а точнее уже почти вечер. Все те же домики, все те же улочки, вот только общемагический фон поменялся. Если раньше я буквально кожей чувствовала ненависть, то теперь ощущала…нет, вы серьезно? Ох, хорошо хоть вслух не ляпнула. Ибо настолько дика была перемена, что я даже не сразу в нее поверила. Эльфы меня привечали, ну или испытывали что-то в этом роде. Как бы там ни было, более подходящего слова мне подобрать не удалось. Если вдруг мой взгляд случайно встречался с чьим-то, его владелец не отводил глаз и не поджимал губ, как часто было раньше. Он приветливо улыбался и мог даже чуть склонить голову. И вроде бы сейчас я была тем же самым человеческим магом, что и утром…

— Сейчас ты не просто человеческий маг, — тихо сказал Ворон, обнимая меня за плечи. — Ты совершила поступок, причем такой, на который не каждая эльфийка в наше время согласится. Не то что отважится.

— Так это же не за день произошло. С утра ничего не поменялось, — также тихо ответила я, поудобнее перехватывая малыша.

— Не скажи, — шепнул Ворон и улыбнулся поклонившемуся нам эльфу. — Утром этого не было видно.

Ну да, все как у людей: не важно, что ты есть, важно, что ты показываешь.

— Не совсем, — сказал полуэльф. — Если бы ты шла с чужим ребенком на руках, люди бы этого не почувствовали.

— То есть, если иду с чужим ребенком — чувствуют, что не мой. Иду без ребенка — не чувствуют его наличие в принципе?

— Примерно так. Но, например, сильные телепаты, такие, как хозяин лавки или мои родители, почувствовали бы. Почему, ты думаешь, он к тебе так хорошо отнесся? Именно потому, что увидел — ты продолжила эльфийский род. Меня всегда забавляла эта сторона нашей психологии. Если человек, а тем более маг, не принес нам потомства — он причина всех наших бед, в частности, упадка и вымирания расы. Если же человеческая женщина родила эльфийского ребенка, тем самым фактически обеспечив вымирание расы, она — «герой».

Фраза заставила меня ошарашено остановиться и уточнить:

— Подожди, как это я обеспечила вымирание расы?

Ворон тоже остановился и ответил:

— Я утрирую, конечно, но по факту все к этому идет. Пошли, мы уже почти на месте. Нам во-он туда.

Посмотрев в указанном направлении и приметив в конце улочки невысокий дом с вывеской: «Швейных дел мастер», я двинулась к нему. Полуэльф же продолжил свое объяснение:

— В нашем мире чистокровных эльфов-мужчин осталось хорошо если пара дюжин. Чистокровных браков и того меньше. В каждом новом поколении все больше и больше человеческой крови. А если учесть, что у меня ее уровень уже был критическим, то наш с тобой сын почти чистокровный человек. И так когда-нибудь будет с каждым. Если наши дамы не пересмотрят свои взгляды на жизнь, эльфы как раса окончательно вымрут. Однако пока они рады любой новой жизни, если в ней есть хоть капля их крови.

К сожалению или к счастью, но обдумать услышанное мне не дали. Мы дошли до требуемой лавочки и Ворон галантно распахнул передо мной тяжелую дубовую дверь. Интересно, если бы я была одна с ребенком на руках, как бы я ее открыла?

— Тут есть колокольчик, — сказал полуэльф. — Ты бы позвонила, и к тебе бы вышел хозяин лавки.

На этом мое терпение лопнуло. Остановившись на пороге, я весьма гневно попросила:

— Слушай, я готова смириться с тем, что ты читаешь мои мысли. Но ты можешь на них не отвечать?! Оставь мне хотя бы иллюзию личного пространства!

— Прости, — виновато ответил Ворон.

В лавке было довольно уютно. Небольшая полутемная комнатка вмещала в себя стеллаж с тюками тканей, длинный стол для раскройки, небольшой столик со швейной машинкой, а также мужской и женский манекены. Хозяина мы заметили не сразу. Лишь когда откуда-то сверху раздалось: “Минуточку-минуточку”, я подняла голову на звук и увидела весьма пухлого субъекта, отчаянно пытавшегося запихнуть тюк на самый верх стеллажа. Сверток лезть на место категорически отказывался, а лестница от усилий опасно подрагивала. Прикинув, что ловить дядю мне совершенно не хочется, я попросила Воздух помочь несчастному, и тюк сам легко впорхнул, куда требовалось.

— Ох, спасибо огромное! — тяжело дыша, сказал хозяин лавки, спустившись на пол. — Помощник сегодня выходной взял, вот один я тут и выкручиваюсь. Ох, без него как без рук. Ух, сейчас отдышусь и все сделаю. Если желаете, вон там у меня детская, можете пока положить ребенка в люльку.

Кивнув в ответ, Ворон увлек меня к указанной двери. За ней оказалась небольшая комнатка с люлькой и пеленальным столом, на котором обнаружилась россыпь разноцветных игрушек-погремушек. Взяв у меня сына, полуэльф сам положил его в люльку.

— Мадам, давайте начнем с Вас! — раздался голос хозяина лавки. — Подойдите, пожалуйста, ко мне.

Обернувшись на зов, я увидела, что в помещении стало гораздо светлее: несколько огромных золотистых кристаллов, засиявших на потолке, буквально солнечным светом озарили полутемную комнату. И дали мне возможность рассмотреть хозяина пристальнее. Я первый раз видела такого эльфа. Вроде бы, все как должно: бледнокожий, остроухий блондин, однако вместо стройности и грациозности — тучность и неуклюжесть. При этом, абсолютно никаких сомнений, что передо мной именно эльф.

— Мамочкино наследство, — буркнул портной, доставая из жилетного кармана мерную ленту. — Та еще особь была: два мужика не обхватят. Мир ее праху.

Я еще толком не поняла произошедшего, как хозяин, испуганно охнув, уставился на Ворона и бухнулся на колени.

— Простите великодушно, я сам не понял, как это вышло! Я всегда “читаю” только то, что касается заказа, а другое — ни-ни! Поверьте, и в мыслях не было оскорбить Вашу супругу такой бестактностью!

Во фразе меня зацепило только одно слово, отодвинув все прочее на задний план. То есть, мы все еще женаты? Надо же, а я себя в разведенки записала…Хм, а интересно, кстати, как у эльфов происходит развод, если…

— Лиона, пожалуйста, не думай ни о чем постороннем, — тихо шепнул мне Ворон, глядя на отчаянно зажмурившегося и схватившегося за голову портного. — Если хозяин лавки услышит что-то совсем ему неположенное, мне придется его убить. Из милосердия. Чтобы ему не пришлось самому накладывать на себя руки.

— А почему он должен будет это сделать? — не поняла я.

— Потому что условие его работы — допустимое чтение мысли. Если он залезет куда-то, куда ему не положено, это оставит на нем магический отпечаток, и у него просто не будет клиентов. К нему никто после этого не придет. Его лавка прогорит, а сам он пойдет по миру. По идее, мне за его убийство ничего не будет, кроме мук совести, потому что совершится оно по праву оскорбленного мужа. Но все равно, я очень расстроюсь по этому поводу. Так что пожалей нас обоих! Думай, пожалуйста, исключительно о том, какой наряд ты себе хочешь.

— Хорошо, — ответила я и подошла к портному. Тот тут же поднялся на ноги и живо принялся за дело, ловко орудуя лентой. Видимо решил, что чем скорее избавится от проблемной клиентки, тем лучше. Интересно, а почему он не выгнал нас вообще?

— Потому что обязан обслужить любого, кто переступил порог моей лавки, — вздохнул портной и добавил. — Мадам, о наряде, пожалуйста, только о наряде!

Извинившись, я сосредоточилась. Целенаправленно думать о чем-то гораздо легче, чем целенаправленно о чем-то не думать. Я без проблем справилась с поставленной задачей, представив себя в черной мягкой куртке с кожаной оторочкой, капюшоном и зачем-то нескольким петлями для метательных ножей. Также мне почему-то захотелось темно-синюю рубашку и такого же цвета штаны.

— А обувь какая? — спросил портной, снимая мерки моих босых ступней. — И опережая Ваш вопрос: да, обувь я тоже делаю. Думайте о ней!

Мне представились высокие сапоги на шнуровке. Всегда о них мечтала! Но Эрл никогда не разрешал мне купить такие. Ну да, из них резко не выпутаешься и быстро не наденешь. Пришлось отогнать ненужную мысль и представить обычную походную обувь.

— Готово, — сказал портной, занеся последнюю мерку в свои записи. — Мадам, побудьте пока в детской, пока я занимаюсь Вашим мужем.

Кивнув, я подошла к люльке и позволила Ворону закрыть за собой дверь. С полуэльфом портной справился за каких-то десять минут, поэтому уже через четверть часа мы, забрав квитанцию на заказ, покинули его лавку. Теперь ребенка нес Ворон, а я шла рядом, размышляя, наконец, не о чем велено, а о чем хочется. Хотя, если по-честному, думать об этом совершенно не хотелось. Но мысли сами лезли в голову. Завтра на рассвете придется отправиться неизвестно куда, лазить где не попади и, скорее всего, снова с кем-то сражаться. От этих мыслей вдруг стало так тоскливо. Надо же, а раньше они не вызывали абсолютно никаких эмоций. Каждый новый поход был просто одним из многих. Что же изменилось сейчас? Наверное, то, что я не только увидела альтернативу, но и “попробовала ее на вкус”. Ведь, положа руку на сердце, даже в няньках я была вполне себе счастлива. Конечно, сперва, в промежутках от встречи до встречи с Леонардом, но позже и они перестали меня задевать. Еще одна любимая шутка жизни: показать тебе, как бывает иначе, а потом вернуть обратно. Если это “по-другому” тебе не понравилось, сразу начинаешь ценить свое существование, находя в нем незамеченные ранее плюсы. Но если это “иначе” пришлось по душе, то возвращение обратно, как приход с шумного бала в пустую, обшарпанную каморку. Или как пробуждение после прекрасного сна, в котором осуществились все твои мечты. Только несбывшийся сон — это не так обидно, как несбывшаяся реальность.

— Прости, но, по-моему, ты преувеличиваешь, — сказал Ворон и поспешил объяснить. — Никто не заставляет тебя, говоря твоими словами, “вернуться на старый путь”. Тебя всего лишь просят помочь. Если ты думаешь, что после того как вы с Эрлом вытащите Леонарда, они велят тебе еще и возглавить армию, чтобы вместе спасти королевство, то глубоко заблуждаешься. Даже если ты сама этого будешь хотеть, тебя запихнут куда подальше. Потому что это уже будут не шутки в виде какого-нибудь полудохлого плевуна или шайки пьянчуг-отморозков. И, кстати, если бы ты когда-нибудь заикнулась, что не хочешь лазить с мечом по лесам, вряд ли бы тебя туда потащили силой. Ты всю жизнь делала только то, что тебе нравится. И брат тебя поддерживал, ограждая от особо опасных ситуаций. Даже если ты это и не замечала, поверь, это так. Когда-то я думал так же, как ты. Размышлял о правильных и неправильных дорожках, считал весь судьбу злюкой, специально выкапывающей на них ямы, но потом понял — ерунда это все. Жизнь не имеет ничего против тебя лично. Как и против кого бы то ни было. А ты ее рассматриваешь как врага с извращенным чувством юмора. Это не так. Все, что не делается, все к лучшему. Причем, и не и ни тут одинаково уместны. Все, что с тобой происходит — результат цепочки событий. Выкини любое из них, и результат изменится. Так что любое твое счастье — последствие происходящих с тобой несчастий. Вопрос в том, как ты к ним относишься: как к вкладу в светлое будущее или как к кошмару, портящему настоящее. Да, это так. Те, кто говорят, что надо жить только настоящим, неправы. Бывают моменты, когда нужно жить будущим. Поверь старому умному мне и не накручивай себя всякой ерундой. Будешь нервничать — молоко пропадет, а малыша им еще, как минимум, пару недель кормить надо. Потом уже можно будет давать коровье.

Окончание воспитательной речи чуть прояснило мне понятие “любить только как мать моего ребенка”: помогаю, не чтобы тебе хорошо было, а чтобы ребенку плохо не было. Над самим же содержанием сказанного хотелось основательно подумать, но мне не дали.

— Кстати, — продолжил Ворон, направляя меня к входу в магазин с туманным названием “Тысячи вещей”. — С чего это ты решила, что мы куда-то идем на рассвете? Наша рыцарша же сказала, что вернется через несколько дней, а то и неделю.

— Как так? — опешила я, останавливаясь перед магазинной дверью.

— Вот так. Я не знаю, с чего ты решила про утро, — пожал плечами Ворон и, кивнув на дверь, поинтересовался. — Не откроешь?

Вздохнув, я взялась за ручку. Мда, когда же это кончится?! Раньше была неадекватность мышления, теперь неадекватность восприятия. И ведь запросто может быть, что ни Ворон, ни воительница никакой вины передо мной вовсе не испытывают. Просто я сама их считаю за что-то виноватыми, вот и приписываю им того, чего нет. Всякие там отведения взглядов и, якобы, не те интонации. Впрочем, может быть неадекватность восприятия тут вовсе ни при чем. Люди часто выдают придуманное за действительное.

Я знаю, что ты меня слышишь. Ответь, пожалуйста.

— Хорошо, — кивнул полуэльф. — Только давай отойдем с дороги и поговорим, раз уж тебе это настолько важно.

В паре шагов от входа как раз удобно располагалась лавочка, на которую мы и присели.

— Покорми заодно ребенка, — сказал Ворон, протягивая мне малыша.

— Здесь?! — опешила я.

— Да, а в чем проблема?

Вот как бы ему поделикатнее объяснить, что конструкция моего балохоноплатья совершенно не предусматривает возможности обеспечения доступа ребенка к его еде?… Не раздеваться же мне посреди улицы!

— Об этом не беспокойся, — улыбнулся Ворон. — Позади тебя на спинке есть кристалл, нажми на него.

Едва красный гладкий камень «утонул» в дереве, как раздался уже знакомый мне безэмоциональный голос:

— Какой уровень приватности Вам обеспечить?

Я обернулась к Ворону. В ответ на мой непонимающий взгляд он перечислил:

— Минимальный — тебя не видят прохожие. Средний — ни ты не видишь прохожих, ни они тебя. Максимальный — ни ты никого не видишь, ни тебя никто не видит. Но в этом случае мы не поговорим. Так что выбирай какой-то из двух, а я просто отвернусь.

Если бы я не была знакома с магическими контурами, то выбрала бы второй вариант. Потому что крайне сложно было бы убедить себя, что некто, проходящий мимо тебя и в упор на тебя смотрящий, на самом деле ничего не увидит.

— Минимальный, — ответила я и, дождавшись появления в воздухе знакомой ряби, развязала поясок и скинула платье.

Ворон, честно закрыв глаза, передал мне ребенка. Такое поведение меня развеселило, и я даже еле сдержалась, чтобы не ляпнуть что-то вроде «чего ты там не видел».

— Мы больше не женаты, поэтому некоторые вещи я для себя считаю недопустимыми, — сказал полуэльф, отодвигаясь на край лавочки и поворачиваясь ко мне спиной.

Вот оно как. Значит все-таки разведенка. Ворон между тем начал:

— То, что ты приняла за чувство вины, — небольшая пауза, вздох и продолжение. — На самом деле обычный стыд. За свои мысли и желания. Знаешь, какое чувство я испытал, когда появились пираты? Радость. Нет, я честно делал все, чтобы они меня не обнаружили, но когда это произошло… Примерно такое же чувство я испытал, когда узнал, что случилось с Леонардом. И пока ты сидела в таверне, обдумывая свое решение, я всем сердцем желал, чтобы оно оказалось отрицательным. Сейчас же в глубине моей души живет подлая надежда на смерть твоего брата. А еще на то, что пока мы тратим время на решение побочных проблем, Леонард тоже… — пауза и снова продолжение, но все с ускоряющимся темпом. — Но знаешь, что самое подлое? То, что я всего этого хочу не для того, чтобы кто-то стал по-настоящему счастлив. Нет. Просто ваши отношения с Леонардом напоминают мне мою любовь, которую я потерял по собственной глупой рассеянности. И теперь мне хочется, чтобы ты пережила нечто похожее. А после, от безысходности, осталась со мной. Потому что единственная истинная любовь дается только раз в жизни. Никаких вторых шансов… Да, Лиона, вот такая я сволочь.

Забавно, но если кто-то старше тебя, то априори считается умнее. И в большинстве вопросов это действительно так и бывает. Но иногда случается, что младший оказывается просвещеннее в некоторых вопросах. Просто потому, что, по воле судьбы, у него там опыта больше. Ведь мудрость определяется именно им, а не количеством прожитых лет. Как-то так сложилось, что к вопросу «я сволочь?» судьба прикатывала меня не единожды. Правда, в большинстве случаев это мнение высказывалось не мной, а общественностью, поэтому особого внимания не заслуживало. Со временем я приняла за истину: тебя определяют не твои мысли, а твои поступки. И не чья-нибудь, а лишь твоя оценка здесь имеет вес. Мысли бывают разные, и иногда от них не так просто избавиться. Попадаются ситуации, когда сил хватает лишь на то, чтобы поступать правильно, а уж в мыслях можно позволить себе многое. Причем, виденье того, как правильно, у тебя и окружающих может сильно отличаться. Когда-то в плюс, когда-то в минус, но люди приходят и уходят, а твоя суть всегда остается с тобой. Но, тем не менее, на мой взгляд, чтобы считать себя сволочью, надо совершить нечто более весомое, чем надеяться на «выигрышный» для тебя вариант. Надежда — чисто человеческое чувство, можно сказать, инстинкт. Ей весьма сложно наступить на горло. А вот если ты искренне желаешь кому-то зла, то это уже другая песня. В мыслях тоже есть границы, заходить за которые нельзя.

— Скажи, ты действительно, по-настоящему, всем сердцем желаешь, чтобы я пережила то же, что и ты? — тихо спросила я.

На это полуэльф, как мне показалось, чуть обиженно ответил:

— Знаешь, я может и сволочь, но уж никак не подонок.

Мда, вот и думай, то ли я такая высокоморальная, что считаю сволочь — моральным дном, то ли на самом деле мы с Вороном в это понятие вкладываем разные смыслы. Как бы там ни было, похоже, мой тезис о превосходстве в некоторых жизненных вопросах оказался ошибочным. Раз полуэльф еще видит рамки, за которые нельзя выходить — значит, все нормально. И стыд здесь — чувство созидательное. Именно оно и будет сдерживать, не давать скатиться. Только иногда кроме этого нужно и кое-что еще. Прислонившись плечом к его чуть ссутулившейся спине, я улыбнулась и, тихонько боднув полуэльфа, сказала:

— По-моему, ты совсем не сволочь, а действительно хороший, но сильно невезучий человек. Получше многих.

— Спасибо, — усмехнулся Ворон. — Но знаешь, иногда мне так хочется быть эльфом!

— Знаю, — усмехнулась я в ответ. — Мне тоже иногда хочется жить как проще. Но меня всегда поддерживает убеждение, что проще, значит, скучнее. А скучать я не люблю. Так что не казни себя зря. Ведь если бы тебя не было, то что бы я сейчас делала? Сидела на какой-нибудь болотной кочке, выслеживая плевуна и отбиваясь от мошкары.

Картина вызвала у полуэльфа смешок, за которым последовало:

— Вообще-то, на нашем континенте плевуны не водятся.

— Ну значит уплыла бы на охоту в Вайнеру. А что? С меня бы сталось. Так что видишь, как здорово, что ты меня нашел! Да и вообще, я очень рада, что ты появился в моей жизни. Вот вспомни, сколько раз ты меня спасал?

— Угу, — вздохнул полуэльф. — Как в той шутке про телегу: «Я за день успел и колеса поменять, и сиденья переобить, и даже дверцы новые справить. Когда б я это все успел, если б у меня телеги не было?» Ладно, пошли в магазин, что ли? Или устала и хочешь в таверну?

Посмотрев на резную дверь в каких-то метрах от нас, я решила, что такое расстояние мне вполне по силам, да и никогда не любила разворачиваться в шаге от цели.

— Я, конечно, подустала, но если ты понесешь ребенка, то вполне сможем закончить дела и сейчас.

Высказанная фраза почему-то резанула ухо. Я даже не сразу поняла, что именно меня зацепило в моем же предложении. Но через пару секунд пришло понимание, заставившее поинтересоваться:

— Слушай, а как его зовут?

— По нашим обычаям, ребенок получает чуть измененное имя отца, — ответил Ворон. — Но я бы этого не хотел. Хотя, если придумаешь что-то кроме Амберта и Андерта, то буду совсем не против.

Хотя имена были названы совершенно ровным тоном, я все равно почувствовала, как тяжело далось их произнесение. Передав сына закрывшему глаза полуэльфу, я нацепила платье и, завязывая пояс, сказала:

— Из твоего имени у меня только Конор получается.

— Что ж, пусть будет так, — кивнул Ворон и попросил. — На кристалл нажми еще раз, пожалуйста, чтобы снять контур.

Едва я коснулась камня, как знакомая рябь пробежала по воздуху, и тот же голос пожелал нам удачного дня. После признания Ворона у меня на душе стало спокойно и, судя по всему, у него тоже. Возможно, полуэльф высказался не потому, что мне это было важно, а для того, чтобы сжечь мост к желаемому, но гибельному пути. Конечно, все хотят счастья и все его заслуживают. Но. Счастье — это понятие человеческое. И доступно оно только тем, чья душа не потеряет человеческий облик. Можно сжечь мост к счастью. В конце концов, человеческие возможности безграничны. Пропасть он и перелететь сможет, если очень захочется. А вот если перестать быть человеком, то будет как с той вайнерской казнью: хоть у носа счастье поставь — не достанется.

— Открой, пожалуйста, — отвлек меня от размышлений Ворон, указав на дверь, до которой мы незаметно для меня дошли.

По моим прикидкам за дверью должна была располагаться комнатка размером с швейную мастерскую: одноэтажное белое здание большего не предполагало. Однако масштабы увиденного меня просто поразили. Стеллажи с товарами действительно «простирались до самого горизонта». Избито, но лучше и не скажешь. Между ними степенно прогуливались пары, лениво огладывая ассортимент. Отдельные же личности вели себя иначе: кто-то метался от стеллажа к стеллажу, складывая в плетеный леветирующий короб понравившиеся товары, кто-то ходил со списком в одной руке и какой-то бумагой в другой, попеременно сверяясь то с тем, то с этим, а кто-то сидел на кресле у одного из стеллажей и благодушно кивал, когда слуга приносил ему один из требуемых товаров и отправлялся за следующим. Ворон усадил меня на одно из пустующих кресел и, вручив Конора, ушел, заверив, что скоро вернется. Пока его не было, я имела счастье увидеть во всей красе особенности эльфийского менталитета. С таким презрением на меня не смотрели даже когда я считалась шлюхой и ведьмой. Правда, подобными взглядами меня одаривали лишь особи женского пола. Мужчины же вели себя иначе. Те, кто пришел в магазин с дамой, украдкой поглядывали на меня, когда проходили мимо, и эти взгляды излучали тепло. Те же, кто совершал покупки в одиночестве, казалось, считали своим долгом обязательно подойти и поинтересоваться, не надо ли мне чего. В итоге, после пятнадцатого «посетителя» я вполне точно знала чего мне надо: покоя!!!

— Так используйте кристалл на спинке, — сказал подошедший ко мне блондин в сиреневом костюме. — Да, я телепат. Нет, не думаю, что нас тут много ша-ра-ха-ется. Надо же, какое любопытное слово, запомню. Но в принципе, можете считать телпатом каждого, кто к вам не подошел. Удачного дня, мадам, и простите, что потревожил.

Мило улыбнувшись и поклонившись, эльф пошел прочь, я же поскорее нащупала за плечом камень. Какая же это полезная вещь! Окруженная защитным пологом, я, наконец, смогла перестать напряженно глазеть по сторонам, ожидая или волны презрения, или волны заботы. К слову, раздражать они стали одинаково. Я посмотрела на лежащего у меня на руках Конора. Его широко распахнутые миндалевидные глаза и беззубая улыбка живо подняли мне настроение. Видимо, дети с эльфийской примесью развиваются быстрее чистокровно человеческих, потому что взгляд у дитенка, несмотря на возраст, был вполне осмысленным. Ради интереса я немного погримасничала и была удивлена проявлению реакции. В итоге, мы весело провели весьма долгое время. Когда же я, наконец, подняла глаза, то увидела, что прямо передо мной стоит Ворон. Опершись обеими руками о набитые доверху корзины, он растеряно смотрел прямо на меня. Решив, что что-то случилось, я поскорее нажала на кристалл и, едва спал полог, метнулась к полуэльфу.

— Тьфу, напугала, — выдохнул он, как только я поднялась с кресла.

— Прости, но здешняя общественность меня достала. Все, мы можем идти в таверну?

— Да, только кое-что сразу сделаем, — кивнул Ворон, доставая что-то, прикрепленное к дну одной из корзин.

При ближайшем рассмотрении это «что-то» оказалось отрезом плотной металлизированной ткани. Развернув его, полуэльф в буквальном смысле расстелил полотно на воздухе и велел:

— Клади Конора.

Хоть и с опаской, но я все же послушалась. Осторожно опустила малыша на ткань и убрала руки, готовясь в любой момент вмешаться, если мне что-то не понравится. Однако мне понравилось, да еще как. Полотно подстроилось под ребенка, приняв удобную для него форму, и зависло прямо передо мной. Надо же, как у эльфов все удобно устроено для материнства! Не то что наши передвижные стульчики, весящие больше ребенка!

— Да, у нас сделано все для удобства матерей, — усмехнулся Ворон. — Но наши дамы на эти уловки не поддаются. Ладно, пошли в таверну, а то я жутко умотался, пока отыскал все, что нужно. Хорошо хоть карту не забыл купить, а то бы несколько часов тут пролазил.

Мысленно присвистнув от представленных масштабов, я последовала за полуэльфом к выходу. На улице уже вовсю сгущались сумерки, и в противовес им зажигались огни. Причем, это были не обычные фонари, стоящие вдоль тротуаров, а светящиеся левтирующие шарики. Они зависали над головой каждого прохожего и сопровождали его какое-то время, передавая затем другому. Я была в полном восторге от них, а вот Конор напротив сильно расстроился, когда один из шариков завис над его головой. Видимо, испугался. Пришлось даже брать малыша на руки и успокаивать. Но, тем не менее, до таверны мы добрались в весьма позитивном настроении, которое не испортил даже весьма неприветливый взгляд хозяина. Интересно, чем мы ему не угодили?

В нашей комнате все было приведено в полнейший порядок, то есть, на мой взгляд, были полностью выполнены оставленные указания. Однако подойдя к шкафу, Ворон усмехнулся:

— Все-таки пытался вскрыть, шельма! Терпеть не могу гномьих потомков! Запах возможной наживы им полностью разум затуманивает!

— Подожди, ты про хозяина? — не поняла я.

— А про кого же еще? Почему ты думаешь, он себя с тобой так бесцеремонно вел?

