Валерия Воронина. Жизнь как сказка

Часть первая

Что делать, если ты предала любимого, а потом еще и убила его сына?

Бежать как можно дальше от его мести? Ведь жестокий, гордый король не прощает измены.

Хороший выход, вот только обстоятельства заставляют тебя быть рядом…

Да и жизнь выкидывает коленце за коленцем…

 

ОТ АВТОРА

Что нужно для истории? Он, она, любовь и дружба. Что делает историю злой? Убийство ребенка, предательство, дыхание смерти за спиной. Что делает историю сказкой? Короли, ведьмы, честные разбойники и надежда на счастливый конец. Перед вами фантазия-зарисовка на извечную тему взаимоотношений. Где-то злая, где-то забавная, где-то совсем уж сказочная, а где-то весьма похожая на правду.

ДЕТОУБИЙЦА

Я не скажу, что это история началась здесь и сейчас. И я не скажу, что она началась в тот вечер, или что он был каким-то особенным. Тогда мне и в голову не могло прийти, что такое случится. Это сейчас совершенно ясно, что очередной поворот моей жизни уже маячил на горизонте, но я еще пребывала в блаженном неведении. Это сейчас. А тогда…

А тогда была жаркая весна. Солнце начало припекать, едва сошел снег. Поэтому еще до начала лета многие с тоской вспоминали об осени. Когда северные ветра завывали в трубах, но не было такого изнуряющего пекла. На столицу славной Вайнеры опустилась ночь, принеся долгожданную прохладу. Торговцы, закрыв свои лавочки, разбрелись по домам или тавернам. Патрули заступили на пост, охраняя покой горожан от возможных напастей. Семьи, закончив с ужином, начали укладывать детей.

– Не хочу! Не буду! – ночной горшок ударился в ясеневую дверь.

– Ваше высочество! Как Вам не стыдно!

– Не хочу спаааааать! – надрывался чернокудрый курносый малыш, лет пяти. Его уже полчаса как переодели в просторную ночную сорочку, но уложить пока не удавалось. Ребенок носился по комнате, швыряя в нянечку все, что попадалось под руку. Подушки уже давно переселились с огромной кровати на небольшой столик и подоконник. Одна так вообще улетела во двор.

Все игрушки, которые в меня прилетели ранее, я расставила по местам. Но до подушек руки еще не добрались. Принц шел на четвертый круг, и если ничего не предпринять, то бегать нам еще долго. Поэтому дождавшись, когда дите окажется рядом, я ловко ухватила его.

– Ааааа! Больно! Пусти!

И словно в ответ на вопль открылась дверь.

– Что случилось, Лиона? – в комнату вошла статная рыжеволосая женщина в темно-синем облегающем платье. При виде матери ребенок на мгновение замолк, но, оценив плюсы ситуации, забрыкался с удвоенной силой.

Отвесив ее величеству Мире положенный поклон, я отпустила вырывающегося принца и ответила:

– Как всегда, укладываемся.

Ребенок подбежал к матери и, обняв ее, начал ябедничать:

– Лиона злая, она меня обижает!

К счастью, Мира прекрасно знала и меня, и своего сына, да и настроение у нее сегодня было хорошее.

– Ай-яй-яй, как тебе не стыдно наговаривать? – королева провела рукой по кудряшкам. – Пойдем в кроватку, я расскажу тебе сказку.

– Ты тоже злая, – дите отстранилось и легонько ударило кулачком по маминой ноге. Мда. Меня этот ребенок так не баловал. Если уж бил, то со всей силы. – Вы все злые! Не хочу спать! Не буду!

Мира вздохнула и, кивнув мне, обратилась к сыну:

– Может, тогда выпьем теплого молока?

– Сладкого?

– Сладкого.

– И умываться не будем?

– И умываться не будем.

Королева, собрав подушки, усадила малыша за стол и села напротив. Я же тихонько вышла из комнаты и, сбегав на кухню, не без боя добыла требуемое. От души поругавшись с кухаркой и, убив на это пятнадцать минут, я принесла два стакана. Теперь мне оставалось только ждать, скрестив пальцы. К счастью, мои труды были вознаграждены: ибо через пять минут ребенок начал клевать носом, и королева жестом отпустила меня, решив уложить сына самостоятельно. Мира взяла малыша на руки, перенесла на кровать и легла рядом. Взглянув на больно резанувшую сердце картину, я все же нашла в себе силы достойно попрощаться.

– Спокойной ночи, ваше величество.

– Добрых снов, Лиона.

Я вышла за дверь, радуясь концу ежедневной пытки, и буквально нос к носу столкнулась с королем Леонардом. В домашнем халате, в тапочках и с мечом на поясе. Черные, как у сына, кудри собраны в хвост, на тонких губах – улыбка. Эх, вот только стоит подумать, что все кончилось, как на тебе.

– Уложила? – мягко поинтересовался король.

– Да. Вместе с Вашей женой.

– То есть мне придется спать в одиночестве? – величество прислонился к косяку и, протянув руку, убрал с моего лица прядку челки.

Усмехнувшись про себя, я отметила, что сегодня обычное издевательство меня почти не задело. То ли умотана до невозможности, то ли, как сказал бы братец, взрослею. Чуть отстранившись, я гордо вскинула голову и ответила:

– На кровати принца еще человек десять поместится. Спокойной ночи! – и весьма достойно поклонившись, ушла прочь.

Коридоры замка были пусты. Лишь пламя факелов провожало меня, нервно вздрагивая от почти неслышных шагов. Или от стучащих в голове тяжелых мыслей? И зачем я только согласилась на это безумие? Вопрос как всегда, остался без ответа. Вернее, ответ-то я прекрасно знала, но никогда не решалась озвучить. Даже себе. Что ж, прошлого не воротишь. Что сделано, то сделано. Остается лишь вписать его в настоящее и надеяться, что не аукнется в будущем.

Дойдя до комнаты, я выбросила пустой флакон и, переодевшись, легла в кровать. Королевский отпрыск вымотал меня до невозможности, поэтому проблем с собственным укладыванием не было. На то, чтобы провалиться в сон, ушло не больше мгновения. Да и ночь пролетела также быстро. Как всегда нервно-черная, но без сновидений.

Проснувшись ясным солнечным утром под щебетание птиц, я с удовольствием повалялась пару минут, а затем резко встала и подошла к окну. Чем дольше лежишь, тем сложнее вставать. А вид давно проснувшихся людей как нельзя лучше пробуждает и готовит к новому дню. По привычке встав сбоку от проема, я чуть отодвинула край шторы и выглянула сквозь щель в окно.

На площади перед дворцом стояло около десяти всадников. Это король со своим отрядом собирался на охоту. На черном жеребце, в черном костюме величество смотрелся весьма мрачно, но, вместе с тем, завораживающе. Рядом с ним на гнедом коне сидел друг и телохранитель короля – рыцарь Эрл. В плечах он был шире величества раза в полтора. Даже просто в рубашке, без доспехов. Несмотря на раннее утро, всадник как всегда был весел и беззаботен. Его вид весьма резко контрастировал с вечно хмурым Леонардом. Но вот, чуть повернув голову, Эрл что-то прошептал величеству, и тот воодушевленно поднял взгляд, но у окна уже никого не было.

Королевская охота на вепрей – традиционное ежегодное событие. Огромные серо-коричневые животные с вздыбленной на загривке шерстью и острыми бивнями были настоящим бедствием. Каждую весну они дурели от своих брачных игр. Отверженные самцы, злые и обиженные, шли мстить. Но не своим более сильным собратьям, а жившим в прилесных деревнях людям, которые по вечерам боялись выйти за околицу. И это было понятно: в голых ветвях кустов постоянно мелькали горящие злобой красные огоньки. Каждую весну люди ждали помощи, зная, что она обязательно прибудет. Без напоминания, без просьб. Леонард заботился о своих подданных. Каждый год его отряд методично прочесывал лес, выслеживая, загоняя и убивая обезумевших зверей. Только в начале лета король с рыцарями возвращались в замок.

Полюбовавшись из-за шторы на толпу красивых мужчин, я, в приподнятом настроении, пошла исполнять свои обязанности. А были они весьма нехитры. Приготовить завтрак принцу, сводить его на прогулку, снова покормить, уложить, поиграть, погулять, покормить, помыть, уложить. Дни были настолько однообразны, что я совершенно потеряла счет времени. Сколько лет уже прошло? Два, что ли, года или больше?

Замок между тем давно проснулся. Ведь кто-то же должен был собрать короля в дорогу. По коридорам носились слуги, входя в ежедневный ритм беготни, ругани и просто дружеских перебранок. Кто-то уже успел разлить воду, а кто-то даже затеять потасовку из-за разбитых по неосторожности тарелок. Аккуратно пройдя вдоль стенки, чтоб не столкнуться с чрезмерно ретивой прислугой, я дошла до кухни. Там было жарко. Поварята у раковины бренчали посудой, а необъятная кухарка что-то мешала в кастрюле на плите. Темная кожа и черные пряди, выбивающиеся из-под чепца, выдавали в ней коренную приморку. Ходили слухи, что ее когда-то подарили королю Деодану, чтобы замять какой-то дипломатический скандал. Но насколько это было правдой – неизвестно.

– Доброе утро! – я как всегда мило улыбнулась.

– Косу бы хоть убрала! – привычно огрызнулась Рита, не отрываясь от своего занятия. – Разве что пол ей еще не подметаешь!

Я послушно закрутила свисающую до пояса косу на затылке и еще раз улыбнулась. На кухне хозяйка должна быть одна. И даже то, что нянька отправлена сюда личным королевским указом, дела не меняет. Но в принципе, пусть ругается: работать дает и ладно.

Взяв плошку, я налила в нее молока, насыпала крупы и незаметно добавила пару капель из флакона. Нечего давать повод для сплетен. Хотя, их вокруг моей персоны и так уже было много. Красочных, ярких и местами правдивых. А в общем, отношение ко мне давно находилось на уровне всеобщей терпимости. Что меня нисколько не угнетало: пусть терпели мое присутствие со сжатыми зубами, но главное, молча. Меня это вполне устраивало. Пока мне не мешают жить, я тоже никого не трогаю. А коллектив на работе как тот омут: пара чертей да найдется. Правда, этот водоем рогатыми был явно перенаселен. Десятки, если не сотни, во главе с весьма капризным и злобным бесенком. Хотя в моей жизни бывало и хуже. Так что грех жаловаться.

Через несколько минут с плошкой каши в одной руке и стаканом горячего чая в другой, я поднималась по широкой мраморной лестнице, морально готовясь к новому трудному дню. Обычно с детьми у меня никаких проблем не было. Я любила их, они любили меня, или, по крайней мере, относились нейтрально. Принц же, казалось, ненавидел всей душой. От отца, что ли, унаследовал? Во всех его капризах и выходках чувствовалась злоба. Иногда ребенок настолько выходил за рамки, что хотелось просто прибить его. Лишь король имел над ним власть. Стоило отцу грозно посмотреть на сына, как тот сразу стихал. Причем с родителями чадо было самим очарованием. Мне же катастрофически не везло. Видимо, на эту работу величество устроил меня в наказание. Конечно, есть за что. Но не до такой же степени! Хорошо, что есть мои зелья. Без них было бы совсем туго.

На втором этаже меня встретил истошный визг, доносившийся из комнаты принца. Видимо, маленькое чудовище решило напугать свою няню, но вместо этого перепугало зашедшую к нему мать. Ускорив шаг, я поспешила выяснить, что же этот гаденыш устроил. Ох, и влетит сейчас кому-то!

Увиденное в комнате, красноречиво говорило: шутка удалась на славу. Королева стояла на коленях около кровати, с застывшей маской ужаса на лице. И это было вполне понятно: стоило мне посмотреть на принца, как я сама чуть не завизжала. Чего мне только не приходилось видеть, но такого…Мертвенная бледность, широко раскрытые глаза и зеленая пена на бескровных губах поистине выглядели жутко. Медленно, словно через силу, повернув голову, Мира посмотрела на меня и дрожащим голосом прошипела:

– Змея! Тварь!

Затем ее голос сорвался на крик:

– Стража! Стража!

Безумное пламя гнева в ее глазах живо вывело меня из ступора. И дожидаться дальнейшего развития событий я не стала. Тем более что первая пара стражников была уже тут. Поприветствовав подбежавших чаем и кашей, я развернулась и ринулась к лестнице. В сознании очень четко маячило видение столба с обгоревшим трупом. Не хотелось бы побывать на его месте в реальности. А судя по взгляду королевы, именно это мне и светит. Причем без суда и следствия. Даже пискнуть не дадут.

Прикинув, что до комнаты добраться не успею, я побежала прямо на конюшню. Благо туда паника еще не дошла. Соврав, что мне срочно нужно на рынок, я схватила первого попавшегося скакуна и направила его к замковым воротам. В тот момент, когда до них оставалось всего ничего, на крыльцо выскочил начальник охраны и заорал что-то стражникам. Тяжелая решетка со скрипом поползла вниз, а отважные солдаты преградили мне путь. Эх, а так не хотелось по-плохому. Но ведьма я, али не ведьма?

Мановение руки раскидало людишек, как щепки, освободив путь. Опускающаяся решетка царапнула рубашку, но остановить меня уже не могла. Галопом проскакав по городу, конь выехал за его пределы и лишь в лесу я позволила скакуну перейти на шаг.

Вот и конец моей тихой, счастливой жизни. В течение часа весть о том, что няня отравила принца, разнесется по городу. Узнают, что беглянка выехала через южные ворота. Затем близлежащий лес прочешут, а на столбах расклеят мой портрет с указанием награды. Я убила всеми обожаемого принца, поэтому они не успокоятся, пока не найдут меня. Конечно, можно сбежать в Майрон. Это враждебное королевство мне еще и приплатит за работу. Можно, если бы не одно но…

Тут мои размышления грубо прервали. Выскочивший перед мордой коня детина со здоровенным дубьем, перепугал животное, которое, сбросив зазевавшуюся наездницу, ускакало прочь. Выпав из седла, я на пару секунд зависла в воздухе в каких-то миллиметрах от земли, а затем плавно опустилась на нее. Заклинание левитации сработало рефлекторно, но никто этого, скорее всего, не заметил. Не торопясь вставать, я оглядела стихийное бедствие, оставившее меня без лошади, и уважительно присвистнула. Размерами мужик не уступал тому же жеребцу. В толщине шеи – так точно. Перебитый нос, грязные штаны, порванная рубаха, да и прочие детали как бы намекали на профессию. Жаль, что я стихийник. Если бы умела управлять разумом, можно было разжиться неплохим телохранителем. А так придется вульгарно закинуть дяденьку на ближайшую сосну. Однако вышедшие на дорогу пять похожих лбов мои планы скорректировали. Двое встали позади меня, по одному – по бокам и двое – спереди.

– Мадам, это мой лес! – раздался мелодичный голос откуда-то сверху.

Подняв глаза, я увидела высокого крепкого юношу в темно-зеленом охотничьем костюме. Остроконечные уши и миндалевидные глаза говорили об эльфийском происхождении. Но иссиня-черные волосы и телосложение были явно человеческими. Парень стоял на толстой ветке, небрежно прислонившись к стволу и поигрывая амулетом. Эх, теперь не удастся прикинуться заблудившейся девицей. Эльфы магию носом чуют!

– С кем имею честь? – все-таки поднявшись, я обратилась к говорившему.

Полуэльф легко спрыгнул на тропинку передо мной и изящно поклонился:

– Ворон в Тени, к вашим услугам.

В ответ я лишь насмешливо фыркнула. Экзотические прозвища тружеников ночи порой доходили до маразма.

– Чего же ты хочешь, птица? – я скрестила руки на груди, незаметно шевеля пальцами. Догадка оказалась верной: хороший у него амулетик, но для стихийника не помеха.

Ничего не подозревающий полуэльф между тем ответил:

– Стандартную плату за проезд. Три золотых с тебя и четыре с лошади.

– А иначе что?

– Отведем в лагерь, и заплатишь натурой, – невежливо вклинился в нашу беседу один из бандитов. Остальные загоготали.

Окончание фразы не произвело на меня никакого впечатления, а вот ее начало очень даже заинтересовало. Недолго думая, я пожала плечами:

– Согласна.

– На что? – спросил Ворон.

– На лагерь. Без лошади все равно далеко не уйду, а в лесу опасно – звери всякие. С вами оно надежнее.

Бандиты переглянулись. Похоже, такая перспектива в их планы не вписывалась. Они-то, небось, надеялись просто запугать ведьму, вытряся из нее всю наличность. Амулет в руке главаря не давал управлять разумом и даже блокировал мне все стихии, кроме родной. Возможно, если бы наша печать стояла на лбу, народ был бы более осторожным. Но крест, скрытый рукавом рубашки, не был виден, так что не мудрено, что даже полуэльф поддался заблуждению. Обычно стихийники ходили в полном облачении или, как минимум, с мечом. Меня же приняли за ведьму, развлекающуюся шалостями с разумом. Такие обычно оружием не владеют, полностью полагаясь на свою силу убеждения. Хотя и в лес выбираются редко, зато зарабатывают такие дамы ай-яй сколько. Так как я была в дорогой одежде от личного портного его величества, обманчивый эффект усиливался.

Поразмыслив несколько секунд, главарь кивнул одному из бандитов, и тот достал веревку. Похоже, решил, что от сказанного отказываться неудобно. Не дураками же себя выставлять, извинившись и вернувшись в кусты. Или банально прикинул, что моя смерть затрат не стоит, а насильничать на дороге неудобно. Связав руки и нацепив амулет мне на шею, Ворон галантно указал путь, а один из бандитов невежливо пихнул в спину. Ладно, сбежать я всегда успею. Все равно лучше для меня пока где-нибудь затаиться. Эти ребята от власти годами бегают. Авось как-нибудь договоримся. Не миром, так боем. В конце концов, не настолько я еще раскисла, чтоб какая-то жалкая шайка разложила мое тело звездочкой.

Заключив меня в кольцо, бандитская шайка свернула с дороги и вломилась в шипастые кусты. К счастью, из-за плотной охраны хлесткие ветки до меня не добрались, а то могла бы себя случайно выдать, не дав им порвать рубашку. Изобразив полную покорность судьбе, я опустила голову, отрешенно осматривая еще не покрывшуюся травой землю. Привычно копошащиеся в ней букашки вызвали обидную зависть: мне тоже хотелось, чтобы этот день был полон обычных забот. Когда-то проклинаемых, а теперь же – страстно желаемых. Но, увы, не всегда мы можем выбирать условия игры. Иногда приходится принимать навязываемые правила.

Когда мы немного побродили по лесу, как я поняла, для заметания следов, Ворон достал из кармана вполне чистый платок и завязал мне глаза. Затем, взяв под руку, лично повел, предупреждая о сучьях и кочках. Я честно сделала вид, что ничего не вижу. И даже пару раз споткнулась, для виду. Однако это был не более чем дешевый спектакль: в отсутствии обычного зрения голоса стихий слышались лучше. Кроме того, обострился слух. Даже не видя, я знала, что слева от нас за пеньком притаился зверек. Скорее всего, какой-нибудь мышь с остренькими зубками и умильными черными глазками. Беззащитный с виду, но для кого-то весьма опасный. Он терпеливо ждал, когда минует опасность, чтобы продолжить свой путь. Затаился, притих.

До места мы добрались где-то через полчаса, ни разу не нарушив молчания. Едва шайка остановилась, стихии по-дружески сообщили мне, что разбойничий лагерь располагался в холмах, в глубине леса, и был снабжен надежным укрытием от магического поиска. Последнее обстоятельство меня насторожило: откуда у разбойников маг такого уровня? Эх, как бы не появилось неожиданных проблем.

Я почувствовала, как меня подвели к склону, и как он открылся, выпустив наружу запах гари и жареного мяса. Все также полувежливо меня впихнули внутрь, и едва вход за нами запечатался, сняли повязку.

Огромный зал освещался светом нескольких костров, у каждого из которых сидели разбойники. Правда, менее колоритные. Тут были и худые подростки, и старики, и калеки, и женщины разных возрастов. На нас они смотрели с любопытством. В основном, конечно, на меня.

Через пару минут созерцания от одного из костров поднялась толстая тетка в весьма чистом серо-коричневом платье. Она вразвалочку подошла к Ворону и, ткнув в меня грязным пальцем, спросила:

– С одежкой на продажу, или отдельно?

Зачем-то придвинув меня к себе, полуэльф улыбнулся, если не сказать, оскалился.

– Это не товар. Просто решил сэкономить на путанах, – Ворон развязно шлепнул меня по заднице и обратился ко всем. – Запомните хорошенько – это моя женщина. На нее имею права только я. Хотя, если она меня не устроит, так и быть, отдам вам.

Даже так?.. Жалко руки связаны. Не хотелось раскрываться раньше времени, а пощечина меня вполне бы удовлетворила. Но, увы, пришлось молча скрипеть зубами. Ворон же под общее улюлюканье утянул меня вглубь зала и втолкнул в одно из ответвлений. При ближайшем рассмотрении это оказалось небольшой пещеркой, снабженной дверью, весьма широким лежаком, а также столом и стулом. Кроме того, в углу наблюдалась гора одежды.

Едва мне развязали руки, как я исполнила свое желание. Вернее попыталась, но испортившаяся с годами реакция подвела. Меня перехватили за кисть и вывернули руку, заставив согнуться.

– Сделаешь такое прилюдно, и мне придется тебя ударить. Сильно и больно. Понятно?

Вспомнив, что мне выгоднее быть паинькой, я пробурчала:

– Понятно.

– Подбери себе что-то из одежды, – отпустив меня, Ворон указал на угол. – Костюм твой придется продать.

– С какой это радости?

– Потому что просто женщину мне еще простят, а вот женщину в безобразно дорогой тряпке вряд ли.

Я усмехнулась, поняв ситуацию и роли. Похоже, мне в кои-то веки повезло. И только для продолжения светской беседы поинтересовалась:

– Бунт назревает?

– Нет, но не хотелось бы лишний раз давать повод. Недовольные есть всегда.

Одежда оказалась сугубо мужской, но чистой. Хотя, мне не привыкать: в детстве часто приходилось за братом донашивать. Подобрав штаны и просторную рубашку с поясом, я выжидающе уставилась на полуэльфа. В гляделки мы играли около минуты. Но, наконец, до Ворона дошло, чего от него хотят. Однако выходить из комнаты он не стал, а просто отвернулся. Быстренько переодевшись и сложив свой костюм, я положила на него сверху амулет.

– Готово.

Ворон обернулся и укоризненно покачал головой:

– Хочешь жить здесь, амулет не снимать.

С этими словами он достал из кучи одежды ошейник и, закрепив на нем скрепленную между собой четверку красных и синих кристаллов, повернулся ко мне. Поняв, что полуэльф не шутит, я саркастически уточнила:

– А намордника не прилагается?

– Понадобится – найду, – с этими словами он нацепил ремешок мне на шею и застегнул пряжку. – В комнате можешь ходить, как хочешь, но за ее пределы без амулета – ни шагу. Прибьют на месте.

Сказав это, Ворон взял мою одежду и вышел. Пользуясь случаем, я внимательнее оглядела интерьер. На столе лежали какие-то исписанные листки, а над ним обнаружилась не замеченная ранее полка с книгами. Причем произведения на ней были весьма серьезными. Одно я даже из любопытства стянула посмотреть, по привычке усевшись на столе.

Хозяин комнаты вернулся минут через пять, отобрал книгу и поставил меня на ноги:

– На столе не сидеть. Мои вещи без разрешения не брать.

Претензии были справедливыми, вот только я, как и брат, не любила их в принципе. Видимо, семейная черта. Усилием воли наступив себе на горло, я глубоко вздохнула. Ладно, нужно пережить всего пару-тройку недель. А потом все равно придется вернуться во дворец. Принц мертв, но король жив. Ворон между тем, кивнув на лежанку, оседлал стул. Дождавшись, когда я сяду, он велел:

– Рассказывай, что натворила?

Состроив донельзя невинные глазки, я поинтересовалась:

– С чего ты так решил?

– Порядочные граждане от разбойников шарахаются, а не бегут к ним с распростертыми объятьями. Кстати, твою лошадь тоже изловили. Пойдет на нужды общины.

– Замечательно, очень рада.

– Так что ты сделала? С зельем напортачила или на запрещенных приемах попалась?

– Первое, – сказала я, почти не соврав. Все равно отмолчаться не удастся.

В ответ на это полуэльф усмехнулся:

– Какого-нибудь высокородного жлоба траванула?

Мда, вот и как тут отвечать? Не придумав ничего лучшего, я отделалась неопределенным пожатием плеч и полукивком головы. Расценив это как положительный ответ, Ворон зло стиснул кулаки:

– Таких не жалко. Сам бы удавил всех до единого.

В его словах было столько ненависти, что мне стало как-то не по себе.

– Что ж, – продолжил между тем хозяин комнаты. – Ты можешь остаться с нами. Только пока народ тебя не примет, как равную, запомни несколько правил. Не ходи одна в лес или дальние закоулки нашего дома. Не обижай и не обманывай ближних. То, что я объявил тебя своей, гарантирует лишь, что не тронут сразу. Но если дашь повод, пеняй на себя.

Что-то неправильное было в словах главаря разбойничьей шайки. И, даже усомнившись в последнем, я уточнила:

– Кто ты для них?

– Идейный вдохновитель, утешитель, защитник, злейший враг. Для кого как, – улыбнулся Ворон. – Кстати, раз ты моя женщина, тебе придется обслуживать меня не только ночью. Надеюсь, готовить ты умеешь?

– Нет, – соврала я.

– Придется научиться, не то отдам народу.

Я честно попробовала испугаться, но мягкий взгляд карих глаз зарубил попытку на корню. И даже заставил чуть ли не рассмеяться:

– Не верю.

– Проверь, – пожал плечами полуэльф и поднялся. – Пойдем, познакомлю тебя с Тирой. Она расскажет о твоих обязанностях и покажет, что где.

За неимением других вариантов, я поднялась и вышла следом за хозяином комнаты. В пещере было уже не так людно, и пока Ворон вел меня в дальнюю ее часть, я смогла рассмотреть обитателей пристальнее. В основном, здесь были старики или калеки. Кто-то курил, кто-то ел, а кто-то полулежал, прислонившись к стене. Ни подростков, ни женщин, ни мужчин средних лет уже видно не было. Похоже, меня привели аккурат в разгар завтрака, и сейчас, когда он закончился, все разбрелись по своим делам. У кого они были.

У дальней стены пещеры за огромным сталагмитом прятался проход куда-то вглубь. Стены его обросли серым светящимся мхом, поэтому в освещении он не нуждался. Пройдя по подземному коридору, мы вышли в еще один зал, у дальней стены которого растекалось кристально чистое озеро, а скорее небольшая часть подземной реки, ибо при пристальном рассмотрении было видно ее течение.

На берегу женщины мыли посуду, оставшуюся после завтрака. Пробежав взглядом по работающим, Ворон нашел Тиру и окрикнул ее. Оказывается, это была та самая необъятная мадам. Сдав меня в ее огромные руки, Ворон ушел.

Оглядев меня с ног до головы, толстушка хмыкнула и, махнув рукой, неспешно двинулась к выходу в основную пещеру.

– Значит так, – начала инструктаж Тира, вытирая руки о серый штопаный передник. – У нас в семье строгий порядок: мужчины добывают деньги, еду и защищают нас, женщины готовят, убирают, стирают, а также создают им все прочие условия для нормальной жизни. Живем мы дружно, на условиях взаимопомощи, поэтому если тебе что-то нужно, ты должна дать что-то взамен. Для своего мужчины ты должна вовремя готовить еду и мыть посуду: завтрак обед и ужин у нас строго по расписанию. За этим я слежу внимательно. Все остальное – на усмотрение Ворона.

Хоть я никогда не любила слово «должна», от комментариев воздержалась, послушно кивая головой. Правда, это было не обязательно: Тира на мою реакцию не смотрела, самозабвенно вещая в пространство. Она шла вперед, не поворачивая головы, как будто меня и не было рядом. Однако когда мы вышли из светящегося коридора в основную пещеру, монолог стал сопровождаться жестами:

– По нужде – вон туда, – женщина махнула рукой в направлении еще одного не замеченного мной ответвления. – Готовить будешь вот у этого костра, – жирный палец ткнулся в ближайшее к комнате Ворона кострище. – Плошки и продукты можно получить вон там, – кивок в сторону еще одного коридора. Надо же, как ловко он скрывался за грудой камней. Если бы мне не показали, ни за что бы не увидела.

Остановившись, я пристальнее оглядела пещеру, надеясь самостоятельно заметить еще какие-нибудь проходы. Из-за висящего на шее амулета Земля мне не отзывалась, поэтому у нее помощи просить было бестолку. В итоге, когда я разглядела еще два необозначенных прохода, на меня наконец-то обратили внимание. Дернув отвлекшуюся слушальницу за рукав, Тира весьма сердито спросила:

– Ты меня поняла?

– Да, – не задумываясь, ответила я, решив, что разберусь потом, о чем именно спрашивали.

Но Тира в это, к счастью, не поверила. Сурово сдвинув брови, женщина сказала:

– На всякий случай, повторяю еще раз. С едой у нас строго. Готовишь на Ворона, потом доедаешь, что останется. Если узнаю, что воруешь или хитришь – пеняй на себя. Поняла?

Хм, видимо, фраза «пеняй на себя» тут была весьма популярна, ибо меньше чем за полчаса мне пришлось услышать ее дважды. Выяснить бы, что скрывается под этой туманной формулировкой. Причем лучше заранее, а не постфактум. Однако весьма раздраженный вид толстухи к расспросам не располагал. Поэтому я, премило улыбнувшись, заверила, что мне все понятно. Удовлетворившись этим, Тира вновь кивнула в сторону прохода к плошкам:

– Хорошо, тогда иди, готовь обед. Ворон вернется через несколько часов.

Оставив меня с этой информацией наедине, женщина развернулась и направилась обратно к озеру. Я же двинулась в обозначенном направлении. Что ж, похоже, жизнь частично вернулась на круги своя. У меня вновь появился обслуживаемый подопечный. Только с этим ни гулять, ни играть не надо было – сам справлялся. А с ночью вопрос решаемый. Кровно или без.

Похожий коридор вывел меня к массивной дубовой двери. Около нее на рогоже сидел одноглазый мужичок, вытачивая из чурки ложку. Из-за невысокого роста и ярко-красной бороды его можно было спутать с гномом, но отсутствие волос на голове, говорило о человеческой примеси. Еще один полукровка. Черные брюки и серая от пыли рубашка были в нескольких местах весьма неаккуратно заштопаны. Похоже, к труду женщин тут особые претензии не предъявлялись. Что мне вполне понравилось.

– Чего надо? – спросил полугном, оторвавшись от работы.

Похоже, представляться не требовалось, раз весьма бесцеремонно перешли сразу к делу. Оценив тон и вспомнив слышанные ранее реплики, я попыталась подстроиться под их стиль, развязно ляпнув:

– Обед вашему вождю сварганить.

Однако результат оказался далек от ожидаемого. Мужичок с неожиданным проворством подскочил ко мне и, уронив на землю, приставил к горлу невесть откуда взявшийся нож.

– Побольше уважения! – прошипел он. – Не нарывайся! Ворона здесь все любят.

Мда, видел бы это братец, засмеял бы до смерти. Хотя такое поведение как нельзя лучше создает видимость беспомощности и бестолковости. Вот только самой бы еще помнить, что это лишь видимость. Подавив в себе желание исправить ситуацию силой, я осторожно поинтересовалась:

– Так уж и все?

– Большинство, – поправился собеседник.

Смиренно опустив глаза, я заговорила по–другому:

– Мне все ясно. Дайте продукты и посуду.

Удовлетворившись воспитательным эффектом, полугном убрал нож и, подойдя к двери, заскрипел в ней отстегнутыми от пояса ключами.

За дверью оказалась весьма просторная пещера, заставленная сундуками, бочками и рядами стеллажей высотой до самого потолка. Велев мне ждать у стола, стоящего у входа, полугном ушел вглубь своих владений. Через пару минут мне выдали кусочек мяса, три картофелины, морковку, луковицу и котелок. Кроме того снабдили стандартным обеденным набором посуды аж на два лица. Хотя, на мой взгляд, тут и одному ребенку не хватило бы. Оглядев все это скудное великолепие, я укоризненно покачала головой:

– А еще говорите, что любите своего Ворона. Как он не помер еще с голоду на таких харчах?

– Не тебе об этом рассуждать, – насупился полугном. – У нас паек для всех равный!

Угу, только мне тоже кушать хочется. Эльфы, конечно, существа волшебные, но Ворон все-таки полуэльф. Поэтому как-то не верилось, что с этого обеда мне что-то перепадет, кроме грязной тарелки. Да и не привыкла я уповать на чью-то милость, а мое самоуважение было не на том уровне, чтобы выпрашивать еду или питаться объедками. И даже туманное «пеняй на себя» меня не пугало, ибо с таким пайком через пару дней пенять будет не на кого. Кроме того, риск всегда был благородным делом. Так что за дальнейшие события совесть меня нисколько не мучила.

Незаметный пасс, уронивший стопку тарелок с дальней полки на пол, отвлек полугнома, заставив кинуться на шум. А я спокойно слевитировала лежащие недалеко хлеб и колбасу. Вряд ли хозяин помнит, что они там были: рядом лежало еще по дюжине таких же батонов. Сложив овощи на тарелки и поставив их на котелок, мне без проблем удалось спрятать украденное. В итоге склад я покинула в весьма приподнятом настроении, даже дождавшись полугнома и выслушав его злобные жалобы на крыс.

Подойдя к назначенному мне костру, я с досадой обнаружила, что там очередь. Однако меня узнали и уступили место. Похоже, вождя тут действительно уважали. Или, по крайней мере, боялись. Хотя может ли одно быть без другого?

Задумавшись, я приготовила привычный суп–пюре, покрошив все предельно мелко. Зато блюдо стало казаться в разы сытнее. Отнеся готовый суп в комнату, я решила лишний раз не высовываться и, стянув с полки понравившуюся ранее книгу, устроилась на лежанке.

Когда я дошла до самого интересного места, и почти поверженный дракон уже готов был открыть все секреты мироздания, вернулся Ворон. Отобрав у меня книгу, он вернул ее на полку и велел:

– Чтоб через десять минут был обед! Не то отдам народу!

Я честно попыталась испугаться. И снова тщетно: ну не чувствовалось в его словах и тени угрозы. Хотя люди такой тон должны были воспринимать без проблем. Увы, голоса стихий мне хором твердили: врет. Забавно, но ни с братом, ни с величеством такого никогда не было. Там стихии всегда молчали, а тут так и подначивали повредничать. Но все же, не став злить уставшего полуэльфа, я поднялась и направилась к столу, попутно заметив:

– У тебя паутина в волосах.

– Поэтому и говорю: через десять минут, – пробурчал в ответ Ворон, доставая из груды одежды полотенце.

Как только он покинул комнату, я принялась накрывать на стол. К этому времени суп успел остыть, но идти к костру мне было лень. Поэтому затворив плотнее дверь, я сняла ошейник и, достав заранее примеченное огниво, разожгла в ладонях пламя. Чтобы подогреть котелок, мне потребовалось не больше минуты. Убедившись, что суп достиг нужной температуры, я погасила пламя и порезала хлеб с колбасой. Но не все, а лишь половину. Судя по виду, полуэльф был жутко голодный, так что мог обо мне и не вспомнить. Раньше времени нарываться и ссориться из-за куска хлеба не хотелось, поэтому я решила пока оставить инициативу хозяину. Посмотрим, что будет. Так как второго стула в комнате не предполагалось, я села обратно на лежак.

Умытый полуэльф пришел минут через пятнадцать. Однако, поглядев на меня, вышел и вернулся с дубовым чурбаком. Поставив его рядом со столом, он пересел на импровизированную табуретку. Затем, подвинув ближе обе тарелки, самостоятельно взялся за половник. Не став ждать официального приглашения, я пересела на стул. Что ж, галантность – это хорошо.

Едва первый половник варева оказался в тарелке, я умилилась озадаченной физиономии Ворона.

– Это что?

– Суп.

Все же докончив разливать, полуэльф отложил половник и взялся за ложку. Зачерпнув вполне густую массу из тарелки, он подозрительно принюхался, но все же попробовал. С третьей ложки даже вошел во вкус. Когда Ворон чуть ли не вылизал котелок и изничтожил все бутерброды, я вздохнула и, достав заначку, нарезала еще. Мне съеденной тарелки и пары бутербродов оказалось вполне достаточно, а он все же мужчина. И кстати, весьма немелкий. Интересно, полугном меня проверял, или Ворон все же кроме пайка как-то докармливался самостоятельно? Похоже, мне снова предстояли подковерные игры с рогатыми жителями этого омута. Эх, терпеть не могу налаживать связи в новом коллективе! И главное, как только в нем освоишься, как что-то случается. И все приходится делать заново.

Наевшись, полуэльф довольно растянулся на лежаке и вместо «спасибо» выдал:

– Эх, как это я раньше не додумался себе женщину завести?

Сдержав колкость при себе, я сгребла посуду и пошла ее мыть. Похоже, одна угроза «пенять на себя» надо мной уже нависла, так что не хотелось обзавестись второй. Около озера уже собирались женщины. Специально приткнувшись между Тирой и еще кем-то, я зачерпнула горсть песка и принялась тереть тарелку. Похоже, тут так было не принято. На меня посмотрели, как на сумасшедшую, но приставать не стали. Украдкой понаблюдав за остальными, я пришла в тихий ужас. Тарелки ими всего лишь споласкивались и только. Особенно животрепещуще это смотрелось в покрытых болячками руках одной тощей мадам в грязном переднике. Прикинув масштабы антисанитарии, я решила нашу с Вороном посуду заныкать в комнате. Ибо только свое прятать будет подозрительно.

К моему возвращению хозяин уснул, трогательно положив кулак под щеку. По привычке накрыв спящего одеялом, я тяжело опустилась на стул. Умильный пейзаж напомнил мне малыша принца. Не ту безжизненную куклу на белой простыне, а живого непоседливого мальчика. Капризного, жестокого, но, все же, ребенка. Вспомнилось, как Мира играла с ним в догонялки в саду. Возник в памяти переливчатый смех, звучавший, когда отец катал малыша на шее или подкидывал вверх. Эх, величество, зря ты меня на работу взял. Закусив ладонь, чтобы не было слышно всхлипов, я тихонько заплакала.

От слез всегда становится легче. Вода смоет горечь, затушит пламя боли. Мертвые угли раскидает ветер, а след от кострища скроет земля. И скоро ничто не напомнит о его существовании. Я делала это не один раз. И сделаю снова. Надо уметь отпускать прошлое. Получив нужную разрядку и немного успокоившись, я пошла к озеру, умыться. Высыхающие соленые слезы неприятно стягивали кожу. Да, вода воде рознь.

К моему удивлению, у озера почти никого не было. Как и в основной пещере. Похоже, у разбойников был тихий послеобеденный час, ибо из всех обитателей лагеря мне встретился лишь краснобородый полугном. Сидя на берегу, он мыл посуду. Заметив меня, кладовщик подвинулся, хотя необходимости в этом не было.

– Что, отъездил тебя Ворон? – хитро усмехнулся полугном, глядя в мои заплаканные глаза. – Но лучше он, чем та компания.

Проследив взглядом за направлением кивка, я увидела не замеченных ранее, но знакомых мне мордоворотов, развалившихся у одной из стенок озерной пещеры. Причем один из них нагло на меня пялился, облизывая жирные пальцы. Остальные дрыхли среди объедков и грязной посуды. Похоже, ее им предстояло мыть самостоятельно. Интересно, по какому все же принципу тут организуется хозяйство? Или у них есть такое понятие, как право на женщину?

Додумать мысль мне не дали. Закончив с посудой, полугном поднялся и, посмотрев мне в глаза, спросил:

– Кстати, Ворон в курсе, что ты у меня хлеб с колбасой сперла?

– Он съел, не спрашивая, – честно ответила я.

Оценивающе посверлив меня бирюзовыми глазами, полугном в итоге усмехнулся:

– Смотри, узнаю, что для себя таскаешь, накажу. Воров община не любит – у своих не крадут. А так ловко ты ситуацией воспользовалась. Я даже готов был подумать, что сама подстроила, но Ворон заверил, что амулет надежный. Меня, кстати, Рой зовут.

Проигнорировав предложение знакомства, я задала весьма закономерный и более интересный вопрос:

– То есть для Ворона мне воровать можно?

– Ты его женщина и вправе делать все для того, чтобы ему было хорошо. Но только ему, а на себе.

Занятная философия. Надо будет осмыслить на досуге. Не попрощавшись, Рой между тем двинулся прочь. Я же, наскоро умывшись, догнала его. Ибо раздевающий взгляд мордоворота стал уже напрягать.

Возвращаться в комнату мне не хотелось, как и без дела слоняться по пещере. Тем более, тоска по Воздуху стала весьма ощутимой. Поэтому едва мы вышли в основной зал, я спросила у полугнома:

– Рой, а как в лес можно выйти? Душновато тут.

Удивленно посмотрев на меня, он спросил:

– Тира тебя не научила? Пошли, покажу.

Оказалось, что магическую защиту от поиска обеспечивал амулет. Нажав на еле заметный камень в стене, полугном открыл небольшой проход и, выйдя вместе со мной, показал, как открыть вход с другой стороны. Затем, удостоверившись, что мне все понятно, ушел.

Присев на мшистый камень прямо у входа, я с наслаждением вдохнула лесной воздух. В городе сейчас, наверняка, жарко. Но тут послеполуденный зной не чувствуется. Щебечут птицы, летают бабочки. Тиха и безмятежна лесная жизнь. Я закрыла глаза и мысленно растворилась в природе, общаясь со своей любимой стихией. Легкий ветерок взъерошил челку и нежно пробежал по щекам. В такие моменты мне всегда начинает казаться, что все будет хорошо. И я полностью отдаюсь этому чувству тихой безмятежной тишины, царящей в душе.

Блаженство длилось долго, но, увы, не вечно. Шуршание открывающегося прохода вдребезги разбило зыбкое счастье. Обернувшись на звук, я увидела давешнего детину. Он все также облизывал жирные пальцы. Ну почему так всегда: только подумаешь, что, наконец, все хорошо, как жизнь выкидывает подлянку?

– Тебе Ворон не говорил, что нельзя ходить в лес одной? – пробасил бандит.

– Говорил, – пожала я плечами.

– Тут водятся древни. Смотри, утащат под землю.

– Спасибо, буду иметь в виду, – поблагодарила я за заботу, прикидывая дальнейшие намеренья субъекта.

В отличие от него, древни меня совершенно не беспокоили. Но не говорить же, что эти мелкие полудухи леса стихийников чуют издали и обходят стороной. Детина же продолжал пялиться, не спеша, впрочем, ничего делать. Я тоже молчала, делая вид, что безмерно увлечена полетом бабочки. Сама же следила за типом краем глаза. Похоже, что-то решив, он открыл, было, рот, но шуршание за спиной заставило его замолкнуть.

– Ты что тут одна делаешь? – спросил Ворон, присоединяясь к нашей теплой компании.

– Я не одна, я с ним, – мой кивок явно озадачил бандита, но возражать он не стал. Более того, под холодным взглядом полуэльфа он поспешил ретироваться.

Едва мы остались одни, полуэльф заметил:

– С Петером я бы на твоем месте не ходил. Если ему стрельнет, на мой запрет может и наплевать.

– Спасибо, учту.

В ответ Ворон украдкой зевнул в кулак и сонно потер глаза. Видимо, только встал.

– Во сколько нужно ужин сделать? – спросила я, вспомнив о своих обязанностях.

– Сегодня оленей будут жарить. Так что можешь расслабиться. Кстати, спасибо за суп. Для не умеющей готовить очень даже неплохо. Как тебе удалось у Роя колбасу выпросить?

– Для тебя ему не жалко, – слукавила я.

– Не хочешь прогуляться? Мне нужно силки проверить.

Усмехнувшись, я спросила:

– Так ты разбойник или охотник?

– У меня много талантов. Тем более, одним разбоем такую банду не прокормишь. Ну, так что, идешь?

Поднявшись, я двинулась следом за полуэльфом по еле приметной тропке, петляющей меж кустов и деревьев. В этой части леса они в основном были тонкоствольные и краснолистные. Некоторые из них были обвиты сетями ярко-зеленых вьюнков, и с веток свисали гроздья фиолетовых цветов, так и норовивших зацепить за волосы. Но окружающий пейзаж меня сейчас волновал гораздо меньше, нежели чем общество, в котором я оказалась. Лесными разбойниками все мамаши всегда пугали малышей. Да даже я грешным делом грозила ими принцу, когда тот уж совсем не слушался. Мол, придет злой дядя бандит, утащит тебя в чащу и съест там. Ну или не съест, а перевоспитает. От моего настроения зависело. Величество на них хоть и ругался периодически, но облавы почему-то не устраивал. Однако попавшихся бандитов и воров судил по всей строгости закона. В итоге о лесных разбойниках я имела весьма противоречивые представления. У власти спросить прямо возможности не было, поэтому я решила попробовать удовлетворить свое любопытство за счет второй стороны:

– Слушай, а правда…

– Нет! – неожиданно резко прервал меня Ворон.

– Что нет?

– Мы никого не сажаем на кол, не пьем кровь и не вытворяем все прочие ужасы! Мои люди просто живут в лесу!

Похоже, тема была больной и заезженной. Поэтому, не став накалять страсти, я лишь уточнила:

– Как ты их собрал?

– Так получилось. Кто-то ушел в разбойники, потому что налоги задушили, у кого-то дом сгорел, а кого-то просто на улицу вышвырнули. Собравшись, мы построили новый дом, новое общество.

И тут я не удержалась от шпильки:

– И бессовестно обворовываете старое?

– Таких, что не жалко, да. Тихо! – Ворон вскинул руку и пригнулся, указав на шуршащие впереди кусты.

Мне даже не надо было видеть, я и так знала, что там происходит. Два древня, почуяв меня, отчаянно пытались уволочь попавшую в силок птицу. Но ее лапа запуталась в сетке, существенно усложнив задачу. Приближение угрозы вселило в ряды воров панику, однако бросить добычу жадность не позволяла.

Эти мелкие безобидные с виду пакостники, ростом около полуметра, и поодиночке представляли вполне реальную опасность. А, собираясь в стаи, могли стать настоящим стихийным бедствием. Покрытые коричневым земляным наростом тела были необычайно гибкими и обладали недюжинной силой. Один древень мог поднять вес, в десятки раз больше собственного. Хитрые, юркие, мстительные твари. Они могли разорвать в клочья любого, кто чем-то им не нравился.

Ворону, видимо, понявшему, что кто-то потрошит его капкан, птицу было жалко. Все-таки его силок – его добыча. Поэтому он сделал самое глупое, что мог: запустил в кусты камнем.

– Ты что творишь?! – вскрикнула я.

– Какое-то мелкое зверье ест мою птицу! – ответил Ворон и спокойно пошел по направлению к притихшим кустам.

Хорошо, что жажда мщения уступила здравому смыслу, и древни решили со мной не связываться. Меня вполне устраивает роль никчемной подконтрольной девочки. Не хотелось ломать игру раньше времени. А был шанс, что пришлось бы. Мне до сих пор помнилось, как мы с братом наткнулись на несколько изувеченных, выпотрошенных трупов. И стаю этих мелких бестий, довершающих свою месть. Стихийников древни боялись, детей же никогда не трогали. Поэтому при виде меня они просто ушли. А мы на той поляне обнаружили до смерти перепуганную, но живую девчонку, от которой и узнали, что произошло. Две семьи шли через лес в соседнюю деревню. Четверо мужчин, три женщины и ребенок. Выйдя на поляну, они увидели родник и пьющего из него духа леса. Один из мужчин запустил в него камнем, чтобы отогнать от воды. И дух ушел, но скоро вернулся. И не один…

Усилием воли отогнав возникшее видение, я посмотрела на полуэльфа, выпутывающего из силка весьма жирную коричневую куропатку, которой услужливо свернули шею.

– А если бы это были древни?

Ворон посмотрел на меня как на наивную дурочку и, усмехнувшись, ответил:

– Они бы так не суетились. Спокойно открыли бы капкан, забрали и ушли. Древни в этом лесу хозяева, так что вряд ли бы копошились, как бестолковые зверята.

Порадовавшись, что духи леса не понимают человеческий язык, и не став разочаровывать самоуверенного охотника, я пошла следом за ним к следующему силку. Там Ворон легко вынул птицу и, отдав мне, поставил ловушку по новой. Обойдя еще десяток мест, мы вернулись в пещеру с охапками куропаток.

Там уже вовсю жарилось мясо. Вместо нескольких мелких костерков, было разведено два больших. Над каждым из них на вертелах мужчины, весело переговариваясь, крутили оленьи туши. Вдоль стен стояли низенькие столики, которые женщины застилали скатерками и ставили посуду. Похоже, намечался праздник.

Сгрузив мне всю добычу, Ворон велел отнести ее Рою, а сам пошел к одному из костров. Под одобряющими взглядами присутствующих я направилась к складу, еле видя дорогу из-за ноши. У дубовой двери ничего не изменилось. Рой по-прежнему сидел около нее, строгая ложку. Увидев меня, он поднялся и велел мне сгружать тушки прямо на землю. Затем, хозяйственно пересчитав их, он взялся за нож.

– Ты разве не пойдешь к остальным? – удивилась я.

– Да что мне там делать? Упьются сейчас вусмерть, да по углам разбредутся, – печально ответил Рой, беря в руки первую попавшуюся птицу.

Прикинув, что такое времяпрепровождение мне тоже не очень, я предложила:

– Давай помогу.

– А ты умеешь, что ли? – удивленно поднял голову полугном. – Вы ж городские фифы не больно-то умелые.

– Проверь, узнаешь.

Усмехнувшись, Рой все же протянул мне нож. Выбрав тушку покрупнее, я сноровисто взялась за разделку. Сразу вспомнились времена бурной юности, когда мы с братом бродили по дорогам в поисках легких денег и боевой славы. Ночевали, в основном, в лесу, и питались соответствующе. Полюбовавшись на мои навыки, Рой одобрительно кивнул и тоже взялся за дело. Мы разобрались с большей частью добычи, когда к нам подошел слегка окосевший Ворон. Сфокусировав на мне взгляд, он спросил:

– Ты к-куда пропала?

– Колбасу отрабатывает, – проворчал Рой.

– Там же сейчас все съедят.

– Ну и ладно. Иди, не мешай работать, – полугном отложил готовую тушку и потянулся к следующей. – Все равно ваше мясо есть невозможно. А мы и тут потом перекусим.

– Я тогда с вами побуду, – сказал полуэльф и, сев на землю, прикрыл глаза.

Закончив с разделкой и рассортировав полученные кучки на съедобное – несъедобное, мы сходили к озеру, оставив, как казалось, спящего полуэльфа. Вернувшись же, застали весьма живописную картину настежь открытой двери. Увидев сие безобразие, Рой охнул и кинулся туда. Я поспешила следом. Оказалось, что Ворон за время нашего отсутствия вскрыл склад и, распотрошив какую-то емкость, с наслаждением что-то ел. Подойдя к нему, полугном без капли уважения отобрал горшок и даже посмел отвесить главарю подзатыльник.

– На сладенькое потянуло? А лечить тебя потом кто будет?

– Я ж чуть-чуть, – виновато улыбнулся Ворон. И пояснил мне. – У меня аллергия на малину. Но хочется же.

– Вот будешь завтра ходить с красной мордой! – проворчал Рой, убирая горшок с вареньем.

Получив очередную пищу к размышлению, я занялась помощью в приготовлении пищи обычной. Пока мужчины придвигали к расчищенному столу сундуки и бочку, я нарезала бутерброды и разлила принесенные Вороном остатки вина.

Я жевала нарочито медленно, наряду с физической пищей перемалывая духовную. Терпеть не могу непонятные правила игры. По мне, раз назвался разбойничьим главарем, так и веди себя соответствующе. А то один под взглядом трепещет, другой подзатыльниками одаривает! Так и жди какой-нибудь гадости. А кстати, о ней. Ведь после ужина мне придется идти спать. И если к обязанностям кухарки, да даже прачки я относилась весьма спокойно, то работать в постели категорически не хотелось. К самому Ворону претензий не было: красивый благородный разбойник, но для меня это достаточным поводом не являлось. За помощь я ему, конечно, благодарна, но до уровня стирки – готовки.

Увы, вечно растягивать ужин не получилось. И когда последняя крошка была, наконец, мною проглочена, полуэльф весьма быстро поднялся и взял меня за руку. Это я еще стерпела, поднимаясь и позволяя себя увести. Но когда, выйдя в основную пещеру, он весьма недвусмысленно обнял меня за талию, прижав к себе, я попыталась выкрутиться. Но не тут-то было. Стиснув объятия сильнее, Ворон чуть пошатнулся и громогласно объявил:

– Ничо, сейчас я тебя утихомирю!

Заявление вызвало одобрительную реакцию еще не расползшихся бандитов. И пока мы шли до комнаты, кто-то даже осмелился надавать вождю советов, как лучше со мной поступить. Причем неожиданно пьяный вдрабадан Ворон со всем истово согласился. Правда, напрашивающихся помощников послал по известному адресу. Я же шла, молча скрипя зубами. Ладно, главное дойти до комнаты, а там как-нибудь по-тихому уроню. Наконец, под жадными взглядами и улюлюканье бандитов Ворон втолкнул меня в пещеру и запер дверь.

– Как же я это ненавижу! – вдруг сказал он абсолютно трезвым голосом. И, отойдя к горе одежды, принялся расшнуровывать куртку.

Метаморфоза застала меня врасплох, ибо я уже прикидывала стратегию защиты, но без внезапного нападения она рассыпалась вдребезги. Не скажу, что это было плохо, но неизвестность была не лучше. Поэтому не торопясь радоваться, я осторожно спросила:

– Что именно?

Ворон скинул куртку и, повернувшись ко мне, ответил:

– Быть ближе к народу. Гораздо проще же отыгрывать роль жестокого тирана, чем периодически напивающейся скотины.

Заявление меня слегка шокировало. Хотя, такими темпами удивляться меня скоро отучат. Пока же я не придумала ничего лучше, как посоветовать:

– Так смени образ.

В ответ полуэльф отрицательно помотал головой, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки:

– Дружить с толпой выгоднее, чем держать ее в страхе. Те же самые сплетни очень помогают управлять ситуацией.

Надо же, видимо до этой истины рано или поздно доходят все правители. Ибо точно такие слова я когда-то уже слышала, но из других уст.

– Ладно, давай спать. Ты с края или у стенки? – спросил Ворон, скидывая рубашку. Ответ застрял в горле, чуть не сменившись криком. Но я удержалась и даже не содрогнулась от вида его тела. Оно все было покрыто застарелыми шрамами. Тонкими, но многочисленными. На груди, животе, плечах не было ни одного живого места. Поскорее отведя взгляд, я безразлично пожала плечами:

– Можем жребий бросить.

На это полуэльф усмехнулся:

– Раз тебе все равно, тогда ложись у стенки.

И я без вопросов легла. Ибо в глубине души возникло давно забытое чувство. Надо же, а я уж и забыла, какое оно. Ворон лег рядом и, накрыв нас одеялом, погасил свет.

– Спокойной ночи.

– И тебе.

По-джентельменски разделить кровать не получилось, так как одеяло было слишком узким. Как я поняла, из-за хитрой системы вентиляции, к ночи в пещере становилось ощутимо холодно. Видимо, почувствовав мою дрожь, а то и услышав стук зубов, Ворон придвинулся ближе и, осторожно обняв, сказал:

– Не бойся, не полезу.

На это усмехнулась уже я. По тем же походным правилам, вынуждающие обстоятельства вносили некоторые коррективы в рамки приличия. К тому же теперь я не чувствовала от полуэльфа угрозы, а в теплых мужских объятиях всегда хорошо засыпается. И помимо моей воли, мне вспомнились счастливые времена, когда так было каждую ночь. Однако долго тосковать по прошлому не пришлось: день выдался суматошным, поэтому уснула я очень быстро. Но среди ночи меня разбудил чей-то отчаянный крик. Открыв глаза, я увидела Ворона, сидящего рядом. Он тяжело дышал, стирая с лица липкий пот.

– Прости, кошмар приснился, – виновато признался он, увидев, что я проснулась.

– Часто с тобой такое?

– Бывает, – полуэльф встал и, надев штаны, вышел.

Я сочувственно посмотрела ему вслед. Мне уже доводилось видеть отпечаток таких кошмаров. Когда раз за разом возвращается твое темное прошлое, в котором уже ничего не изменить. Оно не дает нормально жить дальше. Ведь пока старая боль стоит у тебя за спиной, ни о какой новой жизни не может быть и речи. Когда-то я умела это лечить. Что ж, посмотрим, можно ли будет что-то сделать. Ведь не зря же почувствовала возвращение своей силы. Но в эту ночь ничего не произошло: Ворон в комнату так и не пришел. Не помню, сколько я его ждала, прежде чем все-таки уснула. Но мне впервые за долгое время приснился сон. Я стояла на обломке скалы, висящем в пустом пространстве. Рядом на таких же островках стояли другие люди. А с неба падали камни. Какие-то из них пролетали мимо, никого не задевая, какие-то падали на скалы, заставляя их пошатнуться, а стоящих на них людей изо всех сил постараться удержать равновесие. А какие-то камни били точно в цель. И после этих ударов кто-то вставал, а кто-то уже нет.

Проснулась я как всегда довольно рано. Во всяком случае, Ворон еще спал. Осторожно выбравшись из его объятий, я пошла умываться. В пещере уже шевелился народ. В основном женского пола. Они разводили костры и доставали посуду. Время готовки завтрака. На кухне-складе как всегда сидел Рой. Интересно, он спит тоже тут?

