Борис Кудряшов. Капитан третьего ранга

 

Я сижу в кресле у окна и наблюдаю за стайкой бойких синиц, которые устроили в воздухе целое представление. Большая серая ворона безуспешно пытается расправиться со своей законной добычей – большой хлебной коркой, но проказницы синицы, не смотря на угрожающие выпады в их сторону вороньего клюва, с большим успехом быстро расправляются с вороньем достоянием.

Ещё ласковое сентябрьское солнышко своими яркими лучиками пробивается сквозь уже начинающую желтеть листву берёз и тополей, расположенных вблизи окон моей квартиры. В этом году осень радует меня своей мягкостью и солнечной щедростью. В такие дни я забываю всё то негативное, что накопила моя душа за многие десятилетия моей жизни. Все болячки и тяжёлые мысли отступают на второй план, уступая место приятному созерцанию чудес природы, которые окружают нас, но мы в своей постоянной спешке и занятости не хотим или не можем пристально приглядеться к ним.

Солнечные зайчики прыгают по моим щекам и седеющей голове, и от этого в моей душе разливается какое-то необъяснимое чувство счастья и уверенности, что жизнь прожита не зря, что этот вечный круговорот жизни от отца к сыну и к внуку придуман не нами, а тем высшим началом, которое пока не доступно нашему разуму.

За окном на импровизированной стоянке припаркованы разномастные автомобили от первых моделей жигулей до красавцев фордов и БМВ. Несколько мужиков в потёртых джинсах возятся у своих авто, стараясь хоть на какое-то время продлить существование этим техническим изыскам. У кого-то что-то получается, а кто-то, используя все свои неоднократные попытки, отчаянно машет рукой и с ожесточением сплёвывает на грязный асфальт.

Сейчас с высоты моих прожитых лет, я смотрю на этих копошащихся людей с большой долей сожаления и удивления. Только теперь мне с какой-то пронзительной ясностью становится понятно всё то моё наивное и бессмысленное желание и стремление окружить себя всеми плодами цивилизации, совершенно не замечая, что параллельно со мной уже давно существует другой более интересный, духовный мир – мир любви, доброты, святости…

Я сижу в кресле перед окном, смотрю на птиц, на автомобилистов и молча рассуждаю о превратностях судьбы и странностях двадцать первого века, начало которого пока только настораживает меня и не обещает ничего хорошего. Тёплая сентябрьская погода и птичья возня за окном действуют на меня успокаивающе. Совершенно незаметно для себя я засыпаю под тихий шелест берёзовых листьев.

 

 

***

Удивительное послевоенное время – сороковые годы двадцатого столетия. Сердца людей ещё наполнены гордостью и радостью от Великой Победы над беспощадным врагом и беспредельной верой в справедливую и полнокровную жизнь.

Как сейчас вижу своего отца, одетого в форму офицера военно-морских сил. На груди отца блестят ордена и медали, которые были заслуженно получены им за боевые походы.

И вот наступает 1959 год. По всей стране идёт сокращение армий, военно-морского флота в том числе. Отец очень остро отреагировал на эти действия Хрущева.

Время течёт незаметно и быстро, как сухой песок сквозь пальцы рук. Отец после увольнения в запас начал работать в управлении «БАЛТМОРПУТЬ», но никогда не оставлял надежды ещё какую-то часть своей жизни посвятить морю. Через пару лет после увольнения в запас он подал документы в Латвийское морское пароходство с одной лишь только целью снова увидеть родное море, но уже в лице торгового флота. У отца были очень хорошие рекомендации, да и членство в партии тогда определяло и решало практически любые проблемы. Но ждать долгожданного ответа от чиновников пришлось достаточно долго, и только в 1964 году отцу пришло официальное уведомление о зачислении его в торговый флот на должность первого помощника капитана.

Наконец-то свершилось то, к чему так долго стремился отец. Он опять ликовал и торжествовал, а вместе с ним, конечно, и все мы. В эти дни отца просто нельзя было узнать, до того он приободрился и даже немного помолодел.

Отец начал свою трудовую вахту на теплоходе «Аусеклис» в Латвийском морском пароходстве. Отцу с самого начала повезло, потому как его определили работать на очень интересной во всех отношениях линии: Рига – порты Европы -Рига . Практически он обошёл всю Европу, побывал во многих морских государствах Европы. Его судно перевозило грузы различного назначения, как для нужд своей страны, так и для нужд стран Европы. Первый рейс отца был в Швецию в Стокгольм. Отец об этом своём первом рейсе очень подробно рассказывал. И вообще он был просто в восторге от всего увиденного за границей. Никогда мне не забыть его первый визит в чужую страну, в иной мир, в мир сказки и чудес (как он мне тогда говорил).

Этот рейс длился совсем недолго, но для отца это путешествие стало настоящим откровением и почти шоком. Отец был просто в восторге от всего того, что ему довелось увидеть в Стокгольме.

Как сейчас помню восторженные широко открытые глаза отца и его сбивчивый голос:

– Сынок, ты себе даже представить не можешь, какая там жизнь! Там давно построен коммунизм! Все магазины, где мне пришлось побывать, завалены любыми видами товаров.

Эх, дорогой мой отец, сейчас то я вполне могу себе представить, что там уже было к середине 60-х годов прошлого столетия. Но мы, к сожалению, только к концу того же столетия пришли к такому же изобилию, да и то не во всём, да и какой ценой. Моего отца тогда вполне можно было сравнить с аборигеном из африканской саванны, вдруг оказавшегося в цивилизованном западном городе.

Продолжу мысли и впечатления отца о загранице:

– Борис, там даже тротуары перед магазинами моют щётками со стиральным порошком. Я не услышал ни одного резкого или унизительного слова от продавцов, которые встречали меня всегда радушно и с улыбкой на лице. На улицах Стокгольма наведён полный порядок, очень чисто и уютно практически везде. Много цветников и красивых кустарников около домов и в скверах. Магазины полны продуктов, многие из которых я вообще никогда не видел в своей стране.

Кстати говоря, когда часть личного состава советских судов списывалась на берег для проведения закупок или экскурсий, то все ходили только небольшими группами и обязательно под присмотром первого помощника капитана. Никогда одного человека или даже 2-х человек не отпускали на берег за границей, только в составе четырёх – пяти человек. Это делалось с единственной целью, чтобы кто-нибудь не перебежал на «загнивающий» Запад, ну и в порядке дружного спаенного коллектива, который смог бы дать отпор любым агрессивным выпадам в сторону советских моряков. Правда, отец рассказывал, что в некоторых портах им вообще не разрешали списываться на берег, а только разрешали пользоваться услугами торговых агентов, которые с удовольствием предлагали свои услуги плавсоставу.

После своего первого рейса в Швецию в отце что-то надломилось. Это было видно по всему: и пропала живая искорка в его синих глазах и желание смотреть и слушать политические передачи. Отец, когда он бывал дома между рейсами, практически никуда не ходил, а больше старался находиться дома, смотреть художественные фильмы или читать любимую периодику.

 

 

***

Должен заметить, что морская служба не такая уж и простая и романтическая, как это может показаться с первого взгляда. Прежде всего, это крайне тяжёлый, опасный и ответственный труд всего экипажа судна. Отцу довелось побывать во многих странах западной Европы и сталкиваться не только с тёплым радушием иностранцев, но и с явным отчуждением. Ведь тогда считалось на Западе, что СССР – империя зла, который только и стремится насадить идеи коммунизма по всему миру, лишив всех свободы.

Были и такие моменты, когда их судно попадало в сильнейшие шторма и уже казалось, что спасения нет. Теперь через вереницу прожитых мной лет, отчаянно напрягая свою память, я хочу донести до тех, кто прочитает мою книгу, всю правду о нелёгкой, но интересной судьбе моего отца – капитана третьего ранга.

Вспоминаю один из его переходов из польского порта Гданьск в бельгийский порт – Антверпен. Дело происходило уже где-то в конце сентября. В этих широтах западной Европы в это время года ещё достаточно спокойное море, но всё-таки бывают и исключения из правил. Отец рассказывал, что такое с ним случилось впервые за всю его морскую практику. Морской путь пролегал по Северному морю, которое редко бывает спокойным. В этот раз волнение на море было незначительным где-то около трёх баллов, не предвещая экипажу никаких неприятностей и неожиданностей. Вечером в каюткомпании отмечали день рождение капитана. Застолье, конечно, затянулось до позднего вечера, но, памятуя о том, что утром всем предстояла серьёзная работа по швартовке в Антверпене, народ начал расходиться по своим каютам. Капитан с отцом прошли на мостик для проверки несения вахты. Быстро проверив вахтенный журнал и курс судна, капитан сообщил отцу, что он ненадолго отлучится, чтобы покурить на свежем морском воздухе. Капитан очень уважительно относился к своим подчинённым во всём, ну и в курении тоже. На капитанском мостике практически никто никогда не курил, и все старались все свои желания и потребности удовлетворять в других местах, специально отведённых для этого.

Отец спокойно стоял на капитанском мостике и вглядывался в уже почти чёрный морской горизонт. Ветер понемногу усиливался и волнение моря тоже – это чувствовалось по усиливающейся качке судна. Время шло, но капитан всё ещё не появлялся на мостике. Отец взглянул на часы, прошло уже двадцать минут, а капитан так и не появился в капитанской рубке

– Так, что-то здесь не так, – подумал отец и позвонил в капитанскую каюту.

После нескольких неудачных попыток дозвониться до капитана, отец отправил несколько матросов на поиски пропавшего капитана.

Через десять минут все матросы вернулись с тревожным известием, что им не удалось обнаружить капитана на судне, хотя они и обшарили все помещения.

Отец пришёл в ужас от одной только мысли, что капитан каким-то образом оказался за бортом в открытом море. На судне сыграли аварийную тревогу, после чего оно легло на обратный курс.

– Интересно, как это Матвеича угораздило сыграть за борт, – в недоумении почёсывая себе затылок, рассуждал отец.

За годы работы на судне у отца сложились весьма доверительные и дружеские отношения с капитаном. В обиходе они называли друг друга по именам или по сокращённым отчествам.

– Выпили мы вроде не так и много, чтобы совершено не контролировать ситуацию и себя. Ладно, сейчас дело принимает совсем другой оборот, и надо выручать своего товарища из беды, если, конечно, ещё не поздно – подумал отец.

Отец взял на себя командование судном, поскольку он прекрасно знал морское дело по своим боевым походам. Судно сбавило ход до двух узлов и медленно двинулось в обратный путь. Почти вся команда судна высыпала на палубу с подручными осветительными приборами. Все выстроились по обеим бортам судна и внимательно вглядывались в набегающие морские волны.

На борту судна были включены все прожекторы и сигнальные огни, чтобы обеспечить как можно лучший обзор поверхности волнующегося моря. Качка судна не прекращалась, а сильный ветер гнал по морю крупные барашки волн с белыми шапками пены, в которых трудно было вообще разглядеть что-либо.

– Так, спокойно, значит с момента падения капитана в море прошло уже тридцать минут, – мысленно рассуждал отец. Сколько он продержится в достаточно прохладной для сентября воде? Думаю, что больше одного часа ему никак не выдержать. Да и вообще он может полностью обессилеть и не подавать ни голоса, ни отмашек руками.

– Боцман, срочно поднимитесь на мостик, – приказал по громкой судовой связи отец.

Через минуту на мостик поднялся запыхавшийся боцман.

– Слушаю вас Владимир Александрович.

– Петрович, забирай четверых матросов и быстро в трюм. Там должна храниться очень большая сеть для погрузки и выгрузки негабаритных грузов. Попробуем и этот вариант спасения нашего капитана. Ну, я думаю, что тебе не надо объяснять, как ею надо распорядиться? Будьте осторожны на корме при закреплении сети, а то и вас придётся спасать.

– Владимир Александрович, я всё понял, по военному приставив широкую ладонь правой руки к виску, быстро ответил боцман и кинулся на палубу.

А тем временем судно осторожно двигалось обратным курсом с одной лишь целью – спасти тонущего человека.

Матросы очень быстро на корме закрепили сеть на двух длинных балках, и опустили её в море.

– Нет, мы просто обязаны спасти Матвеича, – тихо шептал себе под нос отец, – иначе нас никто не поймёт и не простит.

По команде отца судно немного прибавило ходу, но всё оставалось по-прежнему. Море продолжало хранить молчание, от которого на душе у всей команды была одна лишь тоска и невосполнимое горе.

