Ветер. Каштановые волосы развеваются, свободно рассыпаясь по плечам. Одинокая фигура стоит на мосту над железной дорогой. Вдох. Пальцы судорожно сжимают перила. Взгляд направлен на небо. Выдох. Ветер ближе, чем когда-либо раньше. Танцует, зовет за собой. Только шаг. Лишь разжать пальцы. И дышать необязательно. Она стоит на мосту. Вдалеке слышится гудок поезда… Танцуй, пой, ветер! Кричи, чтобы тебя услышали сквозь весь этот смог. Сквозь пелену страха и сомнений. Ты свободен…
***
Сквозь смеженные веки проникал беловатый мутный свет. Очередной день, очередной кошмар. Сквозь липкие объятия утреннего бреда продираешься в холод городского сумрака. За окном все опять занавешено полосами грязного дыма. Сэм поднялся с кровати, поводя худощавыми плечами. Сжал в руке футболку напротив сердца. Глубоко внутри вновь свернулся калачиком маленький монстр, днями напролет царапающий острыми коготками где-то в области сердца, не позволяющий забыть о себе днем, ночью же набирающий полную силу, сводящий с ума бесконечными кошмарами.
Сэм проследовал на кухню, шлепая по полу босыми ногами. Характерный звук раздражал его, но тапочки были безнадежно испорчены котом и выброшены еще на прошлой неделе. С тех пор Сэм каждое утро зарекался купить новые, но всякий раз забывал и вновь раздражался от звука босых пяток, отлипающих от линолеума. В чайнике не оказалось воды. Сэм повернул кран фильтра, чтобы наполнить чайник, пусть и относительно, но чистой водой. Достал чашку. Забавную чашку, подаренную аспиранткой пару лет назад. На керамическом боку был изображен мультяшный кот с удочкой. Он неестественно улыбался, а Сэм все пытался понять — чему он так радуется? И все никак не мог найти ответа. В конце концов, он решил, что-либо этот кот под кайфом, либо ему сделали неудачную пластическую операцию. Но что бы ни было, кот Сэму нравился. Он даже ему имя дал. Хотя и сам не смог бы объяснить, зачем нарисованному коту имя. Но зачем бы ни было нужно, Берти был прекрасной компанией и с успехом заменил бы Обжору. Так Сэм звал своего персидского представителя фауны, вечно орущего и требующего еды. Он достался Сэму от сестры, подобранный на улице и откормленный из Жорика до Обжоры.
Надо сказать, что и имя «Сэм», к которому он теперь так привык, было лишь прозвищем. Настоящее же затерялось где-то на перекрестках жизни. Хотя официально в документах стояло старое имя. Александр Викторович Самойлов. Но официальные документы и реальный человек — разные вещи. Александр Викторович давным-давно уже исчез. А на его месте остался только Сэм. По крайней мере, мысленно он так для себя решил.
Возвращаясь к Обжоре, надо сказать, что кот тоже был явно не в восторге от хозяина. Что регулярно демонстрировал, портя цветы на подоконнике. В голове Сэма свист закипевшего чайника отдался набатом. Заливая кипятком растворимый кофе, он размышлял о неизбежности утра. Почему день начинается именно с утра? Почему не в обед или вечером? Когда серость за окном не так заметна. Когда остается не так много времени до ночи. И когда телевизор не вещает об очередном «прекрасном» утре. Хотя утро не так уж и прекрасно. Это еще одно начало дня, когда просыпаешься, пьешь кофе, не чувствуя вкуса, и идешь на работу. Потому что так заведено. А после отправляешься домой. И так каждый день. Таков порядок. И его не сломать, не нарушить. Но сегодня будет немного отличаться от обычного «вчера». Сегодня он купит то, что так долго хотел заполучить. Хороший сон.
В его мире это стало почти мечтой. Из-за плохого состояния окружающей среды, извечной загазованности воздуха, люди перестали спокойно спать. Смог проникал в квартиры даже сквозь стеклопакеты, вызывая кошмары. И в этой ситуации ученые изобрели особый дрим-препарат. Права на его реализацию почти сразу оказались у компании «Хороший Сон». Так его хозяева стали богатейшими монополистами. Ведь все люди хотят видеть хорошие сны. Только вот для обычных людей это стало непозволительной роскошью.
Будучи преподавателем в провинциальном областном центре, Сэм относился именно к «обычным». Чтобы скопить нужную сумму, ему потребовалось несколько лет. Сегодня, после стольких дней борьбы, он получит то, что хочет и чего так боится. Вы спросите, почему? Все просто. Насколько страшнее будет просыпаться, после того как действие препарата закончится? Насколько все вокруг покажется ему серее, скучнее, если совсем не скатится до определения «отвратительнее»? Сэм старался не думать на эту тему.
Влезая в свой привычный бежевый плащ (сколько же ему лет? В таких уже давным-давно никто не ходит), он даже поймал себя на том, что напевает мелодию. «Когда часы делящая планета…» Петрарка… Надо же, что вспомнил. Хотя, сам факт того, что Сэм поет, уже удивителен. Сложно увидеть романтичного певца в невысоком сухопаром мужчине, шагнувшем за 50-летний рубеж и прячущем душу за стеклами квадратных очков.
Душа! Какое светлое и ясное слово. После его произнесения перед глазами возникают лики ангелов и фрески Сикстинской капеллы. Может быть, даже слышатся хоралы и «Agni Parfene»…
Но явно не появляется образ желто-серой занавески, колышущейся будто на ветру обрывками плотной ткани. А именно такой ощущал свою душу Сэм. И ему почему-то казалось, что на ней обязательно что-то написано. Может быть, все тот же сонет Петрарки. Это было бы светлым моментом.