– Что, ночь прошла удачно? – спросил он, хитро улыбаясь.

– Да, – ответила я и, подумав, решила поддержать авторитет вождя в глазах народа. – Ваш Ворон ого-го! И как это я с первого раза не разглядела.

– Он славный, – кивнул Рой.

Получив положенной крупы, причем в двойном размере, и даже молока, я отправилась к костру. У него, как всегда, было достаточно людно. Вытащив несколько угольков, я соорудила себе отдельный очаг, не занимая очередь. Оказывается, для рядовых разбойников готовила одна женщина, остальные же были рядом просто для моральной поддержки. Они развлекали дежурную по кухне сплетнями или просто разговорами. Помешивая кашу, я краем уха прислушивалась к ним.

– Представляете, бабоньки, Петера вчера чуть не поймали, – заломила руки худощавая мадам в сером сарафане. – Он под вечер решил на дорогу выйти подзаработать, так на патруль нарвался. Еле убег. Говорит, по всему лесу солдаты шастают. Ищут кого-то.

– А Ворон сегодня собирался в город идти, – покачала головой Тира. – Надо предупредить, чтоб осторожнее был.

Что ж, это было ожидаемо. Будем надеяться, меня здесь не найдут. Осталось меньше двух недель. Гонца за королем, наверняка, выслали. Так что скоро я оставлю этот гостеприимный дом. Только кое-что все же сделаю.

Когда каша была готова, я пошла в комнату, взяв котелок в одну руку, а чайник в другую. Открытая пинком дверь заставила полуэльфа подскочить от неожиданности. Событие застало его за столом.

Посмотрев на испорченное дрогнувшей рукой письмо, он досадливо поинтересовался:

– А принести сначала одно, а потом другое не судьба?

– Лень несколько раз бегать, – ответила я, водружая ношу на стол, и полезла за тарелками.

Наблюдая за сим процессом, Ворон поинтересовался:

– Кстати, а чего ты их на кухню не отнесешь?

– И перемыть вам под шумок всю посуду? Нет уж. Я эти песочком отчистила, хватит.

Разложив дымящуюся кашу и разлив чай, я села на стул. В отличие от меня, полуэльф овсянку, похоже, любил, ибо с аппетитом съел все до крошки. Когда же он, поблагодарив, собрался уходить, я предупредила его:

– Будь осторожен. В лесу патрули ходят.

– По твою душу? – усмехнулся он, одевая куртку.

– Не имею понятия, просто беседу у костра услышала. Петер вчера нарвался.

Никак не отреагировав на это, полуэльф достал что-то из лежащей под столом сумки и раскидал это по карманам. Затем, пообещав вернуться к ночи, он ушел.

Что ж, похоже, этот день был полностью в моем распоряжении. И надо было подумать, чем его занять. За свою жизнь мне довелось побывать в гладиаторских казармах, цыганском таборе и даже во дворце. Но в разбойничий лагерь пока как-то не заносило. Прикинув, что опыт лишним не бывает, я пошла рассматривать общество поближе. Благо сегодня был абсолютно свободный от готовки день. А себе что-нибудь у Роя выпрошу, или сопру. Как получится.

Оказалось, что пещера в холмах – лишь парадная часть. Разбойничий дом простирался дальше под землю. Так как мне было без разницы, куда идти, то мой поход начался с самого левого из неизведанных ранее коридоров. Похоже, мне повезло, ибо ход вывел меня в более широкий коридор, если не зал, по стенам которого располагались входы в пещеры разного назначения. Чем дальше я шла, тем больше все напоминало мне небольшой город. Тут была своя пекарня: небольшая пещерка, оборудованная очагом и дымоходом. Про систему вентиляции вообще хотелось кого-нибудь расспросить подробнее. Определенная духота, конечно, присутствовала, но в разы меньше, чем должна была быть. В другой пещерке обнаружилась школа. Порядка десяти подростков сидели на шкурах на полу и по слогам читали выведенное углем на деревянной доске слово. Занятно, но горящие по стенам факелы совсем не чадили. Более того, пламя было кем-то укрощено. И даже мне почти не отзывалось. Пройдя дальше по коридору, я заглянула в обширное помещение, уставленное мишенями, соломенными чучелами и прочей тренировочной атрибутикой. Тут разминались Петер с товарищами. Вернее, сейчас двое из них катались по полу, остальные обступили кругом. Оказалось, бой шел до первой крови. Как только одному расквасисли нос, драчунов растащили.

Продолжая свою прогулку, я наткнулась на пещеру портного. Что было очень кстати. Отработав уборкой и выносом мусора стоимость подгонки, я получила сидящий по фигуре костюм. Надеюсь, к своей бывшей рубашке Ворон не испытывал трепетных чувств.

Напросившись же в помощники к пекарю, я пообедала вкусной сдобной булочкой с ароматным чаем. Мне даже удалось выпросить у Роя немного малинового варения, аргументировав тем, что вчерашние куропатки стоят больше чем колбаса с хлебом. В общем, со всеми обитателями пещеры я была само бестолковое очарование.

Где-то через пару часов, посчитав, что образ доброжелательной девочки-простушки в умах народа создан, я отправилась к себе. Итак, пока плану отсидеться тут до возвращения короля, а затем пробраться в замок, ничто не мешало. И, кстати, можно было бы выяснить, нет ли у местной братии выхода на городских коллег. Толковый домушник, который помог бы с незаметным проникновением в королевские покои, пригодился бы. Но это позже, а пока я взяла с полки книгу и с удовольствием устроилась на лежаке. Жизнь-то налаживалась.

К ночи, как и обещал, вернулся Ворон. К этому времени ужин уже давно стоял на столе. С первого взгляда было понятно, что полуэльф чем-то расстроен. Не поздоровавшись, сел за стол, даже не скинув куртки. Ел молча, не поднимая глаз от тарелки. Видно, произошло что-то серьезное. Я не стала лезть с расспросами, уткнувшись в книгу. Нехорошее предчувствие кошкой скребло в душе. Когда посуда опустела, Ворон, не поворачиваясь ко мне, спросил:

– Это правда?

– О чем ты? – осторожно уточнила я.

Полуэльф развернулся и, вытащив из-за кармана скомканный листок, швырнул мне. С листовки смотрела моя грубо нарисованная, но вполне узнаваемая физиономия. Ниже описывалось, за что и почем следовало доставить сего субъекта во дворец. Отпираться было бесполезно, врать про подставу не хотелось, да и по лицу полуэльфа было понятно – не поверит. Поэтому я честно ответила:

– Да.

Ворон одним прыжком оказался около меня, схватил за шею и прижал к лежаку.

– Если бы не возможность выгодно тебя продать, – зло прошипел он, – убил бы на месте! Завтра же сдам властям. В нашем доме не место детоубийце!

Эх, хорошее убежище было. Жалко. Изобразив ужас во взгляде, я даже позволила себя связать. Все равно придется возвращаться в город. Правда, хотелось попозже, но если выбирать не приходится, то лучше пусть отведут те, кто знает путь, чем самостоятельно бродить по лесу. При всех моих талантах я имела огромный недостаток – топографический кретинизим. Даже с помощью стихий сориентироваться на местности мне было сложно.

Спать в одной комнате с детоубийцей Ворон не пожелал и провел ночь неизвестно где. Меня это вполне устраивало, так как нужно было продумать, что делать дальше. Если прикинуть, что гонцу удастся сразу найти величество, то отряд вернется в столицу дней через пять, не раньше. Если же он, увлекшись охотой, затеряется в лесу, то ждать не меньше недели. И зачем только Ворона в город понесло? Да и кто знал, что он окажется таким щепетильным? Иногда от скотин тоже бывает польза: с ними можно договориться. Ладно, главное добраться до лавочки магических травок, а там все будет хорошо.

На рассвете меня грубо скинули с кровати, велев шевелиться. Мда. Джентльмен, нечего сказать. Видимо, утро было для разбойников совсем ранним, ибо в пещере никого не было. Проведя по пустынному залу, полуэльф без сожаления вытолкнул меня в прохладное влажное утро. Только-только просыпались птицы, на травинках блестела роса, в верхушках деревьев шумел ветерок. Хорошее начало дня. И теперь лишь от меня зависело, будет ли его конец таким же.

Ощутимо подтолкнув в спину, Ворон указал направление движения. Я вздохнула. Вечно с этими мужиками так: злятся на себя, а вымещают зло на женщинах. Идти молча было скучно, поэтому, развернувшись лицом к конвоиру, я попробовала завязать беседу. Шагать спиной вперед мне было вполне комфортно, так что это не мешало.

– Не жалко меня? – поинтересовалась я, склонив голову набок.

– Закрой рот! – пробурчал он в ответ.

– А если я скажу, что не виновата, поверишь? – я улыбнулась, состроив невинные глазки.

– Нет! – зло бросили в ответ.

– Почему?

Ворон сжал кулаки:

– Ты жестокая, лживая тварь! Послушал я, что о тебе люди говорят!

Ну да, убийство принца сейчас самая животрепещущая тема. Во всех тавернах, наверняка, обсуждают, припоминая и мои былые заслуги перед короной. Видимо, случившееся было лишним подтверждением сложившегося в умах народа образа. Увы… С общественным мнением бороться бесполезно, да и доказывать что-то словами глупо. Поэтому сочтя дальнейшую беседу бессмысленной, я замолчала и отвернулась. Так мы прошли достаточно долгое время.

Когда я сообразила, что из леса смогу выбраться самостоятельно, то решила действовать. Ибо сдаваться в горячие руки королевы категорически не хотелось. Снова развернувшись лицом к Ворону, я остановилась. Воздух отозвался сразу, сообщив все, что мне было нужно. Так, ножи на поясе и за голенищем. Приемлемо.

– Чего встала? – весьма грубо спросил провожатый.

– Решила, что дальше пойду сама.

Невинно улыбнувшись, я слветировала оба ножа: один себе за спину, а другой приставила к горлу Ворона. Не ожидал. Впрочем, я тоже. Полуэльф ловко ушел от трепещущего у шеи ножа и сделал пасс в мою сторону. Ошейник с амулетом отозвался на приказ хозяина и стал резво меня душить. Пришлось тюкнуть противника камнем по затылку. Благо подходящий булыжник валялся поблизости. Знаю, подло. Но жить хочется.

С потерей сознания хозяином, хватка амулета ослабла. Я дорезала веревку на руках и проверила пульс полуэльфа. Живой. Бессовестно обшарив карманы и разжившись кучей полезных вещей, я оглядела близрастущие деревья. Приметив наиболее разлапистое, я закинула полуэльфа наверх. Сняв амулет, и прислонив руку к стволу, мне удалось заставить ветки бережно придержать разбойника. Как очнется, выберется, а пока ни древни, ни звери до него не доберутся. Полюбовавшись на свое творение, я бодро зашагала по направлению к дороге.

Интересно, свернули уже лесные поиски или еще нет? На всякий случай я шла с максимальной осторожностью, выспрашивая у Воздуха обстановку вокруг. Все было чисто. Сейчас мне были доступны все четыре стихии, поэтому обычный патруль был не страшен. Вот только я как-то подзабыла, что, сбегая, устроила шоу у ворот, и теперь искали не обычную девочку-нянечку, а, как минимум, воздушника.

Летящую в меня сеть я заметила слишком поздно. Рефлексы, конечно, сработали, но годы спокойной жизни дали о себе знать. Полностью увернуться не получилось: липкая паутина обвила ногу, пригвоздив к земле. Вот он, бесславный конец Лионы-стихийника. Когда-то грозе бандитов, воинов, упырей и прочих напастей. А теперь лишь нянечки-детоубийцы, которая в скором времени станет лишь горсткой пепла. Развеянной по ветру, оплаканной дождем и принятой землей.

 

ЖИЗНЬ ЗА ЖИЗНЬ

Темнота…Она бывает разная, у нее много лиц, много ролей. Каждую ночь входит в дома темнота добрая, приносящая покой. В комнате тяжелобольного живет темнота напряженная, намеренно гасящая звуки, заставляющая прислушиваться. В детских спальнях обитает темнота страшная. Коварно выглядывает из всех щелей, не давая высунуть нос из-под одеяла. А еще темнота бывает обидной. Когда ты лежишь, закрыв глаза, и не можешь ни пошевелить связанными руками-ногами, ни вытащить кляп.

Хотя при более внимательном рассмотрении стало понятно, что я не лежу, а сижу на стуле с мешком на голове. Шаркнув босой ногой, я задумалась: с каких это пор в тюрьмах стали стелить ковры?

Эх, как сказал бы один друг, попалась птичка по собственной дурости. Расслабилась, расклеилась от спокойной жизни. Разучилась думать и быть начеку. Четыре года в няньках и все: в голове, считай, та же каша. Ладно хоть колдовать не разучилась. Я попробовала позвать какую-нибудь из стихий, хотя бы родной Воздух. Не тут-то было. Эльфийские веревки! Чтоб им провалиться вместе с создателями! Мда…глупо было надеяться. Комок безысходности издевательски подкатил к горлу. В одиночку в такие передряги я еще не попадала. Раньше у меня было много хороших друзей. И в какой бы дыре я не оказывалась, всегда знала: за мной придут. Ибо точно также пришла бы за каждым из них. Что же теперь? Друг-мечник ненавидит, друг-стрелок погиб, а братец шастает не пойми где. Долеталась ты, Лиона. Шлепнулась оземь, и теперь, плачь не плачь, а гореть тебе ярким пламенем.

Скрип дверных петель и тяжелые шаги заставили меня выровнять и замедлить дыхание. Нечего раньше времени подавать вид, что очнулась. Кстати, не помню, с чего меня вырубило? Неужели по голове прилетело? Однако гадкий привкус во рту навел на определенные мысли, которые через пару секунд оформились в твердое убеждение. Паутинка была с сюрпризом. Лязг затачиваемого ножа и терпкий запах зелья вызвали горькую усмешку: я так боялась попасть в руки правосудия, что залетела в лапы к теневику. Интересно, какой из ритуалов он мне уготовил?

Вдруг в комнате появилось еще одно действующее лицо.

– Неужели все? – восторженно пролепетал смутно знакомый голос.

– А ты сс–сомневалсс–сся? – шипяще выдохнули в ответ.

– Что Вы, я…я никогда! – восторженность сменилась ужасом. – Просто Вы так ее расписывали, что мне казалось, должно быть сложнее.

– Посс-старела девоч-шшшка.

– Ваше сиятельство! К Вам королева! – донесся откуда-то зов.

В ответ на это некто отложил нож и усмехнулся:

– Как она вовремя. Пош-ш-шли, предсс-ставиш-шшь меня.

Снова звук шагов и скрип двери. Затем тишина.

Так, Лиона, надо выбираться. Уж лучше на костер, чем в вечное рабство. Тем более огонь стихийников обычно щадит, будет больно, но быстро. Если же останешься, пощады не будет. Раз эта шипящая змеюка меня знает, то легкой смерти можно не ждать. Видно кого-то когда-то мы не добили. Отлежался, скотина, и выполз на мою голову. Наверное, специально ждал, когда мы разбежимся кто куда.

Эх, братец, сколько раз ты хвастался, что можешь снять любые пути и предлагал научить? Не слушала, дура, мол, я ж ведьма, мне ж незачем. Хотя, учитывая разницу телосложений, вполне возможно, что предлагаемый метод мне бы не подошел. На братика не каждые оковы лезли.

Перейдя от мысленных причитаний к действиям, я добилась-таки определенного успеха. Раскачавшись, вместе со стулом рухнула на бок. К спасению не ближе, зато мешок слегка сполз. Через небольшую прореху я смогла хотя бы оглядеть помещение. В поле зрения попало окно и письменный стол с магическими принадлежностями. Мягкий шерстяной ворс ковра, а также внешний вид мебели говорили о том, что занесли меня в особняк весьма богатого человека. Скорее всего, в дом барона Гельди, брата ее величества. Он безумно любит сестру, поэтому запросто мог нанять кого-то для моей скорейшей поимки. Что ж, с его деньгами и любовью к покойному племяннику вполне логично. Наемника с заказчиком теперь еще и к награде приставят. Ибо после определенного ритуала ее величество сможет сжигать меня каждый день.

Я с тоской посмотрела в окно. Темнота за ним как нельзя лучше соответствовала моменту. Беспросветная, густая, навевающая отчаянье. Но вдруг ее прорезал лучик надежды.

Еле слышно отворились ставни, и с подоконника на пол мягко спрыгнула фигура, одетая в черный облегающий костюм и маску, скрывающую половину лица. Домушник!

Вор деловито начал обшаривать полки и выискивать тайники. Сгрузив в карманы весьма неплохой улов, он подошел к столу, чуть развернувшись ко мне и чуть сдвинув маску на лоб. Ой, дурак! Ну что ты тут делаешь? Отчаянно замычав, я попыталась привлечь к себе внимание. Получилось. Субъект, сунув что-то в карман, испуганно заозирался. Однако заметив отчаянно дрыгающуюся меня, подошел и снял мешок.

Я из всех сил постаралась добавить в мычание радостные нотки. Но домушник то ли не оценил, то ли не так понял. Одним резким ударом меня лишили сознания.

Очнулась я в лесу, у костра, все также связанная и с кляпом во рту. По другую сторону пламени сидел Ворон и мешал что-то в котелке. Я замычала.

– Очнулась? Приветствую, – издевательски улыбнулся полуэльф. – Все-таки есть на свете справедливость. И свои деньги за тебя я получу.

Я снова замычала.

– Не проси. Кляп не вытащу, так что останешься без ужина. В тюрьме накормят. Говорят, прощальный обед там традиция. Любое блюдо подадут с дворцовой кухни на королевском серебре.

Я замычала опять. Необходимо было поговорить с этим дурнем как можно быстрее. Однако он от беседы упорно отказывался.

– Будешь действовать мне на нервы, опять ударю.

Я беспомощно закатила глаза. Ладно, попробуем другим путем. Судя по всему, ты кристальщик. Но все мы живем в одном телепатическом поле. Даже если не уметь управлять разумом, можно передать магу мысль. Только короткую и эмоциональную. Сосредоточившись, я уставилась на Ворона и стала мысленно повторять одно и то же слово.

Через полчаса, когда полуэльф с аппетитом доел ужин и стал устраиваться на ночлег, я, видимо, добилась результата. Правда не того, на который рассчитывала. Мило улыбнувшись, Ворон сказал:

– Проклинай меня, сколько хочешь. Но завтра я отведу тебя во дворец. И точка.

С этими словами, раскидав по периметру полянки сигнальные амулеты, он лег спать. Дождавшись, когда дыхание спящего успокоится, я поползла к остаткам костра. Нужно попробовать пережечь веревки. Шанс, конечно, так себе, но ничего лучше нет.

Я была уже в каких-то сантиметрах от цели, как один из сигнальных амулетов полыхнул красным огнем. Оставшиеся в строю живо образовали защитную ауру вокруг поляны, затянув ее еле заметным куполом. Разбуженный этим безобразием полуэльф мгновенно принял боевую стойку. Он выхватил из-за пояса нож и начал осматриваться в поисках угрозы, пристально изучая все высокие кусты и даже ветки деревьев.

Мда, такими темпами из меня без всяких ритуалов корову сделают. Я в очередной раз замычала, кивая головой в траву. Переведя взгляд в указанном направлении, Ворон слегка спал с лица. Купол окружили древни и принялись разламывать образующие его амулеты. И хоть пришли они сюда по мою беспомощную душу, полуэльфа тоже жалеть не станут. Они люто ненавидят таких, как я, и не упустят возможности разобраться, зацепив заодно всех, кто под руку попадется. Они чуют, что я бессильна, то есть бояться нечего.

– Ты стихийник?! – ошарашено выдохнул Ворон.

Хоть и неудобно было кивать головой, лежа на боку, я это сделала. Переоценив обстановку, полуэльф кинулся разрезать веревки. Кляп я вытащила сама, едва освободились руки. Так как три из пяти амулетов были разломаны, а последний, ключевой, доламывали, я решила отложить беседу на потом. Главное выжить, остальное позже. Сегодня у меня был тяжелый день. Поэтому больше чем один удар я не потяну. Нужно сделать что-то максимально эффектное, чтобы вселить в эту мелочь страх и заставить в ужасе удирать без оглядки. Показать, что я в силе, пустив пыль в глаза.

Взяв в руки уголек, я швырнула его в прорвавшуюся впереди толпу. Из маленькой искорки сформировался внушительных размеров огненный шар. Он ударился о неуспевших отскочить и разбился на тысячу искорок, каждая из которых превращала в живой факел того, на кого падала. Отчаянно заверещавшие создания кинулись наутек. Я же опустилась на колени. Демонстрация силы удалась на славу. Хорошо, что они не чувствуют мою усталость. Они просто знают, что стихийник свободен. Обернувшись, я собиралась, наконец, пообщаться с Вороном, но, увы. Меня подло оглушили, лишив сознания. Спина всегда была моим слабым местом. И в расплату за небрежность в очередной раз я очнулась связанная и с кляпом во рту. Ну что ж за день сегодня такой? На мое возмущенное мычание мне спокойно ответили:

– Можешь тешить себя мыслью, что спасение моей жизни тебе зачтется, когда после смерти будут разбирать твои грехи.

Сказав это, Ворон поставил ограду снова. На этот раз он изменил порядок амулетов, чтобы спрятаться от древней. Теперь они нас просто не увидят. В иной раз я бы восхитилась. Но сейчас меня беспокоила лишь невозможность говорить. Вот же, дуб упертый! Знала бы, наплевала на все и сказала бы пару ласковых, пока можно было. Ладно, может, во дворце выдастся случай.

Привалившись спиной к жесткому стволу, я закрыла глаза. В душе было непривычно тихо. Стихии редко оставляли меня одну, без их голосов я чувствовала себя брошенной. Вот оно – возмездие по делам моим. Одно неосторожное слово, брошенное когда-то на ветер, зажгло пожар, спаливший не одну судьбу. И за все горькие слезы, пролитые по преданным земле, теперь придется расплатиться сполна.

Жалко, что от нас скрыто будущее. Ибо без знания мы слепы. Как отличить невинную фразу от роковой? Мелкий проступок от катастрофы? Никак. Пока не придут последствия, ты не узнаешь цены совершенных действий и сказанных слов. Зато стоимость слов несказанных я сейчас видела с абсолютной ясностью. Мне нужно сказать всего три жалких слова и, может быть, все будет хорошо. Хотя, кто знает…

Ворон разбудил меня на рассвете. Правда, не грубым пинком, а весьма галантно. Раскидав угли, чтоб сберечь лес от случайного пожара, он повел меня в город. Даже завтракать не стал.

Проанализировав события, я поняла, что находилась не в особняке барона Гельди, а в его летней резиденции на краю леса. Теперь мы шли к городским воротам. Без подсказок стихий идти по лесу было сложно. Я постоянно спотыкалась о выскакивающие под ноги корни и кочки. Один раз даже упала, больно стукнувшись носом. Неудобно падать, если руки за спиной связаны.

Когда ворота были уже видны, Ворон остановился и мелодично свистнул. Ближайшие кусты затрещали, и к нам выломился Петер. Кивнув на меня, полуэльф напутствовал бандита:

– Оденься поприличнее и отведи ее во дворец. Там сдай за положенное вознаграждение, а деньги принеси Тире. Смотри, проверю.

Петер улыбнулся, мол, не извольте беспокоиться. Ворон же, не глядя на меня, ушел, быстро скрывшись из виду. Вот и все. Не успела. Мои три слова так и остались несказанными. Что ж, значит, такова судьба, и не мне лезть в ее планы. Отвернувшись от еще качающихся веток, я стала покорно ждать своей участи.

Достав из тайника, расположенного в корнях огромного дуба, приличную одежду, Петер переоделся и стал похож на вполне добропорядочного деревенского простачка. Затем, схватив меня своей огромной лапой, неспешно поволок по направлению к массивным деревянным воротам. Перед ними никого не было, ибо караул не пожелал стоять на солнцепеке. Так что мы беспрепятственно прошли по мосту и вошли в город. Лишь на внутреннем дворике нам встретились стражи порядка. Двое дежурных у подъемного механизма бессовестно играли в карты. Я про себя усмехнулась: лучший начальник – начальник уехавший. В отсутствие Эрла, от скуки периодически проверяющего караулы, солдаты расслаблялись. Однако, бросив взгляд в нашу сторону, подхватили копья и соизволили-таки подняться. Видно было, что меня узнали. В иной ситуации, сказала бы, что это приятно.

– Преступница должна быть передана в руки правосудия, – пафосно начал один.

– Так во дворец и веду, – изобразил недоумение Петер.

– Молодец. Но неча всем подряд по столице шастать. Дальше мы сами, – медово улыбнулся второй.

– А награда как же? – почесал затылок детина.

– Проваливай по-хорошему, – сказал первый солдат, опершись на копье. – Не то наградим ночью в яме.

Мне вполне были ясны мотивы караула. Тысяча золотых – солидная сумма. Даже если на двоих поделить, прилично выйдет. Запугать наивного простачка – обычное дело. Но Петер таковым не был и имел приказ начальства. Поэтому сдаваться он не спешил. Разбойник глубоко вздохнул и проорал во всю глотку самое страшное в нашем королевстве слово:

– Предатели!!!!

Стражники побелели, а Петер продолжил созывать народ. Остановились спешащие по своим делам прохожие, выглянул из караулки начальник смены, высунулись из окон прочие горожане. Все знали, что молодой король Леонард считал измену самым страшным преступлением. За одни помыслы о ней можно было расстаться с жизнью. Однако за беспочвенную клевету – тоже. Обвинять кого-то без оснований, все равно что лезть головой в петлю.

– Что случилось? – подбежал к месту конфликта начальник смены, на ходу застегивая ворот рубашки.

Гордо выпрямив спину, Петер ответил:

– Я веду пойманную мной преступницу во дворец. Но ваши солдаты требуют, чтобы я отдал ее им. Подозреваю, что как только это будет сделано, девку развяжут и отпустят. А ну как эти сообщники и помогли ей в день смерти принца бежать из города!

Собравшаяся толпа загомонила, неприязненно косясь на солдат. Королевская семья пользовалась неоспоримой любовью народа. Ибо взошедший на трон правитель в считанные месяцы навел в стране порядок. Еще до этого он собственноручно изгнал или изничтожил обитающих в королевстве чудовищ. Истребил особо опасные банды, а затем лично каждый год охотился на обезумевших вепрей. В отличие от покойного отца, который никогда не высовывался из замка, лишь изредка посылая свои отряды на помощь совсем уж бедствующим селам. Народ впервые за многие годы почувствовал себя в безопасности. Больше не горели дома, не зверствовали наместники, не угонялись в рабство крестьяне. Если же вдруг такое случалось, то люди знали: виновник будет жестоко наказан лично его величеством. Поэтому за своего короля горожане готовы были на многое. Например, мысль, что убийца принца может обрести свободу, заставила их обступить место конфликта плотным кольцом.

Под десятками суровых взглядов караульные испуганно переглянулись и начали с жаром оправдываться:

– Уважаемый нас не правильно понял! Мы имели в виду, что нельзя открыто через город вести убийцу во дворец. Люди ненавидят ее и могут закидать камнями! Нельзя, чтобы она получила такую легкую смерть!

Второй солдат истово кивал, подтверждая каждое слово. Ловко выкрутились, нечего сказать. Начальник караула украдкой смахнул пот со лба и велел привести ближайший патруль. Через четверть часа шестеро солдат, заключив нас с Петером в кольцо, повели во дворец.

Толпа зевак двинулась за нами, гневно вопя что-то злобное. Меня раза четыре прокляли, а также раз пять пожелали помирать долго и мучительно. Остальные реплики носили исключительно ругательный характер. Когда караульные говорили про закидывание камнями, они не так уж и врали. Солдатам пришлось поднять щиты, после того как кто-то особо меткий попал мне в лоб. Но мы все-таки добрались до дворца.

На ступенях мраморной лестницы нас встречала лично ее величество. Ах, бедная Мира, что ж я с тобой сделала? Стоящая передо мной ссутулившаяся женщина с впалыми щеками и заплаканными глазами была, казалось, лишь бледной тенью прекрасной жены Леонарда. Статной гордой женщины с холодным взглядом. Когда-то первой красавицы королевства. Теперь она была разбита и сломлена своей печалью. Однако есть вещи посильнее горя. Едва Мира посмотрела мне в глаза, как спина ее вновь гордо выпрямилась, а взгляд обрел остроту и холод стали. Гнев, взращенный на горе, может стать неплохой опорой в трудный час. Вплотную подойдя ко мне и ухватив холодными жесткими пальцами за подбородок, Мира гневно пообещала:

– Мы не будем дожидаться возвращения Леонарда! Завтра в полдень ты сгоришь! Я не дам тебе причинить еще больший вред моей семье. Да, тебе удалось прикинуться простушкой, втереться в доверие и околдовать моего мужа, убить нашего сына, но смерть развеет злые чары. Тебе не удастся погубить короля!

И отведя душу пощечиной, королева удалилась, велев бросить меня в тюрьму и готовить площадь к казни. Краем глаза я заметила, как Петеру швырнули положенный мешочек, и разбойник ловко затерялся в толпе. Что ж, по крайней мере, хоть кто-то в выигрыше. То, что деньги благополучно достигнут рук Тиры, я не сомневалась.

После формального допроса и отказа от чистосердечного признания меня отвели в тюрьму. Дело оформляли с великой тщательностью, поэтому затянулась вся эта канитель до вечера. Видимо, чтоб у вернувшегося короля не возникло вопросов. В тюрьме мне выделили весьма уютную одиночную камеру, пол которой был устлан колючей соломой. На время допроса солдаты вынули кляп, но даже не подумали развязать. Правда, и проверять крепость пут не стали. Это было хорошо: Ворон не затягивал веревки, поэтому кисти просто затекли, а не отнимались. В сложившихся обстоятельствах это было хоть и маленькой, но радостью. Опустившись на пол, я легла на бок. Говорят, что за миг до смерти пролетает перед глазами вся жизнь. Однако времени у меня было несколько больше, поэтому события потекли плавной вереницей, нещадно всплывая в памяти.

Самое важное звено в цепи, приведшей к печальному итогу, появилось около двенадцати лет назад. В небольшом провинциальном городке был жаркий летний вечер. Мы с братом, получив деньги за очередную работу, сидели в таверне, думая, куда двигаться дальше. Страшно лютая банда, которую нас наняли уничтожить, на поверку оказалась кучкой полуспившихся отморозков. Для крестьян они, конечно, были стихийным бедствием, но мы добили их относительно легко. Стандартную плату за такие дела мы взять постеснялись, ибо толпа босоногих, запуганных людей и так еле сводила концы с концами. С голоду нам с Эрлом умереть не грозило, поэтому сей подвиг мы занесли на счет альтруистического повышения собственной репутации. Кроме того, боевой опыт лишним не бывает.

– Какие идеи? – спросил братец, едва закончив догрызать птичью ножку.

– В городе поговаривают, что у местного барона дочка заупырилась. Можно проверить, – пожала я плечами, поглядывая в сторону дальнего столика.

Мое внимание привлек сидящий за ним парень. На вид он был не старше меня. Коротко стриженные черные волосы, элегантная эспаньолка и безупречные черты лица были мне весьма по душе. Судя по телосложению, а также куртке с петлицами для метательных ножей, перед нами был воин. Склонив голову на грудь и скрестив руки, парень спал. Или, по крайней мере, притворялся таковым.

– Уснула что ли? – ткнул меня собеседник.

– Что? – спросила я, понимая, что пропустила мимо ушей важную часть разговора.

Проследив, куда я пялилась последние несколько минут, братец хитро усмехнулся:

– Присматриваешь планы на ночь?

– Вот еще! Просто красивый паренек. Почему бы не полюбоваться.

– Что, он даже симпатичнее меня? – Эрл откинулся на спинку.

– Я тебя как мужчину не рассматриваю.

Ответить мне не успели, так как дверь в таверну распахнулась, и на пороге возникла толпа весьма злых мужиков. Судя по гербам на латах, это были люди местного барона. Во всяком случае, на городских воротах я эту крылатую чахоточную лошадь и видела. Еще даже не сразу сообразила, что это гордый пегас.

Вновь прибывшие количеством десять штук оглядели таверну и уверенно направились к спящему. Шестым чувством предсказав развитие событий, прочие посетители заторопились на выход. Лишь мы с братом остались на своем месте. Благо наш столик располагался в противоположном конце зала.

Предводитель пришедших вытащил двуручник и без предупреждения рубанул парня. Открыв глаза за пару секунд до удара, сидящий выхватил свой меч и легко отбил удар. Затем, вскочив на ноги, отшвырнул стул и крутанул пару восьмерок, как бы намекая, что не все так просто.

– Думал, не выследим тебя, мразь! – зло сплюнул ударивший. – Или возвращаешь статуэтку, или заберем ее у трупа.

Остальные в подтверждение намерений тоже достали оружие.

– У меня уже нет того, что вам нужно, – спокойно отозвался парень, оглядывая зал. Видимо соображал, что можно сделать в сложившейся ситуации. Хотя, что тут делать? Десять на одного, с мечами в полтора раза длиннее. Это было, как минимум, не честно, если не безнадежно.

– В драку ради него не полезу, – флегматично отозвался Эрл, словно прочитав мои мысли. Хотя за годы совместной работы мы научились понимать друг друга без слов.

– Да кто тебя просит? – бросила я и, выйдя на середину таверны, обратилась к остальным. – Эй, мальчики! А с дамой потанцевать не желаете?

Присутствующие удостоили меня взглядами.

– Уходите. Это не ваша битва, – пафосно изрек парень.

Угу, как же, битва…Намечающееся событие даже на драку-то не потянет. Будет вульгарное избиение. Моя совесть не позволяла пройти мимо такого безобразия. У брата же с этим было проще. Эрл, отвесив присутствующим благодарный поклон, не спеша вышел из таверны.

– Последуй за умным человеком, пока цела, – кивнул на дверь главарь нападавших. – Хотя, если тебе сильно хочется, подожди, как мы закончим. Потом уважим тебя, каждый по очереди.

С этими словами он развернулся и подло напал на отвлекшегося парня. Это в мои планы не входило. Мановением руки я отправила громилу в противоположную сторону. Так, опять промахнулась с расчетами. Сила Воздуха истрачена полностью.

Оставшиеся в строю переглянулись и разделились на две равные части. Четверо направились ко мне, четверо развернулись к парню. Что ж, такое соотношение еще куда бы ни шло. Если он воин не хуже братца, должен отмахаться. А вот у меня с четырьмя противниками без Воздуха могли возникнуть сложности.

Сдернув со стены факел, я крутанула его над головой, и огненная воронка окружила меня непроницаемым коконом. Совершенно бесполезная вещь, но выглядит эффектно. По крайней мере, нападавшие приостановились. Я, конечно, рассчитывала, что Эрл все-таки вернется и вступится, но неизвестно, насколько его вредности хватит. Убить меня он не даст, но проучить может. Поэтому мне нужно было экономить силы. Воздуха я по дурости уже лишилась. А без Огня на деревянном полу мне останется биться вручную. Как воин же я гроша ломанного не стою. Реакция у меня отвратительная. Так что тянем время, благо нападающие сомневаются.

Звон мечей, доносившийся из угла, пристыдил моих мальчиков, и они потихоньку стали сжимать кольцо. Дождавшись, когда они займут понравившиеся им места, я сосредоточилась и, бросив факел в одного, превратила свой кокон в огненное кольцо. В мгновение ока, оно, расширившись, достигло нападавших. У троих реакция была хорошей, а один пригнуться не успел: отвлекся на факел. Зато мое колечко зацепило одного из сражающихся в другой компании. Так что расклад снова был равный. По трое на нос. Кроме того, живые факелы внесли некоторую панику в ряды врага.

Воспользовавшись фактором внезапности, я выхватила свой меч и достала-таки одного зазевавшегося бойца. Его вопль заставил остальных обратить на меня должное внимание. Под напором двух нападавших я отступила к стене, защитив хотя бы спину. На то, чтобы отбивать удары, меня еще хватало, а вот на то, чтобы нападать самой – уже нет. Кроме того, меч потихоньку начинал тянуть недостаточно привыкшую к нему руку. Свой я в прошлой битве потеряла, поэтому разжилась первым попавшимся. Что ж, оставалось надеяться, что у Эрла в ближайшие пять минут проснется совесть.

Однако помощь пришла с другой стороны. Парень разобрался с двумя своими противниками и, увидев, что мои дела плохи, увернулся от последнего своего бойца и внес лепту в мой бой. Ловко переключив на себя внимание двоих нападавших, он существенно облегчил мне задачу. Один на один все-таки проще. Такими темпами можно продержаться еще минуты три. Мысль о том, что Эрл бросил меня на произвол судьбы, я старательно отгоняла прочь.

Увы, удача была не на моей стороне. Выбив меч из уставшей руки, боец подло пнул меня в живот, повалив на пол, и замахнулся для последнего удара. Но завершить замах не успел, обалдело уставившись на лезвие меча, торчавшего из груди. Когда он завалился на бок, освободив мне обзор, я увидела, что парень, оставшись без меча, отступал под натиском последнего оставшегося на ногах. Беда в том, что двигался он в сторону приходившего в себя главаря, бессовестно провалявшегося без сознания всю драку.

Поднявшись на ноги, я сделала единственно доступное мне: запустила в поднимающегося противника стулом. Конечно, не особо попала, но парень хотя бы его заметил. Кувырком уйдя из под удара, и разжившись по дороге мечом, виновник событий оказался предо мной, загородив от нападающих.

Тут дверь распахнулась, и к нам, наконец, присоединился Эрл. Подло напав на наших противников сзади и, стукнув головами друг об друга, он лишил их сознания. А затем весьма возмущенно спросил:

– Чего вы тут возитесь? Там на подходе еще человек двадцать! Не успел я догнать того шустрого гада. Так что ноги в руки и сматываемся, живо!

Схватив чуть ли не за шкирку, братец поволок нас по направлению к черному ходу. Выбежав на задний двор, я несколько растерялась, сообразив, что таверна-то стоит недалеко от ворот, но, увы, не этой стороной. В городке мы с братом были впервые, поэтому слабо представляли куда идти, но парень уверенно повел нас по лабиринту узких улочек. Затерявшись в них, мы оторвались от погони и, выйдя к воротам, затаились в тени двухэтажного каменного дома.

Перед воротами стояло около двадцати солдат в знакомой нам форме. Видимо, та подмога, не нашедшая нас в таверне и прозорливо решившая, что мы попробуем выбраться из города. Спрятаться в нем не вариант – слишком маленький, все на виду. Скорее всего, другой отряд уже начал прочесывать улочки.

– Что у тебя осталось? – спросил Эрл, осматривая народ из-за угла.

– Из полезного только Земля, – пожала я плечами.

– Недоучка бестолковая! – выругался брат. – Сколько раз говорил, рассчитывай силы!

– Если бы кто-то меня там не бросил…

– А если бы кто-то не лез не в свое дело…

– Тише! Нас заметят! – шикнул парень.

Мы замолчали. Если бы у меня был Воздух, можно было бы выбраться с любой стороны города, банально перелетев через высокую стену. Огня осталось на два-три бойца, а Земли хватит не больше чем на восемь. Конечно, при таком раскладе с ожидающими мы справимся, но когда на шум заварушки подтянутся еще, нам крыть будет нечем.

– Чем ты им так насолил? – вдруг спросил Эрл.

И парень, не лукавя, совершенно спокойно ответил:

– Местный барон унес из деревни магическую статуэтку хранителя. Для своей личной коллекции. А я украл ее.

– Чего ж тебя в город понесло?

– В таверне я передал статуэтку одному из жителей. Мне нужно было потянуть время, чтобы он смог уйти и спрятать ее.

– И каков был твой план побега? – спросил Эрл.

– Никакого, – пожал плечами парень.

– Теперь я понимаю, чем он тебе понравился, – проворчал мне братец. – Дурак дурака всегда заметит и за ним в петлю сунется.

В беседу я не вступала, внимательно изучая обстановку, поэтому сказанное, как всегда, прошло мимо ушей. Моих. Однако парень все прекрасно услышал.

– Кстати, это было совершенно напрасно. Я прекрасно справился бы с этим отребьем сам.

– Эрл, как думаешь, если уронить ворота, мы успеем добраться до озера? – спросила я, не обратив внимания на реплику парня.

– Нет, только не это!!! – чуть не завопил брат.

Но выбора у нас уже не было: вышедшая с другой стороны улочки группа нас заметила. Пришлось из двух зол выбирать меньшее.

– Давай! – крикнул Эрл.

Хорошо, что город был обнесен частоколом, а не каменной стеной. С ней бы мой фокус не прошел. А так шоу удалось на славу. Небольшие трещины, возникшие в земле, пошатнули столбы, на которых крепились ворота. Легкий толчок и створки завалились на стоящих под ними людей, посеяв панику.

Не теряя времени, братец закинул обмякшую меня на плечо и побежал вперед, стремясь выскочить из города под прикрытием пыли и беспорядка. Очнулась я уже под водой, подсознательно воззвав к стихии и попросив ее о помощи. Вода, подвластная мне, сама несла нас, щедро делясь воздухом. Так что на поверхности не было видно даже ряби. Преследователи кинулись дальше в лес, а мы неспешно поплыли на другой край озера. Противоположный берег был довольно далеко, поэтому там нас не найдут.

Моих сил хватило на две трети пути, а дальше я снова стала терять сознание. Эрл, внимательно следивший за мной, вытащил нас наверх за секунду до того, как стихия меня оставила. Последнее, что я услышала, были слова брата:

– Тащи ее к берегу. Я сам еле на воде держусь, а она меня точно когда-нибудь утопит.

Понятно теперь, почему он так не любит подобные способы бегства…

Вдруг от воспоминаний о прошлом меня отвлек лязг внешней тюремной решетки, нещадно вернув в действительность. Тихонько приоткрыв глаза, я посмотрела на источник шума. Перед камерой стоял худенький лопоухий мужичок лет пятидесяти. Особенно ярко в его облике выделялась лысина и тонкий крысиный нос. Я мысленно застонала: только королевского писаря мне не хватало для полного счастья. Если бы мне предложили быть сожженной прямо сейчас, вряд ли бы отказалась. Гарольд имел тонкую душевную организацию, тягу к стихосложению и абсолютное отсутствие таланта. Когда-то я имела неосторожность выслушать одно из его произведений. После этого спасенья мне не было. Гарольд решил, что мое внимание к нему – признак неравнодушия. Я пережила гнусавые серенады под окном и любовные стишки, пачками ложившиеся под дверь вместе с охапками цветов. На посылы, как на косвенные, так и на прямые, кавалер не реагировал, объясняя мне, что я просто боюсь своего счастья. Эрл над ситуацией открыто потешался, категорически не желая в нее лезть. Свои родственные связи мы не афишировали, но братец из вредности отказывался сыграть роль ревнивого ухажера.

Мне совершенно не хотелось тратить свой последний вечер на этого несчастного. Поэтому я поспешно закрыла глаза и попыталась притвориться спящей. Видимо, не успела.

– Любовь моя! Я не верю, что это правда, – прогнусавил Гарольд, прильнув к решетке. – Такое чистое создание как ты не могло убить невинное дитя! Завтра я расскажу об этом всем! Прямо на площади я зачитаю свое новое произведение, посвященное тебе! Силой слова я прожгу их сердца и открою им глаза на правду!

С досады я легонько тюкнулась головой об пол. Неужели на мне столько грехов, что простого сожжения моей судьбе мало? Обязательно необходимо пережить еще и публичный позор, а также повесить на совесть труп этого недотепы? Вздохнув, я сказала:

– Гарольд, не надо. Тебя ведь могут обвинить в преступной связи со мной. Кстати, как тебе удалось сюда прийти?

Писарь улыбнулся, плотнее прильнув к решетке.

– Сегодня дежурит мой родственник. Уговорил пустить.

– Но если кто-то узнает о нашем разговоре, решат, что ты мой сообщник. Тебя сожгут вместе со мной!

Плечи Гарольда гордо выпрямились и, вскинув голову, он произнес:

– Пусть! Я с радостью разделю с тобой участь! А потом о нашей любви напишут балладу! И буду помнить вечно! Кстати, я сделал небольшой набросок.

С этими словами писарь полез в карман. Сообразив, что будет дальше, я в ужасе запричитала:

– Гарольд, не надо!

Но было поздно. Как известно, больше всего любят петь люди без слуха, но зато с отвратительно громким голосом. С поэтами ситуация та же. Прокашлявшись и приняв соответствующую позу, Гарольд начал:

– О, ты! Прекрасное созданье! Мой яркий луч, мой идеал! В твоей душе лишь состраданье! Таких, как ты, я не встречал! Ты подарила мне надежду на счастье, радость и покой! Наш океан любви безбрежный вдвоем переплывем с тобой!

Мне искренне хотелась подарить бедняге покоя вечного, утопив хотя бы в ведерке. И в принципе, перспектива совместного сожжения была уже не столь угнетающая, хотя я бы предпочла по отдельности, и чтоб этого недопоэта сожгли прямо сейчас.

Видимо, есть на свете справедливость. Или просто надо чего-то очень сильно захотеть, тогда сбудется. Поперхнувшись очередной строфой, Гарольд осел на землю, а из-за его спины вышел мужчина в знакомом мне черном костюме. Обрадовавшись возможности, я хотела произнести, наконец, три важных слова, но взглянув на руку парня, поняла, что бестолку. Почерневшая ладонь явно доказывала, что я опоздала. Проклятье вступило в силу.

Молча подойдя к решетке, Ворон стал ловко орудовать отмычкой. Действительно, не соврал: много у него талантов. Осторожно, без лишнего шума открыв дверь, полуэльф, наконец, соизволил обратиться ко мне.

– Вставай, живо.

– Зачем? Хочешь выкрасть меня, а потом снова сдать короне за награду?

– Нет. Мне предложили за тебя кое–что большее, чем деньги.

– И что же?

– Мою жизнь.

– Это кто это так расщедрился? – удивилась я.

– Не знаю, но у меня есть неделя, чтобы привести тебя.

Час от часу не легче. Какой-то прямо нездоровый рост спроса на мою персону. Может, братец как-то узнал, что я влипла, и подсуетился? Или же…нехорошее подозрение закралось в душу.

– Что именно тебе обещали за то, что приведешь меня?

– Избавить от проклятья. Так что хватит болтать, пошли.

Что и требовалось доказать.

– Спасибо, но мне и тут неплохо. А попробуешь увести силой, закричу.

Ворон озадачено захлопал глазами.

– Ты же все равно умрешь. Какая тебе разница, как?

– Не скажи. Одно дело сгореть на костре и совсем другое попасть в вечное рабство к теневику. Подозреваю, что у него ко мне давние счеты, поэтому, извини.

Полуэльф явно не ожидал от меня такого ответа. Зло сплюнув, он заявил:

– Верно люди говорят. Дрянь ты и есть.

– Хороша песня. Сам меня продал, а теперь возмущаешься, что мне за тебя в петлю лезть не хочется?

– Ты загубила невинную жизнь и заслуживаешь наказания!

Я вздохнула.

– Не тебе об этом судить, это во-первых. Во-вторых, одно дело просто умереть, а другое пройти через ритуал. И, в-третьих, если отдашь меня в лапы того чудовища, то чем ты будешь лучше, чем я?

На несколько секунд парень задумался, но все же ответил:

– Я буду об этом сожалеть, но сделаю из необходимости. Во мне нуждаются, без меня люди пропадут.

– А я, по-твоему, никому не нужная бесчувственная скотина. Спасибо, весьма приятно.

Ворон молча опустился на землю: переговоры явно зашли в тупик.

– Что мне теперь делать? – обреченно спросил он.

– Попробуй попросить, – пожала я плечами.

– О чем?

– О помощи.

Полуэльф уставился на меня так, будто видел впервые.

– Ты можешь снять его?

– Уже нет. А вот если бы кто-то поговорил со мной на поляне, не сидел бы здесь со скорбной миной.

– Так ты знала, о проклятии?

– Еще бы. Своими глазами видела, как ты камень схватил. Он был проклят, – я все-таки сказала то, что хотела.

Услышав это, Ворон схватился за голову.

– А я-то еще думаю, зачем мне такой большой срок дали! Ведь он же просто сказал: «верни то, что принадлежит мне»!

– Где камень? – встревожилась я.

– Продан, – полуэльф сокрушенно развел руками.

– К сроку найдешь?

– Нет. Купец уже отбыл в неизвестном направлении, – Ворон обреченно посмотрел на свою почерневшую кисть.

– Ладно, давай договоримся. Ты вытаскиваешь меня отсюда и больше не пытаешься заработать на сдаче кому бы то ни было. Я в свою очередь отведу тебя к тому, кто сможет помочь. Все честно: жизнь за жизнь.

Ворон пристально посмотрел мне в глаза и спросил:

– Скажи, ты раскаиваешься в содеянном?

Похоже, для него это было важно. Помедлив пару секунд, подбирая верный и правдивый ответ, я сказала:

– Мне искренне жаль, что принц умер.

Видимо, не совсем то, что ожидалось.

– Я могу тебе доверять?

– У тебя есть выбор?

Вздохнув, полуэльф поднялся и развязал мои путы. Перед уходом я собственноручно затащила бесчувственного Гарольда в камеру и закрыла дверь. Не хватало еще, чтоб этого страдальца обвинили в моем побеге. Ворон, наблюдая за моими манипуляциями, усмехнулся:

– Что, спасаешь мужчину всей своей жизни?

– Не хочу вешать лишний труп на совесть, – ответила я, омрачив полуэльфу радость.

В тюрьму Ворон проник через потайной ход. Один из кирпичей оказался рычагом, открывающим часть стены. Я отметила про себя, что полезно иметь знакомства в воровском мире. Попетляв по узким душным ходам, мы вылезли из весьма большой норы в лесу за городом. Как только я выбралась, Ворон закидал проход ветками и активировал амулет.

– Часто ходом пользуешься?

– Случается, – кивнул он.

Отойдя от города на приличное расстояние, мы устроили ночлег на небольшой поляне. Ворон достал из тайника пару одеял, котелок, мешочек крупы и развел костер. Вот тут мне действительно стало ясно, что значит фраза «это мой лес».

Умывшись и напившись из родника, я почувствовала себя гораздо лучше. Верно говорят, никогда не надо терять надежду. Голоса стихий вновь звучали во мне, наполняя сердце радостью. Я как будто увидела мир заново, восхитившись его неимоверной красотой.

Приготовив ужин, полуэльф разложил его по тарелкам. Отставив свою порцию в сторону, я слевитировала нож Ворона и, чуть прорезав запястье, накапала немного своей крови парню в кашу. В ответ на возмущенный вопль пояснила:

– Кровь стихийника замедляет действие ядов. А теневое проклятие, по сути, тот же яд. Считай, что ты заражен смертью, которая медленно отравляет твое тело. Причем ты заразился от источника, и моя кровь тебя бы даже излечила. Но теперь уже поздно.

– Хочешь сказать, что там, на поляне, ты хотела мне помочь?

– Да.

– Но почему? Ведь я же вел тебя на смерть.

Интересно, он действительно считает меня такой сволочью? Мол, раз мне плохо, то и всем остальным пусть хуже будет? Однако уточнять это я не стала, ответив нейтрально:

– Ты действовал по своим принципам. Кроме того, был шанс, что ты согласишься на обмен жизни на жизнь.

Ответ Ворона удовлетворил, и он даже потянулся за тарелкой, но на полпути его рука остановилась. Пристально посмотрев на меня, он вдруг сказал:

– Слушай, а я ведь так ни разу и не спросил, как твое имя.

Мне стало смешно. Мы уже успели и в одной постели поваляться, и побыть и друзьями, и врагами, а он еще только имя спрашивает.

– Лиона, – отсмеявшись, ответила я.

Глаза Ворона чуть ли не на лоб полезли:

– Та самая Лиона-стихийник?

Ну да, один и один легко складываются в двойку. Взяв свою тарелку, я ответила:

– Во всяком случае, об еще одной я не слышала. Но о своем прошлом ни вспоминать, ни говорить не намерена.

Правильно поняв намек, полуэльф вернулся к ужину, и я последовала его примеру. Единственным, что нарушало тишину, был треск костра да стук ложек по тарелкам. Как ни странно, еда была вполне вкусной. А может, просто я здорово проголодалась, ибо смела все без остатка и даже вычистила котелок. Да и по походным правилам вымыла посуду: кто не готовит, тот отрабатывает. Убирая тарелки обратно в тайник, Ворон радостно заметил, что рука вернулась в свое обычное состояние. Но я слегка омрачила его веселье:

– Не радуйся раньше времени. Это всего лишь отсрочка. Тебе нужен эликсир из крови истинных детей стихий.

– Я так полагаю, ты знаешь, где его можно взять?

– Да, в горах на,… – я покрутила головой и ляпнула наугад, – востоке отсюда живет мой наставник. Он обучал меня когда-то разговору со стихиями и зельеваренью. Абсолютное противоядие – его собственное изобретение.

– Замечательно, только на востоке гор нет. Есть или на юге, или на западе. Нам куда?

Чтоб я знала…Во время походов маршруты всегда прокладывал брат, он же ориентировался и по картам, и на местности. А я шла, куда сказано, и не нагружала голову лишними проблемами. Поэтому горы для меня в любой стороне света были одинаковыми. Однако для этих ориентир найти было можно.

– Для начала нам нужно в деревеньку Притулку.

– Хорошо, я знаю, где это.

Вот и великолепно. Определившись, что утром дойдем до лагеря, а завтра двинемся в путь, мы стали укладываться.

Ночью Ворону снова приснился кошмар. Хорошо, что защитный полог гасил звуки, иначе бы на вопль сбежалась вся местная живность.

– Опять то же? – спросила я, подавая ему флягу.

– Нет, – Ворон жадными глотками ополовинил емкость, а остальное выплеснул на лицо. – Это был тот теневик. Обещал найти меня, где бы я ни скрылся.

На это я лишь усмехнулась:

– Не бери в голову. Просто злится: почуял, что с проклятьем что-то не так. Когда совсем тебя вылечим, отстанет, а пока может вот так вот трепать нервы. Запугивать.

– Ты действительно знаешь, кто он?

Я неопределенно покачала головой.

– Из того, что он меня не любит, можно заключить, что мы знакомы. Но когда-то наша компания перебила их Орден, так что, может, и не лично.

Посмотрев на меня, полуэльф спросил:

– Почему ваш отряд распался?

– Повзрослели и решили, что не солидно больше по стране мотаться.

– И где теперь твои друзья?

– Кто-то умер, кто-то женился, а кто-то охраняет покой его величества. Меня же в няньки пристроили.

Ворон удивленно приподнял бровь.

– Я бы понял, если бы ты была телохранителем принца. Но стихийника сделать няней…

– Скажем так, я совмещала обе должности. Наше умное и экономное величество убил мной двух зайцев.

– А ты убила его сына.

Да чтоб тебя! Такая щепетильность кого хочешь достанет! С трудом подавив желание высказать все, что думаю, я лишь спросила:

– Слушай, какое из слов «Лиона убила ребенка» тебя больше всего раздражает?

– Все три.

– Хорошо, если тебе так будет проще, считай эту смерть несчастным случаем.

Ворон хотел что-то ответить, но мне эта беседа надоела. Я отвернулась и закуталась в одеяло. В конце концов, кто он такой, чтобы перед ним открывать душу? Настаивать полуэльф не стал, а пожелав спокойной ночи, тоже лег. Весь остаток ночи мне снился мертвый принц. С немым укором смотрел он на меня, будто спрашивая: «За что? Как ты могла?» Как-как? Легко и просто. Раз и все.

Проснулись мы рано, наскоро позавтракали и собрались в путь. Ночью прошел дождь, поэтому воздух был холодным и влажным. В верхушках деревьев шелестел ветер, внизу же было тихо, но промозгло. Из одежды на мне была только тюремная роба: мешок с прорезями для головы и рук. Поэтому едва мы затушили костер, я стала ощутимо мерзнуть. Глянув на дрожащую меня, полуэльф полез в тайник и вытащил комплект штаны-рубашка-куртка.

– Придем на место, вернешь, – предупредил он, подавая мне одежду. Без раздумий согласившись, я схватила вещи.

До лагеря мы добрались без приключений, если не считать выломившегося прямо на нас кабана. Я, как всегда, шла, задумавшись о вечном: о проблемах, судьбе и прочей подобной дури. Поэтому выскочившая на тропинку хрюшка улетела на сосну даже раньше, чем я успела сообразить, что произошло. Бездумная магия, как всегда, забрала всю силу Воздуха, поэтому обмякшую тушу пришлось снимать Ворону. Мое предложение оставить ее там, где висит, вернее, лежит, полуэльф категорически отверг. Ибо «ты что! Это же ужин на всех моих людей!» Я же отвергла его просьбу помочь дотащить мясо до лагеря. И не из вредности, а потому, что сама еле на ногах стояла. Но Ворону было проще принять первую причину, поэтому, обиженно насупившись, он соорудил из веток волок и потащил добычу сам.

Разбойничья братия встретила меня на удивление тепло. Видимо, их факт детоубийства нисколько не тревожил. Едва мы вошли в пещеру, как к нам подошла Тира:

– А мы уж думаем, не случилось ли чего! Петер уж давным-давно вернулся, а вас все нет и нет!

Я озадачено посмотрела на Ворона, но тот, велев женщине подобрать мне одежду, ушел к озеру. Взяв меня под локоток, Тира повела к портному. Такое изменение отношения меня слегка удивило. А заданный вопрос насторожил еще больше.

– Что, страшно было в тюрьме? – сочувственно спросила толстушка.

– Да, – осторожно ответила я.