Припомнив образ хозяина, я с удивлением обнаружила, что ведь действительно на эльфа-то он и не был похож. Разве что остроконечными ушами. А так классический гномий портрет: красная борода, вертикальные зрачки, абсолютно лысая голова.

— Ты мне не говорил, что эльфы еще и гномих охмуряют, — улыбнулась я, перенося малыша на кровать.

— Потому что это происходит крайне редко: гномы своих дам продают ой как дорого. Не каждому по карману будет, — ответил мне Ворон и уставился на одну из принесенных корзин. — Так, я там куда-то клал складную люльку. Правда, похоже, на самое дно. Придется вынимать все.

Когда полуэльф в поисках люльки вытащил вещи из корзин, я, наконец, обратила внимание на состав покупок. Как минимум, полторы корзины занимали детские принадлежности. Жизненно необходимые же в походе вещи обнаружились на самом дне. Ворон их даже доставать не стал. Нужно сказать, что как только он нашел детали люльки, окружающий мир для него вообще перестал представлять интерес. Посмотрев на единственный походный комплект, а также на увлеченного сборкой полуэльфа, я все же рискнула его отвлечь, спросив:

— И как мы разделим комплект на двоих?

— Зачем нам его делить? — спросил Ворон, не отрываясь от дела. — Второй у нашей рыцарши у самой имеется.

— А у меня-то нет, — раздраженно пояснила я недогадливому полуэльфу.

— Так тебе-то и не надо, — сказал Ворон, водружая собранную конструкцию на ножки. — Или ты еще и Конора на подвиги тащить собираешься?

— Я не понимаю…

— Чего ты не понимаешь? — спросил полуэльф, застелив люльку простыней и доставая детское одеяло. — Эрла мы и без тебя вытащим. Не думаю, что ему нужен серьезный стимул для возвращения к нормальной жизни. Вы пока поживете здесь. Хотя нет, как только вернется наша воительница, найду вам жилье получше. Не нравится мне все-таки этот хозяин. Так что или в чисто эльфийскую таверну переселю, или комнату у кого-нибудь сниму. Последнее даже лучше будет.

Я хотела было возразить, но остановилась. Потому что поняла: сказать-то мне на самом деле нечего. А чуть не вырвавшееся возражение — всего лишь безосновательное последствие уже ненужного настроя. Когда мне пришлось покинуть дом родителей Ворона, я полдороги внушала себе: я одна, мне никто не поможет, я сама за себя в ответе. И до сих пор по инерции продолжала так думать, хотя обстоятельства давно изменились. Но, похоже, только сейчас до меня это окончательно дошло. Посмотрев на укладывающего сына Ворона, я подумала, как же здорово, когда рядом с тобой есть настоящий человек.

ВОЛЕЙ ИЗ НЕВОЛИ

Уже почти месяц мы с Конором жили в уютной таверне на окраине города. Хотя полуэльф предлагал другие альтернативы, от снятия у кого-то комнаты я все-таки отказалась: в таверне хоть примерно было понятно, как себя вести. Ворон настаивать на своем не стал и нашел устраивающий обоих вариант. Крепенький двухэтажный домик стоял вблизи городских ворот на небольшом возвышении чуть поодаль от тракта. Со всех сторон таверну окружали живым забором высоченные каштаны, а по периметру импровизированного дворика стояли лавочки, между которыми были разбиты клумбы. Все это великолепие носило название «Тихий приют», и допускались сюда исключительно респектабельные горожане, приезжавшие по каким-то делам в город. Хозяин таверны был чистокровным эльфом, да к тому же телепатом. Кстати, тем самым, которого мне посчастливилось встретить в магазине. Узнав, что я с ребенком собираюсь у него жить, он очень обрадовался. Потому что парк вокруг таверны как раз и был разбит с целью гуляния с детьми. В прежние времена, по словам эльфа, в таверне постоянно останавливались пары с детьми: не каждый захочет тащить малыша в шумный город. Но с годами такие посетители стали большой редкостью, а парк остался. В честь такого «знаменательного» события нам была даже сделана скидка. Так что все было просто здорово.

Убедившись, что нам с Конором будет обеспечено должное отношение, Ворон отправился “по делам” с легким сердцем, возложив тяжкий груз на мое. Надо же, со мной все-таки случилось ровно то, чего я никогда не хотела: меня засунули в безопасное место, вынудив просто жить от вести до вести. А вернее, от взгляда до взгляда на прозрачный, как слеза, кристалл. Вручая его мне, полуэльф сказал: “Если случится непоправимое, он почернеет”. Теперь все, что мне оставалось делать — просто ждать и надеяться, что ко мне вернутся мои друзья, а не весть о них. Я всегда боялась слов “ждать и надеяться”. Потому что для меня они означали думать, гадать, сходить с ума от неведенья и беспомощности. Но не зря говорят, что дети меняют жизнь. Причем, вместе со взглядом на некоторые вещи. Благодаря сыну слова “ждать и надеяться” стали для меня не таким кошмаром, как я ожидала. Ребенок почти полностью занимал дневное время, так что подумать о чем-то или просто посмотреть на камень мне удавалось только ближе к ночи, когда, уложив Конора, я спускалась вниз поужинать. От идеи все время быть в комнате мне пришлось отказаться, потому что, к стыду своему, я обнаружила, что не могу постоянно находиться с ребенком. Мне просто необходимы были хоть краткие минуты отдыха. Поэтому каждый вечер я спускалась вниз и занимала неприметный столик в углу неподалеку от барной стойки. Он был поставлен там специально для меня. А дальше раз за разом повторялся один и тот же ритуал. Хозяин сам приносил ужин, причем, каждый раз угадывая, чего именно мне хотелось. Рядом с тарелкой я клала два кристалла. Прозрачный, связанный с Вороном и бледно-желтый, связанный с сыном. И каждый раз просила про себя: “Пусть этот никогда не почернеет, а тот не покраснеет, пока ем”. После такого ежевечернего ритуала, я приступала к еде, отрешенно рассматривая сидящих в зале посетителей. Правда, тут никогда не попадалось ничего интересного. Одни и те же лица с одинаково усталым видом каждый вечер поглощали пищу. Все было как и в любой человеческой таверне, за исключением отсутствия пьяных драк. Эльфы, если уж пили и хмелели, то сразу в отключку. Но смотреть на них было все же лучше, чем неотрывно пялиться на камни.

Однажды в совершенно неприметный вечер, ставший уже привычным, одним из многих, произошло то, чего я так ждала, но чуть не прозевала. Отрешенно блуждая по залу, мой взгляд скользнул по вошедшим в таверну мужчинам и, ни за что не зацепившись, продолжил круг. Подумаешь, пара усталых грязных путников в порванных плащах и накинутых капюшонах, причем тот, что был пониже, буквально висел на своем спутнике. Хоть в этой таверне на моей памяти такое было впервые, во всех прочих же подобные типы встречались сплошь и рядом. Да что греха таить, мы сами когда-то такими вваливались, пугая добропорядочных граждан, зашедших поужинать после трудового дня. Так что в пришельцах я не нашла для себя ничего важного. Серьезно, если бы чисто случайно не услышала голос одного из них, то даже не подумала бы приглядеться к ним внимательнее. Пришедшие направились прямиком к стойке. Тот, что был повыше, сгрузил “ношу” на стул и частично на стойку, а затем, скинув капюшон, обратился к хозяину:

— Здравствуйте, мой друг тут зарезервировал комнату. Можно ключи?

Услышав знакомый голос, я чуть не подавилась картошкой. И сперва даже подумала, что мое воображение решило сыграть со мной злую шутку. Боясь поверить своим ушам, я повернула голову и вгляделась в лицо говорящего. Исхудавшее, бледное, обветренное, заросшее, но все же родное. Вскочив с места, я подбежала к мужчине и без лишних слов просто повисла у него на шее. Вернулся. Живой.

— Льон, я тоже безмерно рад тебя видеть, — сказал братец через минуту объятий. Кстати, для нас это был рекорд: раньше дольше десяти секунд “телячьи нежности” не выдерживались, а если и случались, то уж так крепко меня не обнимали ни разу. — Но давай я все-таки дотащу твоего муженька до кровати, пока сам на ногах держусь. Иначе тебе придется тащить нас обоих.

Оторвавшись от брата, я посмотрела на безвольно лежащего на стойке полуэльфа:

— Что с ним? Серьезно ранен?

— Если бы, — процедил Эрл, откидывая капюшон с лица Ворона. — Это идиото залезло в заросли сон-травы. Я на минуту отвернулся, поворачиваюсь, а оно уже лежит. Все такое блаженное. В итоге сначала из оврага этого … вытаскивал, а потом пер его на себе от самого леса! И до сих пор, кстати, не уверен, кто из нас помрет раньше. Потому что чувствую, что я сейчас и себя-то могу до кровати не дотащить.

Несколько раз моргнув, брат мотнул головой:

— Все, Льон, мне очень нужно прилечь, так что разбирайся со своим благоверным сама.

Взяв выданный хозяином ключ, Эрл нетвердой походкой направился к лестнице. Я же, быстро прокусив палец, накапала в рот полуэльфа несколько капель для нейтрализации яда и поспешила за братом. Нужно сказать, успела очень вовремя: на последней ступеньке он потерял равновесие и чуть не полетел вниз. Упершись ладонями в его спину, я попыталась удержать брата, но он все-таки упал. Правда, не так, как ожидалось: зашипев от боли, Эрл рухнул вперед, еще и приложившись лицом об деревянный пол. Беспомощно переведя взгляд с лежащего у ног на все еще висящего на барной стойке, я решила попытаться самостоятельно транспортировать Эрла до кровати. Хотя, обычно он и в полусознательном состоянии-то был ай-яй каким тяжелым. Но в этот раз меня ожидал неприятный сюрприз: мне удалось, хоть и с усилиями, а также помощью Воздуха, приподнять брата за подмышки и волоком дотянуть его до нужной двери. Привалив бесчувственное тело к косяку, я кое-как справилась с замком и заволокла ношу внутрь. Закрыть дверь мне даже и в голову не пришло, потому что были более серьезные проблемы. Прежде чем укладывать несчастного на кровать, я решила снять с него грязную одежду. Не тянуть же на чистые простыни уличную пыль. Безжалостно разорвав пропитанную потом, кровью и грязью рубашку, я стянула ее, и от увиденного на глаза сами навернулись слезы. Настолько больно было смотреть на бледное, худое, истерзанное плетьми тело. На спине, к тому же, обнаружилась свежая рваная рана. Видимо, именно по ней мне не повезло попасть рукой.

— Мы все-таки добрались?

Обернувшись на голос, я увидела Ворона, стоявшего в дверном проеме, тяжело опершегося о косяк.

— А я уж подумал — все, когда, пытаясь удержать Эрла, сам в сон-траву скатился…

— Где воительница? — спросила я, направляясь к себе за аптечкой и прочими необходимыми вещами. К счастью, дверь моей комнаты была как раз напротив.

— Нам пришлось разделиться в шахтах, — как-то туманно ответил Ворон, присаживаясь на пол у двери. — Но ее камень прозрачен, так что должна скоро появиться.

— Понятно, — кивнула я, ставя рядом с Эрлом тазик с водой и беря в руки детское полотенце. — Сможешь помочь мне? Нужно смыть грязь, чтобы нормально обработать раны.

На последнем слоге я чуть не всхлипнула. Настолько жалко выглядел мой любимый братец. Под израненной кожей, казалось, была видна каждая косточка. Некоторые упыри и то лучше выглядят!

— Дай мне пару минут, — сказал полуэльф, опустив голову на руки. — Перед глазами все еще плывет. Я вообще не представляю, как мы смогли тут оказаться! Нашу повозку гномы, заразы, нашли-таки! Я никак не предполагал, что они камни почуют. Пришлось обратно пешком идти.

— Постой! — прервала я начинающийся рассказ. — Давай с Эрлом закончим, а потом ты выговоришься. Хорошо?

— Хорошо, — согласился полуэльф, поднимаясь на ноги. — Может, в ванну его отнести?

— Не надо, я потом быстро тут пол высушу. Пойду пока приготовлю отвар, — сказала я, поднимаясь на ноги, и, предупреждая вопрос Ворона, добавила. — Не разбудим, так вольем.

Почти через час, уложив умытого, перевязанного, переодетого и напоенного лекарством Эрла, мы с Вороном спустились вниз. К счастью, Конор все еще сладко спал, и можно было спокойно поговорить. Полуэльф даже не стал подходить к нему, чтобы не разбудить. Полюбовался издали на умильно сопящее чадо и, улыбнувшись, пошел к лестнице.

К моему столику был придвинут еще один стул, а на столе нас ждали две дымящиеся чашки чая и две порции ужина. Зал был пуст, только хозяин заканчивал протирать бокалы. Увидев нас, он отложил полотенце и, чуть поклонившись, сказал:

— Если захотите еще чаю, чайник здесь на полке. Не буду вам мешать. Спокойной ночи.

Попрощавшись, эльф скрылся за дверью, ведущей в его жилую комнату. Интересно, почему все разошлись? Вроде бы еще не так поздно.

— Не каждый день появляются те, кто сбежал из гномьего плена, — ответил моим мыслям полуэльф, присаживаясь за стол. — Вот хозяин и рассудил, что мы заслужили ночь тишины и покоя. Ты уверена, что хочешь услышать мой рассказ?

Мы все по-разному переживаем происходящие с нами ужасы. Кто-то молчит, кто-то нет. Например, брат всегда бравирует, отшучивается. И чем ему хуже, тем сильнее бравада. У Ворона же, видимо, все было по-другому. В этом мы с ним были похожи. Мне тоже всегда хотелось как можно скорее выбросить пережитое из головы, разделив его с кем-нибудь. Поэтому мой ответ был таким:

— Я уверена, что ты хочешь высказаться. Если тебе станет легче, я с удовольствием тебя выслушаю. Только поешь сначала. Худой, аж смотреть страшно.

— Ну по сравнению с Эрлом, я еще ничего, — улыбнулся Ворон и принялся за еду.

Поужинав, полуэльф отодвинул опустевшую тарелку и, придвинув к себе совершенно неостывший чай, уставился в пространство. Затем, видимо, настроившись, начал свой рассказ:

“Арендовав повозку, мы с воительницей направились в земли гномов, находящиеся в четырех днях быстрой езды от нашей таверны. Если ты не в курсе, их королевство занимает весь горный массив на севере эльфийского материка. Эта раса вполне мирно сосуществует с другими, в отличие от гоблинов, добывая себе рабов законным, с их точки зрения, путем. Посредствам обычной купли-продажи. Человеческие и эльфийские правители уже отчаялись посылать гномам протестные письма. Потому что на каждую претензию гномий король гордо отвечал: «Я честно купил рабочую силу у ваших же родичей. Не нравится — или объявляйте нам войну, или разбирайтесь с ними. Если вы не можете навести порядок у себя в семье — это ваши проблемы». Все же объяснения, что прочие расы не поддерживают столь тесных родственных связей, правителем игнорировались. Войной на горных жителей идти тоже никто не торопится. Как минимум потому, что никто не знает, есть ли у них армия, и какой численности. Но всем точно известно: убить хотя бы одного гнома — подписать себе смертный приговор. Горный народ уважает законы других рас, только если они не идут вразрез с их законами. Например, убийц и воров гномы всегда наказывают сами, потому что жизнь и собственность для них понятия священные. Причем, за намеренное убийство отнимается жизнь, а за случайное берется компенсация в виде собственности. Как гномы отличают одно от другого, тоже никто не знает, но ошибок ни разу не было. Сами горные жители никогда не опускаются ни до убийства, ни до воровства, но выигрышные экономические многоходовки — их конек. Под воровством гномы понимают насильное, безосновательное изъятие имущества. Если же кто-то сам с радостью отдает последнюю рубашку, чего ж не взять-то? Но что-то я отвлекся”.

Отпив чай, Ворон продолжил:

“Так вот, арендовав повозку, мы двинулись через лес к пустыне и стоящим за ней горам. Нужно сказать, что денег у меня хватило только на аренду весьма подержанного средства передвижения, поэтому я не был уверен, что оно выдержит весь путь. И это, отчасти, спасло нам жизни. Предполагая, что какую-то часть обратного пути нам, возможно, придется пройти пешком, я сделал по дороге несколько тайников с небольшими запасами. Хотя, когда гномы увели нашу повозку, мне подумалось, что накаркал. Да, с этими понятиями всегда так. Слишком тонка грань между «предчувствовать» и «накаркать», порой и не отличишь одно от другого.

Кстати, ты знала, что по приказу Леонарда рыцари Альдэго уже давно пытаются проникнуть в тайны гномьего королевства? Вот и я не знал. Но пока все, что им удалось сделать — найти входы-выходы в каждую из гор и составить примерный план внутренней местности. Так как было не совсем понятно, считают ли гномы простое проникновение в свои жилища покушением на собственность, то действовали медленно и с максимальной осторожностью: никому не хотелось случайно спровоцировать войну. К внедрению шпионов как раз собирались перейти, когда началась вся эта возня с проклятьем, и операцию свернули. Так, снова меня унесло не в ту степь”.

Мотнув головой, полуэльф вернулся к повествованию:

“До места мы добрались, как и планировали, к ночи, причем, весьма удачно безлунной. Конечно, наружного караула у гномов не было, но из горы кто-то мог случайно выглянуть. Спрятав повозку за одним из валунов и оградив ее кристальным контуром, мы осторожно вдоль скалы добрались до требуемой расщелины и протиснулись внутрь. Через пару минут, когда глаза привыкли к полумраку, я смог оглядеться. Мы оказались перед отвесной стеной в небольшой по периметру пещере, своды которой уходили далеко ввысь. Почти под потолком виделся освещенный вход куда-то вглубь горы, а бледно-золотистые прожилки на стенах освещали окружающее нас помещение.

— Нам туда, — указала вверх воительница и, поправив пояс с мечом, начала восхождение.

До этого мне как-то не приходилось карабкаться по скалам, но к счастью, моя спутница выбрала путь с большим количеством удобных уступов и выемок. Так что, следуя за ней, я все-таки забрался. Наверху нас ожидал длинный коридор, расходящийся в три стороны. Его стены были сплошь испещрены золотистыми светящимися вкраплениями, так что в факелах нужды не было. Воительница уверенно свернула в левое ответвление, и я проследовал за ней. Сверяясь с картой, она пятнадцать минут водила меня по пустынным коридорам и переходам. Наконец, мы остановились на пороге огромной пещеры, пол которой был завален телами. Сперва мне подумалось, что это такое своеобразное кладбище, но приглядевшись, я понял — это была «спальня» рабов.

— Нам нужно найти Эрла, — шепнула мне воительница. — Причем, так, чтобы остальные не проснулись. И успеть до рассвета. Так что давай пошевелимся. Твоя — левая половина, моя — правая. Оглядываемся друг на друга каждые четыре минуты.

Я хотел, было, спросить, почему так важно, чтобы не проснулись остальные, но через секунду понял сам. Всех все равно было не вывести. Так чего зря обнадеживать? Ведь люди, когда видят шанс на спасение, так рьяно тянутся к нему, что часто теряют голову, топя и себя, и других, и спасателей до кучи. Осторожно ступая меж спящими, я вглядывался в их лица. Одинаково бледные, изможденные, заросшие. И чем дальше шел, тем отчетливее понимал — так я никого не найду. Человеческая иголка в человеческом стоге…Остановившись, я достал из кармана последний подходящий для связки с кем-то кристалл и, сосредоточившись, вызвал в памяти образ Эрла. Почувствовав, что связь установлена, я аккуратно обернулся кругом на месте, и как только камень помутнел, двинулся в указанном направлении. Оказалось, что Эрл лежал совсем рядом с входом, и воительница прошла мимо него. Он очнулся, едва я дотронулся до его плеча. Скорее всего, узнал меня сразу же, потому что без вопросов поднялся и двинулся к выходу. Я же пошел за ним, но на пороге остановил его и посмотрел на воительницу. Через несколько секунд она обернулась и, увидев нас, направилась в нашу сторону.

Никогда не думайте, что вам везет. Серьезно! Стоит раньше времени перевести дух, порадовавшись улыбнувшейся удаче, как она, будто вспомнив, «чего это я?», вновь нацепляет кислую мину. Один неосторожный шаг вызвал истошный вопль, от которого тут же проснулись все, кто мог. Эрл среагировал мгновенно, утянув меня в коридор раньше, чем я смог это сообразить. Прижавшись к стене, мы спрятались за небольшим выступом, вслушиваясь в стихающие звуки суматохи. Как мне помнилось, воительница стояла недалеко от еще одного выхода. Значит, наверное, нырнула туда, а рабы, скорее всего, побежали за ней.

— Лионка? — тихо спросил Эрл.

— Нет, она в таверне, — ответил я, поняв, что имеется в виду.

— Хорошо, тогда пошли, — кивнул Эрл и, увидев вытащенный мной экземпляр карты, отобрал его и пояснил. — Если ты ничего у гномов не украдешь, они тебя выпустят, если обнаружат. Скажешь, что пришел предложить, например, куртку на продажу. Если я правильно разобрался в их законах — должно сработать. А вот я сейчас в статусе собственности, поэтому могу уйти только сам. Попробуешь меня вывести или вытащить — нас не то что гномы, нас гора не выпустит. Так что иди за мной и не отставай.

Не став спорить, я направился за пленником, быстро сориентировавшемся по карте на местности. В итоге до выходной расщелины мы добрались почти без приключений. Если не считать того, что в самом конце спуска я сорвался, но, к счастью, до земли было уже близко.

— Что дальше? — спросил Эрл, едва мы выбрались на открытый воздух.

— Пошли, подождем там, за валунами. С горы место, вроде, невидное, да и к тому же наша повозка там стоит, — ответил я, направляясь к обозначенным камням.

Однако, как ты уже знаешь, за валунами было пусто.

— Молодец, — хмыкнул Эрл. — Оставить в шаге от гномьего жилища бесхозную вещь, да еще амулетами ее подсветить. Красавчик!

Это меня разозлило, заставив бросить:

— Ну, извини! Я не такой знаток гномов, как ты! Мне казалось, они воровством не промышляют!

Эрл сел на землю, прислонившись спиной к валуну, и ответил:

— А кто сказал про воровство? Иди, предъяви права на нее — вернут. Только я не знаю, что полагается тебе, как соучастнику моего побега. Гора-то меня выпустила, а вот расценят ли гномы мой уход как самовольный — вопрос. Ладно, не бери в голову, это я в предвкушении пешей прогулки. Сколько там до ближайшего жилища?

Присев рядом, я ответил:

— Четыре дня быстрой езды на нашей повозке. Сперва через пустыню, потом через лес.

Эрл присвистнул.

— То есть, с учетом ландшафта, почти месяц пехом. А что у нас с водой и пищей?

— У меня одна фляга, правда, полная. Небольшой родник во-он у тех валунов есть. Из еды только сыр и немного хлеба, но по пути есть несколько тайников с небольшими запасами. Кстати, у родника я как раз оставил пару плащей и фляг. Как чувствовал, из повозки выложил.

Сокрушенно покачав головой, бывший пленник спросил:

— Вы точно меня спасать пришли? Кстати, а с кем ты был?

— С одной из рыцарей Альдэго, — вздохнул я.

— О, то есть величество уже вытащили? — обрадовался Эрл.

— Нет. С ним возникла проблема…

— Вечно все у него не как у людей! — проворчал собеседник и вдруг изумленно выдал. — Стоп! А ты-то что тут делаешь?! Ты же должен с моей сестренкой спокойно жить в родительском доме.

В ответ на это я без особых подробностей пересказал твоему брату произошедшие события.

— Мда, вот и верь после этого людям, — вздохнул Эрл, выслушав рассказ. — Леонард, зараза! “Никакого риска…”, “Если попадем в плен, мои рыцари нас вытащат…” А я ведь честно ждал, когда за мной придут! Информацию собирал, как мог. Гномы, оказывается, весьма разговорчивые ребята. Видимо потому, что рабов считают за табуретки, вот и выбалтывают им все, что ни спроси. Как таковой армии, кстати, у них нет. Но если будет война, они своих сородичей из городов отзовут, запрутся в горах и будут тихо партизанить через гоблинские ходы, пока не уничтожат всех врагов до единого. И плевать, сколько времени на этой уйдет. Так что правильно никто с ними не связывается. Если их не трогать, они в своих горах вечно сидеть и будут. Причем, крайне счастливо.

Дальнейшую часть беседы я тебе пересказывать не буду, потому что она касается лично Эрла. Поэтому мне не кажется, что у меня есть право ее тебе передавать. Захочет, сам расскажет”.

Я безразлично пожала плечами, а Ворон продолжил:

“Мы просидели за валунами около получаса. А вернее ровно тридцать шесть минут. Затем Эрл скомандовал подъем.

— Стандартное время ожидания прошло, так что двинулись. Днем в пустыне будет жарко, а запасов воды у нас мало. Поэтому идти мы сможем только ночами.

— Но как же…

Договорить мне Эрл не дал, жестко сказав:

— Она воин. Тем более, отучившийся в Академии. Значит, знает порядки. Если боец не догнал отряд за тридцать шесть минут, он сам по себе. Так что ждать ее больше нет смысла. Вполне возможно, она выбрала для себя другой маршрут и тут не появится вообще.

То ли тон, то ли слова меня задели, но я ответил:

— Или появится через тридцать восемь минут. Раненая. Если б на ее месте была твоя сестра, ты бы тоже ушел?

Эрл зашагал вперед и только когда я догнал его, произнес:

— Без Лионки я б оттуда не вышел. А если б вышел, не стал бы ждать вовсе: моя сестрица, даже имея карту, из этих шахт одна не выберется. Кроме того, о правиле тридцати шести минут она вряд ли слышала. Все. Вопрос закрыт. Иди молча. Экономь силы”.

Мда, иногда неведенье бывает благом. Помню, как наш отряд меня полтора часа ждал за воротами города, пока я пыталась из него выбраться. В итоге, только после десяти кругалей вырулила-таки к нужным воротам. Но с тех пор перестала глазеть по сторонам в толпе. Ведь на минутку только отвернулась, а народ уже куда-то делся. Никогда не забуду взгляд Леонарда и ехидное братское “Нагулялась, наконец?”.