На улице его ждало пасмурное небо и городской гомон. Привычно натянув маску на лицо, чтобы не задохнуться от вони бензиновых машин, Сэм проследовал на заполненную людьми остановку.
Сегодня автобус вновь переполнен. Сэма прижали к поручню, так что он не мог достать из кармана проездной, чтоб показать кондуктору. Точнее, небольшой панели с сенсорным экраном, к которому следовало бы приложить билет. Но сейчас Сэм не имел возможности сделать хоть крохотное поползновение в сторону сканера.
Вам знакомо это странное чувство, когда находишься среди людей, но чувствуешь себя при этом абсолютно одиноким? Наверно, с каждым случалось, что неожиданно приходило осознание: я один. Совсем. И не важно, шли ли вы по улице, были ли в шумной компании или просто смотрели в окно из в меру уютного кабинетика, заставленного старой мебелью и кактусами. Рэй Брэдбери как-то писал, что все мы рождаемся и умираем в одиночестве. И поэтому не стоит строить лишних иллюзий. У тебя самого есть только ты. Так ли это? Вопрос даже не в этом. Порой важнее ответить на вопрос: а хотим ли мы об этом задумываться? Сколько раз натыкаясь на сложные вопросы, мы обходим их стороной? Проще же не знать, что там, в неизвестности. И совесть спокойнее будет, и нервы целее. Или успокаиваем себя: «Сейчас я занят. Я подумаю об этом как-нибудь потом». Когда потом? Завтра? Через неделю? Через год? У вас такая хорошая память? Не думаю. Да и жизнь не стоит на месте, подкидывая все новую пищу для размышлений.
— Мужчина, вы мне ногу отдавили, — раздалось откуда-то сбоку. Сэм повернул голову на звук. Справа стояла сухопарая женщина средних лет в очках с толстыми стеклами, но говорила явно не она.
— Хэй. Я тут. С ноги сойди, бестолочь интеллигентная! — Сэм ощутил, что и вправду, зацепил носком чью-то туфлю. Он торопливо отдернул ногу.
— Извините, — промямлил преподаватель.
— Ладно. Так и быть, — наконец, Сэм догадался поднять глаза. Прямо над головой сухопарой женщины виднелась крупная красная голова с квадратным подбородком, возвышавшаяся над пассажирами и почти касающаяся макушкой потолка автобуса. В этот момент голова повернулась в его сторону, и взгляд светлых глаз впился в лицо Сэма.
— Вот так встреча, Овен нашел корень, — промычал мужчина. — Сэм! Сколько лет! Ну, как ты?
Сэм недоверчиво уставился на соседа, и ему показалось, что он узнает знакомые черты. Дин Мартин. Бывший завхоз, пойманный на взятках и растрате школьных средств. Когда-тодавно Сэм работал вместе с ним. За обрюзгшие щеки его прозвали Перец. Теперь же он, улыбаясь во весь щербатый рот, приветствовал Сэма, хотя тому и непонятно было, с чего столько радости.
— Дин, надо же. Рад вас видеть.
— Ой, а уж я-то как рад! Водолей слезы лей!
Рифмовки знаков зодиака были фирменными фразочками Перца. Поэтому полное прозвание этого мужчины звучало как «Звездный перец». С таким прозвищем этот некогда молодой человек шел по жизни, сначала спотыкаясь о все шишки, со временем научившийся обходить их с такой ловкостью, что ни один Шерлок Холмс не смог бы его поймать. Звездный перец за годы своей деятельности приобрел славу ловкого жулика. Несколько лет назад он умудрился ограбить пожилую миллионершу, пообещав той волшебный крем, который вернул бы ей молодость. Как он умудрился все это обставить, непонятно.
Помнится, в первый год работы ему в какой-то момент надоело изучать устав школы, и он придумал следующее. Оторвав корешок от школьной конституции, он вставил внутрь низкопробный романчик и так читал его в кабинете. Когда в его кабинет вошла завуч и спросила, почему он читает вместо выполнения работы, Перец показал ей корешок книги. Завуча не впечатлила тяга к знаниям завхоза. Она забрала книгу, наказав заниматься делом. Тогда Дин отправился к директору и потребовал объяснить, почему ему запретили читать устав школы, где он преподает. В результате завуч была оштрафована, а Дин продолжил изучение низкопробных романчиков.
— Давно о тебе ничего не слышал.
— Я преподаю.
Дин скорчил рожу, будто съел что-то кислое.
— Ну, понятно. Серой жизнью живешь, козерог попал в смог.
— Не думаю, что все так трагично. И знаешь, я не считаю, что общественный транспорт — идеальное место для обсуждения жизни. Извини, мне пора. — Слова Перца задели Сэма за живое. Вот уж не подумал бы, что этот человек способен за долю секунды так точно подобрать слова. Серая жизнь. Серая. Как холодное ноябрьское небо. Серое, как каждое утро в его квартире, серое как глаза, устало смотревшие на него со всех зеркальных поверхностей. Серая. Так точно. И потому он не желает слышать этого слова. Он бежит от него. И от человека, который его произнес. Сэм выбежал из вагона, но Перец решил не отставать. Пробираясь сквозь толпу он наступил кому-то на ногу и щедро ответил на возмущенный возглас громогласным матом. Этот человек никогда не стеснялся ругани. Скорее уж Сэм выиграл в национальной лотерее, чем Перец отказался бы от мата.
— Стой, приятель! Ты что?
Сэм не хотел останавливаться, но это и не понадобилось. Перец догнал Сэма широкими шагами.
— Что? В точку попал? — Дин пристроился справа от Сэма, повернувшись к нему лицом и идя спиной вперед.
— Что тебе надо, Дин? — пробурчал Сэм.
