Студенческая команда легкоатлетов приехала в Ялту в первых числах октября. В далеком сибирском городе уже неделю лежал снег, а здесь был бархатный сезон.
Александр Зимин, студент-филолог, увидел Черное море впервые и сразу же с головой окунулся в праздничную, беззаботно-курортную жизнь, мгновенно забыв: кто он, зачем и откуда.
Дома осталась подружка, с которой были пройдены все стадии платонической любви. Теперь их отношения превратились в физическую пытку.
После ежедневных встреч, пройдя в очередной раз крутые подъемы и спуски обоюдных ласк, но не достигнув вожделенного Монблана, они расставались каждый раз с распухшими губами и жжением внизу живота. Саша был послушным сыном и всегда помнил наказ строгой мамы: “Смотри, не испорть девочку!”.
– Только здесь, вот на этой набережной могла появиться “Дама с собачкой”, – подумал Зимин, жадно вглядываясь в улыбающиеся лица женщин и встречая ответные заинтересованные взгляды.
Казалось, все девушки и дамы были одеты во что-то феерическое, полупрозрачное, словно специально для того, чтобы притягивать к себе откровенные взоры мужчин.
– Сколько же здесь красивых женщин! – восхищенно произнес Сашка.
– Еще бы! Со всей России съезжаются! – авторитетно поддержал Гена, товарищ по команде. – В основном разведенные, но много озабоченных, сбежавших от мужей-импотентов. Давай-ка вечерком зайдем в “Коктейль-бар” снимем пару девочек!
Коктейль Саша попробовал в первый раз, и он ему не понравился. Не прошло и десяти минут, как в бар вошли две подружки. Еще через десять минут Генка уже вовсю травил анекдоты, очаровав курортниц. Потом расплатился и, галантно взяв под руку ту, что постарше, исчез.
Саша чувствовал себя скованно и не знал о чем говорить с незнакомой женщиной. Они вышли из бара и пошли по набережной, заполненной гуляющими парами.
– Генке-то что? Он хлюст опытный, знает что и как, – думал Саша, прогуливаясь с блондинкой. И вдруг улыбнулся, вспомнив как Генка “учил молодежь” знакомиться с девушками на пляже в Паланге, где они были прошлым летом на таких же тренировочных сборах.
“Технология” была проста и дерзка. Гена неторопливо шел по кромке моря, внимательно разглядывая загорающих девушек. Выбрав подходящий объект, он уверенно подходил, присаживался, а через мгновение, как кот растягивался рядом. Со словами “давайте познакомимся” каким-то незаметным движением искуситель клал свою большую ладонь на грудь девушки.
Реакция была вполне предсказуемой: большинство, опешив от такой наглости, взвизгивая, прогоняли наглеца, но иногда некоторые девушки со смехом принимали условия игры. На следующее утро Гена обстоятельно рассказывал подробности.
… Саша незаметно взглянул на свою спутницу. Лет двадцати пяти, сероглазая, лицо бледное, немного утомленное и, как показалось, печальное.
– Наверное, разведенная, – подумал Зимин.
Они обнялись и пошли вверх по узким каменистым улочкам. Было около полуночи. Пахло морем, осенним садом, яблоками. Остановились. Гала притянула Сашку к себе и крепко поцеловала в губы. Ее тело было горячим, чужим и желанным…
На следующий день была еще одна встреча. Но романтическая близость в осеннем саду, жертвенность, с какой Гала отдавалась, – произвели на Сашу непонятное, гнетущее впечатление. На третье свидание он не пошел, а вместо этого сел в автобус и укатил в Ливадию.
Сквозь черно-зеленую листву экзотических деревьев празднично сверкали и подмигивали разноцветные гирлянды огней. С летней эстрады доносились взрывы смеха и веселые звуки разухабистого оркестра.
– А сейчас объявляется следующий конкурс! – ведущая сделала небольшую паузу и энергичным жестом откинула назад шикарные каштановые волосы.
