***
Как хорошо становится,
И слёзы текут из глаз,
Что имя моё, как водится,
Не знает никто сейчас.
Иду, башмаками шоркая,
По снегу в толпе зевак,
И мысль затаилась горькая,
Что делаю я не так.
И угол знакомым кажется,
В подъезде знакомый лифт,
И дядька словами вяжется:
Меняй типографский шрифт!
И пальцем по кнопкам клацая,
Поеду на свой этаж.
Почём там, друзья, овация?
Я вышел вчера в тираж!
***
Я не иду спокойным шагом,
А тороплюсь в грядущей мгле.
Душа скучает по оврагам,
По нераспаханной земле.
Вся даль, не тронутая взором,
Недавним сном опоена.
Душа плутает по озёрам,
А над оврагами – весна.
Взгляд, обежавший акварели:
В распадке синие снега.
И под распевы свиристелей
Мне улыбается тайга.
В деснице Господа – блаженство,
А на морозе – крепче плоть.
Душа познала совершенство,
Ибо она и есть Господь.
***
Взываю к ласковой поре,
Когда душа в грехе и смуте.
Иных сжигали на костре,
А нас измазали в мазуте.
Ветра, что били о причал,
Доспехи всадника трепали.
Иных он медью угощал,
А нас прощал, и мы прощали.
В сиянье волн неразличим
Огонь душевного упадка.
Кресты наладили иным,
А нас крестили для порядка.
Склонённый к ветхим берегам,
К поющим водам и приливам,
Он, заглушая шум и гам,
Стоял у волн неторопливых.
***
В высоком небе самолёты
Винтами режут облака,
И в них колышутся пилоты,
И с ними синяя тоска.
И в гряды мирного посева,
Сквозь подзаборные цветы,
Войдут направо и налево
Неповоротные винты.
Долой домушние уклады,
Ухабы, рвы на крутизне…
В огне заборы и фасады,
И колокольчики в огне…
Пусть небо скрасят парашюты,
А розы заплетут плетни.
В реке сияют изумруды,
Железом сорванной брони.