— Да, ничего собственно, хотя скажу по-приятельски, выглядишь ты паршиво. Жизнь прошлась паровым катком?
— Дин, у меня все в порядке. Просто немного не выспался.
При этих словах Перец еще более воодушевился, он перешел на нормальный шаг, устроившись сбоку от старого знакомого и постреливая в его сторону кривоватой улыбкой.
— Да, друг, хороший сон нынче дорог. Это я понимаю. Да к тому же, ты слышал, что цены на него с сегодняшнего утра подняли аж на десять процентов?
Сэм поразила эта новость. «Как? — судорожно пронеслось в его голове, — цену опять подняли? Значит, мои усилия в очередной раз пойдут прахом? Я никогда не избавлюсь от кошмаров…»
Уродливое злобное существо, прячущееся где-то на задворках разума, довольно потянулось.
— Мы никогда не рассстанемссся, — прошипело оно.
Сэм передернул плечами, отгоняя наваждение. Дин в это время внимательно следил за лицом знакомого. А потом заговорщицки зашептал:
— А ведь знаешь, остались в этом мире благородные люди. Я знаю одного такого. Он продает препарат за прежнюю цену и только ограниченному кругу людей. К счастью, я неплохо знаком с ним и, думаю, он не откажет в просьбе человеку, за которого я поручусь. А за тебя я готов поручиться, раз уж мы старые друзья.
Сэм удивленно уставился на Дина. Перец выжидательно уставился на него
— Александр Викторович! — неожиданно раздалось позади них. Это кричала ассистентка с его кафедры. Говорливая и улыбчивая Ребекка несла сразу два пакета, по-видимому, заполненные тетрадями. Дин злобно сверкнул глазами в ее сторону, но ничего не сказал. Он быстро засунул руку в карман и, вытащив какую-то бумажку, протянул ее Сэму.
— Если надумаешь, позвони. — Он двинулся в противоположную сторону, уже повернувшись, бросил, — только думай не слишком долго.
Тут Ребекка дошла до Сэма.
— Вы не могли бы мне помочь?
— Да-да, конечно. — Сэм взял у нее пакеты, все еще смотря в сторону скрывшегося за поворотом Перца.
— Старый знакомый? — спросила ассистентка.
— Да, — повернув в сторону корпуса, ответил Сэм, — очень старый.
— Ясно, — Ребекка уже устремилась в сторону корпуса, — вы слышали, что в нашем районе нашли труп очередного бедолаги, купившего фальшивый дрим-препарат?
— Не слышал об этом. Все так серьезно?
— Более чем. Этот уже пятый. В Новостях предупреждают: не покупать дрим-препарат с рук
— Что ж, стоит послушать их, — кивнул Сэм, вспоминая Дина.
***
В аудитории царило небывалое возбуждение. Студенты смеялись, переговаривались. Кто-то списывал семинары, кто-то спал, пристроив конспекты под голову, часть уставилась немигающим взглядом в смартфоны.
Сэм прошел к преподавательскому столу.
«Кому это нужно? Разве им хочется слушать меня? А мне так уж хочется тратить здесь свое время? Нет… Но я здесь, и они здесь. Начнем».
— Здравствуйте, господа студенты. Надеюсь, вы настроились на сегодняшний семинар.
— А если нет, спрашивать не будете? — раздался зычный голос с последней парты. Серега Сметин. Балагур и бездельник. Каким чудом он доучился до третьего курса, непонятно.
— Боюсь, что оценки прежде всего нужны вам. Хотя для вас, Сергей, могу сделать исключение. И спросить вас всего один раз на экзамене, но по всему материалу курса.
— Эм, нет, спасибо, Я лучше на пары похожу.
— Чудно, что в вас проснулась тяга к знаниям. Может, решитесь ответить на первый вопрос?
— Ээ. Знаете, я еще не настолько проникся этим, как его, тяглом знания.
Студенты расхохотались. А Серега, судя по виду, так и не понял, над чем все смеются.
— Сергей, тяга и тягло — разные вещи. Посмотрите на досуге в вашем любимом интернете.
Парень неуклюже плюхнулся на стул, а Сэм еще раз обвел глазами студентов.
— Ладно, господа хорошие, есть желающие ответить на первый вопрос?
В воздух тут же взлетела единственная рука. Кто бы сомневался. Отличница с первого ряда и отвечает всегда первой.
— Мы вас слушаем.
Девушка начала щебетать что-то по теме, а Сэм смотрел на группу, но мыслями был уже далеко. Сначала ему подумалось, что так называемые «Отличники» гонятся в первую очередь не за знаниями, а за оценками и признанием. Им кажется, что отметки и похвалы преподавателей делают их более достойными, лучшими, по сравнению с остальными. В конечном счете, громкие ответы проистекают не от ума, а от гордыни. Сэм перевел взгляд в окно. Серость. Бесконечная и безжалостная серость. В которой живут все. И преподаватели, и студенты. Не так уж важно, сколько статей ты издал, или сколько раз ответил, кошмары преследуют всех. И остается совсем немного до того, как люди перестанут отличать ночные кошмары от дневных.
— У меня все, — кажется, он слишком задумался. Девушка успела ответить.
— Спасибо, садитесь. За ответ «отлично».
Довольная отличница вернулась на место, тут же утыкаясь носом в очередную тетрадь. Что ж, на этой паре миссия выполнена.
— Кто хочет ответить на второй вопрос?
Тишина.
— Ладно, давайте по списку. Или Сергей уже достаточно заинтересовался в успешном ответе?
В этот момент в дверь постучали. В кабинет просунулась голова Ребекки.
— Александр Викторович, если позволите, я сделаю объявление?
— Да, конечно.
Ребекка внесла с кабинет оставшуюся часть тела и, цокая каблучками, прошла на середину кабинета.