– Владимир Александрович, – обратился старпом к отцу, – по моим расчетам мы уже отдалились от места вероятного падения капитана на значительное расстояние, и я полагаю, что уже не осталось никаких шансов у нашего капитана, и надо дать срочную радиограмму в пароходство о пропаже капитана.

– Сергей Викторович не спешите с радиограммой, – с жаром ответил отец, – у нас действительно один шанс на миллион, чтобы обнаружить человека в штормовом море, но это шанс. Давайте, ложитесь на первоначальный курс на Антверпен, и где-то через час, если ничего не произойдёт, можете дать радиограмму в пароходство.

– Хорошо, Владимир Александрович, – с грустью в голосе ответил старпом и спустился на палубу.

– Да, – рассуждал отец, – если бы это случилось в другое время суток и при полном спокойствии моря, то мы бы без труда обнаружили Матвеича. Но, в такой буче, конечно, у нас мало шансов.

Судно развернули и взяли обратный курс на Гданьск. Отец спустился с мостика и присоединился к матросам, которые фонарями подсвечивали бурлящее море. Все были шокированы и потрясены от случившегося в открытом море. С момента пропажи капитана уже прошло более полутора часов.

– Владимир Александрович, обратился боцман к отцу, – надо застопорить машину и остановить судно, иначе наша сеть может намотаться на гребной винт и тогда может случиться что угодно. Постойте, постойте, Владимир Александрович, если я ещё не сошёл с ума, то только что видел в море какой-то силуэт в белом. Во что был одет наш капитан перед его пропажей?

– Белая рубашка и чёрные брюки, – быстро ответил отец.

– Петрович, быстро организуй бинокль и застопори машину. Где ты увидел этот силуэт по правому или левому борту?

– Да нет, Владимир Александрович, в нескольких метрах за кормой в районе нашей сети.

– Ясно, быстро в машинное отделение, стопори машину, и будем бога молить, чтобы наша сеть всё же сыграла свою роль в этих трагических событиях. Эх, Матвеич, как же тебя угораздило сыграть за борт, и жив ли ты вообще, – тяжело вздыхая, тихо шептал отец.

Через минуту прибежал боцман с биноклем в руках.

– Спасибо, Петрович, давай помалу вытравливай сетку из моря, сдаётся мне, что там кто-то есть. Во всяком случае, теперь я в этом совершенно чётко убеждён, да и бинокль это подтверждает. Смотрите, очень медленно и осторожно вытравливайте сеть, не спешите, теперь мы уже не имеем никакого права на ошибку.

Надо сказать, что боцман не ошибся, когда среди белых барашков волн, сумел разглядеть что-то иное белое, но вполне одушевлённое. Капитан лежал на палубе, и всем казалось, что силы покинули его.

– Петрович, давай быстро доктора сюда, – скомандовал отец, – промедление – смерти подобно!

При активной помощи доктора и его энергичных и результативных методик капитана удалось привести в чувство. Позднее капитан рассказывал отцу, что с ним произошло в тот злополучный вечер. Матвеич действительно вышел на палубу выкурить очередную сигарету. Он стоял на палубе, облокотившись спиной о борт судна. В этот момент судно сильно качнуло, капитан попытался сохранить равновесие, но его ноги поскользнулись о мокрую палубу, и уже через мгновение он был за бортом.

Вот такие бывают случаи в открытом море, об одном из которых мне рассказал отец. Кстати, этот случай с капитаном так и остался секретом и тайной для непосвящённых. Если бы информация об этом несчастном случае стала достоянием Латвийского морского пароходства, то, безусловно, полетели бы головы. Но, благодаря дружному экипажу судна этот жуткий случай так и остался в памяти только членов экипажа судна.

С некоторой задержкой по времени судно всё-таки ошвартовалось в порту Антверпена. Должен сказать, что каждый порт, в котором удалось побывать моему отцу, вызывал в нём различные ассоциации от явно негативных, до восторженных.

Конечно, о старом городе Антверпен отцу тоже было, что рассказать. Прежде всего, отца всегда удивляла необыкновенная чистота и ухоженность главных улиц этого города, его старинные здания, музеи и даже зоопарк, в котором отец побывал дважды.

Особо мне хочется отметить походы отца в Италию. Пожалуй, это были самые интересные и насыщенные всякими событиями рейсы за границу. В основном их судно совершало рейсы в один порт Италии – Геную. Но всякий раз, оказавшись в этом сказочном по красоте городе, отец не переставал удивляться и радоваться каким-то новым открытиям и впечатлениям от увиденного в нём.

Генуя напоминает древний амфитеатр: городские кварталы ярусами спускаются с высоких гор к заливу, порт служит огромным партером, а море – сценой. После заката Солнца декорации утрачивают реальные черты – россыпи огней отражаются в воде, искрящимся ковром покрывают скалы и сливаются со звёздами ночного неба. Отец рассказывал мне, что лучше всего рассматривать Геную с моря: кажется, что высотные жилые дома и старинные мраморные дворцы приклеены к вертикальным скалам.

 

 

***

Я уже говорил, что отец ходил в море на стареньком судне постройки начала двадцатого века, и поэтому зачастую на судне случались всякие ЧП, которые могли в любой момент привести к трагедии. Обычно судно, на котором отец ходил в море, всегда следовало хорошо изученным маршрутом, никуда не отклоняясь от намеченной цели. Каждый итальянский порт был досконально изучен штурманами и капитаном Матвеичем. На подходе к порту их судно всегда встречал катер с лоцманом на борту, который помогал судну строго по фарватеру без проблем зайти в порт.

Пожалуй, этот случай, о котором мне рассказал отец, представляет из себя нечто сверх неординарное и невероятное. Поначалу мне самому было трудно поверить в это захватывающее повествование отца, но отец на этот случай запасся неопровержимым доказательством того, что это действительно произошло с ним.

Как обычно, выгрузив свой груз в порту Генуи и пополнив свои трюмы различного рода оборудованием, через неделю капитан взял обратный курс с заходом в испанский порт Лиссабон. Капитан через диспетчера порта запросил погоду на ближайшие два дня, чтобы избежать непредвиденного в море. Должен сказать, что Средиземное море всегда было перенасыщено судами и кораблями иностранных государств. Особенно в этом сильно преуспели американцы, присутствие которых отмечалось практически во всех морях мира, но в особенности в Средиземном. В те далёкие 70-е годы американцев мы все относили к своим потенциальным врагам. Международная обстановка была, естественно, сильно накалена из-за того, что американцы постоянно совали свой нос практически в любые международные дела. В Средиземном море постоянно находился Шестой флот США, как говорили сами американские политики для поддержания мира, свободы и демократии.

Отец рассказывал, что их судно уже находилось на половине пути из Генуи в Лиссабон, но произошло то, чего никто из членов команды советского сухогруза не ожидал. На мостике ночью у штурвала стоял матрос-практикант, сверяя курс судна с показанием морского компаса. В то время советские торговые суда были исключительно плохо оснащены навигационным оборудованием. Это теперь в моё время на судах стоят самые совершенные навигационные приборы, позволяющие почти без участия человека следовать по выбранному курсу в самых сложных метеоусловиях.

Так вот, отец сидел в своей каюте и писал очередную сводку о проделанной им работе за время нахождения экипажа судна за рубежом в иностранном порту. Сводка была уже полностью составлена. Отец включил радиоприёмник и настроился на российскую радиостанцию. В то историческое время в диапазоне коротких волн 9, 13, 16 и 19 метров велись почти круглосуточные антисоветские передачи, порочащие нашу страну и её руководителей. Отец никогда не слушал этих радиокликуш и каждый раз, находясь далеко от своей Родины, ловил в радиоприёмнике родные позывные. Вот и сейчас из радиоприёмника доносились знакомые голоса дикторов «Маяка». В 23.30 по Москве отец отключил приёмник и прилёг на койку. Спать что-то отцу совсем не хотелось. В его голову лезли всякие мысли о предстоящем визите в испанский порт Лиссабон и всякая ерунда.

– Так, – рассуждал спокойно отец, где-то через сутки мы подойдём к Гибралтару, а там Атлантика, новые хлопоты и новые впечатления от Лиссабона.

Его рассуждения прервал сильнейший толчок, от которого он моментально оказался на полу каюты. В каюте сразу же сработала аварийная сигнализация, и отец, быстро одевшись, выскочил на палубу. То, что он увидел, его просто потрясло. Хотя в темноте в первый момент трудно было понять, что находится прямо по курсу судна, но, судя по высоким навигационным огням по бортам чужого судна, оно просто потрясало своими размерами. Отец схватил трубку переговорного устройства и почти закричал в микрофон:

– Матвеич, что происходит, да ты посмотри, что у тебя прямо по курсу. Да вы что там все уснули, что ли?

Отец бросил трубку и кинулся на капитанский мостик. Тем временем иностранное судно, немного протаранив нос судна Матвеича, стало отрабатывать назад, одновременно разворачиваясь. Отец стремительно влетел на мостик и распахнул дверь в рубку. За штурвалом стоял весь трясущийся от страха стажёр и пальцем указывал на иностранное судно. Рядом с ним стоял вахтенный штурман и отчаянно вызывал по внутренней связи капитана.

– Да что тут у вас происходит, как вы допустили это ЧП? Да вы понимаете, что вы натворили и чем это теперь грозит для вас? – кипятился отец. Сергей Викторович, что вы трясётесь, как осиновый лист, объясните толком, что произошло. Вы уже вызвали капитана или всё ещё сопли жуём, – наступая на штурмана, негодовал отец.

Дверь рубки распахнулась и на пороге показался взлохмаченный в трусах и майке капитан.

– Товарищ капитан, – кинулся к нему с объяснениями штурман, – я всего лишь на двадцать минут отлучился к себе в каюту за сигаретами, а тут вот такое случилось.

Капитан рукой отстранил от себя штурмана и подскочил к матросу:

– Быстро доложите, как вы ухитрились впилиться в эту громадину, вам что места мало в море?

– Товарищ капитан, я всё делал согласно инструкции по правилам расхождения судов в открытом море, идущих встречными курсами, – чуть не плача, лепетал трясущийся от страха матрос. Я прекрасно знаю, что в открытом море суда следующие встречным курсом должны расходиться левыми бортами. Я видел это судно, и локатор его чётко фиксировал, но в последний момент этот незнакомец решил повернуть ко мне свой правый борт. Товарищ капитан, я уже ничего не мог экстренно предпринять.

– Ладно, мы с вами ещё отдельно побеседуем, – сверкая глазами на матроса, шумел капитан.

– Ну, а вы штурман, разве не знаете, что ни в коем случае без замены нельзя покидать мостик и тем более в ночное время. Чёрт бы вас побрал, – кричал в ярости Матвеич. Да и потом вы, я надеюсь, сыграли аварийную тревогу на судне или тоже проспали. Наверняка наше судно получило серьёзную пробоину и нам теперь может грозить полное затопление. Ну, что вы хлопаете на меня своими пустыми глазами, немедленно объявляйте аварийную тревогу и всё такое прочее на случай аварийного покидания судна.

Между тем неизвестное судно успело развернуться и лечь на обратный курс.

Судно отца получило большую пробоину в носовой части и стало давать дифферент на нос.

– Матвеич, не кипятись, что уже сделано, то сделано, – устало кладя руку на плечо своего товарища, заметил отец. Судя по тому, что судно потеряло свою устойчивость, можно предположить, что мы благополучно тонем.

– Боцман, немедленно подготовить аварийно-спасательную команду для устранения течи в трюмах, – объявил по громкой связи капитан и передал микрофон отцу.

– Володя, вот мы и прогулялись по Европам, – с горечью в голосе пошутил капитан. Покомандуй тут пока без меня, а то какой я капитан в трусах и майке.

– Ладно, Матвеич, не переживай, у меня на фронте и не такое бывало. Мужики у нас рукастые, думаю, что нам всё же удастся сохранить плавучесть, а там и чья-нибудь помощь подоспеет.

Капитан похлопал отца по спине и выскочил на палубу.

– Спокойно, – мысленно рассуждал отец, – к сожалению, нам не удалось установить принадлежность чужого судна, но судя по его огромным размерам, это скорее всего крупный танкер. Но странно другое, почему он так позорно бежал от нас. Почему не предложил нам никакой помощи. Отец вновь поднёс к губам микрофон:

– Радиорубка! Говорит первый помощник капитана, немедленно передавайте в эфир международные сигналы бедствия с координатами нашего судна, заодно запросите, какие суда сейчас могут находиться в акватории нашего судна. Если получите какие-нибудь положительные результаты, то немедленно докладывайте мне или капитану. Как поняли?