– И как ты только согласилась на эту авантюру! Я бы ни за какие коврижки…Нет, Ворону я, конечно, верю. Но вдруг бы его поймали, или еще что…

Я ничего не поняла, но решила не уточнять, неопределенно пожав плечами. Хороший жест. Часто выручает. Портной тоже преподнес сюрприз, сшив одежду совершенно бесплатно. Вернее, он опять подогнал надетое. И когда я пришла в комнату, отдыхавший на лежаке Ворон разразился праведным гневом:

– Ты скоро весь мой гардероб перетаскаешь! Я же просил подобрать тебе одежду, а не портить мою!

– Вряд ли бы мне нашли более удобную походную куртку. Она просто прелесть, – улыбнувшись, я провела рукой по мягкому рукаву. Куртка действительно была что надо: из прочной, но удивительно легкой немаркой ткани. Для теперешней дневной жары и утренне-вечерней прохлады – в самый раз.

– А то я не знаю! – пробурчал бывший хозяин моей обновки, поднимаясь с лежака. – Имей в виду, это в последний раз!

Я никогда не любила несправедливые намеки-упреки. Поэтому тут же отреагировала:

– Как будто я сама без одежды остаюсь! Между прочим, добровольно я еще ни разу не раздевалась!

– Так уж и ни разу? – спросил полуэльф, вытаскивая из-под лежака какой-то ящик.

– Пошляк! – ляпнула я. Зря.

Под непонимающим взглядом Ворона мне сперва стало стыдно, а затем смешно. Надо же, я так привыкла к однобоким подколкам брата, что, похоже, уже сама стала мыслить только в одном направлении.

– Я вообще-то имел в виду… – начал было полуэльф, но я поскорее прервала его:

– Кстати, а на какую это авантюру меня угораздило согласилась? И когда?

Подействовало. Ворон вздохнул и, открыв ящик, ответил:

– Не мог же я признаться, что пошел сдавать тебя властям. Вот и сказал, что продам, а потом вытащу.

– А что бы сказал, вернувшись в одиночестве?

– Что не повезло, – сказал полуэльф, роясь в ящике.

Очередное противоречие заставило меня уточнить:

– Слушай, если твои взгляды так отличаются от взглядов твоей банды, чего ты с ними возишься?

– Они моя семья. И другой у меня нет, – с этими словами Ворон протянул мне пару вполне удобных на вид ботинок. – Примерь пока. А я пойду, распространю легенду о предстоящем путешествии.

Взяв обувку, я села на стул и поинтересовалась у уходящего:

– И какая она? Вдруг спросят, а я что-то не то ляпну.

– Мы с тобой собираемся немного погулять по крупным городам и помошенничать. Якобы, наконец, нашел толковую напарницу для давно созревшей идеи.

Засим, оставив меня одну, вождь ушел в народ. Я же, удовлетворившись замечательными ботинками, скинула их и переместилась на лежак, собираясь отдохнуть минут пятнадцать. Завтра на рассвете мы отправляемся в путь. Сколько он займет, я не знала, но отвести Ворона к дядюшке Фею нужно было до возвращения короля. Потому что помощь ближним – это хорошо, но и о работе забывать нельзя. Конечно, есть братец, но перекладывать на его плечи свои заботы нечестно, да и вряд ли он справится. Опять не вовремя эта охота случилась!

За размышлениями я не заметила, как задремала. Только сквозь сон почувствовала, что кто-то накрыл меня одеялом и затушил светильник. Приятное тепло окончательно убаюкало, и я крепко заснула.

Мне снился мой последний бой. Жестокое сражение за собственную жизнь. Когда своими руками я убила того, кого, казалось, любила. Но прекрасная сказка оказалась злым фарсом, в котором меня разыграли, как пешку на доске. Я вновь вернулась в то ужасное время, когда преданная, растоптанная и израненная лежала на холодном каменном полу, плача от бессильной злобы и ненависти.

У всех есть свои ночные кошмары. Оказывается, я тоже не умею отпускать прошлое.

 

ДОРОГА В ДОМ НАДЕЖДЫ

Проснулась я, судя по всему, через несколько часов. Несмотря на одеяло, в постели было холодно, так что она была оставлена без сожаления. Вспомнив, где нахожусь, и какую роль исполняю, я поплелась к Рою. В пещере царила радостная суета. Разводили большой костер, таскали бочки с вином, накрывали столы. На складе тоже было людно. Разбойники заносили внутрь мешки с провиантом, а полугном разбирал их и пересчитывал. Увидев меня, он приветливо помахал рукой:

– Вот видишь, сколько полезного за тебя получили! Теперь перезимуем!

Я уважительно покачала головой.

– Впечатляет. Рой, а что сегодня вечером намечается?

– Небольшой праздник по поводу удачного завершения вашего с Вороном дела, а заодно проводы в завтрашний путь.

Прикинув, что ужин готовить не надо, а слоняться без дела тоже не хочется, я предложила:

– Может, тебе помочь чем?

Полугном и не подумал отказываться.

– Рассортируй во-он тот мешок.

В итоге Рой занял меня до самого ужина. Перетаскав кучу мешочков-горшочков, вымазавшись в муке и протекшем варенье, я уже пожалела о своих альтруистических намереньях. В довершении всего, лопнул мешок с картошкой, и она радостно раскатилась по полу. Пришлось собирать. Поэтому, когда к складу подошел Ворон, я ползала где-то под столом.

– Рой, ты Лиону не видел? – обратился к полугному парень.

– Кого? – не понял тот.

– Мою женщину зовут Лиона. Как ты с ней общался, не зная имени?

– Тебе это тоже сперва не мешало, – я на секунду высунулась из-под стола.

Ворон шарахнулся при виде меня, как древень.

– Ты что тут делаешь?!

– Опять сперла колбасу, отрабатывает, – зачем-то соврал Рой.

Пристально посмотрев на недоумевающую меня, полуэльф усмехнулся и велел:

– Заканчивай быстрее и иди переодеваться. Скоро ужин.

Едва он ушел, я накинулась на Роя:

– И зачем было врать про колбасу?

– Потому что заставлять тебя работать никто, кроме Ворона, не имеет права.

– То есть просто так я помочь не могу?

– Да ты за меня, почитай, все сама сделала. Это не помощь, это работа. А у нас принято работать за услугу или за провинность. Строгие правила – гарантия порядка. Ладно, иди отсюда, приводи себя в порядок.

Умывшись, я пришла в комнату. На кровати меня ожидало весьма симпатичное платье, а на полу лежали высокие кожаные сапоги на шнуровке. Рядом стоял Ворон, застегивая пуговицы рубашки. Видимо, тоже решил переодеться к ужину.

– Ну как, наработалась? – улыбнулся полуэльф. – Рой – жук хитрый. Небось, попросил только мелочь какую-то, а в итоге припахал по полной?

– Типа того, – сказала я, опускаясь на стул.

– Ну, теперь будешь знать. А пока одевайся, – кивнул на лежак Ворон. – Все-таки праздник.

Снова галантно отвернувшись, полуэльф подождал, пока я натяну платье. Сшитое из темно-красного шелка, оно идеально сидело по фигуре, благо последняя имелась. Зашнуровав сапоги, я обратилась к Ворону:

– Готово.

Повернувшись, он придирчиво осмотрел меня с ног до головы, а затем полез на полку. Открыв одну из книг, полуэльф достал спрятанную в прорезанном тайнике алую подвеску на золотой цепочке. Повернувшись ко мне, Ворон улыбнулся:

– Амулет с ошейником к твоему платью не пойдет, а ведьму без контроля народ все-таки не примет, несмотря на все твои заслуги.

– Так это же просто подвеска, – не поняла я.

– Но они-то этого не знают. Подними косу.

Застегнув цепочку и поправив висящий кулон, Ворон протянул мне руку:

– Пошли?

Нас приветствовали так, как гости на свадьбе встречают новобрачных. Шумно и весело. Разбойничья братия, умытая и переодетая, искренне улыбалась. Женщины навели красоту и на лицах, и в пещере. Все расселись вдоль стен на шкурах. Наши с Вороном места были устроены шикарнее остальных: кроме шкур, тут были подушки. Пламя костра, разведенного в центре, радостно плясало отблесками на стенах. На импровизированных столах, покрытых скатертями, стояли бутылки с вином, тарелки с закусками, жаркое из кабана, несколько печеных куропаток, а также россыпи фруктов. Да, продуктов на праздник не пожалели. Здесь присутствовали все, и даже Рой вышел со своего склада.

Как только вино разлили по емкостям, гордо именуемым бокалами, Ворон поднялся для произнесения речи:

– Братья и сестры! Сегодня произошло радостное событие: в нашей семье появился новый человек! Лиона прошла все испытания! Она показала, что доверяет хозяину дома, она согласилась рискнуть своей жизнью ради общины, а также выразила желание и дальше способствовать ее процветанию. Давайте поднимем бокалы за нашу новую сестру!

А я-то и не знала, какая я хорошая. Оказывается, доверяю, рискую, желаю способствовать. Гулкий чок прошел по кругу, и на этом официальная часть закончилась. Дальше разбойники ели и выпивали без тостов, общаясь между собой.

– Куда вы завтра отправитесь? – поинтересовалась сидящая рядом Тира.

– Думаю, на запад. Опробуем план в среднем городке, а потом двинемся в более крупные, – ответил Ворон, отдирая ножку куропатки.

– Да, с такой ладной девкой может и сработать, – сказал Петер. – Вполне потянет на несчастную баронскую дочку. Кожа у нее гладкая, ручки нежные, зубки белые.

Благодаря последней характеристике, я почувствовала себя лошадью на рынке. Решив, что эпитетов мне хватит, я пихнула локтем Ворона, как бы намекая, чтоб сменил тему. Полуэльф, в результате облившийся вином, укоризненно покачал головой. Мельком взглянув на его ладонь, я накрыла ее своей и утянула под стол, чтобы не пугать народ. Действие моей крови ослабло, и рука начинала чернеть. Нужна была новая порция.

– Ножик подай, – шепнула я Ворону.

Посмотрев на свою ладонь, которую я не позволила вытащить из-под стола, полуэльф охнул и достал из-за голенища нож. Незаметно стащив со стола бокал, я накапала туда несколько капель. Ворон без вопросов выпил, долив вином, и через несколько секунд рука пришла в норму.

– Слушай, а ты не боишься, что кто-нибудь тебя украдет и пустит на противоядия? – полушутя спросил он.

– Нет, – я засмеялась. – Магия стихий действует, если носитель крови действительно желает помочь.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Ворон.

– Обращайся, – мило улыбнулась я.

Ужин по реке вина плавно стек в концерт. Под еле слышный аккомпанемент гитары пьяные глотки орали песни, не попадая ни в ноты, ни в слова, зато искренне и от души. Воспользовавшись тем, что на нас никто не обращает внимания, мы с Вороном ускользнули в свою пещеру. В отличие от разбойников нам завтра вставать ни свет ни заря.

Полуэльф стоял ко мне спиной, и в этот раз, когда он скинул рубашку, я все-таки не смогла сдержать потрясенный вздох. Если на груди было просто много мелких шрамов, то спина представляла собой весьма осмысленное сочинение. Грубо, но читаемо было выведено: «Я ублюдок, сын шлюхи и позор семьи».

Обернувшись, Ворон грустно улыбнулся:

– Творчество отчима. Братья были менее изобретательны.

– Понятно, – ответила я, расшнуровывая сапоги.

Одна фраза – четыре судьбы. Я ясно увидела зеленоглазую эльфийку, сраженную чарами прекрасного воина-любовника. Увидела ее мужа, надменного эльфа с холодным властным взглядом. Детей, похожих на него, как две капли воды. И черноволосого гадкого утенка. Заклеванного, забитого, который, в худшем случае, рос еще и без матери, а в лучшем, получал лишь безмолвное утешение. Хотя, какое из двух зол меньшее, сразу и не скажешь. Вот она, цена мимолетной измены или запретной любви. Люди к полукровкам относились терпимее, но не нам выбирать, где родиться.

Закутавшись в отдельное одеяло, захваченное Вороном из леса, я лежала, уткнувшись носом в стену, и вспоминала свое детство. Когда-то оно было вполне счастливым. Мама и папа вели небольшое хозяйство, кое-как, но кормящее семью. Мы со старшим братом помогали родителям в поле, рыбачили, ходили в лес. Жили дружно, весело, но небогато. Хотя в нашей деревеньке все были такими же. Тихо живущими мирной сельской жизнью и не желающими ничего иного. Но однажды к нам пришел странник. Бывший воин, уставший от лихой судьбы и жаждущий тихого приюта. Чем-то наша Притулка ему понравилась, и он остался у нас кузнецом, удачно сменив спившегося.

На моего брата пришелец произвел неизгладимое впечатление. И с тех пор Эрл в любое свободное время повадился помогать воину в работе. Со временем они подружились. Кузнец рассказывал моему брату о своей жизни и даже тренировал его, учил обращаться с мечом, незаметно для окружающих разжигая в груди тогда еще мальчишки пламя мечты. Я же чаще помогала родителям и лишь иногда присутствовала при рассказах. Но, в отличие от брата, не находила в них ничего завораживающего.

В день своего шестнадцатилетия Эрл получил подарок от его величества – повеление явиться в столицу для обучения воинскому делу. Тогдашний король готовился к войне с Майроном, поэтому все, достигавшие боеспособного возраста, проходили курс начальной подготовки. И примерно в то же время во мне проснулись голоса стихий.

День своего истинного рождения я запомнила на всю жизнь. Тогда мы с друзьями пошли в лес, насобирать диких яблок. Карабкаться на верхушку огромного раскидистого дерева выпало мне. Что ж, жребий есть жребий. Я скидывала плоды в подставленные ладони, постепенно забираясь почти на макушку, чтобы добраться до самых спелых яблок. Обобрав один край дерева, я собиралась перейти на другой, как вдруг прямо около моей руки из листвы вынырнула змея. Отшатнувшись от неожиданности, я грохнулась с ветки, успев только подумать, что змея-то была не ядовитая. Вдруг, за пару секунд до удара оземь полет остановился, и меня плавно опустило на траву. Но не успела я порадоваться, что осталась цела, как жизнь решила это исправить. Друзья ошарашено таращились на меня несколько мгновений, а потом кто-то крикнул:

– Бей ведьму!

В меня полетели скинутые мной же яблоки, порождая боль и звериный страх. Не дожидаясь, пока плоды сменятся камнями, я кинулась, куда глаза глядят. Тогда мне некогда было обращать внимания, но все же помню: ветки кустов расступались передо мной и, ни разу не споткнувшись, я сбежала. Сердце бешено колотилось, было тяжело дышать, но бег не замедлялся. Лишь споткнувшись, я остановилась. И мне было все равно, что будет: просто не было сил. Лежа, уткнувшись носом в землю, я покорно ждала судьбу. Но она так и не пришла. Только через пятнадцать минут я, наконец, смогла поднять голову и оглядеться. Со всех сторон были кряжистые деревья, густые заросли кустов и ни намека на тропинку. Паника заколотилась в груди с новой силой: мне ни разу не приходилось быть одной в лесу, без малейшего понятия, в какую сторону двигаться. И тут в голове всплыла когда-то услышанная от кузнеца фраза: «Страх – это самый страшный и подлый враг. Убьешь его – сможешь победить. Нет – оставь надежду». Тут же неизвестно откуда взявшийся ветерок ободряюще взлохматил челку, и мне почудилось, будто кто-то обнял меня за плечи. Кое-как успокоив стучащее в горле сердце, я нашла в себе силы встать и, наугад выбрав направление, попробовала сделать шаг. Не тут-то было. Протянув руку, я еще раз убедилась в наличии перед носом невидимой стены, не дающей идти. И как ни странно, меня это не испугало. Наоборот, с каждой секундой на душе становилось все спокойнее.

Опробовав еще несколько направлений, мне удалось найти открытое, и Воздух вывел меня к горам, расположенным за лесом, неподалеку от нашей деревни. У их подножия весело журчал родник. Напившись, я почувствовала себя намного лучше. Вода освежила меня и наполнила новыми силами. Увидев же появляющуюся в горе лестницу, я, уже ни капли не сомневаясь, полезла по ней. Так Земля привела меня в небольшую пещерку. В середине горел костер, а рядом с ним спал мужчина в монашеской рясе. На вид ему было лет шестьдесят. Длинные седые волосы убраны в хвост, густая борода заплетена косичками. Будить человека было неудобно, поэтому я просто присела к костру. Протянув пламени озябшие руки, мне почудилось, будто оно само тянется к ним. Я опустила ладони ниже, и огонь ласково обвил их, не причиняя боли. Он тоже признал меня.

Вдруг спящий открыл глаза, вскочил на ноги и, выхватив меч, грозно спросил:

– Кто ты?! Как вошла сюда?!

С перепуга я взмахнула руками, и пламя, повинуясь им, выросло на добрых два метра. Посмотрев на мою несчастную физиономию, мужчина опустил оружие.

– Да ты никак Огневик? Заблудилась что ли?

Сложив руки и успокоив этим костер, я кивнула в ответ на второй вопрос, проигнорировав непонятный первый. Мужчина усмехнулся и спрятал меч.

– Рассказывай, что с тобой приключилось, – велел он, сев напротив меня.

Блуждание по лесу в одиночестве не располагало к скрытности. Поэтому я честно поведала незнакомцу историю от момента падения до прихода в пещеру. По ходу рассказа брови слушателя поднимались все выше и выше.

– Живой стихийник! – только и выдохнул он, едва повествование закончилось. Я же почувствовала себя мышью под голодным взглядом дикой кошки. Но это длилось не дольше пары секунд. Моргнув, мужчина изменил выражение лица, приветливо улыбнувшись:

– Позволь представиться. Меня зовут Фей-ЗЗ. Я Землевик и Зельевар.

– Лиона, – ответила я.

– Лиона-стихийник, – поправил меня Фей. – У магов принято называть свою специализацию при знакомстве.

– А у ведьм?

Мужчина засмеялся.

– Деревня ты! А ведь по речи и не скажешь. Ведьма – это ругательство, придуманное темными селянами для оскорбления тех, кто лучше их. Только у них есть ведьмы и ведьмаки. В просвещенном обществе нас называют магами.

Для себя я тогда решила, что звание ведьмы мне все-таки ближе. А за речь заочно поблагодарила кузнеца, который, проникшись теплым, почти отеческим чувством к Эрлу, и меня иногда воспитывал. Фей между тем продолжил:

– Ты можешь жить у меня в пещере.

Предложение было непонятным и даже пугающим, поэтому к согласию не располагало. Покосившись на выход, я попросила:

– Лучше покажите, как из лесу выйти. Я домой хочу.

На это мужчина отрицательно покачал головой:

– Пока не научишься управлять своими силами, домой тебе возвращаться нельзя. Случайная бесконтрольная магия может наделать много бед. В лучшем случае, тебя просто объявят ведьмой и сожгут, а в худшем – ты убьешь невинных.

Я непонимающе посмотрела на ласковое пламя.

– Как меня могут сжечь? Ведь огонь мне не вредит.

– Только если ты в силе. А повяжут тебя эльфийскими веревками, пиши – пропало.

Не знаю почему, но я была уверена – не врет.

– Что же мне теперь делать?

– Если хочешь, могу взять тебя в ученицы.

Конечно, в свои двенадцать лет я была наивной деревенской девочкой, но благодаря тому же кузнецу и умному братцу знала, что просто так ничего не делается.

– Зачем это Вам?

Фей усмехнулся и откровенно ответил:

– Кровь стихийника – мощное противоядие, если она отдана добровольно. Хочу получать за твое обучение по несколько капель крови в день.

– И что вы будете с ней делать?

В глаза мужчины на миг сверкнул непонятный мне тогда огонек.

– Экспериментировать. Я хочу создать абсолютное противоядие. У меня есть уже много идей, но не хватает элементов.

– Почему я должна Вам верить?

В ответ на это Фей развел руками и сказал:

– Потому что сюда тебя привели стихии. Не веришь мне, поверь им. Пока ты не встанешь на ноги, они будут оберегать тебя, как новорожденного младенца. Но это продлится недолго. Если к моменту взросления ты не научишься управлять силой, твой дар со временем исчезнет. Решившись же принять его, ты откроешь для себя массу возможностей. При желании, сможешь стать магом и помогать людям. А захочешь, просто вернешься в свою деревню и сможешь жить тихой и спокойной жизнью. Но послушай мой совет: лучше притворяться беспомощной, чем быть таковой.

Напоминание о доме потянуло за собой воспоминание о родных.

– А как же родители?

– Лучшее, что ты для них можешь сделать – остаться со мной. Если твоим друзьям не поверят, тебя поищут в лесу, оплачут и забудут. Если же поверят – изгонят из деревни или сожгут. Сейчас управление стихиями тебе неподвластно, и они будут защищать тебя от любой опасности. Будь то брошенный камень или что-то похуже. Если вернешься сейчас, твои родители пострадают точно, если нет – есть шанс.

Поразмыслив некоторое время, я ответила:

– Согласна.

– Хорошо, – сказал Фей и полез в стоящую рядом походную сумку. Вытащив оттуда нож и пустую склянку, он отдал их мне со словами:

– Прошу внести аванс.

Так родилась Лиона-стихийник, которая много позже под покровом ночи все-таки вернулась в родную деревню, но увидев пепелище на месте родного дома, решила стать той, кем ее считали. Ведьмой.

Ворон разбудил меня на рассвете и даже накормил нехитрым бутербродным завтраком. Когда мы покинули пещеру, обитатели ее еще спали. Причем большинство прямо за пиршественными столами. Разъезжать по трактам мне было опасно, поэтому идти решили лесом. До моей родной деревни было несколько дней пешего пути. Выбрав устраивающий обоих темп, мы двинулись по тропинке в чащу. Долго молчать полуэльфу, видимо, было скучно. Поэтому уже минут через двадцать от начала похода, он попросил:

– Расскажи о своем наставнике. Мне же интересно, к кому ты меня ведешь.

– Зовут его Фей-ЗЗ.

Имя ожидаемо произвело впечатление, но не то, которое должно было бы.

– Землевик и Зельевар? Тот самый шарлатан?! – удивленно возопил Ворон.

– Почему шарлатан? – не поняла я.

– Потому, что обещает абсолютное исцеление от чего угодно! А это чушь!

Знакомая песня. Зельевары нередко сталкиваются с подобным скепсисом. Причем даже в тех случаях, когда предлагают вполне тривиальное лечение. У любой монеты всегда две стороны. Так вот в практике зельеваров одна сторона – абсолютная вера, когда лечит даже обычная вода. Другая сторона – абсолютное неверие, когда не спасет и самое мощное зелье, если, конечно, не удастся влить его силой. Хотя, раз Ворон продолжал идти, то до второй стороны ему было далековато. Но даже возможная перспектива связывания полуэльфа и насильного разжатия рта мне не нравилась. Поэтому я решила действовать проверенным методом, чтобы точно исключить неприятную возможность. А именно, остановилась и сказала:

– Если не веришь, идти нет смысла. Давай я тебя просто убью. И мне мороки меньше, и ты мучиться не будешь.

– Я не не верю. Я сомневаюсь,– пробурчал Ворон, не останавливаясь. – Его обещания слишком уж сильно смахивают на сказку: чудеса за приемлемую цену. Но раз ты так в нем уверена, расскажи мне подробнее.

В принципе, я понимала Ворона. Слава о зелье дедушки Фея, как тот и хотел, распространялась по миру. Но пока к нему действительно шли только тяжелобольные люди. И зелье получило звание последней надежды. Для многих оно было просто чудом. Но беда в том, что многие верят в чудеса, только когда уже больше не во что. Да и попробуй прокричать на улице, что ты видел чудо. Тут же набегут скептики, завистники и просто скучающие. Поэтому слава о зелье шла рука об руку с очерняющими сплетнями. Но это не мешало отчаявшимся идти к Фею. Ибо на грани смерти, своей или близких, человек меняется. Он и от себя отречется, если очень жить захочется. И хоть я уже много раз убеждалась, что словами с общественным мнением бороться бесполезно, все же решила выполнить просьбу полуэльфа.

– Когда-то он был воином, но открыв в себе дар мага, ушел в отшельники. Большую часть своей жизни он посвятил своей второй специализации. Его зелья пользовались большим спросом. За абсолютное же противоядие многие вообще готовы были заплатить любые деньги. Но Фей не продавал и никому не открывал тайну рецепта.

– Почему?

– При незначительном усовершенствовании или ошибке в пропорциях оно становится мгновенно убивающим ядом, от которого ничто не может спасти. Фей побоялся, что его используют во вред людям. Это противоядие всегда готовится для кого-то и подействует только на него. Теперь представь, какое это раздолье для наемных убийц. Дегустаторы королевских особ будут бесполезны, убийца может пить с жертвой хоть из одного бокала, этим же, кстати, и подкрепляя свою невиновность.

– Зачем же он его вообще изобрел?

– Во-первых, это было делом всей его жизни. А, во-вторых, он же не отказывает в его применении. Если никакое средство не может излечить, больному дают кровь стихийника и несут в специальный дом в Притулке. Там к нему приходит Фей. Конечно, это не всем по карману, но лучше так, чем никак. Кроме того, зелье готовится из крови драконов, русалок, пегасов и древней. Если об этом узнает народ, детей стихий ждет истребление. Ради нескольких капель будут нещадно убивать.

Ворон невесело усмехнулся:

– Знаешь, я много раз слышал об этом «доме надежды», но никогда не думал, что придется идти туда самому. Мне сложно поверить, что Фей не обманщик. Но знаю, что ты не врешь. Тебе я верю.

И не дав мне ответить на огорошевшее заявление, полуэльф тут же спросил:

– Когда ты видела наставника в последний раз?

Запихнув подальше заготовленную колкость про веру детоубийце, дряни и далее по списку, я просто ответила:

– Когда сбежала от него, не закончив обучение. Даже и не вспомню, сколько лет назад.

– Откуда же ты знаешь, что он еще жив и по-прежнему помогает людям? Может, его давно грохнули, и на его месте сидит какой-нибудь предприимчивый шарлатан?

– Я этого не знаю, но начинаю с самого простого пути.

Ворон удивленно посмотрел на меня:

– А есть еще и сложные?

– Да. Я могу приготовить зелье сама.

– Ты же говорила, что Фей никому не открывал тайну рецепта.

– Но из этого не следует, что мне она неизвестна, – я поправила лямку сумки. – Не переживай. В конце концов, даже если мне придется варить это зелье, и я что-то не так сделаю, ты умрешь быстро. В любом случае, легче, чем от проклятья.

– Спасибо, утешила.

Подкинутая пища для размышлений заставила полуэльфа замолчать на пару часов, так что я закрыла глаза и полностью погрузилась в голоса стихий.

Как и планировалось, к ночи мы достигли придорожной таверны. Чтобы не возникло проблем с моей засветившейся физиономией, Ворон снял с одного из своих тайников амулет, отводящий глаза. Теперь простые люди не видели меня, даже если смотрели в упор. Вернее, стоило им отвести глаза, как они забывали о моем существовании.

Из четырех имеющихся столиков свободным был только один. Оставив меня за ним, Ворон пошел к стойке договориться о ночлеге и заказать ужин. За самым ближним к нашему столом сидели двое мужчин. По виду, селяне, по говору – тем более. Так как говорили они не особенно тихо, хочешь не хочешь, а беседа была слышна. Видимо, один из них был из столицы и пересказывал собирающемуся туда последние новости.

– Из-за гадины той все злющи ходють. Вот-вот короля ждуть, а убивца убегла,– фраза завершилась смачным стуком бокала об стол.

– Да как же ж?

– Так толковали ж, ведьма она. Еще когда король жениться на ней хотел. Околдовала мерзавка. Хорошо, друг тады открыл королю глаза на душу черную, заставил изгнать с глаз долой и увез ее, чтобы казнить в чистом поле. Но не вышло. Поговаривают, что она и его околдовала, а опосля со свету сжила. И ведь верно, вернулась стерва. Сперва думали, она королеву сжить хочет. Ан нет, на дите безвинном отыгралась.

– Че ж не прибили тады ищо?

– Видать крепко короля зачаровала: поверил он лживым словам ее, что де жалеет и раскаиватся, де сбили с толку силы злющи. Говорят, убедительно в ножках валялась.

Попроклинав меня еще пару минут, попутно опустошив бокалы, селяне направились к выходу. Я же с удовлетворением отметила, что теперь подобные сплетни меня не задевали. Хотя, о последнем событии я еще ни разу не слышала. Надо же, оказывается, в ножках валялась.

Ворон, подошедший с подносом и услышавший часть разговора, спросил:

– И сколько там правды?

– Сколько ни есть, это тебя не касается, – ответила я, забирая к себе тарелку.

После ужина мы поднялись наверх в отведенную нам комнату. Как же я соскучилась по отдельной кровати! Когда никто не пытается стащить одеяло или случайно засветить локтем по лбу. На всякий случай, выдав болезному пару капель крови, я легла спать.

Меня опять разбудил крик среди ночи. И снова Ворон сидел на кровати, тяжело дыша, силясь вырваться из цепких объятий кошмара прожитых лет. Мне было больно видеть полуэльфа в таком состоянии. Тем более, если можно было помочь. Я подошла к нему и, сев рядом, провела ладонью по его щеке. Он повернул голову и посмотрел мне в глаза. Первый поцелуй остался без ответа, стесненный неожиданностью и сомнениями. Но подобно маленькому камню, катящемуся по склону, он вызвал лавину.

«Я не могу изменить твое прошлое, но могу забрать твою боль. И пусть огонь выжжет ее, а ветер развеет пепел. Прах упадет в землю и, напоенная дождем, она взрастит новую жизнь. Отдай мне боль своего прошлого. Я проживу ее вместе с тобой, а потом забуду, разорвав на части и отдав Стихиям».

Скоро Ворон уснул, и я, лежа на его обнаженной груди, прислушивалась к стуку сердца и ровному спокойному дыханию. Что ж, мне тоже нужно было уснуть и окунуться в его кошмар. Я не знала, что именно там увижу, но понимала, что рано или поздно все равно придется. А раз так, то чего тянуть-то?

Погожим зимним деньком Альберт-кристальщик, радостно насвистывая, шел домой. Легкость танцующих в воздухе снежинок полностью соответствовала настроению полуэльфа. Только что он был у барона, где получил заказ на изготовление Амулета Повиновения. Альберт прикидывал, что полученного аванса как раз хватит на подарки жене и детям. А после получения остальной суммы можно будет перекрыть крышу, раздать долги и вложиться в прибыльное дельце. Наконец-то его жизнь налаживалась, принося заработанные плоды. Занятый радостными мыслями, полуэльф сам не заметил, как подошел к калитке своего дворика. К счастью, тут его вернули в реальность, засветив снежком в лоб.

Ой, пап! Я нечаянно! – повинился младший сын, открывая перед отцом калитку.

– Он в меня хотел, – на всякий случай поддержал брата старший.

Глянув на притихших детей, Альберт рассмеялся:

– Ух, я вам обоим сейчас!

Закидав визжащую детвору снегом и от души вываляв в сугробах, довольный отец повел их домой.

– Стряхивайте снег на крыльце! Нечего воду в дом носить! – прокричала из кухни жена. – Обед скоро будет готов! Накрывайте на стол!

Что после зимней прогулки может быть лучше вкусного дымящегося супа со свежеиспеченным хлебом? Только тихий безмятежный сон.

Уложив детей, родители стали убирать со стола.

– Как прошла встреча с бароном? – спросила жена, собирая тарелки.

– Замечательно. Заказ мой, – Альберт отложил полотенце и нежно обнял супругу. – Теперь у нас все будет хорошо. После этого заказа дела наладятся! Достроимся, рассчитаемся с долгами, отдадим мальчишек в нормальную школу.

– Хорошо бы, – вздохнула жена, нежно прильнув к нему. – Сколько времени уйдет на заказ?

– Если завтра с утра куплю нужные камни и к обеду начну, то к концу недели должен.

– Нам с мальчишками уехать? – на всякий случай спросила жена.

В ответ кристальщик улыбнулся:

– На этот раз не нужно. Я быстро все сделаю.

Как и планировал, утром Альберт уехал на столичный рынок. Лавочку торговца кристаллами он знал очень хорошо: не первый раз закупался. Худенький мужичок в коричневом камзоле отложил книгу и, как всегда, радостно приветствовал полуэльфа:

– Рад видеть! Что, опять заказ себе выбил?

– Приветствую. Да, повезло. Посмотри, что из этого есть.

Протянув торговцу исписанный листок, Альберт облокотился о прилавок. Поправив очки, продавец пробежал по строчкам и скрылся в подсобке. Вернулся он через четверть часа, неся в руках четыре коробочки.

– Проверяй, – сказал он, выложив ношу на прилавок.

– Да ладно, чего уж там, – махнул рукой Альберт, вручив продавцу увесистый мешочек. У кристальщика впервые за долгое время было замечательное настроение.

Вернувшись домой, полуэльф заперся в своей мастерской, достал оправу и открыл первую попавшуюся коробочку. Увиденное заставило его досадливо цокнуть: с красного камня Альберт начинать не любил. Самый строптивый, он всегда отнимал много сил, но традиция есть традиция. Глубоко вздохнув, полуэльф сжал камень в ладонях и погрузился в транс. Через два часа укрощенный кристалл был вставлен в оправу. Открыв вторую коробку, Альберт охнул от неожиданности. Она была пустой. Видимо, продавец то ли перепутал чего, то ли потерял камень. Ругая на чем свет стоит свою доверчивость, полуэльф запер мастерскую и помчался обратно в город. К счастью, торговец еще не успел уйти. Искренне извинившись, он подал полуэльфу требуемый кристалл.

Когда Альберт вышел из лавочки, уже вечерело. Кроме того, поднялась сильная метель. Прикинув, что по такой погоде ехать домой опасно, полуэльф решил остаться в столице. Заодно и купить подарки, о которых забыл утром.

За ночь небо расчистилось, выглянуло солнце, радостно заискрив на сугробах. Купив подарки, Альберт в приподнятом настроении покинул город. Но радость длилась ровно до поворота дороги, от которого был виден дом. Едва зацепив взглядом болтающуюся на одной петле калитку, кристальщик почувствовал ледяные когти страха, сжимающие сердце. Когда же, подбежав ближе, он увидел разбитое окно мастерской и алые пятна на белом снегу, он, забыв все на свете, кинулся в дом.

На крыльце в белой разорванной сорочке, залитой кровью, лежало то, что осталось от его жены. Растерзанный, изувеченный труп. Полуэльф занес его в дом и, уже догадываясь, что увидит, пошел в мастерскую. На полу лежал мячик, а кристалл в оправе все еще полыхал алым пламенем. Забрав камень, кристальщик вышел за ограду, изучая следы на снегу. Отпечатки четырех ладошек и четырех ножек вели к лесу. Идя по следу, полуэльф вышел на небольшую поляну. В центре он увидел своих детей, остервенело разрывающих заячью тушку. Алое пламя безумия полыхало в их глазах. Дети были во власти камня, но камнем владел подчинивший его. Приведя мальчишек домой, Альберт запер их в подвале и отправился к барону. Ему нужен был амулет, созданный несколько лет назад.

Его сиятельство изволили обедать. Поэтому приняли посетителя не сразу. Не помогали ни уговоры, ни ругательства. Пришлось ждать. Через полчаса Альберт, наконец, предстал перед сыто развалившемся на кресле бароном:

– Ну как, готов мой заказ? – зевнув, спросил он.

– Ваше сиятельство, мне нужен на время Ваш амулет защиты от воздействия на разум.

– Это еще зачем? – сыто икнув, вопросил барон.

– Мои дети подверглись воздействию злых чар! Если их не снять в ближайшее время, они погибнут!

Хозяин дома задумчиво посмотрел на свои пальцы и занялся выкусыванием замеченного заусенца.

– Почему меня должны волновать твои проблемы? – спросил он, сплюнув в сторону. – Ты же кристальщик, сделай себе еще один амулет.

– Я не успею купить нужные камни!

Перейдя к следующему пальцу, барон, видимо, чувствительно прикусил его, так как охнул и зло бросил:

– Ничем не могу помочь. Мои сыновья спят и видят, как заставить меня переписать завещание. Я не расстанусь с амулетом ни на секунду. Так что, пошел вон.

В глазах Альберта потемнело от гнева, и из всех возможных зол полуэльф выбрал большее: он решил забрать амулет силой. Повинуясь воле создателя, цепочка начала душить барона. Но кристальщик не учел, что помимо денег хозяин дома заботится и о своей жизни. Мгновенно среагировала прячущаяся охрана, оглушив Альберта.

Его не стали убивать. Лишь заставили смотреть, как солдаты рубят мечами его обезумевших детей. А потом избили и бросили на снег рядом с трупами. Вот так умерла семья Альберта-кристальщика, навсегда оставшись вместе во дворе своего дома, и лишь вороны покинули то место.

Проснувшись в холодном поту, я села на кровати.

– Что, тоже кошмары мучают? – спросил полуэльф, садясь рядом и обнимая меня за плечи.

– Вроде того, – попыталась улыбнуться я, с трудом возвращаясь в реальность.

Полуэльф встал и подал мне флягу с водой. После нескольких глотков стало существенно легче. Мое дело было сделано, но я не нашла в себе силы уйти на другую кровать. Когда полуэльф лег рядом, я обняла его и снова положила голову ему на грудь.

– Не бойся, – прошептал он, обняв меня. – Я рядом.

Я почувствовала, что мне действительно удалось то, что хотела. Полуэльфа больше не будет мучить боль прошлого. Сама же я избавлюсь от нее через несколько ночей. Чужую боль пережить проще. Особенно, если есть кто-то рядом. К счастью, остаток ночи я проспала без сновидений.

 

– Доброе утро! – Ворон нежно поцеловал меня в губы.

– Привет, – ответила я, выбираясь из его объятий.

– Что ж, раз теперь ты моя жена, я имею право знать, какие отношения у вас с королем.

– Как жена?? – я с ужасом уставилась на полуэльфа. Какое-то специфическое у него чувство юмора. Но, похоже, он не шутил. Ибо вполне серьезно ответил:

– По эльфийским законам, добровольная ночь любви по инициативе женщины считается заключением брака. Думал, ты знаешь.

– Откуда? Я чистокровных эльфов только на картинках видела, – я встала и начала одеваться. Как-то не хотелось продолжать столь сложную беседу в голом виде. Мда, это называется приплыли…Но с другой стороны, мы не в стране эльфов. Застегнув последнюю пуговицу на рубашке, я обернулась и продолжила.

– Слушай, может, не будем торопить события? Мы же едва знаем друг друга.

Ворон сел на кровати, внимательно посмотрев мне в глаза:

– Ты действительно не знаешь ничего об эльфах?

Ой, не понравилась мне это фраза…

– О чем ты?

– У нас будет ребенок.

От этого известия мне стало так плохо, что пришлось сесть на кровать. Вот вам и детские сказочки да братские шуточки…

– Ты же полуэльф… – понадеялась я.

– Если бы мать была человеком, то на меня бы эльфийская природа не действовала, – ответил Ворон, потянувшись за рубашкой. – А что, я тебе не нравлюсь? Мне показалось ты не из тех, кто ложится в постель с кем попало.

Его вопрос натолкнул меня на почти забытую мысль:

– А я тебе нравлюсь? Я же вроде дрянь, детоубийца и далее по списку.

– Это все слова, – сказал Ворон, беря штаны. – После того, как я попробовал твою кровь, я стал в них сомневаться, а ночью увидел тебя настоящую. Эльфийская наследственность позволяет чувствовать людей. Не зря ты мне сразу понравилась. Так что у вас с королем?

Я не была готова к такой перемене взаимоотношений, поэтому на придумку чего-нибудь просто не хватило сил. В итоге, я ответила предельно честно:

– Я наставила ему рога и убила его сына. Что у нас может быть?

– Понятно. А что по второму вопросу?

Я честно прислушалась к себе, но обнаружила такое смятение чувств, что беспомощно развела руками:

– Как-то это все неожиданно. Я над этим вопросом не задумывалась.

Ворон усмехнулся:

– Хорошо, я не буду на тебя давить. Если после рождения ребенка ты не захочешь быть со мной, я заберу его и уйду из твоей жизни.

Промолчав, я пошла умываться, думая, что братец был прав. Благие намеренья до добра не доводят. И помощь что людям, что эльфам ничем хорошим не заканчивается. Вот надо было лезть?! Не помер бы он от своих кошмаров. Только орал бы и просыпался в холодном поту по ночам. Эх, а может на стихийников эльфийская природа не действует? Хотя, собственно, чего я переживаю-то? Величество женился, обзавелся потомством, в итоге – счастлив. Вдруг и я его примеру последую? По крайней мере, попытаться-то можно, раз деваться особо некуда. А Эрла, как только увижу, прибью на месте, чтоб больше не шутил с серьезными вещами. Бестолково поглядев на обмылок, в который превратился почти целый кусок, я поспешно положила его в мыльницу и смыла с рук обильную пену. Интересно, сколько раз я успела зубы почистить? Один точно – щетка мокрая. Тряхнув головой, чтобы разогнать котовасию мыслей, я закончила с умыванием и вернулась в комнату. Там меня ожидала весьма живописная картина: Ворон зачем-то вывалил на кровать все наши вещи и теперь складывал обратно.

– Ты что делаешь? – возмутилась я.

– Носки свои искал.

– В моей сумке?

– Именно там они и оказались, – невинно улыбнулся мне полуэльф.

Закинув поклажу на плечо, я обнаружила, что она стала существенно легче. Мелочь, а приятно. Привычно оглядев напоследок комнату, я вышла вслед за Вороном, который уже спускался по лестнице. Мда, любые пути изобилуют сюрпризами, но, похоже, я специально выбираю самые находчивые. Хорошо хоть в походах мне не приходится прокладывать маршруты, а то с моим везением залезли б так, что не вылезешь.

Выйдя из таверны, Ворон остановился, ожидая, когда я присоединюсь к нему. Затем, взяв за руку, уверенно повел вперед. А я покорно пошла следом, не став высвобождать ладонь: слишком уж соскучилась по ощущению. Хотя в этот раз оно было менее шершавым. После получасовой ходьбы по обочине тракта мы, наконец, свернули в лес. Как утверждал Ворон, пройдя по чаще, можно было сэкономить день. И хотя к чащам я всегда относилась настороженно, но в этот раз доверилась полуэльфу. Или просто привычка сработала: в походах я всегда шла, куда велено, не заморачиваясь нюансами маршрута.

В лес вела широкая тропа, петляя меж кустами и деревьями. Живность деловито занималась своими делами, не обращая на нас никакого внимания. Мы отвечали ей тем же, молча шагая вперед. Я честно пыталась ни о чем не думать. И какое-то время мне это удавалось. Но потому привычка взяла свое. Когда идешь по лесной дороге, всегда хорошо размышлять. Серая пыльная лента с островками травы под ногами как-то способствует самокопанию. Поэтому, накинув капюшон на голову, я стала, как сказал бы братец, дурью забивать голову. Ну что ж поделаешь. Не умею я по-другому: если появляется проблема, буду ее мысленно жевать до посинения. Пока не найду решения, или пока судьба не ткнет меня в него носом.

В очередной раз личная жизнь подкинула мне сюрприз. Уже давно она летела кувырком, безумная, неуправляемая. Беда в том, что кроме меня, от нее еще страдали безвинные дети. Сын Леонарда за мои ошибки поплатился жизнью, а что ждет нашего с Вороном ребенка, я даже предугадать не бралась. Стихии подсказывали, что новая жизнь уже проклюнулась зеленым ростком и скоро должна была распуститься, подобно бутону, прекрасным цветком. Теперь я была в ответе не только за себя, но и за нее. Тяжело выбирать, когда на чашах весов лежат чужие жизни, а решение принимать тебе. Может, мне теперь и не возвращаться вовсе? Как-нибудь без меня обойдутся? А то ведь величество запросто может с радостью меня сжечь, не дав и пискнуть. Ведь он мне так толком и не отомстил. Не считать же местью ежедневный издевательский фарс. Смешно…

От размышлений меня отвлек Ворон, крикнув:

– Пригнись!

Вовремя. Летящий в меня арбалетный болт я отбила рефлекторно. Пустивший же его гоблин через секунду, захрипев, схватился за горло и рухнул с ветки.

– Короткий путь! Срежем! – зашипела я на полуэльфа, осматривая выходящих из кустов особей количеством десять штук.

– Да кто ж знал, что тут такое водится? – прошипел супруг в ответ, аккуратно отодвигая меня к дереву.

Мохнатые серые твари, полтора метра ростом, хищно щерили клыки, обступая нас плотным кольцом. Вооружение у них было самое разное: от мечей всех размеров до массивных дубин и палиц. Судя по агрессивному настрою, смерть единственного арбалетчика их сильно обидела. А обиду гоблины обычно не прощали. Вспомнив, как однажды мы с братом попали в похожую ситуацию, я громогласно заявила:

– Мы желаем оспорить право на власть в племени! Мой муж бросает вызов вождю!

Ворон ошалело уставился на меня и открыл, было, рот, но, получив локтем в бок, быстро его захлопнул. Сработало. Гоблины опустили оружие и, трижды стукнув себя кулаками по мохнатым грудинам, повели нас в нору племени.

Откинув земляной люк, гоблины один за другим стали нырять в провал. Помню, в тот раз было страшно, и Эрлу даже пришлось пихнуть меня для придания храбрости с ускорением. Сейчас же я справилась без волшебного пинка. Скатившись по гладкому желобу и плюхнувшись в весьма мягкую кучу, я резво вскочила на ноги, чтобы меня не задел следующий входящий. Ворон, упавший следом, замешкался, в итоге последний сопровождавший чувствительно пнул его в спину.

Гоблины зажгли факелы, осветившие земляные стены, укрепленные хитрым составом на крови и украшенные причудливыми барельефами из костей, черепов и прочих высушенных останков. Затем самый рослый самец зашагал вперед, и мы послушно последовали за ним, стараясь не обращать внимания на специфический антураж вокруг и пыхтение позади.

Испокон веков гоблины жили под землей, прорывая в ее глубинах пещеры, соединенные проходами. Говорили, что их ходы тянулись по всему миру, образуя единое подземное царство, территория которого была разделена между племенами. И, якобы, они также воевали между собой за площади, сотрясая битвами землю так, что где-то она вздымалась, трескалась или вовсе проваливалась. На поверхность гоблины выходили лишь за стройматериалами, но делали это весьма редко. Только если какому-то племени становилось тесно, и они рыли себе новые ходы и комнаты. Люди относились к такому поведению, как к редкому стихийному бедствию, которое нельзя предугадать и можно только пережить. Ну или не пережить, как повезет. Несмотря на подобное поведение, гоблины считались разумными. По крайней мере, в Вайнере. Ибо когда Ежегодный Турнир Четырех Воинов проходил у нас, гоблины всегда участвовали. Зачем это нужно было величеству, мы не знали, ибо все вопросы он игнорировал.

Если говорить об общественном строе, то у гоблинов был номинальный патриархат, ибо во главе каждого племени стоял вождь – самый сильный и стойкий самец. Все переговоры же вела его жена: самая умная и говорливая самка. Нужно сказать, что голоса гоблинов-мужчин мало кто слышал. Ходили слухи, что они слишком писклявые, поэтому самцы говорить не любили. Гоблины-женщины, как правило, были более басовитые, хотя существенно мельче.

Через несколько минут блужданий по полутемным коридорам, нас привели в огромную пещеру – главный зал дома племени. Овальная комната освещалась множеством факелов, висевших на стенах, на потолке и даже воткнутых в руки статуй. В прошлый раз такого я не видела. Видимо, племя, напавшее на нас с Эрлом, было беднее. Или менее кровожадное. Ибо приглядевшись к одной из статуй, я осознала, что это скорее некто заживо погребенный в кроваво-земляном коконе. Поскорее отведя взгляд от ужасающего зрелища, я обратила его на вождя с женой. Они сидели у дальней стены на земляных тронах-насыпях. Над ними, согласно традиции, размещались скелеты-барельефы прошлых вождей. Пока их было только трое. Подойдя к хозяевам племени, я поклонилась, заставив Ворона сделать тоже. А затем повторила вызов.

Гоблины-вожди переглянулись, и жена ответила:

– Вызов – хорошо. Сегодня – плохо. Рассвет – хорошо. Отпустить – плохо. Пленники – хорошо.

Так после весьма короткой аудиенции нас отвели в небольшую пещеру и завалили вход камнями. На ощупь, нашарив в сумке огниво, я зажгла на ладони небольшое пламя и огляделась. Кострище с дымоходом и немного дров обнаружилось в левом углу, земляная насыпь а-ля кровать – у правой стенки. Чуть левее кровати по стене тек небольшой ручеек. Что ж, жить можно. Не зря гоблинов причисляли к разумным расам: отношение к пленникам у них впечатляющее. В прошлый раз нам с Эрлом еще и несколько грызунов на ужин принесли. Сейчас же, видимо, проинспектировав наши сумки, гоблины решили, что сами прокормимся. Так оно и вышло. Мы развели костер и сварили обед, или, вернее, ужин. За борьбой с собой, а, после проигрыша, за самокопанием, я не заметила, как мы прошагали почти весь день. И ведь даже толком не ели. Ворон трижды предлагал устроить привал, но я все время отказывалась. В итоге, полуэльф сдался, и мы перекусили бутербродами прямо на ходу. Причем если бы он не сунул мне еду в руку, я так бы и осталась не евши. На жаре голод не чувствовался, а при приступах самодурения тем более. После еды Ворон поинтересовался:

– Теперь расскажешь, зачем я вызов бросил, и чем мне это грозит?

Взяв опустевший котелок, я направилась к роднику, попутно объясняя:

– Гоблины признают закон силы. Каждый желающий может попробовать стать вождем племени, если у него есть жена. Отказать в праве вызова на поединок никто не может.

– Откуда ты это знаешь?

– Как-то с братцем в похожую историю влипли. Откуда Эрл знал, что делать, я без понятия. Но в итоге он стал вождем племени, а потом мы сбежали, бросив народ на волю анархии. К сожалению, такого они не выдержали: не смогли жить без чуткого руководства и разбрелись по соседним племенам.

Ворон взял отмытый котелок и, наполнив его снова, накидал туда заварки. Затем, повесив кипятиться над пламенем, спросил:

– И теперь завтра на рассвете мне предстоит банальная битва на мечах?

– Не совсем. Поединок у гоблинов – демонстрация не только силы, но и стойкости. Противника надо не только сокрушить, но и перепить.

– Это как? – Ворон нахмурился.

– Бой разделен на отдельные поединки. Сначала противники дерутся на мечах какое-то время. Затем, если оба выжили, они выпивают по стакану гоблинского вина и начинается новый поединок.

– Подожди, а Эрл – это же телохранитель нашего короля?

– Да.

– Понятно, почему он стал вождем,– проворчал полуэльф, усаживаясь у костра. – С его-то комплекцией, поди, и с бочки не захмелеешь.

Я села рядом и кинула в огонь щепку.

– Главное, чтобы ты продержался два поединка и не уплыл с первого стакана.

– А потом?

– А потом я смогу кое-что сделать.

Моя загадочная улыбка заставила Ворона нахмуриться еще больше. Поэтому я поспешила объяснить:

– Вино выносят в зал только после первого боя. Сделать из него чистую воду мне вполне по силам. Но действовать придется незаметно, поэтому небыстро. Кстати, есть шанс, что благодаря моей крови ты не захмелеешь вовсе. Но так как она нацелена в основном на сдерживание проклятия, то может и не сработать.

Ворон несколько секунд обдумывал услышанное, а потом задал совершенно дурацкий вопрос:

– Подожди, получается, ты сама никогда не бываешь пьяной?

– Могу на вине чай заваривать, – я все-таки нашла в себе силы улыбнуться, а потом устало провела ладонью по лицу. Как-то резко моя жизнь из тихой и спокойной превратилась в суматошную и опасную. Да и на альтруистическую глупость силы ушли. Пить чужую боль – не чаевничать.

Мой жест не остался незамеченным, и полуэльф участливо спросил:

– Как ты?

– Бывало и хуже, – ответила я, подавив зевоту и понимая, что чая уже не дождусь. – Мне нужно немного поспать.

Ворон без слов поднялся и, достав из сумки одеяла, собственноручно приготовил мне постель, соорудив даже подушку. Подумав, что неплохо быть замужем, я легла и закуталась в одеяло. Полуэльф же взял мой меч, видимо, решив освежить навыки. Наблюдая за ним сквозь слипающиеся веки, я отметила, что в технике он лишь чуть-чуть уступает Эрлу. Значит, должен справиться. Хотя, куда ему деваться? Если жить хочет…

Когда, по мнению гоблинов, настал рассвет, нас бесцеремонно разбудили пинками. Вернее, попытались. Ворон лежал рядом, придвинув меня почти вплотную к стенке, так что первый и единственный удар пришелся в его спину. Хотя, вру: полуэльф вскочил раньше, чем его пнули и весьма грубо упер будильник мордой в пол. К счастью, у гоблинов такое поведение считалось нормой: кто сильнее, тот и прав. Позволив лишь взять с собой меч, нас повели в главную пещеру.

В зале собралось все племя, рассредоточившись вдоль стен. Земля подсказывала мне, что тут было около сотни особей. Забавно, но при возможной смене власти женщинам присутствовать не разрешалось. Только жена вождя имела такое право, хотя вряд ли его можно было назвать честью. Если муж будет повержен, она отправится за ним. Взглянув на вождя, мы с Вороном синхронно ахнули: на мохнатой груди висел камень, один в один как украденный полуэльфом. Те же синие прожилки в прозрачном хрустале. Та же красная оправа. Только проклятья на нем больше не было.

– Он? – спросила я.

– Он, я его чувствую, – кивнул Ворон.

Подумав про себя, что лучше б проклятья чувствовал, я прошла на положенное мне место рядом с женой вождя. Что ж, у полуэльфа появился дополнительный стимул сражаться. С трудом, конечно, верилось, что теневик за камушек снимет проклятье, но вдруг.

Сняв амулет, вождь положил его на каменную насыпь рядом с нашими а-ля креслами, и его жена провозгласила:

– Победитель. Камень власти. Бой!

Последняя реплика отозвалась ревом толпы, и поединок начался. Краем глаза я заметила, как рядом с символом власти поставили песочные часы, отмеряющие время. Бойцы не спеша двигались по кругу, присматриваясь друг к другу. Гоблин начал первым. Без всяких изысков рубанул мечом. Полуэльф ушел из-под удара и, ловко развернувшись, нанес удар сам. Противник еле успел отбить. Да, с реакцией и проворством у Ворона было гораздо лучше, чем у массивного гоблина. Но в технике он чуть уступал. В итоге одно компенсировало другое, и первый поединок прошел на равных.

Как только песок в часах пересыпался, жена вождя остановила бой, и в зал принесли вино. Как же хорошо, что для каждого бойца была своя бутылка! Согласно правилам, я налила и поднесла стакан вождю, а его жена – Ворону. Бойцы залпом выпили вино, и поединок начался снова. Настал мой час. Аккуратно слевитировав пробку, приоткрыв тем самым бутылку, я сосредоточилась. С огнем, конечно, дело пошло бы быстрее, но так тоже ничего. Занятые боем гоблины не обращали внимания на еле заметный дымок, струящийся из-под крышки.

Вздох, пронесшийся по толпе, заставил меня отвлечься и перевести взгляд на арену. Вождь таки повалил соперника и попытался нанести смертельный удар, но полуэльф чудом вывернулся. Резко поднявшись на ноги, Ворон пошатнулся, но все-таки смог отбить еще один удар. Стиснув зубы, я пристально посмотрела под ноги гоблину, и он споткнулся о земляную кочку. К счастью, тут кончилось время.

Все так же пошатываясь, полуэльф подошел и выпил очередной стакан. Осушив его, он поставил дном вверх. Это означало, что моя магия сработала. В бутылке была вода. Однако расслабиться мне не довелось. Единственный бокал таки внес свою лепту. Ворон был слегка пьян. Не сильно, но в бою вполне могло хватить. Я пристально следила за противниками, готовясь, если что, опять уронить вождя. Рисковать, специально подставив гоблина под удар, мне не хотелось. Если меня поймают на жульничестве, без разговоров засчитают поражение. Исход битвы решился в пятом поединке, когда изрядно захмелевший вождь, уходя из-под удара, пошатнулся и сам упал на землю. Ворон скорее по инерции, чем сознательно, добил соперника, вонзив лезвие в грудь. Едва стих предсмертный хрип, толпа возликовала. Гоблины не испытывали к вождям трепетных чувств. Как и к их женам. Двое самцов схватили вдову и весьма невежливо швырнули на колени перед Вороном. Тот приставил лезвие к ее горлу, но убивать почему-то не спешил. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять, в чем дело. Да чтоб тебя! По глазам было видно, что полуэльф не может лишить женщину жизни. Толпа зашелестела: жену поверженного полагалось добить. Иначе посчитают слабым, и все труды насмарку! Выбора не было. Прикрыв глаза, я сама заставила меч пронзить мохнатую шею. Благо на меня внимания не обращали.

Эх, а ведь когда-то точно также за меня убил Эрл. А потом заставил собственноручно лишить жизни трех случайных несчастных. Я навсегда запомнила глаза того связанного мужчины и повторяемую раз за разом команду: «Убей его». На мой вопрос «Зачем?», брат тогда ответил: «В жизни воина всякое случается». Теперь я хорошо понимала, о чем шла речь. В вопросах выживания совесть плохой советчик, и нужно уметь убивать и ее. Причем лучше научиться этому заранее, а не у роковой черты. Да, первое осознанное убийство беспомощного противника совершать тяжело, но дальше все идет проще.

И действительно, остальное пошло как по маслу. Едва тело жены вождя рухнуло на землю, толпа возликовала. Под дружный вой Ворон взял цепочку с камнем и поднял его над головой. Я подивилась произошедшей во взгляде перемене: по холоду и остроте он не уступал стали меча. Повелительно вскинув руку, новый вождь заставил племя замолчать. Двое рослых самцов, не теряя времени, подняли труп поверженного в битве и утащили его прочь: готовить к барельефу. Остальные же застыли в предвкушении. Обведя взглядом толпу, Ворон надел камень на шею и обратился к своему новому народу:

– Старый вождь – плохо. Я – хорошо. Грустить – плохо. Веселиться – хорошо. Есть, пить – хорошо. Вместе – хорошо. Сейчас – хорошо. Здесь – хорошо. Всегда – хорошо.