Ворон между тем продолжил:

“У родника мы умылись, напились и, опустошив тайник, собрались двинуться в путь. Но перед отправлением Эрл зачем-то забрал у меня все фляги. Тогда я не понял зачем, но сейчас понимаю. Дальше был просто кошмар. Знаешь, в какие-то моменты мне казалось, что я уже умер, и мне воздают за все хорошее, что я совершил в жизни. Пустыня…я даже не знаю, как можно описать то, что там происходило. Невыносимая жара днем и жуткий холод ночью — лишь бледное наименование, не особо отражающее суть. Мы шли первую половину ночи и пару часов от рассвета, пережидая все остальное время, закопавшись в песок. От недоедания и перенапряжения у меня со временем начались галлюцинации. Однажды я даже напал на Эрла, потому что мне показалось…нет, не могу об этом. Разреши мне ограничиться простым словом “ужас”. Я не представляю, как твой брат, с учетом его состояния, смог это пережить. Он ведь не только дошел сам, но и меня довел. Ведь уже к третьему дню пути я потерялся и во времени, и в пространстве. А он молча шел за моей спиной, иногда пинками заставляя меня идти. Еда, вода и сон были строго по установленному им графику. На привалах Эрл всегда разговаривал со мной, заставлял рассказывать что-нибудь из произошедшего за время его отсутствия. Потом был лес. Знаешь, там я более менее пришел в себя. Хотя бы стал ориентироваться в пространстве. И очень вовремя. Потому что Эрл стал сдавать. Иногда я по полчаса не мог его добудиться, а когда он поднимался на ноги, мне было жутко от его совершенно пустого взгляда. Бывали моменты, когда он спотыкался и падал на ровном месте. Там, на краю оврага, я как раз успел его подхватить, но в итоге сам укатился в заросли. Не знаю, какое чудо нас сюда довело, но оно точно было”.

Закончив рассказ, полуэльф залпом допил чай. Я же к своему так и не притронулась — не до него было. В отличие от Ворона я точно знала, какое чудо их довело. Имя ему было воля. Братцу несказанно повезло по силе не только с телом, но и с духом. И если честно, это всегда вызывало во мне зависть. Сама я могла, если очень захочу, поднять себя за шкирку и заставить что-то делать. Эрл же при этом мог еще и вести других. Не пинками, так руками, не руками, так зубами. И лишь ему одному было известно, чего это стоит и как получается. Хотя, определенные «отголоски расплаты» мы все же увидели.

Эрл пару недель пролежал в полубредовом состоянии, выныривая в реальность лишь на очень краткие промежутки времени. За этот период мне удалось узнать еще некоторые вещи о гномах, хотя, я бы предпочла неведенье. Однако подсознание Эрла рассудило иначе: видимо, ему тяжело было носить в памяти пережитое, а в здравом уме братец вряд ли бы поведал мне это. А так я пережила несколько кошмарных вечеров, когда, напоив несчастного отваром, укладывала его обратно, и едва сознание засыпало, начинался ужас. Не открывая глаз, брат хватал меня за руку, рывком притягивая к себе и быстрым, сбивчивым шепотом рассказывал о том, что ему пришлось пережить. Когда это случилось в первый раз, я жутко испугалась. К счастью, мимо нашей комнаты в этот момент проходил хозяин таверны, относивший на чердак какой-то хлам. Именно эльф и объяснил мне, что происходит с Эрлом, и велел терпеть. В человеке заложено много скрытых возможностей. И одна из них — возможность самоизлечения и самовосстановления. Например, если вас отравили, ваше тело будет стараться избавиться от яда. Так вот, с душой происходит то же самое, только выздоравливает она медленнее, сложнее и не всегда может излечиться самостоятельно. Как бы там ни было, но эти ужасные исповеди были и для меня отчасти полезны: они прояснили мне необходимость моего участия в спасении Леонарда.

Гномы к вопросу обеспечения сохранности собственности подходили с должной кропотливостью. Их жилище было магически защищено от любых, даже самых мелких краж. Но если, например, какая-то монетка случайно выпадет из кармана и укатится прочь, то тут магия была бессильна. Поэтому гномы постарались максимально исключить такую возможность. Все поступающие к ним рабы проходили стадию предобработки: разными методами их доводили до такого физического и морального состояния, чтобы силы оставались только на работу, а о прочем и думать не хотелось. В душе находили всевозможные болевые точки и методично били по каждой. Со всей силы. В итоге человек оставался с осознанием своего полного ничтожества и ощущением безысходности и невозможности ничего изменить. Его безжалостно доводили до черты, где воля и неволя были неразличимы. Не знаю, что помогло Эрлу от этой черты отползти. Хотя, он всегда меня учил: если враг очень сильно хочет, чтобы ты умер, позволь ему так думать, но помирать не смей. Так что, может, просто вовремя притворился «мертвым». А может, брату просто повезло, и до этой черты он вовсе не добрался. Не знаю. Да и не хочу знать.

После обработки собственности давали выбор: можно было работать или «на пользу» или «для развлечения». Добровольно по второму пути никто не шел. Туда отправляли тех, кто не справлялся с полезной работой или кого отлавливали при попытке к бегству. Хотя, отлавливали не совсем правильное слово. Обычно беглецов, заплутавших в лабиринте пещер, выводили через пару дней, демонстративно проводя перед оставшимися рабами. А то и устраивали показательное «развлечение». Кроме того, рачительные хозяева делали все, чтобы их собственность не померла раньше времени. Иначе дороговато бы выходило. Так как времени у гномов было вдоволь, интенсивность труда их мало интересовала. Главное, что самим работать не приходилось. Хотя, перспектива стать развлечением была настолько ужасна, что никто особенно и не ленился.

Весь связанный с Эрлом ужас мне пришлось переживать практически в одиночку. Ворон за пару дней отлежался и, заявив, что полностью пришел в себя, отправился на заработки. Увы: сыновне наследство было потрачено полностью, а нам мало того, что надо было на что-то жить, так еще и за потерянную повозку компенсацию выплачивать. Полуэльф затемно уходил и затемно приходил, поэтому его я видела только мельком, когда приходила под утро покормить Конора. Во всем остальном ночные заботы о малыше с меня были сняты, за что я была крайне благодарна. Откуда на это полуэльф брал силы, я не спрашивала. Но и не могла не внести свою лепту. В течение дня у меня было несколько свободных часов, и я решила, что нехорошо в существующих условиях их разбазаривать. Поэтому, чтобы немного облегчить наше материальное бремя, я договорилась с хозяином таверны о небольшой подработке на его кухне. Правда, втайне от Ворона. Потому что он был категорически против моей работы где бы то ни было. Как мне позже объяснил мой работодатель, у эльфов считалось позором, если матери ребенка приходилось зарабатывать деньги. По их глубоким убеждениям, мать не имела права тратить свое время ни на что другое, кроме своего дитя. Когда же я поинтересовалась у эльфа, а что, по их мнению, женщина должна делать, если ее дите спит, а домашних дел у нее нет, мне ответили, что в таком случае она обычно мастерит игрушки или расшивает одежду малыша узорами. Прикинув, что Конору и в чисто белой распашонке вполне себе неплохо живется, я пошла в помощницы к повару. Все равно Эрлу нужно было готовить еду с добавлением целебных трав.

Глядя на брата, я с ужасом представляла, что же мне придется увидеть еще. И не только увидеть, но и забрать, а после — пережить. Если ему так плохо, то каково же Леонарду?.. Но больше всего меня угнетало даже не это. Меня грызло, буквально обгладывало, чувство вины. Ведь если разобраться, все случилось из-за меня. И чем больше я об этом думала, тем больше в этом убеждалась. Верно братец всегда говорил, бестолочь я дремучая. Да нет, даже не так. Шлюха я. Напрыгалась по чужим постелям, а теперь… Причем, ладно бы только мне из-за этого доставалось, тут вопросов бы не было: сама дура, сама и получай за все хорошее. По делом, заслужила. Но другим-то за что? Раз за разом задавался этот вопрос и всегда оставался без ответа.

Однажды, когда я заканчивала протирать вымытую посуду, все также поглощенная самобичеванием, на кухню зашел хозяин таверны. Он долго стоял, прислонившись плечом к косяку, не сводя с меня глаз, а потом сказал:

— Женщины! Как же вы любите считать себя центром мироздания и на пустом месте выстраивать причинно-следственные связи! «Ах, если бы я этого не сделала, этого бы не было». Откуда ты можешь это знать? Ты кого-то насильно в плен вела? Нет. Люди сами решают, как действовать в сложившихся жизненных условиях, и спешу тебя разочаровать, не ты эти условия создаешь. Ты та же самая жертва обстоятельств. Так что прекрати думать о всякой ерунде и страдать на пустом месте. А не то жизнь подумает, что тебе серьезных бед мало и еще подкинет. Радуйся тому, что есть, а не расстраивайся из-за того, что было. Прошлое ведь недаром так называется.

Мда, занятная вещь прописные истины. Ты можешь их знать назубок и всем подряд рассказывать, однако к себе их применить почему-то не всегда догадываешься. Только если кто-то носом ткнет. Конечно, если очень захочется, то в любой жизненной ситуации можно найти виноватого. Кто-то склонен винить других, кто-то — себя. Но это не всегда уместно и верно. Была ли в произошедшем моя вина? Нет. Так получилось, что мы все оказались в сложных жизненных условиях. По одной дороге была моя неминуемая смерть, по другой — более туманная перспектива. Да, иногда неопределенно — не значит плохо. Парни сделали свой выбор. Рассчитывая на счастливый «авось», были готовы к реальности. Сейчас я совершенно отчетливо понимала, что все произошедшее на корабле было крайне нежелательным, но просчитанным вариантом. Другого пути к эльфам не было. Только через море, а значит, через риск встречи с пиратами, от которых надо было чем-то откупиться, причем, так, чтобы отказ не подразумевался. Не все способны потопить другого, чтобы выплыть самому. Насколько я знаю, Эрл не мог точно. Поэтому, вместо того, чтобы подставить под удар каких-нибудь случайно подвернувшихся невинных, он принял его сам. Теперь, практически сокрушенный им, все же сражался за жизнь. И победил.

Эрл «воскрес» на шестнадцатый день. Я как раз шла с Конором в комнату, возвращаясь с прогулки, и уже на пороге услышала, как за спиной открылась дверь. Чуть обернувшись, я увидела его. Умытый, побритый братец выглядел вполне себе ничего. По крайней мере, не был похож на упыря.

— О, а я как раз тебя искать иду! — обрадовался Эрл, шагнув ко мне, и вдруг резко остановился.

Проследив за его взглядом, я усмехнулась и сказала:

— Знакомься, это Конор. Конор, знакомься, это дядя Эрл.

— Вот, оставил тебя ненадолго, так новым мужиком обзавелась! — неуклюже пошутил братец. Интересно, неужели я услышала нотки ревности в голосе?

Конор же на знакомство отреагировал иначе. Не знаю, что именно не понравилось малышу, но он расплакался. Пришлось взять его на руки и поскорее отыскать в комнате нашу любимую игрушку: ярко разодетого, звенящего бубенчиками шута на деревянной палочке. Наш Бубу, как всегда, отработал великолепно, весьма быстро успокоив расстроенное чадо. Положив радостно вцепившегося в него сына в кроватку, я повернулась к стоящему в дверях Эрлу и сказала:

— Если тебе не срочно, подожди полчасика, пока я его накормлю-уложу, потом спокойно поговорим, ага?

— Ага, — кивнул брат. — Где мне тебя ждать?

— Посиди здесь, — кивнула я на стул у окна. — Заодно потом поможешь с зельем. Нам после еды надо его выпить, а флакон, зараза, так плотно закрыт, что я его чуть ли не зубами всегда открываю.

Оседлав стул, братец усмехнулся:

— Мужиков куча, а без меня все равно обойтись не можешь.

— Куда уж мне без тебя, — ответила я, беря малыша на руки и садясь с ним на кровать.

Через сорок минут мы с братом вышли из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь.

— А он у нас ничего себе, симпатичный, — хмыкнул Эрл, направляясь к лестнице. — Надеюсь, от папаши ему мало что досталось. Кстати, а где твой супружник?

— Работает, — пожала я плечами, идя рядом.

— Работает или зарабатывает? — уточнил брат.

— Не знаю, не спрашивала. И как он сказал, я больше не замужем.

— О, как! — оскалился Эрл. — То есть, теперь его можно прибить, не боясь оставить тебя вдовой?

— А он тебе что-то такое сделал? — изумилась я.

— Не мне, — жестко ответил брат. — Тебе. Мне когда величество рассказал, что из-за того, что этот гад свое хозяйство в штанах не удержал, ты помереть можешь, я ж этого остроухого угрохать хотел. Еле удержался.

Тон Эрла мне не понравился, потому что в нем я услышала нотки реальной угрозы. Про угрохать братец, конечно, преувеличил сильно, но хорошо отделать вполне может. Сейчас его жизнь от здоровья Ворона не зависела, поэтому брат мог позволить себе многое. Только я этого не хотела. Хотя бы из банальной самозаботы: он отведет душу, а мне выхаживать придется. Решив как-то разрядить ситуацию, я попробовала пошутить:

— Не каждый мужчина может устоять перед женскими чарами.

Не получилось. Стиснув кулаки, Эрл ответил:

— Знаешь, сестричка, величество вон больше шести лет уже терпит, хотя его чаровала мадам поколоритнее тебя. Так что был бы мужчиной — устоял бы.

— Когда пойдем за Леонардом? — спросила я, остановившись на последней ступеньке.

— Как будем готовы, — туманно ответил брат, останавливаясь рядом. — Знаешь, что хорошо в дне? Ниже падать некуда. Так что посидит наше величество еще немного. Не переживай, гномы ему помереть не дадут. Это я тебе могу гарантировать. Но больше ни о чем не спрашивай.

Похоже, Эрл про свои кошмары не помнил. Не став его разочаровывать, я согласно кивнула и сказала:

— Слушай, мне на кухню надо, работать. Давай там поговорим, пока я картошку чистить буду?

— Мда, похоже, твой бывший действительно работает, раз еще и тебя заставляет, — покачал головой брат.

— Кстати, ему не говори. Работающая мать тут — позор мужчины.

— Спасибо, что просветила, — хмыкнул Эрл. — Обязательно скажу.

Эта фраза натолкнула меня на мысль, что физическое отведение души — не самый худший из возможных вариантов. Оставалось лишь надеяться, что до нашего ухода братец не сильно распоясается. А там, глядишь, успокоится и о своих счетах забудет. Интересно, неужели для мужчин действительно так важно отомстить, раз не сумел уберечь? Хотя, я никого никогда не пыталась оберегать. Может быть, в похожей ситуации и я буду поступать так же?

Как бы там ни было, это был мой последний день работы на кухне. Посидев рядом со мной около получаса и заняв его ниочемной беседой, Эрл решил пойти прогуляться. Вернулся он только глубоким вечером, когда я уже начинала здорово беспокоиться. При нем были Ворон и мешочек с несколькими монетками. По виду вернувшихся я поняла, что брат начал мстить. Ибо уж слишком контрастировали между собой их виды. На ум сразу же пришли ассоциации: мокрый нахохленный воробей и светящийся тазик. С мужчинами я встретилась как раз у лестницы: собиралась подняться к себе после рабочего дня. Когда наши с Вороном взгляды встретились, у меня защемило сердце, ибо в глазах отчетливо читалось “как ты могла?”, со всеми положенными эмоциями. Но, не сказав ни слова, полуэльф прошел мимо меня и, придя к себе, весьма громко хлопнул дверью.

— Обижается еще, зараза! — сказал Эрл, встав рядом со мной и облокотившись о перила. — Благодаря мне ему повозку простили, а он вон что!

Посмотрев на донельзя довольного братца, я спросила:

— Что ты сделал?

Пожав плечами, тот ответил:

— Да ничего особенного. Твой благобывший устроился работать к хозяину повозки. И в принципе, за год все бы отработал без проблем. Я же пришел к хозяину, рассказал ему печальную историю о том, как вам плохо живется, что дите ваше почти голодает, а родителей так вовсе не видит — оба с утра до ночи вкалывают. Эльф аж прослезился и выдал нашей птице зарплату за полный месяц авансом. И долг больше отрабатывать не надо.

— Из жалости простил повозку?! — не поверила я.

— Нет, — усмехнулся Эрл. — Я в счет долга от имени нашего величества заключил договор на поставку нескольких повозок для армии. Главное теперь за три месяца успеть к власти вернуться, а то контракт-то магический. Но с другой стороны, если не выгорит — величество сам будет отрабатывать до конца жизни.

Осмыслив сказанное, я чисто из любопытства задала риторический вопрос:

— Эрл, тебе не стыдно?

— А должно? — усмехнулся братец.

Я принялась перечислять, загибая пальцы:

— Опозорил Ворона перед хозяином, заключил заведомо убыточный для короны контракт, подставив при этом Леонарда. Ты вел себя как…

— Как они того заслуживают, — жестко сказал Эрл. — Тем более, ничего из ряда вон я не сделал. Не обеднеет наша корона, а у величества дополнительный стимул будет себе власть вернуть. Что до хозяина, Ворону с ним ни жить, ни спать, так что какая разница, что он о нем подумает?

— Добро бы так, — раздался голос от барной стойки.

Мы с братом обернулись к эльфу, достающему с верхней полки бутыль вина. Спустившись со стремянки, он виновато улыбнулся и продолжил:

— Простите, что вмешиваюсь, но, думаю, все же стоит вам пояснить одну вещь. Вы опозорили своего друга перед всем его народом. Такие вести у нас разносятся быстро, так что скоро каждый эльф будет знать ваш рассказ, причем, как водится, все более и более приукрашенный.

— И что? — пожал плечами братец и указал на меня. — Про нее вон тоже много баек на родине шастает. А она живет и не заморачивается.

Посмотрев на нас, хозяин таверны вздохнул и ответил:

— Ваш друг теперь будет вынужден браться только за черную работу — другой на этой земле ему не предложат.

— Была бы ваша земля в мире единственной, возможно, настроение у меня бы подпортилось. А так, все равно не вижу трагедии, — брат развернулся и пошел наверх. Но на полдороге остановился и сказал. — И, кстати, с завтрашнего дня Лиона у вас больше не работает. Есть дела поважнее, так что будьте любезны выдать ей расчет. А это аванс до конца следующего месяца.

Ловко перекинув мешочек хозяину, Эрл ушел к себе. Я же пошла к барной стойке. По-хорошему, надо было идти наверх, кормить Конора, но пока у меня не хватало решимости встретиться с Вороном.

— Можно чаю? — попросила я, присаживаясь на стул.

Усмехнувшись, хозяин поставил передо мной чашку и сказал:

— Не переживайте, теперь я читаю только мысли, связанные с заказами. Ваш разум восстановился и теперь случайное прочтение ему не грозит.

— Откуда же вы тогда знаете, что я думаю? — грустно улыбнулась я, пододвигая к себе чай.

— Я успел Вас достаточно хорошо узнать, вот и угадал. Даже могу предположить, что Вы зададите мне вопрос, почему я не опозорил отца вашего ребенка перед всем народом, пустив сплетню.

Не то, чтобы это меня интересовало, но как повод потянуть время сгодилось. Поэтому я посмотрела на эльфа и спросила:

— А правда, почему?

— Потому что не считаю это правильным. Повозочник же тот еще стервец. Наверняка уже начал трепаться, — эльф налил и себе чай и продолжил. — Некоторые эльфы просто счастливы, если им выпадает шанс выгодно выделиться на чьем-нибудь фоне. Среди людей такое бывает?

— Сплошь и рядом, — махнула я рукой.

— У Вас кристалл покраснел, — сказал эльф, указывая на висящий на шее камень. Во время работы я перестала таскать его в кармане и повесила для удобства на цепочку.

— Да, спасибо, вижу, — кивнула я и, допив чай, отправилась наверх. Не оставлять же ребенка голодным из-за идиотизма взрослых.

Ворон с плачущим сыном на руках ходил кругами по комнате.

— Ну наконец-то, — радостно улыбнулся он, передавая мне ребенка.

Удобно устроившись с малышом на кровати, я украдкой наблюдала за Вороном, ожидая страшного разговора. Но полуэльф начинать его не спешил, более того, достав из шкафа полотенце, он ушел в ванну. Пока он мылся, малыш как раз поел. Когда Ворон вернулся в комнату, я стояла у люльки, убаюкивая засыпающего сына. Встав рядом, полуэльф с улыбкой смотрел на умильную картинку. Не удержавшись, я заглянула ему в глаза. К моему удивлению от прежних эмоций не осталось и следа. Это придало мне уверенности и решимости на то, чтобы тихим шепотом спросить:

— Ты на меня злишься?

— А что, похоже было? — лукавым шепотом поинтересовался Ворон.

Постановка вопроса и позитивные нотки в голосе поставили меня в тупик, заставив осторожно ответить:

— Вообще-то да…

Поправив одеяльце, полуэльф отошел от люльки и сел на кровать, жестом позвав меня с собой. Когда я села рядом, Ворон все также шепотом произнес:

— Помнишь, я говорил, что чувствую отношение людей к себе? Так вот, отношение твоего брата ко мне…я даже не знаю, как это выразить. Вряд ли, конечно, он воткнет мне нож в спину, но вот оплевать ее может основательно. Похоже, вульгарное “набитие мне морды” он почему-то как вариант успокоения не рассматривает. Поэтому я решил ему немного подыграть. Ведь чем быстрее он утолит свою жажду мщения, тем быстрее мы наладим отношения. Он дядя моего сына, поэтому мне это важно.

Пару секунд я пыталась понять, правильно ли услышала смысл речи. И на всякий случай задала уточняющий вопрос:

— То есть факт позора перед твоим народом тебя нисколько не задевает?

— Нет, конечно, — усмехнулся Ворон. — Все равно я тут жить никогда не собирался и дальше не планирую. А людям наплевать на такие вещи.

От возмущения я аж чуть не повысила голос, но вовремя спохватилась. Покосившись на люльку, я все также шепотом поинтересовалась:

— Чего ж ты тогда из этого проблему такую создал?! Мне еще работать запрещал!

— Я создал не проблему, а повод. И Эрл им предсказуемо воспользовался. Теперь все счастливы.

В ответ мне оставалось лишь покачать головой.

— А просто поговорить и все выяснить, не судьба?

— Так все ж ясно: Эрл будет цеплять меня при каждом удобном случае. Пока не успокоится. Поэтому чем больше я дам поводов и чем серьезнее они будут, тем быстрее это произойдет.

Вздохнув, я предложила:

— Может. все-таки вы просто подеретесь?

На это уже Ворон покачал головой:

— Как ответил твой брат, еще там, у валунов, “больно надо руки об тебя пачкать”.

Я понимала, что сделать что-либо с Эрлом невозможно. Полуэльф был прав — пока сам не успокоится, не перестанет задевать. Поэтому пришлось занять позицию открытого невмешательства, но свести к минимуму пересечения враждующих сторон. С последним особых проблем не возникло: Ворон все также уходил на работу ранним утром, а возвращался поздним вечером. Я же делала все, чтобы к первому моменту Эрл из комнаты не вышел, а ко второму — успел в нее зайти и оттуда не вылезать. С первым получалось, со вторым — не очень. Более того, братец повадился встречать полуэльфа с работы, держа на руках Конора. Понятно, что Ворон приходил весьма пыльным, поэтому сразу взять малыша на руки не мог. И весь путь от начала лестницы до двери в комнату Эрл рассказывал полуэльфу, как весь день гулял и играл с его сыном, пока “папаша ерундой всякой занимался”. Я не скажу, что эти удары были ниже пояса, но близко к тому. По крайней мере, полуэльфа они задевали. Причем, так, что однажды он не выдержал и спросил, не желает ли Эрл вместо него “позаниматься всякой ерундой”. На этот братец честно ответил, что мог бы, но увы: в роли тренера его заменить некому. Дело в том, что Эрл занялся моей подготовкой. Как он сказал, “прежде чем вести тебя куда бы то ни было, я должен быть уверен, что у тебя будет хотя бы шанс оттуда выбраться”. Поэтому мою жизнь перевели на армейский режим. В основном меня учили долго и быстро бегать, а также тихо и бескровно утихомиривать противников. Для последнего Эрл даже сам стал подопытным. Он опускался на колени и ждал. Моей же задачей было подкрасться и вырубить его так, чтобы он этого не заметил. С помощью Воздуха у меня это получалось, а вот без него — нет. На все вопросы о времени отправления, Эрл всегда отделывался туманным, “как будем готовы”. И через пару недель я уже перестала спрашивать. Просто ждала команды.

СИЛА СЛОВ

Подходил к концу третий месяц моего пребывания в таверне. Хотя, благодаря строгому распорядку, за временем я особенно не следила. Зато как всегда тратила его “с пользой”. Во время монотонных пробежек в голову лезли разные мысли, когда же силы подходили к концу, то раз за разом вплывал в моей голове один и тот же вопрос “зачем мне все это надо?” И со временем размышления приобрели явную направленность: поиск ответа на вопрос, почему я готова ради какого-то мужчины лезть в петлю? С помощью них я заодно и потихоньку настраиваясь на “походный лад”, стараясь мыслить кратко, четко, без эмоций. А то как-то последнее время я совсем расклеилась, если не сказать, вовсе разучилась правильно думать. В опасном же походе это могло сыграть злую шутку. Поэтому я снова возвращала свои рассуждения в забытое воинское русло. Никаких эмоций, только сухие факты и сухие выводы. Со временем у меня это даже начало получаться.

Каждый день я вспоминала Леонарда и пыталась понять, что в нем такого особенного? И вроде бы ответ прост — он особенный, потому что любимый. Но какой смысл несет в себе это слово? Ведь, если разобраться, и брат, и сын, да даже Ворон в какой-то степени любимые. Но, будучи честной с самой собой, нужно сказать, когда я говорила, что не брошу своих, то думала в первую очередь о Леонарде. Стыдно признаться, но мысль о том, чтобы вытащить брата пришла ко мне лишь потому, что с ним вызволить Лео будет проще. А ведь Эрл мне родня по крови. Как же так вышло, что он отошел на второй план?

Ворон сказал, что. глядя на нас с Леонардом, видит истинную любовь, которая бывает раз в жизни, а то и не в каждой. Когда-то я уже пыталась определить для себя это понятие. Но с учетом произошедшего, похоже, надо было внести уточнения. Раньше я думала, что любовь — это когда тебе снится, что любимого нет рядом. Что ваши пути разошлись или не пересеклись вовсе. И ты просыпаешься, леденея от ужаса, но, уткнувшись носом в родное плечо, понимаешь — это был всего лишь кошмар. Так вот сейчас я поняла одну важную вещь. Настоящий кошмар — это не расстаться с любимым или не встретиться вовсе, а потерять его безвозвратно. Остаться жить в мире, в котором его больше нет.

Не зря говорят, что у каждого есть своя половинка и невидимая связь, объединяющая их в единое целое. Только многие ошибочно думают, что связь эта появляется лишь при встрече. Нет. Если половинкам удается наткнуться друг на друга, то связующая их ниточка вмиг обращается прочным канатом. Конечно, разорвать его возможно, хоть и сложно. Но тогда он вновь обратится в ту же самую ниточку. И обе половинки смогут спокойно и даже относительно счастливо жить дальше. Только ключевое слово тут — относительно.

Почему я решила, что Леонард моя половинка? Очень просто. Во-первых, половинки встречаются только случайно. Их всегда каким-либо образом сталкивает Жизнь. Во-вторых, половинки сразу чувствуют друг друга так, будто знакомы уже тысячи лет. Им легко, хорошо и свободно вместе. В-третьих, половинки не стремятся исправить недостатки друг друга. И не потому, что не видят их, а потому что принимают. Каждый из них для другого идеален. Ведь идеал — это не тот, в ком нет недостатков, а тот, чьи недостатки тебе не мешают. И совершенно не важно, мешают ли они при этом другим. В-четвертых, половинки никогда не предадут друг друга. И тут, кстати, если они не справятся сами, на помощь придет сама Жизнь. Подтверждение тому — крайне своевременное появление Леонарда в роковое для меня утро. Да, я переступила человеческую грань, но от невозвратной черты Жизнь меня удержала, позже с лихвой заставив заплатить за свою помощь. И, наконец, в-пятых, единственное искреннее желание половинок — чтобы другой был счастлив.