– Кто из вас вспомнит наибольшее количество кинофильмов, названия которых состоят из числительных или включают числительные – будет награжден… вот этим замечательным и очень вкусным тортом!
– “Три плюс два”! – бодро выкрикнул Саша.
– “Господин “четыреста двадцать”! – ответили из толпы.
– “Семьсот тринадцатый просит посадку”! – парировал Саша.
– “Последний дюйм”!
– “Сорок первый”!
– “Дело номер триста шесть”!
– “В двадцать шестого не стрелять”!
– “Агент 007”!
– …
Победил вот этот молодой человек! – указала на Сашу ведущая.
И ему вручается торт!
Саша легко запрыгнул на сцену, принял приз и, театральным жестом остановив аплодисменты, торжественно сказал в микрофон:
– Этот торт я дарю нашей замечательной ведущей… Как ваше имя?
– Виктория.
– Виктории!
Ансамбль заиграл медленное танго.
– Потанцуем? – Предложила Вика.
– Я не умею, – смутился победитель.
– Это очень просто, давайте покажу.
– А можно “на ты”?
– Конечно.
В Ялту возвращались вместе на невесть откуда появившемся маленьком автобусе.
Пошли к морю. Теплый ветер шуршал обрывками газет, волны с глуховатым шумом перетирали мелкую гальку. Пахло йодом и водорослями. В воде нервно змеились береговые огни.
С Викой было легко и хорошо. Казалось, они знали друг друга тысячу лет. Точеная фигура, балетная осанка, небольшая высокая грудь, узкая талия, красивая линия бедер, пропорционально длинные ноги с узкими щиколотками – очаровали Сашку и держали в состоянии какого-то долгожданного внутреннего восторга, вот-вот готового вырваться наружу.
Зашли на волнорез. В Сашкиной голове все еще звучала музыка, и он попросил Вику еще разок показать танцевальные движения…
В какое-то время они слились в сумасшедшем, головокружительном поцелуе, до боли сжимая друг друга…
– Надо идти, уже поздно.
– Я провожу тебя.
… Старинный особняк с колоннами, окруженный вековыми деревьями, уже спал вместе со своими обитателями.
– Половина второго, двери давно закрыты, – взглянув на часы, прошептала Вика.
– А как же мы туда попадем? – Кивнул в сторону черных окон Сашка.
– Не мы, а я! – тихо, но строго ответила Вика.
– А я как же?! – возмутился ухажер. – Смотри, какая темень! Куда я пойду? Пусти меня к себе! – жарко зашептал Саша, нежно обнимая и целуя Вику в горячую щеку.
– Ты с ума сошел! Вот так сразу!
– Ну и что? Я хорошо себя буду вести!
– Ладно, полезем через окно. Я первая. Только тихо!
В свои восемнадцать лет Саша был еще неопытным в отношениях с женщинами. В Вике, которая была старше на пять лет, он нашел все, о чем только мог мечтать. И даже больше. Между ними возникла та чудесная связь, какая бывает между двумя молодыми, здоровыми людьми, жаждущими физической близости.
Тело Вики поразило Сашу! Он с жадностью первооткрывателя исследовал каждый миллиметр этого гибкого, сильного, упругого, загорелого существа, до головокружения вздыхая неведомое, фантастическое смешение чудесных запахов. Ее тело источало едва различимые запахи моря, солнца, цветущего миндаля, мускатного ореха и еще чего-то, чему он не знал названия. “Вот так, наверное, благоухала Афродита, выходя из моря”, – подумал Саша, нежно прикасаясь горячими губами к “мексиканскому доллару” вокруг напряженного соска! Только теперь до него дошел истинный смысл названия итальянского фильма “Запах женщины”.