— Ребята, выслушайте объявление. Сегодня состоится общеуниверситетское мероприятие. Поскольку в этом году мы принимаем в нашем дружном университете научную конференцию, посвященную вопросам изучения экологии, сегодня нас посетят гости из мэрии. Поэтому все курсы снимают с занятий…
Тут ее речь прервал дружный гомон: «Ура!»
— Ребята, я не закончила, — пыталась воззвать к разбушевавшемуся студенчеству Ребекка. Но ее уже мало кто слушал. Серега, подхватив рюкзак, с воплем выскочил из кабинета, за ним потянулись и остальные.
— Ребята! — еще раз попробовала ассистентка. Но основная лавина уже вырвалась за пределы кабинета.
Ребекка умоляюще посмотрела на Сэма. Тот вздохнул про себя, но поднялся и прокричал, перекрывая гомон.
— Каждому ставлю «отлично» за сегодняшний день, если замолчите и дослушаете объявление.
Сработало. Студенты затормозили, шум стих.
— Сейчас вся группа должна пройти в актовый зал на мероприятие, — закончила мысль Ребекка.
Студенты скривились. Большая часть группы, скорее всего, уже покинула территорию университета. Оставшиеся вместе с преподавателем пошли в актовый зал.
***
От имени студентки-отличницы.
В который раз большая часть особо свободолюбивых тунеядцев нашей группы смылась, едва услышав об отмене занятий. Еще бы. А то, что нужно вместо семинара идти на мероприятие, уже не важно. Хотя порой и мне бы хотелось смыться куда-нибудь подальше. Все эти мероприятия не более чем показуха. Фальшивые речи, восхваления двух лагерей. Презрительно-легкая благодарность от начальства, загребавшего огромные деньги и рассуждавших о высокой роли учителей. И вымученные улыбки преподавателей, принимавших скромные пакетики с книжонками на тему «Достижения правительства области в образования» и грамоты. И вроде все осознают, насколько это лживо. Но каждый раз идут на очередное мероприятие. И одно и то же.
Громко крича, приветствовал зал всех входящих. Музыка давила на уши. Огромный зал заполняли студенты и духота. Что я тут делаю? Трачу время. Пора занять свое место на этом «празднике». Устроившись почти на самом верхнем ряду, я достала телефон. Изобретение, которое позволяет так просто уйти от реальности.
— Как думаешь, кто будет вести церемонию? — раздалось слева. Это Ниночка. Одногруппница. Милая девушка.
— Не знаю. Я наших активистов друг от друга не отличаю.
— Да? Странно. Ну, знаешь, лишь бы это была не та девица, что во время чтения стихов о войне улыбалась в 32 зуба.
Я лишь повела плечами. Хотя, не думаю, что мое мнение так уж нужно было Ниночке. И точно. Спустя секунду она уже щебетала с девчонкой, пристроившейся на ряд ниже. Зазвучали фанфары, на сцене показались ведущие. Началось представление.
Я вновь переключила внимание на телефон, отвлекаясь от этого формализма. Правда, вскоре меня вновь побеспокоили.
— Смотри, Самойлов тоже здесь. — Ниночка указала на первые ряды. Там, среди прочих преподавателей, обхватив руками голову, сидел наш преподаватель.
— Видимо, он тоже не выносит этого бреда, — прокомментировала я.
— Ты не слышала? Преподам же премии убрали. В счет подарков от правительства.
— Серьезно? А дарят что?
— Вот и узнаем. Но ничего ценного.
Я перевела взгляд на съежившегося Александра Викторовича. О чем он думает сейчас?
***
Все пропало. Зверь около сердца довольно потянулся, выпуская острые когти. «„Я не уйду…“ — прошипел он. — Каждую ночь я буду мучить тебя, и даже днем ты не избавишься от ощущения липкого кошмара». Еще месяц, неделя, даже минута… Они будут плестись, с трудом преодолевая даже секундный рубеж. У Сэма перехватило дыхание. Звучащая музыка и голоса превратились в стучащий набат. Лицо обдало жаром. Пульс, кровь, сбитое дыхание и гнев… Гнев.
Как они смели? Закрыть перед моим лицом дверь, когда я уже почти на пороге? Обрызгать меня грязью, да еще и сделать из этого шоу? Все эти люди, согнанные в один зал, как стадо баранов, улыбающиеся лица, не несущие ни единой искры радости, эта какофония звуков, которую выдают за музыку, и жутко занятые представители администрации, которым, судя по всему, и достанутся деньги. Твари. Расчетливые и сильные. Выставили вокруг стену из фальши, а за ней лишь гниль. Неужели можно так просто забрать то, что мне так нужно? Неужели кто-то может видеть в этом участие в жизни преподавателей? Моей жизни…
Тут кто-то тронул его за плечо.
— Александр Викторович, вас ждут на сцене
Ждут… Ждут… Эхом прозвучало в его голове. Зачем они ждут? И стоит ли?
Стоит.
— Я иду.
Иду, раз уж им так хочется. Но вот только на этом закончится соответствие их ожиданиям. Я не смирюсь и не промолчу. Больше не смогу.
***
— Смотри, смотри. Он идет, — прожурчала над ухом Ниночка. Я и сама видела. Мистер Джонс поднимался на сцену, но он уже не был похож на съежившегося человека, которого мы видели в кресле минуту назад. Что-то изменилось. Прямая спина, широкий шаг, ни тени сомнения на лице.
— Нина, что-то сейчас случится. Он не смолчит.
Та лишь пожала плечами. Она еще не поняла. Зато я уже знала чего ждать.
— Самойлов Александр Викторович, один из лучших преподавателей ВУЗа. Поздравляем вас с получением почетной грамоты.