Иногда половинки живут, даже не подозревая о существовании друг друга, но все равно остаются связанными. Незримая невесомая ниточка позволяет душам обмениваться друг с другом своим огнем и гармонично и целостно существовать за счет этого. Наш мир устроен так, что порвать этот волосок никому не под силу. Никому, кроме смерти. Что же происходит, когда это случается? Огонь оставшейся души так же продолжает идти по порванной нити. И постепенно уходит в никуда. У кого-то быстрее, у кого-то медленнее, но все равно итог один. Открытая душа без пары жить не может. Но чем тоньше ниточка, тем дольше это существование. Медленнее всего переживается потеря невстреченных половинок. Многие ее вовсе не замечают, списывая несчастья и болезни на волю судьбы.

Когда же вы теряете того, кто был частью вашей жизни, то исход может быть очень быстрым. Если, конечно, вы не успеете наглухо закрыть свою душу, не оставив в ней и крохотной щели. Только легко ли так жить? Судя по Ворону — не очень. Что до себя, то я точно знала — закрыть свою душу я не смогу. Ни ради сына, ни ради Эрла. Просто знала и все. Так что утверждающие, что три самых важных слова — “Я тебя люблю”, не совсем правы. По-настоящему важные слова — “Я без тебя не могу”.

Однажды вечером мы с Эрлом сидели на лавочке в парке. Я, откинувшись на спинку, отдыхала после тренировки, брат же пытался починить игрушку, которую Конор уронил, пока они гуляли. Сам же успокоившийся виновник трагедии сладко и безмятежно спал. Случайно глянув в сторону ворот, я толкнула Эрла локтем, жестом призвав посмотреть туда же. К таверне быстрым шагом приближалась воительница.

— Наконец-то! — радостно выдохнул брат и, сунув мне в руки недочиненную игрушку, побежал за скрывшейся за дверью девушкой. Через минуту они вдвоем вышли из таверны и, даже не оглянувшись на меня, направились к воротам. Однако мне хватило лишь мельком глянуть на Эрла, чтобы понять: началось.

Я никогда не могла внятно объяснить даже себе, что менялось в облике брата на время походов. То ли более резкими становились движения, то ли леденел взгляд, то ли что-то еще. Но чувствовалось это сразу же. И едва произошло окончательно осознание того, что не сегодня-завтра мы отправимся в поход, как во мне зашевелился страх. Так бывает, когда долго готовишься к чему-то сложному и ответственному: настолько сосредотачиваешься на подготовке, что о самом деле уже и забываешь. И когда оно замаячит у тебя перед носом, то может здорово испугать, нарушив ставший привычным ритм. Самое главное тут, не поддаться этому чувству, иначе все труды будут напрасны. Конечно, они и так могут быть напрасны, если с делом не удастся справиться. Вот только в первом случае — это будет точно, а во втором — возможны варианты. Причем, исход большинства из них зависит лишь от человека. Поэтому едва я почувствовала лишь отголосок страха, как поспешила его задушить полезными делами. Поднявшись, я пошла с Конором в свою комнату собирать вещи и составлять список подсказок для Ворона. В дневное время сына он практически не видел, поэтому нужно было просветить полуэльфа относительно некоторых привычек малыша. Пока меня не будет, все заботы о Коноре будут на его плечах. Как при этом решится вопрос с работой, я не знала, но Ворон сказал, что выкрутится.

Через полчаса мы втроем собрались за ужином в нашей комнате. В зале таверны обсуждать детали важных походов Эрл категорически запрещал. Ворон остался с Конором в соседней комнате, и я соврала ему, что обязательно зайду попрощаться.

Оказалось, что воительница добралась до другого края эльфийских земель через гномьи пещеры. Там до ближайшего города было всего пару дней пешего хода, но путь по подгорным лабиринтам занял существенное время. В эльфийском городе ей удалось даже раздобыть повозку, правда, я не решилась спросить, как. Но осмотрев ее, брат решил на ней же и отправиться. Кстати, о повозке. Ее вид значительно отличался от того, который помнился мне по моим “фантазиям”. По сути, это была висящая в воздухе неприметно серая “коробка”. Внутри нее располагалось точно такое же “полотно”, которое Ворон купил для сына. Только существенно большего размера. Полотно это также подстраивалось под того, кто находился внутри повозки. То есть при желании можно было и сидеть, и лежать. И, видимо, именно оно заставляло повозку двигаться по воздуху. Как я понимала, купленное для Конора средство передвижение настраивалось на мысли того, кто с малышом гулял. Наверное, здесь принцип был тот же. Но меня это не особенно заботило. Главное, что брат знал, как оно работает и что с ним делать, и ладно.

Кстати, об Эрле. Случайно выяснилось, что когда он говорил мне, “отправимся, как будем готовы”, на самом деле имел в виду “когда за нами придут”. Ведь только рыцарям Альдэго было известно местонахождение Леонарда. Но Эрл справедливо решил, что мне этого знать не обязательно. И забил бесполезное ожидание полезными делами. Все-таки пробежки на свежем воздухе и спокойные рассуждения полезней грызни ногтей и суматошных вопросов: “а вдруг не придут?”, “а вдруг не доживет?” Причем, полезней для всех окружающих и во всех смыслах слова. Эх, умный братец, как же я тебя люблю.

Нужные нам шахты находились примерно в той же стороне, откуда пришла воительница. Более того, ей пришлось делать крюк, чтобы их обойти, потому что приказ Леонарда не давал ей проникнуть в ту гору, где он находился. Но это радовало: раз магия действует, значит жив. Правда, благодаря ей же было решено оставить рыцаршу в таверне. Хоть воительница и возмущалась, но в итоге брат все-таки убедил ее, что бесполезного расхода денег на нее будет больше, чем возможной пользы.

На протяжении всего обсуждения я сидела молча, в стороне от всех, на подоконнике. Так как моя работа начнется только в шахтах, то слушать что бы то ни было о прочих деталях похода было бессмысленно. Все равно пойду, куда Эрл поведет. Однако идти спать я тоже не хотела, отчаянно оттягивая этот момент. Потому что пока еще минуты проходили медленно и степенно, но я знала, стоит мне лишь коснуться головой подушки, как время галопом помчится вперед. Очередной отрезок жизненной глади сменится бурлящим участком с порогами, скалами и стремительным течением. С этим ничего не сделаешь. Такие реки можно только пережить-переплыть, надеясь отделаться сломанным веслом, а не шеей. И в предвкушении этого я уже “отчалила от берега”.

Кто-то не любит долгих прощаний, я же не люблю прощаний вообще. Да и какой смысл прощаться, если собираешься вернуться? Сказать какие-то там важные слова на случай обратного? Так может. наоборот, лучше не говорить, чтобы был дополнительный стимул вернуться? Ведь эти слова, по большому счету. важны лишь тому, кто их говорит. Для того же, кому они предназначены, они могут принести лишь дополнительное горе. Зачем слова, если нет человека? Пусть уж и слов не будет. Да и если сама Жизнь решит, что они действительно важны, то вдруг ради этого и выведет? Чем не страховочный вариант? Скажете сумасшедший, так ведь и предприятие такое же. Как бы там ни было, видеться ни с Вороном, ни с сыном до своего возвращения я не собиралась. И не увиделась.

Брат поднял меня еще затемно, и мы, бесшумно покинув таверну, отправились в путь. Удобно устроившись в повозке, я проспала еще пару часов, а потом Эрл снова меня разбудил. Оказывается, мы уже выехали из нашего города и двигались по направлению к другому. Вернее, в данный момент брат остановил повозку на обочине дороги и ждал, когда я окончательно приду в себя. Удовлетворившись осмысленностью моего взгляда, он сказал:

— Пересаживайся на мое место.

— Зачем? — не поняла я.

Брат, не ответив, вышел из повозки, затем, обойдя ее, открыл дверцу с моей стороны и выжидающе на меня уставился. Вспомнив, что ни вопросов, ни споров мне не положено, я живо выполнила приказ.

— Я тут подумал, — сказал Эрл, усаживаясь обратно в повозку. — Неизвестно, в каком состоянии мы с величеством оттуда выломимся. Поэтому нужно, чтобы ты смогла нас увезти куда-нибудь подальше, хотя бы строго вперед. Тут система, как с перевозкой для Конора, только думать надо все время о том, куда хочешь поехать. Давай, сосредоточься и вперед.

Я подчинилась, и повозка осторожно двинулась к ближайшему повороту дороги. Но. увы, с сосредоточиться вышла проблема. Необдуманная фраза о неизвестном состоянии навязчиво лезла в мысли, мешая думать о дороге. В итоге повозка то останавливалась, то резко дергалась вперед, а то вообще чуть не улетела в придорожные кусты. Эрл в процесс не вмешивался, молча сидя рядом. И сперва я не понимала, почему он не прикрикнет на меня, не поругается, а потом дошло, что братец решил проверить, насколько мои мысли вернулись в нужное русло. И при неудовлетворительном результате “довернуть их”. Чем, собственно, сейчас он и занимался: если неизвестно состояние превратиться в худшее из возможных, кричать на меня будет некому, а значит, я должна учиться справляться с собой сама.

Из-за “обучения” дорога заняла у нас чуть больше времени, чем мы планировали. В городах и на оживленных участках дороги Эрл вел повозку сам. На тихих же участках передавал управление мне, старательно выводя при этом из душевного равновесия. А заодно и морально готовил к тому, что меня может встретить в шахтах. Хотя, если уж мое участие в спасении крайне необходимо, то смело можно было представлять самый худший вариант. Оставалось лишь надеяться, что любовь Леонарда ко мне не намного слабее моей. Раз я согласилась ради него лезть в петлю, то очень бы хотелось, чтобы я для него оказалась достаточно веским поводом, чтобы из этой петли вылезти. Ведь, как предположил Эрл, гномы, скорее всего, покопавшись в его памяти, прошлись по самым явным болевым точкам. Мол, королевство потерял, любимую увели, друг тоже неизвестно где и жив ли. Рыцари попытались вытащить короля, воззвав к его чувству долга. Попытка провалилась. Значит, оставалось лишь надеяться, что интерес к последним двум пунктам гномы добить не смогли. Вот такие мысли постоянно кружили в моей голове, но со временем перестали мешать управлять повозкой.

Из последнего эльфийского города мы выехали рано утром, с таким расчетом, чтобы к ночи добраться до места. И действительно, мы прибыли к шахтам когда на небе уже зажглись даже самые маленькие звезды. Остановив повозку практически рядом с нужной нам горой, Эрл вытащил из сумки заранее заготовленные записки и прикрепил их с каждой стороны повозки. На листках было написано следующее: “Собственность Лионы-стихийника. Оставлена здесь намерено, такого-то числа, сроком на три дня”.

— И никаких контуров, — подытожил Эрл, прикрепляя последнюю бумажку. Затем обернулся ко мне и спросил. — Готова?

Как будто я могла ответить «нет»! Да, мне совершенно не хотелось лезть в эту черную зловещую громадину, закрывающую полнеба. Да, внутри меня все буквально леденело от ужаса. И да, мне хотелось во всем этом признаться брату. Но я лишь стиснула кулаки и кивнула. Главное начать, а там бояться будет некогда. Эрл, видимо, подумал примерно также и, жестом велев мне не отставать, быстро направился к входной расщелине.

Вживую золотистые узорчатые коридоры оказались весьма красивыми. Однако огромным усилием воли я заставила себя отвлечься от пейзажей и сосредоточиться на деле. Все-таки не на прогулке мы тут. Брат, изредка сверяясь с картой, уверенно вел меня по подгорному лабиринту. Я шла за ним след в след, отставая на полтора шага. И все до поры до времени было гладко. Однако оставленное без внимания боковое ответвление преподнесло мне неприятный сюрприз: меня туда резко утянули, зажав ладонью рот и не дав даже пискнуть. Правда, ногой шаркнуть я-таки успела. Эрл среагировал мгновенно, развернувшись на звук с уже втащенным мечом. Когда лезвие замерло в нескольких миллиметрах над моим ухом, а затем и вовсе вернулось в ножны, я рискнула выдохнуть и даже попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть, что за гном-переросток меня сцапал. Однако меня только крепче прижали к себе. Брат между тем протянул моему пленителю карту и, приложив палец к губам, пристально посмотрел мне в глаза. Когда я кивнула в знак понимания, меня наконец отпустили и, отойдя к брату, я резко развернулась к “обидчику”. Понятно, что мою жизнь выменяли на карту, и вряд ли что-то можно было сделать. Но хотелось хотя бы посмотреть в глаза тому гаду, который так подпортил нам жизнь. Увиденное было настолько шокирующим, что я не удержалась от ошарашенного “Ой…”, которое вдруг ни с того ни с сего усилилось, эхом отразившись от сводов пещеры и со все нарастающей громкостью отправилось гулять по подземным переходам. И тут же, как будто в ответ ему, послышался топот множества ног. Брат, не тратя на ругань времени, подтолкнул меня вперед, а Леонард, мельком глянув на карту, схватил за руку и потащил следом за собой по лабиринту коридоров.

Я бежала, молча ругая себя на чем свет стоит. Ведь Эрл специально несколько раз говорил: в коридорах этой шахты ни звука! Бестолочь! Раззява! Забыла!!! Правильный настрой, правильные мысли! Тьфу! Как была дурой, так ей и осталась! Хотя, когда реальность настолько резко контрастирует с ожиданиями, немудрено потерять голову. Я готовилась увидеть Леонарда полуживым, истерзанным не меньше брата и полностью морально сломленным. А он…

От размышлений меня отвлекла резкая остановка и втягивание в одно из боковых ответвлений. Прижавшись к стене и затаив дыхание, мы проводили взглядами пробегающий мимо отряд из четырех гномов. Одинаково краснобородые в кованых шлемах, кожаных доспехах и с секирами наперевес, они, сосредоточенно глядя вперед, бежали нога в ногу. К счастью, в сторону нашего тупичка они даже взгляда не бросили. Пользуясь передышкой, Леонард еще раз посмотрел на карту, а когда топот чуть стих, повел нас дальше, все также не выпуская мою руку.

Очередной сюрприз свалился нам на головы в каких-то метрах от выхода. Мы как раз выбежали из коридора в весьма просторную пещерку, которую я очень хорошо запомнила. Слишком уж занятные сталактиты и сталагмиты тут произрастали. Вряд ли в этих шахтах найдется такая же еще. На противоположном ее конце, за одним из каменных столбов, очертаниями напоминавшего человека, как раз и располагался выход наружу. Вот только добраться до него мы не успели. Подарок судьбы свалился на нас в буквальном смысле этого слова, приняв облик гномов в количестве четырех штук. С громким гиком спрыгнули они из-под сводов пещеры. И если бы Леонард вовремя не дернул меня за руку, то приземлились бы аккурат мне на голову. А так всего лишь вклинились между нами и отскочившим Эрлом.

— Эй, поганцы коротконогие! А ну-ка идите сюда! — крикнул брат, доставая меч и, видимо, собираясь осчастливить своим вниманием всех четверых коротышек. Однако даже я понимала, что номер — дохлый. Вооруженные секирами гномы отвлекутся на брата максимум парой, да и топот погони уже слышался из коридоров. В таких условиях до повозки добежать мы не успеем, даже если бессовестно позволим Эрлу погибнуть геройской смертью. Последнее, к слову, меня совсем не устраивало, и я решила действовать по-своему. В конце концов, не зря же меня сюда притащили. Внутри горы Земля ближе, ее “слышимость” лучше, а значит, и попросить можно больше. По крайней мере, на уложить эту четверку должно хватить. А то они уже поделили нас между собой и, поудобнее перехватив секиры, попарно двинулись в неспешную атаку. При виде наступавшей на нас парочки, Леонард отодвинул меня себе за спину и, выкинув ненужную более карту, приготовился к обороне. Что ж, мне тоже есть чем заняться.

Освободившись от руки Леонарда, я упала на колени, приложив ладони к земле. Стихия отозвалась сразу. Четыре земляных пики пронзили стоявших перед нами подгорных воинов и устремились ввысь, к потолку. С силой ударившись в него, они пробили трещину, которая тут же стала множиться и расширяться, паутиной оплетая своды. Такого я не ожидала. Видимо, моя “просьба” срезонировала с магией гномов, потому что произошедшее было куда масштабнее того, что планировалось. И более того, я вдруг почувствовала, что Земля не хочет меня опускать: мои ладони буквально приросли к полу, а через них по телу заструился невыносимый жар. Глаза заволокло красноватой пеленой, но я все же увидела, как Эрл перекатом ушел от упавшей сверху глыбы, почувствовала чьи-то руки, пытающиеся сдвинуть меня с места, а еще различила, несколько ярко-красных капель, упавших на мои побелевшие ладони. Последняя мысль, пришедшая мне в голову, была донельзя глупой. Я подумала, что геройски помереть самой куда лучше, чем хоронить героя. Потому что не придется жить с чьей-то смертью. Вот только посочувствовать друзьям я не успела: красноватая пелена сменилась беспросветно-черной. Все. Кончилось.

Открыв глаза, я обнаружила себя лежащей среди клубов пушистого белого тумана. Его мягкие объятия успокаивали, а касающиеся щек облачка ласково щекотали кожу. Надо же, как интересно… Кое-как встав на ноги, я огляделась. В три стороны, насколько хватало взгляда, был сплошной белый ковер, и лишь впереди меня в паре десятков метров он чернел.

— Хочешь туда? — вдруг раздался за спиной смутно знакомый голос.

Обернувшись, я увидела Мелвина. Точь-в-точь таким, каким встречала когда-то в театре.

— Что ты здесь делаешь? — удивленно спросила я, как-то даже не подумав, что сама толком не знаю, где это “здесь”.

— Слежу, чтобы все было правильно, — улыбнулся в ответ парнишка и повторил свой вопрос.

Я еще раз посмотрела вперед. Нельзя сказать, что черные клубы меня манили, но почему-то казалось, что там мне будет лучше. Почему-то я была точно уверена, что там нет ни проблем, ни забот, а значит, нет и причины от этого отказываться. Кто ж против избавиться от такого? Однако едва я открыла рот, чтобы озвучить ответ, как буквально отовсюду раздался почти забытый, но по-прежнему любимый голос.

— Я знаю, что ты меня слышишь. И знаю, где ты сейчас находишься. За прошедшее время я был там и не раз. Поэтому УМОЛЯЮ тебя, не смей! Я знаю, тебе кажется, что там проще, и, возможно, это правда, но ПРОШУ не поступай так со мной! Ты можешь считать меня сволочью, скотиной, да кем угодно! И, возможно, я заслуживаю многого, но только не этого! Лиона, четыреста сорок четыре дня я прожил только благодаря тому, что каждую минуту думал о тебе. И именно твой образ каждый раз напоминал мне, зачем я должен все это терпеть. Так что прошу, вернись ко мне! Хотя бы из чувства долга! В конце концов, из-за тебя мне пришлось это пережить! Ты не можешь плюнуть на мои страдания и сделать их напрасными! Это подло! А насколько я знаю, Лиона де Карета никогда не была способной на подлость! Да дыши ты уже!!!

С каждой фразой монолог все ближе подходил к грани отчаянья. А последние слова, видимо, и вовсе за нее выпали. Ведь они оказались настолько сильны, что смогли стрелой пронзить грудную клетку и заставить мое сердце забиться с новой силой. По крайней мере, по ощущениям было именно так. Еще раз посмотрев на Мелвина, я, наконец, ответила на его вопрос:

— Мне туда не надо!

— Умница, — улыбнулся парнишка. — Ты сделала верный выбор.

Сказав это, он легонько дотронулся до моего лба, заставив упасть на спину и вновь провалиться в клубы тумана.

Очнулась я, судя по всему, в повозке и, по почти забытой привычке, не стала открывать глаза сразу, а внимательно прислушалась к окружающему. Моя голова лежала на чьих-то коленях, и этот кто-то осторожно, но суетливо ее гладил. Хотя почему кто-то? Ведь при первом же прикосновении стало совершенно ясно, кто это!

— Вот зачем ты только ее привел?! — шипел Леонард, беря мою руку и пытаясь прощупать пульс на запястье. Угу, как же. У меня его там никогда не было.

— Слушай, достал! — послышался чуть впереди разозленный голос Эрла. — Она дышит? Дышит. Значит оклемается.

— А если нет?!

— А ты не каркай! — огрызнулся братец.

Решив разрядить обстановку, я открыла глаза и попыталась сесть. Что ж, даже успешно. Дно повозки живо перестроилось под мое новое положение, весьма удобно подперев спину. Ага, значит, все-таки сбежали. И даже могу предположить как. Последнее, что мне помнилось, были обваливающиеся своды пещеры и чьи-то руки, которым все же удалось оторвать меня от пола. Значит, скорее всего, мы из-под обвала успели выскочить, а наша погоня нет.

“Что ж, а неплохо вышло-то! Только больше не просите меня такое проделывать! Хотя, тогда тоже не просили…ой, что ж все так крутится-то?”

Мотнув головой, я чуть устаканила действительность и осмотрелась. Как мне и казалось, Эрл сидел впереди, а Леонард — позади него, рядом со мной.

— Где мы? — тихо спросила я, пытаясь разглядеть хоть что-то в мелькающем мимо повозки пейзаже.

— Скоро приедем в город, — тихо ответил Лео, устало проведя ладонью по лицу и откинувшись на “спинку”.

— И там я тебя выдеру как ту козу! — не оборачиваясь, проворчал Эрл.

Вот так, успокоив парней, я, по примеру Леонарда, удобно расположилась в повозке и закрыла глаза. Когда же его шершавая ладонь бережно накрыла мою, я не удержалась и, чуть развернувшись, положила голову ему на плечо. Да, пусть неудобно, зато хорошо, если не замечательно. Тем более, я практически сразу уснула.

Разбудила меня какая-то возня рядом и тихая, но эмоциональная речь брата: “Куда ты ее нести собрался?! Иди уже, сам справлюсь! А то грохнешься еще и придется тащить вас обоих!”

Я почувствовала, как меня взяли на руки и действительно куда-то понесли. Как выяснилось, в комнату таверны. Сперва мы миновали душный шумный зал, затем поднялись наверх, и там уже меня сгрузили на кровать. Хотя, вру. Бережно положили и даже пощупали лоб на предмет жара. Чуть приоткрыв глаза, я увидела, как на соседнюю кровать практически рухнул Лео, а Эрл вышел за дверь. Окончательно открыв глаза я как следует пригляделась к лежащему напротив. Мда, в полумраке пещеры и повозки он выглядел существенно лучше. Теперь же при ярком дневном свете отчетливо виделись и заостренные скулы, и бело-серый цвет лица, и зарубцевавшиеся следы от веревок на запястьях. О том, что было под рубашкой, я старалась не думать. Однако понимала, что увидеть это придется: надо осмотреть тело на предмет загноившихся ран. Кое-как поднявшись, я подошла к соседней кровати и, для устойчивости опустившись на колени, принялась расстегивать рубашку. Разорвать ее можно было и не пытаться: пальцы и так еле слушались. Когда я дошла до предпоследней пуговицы, в комнату вошел Эрл, неся в руках наши сумки. Увидев меня, братец выдал что-то вроде: “И эта туда же!”, а затем, бросив ношу, подошел ко мне, сгреб в охапку и уложил обратно на кровать носом к стенке.

— Лежишь, спишь и не оборачиваешься! — грозно напутствовал меня Эрл.

Однако мне не спалось. Не знаю, сколько времени я промучилась, но, наверное, долго. Потому что, судя по звукам, брат успел и вымыть Леонарда, и даже начать перевязывать. Я честно лежала с закрытыми глазами, но, увы. Вместо сна пришли воспоминания о пережитом. Причем, чем больше я их прокручивала в голове, тем больше осознавала весь идиотизм своих фантазий. Ведь спасение Леонарда представлялось мне совершенно иначе. По моему разумению, мы должны были бесшумно пробраться в пещеру, найти практически уничтоженного человека, которого я должна была возродить к жизни каким-нибудь пафосным “люблю”, а если не получится, то и на месте “полечить”. И, главное, в голове все это выглядело абсолютно логично, гармонично и правильно. А, кстати, интересно, только ли в моей? Все так же, не оборачиваясь, я спросила у брата:

— Зачем ты повел меня в шахты?

— Спроси, что попроще, — вздохнул брат, с треском разрывая марлю. — Я себя еще никогда в жизни не чувствовал большим идиотом. Пока ты была в отключке, величество на меня вдоволь наорался, и весьма доходчиво это объяснил, заодно и со всем произошедшим. И самое обидное, что я, дурак, раньше не понял! Одна баба себе романтическую дурь в башку забила и пошла всех подряд ей заражать!

— Сам ты баба! — огрызнулась я, закусив кулак и еле сдерживая слезы.

— Я вообще-то не про тебя, если что. А про нашу доблестную рыцаршу!

Заявление меня настолько шокировало, что даже, несмотря на обиду, реветь расхотелось.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась я, отцепившись от покусанных костяшек.

Но вместо ответа Эрл велел:

— Так, раз все равно не спишь, попробуй приготовить ему отвар. Величество на редкость хорошо сохранился, даже бинтовать почти не пришлось.

Обернувшись, я увидела, что брат, закончив с перевязкой и накрыв Леонарда одеялом, убирал повязки обратно в сумку. Посмотрев, как я встаю на ноги и удостоверившись, что они меня держат, Эрл достал из сумки несколько мешочков с травами и положил их на стол, рядом с флягой и глиняной кружкой.

— Так что ты имел в виду? — спросила я, развязывая один из мешочков.

Поняв, что не отмолчаться, брат ответил:

— Когда наша рыцарша пришла спасать Леонарда, они поругались. Он не то ляпнул, она не так поняла, и в итоге приплыли.

— А подробнее? — поинтересовалась я, грея чашку в пылающих ладонях.

— Тебе принципиально? — тема брату явно не нравилась.

— Да.

Скрипнув зубами, Эрл все же ответил:

— Она пришла к величеству и начала ему рассказывать, что нужно немедленно бежать и спасать королевство от узурпаторов. Он же первым делом потребовал отчета о наших с тобой делах. Понятно, что у дамы по этому поводу никакой информации не было. А в оправдание она еще и ляпнула, что “данный вопрос не существенен”. Величество взбеленился и выдал: “Катись отсюда со своим королевством, и чтоб я тебя больше никогда не видел!” В итоге в уме нашей мадамы это преобразовалось в “королю без Лионы свет не мил, из плена уходить не хочет”. И именно в таком виде это и было донесено до нас… — брат сел на мою кровать и, покосившись на Леонарда, с тяжелым вздохом продолжил. — А я еще и величеству это в таком виде представил. Мне теперь его взгляд всю оставшуюся жизнь сниться будет.