– Владимир Александрович, всё ясно я уже передал сигналы бедствия и жду ответных сообщений от ближайших к нам судов. Пока в эфире тишина.

– Внимание всему личному составу судна, немедленно всем надеть спасательные жилеты и действовать согласно расписанию тревоги.

– Боцман, доложите, что там у вас, и есть ли возможность устранить течь, – вновь заговорил по внутренней связи отец.

– Владимир Александрович, ничем не могу вас обрадовать, – быстро ответил Петрович, – носовое отделение уже затоплено, вода постоянно поступает. Центральный трюм самый большой, и если его заполнит вода, то нам точно каюк. Понимаете, Владимир Александрович, перегородки в трюмах очень старые, и во многих местах уже видны трещины и щели. Мы сейчас с командой стараемся заделать все щели и трещины специальными распорками с пластырями, но думаю, что мы потеряли слишком много времени, да и на все дыры этих пластырей просто может не хватить.

– Петрович, сделай всё возможное, чтобы судно как можно дольше сохраняло плавучесть. Тебе же совсем не хочется стать добычей голодных акул. Ладно, это я шучу, давайте, мужики, Родина вас не забудет, – бодрым голосом ответил отец.

– Владимир Александрович, мы постараемся, – с грустью в голосе отрапортовал боцман.

– Радиорубка! Дмитрий Николаевич, как у вас обстоят дела, кто-нибудь отозвался на наши позывные. Доложите, ну что вы там притихли, как двоечник у школьной доски, самое время у нас с вами играть в молчанку, – начинал уже сердиться отец.

– Владимир Александрович, пока откликнулись два судна – это наш танкер «Игарка» и американский авианосец «Энтерпрайз».

– «Энтерпрайз», – удивился отец, – этого нам ещё не хватало.

– Да, Владимир Александрович, но всё дело в том, что наш танкер в настоящее время находится у берегов Шотландии в Атлантике, а авианосец всего в 10-ти кабельтовых от нашего судна. Они предлагают нам немедленную помощь. Наш танкер никак не успевает к нам на помощь, – доложил радист.

– Погоди, Володя, – быстро проговорил вошедший в рубку капитан, – надо подумать, как поступить.

– Нам уже некогда думать, – сильно нервничая, ответил капитану отец. Матвеич, пойми, мы играем жизнями наших товарищей по экипажу. Каждая минута дорога.

– Боцман, есть хоть маленькая надежда на то, что мы останемся на плаву или нет? – почти закричал в микрофон капитан.

Наступила томительная пауза. Судно, слегка покачиваясь, заметно кренилось на левый борт с диферентом на нос.

– Да что там у них происходит, – выходя из себя, кричал капитан.

Наконец, в переговорном устройстве что-то затрещало и послышался шум бурлящей воды. Взволнованный голос боцмана извещал:

– Товарищ капитан, нам удалось частично заделать некоторые бреши в силовой перегородке, но вода под большим давлением всё равно делает своё дело. Я полагаю, что минут через десять мы все окажемся под водой. Что делать, товарищ капитан?

Лицо у капитана напряглось и побагровело.

– Петрович, давай всех наверх, и быстро травите шлюпки на воду. Каждая минута теперь дорога. Радиорубка! Николаич, свяжись с американцами и давай им «добро» на спасательные работы.

– Володя, а ты то что стоишь, – повернулся капитан к отцу, – беги в свою каюту и возьми с собой всё, что необходимо в таких случаях, можешь и в мою каюту заглянуть. Прихвати документы, деньги, ну ты сам знаешь что.

При всей сложности и трагичности ситуации, которая сложилась на судне, экипаж не впал в панику и уныние, ведь недаром гласит русская поговорка: «Русские никогда не сдаются!». В данный момент она себя полностью оправдывала. Уже через шесть минут весь экипаж судна сидел в шлюпках и прилагал все усилия, чтобы как можно дальше отойти от места гибели судна. Дело в том, что при быстром погружении судна в пучины моря образуется большая воронка-водоворот, которая очень быстро может втянуть в себя шлюпки спасающихся моряков.

Матвеич сидел на дне шлюпки, обхватив голову руками.

– Володя, это конец, – тихо стонал капитан, – конец моей карьеры.

Отец опустился рядом с ним и положил руку на плечо друга:

– Матвеич, это мы ещё посмотрим, конец или не конец. Во всяком случае, не по нашей вине мы все оказались за бортом. Этот танкер обязательно найдут и примут все меры для возмещения нашей стране понесённого убытка, а мы с тобой перебазируемся на другое судно.

Между тем судно на глазах у всех быстро погружалось в море. Через минуту всё было кончено, и только на месте только что затонувшего судна с шипением быстро вращалась огромная воронка.

– Володя, ты не понимаешь меня, – не скрывая своих слёз, тихо шептал капитан, совсем не так я хотел когда-нибудь попрощаться с морем. Я хотел сойти на берег, как большинство моих друзей, а вот ухожу, как побитая мокрая собака с позором и всеобщим осуждением.

– Ладно, Матвеич, не переживай, – с грустью в голосе ответил отец, – на то она и жизнь, чтобы мы гнулись, но не ломались от этого житейского торнадо, а противопоставляли бы ему свою твёрдую волю и железный характер.

Отец рассказывал мне, что им тогда сильно повезло, потому что на море почти не было волнения, и чётко просматривался горизонт. Но обстановка, в действительности, оказалась не такой уж простой, как тогда показалось отцу. Конечно же, в самый последний момент не обошлось и без паники и сумятицы при аварийном покидании судна. Многие шлюпки достаточно далеко отдалились друг от друга. Только на некоторых шлюпках оказались сигнальные фонари, что позволило капитану и его помощникам сориентироваться в море и понять, кто, где находится.

Капитан лежал на дне шлюпки в совершенно подавленном состоянии, и казалось, что его мало интересовало происходящее вокруг. Лицо его резко побледнело, глаза закатились, а на лбу выступил холодный пот.

– Мужики, – обратился отец к сидящим рядом с ним людям, – что-то нашему капитану совсем плохо, у кого-нибудь есть с собой валидол.

– Владимир Александрович, – повернулся к отцу радист, – каждая спасательная шлюпка укомплектована специальной аптечкой для оказания экстренной помощи терпящим бедствие. Так что, прикажете вскрыть её?

– Дмитрий Николаевич, вы меня просто удивляете, – сердито передёрнув плечами, ответил отец. А что, мы все сейчас вышли в море прогуляться перед сном. Не валяйте дурака, делайте то, что предписывает инструкция в таких случаях.

Как ни странно, но в аптечке нашёлся валидол и антистрессовые препараты.

– Матвеич, как ты, – теребил капитана отец, – на положи под язык валидол, сразу же почувствуешь облегчение.

Капитан открыл распухшие от слёз глаза и спросил слабым голосом:

– Где я, что происходит и почему я в шлюпке?

– Владимир Александрович, – обратился к отцу боцман, – никак наш капитан бредит, видать малость перенервничал. Действительно, кто выдержит такие ужасы.

– Да, Петрович, ты прав, – быстро ответил отец и достал из аптечки шприц с антистрессовым препаратом.

Протерев влажным спиртовым тампоном руку Матвеича, отец быстрым и незаметным движением ввёл необходимую дозу антистрессового препарата. Через несколько минут капитан пришёл в себя и сел на дно шлюпки.

– Володя, ты настоящий друг, спасибо тебе за помощь и поддержку в этом чудовищном водовороте страшных событий. Но, ты не волнуйся, теперь всё под контролем, и я вполне адекватно реагирую на всё происходящее вокруг меня.

– Ну, вот и ладушки, уже бодрым голосом резюмировал отец, а то, знаешь, я уже подумал, что ты собрался оставить меня одного на этой грешной Земле. Держись, Матвеич, скоро подоспеет помощь, и всё будет хорошо!

– Дай Бог, дай Бог, – кладя руку на плечо отцу, отреагировал капитан.

С момента аварийного покидания судна уже прошло около часа, но по всему было видно, что американцы не особенно торопятся выполнять международную миссию по спасению экипажа тонущего советского судна.

– Боцман, – приказал капитан, включите громкий аварийный сигнал и все фонари, которые есть в шлюпке. Я думаю, что американцам будет не просто обнаружить нас в кромешной темноте, но всё же у них на борту авианосца такой арсенал радиолокационных средств, который нам и во сне не снился. Ладно, главное не паниковать, держаться всем вместе и терпеливо ожидать спасателей.

Боцман встал во весь рост в шлюпке и начал интенсивно крутить над головой фонарём. В других шлюпках матросы последовали его примеру, и уже где-то минут через пятнадцать все увидели вдали слабый свет прожектора, который с каждой минутой набирал силу.

– Ну, вот и помощь на подходе, – спокойно отреагировал на это отец, – теперь нам предстоит довольно-таки тесный контакт с чуждым нам миром. Интересно, как они встретят нас и кто мы для них теперь в данной ситуации, – обращаясь к Матвеичу, поинтересовался отец.

– Эх, Володя, если бы я знал, так тебе бы, наверное, первому рассказал, как и что, – тихо заметил капитан. Но думаю, что особо тёплого приёма нам не будет оказано, да и кто мы для них, ты же сам всё прекрасно понимаешь.

Ещё через несколько минут вся акватория моря вблизи шлюпок была ярко освещена с бортов четырёх спасательных катеров. Надо отдать должное американцам, за их исключительно чёткие и слаженные действия при эвакуации советских моряков со шлюпок на катера. Уже через двадцать минут весь личный состав затонувшего судна находился на палубах четырёх американских катеров.

– Володя, слушай, а что это их матросы на нас так пялятся, – испуганно оглядываясь по сторонам, прошептал на ухо отцу капитан, – чем это мы им не понравились?

– Матвеич, ну ты, как дитя малое, – отреагировал с усмешкой отец, – газет что ли не читаешь или моих лекций никогда не слушал. Запомни раз и навсегда, что мы для них прежде всего красные казаки из холодной Сибири, а потом уже товарищи по смежной морской профессии.

Катера, тихо урча своими мощными дизелями, быстро доставили советских моряков на авианосец.

Весь спасённый экипаж разместился в большом, просторном холле с дневным светом и кондиционером. Была быстро организована первая медицинская помощь нуждающимся в этом, тёплые пледы и горячий кофе с ромом.

– Владимир Александрович, – косясь на большую кружку с ароматным напитком, оживился боцман, – смотрите, нас встречают как на дипломатическом приёме.

– Не обольщайся, Петрович, – ответил с грустинкой отец, – да, вижу, стелят то они очень мягко, да вот боюсь, что спать у них нам будет довольно жёстко. Не нравится мне всё это. Ну, вот, смотри, Петрович, к нам уже направляется кто-то из командного состава авианосца.

В холл быстро вошёл мужчина средних лет в морской офицерской форме. Судя по тому, как густо его форма была усыпана всякими знаками различия и орденскими планками, можно было предположить, что это не простая птица, а офицер, занимающий не последнее место в командном составе авианосца.

– Господа, – начал говорить он, гордо вскинув коротко остриженную голову, – экипаж американского авианосца «Энтерпрайз» приветствует доблестных советских моряков. Не по своей воле вы оказались на нашем гостеприимном островке демократии и свободы, но мы приложим все усилия, чтобы вам было исключительно комфортно на нашем корабле. После выполнения некоторых формальностей вам всем будут предоставлены каюты со всеми жизненно необходимыми функциями. Кстати, меня зовут Робертс, и я с большим вниманием выслушаю все ваши пожелания и просьбы, а сейчас небольшими группами пройдите в конец холла к стойке, где вас уже ожидают двое наших морских офицеров, которые предварительно познакомятся с каждым из вас и посвятят вас в распорядок нашей службы. Прошу вас, господа!

Офицер широким жестом руки пригласил присутствующих в холле последовать за ним. Действительно холл заканчивался небольшой стойкой, за которой, переминаясь с ноги на ногу, стояли два офицера.

– Слушай, Матвеич, давай договоримся особо не болтать ничего лишнего ни о себе, ни о наших товарищах, а то этих клоунов я достаточно хорошо знаю ещё со времён войны. Они всегда мотают себе на ус, всё то, что может принести им или дешёвую выгоду, или повышение по службе.

– Да, ладно тебе, Володя, можно подумать, что я сразу же побегу к ним докладывать о наших секретных инструкциях и кодах. Ты меня обижаешь, дружище, – ответил капитан, с недовольным видом отворачиваясь от отца.

– Ну, хорошо, Матвеич, будем считать это моей неудачной шуткой, – с улыбкой заглядывая другу в лицо, ответил отец.

