Крестом» и отправляли в десятидневный отпуск на родину.
Голубчик, конечно, не знал, что влетел в зону повышенной опасности, его заботил только полёт, которому он отдавал все свои силы. По нему уже несколько раз выстрелили, когда он пересекал автостраду, но, к счастью, не попали. Однако просвистевшие мимо пули встревожили Голубчика, он поднялся выше, и почти успокоился, как явилась новая беда – планер с воздушным наблюдателем, который имел примерно такую же скорость полёта, как голубь. Обнаружение вражеского голубя привело планериста в сильное возбуждение, он попытался сбить его фанерным крылом, затем взялся за пистолет и, сдвинув колпак кабины, несколько раз выстрелил в Голубчика, но промахнулся. Грохот пальбы так напугал голубя, что он почти перестал махать крыльями и сразу потерял скорость полёта. Планер ушёл далеко вперёд, а голубь винтом ушёл в высоту настолько, насколько у него хватило сил.
-8-
Ветров и лейтенант едва успели установить взрывчатку на деревьях, как немцы начали миномётный обстрел. Били по прежней позиции не менее получаса, пока не догадались, что русские её покинули, и перенесли огонь ближе к разведчикам, затем начали появляться одиночные фигуры солдат на опушке леса, среди высокого кустарника. Но это были не немцы, а полицаи, с белыми нарукавными повязками, вооружённые старыми винтовками времён первой мировой войны.
– Не стрелять, – приказал Емцов, – это разведка боем, немцы нас потеряли.
Полицаи не спешили, то шли, то стояли, переговариваясь друг с другом, пока их не подстегнул громкоговоритель.
– Форвертс!.. Вперёд!.. Форвертс!..
– Не торопятся, – сказал старшина. – Разрешите, товарищ капитан, я парочку предателей шлёпну.
– Разрешаю, когда подойдут метров на пятьдесят.
Разведчики залегли и примостились, кто за пнём, кто за деревом, и помалкивали, лишь Ветрову не сиделось на месте.
– Товарищ капитан! Куда я пойду без вас? Лучше я с вами останусь.
– Не нуди, Ветров, без тебя тошно!.. Лейтенант, как только они поравняются с твоей закладкой, так и взрывай.
Полицаи заметно повеселели: к ним присоединился взвод немецкой пехоты, а те без стрельбы ходить не умели, сразу врубили из всех автоматов по деревьям, и полетели ветки, щепки, сосновые иголки. Откуда-то издалека зачастил тяжёлый пулемёт. Стрельба стала гуще, плотнее.
– Давай старшина, – буднично сказал Емцов.
Грянули один за другим два выстрела, два полицая грохнулись наземь, но наступающих это не остановило, они, наоборот, перешли, кто на скорый шаг, кто на пробежку.
– Берегись! – крикнул лейтенант.
От частых взрывов вздрагивала земля, трещали, ломаясь, сосны, кричали раненые, безмолвно падали убитые.
– Огонь! – страшным голосом взревел Емцов.
Немцы и полицаи, что не попали под бревновый завал, бросились бежать назад, а те, кто оказался в ловушке, были уничтожены все до одного.
Наступило затишье, часть поломанных деревьев дымилась, затем кое-где на завалах появились языки пламени.
– Как я раньше не догадался запалить с нескольких концов лес, – с сожалением произнёс Емцов. – Тогда у нас была бы возможность уйти без потерь. А теперь поздно. Вон какая гроза явилась. Но, как говорится, с паршивой овцы, хоть шерсти клок. Ветров!
– Тут я…
– Повезло тебе, брат. Пойдёшь вместе со всеми, теперь всё за нас решает гроза.
На озеро было страшно смотреть, оно вспучилось, потемнело, запенилось, а из туч в него сыпались огненные стрелы молний, иногда промежуток между водой и тучами заполнял текучий ослепительно вспыхивающий огонь, который тут же сменялся полной темнотой. И молния, и гром грохотали и взрывались над верхушками сосен, которые трещали от ураганных порывов ветра. Внезапно наступило затишье, и капитан Емцов решился отдать приказ:
– Всем на прорыв! В голове – старшина и лейтенант, остальные – за ними. Замыкающие – рядовой Ветров и я.
Гроза разразилась с прежней силой, с неба рухнул на землю ливень с градом. Разведчики быстро построились в колонну по двое и сгинули в кромешной темноте.
-9-
Освободившись от преследования фашистского планериста, Голубчик позволил себе отдохнуть и, используя восходящие тёплые потоки воздуха, воспарил на распростёртых крыльях, огляделся, делая широкие круги в безоблачном небе, и устремился к широкой реке, которую пересекал уже не раз, возвращаясь с боевых полётных заданий. Голубчик был обстрелянным мужественным бойцом, однако и для него преодоление переднего края было далеко не простым делом. Но его, несмотря на смертельную опасность, безостановочно толкало вперёд чувство верности родному гнезду и голубке. И, преодолев болезненный приступ страха, Голубчик помчался, что есть сил, на крыльях любви через передний край, где в любой миг мог погибнуть. Вокруг него рвались зенитные снаряды, штурмовики поливали боевые порядки войск свинцом и огнём, горели не только дома и деревья, горела и плавилась земля, и чёрные клубы смрадного дыма и копоти заслоняли солнце.
Дежурный по роте голубиной связи засёк прилёт Голубчика, когда тот опустился на выступ приёмного лотка своей голубятни, толкнул входную дверцу, вошёл внутрь и направился к своему гнезду, где, трепеща, его встретила голубка. Они бережно слились в недолгом поцелуе и закружились вокруг друг друга, издавая страстное поуркивание: «У-у-рр!..». И все голуби, что находились в голубятне, пришли в радостное настроение – зауркали, закружились, затанцевали, радуясь счастливому возвращению своего товарища.
Прежде чем сообщить начальству, дежурный по роте заглянул в голубятню, снял с лапки Голубчика порт-депешник, убедился, что голубеграмма цела, даже не намокла, и опрометью кинулся к командиру роты, который принялся названивать по телефону в штаб дивизии.
Через два часа начальник разведки подполковник Орехов был вызван к начальнику штаба дивизии с отчётом об успешном завершении разведывательной операции.
– Кажется нам, подполковник, удалось разгадать, что за сюрприз приготовили немцы. Кое-что дала аэрофотосъёмка, но главную работу выполнили капитан Емцов и его разведчики. Сейчас по их ориентирам работают наши штурмовики и бомбардировщики. Всех представить к наградам, орденам и боевым медалям.
– Разрешите доложить, товарищ полковник, – сухо произнёс Орехов. – Капитан Емцов не имеет со мной связи.
Начальник штаба снял очки, отложил их в сторону и сердито глянул на подполковника.
– Кто же, в таком случае, доставил схему укрепрайона? Не святым же духом она оказалась у меня на столе?
– Схему доставил почтовый голубь роты голубиной связи, – доложил подполковник.
Начальник штаба заинтересованно глянул на Орехова.
– Не можешь ты без всяких там фокусов. Выходит герой этой операции в наличии всего один. И это голубь. Конечно, боевую медаль «За отвагу» он заслужил, но комдив такой приказ не подпишет.
– Товарищ полковник, – улыбнулся Орехов. – Я распоряжусь, чтобы ему дали ведро семечек. Пусть щёлкают на пару с голубкой и милуются.
– И мешка семечек такому герою не жалко, – одобрил начальник штаба. – А ты сегодня, слышишь, сегодня, заполни наградные листы на всю разведгруппу как на живых, ведь кто-то из них должен выжить, Орехов, обязан выжить.