Сия туманная речь была принята на ура. Гоблины, заорав пуще прежнего, кинулись кто куда. И буквально через несколько минут в главном зале племени появились бочки с вином, сырое мясо и прочие подобные прелести. Не обращая внимания на всю эту вакханалию, Ворон сходил в пещеру за нашими вещами и тихонько подтолкнул меня в направлении выхода. Едва мы поднялись наверх по хитро спрятанной лестнице, полуэльф оставил меня у корней поваленного дерева, а сам прошел по округе, периодически что-то кладя на землю.

– Я разложил несколько амулетов. Теперь не вылезут, – улыбнулся Ворон в ответ на мой вопросительный взгляд.

– Но зачем? – не поняла я.

– Хочу создать трудности погоне. А таковая будет, если поймут, что я сделал. Хотя, может и не будет. У этого племени выходов на поверхность теперь нет. А соседнее сильно и агрессивно. Пошли?

– Пошли, – ответила я, поднимаясь на ноги. – А что ты сделал?

В ответ на это Ворон усмехнулся:

– Худшее, что может сделать правитель: велел народу творить, что вздумается. Сейчас они изничтожат запасы провизии, перепьются и передерутся. Если к этому времени женщины выломятся из пещеры, в которую их заперли – хорошо. Нет – еще лучше.

– Я не понимаю…

– У гоблинов всем правят женщины. Самцы – всего лишь грубая сила. Знаешь, почему в зале были только они? Чтобы никто не надоумил добить победителя и захапать власть.

Последняя фраза заставила меня ошарашено остановиться.

– А разве так можно?

– А почему нет? – пожал плечами Ворон. – Или ты думаешь, что у гоблинов есть свой кодекс чести?

– Подожди. Как же тогда поединок?

– Удобный способ смены власти. Ничего больше. Если хочешь знать, у них такое происходит раз в месяц, как минимум. Как только очередная женщина решает, что ее самец готов к бою. Вся их жизнь: занятная партия с живыми фигурами.

Я почувствовала себя обманутой.

– Так чего ж ты сразу не сказал, что осведомлен об обычаях гоблинов? Еще про поединок меня спрашивал!

– Тогда я ничего не знал. Обо всем мне рассказал камень, как только попал в мои руки.

Ответ был вполне правдоподобным, но от шпильки я не удержалась:

– Что ж он тебе тогда о проклятии не рассказал?

– Потому что оно сделало его немым.

На это мне сказать было нечего. Поэтому, неопределенно хмыкнув, я просто пошла вперед.

 

 

ДЕРЕВНЯ ПРОКЛЯТЫХ

Забрав символ власти и ввергнув племя в анархию, мы с Вороном продолжили свой путь. Углубившись в чащу, по очереди продирались сквозь заросли. Пока у меня были силы, я шла впереди, раздвигая ветви. Когда уставала, менялись. Это был долгий, монотонный путь, к середине которого у меня стали заплетаться ноги. Когда я, споткнувшись, толкнула в спину шедшего впереди полуэльфа, он скомандовал привал. Ибо было ясно, что до темноты из леса нам не выбраться. Мне даже начало казаться, что мы заблудились. Но провожатый, вроде, никаких признаков беспокойства не выказывал. Расчистив небольшую полянку, мы развели костер. Ворону повезло убить вполне жирного кролика, так что без ужина мы не остались. Родника поблизости не обнаружилось, но мне удалось собрать достаточное количество воды с деревьев.

После ужина мы сидели у костра, наслаждаясь покоем. По мне, это лучшее время в походе, когда спать еще не хочется, но идти уже куда-либо поздно. Я всегда любила смотреть на пламя, гладить его, пропускать, как песок между пальцами. Когда огонь принял очертания гордо выгнувшего шею дракона, Ворон усмехнулся:

– Тебе бы фокусы показывать.

– С этого и начинала.

– То есть?

– Рассказать?

Получив утвердительный кивок, я с удовольствием погрузилась в воспоминания.

 

Придя в родную деревню и обнаружив, что селяне безжалостно спалили мой дом, я пошла по дороге, куда глаза глядят. Нужно сказать, что глядели они под ноги и были застланы горячей пеленой слез. Поэтому шумный цыганский табор я заметила, лишь уткнувшись лбом в грудь смуглой женщине в красном шелковом платье.

– Ай, красавица! Чаво плачешь? Обидел кто?

Подняв голову, я наткнулась взглядом на златозубую улыбку и прищуренные карие глаза. Монисто на шее и платок на голове искрились в лучах утреннего солнца. От неожиданности я растерялась, не зная, что ответить и огляделась вокруг. Помимо заговорившей со мной женщины вокруг обнаружилось еще двадцать цыганок, разодетых в яркие цветастые платья, а также несколько повозок и даже медведь. Как я не заметила такую толпу, ума не приложу.

– Да не бойся ты, Карэта не обидит! – подскочила ко мне босоногая девчушка лет шести.

Цыганка между тем взяла меня за руку:

– Ай, все вижу, все скажу. Ведьмой тебя назвали, дом сожгли! Идти тебе некуда!

Испуганно отдернув ладонь, я попятилась, вызвав радостный смех.

– Да не бойся! Мы тут все ведьмы! Айда в повозку, устала совсем! – ко мне подошла молоденькая девушка и, обняв за плечи, увела к телеге. Там еще две улыбчивых цыганки помогли нам забраться внутрь на колючую солому, и табор двинулся дальше.

– Чаво нахохлилась, как воробей? – девушка тепло обняла меня за плечи. – Я – Лаэта. А тебя как звать?

– Лиона,– осторожно ответила я.

– Не бойся, Лиона, – улыбнулась цыганка, протягивая мне яблоко. – Мы друзей не обижаем.

– А я вам друг?

– Вкуси нашу пищу и таковым станешь!

Я посмотрела на все еще протягиваемое яблоко, а потом на девушку. И почему-то поверила. Может потому, что ощутила легкий толчок ветра в спину. Стихии никогда мне не врали. Просто я не всегда имела силы их слушать. Ведь говорить или просить гораздо проще. Но тогда Воздух все-таки достучался до меня. И не зря.

– У тебя из родных есть кто? – спросила цыганка, наблюдая, как я счастливо поедаю яблоко.

– Брат разве что, но я его уже лет пять не видела. Как на службу в столицу уехал, так и все.

Лаэта взяла мою ладонь и, посмотрев на нее несколько секунд, вздохнула:

– Не определен твой путь еще. Так что пока оставайся с нами. Мы по всему королевству гуляем. Али с братом столкнешься, али судьбу свою встретишь. А нет, так с нами и проживешь.

И хотя Воздух мне говорил, что можно не бояться, здравый смысл утверждал обратное. Ведь о цыганках я слышала только страшные сказки, поэтому, не спеша соглашаться, уточнила:

– Чем вы занимаетесь?

В ответ Лаэта рассмеялась.

– Не убиваем, не грабим! Людям радость несем, судьбы предсказываем, песни поем да представления показываем!

Открытый добрый взгляд девушки располагал к себе, ей хотелось верить. Что я и сделала. Ведь, по сути, тогда у меня других вариантов и не было.

Узнав о моих талантах, цыганки очень обрадовались и придумали, как использовать их в представлениях. Но ни с музыкой, ни с танцами у меня самой не заладилось. Как сказала Карэта, по моим ушам медведь протоптался, а на фоне цыганок с их пластикой я смотрелась убого. Поэтому моей работой были только фокусы. Жонглирование ножами, кручение зажженных обручей, хождение по канату. Все это имело у публики весьма неплохой успех. Но особенно красивым был наш с Лаэтой номер, когда она играла на скрипке, а я заставляла пламя танцевать. Огонь и музыка сплетались воедино, затрагивая души слушателей. С образами я тогда особенно не заморачивалась: просто творила пламенных дев, срисованных с тех же цыганок. Но селянам и это нравилось.

Около года ездила я с табором по городам и селам. Мы всегда останавливались на окраине, ставили шатры, разводили костры. Днем репетировали, ходили на рынок, хозяйничали, а вечером, когда к палаткам стягивалась публика, устраивали представления. Меня всегда удивляло отношение людей к нам. Вечером их глаза блестели от предвкушения зрелища, а после они расходились, с жаром обсуждая его. Утром же на рынке тут и там слышалось недовольное жужжание по поводу наших пестрых шатров. В некоторых селениях нас встречали неприветливо: дубьем и факелами. Но цыганкам как-то удавалось усмирить толпу, и нам давали спокойно пройти мимо.

Однажды ночью после очередного представления я сидела у огня. Спать совершенно не хотелось, потому что после выступления все еще было радостно на душе. Вдруг мое внимание привлек раздавшийся за спиной шорох. Обернувшись, я увидела Карэту, не спеша идущую ко мне. Сев рядом, она закурила трубку.

– Хорошо тебе с нами? – спросила цыганка.

– Да, очень.

– Хочешь насовсем остаться?

– Наверное, – улыбнулась я.

– Дай-ка посмотрю руку твою.

Взяв мою ладонь, Карэта закрыла глаза и осторожно провела по ней пальцами.

– Прояснился путь. Нельзя тебе с нами быть. Другая судьба тебе написана. Много крови будет в жизни твоей. И ты убьешь, и тебя убьют. Но не умрешь ты, а воскреснешь.

Сейчас-то я понимаю, о чем шла речь. Много позже меня действительно подло убили, но я нашла в себе силы встать и жить дальше. Тогда же слова цыганки сильно напугали.

– Не прогоняйте меня! – взмолилась я. – Я не хочу крови, я хочу просто жить.

– Не нам выбирать путь свой, – улыбнулась цыганка. – Но не бойся, одна ты на нем не будешь. И не выгоним мы тебя. Сама уйдешь, как время подойдет.

Тепло обняв, а затем, оставив меня осмысливать услышанное, цыганка ушла в свой шатер.

На следующее утро мы с Лаэтой пошли на рынок. Наш табор стоял у небольшого городка уже несколько дней и уже собирался сниматься. Накупив себе всяких мелочей, мы шли, не спеша, грызя орехи в меду. Прохожие неприятно косились на нас, но цыганку это лишь забавляло. Весло смеясь, она махала рукой особо любопытным, и те поскорее отводили взгляд. Мы уже дошли до выхода с рынка, как вдруг дорогу нам перегородили два типа весьма неприятной наружности.

– Что девочки, не желаете приятно провести время?

– Отчего же нет, – подмигнула мне Лаэта. – Куда поведете?

Кавалеры переглянулись и, галантно взяв под руки, повели в ближайший переулок. Убедившись, что никто их не видит, парни прижали нас к стене и уже собирались перейти к желаемому, как вдруг обнимавший Лаэту вскрикнул и схватился за голову. Второй посмотрел на осевшего товарища, затем перевел взгляд на цыганку и тоже упал, сжав ладонями виски. Я с ужасом смотрела, как их плоть стареет прямо на глазах, высыхает, превращается в пыль. И вот уже через пару минут у нас под ногами лежала лишь чуть запорошенная одежда.

– Эх, а назавтра опять из нас чудовищ сделают, – грустно улыбнулась цыганка, обшаривая карманы поверженных. А потом посмотрела на меня. – Ты чаво? Испугалась, что ли? Да ладно тебе! Эти даже без амулетов были!

Признаваться, что испугалась я вовсе не парней, у меня язык не повернулся. Поэтому, натянуто улыбнувшись, я спросила:

– Как ты это сделала?

– Легко и непринужденно, – засмеялась девушка и, взяв меня под локоток, повела прочь.

Когда мы снова вышли на рыночную площадь, меня кто-то окликнул:

– Лиона?!

Я обернулась и увидела здоровенного патлатого мужика в белой рубахе и кожаной жилетке. Не сразу в нем опознался мой братец Эрл.

– Иди, – тихонько подтолкнула меня Лаэта. – Вот и нашел тебя путь твой.

– …так больше и не встречались ни разу, – закончила я свой рассказ и обнаружила, что, увлекшись повествованием, не заметила, как Ворон уснул, положив голову мне на колени.

Окинув взглядом стоянку и убедившись, что защитный контур стоит, я осторожно выбралась из-под полуэльфа и легла рядом, прижавшись к нему. Костер костром, а к утру холодно будет.

Проснулась я оттого, что какое-то наглое насекомое шастало по моей щеке. Шлепнув по ней ладонью, я наткнулась на руку Ворона.

– Доброе утро, – улыбнулся мне полуэльф.

Он лежал на боку, облокотившись на руку, и пристально смотрел на меня.

– Привет, – я села, откинув одеяло. – Двинулись?

– Поедим и пойдем. Разводи огонь, я все-таки нашел неподалеку родник, – взяв котелок, Ворон ушел в чащу, оставив меня у кострища.

С огнем я разобралась весьма быстро и, как в любую свободную минутку, закрыла глаза и окунулась в голоса стихий. Блаженствовать мне удалось не дольше трех минут. А затем в шепот ветра ворвался какой-то посторонний треск. Открыв глаза, я увидела, что кусты передо мной качаются так, будто из них вот-вот выломится нечто ужасное. Резво вскочив на ноги, я на всякий случай встала по другую сторону костра. Через пару секунд на нашу стоянку выбежал мужчина. Его грязная окровавленная одежда свисала лохмотьями на израненном теле. Увидев меня, он истошно завопил, и я отлетела в растущий за спиной куст. К счастью, не долетела, а то бы поцарапалась здорово. Зависнув в воздухе, я наблюдала, как обезумевший воздушник удирает прочь. По хорошему, надо было догнать его, но мне теряться в лесу совершенно не хотелось. К тому же, судя по его состоянию, как бы не пришлось прибить несчастного. А так, успокоится, да стихия выведет. Вдруг это только я не могу, взлетев над лесом, сообразить, куда мне идти. Хотя, с другой стороны, бросать раненого человека в лесу одного…

– Что тут случилось? – спросил вернувшийся Ворон.

– Сумасшедший воздушник встретился, – сказала я, опускаясь на землю.

– Не задел?

Покачав головой, я вкратце описала ситуацию. Полуэльф, молча, поставил котелок на огонь и полез в сумку за крупой.

– Может, поискать его? – спросила моя совесть.

Посмотрев на меня, полуэльф спрятал крупу обратно. Похоже, его совесть думала о том же, но была более стеснительной. Наскоро перекусив остатками вчерашней крольчатины, мы двинулись по следу, и через пару часов нам попались четкие отпечатки гоблинских лап. А затем мы вышли на весьма утоптанную полянку. После беглого осмотра места драки стало ясно, что несчастного утащили под землю. В итоге, из леса мы выбрались только к вечеру, усталые и злые. До деревеньки было еще пару часов пути, но продолжить путь было решено завтра. Ибо бесполезная помощь ближнему здорово нас утомила.

Выйдя ранним утром на широкую утоптанную дорогу, я вздохнула с сожалением. В лесу голос Земли слышался ярче, да и каждый шаг не вздымал клубы пыли. Мы шли по дороге в гордом одиночестве: ни с той, ни с другой стороны ни телег, ни путников, ни всадников не было видно. Что ж, тем лучше. Меньше встреч, меньше неприятностей. На таких отдаленных трактах никогда не знаешь, что встретится.

Лежавшее на обочине тело мы заметили еще издали и, переглянувшись, ускорили шаг. Зрелище было не из приятных. Такой же израненный, окровавленный мужчина, как давешний воздушник. Чуть подвинув разорванный рукав, я увидела знакомое клеймо. Крест четырех стихий, появляющийся, когда стихийник входит в силу. Переглянувшись, мы с полуэльфом, видимо, подумали об одном и том же.

– Как думаешь, что с ним случилось? – спросил Ворон, устремляя взгляд вдаль. Крыши домов за редким частоколом уже можно было различить на горизонте.

– Не знаю, но, думаю, скоро выясним.

– Подожди меня здесь, – сказал полуэльф, отдавая мне свою сумку.

– То есть?

– Я схожу в деревню, посмотрю что там. Два мертвых стихийника для этих мест – многовато. Не хочу, чтобы их случайно стало трое.

– Вот еще. Вместе пришли, вместе и пойдем.

Я решительно двинулась вперед. Еще один защитник выискался. Кое-кто тоже вечно стремился меня оградить от всего особо опасного, и этот туда же. Полуэльф же, чуть отстав, нагнал меня у небольших кустиков неподалеку от разлапистого придорожного дерева. Когда мы поравнялись с ним, Ворон резко толкнул меня к стволу и, заведя руки за спину, стянул веревкой.

– Ты что творишь?! – возмутилась я.

– Для твоего же блага, – спокойно ответил полуэльф, раскидывая вокруг амулеты.

Теперь ори не ори, не увидят и не услышат.

– Негодяй!!! – все равно надрывалась я. – Развяжи немедленно!

Откуда только эльфийскую веревку взял?

Не обращая на меня никакого внимания, Ворон забрал меч и быстро двинулся к деревне. Остроухий самоуверенный болван! Вот случится там с ним чего, и стоять мне тут до скончания веков. Или скорее до скончания собственного. Хорошее благо, ничего не скажешь!

Кое-как опустившись на землю, я приготовилась ждать. Но изнывать от одиночества пришлось недолго. Скоро на дороге показались два всадника, едущие в сторону деревни. Они пустили уставших коней шагом, не держа поводья. Как только едущие приблизились настолько, что я смогла различить их лица, во мне смешались радость и страх. Телохранитель и его величество хмуро о чем-то беседовали. Когда они поравнялись с кустами, я услышала обрывок разговора.

– Пусть только явится, убью! – зло бросил величество.

– Главное, чтоб явилась, – грустно ответил Эрл, потирая почерневшую кисть.

– Не придет сама, из-под земли достану!

Ох, как же хорошо, что контур защищал меня от чужих взглядов. Король был настолько зол, что вполне мог испепелить на месте без всякого кострища. Теперь мне совершенно точно не захотелось возвращаться во дворец, но почерневшая кисть брата могла не оставить мне выбора. Ведь если Ворон прав, и Фей больше не приходит в тот дом надежды, то спасать Эрла придется мне. Раз проклятье на него действует, значит, моя кровь не помогла. Или не взял склянку в поход, или выпил поздно. И тут мне в голову внезапно пришла занятная мысль. Если бы у меня были свободны руки, я бы хлопнула себя по лбу. Мне вдруг стало совершенно понятно, чем был свистнутый полуэльфом камень. Это же символ власти нашего драгоценного величества! На церемонии признания наследника он еще щеголял в белом костюме с этим булыжником на груди! Похоже, я была права. Какой-то недобиток мстит нашему отряду, нападая на каждого по очереди. Меня похитил, хотел подсунуть королю проклятый камень, Эрла заразил…Или как бы не развелось в нашем королевстве теневиков! А ну как они новый Орден под шумок организовали…

Последствия подобной напасти королевство ощутило около восьми лет назад. Тогда серым осенним вечером мы вчетвером возвращались в столицу. Я, Эрл, мечник Лео и стрелок Квен въехали через южные ворота, потратив последние полчаса на совершенно бесполезный спор.

– В конце концов, я принц! И имею право приводить в свой дом кого захочу! – убеждал нас его высочество Леонард.

– Не сомневаемся, – вздохнул Эрл. – Но может, мы лучше в таверне останемся?

– С какой это радости? – принц в упор посмотрел на друга.

– Да не любим мы все эти церемонии, – вклинился Квен.

– Вот-вот. От нашего вида придворные в обмороки попадают, – внесла я свою лепту.

На самом деле у моих друга и брата в прошлом было по несколько грешков, которые суровый король Деодан мог припомнить. По его мнению, подвиги подвигами, но заслуги от ответственности не освобождают. Они же не всегда были благородными защитниками сирых и убогих. И мошенничали, и воровали. Кто-то даже убивал. Мне-то бояться было нечего, но отрываться от коллектива категорически не хотелось. Принц будет бегать по своим делам, а меня одну в комнате запрет.

– Трусы! – бросил нам Лео.

– Не всем же быть столь отважными, – улыбнулся в ответ Эрл.

– Ну и сидите в своей клопиной дыре!

Посмотрев вслед ускакавшему высочеству, мы не спеша развернули коней по направлению к таверне. Так оно лучше будет, если, конечно, удастся найти в это время и погоду свободный столик. Ибо толпа у крыльца небольшого домика с вывеской «У Орена» наводила на определенные мысли. Мы спешились у коновязи и привязали лошадей. Я еще раз с сомнением покосилась на толпу, но Эрл уверенно подтолкнул меня по направлению к входу. К двери мы прошли сравнительно легко: суровое лицо и комплекция брата редко у кого вызывали желание спорить. Под его холодным взглядом добропорядочные горожане опускали глаза и сами старались убраться с пути.

В полутемном зале было душно из-за табака и сгоревшего жаркого. Оглядев помещение, Эрл двинулся к столику в углу у окна. За ним сидел весьма тщедушный гражданин с тарелкой картошки. Ужинал. Дождавшись, когда человек дожует и обратит на него внимание, мой габаритный братец одной рукой схватил его за шкирку и пересадил за соседний столик к двум господам бандитской наружности. Переставив туда же тарелку, Эрл махнул нам рукой.

– А вы говорили места не найдем, – улыбнулся он, едва мы подошли.

Покосившись на мужичка и его новых соседей, решивших, что они вполне уживутся вместе, мы заняли места. В этой таверне нас хорошо знали, поэтому не связывались, и обслуживал нас хозяин лично. Заведение гнома Орена славилось на всю столицу своей кухней, поэтому от клиентов отбоя не было. Готовя мясо по секретным рецептам своих предков, Орен был лучшим в своем деле.

– Здравствуйте, господа и дамы! Рад снова видеть вас под моей крышей! – поклонился нам подошедший гном в белом кафтане, подпоясанным красным поясом. Не по обычаю гладко выбритый, он больше походил на карлика, чем на гнома. Лишь вертикальные зрачки выдавали его с головой.

– Нам все как обычно, – улыбнулся Квен и протянул Орену положенный задаток.

– Сию минуту, все будет!

Проводив взглядом шустро убежавшего хозяина, мы от нечего делать принялись обсуждать дальнейшие планы.

– Может, не будем Лео ждать? – спросил Квен, вертя в руках наконечник стрелы, хозяйственно подобранный им в лесу. – Двинемся сами, а он потом догонит.

– Ее-то он все равно на бал потащит, – ткнул в меня пальцем Эрл.

Я никогда не любила, когда решали за меня. Поэтому чисто в пику пробурчала:

– Вот возьму, и не пойду.

– А кто тебя спросит? Ты Лео, что ли, не знаешь? Побежишь как миленькая! Поверь мне, он тебя так обработает, что в итоге поход на бал будет казаться твоей собственной идеей.

– Спорим, не пойду? – надулась я.

– При известном исходе спорить неинтересно. А я знаю, что прав.

Какие эти мужики умные! Вот назло им возьму и сбегу после ужина. Посмотрим, как меня тогда на какой-то там бал потащат. Хотя, по правде сказать, побывать в королевском дворце очень хотелось. В пышном платье пройти по белой мраморной лестнице в сопровождении красавца Леонарда. Посмотреть на короля, попробовать различных деликатесов, увидеть фокусы придворного шута. Говорят, он лучший из лучших. А еще посмотреть на первых красавиц королевства, украдкой сравнив себя с ними. Конечно, придется танцевать, но Лео втайне от остальных дал мне несколько уроков, чтобы не опозорила его перед двором.

– Вот видишь, она уже, небось, мечтает, как платье примерять будет, – ехидно сказал Эрл другу.

Я поспешно вернулась в действительность, убрав с глаз мечтательную поволоку. Тем более как раз принесли еду. Ужин прошел в молчании и закончился довольно быстро. В столице мы планировали пробыть недолго, и брат стремился максимально эффективно использовать это время. Сняв две комнаты, после ужина мы разошлись, кто куда. Вернее, парни направились в более увеселительное заведение, а я поднялась к себе. Дня в седле мне вполне хватило, чтобы уснуть, едва голова коснулась подушки. В то время я очень любила ночи. Из-за снов. Ярких, легких, счастливых. Мне снилась мягкая зеленая трава, кроны деревьев над головой, теплые солнечные лучи, пробивающиеся между листвой, и шершавая ладонь, нежно сжимавшая мою руку.

Тогда сны не сильно отличались от реальности. И это было самое счастливое время. Которое, увы, не могло длиться вечно. Утром хрустальную паутину сновидения безжалостно разбил стук в дверь. С сожалением покинув постель, я впустила стучавшего. Им был личный портной его величества. Оказывается, Леонард велел ему за три оставшиеся дня сшить мне бальное платье. Я-то думала, что просто куплю готовое, а оказывается, спутнице принца не подобает.

Не обращая внимания на мой растрепанный вид, худенький патлатый мужичок взялся за дело, ловко орудуя мерной лентой и кропотливо записывая цифры. В середине обмерки в комнату заглянул Эрл и, мерзко похихикав, ушел к себе, шустро закрывшись дверью от прилетевшей в него табуретки. Записав все размеры, портной достал из сумки образцы ткани и долго прикладывал их ко мне, отстраняясь и покачивая головой. Я в процесс не вмешивалась, прикинувшись бессловесным манекеном. В итоге был выбран темно-зеленый шелк и гипюровые вставки в тон. Набросав эскиз и для проформы получив мое согласие, портной удалился, велев мне завтра в полдень быть дома для первой примерки. Взяв оставленный лоскуток ткани, я направилась к обувщику за туфлями, ибо справедливо решила, что походные сапоги даже под длинной юбкой будут не очень.

Неподалеку от лавки мне преградили путь три статных барышни в красивых, но уж больно похожих платьях. Искрящиеся в солнечных лучах корсеты на легкомысленных бретельках плавно переходили в прямые юбки, мягкими складками спадавшими до земли. Платья были сшиты по одной выкройке, но из разных тканей. Поэтому их нельзя было назвать абсолютно одинаковыми. Кроме того, у одной ансамбль дополняла шляпка, у другой перья в волосах, третья же щеголяла эффектной башней из волос. Во всяком случае, ни с чем другим у меня прическа не ассоциировалась. В штанах и походной рубашке на фоне дам я выглядела весьма убого, поэтому поспешила их обойти. Не тут-то было. Меня окружили, пристально осматривая.

– И эта будет на балу с принцем?! – обратилась к подруге одна из девиц.

– Ой, не говори! Совсем его высочество со своими подвигами из ума выжил. Не сидится ему во дворце, как всем нормальным принцам!

Третья, между тем, обошла меня со спины и двумя пальцами подняла чуть растрепанную косу.

– Фи, какая гадость!

Прикинув, что в тюрьму из-за этих куриц мне совершенно не хочется, я снова попыталась просто уйти, проскользнув в просвет вражеского кольца. Не тут-то было. Меня больно дернули за волосы и зашипели в ухо:

– Только попробуй появиться на балу! Тебе не поздоровится. И ни принц, ни дружки твои даже вступиться не успеют! А попробуешь нам что-то сделать, тебя посадят за нападение на улице!

Рывком высвободив косу из цепких пальцев ее будущего величества, я мило улыбнулась и все-таки зашагала прочь. Хорошо иметь возможность отомстить, не опускаясь до таскания за волосы. Насладившись истошным визгом за спиной, я даже не стала оборачиваться. И так знала, что шум наделали отлетевшие пуговицы, на которых держались легкомысленные бретельки. Попробуй докажи, что это мой фокус: как сообщил Воздух, пришито там было абы как. Видимо, чтоб удобнее снимать было.

Оставшиеся дни прошли не менее суматошно. Каждое утро меня будил портной, ругаясь как же неудобно, что я не живу во дворце. Ко мне он наведывался по три-четыре раза на дню и в непредсказуемое время. Поэтому из таверны я практически не выходила, добросовестно разнашивая туфли: нарезая круги по комнате или прогуливаясь по коридорам. За что, кстати, получила звание «цокающего призрака». Да, без шуточек Эрл не мог.

Пятничным вечером его высочество заехал за мной на карете, запряженной четверкой лошадей. Хоть до дворца и было рукой подать, но «не солидно бальным платьем подметать улицы».

– Вернешь к полуночи, – поехидничал братец, собираясь закрыть за нами дверцу.

– И не подумаю! – отмахнулся Лео. – Делать мне нечего после бала по городу разъезжать. Переночует во дворце, а утром вместе отправимся.

– Удачного вечера! – махнул нам рукой Квен.

Глянув в заднее окошечко, я увидела, как парни снова направились в сторону публичного дома. Ну да, если завтра опять в леса, то надо оторваться по полной.

– Зачем ты с Мирой поцапалась? – спросил меня Лео, едва мы тронулись.

– Не цапалась я с ней! – поклеп, как всегда, возмутил меня.

В ответ принц укоризненно покачал головой:

– Еще скажи и платье ее не рвала, и за волосы не таскала.

Я, открыв рот, уставилась на Лео, он же расхохотался и тихонько вернул мне челюсть на место.

– Это называется сплетни. Привыкай.

Оставив свое «больно надо» при себе, я уставилась в окно. Хотя смотреть там было особо не на что. Еще только-только начинало смеркаться, поэтому факелы еще не зажигали, а в вечерних сумерках все было одинаково серым. Когда карета остановилась перед крыльцом, и принц галантно протянул мне руку, я глубоко вздохнула и, гордо выпрямив спину, вышла. Итак, занавес поднят, играем даму. Элегантно придерживая подол, легко ступая, я шла, чуть улыбаясь и смотря строго вперед.

Встречавший гостей камердинер почтительно поклонился и обратился к принцу:

– Как представить вашу спутницу?

– Лиона де Карэта, – ответила я за принца.

Конечно, по правилам, надо было назваться стихийником, но привычка не раскрываться раньше времени в незнакомом месте сработала быстрее прочих мыслей. И ведь я даже не соврала. Карэта всегда называла меня дочерью, как и весь свой табор. Так что имя «Лиона дочь Карэты» для местной публики вполне сгодится. Теперь пусть все голову ломают, что это за дворянка такая.

– И зачем было врать? – шепнул мне Лео, едва мы вошли в зал.

– Привычка, – не переставая улыбаться, ответила я.

Огромный тронный зал был полон народа. Слева от вереницы центральных колонн шумели расположенные вдоль стен фонтаны. Слуги в атласных сиреневых ливреях с подносами закусок и бокалами вина ловко лавировали меж гостей. Справа было отведено место для музыкантов, а также поставлено несколько игральных столов. В центре между колоннами была расстелена красная ковровая дорожка, по которой пришедшие гости проходили к королю. Затем, как только соберутся все приглашенные, она должна была стать местом для танцев.

Согласно правилам этикета, мы подошли к трону. Его величество Деодан в снежно-белом камзоле и черной бархатной мантии на плечах был великолепен. Мне хорошо запомнились его орлиный нос, густые брови и карие глаза. Леонард не очень был на него похож. Разве что мимикой, манерами. На груди его величества висел прозрачный камень с синими прожилками в красной оправе, а на голове блестел бело-золотой обруч. Изобразив положенный реверанс, я почтительно склонила голову.

– Рад приветствовать тебя в нашем дворце, Лиона, – вполне тепло поздоровался Деодан. Хотя, может, это было положено по этикету?

Выпрямившись, я еще раз улыбнулась его величеству, и Лео повел меня прочь.

– Хорошо держишься! – сказал мне принц, подводя к слуге, несущему поднос с бокалами. – Где научилась?

– Природный дар, – ответила я, отпивая глоток из бокала. Незачем было знать принцу, откуда и какие у меня таланты. Да и не рассказывать же, как я закатила Эрлу истерику, сообразив, что совершенно не знаю, как себя надо вести при дворе, а Леонард просветить как-то не подумал. Вдоволь натешившись, братец отвел меня к знакомой проститутке, бывшей когда-то придворной дамой, и там за умеренную плату меня натаскали на этикет. Хорошо, что учусь быстро, а то бы влетело в копеечку. Да и не привыкать мне различные роли играть. Во времена мошенничества мы с Эрлом кем только не притворялись. Правда, во дворцы нас не заносило.

Пристально посмотрев мне в глаза, Лео чему-то усмехнулся и хотел тоже пригубить напиток, но я перехватила его руку:

– С вином что-то не так.

В ответ принц беззаботно махнул рукой:

– Брось, тебе показалось. Все проверяется дегустаторами! Это же королевский дворец, а не поместье мелкого барона! Вон, все пьют и живы.

Вздохнув, я отобрала у самоуверенного высочества бокал. Когда ж ты научишься мне верить? Надкусив палец, я выдавила несколько капель крови.

– Теперь пей, раз так хочется!

Отпив глоток, Лео улыбнулся:

– Лиона, ты жуткий перестраховщик! Расслабься, давай повеселимся! Пошли, потанцуем.

Поставив бокал на поднос проходящего мимо слуги, принц увлек меня на середину зала. Однако мне было не до того. Кружась в вальсе, я постоянно просматривала округу, ища угрозу. Если все четыре стихии говорят, что что-то происходит, глупо им не верить. Я же слышу! Тревожно шелестит вода в фонтане, нервно дрожит пламя свечей в люстрах и светильниках, явно ощущается холодный ветерок, еле заметно подрагивают камни пола.

– Еще раз наступишь мне на ногу, весь вечер простоишь в одиночестве у стенки! – зло прошипел принц, отвлекая меня от осмотра.

– Ага, – ответила я, замечая крайне подозрительного типа у колонны.

Он тоже не торопился пить вино. Оглядевшись и убедившись, что его никто не видит, он бросил что-то в бокал, и лишь затем отпил.

– Видел? – спросила я, прижимаясь к принцу спиной в положенном танцевальном па.

– Что видел? – спросил тот, картинно морщась от очередного наступления на свою царственную ступню. Или я действительно такая тяжелая? Хотя шпилькой-то, наверно, действительно больно. Не ответив, я выполнила положенный прогиб, не отрывая взгляд от субъекта. Когда в очередной раз моя шпилька прицелилась в ногу, принц ловко отдернул ее, шепнув:

– Лиона, говорю тебе, ты заработалась. Надо уметь расслабляться. Пойдем, лучше выпьем еще вина, пока ты меня калекой не сделала.

Видимо тогда его высочество не знал, что стихийники не пьянеют. Но спорить я не стала, и едва закончилась музыка, мы прошли в левую часть зала и остановились неподалеку от подозрительного типа. Взяв с подноса пару бокалов, Леонард протянул один мне, а второй нарочито быстро поднес к губам, не давая мне возможности «испортить напиток». Но выпить принц так и не успел: Улыбаясь во все свои белые зубы, к нам подплыла Мира. В темно-красном платье с глубоким декольте и разрезами подола чуть ли не до талии. Даже не удостоив меня взглядом, девушка обратилась к принцу:

– Ах, ваше высочество, вы же не откажете мне всего в одном танце?

Покосившись на меня, Лео мило улыбнулся красотке:

– С удовольствием, – и, сунув мне бокал, увел Миру в центр зала.

Подавив неприятное чувство, я отпила вина и заставила себя безразлично оглядывать танцующих. Высочество мило улыбался, слушая красотку, и не сводя с нее глаз. Да, пара что надо. Оба высоченные, идеально сложенные. Легко и изящно кружили они в вальсе. Мда, мне до такого далеко. Остается только смотреть и натянуто улыбаться. Однако долго любоваться танцем мне не дали. Тот самый подозрительный тип вдруг оказался рядом и, защелкнув на моем запястье браслет, взял под руку. Эх, видимо заметил, что я на него пялилась. Браслет парализовал голосовые связки, стеснил движения и лишил меня магии. В довершении этого в бок ткнулось что-то острое.

– Сейчас мы, мило улыбаясь, идем к королю, – прошипел мужчина и повел в указанном направлении.

Я лихорадочно соображала, что делать. Леонард в мою сторону даже не смотрел, полностью поглощенный созерцанием выглядывающих из лифа буферов партнерши. Вечно от этих женщин одни неприятности! Как не вовремя эту дуру принесло!

– Попробуешь подать охране знак и все, кто пил вино, умрут.

Приглядевшись к лицу типа, я тихо охнула. Без солнечного света опознать было сложно, но тень, несомненно, угадывалась на бледном лице. Надо же, теневик в королевском дворце! Знать бы, что именно он подсыпал в бокалы. Блефует или нет?..

Король все также сидел на троне в противоположном от нас конце зала. Чтобы не привлекать внимание, мы шли медленно. Это хорошо, было время подумать. Без магии, полупарализованная, в платье и на каблуках я чувствовала себя неуклюжей и беспомощной. И Лео, зараза, мило улыбается заносчивой девице в змеиного цвета платье. Я лихорадочно стала вспоминать непонравившийся мне привкус в вине. Дедушка Фей учил меня разбираться в зельях, причем и теневой природы тоже. Ведь было же что-то знакомое, что-то забытое…забвенье! Блефуешь, голубчик! Ничего ты гостям не сделаешь: от отшибленной памяти еще никто не умирал. Поняв, что окружающим мгновенная смерть не грозит, я воспряла духом. Похоже, теневик решил убить короля и сделать так, чтобы на утро никто об этом не вспомнил. Я нагло остановилась. Острие ножа больно ткнулось в бок.

– А ну пошла!

Угу, конечно. Так как мы стояли за колонной, на нас никто не обращал внимания. Четыре рыцаря королевской охраны истуканами стояли по бокам и за троном. Интересно, а зачем ему нужна я? Ответил мне на это сам король. Блуждая взглядом по залу, он наткнулся на меня и приветливо махнул рукой, приглашая подойти. Ну конечно! Спутницу принца охрана подпустит достаточно близко. Ее сопровождающий почтительно остановится поодаль, усилит действие браслета и пока все отвлекутся на мою рухнувшую персону, метнет нож.

Представленную картинку видеть в реальности категорически не хотелось. А у нее были все шансы на воплощение. Если бы не один просчет: я все-таки воин, поэтому приставленный к боку нож был недостаточно весомым аргументом. Во всяком случае, он не помешал мне упасть, повалив при этом теневика. Не ожидал, зараза: ножик выскользнул и звякнул об пол. К счастью, охрана среагировала мгновенно, живым щитом окружив короля, и в этот момент в руках у некоторых гостей и прислуги появилось оружие. Вот тебе и проверенные люди и родословные! Это куда ж королевская охрана смотрела?! Большинство публики под действием зачарованного вина происходящего не замечали, кружась в танце и бессмысленно таращась остекленевшими глазами. Быстро оглядевшись, я заметила Лео, в темпе вальса увлекающего свою спутницу ближе к трону. Мол, не вижу, что происходит, просто танцую, куда нравится.

Лежавший подо мной теневик, попытался подняться на ноги, но я из последних сил вцепилась в него мертвой хваткой. Чтобы освободиться, ему теперь придется ослабить браслет. Двенадцать вооруженных человек двинулись на четверых охранников, закрывших короля и уводящих его за трон. Однако на них мне смотреть было некогда, у меня шла своя битва. Теневик ослабил браслет и попытался стряхнуть меня со своих ног. Но тут к нам, наконец, добрался Лео, убив негодяя его же ножом.

– Ты чего улеглась? – бросил он мне, однако, увидев браслет на запястье, сплюнул и, не тратя на меня время, включился в бой, подло напав на одного из атакующих сзади и отобрав меч.

Четыре рыцаря элитных войск, согласно правилам, прикрыв короля, отступали к запасному выходу из зала. С парадного входа уже вбегала дворцовая стража. Принц, ловко орудуя отвоеванным оружием, бился аж с тремя лжегостями. И все должно было закончиться хорошо, если бы не случайно пропущенный нож. Один из теневиков подло подкрался со стороны выхода, куда вели короля, и метнул в него кинжал. Охрана не успела среагировать, и Деодан, захрипев, мешком осел у их ног. Банальная мелкая оплошность, ценою в жизнь. Разобравшись с нападавшими, Леонард лишь мельком взглянул на труп отца и сразу же принялся раздавать указания. Короткие, полные злобы фразы разносились по залу. Но вряд ли кто-нибудь, кроме меня, знал, что они за собой скрывали.

Через какое-то время мы вчетвером сидели в кабинете его нового величества. Леонард вертел в руках камень власти, остальные молча смотрели на него. Наконец, подняв на нас глаза, новый король обрисовал ситуацию:

– Заменены на двойников известные люди королевства, заменена прислуга. Была попытка опоить помимо гостей еще внешнюю и внутреннюю охрану. Нам невероятно повезло, что она провалилась. Поздравляю, мы проворонили Орден теневиков!

– Что ж, бывает. Теперь надо просто вычистить гадов, – пожал плечами Эрл, не обращая внимания на тон последней фразы. – Известно, сколько еще недобитых осталось?

– Откуда? Думаешь, они мне свои списки предоставили? – также зло усмехнулся Леонард.

– Можно пройти по городским подвалам, – осторожно предложила я. – Скоро рассвет, сами они не рискнут вылезти. Их же на солнце сразу видно будет.

– Да, так и делаем, – Леонард откинул камень и поднялся. – Защитные амулеты выданы стражникам на воротах и командирам патрулей. Больше не хватило, но хотя бы сколько-то точно лояльных, уже хорошо. Выходы из города перекрыты, солдатам приказано убивать любого, кто ступит за черту. Так что прочесываем город, вытаскиваем всех людей на улицу и ждем рассвета. На каждую группу по одному стихийнику.

Без лишних слов мы отправились на работу. Всем все было ясно. Поделив город на четыре части, мы возглавили группы патрулей и методично прочесали дом за домом. Тех, кто оказывал сопротивление, уничтожали сразу. Остальных выводили на улицу и ждали, на чьих лицах под лучами солнца проявится тень. Мой отряд, убив около двадцати теневиков, двигался к центру. Наша работа была почти закончена, как вдруг я увидела, что из одного из окон буквально вывалился Квен. Упав на спину, стрелок, не целясь, стрельнул в проем из арбалета. Прыгнувший вслед за ним теневик рухнул на парня уже трупом. Бросив свой отряд, я кинулась к другу.

– Ты как? – спросила я, помогая приятелю столкнуть тело.

– Он мне чем-то в лицо плеснул. Не вижу ни хрена! – Квен остервенело тер глаза.

– Подожди, дай посмотрю.

Убрав его руки, я увидела расширившиеся зрачки, буквально заполняющие весь глаз. Ни радужки, ни белков уже видно не было.

– Живо ляг! – скомандовала я, прокалывая себе палец.

Пара капель крови, вроде, смогла остановить одержимость. По крайней мере, глаза пришли в норму. Проморгавшись, Квен, шатаясь, поднялся.

– Видишь что-нибудь? – спросила я, подставляя приятелю плечо для опоры.

– Как в тумане. Это что теперь навсегда? – ужаснулся стрелок.

– Не должно, но если что, можно попробовать несколько зелий. Пошли к месту сбора. Хватит с нас на сегодня подвигов.

Поддерживая товарища, я повела его к главному крыльцу дворца. Естественно, мы были первыми. Усадив Квена на ступеньки, я случайно взглянула в ближайший переулок и заметила скрывшуюся в нем чернолицую фигуру. Пропустили-таки! Бросив друга на произвол судьбы, я кинулась за теневиком, игнорируя возмущенный вопль товарища. Если хоть одна крыса сбежит в вычищенную часть города, считай все труды прахом.

Переулок заканчивался тупиком, и единственным путем бегства был спуск в подвал. Глубоко вздохнув, я двинулась туда, чиркнув огнивом. Во время охоты стихии не призывались, поэтому сил у меня было достаточно. С пламенем в одной ладони и мечом в другой я начала спускаться вниз. Мягкие походные сапоги бесшумно ступали по каменной лестнице. Чутко прислушиваясь к малейшему шороху, я различила всхлипы и шепот в глубине помещения.

– Не переживай! Мы отомстим! Вот увидишь! Даже вдвоем нам это по силам!

Всхлипы резко прекратились.

– Кто-то идет! – прошептал другой голос.

Учуяли-таки! Раз фактор внезапности был потерян, я перешла на бег, вынырнув из-за угла с готовым огненным щитом. Удачно: выплеснутое зелье испарилось в пламени. Сформировав из щита сгусток, я швырнула его наугад и тут же нанесла удар мечом, тоже особенно не целясь. Как ни странно, попала и туда и туда, но вместе с осевшими на пол телами на меня рухнул потолок. Как же хорошо, что под ногами был земляной пол: я успела провалиться в него, оставив на поверхности лишь голову. Что ж эти гады перед смертью наколдовали-то?! Рухнувший потолок подвала рассыпался на весьма внушительные булыжники. Один из них завис в десяти сантиметрах от моего носа, но к счастью, за что-то зацепившись, больше падать не собирался. Повезло. Оглядев шаткую конструкцию, я решила не шевелиться. Тем более, силы Земли на самостоятельный откоп не хватало. Что ж, меж щелями проходит воздух, значит тихо сидим и ждем, когда кто-нибудь из своих найдет. Братец уж точно обо мне не забудет. И действительно, где-то через час, когда я уже начала подумывать о самодеятельности, над развалинами разнесся могучий голос:

– Льон!!

– Здесь я! – как можно громче проорала я в ответ.

– Еще раз! – судя по звуку, Эрл был чуть ли не надо мной.

– Оглох, что ли?!

Один из лежащих надо мной камней откинули, и я увидела Эрла с Леонардом.

– Догеройствовалась? – как всегда взялся за воспитание братец. – Вот не буду тебя вытаскивать, чтоб запомнила, как бегать в одиночку!

Не обращая на его слова никакого внимания, я пристальнее оглядела пейзаж за спинами спасателей. Судя по всему, рухнул только пол первого этажа. Потолок же остального здания был над головами пришедших ко мне друзей. Значит, без проблем откопают. Если бы дом рухнул целиком, не факт, что меня бы вообще нашли. И хорошо, что я была тут одна. На то, чтобы утянуть под землю кого-то еще, у меня бы не хватило сил. Эрл между тем начал осторожно разгребать завал, стараясь не уронить его на меня. Леонард же, видимо, решив, что не королевское это дело – камни таскать, оставил нас наедине. Скоро к брату присоединились еще трое солдат его величества.

К концу дня за ворота города было стащено около сорока трупов. Леонард собрал имеющихся в столице землевиков и стихийников, и мы общими усилиями погребли эту кучу в братской могиле.

Так как от ворот до таверны было гораздо ближе, чем до дворца, мы все вчетвером пришли туда. Чрезвычайное положение было отменено, и в зале собирались горожане: обменяться впечатлениями, сплетнями и послушать рассказы очевидцев.

Столик у окна нам уступили без разговоров, а Орен живо принес вино и закуски. Так как из-за суматохи он сегодня ничего не готовил, то пришлось обойтись лишь бутербродами. Весьма вяло поужинав, мы, как и прочие посетители, обсудили происшедшее.

– Как думаете, всех мы добили? – спросил Лео, сминая пальцами маленький хлебный шарик.

– Судя по услышанному мной, да, – ответила я, катая в ладонях бокал.

– Надо было мне с тобой пойти! – в очередной раз сокрушался Квен.

– Угу, и осталось бы от тебя мокрое место. Мои рефлексы на других не работают, – утешила я стрелка.

– Оставь ее. У нее как с детства ума не было, так и не нарос. Даром, что маг, – махнул рукой Эрл.

Огрызаться совершенно не хотелось, тем более в чем-то братец был прав. В критических ситуациях у меня всегда срабатывают сначала эмоции, потом мысли. Ведь, по-хорошему, никуда бы из этого подвала они не делись. Можно было позвать солдат и сделать все аккуратно, без шума и пыли.

– И что теперь? – наконец озвучил Квен давно назревший вопрос.

Было ясно, что нашему отряду – конец. После официальной коронации его величество Леонард будет безвылазно сидеть в столице, а нам придется или искать нового мечника, или разбегаться.

– Да ничего. Во дворце тоже полно работы найдется, – пожал плечами Лео. – Мне нужен личный телохранитель и начальник стражи. Через полгодика женюсь, тогда и королеве то же самое понадобится.

Последняя фраза больно резанула слух. Ну да, конечно. Одно дело по лесам бродить, а другое – на приемах всяких блистать. Хорошо уметь управлять водой: не потекут по щекам предательские дорожки.

– То есть ты уже за нас все решил? – усмехнулся Эрл.

Король пристально посмотрел ему в глаза:

– Знаешь, мою мать убили из-за какой-то мелкой дворянской обиды. Отец кого-то там лишил земель, и разобидевшийся владелец в отместку убил его жену. Я не могу гарантировать, что она, – Леонард кивнул в мою сторону, – не попадет под такую же раздачу. И при всем желании я не смогу всегда быть рядом.

Мда…с расплывающейся улыбкой справиться было гораздо сложнее, чем со слезами. Чтобы братец не заметил моей счастливой физиономии и не отыгрался по полной, я уткнулась в бокал. В этом был весь Лео. Он никогда ни о чем не просил, а просто ставил перед фактом. Хотя насчет полгодика, это он погорячился – официальный траур не меньше года. Но это уже были мелочи…

 

Воспоминания о безвозвратно потерянном окончательно ввергли меня в уныние. Привязанная к дереву, одна на обочине пыльной дороги. Да еще кисти ныть начали: Ворон то ли случайно, то ли намеренно перетянул веревку. В итоге, я занялась воспоминанием всей нецензурной лексики. Это было гораздо веселее, чем переживать счастливое, но безвозвратно потерянное прошлое.

Вернулся полуэльф через пару часов, уставший и донельзя печальный. Его вид заставил меня забыть все заготовленные ругательства. Ни слова не говоря, Ворон отвязал меня и повел в противоположную от деревни сторону.

– Что там? – не удержавшись, спросила я.

– Пошли вон в тот лесок, расскажу.

Зайдя в небольшой бор недалеко от дороги, мы развели костер и Ворон начал свой рассказ.

 

Когда я подошел к частоколу, моя рука снова почернела. Стоявшие на воротах мужики с дубьем в таких же ладонях, невесело окликнули:

– Что, тоже не свезло?

– Да, – осторожно согласился я. – Мне нужен Фей.

– Он всем тут нужен. Но говорят, уж месяц как его не видели. А обычно каждую неделю захаживал.

– Иди во-он к тому дому, там наш старшой поселился, – махнул рукой один из мужчин. – Он тебе все расскажет.

В указанной хижине за столом сидел смуглый черноволосый мужчина лет сорока. Рядом с ним сидели трое израненных юношей и одна девушка. Все четверо были привязаны к стульям. Посмотрев на меня, мужчина кивнул на стоящий перед столом стул. И едва я сел, поинтересовался:

– Тоже на этой проклятой ярмарке был? Или по дурости тронул кого?

– Ага, – на всякий случай ответил я.

Грустно усмехнувшись, мужчина продолжил:

– А я вот к камушку прицениться решил, все на свет его разглядывал. Хорошо, хоть до дому не доехал, жену не обнял! Повезло, что на торжище стихийники были, объяснили и сразу нас всех к Фею отправили.

– Я не понимаю, о чем речь.

Зло стиснув кулаки, собеседник ответил:

– Паскуда проклятый камень продавать привез! Пока покупатель с стихийником не подошел, его кучу народа перещупать успело! И неизвестно, сколько уже по королевству разъехались, прежде чем ворота закрыли и стали разбираться, в чем дело. Теперь, кто до черноты этой дотронется, – кивнул на мою ладонь мужчина, – тоже почернеет.

Я мысленно присвистнул, прикинув масштабы случившегося. Ярмарка камней и кристаллов – ежегодное событие, на которое стекаются жители со всех концов королевства!

– Тут нас осталось тридцать человек, – словно прочитал мои мысли мужик. – А перебили и того больше.

– Кто?

– Жители. Когда поняли, какое счастье к ним прибыло. Первых десятерых они пустили, скрипя зубами, а когда больные все шли и шли, испугались. Когда же кто-то случайно заразился, за дубье схватились.

– А это кто? – кивнул я на пленников.

– Оставшиеся стихийники, – вздохнул мужчина. – Когда один из них отказался давать свою кровь и решил уйти, проклятые обезумели. Попытались его остановить, завязалась драка…В итоге мне и еще нескольким сознательным удалось спрятать этих здесь и навести подобие порядка. Теперь я собственноручно выдаю каждому нуждающемуся по паре капель.

– И что дальше?

– А ничего. Мы сидим и ждем Фея, надеясь, что он просто задерживается.

В этот момент в помещение вошли еще двое. Обернувшись, я застыл от изумления: это были лично его величество со своим телохранителем.

– Кратко и четко, что происходит? – обратился король к главному.

Пересказав ему то же самое, что и мне, мужчина поднялся и, взяв нож с окровавленной миской, пошел к пленникам.

– Что вы делаете? – спросил Леонард.

– Вашему телохранителю и этому парню нужна кровь.

– Нет! – в один голос заявили мы с его величеством.

Соображения короля мне были неизвестны, но стихийники имели столь жалкий вид, что можно было подумать, ему их жалко. Как и мне.

Мужчина пожал плечами и положил предметы обратно на стол. Король с телохранителем отошли в сторонку и о чем-то шепотом заспорили. Наконец, придя к единому решению, они повернулись к связанным.

– Продержитесь четыре дня. Я доберусь до столицы и вышлю сюда людей, – сказал стихийникам Леонард.

Затем обратился к мужчине:

– Из деревни никого не выпускать, поступающих больных принимать без разговоров.

– А что же дальше? – спросил тот. – Вдруг Фей действительно никогда больше не придет?

– Я лично решу эту проблему, – туманно ответил король.

На этом они попрощались и собрались уходить. Но мне было важно кое-что сделать. Поэтому я нагнал их во дворе.

– Ваше величество! В лесу недалеко от столицы есть разбойничий лагерь. Там тоже могут быть проклятые.

– Откуда ты это знаешь?

Я был не в том положении, чтобы врать. И из двух зол выбрал меньшее.

– Это мои люди, я за них отвечаю. Они живут в холмах, в глубине леса. Их убежище охраняется амулетом. Он в корнях растущего на пригорке дерева. Вот амулет, он укажет путь.

– Так ты тот самый Ворон в Тени? Так сказать негласный король определенных слоев общества? И ты запросто готов сдать свой народ власти? – усмехнулся Эрл.

Мифы…как же я от них устал! В моем доме никогда не было убийц и отпетых разбойников. Мы никогда не убивали, даже тех, кого следовало бы. Конечно, в драках случалось всякое, но не более того. Однако реальным бандитам было выгодно прикрываться моим именем. Поразмыслив пару секунд, я ответил, тщательно подбирая слова:

– Я слышал, что наш король справедлив и милосерден. На нас нет тяжких грехов. Если вы не найдете моих людей, они погибнут. А так есть хоть какой-то шанс.

– Посмотрим, – ответил его величество и направился к своей лошади.

Едва они уехали, я поспешил выбраться из деревни, пока до стражи на воротах не донесли приказ короля.

 

Выслушав рассказ Ворона, я задумалась. Как это ни цинично звучало, но сложившаяся ситуация была мне на руку. Насколько я знала Леонарда, сейчас он со всей возможной скоростью доберется до столицы, снарядит сюда нескольких стихийников, заставит патрули искать не только меня, но и возможных больных. Причем второе будет важнее. Король прекрасно знает, что кроме Фея, только я могу приготовить нужное противоядие. Поэтому можно рассчитывать, что свои личные обиды он отложит на потом. Ведь главное, это благо народа. Во всяком случае, есть шанс, что явившись лично пред очи его величества, я не получу смертный приговор сразу.

Однако нужно все-таки выяснить, куда делся дедушка Фей. Только надо торопиться. Не зная, как быстро действует проклятье, я не могу рассчитать, сколько у меня времени. А ну как братец окочуриться успеет к моему приезду? Этого же я себе точно не прощу.

ДНЕВНИК ЗЕЛЬЕВАРА

Мы с Вороном обошли деревню проклятых стороной и, заложив небольшой крюк, двинулись к лесу. Над макушками деревьев возвышались искомые горы, скрывая верхушки в облаках.

– Ты не устала? – участливо спросил полуэльф.

– Нет, – в очередной раз ответила я.

За время нашего похода супруг интересовался моим самочувствием чуть ли не каждый час. Такая пристальная опека начинала слегка доставать. Как жужжание мухи в жаркий летний день. И снова мне вспомнился Лео. Вот уж кто никогда не задавал никаких вопросов, однако всегда знал, когда мне нужна помощь. Конечно, он был самоуверенным, часто решающим за других, но эти другие привыкли к его характеру. Если приятель совсем уж зарывался, ему, не стесняясь, высказывали все, что о нем думают. Причем после коронации это не изменилось. По сравнению с таким отношением словесная забота Ворона казалась мне навязчивой. Я не привыкла к такому. Даже братец никогда со мной не церемонился. От него и элементарного сочувствия не всегда можно было дождаться. Зато потешаться надо мной он просто обожал. Когда привыкаешь к одному отношению очень сложно воспринять что-то другое.

– Слушай, ты сказала, что сбежала от наставника. А почему? – сегодня полуэльф снова был чересчур разговорчивый. Видимо потому, что, наконец, мы шли рядом по вполне широкой лесной дороге, а не плелись друг за другом по буеракам. Он даже смог взять меня за руку.

Чуть помедлив, формулируя мысль, я все же ответила:

– Однажды он посчитал, что неплохо бы взять плату за обучение натурой.

На это Ворон нахмурился.

– Вот скотина! Ладно, давай не будем об этом, раз тебе неприятно.

Усмехнувшись, я ответила:

– Я бы так не сказала. Было бы глупо позволить одному дурацкому эпизоду перечеркнуть все то, что сделал для меня Фей. Я вполне спокойно могу рассказать тебе эту историю.

– Ну, если тебе это не доставит неудобств.

Мотнув головой, я погрузилась в воспоминания. Все равно они уже всплыли в памяти. Так какая разница, как их пережить? В одиночку или с кем-то? Второе часто даже лучше.