– Господин Робертс, – капитан рукой остановил проходящего мимо офицера, – я капитан судна Петров Борис Матвеевич, а это мой первый помощник Кудряшов Владимир Александрович, – у меня как раз возникло несколько вопросов, на которые я хотел получить ответы, но уже в лице командира авианосца.

Офицер, удивлённо вскинув на отца и Матвеича глаза, широко заулыбался:

– Конечно, конечно, господа мы незамедлительно свяжем вас с командованием нашего корабля, а пока я вас приглашаю в свою каюту, где мы в спокойной и деловой обстановке продолжим нашу беседу, прошу вас следуйте за мной.

Отец с капитаном вышли из холла и последовали за господином Робертсом. Пройдя бесконечное число переходов и помещений, отец и капитан, наконец, оказались в небольшой, но очень уютной каюте. С потолка струился приятный, ненавязчивый желтоватый свет, а из радиоприёмника доносились приятные звуки классической музыки.

Вот интересно, про себя подумал отец, – в моём сознании американцы всегда ассоциировались как джазовая музыка и ещё что-то такое совсем вульгарное и непристойное. Да, видимо, уже нам всем давно надо менять свои стереотипы на этот счёт.

– Господа, прошу вас располагайтесь, как вам будет удобно, в моей каюте, а я пока ненадолго отлучусь, надо сделать некоторые распоряжения по долгу службы. Американец, по- военному отдав честь, быстро исчез за дверью каюты.

– Слушай, Володя, а ведь он говорит по – русски совершенно без акцента. Интересно, где это он так насобачился, в каких университетах? Здесь, понимаешь, над английским маешься несколько лет, а результата практически никакого.

– Знаешь, Матвеич, всё зависит от менталитета каждого отдельно взятого человека, да и не надо забывать натуру русского человека, которого надо долго запрягать. Вот мы и запрягаем себя постоянно, а языка нашего потенциального врага так и не знаем.

– Может быть ты и прав, Володя, но всё равно надо будет его спросить об этом, – задумчиво глядя на отца, ответил капитан.

Отец подошёл к иллюминатору. Видимо, каюта американца находилась на средней палубе авианосца, потому что из иллюминатора открывался прекрасный вид на взлётную дорожку авианосца. Прошло уже около часа, а господин Робертс по каким-то причинам всё ещё не появлялся.

– Матвеич, что-то наш опекун задерживается, у меня такое ощущение, что именно сейчас решается наша судьба, – садясь в мягкое кресло, заметил отец.

– Что ты имеешь в виду, какая ещё там судьба? – насторожился Матвеич.

– Да вот, Матвеич, через небольшой промежуток времени мы с тобой всё и узнаем, а пока нам остаётся только ждать, ведь мы здесь гости, не более того.

– Ты как всегда прав, Володя, подождём этого Робертса, – садясь в соседнее кресло, тихо проговорил капитан.

За иллюминаторами корабля заметно рассвело, и слабые лучи Солнца заиграли на светлых перегородках каюты. В коридоре послышался шум голосов, дверь в каюту распахнулась, и на пороге нарисовались две фигуры людей. Первым в каюту вошёл уже в летах офицер, судя по серьёзным нашивкам на его кителе – сам командующий авианосцем, за ним проследовал уже знакомый отцу некто Робертс.

– А мы уже решили, что вы о нас совсем забыли, – пошутил Матвеич, пристально разглядывая вошедшего.

– Господа, весь личный состав моего авианосца выражает вам глубокое сочувствие и сожаление о преждевременной гибели вашего судна, – сняв фуражку, обратился командующий к Матвеичу. Я так полагаю, что вы капитан или я ошибаюсь.

– Нет, господин командующий, вы не ошибаетесь, – быстро ответил капитан, – но мне бы хотелось как можно быстрее связаться с Латвийским морским пароходством и сообщить им о случившимся. Я не имею никакого права, находясь на вашем борту просто сидеть сложа руки. Когда вы мне предоставите такую возможность?

Командующий медленным жестом достал платок из кармана брюк и вытер выступивший пот на шее.

– Прежде всего, господа, разрешите представиться – я адмирал Стив Кинли, уже пять лет командую этим плавучим аэродромом. Конечно же, мы предоставим вам возможность связаться с вашим руководством, но, прежде всего, мы хотим услышать от вас единственное: вы действительно хотите вернуться в этот ваш коммунистический рай или нет? Не спешите с ответом, а лучше послушайте, что я вам скажу по этому поводу. Дружище, – обратился господин Кинли к рядом сидящему офицеру, – будьте добры организуйте нам что-нибудь вроде лёгкого ланча, да и не забудьте принести что-нибудь покрепче.

– Господин Кинли, мы благодарим вас за гостеприимство, но у нас совершенно нет времени обмывать гибель нашего судна, – начиная волноваться, ответил отец. Я требую, чтобы вы немедленно проводили нас в радиорубку для связи с Латвийским пароходством.

– Господа, ну что за тон, не забывайте, что вы находитесь на боевом корабле, на котором действует свой порядок и устав. Как там говорят у вас: «Со своим уставом не лезь в чужой монастырь». Да и потом, я надеюсь, вы прекрасно понимаете, что мы ни в коем случае не можем открыть вам доступ к нашим секретным помещениям. Кстати, радиорубка тоже имеет к этому самое прямое отношение. Не надо так волноваться, господа, давайте не спеша и в спокойной обстановке поговорим о делах ваших скорбных.

От этих слов отец весь сжался и с ненавистью посмотрел в глаза командующему.

– Ладно, господин Кинли, я готов выслушать вас, но только учтите, что мы особо не располагаем временем на пустые разговоры, – решительно ответил отец.

– Ну это ещё как сказать, пустыми окажутся мои слова для вас обоих, или чрезвычайно важными. Итак, начнём, господа, наш непростой разговор. Прежде всего, я хочу поставить вас, уважаемый капитан, в известность, что вас протаранил наш танкер. К сожалению, это произошло чисто по вашей вине. Капитан танкера доложил мне, что на вашем судне не были включены навигационные и габаритные огни. Да, и потом именно ваш рулевой в самый последний момент допустил опасное сближение с нашим танкером. Всё это стало причиной тех самых трагических событий, которые совсем недавно имели место в открытом море. Теперь, господа, давайте спокойно рассуждать, что вас ждёт после возвращения на Родину? Мне так представляется, что вас, господин капитан, моментально снимут с работы и отдадут под суд за разгильдяйство и проявленную халатность при несении ночной вахты. Иными словами, вас просто сотрут в порошок за то, что вы натворили в море.

– Ну уж нет, господин Кинли, не надо переводить стрелки с больной головы на здоровую. Это как раз по вине вашего танкера мы сейчас находимся в таком отчаянном положении. Напрасно вы стараетесь, правда всё равно будет на нашей стороне.

– Вы удивительно наивны, господин капитан, – язвительно улыбнулся господин Кинли, – неужели вы думаете, что советские власти поверят вам в этом спорном вопросе. Смею вас заверить, что наш танкер получил тоже незначительные повреждения носовой части, и нам не составит особого труда подготовить отчёт об этом инциденте в море, но вы, конечно, понимаете в каком свете.

– Ну, если вы способны на подлость, то можете строчить что угодно, но мы всё равно будем доказывать своё, – с жаром ответил отец.

– Да, уж вижу, что вы так и поступите, но смею вас заверить, что в этой игре победу одержу всё же я. Мне еще в академии преподаватели говорили, что русские удивительно упрямые и несговорчивые люди. Господа, я предлагаю всему вашему командному составу сотрудничество на благо и во имя свободы и демократии. Вы будете совершенно свободными личностями в нашем цивилизованном государстве, которое уже давно незнакомо с такими понятиями, как угнетение, произвол, несправедливость. Только в США вы сумеете обрести себя, открыть и осуществить все ваши мечты и желания. Сейчас ваши руководители платят вам копейки, и вы этим довольствуетесь, а если вы через короткий промежуток времени будете получать на несколько порядков больше и жить на приличных виллах. При выходе на пенсию вы всё равно будете ощущать себя полноценными гражданами США, путешествуя на пенсионные средства практически по всему миру. Вот, интересно, на ваши деревянные шестьдесят рублей в месяц вы сможете поехать, ну скажем, на Канары, ну, что молчите. Ну, конечно же, нет, да и граница ваша на прочном замке, как поётся в ваших патриотических песнях.

– А это пусть вас совсем не волнует, сколько нам платят, и где мы предпочитаем жить и отдыхать. Знаете, у нас тоже есть вполне здравая и осмысленная поговорка: «Где родился – там и пригодился», и поэтому я предлагаю уже вам, господин Кинли, «не надо лезть в наш монастырь со своим уставом» – совсем разошёлся отец. Кстати, до гибели нашего судна, мы успели передать наши сигналы бедствия в эфир, и к нам на помощь следует советский танкер «Игарка». Советский танкер извещён нами, что ваш авианосец опережает его по времени, и что скорее всего мы окажемся на вашем борту, что, кстати, и случилось. Но, через несколько дней наш танкер будет на месте и заберёт весь наш экипаж на свой борт.

– А вы уверены, что все члены вашей доблестной команды захотят вернуться на так называемую вашу Родину. Может быть всё же некоторые из вас трезво мыслят и решат навсегда бросить свои якоря на островах свободы и демократии, – улыбаясь заметил командующий. Вы хорошенько обдумайте мои предложения, прежде чем сказать нет. Для этого у вас будет достаточно времени.

Командующий достал из чёрной папки несколько белых листов и протянул их капитану.

– Вот, господа, я оставляю вам бумагу, на которой вы сможете написать заявление с просьбой о предоставлении вам политического убежища. А сейчас я вас должен покинуть, все вопросы теперь с вами будет решать мой помощник господин Робертс.

Командующий надел фуражку и, чётко козырнув капитану, быстро покинул каюту.

– Господин капитан, – обратился господин Робертс к капитану, – я прихватил с собой распорядок служб нашего авианосца и прошу вас чётко следовать ему. До известного времени, вы с вашим помощником будете жить в моей каюте. О своих товарищах можете не беспокоиться, им будет предоставлено тоже вполне комфортабельное жильё. До прихода вашего танкера вам придётся подчиняться нашим законам и порядкам. Не забывайте, господа, что вы пока только в гостях на чужом для вас корабле. Вот небольшой план отдельных помещений нашего корабля, где вам разрешено будет находиться, в другие каюты и помещения заходить строго запрещено. Господа, я более не смею обременять ваше внимание своим присутствием. Кстати, необходимые продукты питания вам будут доставлять прямо в каюту. Если возникнут какие-то вопросы или просьбы вы можете связаться со мной по телефону 3574. Честь имею, господа!

– Ну, и что ты на это скажешь, Матвеич ? – подходя к иллюминатору, поинтересовался отец. Неужели они действительно считают, что нам по нраву их образ жизни? Лично меня совершенно не прельщает жить где-то за тридевять земель от родных мест. Да я собственно и не представляю себе, как можно бросить своих родных, друзей и всё то, что годами мы хранили в своих душах. Нет, Матвеич, я однозначно голосую за свою Родину и никогда не променяю её на чужбину. Ну, а ты что думаешь на этот счёт, Матвеич?

– Знаешь, Володя, я пока ничего не думаю и не хочу думать. Я тебе никогда ещё не отрывал своей души, но лучше будет для нас двоих, если я это сделаю именно сейчас.

– Интересно будет тебя послушать, Матвеич, – кладя руку на плечо другу, заинтересовался отец.

– Я думаю, что тебе действительно будет интересно послушать мою исповедь, и тогда ты сможешь понять и простить меня.

Отец внимательно посмотрел на посеревшее лицо капитана и заметил:

– Слушай, это предисловие к твоей исповеди меня несколько настораживает, что это я должен простить тебе. Мы старые друзья и не один год ходим в море, что нам скрывать друг от друга? Матвеич, мне совсем не нравится твоё настроение, ну, что ты прячешь глаза, давай выкладывай всё начистоту.

– Володя, всё не так просто, как это может показаться на первый взгляд. Во-первых, ты не хуже меня знаешь, что обычно бывает с капитанами, потерявшими свои суда в морях и океанах. Во-вторых, у меня никого не осталось из близких и родных мне людей там – на далёкой моей Родине. У меня ведь тоже была семья, которую я бесконечно любил. Моя жена – Танюшка подарила мне в своё время трёх прекрасных сыновей. Мы тогда жили в Калининграде на окраине города в небольшом домике с садовым участком. Я в своих сыновьях просто души не чаял, до того они все были умны и добры душой. Я всегда их нацеливал на морскую службу в ВМФ, или в гражданском флоте, но до сих пор не могу понять, почему они выбрали судьбу десантников.