Эстафету ласк принимала Вика. Повторяя как заклинание, “Аполлон ты мой, Бельведерский!”, ласкала Сашкино еще не загорелое тело, и впрямь чем-то похожее на античный бело-розоватый мрамор, как может ласкать только пылкая, молодая женщина, искусно доводя его до исступления…
Саша проснулся часов в девять и первое, что почувствовал – аромат хорошего кофе.
– Вам кофе в постель? – игриво спросила Вика.
Ровно в одиннадцать Зимин был на стадионе и приступил к разминке.
Вскоре он заметил, что товарищи по команде перемигиваются и переговариваются, поглядывая в его сторону.
– Ну, как прошел урок танцев? – многозначительно спросил Генка.
В маленькой Ялте, как в деревне, все знают все друг про друга. Кто-то видел, как Зимин с девушкой танцевал в час ночи на волнорезе.
Уже знал об этом и его тренер, но не отреагировал, а только притворно хмурился, потому что тоже был замечен на окраине Ялты с трехлитровым бидоном молока и под ручку с неизвестной особой.
Доступность женщин кружила головы, как молодое вино, и спортсмены на утренних тренировках взахлеб делились своими победами, сопровождая громким ржанием пикантные подробности.
Сашку это коробило, и он не участвовал в болтовне, вызывая незлобивые насмешки ребят.
Было раннее утро. Зимин вышел на пустынный пляж и впервые увидел НАСТОЯЩИЙ ШТИЛЬ, о котором только в книжках читал.
Гигантское зеленовато-синее зеркало отражало безоблачное небо, сливаясь с ним у горизонта. Картина вызывала фантастическое, сказочное чувство восторга, нереальности и одновременно таинственной сопричастности. Надо же такое выдумать: “Аполлон ты мой, Бельведерский!” – с тихой радостью и потаенной гордостью вспомнил Саша Викино заклинание.
… Аполлон сел в лодку и осторожно, боясь разбудить Посейдона, опустил весла в воду. Каждый гребок, казалось, был слышен на сотню миль.
Отплыв метров на двести, он стянул с себя плавки и скользнул в воду. Море ласково приняло его, и он, как молодое сильное животное, стал бить по воде ногами и руками, стал нырять, кувыркаться, выделывая беспорядочные, сумасшедшие движения. Бешено колотилось сердце. Хотелось петь и смеяться. Хотелось обнять весь мир…
Аполлон лег на спину, широко раскинул руки и подумал: “Счастливее быть невозможно!!”.
Зимин задумался на секунду и написал: “Здравствуй, Лена! Мне горько это говорить, но я потерял вкус твоей любви. Не хочу тебя обманывать. Я встретил женщину, с которой мне хорошо. Надеюсь, мы останемся друзьями. Александр”.
Опустил письмо, зашел в гостиницу, собрал все вещи в большую спортивную сумку, прихватил гитару и отнес все к Вике.
До отъезда оставалось десять дней, и Саша ни на одну ночь не хотел с ней расставаться.
Потом был Симферопольский аэропорт. Вика гладила Сашкины руки, внимательно, будто стараясь запомнить, вглядывалась в его лицо. Он наклонялся к ней, целовал волосы и говорил какие-то бесполезные слова, зная, что больше никогда ее не увидит.
Зимин зашел в студенческую столовую и в пестрой очереди сразу же увидел Лену. Она была одета во все черное. Волосы были перехвачены черной бархатной лентой. Она была похожа на молодую сицилийку, недавно потерявшую в кровавой вендетте своего возлюбленного. Лицо было непривычно скорбным, милым и дорогим.
В Сашкиной груди что-то сдавило от жалости, безысходности и вины.
– Боже мой! Это по мне траур! – Мелькнула мысль. – Это же траур по нашей любви! Неужели все кончено?
Незамеченным он вышел на улицу и побрел, ничего не видя и не слыша. Он шел и твердил вслух:
– Неужели она меня ТАК любит? Неужели ТАК любит? Я предатель! Я предал ее!