От этого признания мне полегчало. Иногда все-таки важно знать, что другие тоже могут ошибаться. Обменявшись взглядами, мы с братом негласно договорились забыть о произошедшем и больше никогда не вспоминать.

Леонард проспал весь день и всю ночь, как, кстати, и я. Зато мое самочувствие существенно улучшилось, а он стал выглядеть по-человечески. Когда я проснулась, Лео как раз вышел из ванны. Побритый, умытый, с расчесанными и забранными в хвост волосами. Черная рубашка и темно-серые брюки хоть были ему немного великоваты, но все же смотрелись хорошо. Увидев, что я проснулась, Леонард подошел и сел рядом, на край кровати. Убрав с моего лба прядку челки, он тихо сказал:

— Привет.

От его мягкого теплого взгляда вдруг перехватило дыхание, а на глаза сами собой навернулись слезы, остановить которые я просто не могла.

— Что, я так плохо выгляжу? — спросил Лео. — Зато могу теперь упырем прикидываться, народ пугать. Посмотри, похож?

Леонард сложил губы трубочкой, втянул щеки и несколько раз моргнул. Гримаса была настолько чудной, что удержаться от смеха было просто невозможно. И слезы как-то сами собой высохли.

— Перестань! — велела я, легонько толкнув шутника.

— Как пожелаешь, — почему-то грустно улыбнувшись, ответил он.

В этот момент в дверь постучали, причем, судя по звуку, ногой. Ох, не люблю я такие моменты! Так и жди подлянки! Леонард же спокойно поднялся и, подойдя к двери, открыл ее. На пороге стоял Эрл с подносом в руках.

— Что, болезные, проспались? — усмехнулся брат, входя в комнату и ставя ношу на стол. Затем он обернулся ко мне — Мадам, Вы подняться в состоянии? Или Вам завтрак не только до комнаты, но и в постель доставить?

Был, конечно, соблазн согласиться на второй вариант. Ведь когда еще удастся раскрутить братца на столь галантное ухаживание. Не специально же ради этого немощной прикидываться. Однако, вариант был отвергнут: слишком уж давно мы не собирались вместе за одним столом. Решив, что это мне дороже, я откинула одеяло и встала с кровати. Правда, тут же грохнулась обратно, потому что мир предательски поплыл.

— Попытка номер два будет, или все-таки не рискнешь? — уточнил Эрл, внимательно смотря на меня.

На этот раз я поднялась не так резко, к тому же ухватившись за Леонарда, и милый семейный завтрак состоялся так, как и хотелось. Закончив с едой, мы перешли к обсуждению дальнейших планов. Вернее, парни начали их обсуждать, а я изо всех сил старалась не пялиться на Леонарда. Хотя очень хотелось повернуть голову. Но пришлось довольствоваться попавшим в поле бокового зрения силуэтом, да соприкосновением коленей под столом.

— Куда дальше двигаемся? — спросил Эрл, вертя в руках опустевшую чашку.

— Как куда? — удивленно спросил Лео. — Назад, в таверну, к своим.

— К своим? — скептически хмыкнул братец.

— К своим, — с нажимом произнес Леонард.

— Что ж, тебе виднее, — Эрл отпустил наконец несчастную чашку и отодвинул ее на середину стола.

— Несомненно, — кивнул в ответ собеседник. — Только давайте поедем завтра, а? Я так соскучился по свежему воздуху, что хочу хотя бы несколько часов просто побродить под солнышком. Насколько я помню по рассказам, в этом городе должен быть шикарный парк.

— Это без меня, — поднял руки Эрл. — Я под солнышком нагулялся лет на сто вперед. Так что, если хотите, идите, а мне и тут неплохо. Заодно, кстати, и посплю в тишине.

— Льон, пойдешь? — обратился ко мне Лео. Интересно, он действительно думал, что я могу отказаться? Не ответив на мой кивок, Леонард поднялся и направился к выходу, сказав, что будет ждать внизу. Эрл тоже вышел — вернуть на кухню опустевшую посуду, я же поскорее стала собираться.

Через четверть часа мы с Леонардом не спеша шли по узкой городской улочке, направляясь к южной окраине города. Забавно, но сейчас какого-либо негатива от проходивших мимо эльфов я не чувствовала. Мое состояние вообще было близко к уровню неземного блаженства. Леонард, бережно держащий меня за руку, выглядел же несколько печальным.

— Скажи, когда мы последний раз вот так гуляли? — ни с того ни с сего спросил он.

Я честно попыталась вспомнить, но, увы — ни одного случая на память не приходило. Леонард же, не дожидаясь ответа, поинтересовался:

— А цветы? Ты помнишь, когда я последний раз тебе дарил цветы? Да или вообще что-нибудь дарил, а?

После этой фразы я ощутимо занервничала: разговор сползал в совершенно непонятное мне русло, а напоминание о цветах потянуло за собой весьма неприятное воспоминание о Гарольде. Однако что-либо сказать мне так и не дали. Чуть сжав мою ладонь, Леонард продолжил монолог:

— Льон, знаешь, пока я был в шахтах, у меня было куча времени на то, чтобы подумать, проанализировать. И знаешь, что я понял? Что всю жизнь вел себя, как последняя скотина.

От этой фразы у меня сердце упало в пятки. Потому что нечто похожее я не раз слышала от брата, когда он случайно натыкался на свою одноразовую пассию и пытался мягко от нее отделаться. Прокрутив в уме дальнейшие фразы а-ля “Я тебя не достоин” и “Ты заслуживаешь лучшего”, я морально приготовилась не реветь. Во что бы то ни стало идти и радостно улыбаться. Однако, действительно скотина! Я из-за него жизнью рисковала, а он!… Глаза все-таки застлала горячая пелена, но я обрушила на нее всю доступную мне мощь Воды, заставив высохнуть. Не дождешься, сволочь!

Леонард же, не обращая на меня никакого внимания, возобновил речь:

— У тебя никогда не было не то что жизни, которую ты заслуживаешь, но даже просто нормальной человеческой! И я вместо того, чтобы это исправить, сделал все еще хуже. Более того, Льон… — Леонард замолчал на несколько секунд, а потом чуть дрогнувшим голосом выдал. — Я все время относился к тебе, как к своей вещи. Да, жизненно необходимой, но все же вещи. Знал, что ты никуда от меня не денешься и нагло и бессовестно этим пользовался. Помнишь, там, перед лесом, Эрл назвал меня зарвавшимся мальчишкой? Так вот, я не понимаю, почему он не сделал этого раньше и почему позволял мне так с тобой обращаться! Может быть, потому что и сам он вел себя также? Не знаю, но и не о нем речь. Брат — это брат. Он себе может многое позволить, если его никто не будет тормозить. Но беда в том, что ты настолько привыкла к такому отношению, что стала считать его нормой, даже не думая, что заслуживаешь лучшего. Потому что никогда не знала, каким оно может быть. — Снова тяжелая пауза и вновь продолжение с дрожью в голосе. — Я же, вместо того, чтобы разубедить тебя, показать это самое лучшее, еще и подыграл. Потому что так было проще и удобнее. Конечно, любимая рядом, кроме верности ничего не требует, чего напрягаться-то? Живи и радуйся, скотина!

Я глубоко вздохнула, приготовившись к решающему моменту. Однако он все не наступал: мы вошли в парковую арку и замолчавшее величество повел меня к одной из лавочек. Видимо, решил усадить, чтобы не грохнулась. Наконец, удобно усевшись, негодяй продолжил:

— Знаешь, что самое страшное в плену? Когда тебе снится, что ты дома, сидишь вместе со всеми за столом, на каком-нибудь радостном празднике, но тут кто-то пинает тебя в бок и ты снова обнаруживаешь себя на холодном пыльном полу в окружении таких же несчастных. Это было очень тяжело! Иногда ночами я даже исследовал прилегающие пещеры, пытаясь составить карту лабиринта и надеясь набрести на выход, но каждый раз возвращался в общую пещеру ни с чем. Через какое-то время это становилось настолько невыносимым, что просто опускались руки. Но я поклялся себе, во что бы то ни стало выбраться оттуда. Сама по себе смерть в неволе мне была не страшна. Но я очень боялся умереть, не успев исправить свои ошибки. Ведь кем я был? Манипулятор, эгоист, гордец. Честно, даже не понимаю, как ты могла меня любить! Ведь я никогда не был достоин даже твоей дружбы!

Вот оно! Сейчас будет. Скрестив руки на груди, я молча уставилась строго вперед. Леонард же молчал. Видимо, подбирал верную фразу. Через пару минут он все же решился нарушить тишину, тихо и чуть сбивчиво сказав:

— Льон, я знаю, что у меня нет этого права, но все-таки, если я тебе хоть сколько-нибудь не безразличен, прошу, дай мне еще один шанс!

После осознания смысла услышанного, из цензурного у меня в голове остался только один вопрос. А заодно, кстати, всплыло в памяти замечание о выращенных из ничего причинно-следственных связей. Вот уж точно прав был хозяин таверны: раздуть проблему на пустом месте. Это я молодец! Аж смешно стало. Однако, сдержав даже улыбку, я задала свой вопрос:

— А зачем по-твоему я за тобой в шахты полезла?!

— Вполне могу допустить, чтобы не отпускать Эрла одного. Он же твой брат.

Уняв дрожь в руках и притормозив слезы облегчения я, усмехнувшись, поинтересовалась:

— Ты сам-то веришь в то, что говоришь?

— Я неимоверно боюсь допустить даже мысль, что это может быть правдой. Поэтому и затеял весь этот разговор.

Ответив, Леонард поднялся и вдруг опустился передо мной на одно колено. Взяв мои руки в свои ладони, он нежно поцеловал их.

— Встань! На нас смотрят!

— И не собираюсь, — покачал головой Леонард, не двигаясь с места. А затем тихо сказал. — Я тебя люблю.

Забавно, но я вдруг поняла, что первый раз слышу от Леонарда эти слова. И это было так непривычно. Раньше они как бы подразумевались. Да и я всегда просто знала, что он меня любит. И ни капли в этом не сомневалась. Однако просто знать — это одно, а услышать признание — совсем другое. Все-таки не зря говорят, что сказанные слова обладают особой силой. По крайней мере, три произнесенных слова точно ей обладали. Я ощутила, как она наполнила мое сердце, окончательно раскрыв мою душу. Это было так здорово, что даже сложно описать! Но именно это переполняющее меня чувство заставило тоже озвучить то, что всегда подразумевалось:

— И я тебя люблю.

Мы просидели на той лавочке пару часов, и все это время Леонард говорил. О том, что при нашей самой первой встрече здорово на меня разозлился: ведь прикидывал раскидать ту компанию самостоятельно, а так еще и за мной приглядывать пришлось. О том, как его поразили моя улыбка и тихое, смущенное “спасибо”, когда он вытащил меня на берег из того озера. О том, как хотел сразу после знакомства вежливо попрощаться и уйти, но посмотрел в мои глаза и не смог. О том, как всегда любил смотреть на меня спящую и тихонько гладить по голове. О том, как часто хотел мне предложить бросить наши подвиги, но боялся, что из-за брата я откажусь. О том, как ему больно было видеть меня каждый день во дворце в роли няни. О том, как ни раз думал подстроить Ворону несчастный случай, когда я буду в безопасности. И о многом и многом еще. Но о чем ни слова не было сказано, так это о шахтах. Самой же спрашивать об этом мне не хотелось. Захочет — расскажет.

В таверну мы вернулись к обеду, ощутимо уставшие. По крайней мере, Лео. Всю обратную дорогу он шел молча, а его весьма побледневший вид вызывал опасения, дойдет ли. Поэтому весь путь от парка до таверны, я шла, напряженно ожидая момента, когда несчастного придется ловить. Но обошлось. В комнате нас встретил Эрл, как раз собиравшийся обедать. Братец сидел за столом, с наслаждением вдыхая ароматный пар стоящей перед ним тарелки супа. Однако глянув на Леонарда, укоризненно покачал головой и, поднявшись, велел:

— Садись, а то грохнешься и уснешь так и не евши.

Усадив друга на свое место, брат обратился ко мне:

— Пошли, внизу поедим. Наше чудо сейчас поест и захрапит, а я еще не в полной мере насладился тишиной и покоем.

Леонард ничего не ответил на выпад в свой адрес. Мне вообще показалось, что сознанием он уже уснул, лишь машинально орудуя ложкой, раз велено. Поэтому я тихо сказала Эрлу:

— Иди, я сейчас приду. Только прослежу, чтобы до кровати добрался.

— Хорошо, — кивнул брат и вышел.

Я спустилась вниз, как только Леонард поел и лег спать. Опасения мои были напрасными: мужчина не уснул ни за столом, ни на полу между ним и кроватью. Так что захватив опустевшую тарелку, я со спокойной совестью пошла обедать. За это время брат уже успел сделать заказ и нам его даже принесли.

— Как погуляли? — спросил Эрл, едва я села напротив него.

— Нормально.

— Знаешь, завидую я нашему величеству, — усмехнулся брат, отламывая хлеб. — Во что ни вляпается, все как с гуся вода! Сейчас, небось, пару часов проспится и хоть на подвиги отправляй. Не знал бы, что он в шахтах был, решил бы, что придумывает. Но каков шельмец, а! Гномов вокруг пальца обвел!

— В смысле? — не поняла я.

— Льон, гномы не бьют только тех, кого ломать дальше некуда. Сначала они терзают тело, потом уже берутся за душу. Я не представляю, как Леонард смог их убедить, что он не стоит усилий. Мне вот удалось, только когда по мне здорово проехались. По нескольку раз и в разные стороны. А его даже не тронули!

— Ну спроси у него, раз так интересно, — ляпнула я.

Брат посмотрел на меня, как на идиотку, но, к счастью, не стал напоминать, что есть вещи, о которых не спрашивают. Просто, молча, продолжил есть.

После обеда Эрл возжелал, наконец, прогуляться по городу, я же решила подняться наверх. Как-то не хотелось никуда идти. Поднимаясь по лестнице, я думала просто усесться на подоконник и смотреть на прохожих, но войдя в комнату и увидев спящего, не удержалась и, подойдя к нему, села на пол рядом. Сегодня Леонард признался, что всегда любил смотреть на меня спящую, а я умолчала о том же. И это было не единственное его признание, которое я тоже могла бы сделать. Ведь мне тоже было страшно предложить ему бросить наши подвиги, мне тоже было больно видеть его во дворце, и я боялась, что после знакомства он уйдет. Наверное, это еще одно доказательство теории половинок: зеркальные души — зеркальные чувства.

Кстати, после сегодняшней прогулки многие вещи и события прошлого обрели новый смысл. Мне вдруг вспомнилось, как когда-то давно, будучи в Блиске, мы случайно услышали выступление уличного поэта. Причем, Леонарду тот даже понравился, хотя в плане поэзии он был очень разборчив, что, кстати, незаметно привил и мне. Да, своим литературным воспитанием я ему обязана целиком и полностью. До встречи с Лео все прочитанное мной было из области различных рецептов зельеваренья. Он же показал мне всю прелесть художественных произведений, и за первый год нашего общения я прочитала больше, чем за всю прошлую жизнь. Забавно, но братец даже не ехидничал по этому поводу, хотя почва была самая благодатная. Хотя, даже если бы и ехидничал, я бы вряд ли обратила на это внимание: чтение оказалось крайне увлекательным занятием. Правда, сперва я боялась выражать свое мнение относительно прочитанного, на все вопросы отделываясь “понравилось” или “не знаю”. Мне казалось, что ляпну какую-нибудь глупость, и меня засмеют. Но со временем мы с Леонардом стали даже спорить о некоторых вещах, в итоге, приходя к компромиссу.

Так вот, возвращаясь к поэту. Мы пришли как раз к концу его выступления и прослушали пару произведений. Когда же оно закончилось, Леонард купил его сборничек стихов. По дороге в таверну он наскоро пролистал книжицу и, выдрав одну единственную страницу, выкинул остальное в мусорку. Затем, протянув мне листок, сказал:

— Вот единственное стоящее произведение о любви в нашем мире. Причем, применительно к творчеству автора, слова о любви и мире можно опустить.

Глянув на листок, я прочла следующее:

 

Так много хочется сказать, и так слова пусты….

Из всех, пожалуй, лишь одно подходит слово: ТЫ.

Пусть для кого-то это ТЫ всего лишь звук пустой,

Но для меня оно важно, ведь связано с ТОБОЙ.

 

Что раньше? Раньше было Я…но что такое Я?

Само собой оно ничто…значок из букваря…

Бывает Я гордо собой: на Я сошелся свет!

Тогда такое Я черно…в самом нем света нет…

 

Бывает Я..ну просто Я, вот есть и есть оно…

За годом год то Я живет…и в общем все равно

И сколько жить, и для чего за днем приходит день…

Тогда такое Я блекло — оно всего лишь тень.

 

Что заставляет Я сверкать, даря тепло и свет?

Другое Я, вернее ТЫ…да разницы тут нет.

Есть ТЫ для Я и Я для ТЫ и в этом весь секрет.

 

Тогда я восприняла это как очередной “литературный урок” и добросовестно зазубрила стихотворение. Однако после сегодняшнего разговора все это приобрело для меня совершенно иной смысл. А после воспоминаний жутко захотелось перечитать еще одну вещь. Проверить, вдруг и там я что-то упустила.

Дотянувшись до удачно стоящей рядом сумки, я достала из кармашка маленькую потрепанную книжицу, с которой никогда не расставалась. Не скажу, что она для меня была талисманом, но однажды, когда я случайно забыла ее в таверне, то так расстроилась, что брат сам за ней съездил. На первый взгляд это была обычная детская сказочка о маленьком путешественнике, и сперва она читалась именно так. Но со временем, чем больше событий происходило в моей жизни, тем больше их отражений я видела в книге. Ведь пока что-то тебя не коснется, очень сложно это узнать по чернильным строчкам. И действительно, читая книгу, я обнаружила еще одну упущенную ранее мысль: “Глаза слепы. Надо видеть сердцем”. Теперь мне совершенно ясна была справедливость совета. Как и то, что следовать ему очень сложно и иногда страшно, но нужно хотя бы стараться.

Когда последняя страница была прочитана, я подняла глаза и увидела, что Леонард проснулся и пристально на меня смотрит. Похоже, уже наступил вечер — в комнате было темновато.

— Иди ко мне, — тихо попросил он.

Отложив книгу, я поднялась и легла рядом. Осторожно обняв меня, Лео прошептал:

— Я так соскучился.

Вот она, еще одна фраза, в определенных обстоятельствах обладающая особой силой. Можно даже сказать магией. Она затуманивает разум, обостряет чувства и дает им полную свободу. Случившееся далее было, несомненно, лучшим, что со мной произошло за последние шесть лет. Я чувствовала себя будто заново рожденной. Без груза прошлого, но с ожиданием безоблачного будущего. Я лежала рядом с любимым, снова слушая родной стук сердца, и была совершенно счастлива. Мне не хотелось ни о чем говорить, потому что слов просто не было. А вот у Лео они нашлись, и чуть затянувшуюся тишину нарушил вопрос:

— Льон, а может сбежим, а?

— В смысле? — спросила я, повернувшись на бок и положив голову на плечо Леонарда.

— В прямом, — ответил он, поправляя одеяло. — Прямо сейчас отправимся в приморье, снимем там домик, найдем работу. Как на ноги встанем, заберем твоего сына с его папашей. Эрла, если захочет. Что скажешь?

Мда, меня часто удивляло чувство юмора Лео. Но эта шутка уже была близка к грани разумного. Все же, решив подыграть, я поинтересовалась:

— Как же твое королевство?

— Да что ему сделается? Отдам Альдэго последний приказ, сложу полномочия и свободен. Пусть сами разбираются дальше.

Я вдруг поняла, что Лео не шутит. Это меня настолько ошарашило, что в голове как-то сами собой всплыли контраргументы:

— Но так же нельзя! Ты король!

На это Леонард возмущенно выдал:

— А меня спросили, хочу ли я им быть?! Нет. Просто поставили перед фактом: обязан и все тут. А между прочим, от этого проблем гораздо больше, чем плюсов. То должен, это должен. Там проблемы, тут сложности. Конечно, я могу все это решать, исправлять и т.д. Но мне за это что? Любовь народа, вечный почет и место в истории? Тоже мне, великая ценность! Не стоит оно того! Да и, в конце концов, имею я право строить свою жизнь так, как мне хочется, а не так, как от меня ожидают? Ну так что, поедем? Конечно, я не смогу каждый день осыпать тебя цветами и бриллиантами, но обеспечить вполне достойную жизнь — запросто. Что скажешь?

Все это было настолько неожиданным, что никак не хотело укладываться в голове. Однако по мере укладывания, становилось все более соблазнительным. Я уже представила небольшой домик с садиком на окраине небольшого городка, а то и деревеньки. Толпу ребятишек, радостно играющих с какой-нибудь дворовой живностью и тихие ужины, когда все собираются за одним большим столом. Мне ужасно хотелось сказать “да”, и я уже была готова озвучить этот ответ, как вдруг одно воспоминание мигом разрушило мечту. Вздохнув, я сказала:

— Нельзя. В течение пары месяцев ты должен вернуть себе власть, иначе придется до конца жизни отрабатывать у эльфийского продавца повозок.

— Это с какой это радости? — не понял Лео.

В ответ я поведала ему о экономических махинациях Эрла.

— А умнее ничего нельзя было придумать?! — возмутился случайный исполнитель контракта.

— Могу о много сказать то же! — вдруг проорали из-за двери.

Затем она чуть приоткрылась и Эрл, не заглядывая в комнату, уже тише спросил:

— Вы там одетые болтаете или мне еще погулять с полчасика?

— Не полчасика, но за ужином сходить можешь, — проворчал в ответ Леонард. И, видимо, не удержавшись, добавил. — Махинатор, чтоб тебя!

Оставшийся вечер, несмотря ни на что, прошел вполне весело. После ужина от нечего делать мы поиграли в одну из наших любимых игр и приготовились к завтрашнему отъезду. В ту ночь, лежа рядом с Леонардом, я думала о силе и значимости сказанных слов и пришла к выводу, что рассуждая о прощании, была неправа. Все-таки слова надо произносить, ибо именно для этого они и предназначены.

СЛОВА И ПОСЛЕДСТВИЯ

Как же я люблю цветущий луг под ярким летним солнцем! Даже больше, чем морской песчаный берег! Хотя, верх блаженства — это луг на берегу моря, а еще ты и он. Да, это счастье… Лежа на мягкой зеленой траве, я с наслаждением вдыхала пьянящий аромат бело-синих цветочков и смотрела, как на фоне лазурного неба порхают фиолетовые бабочки. Рядом лежал Леонард, нежно целуя мои пальцы, а легкий соленый ветерок доносил до нас шелест волн. Мы просто молча лежали рядом, наслаждаясь своим тихим счастьем, как вдруг слева раздалось смущенное покашливание и кто-то сказал:

— Простите, что вторгаюсь в Ваши мысли, но мне очень нужно поговорить.

Я приподнялась и, чуть повернув голову, увидела сидящего на пеньке хозяина таверны “Тихий приют”. Эльф выглядел смущенным и грустным. Или очень уставшим. Вздохнув, он тихо произнес:

— Если бы не чрезвычайные обстоятельства, я бы никогда не посмел вломиться в Ваш сон. Но случилась беда. Серьезная.

Сон…ах как жаль, что это всего лишь сон. Хотя, раз сон, то можно и не обращать внимания на всяких не нравящихся тебе личностей, а полностью отдаться тому, чего хочется.

Улегшись на спину, я протянула Леонарду вторую, нецелованную, руку, и он с энтузиазмом принялся наверстывать упущенное. Забавные капризы подсознания… Однако в этот раз даже чересчур. Я еще могу понять, откуда приплыло лобзанье рук, но вот с чего мне вдруг вспомнился эльф? Может потому, что в похожей таверне ночуем? Пришелец, кстати, растворяться в воздухе не торопился. Более того, он навис надо мной и, глядя прямо в глаза, чуть раздраженно произнес:

— Лиона! Вашего сына украли, а его отец сейчас сидит у меня в подвале и пытается выломиться наружу, чтобы бесславно помереть смертью храбрых идиотов. Так что перестаньте меня игнорировать и давайте поговорим!

Ну почему мое подсознание так навязчиво пытается превратить сказку в страшилку, а?

Похоже, эта шальная мысль лишила моего “гостя” терпения, потому что дальнейшая речь была весьма эмоциональной:

— Лиона!!! Я пытаюсь не превратить в страшилку Вашу жизнь! Да, Вы спите, но я Вам НЕ СНЮСЬ! Да, я разговариваю ВАШИМИ словами, потому что нахожусь в ВАШЕМ СНЕ! Но я тут НАХОЖУСЬ! Обратите на меня должное внимание, в конце концов!

И тут же исчез цветущий луг, вместе с бабочками, морем и Леонардом. Я оказалась на вершине серой, обдуваемой всеми ветрами скалы. На самом ее краешке, в шаге от бездны.

— Сделайте, пожалуйста, полшага назад, — вновь устало попросил эльф. — Упадете еще, и мы так и не поговорим. А второй раз, я боюсь, к Вам уже не пробьюсь.

Может быть, если подыграть своему воображению, оно успокоится, и все вернется на круги своя? Все еще не веря в нереальную реальность происходящего, я все же отошла от края, как было велено, и спросила:

— Что произошло?

Однако услышанный далее ответ эльфа начисто отмел указанную возможность: такого я бы и в нездравом уме не придумала.

— Альдерт, — сказал “гость”, вновь перейдя на спокойно-усталый тон, — пришел в таверну и забрал ребенка. К счастью, Ворон был на работе, а когда вернулся, я успел отвести глаза ожидающим его “братьям” и запихнуть несчастного в подвал. Теперь он пытается оттуда выбраться, чтобы отправиться за ребенком. В одиночку.

Почему-то из услышанного меня зацепило только одно слово, заставив поинтересоваться:

— Как в одиночку? А воительница?

Эльф присел на возникший из ниоткуда камень и ответил:

— Она уехала этим утром, по каким-то “приоритетным делам”. Но не о том речь. Вы должны мне помочь успокоить Ворона, потому что я всерьез опасаюсь за его рассудок. Сначала он переживал, что не попрощался с Вами и не настроил амулет, теперь еще это.

Надо же, оказывается, совесть умеет кусаться даже во сне. Поморщившись от ее ощутимого укола, я спросила:

— И как мне его успокоить?

— Просто поговорите с ним, убедите не делать глупостей. Сейчас как раз удачный момент — он потерял сознание, пытаясь выломать дверь, поэтому я и пришел. Позвольте мне устроить вам встречу в моем разуме.

Посмотрев на протянутую ладонь, я, ни капли не сомневаясь, ухватилась за нее, и пейзаж вокруг снова изменился. Вернее, он просто исчез, сменившись белой пустотой.

— Таков разум телепата, — почему-то сказал находящийся рядом эльф. — Мне нельзя позволить себе ни снов, ни мечтаний, потому что я не смогу отличать их от яви или от чужих мыслей. А в этом случае можно и без рассудка остаться.