 

В тот вечер наставник вернулся из деревни сильно навеселе.

– Лиона! – заорал он с порога.

– Что случилось? – я оторвалась от очередного эксперимента с зельем.

– В мой дом в деревне пришли! Я испробовал свое абсолютное противоядие! Оно работает!

– Великолепно! – у меня будто камень с души упал.

Дело в том, что до этого мы пробовали противоядие на местной живности. Заражали чем-нибудь смертельным и пытались лечить. Убиенных кроликов на нашей совести было с избытком. Фей пробовал зелье и на себе, но данный результат тоже был сомнителен. Вдруг по классическому закону творение не может убить хозяина? То, что зелье отработало на постороннем человеке, окончательно ставило точку в вопросе. Больше никаких заячьих смертей во славу зельеварения!

– Ты представляешь, что это значит?! – распалялся наставник.

– Нет, – ответила я.

– Я достиг цели всей своей жизни!

– Поздравляю. И что теперь?

– Теперь…, – Фей вдруг широко улыбнулся. – Я буду каждую неделю приходить в деревню для продажи зелий и ждать новых больных.

– С нетерпением? – пошутила я.

– Да! Ибо теперь моя жизнь приобрела новый высший смысл. Я буду спасать других из когтей смерти. Для многих мой эликсир станет последней надеждой, и они придут ко мне! Мое имя прогремит на все королевство! Меня будут знать и помнить вечно! Вот оно – то, ради чего нужно жить!

– То есть, все твои труды были только ради славы?

– Конечно, – недоуменно посмотрел на меня пошатывающийся Фей. – А ради чего еще делать открытия? Сделать мир лучше? Да кому это надо! В лучшем случае, это приятное дополнение к результату. Пятьдесят лет корпел я над трудами, тратил здоровье на эксперименты и, наконец, я пожну плоды! Первые годы все будет бесплатно, но когда народ поймет цену эликсира, вот тогда я заживу!

– Ты же не хотел его продавать. Или весь пафос про вред людям, это пустые слова?

– Нет, конечно! Я хочу славы спасителя, а не славы губителя. Это все-таки разные вещи, не находишь?

Взглянув на окосевшего зельевара, мне стало не по себе. В таком состоянии своего наставника я видела впервые. Алчный огонь плясал в подернутых хмельной поволокой глазах. Ох, не понравился он мне. Фей между тем продолжил.

– Только представь, что я оставлю в наследство своему сыну! Несметные богатства и вечную славу, которая будет передаваться из поколения в поколение, вместе с секретом зелья!

– Какому сыну? – не поняла я. – Как-то не припомню, чтобы ты говорил о том, что у тебя есть дети.

– Ты родишь мне наследника! В конце концов, я сделал из тебя стихийника и зельевара! А это стоит больше каких-то там капель крови.

С этими словами мужчина схватил меня за руку и потащил в комнату. От шока я даже не сразу сообразила, что он имел в виду. Повалив меня на кровать, Фей попытался связать мне руки над головой. И тут до меня дошел смысл происходящего, но поздно. Придавленная его весьма увесистой тушей, я не могла пошевелиться. Кроме того, он набросил на одно запястье петлю эльфийской веревки и силился дотянуться до другой. Беспомощно шаря свободной рукой, я наткнулась на какую-то бутыль, стоящую на тумбочке. Хоть что-то. Не долго думая, я со всей силы стукнула его боком бутылки по лицу. От удара она раскололась, и мы оба взвыли от боли: в емкости оказалось разъедающее зелье. Ему обожгло пол лица, мне же попало на плечо. До сих пор шрам остался. Воспользовавшись замешательством, я кое-как выбралась из-под Фея и ринулась прочь. Вслед мне неслись страшные ругательства, проклятья и обвинения в неблагодарности. Но ничто не могло удержать. Несколько дней блуждала я по лесу, пока совершенно случайно не вышла к родной деревне. После пережитого мне не хотелось быть ни ведьмой, ни магом, ни зельеваром. Если все делается только ради славы, то зачем это делать вообще? Мне хотелось просто жить тихой и спокойной жизнью. Дождавшись ночи, я прокралась за частокол. Увидев же, что селяне сделали с моим домом, мне стало ясно: не всегда получается быть, кем хочется. Иногда приходится быть тем, кем тебя считают.

 

Внимательно выслушав мой рассказ, Ворон спросил:

– После этого ты окончательно встала на путь мага?

– Нет, – усмехнулась я. – Окончательно меня на него поставил братец Эрл, доходчиво объяснив все преимущества.

– Сколько времени ты прожила у Фея?

– Почти пять лет. По году у меня ушло на освоение каждой из стихий. Затем, потратив еще какое-то время на зелья и распределение силы, я сбежала. Как раз по этим двум пунктам у меня и остались вопросы.

– Что значит освоение стихии? – не понял Ворон. – Когда я учился на кристальщика, то просто тренировал свою силу воли, чтобы она стала тверже, чем камень. А также тренировал свой внутренний слух, чтобы слышать кристаллы. Как это происходит у стихийника?

Я усмехнулась, думая, можно ли это вообще объяснить. Что значит познать стихию? Договориться с ней? Нужно самой быть такой, как она. Ярким пламенем, легким ветром, мягкой водой и твердой землей.

Мое обучение началось с Воздуха. Так как эта стихия признала меня первой, она стала родной. Сначала я просто училась слушать ветер и разговаривать с ним. Бессмысленный шепот в ветвях деревьев со временем стал мне понятен. Я слышала в нем рассказы о происходящем в разных частях королевства. Вот частички морского бриза сообщили, что в гавань далеко на юге приплыл великолепный парусник. Златовласый капитан сошел по трапу и обнял, наконец, так долго ждущую его жену. А вот ледяной порыв с горных вершин сообщил о печальной смерти одинокого отшельника, ищущего ключи тайнам мироздания.

Найдя во мне благодарного слушателя, Воздух ответил мне тем же. Сперва свои желания я проговаривала вслух. Например: подай, пожалуйста, вон ту тарелку. Или: убери, пожалуйста, бегущего на меня волка. Или: ай, не дай мне шлепнуться! Со временем наше общение стало подсознательным.

Дальше была Вода. В отличие от Воздуха, ей хотелось любви и ласки. Получив это, она отвечала тем же. На объятия – объятием, на поцелуй – поцелуем. Часами стояла я под струями водопада, сливаясь с ним воедино. С тех пор к этой стихии я всегда обращалась в сложные жизненные минуты. Ведь если Воздух может лишь выслушать печальную историю, то Вода – обнимет, утешит и постарается смыть горе.

С Землей было сложно. Она ждала от меня твердости, упорства. Наше первое знакомство было не из приятных. Неподалеку от своего жилища Фей своей магией вырыл глубокий колодец и, сбросив меня туда, завалил выход ветками и камнями. Бесчисленное множество раз я поднималась вверх, срываясь на последних сантиметрах. То корень потянет за ногу, то камень из-под руки вывернется. Прочие стихии не вмешивались, оставив меня с Землей один на один. Когда в очередной раз я свалилась на дно, мне стало ясно, таким путем не выбраться. Нельзя, подобно Воде, приспосабливаться к окружающей действительности, выискивая корни, на которые можно встать, выступы, за которые можно схватиться. Отгрызя зубами вполне толстый корень, я стала самостоятельно выдалбливать себе уступы, иногда кусаясь и царапаясь. И в итоге Земля приняла меня.

Самым последним был Огонь. По-злому озорная стихия, строптивая и жестокая. Она ждала от меня проявления силы и бесстрашия. Сперва Огонь просто играл со мной, неожиданно вырастая столбом пламени на пути и обдавая жаром. Когда я перестала шарахаться от подобных фокусов, Огонь стал нападать, являясь мне уже не в виде костров, а в виде человеческой фигуры. Ежедневные битвы с воином пламени были, кстати, неплохой тренировкой. А ожоги каждую ночь лечили Вода с Землей. Огонь признал меня, лишь когда я смогла уложить его воина на лопатки. Конечно, при определенной доле везения, но главное – результат.

Неправильно говорят, что стихийники управляют стихиями. Ведь чтобы управлять, надо покорить. А стихию покорить нельзя. С ней можно только договориться, слившись если не на равных, то на близких. Мы также не можем призвать стихии. От них нельзя просить слишком много и сразу. У каждой из них есть свой предел, по достижении которого все просьбы будут просто игнорироваться. Для простоты маги называют это расчетом силы.

– Ты права, мне сложно это понять, – сказал Ворон, выслушав мои объяснения. – С кристаллами все гораздо проще. Ты давишь на них, они давят на тебя. Кто первый расколется, тот и проиграл. Хотя, с некоторыми особо трусливыми удается договориться миром. Я чувствую, что камни умеют, и могу понять, как их между собой лучше скомбинировать. Основная моя задача – заставить их работать вместе, не ругаясь и помогая друг другу.

– Понятно, – улыбнулась я, поправляя сползающую лямку. Жалко не додумалась еще в лагере перешить.

– Устала все-таки? – вернул полуэльф беседу на круги своя.

– Слушай, как только я устану, то сообщу тебе об этом лично. Договорились?

– Я просто беспокоюсь.

– Поверь мне, благие намеренья ничем хорошим не заканчиваются.

Ответить Ворон не успел: мы вышли из леса к подножью гор и заметили, как по склону спускаются двое с мечами в руках. Встречаться с ними нам совсем не хотелось. Поэтому резво спрятавшись в ближайшие кусты, мы затаились.

– Вот паскуда! – сокрушался один. – Наверняка специально на твой меч наскочил!

– Да нет, он удрать хотел, да споткнулся.

– Что мы теперь в деревне скажем?

– Да ничего. Пусть ждут дальше. На крови стихийников годы протянуть можно.

Видимо, эти двое проклятых были из местных и когда-то выследили, где живет дедушка Фей.

– Что дальше? – спросил Ворон, едва мужчины скрылись из виду.

– Идем, куда шли, – пожала я плечами. – Раз зелье варить придется мне, нужно кое-что посмотреть в его записях.

– Ты же сказала, что знаешь тайну зелья?

– Тайну знаю, остальное не очень.

И не вдаваясь более в споры, я двинулась вперед. Труп Фея мы нашли в пещере, где когда-то я с зельеваром и познакомилась. Что ж, где начали, там и закончим. Мужчина, как и в ночь нашего знакомства, лежал на боку. Только в этот раз глаза его были широко раскрыты, а вместо костра рядом растеклась лужа крови. Пойдя к нему, я провела ладонью по глазам, опуская веки. Не мне тебя судить, дедушка Фей. В любом случае, спасибо за все, что ты сделал.

У дальней стены пещеры я нажала на едва заметный выступ, открывая проход в основное жилище мага. Небольшая пещерка, чуть меньше предыдущей, была заставлена мебелью: стол, несколько книжных полок и шкафчиков с бутылочками.

– Поищи тут его дневник, – велела я парню, направляясь в другую пещеру, бывшую когда-то спальней.

Час потребовался нам на то, чтобы перерыть жилище зельевара. Однако дневника нигде не было. Бросив бесполезное разведение беспорядка, мы сели передохнуть, прислонившись спинами к холодной стене.

– Может, у него не было дневника? – устало спросил Ворон.

– Был. Весьма толстая книжечка в кожаном черном переплете.

– Да мало ли. За столько лет мог потерять или нарочно выкинуть, раз был так повернут на секрете своего зелья.

– Скорее надежно спрятал, – пожала я плечами. – Хотя так хотелось, чтобы он лежал ну максимум в ящике прикроватной тумбы… Сейчас передохну немного и буду искать тайники. Авось Земля поможет.

Видимо, стихия услышала меня, потому что прямо посередине комнаты вдруг возник бугорок, и перед нами явилась заветная книжечка с какой-то скляночкой.

Сообразив, что произошло, я расхохоталась и продемонстрировала фокус недоумевающему парню. Указав на книгу, произнесла:

– Земля поможет.

Дневник скрылся.

– Земля поможет.

Все появилось вновь. Забрав вещи, я пояснила:

– Любимая поговорка дедушки Фея: «Не помогу больным я, поможет Земля». Изящный замок для тайника.

– А что в склянке? – спросил Ворон.

Эх, надеялась, что не заметит, как я сунула флакончик в карман. Пришлось отвечать честно:

– Зелье. Но тебе я его не дам.

– Почему?

– Потому что у тебя есть я, а у Эрла нет. Судя по руке, моя кровь ему не помогает. Или выпил слишком поздно, или не пил вообще. Для него зелье важнее.

Полуэльф посмотрел мне в глаза:

– А если бы мы с ним поменялись местами, ты сделала бы то же самое?

– Попыталась бы. Но у Эрла обычно с моралью проще и отобрать флакон силой он не погнушался бы.

Ворон улыбнулся:

– По-твоему, я не отберу.

– По-моему, ты не захочешь иметь смерть моего брата на своей совести.

На это супруг не ответил, зашагав к выходу. Больше нам здесь делать было нечего. Выйдя из пещеры, я запечатала вход, навсегда похоронив в недрах горы Фея-ЗЗ, забрав с собой дело всей его жизни. Доверив Ворону и стихиям вести меня, я, не теряя времени, углубилась в чтение дневника.

Запись месячной давности на последней странице говорила о том, что у Фея закончились ингредиенты его чудо-зелья. Что ж, теперь понятно, куда он делся. Решив на всякий случай начать с первой страницы, я погрузилась в историю зельевара.

«Первый день весны. Сегодня мне приснился сон, открывающий один из путей к желаемому. Так как физическое бессмертие доступно лишь женщинам, я могу обрести лишь бессмертие духовное! Я должен навсегда вписать свое имя в века. Вчера я познакомился со стихийником. Парень лет тридцати, младше меня, а уже победил дракона и спас борона от смерти! Глядя на то, как его чествовали в таверне, я понял, что хочу того же! Хочу, чтобы обо мне говорили, мной восхищались, меня помнили!

Оказывается, кровь стихийника – мощное противоядие, если ее принять вовремя. Но она не всесильна, не всемогуща. А сегодня во сне я увидел его – абсолютное противоядие. Жидкость идеального изумрудного цвета. Как будто сама жизнь за стеклом. С этого момента я посвящу всего себя получению этого эликсира.

Четвертый день осени. Оказывается, кровь стихийника действует, только если он жив и сам желает помочь. Что ж, один труп во славу науки – это мелочи. Придется покупать кровь. Хорошо, что мои зелья пользуются спросом. Да и просто пройди мимо поля, незаметно оставь на нем несколько земляных холмиков, и крестьяне с радостью прибегут к тебе за подкрашенной водой.

Пятый день зимы. Усиление действия крови элементами ничего не дали. Я смешал ее с землей, разбавил водой и испарил лишнее на огне, но, увы, нужного цвета так и не получилось. Пока я могу ориентироваться лишь на него.

Первый день весны. Как же дорого покупать кровь! Я больше трачу времени на изготовление зелий и продажу их чем на само дело. Надо найти другой выход.

Седьмой день лета. Я снова видел во сне подсказку! Стихийники – лишь говорят стихиями, неся в себе их голоса. Они могут быть проводниками силы для людей. Но есть же истинные дети стихий! Зеленый цвет – цвет Земли. Именно она дарует жизнь. Значит, мне нужна кровь древня.

Двадцать девятый день лета. Мне удалось поймать живого древня! Этих мелких пакостников легче убить! Ох, и намучался я с ними!

Тридцать шестой день лета. Пытаюсь уговорить древня добровольно отдать мне несколько капель своей крови. Скотина! Только жрет, гадит и притворяется, что не понимает. Хотя я прекрасно знаю, что это не так.

Тридцать седьмой день лета. Сразу нужно было так сделать! Под страхом смерти все становятся сговорчивее. Смешанная с кровью древня кровь стихийника стала зеленеть, но оттенок не тот. Причем убийство духа Земли на этом не сказалось.

Первый день лета. Как много зря потраченных лет мне потребовалось на то, чтобы понять: я болван! Ведь стихийник несет в себе четыре стихии, значит, нужна кровь всех детей!

Первый день зимы. Мне удалось выследить дракона. Умеет же он петлять, скрывая свое логово. Надо будет у него поучиться. Но мне повезло, я сумел найти его лежбище. Я видел, как гигантский красный ящер заполз в свою пещеру. Завтра будет бой.

Второй день зимы. Земля не подвела. На удушение озлобленного, плюющего огнем и бьющего хвостом существа у меня ушли почти все силы. Хорошо, что я успел поставить кровозаборник, до того как потерял сознание. Теперь полученной бочки мне хватит надолго! Эх, только переправить бы ее домой…Хотя, эти горы вполне себе неплохие. Можно, как только отдохну, вырыть прямо в них пещерку и поселиться тут. У подножия и деревенька имеется, будет, кому зелья продавать.

Первый день весны. Новый дом окончательно готов. За шкуру и зубы убитого дракона я получил неплохие деньги. Жить можно! И можно продолжать работу над зельем. Мне нужна еще кровь русалки и пегаса.

Сороковой день весны. Я добрался до зачарованных болот. Жизнеутверждающий пейзаж: серая зловонная жижа до самого горизонта, а над ней летают прекрасные белые лошади, изредка опускаясь на кочки, чтобы перекусить местными тварями. Как ястребы пикируют они вниз, если заметят у поверхности зазевавшегося болотного обитателя. Схватив его в зубы, пегас отлетает к ближайшей кочке и, доедая на ней добычу, снова устремляется ввысь. Дождавшись, когда одна из лошадок опустится на ближайшую ко мне кочку, я защелкнул земляной капкан. Истошное ржание разнеслось над болотом. Прочие животные подлетели к пойманному собрату, но поняв, что ничем не могут помочь, оставили его одного. Не дожидаясь, пока пегас отбросит копыта, я подошел к нему и, убив, сцедил кровь.

Первый день лета. Поймать русалку оказалось проще простого. Подсунув ей проститутку на бережку, я скрутил обеих. Одну выкинул, у второй забрал всю кровь.

Пятьдесят четвертый день лета. Мне несказанно повезло! В мою пещеру забрел живой стихийник! Дуреха согласилась отдавать свою кровь якобы за обучение. Да чему я могу ее научить? Стихии сами должны воспитать своего названного ребенка.

Седьмой день осени. Мало того, что мне не нужно больше покупать кровь, так девица проявила способность к зельеварению и даже наловила мне несколько древней. Так можно будет скинуть на нее со временем все заботы. Да и так девчушка вроде ничего. А ну как на старости лет жениться вздумаю…

Первый день зимы. Итак, я нашел рецепт, дающий нужный мне изумрудный оттенок. Четыре капли крови стихийника смешать с четырьмя каплями крови детей стихий. Добавить четыре крупицы земли и четыре капли воды, греть на огне четыре секунды, не давая выйти пару.

Первый день весны. Я разбит и раздавлен. Зелье не действует. При ошибках в пропорциях так вообще превращается в яд. Исследовав его, я, кстати, обнаружил уникальное свойство: он абсолютно необнаружим и действует лишь на того, для кого готовится. Что ж, может попробовать снискать славу губителя?

Первый день лета. Я все-таки идиот! Найдя случайно флакончик с остатками крови когда-то пойманного мной древня, я получил свое противоядие. Зараженный кролик излечился! Жаль, что стихийника отравить нельзя, придется пробовать зелье на себе.

Четвертый день лета. Да! Я это сделал! Мой эликсир спас жизнь. Пойду в таверну и отпраздную это событие!

Пятый день лета. Пьяный идиот! Напугал девчонку и чуть без лица не остался. Хорошо, что есть заживляющее зелье. Эх, жалко, опять придется покупать кровь. Ну да ничего, скоро я разбогатею! Тогда можно будет и невесту присмотреть и о детях задуматься».

Дальше мне читать было незачем. Все необходимое я узнала. То, что зельевар сам должен добывать кровь для своего эликсира, мне было прекрасно известно. Хотя на страшную тайну это не слишком походило, однако это была она.

Оторвавшись от чтения, я обнаружила, что, оказывается, мы уже находимся в лесу, у костра. С одной стороны от меня стоит котелок с остатками каши, а с другой – спит Ворон, уткнувшись макушкой мне в бедро. А еще выяснилось, что у меня ощутимо затекли ноги. Поэтому пришлось подняться, размять конечности. Да и до кустиков прогуляться тоже неплохо было.

Разобравшись со своими делами, я направилась, было, обратно к стоянке, но, увы. Защитный контур делал ее полностью невидимой, а так как вокруг для меня все кусты были одинаковыми, то я растерянно остановилась. И надо было выходить за пределы?! Вопить «ау» было стыдно: а ну как я в двух шагах от контура стою. Не вопить – было холодно. Так как теряться я не думала, куртка осталась у костра. Тут меня осенило: на стоянке горит костер, а рядом с ним лежит Ворон…сосредоточившись, я изо всех сил попросила стихию о маленькой шалости. Раздавшийся вопль живо указал мне, куда идти. Хорошо, что когда ставился контур, я была внутри, иначе бы Воздух не смог донести звук.

– Что случилось? – я изобразила удивление, видя, как полуэльф ощупывает подпаленное лицо. Мда, брови, к сожалению, чуть-чуть пострадали.

– Не знаю, мне вдруг обожгло лицо!

– Может, искра из костра попала, а тебе со сна показалось? – невинно предложила я.

– Наверное, – Ворон сел, и, посмотрев на котелок, спросил. – Так и не ела?

– Как раз собираюсь.

Взяв дневник Фея, полуэльф пролистал его, спросив:

– Нашла, что искала?

– Да, к счастью, он все записал с присущей зельеварам дотошностью. Так что добираемся до столицы, отдаем Эрлу склянку и двигаемся собирать ингредиенты.

– А у него взять нельзя было?

– У него не было, – ответила я, запихивая в рот ложку порядком поостывшей каши.

– Хорошо, тогда завтра дойдем до земель местного барона и купим там лошадей. В итоге этот полудневный крюк обойдется нам дешевле, чем пешком обратно топать. Боюсь, еще одного поединка за звание вождя гоблинов я не переживу. А перспектива нарваться на патруль, как я понял, теперь уже не столь пугающая.

Утвердив план на завтра, мы легли спать. Но спала в ту ночь я отвратительно: мне снился братец, умирающий от моего минутного опоздания. Снился король Леонард, грозящий сжечь меня за то, что лишила его не только сына, но и друга. А еще снилась Мира, собственноручно сооружающая на площади место моей казни.

На следующий день мы двинулись прямо по тракту.

– Слушай, а почему ты никогда не спрашиваешь обо мне? – поинтересовался Ворон.

– Не имею привычки лезть в душу. Захочешь – сам расскажешь.

– Ага, камень в мой огород, – улыбнулся полуэльф. – Но тебе действительно хотелось бы узнать обо мне побольше?

– Как минимум, от знания возраста я бы не отказалась. А то вдруг ты мне в прадедушки годишься, а я за тебя замуж вышла.

Полуэльф рассмеялся:

– Тебе это принципиально?

– Да нет, конечно. Выглядишь ты очень даже молодо, так что даже если тебе сто с лишним лет, я все равно это не восприму.

– Чуть поменьше, но ты почти попала. Хорошо, когда мама – эльфийка. Полукровки по отцовской линии наследуют человеческую природу.

Я промолчала о том, что думаю по этому поводу. Ворон же продолжил:

– Давай, скажи, что ты хочешь обо мне узнать?

– А что, по-твоему, мне будет интересно?

– Могу рассказать, как одно время занимался пиратством.

– Ты был пиратом? – изумилась я.

– А что? Не похож я на морского волка? – хитро прищурился Ворон.

– Как бы тебе сказать…Пираты, насколько мне известно, жестокие. Или я зря влезла в ту битву в пещере?

– Кстати, я так и не сказал тебе за это спасибо, – погрустнел полуэльф. – Ты права, мне сложно быть жестоким. В этом плане я пошел в мать. Прекрасная кроткая женщина. Никто от нее никогда даже слова грубого не слышал. Но у меня замечательно получается притворяться. Как актер, играю положенные роли. А до случая с гоблином действительно проявлять жестокость не приходилось. Да, я убивал, но в бою. Сражаясь за свою жизнь, встречая вооруженного противника. Оглушенных мной обычно добивали другие. Или же я просто старался выкинуть противников за борт.

– Кошмар, как ты можешь так жить, вечно притворяясь?

– По-твоему лучше потерять себя настоящего, подстроившись под мнение коллектива?

Ответом полуэльфу была горькая усмешка. Ведь очень похоже, что именно так я и поступила. Сначала просто подстроилась под то, какой меня хотели видеть. А в итоге действительно стала жестокой, расчетливой ведьмой. Ведь если посмотреть на все честно, получится не очень привлекательная картина. Я больше не сожалею об убийстве принца, хоть и не совсем намеренном. Я однажды уже выторговала свою жизнь за жизнь другого и собираюсь повторить фокус. Я не отдала зелье отцу своего будущего ребенка, якобы оставив его для брата. Конечно, все оправдывается благородными целями. Только уж сильно они совпадают с личной выгодой. Ведь за единственное противоядие тоже поторговаться можно. Хотя, как всегда говорил братец, эмоции нужны только в постели. Во все прочее время от них только вред. Уже сколько раз я убеждалась в справедливости вывода.

– Так рассказать тебе о моей лихой юности? – так и не дождавшись ответа, спросил полуэльф.

– Давай, – пожала я плечами. – Про пиратов я тоже много сказок в детстве слышала. Интересно сравнить.

Поправив сумку и снова взяв меня за руку, Ворон начал свой рассказ о жизни.

По окончании обучения я без сожаления покинул опостылевший дом отчима и отправился на поиски своего отца. Судя по рассказам мамы, он был пиратом, поэтому мой путь лежал в гавань на востоке страны эльфов. В те времена я был зол на весь свет, и образ бесстрашного воина, без колебаний убивающего врагов, очень мне приглянулся. Я мечтал, что когда найду отца, расскажу ему о том, как нам с мамой было плохо. Как он вернется за ней, убьет отчима и ненавистных его сыновей. То, что за тридцать с лишним лет он ни разу не появился на горизонте, меня не смущало. Как сказала мама, отец мог покинуть свой корабль лишь раз в пятьдесят лет. Именно в такую ночь он повстречал мою мать, пленился ее красотой и обещал вернуться, как только настанет срок. Я решил провести остаток того срока с ним, чтобы научиться чему-нибудь полезному, а потом вместе вернуться за матерью.

В порту стояло несколько судов разной степени потрепанности. Я выбрал самое на вид приличное и пошел к нему. Мое внимание привлек довольно новый одномачтовый парусник, выкрашенный в бирюзовый цвет. Поднявшись по спущенному трапу, я направился к капитану. Им был изящный джентльмен в темно-синем камзоле. На вид эльфу было около тридцати по человеческим меркам. Чуть старше меня. Холеное лицо, холеные руки говорили о его явно благородном происхождении. Он сидел в плетеном кресле, греясь в лучах солнца. На столике рядом стояли кофейник и фарфоровая чашечка. То, что надо. Дело в том, что подготовку к поискам я начал уже давно. Каждые выходные старался приезжать сюда и присматриваться к капитанам, а также общаться с ними в портовой таверне. В итоге у меня созрел четкий план, и корабль данного субъекта как нельзя лучше подходил под его реализацию.

– Доброе утро! – поздоровался я.

Капитан, с перепуга взмахнув руками, опрокинул все стоящее на столике.

– Кто вы? Что вам нужно?

Поклонившись, я ответил:

– Простите, если потревожил Вас. Я просто хотел узнать, не интересуется ли столь уважаемый господин защитными амулетами. Я что-то не увидел их у вас на мачте, а между тем, в это лето пираты уже пять похожих кораблей ограбили.

– Серьезно? – изумился капитан, кружевным платочком оттирая пятно. – Мне говорили, что они только на крупные корабли нападают.

– Да как же! «Черного лебедя» на днях обчистили только так, – соврал я.

Джентльмен перестал тереть камзол, видимо задумавшись, и через минуту ответил:

– Мне нужно посоветоваться с командой. Приходите вечером, когда они вернутся сюда.

– Извините, но у меня нет на это времени. Вы не единственный корабль в этой гавани. Счастливого плаванья.

И вновь поклонившись, я развернулся и нарочито медленно пошел к трапу. Но стоило мне ступить на него, как меня окликнули:

– Стойте! Покажите, что у вас есть?

Заказчик остался доволен демонстрацией: защитный контур делал корабль практически невидимым. Якобы для гарантии, я напросился в первое пробное плаванье, мол, чтобы, если что, могли на месте предъявить претензии. Капитан Оуэн с радостью согласился, и к моменту возвращения команды мы уже заключили договор.

Расчет мой оказался верен: прочие обитателя корабля были бывалыми моряками, и идею нанять меня восприняли скептически. Но Оуэн, запуганный моими страшными сказками, да и заключенный контракт, не оставили им выбора. Кроме того, весть, что возможный шарлатан поедет с ними, успокаивала. Как говорится, если что – ответит лично.

Наутро мы отплыли. Погода была ясная, солнечная, легкий ветерок лениво толкал по небу редкие облачка и чуть тревожил морскую гладь. Корабль «Стремительный» лег на курс и не спеша поплыл к выходу в открытое море. Как выяснилось, капитан Оуэн занимался транспортировкой грузов торгующих между собой купцов. Причем, в основном, по системе бартера. В этом рейсе трюм был полон тюками с эльфийскими веревками.

К обеду мы выплыли из территориальных вод, и капитан велел мне активировать амулеты. Забравшись на мачту, я заставил все семь амулетов вспыхнуть и воздвигнуть вокруг корабля, якобы, контур невидимости. На самом деле я превратил «Стремительного» в огромного трехмачтового красавца из дорогого дерева. Мимо такого пираты пройти не могли. Оставалось только дождаться ночи: нападали они обычно под покровом тьмы.

Когда на небосводе загорелись даже самые маленькие звезды, на палубе остались лишь мы с дежурным. Крепенький мужичок в порванной на плече тельняшке сидел, привалившись спиной к борту, и курил трубку. Я же стоял на корме и напряженно вглядывался вдаль. Пустота вокруг несказанно радовала. Ведь меня вдруг осенило, что у моего плана был один существенный недостаток: на корабль нападут. Раньше мне как-то не приходило в голову, что в своем стремлении встретиться с пиратами я подставляю под удар невинных людей и эльфов. Теперь мне стало не по себе. Только вряд ли что-то можно было сделать. Пересобрать контур с иллюзии на невидимость невозможно, отключить разве что, но не факт, что пираты уже нас не заметили.

– Что, жаждешь контур свой проверить? – хрипло спросил дежурный.

– Лучше бы обошлось, – честно ответил я.

– Не бойся, не обойдется.

С этими словами мужичок встал и, достав нож, двинулся ко мне.

– Я этот корабль знаешь, сколько пас? – сердито вещал моряк, идя в мою сторону. – А тут ты являешься со своими камушками! Короче, сымай свою завесу, чтоб парни нас к утру нашли. Не то прибью, и амулеты твои с тобой же и сдохнут.

Подчинившись засланцу, я позволил привязать себя к мачте. Все равно, иных вариантов не было. Тогда воин из меня был так себе. А получить нож в горло, подняв шум, и быть посмертно обвиненным в предательстве как-то не хотелось. Пираты явились через пару часов. Бесшумно подплыв, перебрались на нашу палубу и спустились в каюты. К счастью, никто не подумал оказать сопротивление. Когда заспанную команду вывели на палубу, их встретил сам пиратский капитан. Высокий мужчина в широкополой шляпе с ярко-коричневыми перьями. Длинные черные волосы и борода были заплетены в мелкие косички, перстни с изумрудами украшали трехпалую левую руку, а в правой пират держал трость с металлическим набалдашником.

– Чрезвычайно рад нашей встрече, – медово улыбнулся он. – Что предпочитаете: добровольное подчинение, рабство или быструю смерть?

– А в чч-ем разница между первыми дд-вумя? – заикаясь от страха, спросил Оуэн.

– Принесите мне кровную клятву верности и служите под моим началом. Или же продам вас гоблинам на потеху, либо гномам на рудники.

Эх, еще один просчет в плане. Теневой ритуал подчинения мне был не страшен: у кристальщика очень сильно развита воля, поэтому его душу так просто забрать нельзя. Так что я планировал выбирать из двух последних вариантов, однако жестоко ошибся. Сейчас, вспоминая это происшествие, я сам смеюсь над собственной наивностью и глупостью. Ведь мне почему-то казалось, что пираты должны были встретить меня с распростертыми объятиями и принять в команду на равных. Мда, глупые мечты юности весьма часто разбиваются о жесткую действительность.

Из команды все выбрали добровольное подчинение. Я видел, как они выпивали зелье, обменивались кровью с капитаном, а затем падали на палубу, корчась от боли. Вставали же все с абсолютно отсутствующим взглядом, но через пару минут приходили в норму.

Когда подошла моя очередь, капитан протянул мне флакон. Я недоуменно уставился на него.

– Что, хочешь смерть или рабство? – насмешливо спросил он.

– Нет! – воскликнул я, боясь, как бы пират не передумал.

Честно отыграв роль подчиненного, я был отвязан и вместе с другими оставлен на корабле. К штурвалу встал один из пиратов, остальные же вернулись к себе, и мы поплыли за их кораблем.

Мне несказанно повезло: похоже, капитан оказался самоучкой, не знающим многого о магии и ее законах. Или, скорее всего, просто человеком, освоившим единственный ритуал.

К рассвету мы достигли небольшого грота в пещере на скалистых островах. Как и в эльфийском порту, тут стояло много разных кораблей. Однако все были выкрашены в черный цвет и с черными парусами.

Капитан лично встретил нас у трапа вместе с четырьмя своими пиратами.

– Выгружайте веревки на склад, ребята покажут где. Ты, Черныш, за мной.

Я не сразу понял, что последнее относилось ко мне. Поэтому чуть замешкался, но, получив тычок в спину от стоящего рядом засланца, живо сообразил, что делать.

Капитан повел меня на другой корабль. Красивый парусник с барельефом русалки на носу. В отличие от прочих судов, помимо черного цвета, тут встречался и золотой. Мы поднялись на него и остановились перед дубовой дверью, ведущей на мостик. Постучав, капитан почтительно склонил голову, ожидая ответа.

– Входите! – пробасили из-за двери.

Протолкнув меня вперед, капитан зашел следом и закрыл за собой дверь.

– Желаю здравствовать, ваше благородие, Блэй! – поклонился пират и тычком заставив сделать меня то же самое.

Исподлобья глянув на хозяина мостика, я мысленно присвистнул. Сидящий за столом человек был просто огромен. Буквально гора мышц. Пол-литровая кружка, которую он держал в руке, казалась стопкой. На гладковыбритой голове виднелась татуировка, а на лице – несколько шрамов.

– Как все прошло? – спросил Блэй, не ответив на приветствие.

– Веревки добыты, команда подчинена. Вот привел вам мальчишку. Куряга сказал, он камешками управлять может.

– Можешь? – обратился ко мне Блэй.

– Да.

– Хорошо. Пригодится. Кроме камушков имел с чем-нибудь дело? Ножи, мечи, лук, арбалет?

Я отрицательно покачал головой.

– Покажешь, что умеешь. Если действительно того стоишь, обучим.

Талант мой пришелся пиратам по вкусу. Якобы подчинивший меня капитан назвал моим хозяином Блэя, что, можно сказать, было посвящением. Меня обучили владению мечом и метанию ножей. Второе, кстати, я люблю больше. На все про все мне пришлось потратить почти год, но оно того стоило. Ведь в итоге я получил что хотел, хоть и с огромной заслугой фортуны.

Чуть освоившись в пиратской среде, я приступил к поискам отца. По словам мамы, это был красивый человек с несчастным взглядом и такой же судьбой. Он очень страдал от своей жизни и мечтал о другой. Вооружившись весьма пространными приметами, я приступил к действию. Подчинявшиеся Блэю команды за капитанами не были жестко закреплены, что давало определенную свободу действиям.

Я перебывал на множестве кораблей, видел многие сражения. И тихие, бескровные, и благословленные смертью кровавые бойни. Я видел, как убивали магов, набросив на шеи аркан из добытых на корабле эльфийских веревок. Самому мне чудом удавалось промахиваться, при этом оставаясь в живых. Хотя, если маг нападал первым, проблем не возникало. Кроме того, моей работой были амулеты невидимости, позволяющие пиратским судам подкрадываться еще тише и незаметнее. Кстати, большинство бескровных битв было благодаря этому. На захваченном корабле редко кто сопротивлялся, а если начиналась стрельба из пушек, пираты мало кого оставляли в живых.

У меня даже появились друзья. Близнецы Ар и Джер. Люди по своим меркам примерно моего возраста. Голубоглазые блондины с ужасающими желтозубыми улыбками. Веселые, жизнерадостные ребята, как впрочем и все в пиратской братии. За все время моего пребывания в их кругу ни одного несчастного пирата я не встретил. Были злые, были уставшие, но все поголовно довольные своим существованием.

Оказалось, что пираты не все время грабили и убивали. Иногда они вели очень даже мирную торговлю. Как-то раз близнецы уговорили меня съездить с ними в мой родной порт. Продать украденные драгоценности, а заодно и развеяться. Управившись за день с делами, мы сидели с Джером в городской таверне. Ар отправился в публичный дом, а его брат заявил, что ему так неинтересно, у него, мол, иной метод. Так как мне было все равно, я остался в таверне. И в итоге получил полезный урок съема по-пиратски, определивший мою дальнейшую судьбу.

– Смотри, эти две нам не подходят, – указал Джер на девчонок за дальним столиком. – Молоденькие. Ничего толком не умеют, быстро выдыхаются. А вон ту я, пожалуй, попробую. Самый сок, да и уставшие от рутины бабы на сказки хорошо ведутся. Посмотришь на меня, потом себе также подберешь.

Пират встал и, купив на улице букет цветов, направился к соседнему столику. За ним сидела эльфийка средних лет, не спеша потягивая вино из бокала.

– Здравствуйте, мадам! Примите этот букет в знак моего восхищения. Могу я скрасить ваше одиночество?

– Я замужем, – ответила дама, но букет все-таки взяла.

– Ах, какая жалость! – притворно посокрушался Джер, садясь-таки на стул. – Я не сводил с вас взгляд весь вечер! Столь прекрасного создания мне еще не доводилось встречать! Хотя, где на просторах океана можно встретить такое чудо?

– Вы моряк?

– Почти, – грустно вздохнул Джер, наливая себе и даме вино, а также заказывая еще одну бутылку. – Я подневольный пират! Когда-то я был рыбаком и этим занятием зарабатывал на жизнь себе, жене и детям. Но однажды я заплыл слишком далеко и меня поймали пираты. Это было так ужасно! Они предложили мне смерть или вечное рабство. Я не смог выбрать первое, струсил. Тогда капитан подчинил мою волю и теперь мне никогда не доведется вернуться в родной дом, обнять жену, поцеловать детей. Когда я увидел Вас в этом зале, я не мог поверить своим глазам. Как же вы похожи на мою Жизель…

Дальше я не стал слушать. Просто встал и вышел, никогда больше не вернувшись к пиратской братии. Мне стало совершенно ясно: нет пирата, недовольного своей жизнью. Пират либо счастлив, либо мертв. Но всегда чертовски сообразителен и не озабочен моралью.

 

Выслушав рассказ полуэльфа, я подумала, интересно, а если мы разбежимся, он тоже будет рассказывать нашему ребенку, что мама – пират, спускающийся с корабля раз в полвека? Однако спросить не решилась. Тем более за разговорами мы дошли до придорожной таверны. Зачем-то заведя меня внутрь и усадив за стол, полуэльф вытряхнул из кармана несколько монет.

– Подожди меня тут, поешь заодно. Достану лошадей и приду.

– Я могу и с тобой пойти.

– Нечего вдвоем шастать.

И не дав мне возразить, Ворон вышел. Заказав жареной картошки и стакан молока, я вновь погрузилась в размышления. Третий раз мне предстояло вернуться во дворец и опять в новом статусе. Жалко, что нельзя вырвать из памяти прожитые годы. Ведь они всегда приносят лишь боль. Счастье, которое не вернешь, беды, которые никуда не денешь. И вновь вереница когда-то случившихся событий нещадно вытеснила реальность.

НЕВЕСТА КОРОЛЯ

Мое первое появление при дворе в статусе невесты короля произошло  примерно через неделю после памятного бала. По предписываемой этикетом церемонии Леонарда короновали через несколько дней после смерти отца. Взойдя на трон, Лео, как и планировал, сделал Эрла своим телохранителем. Квен, который  должен был стать телохранителем королевы, до церемонии бракосочетания стал начальником охраны.

Пережив смерть отца, Леонард стал предельно осмотрительным и осторожным. На следующее же утро после убийства он заставил меня сварить зелье искренности, и мы проверили всех стражников. После этого его величество выпросил у меня три склянки с кровью. Хотя, вру. Просто поставил перед фактом, что нужна моя кровь.

Мы как раз сидели в его кабинете, где Леонард разбирал бумаги отца, Квен искал личные дела особо приближенных к королю рыцарей, Эрл бдел, а я наполняла флаконы. Глядя на мое занятие, братец съехидничал:

– Смотри, сестренка, еще не женился, а кровушку твою уже пить вознамерился.

– Не буду пить, возможно, и не женюсь, – ответил за меня Лео, раздавая по склянке Эрлу и Квену, а одну забирая себе. Затем повернулся ко мне. – Это на крайний случай. А так имей в виду – пробуешь все, что я ем, при малейших подозрениях тихо добавляешь несколько капель, а затем выслеживаем возможного отравителя.

– С чего ты взял, что тебя сразу решат убить? – спросил Квен, отрываясь от бумаг.

– Король Майрона знает, что я – единственный наследник. Если убийство моего отца на самом деле их рук дело, то дальнейшие действия известны. Вполне допускаю, что на балу мы должны были лечь рядом. Весьма удачный для Майрона расклад. Страну без короля захватить гораздо проще, особенно подкупив ближайшее окружение. Может быть вполне бескровный захват и убеждение народа, что это для их же блага. Скорее всего, Майрон связался с теневиками для того, чтобы посадить вместо нас с отцом двойников, и переворота просто никто бы не заметил. Так что в сложившихся обстоятельствах я могу верить только вам и максимально тщательно заботиться о своей безопасности.

– Чего ж тебе эти светлые мысли не пришли в голову до того, как мы вычистили теневиков? – усмехнулся Эрл. – Поспрашивали бы, сами они про убийство короля додумались, или надоумил кто.

– Так бы они тебе и признались. Большинство же отравились еще до того, как мы до них добрались.

– И что теперь? – спросила я. – Будем вечно сидеть и ждать, с какой стороны ножик прилетит?

Леонард пристально посмотрел мне в глаза и ответил:

– Не вечно. Только пока не найдем того, кто этот нож бросит.

– У нас есть план? – удивился Эрл.

Король, кивнув, ответил:

– Ежегодный турнир. В нем участвуют рыцари всех королевств. Если я буду в их числе, для Майрона это будет прекрасной возможностью.

– То есть если тебя убьют, мы будем точно знать, кто в этом виноват? – поинтересовалась я.

– Если меня попытаются убить, – Лео специально выделил третье слово.

Квен переложил несколько листов из одной папки в другую и спросил:

– Почему ты думаешь, что Майрон не захочет выждать какое-то время?

Пожав плечами, Лео ответил:

– Им это не выгодно. Убийство моего отца тщательно планировалось. На подготовку подобного с нуля потребуются и время, и ресурсы. То, что я выжил – счастливая случайность. Поэтому им проще попробовать довершить начатое. Король Майрона знает, что я тщеславен, поэтому ничего не заподозрит, если заявлюсь бойцом на турнир. Как правителю мне положено доказывать свою силу и прочее.

Эрл пересел на подоконник и, посмотрев во двор, поинтересовался:

– Чего ты так вцепился в этот Майрон? Мало ли, вдруг просто кучка теневиков собралась, сдружилась и решила устроить переворот в каком-нибудь симпатичном королевстве?

– Добро если так. А если нет? Я просто стараюсь рассуждать логически. Кому еще выгодна смерть королевской семьи, к тому же одновременная?

– Ладно, ты политик, тебе виднее… – поднял руки Эрл.

– Хорошо, допустим, ты выяснишь, что это Майрон. Дальше что? – задал более насущный вопрос Квен.

– Если я прилюдно докажу их намерения, то по праву кровной мести смогу вызвать на поединок их короля и убить, не развязав войны. Наследник у тамошнего правителя слишком мал, так что спокойных лет двадцать у нас будет.

В этот момент в дверь постучали.

– Войдите! – отозвался Лео.

– Вы звали меня, Ваше величество? – в щель робко просунулась девичья голова.

– Да, покажи Лионе ее комнату, и приведи портного. Моей невесте необходим соответствующий гардероб. А потом приведи церемониймейстера, чтобы они договорились о времени обучения.

– Какого обучения? – не поняла я.

– На троне мне нужна воспитанная дама, а не стихийник в юбке.

Фраза меня ощутимо задело. Вот, значит, как мы заговорили! Приготовившись к длительной дискуссии, я глубоко вздохнула и сказала:

– Если тебя что-то не устраивает…

Но, увы, поспорить нам не дали. Подошедший Эрл, весьма грубо развернул меня за плечи и чуть не вытолкал вон со словами:

– Иди уже, нам работать надо.

До сегодняшнего официального распределения должностей мы с друзьями ночевали в той же таверне. Причем Лео временно жил с нами, пока лояльные стражники вычищали остатки засланцев. Когда безопасность достигла приемлемого уровня, король с телохранителем и начальником охраны переселились в свои комнаты. Мое представление двору было отложено до следующей недели, но во дворец притащили вместе со всеми. И вот теперь служанка вела меня в комнату на втором этаже южного крыла замка.

Нужно сказать, что четырехэтажный дворец из белого камня был прекрасен. Когда я первый раз была в столице, то действительно открыла рот от восхищения. Братец долго надо мной потешался, хотя, скорее всего, в свои шестнадцать лет на сие великолепие глазел также.  В центре замка располагался тронный зал – овальное помещение, в два этажа высотой. С четырех сторон к нему примыкали прямоугольные крылья дворца, а между ними возвышались четыре башни.

Южное крыло занимали жилые комнаты для королевской семьи, гостей и приближенных ко двору. В северном крыле располагались склады, подсобные помещения и комнаты слуг. Восточное крыло – комнаты стражи, оружейная, кабинеты писаря и прочих служащих, а также спуск в тюрьму. Западное крыло занимала библиотека, а также комнаты с произведениями искусства. В башнях же обитали стихийники, зельевары и кристальщики, маги разума, а также элементалисты: огневики, воздушники, землевики и водники.

Оказывается, в нашем королевстве была специальная Академия Магии. Лео даже обещал меня в нее устроить на доучиться, но потом решил, что моя квалификация превосходит знания и умения преподавателей.  Мол, нечего зря терять время и деньги. Если бы я была каким-нибудь элементалистом, тогда да. В отличие от стихийников, эти маги могут с помощью заклинаний призывать и управлять частицами стихий. Этому интуитивно не научишься: только правильные слова дают правильный результат.

Итак, я шла за служанкой по лабиринту коридоров, переходов и лестниц, даже не стараясь запомнить дорогу. Путь из одного крыла в другое занял около пятнадцати минут, но наконец, мы прибыли.

В отведенной мне светлой, просторной комнате обнаружилась огромная кровать, застеленная шелковым бельем, темно-красный шкаф, комод с зеркалом, стол с двумя стульями и книжная полка. Оставив меня наедине со всем этим великолепием, служанка убежала за портным.

Где-то через полчаса пришел знакомый дядечка со знакомой сумкой. За время ожидания я успела пересмотреть все ящики в комоде и шкафу, поваляться на кровати и даже обнаружить за незамеченной сразу дверью ванну.

– Чего изволите, госпожа Лиона? – сразу перешел к делу портной. Мои мерки у него уже были, поэтому требовалось лишь уточнить ассортимент.

– Подобающий гардероб, – ответила я словами Лео.

– Для каких случаев?

– Для всех, – махнула я рукой. Если что, король сам виноват: надо все-таки точно говорить людям, чего ты от них хочешь.

– Это будет очень много. С чего необходимо начать?

Усмехнувшись, я ответила:

– Мне нужна повседневная одежда и для официального представления двору. Остальное на Ваше усмотрение.

Выяснив мои любимые фасоны, цвета и фактуры тканей, портной ушел, обещав к завтрашнему утру прислать первое платье. На все про все у нас ушло около часа.

Когда он ушел, я уже собиралась пойти поискать кого-нибудь из своих, но вовремя вспомнила, что нужно еще дождаться церемониймейстера. От нечего делать, я взяла с полки книгу и попыталась ей убить время. Однако мысли мешали воспринимать написанное.

Ох, и надо было Лео делать из меня свою невесту? Так что ли плохо? Хотя, открыто быть защитником от магии не выгодно. У беззащитной королевы больше пространства для маневров и фокусов. Пока меня считают лишь боевой подругой-воительницей, мне это на руку. Если Майрон организовал Орден теневиков, то неизвестно, чего еще можно ждать. И даже план его величества не выглядел уже таким бредовым. Действительно, чем всю жизнь жить в страхе, лучше выманить зверя да прибить. Главное самому при этом копыта не откинуть.

Где-то через час с небольшим в дверь постучались и, дождавшись приглашения, в комнату зашел высоченный худосочный старик. Его черная мантия до пят и абсолютно лысая голова навевали мысли о чем-то зловещем.

– Приветствую Вас, – поклонился вошедший. – Меня зовут Аарен. Я церемониймейстер королевского двора.

– Здравствуйте, – ответила я, вставая и подходя к столу, чтобы вернуть книгу на место. – Меня зовут Лиона.

– И сразу неверно! – поднял палец Аарен. – Вам положено ответить «Приветствую Вас, Аарен церемониймейстер королевского двора». Самой представляться не нужно. Невесту короля, а затем и королеву всем, кому положено, должны знать в лицо! Кошмар! У Вас нет даже элементарных жизненно важных знаний! Вы собираетесь опозорить его величество перед всем миром?!

Как же я это ненавижу! Во-первых, таких особо умных людей, смотрящих на всех свысока, не имея при этом внятных оснований. А во-вторых, подобную велеречивость, от которой язык заплетается. Прикинув, что дальше будет только хуже, я, по привычке сев на стол, невинно предложила:

– Давайте я буду немой королевой.

– Без шуточек, юная леди! Его величество дал мне весьма малый срок, на то, чтобы сделать из вас порядочную женщину! Судя по вашим манерам, это будет сложно.

Фраза меня задела. Порядочную женщину из меня надо, видите ли, сделать! Да, я не ношу платьев, но это не повод оскорблять меня двусмысленными выражениями.

– У вас порядочность определяется лишь умением красиво языком чесать? Или есть еще какие-то признаки? – поинтересовалась я, исключительно из вредности погрызя ноготь мизинца.

– Вы должны вести себя, как истинная леди, а не как официантка из таверны.

Я хотела продолжить дискуссию, но тут открылась дверь.

– Что здесь происходит? – спросил король, входя в комнату.

– Ах, ваше величество! Вы, конечно, говорили мне, что случай тяжелый. Но, по-моему, он безнадежный! Как я из этой оторвы за три дня даму сделаю? – ткнул в меня пальцем Аарен.

Назло ему я сплюнула в сторону. Ну не получается у меня по-хорошему, когда ко мне сразу по-плохому. Лео скрестил руки на груди и обратился к церемониймейстеру:

– Выдайте ей свод правил этикета, а накануне представления посмотрите, насколько она их усвоила. Если Вам покажется, что недостаточно хорошо, отменим церемонию.

– Но там же их множество!

– Это ее проблемы.

Не смея спорить с его величеством, Аарен вышел.

– Он первый начал, – сказала я, слезая со стола.

– Не сомневаюсь,– ответил Лео, ложась на кровать.

Кошмар: еще и обеда не было, а король уже выглядит умотанным. Я подошла и села рядом:

– Как у вас продвигается?

– Сложно, – честно ответил парень. – Мне придется вспоминать многое из того, чему я когда-то учился, но подзабыл за время странствий. Финансы, тот же этикет, внутренняя политика, внешняя. При этом неизвестно, кому из советников можно верить.

– Опои их да проверь, – пожала я плечами.

– Нельзя: если узнают, будет жуткий скандал. Оставшихся лояльных распугаю.

– Это если тайно делать. А если открыто? Вроде доказательства верности короне? Ты же стражников проверял, почему с советниками тоже самое нельзя?

– То стражники, а это высокородные люди, с безупречными родословными…

– Часть которых была заменена на двойников.

В этот момент в дверь постучали.

– Ладно, я подумаю над твоей идеей, – сказал Лео и, поднявшись, открыл дверь, запуская в комнату прислугу с подносами.

Помимо тарелок с обедом из трех блюд, на одном из подносов обнаружился толстый том с правилами этикета. Аарен весьма оперативно выполнил приказ. Честно попробовав каждое блюдо и, заверив, что яда нет, я попыталась вместе с обедом заняться изучением этикета.

– Ешь нормально, вместе потом этот талмуд будем читать, – отобрал у меня книгу Лео. – Я тоже не все помню.

Королевская кухня – это нечто! Картофельный суп на бульоне из баранины, ароматное жаркое с гарниром из вареных овощей, а также легкий салатик были восхитительны. Ради такого я была согласна даже на королеву.

Развалившись после обеда на кровати, король милостиво разрешил:

– Теперь читай.

– Не буду.

– Почему? – недоуменно посмотрел на меня Леонард.

Не признаваться же, что вслух я читаю исключительно по слогам.

– Ты сказал вместе.

Внимательно посмотрев на меня, Лео усмехнулся и, забрав книгу, принялся искать в ней нужную церемонию.

– Ага, нашел. Приглашенные на церемонию собираются в тронном зале за полчаса до начала. Король со своей избранницей входят в зал с правой ноги, шагами не шире полуметра.

– Чего? – мне показалось, что парень шутит. Но оказалось, что именно так там и было написано. Интересно, мерную ленту к ногам, что ли, привяжут?

Устроившись у короля на плече, я предложила:

– Слушай, мне все равно на слух сложно воспринимать. Давай каждый сам будет читать.

– Хорошо.

Лео честно осилил три страницы и уснул, сообщив мне об этом весьма громким храпом. Забрав чуть не выпавший томик из ослабевших пальцев, я подальше от соблазна пересела на подоконник. Это его величеству только вспоминать  надо, а мне этот этикет с нуля зубрить.

Поклоны, обращения, ширина шагов, правильность осанки…через какое-то время все это слилось в малопонятную кашу. На секунду отвлекшись от чтения, я посмотрела в окно. По замковому двору шла знакомая мне девица. Та самая Мира, с которой король танцевал на балу. Увидев меня в окне, она приветливо улыбнулась и даже слегка поклонилась. До бала я такой любезности за ней не замечала. К чему бы это?

Вдруг в дверь осторожно постучали. Будить короля зря не хотелось, поэтому, спустившись с подоконника, я пошла открывать. На пороге обнаружился братец. Приложив палец к губам, я вышла в коридор.

– Спит? – спросил Эрл.

– Угу.

– Ладно, пусть. Ума не приложу, как в этом бардаке разбираться. До обеда глянул на организацию охраны дворца. Тихий ужас – заходи, кто хочешь, твори, что хочешь. Амулеты защитные, по-моему, давно выдохлись. Если я правильно понимаю, не меняли их, наверное, с момента установки. Толкового кристальщика нет. Маги все поголовно ушли в теоретические изыскания, а практики сбежали на вольные хлеба. При желании, даже зельевар может прихлопнуть его величество. О других и говорить не стоит. Даже не понимаю, зачем было так заморачиваться с теневиками и балом. Гораздо проще ночью послать того же мага разума и все. Вот как я в таких условиях должен беречь наше драгоценное величество?

Я покачала головой:

– От воздействий на разум у нас с Лео перстни есть. Мой мне, правда, велик, на шее ношу, но так тоже должен работать. У стражи на поясе всегда арканы из эльфийских веревок, а в королевских покоях я амулет сама проверяла – работает. На любое проявление магии отвечает параличом.

– А в твоей комнате?

– В моей комнате есть я.

В ответ на это Эрл лишь скептически хмыкнул.

– Как думаешь, сколько нам на военном положении жить придется? – спросила я, по примеру брата прислоняясь к косяку.

– Так или иначе, всю жизнь. Привыкай. Для короля и его близких всегда есть вероятность быть убитыми. Когда-то она больше, когда-то меньше. Если тебя это не устраивает, откажись сразу.

– И бросить вас на произвол судьбы? Ну, уж нет. Вместе начали, вместе и закончим.

Эрл помолчал немного, затем решил сменить тему.

– Как твое обучение проходит?

Я усмехнулась, собираясь сказать, что не везет мне с наставниками, но не успела. Дверь в комнату распахнулась, и на пороге возник злой и заспанный Леонард:

– Вы почему меня не разбудили?

– Рука не поднялась такую идиллию разрушить. Ты так хорошо спал.

– Храпя на полдворца, – вставил свое слово Эрл.

Грозно зыркнув на нас, его величество утащил телохранителя прочь. Я же вернулась к чтению, не выходя все следующие дни из своей комнаты. Один из плюсов жизни во дворце – кормят по расписанию и до отвала.

Наконец, мой день настал. Накануне Аарен отвел меня на место церемонии, намереваясь восхититься моей неудачей. Однако был весьма разочарован безукоризненностью следования правилам. Поворчав, что нос я таки задираю не достаточно хорошо, он признал меня вполне годной к званию невесты короля. Поэтому на следующий день без трех минут полдень мы с Леонардом стояли у входа в тронный зал, ожидая положенного приглашения.