И чуть поостыв:
– Но что я мог сделать? Мне нужна была женщина!
Через минуту что-то мелкое, гаденькое шевельнулось в его душе: – Каков стервец! А?! Меня любят сразу две женщины – в разных городах!
И спохватившись:
– Какая же я скотина! Придурок несчастный!
До Нового Года оставалось двадцать пять дней, но настроение было уже почти праздничным. Со дня на день семья Зиминых ждала из Германии приезда старшей дочери с мужем – военным. Они приезжали в отпуск каждый год с кучей подарков и деньгами. Это вносило радостное оживление в скучновато-размеренную провинциальную жизнь.
После Сашкиного возвращения, Лена за версту обходила своего бывшего избранника.
Как-то раз, Саша шел из библиотеки и, черт его дернул, заглянул к Елене. Дверь открыла мать:
– Что тебе здесь надо? – спросила Анна Семеновна.
– Можно Лену?
– Нет, нельзя Лену! Она не хочет тебя видеть!
– Да погодите, Анна Семеновна! Поймите же, мы останемся друзьями. Будем общаться, в театр ходить, в кино…
– Друзьями? Ишь, какой друг выискался! Посмотри, что ты с ней сделал! На кого она похожа! Хватит морочить голову девчонке! Уходи! И чтобы ноги твоей здесь больше не было!
Только захлопнулась дверь – из своей комнаты вышла заспанная Лена:
– Мама, кто приходил?
– Твой Саша, с предложением дружить и ходить в кино. Я его прогнала.
– Что ты наделала? Я так ждала, что он вернется… Я ведь люблю его. Видеть никого не хочу, мне нужен только он один. Я умру без него, мамочка…
– Не умрешь, незаменимых нет. Вон сколько парней красивых вьются возле тебя, а ты к этому привязалась… Три года встречались… Дружбу он предлагает… Хватит!
Лена бросилась на кровать, уткнулась в подушку.
… Впервые она увидела Сашу три года назад, первого сентября перед началом занятий в выпускном десятом классе. Внимание всех девчонок привлек высокий спортивный парень из 10 “Б”, приехавший из другого города.
Как-то раз на большой перемене в актовом зале “новенький” пружинисто запрыгнул на сцену, сел за пианино и свободно стал наигрывать что-то из Битлов и репертуара Муслима Магомаева. Сашина игра так понравилась Лене, что она поняла – влюбилась с первого взгляда, и он это сразу почувствовал. Теперь Зимин играл для Лены каждый день и не только в школе, но и у нее дома, очаровав маму…
В Университет поступали вместе, но на разные факультеты: Саша – на филологический, Лена – на геологический.
Они часто расставались на какое-то время – то Лена уезжала в поле на практику, то Саша – на сборы и соревнования по всей стране. Но они всегда писали друг другу любовные письма. Лена хранила все письма и перечитывала их, когда Саши не было рядом. Расставания переносила очень тяжело, считала дни до их встречи, пока не получила то злосчастное письмо из Ялты. Лена не могла поверить, что Саша уже не ее, что ее бросили. Она превратилась в робота. Ничто ее не радовало, на занятия ходила, но ни с кем не разговаривала, все молчала, была как каменная. Мама очень боялась, что она что-нибудь с собой сделает, и старалась отвлечь ее от темных мыслей. А мысли такие были. Но ей было жаль своих родителей. Она так любила Сашу, что решила – если он вернется к ней – она простит, лишь бы Саша был с ней рядом.
Московский поезд пришел по расписанию. После бурной встречи с объятиями, поцелуями, обычными расспросами, на двух такси – было много багажа – поехали на квартиру Зиминых в спальный район города.
За праздничным столом, после третьей рюмки, Юрий Николаевич обратился к Саше:
– А где эта… как ее, ну… девушка, с которой ты со школы дружишь?
– Лена?
– Да, Лена. Ты почему ее не пригласил? И для нее у нас подарок найдется!