Помолчав пару секунд, хозяин печально вздохнул и поинтересовался:

— Вы готовы?

Терпеть не могу этот вопрос, потому что для меня он еще более бестолковый, чем “Вы спите?”. Ну серьезно, неужели нельзя спросить что-то другое? Однако не став озвучивать лишние мысли, я безразлично пожала плечами.

Ворон возник прямо передо мной, с закрытыми глазами, безвольно висящий в воздухе, как тряпичная кукла. Однако уже через мгновение он резко вдохнул и, широко раскрыв глаза, забарахтался в пространстве, как утопающий. Хозяин же спокойно подошел к нему и, взяв за шкирку, встряхнул и поставил на ноги. Посмотрев на эльфа, Ворон, схватил того за грудки, зарычав:

— Выпусти меня, подлец!

— Прекрати! — велела я, шагнув вперед.

Ворон не подчинился, но ответил:

— Ты знаешь, что он сделал?! Сначала отдал нашего сына, а теперь не пускает меня за ним!

На это хозяин спокойно сказал:

— Альдерт был в своем праве, поэтому препятствовать ему я не мог. Но его право на твое убийство я не признаю. И становиться его соучастником не намерен. Равно как и не хочу иметь трупы в своей таверне. И не важно, один или более.

— Отпусти его, — мягко попросила я, положив руку на плечо полуэльфа. — Дождись нас, мы приедем и вместе все решим. Слышишь? Вместе.

Почти подействовало. Ворон отпустил хозяина, но развернувшись ко мне, гневно проорал:

— Вместе?! Уж не с твоим ли треплом-братцем?! Идиотом, из-за которого мой отец узнал, что я не покинул эльфийскую землю?!

Лихорадочный блеск глаз, частое прерывистое дыхание и угадываемый бешеный стук сердца, испугали меня не на шутку, заставив отступить на полшага назад. Однако, справившись с собой, я подошла к Ворону и, взяв его руки в свои ладони, заглянула ему в глаза. Ухватившись за последнюю искорку разумности, я попыталась осторожно раздуть из нее пламя, спокойно и четко сказав:

— Один ты не справишься. Дождись меня. Вместе мы все исправим. Не делай ситуацию непоправимой.

Сработало. Холодные, трезвые доводы погасили бешеное пламя эмоций, заменив его спокойным огнем разума. Моргнув пару раз, полуэльф обрел, наконец, вменяемость взгляда, заставив меня внутренне вздохнуть с облегчением.

— У вас есть три дня, — сказал мне хозяин. — После этого его “братья” поймут, что я их одурачил. Пока они тихо сидят за столиком, веря, что прошло не больше получаса с момента их прихода в таверну.

— Мы будем раньше! — пообещала я, правда, скорее Ворону.

— Хорошо, — кивнул эльф, и дотронулся до моего запястья. — Это чтобы Вы окончательно поверили в реальность происходящего.

Острая боль пронзила руку, и в этот момент мир рассыпался миллионом сверкающих песчинок.

Резко сев на кровати, я попыталась собраться с мыслями.

— Что случилось? — спросил проснувшийся Леонард, обнимая меня за плечи. — Кошмар приснился?

Не ответив, я зажгла свет и уставилась на красную полосу, браслетом охватывающую запястье.

— Где ты так поранилась?! — ужаснулся Лео, осторожно ощупывая след.

Снова проигнорировав заботливого любимого, я вскочила с постели и кинулась будить брата.

— Эрл, у нас…проблема, — почему-то назвать случившееся бедой у меня язык не повернулся. Видимо, подсознательно решила, что хватит с нас бед. Путь будут проблемы. Они хотя бы решаемые.

После первого же предложения, брат, ни слова не сказав, поднялся и дослушал рассказ, попутно собираясь. Леонард поступил также и, как только оделся, вышел из комнаты, прихватив наши сумки. Пока я одевалась и проверяла, все ли мы собрали, Эрл сходил, разбудил хозяина здешней таверны, расплатился за проживание и докупил провизии. Через четверть часа наша повозка уже мчалась по ночной дороге. Управлял ей Лео, я сидела рядом, а брат спал позади нас.

— Если удастся проехать без остановок, то к послезавтрашнему утру доберемся, — сказал Леонард, смотря строго вперед.

Несколько часов мы проехали молча, я даже ухитрилась поспать, причем, сама не заметив, как уснула. Но когда проснулась, пейзаж за повозкой уже предрассветно серел. Разминая затекшую шею, я глянула на Леонарда и устыдилась: мы с Эрлом нагло дрыхнем, а он все также напряженно смотрит вперед.

— Как ты? — участливо поинтересовалась я.

— Терпимо. Но минут через тридцать надо будет разбудить Эрла, — ответил тот. — Льон, поговори со мной, чтобы я не уснул. В темноте управлять эльфийскими повозками сложно: так и тянет закрыть глаза. За это я, кстати, их и не люблю. С лошадьми гораздо проще.

Не придумав темы лучше, я уцепилась за предложенную, начав требуемый разговор:

— А где вы с Эрлом научились ими управлять?

— В военной школе, — ответил Лео. — Мой папа же всех шестнадцатилетних обучал военному делу. Правда, повозок в основной программе обучения не было. Для них предусматривался отдельный курс. Мне его пройти было положено по чину, а твой брат это право себе завоевал. Особо одаренные рекруты кроме обязательной подготовки могли пройти и дополнительную.

— Кстати, почему ты прекратил в стране обязательное обучение?

— Потому что не считаю это правильным, — сказал Леонард, проведя рукой по глазам. — Мой отец готовился к войне с Майроном, я же делаю все, чтобы предотвратить даже ее возможность. Поэтому ресурсы с обязательной подготовки направил в другие сферы. Причем, я делаю это не только в отношении Майрона. Война — это самое страшное бедствие. И я не хочу, чтобы мой народ увидел его на своей земле. Как и любой другой народ в нашем мире. Простые люди не должны страдать из-за чьих-то амбиций или претензий. Так что пока я король, в моем королевстве войны не будет.

Последняя фраза заставила меня усмехнуться собственной глупости и братской догадливости. Или умности, кому как нравится. Но решив окончательно убедиться в справедливости выводов, я поинтересовалась:

— То есть ты все-таки признаешь себя королем? А как же твои речи про сбежать и отречься?

— Льон, одно твое слово, и я это сделаю.

Что и требовалось доказать. Когда мы пытаемся переложить ответственность за свою жизнь на кого-то другого? Когда сами не можем принять нужное решение в силу каких-либо причин. Например, когда обе альтернативы для нас равнозначны. Мы можем пытаться самоубеждением или с помощью совета других снизить значимость одной из дорожек и шагнуть на другую. А можем из чувства вины или благородного долга придумать себе иной путь, который, по нашему мнению, должен исправить ошибки или просто быть правильным по отношению к другому. Но от себя на этом пути не убежишь. Как бы ни старался. А этот другой, кстати, если примет сей жертвенный дар, то тоже потом пожалеет. И если в таверне, лежа в объятиях блаженства, я не сразу осознала это, то сейчас, глядя на Леонарда, видела все предельно четко. Конечно, с пониманием некоторых вещей мне как всегда помогли: улучив момент, вечером я рассказала о признании короля брату, и он мне все доходчиво разложил по полочкам. Поэтому сейчас, в ответ на фразу Леонарда, я лишь вздохнула:

— Чтобы потом всю оставшуюся жизнь обвинять нас обоих? Нет уж, мне Эрла с Академией хватит. Так что царствуйте спокойно, ваше величество.

— Но с чего ты взяла, что я этого хочу?

Решив сумничать, я накрыла своей ладонью ладонь Леонарда и ответила:

— Потому что знаю тебя и могу утверждать, что по-другому ты жить просто не сможешь. Милый сельский пейзажик — соблазнительно, пока он мечта-картинка. Но через пару месяцев ты всерьез задумаешься об устройстве переворота в свинарнике, а еще через два просто полезешь на стенку. А насчет хочу-не хочу: ты не королем быть не хочешь, ты не хочешь быть, как твой отец. Поэтому и ведешь себя не по-королевски.

В ответ Леонард скрипнул зубами и сказал:

— Знаешь, братец твой все-таки зараза! И передай ему, в следующий раз, если он захочет меня повоспитывать, пусть делает это лично!

— Надо больно мне время на вас двоих тратить, — проворчали сзади. — А так одной беседой образумил двух зайцев. Ладно, коль я уже проснулся, давай поменяемся.

К таверне “Тихий приют” мы подъехали, как и планировалось, за пару часов до рассвета следующего дня. Оставив повозку за воротами, мы направились к входу. Осторожно приоткрыв дверь, брат жестом велел нам оставаться на месте, а сам проскользнул внутрь. Переглянувшись, мы с Леонардом и не подумали подчиниться, последовав за Эрлом. В зале пустовали все столики, кроме самого дальнего. За ним, вальяжно развалившись на спинках, играли в карты два весьма противных эльфа. Бледнолицые пепельные блондины в черных кожаных штанах с красными лампасами и куртках, обвешанных различными металлическими бляшками. Мы незаметно прокрались за барную стойку, и Эрл тихонько стукнул в дверь комнаты хозяина. Она открылась сразу же, однако приглашать нас к себе эльф не стал, выйдя взамен этого к нам. Протянув мне ключ от подвала, но прошептал:

— Выпустите Ворона и выйдите с ним через заднюю дверь. Затем спокойно войдите в таверну, — сказав это, хозяин кивнул на единственных посетителей и продолжил. — Они должны верить, что прошло не больше нескольких часов, иначе Альдерт узнает о моем вмешательстве. А я, в отличие от вас, не горю желанием отсюда сбегать. Так что оглушите их, свяжите и выкиньте в канаву за таверной. Утром я их найду, развяжу и постараюсь убедить, что все эти дни они там так и провалялись без сознания. К этому времени вы должны решить свои проблемы и убраться хотя бы из этого города, а лучше вообще с эльфийской земли.

— Принято, — кивнул Эрл и, отобрав у меня ключ, направился к подвалу. Леонард двинулся за ним, жестом велев мне оставаться на месте. В этот раз я подчинилась, оставшись с хозяином, потому что поняла, что другого момента может и не предвидеться, а кое-что надо было сделать.

— Спасибо Вам, — прошептала я, не сводя глаз с эльфов. К счастью, они были полностью поглощены игрой и в нашу сторону не смотрели.

— Пожалуйста, — прошептал мне в ответ хозяин. — Я слишком сильно люблю свою таверну, чтобы осквернять ее убийством. Кроме того, Альдерта я никогда не любил. Напыщенный, самодовольный ублюдок! — и помолчав пару секунд, со вздохом добавил. — Да и к тому же, должок у меня был перед Вороном. Его родители случайно познакомились на улице, но встречались именно здесь, в этой таверне. Красавец Пьер действительно безумно любил Миару и собирался увезти ее с собой, но Альдерт узнал об этом. Выспросил у меня все, что я знал о Пьере, выследил его и убил. Мне даже и в голову не пришло тогда соврать, как и предупредить влюбленных. Я считал, что чужие дела — не мое дело. Однако позже об этом сильно пожалел. Миара же не смогла расстаться со своей любовью и в память о ней родила ребенка. Назло мужу. Так что помощь вам, это не более чем неуклюжая попытка хоть как-то загладить свою вину за роль в этом ужасе.

Тут нас грубо прервали. Широко распахнулась дверь в таверну, и в зал вошел Ворон. Шум мгновенно привлек внимание эльфов, тут же бросивших карты и вскочивших на ноги. Выхватив из-за поясов короткие клинки, они хищно ощерились. Полуэльф же спокойно вышел на середину зала.

— Ай, братик, нехорошо ты себя вел, — покачал головой один из эльфов, осторожно двигаясь вперед. — Мало мы тебя в детстве воспитывали? Еще хочешь?

Второй боец тоже молча двинулся вперед и чуть в сторону, стараясь по дуге зайти полуэльфу за спину. Ворон никак не реагировал. Он стоял спокойно, спрятав руки в карманы и закрыв глаза.

— Ой, ё-о-о… — прошептал хозяин таверны и, присев на корточки, утянул и меня под стойку. — Я так надеялся, что Вы его успокоили! Ведь действительно все это время сидел тихо!

Заметив лежащее на полке зеркало, я слевитировала и развернула его так, чтобы видеть происходящее. Не то, чтобы надеялась вмешаться, просто хотелось быть в курсе дел. Поведение Ворона бойцов тоже насторожило. Они уже третий раз обходили его по кругу, не торопясь нападать. Но вот полуэльф открыл глаза, и все трое просто рухнули на пол. Переглянувшись, мы с хозяином вылезли из-под стойки и подошли к лежащим. Проверив у них пульс, эльф непонимающе покачал головой:

— Я был уверен, что он их убьет, причем, размазав ровным слоем по моей таверне.

Присев на корточки, хозяин вытащил руку Ворона из кармана и уставился на зажатый в кулаке еще пылающий кристалл. У меня же от одного взгляда на камень закружилась голова, и я поскорее отвела глаза.

— Ничего не понимаю, — сказал трактирщик, поднявшись. — Ладно, пойдемте, выпустим Ваших друзей из подвала и, связав этих двоих, выкинем в канаву, как и хотели.

— Из подвала?!! — не поняла я. — А что они там делают?

— Как следует из мыслей Ворона, сидят и не мешаются, — ответил хозяин, направляясь к подсобным помещениям. — Я ж говорю, его просто переполняла ненависть. Он совершенно не собирался оставлять их ни живыми, ни даже целыми. По его плану они должны были просто лопнуть. В прямом смысле этого слова!

Покосившись на неудавшиеся хлопушки, я поспешила за трактирщиком. Когда открылась подвальная дверь, нас встретили предсказуемо хмурые мужчины.

— Молчи! — предупредил меня Эрл, выходя наружу, хотя я и не собиралась ничего говорить.

Вернувшись в зал, мы связали эльфов, и мужчины уволокли их в канаву. Мы же с хозяином остались приводить Ворона в чувства. Вернее, делал это телепат, я же просто сидела рядом. Положив ладони на виски полуэльфа, трактирщик долго и сосредоточенно смотрел ему в переносицу. И когда я уже решила, что ничего не выйдет, Ворон открыл глаза.

— Лиона, — прошептал он, найдя меня хаотично блуждающим взглядом.

— Да, — улыбнулась я, придвигаясь ближе. Похоже, мне хотели сказать что-то важное. И действительно сказали, правда не то, что я представляла. Глубоко вздохнув, Ворон чуть поморщился и также шепотом произнес:

— В следующий раз, когда захочешь меня убить, будь добра, предупреди заранее!

Это обвинение было настолько неожиданным, что я лишь ошарашено захлопала глазами. Зато трактирщика оно развеселило, заставив буквально рухнуть на пол от смеха.

— Есть в мире высшие силы! — сказал он, отсмеявшись. — А ведь я уже попрощался со своей таверной и приготовился скитаться по свету! Ведь в таверну с печатью убийства, да еще такого жестокого, никто бы и никогда из эльфов не пришел. А на людях я бы прогорел. Мадам, выражаю Вам свою искреннюю благодарность за спасение “Тихого приюта”!

— Да, об этом я забыл, — признался Ворон, пытаясь подняться. На ноги не удалось, а вот на четвереньки смог. И даже до стула добрался. Кое-как усевшись на него, полуэльф уронил голову на руки и застонал.

Я же перевела теперь уже совершенно непонимающий взгляд на трактирщика. Эльф в ответ кивнул в сторону стойки и пояснил:

— Зеркало. Исказило и отразило магию камня. Причем, поверни Вы его тютельку больше, нам бы тоже досталось.

В этот момент вернулись остальные. Эрл, в предвкушении расправы, уже разминал пальцы, готовясь приложить свой кулак к кое-чьей челюсти, однако глянув на стонущего Ворона, похоже, передумал.

— Что дальше? — спросил Леонард, подходя ко мне и обнимая сзади за плечи.

— Сейчас… я… пару минут… полежу, и пойдем.., — кое-как пробормотал полуэльф.

Покосившись на несчастного, братец обратился к трактирщику:

— Дорогу знаешь? — и, дождавшись неуверенного кивка, скомандовал. — Тогда двинулись. Льон, а ты останься с ушибленным.

— Но…

— Без но, — грозно прервал меня Эрл, и я замолкла. Потому что перечить брату в таком состоянии было опасно для здоровья. Трактирщик, похоже, тоже это понял и безропотно отправился вслед за мужчинами к выходу.

Оставшись вдвоем с Вороном, я подошла к нему и, тихонько погладив по спине, спросила:

— Может, попробуем тебя наверх отвести? Полежишь пока на кровати нормально?

— Не надо, — прохрипел он. — Я скоро приду в норму. И надо было тебе это зеркало ставить!

— Прости, я не специально.

— Еще б специально! — сказал Ворон и закашлялся.

Подойдя к барной стойке, я достала кружку, отыскала заварку и, сделав чай, принесла его полуэльфу. Кое-как оторвав голову от столешницы, он попытался взять чашку, но дрожь в руках не дала этого сделать. Пришлось осторожно напоить несчастного, который после нескольких глотков стал выглядеть несколько лучше. По крайней мере, цвет лица стал не таким пепельным. Еще через пару минут прошла дрожь в руках, и полуэльф даже смог самостоятельно выпить вторую чашку чая.

— Спасибо, — кивнул он, ставя на стол опустевший бокал. — И, кстати, за зеркало тоже. Трактирщик хороший эльф, действительно было бы некрасиво так ему напакостить после всего, что он для нас сделал. Но я просто потерял голову.

— Не беспокойся, — сказала я, опускаясь на стул рядом. — Наши все сделают.

— Не все, — покачал головой Ворон. — Этого ублюдка они не убьют.

— Правильно, — кивнула я. — Потому что он не стоит того, чтобы об него руки марать.

Усмехнувшись, полуэльф сменил тему:

— Как у вас прошло-то?

Помедлив немного, я ответила:

— Сносно.

Ворон посмотрел мне в глаза и спросил:

— Почему ты не зашла?

Вот что было ответить? Поделиться размышлизмами о словах и прощании, признав ошибочность своего вывода и поведения? Соврать, что вечером рано уснула, а ночью не решилась разбудить? Так как не хотелось ни того, ни другого, я просто пожала плечами:

— Не знаю.

Вздохнув, полуэльф сказал:

— Льон, я понимаю твое желание вычеркнуть меня из своей жизни, но неужели ты вышвырнешь из нее и Конора?

Это фраза стала очередным доказательством одной из жизненных истин. Если вы что-то кому-то не объясняете, то будьте готовы, что этот кто-то объяснит себе все сам. Причем, как правило, наихудшим из возможных образом. Единственный шанс исправить ситуацию в этом случае — рассказать все максимально честно. Что я и сделала. Выслушав признание, Ворон укоризненно покачал головой:

— Ты слишком много думаешь!

— Спасибо, я в курсе. Слышала и не раз, — и, решив поскорее сменить тему, поинтересовалась. — А вы как тут без меня справились?

— Сносно, — тот же ответ, с той же паузой. — Мне удалось уговорить Анжел работать вместо меня, так что я все дни проводил с Конором. Только когда ей прислали вызов, пришлось оставить ребенка с трактирщиком. И видишь, что из этого вышло.

Проигнорировав вывод, я спросила:

— Кто такая Анжел?

— Как кто? — удивился Ворон. — Воительница наша.

— Понятно.

Интересно, почему я ни разу не подумала спросить у нее имени? Может потому, что мне от нее ничего не было нужно?

— Кстати, у Конора прорезались зубки, — обрадовал меня полуэльф. — Целых три: один сверху и два снизу. Так что он теперь может весьма чувствительно кусаться…

Остальное время было посвящено красочным описаниям “жития и подвигов славного младенца”. Конечно, обычно мамочки любят их пересказывать часто отлучающимся папашам, но у нас, все было не как у людей. Я даже пожалела, что меня не было рядом, и первое ползанье сына прошло мимо моей жизни.

Звук открывающейся двери заставил нас обернуться. В таверну вошли двое воинов в плащах с накинутыми капюшонами. Краем глаза я увидела, как Ворон осторожно опустил руку под стол, и инстинктивно приготовилась к драке. Однако скинутые капюшоны нас успокоили. Без приветствий и церемоний Артур и Анжел подошли к нашему столику.

— Где его величество? — грозно спросила воительница.

— Скоро будет, — спокойно ответил Ворон и задал встречный вопрос. — Что-то случилось?

— Случилось, — кивнул Артур. — Но никому кроме короля знать об этом не положено. Я пойду на улице подожду: его величество надо предупредить, что Анжел здесь. А то неизвестно, как сработает магия приказа.

Я не обратила внимания на смысл сказанного, потому что мой разум никак не мог уяснить для себя нечто другое. Анжел и Артур. Артур и Анжел. Красноволосая зеленоглазка, рыцарь Альдэго. Все указывало на то, что воительница была той самой напарницей-соперницей Артура по последнему испытанию, а значит, насколько мне помнилось, должна быть мертва. Однако ни на труп, ни на зомби девушка категорически не походила. Я терпеть не могу, когда мне что-то непонятно, а особенно если это непонятное выходит за грань разумного. Поэтому, сказав, что хочу тоже подышать воздухом, напросилась выйти с Артуром.

На улице уже разгорался день. Дул легкий прохладный ветерок, гасли последние звезды. Сев рядом прямо на крыльцо, мы молча смотрели на ворота. Я никак не могла подобрать нужную фразу, чтобы узнать то, что хотелось. Но когда в голове уже сформировался не совсем дикий вопрос, Артур сказал:

— Я не имею права никому ничего рассказывать, кроме его величества.

На такое подозрения я даже слегка обиделась, зато повод для нужного разговора нашелся сам собой.

— Вообще-то, я хотела спросить кое-что другое. Это ведь ТА САМАЯ Анжел?

Услышанное имя заставило Артура улыбнуться, а его тон вмиг потеплел:

— Да, это она.

— Но как же испытание? Ведь один из вас должен был…

Глядя на помрачневшего Артура, я не смогла докончить фразу, ругая свое излишнее любопытство и пытаясь лихорадочно придумать, как бы сменить тему. Однако от ответа собеседник не уклонился. Лишь чуть-чуть помедлил, но все же ответил:

— Тогда бы другой провалил испытание. И Анжел была на грани. Чтобы стать рыцарем Альдэго, нужно навсегда уяснить, буквально впитать в себя одну истину. Не тот действительно верный, кто предан долгу. А тот, кто предан себе. Если ты верен своим убеждениям, тебя нельзя склонить к предательству. А вот если ты привык целиком и полностью верить в чужие идеалы, то запросто. Рыцарями Альдэго становятся только люди, чьи убеждения целиком и полностью совпадают с убеждениями правителя, но не являются ЕГО убеждениями.

Кое-как осмыслив сказанное, я уточнила:

— А как же магические приказы? Вдруг Леонард прикажет вам что-то не соответствующее вашим убеждениям???

— Не прикажет, — уверенно сказал Артур.

— Зачем же тогда вообще магические приказы?

— В отличие от обычных, они действуют и на одурманенный разум, а кроме того, защищают от прочих магических воздействий.

К сожалению, прояснить туманную фразу мне не дали. К воротам подлетела повозка, и из нее вышли Лео с моим сыном на руках и Эрл с повисшем на нем трактирщиком. Увидев своего рыцаря, король вмиг помрачнел, хотя пока смотрел на меня, был вполне радостным. Артур между тем поднялся и, склонив голову, дождался приближения Леонарда. Эрл молча протащил трактирщика внутрь, король же остановился около нас.

— Здравствуй, Артур, — сказал он, передавая мне сына, завернутого в свою куртку.

— Здравствуйте, Ваше Величество! — отчеканил рыцарь, подняв голову. — Обязан предупредить, в таверне находится рыцарь Анжел Фреи, которой по Вашему приказу нельзя попадаться Вам на глаза.

В ответ Леонард кивнул и, глубоко вдохнув, проорал, наверное, на всю округу:

— Рыцарь Анжел Фреи, ты освобождаешься от исполнения последнего выданного мной приказа.

Буквально через пару секунд воительница вышла на крыльцо и, склонив голову, сказала:

— Благодарю Вас, ваше величество и прошу меня простить за поведение, недостойное рыцаря Альдэго.

— Прощаю, — ответил Лео и, обняв меня за плечи, велел, — Пойдемте внутрь. Нечего ребенка морозить.

Однако Артур сказал:

— Ваше величество, у меня для вас важные сверхсекретные сведенья!

— Вот там и доложишь, — спокойно ответил Леонард, подталкивая меня вперед. — Чужих среди нас нет.

В зале Эрл, усадив трактирщика на стул, занимался вправлением вывихнутого плеча, полуэльф же отправился наверх, видимо, за вещами. Подведя меня к лестнице, Лео кивнул на дверь нашей комнаты и попросил:

— Льон, помоги Ворону собраться и переодень во что-нибудь Конора. Мне все-таки нужна будет куртка.

Кивнув, я двинулась наверх, Эрл между тем потащил несчастного эльфа в его комнату. Уже взявшись за дверную ручку, я услышала, как король скомандовал своему рыцарю:

— Докладывай. Четко, развернуто, но по существу.

Угу, и это называется “чужих нет”. Так как я не знала, соизволят ли меня позже просветить насчет происходящего, то передала ребенка счастливому папаше, а сама встала у неплотно закрытой двери, попросив Воздух о содействии. С переодеванием сына Ворон вполне справится, а вот с добычей информации вряд ли. Мне же категорически не хотелось случайно без нее остаться. Артур между тем начал доклад:

— Нам удалось выяснить, что Гарольд лишь номинальный правитель. Сидит на троне под Вашей личиной, но приказы ему диктует кто-то другой. Причем, через Вашего счастливо воскресшего друга, бывшего начальника охраны. Сейчас он состоит при короле в должности советника.

— Квен? — уточнил Леонард, одобрительно кивнув головой на сообщение о Гарольде. В принципе, понятно: если б он оказался главным злодеем, было бы совсем обидно.

— Да.

— Как произошло его возвращение?

— Когда Вы попали на эльфийскую землю, как и предполагалось, амулет, настроенный на Лиону, погас. В этот момент я как раз находился в районе восточных гор, поэтому выкинул талисман в ущелье, а когда меня нагнала погоня, доложил об успешном выполнении задания, предъявив единственное, что осталось от свалившейся в пропасть ведьмы — отрубленную косу.

— Не пытались проверить, что лжешь? — уточнил король.

— Пытались, но лишь убедились, что я говорю чистую правду.

— Что ж, значит надо будет не забыть сказать Альдэго, что это свойство магических приказов мы тоже проверили.

— Уже.

— Хорошо, — одобрительно кивнул головой Лео. — Что дальше?

— Дальше состоялось торжественное возвращение во дворец короля и его потерянного друга. Причем, народ ни капли не смутило, что Квен за прошедшие годы ни капли не изменился.

— Личина?

В ответ Артур лишь развел руками:

— Наверное, мы-то ее не видим.

— Легенда?