Ведущая на сцене вынесла пакет и грамоту. Лощеный чиновник, имя которого наверняка упоминалось в начале, но так и не зафиксировалось в памяти, протянул мистеру Джонсу руку. Мужчина, поднявшийся на сцену, молча оглядел присутствующих. Так и не пожав протянутую ладонь, он открыл подаренный пакет и достал книгу. «Заслуги депутата Ф. П. Фунтикова в сфере образования» — прочитал он вслух, подойдя к микрофону.
— Очень ценный подарок для преподавателя. Чувствуется забота о расширении нашего кругозора. Но знаете, странно получить подобный подарок за столько лет работы. И вот что с ним можно сделать.
Александр Викторович раскрыл книгу и медленно вырвал страницу. Затем смял в руках, растирая ее.
— Да, красноречивей и не скажешь, — раздалось слева. Ниночка.
Джонс в этот момент спустился со сцены и направился к выходу. Его никто не останавливал. Хотя общий шок не мог длиться долго.
***
Холодный воздух освежил горящие щеки. Легкие наполнились запахами осенней улицы.
— И что теперь? — Спросил Сэм сам у себя. Оглянулся по сторонам. Позади грохнула дверь. Это бежали из храма науки свободные студенты. И чем он хуже? Он сделал шаг вперед. Затем еще и еще. Шаги становились все быстрее, а из всех мыслей в голове осталась лишь одна, и та отдавалась гулким набатом: «Вперед. Вперед. Вперед».
Мелькали серые улицы. Сэм переходил одну дорогу за другой. Ноги несли его в совершенно непонятном направлении. Позади остался университет, здание почты, центральный универмаг. А он все шел вперед. Под ногами разлетались неубранные съежившиеся от холода листья.
Ветер дул в спину, гнал все дальше. Но куда? Куда? Сэм потерял кепку, и теперь его голову обнимал холодный воздух. Разгоряченное сознание постепенно успокаивалось. Впереди маячил мост, проходивший над железнодорожной веткой. Сэм узнал это место. Пусть и прошла целая жизнь. Столько серых лет, когда его душу терзал этот чертов призрак ночных кошмаров.
Зазвонил телефон. Сэм взглянул на экран. Замдекана. Опомнились. Никто и не сомневался.
— Да?
— Самойлов! Да как вы смели? Вы хоть понимаете, что натворили? Да вас администрация с потрохами сожрет! И нас заодно. Как ты мог так подставить родной университет, скотина? Сейчас же иди и вымаливай прощение! И можешь распрощаться с должностью. А ректор позаботится, чтобы тебя, тварь, даже в зачуханную сельскую школу не взяли!
Мужчина отодвинул визжащий телефон от уха. Ничего, что он не ожидал услышать, не прозвучало. Сэм взглянул на мигающий экран, затем с отвращением разжал пальцы. Мобильный гулко ударился об асфальт. Но мужчина этого уже не видел. Сэм шел к мосту. К месту, где оказывался каждую ночь в кошмарах. Проклятая остановка, навсегда оставшаяся в памяти.
***
— Посмотри на эту дорогу, — Ника указала на рельсы, проходящие над мостом. — Каждый день здесь проходит грузовой состав. По одному и тому же заведенному маршруту.
— Да, я знаю, — ответил Александр. Он смотрел не на дорогу. Парень наблюдал за девушкой, смело перегнувшейся через перила. Каштановые волосы трепал весенний ветер. «Ника, Ника», — шептал он, проносясь сквозь локоны и устремляясь вниз, задевая верхушки берез, росших у дороги.
— Что ты знаешь? Сэм? Имечко-то какое. Ты ведь сам его выдумал.
— Почему сам? Ребята прозвали.
— Ребята не могут за тебя решать. Ребята не проживут за тебя жизнь. — Она вновь перевела взгляд на дорогу. Сэм переставал ее понимать. — Слушай, я не хочу никого слушать. Не хочу быть грузовым поездом и ездить всю жизнь по одному пути, пока остов не сгниет, а колеса не отвалятся.
— А кем ты хочешь быть? — парень с опаской посмотрел в ее сторону.
— Я еще не знаю. Но я хочу найти свой путь. Сэм! Давай сбежим? — Ника посмотрела на него. Глаза ее сияли.
— Не понимаю. Просто возьмем и сбежим? Куда? А как же твои родители? Как школа?
— К черту все! Бежим из этого города. Я слышала, есть острова, где чистый воздух, где нет небоскребов. Где можно жить, а не существовать. Ты со мной?
— Ника. Но как же…
— Сэм. Ты любишь меня?
Парень посмотрел на нее.
— Да. Я очень люблю тебя, Ника. И я сбегу с тобой. Обещаю.
***
— Обещаю, — как во сне повторил Сэм, стоя на середине моста. Мимо него проезжали машины, а перед глазами было все то же железнодорожное полотно. Хотя, последние березы вырубили много лет назад. И теперь рядом с дорогой ютились гаражи, покрытые облезающей зеленой краской. Сколько лет прошло. Сколько он пытался забыть. Но память раз за разом подсовывала ему одну и ту же сцену. Он столько лет объезжал этот мост стороной, что забыл: в реальности всё произошло, или было бредом его кошмарных снов.
Сэм дотронулся рукой до перил.
— Ты обманул меня. Ты не собирался сбегать. И это ты сообщил моему отцу, — донеслось из телефона.
— Ника, я не хотел. Ника, где ты? Я беспокоюсь. Скажи мне, и я приеду.
— Нет. Я больше не хочу тебя слышать. Я больше вообще ничего не хочу знать. Слышишь?