В помещении собралось примерно столько же народа, сколько было на балу, Причем отчасти, тех же. Оказывается, помимо придворных, меня надлежало официально представить свету местной аристократии. Оглядев толпу и прикинув, насколько затянется церемония, я мысленно присвистнула. Но отступать было некуда. Под еле слышное перешептывание гордо прошествовали мы к тронам и развернулись. Так как мою истинную сферу деятельности решено было не афишировать, то король обратился к присутствующим со следующей речью:

– Высокородные жители королевства! Я рад приветствовать вас в этом зале. На мои плечи вместе с тяжелым горем легла и огромная ответственность. Однако нашелся человек, готовый разделить со мной мое бремя. Сегодня я имею счастье представить вам мою невесту. Госпожа Лиона де Карэта. Через год в этот же день она станет моей женой и вашей королевой.

Согласно этикету, я поклонилась и одарила присутствующих улыбкой. Толпа поклонилась в ответ и выстроилась в весьма стройную очередь. Далее были два кошмарных часа, за которые каждый из присутствующих подошел ко мне и сказал: «Приветствую Вас, Я зовусь так-то, являюсь тем-то». На каждое приветствие, как положено, был ответ: «Приветствую Вас, имя, должность или титул». Небольшую вольность позволила себе лишь Мира, задержав взгляд несколько дольше положенного.

В остальном же церемония представления прошла весьма успешно, передав эстафету следующему действию. Король таки устроил своим советникам-дворянам присягу на верность короне. Собрав их в том же тронном зале, он произнес пафосную речь про темные времена и важность надежных соратников. Затем поклялся в верности стране и духам предков и предложил всем присутствующим сделать тоже самое, в доказательство выпив зелье. Сначала его выпил Леонард лично, затем телохранитель и начальник охраны, а после них рыцари из личной охраны его величества. Поддавшись общему настроению, советники тоже принесли подобную клятву верности. Лишь один отказался наотрез и попытался сбежать. Не вышло. После, в приватной беседе с Квеном, он честно покаялся, что служил Майрону, однако причастность к убийству категорически отрицал.

После этого дни потекли своим чередом. Король решал государственные вопросы и готовился к турниру, Эрл следил за его физической безопасностью, я негласно приглядывала за магической. Квен же отвечал за порядок во дворце и столице. Чтобы никого подозрительного не шастало.

Согласно тому же этикету, избранницей короля должна была стать «юная целомудренная дева». Взяв это за аргумент, я каждый вечер выгоняла Леонарда после ужина в его покои под защиту амулета. Он ругался, говорил, что справедливость этого пункта все равно никто не проверит, но я была непреклонна. Просто ночью мне хотелось спокойно спать, а не дрожать в ожидании прихода какого-нибудь мага-убийцы. Меня-то стихии от прямого удара защитят, разбудят, а вот Лео вряд ли. Впрочем, про то, что уходить надо сразу после ужина, никто не говорил. Тем более что ванну в моей комнате принимать оказалось гораздо удобнее. Его величество как-то застал меня за процессом подготовки. Увидев, как я без особых усилий налевитировала себе несколько ведер воды из садового колодца и подогрела ее, король решил, что ему тоже так хочется. Потому что пока слуги натаскают воду с кухни, она или будет слишком горячая, или наоборот успеет остыть. Хорошо, что мои окна выходили туда же, куда и окна башни элементалистов: фокусы с ведром вполне могли быть приписаны им. Кроме того, в саду вечерами редко кто бывал. Вместо спасибо за свои труды я получала сеанс массажа. Правда в такие ночи выгнать Лео было невозможно, так как в середине процесса я обычно засыпала. Просыпаясь же и обнаруживая мирно храпящего рядом короля, до утра сидела на дежурстве. Так что благодарность была сомнительная.

Портной, как и обещал, пошил мне несколько платьев. Все они были длинными и узкими, так что ходить в них можно было только медленно и степенно. Так как меня это не слишком устроило, я усовершенствовала изделия разрезами до середины бедра. Теперь скованность движений мне не грозила. В перерывах между завтраком, ужином и обедом я бродила по коридорам дворца, проверяя их на наличие враждебных магических сил. Но пока моим уловом была лишь паутина.

Как-то в очередной раз праздно прогуливаясь по замку, я встретилась с Мирой. Высокая брюнетка в темно–красном платье приветствовала меня изящным реверансом. Остановившись, я слегка склонила голову в ответ на приветствие.

– Здравствуйте, Лиона! Несказанно рада, что нам наконец-то удалось встретиться, – защебетала Мира.

– Взаимно, – на всякий случай улыбнулась я.

– Все никак не получалось приватно пообщаться. Дело в том, что мне хотелось бы извиниться за тот случай перед балом. Нас с подругами ввели в заблуждение. При дворе ходили слухи, что Вы – ведьма, завладевшая разумом Леонарда.

Вот даже как…а я-то наивно думала, что меня считают лишь воительницей. Изобразив изумление, я поинтересовалась:

– Что же вас разубедило?

– Мы уговорили портного вшить в ваше платье корень огнецвета. Однако вы надели его и до сих пор живы.

Я с трудом сдержала улыбку. И это просвещенное общество, имеющее Академию Магии??? Хотя не исключено, что сами маги подобные бредни о себе и распространяют. Дают бестолковой толпе иллюзию контроля. Или у этой легенды ноги из другого места растут. Вдруг какая-нибудь конкретно взятая магичка страдала тяжелейшей формой аллергии на ярко-красный цветочек. А селяне напридумывали невесть чего. Однако ситуация все равно была мне на руку: теперь уж точно никто в магии не заподозрит. Слухи-то разлетаются быстро.

Мира между тем продолжила:

– Мне очень не хотелось бы, чтобы то недоразумение испортило наши отношения.

– Я о нем уже и забыла, – и это была правда.

– Замечательно! Тогда, может быть, Вы позволите мне скрасить Ваше одиночество?

Объективной причины для отказа я не нашла, поэтому пришлось согласиться.

– Может, на ты? – предложила девушка, беря меня под руку и увлекая к лестнице.

Вымученно улыбнувшись, я кивнула. Терпеть не могу так ходить! В походах я привыкла к тому, что руки всегда свободны. Если внезапно нарваться на засаду из подобной связки быстро не выпутаешься. А вот если просто держаться за руки, то можно с минимальным перехватом и для атаки приспособить. Мы не только с Лео, но и с Эрлом часто так работали.

Мира же продолжала щебетать:

– Ты уже решила, чем будешь заниматься, когда станешь королевой?

Честно ответить я не могла, поэтому пришлось соврать:

– Еще не думала.

– Только не благотворительностью! Ездить по домам скорби и общаться с умирающими – то еще удовольствие.

– Откуда ты знаешь?

Девушка улыбнулась:

–  Не знаю, но уверена, что это так.

– А чем еще может заниматься королева?

– Танцами, живописью, вышиванием, воспитанием детей…

Внушительный перечень дел…Прикинув, что выслушивать про каждое в отдельности мне не хочется, я попыталась сузить круг:

– Если бы ты была королевой, что бы выбрала?

– Во-первых, я занялась бы интерьером. Такой мрачный у нас дворец, не находишь?

Оглядев обыкновенные каменные стены, кое-где увешанные гобеленами, флагами и прочими подобными вещами, я как-то не увидела в этом ничего мрачного. Червлень и лазурь – основные цвета королевства были мне по душе. Изображаемый же на их фоне серебряный дракон – символ дома, тоже вызывал исключительно положительные эмоции.

Расценив мое молчание, как согласие, Мира продолжила:

– Я бы велела выбелить стены, расставить повсюду вазы с цветами и повесить зеленые занавески на окнах.

Представив сие великолепие, я уточнила:

– А если бы его величество был против?

– По этикету, король не имеет право вмешиваться в дела жены!

Хм…надо будет потом найти это и показать Лео. А Мира все мечтала:

– Потом я занялась бы устройством балов! Каждый месяц как минимум! А еще вводила бы в моду новые наряды. Вот только представь: платье с пышной юбкой, на которой нашиты красные цветы с зелеными листиками, синий лиф и ярко желтый цветок на плече!

Представить это произведение а-ля солнечный луг мне было сложно. Видимо, фантазия и образное мышление – это не мое. Но я честно попыталась изобразить безмолвное восхищение.

За разговорами мы вышли в сад, разбитый у подножия башни элементалистов. Благодаря землевикам, он цвел круглый год. Водники обеспечивали поливом, огневики – требуемой температурой, а воздушники отгоняли лишние тучки. Мда…если это действительно все, на что местные маги способны, то Эрл прав – проблем может быть много. Оказалось, прошлый король делами собственной безопасности не занимался вовсе, поэтому подкупленный человек создал все условия для побега сколько-нибудь толковых магов. Из-за хитрого указа об экономии средств в отдаленных селениях работать было выгоднее: платили больше. Теперь на службе у короны их было очень мало. Как с этим обстоят дела в Майроне, я не имела ни малейшего понятия. Ни политика, ни география меня никогда не интересовали. Единственное, что я знала об упомянутом королевстве – оно где-то есть и очень нас не любит. За время нашей прогулки Мира не умолкала ни на минуту в итоге, в свою комнату я вернулась с переполненной информацией головой. Естественно, такое обращение ей не понравилось, и она отомстила мне нещадной болью. В комнате меня ожидал ужин и весьма злой Леонард.

– Ты где ходишь? – набросился на меня величество. – Я, между прочим, голодный!

Так как что-либо проверять мне было лень, я просто накапала несколько капель крови в бокал и легла на кровать. Не хотелось не то что есть, но даже и шевелиться.

– Что случилось? – подсел ко мне Лео.

– Нашла подругу на свою несчастную голову.

– Это кого?

– Миру.

– Заболтала? – усмехнулся король, мягко гладя меня по спине. – Это она может. Я с ней больше трех минут никогда не выдерживал. Сбегал под любым предлогом. Ладно, пошли ужинать, потом полежим в ванне, сделаю тебе массаж.

И предложение и тон мне очень даже понравились. И я бы счастливо на это согласилась,  если бы не знала короля. Вздохнув, я покосилась на величество и спросила:

– Ты все-таки хочешь, чтоб я попробовала ужин?

– Да. Если меня хотят отравить, мне нужно это знать.

При желании Лео может быть очень даже милым. Жаль не бескорыстно. Он никогда ничего не попросит, но вывернет все так, что в итоге получит желаемое. Еще раз, но уже демонстративно, вздохнув, я пошла к столу, исполнять свой долг перед короной. Яда, как назло, не было.

После ужина величество пожелал-таки исполнить свое обещание, и отправил меня за водой, с довольной миной развалившись на кровати. Уходить и ждать, пока слуги натаскают воду, он категорически отказался. На мой праведный гнев же ответил, что его для совместного лежания и пустая ванна вполне устроит. И если наши взгляды совпадают, то он готов хоть сейчас туда идти. Крыть мне было нечем, поэтому я ушла за водой. В процессе левитирования ведра, мне в голову приходили занятные мысли о дворцовом этикете. До замужества мне разрешалось заходить в комнату короля только днем и не больше чем на пять минут. Зато ему в моей комнате можно было сидеть часами, но исключительно для ужина и пристойных бесед. То есть пока величество просто так у меня сидит, все нормально. Но если я в его присутствии прикажу слугам натаскать воду для ванны, все сразу все поймут. Пристойная, чтоб ее, видимость…

Наполнив ванну, я опустила в нее кулак с зажатым в нем пламенем. К этому времени величество уже сидел на краю, опустив ладонь в воду. Когда он удовлетворился температурой, то подошел ко мне и начал расстегивать застежки платья. Я выпрямилась и откинула косу, чтоб не мешала. Едва последний крючок был расстегнут, сильные руки скользнули по плечам, помогая ткани освободить их. Губы осторожно коснулись шеи, и головная боль исчезла, уступив место более приятным ощущениям. При всем желании камень не может изменить свою природу. Ему не присущая мягкость воды, легкость ветра и страсть огня. Но это не значит, что он не может быть нежным и ласковым. Как же хорошо лежать в надежных объятиях любимого мужчины и мягких объятиях воды. Жаль, что блаженство не длится вечно.

– Смотри не усни! Я тебя мокрую на кровать не понесу. Здесь и оставлю.

– Совести не хватит, – улыбнулась я, все-таки вылезая из ванны. Все равно вода остыла, да и на кровати спать удобнее.

Тот вечер я завершила-таки маленькой местью, наотрез отказавшись от массажа и выставив за дверь возмущенного короля с наскоро высушенными волосами. Этой ночью мне хотелось спать и видеть прекрасные сны. И так оно и вышло. Мне снился цветочный луг и разноцветные бабочки, порхающие с цветка на цветок. Я лежала на траве, блажено млея под шершавыми ладонями, скользившими по моей спине. Как же хорошо, когда сны так близки к яви!

Утром меня ожидал сюрприз: после завтрака пришел Аарен, приведя слугу с отрезами красной и голубой тканей, а также мотками серебряной нити. Надменно задрав нос, церемониймейстер пафосно сообщил мне, избранница его величества должна пошить к турниру плащ с гербом королевского дома. Не было печали, так на тебе! Придется отложить прогулки по дворцу до лучших времен.

Натянуто улыбнувшись, я забрала дары и разложила их на кровати. Тяжела ты – доля невесты принца… Если сшить красный прямоугольник с синей подбивкой внизу и такими же завязками я еще смогла, то с вышиванием дракона возникли сложности. Свиснув из коридора герб, я положила его на кровать и крепко задумалась. По мне этого ящера проще было убить. Ибо как перенести на полотно этого выгнувшегося огнедышащего красавца, я не представляла. Рукоделием мне заниматься как-то всегда было некогда. Разве что в детстве одежку штопала. Поэтому единственное, что я могла – широкими стежками прямым текстом написать «гордый дракон». Но решив, что это не совсем то, что ожидается, я взяла из ванной мыло и принялась за рисование. Других вариантов решения проблемы мне в голову тогда не приходило. В принципе контур получился даже похожий. Если смотреть издали, и не приглядываться. По крайней мере, начать с него было можно. Придя на ужин и застав взъерошенную меня, четвертый раз распускающую окосевшую часть вышивки, король предложил:

– Попроси Миру помочь, раз уж вы подружились. А то мне становится страшно. Ибо суть вышивания плаща в том, чтобы любовь избранницы хранила воина на турнире. Судя же по твоему лицу, этот ящер меня еще и загрызет.

Искренне обрадовавшись предложенному решению, на следующий день я отправилась к своей новой подруге. К счастью, девушка с радостью согласилась, но взамен мне пришлось ежедневно сидеть рядом с ней у окна, слушая несмолкающую речь.

За неделю до турнира стали пребывать рыцари. Окно комнаты Миры выходило на площадь, поэтому я имела счастье видеть встречи своими глазами. Леонард при полном параде стоял на крыльце дворца и, поприветствовав, распределял прибывающих по местам проживания. Согласно этикету, представителей королевских дворов было положено разместить во дворце, остальные же селились в городских тавернах. От Морского Союза прибыл принц, от Горного Княжества – сам король, эльфы, гномы, тролли и гоблины прислали рядовых воинов, поэтому их во дворце не было. Ни один из рыцарей Майрона тоже не принадлежал к королевской семье, что сильно разочаровало Леонарда.

Ежегодный Турнир Четырех Воинов был самым ожидаемым событием. Каждый год проводился он в стране предыдущего победителя. Как мне скромно сказал король, последние пять лет турнир проводили в Вайнере. Состязания на самом деле были командными и проходили в несколько этапов. Первый был шуточный и назывался битвой пьяниц. Задача была предельно проста – выпить гоблинского вина больше всех. В принципе, этот бой был важен только для гоблинов, которые из-за постоянной жизни под землей имели проблемы со зрением. От результатов первого этапа зависела расстановка мишеней для следующего состязания – стрельбы из лука. Далее был рукопашный бой, а также битва на мечах. Последнее считалось самым почетным и, собственно, ради нее весь турнир и  затевался. Победитель объявлялся именно в ней, что было не особенно справедливо, так как прочие участники, боровшиеся за права допуска своего воина до турнира обычно забывались. Смерть в поединках была огромной редкостью. Битва на мечах проходила до первой серьезной крови или признания поражения.

В день открытия состязаний Леонард проснулся в приподнятом настроении. Которое не испортил даже вид моей невыспавшейся физиономии. Уходить вечером Лео категорически отказался, нагло развалившись на кровати и заявив, что если хочу, могу его хоть в окно выкинуть. Умывшись, король ушел к себе переодеваться, велев мне тоже одеть что-нибудь торжественное и быть готовой сразу после завтрака. Королю с невестой положено было вместе открывать состязания и присутствовать на них.

Арену организовали за пределами города на пустыре рядом с лужей, гордо именуемой озером, хотя прилично глубоким. Торговцы уже развернули свои палатки, но пока публика заняла места на трибунах, ожидая начала традиционного представления. Перед выступлением короля для народа устраивали шоу скоморохи в цветастых комбинезонах и рогатых колпаках с бубенцами. Шуты изображали самых пьяных, самых сильных, самых метких и самых ловких. Вот один из них сбил воображаемой стрелой яблоко с головы другого. Вот двое изобразили рукопашную битву, а еще двое подрались на деревянных мечах. А вот двое подрались за бутылку. Правда, как выяснилось позже, частью представления это не было, но народу понравилось. Едва шуты убежали, мы с величеством поднялись со своих кресел. Оглядев толпу, Леонард торжественно провозгласил:

– Жители королевства! Мы вновь имеем честь принимать у себя гостей со всех земель нашего мира! И пусть в очередной раз лучшие из лучших поборются за право проведения следующих состязаний! Объявляю Турнир Четырех Воинов открытым!

Битвы турнира проводились через день, поэтому от нашего королевства в первом и третьем этапе выступал Эрл. Как раз успевал проспаться, пока Квен работал как стрелок. Лео, естественно, ждал финала.

Итак, первый этап начался. За стоящие на арене столы прошли участники и под заводную музыку битва началась. Первым не выдержал эльф, что было предсказуемо. Мог бы и не участвовать – уплыл с половины первого стакана, даже не удержавшись на стуле. Дольше всех держались Эрл и гоблин, в итоге братцу надоело, и он сдался: все равно с отыгранных им пяти метров Квен при всем желании не промазал бы.

Вечерами в дни завершения этапов во дворце устраивался пир, на котором вино текло рекой. Чтобы не вызвать подозрений, но и не окосеть, парни каждый вечер расходовали по склянке с моей кровью и мне приходилось наполнять их заново. На каждом пиру мы пристально следили за рыцарями Майрона, они то и дело поглядывали на нас, но тем дело и ограничивалось. На фоне пьяных братаний и заверений в вечной любви и дружбе ярко выделялись участники предстоящего утром этапа. Они были трезвы, и, соответственно, печальны. Хотя это относилось лишь к гостям. Ибо стрелок, король и телохранитель одинаково похоже отыгрывали доброжелательных веселых хозяев.

В день стрельбищ погода порадовала слепящим солнцем и весьма сильным ветром. Но традиции нельзя было нарушать. Мишени расположили строго на востоке, на расстояниях, высчитанных по результатам прошлого дня. Стрелкам нужно было попасть в центр мишени, размером не больше среднего яблока. Квен отработал чисто, как и прочие участники. Больше всех переживаний доставил гоблин, умудрившийся с двух метров попасть лишь в край центрального круга. В итоге Леонард лично осмотрел мишень и провозгласил, что стрелок попал. Для следующего этапа число бойцов удобнее было сохранить четным, поэтому, не думаю, что вердикт мог быть иным.

В день соревнований на арену принесли доску с восемью гербами королевств. К бою на мечах допускалось лишь четверо участников, двое из которых сражались за звание сильнейшего. И теперь бойцам в рукопашной нужно было отвоевать это право для своих товарищей. Распределение соперников происходило по жребию. Аарен из мешка поочередно доставал изображения гербов королевств. Первый бой выпал эльфу и принцу моря. Они вполне подходили друг другу по комплекции, поэтому интереса поединок не вызвал. Эльф предсказуемо уложил человека на лопатки. Гному достался тролль. За этой битвой следили с замиранием сердца. На фоне серого громилы даже весьма рослый гном выглядел малышом. Но в итоге он уложил противника, пользуясь хитростью и проворством.

Перед заключительной жеребьевкой возникла заминка: рыцарь Майрона должен был сражаться с Эрлом. Но это в планы Леонарда не вписывалось, поэтому едва я заметила появляющийся угол нашего герба, как осторожно слеветировала его обратно в мешок, заставив удивленного Аарена тянуть заново. К счастью, не наш герб. Рыцарь Майрона бился с гоблином почти на равных и вырвал победу по счастливой случайности. С горным королем Эрлу тоже пришлось повозиться, но все-таки было легче, чем могло быть с троллем. Пары для финального поединка подбирались Аареном по итогам трех прошедших состязаний. В результате нам достался эльф, а Майрону – гном. Вот с таким раскладом покинули мы арену в день рукопашных боев.

К моменту начала состязаний Мира довышивать плащ не успела, но к финалу клятвенно обещала доделать. Поэтому накануне турнира мечников мы как всегда расположились у окна. Я лениво смотрела на улицу, девушка же заканчивала правое крыло.

– Представляешь, в Майроне новая мода – платья, полностью открывающие спину! Это же так гениально! Как я сама не додумалась?

Я улыбнулась про себя, подумав, что только этого платьям Миры и не хватает. Неоспоримым достоинством девушки была ее фигура. Настолько безупречная, что даже я иногда засматривалась. Естественно, все ее придуманные наряды нацеливались на максимальное выделение достоинств. Легкомысленные разрезы, декольте, бретельки…Открытая спина сюда вполне бы гармонично вписалась. Только вряд ли кто-то, кроме самой создательницы, смог бы эти платья носить.

В разгар очередной дизайнерской лекции дверь в комнату открылась, и слуга поставил на подоконник два бокала с легким вином. Отпив небольшой глоток, я почувствовала неприятный привкус, заставивший похолодеть: мое вино было отравлено. Но это было полбеды. Отложив вышивание, Мира последовала моему примеру, и остановить ее я не успела. Если, для верности, яд подсыпали обеим, то теперь мне оставалось лишь напряженно вглядываться в лицо несчастной, ожидая приступа. По вкусу вспомнить яд я не смогла, поэтому не знала, как быстро он действует. Раскрываться очень не хотелось. Но если девушка схватится за горло, придется давать кровь. Хорошо, что с обычными ядами она работает в любой момент. Однако вышивальщица помирать сию минуту, вроде, не собиралась, поставив бокал и вернувшись к работе. Воспользовавшись невниманием, я с надеждой отпила ее вино. Увы, тоже отравлено. Хотя, раз яд замедленного действия, то можно не волноваться. Успею предупредить Эрла, авось откачают случайно попавшую под раздачу. Надо только как-то осторожно уйти.

Залпом допив вино и восхитившись его вкусом, я возжелала еще. План сработал, но несколько не так, как ожидалось: Мира сама вызвалась позвать слугу. Оставив вышивание, она вышла в коридор, игнорируя мои возражения. Надо было что-то придумать. Как-то дать кровь, не выдав себя. Оглядевшись, я подошла к полочке, на которой стояли склянки с бисером. Да здравствует рукоделие! Схватив самую неприметную, я высыпала бусины в окно и, прокусив палец, накапала в нее немного крови. Теперь можно не волноваться: вполне логично, что его величество обеспечит свою невесту кровью стихийника на всякий случай. Едва дева начнет корчится, отзеркалю спектакль, дрожащими пальцами выну склянку и так далее. Только бы обошлось без пены на губах: противно.

Отдав распоряжения насчет вина, Мира вернулась к работе. Я же продолжила напряженно следить за девушкой, высматривая симптомы. Увы, до обеда они так и не проявились. Поэтому, когда пришел слуга и сказал, что его величество ожидает в комнате, я с радостью кинулась прочь. Но не кормить оголодавшее величество, а на поиски. Сперва надо было добраться до кого-то из своих. К великому счастью, едва выйдя к лестнице, я наткнулась на Квена. Жалко, но пришлось оставить его без обеда. Шепнув стрелку несколько слов и сунув в ладонь склянку, я спокойно пошла дальше, убедившись, что парень правильно меня понял.

– Почему так долго? – проворчал Лео, едва увидел меня на пороге.

– У нас проблемы, – сказал я, пробуя еду.

– Яд?! – обрадовался король.

Однако я его расстроила:

– Не здесь. Твой обед нормальный. Нам с Мирой в вино что-то подсыпали.

– Вам?? – удивился Лео.

– Да. Не знаю, что за яд и как быстро действует. Я велела Квену как-то аккуратно дать девушке кровь.

Сообщение произвело неожиданный эффект. Величество резко поднялся и направился в двери, бросив мне:

– Надеюсь, он не успел! Сиди тут и в коридор ни шагу!

Поведение короля оставило меня в легком недоумении. Неужели Мира настолько замучила его разговорами, что он решил ее прибить, пока есть возможность?

Позже я узнала, что вышивальщица начала задыхаться через несколько минут после моего ухода. Квен как раз успел познакомиться с ней и пригласить на совместный обед. По легенде он ошибся комнатой, но увидев такую красоту, не смог пройти мимо. Леонард, якобы, еле успев спасти свою возлюбленную, устроил Эрлу с Квеном показательный разнос на глазах всех, кто был в тот момент в коридоре. После этого он велел привести всех слуг с кухни. Так как охота на возможного отравителя планировалась давно, то действия были оговорены. Вся прислуга до вечера из замка не выпускалась, так что преступник должен был быть среди них. К сожалению, расспросить его не удалось: принесшего поднос юношу нашли мертвым с пустым флаконом в руке.

На военный совет мы собрались в моей комнате, так как по легенде я была очень слаба после отравления. Стрелок был хмурым, ибо голодным, а братец был зол, ибо несправедливо обижен. Леонард же просто светился радостью.

– Ну и чего ты такой довольный? – поинтересовался Эрл, не любивший разносов и за дело, а уж картинно-показательных тем более.

Величество оседлал стул и радостно потер руки.

– Все складывается как нельзя лучше! Майрон начал действовать! Держу пари, они хотят выбить меня из колеи! Что ж, пусть считают, что им это удалось! Завтра их боец докажет свои намеренья!

– Как? – уточнил Эрл.

– Попытается убить меня на турнире. Я буду расстроенным, рассеянным и ошибусь.

– Подставишься под удар? – сообразил Квен.

– Под намеренный и однозначный удар, – поправил его король.

Мы втроем переглянулись.

– Величество, а ты головой не ударялся? Как я тебя смогу защитить от занесенного меча? – вкрадчиво поинтересовался Эрл.

– Ты не сможешь, а она – запросто, – кивнул на меня Лео.

Час от часу не легче!

– Благодарю за высокое доверие. Только, как, по-твоему, я отличу намеренный удар от случайного?

– Не волнуйся, я об этом позабочусь, – улыбнулся король. – Не перепутаешь!

– Твоя самоуверенность когда-нибудь тебе аукнется! – только и смогла сказать я в ответ.

– Да ладно тебе! Так или иначе, с завтрашнего дня ты сможешь спать спокойно!

– Добро бы так, – покачала я головой.

Лео не стал спорить и, оставив якобы болезную меня в одиночестве, увел друзей прочь.

На следующий день мне предстояло старательно отыгрывать роль немощной, но все-таки нашедшей в себе силы прийти и поддержать любимого.  Эрл тайком принес мне с кухни немного муки и лука. Эх, чего не сделаешь ради дела? Даже сотворишь из себя бледное красноглазое чучело… По крайней мере, Лео увидев меня впечатлился, братец же как всегда съехидничал:

– Смотри, выйдешь за него замуж, каждый день так выглядеть будешь, даже краситься не придется!

Ответив на подкол подзатыльником, король взял меня на руки и торжественно понес прочь, изо всех сил изображая скорбную мину. Мне же и изображать не пришлось: необдуманные слова братца задели.

К месту турнира мы добирались верхом. Посадив меня перед собой, Лео пустил лошадь шагом, шепнув мне:

–  Ты же знаешь, что Эрл идиот?

– Лучше чем кто либо, – ответила я, прислоняясь к груди величества.

На место король принес меня лично под аплодисменты присутствующих. Весть о попытке отравления невесты короля быстро разлетелась по столице. Приняв из моих рук поданный Аареном плащ, Лео надел его и поцеловав меня в лоб, ушел в свой шатер. Я же откинулась на спинку трона, приготовившись ждать.

Первым сражались гном и рыцарь Майрона. К последнему я присмотрелась пристальнее. Высокий мускулистый мужчина в традиционном черном костюме с красным пауком на плаще. Двигался он, словно дикая кошка, легко, даже грациозно. Хотя, возможно, так казалось на фоне гнома, который был слишком грузным для такого соперника и проиграл в первые несколько минут. Видимо, команда неправильно расставила силы: у рукопашного бойца, на мой взгляд, было больше шансов. Хотя, что б я понимала в этом деле.

С эльфом Леонарду пришлось повозиться. Король же вроде как был рассеян и расстроен. Поэтому драться в полную силу он не мог. В последний момент отбивая удары, или, якобы, неуклюже уклоняясь от них, Лео заставил публику вдоволь поохать и поахать. Я не раз видела его величество в деле, поэтому понимала: халтурит. Добросовестно отыгрывая свою роль, Лео изматывал противника и в итоге тот все-таки ошибся. Победа была за нами. Но, наверное, этот момент и надо считать началом конца моей счастливой жизни.

ПОД ОТКОС

Переломные моменты…секунды, слова, поступки, превращающие полет сначала в снижение, а потом в неконтролируемое падение. Когда ты летишь кубарем вниз, не в силах ни за что уцепиться. Нельзя предугадать, что именно тебя столкнет. А также нельзя предвидеть, что будет, если какой-то опасный момент удастся обойти. Вдруг будет только хуже? Но ведь жизнь от нашего мнения не зависит, ей решительно все равно, что мы о ней думаем. Поэтому во всех своих дальнейших бедах я решила винить именно тот момент, когда Лео заставил меня довершить задуманное им дело.

Перед последним поединком бойцам давали небольшую передышку. В это время публику вновь развлекали шуты, выполняя простенькие трюки. Особенный успех имели метатель ножей и жонглер факелами. Публика всегда любит опасные зрелища. Каждый нож, летящий в сторону стоящего у мишени скомороха, люди провожали ахами, а хоровод факелов разжигал огонь азарта в глазах.

Вопреки обычаям, свой отдых Лео провел не в палатке, а рядом со мной. Это было кстати, так как я сидела и тихо паниковала. Груз ответственности камнем лежал на плечах. Ведь одно дело просто смотреть за бьющимися на мечах. Наслаждаться красотой поединка. И совсем другое напряженно всматриваться в бой, гадая, пора уже вмешаться или нет. Я знала, что противники будут двигаться очень быстро, и мне было страшно не успеть. Пропустить переломный, чтоб его, момент. Ведь длиться он будет не дольше пары мгновений.

– Слушай, может не надо, а? – в очередной раз спросила я у Лео.

– Если не хочешь, можешь не вмешиваться, – король откинулся на спинку и прикрыл глаза. – Но тогда я труп.

– А если захочу, но не успею?

– Опять труп.

– Твое ж величество! Умеешь ты успокоить!

Лео соизволил открыть глаза и посмотреть на меня.

– Чего ты переживаешь? Подумаешь, очередной бой. Сколько раз мы друг друга прикрывали?

– Одно дело вместе сражаться. И совсем другое – сидеть и смотреть со стороны!

Ответить король не успел, так как на арену вышел Аарен и провозгласил начало финального боя. Поцеловав меня в щеку, король тихонько шепнул:

– Я доведу задуманное до конца, независимо от того, прикроешь или нет.

Вполне возможно, что если бы мне хватило решимости и я, сломав величеству игру, покинула свое место, все сложилось бы иначе. Однако все случилось так, как случилось.

Противники вышли на арену и встали друг напротив друга. Отвесив положенные поклоны, затем каждый отступил назад на пару шагов, и бой начался. Лео напал первым, резким взмахом разрубив воздух в паре сантиметров от горла противника. Второй удар воин Майрона принял на щит, развернувшись и по инерции ударив короля. Лео принял меч на меч. Лезвия скользнули друг о друга, и освободившееся оружие майронца прошло в каких-то сантиметрах над головой пригнувшегося короля. Серия последовавших дальше быстрых агрессивных ударов заставила Лео отступить, закрывшись щитом. Я вдруг с ужасом поняла, что в этом бою король не халтурит. Силы действительно равны. Заставив короля отступить, соперник остановился и внимательно посмотрел на Леонарда, выставив вперед меч. Ждать пришлось не долго. Величество пошел в атаку. Резкий удар, разворот, удар, закрыться щитом, снова нанести удар и получить локтем в челюсть. Толпа ахнула. Сплюнув кровь, король рубанул сверху вниз, а затем его меч просвистел над головой пригнувшегося противника, который ответил разворотом и резким тычком, но Лео успел закрыться щитом. Бойцы кружили по арене в том же темпе еще несколько минут, но подлая подножка майронца поставила точку в поединке. Король упал на спину, беспомощно раскинув руки, и противник попытался вонзить меч в открытую грудь. Я успела. Всего пара миллиметров отделяла кончик меча от королевской груди, когда воин Майрона отлетел к деревянным бортам арены. Под свист толпы Квен утащил оглушенного майронца, а Эрл помог Леонарду встать на ноги.

Через полчаса мы сидели у его величества в кабинете, ожидая, когда слуги сообщат, что боец пришел в себя.

– Я же говорил, что Майрон попытается меня убить, – Лео приложил уже почти бесполезный компресс к разбитой губе.

– И что дальше? – поинтересовался сидящий на подоконнике Эрл.

– Теперь я убью их короля, – улыбнулся величество, поморщившись при этом.

– Если только он не владеет мечом также, как его рыцарь.

Пристально посмотрев на своего телохранителя, Леонард с нажимом произнес:

– Мне пришлось позволить ему победить.

Мы с братом переглянулись, но решили не затевать бесполезный спор.

– Если отправимся завтра на рассвете, то вполне успеем завершить дело до охоты, – продолжал между тем Леонард.

– Ты и королем на нее ездить собираешься? – ужаснулся Эрл, видимо представив, как организовывать безопасность в лесу.

– Конечно, – пожал плечами Лео. – Народ не будет уважать короля, отсиживающегося в замке.

Тут в дверь постучали. Вошедший слуга сообщил, что бойца привели в чувства и с ним можно побеседовать. Без лишних слов мужчины поднялись и отправились в тюремный подвал. Я же отправилась в свою комнату: с бойцом и без меня прекрасно поговорят. Зелье искренности еще должно было остаться. А нет – позовут. И, возможно, я их даже не пошлю по известному адресу. У меня сегодня был трудный день. Он вымотал, выжал до капли. Поэтому мне необходимо было отдохнуть и полежать в ванной. К сожалению, налеветировать воды я была не в состоянии. Пришлось ждать, пока слуги натаскают ее вручную. Действительно, крайне неудобно.

 

Как же я люблю Воду. Эта нежная заботливая стихия всегда знает, как помочь, как успокоить. Лежа в теплой воде, я раз за разом прокручивала в памяти моменты сегодняшнего боя. В чем-то Лео, несомненно, прав. Лучше встречать врага лицом к лицу, вынудив его принять бой и играть по твоим правилам. Однако игра величества оказалась крайне опасной. Хотя, насколько я знала короля, он предпочел бы умереть, чем жить в постоянном ожидании удара. Хорошо, что самая опасная для меня часть дела закончилась. Теперь остается только сопроводить Леонарда до Майрона, но это уже проще. Ибо ответственность будет лежать не только на мне.

Вдоволь нанежившись в успокаивающих объятиях Воды, я легла спать. Если завтра на рассвете в путь, то надо как следует выспаться. Видимо, поэтому величество решил ко мне не заходить. А может быть, допрос затянулся дольше, чем планировалось. Вдруг у майронцев есть устойчивость к зельям?

Уснула я сразу, но спала беспокойно, часто просыпаясь. Почти до утра мне снились кошмары, в которых я раз за разом не успевала остановить вонзаемый в Леонарда меч. Именно тогда моя любовь к снам значительно уменьшилась.

Разбудил меня яркий солнечный свет. И сначала я даже не поняла, чем именно он мне не нравится. Однако полежав пару секунд, я резко села на кровати. Проспала?! Мы должны были выйти на рассвете, а уже как минимум десять утра. Или что-то случилось, и планы поменялись?

Наспех приведя себя в порядок, я собиралась выйти в коридор, как вдруг в дверь постучали. Это оказался Квен.

– Проснулась, наконец? Завтракать будешь?

– Какой завтрак? – бросила я, наспех нацепляя куртку. – Мы же должны в Майрон ехать!

На это Квен успокаивающее поднял руку:

– Расслабься. Лео с Эрлом решили все сделать без нас.

– То есть как? – не поняла я.

– А вот так. Вечером нашему величеству что-то в башку стукнуло, в итоге уехали еще ночью.

Вот так фокусы! Что же такого могло случиться, что заставило их сбежать, не сказав ни слова?

– И что нам теперь делать? – растерялась я.

– Король велел ничего не делать. Особенно тебе. Он считает, что после вчерашнего ты должна отдохнуть. Так что будем развлекаться, – улыбнулся стрелок. – Считай, что у нас отпуск.

Предложение поставило меня в тупик. Одно дело отдыхать от чего-то изматывающего, чем занимаешься по принуждению. Но для меня работа была жизнью, и как можно от нее устать, я не представляла. Кроме того, внезапное бегство друзей не давало мне покоя, наводя на нехорошие мысли. Квен же подобными вопросами не мучился, радостно продолжая:

– В столице можно найти много всего интересного. Подпольные бои, курильни друман-трав, танцы, ну и само собой бордели. Если пожелаешь.

– Может, ты как-нибудь без меня? – тревога была все сильнее. И я все отчетливее понимала: что-то не так. Надо было нагнать друзей.

Но вдруг Квен подошел ко мне и, обняв за плечи, посмотрел в глаза:

– Льон, скоро ты выйдешь замуж. Будешь ходить на приемы, балы, растить детей и заниматься другой подобной глупостью. В итоге, супруг запрет тебя здесь, и ты так и не познаешь истинное великолепие жизни!

Я скептически хмыкнула. Мне как-то сложно было отнести все вышеперечисленное к великолепию жизни. Стрелок же продолжил:

– Королю несолидно будет водить тебя по подобным увеселительным заведениям. А я уверяю, это нечто!

– Сомневаюсь.

В ответ на это Квен поднял руки и сказал:

– Хорошо! Скажу тебе правду. Это не наше заботливое величество решил оставить тебя здесь. Это Эрл убедил короля и попросил меня развлечь тебя напоследок. Он же тебя любит и боится, что другой возможности не предвидится. А если ты похоронишь себя заживо, не познав всей радости развлечений, Эрл себе этого не простит! Так что дай мне один вечер, и если я не смогу тебя убедить, то более лезть не стану.

Что ж, предложение было вполне в духе авантюрного братца. Да и скромнягу стрелка он, похоже, перевоспитывал потихоньку. Это был уже не тот тихий забитый юноша, который встретился нам когда-то. Шкодливая полуулыбка и озорные огоньки в глазах Квена были так заразительны, что я махнула рукой. Кроме того, новые знания лишними не бывают. Да и действительно: после вчерашнего, я заслужила отдых! В конце концов, Эрл с Лео взрослые воины, сами до Майрона дойдут. И забыв про внезапно растворившуюся тревогу, я радостно сказала свое роковое «Да».

Экскурсию по альтернативным сторонам жизни стрелок решил начать почему-то с курильни. Он заставил меня надеть самое вызывающее платье и распустить волосы. Как объяснил Квен, публика в подобных заведениях соответствующая, поэтому все украшения тоже было велено оставить в комнате, во избежание неприятностей. Хотя тогда у меня даже защитного перстня не было. Еще накануне отдала Эрлу, прикинув, что ему нужнее.

Едва ночь опустилась на город, мы покинули дворец, и пошли в трущобы на окраинах. Стоило нам выйти из центра города, как Квен заставил взять себя под руку. Когда он накрыл мою ладонь своей, я чуть вздрогнула: настолько обжигающим было это непривычное прикосновение.

Курильня располагалась в самом центре трущоб, в подвальчике невзрачного здания. Если не знать, куда идти, ни за что не найдешь. У входа, в тени здания сидел незаметный издали громила. Едва мы приблизились, он встал и вышел в круг света. По размерам он был даже крупнее Эрла. Скорее всего полутролль по отцовской линии. Об этом красочно свидетельствовали сероватые пятна на коже и жесткая рыжая шерсть-щетина на голове.

– Чаво надобно? – пробасил он.

– Только приют на ночь, – улыбнулся в ответ Квен, высыпая в подставленную лапу несколько золотых.

Приветливо оскалив клыки, вышибала посторонился, пропуская нас внутрь гостеприимного подвала.

– Ты тут раньше был? – шепотом спросила я у стрелка, уверенно ведущего меня по лабиринту коридоров.

– Каждый раз, как в столицу попадаю, обязательно сюда иду.

– А Эрл?

– Спрашиваешь! После борделя – любимое место!

Так как братец для меня во многом был примером для подражания, я чуть-чуть успокоилась.

Темный лабиринт вывел нас в просторную комнату, освещенную мягким зеленоватым светом. У одной из стен на россыпи подушек расположился выходец из приморского королевства: смуглый кучерявый брюнет. Он полулежал на салатовых пуфиках, закатив глаза. Едва мы вошли, он сфокусировал на нас взгляд и поднялся. Вернее попробовал, но в результате рухнул обратно и оттуда, блаженно улыбаясь, поприветствовал нас:

– Ша счастлив видеть друзей в своем доме. Ша улыбается пришедшим людям. Ша спрашивает, чем друзей угостить?

– Два легких для начала, – улыбнулся Квен. – Скрутим сами.

– Ша понимает, – еще шире улыбнулся хозяин дома и полез в недры своего ложа. Он извлек оттуда пахучий мешочек и ключ. – Ша говорит, вам в третью комнату.

– Благодарим, – поклонился стрелок, принимая вещи и уверенно утягивая меня к двери на противоположной стороне комнаты.

За ней оказался еще один коридор с дверями по обеим стенам. Мы вошли в ту, на которой коряво изображалась тройка. На первых двух я заметила небольшие таблички на ручках. Очевидно, эти комнаты были уже заняты.

Комната номер три изобилием интерьера не баловала. Небольшой круглый столик а-ля тумбочка и подушки вокруг. Освещение давали два факела по обеим сторонам двери. Перевесив табличку с внутренней ручки на внешнюю, стрелок указал мне на подушки.

– Садись, сейчас все сделаю. Ша отвратительно скручивает, да еще слюнявит почем зря.

Через пару минут Квен протянул мне одну из скрученных полосок, затем поднес оставшуюся к губам, и поджег ее. Я честно попробовала повторить. Горький дым запершил в горле, заставив закашляться.

– Ты уверен, что это то, что мне надо? – кое-как прохрипела я.

– Эерл всегда так делает, – блаженно улыбаясь, ответил Квен.

Я даже не знаю, как описать ощущения той ночи. Да, отравить стихийника нельзя. Но озорник Огонь и шутник Ветер, похоже, запросто смогли одурманить мой разум, заставив его распрощаться с реальностью. Проснулась я уже во дворце, в своей комнате. Рядом с кроватью сидел Квен, а на столе стоял завтрак.

– Ну как? – спросил стрелок, увидев, что я открыла глаза.

– Что как?

– Самочувствие. Я не предполагал, что с одной скрутки тебе так похорошеет. Хорошо, что у Ша предусмотрена защита от случайных пожаров. Хотя, признаюсь, боялся, что ты его дом все-таки спалишь.

Мои воспоминания о вчерашнем были мутными и отрывочными. Помнилось только, что было очень легко и хорошо. Сев на кровати, я попыталась призвать мысли к порядку, но не тут-то было. Квен между тем спросил:

– Голова кружится? Болит? Тошнит?

На всякий случай прислушавшись к себе, но, все-таки не обнаружив указанных симптомов, я отрицательно покачала головой.

– Хорошо быть стихйником! – усмехнулся парень. – Веселье без последствий.

Я улыбнулась в ответ и пошла в ванну. Да, если то, что мне приходилось слышать об утренних страданиях правда, то мне действительно везет. Когда я вернулась в комнату, Квен разлил чай по чашкам, и мы сели завтракать.

– Кстати, наполнишь мне потом склянку кровью? – как бы между делом поинтересовался парень. – А то мне утром было так плохо…

– Вообще-то это на крайний случай.

– Если бы ты не была стихийником, то поняла бы меня. Ну как, удалось мне тебя убедить, что подобные развлечения стоит попробовать?

Вспомнив вчерашние ярко-счастливые ощущения, смешанные почему-то с неясной тревогой, я, чуть задумавшись, ответила:

– Убедил.

Квен лукаво улыбнулся и спросил:

– Тогда вечером на танцы?

Кивнув в ответ, я тогда подумала, что отдыхать-то действительно здорово. И жизнь на самом деле может намного ярче, если рассматривать ее с разных сторон. А неприятное чувство в душе, наверное, с непривычки. К тому же, в присутствии Квена оно быстро улетучилось, и до вечера стрелок развлекал меня байками о смешных случаях в курильне, щедро снабжая компроматом на братца.

Едва за окном стало сереть, мы засобирались в город. На этот раз наш путь лежал в трущобы на другом конце столицы и проходил через район усиленного патрулирования. Чтобы лишний раз не объясняться с солдатами, куда и зачем идем, было решено прятаться от отрядов. Утвердив план и выкурив самокрутку для поднятия настроения, мы отправились на улицы ночного города. Для меня это было новым захватывающим приключением. Прячась от патрулей, мы пробирались по переулкам, словно преступники. Конечно, с Эрлом нам такое приходилось делать и не раз, но с Квеном было иначе. Это была не жизненная необходимость, а игра, добавляющая остроты ощущений. К тому же, от выкуренного в моем разуме снова воспылал огонь блаженства и вседозволенности.

На этот раз стрелок привел меня в другой трущобный дом. Он оказался чем-то вроде таверны, только столов в зале не было, равно как и стульев. Лишь в дальнем конце зала располагалась барная стойка, за которой хозяин торговал напитками. Рядом с ней на небольшом возвышении сидели музыканты. До этого мне приходилось бывать лишь в баронских и королевских замках, ну и в обычных тавернах, где иногда выступали разного рода менестрели. В итоге весь ассортимент музыкальных инструментов, который мне приходилось видеть, сводился к разного рода струнным. Здесь же, кроме с трудом опознанных гитар, были чем-то обтянутые бочки, по которым музыканты били ладонями или палками. Кроме того в руках одного из них была изогнутая визжащая на разные голоса труба, судя по блеску – металлическая. Еще один держал у губ что-то наподобие небольшого гребешка и издавал им невероятные звуки. Все инструменты вместе выстраивались в доселе не слышанную мной гармонию, будоражащую душу. Под нее в центре зала люди кружились в танце. Хотя, слово тут не совсем удачное. Это на разного рода балах существует строгий хороводный порядок движений. Здесь же была полная свобода. Музыка сама подсказывала, что нужно делать. Мне это напомнило танцы цыганок, только тут каждый из присутствующих танцевал не для зрителей, а для себя. Вкладывая в движения свои беды, свои радости, свою душу. Кто-то танцевал в одиночестве, но большинство – в парах. Их глаза блестели, тела соприкасались друг с другом, и в каждом их движении чувствовалась страсть.

Квен, взяв меня за руку, уверенно пошел в центр зала. Царящее вокруг настроение было неимоверно заразительным. Мне было безразлично, что я не знаю, что делать. Тем более, когда руки стрелка скользнули по моему телу, вопрос отпал сам собой. Я позволила инстинктам взять верх над разумом. Горячие руки Квена направляли мое тело, его дыхание обжигало шею, но мне было неимоверно хорошо. Прав был стрелок: ни на одном королевском балу такого не увидишь. Там всегда все степенно и картинно, а тут – сама жизнь во всем ее многообразии и великолепии. Мы танцевали до полного изнеможения. И когда с трудом выбрались на улицу, то обнаружили, что ночь подошла к концу. В столицу приходило утро. Пробравшись назад во дворец, мы без сил повалились на кровать в моей комнате и проспали до самого вечера.

В эту ночь было решено отдохнуть от отпуска, поэтому, приняв ванну, я лежала в одиночестве на шелковой простыне и вспоминала события прошедших дней. А точнее вчерашние танцы и обжигающие прикосновения Квена. Мне никогда раньше не доводилось испытывать подобного. Новые ощущения вызывали разнообразные эмоции. Полная потеря контроля над телом меня очень беспокоила, а от воспоминаний о творящемся вокруг, мне становилось еще и стыдно. Хорошо, что я заранее взяла со стрелка слово, что Лео никогда об этом не узнает. Хотя, если рассудить здраво, что в этом такого? Квен мой друг, это были всего лишь танцы и ничего большего. Да, на грани, но ведь не за ней. Вот так, загнав поглубже все то же сосущее неприятное чувство, мне удалось заставить себя уснуть.

Как долго длился мой безмятежный сон, я не знаю, но что-то разбудило меня среди ночи. Сначала, я даже не поняла, что именно. Однако через пару секунд пришло осознание того, что мое тело не лежит на кровати, а висит над ней. Причем я не имею никакого понятия, как спуститься. Едва внутри зашевелился страх, как что-то отшвырнуло меня, впечатав в дверь. И не успела я подняться на ноги, как встретилась спиной с потолком. В итоге лишь через четверть часа мне удалось выбраться в коридор. Напуганная и избитая прибежала я в комнату к Квену. На мой отчаянный стук дверь открыл заспанный стрелок, однако, увидев мое состояние, он мигом обрел ясность мыслей.

– Что с тобой? – встревожено спросил друг, обнимая за плечи и заводя внутрь. – Да ты вся холодная, как лед!

Усадив меня на кровать и укутав в одеяло, стрелок сел рядом. Внимательно выслушав мой рассказ, он решил пойти осмотреть место происшествия, но мне было очень страшно.

– Не уходи! – я вцепилась в его горячую руку. – Я не хочу остаться одна!

– Тише, – он одной рукой обнял меня за плечи, а второй нашарил что-то на тумбочке. – Успокойся.

Скоро я действительно смогла успокоиться. Даже подумалось, а не приснилось ли мне это все? Хотя проявившиеся синяки, говорили, что нет. Уложив меня в постель и все-таки оставив одну, стрелок пошел в мою комнату. Вернулся он где-то через двадцать минут.

– Никаких следов чьего-либо присутствия я там не нашел, – пожал он плечами. – Может ты просто спросонья что-то сама наколдовала?

– Никогда такого не было! Я даже описать это не могу. Как будто стихия на меня разозлилась!

– Не говори ерунды, – снова обнял меня Квен. – Наверное, тебе просто что-то не то приснилось. Вот увидишь, утром еще посмеешься над собой. А пока давай спать? И если хочешь, ложись здесь.

Поразмыслив пару секунд, я все-таки отказалась:

– Нет, спасибо. К себе пойду.

Вернувшись в комнату я осмотрела ее сама и тоже не нашла ничего подозрительного. Однако засевший внутри страх рассеиваться не спешил. В итоге я заснула, не гася света.

Разбудило меня солнце, озарившее комнату и прогнавшее прочь все ужасы ночи. Посмотрев в ярко освещенное окно, я усмехнулась: и действительно, было ли чего пугаться? Наверняка ведь просто сама во сне что-то не то сделала. И ничего, что такого никогда раньше не было. Все когда-нибудь бывает в первый раз. Наверное, это новый этап взросления, о котором мне не успел когда-то рассказать Фей.

После завтрака я решила выйти в сад, посидеть на солнышке, пообщаться со стихиями. Авось пойму, что произошло. Однако желанию не суждено было сбыться. На пороге комнаты мне посчастливилось наткнуться на Миру. Брюнетка счастливо улыбнулась и кинулась с объятиями, явив еще одну раздражающую особенность женской дружбы. Терпеть не могу я обниматься со всеми подряд просто потому, что так положено.

– Привет! Какие планы на день? – спросила девушка, отлепившись от меня.

– Собиралась погулять в саду.

– О! Мы с девчонками тоже туда придем. Познакомлю заодно. Они просто прелесть. Давай через полчаса в беседке? А хотя, пошли лучше со мной, соберем всех и вместе выйдем!

Не дав возразить, девушка уцепилась за руку и потащила меня вглубь дворцового крыла. Как выяснилось, красавица Мира и ее такие же подруги были поселены при дворе для того, чтобы одна из них рано или поздно стала сначала принцессой, а потом королевой. Однако вопреки давнему обычаю, Леонард ни на одну из них не обращал никакого внимания. Чем заслужил, кстати, сплетни о собственно мужской несостоятельности и даже шуточки, вроде не будет ли в королевстве двух королей.

Пройдясь по комнатам и собравшись во внушительный паровозик шириной в коридор, мы добрались до сада. На все про все у нас ушло где-то полчаса. Но, наконец, мы вчетвером уселись в садовой беседке, наслаждаясь легким вином и непринужденной беседой. Вернее, девушки наслаждались, я же прикидывала, под каким бы предлогом от них слинять. Как объяснил Лео, с его несостоявшимся невестами мне выгодней было дружить. Меньше интриг, меньше сплетен. Но их беседы порой заставляли задумываться о том, что есть выгода. Например, сегодняшняя встреча была целиком и полностью посвящена успехам на любовном фронте.

– Итак, девочки, сегодня мы поздравляем Хелен, – подняв бокал, провозгласила Мира. – Вчера она вступила, наконец, в наши ряды. Давайте выпьем за ее освобождение от невинности!

Дамы, весело рассмеявшись, чокнулись и, выпив, потребовали у подруги рассказать, как это было.

– Ой, девочки! Это было что-то! – закатила глаза виновница торжества. – Я его месяц обрабатывала, так думала и не решится. Подарки дарил, на балы-приемы водил, а дальше ничего. Даже думала уже кого-то другого поискать, хотя жалко было. Мне ж его рекомендовали как самого опытного в этом деле. А он, представляете, влюбился! Так прямым текстом и заявил: мол, у меня до тебя было много женщин, и я не хочу ставить тебя в один ряд с ними.

– Какой ужас! – синхронно покачали головами подруги. – И как же?

– Пришлось подсыпать ему мужское зелье в вино. В итоге набросился прямо на балу у барона. Утащил меня в его кабинет, да там все и сделал. Действительно, как и обещали, никакой боли, только неземное блаженство.

– Великолепно! – улыбнулась Мира. – Теперь рекомендую попробовать графа Оури. После покойного короля – лучший любовник в столице!

– Так уж и лучший? – усомнилась Хелен.

– Из опробованных мной – да, – Мира отпила вино. – Лиона, а каков наш нынешний король в постели?

К такому вопросу я была не готова, в результате чего поперхнулась вином.

– Серьезно, расскажи! Нам очень интересно. Ведь ни одна из нас так и не удостоилась его внимания, – попросила молчавшая доселе Грин.

Придумывая корректный посыл, я несколько замешкалась с ответом и дамы расценили это по-своему.

– Он, что и с тобой ни разу?! – ужаснулась Хелен. – Неужто, правду о нем болтают?

 

Интересно, сильно Лео расстроится, если я подтвержу его неприглядный образ в глазах этих подружек? Однако Мира не дала мне этого сделать, усмехнувшись:

– Девочки, да ей просто не с кем сравнивать. Ведь так?

Прикинув, что это лучший выход, я согласно кивнула, даже при этом и не сильно соврав. До Лео у меня, конечно, были мужчины. Но не они были нужны мне, а я им. Один из недостатков обладания какой-либо способностью – ответственность. Нельзя пройти мимо, если ты можешь помочь. И когда я могла, то помогала. Печать прошлого серой тенью лежала на лицах безнадежно смотрящих в пустой стакан. Я безошибочно их распознавала и не могла пройти мимо, не попытавшись что-то сделать. Иногда достаточно было просто поговорить, а иногда нет. До того, как я встретил Леонарда, на моем пути было трое отчаявшихся, стоящих на самом краю. Но это нельзя сравнивать, это совсем другое.

От размышлений меня оторвал обращенный ко мне вопрос.

– И ты собралась выходить замуж?! – ужаснулась Хелен. – Ты что?! Нельзя сразу же запирать себя, даже толком жизни не попробовав!

Да чего меня все хоронят-то? То Квен, то теперь эта кампания. Конечно, стрелок в чем-то оказался прав, но это не было поводом для проверки правоты подруженек. Кроме того, братец, зная о моих способностях, как-то в шутку спросил у Лео, что будет, если он застанет меня в постели с кем-то другим.

– Убью обоих, – безразлично пожал плечами король, даже не улыбнувшись.

Хотя, надо сказать, что после первой ночи с Леонардом я перестала видеть нуждающихся. Возможно потому, что нашла того, кто был необходим мне. У нас не было общепринятого периода ухаживаний. Просто в один прекрасный момент я осознала, что Лео всегда рядом, когда мне это нужно. Он всегда прикрывал меня в бою, всегда шел рядом, всегда успевал подхватить, если я теряла сознание, не рассчитав силу. Да и какой подарок может быть лучше, чем труп целившегося в твою спину врага? А таким Лео снабжал меня регулярно. Каждый раз ругал за невнимательность, грозился, что это был последний, но я знала – и в следующем бою прикроет. Кстати, иногда и мне удавалось возвратить долг, но существенно реже.

Наша первая ночь была в столичной таверне, куда мы заехали по настоятельному требованию Лео. Зачем нам потребовалось ехать в столицу, он тогда не объяснил. Просто сказал, что надо.

Мы как всегда сняли две комнаты и Эрл с Квеном отправились в бордель, Леонард же отказался, неприличным жестом ответив на грязные шуточки. Поскольку вещи обычно складировались в моей комнате, то прощание там и происходило. За беседой я особо не следила, так как была вымотана до невозможности. По дороге в столицу мы заезжали в небольшую деревеньку, которую терроризировала банда отморозков. Их оказалось существенно больше, чем мы планировали, и мне пришлось даже помахать мечом. Беда в том, что первым попавшимся, потому что в бою особо не повыбираешь: что под руку попалось, тем и дерешься. От слишком тяжелой железяки у меня нещадно ныли руки, спина, да и все тело. Полностью поглощенная этими ощущениями, я даже не заметила, как Лео, выпроводив приятелей, подсел ко мне на кровать и начал бережно массировать плечо.

