Эксперимент
– Где они, ваши чертовы гарантии? Когда вы наконец избавите меня от него. Ну это же невыносимо, поймите. Я боюсь выйти из дома. А вчера он заявился к моей матери. В своем обычном виде. Если это повторится…
Я так и не смог придумать, что будет «если это повторится» и пожалел, что позвонил. Знал же заранее, что он ответит: такого еще не бывало, вы уникальный случай, нужно тщательно его исследовать и прочее-прочее. Он ведь даже не оправдывается, нет. Скорее, потирает руки: наконец-то столкнулся с таким необычайным явлением.
– Давайте сменим тактику, – вкрадчиво начал Дорн. – Не прячьтесь от него. Попытайтесь установить с ним контакт. А мы пока понаблюдаем. Нам нужно время, чтобы вычислить его координаты и вернуть туда, откуда он пришел.
Старая песня. Пустые отговорки. И тон отстраненный, будто он параллельно ленту в телефоне листает или любуется собой в зеркале.
– Сколько вам нужно времени? Вы вообще понимаете, в каком я оказался положении? Я всю ночь бегал за ним по городу…. А если он еще куда-нибудь…
– Мы понимаем ваше негодование. Мы готовы возместить все убытки. Поверьте, мы сами не ожидали…
Ну, понеслось. Я быстро свернул разговор, заверив, что приму меры для сближения. Меня от одной мысли об этом передергивало.
Где он сейчас может быть? Куда бы я пошел на его месте? В понедельник пол-одиннадцатого утра я стоял бы в курилке, делая вид, что слушаю Померанцева, который в красках описывает свои воскресные похождения. Нет, туда он не явится. Не для этого он здесь.
Гарантия девяносто девять целых девяносто девять сотых процента. Одна сотая отводится случайности.
Далеко он уйти не мог. Рыскает где-нибудь поблизости, мстительный, обидчивый тип. Вбил себе в голову, что я решил от него избавиться.
Набрал свой номер: гудки откликались во мне. Это похоже на помешательство. Если он ответит…
Он ответил. Развязно так.
– Ну что убедился, что твой трюк не удался, – сразу же перешел в нападение.
– Что мне сделать, чтобы ты отстал?
– Я всего лишь хотел посоветоваться, как нам дальше действовать: вместе или поодиночке. Думаешь, мне нравится шататься за тобой? Думаешь, мне приятно быть побочным эффектом твоих слабостей? Так что не надо сейчас искать виноватых.
– Мы оба виноваты. Вина, как и всё остальное, делится между нами поровну.
Он даже смеялся моим смехом, глуховато отстраненным.
– Тоже мне поборник справедливости! А признайся: ты не хочешь, чтобы я уходил. Я как запасной игрок всегда могу пригодиться. Поэтому предлагаю просто распределить обязанности.
Я отбросил телефон, но не мог избавиться от его голоса. Голос доносился не из трубки, он звучал внутри меня, в моей тяжелой голове.
Я налил себе еще выпить. Часы пробили полдень.
Перемотаем на несколько дней назад. Я сидел здесь, в этой вечно темной и неживой комнате, и искал выход. На столе стояла бутылка чего-то бесцветного и крепкого, опустошая ее, я все дальше, все безнадежнее погружался в свои мысли. Голова становилась тяжелее, но было ощущение, что выход вот-вот найдется… Рюмка, еще, еще… Вариантов было немного: вернуться, освободиться, уйти. И каждый – скорее плох, чем хорош, точнее, я так себе представлял будущее. Мысленно раскручивал клубок событий, насколько хватало воображения, а дальше – хаос, бессмыслица, пустота.
Я запутывался. Заставлял себя поверить в то, что внутри меня разверзлись бездны, готовые поглотить и растворить в себе.
Отговорки… Среди вариантов не было ничего похожего на «бороться», «пытаться», «действовать». Не буду себя обманывать, нет. Даже тени, даже намека нет. Это потом. Сначала нужно было разделить нас, меня и его. Быстро. Безболезненно. Бесшумно.
Все, что я помнил, читал, знал, что внушалось мне на каком-то бессознательном уровне, – я должен быть один.
И я обратился к Дорну. Он обещал… Ладно уж, что сейчас-то это вспоминать. Я ему не верил. Слишком прямо он смотрел в глаза и слишком развязно жестикулировал. Пользовался моей невежественностью, нес что-то про трансцендентные миры, параллельные реальности, да, да, с самым серьезным и невозмутимым видом. Я кивал. Я должен был попробовать. Хоть и не верил.
«Вера не главное, – говорил он. – Это наука, положитесь на точность и расчет, на знания, которые человечество накапливало веками…» Набор слов, которые для него давно ничего не значили. А для меня – тем более. Не то, чтобы я не верил в науку. Я не верил в ее всемогущество. Внутри меня было столько вопросов, на которые наука даже приблизительно не могла ответить, так что… В общем, наука не была для меня авторитетом.
А чем она была для ученых? Как они с собой договаривались: обманывались или уверяли, что живут только ради того, чтобы однажды добраться до той самой точки, которая объяснит, что вообще такое с нами происходит.
Короче, я согласился. Подписал бумаги. Целую пачку. Согласие на одно, второе, третье. Обещал не разглашать, не иметь претензий, не давать заднего хода. В общем, предоставил им полную свободу действий. Взамен на освобождение. Обмен свободами. Круговорот свобод в природе…
Что-то сдвинулось во мне с тех пор. Нежелание быть прежним. Неумение быть прежним. Саморазоблачение. И чего я добился? Удвоился, умножился – как еще это можно было назвать… Вместо того чтобы, как они говорили, перейти в другую реальность. В которой меня еще не было. В которой предстояло заново осваиваться.
Звонок. Дорн механическим голосом:
– В сложившихся обстоятельствах мы не вправе…
– Вы говорили с ним?
– …провести процедуру повторно.
Отражение в зеркале подмигнуло мне. Бросить бы в него стаканом – эффектным бы получился финал. Но я лишь отхлебнул еще немного. Часы демонстрировали полное отсутствие стрелок.