– Ну, так это же здорово, что твои сыновья выбрали не менее романтическую мужскую профессию, чем служба на море, – с улыбкой заметил отец. Ты должен ими гордиться.

– Да так, собственно и было, мне ничего не оставалось, как всей душой принять этот их выбор. Но ты же помнишь ту нашу заварушку с Афганистаном, эту безумную мясорубку, которая не щадила ни солдат ни офицеров. Короче говоря, Володя, все мои ребятки полегли тогда в бою под Кандагаром. Сначала нам с женой позвонили, ну а потом пришёл груз 200. После таких событий моя Танюшка не долго прожила на этом свете, оставив меня одного.

– Матвеич, извини, я, честно говоря, не знал, что у тебя такое горе, – ответил с грустью отец.

– Понимаешь, Володя, теперь меня ничего не связывает с тем государством, которое в своё время отняло у меня моих детей. Ну, вот скажи мне, пожалуйста, почему и за что я должен любить свою Родину, если она поступает так безрассудно, отправляя на верную гибель своих парней. Почему в мирное время нам надо обязательно влезать во внутренние дела других государств. Вообще, кому нужна эта война в Афганистане? Да и после гибели моего судна меня ждёт или всеобщее презрение, или бесплатная путёвка в солнечный Магадан. Я уже достаточно пожилой человек, чтобы рассчитывать на положительный исход моего дела, и мой опыт подсказывает мне, что остаток своих лет я проведу отнюдь не в лучезарных местах. Вот поэтому я принимаю однозначное решение остаться на Западе. Теперь ты понимаешь, почему я просил тебя понять и простить меня. Поверь, Володя, мне сейчас чрезвычайно тяжело принимать это решение, но другого ответа ты от меня не услышишь.

Отец стоял и слушал исповедь капитана, своего товарища и никак не мог поверить в мгновенное перевоплощение своего друга в какого-то чужого и непонятного ему человека. На отца нахлынула волна воспоминаний об их совместных рейсах в различные регионы Европы, общие радости и горести. Отец внимательно слушал Матвеича, и с каждой минутой в нём крепла уверенность, что он уже никогда не увидит своего товарища по морской работе. Отец стоял и еле сдерживал себя, чтобы не дать волю своим чувствам.

 

 

***

Нет нужды теперь описывать подробно все перипетии тех далёких событий, которые выпали на долю наших российских моряков, но, как рассказывал мне отец, наш гражданский флот потерял тогда троих моряков в лице капитана, штурмана и матроса – стажёра, которые в ту трагическую ночь несли эту злополучную вахту.

Отца перевели на другое судно, где он обрёл себе новых друзей, но в его душе навсегда остался неприятный осадок от потери ему уже дорогих друзей. Первое время отцу было достаточно непросто завоевать доверие экипажа нового судна. Как и в любой другой среде, где идёт общение между людьми, в Латвийском морском пароходстве сразу же поползли нездоровые слухи и невероятные домыслы о гибели советского суда и о переходе тройки советских моряков за кордон. Отца неоднократно вызывали для «бесед» в первый отдел для уточнения обстоятельств тех трагических событий. То есть, я хочу сказать, что в тот год отец пережил много неприятных моментов и от общения с комитетчиками, и от общения с партийными органами. Но, учитывая его военные заслуги и практически полной непричастности к случившемуся, его всё-таки оставили в покое и восстановили в должности.

Удивительная всё же штука жизнь. Я уже много лет живу в Петербурге, у меня двое прекрасных детей, любимая жена Натали, которую я бесконечно люблю и уже не представляю себе жизни без неё. Отца я уже не видел много лет то ли по причине своей занятости, или по воле судьбы. Но в жизни часто происходит то, о чём мы даже и не смеем никогда подумать и предположить в виду своей определённой невозможности осуществления этого. По долгу своей работы я часто наведываюсь за границу, наша контора занимается поставкой военной техники в юго-восточную Азию. В основном это истребители МИГ-31 и СУ-27. Работа интересная, хорошо оплачиваемая, а главное мне даёт возможность посмотреть мир. Честно говоря, я очень устал в последние годы и от бесконечных контрактов с заказчиками, и от той одуряющей жары в этом регионе мира.

– Всё хватит, – решаю я, и набираю номер знакомого мне уже турагенства «Нева».

Телефонная трубка отреагировала на мой звонок приятной мелодичной трелью, и уже через мгновение мне ответил туроператор:

– Турагенство «Нева» к вашим услугам, чем могу быть полезен.

– Здравствуйте, соедините меня, пожалуйста, с Эммой Михайловной, – устало садясь в кожаное кресло, попросил я.

– Простите, как вас представить, – осведомился туроператор после небольшой паузы.

– Скажите, что её беспокоит Борис Владимирович по срочному делу.

– Минуту, – быстро ответил агент, и было слышно, как он с кем-то тихо переговаривается.

Я сидел за столом в своём кабинете и нетерпеливо стучал пальцами по ручке кресла. Наконец, в трубке послышался звук приближающихся шагов, и спокойный тихий голос ответил:

– Борис Владимирович, здравствуйте, что-то давно мы вас не видели в нашем захолустье. Судя по срочности вашего звонка, что-то у вас случилось или я ошибаюсь.

– Здравствуйте, Эмма Михайловна, нет вы не ошибаетесь, действительно случилось именно то, после чего мне необходимо очень быстро приходить в себя.

– Борис Владимирович, вы меня интригуете и в то же время пугаете своим ответом.

– Да ладно, Эмма Михайловна, это я так шучу, просто я очень устал и хочу вместе с женой где-нибудь отдохнуть.

– Ну, слава богу, а то я уж и вправду подумала, что у вас какие-то серьёзные проблемы или на работе, или со здоровьем.

– Вот вы мне и помогите поддержать моё здоровье, есть ли у вас что-нибудь подходящее на сентябрь месяц?

– Борис Владимирович, с удовольствием выполню вашу просьбу, передайте большой привет вашей супруге.

– Да, да, Эмма Михайловна, обязательно передам.

– Так какой регион мира вы желаете посетить в этом году или у вашей супруги есть какие-нибудь пожелания?

– Мы желаем посетить те места, где как можно прохладнее, знаете мне до ужаса надоел этот Индокитай, от этой жары можно просто с ума сойти. Я уже проконсультировался с женой, и мы сошлись с ней на Великобритании. Скандинавию мы уже давно с ней объехали, а вот в Великобритании ещё не приходилось бывать.

– Так, Борис Владимирович, могу предложить вам и вашей супруге прекрасный отдых в Ирландии. Я думаю, что это то самое, что вам надо. Ну, во-первых, в это время года там совершенно не жарко, прекрасный морской город Дублин с влажным комфортным климатом и с большой культурной программой.

Было слышно, как Эмма Михайловна перелистывает справочник, что-то ища, и уже через мгновение сообщила радостным голосом:

– Ну, вот, Борис Владимирович, всё-таки нашла. Хочу предложить вам двухнедельный отдых в хорошо зарекомендовавшем себя пятизвёздочном отеле «Континенталь». Ну, как обычно, всё включено, четырёхразовое питание, английский стол, масса мероприятий и экскурсий, как по самому городу, так и за его пределами. Кстати, Борис Владимирович, что с вашими загранпаспортами, не просрочены ещё?

– Не беспокойтесь, Эмма Михайловна, в этом отношении у меня всё в порядке. На этой неделе я загляну к вам и выкуплю путёвки. То, что вы мне предлагаете, меня вполне устраивает, думаю, что мою супругу тоже.

– Ну, вот и прекрасно, – быстро ответила турагенша, – хочу пожелать вам счастливого пути и доброго отдыха.

Я кинул трубку на рычаг и откинулся на спинку кресла.

– Так, – мысленно рассуждал я, – ничего страшного не случится, если я на две недельки покину свою фирму, тем более, что мой заместитель только что вернулся из отпуска и вполне может на этот срок заменить меня.

– Зиночка, пожалуйста, организуйте мне чаёк с лимоном и что-нибудь перекусить, да и пригласите ко мне моего заместителя Виктора Захаровича, – предупредил я секретаря по селекторной связи.

– Хорошо, Борис Владимирович, сейчас всё приготовлю.

– Зиночка, сегодня ни с кем не соединяйте, меня сегодня не будет целый день.

– Я всё поняла, Борис Владимирович.

Сборы у нас с Натали были недолги, и вот мы уже летим над Северным морем в комфортабельном Боинге на высоте десять тысяч метров.

Наташа всё время сосредоточенно смотрит в иллюминатор самолёта, видимо, пытаясь найти в этой бесконечной белёсой пелене хоть какие-нибудь ориентиры, которые позволили бы ей дать однозначный ответ, что она действительно летит, а не просто висит в пространстве. Я пытаюсь её успокоить отвлечёнными разговорами и шутками, но переубедить её очень трудно.

– Нет, Борис, у меня такое ощущение, что мы вообще прекратили всякое движение в воздухе, а просто зависли в каком-то параллельном пространстве. Если эта белая пелена в ближайшие минуты не развеется, то я точно сойду с ума.

– Натулька, успокойся, сейчас мы пролетаем сквозь огромное белое облако, и поверь мне, что наш лайнер делает это с огромной скоростью. Мы нигде не висим, а с каждой минутой приближаемся к заветной цели.

– Да, я вроде умом это понимаю, но никак не могу отделаться от ощущения, что мы просто стоим на месте.

– Дорогая, ты не забывай, в какое время мы с тобой живём. Летательные аппараты третьего и четвёртого поколения в корне отличаются от наших дедовских тряских самолётов. Современный лайнер, летя на большой высоте, не встречает на своём пути практически никакого дискомфорта со стороны атмосферы. На такой огромной высоте атмосфера чрезвычайна стабильна и спокойна, вот и создаётся полная иллюзия зависания в пространстве. Ладно, лучше скажи, что тебе заказать, может ты голодна? Смотри у них в меню достаточно много вкусных блюд, да и спиртных напитков значительный выбор.

– Не знаю, мне что-то ничего не хочется, ну разве что вот это.

Наташа, пальчиком аккуратно коснулась первой странички меню.

– Так, понял, очень хорошо, – улыбнулся я и нажал на кнопку вызова стюардессы.

Между тем Боинг начал плавное снижение и уже на высоте тысячи метров нас изрядно потрепали восходящие потоки воздуха.

– Ну, вот тебе твоя хвалёная техника, трясёт, как на ухабах просёлочной дороги, – еле сдерживая смех, с ехидцей заметила Натаха.

– Ладно, один ноль в твою пользу, – отворачиваясь от жены, с грустью в голосе ответил я.

В эфире салона зазвучала приятная музыка, и нежный голос женщины сообщил:

– Господа, через несколько минут наш самолёт совершит посадку в аэропорту Дублина. Убедительная просьба ко всем пассажирам пристегнуться ремнями безопасности, не вставать со своих мест и не перемещаться по салону.

Наташа испуганно взглянула на меня и одной рукой схватилась за рукав моей куртки.

– Слушай, Боря, а это не опасно, мы не разобъёмся, – заглядывая мне в глаза, быстро заговорила Наташа.

– Не опасней прогулки днём по голому льду, если следовать правилу осторожности и внимательности, то ты никогда не сядешь на свою попу, ну, а…

– Ну, вот видишь, всё-таки а…

Да ты не думай об этом, а думай о том, что уже через два часа мы будем сидеть в комфортабельном ресторане не менее комфортабельного отеля и пробовать всякие ирландские разносолы. Кстати, любимая, какие блюда ты всегда предпочитаешь на обед, – чтобы развеять гнетущую атмосферу, пошутил я.

– Господи, Борис, мне уже всё равно, лишь бы поскорее приземлился этот сарай с крыльями. Я согласна даже на гречневую кашу с грибами, только бы всё прошло благополучно.

– Ловлю тебя на слове, дорогая, – засмеялся я.

Между тем самолёт, мягко чиркнув колёсами шасси по бетонке, не спеша порулил к зданию аэропорта. В аэропорту, не смотря на ранний час, было много народу. Как и любой аэропорт, этот аэропорт жил своей напряжённой жизнью. Судя по тому, как часто взлетали и садились самолёты, можно было предположить, что все службы аэропорта находились в постоянном рабочем напряжении, не позволяющем расслабиться или сделать паузу для передышки.

Получив свой багаж и покончив с визовыми формальностями, мы с Натали направились к стоянке такси.