– Сними рубашку и ляг, мне так удобнее будет, – велел он, встав и тактично отвернувшись. Когда я легла, Лео сел поверх моих ног, однако почти на них не опираясь.

Лежа на животе, я блаженствовала под шершавыми ладонями, скользившими по спине. Сильные руки ловко разминали мое уставшее тело, и мышцы потихоньку приходили в норму. Когда Лео наклонился ко мне и осторожно поцеловал в шею, все случилось как-то само собой. Ощутив спиной прикосновение его обнаженной груди, я закрыла глаза и полностью отдалась нахлынувшим чувствам.

Когда вернувшийся братец постучал в мою комнату, Леонард спал, а я лежала, положив голову ему на плечо. Мне было очень хорошо и совершенно не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась. Однако стук, как всегда безжалостно разбил блаженство. Забавно, как часто он является предвестником конца. Осторожно встав с постели, я открыла дверь и поинтересовалась у стоящего за ней Эрла:

– Чего тебе?

– Уже ничего, – усмехнулся братец. – По храпу слышу – тут он. Не выяснила, чего Лео нас в столицу приволок? Или не до того было?

– Не выяснила. Утром сам спросишь.

Я собиралась закрыть дверь, но Эрл придержал ее и, посмотрев мне в глаза, впервые тепло и искренне улыбнулся мне:

– Рад за тебя, сестренка. Он хороший парень, – и братец был бы не братец, если б не добавил. – Только храпит, зараза! Так что, подумай, может кого потише поискать?

И подмигнув мне, Эрл ушел к себе. Я же вернулась в постель, подумав, что храп – не самое худшее, что может быть в человеке. В то же утро Лео признался нам, что на самом деле он принц и периодически обязан появляться в столице. Хоть это было нами и отнесено к недостаткам, но посчиталось несущественным.

Случайное прикосновение Хелены вернуло меня в реальность. Похоже, за воспоминаниями, я пропустила львиную долю обращенного ко мне монолога. Но по его концу, мне стало понятно, что Мира расписывала мне всех мало-мальски стоящих столичных мужчин. Заверив, что подумаю над ее словами, я соврала, что от свежего воздуха закружилась голова и ушла во дворец. Хватит с меня на сегодня воспитательных бесед и напутствий.

Ближе к вечеру ко мне зашел Квен.

– Ну как, готова? – спросил стрелок, прислоняясь спиной к закрытой двери.

– К чему?

– Продолжить наш отпуск. Я ж еще не показал тебе бои.

Какая-то часть меня отчаянно воспротивилась предложению, вновь наполнив душу тревогой. Видимо, мне все еще было стыдно за недавние события. Да и вообще, пора было сворачивать это хождение по краю. Все хорошо в меру. Поэтому я ответила:

– Мне вполне хватит курильни и танцев. Признаю, эта часть жизни прекрасна и теперь у меня есть о ней представление.

Однако сдаваться стрелок не хотел. Квен, как и в первый раз, обняв за плечи, пристально посмотрел мне в глаза.

– Лиона, поверь мне, не увидев боев, ты потеряешь очень многое! Я специально оставил их напоследок, потому что это лучшее! Ты же сама сказала, что тебе понравилось! Позволь мне довершить начатое, и показать тебе бои. Если после этого ты откажешься, я оставлю тебя в покое. Ну что, идем?

И, как и в первый раз, огонь во взгляде друга оказался очень убедительным. В конце концов, я же не делаю ничего плохого. Да и подумаешь, вечером больше, вечером меньше. Как говорит братец, если уж идти, то до конца. И разложив все по обозначенным полочкам, я успокоилась и махнула рукой:

– Пошли.

На этот раз стрелок велел мне надеть походный костюм и даже взять меч. Видимо, этого требовал антураж заведения. Как всегда под покровом ночи пробрались мы в трущобы и спустились в подвал, подобный курильне. Только тут вышибалы у входа не было. Пройдя по полутемным коридорам, мы вышли в круглый зал. В середине его, на возвышении располагалась просторная площадка, огороженная металлической сеткой. Вокруг нее толпился народ. В основном мужского пола, но и женщины–воительницы тоже попадались. Квен вместе со мной уверенно протолкался к месту, откуда было лучше всего видно. Хотя видимости мешали не только окружающие люди, но и витавший в воздухе дымок с весьма знакомым привкусом. Видимо, кто-то курил самокрутки Ша.

Толпа возбужденно переговаривалась, кто-то делал ставки, кто-то травил анекдоты, а кто-то просто неразборчиво мычал тупо пялясь в пространство. Снова переведя взгляд на огороженную площадку, я увидела, как в центр ее вышел коренастый рыжий детина и оглушительным свистом привлек к себе внимание. Дождавшись тишины, он пробасил:

– Итак, сегодня на кону как всегда заветный мешочек, а также почет и слава, которые достанутся выжившему! И пусть начнется веселье!

Под одобрительный вой толпы, рыжий покинул арену.

– Какой мешочек? – не поняла я.

– С травкой, – пожал плечами стрелок. – Тут бьются не за деньги, а за дурман-траву.

– Зачем?

– Не всем она по карману.

Я хотела спросить, зачем же ее покупать, если денег нет? Но тут оглушительный рев толпы заставил меня вновь обратить свой взор на арену. Туда вышла первая пара претендентов. Как потом объяснил мне Квен, один из них был воином организаторов. Таких здесь называли гладиаторами. Их брали для того, чтобы бои были более зрелищными. Так сказать, установка нижней планки. В отличие от обычных турниров здесь бои шли до смерти. Победитель помимо приза мог рассчитывать на принятие в ряды гладиаторов, если после четырех поединков останется не только живым, но и относительно целым. Почему-то это было даже важнее выигрыша. Возможно, дело было в негласной известности. В преступно-воровской среде успешных гладиаторов хорошо знали и уважали. К поединкам же допускались все без исключения.

Гладиатором в первом бою был выходец из горного королевства. Мускулистый низенький одноглазый мужчина. Его соперником был мой соотечественник тоже весьма накаченный, только на полголовы выше. Так как бойцам разрешалось брать любое оружие, то в руках гладиатора была булава, а его противник легко крутил два коротких меча.

Не было никаких торжественных поклонов, никакого объявления начала боя. Просто гладиатор нанес удар булавой. Противник легко уклонился и резким выпадом двумя мечами, словно ножницами, отсек горцу голову. Столь быстрое завершение поединка вызвало в толпе смешанные эмоции. Кто-то взревел радостно, а кто-то возмущенно.

Едва оставшийся воин спихнул ногой труп, на арену поднялся другой боец. Худой юноша с горячечно пылающим лицом. Этот пришел без оружия, но едва ступив на арену, резким взмахом руки отшвырнул предыдущего победителя на сетку. Упав на пол, мечник попытался подняться, но не тут-то было. Камни держали крепко. Понятно, стихийник. Подскочив к обездвиженному бойцу, маг начал его душить, но, видимо, не рассчитал силы. Ноги лежащего были свободны, и он пинком в грудь отшвырнул парня. Едва стихийник потерял сознание, как Земля отпустила жертву. Добив юношу, мечник зло пнул его в бок. Этот бой понравился толпе больше. Победив еще двоих соперников, боец получил свой приз и приглашение стать гладиатором. Согласившись, он ушел с арены под радостные вопли присутствующих, уступив место другим претендентам.

Зрелище мне решительно не понравилось. Не понятно, почему Квен отзывался о нем, как о чем-то необыкновенном. Конечно, бои были зрелищными, агрессивными, но это, видимо, на любителя, коим я не являлась. Стрелок же буквально зажегся всеобщим настроением. Он, как и все, неистово приветствовал победителей и освистывал убираемых с арены трупов.

Когда поле битвы стало скользким от крови, был объявлен перерыв, и зрители потянулись к стойкам в четырех концах зала. Мы с Квеном тоже прошли к одной из них. Скоро мое мироощущение полностью поменялось. Стрелок совершенно прав, зрелище действительно было неимоверно великолепным, завораживающим! Если в танцах во всей красе представала жизнь, то тут, на арене, царствовала смерть. Смеясь, рвала она нити судеб, разрывая хрупкие человеческие тела. И каждая ее победа наполняла сердце жаждой крови и особенной агрессивной радостью. Здесь было много бойцов, но всегда лишь один победитель, который никогда не мог проиграть. Ощутив кожей холодное дыхание смерти, увидев ее во всей красе, я поняла истинную цену жизни. И горько пожалела о бесцельно прожитых годах. Какие-то походы, бесконечные шатания по лесам, спасение таких же никчемных жизней сирых и убогих крестьян…Кошмар! Сколько же времени было потрачено впустую! В тот вечер Квен окончательно убедил меня, на что в итоге нужно тратить свою ужасно короткую жизнь: на вечный праздник, вечную радость! И как это наше умное величество не додумался до такого? Или додумался, но… Ну, конечно! Не все же могут позволить себе жить так, как им хочется. Кто-то обязан тратить свою жизнь на других, чтобы те могли развлекаться! Наверняка, это Леонард велел Квену показать мне эту сторону жизни. Как же все просто и понятно! Любимый просто хочет, чтобы я была счастлива! Обретя новую философию, а также негласное благословение Леонарда, моя жизнь раскрасилась невиданными доселе красками, набрав немыслимые обороты. С той ночи каждый вечер мы отправлялись либо в курильню, либо на танцы, а каждый конец недели – на арену боев. Я с наслаждением прожигала свою жизнь, упиваясь каждым ее мгновением. И вместе со мной в этой пляске кружился Квен, направляя меня и задавая ритм. С каждым днем я узнавала его все лучше и лучше. Надо же, мы столько времени провели в походах, а такое ощущение, что этот человек мне был совершенно неизвестен. Хотя в нашей кампании он близко общался в основном лишь с Эрлом, который, кстати, и привел его, выкупив на невольничьем рынке. Как же давно это было…

В тот день мы с Лео сидели на поляне, ожидая, когда братец к нам присоединится. Мы должны были зачистить одно беспокойное кладбище на окраине соседнего городка. Однако по дороге к нему мы наткнулись на выломившегося прямо на дорогу бешенного выворотня, в пасти которого Эрл и оставил свой меч. К сожалению, после смерти тела этих серых чудищ каменели, и вытащить оружие не было никакой возможности. Запасного меча у нас как-то не нашлось, поэтому братец отправился назад в город, благо далеко уйти не успели. Мы же разбили лагерь на полянке в лесу, решив, что нечего всем мотаться. Поход за мечом затянулся аж на пару часов, заставив Леонарда изрядно понервничать. В итоге, едва завидев идущего Эрла, друг набросился на него:

– Ну и где ты ходишь? – однако, заметив, что пришедший не один, Лео замолчал.

Рядом с моим крупным братом тощий рыжий юноша выглядел убого и болезненно. Немудрено, что мы сперва его даже не заметили: так ловко он спрятался за широкой спиной Эрла.

– Знакомьтесь, – улыбнулся брат, указывая на спутника. – Это Квен. Лучший стрелок из всех, которых я когда-либо видел. Мы вместе учились в военной школе. А сейчас, представляете, выкупил его на невольничьем рынке!

 

Сообразив, что Эрл ушел со всеми нашими деньгами, а пришел без меча мы несколько погрустнели. Продуктов было в обрез, оружия тоже. За не сделанную работу нам уже заплатили, а тут еще новый рот, к тому же худой и не очень здоровый. Увидев наши сомнения, Эрл с жаром принялся защищать нового друга:

– Я вам говорю, это парень нечто! Вот поправится, сами увидите!

– Под твою ответственность? – уточнил Лео.

– Именно так, – серьезно ответил братец.

В итоге, Эрл стрелка откормил, подлечил и убедил нас в своей правоте. Меткость Квена не раз спасала нам жизнь. Со временем мы притерлись друг к другу, стали общаться, но все равно некоторую дистанцию парень держал. В разговорах этого не было заметно, но на подсознательном уровне чувствовалось. Несмотря на это, он стал полноправным членом нашего отряда, нашим соратником и другом.

Глядя на стрелка сейчас, я переосмыслила свое восприятие его личности. Видимо, на фоне ветреного Эрла Квен казался тихим юношей. Сейчас же скромняга преобразился до неузнаваемости. Страстный, горячий, безбашенный. Его огонь зажег во мне новые чувства, заставив пересмотреть многое в отношении к жизни. Мы более не прятались ни от патрулей, ни от кого бы то ни было. В конце концов, будущая королева имела право делать то, что хочется! А косые взгляды и перешептывания за спиной лишь разжигали азарт.

Я с удовольствием проводила дни в кампании Миры и ее подруг. Их жизни, наполненные истинным смыслом, вызывали у меня зависть. Я с упоением слушала рассказы об их впечатлениях, переживала и радовалась вместе с ними. И чем больше мы общались, тем больше я убеждалась в их правоте. Замуж надо выходить за лучшего во всех отношениях человека. Но как узнать, что он лучший, если не сравнить его с другими? Кроме того, как говорит Квен, любовь – это свобода жизни и действий. А если после свадьбы Лео действительно запрет меня в замке, изредка куда-либо выводя на поводочке, то какая же это любовь? Хотя, возможно, она бывает разная? Но в любом случае, выходить за абы кого, даже не попытавшись узнать, если на свете что-то лучшее, действительно было бы глупо. Примерно месяц у меня ушел на переосмысление жизненных ценностей. А последний вывод я сделала утром, лежа рядом с тихо спящим Квеном. Мы всю ночь были на танцах, поэтому уснули у меня в комнате, даже не раздеваясь. Перевернувшись на бок и облокотившись на руку, я посмотрела на стрелка. Красивый рыжий парень был вполне неплохим претендентом на роль первого подопытного. Поразмыслив еще пару секунд, я принялась расстегивать пуговицы на его рубашке.

– Что ты делаешь? – улыбнулся Квен, открыв глаза.

– Хочу кое-что проверить, – прошептала я, наклонившись к нему и проводя рукой по груди.

– Ну, давай проверим, – парень повалил меня на спину и страстно поцеловал в губы. Однако дальше дело не пошло: вдруг со стороны входа раздался почти забытый голос, чуть рассеяв остатки ночного дурмана:

– Я вам не мешаю?

Похоже, мы забыли запереть на ночь дверь, и теперь вернувшийся король имел счастье видеть свою уже бывшую невесту во всем ее великолепии. Он стоял, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди. Его ледяной взгляд мигом погасил пылающие страсти. Из-за спины Леонарда выглядывали Эрл и пара служанок.

– Пошли вон. Оба, – тихо и без эмоций сказал Лео.

И тогда я поняла: танец на грани закончился. За ней. Мне было совершенно и абсолютно ясно, что я заигралась. Вся моя тщательно выстроенная теория жизни рассыпалась в пыль от трех слов и одного взгляда, в котором я ясно увидела: идея подарить мне беззаботную яркую жизнь королю не принадлежала. Это был мой выбор. Только мой. Как и его последствия. В пламени самокруток моя суть сгорела дотла. Но среди угольков мне удалось найти единственную уцелевшую крупицу гордости. Что ж, хоть что-то.

Мы поднялись и, наспех одернув одежду, направились к двери. Когда я проходила мимо, Леонард резко остановил меня и, схватив за подбородок, заставил посмотреть в глаза. Не знаю, что увидел в моем взгляде король, но в его взгляде мне почудилась горечь. Смешно! Видимо, я всегда буду выдавать желаемое за действительное. Эрл даже не посмотрел на меня, отвернувшись и уйдя прочь. Квен же отвесил величеству ироничный поклон и, взяв меня под руку, повел к выходу.

Мы шли по холодным, окутанным туманом, утренним улицам. Остатки самокрутки обжигали пальцы, но уходя от замка, я уходила от проблем, сомнений. Жизнь снова окрашивалась уже привычными яркими цветами. Видимо, речи обнимающего за плечи Квена действовали успокаивающе.

– Вот видишь, я же говорил, что Лео никогда не поймет истину жизни! Он собственник и умеет лишь обладать. Ты же достойна гораздо большего! Так что плюнь и забудь!

Выкинув остатки самокрутки, я зябко поежилась, прижавшись к горячему боку Квена, и тихо спросила:

– И что мы теперь будем делать?

– Поедем ко мне в замок, – улыбнулся неунывающий стрелок.

Вот так новость!

– У тебя есть замок?

– У меня вообще много сюрпризов, – Квен рассмеялся и поцеловал меня.

– Приятных? – улыбнулась я в ответ: дела-то налаживались.

– А то! Этот месяц был только началом той счастливой жизни, которую я собираюсь тебе подарить! Так что оставь прошлое за спиной и откройся новому!

Вот с таким напутствием я и покинула столицу, дотла спалив за собой мосты. После неприятной оплеухи судьба снова обещала быть доброй и ласковой. Да и в принципе, какая разница, как жить? Любой путь верен, ибо итог всегда одинаков. Так зачем морочить голову проблемами? Плюнь и забудь. Хороший совет. Дельный. И для жизни единственно правильный. Во всяком случае, тогда мне так казалось.

УМЕРЕТЬ, НО ВСТАТЬ

Замком Квен гордо называл небольшой двухэтажный дом из серого камня на окраине нашего королевства. Дорога туда заняла четыре дня. Но благодаря дурманящему дыму, не покидавшему карету, я этого почти не заметила. Чем дальше уезжали мы от столицы, тем более крепла во мне уверенность в правильности своих действий. Да, жизнь – это сплошной праздник, яркий хоровод красочных событий, который никогда не должен останавливаться! Тем более, когда рядом такой мужчина! От одного его прикосновения я просто теряла голову. Страсть как то же дурман сжигала мысли. И если раньше я пыталась сопротивляться этому чувству: вроде ж почти замужем, не хорошо; то теперь отдалась ему полностью. Вернее, была готова отдаться по прибытию на место. В карете Квен ограничивался лишь почти случайными прикосновениями, но от которых я просто теряла голову. По сравнению с этим спокойная надежная якобы любовь Лео таяла как та же дымка, вместе с прошлой жизнью. Да, я была абсолютно счастлива и открыта для новых ощущений.

Когда карета остановился, Квен помог мне выбраться наружу и, поддерживая под руку, повел в дом. В просторной гостиной из мебели были лишь стол и пять стульев. Причем все покрытые толстым слоем пыли и паутиной. Грязные, местами заколоченные окна едва пропускали свет. Со второго этажа доносилось хлопанье чьих-то крыльев. И чем больше оглядывала я окружающий пейзаж, тем больше в душе разгоралась почти забытая тревога. Как-то не похоже это было на обещанную прекрасную сказку. В довершении всего, едва я собиралась спросить у Квена, не является ли это шуткой, как потеряла сознание от подлого удара по голове.

Очнулась я на холодном каменном полу связанная эльфийскими веревками. Похоже, удар был достаточно сильным, ибо выбил из моей башки весь имеющийся там дурман, поселив взамен жуткую боль. Не спеша открывать глаза, я прислушалась. Надо мной стояли двое.

– Не проще ее просто пришибить, высушить и  прикопать в лесу? – спросил неизвестный мне голос.

– Нет, пусть помучается, – ответил Квен. – Люблю смотреть, как стихийников корчит. Как они умоляют убить их, лишь бы не дождаться ночи. Девка хотела посмотреть на красоту жизни, а я хочу полюбоваться на ее смерть. Тем более обещал, что она будет медленной и мучительной.

– Как знаешь. Не забудь потом кровь собрать. Пригодится.

– Обижаешь! Ладно, езжай, доложи, что дело сделано.

– Да уж доложу, будь спокоен.

Звуки шагов гулко разнеслись по комнате и, скрипнув, захлопнулась дверь. В тот же миг меня окатили ледяной водой.

– Привет, солнышко, – издевательски оскалился стрелок.

Открыв глаза, я огляделась. Находились мы не в гостиной, а скорее всего в подвале: свет проникал через узкие окошки под потолком, в которых виднелись стебли травы. Пыли и паутины здесь было не меньше чем наверху, а шорох и писк в углу явно намекали на весьма неприятную живность. Единственной мебелью в помещении был стул, на котором удобно расположился стрелок, закинув ногу на ногу. Рядом валялось пустое ведро.

Забавно, но в тот момент у меня начисто выключились эмоции. То ли от удара, то ли от шокирующей невозможности происходящего. Как сказал бы братец, меня сделали. Было ясно кто: надежный боевой товарищ. Было ясно как: легко, непринужденно и подло. Но кое-что было непонятно.

– За что? – задала я единственный интересующий меня вопрос.

– Ничего личного, – развел руками парень. – Мне велели, я сделал.

Надо же, оказывается, с некоторыми выводами я ошиблась.

– Кто? – спросила я, чуть повернув голову.

– Король твой ненаглядный, – еще больше развеселился Квен.

Ну да, не стоило надеяться, что мне вот так сразу выложат правду. Осторожно приподнявшись, я села, подогнув колени. Благо стянуты были только кисти, да и то не за спиной.

– Хорошо, можешь не говорить кто, но скажи хотя бы за что. Все-таки я имею право это знать.

– Ты еще о каких-то правах говоришь? – притворно удивился стрелок. – Ну да ладно, так и быть. Скажу. Не надо было лезть в подготовленное убийство короля.  Кое-кому ты сильно поломала планы и теперь за это поплатишься.

Квен достал из-за пояса ритуальный нож с тонким изогнутым лезвием. Я перевела взгляд со стрелка на оружие.

– Не надейся, – усмехнулся парень, глядя мне в глаза. – Я не подарю тебе быструю смерть. Этим ножом я воспользуюсь лишь в самом конце, чтобы получить твою кровь.

– Какую же тогда смерть ты мне приготовил?

– Тебя убью не я. Тебя убьют стихии, – с этими словами Квен наклонился ко мне. – За все в этой жизни приходится платить. Да, у стихийников не бывает утренних мучений от курения дурман-травы. Зато ночами, если им не удается сделать хотя бы пары затяжек, они получают сполна. Помнишь ту ночь в замке, когда тебя кидало по комнате? Это был Воздух. За ним будет Вода, потом Земля. До Огня на моей памяти не доживал никто. На третий день я обычно уставал от воплей, стенаний, молений о смерти и добивал просящих. Но с тобой, так и быть, потерплю. Я обещал, что ты получишь по полной. Заодно посмотрю, что делает со стихийниками Огонь. С Воздухом зрелище веселое, с Водой противное, а с Землей никакое. Но одну могу сказать точно – с каждой ночью вопли становятся громче, а мольбы убедительнее. Так что готовься, а я пока что тебя оставлю. До встречи ночью.

С этими словами Квен поднялся и ушел прочь, заперев дубовую дверь.

Оставшись одна, я легла, уткнувшись лбом в холодные влажные камни. Нарастающее в душе холодное давящее чувство красноречиво говорило: эмоции начали просыпаться. В гудящей голове хороводом кружились одни и те же мысли. «Это не правда! Это не со мной! Я не хочу так!» Но от моего желания теперь мало что зависело. Верно говорил братец: есть дураки по молодости и дураки по жизни. Я, похоже, второе. Однако кто мог знать, что верный боевой товарищ так изящно заставит воткнуть нож в спину друга? Освобожденный от дурмана мозг издевательски прокручивал последние события в их истинном свете, завершая каждый эпизод последним взглядом короля. Пьеса была разыграна точно по нотам. И я без помарок исполнила главную партию. Весь замок, небось, обсуждает поведение шлюхи-невесты. Держу пари, Леонард меня теперь ненавидит. Как и я сама. Да только толку с моих запоздалых эмоций? Остается надеяться лишь на то, что как всегда придет большой брат и вытащит меня из беды. Хотя, ради чего? Моя жизнь разлетелась на миллион осколков, каждый из которых болезненно впился в сердце. Было сложно даже дышать, а о том, чтобы подняться на ноги и речи не шло. Когда-то Лео сказал, что убьет за измену. Но видимо, не смог, все-таки пожалел, отступил от своих принципов. Так не лучше ли в память обо всем, что было, перетерпеть четыре ночи и довести дело до логического конца? Для любимого я умерла, так зачем мне жить для себя? Под эти неутешительные мысли меня увлекло в спасительное беспамятство, вернув в реальность только к закату. К счастью, тогда на эмоции не было уже ни сил, ни желания. Поэтому безразлично проводив последний луч, я стала ждать обещанной расплаты. К середине ночи действительно пришел Квен. Будто по часам выверил. Едва он открыл смотровое окошко в подвальной двери, как Воздух решил взять свое. Меня кидало словно пушинку, нещадно молотя обо все поверхности. Это продолжалось весь остаток ночи, до рассвета.

– Ну что, будешь умолять о смерти? – издевательски поинтересовался Квен, подходя ко мне, едва стихия успокоилась.

Я не стала отвечать, без сил распластавшись на полу. Все тело ужасно болело, скорее всего, было несколько переломов. Но тон стрелка заставил стиснуть зубы и подавить стоны. Не дождешься, сволочь! Иногда нужно жить не ради чего-то, а кому-то назло. Да, возможно, мне хотелось, чтобы все это закончилось, но не здесь. По крайней мере, не так. Мне не хотелось быть добитой ни из жалости, ни из каких-либо других побуждений. Для этого у меня было слишком много гордости. А еще у меня были эмоции, которые я тщательно лелеяла всю эту трудную ночь, не дав им бесполезного выхода. Ведь они могут ой-как послужить на благо. При правильном приложении.

Собрав в кулак всю свою ненависть, всю боль, я приподнялась и села на колени. Каждый вздох давался с трудом – ребра все-таки сломаны. Ну да ничего. Недолго осталось. Помнится, у умирающего должно быть последнее желание. Будем надеяться, стрелок не посмеет отказать.

Посмотрев на Квена из-под нависшей на глаза челки, я робко попросила:

– Поцелуй меня.

– Чего? – видимо, ожидалось что-то другое.

– Мне хочется в последний раз ощутить тепло твоих губ. Ведь все-таки я тебя любила. Или, по крайней мере, думала об этом.

– Может с тобой еще и переспать?

– На твое усмотрение, – печально улыбнулась я.

Сально оскалившись, Квен опустился рядом и позволил обнять себя связанными руками. Потянувшись к его губам, я в последний момент резко мотнула головой и вцепилась зубами в шею, навалившись на стрелка всем телом. Он взвыл и попытался отцепить меня, но я сжала связанные руки на его спине. Ни за что не отпущу, пока на тот свет не отправлю или не отправлюсь сама. Вонзившийся в бок нож я почти не почувствовала, изо всех сил стараясь выгрызть жизнь из этого ублюдка. Я не надеялась, что получится. Я просто попробовала разыграть единственную оставшуюся карту. И она оказалась козырной.

Когда горячая кровь хлынула в рот, а стрелок перестал трепыхаться, я отцепилась от него и легла рядом. Кончено. Да, сражение за жизнь было выиграно мной. Но вместо радости от победы в моей душе царили совершенно другие чувства. И когда первый луч солнца нежно скользнул по щеке, неистраченные остатки эмоций вырвались на волю слезами. Вот так я и встретила то утро. Лежа на холодном каменном полу и плача от бессильной злобы и ненависти. Преданная, растоптанная и израненная.

Когда сил не осталось даже на плач, я просто уставилась в одну точку, ожидая, когда из раны на боку вытекут остатки жизни. Однако час все некончающейся жизни меня порядком утомил. И даже заставил проявить любопытство. Повернув голову, я посмотрела на торчащий из бока… ритуальный, чтоб его, нож! И еще скажете, что у жизни нет чувства юмора? Гадкая эльфийская железяка! Пока ее не вытащишь из раны, кровь не потечет! В принципе, так можно жить до естественного скончания собственного века. В очередной раз помянув недобрым словом изобретательных эльфов, я распрощалась с надеждой умереть прямо сейчас. Жаль…Потому что в тот момент страх перед смертью не шел ни в какое сравнение со страхом перед стихиями. Этой ночью одна из них показала мне свое истинное лицо. И это было жутко. До этого момента я играла со стихиями, как несмышленый малыш играет с огромным сильным животным. Да, оно стерпит объятия, дерганье за уши и даже покушения на свой пушистый хвост. Защитит и поможет. Но у всего есть предел. Стоит переступить черту, и большая мохнатая плюшевость превращается в обезумевшего зверя с жуткой, оскаленной пастью. Которая хватает и треплет тебя, словно тряпичную куклу. До тех пор, пока вновь не обретет душевное равновесие. Испытанного на себе гнева Воздуха мне вполне хватило, чтобы представить, что будет дальше. И ощутить это в реальности категорически не хотелось. Но пока меня снова увлекло в беспамятство.

Где-то к полудню я открыла глаза, ощутив неожиданно приятный прилив сил. Я даже смогла подползти к трупу и, обшарив его карманы, разжиться нормальным ножом и парой самокруток. Последняя находка обрадовала меня больше всего. Ведь с приближением ночи страх перерастал в почти животную панику. Перерезав веревки, стягивающие запястья, я прикурила от висящего на стене факела. После пары затяжек стало существенно лучше. Настолько, что можно было заняться раной. Сделав на всякий случай еще три затяжки и, потушив самокрутку, я спрятала ее в карман куртки, позаимствованной у стрелка. Теперь нужно было сделать самое неприятное. Сняв со стены факел, я вытащила из бока нож и прижгла рану, позволив Огню нанести необходимый вред, благо дурман притупил боль. Теперь можно было двигаться дальше. Мысли потихоньку возвращались в воинско-деловое русло. Подумаешь, очередной переплет. Не первый, хоть и, наверное, худший, но переживаемый. Руки-ноги целы, голова, со скрипом, но варит. Имеется какое-то оружие и даже есть во что переодеться. Живем!

Так как в ночь перед изгнанием мы провели на танцах, то одежда на мне была соответствующая. Стянув бесполезное платье я, ничтоже сумняшеся, раздела труп. Квен был не намного крупнее меня, так что выглядело все вполне прилично, если бы не кровь. Хотя на черной кожаной куртке она была почти незаметной, а рубашку не видно, если застегнуться. Оглядев место своего последнего боя за жизнь, я пошла вверх по лестнице, подгоняемая страхом перед следующими ночами. Мне не хотелось больше встречаться со стихией один на один.

Обойдя дом, я обнаружила сарай, рядом с которым стояла наша карета. Зайдя в покосившуюся постройку, мне посчастливилось разжиться парой  лошадей. Одно животное я отпустила, а второе оседлала. Хорошо, когда есть насущная маленькая проблема. Можно забыть обо всем на свете, сосредоточившись на ней. Заставить себя бросить все силы на решение единственной жизненно важной задачи. Для меня она формулировалась просто: достать траву. И в голове уже зрел план, который жаждал воплощения. С трудом, но все же сориентировавшись во времени, я даже определилась со сроками. Мне нужно было добраться до столицы за три дня, иначе пришлось бы ждать конца следующей недели, а до него при таком раскладе было не дотянуть. Жить же, как ни странно, хотелось. Все нюни и сопли, вроде «ради чего?..», были сметены злостью. Полезное чувство. Иногда очень помогает, особенно если злиться на всех подряд, кроме себя любимой. Да, я имею на это право! В конце концов, величество сам виноват – не надо было бросать меня на произвол судьбы.

Мысли о возвращении во дворец, равно как и о честном заработке на «жизнь» были признаны несостоятельными. Во-первых, столько не заработаешь. А во-вторых, представив, как собирая трясущимися руками каждую монетку буду относить их в лапы громилы Ша, я подстегнула коня. Нет уж! Когда-то любимый брат поставил меня на путь воинствующего мага, так пойду по нему до конца и приму смерть от достойного противника. Оказывается, биться можно не только за жизнь, но и за смерть. И убедив себя, что это единственные оправдания невозвращения, я поехала в трущобы столицы. К счастью, туда вела одна широкая дорога, и даже с моим талантом к ориентации заблудиться было сложно.

Оставив загнанную до полусмерти лошадь в деревне на окраине, я пошла пешком. Все равно денег на оплату проезда не было, да и афишировать свое появление не хотелось. Дождавшись в придорожных кустах подходящей повозки, мне удалось пробраться в столицу, спрятавшись под днищем. Благо ранним утром стражники были еще сонные, да и к парню, часто возящему на рынок товары, вряд ли бы кто прицепился. Стащив из этой же телеги немного фруктов, а также узелок с завтраком возницы, я затерялась в узких улочках трущобного квартала. Найдя укромное место в полуразвалившемся доме, мне удалось поесть и даже поспать. Когда же ночь накрыла столицу, я докурила остатки последней самокрутки и, покинув свое укрытие, направилась в уже хорошо знакомое место. Дурман в голове избавил от боли и усталости. Я чувствовала себя свободной и сильной. Главное, чтобы этого ощущения хватило до конца ночи.

В зале как всегда было много народа, так что протолкаться к входу на арену мне удалось не сразу. Кроме того, идти совсем без оружия не хотелось. Поэтому по ходу толканий я стянула меч у какого-то зазевавшегося юноши, восторженно глазевшего на все вокруг. К сожалению, в первые четыре поединка я не успела, но перед сменой гладиатора воспользовалась хитростью и, не тратя время на ругань, просто перелетела через сетку и опустилась на середину площадки.  В итоге оказалась там первой. Прочие претенденты возмущенно завопили, но правила боев гласили, что с арены можно уйти или победителем, или трупом. Поэтому с моим присутствием пришлось смириться. Гладиатор – рослый выходец приморского королевства довольно оскалился и ступил на арену, достав короткий меч. Взяв свое оружие обеими руками, я отвела левую ногу назад и, чуть пригнувшись, внимательно посмотрела в глаза противника из-за полоски лезвия. Толпа вместе со мной замерла в ожидании, и вдруг в наступивший тишине раздался возмущенный вопль:

– Это же мой меч!!!

Гладиатор спущенной стрелой ринулся на меня. Подпустив бойца достаточно близко, я подло уронила его, споткнув о появившуюся кочку.  А затем без зазрения совести вонзила меч в спину. Трупу, конечно, бесполезно говорить, но не надо недооценивать противников. Если кто-то умеет летать, не стоит его сразу в воздушники записывать.

Толпа безмолвствовала, ошарашенная такой нелепой смертью воина, и снова в тишине срывающийся юношеский голос прокричал:

– Но так же нечестно!

Однако этот вопль утонул в волнах всеобщего хохота. На боях без правил о честности говорить глупо. Найдя взглядом вопящего, я слевитировала ему оружие, взяв взамен более удобный меч поверженного. И толпа притихла, предвкушая новое зрелище.

Следующим на арену поднялся гном, покручивая в руках две булавы. Осторожно двигаясь по кругу, он присматривался ко мне. Боец знал, что перед ним, как минимум, маг двух элементов, поэтому выбирал тактику. К концу второго круга он, видимо, определился, да и посвистывания в толпе подстегивали. Швырнув одну булаву для отвлечения внимания, гном резким взмахом попытался достать меня второй. Шипастый металлический шар просвистел над головой, а боец увернулся от тычка мечом. Разойдясь на несколько шагов, мы вновь уставились друг на друга. А я еще и спихнула с арены валявшуюся булаву. Все равно этим оружием не владею, а гном и подобрать может. Используя тактику резко напасть-отойти, боец держался на арене минут пятнадцать. Но в итоге я подпустила его на расстояние удара и, остановив опускающийся мне на голову шар, вонзила свой меч точно в сердце. Все, Воздух кончился.

Третий воин поднялся на арену, покручивая в руках аркан из эльфийской веревки. Вполне возможно, им же и изготовленной. Видимо, боец решил не рисковать, избавив меня от магии. Закинутую петлю я приняла на меч и тут же с ним рассталась. Да, не рассчитала. И едва покаявшись в своей бестолковости, чуть за нее же и не расплатилась. Изящным прыжком эльф оказался у меня за спиной и накинул на шею удавку. Как учил братец, я успела подставить ладонь и, прижавшись всем телом к бойцу, второй рукой на ощупь нашарила нож на его поясе. Распоров противнику бок, я вынудила отпустить себя и без сожалений добила упавшего на колени воина. Интересно, мне сегодня везет, или тут действительно все такие же как я бестолочи?

Четвертый бой дался мне тяжелее всех. Во-первых, дурман рассеивался и недавно поломанные ребра давали о себе знать. Во-вторых, соперник был магом, а я уже истратила часть своих сил. Мне повезло, что это был огневик. С воздушником я, пожалуй, уже не справилась бы. Но этот маг всего лишь призвал огонь, скрутил его в тугой клубок и швырнул в меня. Оценив обстоятельства, я не стала затягивать битву, спокойно встретив грудью этот и три следующих огненных шара. А когда он изумленно на меня уставился, было поздно. Я просто подошла и убила его. Временами сталь все-таки лучше магии. Хотя, одежду жалко. Содрав с покойника рубашку я натянула ее взамен прожженной и под вой толпы спихнула труп с арены. Мда, этот бой имел особенный успех, видимо, потому что вместил в себя еще и стриптиз. Когда вопли толпы немного стихли, на арену поднялся рыжий детина и фирменным свистом окончательно призвал к порядку. Затем оглядев меня с головы до ног, он вполне добродушно усмехнулся:

–Мы приветствуем бойца, продержавшегося четыре поединка! Давненько такие стихийники к нам не захаживали! Как твое имя?

– Лиона.

– Что ж, Лиона-стихийник, вот твоя награда, – мне протянули заветный мешочек. – Скажи, хочешь ли ты стать гладиатором?

Вопрос поставил меня в тупик. Пока мои планы не шли дальше, чем добыть траву или умереть с сомнительным достоинством. Однако прикинув, что через неделю снова придется возвращаться, я согласилась. Заодно решив проблему с жильем и едой. Под улюлюканье толпы детина галантно выпроводил меня с арены, перепоручив шустрому мальчишке и бои возобновились.

Спустившись за пареньком в подвал, я подождала, пока он откроет дверь в углу, а затем прошла за ним по длинному коридору. Оказывается, жилище гладиаторов было в соседнем здании, соединенным с местом боев подземным ходом. Подросток привел меня на место и убежал досматривать поединки. В просторном помещении у стен стояли четыре койки. На одной из них лежал победитель первой серии боев. Судя по всему, он был выходцем из горного королевства. Бледнокожий блондин, на вид лет сорока. Коренастый, широкоплечий, с угловатыми чертами лица. Едва я вошла, он сел на кровати и спросил:

– Кого?

– Высокого приморца, – ответила я, чуть помешкав.

– Вон там его койка, – кивнул блондин на кровать в углу.

Рядом с каждым спальным местом стоял узенький шкаф. Открыв теперь уже свой, я обнаружила весьма внушительное количество вещей и оружия. Видимо, боевые трофеи. Спрятав туда же меч, я опустилась на кровать.

– Ранена? – спросил между тем блондин.

– Нет.

– Тогда перевяжи мне спину. Сам никак нормально не сделаю, – попросил собеседник, стягивая рубашку. – Бинты вон там, в общем шкафу у двери. Вода там же в кувшине.

Отказывать было неудобно, тем более вид почерневшей кожи под кое-как наложенной повязкой был устрашающим. Сняв бинт, я прокусила себе палец и, расковыряв рану, добавила немного своей крови.

– Стихийник? – спросил мужчина.

– Ага, – я подождала для верности пару секунд и смыла появившуюся пену. Спина стала выглядеть заметно лучше.

– Хорошо хоть в последнем бою на отравленный ножик нарвался, – продолжил блондин. – Меня, кстати Рональд зовут.

– Лиона. Приподними руку.

Забинтовав гладиатора, я ушла обратно на свою кровать, а в это время в комнату вошел еще один боец. Рослый брюнет с тонким шрамом на щеке.

– О, Дик! Вернулся-таки! – улыбнулся Рональд.

– Повезло, что Чан со мной местами поменялся, – сказал вошедший, глядя на меня.

– Ты ранен? – встревожился Рональд.

– Да, пропустил пару ударов, – ответил боец, подходя к своей койке и снимая окровавленную рубашку со штанами. Раны были на плече и бедре. Причем один порез был весьма глубоким.

Как самая целая, я украдкой вздохнула и взялась за обязанности медсестры. В этой комнате мы не были соперниками. Скорее товарищами по несчастью или оружию. Кому как ближе. Взаимопомощь в таких условиях вполне нормальное явление, ведь придется как-то уживаться как минимум неделю, а может и дольше. Но это уже как судьба распорядится.

– Видел тебя на арене. Хорошо дерешься – сказал Дик.

– Спасибо, – буркнула я, затягивая повязку.

– Как тебя угораздило в это влезть? Тоже друзья уговорили для смеху попробовать?

Интересно, почему все так любят лезть, куда не просят? Вот какая ему разница? Однако, совсем уж молчать было нельзя, но открывать душу первому попавшемуся человеку не хотелось. Поэтому я ограничилась нейтральным:

– Вроде того.

Этот ответ гладиатора удовлетворил, и он, поблагодарив за помощь, прилег на койку. Прикинув, что должен прийти еще один возможно раненый, я не стала убирать бинты. Все равно мне придется помогать. Рональд уснул едва я начала перевязывать Дика, а тот заснул, едва я закончила с повязками. Четвертый гладиатор присоединился к нам весьма скоро. Однако бинтовать его не пришлось. На нем не было даже царапины. Вместе с ним в комнату вошел рыжий детина.

– Зарплата! – зычно пробасил он с порога.

Дик с Рональдом синхронно сели на койках.

– Значит так, господа и дамы! Сегодня я вами доволен. Особенно тобой, Лиона. На победу Чана ставили многие, так что вот вам, – с этими словами детина раскидал четыре звенящих мешочка. – Рональд, расскажешь даме правила нашего сотрудничества?

– Не вопрос, – пожал плечами блондин, высыпая на кровать монеты и пересчитывая их. – Тем более основное она и сама поняла.

– Это хорошо. Ладно, отдыхайте! – улыбнулся детина, покинув нас.

Так как все были умотаны до невозможности, мы уснули, едва закрылась дверь. К счастью, в ту ночь я не видела снов. Хотя, засыпала в предвкушении кошмаров. Но нет. Обошлось.

Утром меня разбудил Рональд:

– Пошли, покажу тебе тут все, пока не ушел.

Открыв глаза, я кое-как поднялась. После вчерашнего тело полнилось болью, казалось, каждой своей клеточкой.

– Дай мне минутку, – попросила я, извлекая из-под подушки выигранный мешочек.

– Так плохо?

– Угу. Ребра сломаны.

– Тьфу. А говорила не ранена!

С этими словами Рональд встал и пошел к шкафу с бинтами. Наложив тугую повязку, фиксирующую грудную клетку, он отобрал у меня изрядно помятую бумагу, из которой я пыталась сделать самокрутку.

– Хахаль обычно крутил? – грубо спросил он, доставая из шкафа Чана другую полоску.

– Угу.

– Смотри внимательно. Насыпаешь ровно столько. Если сил не хватит сжать как следует, смачиваешь слюной вот этот край полоски. Поняла?

Кивнув, я взяла самокрутку и с удовольствием затянулась. Но после двух затяжек потушила ее и спрятала остаток в шкаф. Проследив за моими манипуляциями, Рональд присвистнул:

– Значит верно про стихийников говорят? Ни дня без затяжки?

– Ты мне вроде что-то показать собирался? – грубо перевела я тему.

Но блондин пропустил вопрос мимо ушей, продолжив:

– Мы, люди, конечно, привыкаем к травке, но вполне можем по несколько дней без нее обходиться. А маги разума, говорят, вообще не привязываются…

– Может, пойдем уже, а?

– Я как-то пытался бросить. Трое суток держался, но в итоге сломался, закурил. Эх, а ведь всего сутки оставалось потерпеть…А теперь духу не хватает повторить. Как вспомню, так вздрогну.

– Ты меня поведешь, в конце концов, куда собирался или нет?!

Вздохнув, Рональд направился к двери. Как выяснилось, в нашем «доме» кроме спальни, ванны и тренировочной комнаты больше ничего не было. Питались гладиаторы в расположенной по соседству таверне. В зале не было никого, кроме изящной златовласой девушки, протирающей столы. Увидев нас, она прервала свое занятие и приветливо улыбнулась.

– Привет, Кир. Это Лиона. Новенькая, –  представил меня Рональд.

– Уже наслышана, – кивнула златовласка. – Бернард за завтраком только о ней и говорил. Мол, вчера чуть ли не состояние на ставках выиграл.

– Вот скотина! – усмехнулся Рональд. – Нам по двадцатке всего отсыпал.

Я не стала упоминать, что в моем мешочке было существенно больше.

– Садитесь вот сюда, сейчас вам завтрак принесу, – указала Кира на только что протертый стол.

– Значит так, – начал Рональд, едва мы сели друг напротив друга. – Бернард кормит нас за свой счет только завтраком, да и то весьма скудным. Оружейника можно найти в соседнем здании, его жена – портниха. Тренировочная комната у нас расписана по часам. Твое время с двенадцати до двух дня. В остальном – полная свобода действий.

Тут Кира принесла тарелки с кашей. Рональд живо смолотил свою порцию и ушел. Мне же есть совершенно не хотелось, но все-таки вяло дожевать завтрак я себя заставила. А затем вернулась в спальню, чтобы заняться саможалением и самокопанием. Сейчас мне как никогда не хватало ехидного братца, одним метким, резким словом умеющего ставить на ноги. Были даже мысли плюнуть на все и вернуться во дворец, но воспоминания о последнем взгляде Леонарда отгоняли их прочь. Правильно сказал Квен, за все в этой жизни надо платить. Будем считать бои на арене моей расплатой за боль, причиненную королю. Хотя вряд ли телу можно нанести такую же рану, как душе. Но, как говорится, перебьем качество количеством.

Три дня мне потребовалось на то, чтобы уложить свою жизнь в новые рамки. Затем выстроенный ритм пошел сам собой, позволив не думать о себе. Чтобы отвлечься от прочих мыслей, я изводила тело тренировками, бегая по узким трущобным улицам или до потери пульса занимаясь в тренировочной комнате. А в конце каждой недели шла на арену не надеясь вернуться, но всегда возвращалась. Ибо на месте каждого противника мне виделся рыжий стрелок, которого я с наслаждением убивала снова и снова. Слава о Лионе-стихийнике разнеслась по подполью. Теперь ставки на мою победу не ставили. Спорили на то, сколько продержится в бою со мной тот или иной боец. Каждый бой я проводила на грани, не боясь сорваться. Ведь в принципе любой исход поединка меня устраивал. Единственным, кто портил мою размеренную жизнь, был мальчик Артур. Тот самый нескладный черноволосый юноша, у которого мне не повезло спереть меч.

Первый раз он подкараулил меня на пробежке. Я только вышла из нашей казармы, собираясь сделать несколько кругов, как дорогу мне преградило это недоразумение.

– Готовься к бою! – пафосно изрек он, доставая меч из потрепанных ножен. – Я вызываю тебя на поединок, чтобы смыть твоей кровью нанесенную мне обиду!

Я сначала даже не поняла, что он серьезно. Особенно, когда мне велели сходить за оружием.

– И чем же я тебя обидела? – спросила я, на всякий случай вынув руки из карманов.

– Ты осквернила мой фамильный меч подлым убийством. Он всегда использовался лишь в честных битвах и никогда им не били в спину! Тем более лежачего.

Я пригляделась к юноше более внимательно. Судя по виду и разговорам о честности, ему около двадцати. Общая потрепанность вида говорила о том, что с деньгами у него плохо. Однако наличие фамильного меча не позволяло отнести его к простым крестьянам.

– Могу узнать, с кем имею честь? – поинтересовалась я, садясь на ступеньки.

– Артур, сын барона Дарли, рыцаря короны.

Эта фамилию была мне известна. Чета Дарли была подменена теневиками, так сказать в полном составе. Во время облавы они не только отравились сами, но и подожгли свой дом. Видимо, сын чудом спасся. Ни следа тени на его лице я не видела.

– Где ты живешь?

– Не твое дело! – грубо буркнул юноша. – Иди за своим мечом и прими бой!

– И не подумаю, – покачала я головой.

– Я бросил тебе вызов! Согласно кодексу чести, ты должна его принять!

– Или что?

Вопрос поставил мальчишку в тупик. Немного поразмыслив, он изрек:

– Или тебя заклеймят бесчестной.

– И что?

– Как что? Ты потеряешь свою честь!

Чуть ли не священный ужас в глазах Артура заставил меня зло сплюнуть под ноги. Когда родители правильно воспитывают своих детей, они обычно собираются вести их по определенной жизненной дороге. Однако скоропостижная смерть оставляет таких вот птенцов один на один с жизнью и вдолбленными ценностями. Будь на моем месте братец, он бы живо объяснил Артуру, что такое хорошо, а что такое плохо. Доступно, понятно и больно. Я же так не умела. Да и не было желания влезать в чью-то жизнь с учительскими намереньями. Однако кое-что все-таки можно было сделать. Я хорошо себе представляла, как тяжело одному уходить с пепелища родного дома. Поэтому поднявшись и достав из кармана монетку, кинула ее мальчишке под ноги.

–  Держи за представление. На большее не заработал. Придумаешь что-то еще, приходи.

Спокойно развернувшись к парню спиной, я побежала прочь. И мне было безразлично, придет он еще или нет. Но он пришел на следующий день. И на этот раз с двумя мечами. Кинув один из них мне под ноги, велел:

– Бери и защищайся.

– Где взял? – поинтересовалась я, не спеша поднимать ржавую железяку.

– Не твое дело. Бери и защищайся!

Что ж, тенденция правильная. Под ноги юноше полетели две монеты.

В третий раз он не стал ждать, когда я подниму предложенное оружие, а попытался напасть. Что ж, похоже, не ошиблась. Для большей уверенности мне пришлось пару минут поуклоняться от ударов, но результат мне понравился. Оценив боевые навыки, я отшвырнула парнишку к стене вместе с тремя золотыми. Видимо, тяга к воспитанию у нас с братом – наследственная черта. Ибо в жизнь Артура я таки влезла, сумев прикрыть корыстный интерес альтруизмом. И даже убедила себя, что делаю я все для блага парнишки. Якобы, мне не хотелось, чтобы голод сделал из бедняги карманника, стражника или прислужника, потому что, на мой взгляд, парнишку можно было пристроить получше. Видимо, когда он пришел на подпольные бои, то надеялся там заработать, случайно услышав о них. Скорее всего, парнишка не представлял себя никем иным, кроме воина. Не хотелось бы, чтобы жизнь сломала вполне обоснованную мечту.

Вспомнив один из любимых приемов братца, я подняла выроненный меч и ехидно поинтересовалась:

– Не против, если заберу себе? С тебя и той железяки хватит.

– Отдай!

– Забери, – с этими словами я вонзила меч в боковую стенку каменного крыльца. – Теперь твой меч скован заклятием. И разрушится оно только с моей смертью. Так что, хочешь вернуть свою фамильную реликвию, убей меня.

На этот раз я не стала поворачиваться спиной, а осторожно скользнула в боковой переулок. Артур принял вызов. С тех пор каждые несколько дней он приходил ко мне, правда, по началу все еще пытаясь навязать бой. Но через некоторое время это прошло. Путь от открытого вызова на поединок до подлого нападения из-за угла юноша прошел за несколько месяцев. По моим прикидкам, еженедельно выдаваемых ему денег хватало на пропитание. Жил же он, скорее всего, в каком-нибудь заброшенном доме неподалеку. Наша маленькая война длилась чуть больше года. Артур научился планировать нападения и даже строить примитивные ловушки. Теперь вместе с деньгами он получал от меня листок с описанием совершенных ошибок и советов по их устранению. Через месяц после написания первой записки,  я с удовлетворением отметила, что Артур их внимательно читает. Значит, мои выводы были верны. Когда я, наконец, удовлетворилась уровнем начальной подготовки бойца, то вместо привычной записки написала рекомендательное письмо следующего содержания:

«Уважаемый дон Альдэго! Направляю к вам Артура Дарли с настоятельным советом рассмотреть его кандидатуру для принятия в Академию. Ответственно заявляю, что он обладает требуемыми боевыми навыками, а также находчивостью, сообразительностью и настойчивостью. Считаю, что после обучения из него получится прекрасный воин элитного подразделения. Лиона-стихийник».

К конверту я приложила мешочек, содержимого которого вполне должно было хватить на покупку лошади и дорогу. Мне все равно некуда было тратить деньги.

В утро нашего прощания Артур превзошел сам себя. Падающую на меня сеть я, конечно, заметила. Но то, что парень при этом окажется не на крыше здания, а за моей спиной, не ожидала. В итоге его меч чуть не поцарапал макушку. Хорошо хоть пригнулась. Однако увернуться от аркана из эльфийской веревки я уже не успела. Петля затянулась на шее, и резкий рывок повалил меня на землю. В ту же минуту я почувствовала кончик меча, приставленного к спине между лопаток.

– Я сделал это!

Неужели, моим мучениям конец? От смешения радости и гордости перехватило дыхание, но я поспешила справиться с собой и пока меня не добили, предупредила:

– Молодец, только не забудь потом обшарить карманы. Вдруг найдешь там что-то полезное.

Увы, моим надеждам не суждено было оправдаться. Юноша просто убрал меч и сел на ступеньки ближайшего дома. Подавив разочарованный вздох, я последовала его примеру, поднявшись и стянув с шеи аркан. Под веревкой саднила ободранная кожа.

– Больно? – участливо спросил Артур, глядя, как я провожу ладонью по  шее. Надо же, заботливый какой.

– Держи, – вместо ответа я протянула парню заготовленные конверт и мешочек.

Было забавно смотреть, как расширяются глаза юноши по мере прочтения написанного. Академию Альдэго знали все мальчишки королевства. Попасть туда было очень сложно. Ни связями, ни деньгами, а только своими талантами можно было заслужить право там учиться. Мое рекомендательное письмо давало Артуру возможность пройти внеочередной экзамен, а не ждать проводимого раз в пять лет жесткого отбора. Мы с братом ради интереса когда-то прошли его, но оказалось, что девушек в Академию не берут, а без меня Эрл учиться там не захотел. Альдэго нас тогда хорошо запомнил и даже несколько раз приглашал для помощи в экзаменовке. Глядя на счастливую улыбку и щенячий восторг в глаза Артура, я поспешила чуть охладить его пыл:

– Только не радуйся раньше времени. Испытания тебе все равно проходить придется.

Это замечание ничуть не испортило Артуру настроения. Было видно, что парня переполняют эмоции, которые невозможно внятно выразить. Он честно попытался, раза два, беспомощно открывая и закрывая рот.

– Иди уже, – усмехнулась я, шутливо подталкивая его в спину. – Кстати, меч свой ты в любой момент легко мог бы выдернуть.

Обрадовавшись еще больше, парень вскочил на ноги и, не сказав ни слова, убежал в сторону моей казармы. А я печально вздохнула. Дело не выгорело.

После ухода Артура мои дни потекли тихо и размеренно, слившись в серую безликую вереницу. Нужно сказать, что благодаря нашей войне мои боевые навыки существенно улучшились. Однако прежняя злость притупилась. Я уже не представляла Квена на месте противников, поэтому убивать их было сложнее. В один вечер мне даже с трудом удалось продержаться четыре боя, получив серьезную рану в третьем. Но уйти с арены я все же смогла. Краем уха мне удалось услышать, что на моем последнем бою Бернард опять выиграл кучу денег: многие засомневались, выстою ли. Когда, зажав рану на боку, я ввалилась в нашу казарму, то обнаружила сюрприз. Вместе с Рональдом, всегда выступающим первым, в комнате был еще один человек. Он сидел на моей кровати, скрестив руки на груди.

– Достали-таки? – кинулся ко мне гладиатор, едва увидел, в каком состоянии я вошла.

Гость между тем поднялся и, не слова ни говоря, снял со стены факел. Когда Рональд уложил меня на кровать, Эрл прижег рану. Откинувшись на спину, я достала из-под подушки отложенную на крайний случай самокрутку. Сейчас мне было так больно, что в крайности случая сомневаться не приходилось. Отдав Эрлу бинты Рональд вышел из комнаты, оставив нас одних.

– Если бы не твой жалкий вид, выдрал бы как следует! – проворчал брат, накладывая повязку. – Ладно я у Альдэго был, когда твой протеже приехал! Два года по всему королевству ищу, а она тут в столице травку курит!

– Зачем ищешь?

– Остатки ума скурила? – как всегда съехидничал братец. – Или, по-твоему, шашни на стороне – достойный повод, чтобы сбежать и друзей бросить? Между прочим, магической защитой у нас так никто и не занимается. Вот отлежишься пару дней здесь, потом заберу во дворец. Один я наше величество охранять не могу.

– Два года же как-то справлялся.

– Вот именно, что как-то, – помрачнел Эрл. – У Лео сына прокляли. Один стихийник случайно увидел.

Предпоследняя фраза резанула похлеще давешнего меча. У короля есть ребенок. Значит, быстро он утешился после моей измены. Что ж, оно и к лучшему. Пусть будет счастлив.

– Сочувствую, но я никуда не поеду.

– Это еще почему? – удивился братец.

– Меня вполне устраивает моя жизнь. Я ничего не хочу менять.

– Жизнь с Лео тебя тоже, вроде, устраивала.

– Иди ты!

– Я-то уйду. Только подумай о годовалом ребенке, который будет страдать из-за твоей дурости.

– Других магов в королевстве нет?

– Леонард никому кроме тебя не доверяет.

Последняя фраза вызвала у меня истерический смешок.

– Зря смеешься. С Маройном мы ведь так и не разобрались. Их король ударился в бега, а выслеживать его много чести! Поэтому за два года так ничего и не изменилось. Не считая того, что мы лишились начальника охраны и толкового стихийника. Или ты уже таковым не являешься?

– Не являюсь.

– Врешь.

Я закрыла глаза, давая понять, что беседа закончена. Однако братец сдаваться не собирался. Сев рядом, он, как всегда, взялся за воспитание.