Лидия Владимировна тяжело вздохнула, с укоризной посмотрела на Сашу и рассказала о ялтинском похождении сына.
– Ну, мужик, ты даешь! – Почесав затылок произнес подполковник.
– Молодой, да ранний!
– Дурак он! – с досадой сказала мать. – Такую девушку потерял! Школу с медалью закончила, на красный диплом идет, семья хорошая – отец полковник, мать учительница…
Воцарилась тягостная пауза. Отец взял папиросу и пошел курить на кухню.
– Слушай, Сашка! А давай свадьбу сыграем! – неожиданно бухнул Юрий Николаевич. – Девчонка она красивая, умная, любит тебя! Мы в отпуске, деньги у меня есть, помогу! А?!
Когда Саша пришел к Лене с предложением – она даже не удивилась, словно была уверена, что все равно это когда-нибудь произойдет. Он привычно обнял Лену и стал гладить по голове, как малого ребенка, приговаривая: “Прости меня, пожалуйста! Ты самая хорошая, самая добрая!”.
Отцы были категорически “против” свадьбы на третьем курсе, а матери, естественно, “за”. Они сумели убедить своих строгих мужей, что так будет лучше. А уж содержать молодых первое время они сумеют общими усилиями.
Было решено сделать две свадьбы: одну маленькую для самых близких родственников, в день регистрации, а вторую, с размахом, в Новогоднюю ночь для друзей-студентов.
Звонок был длинным и настойчивым. Лидия Владимировна открыла дверь и увидела молодую женщину с заплаканными глазами.
– Вам кого?
– Саша дома?
– Саша здесь не живет. Простите, а вы кто?
– Я Вика, приехала из Ялты.
– Проходите, присаживайтесь.
Вика села на стул, закрыла лицо руками и зарыдала.
– Что с вами? Что случилось? Саша вас обидел? Говорите же!
– Ничего не случилось. Я люблю вашего сына! Понимаете? Люблю!
– Саша неделю назад женился!
– Как женился?! Я ничего об этом не знала. Вот его последнее письмо. Здесь ни слова о женитьбе. Я хочу его видеть! Где его найти?
– Успокойтесь, ради бога! Чаю хотите?
– Нет, спасибо. Я хочу видеть Сашу. Скажите, где он? Я просто его поздравлю.
– Он теперь живет у своей жены, и туда не стоит идти. Надеюсь, вы меня понимаете? Кстати, где вы остановились?
– В “Олимпийской”.
– Хорошо, я сегодня же зайду к сыну и скажу о вашем приезде. Вы увидитесь с ним. Но только об одном прошу: пусть это будет вашей последней встречей. Прошу вас как мать!
Дом, в котором жили молодые, был в соседнем квартале. Через двадцать минут Лидия Владимировна звонила в дверь.
– Ой, мама, здравствуйте! Проходите, мы как раз садимся ужинать, – обрадовалась Лена.
– Нет-нет, спасибо! Я на минутку буквально, насчет Сашиной прописки-выписки. Позови-ка его.
В дверях показалась довольная физиономия сына.
– Закрой дверь! – тихо сказала мать.
Бац! И эхом отдалась на лестничной площадке увесистая пощечина.
– Ма! Ты чего? – Вытаращив глаза, пролепетал Сашка.
– Ах ты, сволочь! Вика приехала!
– Что?!.
– На два фронта решил действовать? Подлец!.. Вот телефон, звони завтра же и немедленно отправляй ее назад! Как хочешь! Ты меня понял? Я не знаю, что готова с тобой сделать!!
Утром Саша позвонил из автомата в гостиницу и назначил встречу в центре города у театра.
Когда он увидел Вику, ему стало не по себе. От той обворожительной ялтинской женщины не осталось и следа: заплаканные глаза, горькая складка губ, наскоро примененная косметика вызывали жалость и, в то же время, какую-то досаду. “Ну зачем она приехала? – раздраженно думал Зимин. – Сейчас столько хлопот перед свадьбой!”.