– Слушай, Боря, а сможешь толком объяснить таксисту, что мы хотим и куда надо попасть, – скромно поинтересовалась Наташа.

– А что нам остаётся делать, ты же сама убедилась в отсутствии агента, обещанного мне в турагенстве «Нева», – отреагировал я, сердито косясь на Наташу. Я всё же думаю, что моего запаса английских слов вполне хватит, чтобы объясняться с англичанами, ведь у меня уже такой опыт заграничных командировок. Что ты на это скажешь, Натулька?

– Не сердись, милый, – целуя меня в щёку, засмеялась Наташа, – если что, я тебя в беде одного не брошу.

– А я в этом нисколько и не сомневался, дорогая, – мысленно ответил я жене, проходя стеклянные двери аэропорта.

– Да, что-то о нас совсем забыли, – с грустью в голосе резюмировал я, – агент где-то бродит, на стоянке такси вообще нет ни одной машины. Ну, Натали, что будем делать?

– Ничего делать не будем, просто немного постоим и подождём. Я полагаю, что мы всё же не в африканскую саванну прилетели, а в цивилизованную страну и надо набраться терпения, чтобы получить от неё всё то, что нами было запланировано, – с лёгкой улыбкой на губах тихо ответила Наташа.

– Да, мне бы твоё терпение и рассудительность, – ответил я, присаживаясь на скамейку.

– А вот и такси, если я ещё что-то понимаю в машинах, – беря меня за руку, обрадовалась Наташа.

Действительно, тихо шурша шинами колёс, к стоянке такси подъехали сразу две машины.

– Ну, слава богу, теперь то мы точно доберёмся до нашего отеля, – с облегчением выдохнул я и взялся за ручки спортивных сумок.

В салоне такси было сильно накурено, несмотря на то, что все окна машины были открыты. За рулём сидел уже далеко немолодой мужчина и нетерпеливо поглядывал на нас.

– Э-э-э, уважаемый, нам бы надо как-то попасть в отель «Континенталь», – несмело начал я свой диалог с шофёром на ломаном английском языке. Вы понимаете меня или нет? Мы -туристы, нам надо в отель.

Шофёр никак не отреагировал на мои слова, а только продолжал нетерпеливо постукивать пальцами рук по баранке руля.

– Слушай, Борис, может быть он немой, вроде ты к нему на его родном языке обращаешься, – неудачно пошутила Наташа.

– Да я и сам ничего не понимаю, почему он не реагирует на мои благие пожелания.

Шофёр достал из кармана сигареты и закурил.

– Так бы и сказали, что вы русские, а то здесь передо мной Ваньку валяете, мозги мне пудрите, – отреагировал шофёр на чисто русском языке.

– Простите, так вы русский, что ли, – поворачиваясь к шофёру, удивился я.

– Ну, а кто же, китаец что ли, разве по лицу не видно, – обиделся шофёр и включил зажигание.

– Если быть совершенно точным, то на вашем благородном лице мы с женой не обнаружили никаких опознавательных знаков, – пошутил я, – да и потом, любезный, вы не особенно любезны с иностранными гостями.

– Да ладно вам, какие иностранцы, всё те же русские, которые в своё время наводнили Запад в поисках счастья и заработка.

– Вы не правы, простите, не знаю, как вас величать, – возмутилась Наташа, – но мы как раз не из этих, о которых вы только что упомянули, а приехали сюда лишь только с одной целью – отдохнуть и посмотреть мир.

Шофёр ехидно усмехнулся и, набирая скорость, бросил взгляд на Наташу:

– Хорошо, нет проблем, через тридцать минут доставлю вас туда, куда вы просите!

– Простите, – не унималась Наташа, – ну, а вы то сами русский человек, каким образом оказались здесь на чужбине? Что вас привлекает в этой стране, если хотите, не отвечайте.

– Кстати, меня зовут Аркадий Михайлович, – представился шофёр. Ну, если вам это интересно, то можно и на эту темку поговорить. Вы знаете, я уже не первый год кручу баранку этого Мерседеса и повидал многих людей и русских тоже. Но теперь вижу, что передо мной сидят вполне порядочные люди, которые приехали сюда не в поисках синей птицы, а чисто для отдыха.

– А что, вам встречались и такие люди, которых вы однозначно классифицировали как махинаторов, летунов и проходимцев, – поинтересовался я.

– Вот именно, махинаторы и проходимцы, – выбрасывая недокуренную сигарету в окно машины, ответил шофёр. Я ведь тоже в 70-х годах на этой мутной волне диссидентов решил дёрнуть за рубеж, так сказать, окунуться в рай демократии и свободы, как мне тогда казалось. У меня в Москве была интересная работа, жена, дочь. Жили мы тогда на Арбате в отдельной квартире, ну чего ещё желать лучшего. Но вы должны помнить, как в то время тяжело было продвинуться по служебной лестнице. Вот я и сидел в простых актёришках и постоянно на третьих ролях много лет. Ну, а потом один мой знакомый позвонил мне из Лондона и нарисовал мне такую живописную картину процветания и счастья, что я сразу же принял решение – уехать.

– Ну, а жену и дочь вы тоже прихватили с собой или как? – кашляя от запаха табака, осведомилась Наташа.

– Зачем, я уехал один, – быстро ответил Аркадий, – жена и дочь были категорически против моего отъезда. Короче говоря, по своей родной актёрской специальности я так себе ничего и не нашёл. После долгих скитаний перебрался из Лондона сюда, здесь всё же жизнь не такая дорогая, как в самом Лондоне.

– Ну, а почему бы вам не вернуться обратно на вашу историческую родину, – обратился я к Аркадию. Я полагаю, что Родина простила бы вам ваши заблуждения и приняла бы вас в своё лоно.

– Да ладно вам, это всё красивые слова, – нервно крутя баранку, усмехнулся шофёр, – кому я там уже нужен. Да и сколько лет я уже не был в России. Здесь у меня неплохая работа, новая семья, свои друзья.

– Ну что же, Аркадий Михайлович, мы хотим пожелать вам только процветания в этой стране, – пожелал я шофёру.

– Спасибо, за сочувствие, – внимательно вглядываясь в набегающую дорогу, с улыбкой ответил шофёр. Так вы, значит, хотите отдохнуть тут у нас или у вас несколько иные планы.

– Нет, иных планов у нас нет, – чарующе улыбаясь, заметила Наташа, – только активный отдых и не более того. Кстати, Аркадий, что вы нам можете посоветовать посмотреть в этом городе, ведь вы уже здесь старожил, если можно так выразиться.

– А что, почему бы и не помочь хорошим людям освоиться в моём городе. Сразу же могу вам посоветовать осмотреть главные достопримечательности нашего города. Можно отдохнуть на побережье Дублинского моря. Кстати, у нас замечательные песчаные пляжи. Особенно советую побывать на пляже Балбригган – это место особенно популярно для отдыхающих. Немного севернее города тоже весьма приличные пляжи: Бэттистаун, Лэйтаун и Морнингтон. Если же вас интересуют чисто исторические места и вообще история нашего города, то здесь вас ждёт большой выбор.

– Какой же, – с интересом обратился я к Аркадию.

– Ну, прежде всего, посетите Собор Святого Патрика. Кстати, вот сейчас мы как раз и проезжаем мимо него. Притормаживать я не стану, нет на это времени, сами потом всё внимательно осмотрите.

– Ну, а что в нём такого особенного, – улыбнулась Наташа.

– Прежде всего, госпожа, это самая большая церковь в Ирландии. И потом в этом Соборе находятся останки известного сатирика Джонатана Свифта, который был настоятелем монастыря в 18-м веке.

– Вот интересно, я даже этого не знал, – искренне удивился я.

– Ну, а если вы не боитесь привидений, то можете прогуляться по Дублинскому замку, возведённому ещё в 12-м веке. Кстати, этот замок в общем-то и является главной достопримечательностью нашего города. Да, я думаю, что вы его сами увидите из разных точек города, потому что он построен на некотором возвышении на западе Дублина.

– Послушайте, Аркадий, – обратилась к шофёру Наташа, – вы абсолютно профессионально представляете нам ваш город, который я уже успела полюбить. Вы не пытались поменять вашу профессию на турагента или гида.

– Да что вы, там своих пруд пруди, и они цепко держатся за свои места. Да и потом для меня это большой риск кидаться из стороны в сторону, я уже не хочу и не могу менять то, к чему привязался всей душой.

– Извините, я вас понимаю, – тихо ответила Наташа. Видимо, этот ваш стиль изложения интересующего нас предмета ещё сохранился с той актёрской деятельности в Москве?

– Не знаю, госпожа, не мне судить о моих ораторских способностях, но я рад, что вам нравится, – улыбнулся Аркадий. Если позволите, то я продолжу. Да, так на чём же я остановился? Ну да, старинный замок – главная достопримечательность Дублина. Замок окружён крепкой защитной стеной со сторожевыми башнями, воротами и рвом с водой. В замке находится библиотека Честер Битти, где представлено собрание древних папирусов, рукописей, китайских, японских и иных восточных предметов искусства, древних текстов Библии. Вот сейчас, господа, мы въезжаем на улицу О,Коннел. Обратите внимание на это сооружение.

– Господи, – испугалась Наташа, – это ещё что такое.

– Это 120-ти метровый Дублинский шпиль. Это вытянутый конус, диаметр его у основания три метра и пятнадцать сантиметров у вершины. Обязательно посетите площадь «Пятнадцать Акров», где когда-то проходили дуэли и поединки. Достаточно красив и даже изящен чугунный мост через реку Лиффи. Все его здесь величают мост Хапенни. Если желаете вечером немного развлечься, то между Банком Ирландии и Собором Святого Патрика расположена так называемая зона Темпл Бар. Здесь размещено большинство ресторанов, клубов и магазинов города.

– Ну, а как насчёт музеев, Аркадий? – скромно осведомился я.

– Ну, этого добра и здесь хватает. Ну, вот хотя бы Национальный музей с экспонатами, которые датируются 2000 годом до н.э. Также впечатляет Национальная галерея с двумя тысячами полотен известных мировых художников. Имеется музей геральдики и Дублинский городской музей. А, кстати, вы не обратили внимание насколько наш город озеленён. В Дублине много парков и скверов. Самый известный и престижный Парк Феникс.

– Очень хорошо, – с удовлетворением заметил я, мне всегда нравились прогулки в парках, будет где отдохнуть в жаркие деньки.

Аркадий откинулся на спинку сидения и резко затормозил.

– Ну вот, кажется, приехали, – ударяя обеими руками по баранке руля, с ожесточением констатировал шофёр.

– И куда мы приехали, Аркадий? – скромно поинтересовалась Наташа.

– Да в том-то и дело, что пока никуда, у меня кончился бензин и теперь надо ловить своих мужиков – таксистов и просить у них в долг немного горючки.

– Так, Аркадий, а до отеля нашего ещё далеко ехать или нет? – совсем приуныла Наташа.

– Да нет, считайте, господа, что вы уже дома. Пересечёте эту улицу и пройдёте через сквер, а там и ваш отель «Континенталь». Вот, возьмите мою визитку на всякий случай, – Аркадий протянул мне кусочек белого картона, – смею вас заверить, что в этом безумном мире не так уж и мало порядочных людей. На меня вы можете всегда рассчитывать, если, конечно, опять техника не подведёт.

– Аркадий, нам было чрезвычайно интересно услышать из ваших уст столько интересной и познавательной информации, – протягивая доллары, от души поблагодарил я русского шофёра.

 

 

***

Надо отметить чёткую и спокойную работу администрации и обслуживающего персонала отеля. Не успели мы с Наташей переступить порог отеля, как к нам подскочила приятной наружности девушка.

– Господа, мы рады вас видеть в нашем пятизвёздочном отеле, – быстро пролепетала она на чисто английском языке. Прошу вас пройдите к стойке в середине фойе, там быстро помогут вам решить все вопросы, связанные с услугами нашего отеля.

– Простите, а вы не владеете русским языком, – обратился я к девушке, – я думаю, что вам трудно будет понять мой ломаный английский.

Девушка, удивлённо взглянув на меня, заметила:

– Я владею русским языком в такой же степени, как вы английским, поэтому давайте всё же остановимся на моём родном языке, ну а если возникнут для вас какие-то проблемы, то я постараюсь на русском языке помочь вам их решить.

– О,кей, – весело ответил я и направился к стойке администратора.

– Боря, давай я немного пообщаюсь с этим мужчиной за стойкой, – на ходу шепнула мне на ухо Наташа, – согласись, что мой английский несколько отличается от твоего.