– Лиона, неудачные отношения – не повод злиться на весь свет. Ну бросил тебя твой рыжик, бывает. Ты короля тоже бросила и ничего. Женился, счастлив. Только как всегда нуждается в нашей помощи.

– Он сам попросил?

– А то ты Лео не знаешь! Нет, конечно. Он скорее помрет, чем чего-то попросит. Просто поставил перед фактом, что никому кроме тебя защиту своей семьи не доверит. И делайте, что хотите. Хотя, может и передумает, если увидит, во что ты себя превратила. Не получилось горе в вине утопить, решила по другому пути пойти? Или Квен тебя поэтому и бросил?

Слова брата подтвердили то, что я и так знала. Раз уж он думает, что у нас со стрелком был роман, то Леонард тем более не должен сомневаться. Однако статус брошенки мне претил, да и хотелось рассказать правду хоть кому-то. Поэтому, открыв глаза, я тихо сказала:

– Я убила его, Эрл.

– То есть как? – брат озадаченно уставился на меня.

– Загрызла, – грустно улыбнулась я. – Выбора не было. Или я, или он.

– Не понял.

Я честно рассказала брату все без утайки. Мне давно хотелось кому-нибудь высказаться. Да что я вру? Мне хотелось рассказать именно ему. Ведь брат был самым близким мне человеком.

Единственным, перед которым можно было не стараться «держать лицо», когда тебя размазали по стенке. Даже с Леонардом я не могла себе этого позволить. Мешала, чтоб ее, гордость. По ходу рассказа лицо брата приобретало все более багровый оттенок. Когда ж я закончила, слушатель встал, разжав побелевшие кулаки, и ушел прочь, еле слышно пробормотав какое-то адресное ругательство. Видимо, брат чувствовал себя в ответе за поведение стрелка. Ведь именно он когда-то привел Квена в наш отряд. И скорее всего, Эрл не захотел, чтобы я видела, какие именно эмоции вызовет у него весть о предательстве друга. Хотя мне и так все было ясно.

Я думала, что брат придет снова через пару дней, как и обещал, однако вернулся он следующим же днем чем-то очень рассерженный. Без разговоров сгреб меня в охапку и потащил прочь. Единственное, что мне удалось сделать – сунуть в карман выигранный мешочек. И так как из-за ранения внятного сопротивления я оказать, увы, не смогла, то через полчаса уже предстала пред очами величества. Он стоял на дворцовой лестнице, облокотившись о перила, грустный, ссутулившийся. Даже нахохлившийся. Вид короля несколько прояснил настроение Эрла. Видимо, ночью или ранним утром было нападение: у Леонарда  под глазом красовался иссиня черный фингал, была разбита губа и, похоже, сломаны ребра.

– Здравствуй, Лиона! – процедил король.

– Здравствуйте, ваше величество.

– Потом поговорите, – проворчал Эрл, пронося меня мимо короля внутрь замка, однако Леонард пошел следом.

Меня принесли в комнату в северном крыле. Мельком глянув в окно, я отметила замечательный вид на подсобные помещения и обшарпанную стену башни.

– Оставь нас, – велел Эрлу король, едва тот водрузил меня на кровать.

Ожидая, пока телохранитель выйдет, Леонард подошел к окну и прислонился к стене. Усталый, побитый, и не скажешь, что счастливый. Однако по-прежнему родной. Мое сердце болезненно сжалось, и мне захотелось убежать прочь. Чтобы не было больно, чтобы не видеть, не помнить, не знать. Я достала из кармана остатки самокрутки.

– Эрл объяснил, зачем я велел тебя привести? – спросил король, не оборачиваясь.

– Нет, – соврала я, прикуривая от слевитированного факела и уничтожая самокрутку одной глубокой затяжкой.

Леонард обернулся и, подойдя ко мне, грозно рыкнул:

– Чтоб больше я этой гадости у себя во дворце не видел.

Медово улыбнувшись, я состроила донельзя невинные глазки:

– Не волнуйтесь, Ваше Величество, не увидите.

Пристально посмотрев в глаза, король схватил   меня за руку и куда-то поволок.

– Больно же! – возмутилась я.

– Потерпишь, – бросил Леонард, однако пошел медленнее, и не так оттягивая руку.

В итоге меня притащили в мою бывшую комнату в южном крыле. Обстановка здесь несколько поменялась. Теперь рядом с широкой кроватью стояла детская люлька. Подведя меня к кроватке, король буквально ткнул в нее носом. На белой простыне спало маленькое тяжело дышащее создание. Луч утреннего солнца, освещавший личико, проявлял еле заметную тень. Против такого аргумента мне возразить было нечего. Проглотив подступивший к горлу комок, я почти прошептала:

– Это не проклятье. Это одержимость.

– Я знаю, – ответил Лео. Он стоял так близко, что мне стоило огромных усилий, чтобы не отклонить на пару миллиметров и не прикоснуться к нему спиной.

– Мне не удастся его вылечить. Могу только попробовать сдержать. Только…

– Вполне устроит, – и не дав мне закончить, король развернулся и ушел прочь.

Бывают в жизни ситуации, когда приходится наступать себе на горло. Да, мне больно видеть короля, но этому ребенку больно просто жить. К тому же, если кто-то узнает, что принц – теневик, то его убьют, и, возможно, вместе со всей семьей. А жить с этим придется мне. И снова я пожалела, что не умерла там, на каменном полу заброшенного дома. Но раз уж встала, то надо было идти. До конца. Победного, или как получится. И, в очередной раз позавидовав эгоистам, я прокусила себе палец. Собственно, вот так и произошло мое второе пришествие во дворец.

ЖЕНАТ И МСТИТЕЛЕН

От пары капель моей крови дыхание малыша успокоилось, больше ему не будет больно. Хотя бы какое-то время. Любой теневик за обладание своей силой расплачивается страданием. Но обычно они выбирают этот путь сознательно, зная, что получат и что отдадут взамен. Этому ребенку выбора не дали, поставив на путь тьмы. И нельзя вернуть обратно ступившего на эту дорогу. Можно только удержать, не дать уйти далеко. Хорошо, что малыш в самом начале пути. Здесь еще возможно хоть как-то помочь. Беда только в том, что сдерживающие зелья – тот же риск.

Мне захотелось курить, но, увы, куртку с меня Эрл снял еще  в комнате. Еще раз посмотрев на спящего малыша, я вышла в коридор, тихонько затворив за собой дверь, и  нос к носу столкнулась с Мирой. Золотой обруч на ее лбу мигом объяснил мне, в чьих объятиях Леонард нашел утешение. Нужно сказать, корона пошла девушке на пользу. Гордо расправленные плечи и холодный властный взгляд преобразили ее до неузнаваемости, сделав из улыбчивой мечтательницы властную реалистку. Венчали изменившийся образ выкрашенные в огненно-рыжий цвет волосы.

– Что ты здесь делаешь? – вместо приветствия поинтересовалась ее величество.

– Леонард хочет, чтобы я занялась охраной принца.

– Надо же, а я думала, он только в постели жестокость проявляет, – сочувственно улыбнулась Мира. –  На всякий случай, чтобы ты не питала иллюзий: король тебя ненавидит. Мне с трудом удалось уговорить его не убить вас с Квеном. Первый месяц он очень жалел, что отпустил вас. Все порывался отправиться на поиски. Отомстить. Но пока можешь не бояться. Сейчас он понимает, что ты нужна короне. Но и ты пойми, характер у него тяжелый. Поэтому он будет мстить, возможно, и не сознательно, но все равно будет делать тебе больно. Эх, как же ты так неосмотрительно поступила? Хотя, это моя вина. Я как-то не подумала, что тебе надо объяснить правила «игры на два фронта». Но не переживай! Скажу тебе честно: ты не много потеряла. Как муж Леонард отвратителен, я почти жалею о том, что вышла за него. Так что не печалься.

Из всего сказанного новостью для меня было только первое заявление. Никогда я за Лео не замечала жестокости в постели. Но в остальном ее величество лишь подтвердила мои догадки. Ее фальшиво ласковая улыбка и показное сочувствие вызвали в душе прилив злости. Курить захотелось еще больше. Однако я справилась с эмоциями и, поблагодарив ее величество за заботу, пошла прочь. Отвратительный муж, как же! Жалеет она, как же! Уж слишком явно сочилась отчаянно скрываемая радость. Нет, ваше величество, не обманите. Мне все прекрасно видно: вы совершенно счастливы замужем.

В своей комнате я обнаружила сюрприз в виде короля, методично перетряхивавшего карманы моей куртки. Заветный мешочек уже лежал на кровати.

– Ты что делаешь?! – возмутилась я, подходя к нему.

– Хочу выяснить, не притащила ли ты еще какой-нибудь гадости в мой дом! – величество отшвырнул куртку и, весьма грубо развернув, принялся методично ощупывать мое тело. Я попыталась оттолкнуть его, но не тут-то было. Единственно, чего мне удалось добиться – резкой боли в ране, заставившей согнуться пополам. Усадив меня на пододвинутый ногой стул, король прекратил обыск и, подобрав мешочек, направился вон.

– Отдай! – несмотря на боль, я попыталась вскочить, но упала на колени. Леонард же ушел, даже не обернувшись, а через пару минут в комнату вошли стражники и, надев мне на запястья эльфийские браслеты, повели прочь. Как выяснилось, в тюрьму.

Сев на устланный соломой пол, я грустно усмехнулась. Вот и толку от моей магической воинственности, если все кому не лень хватают меня, куда-то тащат и где-то запирают? Скажете, не надо никому верить и быть все время начеку? Но если всю жизнь жить в ожидании удара, так и свихнуться недолго. И ведь даже не объяснили за что и насколько. Ладно, пусть только выпустят! Совсем из дворца уйти, конечно, не получится. Одержимый ребенок был явным доказательством тому, что я тут нужна. Но спереть денег и сбегать к Ша за мешочком вполне можно. Сегодняшнюю ночь я в безопасности, а на завтра нужно будет что-то придумывать.

Вдруг внешняя дверь отворилась, и ко мне привели соседа, весьма невежливо запихнув в камеру напротив. Упав на солому, худенький лопоухий мужичок лет пятидесяти тоненько застонал. Видимо, ударился об пол своим крысиным носом. Поднявшись и стряхнув с лысины стебель, он приник лицом к решетке и прокричал:

– Это произвол! Но песнь души не убьешь! Я все равно буду писать!

Затем переведя на меня взгляд, вздохнул и более спокойным тоном пожаловался:

– Представляете, не понравилось казначею, что я его доклад в стихах записал. Не дал показать его величеству, порвал в клочья и меня сюда сослал. А король бы оценил! Ой, извините, не представился. Я Гарольд – королевский писарь.

– Лиона, – улыбнулась я.

– Да, я Вас знаю. Вы бывшая невеста короля, – радостно затараторил писарь. –  Вы еще ему рога наставили с его же другом. Я об этом даже написал. Сейчас прочту.

Отказаться мне не удалось, потому что Гарольд уже принял торжественную позу и начал:

– Король ей верил беззаветно! Любил ее по мере сил! Но друг подкрался незаметно и плод запретный он вкусил! Король изгнал его предавших, но милостив над ним был рок. Весьма недолго горевавши, он счастье встретить снова смог. Хвала же королеве Мире! Пусть будет долго их союз! И пусть растет в любви и мире их распрекрасный карапуз!

– Ну как? – спросил Гарольд, едва отзвучало последнее слово.

Как там сказала королева, будет несознательно делать больно? Ну уж вот это на несознательное никак не тянет. Насколько мне помнилось, в тюрьму ссылали по личному повелению монаршей особы или хотя с позволения оной. Похоже, наше величество творчество Гарольда оценил и решил теперь мне предоставить такую возможность. Леонард ведь прекрасно знал, как я отношусь к подобным творцам, а тем более с такой тематикой. Твое же мстительное изобретательное величество! Ведь прекрасно знает, что совесть не позволит мне уйти и бросить ребенка. Ладно, Леонард, если тебе так будет легче, потерплю.

К сожалению, я молчала слишком долго и Гарольд, расценив это по–своему, радостно сказал:

– Давайте я Вам еще почитаю!

– Не надо!

– Да ладно, мне не сложно. Все равно нам тут как минимум до вечера сидеть! Итак, слушайте, баллада о любви! Он был влюблен в нее безумно, она же лишь смеялась вслед…

– Гарольд! Замолчите, пожалуйста! У меня голова болит!

– А Вы ложитесь, а я Вам спою колыбельную, Вы сразу уснете, и все пройдет!

– Спасибо, мне и так удастся уснуть! – с этими словами я поспешно легла на бок и отвернулась к стене.

Молчал писарь недолго.

– Вы спите? – задал он самый бестолковый в мире вопрос, на который я, предсказуемо, не ответила. Тогда Гарольд продолжил:

– Хорошо, спите, а я Вам почитаю. Говорят, если слышишь что-то прекрасное, когда спишь, то от этого снятся красивые сны.

Подавив стон, я тихонько заткнула уши, не дав Гарольду отправить меня в страну кошмаров. Отдельные слова все же достигали слуха, но заснуть это не помешало. Но снился мне все-таки отвратительный сон. Правда, единственное, что я из него помню, это счастливые лица королевской четы и озлобленное, искаженное болью личико принца.

Проснулась я через несколько часов и с удовлетворением отметила, что в соседней камере никого не было. Даже подумалось, а не приснился ли мне этот ужас? Хотя ответ был не столь важен, чтоб заморачиваться и вспоминать. Поднявшись, я немного размяла затекшие ноги. Интересно, про меня вообще кто-нибудь помнит? Как будто в ответ на мои мысли, дверь отворилась, и ко мне спустился Эрл с подносом в руках. Стражник впустил его в мою камеру и запер дверь.

– Что происходит? За что меня сюда посадили? Когда выпустят?  – засыпала я брата вопросами.

– Ешь, потом повязку сменю, – ушел от ответа Эрл, протягивая мне поднос.

Ох, не к добру это.

– Эрл?!

Отступать брату было некуда, поэтому отведя глаза, он ответил:

– Ты выйдешь отсюда через пять дней.

Вот это номер! Похоже, наше величество действительно обладает незамеченной мной ранее изощренной жестокостью. Или по правилам этикета королю не положено осквернять руки кровью неверных женщин? Холодные щупальца паники потянулись к сердцу. Но смогла взять себя в руки и успокоиться. Нужно было что-то делать. И в голове даже появилась неплохая мысль на этот счет. Вздохнув, я придвинулась к брату. Прости, но другого выхода нет.

– Я умру раньше, – тихо сказала я, глядя в пол. – Неужели Леонард настолько меня ненавидит?

– Не говори ерунды! Многие проходят через это, чтобы отвыкнуть от травы. Да, будет плохо, но ничего. Справишься. Ты же не одна будешь.

Я встала и нервно заходила по камере.

– Эрл, я ценю твое желание поддержать меня, но ты не представляешь, как это будет. Чтобы было понятнее, скажу, что два года я выходила на арену против любого противника, лишь бы не дожидаться ночи!

– Льон, другого выхода все равно нет. Не отвыкнешь – умрешь через пару лет.

– Зато тихо и безболезненно!

– Не надейся. По словам Леонарда, будет еще хуже, чем в ночи отвыкания.

Я усмехнулась:

– Что, наше величество тоже любит смотреть, как стихийников корчит?

– Не любит, но иногда приходится, – ответил брат, поднимаясь и обнимая меня за плечи. – Пойми, через это нужно пройти.

Уткнувшись лбом в широкую грудь, я помолчала несколько секунд и глубоко вздохнув, сказала:

– Да, наверное, ты прав, – затем, посмотрев брату в глаза, попросила, – Только можешь на эту ночь снять браслеты? Я хочу поговорить со стихиями.

– Ключи у Леонарда.

– А без них? Я потерплю! Пойми, мне это очень нужно! Может быть, мне удастся их уговорить быть милосерднее. Глупо, но вдруг? А Леонард ничего не узнает! Завтра утром придешь и оденешь мне их обратно!

Было видно, что Эрл сомневается, поэтому сотворив как можно более убедительно просящий взгляд, я обняла брата и жалобно проскулила:

– Ну пожа-алуйста.

Вздохнув, Эрл усадил меня на пол и велел закусить ложку. Про то, что насчет боли не волнуюсь, я, конечно, соврала. Когда второе кольцо было снято и пальцы вправлены на место, из глаз брызнули слезы.

– Спасибо, – через силу улыбнулась я.

– Пожалуйста, – проворчал брат. – Давай повязку сменю.

Когда Эрл ушел, я легла на пол. Свет, проникавший в узкое решетчатое окошко, говорил о том, что уже вечер. Похоже, я проспала почти весь день. Хотя с ранениями у меня всегда так. Тело во сне лучше восстанавливается. Освобожденная от оков, я снова слышала стихии. Голос ветра и потрескивание факелов в коридоре убаюкивали меня. И это к лучшему. Завтра будет тяжелый день. Нужно быть сильной.

Когда Эрл пришел с завтраком, я уже проснулась и сидела, прислонившись  спиной к решетке сбоку от входа. Долг, честь и совесть – это, конечно, хорошо, но своя рубашка ближе к телу. Едва открылась дверь в камеру, как Эрл со стражником отлетели к стене. Солдат от удара, похоже, потерял сознание. Братец же, оказался, крепче и даже схватил меня за ногу, уронив на колени. Однако, получив пяткой в лицо, Эрл отпустил мою лодыжку и я, кое-как поднявшись, кинулась вверх по лестнице. Готовясь разобраться с возможной охраной наверху, я открыла дверь и угодила прямиком в распростертые объятия короля, накинувшего на меня петлю эльфийской веревки.

– Я тебе говорил? – поудобнее перехватывая брыкающуюся меня, обратился Леонард к Эрлу. На подбородке телохранителя была кровь. Похоже, приложила сильно.

– Пусти меня, сволочь! – орала я, пытаясь вырваться. Или хотя бы стукнуть головой этого гада!

Чуть увернувшись от моего лба, король не спеша пошел вниз по лестнице.

– Негодяй! Ублюдок! Скотина! – вопила я, вне себя от бессильной ярости.

Не проявив никакой реакции на оскорбления, Леонард усадил меня на пол. Но умолкать я не собиралась. Страх перед ночью и обида от разрушенного плана окончательно затуманили мой разум. Зло плюнув в королевское лицо, я прошипела:

– Да чтоб ты сдох вместе со своим выродком!

Звук пощечины звонко разнесся по тюремным коридорам. К счастью, на этом этаже была еще лишь одна камера. Пустая. Поэтому лишних свидетелей не было. Оплеуха мигом остудила мою злость, наполнив сердце горечью. Из глаз потекли слезы и, повалившись на бок, я разревелась, перемежая всхлипы с молениями о смерти. Однако мои, якобы, друзья остались глухи к стенаниям и, ни слова не говоря, ушли прочь. Через какое-то время на плач не осталось сил. Я просто лежала на полу, уставившись в одну точку. Стебли соломы неприятно кололи лицо, но шевелиться мне не хотелось. Смирение с неизбежным заполнило мои мысли, заставив успокоиться. Хорошо, когда деваться некуда: можно не изводить себя бесполезными метаниями.

Ночью пришел Эрл. Покачал головой, посмотрев на лежащую меня, и принялся менять повязку. Я безропотно позволила нацепить на себя браслеты взамен веревки, уложить на спину и зачем-то приковать к кольцам на полу. И даже не удивилась, когда брат завязал мне глаза плотной черной полоской. Что ж, так оно и к лучшему. Темнота позволит потеряться во времени, не дав отсчитывать секунды до начала конца. Обостренный слух уловил какое-то копошение в дальнем углу тюрьмы, чуть слышный крик ночной птицы и тяжкий вздох рядом. А затем скрипнула дверь наверху лестницы. Видимо, Эрл ушел. Однако шершавая ладонь, взявшая меня за руку, утверждала обратное. Наверное, там, наверху, был какой-нибудь стражник. Братец же обещал, что мне не придется быть одной. Это чуть подбодрило и даже захотелось поговорить.

–  Эрл, за что мне это? Что я такого и кому сделала?

Брат не ответил, только чуть сильнее сжал руку.

– Поговори со мной, мне страшно.

Он снова промолчал, лишь нежно провел ладонью по щеке. Надо же…Это насколько у меня должен быть жалкий вид, что братец решил проявить «телячьи нежности»?

– Почему ты молчишь? – тут меня осенила внезапная догадка – Я тебя пнула сильно, тебе говорить больно?

Эрл сжал мою руку два раза. Условное да.

– Прости, пожалуйста. Ты не представляешь, как я боюсь ночи…притом, что встречалась пока только с Воздухом. По словам той рыжей скотины, это цветочки. Но ты ведь не оставишь меня одну?

Руку сжали один раз. Нет.

– Эрл, а ты ведь не рассказал Лео, что со мной на самом деле случилось?

Нет.

– Это хорошо. Пусть лучше считает обычной предательницей, чем предательницей–идиоткой.

Снова нет.

– Эрл, меня развели, как деревенскую дурочку. Серьезно, поманили пальчиком, и я сама в петлю полезла. Причем сколько об этом ни думала, так и не поняла, как…Видимо, насчет отсутствия у меня ума ты был прав.

Эрл приложил палец к моим губам, призывая к молчанию. Ну да, нытье братец никогда не любил. А от невозможности осадить меня словом, наверное, ему было совсем невыносимо.

– Ладно, просто пообещай, что ты никогда не скажешь Леонарду. Обещаешь?

Да.

– Хорошо…Знаешь, но даже в этом можно найти плюс. Помнишь парнишку, которого я прислала в Академию?

Да.

– Если бы не было меня в тот день на арене, неизвестно, как бы сложилась его жизнь. А теперь, я уверена, у него все будет хорошо.

Да.

Тут нашу беседу грубо прервали. Мое тело выгнулось дугой, но цепи держали крепко. В довершении к этому, Эрл уселся на меня, придавив ладонями плечи к полу. Так он держал меня до самого конца, не позволив стихии взять свое. Когда натиск ослаб, Эрл усадил меня и поднес к губам чашку с водой. Привалившись спиной к холодным прутьям решетки, я улыбнулась:

– Спасибо.

Тут скрипнула входная дверь, и через несколько секунд раздался голос короля:

– Можешь не здороваться, если все еще говорить больно. Развяжи ее, только не вздумай опять снять браслеты. И повязку к вечеру обратно надень. Пусть  не знает о времени.

Брат снял закрывающую глаза полоску и отстегнул цепи. Короля в камере уже не было. Мне удалось увидеть лишь его спину, мелькнувшую в дверном проеме. Видимо, полюбовавшись на мой жалкий вид, Леонард получил заряд эмоций на день и ушел.

Едва я съела принесенный завтрак, Эрл оставил меня одну. Надеюсь, наше величество даст ему  выспаться. Хотя сонным братец не выглядел. Правда, в утреннем полумраке было плохо видно. Когда Эрл ушел, я легла на пол. Пережитая ночь оказалась утомительной, но не такой страшной, как ожидалось. И это вселило в меня надежду, что я смогу пережить оставшиеся три. Вернее, мы сможем. Люди вообще на многое способны, если чувствуют, что они не одни. Вот так впервые за долгое время я уснула с улыбкой на губах.

Месть Воды действительно оказалась страшнее. Казалось, она ледяным потоком заполняла мои легкие. Хорошо, что руки были прикованы цепями, ибо мне очень хотелось разорвать грудную клетку. Тяжело дыша и хрипя, я висела на руках заботливого брата. Мне казалось, что еще немного и я задохнусь, захлебнусь, погибну. И за секунду до конца Вода отступала. Чтобы дать мне отдышаться и вернуться снова. Все это время брат был рядом. Просто вытирал платком мои губы или тихонько поглаживал по голове.

Земля не отличалась особенной изобретательностью, разрывая дикой болью кости и мышцы. Эрл крепко сжимал меня в объятьях во время каждого приступа, позволив закусить свою ладонь. В итоге к утру я ощутила соленый привкус крови. Однако когда брат снял повязку с моих глаз, я не увидела на его ладони следов укуса. Видимо, показалось. Да это было вполне понятно. После двух кошмарных ночей я была настолько вымотана, что проваливалась в сон, едва Эрл кормил меня завтраком. Так что, явь и не явь различались с трудом.

Жар пылающих объятий Огня брат пытался охлаждать мокрыми компрессами. Обостренный слух доносил их шипение, едва они соприкасались с моим раскаленным телом. Лежа в бредовом состоянии, я окончательно потеряла связь с реальностью. Мне слышался голос короля, приказывающий стражникам носить воды из колодца. Затем мне мерещилось, что на меня обрушиваются струи водопада. Вода обнимала меня, шептала что-то ласково-обнадеживающее. И казалось, что я куда-то плыву, влекомая мягким, неспешным течением. Мне хотелось отдаться ему, позволить унести меня прочь, но сжимавшая ладонь рука не давала окончательно покинуть этот мир.

Утром пятого дня меня, наконец, выпустили из тюрьмы и даже сняли браслеты. Величество сделал это лично, объявив:

– Завтра ты должна будешь присутствовать на церемонии признания наследника. Там я скажу о том, что с тобой случилось, так, как это должны услышать люди. Кроме того, объявлю, что ты прощена короной. И после этого тебе официально присвоят статус няни принца. Отчитываться будешь передо мной лично, и даю тебе слово, никто не посмеет тебя тронуть, чтобы ни случилось.

Допрашивать короля о том, что именно он хочет рассказать народу, мне было неудобно. Поэтому я ограничилась нейтральным:

– Как вам будет угодно, Ваше Величество.

Леонард, как всегда, пристально посмотрел мне в глаза, а затем вытащил застрявшую у меня в волосах соломинку и, развернувшись, ушел прочь. Я же, выйдя из тюрьмы за ним,  отправилась искать свою комнату. Как мне помнилось, в северном крыле. Около получаса проблуждав по коридорам и ошибочно тукнувшись в несколько дверей, я наткнулась на Гарольда.

– Здравствуйте, Лиона, – радостно обратился он ко мне.

– Здравствуйте, Гарольд, – вздохнула я в ответ.

– Может, перейдем на ты? – сходу спросил писарь и, дождавшись кивка, продолжил. – Рад, что тебя, наконец, отпустили. Бедняжка! Я записывал речь короля, поэтому знаю все, что с тобой было.

– Какую речь? – насторожилась я.

– Которую его величество будет произносить на церемонии признания наследника.

– И что он скажет?

Писарь открыл было рот, но тут же захлопнул его и заозирался.

– Вообще-то я не имею права это разглашать до церемонии, – прошептал мне Гарольд, прихлопывая полу сюртука.

Однако меня права и обязанности писаря мало интересовали. Мне очень хотелось знать заранее, что Леонард собирается выдать общественности, поэтому я решила схитрить:

– Гарольд, а может ты мне почитаешь что-нибудь из своих произведений? Мне они безумно понравились!

– Правда?

– У тебя несомненный талант!

Расчет оказался верен. Расплывшись в блаженной улыбке, писарь радостно кивнул.

– Хорошо, тогда пошли ко мне!

И тут я совершила одну из самых страшных ошибок своей жизни. Мило улыбнувшись поэту, я взяла его под руку, позволив увести себя в комнату.

Жилище писаря ни изобилием интерьера, ни чистотой не располагало. Из мебели тут были лишь письменный стол со стулом. Под окном валялся матрас, рядом с грудой одежды, остальное пространство комнаты занимали кучки исписанных листов, оставляющие небольшие тропинки для перемещения.

Усадив меня на стул и удачно повесив на его спинку сюртук, писарь принялся рыться в стопке бумаг под столом, выбирая, чем бы поразить даму. Воспользовавшись его невниманием, я слевитировала из кармана речь короля и уронив ее на пол, быстро прочла. Что ж, вполне нормально и где-то даже честно. Можно не бояться, что на церемонии она вызовет у меня ненужные эмоции. Гарольд между тем нашел, что искал и, встав в пафосную позу, начал:

– Любовь коварного созданья свела несчастного с ума!..

На мою беду произведение оказалось долгим. Поэтому хлопнуть себя по лбу, заявив, что опаздываю, мне удалось только через пятнадцать кошмарных минут. Заверив писаря, что в другой раз обязательно выслушаю все до конца, я спаслась бегством. Писарь окончательно добил мою и без того нещадно кружащуюся голову. К счастью, когда я по стеночке подобралась к очередной двери, она оказалась нужной.

Моя комната вновь встретила меня сюрпризом. В нее доставили весь гардероб невесты короля. Платья лежали аккуратными стопочками на узкой кровати, а несколько шляпных коробок стояло рядом на тумбочке. Приложив огромные усилия, я запихала все это в маленький платяной шкаф, чтобы разгрести себе место для сна. Да и не выбрасывать же. Однако падение без сил пришлось ненадолго отложить: было бы кощунством принести тюремную грязь на белоснежную шелковую простыню. Поэтому я все же решилась на маленький подвиг: собственноручно натаскав с кухни воды, кое-как вымылась в весьма неудобной узкой бочке, и только потом легла спать. После пережитого я все еще ощущала слабость. Мне нужен был покой. Хоть на пару-тройку часов.

Проснуться мне удалось ближе к вечеру, и снова в комнате обнаружился подарок. Даже три. На тумбочке стоял букет цветов, а на подоконнике – тарелка с едой, справочник по зельеварению и россыпь разнообразных флакончиков. В очередной раз возблагодарив судьбу за любящего, заботливого брата, я поела и принялась за дело. Нужное зелье я не готовила уже давно, и кое-что подзабыла. Хорошо, что Эрл догадался принести справочник. Так как куда-либо идти за посудой не хотелось, я вымыла в остатках воды плошку из под рагу. Чем не котелок для ведьмы? В меру глубокий, жар держит, а больше и не надо. В итоге я провозилась почти всю ночь. Но когда небо на горизонте начало сереть, дело было сделано. К счастью, правильность приготовленного зелья можно было легко оценить: прозрачное, как слеза, обжигающе ледяное. Все просто. Наконец-таки, разлив полученную жидкость по флаконам я легла спать, кое-как доползя до кровати. Однако стоило только закрыть глаза, как сон немилосердно прервали.

– Льон, просыпайся, – кто-то настойчиво тряс меня за плечо.

Просыпаться категорически не хотелось! Я что, одна что ли в казарме? Да не может такого быть!

– Рональд, пусть тебя Дик перебинтует!

– Лиона! Да проснись ты!

Проснуться все-таки пришлось. Сфокусировав не до конца открывшиеся глаза, я увидела Эрла.

– Что ты от меня хочешь?

– Я – ничего, – ответил брат. – А наше величество просто жаждет видеть тебя в покоях принца. Церемония через полчаса, ему нужно зелье.

И ради этой мелочи меня растормошили?

– Возьми там, на тумбочке. За раз – четыре капли.

– Нет уж, мне тебя велено привести, так что вставай и одевайся.

Сев на кровати, я провела ладонями по лицу. Эх, до чего же вредное наше величество! Наверняка специально церемонию сегодня устроил!

Удостоверившись, что я проснулась, брат направился к выходу, но скользнув взглядом по столу, удивленно остановился и спросил:

– А откуда веник?

– Думала ты принес, – ответила я, все-таки поднимаясь.

– Делать мне нечего, – проворчал Эрл, зачем-то ощупывая цветы. –  Я вчера вообще от короля не отходил. Представляешь, какая-то зараза выстрелила в него прямо во внутреннем дворе замка.

– Нашел?

Отстав от несчастных лютиков, брат грустно вздохнул:

– Нашел, да толку: как и все, отравился. Ладно, одевайся и топай к королю. Мне еще зал проверить надо.

И оставив меня в одиночестве, Эрл вышел за дверь, бесшумно закрыв ее за собой. А я  поплелась умываться, но, увы, вся оставленная на утро вода, ушла ночью на зелье. А за новым ведром придется идти на кухню. А как хорошо было раньше: насущные желания исполнялись даже раньше, чем успевали возникнуть. От воспоминания о прошлом, настоящее стало казаться еще печальнее. Посмотрев на старый грязный костюм и решив, что его место в мусоре, я без задней мысли открыла шкаф и буквально была сметена лавиной вывалившейся оттуда одежды. А одна особо меткая шляпная коробка еще и в бровь умудрилась засветить. Мда, похоже, разум еще спит: реакция никакая. Хотя бесполезная мысль в нем все-таки возникла: маловат шкаф служанки для такого обилия тряпок. Ну да, вчера я запихала все кое-как, поскорее захлопнув дверцы. Выудив из груды свое любимое платье с разрезами, я скинула сорочку. Вот кто придумал застежки на спине? Нижние крючки я, конечно, одолела легко, но сражение с двумя последними грозило закончится их победой.  И уже на пороге фиаско чьи-то руки откинули мою растрепанную косу и лихо защелкнули застежки.

– Ты еще долго копаться собираешься?! – раздраженно бросил король.

Оправившись от неожиданности, я обернулась и, поспешно отведя глаза, пробормотала:

– Еще минуту, ваше величество, только причешусь.

– Некогда! – раздраженно бросил король. – Принца через десять минут понесут в тронный зал.

И, схватив за руку, Леонард потащил меня прочь из комнаты. Я едва успела взять нужный флакон. В коридоре король соизволил выпустить мою ладонь и пошел чуть впереди. Мне же оставалось лишь покорно плестись следом. Изучая спину величества, я,  наконец, поняла, что кроме отсутствия эспаньолки, еще изменилось. Леонард отрастил волосы. Черным водопадом спадали они на его плечи. Надо же! Раньше король каждые несколько недель заставлял меня подстригать отросшие пряди, ругаясь, что они мешаются. Теперь, похоже, мнение поменялось.

В комнате принца нас ждала королева. Мира была великолепна в эффектном темно-красном платье, с безупречно уложенными волосами. Она стояла около люльки, с умилением смотря на своего ребенка.

– Доброе утро, ваше величество, – поздоровалась я, поклонившись согласно этикету.

– Здравствуй, Лиона, – улыбнулась королева, обернувшись к нам. – Дорогой, я принесла тебе символ власти. Ты забыл его нашей в комнате.

Посмотрев на жену, король улыбнулся.  Мира же, подойдя к мужу, надела цепочку с кристаллом ему на шею, затем обняла и нежно поцеловала.

– Иди, а то Аарен ругаться будет, – король мягко обнял жену за плечи и, выпроводив за дверь, повернулся ко мне.

Наткнувшись на его мгновенно похолодевший взгляд, я стиснула зубы. Потому что было больно. В глазах Леонарда не было ни капли тепла, ни капли былой нежности. Лишь злоба и море ненависти, вызывающие желание сбежать как можно дальше. И в очередной раз я пожалела о несбывшейся смерти.

– Давай зелье! Быстро! Пока не пришел церемониймейстер, – резко велел мне Леонард, оторвав от мучительных дум.

Я достала флакон и подошла к люльке, но едва ребенок увидел меня, как разразился таким плачем, что я невольно отпрянула. Король же подошел и, взяв сына на руки, весьма быстро его успокоил. Горько усмехнувшись про себя, я взяла со стола бутылочку с водой и добавила в нее четыре капли из флакона. Оказывается, не только внешние данные можно передать по наследству. Но и отношение к некоторым людям тоже. Приняв успокоившегося малыша из королевских рук, я осторожно напоила его. Ребенок, видимо, смирился с моим присутствием и больше не капризничал. Леонард же все это время стоял за моей спиной, настолько близко, что я слышала чуть учащенное биение его сердца.

– Ну что? – нетерпеливо спросил король.

– Готово, – ответила я, едва тень исчезла с лица малыша.

– Тогда пошли, – с этими словами Леонард развернулся и вышел.

В коридоре нас терпеливо ждал Аарен. Смерив меня уничижительным взглядом, он забрал мальчика и гордо зашагал вслед за королем. Идя за церемониймейстером по коридорам, я тут и там слышала перешептывания слуг. Изредка до моего слуха долетали обрывки фраз вроде: « …наглости… посмела… шлюха… ведьма…»

В тронном зале собралась толпа, вызывавшая у меня ощущение дежавю.  Как и было велено, я за ее спинами пробралась как можно ближе к королевскому трону, встав рядом с Эрлом. Мельком глянув на меня, он укоризненно прошептал:

– Причесаться не могла? Про тебя и так болтают, что ты ведьма, решила внешне соответствовать?

Не ответив, я расплела косу и пригладила волосы. Лучше все-таки свободный беспорядок на голове, чем растрепанная прическа. Между тем двери открылись, и в зал вошла королевская чета, сопровождаемая церемониймейстером. Мира и Леонард были великолепны. Он в белоснежном костюме и она в красном платье. Королева держала мужа под руку, степенно идя по ковровой дорожке, с легкой улыбкой на губах. Лицо короля было бесстрастным, однако его рука нежно накрывала ладонь жены. Гордо расправленные плечи, плавность движений и лучащиеся спокойствием глаза говорили о многом. Теперь мне действительно верилось, что он счастлив.

Когда королевская чета развернулась к присутствующим, Аарен встал перед ними и, передав ребенка в руки родителей, отошел в сторону.

– Я рад приветствовать вас на очередном радостном событии в моей жизни! – начал король. – Когда-то в этот день я взял в жены прекрасную женщину. Мира де Гельди стала мне не только надежной опорой в жизни, но и подарила сына. Сегодня, в день годовщины нашей свадьбы, ему официально присваивается статус принца и будущего наследника символа власти!

Толпа разразилась аплодисментами, а я стояла и смотрела на лучащуюся счастьем Миру. Первую красавицу королевства, вышедшую замуж за моего любимого в день, который должен был стать днем моей свадьбы. Что ж, пусть она даст Леонарду то, что не смогла дать я. И пусть они будут счастливы. Ну или только он. Не дав предательским дорожкам появиться на щеках, я глубоко вздохнула, стиснув кулаки.

Король между тем продолжил:

– Так как моя жена решила посвятить себя искусству, то заботы о ребенке было решено переложить на плечи няни. Представлять ее вам не нет необходимости. Это Лиона де Карэта.

Не глядя в мою сторону, король протянул руку и более понятливый Эрл вытолкнул меня вперед. Толпа загомонила, но Леонард поднял руку, призывая к молчанию, а затем продолжил.

– Хочу вам напомнить, что мы живем в опасное время. На этой неделе Майрон совершил уже два покушения на мою жизнь. И все прошлые годы он тоже не дремал. Лиона подверглась страшнейшему колдовству. Из нее пытались сделать моего убийцу. К счастью, известный вам начальник охраны вовремя раскрыл этот заговор и увез ее, пока не было поздно. Два года у него ушло на то, чтобы снять с девушки заклятие. Я ответственно заявляю, что ему это удалось. К сожалению, Майрон ему этого не простил, и Квен расплатился жизнью за свою доблестную службу. Сейчас мы не можем себе позволить разбрасываться надежными людьми. А Лиона де Карэта не раз доказывала свою преданность короне. И сделает это снова. На глаз у всех присутствующих она принесет клятву верности, выпив зелье искренности.

Приняв из королевских рук флакон я честно отыграла свою роль в этом дешевом фарсе. А вслед за этим получила статус няни и тут же принца на руки. Успокоенный зельем карапуз радостно вцепился в мои опрометчиво распущенные волосы. Кое-как отобрав чуть не выдернутые пряди, я откинула их за спину и приготовилась пережить два кошмарных часа, когда каждый из присутствующих подходил к наследнику и королевской чете с положенными по случаю словами. В зале было душно, весьма упитанный ребенок оттягивал руки, болел не до конца заживший бок, да к тому же я еще и не завтракала. Хорошо, что Леонард позволил незаметно на себя опереться, сообразив, что иначе вывалюсь вместе с его чадом. После церемонии король лично отвел меня на кухню и представил Рите. Необъятная кухарка смерила меня взглядом и, расплывшись в фальшивой улыбке, заверила его величество, что она все поняла. Однако понять и принять – вещи разные.

С тех пор мои дни пошли по одному расписанию: поднять, накормить, погулять, накормить, уложить, накормить, поиграть, накормить, поиграть, искупать, уложить. Даваемое четыре раза в день зелье немного успокаивало ребенка, позволяя мне делать свою работу. И в принципе все было приемлемо, если бы не кое-какие обстоятельства.

С первым из них я столкнулась на следующий же после церемонии вечер, когда, наконец, уложила ребенка спать и вернулась к себе. Едва мне подумалось, что мучения закончены и можно провалиться в сон, как в дверь постучали. Помянув недобрым словом визитера, я поплелась открывать. И в принципе была готова выместить весь свой гнев на том, кто окажется в коридоре, кем бы он ни был. Однако за дверью я увидела лишь желтый букет, лежащий на полу. Найденная в недрах анонимная записка заставила меня застонать. Содержалось в ней вот что: «Пока ко мне ты не явилась, я грустно жил, один как перст. Теперь же наконец свершилось! Я смысл обрел, мой дух воскрес! Себя тебе я посвящаю, и каждый взгляд и каждый вздох! Другой судьбы я не желаю, клянусь собою, чтоб я сдох!»

Букет было жалко, поэта тоже. Поэтому, вздохнув, я забрала цветы в комнату и поставила в заботливо принесенную когда-то им же вазу. И только много позже поняла, какую глупость совершила.

Как-то я возвращалась с прогулки, и мое внимание привлекла толпа слуг, глазевших куда-то вверх, на стену. Любопытство, как  всегда, заставило меня подойти ближе. Проследив за взглядами народа, я похолодела. Прямо под моим окном красивым каллиграфическим почерком было выведено: «И знайте все, здесь обитает мой несравненный идеал!» и красноречиво указывающая на подоконник стрелка с сердечком. Ругая про себя любвеобильного писаря, я незамеченной проскользнула во дворец и пошла кормить ребенка, клятвенно пообещав, что ночью все сотру начисто, пока это безобразие не увидел кое-кто пострашнее слуг. Так как дите уже начинало злобно посапывать, то откладывать прием зелья было нельзя.

В комнате принца меня встретили король с Эрлом. Леонард, сидевший на кровати, был мрачен, братец же, стоящий у окна, тихо похрюкивал в кулак.

– Здравствуйте, ваше величество, – поклонилась я королю.

– Здравствуй, Лиона. Как у тебя дела? – вкрадчиво поинтересовался величество, поднимаясь с кровати.

– Все хорошо, – ответила я, собираясь пересадить принца из передвижного стульчика за обеденный стол.

Так как действие зелья с утра ослабло, то чадо заорало благим матом, едва моя физиономия оказалась в поле его зрения. И тут же попыталось стукнуть меня подвернувшейся под руку погремушкой. Ловко увернувшись, я схватила дитенка и усадила за стол, мужественно стерпев удары. Леонард подошел к сыну и одним единственным «Тихо!» в момент его успокоил и, взяв из моих рук бутылочку, сам напоил зельем. В результате весьма спокойный малыш позволил без проблем себя докормить. Король дождался, пока я уложу ребенка, а затем жестом велел нам с Эрлом выйти за собой в коридор.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – все также вкрадчиво спросил величество.

– А что-то должна? – не поняла я.

– Ты мимо своего окна еще не проходила? – уточнил братец.

– Нет, – соврала я, догадываясь, что сейчас получу нагоняй за испорченную не мной стену.

– Пойдем, полюбуемся.

Король схватил меня за руку и потащил по коридору. Последнее время он только так и поступал. Видимо, это доставляло ему особенное удовольствие. Нет, чтобы просто сказать! Обязательно надо взять и поволочь. Выдернув ладонь из цепких величественных пальцев, я пошла следом за быстро шагающим королем.

– Ну и? – спросил Леонард, кивком указав на надпись.

– Что и? – осторожно уточнила я.

– Ты вместо работы шашни крутить вздумала?

– Нет! – возмутилась я.

– А это как понимать?

Ответить я не успела, потому что в этот момент на весь двор раздалось:

– Любовь моя!

Развернувшись на голос, я увидела быстро приближавшегося к нам писаря.

– Здравствуйте, ваше величество! – без положенного поклона обратился он к королю. – Я вижу, Лиона решила поиграть Вам на нервах, показав мое признание. Мне прекрасно известно, какие чувства Вас связывали, но Вы теперь женаты, так что при всем уважении прошу не иметь видов на мою женщину! Да Вы, несомненно, король, но Вы еще и мужчина. И я тоже!

Эрл, хрюкнув напоследок, сполз по стене. Я же схватила поэта в охапку и от греха подальше поволокла прочь, со словами:

– Вы его неправильно поняли! Мы позже все объясним!

– И стену отчистите! – прорычал нам вслед король, но я уже втолкнула горе влюбленного в здание и, захлопнув дверь, обходными путями потащила в свою комнату. Как же хорошо, что величество считал избиение убогих ниже своего достоинства. Хотя, позже я это мнение не раз пересматривала.

Не обращая внимания на хихикающую прислугу, чуть ли не тыкающую в нас пальцем, мы шли к моей комнате. Вернее, Гарольд практически волочился следом, вися на моей руке. Но мне было не до таких мелочей. В душе кипела злоба, хотелось прибить этого идиота, но без свидетелей. Поэтому кое-как дотащив несчастного до заветной двери, я втолкнула его внутрь. И собиралась уже разорвать его в клочья, но на свою беду посмотрела ему в глаза. Полные щенячьего восторга, они вмиг остудили страсти. Я не считаю избиение убогих ниже своего достоинства. Иногда у меня просто рука не поднимается. Поэтому усадив поэта на стул, я начала разъяснительную беседу:

– Гарольд, нельзя так разговаривать с королем!

– Прости, любимая, но стоило мне подумать, что он может иметь на тебя виды, как я потерял разум!

– У него нет на меня видов. И я не твоя любимая!

– То есть как? – изумился писарь.

– Вот с чего ты это взял?

–  Потому что стоит мне тебя увидеть, как мое сердце готово выскочить из груди! Я все дни напролет думаю о тебе, я не могу без тебя жить! Я люблю тебя!

– Но я-то тебя нет.

Гарольд уставился на меня, открыв рот. Похоже, об этом он как-то не подумал. Однако, помолчав пару минут, писарь улыбнулся и, хлопнув себя по лбу, выдал:

– Ну, конечно! Я все понял! – с этими словами Гарольд умчался прочь, не сказав более ни слова.

С тех пор моя жизнь превратилась в тихий ужас. Мне пришлось жить буквально на осадном положении. Я безжалостно переступала через букеты, оставляемые под дверью. Нещадно поливала гнусавого недопевца водой, когда он пытался вопить серенады. Пользовалась окнами вместо дверей. Доводы разума поэт отказывался слушать, а доводы силы по-прежнему отказывались применяться. Однако нет худа без добра. Сложившаяся ситуация, похоже, несколько охладила королевскую жажду мщения. Видимо, понял: поэт воздает мне с лихвой. Взгляд величества теперь источал гораздо меньше злобы и ненависти. Его глаза, казалось,  просто говорили: «Держись от меня подальше».

Как-то идя к себе после очередного утомительного дня, я наткнулась в коридоре на Леонарда. Опершись рукой о стену, король преградил мне путь и с деланным сочувствием в голосе поведал:

– Он опять сидит под дверью.

Представив очередной поединок за право входа к себе, а затем трехчасовой скулеж под дверью, я бессильно прислонилась спиной к стене и попыталась легонько тюкнуться об нее затылком, но король успел подставить ладонь.

– Хочешь, я его в тюрьму посажу? – издевательски улыбнулся величество.

Оценив шутку, я ответила:

– Угу, потом он выйдет и будет вопить у меня под окном песню про то, как пострадал за свои чувства. Может попробовать найти толкового мага разума?

Последний вопрос я задала чисто для себя, но король на него ответил:

– Пробовали. Но он тебя искренне любит. Такое магия не лечит. Можно заставить его влюбиться в другую, но или ненадолго, или до скоропостижной смерти. По мне гуманнее убить так.

– А можно? – с надеждой спросила я.

– А ты убьешь?

– Ладно, полезу через окно. Спасибо за предупреждение, ваше величество, – вздохнула я, собираясь уходить.

– Постой, – Леонард снова взял меня за руку. – Зачем весь этот официоз когда мы наедине?

– Чтобы не сбиваться на публике, – соврала я, пытаясь выдернуть ладонь.

– Зачем ты так? Мы ведь не чужие.

И тогда я поняла, как жестоко ошибалась. Его величество вовсе не удовлетворился, а просто перешел к более изощренной мести. Такое издевательски теплое отношение било похлеще пощечин. Эдакая насмешливая жалость. А я просто ненавижу, когда меня жалеют! Это все равно что лежать с переломанными костями и слышать «Что, больно, да?». Агрессивные эмоции, как всегда, предали мне сил и, все-таки выдернув ладонь, я попрощалась:

– Ваше величество, идите к своей супруге. Она наверняка заждалась Вас в постели. Спокойной ночи.

Выйдя на свежий воздух, я вдохнула его полной грудью и, чуть успокоившись, пошла к своим окнам. Однако и тут мне не повезло: на лавочке под ними компания слуг устроила ночные посиделки с бутылкой. Прикинув, что праздник у людей затянется надолго, я от нечего делать поплелась к Эрлу.

– Чего тебе? – грубо спросил заспанный брат, открыв дверь.

– Можно я у тебя переночую? Ко мне ни через дверь, ни через окно не попасть.

Весть мигом подняла Эрлу настроение.

– Что, наслаждаешься большим и чистым чувством? – ехидно спросил он, запуская меня внутрь.

– Просто не знаю, что делать, – вздохнула я, опускаясь на кровать. – Слушай, может сыграешь роль моего возлюбленного?

– Чтоб он меня на дуэль вызвал, и я его пришиб? Нет уж, твоя проблема, ты и разбирайся. Да и, в конце концов, чем ты недовольна? Мечта ж любой женщины – быть музой поэта! Он тебя так любит! Столько эмоций, какая экспрессия, какие перлы…ой, не могу!

Эрл бессовестно заржал, так и не окончив фразу.

– А мне вот ни капли не смешно! Я его уже открытым текстом посылала – бесполезно!

– Поэты – они такие. Их хлебом не корми, дай пострадать. Слушай, а может тебе согласиться, побыть его возлюбленной, авось он разочаруется и отстанет.

– А если нет?

В ответ брат беспомощно развел руками.

– Ладно, давай спать, – вздохнула я, ложась на кровать.

– Вечная беда с влюбленными. Дурью маются они, а страдают – другие! – вздохнул брат, укладываясь на полу.

– Спокойной ночи! – улыбнулась я, гася свет.

– Кошмарных снов, – проворчал с пола Эрл.

И действительно в ту ночь мне снились одни ужасы. Будто я вышла замуж за Гарольда и жить мне с ним предстояло до конца.

Вот так и проходили мои дни, складываясь в недели, затем в месяцы и даже в года. В одно прекрасное утро, когда я собиралась выйти с двухлетним принцем на прогулку, на крыльце нас встретили король с Эрлом. Забрав у меня малыша, Леонард велел:

– Лиона, сегодня я хочу поехать с принцем в лес. Поэтому собери необходимые для ребенка вещи и приходи на конюшню. Остальное мы взяли.

Как же давно я не была в лесу! Воспользовавшись тем, что дитенок сидел на руках у счастливого папаши, я пустила коня галопом. Мчаться во весь опор наперегонки с ветром было невероятно здорово! Я снова чувствовала себя свободной и живой. А когда на полном скаку мы въехали в озеро, с наслаждением окунувшись в прохладную воду, моему счастью просто не было предела! Вода вмиг смыла всю накопленную за годы усталость, как всегда успокоив в своих мягких объятиях. Когда я выбралась на берег, Эрл с королем уже расстилали плед. Причем Леонард помогал своему телохранителю, удерживая под мышкой плачущего сына.

– Что случилось? – спросила я, подходя к ним.

– Ему надо штаны сменить, – проворчал король, вручая мне чадо.

Обстоятельство меня удивило:

– Он же умеет проситься в туалет!

– Так он и просился, но наше величество не понял, – ответил мне Эрл.

Вздохнув, я раздела ребенка и понесла к озеру. Вода была вполне теплая и принцу очень понравилась. К тому же после завтрака прошло еще не так много времени и действие зелья не успело ослабнуть. Поэтому ко мне он относился весьма удовлетворительно. Мог стукнуть, потянуть за волосы, но хотя бы не верещал, не кусался и не вырывался из рук. Когда мы накупались, на стоянке уже был разведен костер, раскиданы игрушки, расставлены тарелки с едой. Похоже, его величество возжелал культурно отдохнуть на природе. Только почему-то не взяв при этом жену. Переодев принца, я отпустила его к Эрлу, который взялся строить из кубиков башню, и дитенок, увидев, что кто-то играет с его игрушками, побежал наводить порядок.

– Выпьешь со мной? – спросил король, протягивая бокал. – А то в одиночку как-то не хочется.

Сев поближе к костру, чтобы быстрее сохла мокрая одежда, я взяла вино. Леонард придвинулся ближе и спросил:

– За что выпьем?

– За что пожелаете, – пожала я плечами.

– Тогда, может, за тебя? – лукаво прищурился король и, не дав мне ответить, чокнулся со мной и залпом выпил.

С тех пор в список моих бед добавилась еще одна. Теперь не только писарь изводил меня своей любовью, но и король, похоже, решил добить шуточными заигрываниями. Спектакль свой он разыгрывал исключительно для меня, ну и изредка для Эрла. Больше его издевательств надо мной никто не видел, и это было терпимо. Кроме этого, радовало, что с королевой я практически не встречалась. Днем, пока Леонард был занят государственными делами, она занималась своим любимым шитьем, чуть ли не каждый ужин, представая перед нами в новых откровенных нарядах. С трехлетнего возраста принц ужинал вместе с родителями, и я, соответственно, тоже была вынуждена там присутствовать, поневоле наблюдая любовные игры королевской четы. Как кошка ластилась Мира к королю, однако на людях он мужественно сдерживался, зато, наверное, потом, в спальне, давал полную свободу выхода своим эмоциям.

Я старалась не обращать на это внимание, тем более, голова моя была занята совершенно другими заботами. С годами принц становился все более агрессивным. Мои зелья действовали все слабее. И в любую свободную минуту я искала способ улучшить их, ставя эксперименты на дворцовых крысах. Когда они переставали дохнуть, я испытывала свое зелье на заключенных, держа наготове склянку со своей кровью. Если они от варева не умирали, я поила им принца. Большинство зелий не давали улучшений по сравнению с базовым составом. Но в итоге, в один прекрасный момент подходящий набор ингредиентов был найден. После первого испытания больше недели все было хорошо. А потом случилась беда, вынудившая меня без оглядки бежать прочь из дворца. Возможно, если бы король был более откровенен со своей женой, все сложилось бы иначе. Но королева не знала, что я что-то  добавляю в еду ее ребенка. Леонард мне запретил это говорить, видимо, чтобы не расстраивать жену. Сам же он вряд ли знал о риске применения зелий. Во всяком случае, сначала я не успела сказать, а потом не осмелилась, решив, если что, успею нейтрализовать яд своей кровью. Или возьму всю ответственность на себя. Теперь моя самонадеянность привела к  тому, что я должна была в третий раз вернуться во дворец, не зная, что меня там ждет.

СНОВА-ЗДОРОВО

Итак, я сидела за столом в небольшой таверне, доедая картошку и ожидая возвращения Ворона. Воспоминания о былом, как всегда, переросли в размышления о жизни. Подводя итог, можно было сделать весьма неутешительный вывод:  отношения с противоположным полом явно не мой конек. Уж проще нечисть всякую убивать. Или тех же мужчин. В бою все просто – не убьешь ты, убьют тебя. Понятная цель, понятные правила, понятный итог. А тут…

Мальчик, которого я тайно любила, первый закидал меня яблоками и объявил ведьмой. Король, застукав в постели с другом, люто возненавидел и буквально сразу же нашел мне замену. Женился. Счастлив и мстителен. Упомянутый друг вообще оказался скотиной редкостной. Увез меня в свой замок, якобы для вечного счастья. И там чуть не подарил вечный покой. Творчество Гарольда даже обсуждать не стоит. Теперь вот Ворон…

Родители воспитывали в нас с братом достаточно традиционные ценности. Хоть со временем жизнь многое поправила, но кое-что осталось неизменным. По моему твердому убеждению, дети – результат истиной любви. Но что она собой представляет? Есть ли вообще для нее какое-то описание, какой-то признак? Как отличить истину от лжи? Ведь все мои отношения, как я искренне считала, были по любви. В итоге что-то оказалось детской влюбленностью, что-то дурманом, вот только с Гарольдом – без иллюзий. Поэта мне было просто жалко, да и дальше выслушивания его бреда дело не пошло.

Была ли любовь у нас с Леонардом? Или наши отношения были не более чем результат игры инстинктов, когда самка и самец признают друг друга подходящими? Возможно, со стороны величества так оно и было: новую самку он нашел весьма легко. А вот с моей…Наверное, любовь – это когда тебе снится, что любимого нет рядом. Что ваши пути разошлись или не пересеклись вовсе. И ты просыпаешься, леденея от ужаса, но уткнувшись носом в родное плечо, понимаешь – это был всего лишь кошмар. Но, увы, для меня он стал реальностью. Прочно сформировавшейся и единственно возможной. Ведь надменный, жесткий, гордый Леонард измены не прощает. Он за нее всегда будет мстить. Пока не удовлетворится результатом. И в изобретательности его величеству не откажешь. Пристроить меня к принцу, чтобы я каждый день могла видеть счастье королевской семьи, идея просто великолепная. Ее величество как постоянное напоминание того, чего по дурости лишилась. Заигрывания короля, как злая издевка. И ненавидящий свою няню принц. Бедный, несчастный ребенок, которого я в итоге убила. А теперь, вполне возможно, за это убьют меня вместе с моим еще не родившимся чадом.

Но если я не вернусь, то умрет мой самый дорогой человек. Моя единственная твердая жизненная опора. Все эти годы Эрл был рядом и всегда поддерживал меня. Даже во время дурманных ночей. Несколько раз он приходил ко мне во снах, пытаясь образумить. Когда мне было плохо, брат всегда умел найти нужные слова. Но не сочувственные