В трубке послышался гудок. Сэм похолодел. Ника. Она на мосту. Он тут же выскочил из дома. В голове еще отдавался тревожный звук гудка поезда. Ноги несли его к заветному месту, где столько было сказано и столько решено. Но это были лишь слова. И если он не поторопится, то они так и останутся пустыми фразами. Сэм бежал. Дыхание сбивалось. На перекрестке он пронесся, едва не попав под машину. Даже споткнувшись и разбив колено, он продолжал бежать. Боль не отрезвляла. Лишь ветер гнал в спину, приговаривая «Ника, Ника…»
***
По щекам катились слезы. Сэм стоял посреди моста, не в силах остановить поток воспоминаний. Они захватывали его голову. Сталкивались и вихрились в его сознании. Они отдавались в его ушах плачем и шепотом. И звуком далекого поезда.
— Я не успел. Прости меня, Ника, — сказал он в пустоту. Его пальцы побелели, так сильно он сжимал перила, а голова кружилась. Он столько лет здесь не был. Ему даже не хватило смелости попрощаться. Он не смог ее остановить. А теперь и останавливать было некого. И его не было. Лишь его серая тень. Все эти годы мечтавшая забыть то, что делало его человеком. Его скорбь, его боль, его любовь.
Гудок. Приближался поезд. Сэм обернулся. И правда. Идет. Неспешным ходом вращаются колеса. Гигантская железная гусеница тащится по знакомой колее изо дня в день. Изо дня в день. Сэм нагнулся над перилами.
— Почему нет? Разве осталось хоть что-то, что его держит? А было ли это что-то когда-то? Что держало его и не давало упасть? Или взлететь.
Зацепившись руками за столбик, он перекинул ноги через перила. Один шаг. Оставался один шаг в пропасть. И будь, что будет. И он никогда больше не увидит ее. Он не увидит жизни. И не проснется в очередное утро, чтобы ощутить у сердца маленького монстра, давно бывшего хозяином его мыслей.
— Я хочу увидеть ее. Еще хоть раз. Хоть раз почувствовать себя свободным от монстра кошмаров.
Сэм произнес это вслух. И понял, что нужно делать. Он нащупал в кармане куртки помятую визитку. Дин.
Его человек может достать дрим-препарат. Один раз. Один шанс. И этого вполне достаточно.
Сэм перебрался через перила. Когда поезд проходил под мостом, мужчины там уже не было.
***
— Дин?
— Да. Кто это, Дева ушла налево?
— Хм. Это Сэм. Мы виделись сегодня утром.
— Ах, да! Привет, приятель! Надумал что-то?
— В общем, я поэтому и звоню. Дин, скажи, твой знакомый продает препарат по прежней цене?
— Да, приятель.
— Слушай, у меня не хватает немного.
— Мда. Насколько немного?
— Около процента.
— Ну, с этим мы решим как-нибудь. Не переживай, Стрелец — покоритель сердец.
— Отлично. Где встретимся?
— Есть одно местечко. Рядом с тобой есть остановка? Я подберу тебя по дороге.
***
Тонированный автомобиль притормозил возле автобусной остановки. Номера были основательно заляпаны грязью.
Из-за города приехал, — сообразил Сэм и проследовал к нему.
С водительского сидения недружелюбно смотрел бритый громила. Зато с пассажирского места махал рукой Перец.
— Сэм! Весы точны как часы! Прыгай в машину.
Александр Викторович брезгливо открыл заляпанную грязью дверцу и забрался внутрь.
— Это Кабан, — кивнул Дин в сторону бритоголового.
Сэм выдавил из себя подобие улыбки. Водитель не обернулся. И Александр Викторович посчитал знакомство состоявшимся.
— Едем к шефу, — распорядился Перец. И машина стартанула с места.
***
Темный джип затормозил спустя час, когда машина пересекла городскую черту и въехала на территорию охраняемого поселка.
Сэм никогда здесь не был и вряд ли смог бы найти это место сам. Но попутчики ему попались знающие.
Они остановились у высоких ворот, укрывших от любопытных глаз двухэтажный коттедж.
Ворота открылись, пропуская гостей внутрь просторного двора. Сэм вышел из машины, осматриваясь вокруг. Высокое кирпичное здание коттеджа со всех сторон было окружено надежной стеной. К входу вела декоративная каменная дорожка. Большая часть пространства перед входом радовала глаз аккуратно подстриженной зеленью.
— Идем,- окликнул Перец Сэма. Тот поспешил за знакомым. Бритоголовый остался у машины.
Они прошли через просторную прихожую в сторону массивной дубовой двери, но она открылась изнутри. На пороге появился крупный краснорожий детина в дорогом сероватом костюме.
— Полкан? — вырвалось у Перца
— Выражайся нормально при посторонних, — осадил Дина мужчина. — Кто это?
— Конечно, Аркадий Матвеич. Это знакомый мой. Он по вопросу приобретения препарата.
Аркадий Матвеевич перевел внимательный взгляд на Сэма. Тому же захотелось сбежать куда-нибудь подальше от пронзительных серых глаз. Полкан вопросительно изогнул бровь, но вскоре обратился к Дину.
— Так. Павла Феликсовича пока нет. Его какой-то придурок на собрании в университете задержал. Так что говорить будете со мной.
Он приоткрыл дверь кабинета и захлопнул дверь, как только Сэм и Звездный Перец прошли внутрь.
Кабинет был средних размеров. Посреди комнаты стоял массивный стол орехового дерева. Единственное окно выходило на задний двор, где сновали рабочие. Аркадий Матвеевич удобно устроился в высоком кожаном кресле и кивнул Сэму, предлагая ему устроиться на стуле напротив. Преподаватель послушно присел на указанное место. Дин остался стоять у двери.
— Ну-с. Я вас слушаю, — Полкан оперся локтями о столешницу и соединил пальцы треугольником.