– Хорошо, хорошо, Натаха, – улыбнулся я, – только смотри не очень то заигрывай с ним, а то разбудишь во мне мавра.

– Добрый день, господа, – обратился к нам портье, – что вас привело в наш город?

– Здравствуйте, в ваш замечательный город нас привело желание отдохнуть и немного развеяться от постоянных трудовых проблем, – чарующе улыбаясь, заговорила Наташа. Вот наши паспорта и путёвки, и я надеюсь, что наши места в номере забронированы.

– Секунду, господа, – портье снял трубку и что-то тихо проговорил в неё. Всё в порядке, господа, ваш номер 475 на девятом этаже, я полагаю, что вам понравится наш отель, где вам будут предоставлены все необходимые для отдыха удобства. В номере вы найдёте подробный путеводитель по нашему городу и расписание работы всех служб отеля. Господа, я желаю вам приятного отдыха в нашей гостеприимной стране.

Наташа быстро положила в сумочку паспорта и путёвки.

– Вы очень любезны, с нашей стороны мы обещаем не нарушать правил проживания в вашем прекрасном отеле.

Поднявшись на лифте на требуемый этаж, мы, наконец, оказались в своём номере.

– Боря, как здесь уютно и красиво, удивилась Наташа, – спасибо тебе, дорогой, за приятный сюрприз.

– Ладно, Натуля, расслабляться пока не будем, а лучше займёмся изучением этого заповедника приятностей и удовольствий.

Наташа быстро обошла все помещения номера и от удивления всплеснула руками.

– Слушай, Борис, ну ты с ума сошёл, в таких номерах у нас отдыхают только звёзды.

– Наташа, для меня ты всегда звезда, и поэтому я не мог допустить, чтобы ты отдыхала, как обычный серенький обыватель.

– Спасибо, дорогой, ты самый добрый и ласковый мой зверь, – нежно целуя меня, ответила Натали.

 

 

***

Время стремительно летит вперёд, оставляя нам или приятные воспоминания, или лёгкую досаду от нереализованных возможностей осмотреть всё намеченное на отпуск. Уже заканчивалась вторая неделя нашего пребывания в гостеприимном Дублине. Погода сопутствовала нашему отдыху, и почти все дни, за редким исключением, были тёплыми и солнечными. Наташа каждый день тащила меня на утренние пробежки, как она говорила для здоровья и тонуса, ну а затем мы быстро завтракали и отправлялись на Дублинский центральный пляж. Вообще-то я не люблю подолгу и часто загорать, и поэтому зачастую, вволю накупавшись в прохладном море, я ненадолго исчезаю в тенистой части пляжа, где в большом разнообразии можно смочить горло прохладительными напитками. Нам очень повезло, что в начале нашего отдыха мы встретили Аркадия, следуя советам которого, мы открыли для себя много нового и интересного в культурной программе нашего визита. Всё быстро проходит, в том числе и наш отдых в Ирландии. Вполне довольные своим отдыхом и пресытившиеся от постоянных ненавязчивых услуг, мы с Наташей сидим в своём номере и делимся впечатлениями.

– Ты знаешь, Наталка, в следующий раз я хотел бы отдохнуть со всей семьёй. Нет, всё было прекрасно, и я получил огромный заряд бодрости и трудового вдохновения на целый год, но мне чего-то всё-таки не хватало в этом водовороте впечатлений и открытий.

– Я, кажется, Борис, догадываюсь, о чём ты хочешь сказать. Ты знаешь, я сама об этом часто думаю и считаю, что мы просто обязаны пригласить твоего отца к нам в гости.

– Да, Наташа, именно об этом я и подумал, – задумчиво ответил я.

– Знаешь, Боря, что мне сказал твой отец, во время его последнего приезда к нам.

– Нет, не знаю.

– Он сказал, что в старости мечтает поселиться у нас и нянчить наших детей. Ты знаешь, Боря, эти его слова тронули мою душу, и если это когда-нибудь произойдёт, то я буду просто счастлива, что рядом со мной живёт прекрасный и очень добрый человек.

– Да это было бы хорошо, если бы отец в недалёком будущем перебрался к нам в Питер. У нас ему будет вполне уютно и комфортно.

Я подошёл к телевизору и включил его.

– Боря, да выключи ты этот ящик, разве тебе дома не надоела эта бесконечная реклама и тупые боевики.

– Да ладно, Натаха, я немного пройдусь по каналам, может быть в новостях, чего-нибудь почерпнём для себя. Садись рядом, будешь переводить мне всё-таки текст, некоторые обороты речи мне не совсем понятны. А вот и местные новости передают.

– Борис, прекрати так быстро щёлкать каналы, действительно, оставь новости, давай хоть послушаем, о чём говорит диктор, – вырывая из моих рук пульт, насупилась Наташа. Вот, кстати, говорят о приходе в Дублинский пассажирский порт двух круизных судов из Латвии и России. Боря, а на каком судне сейчас работает Владимир Александрович. Здесь говорят о заходе латвийского круизного судна «Балтика» и российского судна «Байкал».

– Слушай, этого просто не может быть, – обрадовался я, нам предоставляется прекрасная возможность увидеть отца. Он работает старпомом на «Балтике».

– Ну, вот видишь, Борис, как тесен наш мир, – удача нам сопутствует во всём, – ложась на диван, улыбнулась мне Наташа.

– Нет, надо обязательно с ним встретиться, он наверняка не знает, что мы здесь, – всё больше воодушевляясь, начал я.

– Боря, я полностью поддерживаю твою идею о встрече и думаю, что уже завтра или через день мы сможем его увидеть. Слушай, здесь передают, что над Германией разбился пассажирский самолёт, который следовал в Хельсинки с национальной сборной Ирландии по настольному теннису. Вот, говорят, что все погибли, кстати, летели они тоже на Боинге. Боря, я боюсь, мне уже что-то расхотелось лететь обратно домой на Боинге. Может быть, к нам в Питер можно долететь и на наших родных Илах?

– Натаха, не ерунди, все летают, и мы полетим обратно, как все нормальные люди. Или у тебя есть другие предложения, ты не забывай, что Ирландия это островное государство, окружённое со всех сторон морями. Кстати, я что-то не припомню, чтобы кому-то удалось проложить рельсы прямо по воде. Вот, если бы это случилось, то я обязательно поменял бы наши билеты на железнодорожные. У нас уже на руках обратные билеты на конкретный рейс и день, и ты должна смириться с этим.

– Хорошо, дорогой, ну а если я смогу проложить так называемые рельсы по воде, то ты обменяешь билеты или нет.

Я засмеялся и обнял жену:

– Даю тебе честное пионерское слово, что сделаю я это незамедлительно, тем более, что нам за время отдыха удалось сэкономить немного валюты, но как же ты это себе представляешь. Я надеюсь, что ты шутишь.

– Я вовсе не шучу, Боря, – засмеялась Наташа, – я имею в виду круизное судно «Балтика», на котором работает Владимир Александрович, и мы вполне можем вернуться домой на комфортабельном корабле.

– Идея неплохая, дорогая, но не забывай, что корабль это не самолёт, и его скорость на несколько порядков ниже скорости самолёта, а отсюда автоматически следует, что мы прибудем в наш родной Питер с опозданием ровно на две недели. Ну, я ещё как-нибудь улажу этот вопрос в своей конторе, а вот как же ты оставишь своё Аптечное Управление без руководства. Это первый вопрос, второй вопрос заключается в том, что нам пока с тобой совершенно не ясен маршрут круизного судна. Так, что оставь эти свои мечты, и спустись с Небес на Землю.

– Боря, ты же меня знаешь, уж если я что-то задумала, то меня уже трудно переубедить в обратном. Обратно я буду добираться только на корабле, а в Управление я дам срочную телеграмму, как-то обосную свою задержку.

– Ну, хорошо, ты успела заметить, когда эти суда прибывают в Дублинский порт? Успела? Очень хорошо, тогда завтра же с утра я через администрацию отеля свяжусь с пассажирским морским портом и поговорю с отцом по поводу твоей идеи прогуляться по морям и океанам.

– Бориска, милый, – гладя меня по руке, тихо ворковала Наталка, – сделай так, как я хочу, я ведь у тебя так мало просила в жизни.

– Всё, дорогая, вопрос решён, завтра уже всё прояснится и думаю, что у тебя появится неплохой шанс продлить свой отдых ещё на две недели.

Весь вечер и ночь прошли в ожидании встречи с отцом и новых впечатлений. Утром я проснулся оттого, что кто-то нетерпеливо стягивал с меня одеяло.

– Натуль, прекрати, дай мне ещё часик – другой понежиться, – заворчал я, сердито оборачиваясь к жене.

– Хватит спать, дорогой, посмотри на часы, уже давно надо было бежать завтракать или мы сегодня проигнорируем завтрак.

– Ну, уж нет, дорогая, что – что, но завтрак это святое, – быстро вставая с кровати, пропел я. Чтобы хорошо работали мозги необходимо их всё время подпитывать кальцием и фосфором или у тебя другое мнение.

– Ладно, Боря, шутить будем потом, а сейчас надо попросить администрацию отеля связать нас с судном отца.

– А ты думаешь, что это возможно, – задумался я, обращаясь к Наташе, – какое отношение они имеют к порту.

– У них всё возможно, только плати, – быстро отреагировала на мою реплику Наташа. Это только у нас ничего невозможно с нашими бюрократами и проходимцами, а здесь, Борис, другой мир, более ответственный и справедливый ко всем и во всём.

– Ну, Наташа, это ты уж через край хватила, знаешь, и у них своих проблем хватает, не надо уж так идеализировать их мир.

– Ладно, хорошо, любимый, оставим эту дискуссию на потом, а сейчас быстро умывайся, одевайся и бежим вниз или тебе не хочется обнять дорогого отца, тем более, что ты его не видел уже столько лет.

– Не говори глупости, Наташа, для меня отец это всё, – начиная нервничать, резко ответил я.

На завтрак мы, конечно, опоздали, но зато нам повезло в другом. В фойе отеля портье представил нас владелице отеля – пожилой женщине, сохранившей в фигуре и на лице остатки былой стройности и красоты. Портье быстро изложил женщине суть нашей проблемы, и буквально через пару минут я дрожащей рукой снимал телефонную трубку.

– Вахтенный Звирбулис слушает, кто у телефона, – услышал я родную русскую речь.

– Доброе утро, это теплоход «Балтика»?

– Вы угадали, а в чём собственно дело?

У меня перехватило дыхание от ощущения того, что уже через несколько минут я услышу до боли родной голос.

– Простите, а нельзя ли позвать к телефону старшего помощника капитана Кудряшова Владимира Александровича, это его сын с вами говорит.

В наступившей паузе было слышно, как вахтенный тихо с кем-то переговаривается. Наконец, я вновь услышал голос вахтенного:

– Извините, вы, очевидно, Борис Владимирович?

– Да, это я.

– Владимир Александрович только что отстоял ночную вахту и отдыхает, но я ему доложил о вашем звонке. Вас не затруднит перезвонить ему часа через три, согласитесь, что человеку надо немного прийти в себя после ночной работы.

– Да, конечно, я всё понимаю, – быстро ответил я вахтенному, – пожалуй, я перезвоню ему часа через четыре, пусть поспит отец.

– Договорились, Борис Владимирович, будем ждать вашего звонка.

Я положил трубку и повернулся к Наташе.

– Слушай, Натуль, я предлагаю следующую программу наших действий на сегодня.

– Внимательно тебя слушаю,- улыбнулась жена.

– Так, сейчас быстро собираем наши вещички, чтобы к вечеру уже перебраться к отцу на судно. Я полагаю, что отец организует всё в лучшем виде. Он уже не первый год ходит в море в таком качестве, его уважают и прислушиваются к его мнению.

– Погоди, Борис, а ведь мы с тобой забыли спросить у вахтенного самое главное – маршрут их круиза. А вдруг они направляются в совершенно другую часть света, а мы здесь суетимся и строим наполеоновские планы.

– А ты знаешь, Наташа, я об этом даже и не подумал. Простите, уважаемая госпожа, – обратился я вновь к владелице отеля, – вы позволите мне ещё раз связаться с латвийским судном.

– Женщина широким жестом пригласила меня пройти к стойке.

После нескольких длинных гудков я услышал голос знакомого уже мне вахтенного.

– Простите за беспокойство, – вежливо начал я, – Это опять вас тревожит Борис Владимирович, вы знаете, за радостью ожидаемой встречи с отцом, я совсем забыл уточнить у вас маршрут вашего круиза. Понимаете, мы сами из Петербурга и горим снова вернуться туда, но именно на вашем теплоходе.