— Якобы, страшная ведьма его вовсе не убила, а заточила в плену, но он героически оттуда выбрался и как раз вовремя пришел вашему величеству на помощь. Мол, последний бой был выигран исключительно им. Со смертью ведьмы исчезло “наложенное ей” проклятье, и в стране был объявлен трехдневный праздник по этому поводу, а трофейная коса теперь украшает городские ворота.

— Не забыть бы потом снять, а то, боюсь, Лиона очень расстроится, — невпопад ляпнул Леонард и, спохватившись, велел. — Дальше.

— На хозяина Квена выйти не удается — приказы передаются, судя по всему, телепатически, так что нужен толковый телепат.

— Это, считай, есть, — почему-то вздохнул король. — После того, что Поль устроил в доме Альдерта, ему все-таки придется покинуть свой “Тихий приют”. Попробуем убедить присоединиться к нам. А что у нас вообще с раскладом сил? Кто точно лояльный?

Артур сокрушенно покачал головой:

— Только рыцари Альдэго и в этом основная проблема. А вернее даже, беда. Весь дворец окутан магической сетью, полностью подавляющей волю и подчиняющий разум. Кто хоть раз был во дворце с момента прибытия туда Квена, считай, враг. Хотя мы боимся, что все началось гораздо раньше, просто сейчас вышло на пик.

В ответ король лишь присвистнул. Артур же, тяжело вздохнув, продолжил:

— Но и это не самое страшное.

— Да? — изумился король.

— Да. Пару месяцев назад по стране поползли слухи, что король ненастоящий. Беда пришла со стороны эльфийских земель. Сначала в портовых тавернах, а потом все глубже и глубже по стране менестрели стали разносить какую-то дичь под названием “Житие и подвиги славного мерина”, в конце которой утверждалось, что король погиб, а на троне сидит самозванец. Наш народ, конечно, только смеялся над этим: ведь по всему королевству рассылались копии приказов с оттиском камня власти. Но менестрели были не только в нашем королевстве.

— Майрон? — полуутвердительно произнес Леонард.

— Да. В столице была официальная делегация во главе с правителем. Он потребовал у короля доказать право на власть, проведя соответствующий ритуал с символом власти. Самозванец попробовал выкрутиться, что, мол, сделает это, но ни когда кто-то потребует, а когда сам посчитает нужным. А именно в годовщину собственной коронации.

— Пытаются выиграть время, чтобы сломать камень?

— Скорее всего. Но беда в том, что это дало новую почву для слухов, и теперь уже засланцы Майрона подстрекают народ к бунту, а к нашим границам стягиваются войска “для оказания помощи, если потребуется”. Чтобы хоть как-то управлять ситуацией, мы сами организовали “штаб сопротивления”, соглашаясь со слухами, что на троне самозванец, но убеждая народ, что истинный король жив и находится на эльфийских землях, собирая силы для восстановления справедливости. Мол, именно с его подачи и разошлась по королевству история о подвигах Дымка, но ее переврали недоброжелатели. В целом, вот так обстоят дела.

К окончанию доклада Леонард сидел, схватившись за голову. А после произнесения рыцарем последних слов, я услышала голос братца:

— Доигрался, экспериментатор?! — следующий же вопрос, видимо, был обращен к Артуру. — Выяснили, какая скотина нам коня подложила?

— Нет, — ответил рыцарь. — Пока свободных ресурсов на выяснение этого не найти.

Подумав про себя, что хоть бы и дальше не нашлись, я продолжила внимательно подслушивать. Но единственное, что последовало дальше, была команда короля:

— Эрл, собирай всех. Будем вместе решать, что делать.

Поскорее отойдя от двери, я взяла из рук Ворона сына, а он похватал наши сумки, и мы отправились вниз. Якобы, только что собрались. Когда мы спустились, Эрл как раз вывел из комнаты бледного, пошатывающегося трактирщика. Дождавшись, когда все рассядутся, Леонард начал:

— Полагаю, все всё слышали, поэтому повторять рассказ не буду.

Засвидетельствовав наши смущенные кивки, король продолжил:

— Я осознаю, что все произошедшее есть целиком и полностью моя вина. И готов после завершения этого ужаса сложить с себя полномочия при любом исходе и принять любое наказание. Но сейчас я прошу вас, — пристальный взгляд на трактирщика, потом на Ворона, — помочь мне вычислить и убить того, кто за этим стоит. Не ради какого-то там тщеславия или счастливого завершения подковерных игр. Ради людей, которые могут быть втянуты в войну. Сам я в любом случае отправлюсь в замок и попытаюсь вернуть себе символ власти, но без магической поддержки мои шансы близки к нулю.

Сцепив руки в замок, король посмотрел на них и сказал:

— Я не хочу пафосно разглагольствовать перед вами о высоких понятиях и морали. Не мне говорить о чести, совести и долге: это будет все равно что марать грязью эти слова. Как правильно заметил Эрл, я заигрался и закономерно доигрался. Раз все мои труды пошли прахом, туда им и дорога, но я просто прошу подумать о невинных людях. Одному мне их не спасти и…

— Все, величество, завязывай, — грубо прервал короля Эрл. — Мы все прекрасно поняли, что ты дурак и козел, но ситуацию это не меняет. Ворон, ты был во дворце, видел натыканные там камушки. Что скажешь?

Кристальщик положил подбородок на сомкнутые руки и закрыл глаза. Помолчав несколько секунд, он ответил:

— Если я правильно запомнил и понял, то разобрать и разрушить сеть можно, причем, возможно, даже не придется лезть внутрь.

— То есть ты в деле? — уточнил Эрл.

— А у меня выбор есть? — усмехнулся Ворон. — В лесу, между прочим, до сих пор живут дорогие мне люди. Будет подло бросить их на произвол войны, не использовав шанс все исправить.

Одобрительно кивнув, братец посмотрел на трактирщика:

— Поль?

Тот лишь развел руками:

— Как правильно заметили, после того как я «провел бандитов» в дом Альдерта, потом и сам напал на него в его доме, с эльфийской земли мне нужно убраться в ближайшие два-три часа. А так как на какую-либо компенсацию я могу рассчитывать лишь в Вайнере, то придется влезть в вашу заварушку, надеясь на честность и порядочность власти.

Последние слова были произнесены с явным намеком, и Леонард тут же предложил произнести нерушимую клятву, если трактирщику так будет удобнее.

Но эльф в ответ лишь усмехнулся:

— В наших условиях магические клятвы могут иметь ценность лишь для магов: в случае смерти поклявшегося те хоть получат душу. Я же знаю, что если ты выживешь, то меня не обманешь, а если помрешь, то проку мне с твоей порядочности?

Слушая разговор, я тем временем думала, какую мне озвучить причину, когда до меня дойдет очередь. Рыцарей-то, понятно, и спрашивать не будут. Почему-то в мысли отчаянно лез какой-то бред про родную землю и светлое будущее. Беда была в том, что все, кому я хотела бы его обеспечить, сидели тут и сами собирались идти в бой. Помирать же за некое абстрактное общество категорически не хотелось. Когда Поль с королем решили свой вопрос, Эрл перевел взгляд на меня, и я приготовилась уже отвечать хоть как-нибудь, но брат, лишь кивнув в мою сторону, обратился к Леонарду:

— Этих куда?

— В Приморье, — пожал плечами король.

Едва смысл реплик окончательно достиг моего разума, как само собой произнеслось:

— Нет!

— Не начинай, пожалуйста, — поморщился Эрл.

Но я, не то что не послушалась, да даже не услышала его замечание. А лишь поднявшись на ноги, повторила:

— Нет!

Видимо, тон был довольно грозный. По крайней мере, сидящий у меня на руках Конор расплакался. Подойдя ко мне, Ворон забрал ребенка и, глянув на Леонарда, сказал:

— Мы вас в повозках подождем.

Дождавшись, когда нас оставят одних, Леонард чуть отодвинулся от стола и, протянув мне руку, попросил:

— Подойди сюда.

Усадив к себе на колени, мужчина нежно обнял меня и мягко поцеловал.

— Помнишь, наши ночи на море? Усеянный звездами небосклон, тихий шелест волн, лунную дорожку? Представь, как будет здорово, когда мы все это увидим снова.

По щекам текли слезы, но у меня и в мыслях не было их остановить. Потому что все, что там было — лишь одна единственная мысль.

— Я не хочу тебя не отпускать!

— А я не хочу никуда идти, — прошептал Лео, снова целуя мою щеку.

— Так не ходи! Пошли своих рыцарей! Ты же король, в конце концов!

— Вот именно. Но я не хочу быть плохим королем. Поэтому и веду своих людей, а не посылаю их. Льон, ты же знаешь, что так надо. А еще знаешь, что если вдруг мы не справимся, то будет война. И прекрасно понимаешь, что женщинам и детям на ней не место. Я знаю, что ты хочешь нам помочь. Но в данном случае лучшая твоя помощь — быть в безопасности. Чтобы ни я, ни Эрл, ни Ворон не отвлекались на посторонние мысли.

Посторонние мысли…Да, это было разумно. Может быть, именно поэтому я решила умолчать о том, что буквально полчаса назад сообщили мне Стихии. Или мне просто не хватило духу признаться? Потому что тогда бы меня не только засунули в Приморье, еще бы и оставив со мной Эрла. Этого же я допустить никак не могла. Эх, кривые «хочу» и «надо», снова вы выкинули фортель! И ничего с этим не сделаешь. Однако кое-что мне все-таки захотелось попросить. Посмотрев Леонарду в глаза, я тихо, но твердо сказала:

— Я хочу нерушимую клятву. Поклянись, что мы с тобой еще не раз увидим усеянное звездами небо над морской гладью.

— Клянусь, — прошептал Лео.

И прежде чем наши губы соприкоснулись, я успела подумать, что право на душу — тоже неплохо. В сложившихся обстоятельствах.

КАЖДОМУ СВОЕ

Сорок три дня…сорок три одинаковых вечности. Когда встаешь утром с единственной мыслью — дожить до вечера четвертого в неделе дня, до момента, когда вернется из города Артур, чтобы как всегда сообщить — новостей нет. И после этого начинается новое ожидание. Сначала ждешь ночи, чтобы заснуть и убить время, а потом, с утра, снова ждешь знакового вечера. И казалось бы, раз от тебя ничего не зависит — живи и радуйся. Тихий домик в небольшой прибрежной деревеньке – это ж живое воплощение мечты. Сиди себе на бережку, балдей, наслаждайся жизнью. Ведь вроде бы все, как хотела: дитенок радостно ползает по песочку, неподалеку шумит море, солнышко светит, люди улыбаются. Но, увы, душе не прикажешь. И даже все более явное осознание появления в тебе новой жизни приносит скорее тоску. Ведь глубоко в подсознании, хоть и тщательно запирается, но, тем не менее, присутствует гадкая мыслишка. Многодетная мать-одиночка. А что, с жизни вполне может статься выкинуть и такой фортель. Звания шлюхи, детоубийцы и брошенки же приобретены. Так и четвертым ярлычком обзавестись можно. Четыре в нашем мире число знаковое.

Отобрав у сына потянутый в рот цветочек, я взяла малыша на руки. Со временем Конор все больше походит на своего отца. Уже не только глазами и ушами, но даже некоторой пока еще еле уловимой мимикой. Поль сказал мне, что Миара родила ребенка в память о своей погибшей любви. Ох, не хотелось бы мне побывать на ее месте! Потому что я даже боялась спросить себя, каким тогда станет мое отношение к моим детям. Любить детей как детей — легко и радостно. А вот любить детей как память…не знаю, да и не хочу знать. И лучше бы никто не знал, но так не бывает.

Ежедневно вспоминая последние минуты в таверне “Тихий приют”, я все время корила себя за то, что не призналась Леонарду. Все ж таки будущий отец. Имеет право знать. Но каждый раз убеждала себя в том, что все сделала правильно. Вернется и узнает.

Забавно, однако самое яркое, что мне запомнилось из того вечера, был не наш прощальный поцелуй с Лео, и даже не бережные объятия Ворона, а вопиюще безразличное поведение братца. Когда мы с Леонардом вышли из таврены, Эрл уже сидел в повозке. Ворон передал мне ребенка, обняв нас обоих и тихонько шепнув мне: “Береги его”. Король же передал нас своим рыцарям, ожидающим у повозки Поля и скомандовал на последок: “Охранять любыми способами”. Брат же не только не подошел, но даже не посмотрел в мою сторону. Едва Леонард с Вороном заняли свои места, как повозка резко рванула с места и весьма скоро исчезла из виду, а на душе сразу стало пусто и горько. Нас с малышом повезли в противоположную сторону и в итоге поселили в диком приморском захолустье. И в этот раз слова “ждать и надеяться” стали для меня именно тем кошмаром, которого я всегда боялась. Ибо теперь почему-то даже заботы о сыне не могли отвлечь меня от невеселых мыслей. Мне казалось, что я потихоньку схожу с ума, но вечер сорок четвертого дня разбил-таки порочный круг.

Мы как раз поужинали и собирались ложиться спать. В нашей маленькой хижине обстановка была самая что ни на есть простая. Кухонька с очагом, столом и буфетом, да пара маленьких комнат с лавками-кроватями. Обычно временное жилье, которое никто никогда не обустраивает из суеверия, как бы постоянным не стало. Кстати, поэтому, при заселении, из повозки я перенесла лишь самые необходимые вещи.

Итак, в вечер сорок четвертого дня мы с Анжел убирали со стола, а Артур сидел рядом, занимая игрой ребенка. А вернее просто позволяя ему исследовать свое лицо. Я уже морально готовилась к новой порции ночных кошмаров, которые последнее время стали снится мне все чаще и чаще, безразлично вытирая передаваемые тарелки и убирая их в шкаф. Но вдруг милый ежевечерний ритуал разлетелся вдребезги вместе с одной из тарелок, а сердце заколотилось в унисон отчаянному стуку в дверь. Рыцари среагировали мгновенно. Вручив мне ребенка, Артур выхватил из висящих на стуле ножен меч и направился следом за Анжел, которая, уже также вооружившись, подходила к двери. На всякий случай отступив ближе к очагу, я прислушалась к происходящему. Вот рыцари встали по бокам от двери, и Артур отпер ее.

— Ваше величество?! — раздался его изумленный голос.

Услышанная фраза заставила меня забыть обо всем на свете и поспешить в комнату, но, увы. Передо мной действительно стояло величество, но только не то. Захлопнув за собой дверь, Мира, пытаясь отдышаться, залепетала:

— Там….напали….отряд…всех….

Артур метнулся к окну и вгляделся в темноту, а Анжел тем временем поднесла ее величеству стакан воды и, выпив его, королева заговорила уже спокойнее:

— Леонард выделил мне четырех рыцарей для защиты и отправил к вам, но нас выследили. Надо уходить! Они вот-вот будут здесь!

— Поздно, — спокойно сказал рыцарь. — Дом уже окружили.

— Что же делать? — Мира испуганно шарахнулась от двери и подошла ко мне.

Ее величеству потребовались один взгляд и пара мгновений, чтобы узнать меня.

— Ты?!! — возмущено прошептала она.

Однако продолжить выяснение отношений нам не дали — противник не стал долго церемониться, а перешел к штурму. В окна влетели несколько арбалетных болтов, к счастью, никого не задев, и что-то тяжелое стукнулось в дверь.

— Лезьте в подпол, живо! — скомандовал Артур, откидывая крышку люка. — Их не больше двадцати человек! С этим мы справимся!

Я хотела было возразить или предложить помощь, но Анжел бесцеремонно спихнула вниз вслед за ее величеством и захлопнула крышку. Сквозь щели в досках, я видела, как рыцари синхронно откатились к двери и встали по бокам проема, готовясь зарубить первого, кто ворвется в дом.

Вдруг чья-то ладонь легла на мое плечо, и я услышала донельзя испуганный голос Миры:

— Ты же знаешь, что они не справятся!

Посмотрев королеве в глаза, я увидела почти животный страх, который вмиг передался и мне, и Конору. Малыш тут же заплакал. Да, двадцать на двоих, это нереально!

— Они уже убили четырех рыцарей, а сами остались практически невредимыми! — продолжала причитать ее величество. — Этих двоих они тоже уничтожат, а потом убьют тебя, меня и твоего сына! А Ворон же просил его оберегать! Нам нужно бежать отсюда!

Да, несомненно! Нужно бежать! Но как?! Быстро оглядев подпол, я нашла решение. Небольшая крысиная нора в земляном углу. Поудобнее перехватив плачущего сына, я опустилась на колени и приложила ладонь к стене. Главное, рассчитать силы и не потратить больше, чем требуется. Мне ни в коем случае нельзя терять сознание!

Повезло! Когда в глазах уже начало темнеть, нора, наконец, приобрела нужный размер. Оставалось надеяться, что на всей своей протяженности. Но как бы там ни было, стиснув зубы и отгоняя застилающую глаза пелену, я полезла вперед.

Мы выбрались на воздух в нескольких метрах от дома, за сараем. Отсюда явственно слышался звон мечей — там кипела битва.

— Быстрее, в повозку и в лес! — Мира за руку потянула меня в сарай. — Наш единственный шанс — успеть там затеряться, пока не кончился бой!

Все выглядело очень логично и убедительно, поэтому я, ни капли не сомневаясь, последовала совету. Довезла нас до леса, вышла из повозки и позволила увести себя в лесную чащу. Только лишь когда на запястье защелкнулся парализующий браслет, а сзади в бок вонзился нож, разум освободился от дурмана. А может быть, тогда, когда я приложилась виском о землю, безвольно на нее рухнув? Хорошо хоть руки не разжала и малыш не ударился.

— Верно говорят, хочешь, чтобы что-то было сделано — делай сама, — рассмеялась Мира, появляясь в поле моего зрения. — Как же я давно этого ждала! Прикончить дрянь, дважды засунувшую мне палки в колеса, убив моих детей!

“Детей?? ” — невпопад возникла мысль.

Скрестив руки на груди, королева насмешливо посмотрела на меня и сказала:

— Да, милочка, детей! Помнишь гибель Деодана? Его должен был убить мой сын, которого вы убили! Сколько трудов пошло насмарку! Пришлось еще одного сына рожать и к новому королю подбивать клинья! Но и тут ты нарисовалась!

Не удержавшись, Мира гневно пнула меня по лицу.

— Сначала из-за тебя мне никак не удавалось соблазнить короля, потом ты убила моего сына, а теперь еще и заявила права на нужную мне душу!

Последняя реплика была произнесена на совсем уже повышенных тонах.

— Но знаешь, последнее мне оказалось даже на руку, — сменив тон, рассмеялась Мира. — У меня не осталось выбора — пришлось убивать тебя лично. И, как видишь, успешно. А кроме того, удалось запросто найти. Но за то, сколько нервов ты мне вымотала, я не подарю ни тебе, ни твоему полуэльфенышу легкую смерть. Пусть вас сожрут звери, а если мне сильно повезет, то ты еще при этом будешь в сознании, — наклонившись ко мне, королева приподняла мою голову за волосы, заставив посмотреть себе в глаза. — Правда, увидеть это мне, увы, не дано. У меня есть более важные дела. Уже очень скоро я буду вдовствующей королевой, во имя светлой памяти мужа ведущей свой народ в праведный бой! Потом будет другое королевство, и еще, и еще! Вот так я развалю рамки, зажимающие этот мир! Подарю ему полную свободу!

 

На этом мои воспоминания кончились. Я снова осознала себя в каком-то шаге от последней черты и почувствовала лежащую на плече знакомую ладонь. Обернувшись, я посмотрела в его миндалевидные глаза и печально улыбнулась:

— Я думала, только эльфийки могут отдавать свои воплощения за других.

— Нет, — покачал головой Ворон. — Любой, в ком есть хоть капля эльфийской крови, имеет право отдать воплощение за своего ребенка. Правда, этим правом так редко пользуются, что про него уже почти забыли. Если умрешь ты, умрет и мой сын, а этого я допустить не могу. Поэтому я пришел, чтобы умереть вместо тебя.

Закрыв глаза, Ворон глубоко вздохнул и твердо произнес:

— По древнему закону моей расы во имя своего ребенка я прошу у Жизни…

Но закончить фразу полуэльфу не дали. Его вдруг прервал мелодичный женский голос:

— Разрешить по праву моему отдать свое воплощение.

Обернувшись, Ворон увидел Миару, секунду назад возникшую за его левым плечом.

— Я горжусь тобой, мой мальчик! — сказал эльфийка, обнимая сына. — Но нельзя детям уходить вперед родителей. Неверно это. Дети должны жить. К тому же, тебе там делать нечего, а меня кое-кто давно уже заждался.

И не дав нам ни возразить, ни даже просто что-то ответить, Миара без колебаний и сожалений переступила свою последнюю черту. И тут же темные клубы тумана рассеялись. Я увидела безбрежную водную гладь и белоснежный парусник, на палубу которого легко вспорхнула эльфийка. Прямо в объятия высокого кареглазого брюнета. И едва они встретились, как мираж погас, сменившись клубами тумана, но на этот раз белоснежными. А вместе с видением исчезла и черта, зато перед нами возник Мелвин.

— Люблю, когда все правильно, — улыбнулся он, глядя туда, где только что был парусник.

— Так ты Смерть? — изумилась я, глядя на него и инстинктивно отступая на шаг назад.

— Нет, — покачал головой парнишка. — Смерть живет там — в темных клубах. А на этой стороне ей не место. У нее есть лишь право заманивать или приводить сюда. Но не более того.

Чему-то вздохнув, Мелвин сказал:

— Я дам вам сорок четыре секунды, а затем верну туда, откуда вы прибыли.

Сказав это, парнишка исчез, оставив нас одних. Поняв намек, я развернулась к Ворону, чтобы успеть сказать самое важное:

— Это Мира! И ей нужна душа Леонарда! Зачем-то…

— Спасибо, но нам уже без разницы, — вздохнул полуэльф. — Альдэго не до конца понял назначение сети: она была еще расставлена и как ловушка на короля с Эрлом. Едва те попали в поле ее действия, как оказались парализованными, а в замке поднялась тревога. Сейчас мы втроем сидим в тюремной камере, Леонарда же куда-то увели и совершенно не знаем, что делать. Неизвестно, сунутся ли к нам рыцари. Если ты помнишь, им приказано не трогать заговорщиков, пока королю не будут ясны их мотивы или пока не будет прямой угрозы чьей-либо жизни. В таких условиях лезть в замок — самоубийство. Так что, мы в тупике.

Посмотрев Ворону в глаза, я пообещала:

— Я придумаю что-нибудь! Мы вас вытащим!

Правда, кто это мы и что это «что-нибудь», ни он спросить, ни я ответить не успели. Возникший из ниоткуда Мелвин дотронулся до моего лба, заставив вновь провалиться в клубы тумана и вернуться в лес.

Открыв глаза, я кое-как огляделась и увидела фигуру, закутанную в плащ с капюшоном и держащую в левой руке факел. Некто стоял на коленях и, положив правую руку мне на лоб, что-то нашептывал. Однако через пару секунд ладонь с моей головы убрали.

— Здравствуй, девочка, — услышала я знакомый старческий голос.

— Карэта?! — это было настолько неожиданно, что в реальность происходящего верилось с трудом.

— Мы пришли на зов крови, — ответила цыганка, откидывая капюшон.

Приподнявшись, я огляделась и увидела, что тут был весь табор, а буквально в двух шагах от меня стояла Лаэта с успокоившимся Конором на руках.

— Пойдем в телегу, — сказала Карэта, поднимаясь и протягивая мне руку. — Расскажешь, кто посмел так обидеть мою названную дочь, что узы крови позвали нас.

— В смысле? — не поняла я, но все же уцепилась за протянутую руку и последовала за цыганкой.

Позволив на себя опереться, Карэта медленно повела меня вперед, по пути говоря:

— Когда ты прошла через обряд, то стала частично одной из нас. Не скажу, что ты стала бессмертной, но покрепче иных — точно.

Что ж, это много прояснило. Например, то, что сейчас я чувствовала себя с каждым шагом все лучше и лучше, а наскоро перевязанная рана почти не болела. Также вспомнились прочие случаи, где мне было гораздо лучше, чем следовало бы. Карэта же продолжила:

— Я надеялась с помощью обряда прояснить твой путь, но не вышло. Тогда мне подумалось, что врагов у тебя несколько, и какой именно ударит — было неясно. Но теперь я поняла, что за тобой шел могучий враг, который способен даже моим детям принести смерть. Сегодня ты встретилась с ним лицом к лицу, и узы крови повелели нам явиться, потому что мы не имеем права бросить своих на погибель. И меня это сильно тревожит, потому что я знаю лишь одно существо в этом мире, способное навредить моим детям. Моя сестра Ми-Ор-Хас. Но она заточена глубоко под землей.

В ответ я лишь покачала головой:

— Не знаю, как насчет Ми-Ор-Хас, но меня пыталась убить ее величество королева Вайнеры Мира де Гельди. Сказала, что нашла меня из-за того, что я заявила права на нужную ей душу короля Леонарда. Обвинила, что я помешала ее сыну убить короля Деодана, и еще, кстати, хотела отомстить мне за убийство ее детей. Причем, первый убиенный «ребенок» был на вид старше ее самой.

Весть заставила Карэту резко остановиться и изумленно выдохнуть:

— Не может быть…

В голове как-то сама собой возникла уже совершенно безразличная мысль «ну и во что мы еще вляпались?…», однако вопрос я озвучила корректней:

— Что случилось?

Но Карэта не ответила. Мы как раз вышли из леса, на опушке которого стояли цыганские телеги. Усадив меня в одну из них, цыганка села рядом и достала трубку. Рядом с нами примостилась Лаэта с радостно улыбающимся Конором на руках. Узнав, что в хижине на окраине остались мои друзья, Карэта велела табору направиться туда. Когда телеги тронулись, цыганка закурила, развернувшись так, чтобы дым не попадал на ребенка, и заговорила:

— Ты помнишь, как во время обряда я показала тебе рождение нашего мира?

Ответила я не сразу, пораженная произошедшей в облике и говоре цыганки переменой. Из чуть сгорбленной старухи она преобразилась в красивую статную златовласую женщину. Речь ее тоже стала совсем иной, однако додумать какой именно, я не успела, наткнувшись на выжидающий взгляд, и поскорее ответила на него кивком. Дождавшись этого, Карэта продолжила:

— Так вот. Тогда я утаила от тебя одну вещь. В нашем мире на самом деле восемь стихий. Все они являются не только полной противоположностью, но и необходимым дополнением друг друга. Воздух и Земля, Вода и Огонь, Жизнь и Смерть. Они мирно сосуществуют друг с другом, соблюдая установленные границы и поддерживая гармонию мира. У Времени тоже есть противоположность, — тяжело вздохнув, цыганка призналась. — Это Хаос. Вот только какие-либо рамки ей не ведомы. Чтобы хоть как-то сдержать мою сестру и не дать ей уничтожить мир, мне пришлось нас обеих заключить в человеческую оболочку, а ее еще и заточить глубоко под землей. Дряхлеющая плоть и каменные оковы должны были надежно сдерживать ее. Ума не приложу, как ей удалось выбралась.

— Почему ты решила, что это она? — спросила я, поеживаясь…пусть будет от холода.