— Здравствуйте. Дело в том, что мне очень нужен дрим-препарат. Но у меня недостаточно денег даже для покупки по прежней цене.
— Что? Хм. Вы понимаете, что мы тут не благотворительностью занимаемся?
— Я понимаю, но я мог бы вернуть долг. Или отработать.
Аркадий Матвеевич перевел взгляд на съежившегося Дина. Потом посмотрел в окно.
За ним виднелся силуэт садовника. Полкан нахмурился, беззвучно пожевал губами, будто прикидывая что-то в уме. Затем повернулся к Сэму
— Значит так. Найдешь деньги, приходи. А до тех пор нам не о чем разговаривать, — он недвусмысленно кивнул на дверь, — до свидания.
Сэм поднялся со стула и двинулся в сторону выхода. А Дин задержался в кабинете.
***
— Зря ты его притащил, — раздался голос Аркадия Матвеевича, когда дверь за Сэмом закрылась. — Не нравится он мне.
— Я его давно знаю. Он как раз из нашего контингента. Его никто не хватится, Полкан, — прогудел Перец. — Да и препарат ему до зарезу нужен. Он не сболтнет.
— Не знаю. Лавочку вообще пора прикрывать. Менты не сегодня-завтра нагрянут.
— Ну и пусть нагрянут. Не найдут ничего. Обломаются.
— Дурак ты, Перец. Осторожность никогда не помешает. Да, кстати. Не к месту этот садовник возле окон крутится. Чую, засланный он казачок.
— И что с ним? — Перец красноречиво провел пальцем по горлу
— Нет. Если засланец, то его быстро хватятся. А Фунтику такие проблемы не нужны. Да и времена не те. Депутаты ментов не глушат.
Дин ухмыльнулся, но быстро затих, чувствуя настроение Полкана.
— Значит так. Гони-ка ты этого садовника отсель подальше. Заплати за работу и сообщи о сокращении штата. Да попроси начальника охраны на территорию поселка этого субчика не пускать больше.
— Лады. А с Сэмом что?
— Пусть Фунтик решает. Как приедет, покажем запись.
— Ок.
Кивнув, Перец вышел из кабинета.
***
Джип довез Сэма до ближайшей станции. И как только мужчина покинул салон, машина скрылась за поворотом, взвизгнув шинами. Долетевшая грязь попала на брюки.
Александр Викторович осмотрел одежду и направился к зданию вокзала. Чем раньше он отсюда уедет, тем лучше. Уж слишком просто его отпустили. Хотя и привозили-то его без толку.
Небольшой каменный домик, чьи стены были окрашены в грязно-желтый цвет, встретил спертым запахом и шансоном, доносившимся из хрипящего динамика под потолком.
Сэм подошел к кассе и постучал в небольшое окошко. Никто не ответил. Он постучал снова.
— Кому эт там невтерпеж? — раздалось по ту сторону стекла.
— Мне билет до города.
— Нету их.
— То есть как, нет?
— Никого нету. Обед.
Сэм посмотрел на часы. Четыре часа. Какой еще обед? Он вновь постучал по стеклу. В ответ окошко приоткрылось, и наружу показалась красная рука с погрызенными ногтями. Она погрозила Сэму кулаком, а потом выставила наружу табличку «Ушла на 15 минут».
Мужчина посмотрел на табличку и развернулся на выход. Работница явно не собиралась сегодня работать.
На улице начинало темнеть. Осень. День все короче, а ночь все темнее. По пустынной платформе холодный ветер гонял желтые листья. Сэм прошелся от здания вокзала до крайней лавки и устроился на ней. Стоило подумать, что делать дальше. Заехать-то он заехал. А вот вернуться домой оказалось сложнее, чем он предполагал.
В кармане печально пискнул разрядившийся мобильник. Такси тоже отпадает.
Зато дышится здесь. Хорошо. Спокойно. Апатия накатила незаметно. Маленькими ножками прошла вдоль платформы, собирая в протянутую ладошку первые капли дождя, и устроилась рядом с Сэмом на лавке, положив прозрачную головку ему на плечо.
И вот сидят они вместе на лавке, на незнакомой станции и смотрят на дорогу, уходящую вдаль. Тихо. Как будто кто-то нажал на паузу. И жизнь замерла. Пусть ненадолго, но приостановило бег время. А он сидит здесь и просто наблюдает, бессознательно теребя край плаща. Хотел быть счастливым и сам все испортил. Хотел быть полезным, но понял, что все его преподавание — фарс. Хотел все забыть… А теперь… Нужно ли забывать? Его боль слишком давно стала частью его души. И что будет с ней, когда боль уйдет?
Вопросы без ответа все ближе подводили его к мысли: «Препарат — всего лишь оправдание. Чтобы не жить. Чтобы не бороться».
Дождь постепенно усиливался. До ливня ему еще далеко. Да только сидеть на мокрой лавке тоже не слишком хотелось. Сэм собрался вернуться под крышу, когда раздался автомобильный гудок.
Из машины высунулся парень, которого Сэм видел за окном в кабинете Полкана. Высокий, плотного телосложения. Он махнул Александру рукой, приглашая.
«Была, не была…» — подумал Сэм и подошел к машине.
Мужчина ничего не сказал, только завел мотор и нажал на газ. При ближайшем рассмотрении, он оказался старше, чем показалось Сэму на первый взгляд. Под простой кепкой скрывались начавшие седеть каштановые волосы. Простое лицо и светлые глаза. Вроде бы ничего примечательного, но Сэму подумалось, что он уже видел этого человека раньше. И не у Полкана. А намного, много раньше. Вот только где и когда?
Они уже были далеко от станции, когда машина затормозила у обочины.
Незнакомец достал из кармана пачку сигарет и закурил. Сэм чуть поморщился. В мире, где и так слишком много дыма, курящие не производили положительного впечатления.