– Здравствуй, Саша. Поздравляю тебя с законным браком, – загробным голосом произнесла Вика.
Она посмотрела ему в глаза так, что у него мурашки побежали по спине, и он съежился, как нашкодивший щенок.
– Спасибо. Как ты меня нашла?
– Пошла на стадион. Мне сразу сообщили адрес, – ты же личность популярная, – горько усмехнулась Вика.
– Извини, но тебе лучше уехать.
– Никуда я не поеду! Я хочу быть на твоей свадьбе!
– Ты опоздала. Свадьба уже была, двадцатого.
– Не ври! Главная у тебя – тридцать первого.
“Сволочи! – выругался про себя Сашка. – Все разболтали, идиоты! Цирка им захотелось!”, а вслух сказал:
– Пойми, это невозможно! Будет дикий скандал… Нате вам… Любовница из Ялты пожаловала! Ты подумай, что говоришь!
– Саша! Саша, миленький! – Взмолилась Вика. – Клянусь тебе, не будет скандала! Я только поздравлю, вручу подарок и все! Клянусь!
– Знаешь, Вика, завтра у нас в Университете концерт предновогодний, я там буду выступать с ребятами, приходи туда лучше, за кулисы.
На концерте Лена сидела в зале, ждала выступление Саши, и вдруг ее как будто кто-то толкнул. Она побежала за кулисы и увидела Сашу в компании с его однокурсниками, и рядом с ним стояла незнакомая ей женщина, оживленно говорившая с Сашей. Лена подошла к ним. Незнакомка окинула Лену оценивающим взглядом.
– Познакомься, Лена – это Вика, наш режиссер.
– Здравствуйте, очень приятно. – Ладно, Саша, не буду тебе мешать, я в зал пойду.
– Ну все, Володька! Влип я по самые уши! Вика приехала! – Сообщил Саша своему лучшему другу.
– Я знаю, – спокойно сказал Володя.
– Ты представляешь?! Она хочет присутствовать на нашей свадьбе! Хочет поздравить, видите ли! Представляешь?!
– Вполне. Значит так. Свидетелем я у тебя в ЗАГСе был? – Был. А тридцать первого – не пойду. Я сделаю вот что. Меня приглашали ребята из театрального института. Вот я туда и пойду, только с Викой. Сделаю финт ушами: скажу, что, мол, заедем на минутку к друзьям, а потом рванем к тебе. Остальное – дело техники.
– Вовка, черт! Что бы я без тебя делал?
– Ладно-ладно, гуляй!
Свадьба в новогоднюю ночь прошла замечательно. Пришла вся студенческая братия, только не было лучшего друга. Ну что поделаешь! На то и существуют настоящие друзья, чтобы выручать из беды!
Владимир с честью выполнил свою миссию. В шумной разношерстной компании сразу же взял шефство над Викой и быстро оградил ее от изысканных ухаживаний будущих служителей Мельпомены.
Вика рассказала Володе то, что он знал уже во всех деталях от Сашки. А потом сообщила ему, что у нее, в завершении всего, вытащили в троллейбусе кошелек с деньгами.
К часу ночи она уже не в состоянии была продолжать веселье. Владимир отвел ее в дальнюю комнату и уложил спать, следя за тем, чтобы к ней не ломились.
На следующий день он дал Вике денег и отправил самолетом в Ялту.
Молодожены отдыхали дома, на каникулах, после сданной зимней сессии.
– Лена, а тебя не удивило, что Володьки на свадьбе не было? – Не выдержав, вдруг спросил Саша.
– Наверное, у него была уважительная причина.
– Да. Он с Викой был.
– Это с вашим режиссером? – Удивилась Лена.