— Что ты знаешь о камнях власти? — задали мне встречный вопрос.

Честно подумав пару секунд, я ответила:

— Можно сказать, ничего. Только то, что когда-то они были символами подданства эльфам.

— Это и сейчас есть, — сказала Карэта, откладывая ненужную более трубку. — Только кроме правителей об этом никто не знает. Почему, ты думаешь, гоблины ограничиваются только мелкими набегами? Потому что стоит им переступить определенную черту, как эльфы вступятся за людей. И обратное тут тоже верно. Но речь не об этом. Каждый символ власти — это первородный магический кристалл. Если сказать проще, это кусочек скорлупы, из которой вылупился наш мир. И каждый из них — средоточие первородной чистой великой силы. Каждый камень принадлежит правителю и является одновременно его хранителем, гарантом защиты. Разумом короля, охраняемым символом власти, нельзя завладеть насильно. Кроме того, его никогда не сможет убить существо из другой расы…

— Двоих гоблинских правителей мы без проблем убили, — невежливо прервала я Карэту, но чуть подумав, добавила. — Правда, у второго символа власти не было.

— Значит, и у первого тоже, — уверенно заявила Карэта. — Теперь я даже могу предположить, как моей сестре удалось выбраться на свободу.

— Как? — не удержалась я от вопроса.

— Видимо, в ее тюрьму случайно прокопалось одно из гоблинских племен. Гоблины крайне глупы, поэтому обвести их вокруг пальца или околдовать труда не составляет. Но мне и в голову не могло прийти, что эта раса так разрастется, что докопается до таких глубоких недр! — сокрушенно покачала головой Карэта. — Но, Ми-Ор-Хас, похоже, это подправила. То-то гоблинские вылазки с годами стали происходить все реже и реже. Видимо, наигравшись под землей, она решила выйти на поверхность и взяться за людей, а заодно обрести кроме могущества еще и бессмертие.

— С чего ты так решила?

Вздохнув, Карэта ответила:

— Из-за ее «детей». Владелец символа власти связан с ним своей душой, и только через эту связь можно использовать силу кристалла. Лишь Стихии знают, как это сделать. Хоть в вашем мире знание и существует в виде разрозненных описаний ритуалов достижения бессмертия, но все они в чем-то ошибочны. Здесь же я вижу пугающую правильность.

— И в чем она состоит? — полюбопытствовала я, безразлично глядя на удаляющуюся рощицу.

— В том, что убить связанного с камнем должен ребенок той, кто жаждет бессмертия, но ни в коем случае не его ребенок, хотя соприкосновение душ до этого обязательно.

Мда, в другой ситуации я бы усмехнулась красивому словосочетанию «соприкосновение душ», а также позлорадствовала бы упертости Леонарда, который кучу времени успешно «отказывался соприкасаться», и этим, наверное, сильно осложнил задачу. Но сейчас мне было не до того, потому что Карэта продолжила наш мрачный разговор:

— Гоблинские символы власти дали ее человеческой оболочке могущество, все человеческие же дадут бессмертие. Скорее всего, она уже побывала и в Майроне, и в прочих людских королевствах, обретя пока еще не бессмертие, но уже вечную молодость. Кроме того, раз мир стоит на пороге войны, значит, Вайнерский символ — последний. После того как Майрон с Вайнерой начнут грызню, в нее втянутся и другие человеческие королевства, а то и другие расы. И Хаос станет единственной владычицей мира.

Осмыслив услышанное, я задала единственный возможный вопрос:

— И как нам ее остановить?

В ответ Карэта пожала плечами:

— Если хотя бы один из ритуалов не завершится как должно, он разрушит результаты уже свершившихся. А мою сестру, лишенную могущества, можно будет легко заточить обратно в тюрьму.

— То есть нам нужно во что бы то ни стало не дать ее ребенку убить Леонарда? — уточнила я.

— Нет, это не подойдет, — отрицательно покачала головой цыганка. — После естественной смерти короля или его смерти от другой руки связь с камнем перейдет к другому. В условиях ее вечной молодости, она вполне сможет дождаться первого, а с ее могуществом, легко сможет спрятаться. Ей просто придется стать еще осторожнее и кое-что заменить в ритуале. Но именно это кое-что нас и интересует. Нам нужно нарушить ритуал, выбив самое главное из его звеньев. Отцом ребенка-убийцы может стать только существо с достаточно черной душой. Поэтому первый шаг подготовки к ритуалу — обманом завладеть другой невинной душой. Заставить владельца творить вещи, очерняющие его душу, а еще лучше заставить его преподнести ей другую душу. Также обманом. Если мы поймем, кто это и освободим его, то ритуал никогда не свершится.

Какая-то догадка робко зашевелилась в разуме, но пока никак не могла оформиться даже в мысль. Поэтому я лишь спросила:

— Что значит «обманом завладеть душой»?

— Вариантов много, — вздохнула Карэта. — Но самый простой, например, под чужой личиной потребовать нерушимую клятву.

На этот раз догадка оформилась сразу в имя:

— Квен!

В ответ на вопросительный взгляд я пересказала цыганке услышанную от духов Мелвина историю стрелка, а заодно рассказала услышанную когда-то просьбу Квена представить его королеве, а также его игры с моим разумом.

— Это он! — уверенно заявила Карэта. — Если бы он не был необходим, его бы не стали воскрешать. Слишком хлопотно. Кроме того, «знакомство» с королевой и попытка стребовать с тебя клятву — повторное заблуждение и очернение вернувшейся души. Когда кто-то возвращается из мертвых, что-то неизбежно остается на той стороне. Видимо, там осталась часть черной души, и кое-что пришлось делать заново. Например, под чужой личиной требовать с него новую клятву и заставлять его требовать клятву с кого-то еще.

Час от часу не легче. Но хотя бы мы знаем, где выход.

— И как нам освободить Квена? — спросила я, устало проводя ладонями по лицу.

— Ты должна вызвать его на бой, перед лицом Стихий, заявив права на его душу, как компенсацию за то зло, которое он тебе причинил. В случае победы Стихии признают это право более веским, чем право по клятве. Это я тебе обещаю.

В сказанном меня зацепила одна вещь, заставив поинтересоваться:

— Кстати, а почему Стихии не могут сами разобраться с Хаосом?

Посмотрев на меня, Карэта грустно улыбнулась.

— Потому что это ваш мир. И только вы можете решать его судьбу. Мы в праве лишь подталкивать вас к решению, но принимать его и совершать поступки вы обязаны сами.

— То есть мы ваши куклы? — усмехнулась я в ответ.

— Нет, девочка, — твердо сказала цыганка. — У кукол нет выбора, а у вас есть. И мы не дергаем за ниточки, мы помогаем вам по вашей просьбе или даем вам нужные знания, но как распорядиться ими — решать вам. Например, тебя никто не заставляет спасать этот мир. Мы с Мелвином тебе просто рассказали, как это можно сделать, но остальное — твое дело.

Услышанное навело меня на подозрение, которое я тут же озвучила:

— Подожди-ка, ты ведь знала все и про Квена, и про сестру свою, и про все происходящее, да еще, скорее всего, и знаешь, чем все закончится!

Карэта отрицательно покачала головой:

— Мы вездесущи, но не всеведущи. Пока нам не покажут или не расскажут, мы не знаем. Пока у нас не спросят, мы не расскажем. Мы не можем открыто действовать в мире без позволения или приглашению людей. Таков закон, нарушить который мы не в силах. Так что о прошлом я знаю не больше обычного человека, и вижу возможные дороги будущего лишь только до ближайшей развилки. А дальше выбор пути вновь за человечеством. Стихии могут стараться подвести вас к нужным им развилкам, но предугадать, куда вы шагнете, никто не может.

Тем временем табор добрался до нашей хижины. Зловещая тишина, выбитые стекла и болтающаяся на одной петле дверь заставили меня на время забыть о нависшей над миром опасности и поспешить внутрь. Мир миром, а друзья важнее.

В комнате все было перевернуто вверх дном, и буквально всюду лежали тела. Я вглядывалась в лица каждого из них, отчаянно не желая найти знакомое, как вдруг с кухни раздалось сдавленное ругательство, и в дверном проеме появился Артур, пряча меч.

— А я уж думал, вторая порция прибыла, — устало сказал он, опустившись на корточки и привалившись плечом к косяку.

— Где Анжел? — спросила я, подходя к нему, однако глянув на кухню, увидела воительницу, без сознания лежащую у стенки. — Скорее, надо уходить отсюда, а то и вправду вторая порция прибыть может.

В этот момент за моей спиной раздался донельзя противный голос:

— Привет, сссолнышшшшко.

Резко обернувшись, я увидела Квена. Стоя в дверном проеме, он небрежно заряжал арбалет.

— Как жжже хорошшшо, что я задержалссся! Королева будет довольна! А зззаодно и мой хозззяин. Последнее время он к ней неровно дышшшит, засссставляя меня выполнять любой ее каприззз. Я зззнал, шшто у нее не хватит ссссил тебя убить. Ты, ссстерва, живучшшшая. Но раззз ужшш ей хочшшетсся порешшшить тебя личшшно, так и быть, приволоку тебя. По хорошшшшему пойдешшшшь, или повессселимссся?

Я хотела было бросить ему вызов и закрыть вопрос немедленно, но вдруг увидела за спиной стрелка Карэту, отрицательно качающую головой. По-своему истолковав намек, я ответила:

— Что ж, надо уметь проигрывать. Я добровольно пойду с тобой, если ты не тронешь моих друзей.

На это Квен расхохотался:

— Ты ещщще мне усссловия ссставишшшь?! Но да ладно, я добрый. Пусссть жшшивут. Но попробуют пойти зсса нами — убью.

Поднявшись, я незаметно подмигнула Артуру и подошла к Квену. Надеюсь, рыцарь поймет меня правильно. Картинно протянув вперед руки, я позволила стрелку защелкнуть на моих запястьях браслеты, и мы вышли на улицу. Абсолютно пустую: цыганский табор словно испарился. Мой пленитель повел меня к сараю, за которым стояла знакомая карета. На этот раз путь в ней занял больше четырех дней и прошел без дурманящего дыма. Видимо, без перспективы наблюдения за расплатой, одурманивать меня ему было неинтересно.

Когда карета подъехала к главными городским воротам, я увидела пришпиленную к ним косу. Мда, надо точно не забыть потом снять это безобразие. На дворцовой площади стрелок накинул мне на голову мешок и весьма невежливо вытолкнул из остановившейся кареты. Я услышала, как к нам подошла пара солдат и остановилась в шаге от меня.

— Это маройнссский шшшпион, — прошипел им Квен. — Мне приказссано личшшно привесссти его к королю!

Сказав это, стрелок грубо подхватил меня под локоть и поволок вверх по мраморной лестнице. Вот так состоялся мой четвертый приход во дворец, и снова в новом статусе. Теперь пленника-шпиона.

Квен поволок меня прямиком в тронный зал и в центре его заставил упасть на колени.

— Вашше величшшессство, погляди-ка кого я вам привел!

С этими словами стрелок сдернул мешок, и я зажмурилась от яркого слепящего света. Когда же глаза привыкли и смогли нормально видеть, то картина меня не обрадовала. На одном из тронов вальяжно развалилась Мира, на втором — Гарольд с камнем власти на шее, а у ног королевы, вместо пуфика стоял на четвереньках прикованный цепями Леонард. Его полностью отсутствующий взгляд неприятно напомнил мне трюм рыбацкой лодки. Переведя взгляд на Миру, я увидела на ее груди точно такой же амулет, который Ворон когда-то передал пиратскому капитану. Интересно, как ей удалось убедить Леонарда добровольно расстаться с разумом? Или не ей? Однако поразмышлять мне не дали.

— Вот ты дрянь! — рассмеялась ее величество, убирая ноги с обнаженной спины супруга и подходя ко мне. — У тебя еще хватило наглости выжить?!

Насмешливо посмотрев на меня, Мира картинно сморщила нос и обернулась к Гарольду:

— Дорогой, как думаешь, стоит ли нам показать нашему песику смерть его су…

— Хватит! — раздался вдруг знакомый старческий голос. Чуть повернув голову, я увидела, как в тронный зал вошла Карэта в сопровождении трех цыганок. Два стоящих на карауле солдата кинулись, было, к ним, но, не успев сделать и шага, схватились за головы и за считанные секунды рассыпались в прах.

— Ты?!! — непритворно ужаснулась Мира, отступая назад и ошеломленно бормоча, — Как ты меня…

Однако брошенный на меня взгляд заставил ее остановиться, вернув нужный настрой. Злорадно усмехнувшись, ее величество произнесла:

— Лиона де Карэта! А ты умна, сестричка: такую наживку использовать! Теперь у тебя, конечно, есть право на меня напасть, вот только поздно! Ни тебе, ни твоим отпрыскам меня не одолеть!

Увидев, как ее величество вздымает руки, собираясь сотворить явно что-то ужасное, я поскорее нашла глазами Квена и выпалила:

— Именемвременивызываютебянабой!

В ту же секунду рядом с Карэтой возникло пять сияющих силуэтов, заслонивших ее: огненно-красный, воздушно-прозрачный, изумрудно-зеленый, сине-голубой и беспросветно-черный. Кроме того, из-за спины цыганки робко выглянул Мелвин. При одном лишь взгляде на них, Мира опустила руки, на миг растерявшись, но буквально через секунду вернула самообладание и гневно заявила:

— Вы не имеете права вмешиваться! Это мир людей! И только имеющие человеческий облик…

— А мы и не вмешиваемся, — прошелестел Воздух.

— Мы просто понаблюдаем, чтобы все было правильно, — тихо сказал Мелвин, переместившийся за спину Мире и вставший рядом с оказавшейся там ранее Смертью. — Мы хотим убедиться, что судьбу мира действительно решат люди. Только и всего.

Вода с Землей тем временем подняли меня на ноги и одним прикосновением залечили рану, а вот эльфийские браслеты снимать не стали. Огонь же возник рядом с Квеном и одним касанием обратил в прах доставаемый тем арбалет.

— Теперь все честно, — сказал он. — Ни у кого из них нет преимущества.

Ах, если бы это было так! Но, увы, даже Стихии могут ошибаться.

— Вот видишь, а ты еще мне не верил! — заголосила Мира, картинно падая на колени. — Они наслали проклятье на наше королевство, поставили его под удар Майрона, а теперь еще и подчинили себе Стихии! И мы ничего не можем сделать! Но если ты меня действительно любишь, убей хотя бы одного предателя! Во имя нашей любви, соверши этот подвиг!

Я слишком поздно поняла, к кому именно обращалась «королева», однако успела увидеть, как испуганно съежившийся на троне Гарольд, вдруг вскочил, выхватив из-за пояса короткий кинжал, и развернулся к Леонарду. Разум за мгновение выдал вердикт: трон был слишком далеко, а Стихии — бессильны, но чувства отказались ему подчиняться, заставив меня закричать:

— Умоляю!!! Нет!!!!

Как ни странно, подействовало: Гарольд заколебался и уже занесенный нож замер в воздухе. Краем глаза я заметила, как Огонь с Землей ненавязчиво оттеснили Квена в угол, но пока моей главной проблемой был не он. Спеша закрепить успех, я сделала осторожный шаг вперед и заговорила:

— Гарольд, она околдовала тебя! На самом деле ей на тебя наплевать!

— А тебе нет? — поинтересовался он, медленно поднося нож к шее Леонарда.

Замерев на месте, я ответила, тщательно подбирая слова:

— По крайней мере, мне никогда не приходилось тебе врать. Да, я никогда не любила тебя и не полюблю. Но если бы любила, то никогда бы не попросила ради любви кого-то убивать. Это чистое чувство нельзя так марать кровью! Тем более невинной. Да, истинная любовь достойна того, чтобы за нее и убить и умереть, но загляни в свое сердце, неужели ты считаешь, что королева действительно тебя любит?

— Не слушай эту дрянь! — завопила Мира. — Ты же меня любишь! Убей ее подельника!

— Гарольд, не делай того, о чем пожалеешь! Разве ваша так называемая «любовь» стоит убийства? — спросила я, и вдруг в памяти сами собой всплыли строчки единственного запомнившегося мне произведения писаря. — Вспомни свои же слова:

Любовь — это сон наяву, только сон наяву.

Любовь — это солнечный свет,

Способный проникнуть в любую тюрьму.

Любовь не памфлетов предмет!

— Ты помнишь? — изумился поэт, опуская нож.

— Помню, — ответила я. — Гарольд, прошу тебя, отойди в сторону.

И он послушался: швырнул нож к моим ногам и опустился на трон. Однако порадоваться успеху мне не дали.

— Слабак! — прошипела Мира и резко взмахнула рукой. В тот же миг события понеслись с устрашающей скоростью. Гарольд схватился за душащую его цепочку, а Квен, ловко вывернувшись из-за спины Огня, подскочил ко мне с кинжалом в руке. Перекатом уйдя из-под удара, я подхватила выброшенный писарем нож и приняла следующий удар на лезвие, попытавшись еще и подло пнуть противника, но не вышло. Стрелок увернулся и, отойдя на шаг назад, стал осторожно двигаться по кругу. Я зеркально повторила его маневр, не давая ему зайти не то что за спину, но и с боку. Плавно размахивая ножом, Квен смотрел мне в глаза, пытаясь сбить с толку ложными выпадами, когда мне это надоело, я нанесла три прямых тычковых удара, заставив противника отступить. Уклоняясь от последнего, стрелок резко поднырнул под нож и попытался полоснуть меня по боку, но я каким-то чудом увернулась. И снова началось кружение. Около четырех минут мы воевали с переменным успехом, однако мой случайно брошенный взгляд на трон чуть не стал роковым. Увидев лежащего около него Гарольда, я на долю секунды потеряла самообладание, и стрелок попытался этим воспользоваться, перейдя в резкую агрессивную атаку. Кое-как уклонившись от просвистевшего мимо носа лезвия, я развернулась и по инерции ткнула куда-то наугад. Однако благодаря глупой оплошности противника, это куда-то превратилось точно в цель. В сердце. Выронив нож из ослабевшей руки, Квен рухнул на колени, смотря на меня глазами полными непонимания. И в этот момент на ум как-то сами пришли слова, которые мои губы, казалось, произнесли без моего участия:

— За то зло, которое ты причинил мне, я требую душу твою!

— Требование справедливо. Удовлетворяем, — раздалось шесть голосов с разных концов зала.

А следующее я произнесла уже сознательно:

— Я прощаю тебя, Квен Кинси! Иди с миром, пусть твоя душа станет свободной!

И тут же нестерпимо яркий свет заполнил зал, заставив зажмуриться, когда же открыла глаза, то увидела, что передо мной лежит не безобразный мужчина с почерневшим лицом, а рыжий юноша с легкой улыбкой на бескровных губах. Стихии тоже исчезли, кроме Карэты и Миры, лежащей так, что лица ее не было видно, но, наверное, она была без сознания.

Подняв глаза, я посмотрела на трон. Около него лежал бездыханный Гарольд, а его полупрозрачный образ стоял рядом и смотрел на свое тело.

— Прости, — глупо вырвалось у меня.

— Что ты! — улыбнулся призрак, посмотрев на меня. — Умереть во имя любви — мечта любого романтика! Тем более, как мне сказали, я теперь буду вечно бродить по дворцу. Вечно!!! Представляешь, сколько я за это время успею написать? Надо поскорее найти стихийника, который будет записывать мои труды!

Сказав это, Гарольд вылетел из зала, и в этот момент тихий голос озвучил мои мысли:

— Какой ужас!

Увидев ясные, только чуть затуманенные болью глаза, я, забыв обо всем на свете, подбежала к Леонарду и обняла, изо всех возможных сил прижав к себе. Никогда и никуда больше не отпущу!

— Лиона, ты меня придушишь, — прохрипел он, а когда я чуть ослабила хватку, попросил. — Освободи меня, пожалуйста. Ключи от цепей должны быть у этой стервы в лифе.

Подойдя к лежащей, я наклонилась и протянула, было, руку, но увиденное заставило меня отпрянуть. Вместо красавицы женщины передо мной лежала дряхлая, почти высохшая старуха, и лишь еле заметное дыхание говорило о присутствии в ней жизни.

— У тебя получилось, — сказала Карэта, подойдя ко мне и собственноручно достав ключи.

— Что ты теперь будешь с ней делать? — спросила я, направляясь освобождать Леонарда.

— Посажу обратно в ее тюрьму, — ответила цыганка. — Теперь она более не опасна, но лучше пусть посидит там.

— Нет, — сказал Леонард, поднимаясь с колен и растирая запястья. — Я не знаю, кто это, но понимаю, что один раз она уже оттуда сбежала и наделала кучу бед. Так?

— Да, — кивнула Карэта.

— Так вот, пусть лучше сидит в моей тюрьме под присмотром моих рыцарей. Так будет надежнее и всем спокойней.

— Что ж, вы люди, вам виднее, — улыбнулась цыганка. — Значит, мне здесь больше делать нечего.

Сказав это, Карэта весьма невежливо исчезла, а оставшиеся цыганки тут же вышли из зала. Леонард тем временем надел снятые с Гарольда рубашку и символ власти. Затем, подойдя к Мире, он отволок ее к трону и приковал цепями.

— Проследи за ней, — велел он, кидая мне ключ. — Я пойду, приведу наших.

Однако это не потребовалось, ибо они уже входили в тронный зал. И не одни, а в сопровождении всего тюремного и дворцового гарнизона. Тут же был и Альдэго.

— Ваше величество! — обратился он к королю. — Разрешите доложить! Несколько минут назад опутывающая замок сеть исчезла, и к нашим людям вернулся их разум! В народ уже ушла информация о вашем благополучном возвращении!

— Хорошо, — кивнул Леонард. — Пригласите в столицу делегацию из Майрона, чтобы пресечь возможные слухи, очерняющие меня. При них я проведу необходимый ритуал с камнем.

— Простите, ваше величество, — вклинился в разговор пожилой начальник тюремной стражи. — Не сочтите за дерзость, но не могли бы Вы провести ритуал сейчас для нас. Чтобы уж не сомневаться.

— Справедливо, — кивнул король. — Хорошо, я сделаю это.

Сняв с шеи камень, Леонард сжал его в ладонях и закрыл глаза. Почти минуту ничего не происходило, но вот кристалл засиял ровным золотым светом. Через секунду он окутал его величество, а еще через несколько секунд — погас.

— Да здравствует король! — завопили солдаты и один за другим склонились перед его величеством. По их примеру даже мы с Эрлом опустились на колени, хотя братец сделал это явно нехотя.

— Раз вопрос прояснен, — дрогнувшим голосом сказал Леонард, — то все за работу!

Резво поднявшись, солдаты кинулись выполнять туманное поручение величества, мы же остались в зале вшестером.

— Альдэго, приведи, пожалуйста, двоих рыцарей для сопровождения преступницы в тюрьму! — нервно попросил король, садясь на трон.

— Слушаюсь, — поклонился тот и вышел.

Едва за Альдэго закрылись двери, Леонард посмотрел на нас и весьма испуганно прошептал:

— Он мне не подчинился.

— Кто? — не понял Эрл, посмотрев на закрытую дверь.

— Кристалл! — в повышенном тоне явно проскакивали нотки испуга.

— Он подчинился мне, — сказал Ворон, подходя к королю и опускаясь на трон рядом.

— Но как? — изумился Леонард.

— Если объяснить простыми словами, — вздохнул полуэльф. — Он на тебя обиделся из-за того, что ему пришлось пережить. Да, у камней тоже есть своя воля и свои чувства. А так как у гоблинов я завоевал право им владеть, то он с этим согласился.

Я еще не успела осмыслить сказанное, а братец уже бессовестно заржал.

— Накаркали! — сквозь смех выдал он. — Два короля! Это ж надо! Ой, не могу!

Глядя на Эрла, засмеялись все. Кроме Поля. Пришлось для пояснения рассказать эльфу самую популярную дворцовую шутку. И телепат тоже рассмеялся, проникнувшись идиотизмом ситуации. Вдруг Ворон резко вскинул голову и, посмотрев мне в глаза, чуть испуганным тоном спросил:

— Лиона, где Конор?

— Э…у цыган, — вспомнила я.

— А цыгане где?! — грозно спросил полуэльф, поднимаясь.

«Вот чтоб я знала!» — чуть не ляпнула я, но, вовремя одумавшись, поспешила к выходу из зала, отгоняя мрачное подозрение. Не могла Карэта так со мной поступить. И действительно, сын нашелся тут же: напротив дверей в тронный зал на пуфике сидела Анжел с улыбающимся малышом на руках. Подойдя к воительнице, Ворон забрал ребенка и, развернувшись ко мне, укоризненно покачал головой:

— И как ты собираешься с двумя детьми справляться, если за одним уследить не можешь?!

— Как с двумя? — опешил подошедший ко мне Леонард.

— Он что, не знает, что станет отцом? — искренне удивился Ворон.

— Теперь знает, — хмыкнул Эрл и, хлопнув друга по спине, выдал, — Молодец! Уважаю!

— Еще скажи, завидуешь и сам хочешь? — улыбнулся Лео, обнимая меня за плечи и привлекая к себе.

— Нет уж! — поднял руки братец. — Мне вас, деток, хватает! А теперь еще и племянников воспитывать придется!

— Своего сына я сам воспитаю, как должно, — твердо сказал Лео.

А у меня язык не повернулся признаться, что у него будет дочка.

СЧАСТЛИВЫЙ КОНЕЦ

Делегация из Майрона прибыла через четыре дня. К этому моменту Ворон с Леонардом договорились, что полуэльф станет советником его величества, и ритуал подтверждения прошел гладко. После этого Майрон отвел войска от наших границ, а рыцари Альдэго взялись наводить в стране порядок. Мы же решили устроить себе небольшой отпуск и под предлогом важного государственного дела отправились к морю.

Я лежала на теплом песке, слушая шелест волн и глядя, как Ворон с Эрлом и Конором радостно пинают мячик. Рядом сидел Леонард, каждые пятнадцать минут изводивший меня вопросами, удобно ли мне, не жарко ли, не надо ли чего, и, хотя раньше подобную заботу я восприняла бы навязчивой, сейчас мне было неимоверно хорошо. Ибо все происходящее очень сильно напоминало сон, однако было по-настоящему.

Глядя на свою семью, я хоть и не желала того, но вспоминала путь, который нам пришлось преодолеть. Сейчас это казалось настолько далеко, туманно и нереально, но вместе с тем страшно. Ведь столько маленьких случайностей привели нас к счастливому итогу. Стройная цепочка невесомых, но жизненно важных звеньев. И я была абсолютно счастлива от осознания того, что все сложилось именно так.

Если кто-то, глядя на вашу судьбу, назовет ее странной, просто мягко посоветуйте ему смотреть в другую сторону. Потому что судить себя можете только вы сами, а судьба может быть только счастливой или нет. Как же определить, что она счастливая? Очень просто. Если вы твердо знаете, что у последней черты, вам захочется обернуться и сказать стоящему рядом пареньку: «Спасибо, Жизнь! Это было здорово!», значит, вы счастливы.