— Не помнишь меня? — незнакомец выпустил в сторону струйку противного серого дыма.
— Извините, но нет.
— Да. Не удивляюсь. Дело давно было. Да и не факт, что ты вообще помнишь брата девушки, в чьей смерти виноват.
Сэма поразило как током. Действительно, у Ники был маленький брат. Он видел его несколько раз и даже как-то играл с ним.
— Кирилл, правильно? — спросил Сэм, надеясь, что ничего не перепутал.
— Верно, — мужчина приоткрыл окно, чтобы стряхнуть пепел, и продолжил, — весьма неожиданная встреча.
— Да, я тоже не ожидал. Ты так изменился. Стал… Садовником?
Кирилл глухо рассмеялся.
— Нет. Не совсем. Скажи, что ты купил у Полкана?
— Интересный вопрос
— Нормальный.
И тут до Сэма дошло.
— Ты из органов?
— Угу. Второй месяц пасу этого Фунтикова. Да прижать не за что. Знаешь, что за отраву он людям продает?
— Стоп-стоп. Фунтиков? Депутат?
— Ну да. Слушай, ты мне скажи, Полкан продал тебе препарат?
Сэм покачал головой.
— У меня не хватило денег. Сказал, позвонить, как появятся.
— А много не хватает?
— Около процента.
— Ясно.
— Кирилл, к чему все эти вопросы?
— Сэм, ты слышал про людей, которые погибли после покупки нелицензионного дрим-препарата?
— Это Фунтиков?
— Да. Его рук дело. Вот только поймать за эту самую руку депутата не так просто. Нужны железные доказательства. Я сам у них работал под прикрытием. Вот только, сегодня мне указали на дверь. А второго шанса попасть внутрь не будет. Но у тебя есть. — Он обернулся к Сэму, наблюдая за его реакцией.
А тот молча слушал, уже понимая, что хочет предложить Кирилл.
«Вот и шанс доказать, что я отказываюсь дальше бояться. Что от меня еще может быть польза».
— Я согласен помочь, — произнес Сэм. Кирилл кивнул и снова завел мотор.
***
Александр Викторович сидел перед обшитой дешевым дерматином дверью с полуоблезшей табличкой. «Кочнев А. Д. Начальник отдела».
За дверью полчаса как раздавались странные звуки. Это было нечто среднее между откровенным ором и разговором на повышенных тонах. Один из голосов Сэм уже различал. Это был Кирилл. А вот с обладателем зычного баса ему еще предстояло познакомиться. Его вопли прерывались лишь едва слышными ответами Кирилла.
— Да как ты умудрился прикрытие запороть, уругваец уссурийский!
Кого ты там привел?
Да меня не волнует!
Не брехай тут! У меня пять трупов уже! Пять!
Да кто тебя так дело учил вести?
И чем этот индюк недобитый нам поможет?
А так, он еще и отмороженный…
Ну, Кирилл, это все под твою ответственность. И не вздумай запороть!
Дверь распахнулась неожиданно. Из кабинета вылетел раскрасневшийся Кирилл. Сэм поднялся ему навстречу.
— Ну как?
— Нормально, — выдохнул Кирилл, — меня выслушали и даже одобрили.
— А крики?
— Какие? — мужчина приподнял брови, выражая крайнюю степень удивления. — А! Ты про разговор? Не парься, это всегда так. Пошли. Нам еще нужно обсудить детали дела.
***
— Сейчас позвонишь Дину, скажешь, что нашел деньги. Потом поедешь обратно, купишь препарат и привезешь мне. Когда будут отдавать, хорошенько запомни, откуда достанут таблетки.
— Ладно, — кивал Сэм.
— Разговор запишем, лишним не будет. Ты не волнуйся. Все нормально пройдет.
— Я и не волнуюсь.
Сэм вздохнул, собираясь с мыслями.
Он все делает правильно. Хоть раз. За окном уже стемнело, и в окне отражалось его лицо. Такое же, как и утром. Все те же глаза, те же очки и опущенные уголки рта, придающие его лицу вечно грустный вид. Когда его лицо стало маской Пьеро? Когда в глазах застыло одно и то же выражение? Когда остался тенью, бесшумно ведущей жизнь, продолжая притворяться старым Сэмом? И был ли он вообще, этот Сэм? Мужчина, смотрящий на него с зеркальной поверхности, нервно потер рукой шею. Затем провел по волосам.
— Сэм, знаешь, почему люди покупали у Фунтикова препарат?
— Я не знаю, — повел он плечами. — Денег на лицензионный не хватало.
Кирилл покачал головой, доставая из кармана пачку сигарет.
— У этих людей никого не было. Никого кроме их самих. Одиночество порой толкает на путь саморазрушения. А это путь потерянных людей. Сэм, я не знаю, как ты жил эти годы, но когда я увидел тебя в кабинете у Полкана, я едва узнал тебя. И это, скорее всего, потому что ты тоже выбрал этот путь. Ты, правда, думал, что препарат настоящий?
Александр Викторович отвел взгляд в сторону. Это был хороший вопрос. И ответ он знал.
— Мне было все равно.
— А теперь?
— Я не знаю. Кирилл, я помогу тебе с делом. Но это пока все, в чем я уверен.
— Хорошо, — кивнул тот, — уже неплохо.
Он отошел в сторону окна и закурил.
А Сэм вновь перевел взгляд на свое отражение. И ему подумалось, что даже рваные души порой заживают. Смог Кирилл. И сможет он. Когда-нибудь. И пусть его воспоминания станут лишь отголоском. Лишь долей секунды в вечном временном потоке. И крохотной частичкой городского смога, зависшего над миллионами жителями Земли.