– Никакой она не режиссер. Я боялся тебе признаться, но это была ОНА, та женщина из Ялты. Она приезжала ко мне на Новый Год, не знала, что мы поженились. Вот Володя ее и нейтрализовал, чтобы не было скандала во время свадьбы. Но я тебе клянусь, что у меня с ней все кончено. Я ей об этом сказал. Но она мне все пишет и пишет.
– Я поняла это еще там, за кулисами. Кстати, зайдем-ка на почтамт, может тебе что-то есть. А вообще-то… пора кончать ваш почтовый роман. Вот тебе бумага, ручка, пиши!
– Прямо, как в НКВД! Чего писать-то?
– “Здравствуй, Вика! Пожалуйста, не пиши мне больше НИКОГДА. Александр”. Адрес, надеюсь, помнишь?
… Вышли на улицу. Сашка зажмурился от свежего ослепительного снега и стал декламировать: “Мороз и солнце – день чудесный!…”
– Саша, – мягко остановила его Лена и посмотрела каким-то пристальным новым, незнакомым взглядом.
– Что? – насторожился молодой муж.
– У нас будет сын.
Дела в рекламной фирме Зимина, несмотря на мрачные прогнозы, шли неплохо. Весной и летом было много заказов. Вымотался он – страшно.
Три года не был в отпуске и теперь решил отдохнуть. Многие советовали съездить на Кипр, говоря, что это даже дешевле, чем поездка в Крым, но Зимин решил почему-то ехать в Крым.
Заказывая по телефону билеты на самолет, вдруг вспомнил, как очень давно, двадцать пять лет назад, он прощался с морем, с Ялтой…
… Они стояли на волнорезе, и Саша лениво бросал одну за другой монетки: пятнадцать копеек…двадцать…десять копеек, еще двадцать…
А потом вытащил рубль с чеканным профилем, подышал на него, энергично потер о джинсы и метнул далеко-далеко, как бросают камни.
– Ну, теперь ты просто обязан сюда вернуться! – С какой-то безнадежностью сказала Вика.
***
Отпуск пролетел как один день. Александр Иванович много плавал, играл в волейбол, хорошо и ровно загорел и был в такой форме, что впору ехать на съемки в Голливуд.
– Вниманию пассажиров! Начинается регистрация билетов и багажа на рейс … до Москвы.
Несмотря на бархатный сезон, народу в аэропорту было немного, а иностранцев из Дальнего зарубежья и вовсе не было.
– Интересно, наберется хоть половина на московский рейс? – Подумал Зимин.
Объявили регистрацию сибирского рейса, и загоревшие курортники выстроились рядом с москвичами.
Внимание пассажиров привлекла необычная пара с ярко-желтым кожаным чемоданом – высокий парень и элегантная, уже немолодая женщина в добротном строгом костюме. Парень был симпатичным. Было что-то античное в прямой линии носа, в аккуратно очерченном подбородке, в четком разрезе глаз, в светлых, коротко подстриженных волосах, в пропорциональности его стройной фигуры.
Александр Иванович заметил, как женщина гладила ему руку. Он часто наклонялся к ней, внимательно прислушиваясь к ее словам. И было что-то знакомое и милое в том, как она поднимала лицо, как смотрела ему в глаза, как гладила руку…
И вдруг – о Боже! – резко откинула назад свои ухоженные волосы тем энергичным жестом…
– Вика! – словно током ударило Зимина.
Он невольно напрягся, чувствуя, как лицо покрывается инеем, в горле образовался противный ком, ему сделалось страшно, как тогда, когда он первый раз прыгал с вышки на центральном волнорезе…
Зимин незаметно набрал полную грудь воздуха, задержал дыхание, медленно выдохнул и крепко потер виски. И вдруг в голову пришла совершенно дурацкая, нелепая мысль – подойти и тихо спросить парня, как в Шолоховском рассказе: “Ты знаешь, кто я?!”
Жена пристально посмотрела на побледневшего мужа и едва слышно произнесла:
– Узнал?