– Вот это правильно, что вы вновь позвонили нам и могу вас обрадовать, что мы возвращаемся из Средиземноморья и делаем короткие промежуточные остановки в Дублине, Гамбурге, Петербурге и Хельсинки.

– Ну, слава богу, – облегчением выдохнул я, а то мы здесь с женой уже подумали, что делаем большую ошибку, предполагая вернуться домой по морю. Спасибо ещё раз вам и до скорой встречи.

– До скорой встречи, Борис Владимирович!

Я повернулся к Наташе и сообщил ей радостную весть.

– Ураааа! – закричала Наталка и кинулась ко мне на шею.

– Ладно, ладно, успокойся, дорогая, а то ты меня совсем задушишь, – ответил я, мягко отстраняя Наташу.

– Господа, – обратилась Наташа к портье и владелице отеля, – у нас непредвиденные, радостные обстоятельства. Мы не будем дожидаться окончания нашего отдыха в вашем гостеприимном городе, и сегодня вечером покинем отель.

– Мы вас понимаем, – спокойно и с достоинством ответила владелица отеля, – сегодня же через портье вам выплатят компенсацию за неиспользованные вами дни.

– Спасибо большое, нам было очень приятно находиться в Дублине и конкретно в вашем отличном отеле, – горячо поблагодарил я владелицу отеля, галантно целуя ей руку.

Мы поднялись в свой номер и занялись упаковкой наших вещей в походные сумки.

– Слушай, Натуля, я, кажется, тебе отдавал визитку Аркадия Михайловича, ну того самого русского шофёра? Вот как раз теперь он нам будет очень нужен.

– Сейчас посмотрю, дорогой, – ответила жена, перебирая содержимое сумочки, – да, вот же она, звони этому артисту – неудачнику.

Я быстро набрал нужный номер телефона и услышал знакомый ворчливый голос Аркадия Михайловича:

– Интересно, кому это я понадобился в такую рань, слушаю вас, да не молчите вы, наконец, как рыба об лёд?

– Вот чёртов артист, – мысленно возмутился я, – ещё у него хватает наглости иронизировать. Доброе утро, Аркадий Михайлович, вы ещё не успели забыть нас русских туристов из Петербурга, мы остановились в отеле «Континенталь», – тихо заговорил я.

– Да, кто вас знает, здесь каждый день я развожу столько русских, что у меня теперь от вас в глазах рябит, и в ушах звенит от восторженный возгласов. Ну, так и чего вы желаете от скромного шоферюги.

– Аркадий Михайлович, у меня большая радость, сегодня рано утром в Дублинский пассажирский порт зашло круизное судно «Балтика». Я с женой сегодня же хочу навестить моего отца, который работает на этом судне, что вы на это скажете.

– Ну, что ж, поздравляю вас с приятной неожиданностью.

– Спасибо, Аркадий, – вежливо поблагодарил я шофёра, – так вот я бы хотел, чтобы вы нас подвезли в пассажирский морской порт, я надеюсь, что вам известен этот маршрут.

– Да, маршрут, конечно известен, – замялся Аркадий, – только туда путь не близкий, а у меня машина считайте уже «на излёте», требует к себе бережного отношения.

– Ну, эту проблему я помогу вам быстро решить, не сомневайтесь, – бодро ответил я, – мы будем ждать вас у главного входа в отель ровно в 16.00. Ну, что, Аркадий, по рукам или вы сомневаетесь в моей добропорядочности и щедрости.

– Вот теперь уже не сомневаюсь, точно в назначенный час буду на месте, – вздохнул Аркадий Михайлович и положил трубку.

После непродолжительных сборов мы уже стояли у главного входа в отель и с нетерпением вглядывались в каждую проносящуюся мимо нас автомашину.

– Слушай, Борис, я только сейчас заметила, сколько в городе автомашин. Но обрати внимание, что такой загазованности, какая существует у нас в Питере, у них нет.

– Это объясняется очень просто, – с улыбкой ответил я, – у них бензин с высоким октановым числом, практически без всяких примесей и добавок, вот поэтому у них на проезжей части воздух практически такой же, как и в скверах, ну, конечно, с некоторой поправкой…

– Слушай, Боря, это случайно не его Мерседес несётся, – снимая с глаз солнечные очки, – насторожилась Наташа.

– Да, вроде номер его, – уверенно заключил я и поднял в приветствии руку.

Мерседес резко затормозил возле нас и из машины, не спеша, вышел Аркадий.

– Ну, что, земляки, нагулялись, надышались воздухом свободы и демократии, – с лёгкой иронией заметил шофёр.

– Ни без этого, уважаемый, ни без этого, – засмеялась Наташа, – благодаря вашей предварительной, но исключительно ценной информации мы пополнили свой багаж новыми знаниями и впечатлениями.

– А-а-а-а, вот видите, оказывается, русский всегда может пригодиться не только там, где родится.

– Конечно, Аркадий, теперь мы это совершено чётко видим и уже физически ощущаем, ведь именно вы по первому нашему зову изъявили желание помочь. Мы это очень ценим, – протягивая руку Аркадию, поблагодарил я шофёра.

– Ладно, хватит мне петь дифирамбы, садитесь в машину, и едем к вашему отцу, – засмеялся Аркадий, распахивая двери такси.

– Главное, Аркадий, чтобы тебя опять не подвёл твой стальной конь, как в прошлый раз. Как насчёт бензина, у меня такое ощущение, что бензобак твоей машины ты заправил под завязку.

– Естественно, господа, я же не хочу выглядеть в ваших глазах каким-то простаком или растяпой. Уверяю вас, что на этот раз я доставлю вас в порт без шума и пыли.

– Хорошо, Аркадий, давай жми на газ, а то у меня уже нос чешется от нетерпения долгожданной встречи.

Машина тронулась с места и, набирая скорость, стремительно полетела по историческим улицам Дублина. Уже через полчаса Мерседес въезжала в портовый район города.

– Слушайте, Аркадий, – осторожно попросила Наташа, – вы уж не гоните так, а то у меня голова уже кружится, мы же всё-таки не на ралли Париж- Дакар.

– А какой же русский не любит быстрой езды, – поворачивая голову ко мне, засмеялся шофёр. Но, если это вас пугает, то я, конечно, снижу обороты, но тогда я не гарантирую своевременную доставку вас к дорогому отцу.

– Мне, уважаемый Аркадий, ближе по сердцу другая русская поговорка – «Тише едешь – дальше будешь!», – ответил я, открывая форточку окна.

– Ладно, сойдёмся на золотой середине, чтобы никого не обижать, – притормаживая машину, усмехнулся шофёр.

По всей видимости, мы уже почти достигли своей цели. По большому количеству чаек и альбатросов, и открывшейся нашему взору водной глади, можно было сразу догадаться, что мы в порту. Несмотря на вечернее время, в здании морского вокзала почти не было людей. Несколько пожилых парочек с пакетами и чемоданами стояли у стойки администратора и что-то оживлённо обсуждали, показывая руками в сторону окна.

– Интересно о чём это они говорят, – подходя к окну, подумал я. Ну, понятно, их так воодушевили два круизных судна «Балтика» и «Байкал».

Пристроившись в конец очереди, я внимательно прислушался к говорящим впереди меня людям. Не трудно было догадаться, что это англичане и что речь идёт о возможности их путешествия на одном из этих белоснежных красавцах. Наконец, подошла и наша очередь пообщаться с морским агентом в лице молодого человека в строго чёрном костюме.

– Господа, чем могу быть вам полезен? – осведомился агент, показывая нам ряд своих белоснежных зубов.

– Здравствуйте, – не спеша начал я по английски, – понимаете, мы русские туристы…

– Подожди, Боря, у меня это лучше получится, – выходя вперёд, улыбнулась агенту Наташа. Вот наши паспорта и туристические путёвки, – бойко начала Наташа, – мы туристы из России и отдыхали в отеле «Континенталь». Нам стало известно, что латвийское круизное судно «Балтика» сделало остановку в Дублинском порту, и поэтому мы решили продолжить своё путешествие по морю. Кроме всего прочего, на судне «Балтика» работает старпомом отец моего мужа, и если вас не затруднит, то свяжите нас, пожалуйста, с ним.

Агент взял в руки наши паспорта и путёвки и какое-то время внимательно изучал их.

– О,кей, господа, я незамедлительно позвоню на судно «Балтика» и свяжусь с командным составом, только прежде всего назовите фамилию, имя и отчество вашего родственника.

– Кудряшов Владимир Александрович, – быстро ответил я, выглядывая из-за спины Наташи.

– Очень хорошо, господа, а пока я связываюсь с судном, вы можете присесть в удобные кресла у сувенирных киосков, – скороговоркой произнёс агент и снял трубку телефона.

– Боря, пойдём, посмотрим, что там предлагают туристам в этих киосках, – взяв меня под руку, улыбнулась Наташа.

– Да чем они могут торговать, – с иронией заметил я, – стандартный набор, как и в любой другой стране мира: русские матрёшки, куклы Барби и прочая китайская, никому не нужная шелуха.

– Всё равно, Боря, я хочу увезти с собой в Питер какой-нибудь сувенир, ну, пойдём!

– Ладно, пошли, но только не надолго, а то я вас женщин знаю, – заворчал я, оглядываясь на говорящего по телефону агента. Кстати, надо отцу присмотреть какой-нибудь красивый подарок от нас с тобой, как ты на это смотришь.

– Вот, вот, а ещё не хотел идти, – засмеялась Наташа, – подарок надо купить обязательно.

За прилавком киоска дремал пожилой мужчина. Как я и предполагал, ассортимент сувенирного киоска нисколько не отличался от российских киосков – всё тот же стандартный набор, но один предмет сразу же привлёк моё внимание. Лучшего подарка для своего отца в этой ситуации я и не мог себе представить. На полочке, немного в стороне от других сувениров стоял небольших размеров парусник с красивыми белоснежными парусами. Наташа стояла рядом, перебирая руками какие-то платочки и шапочки. Совершенно не раздумывая, я достал бумажник и протянул мужчине доллары. Наташа выбрала себе в качестве утешительных сувениров несколько красивых национальных платков и фотоальбом с видами Дублина.

– Слушай, Натуль, я полагаю, что агент уже давно связался с моим отцом, – поворачиваясь к жене, предположил я, – видишь, он уже беседует с другими пассажирами.

Между тем, агент, заметив, что мы уже отошли от киосков, махнул нам рукой, приглашая к своей стойке.

– Господа, я выполнил вашу просьбу и с минуты на минуту нужный вам человек появится в холле морского вокзала, а пока, пожалуйста, присядьте в кресла.

В холл постоянно входили и выходили какие-то люди, но среди этой пёстрой череды лиц я никак не мог узнать дорогого мне человека. Между тем, за окнами морского вокзала сильно стемнело

– Странно, – подумал я, – вроде ещё не поздно, а такое впечатление, что уже десять часов вечера.

Я подошёл к окнам и взглянул на небо. Всё небо до самого горизонта было затянуто чёрными грозовыми тучами.

– Господи, этого нам ещё с Натахой не хватало. А если в Северном море начнутся осенние шторма, то вместо приятного отдыха на комфортабельном судне, нас ждёт сплошной кошмар.

За чередою своих мыслей я совсем не заметил, как кто-то сзади положил мне руку на плечо. Я резко обернулся и увидел отца.

– Ну, здравствуй, сынок, – обнимая меня, проговорил отец, – давно мы с тобой не виделись.

– Здравствуй, отец, как я рад нашей новой встрече, – ликовал я, троекратно целуя отца. Отец, я здесь не один, вон там около стойки стоит Наташа, я полагаю, что она не в меньшей степени будет рада увидеть тебя.

Я махнул рукой жене, приглашая её к нам.

– Владимир Александрович, здравствуйте, – целуя отца в щёку, весело защебетала Наташа. А вы знаете, у меня было какое-то смутное предчувствие, что мы встретимся с вами именно здесь в Ирландии.

Отец стоял и, слегка улыбаясь, смотрел на нас. Его лицо почти не изменилось, но всё же приобрело какие-то особенно выразительные черты, свойственные только людям морских профессий. Правда, голова у отца совсем стала белой, а высокий лоб прорезали глубокие морщины, но его синие глаза всё равно выражали молодой задор и жизнерадостность, как и прежде много лет назад.

– Так, друзья мои, вы пока постойте здесь, а я быстро всё улажу с морским агентом, – заторопился отец, – я надеюсь, что вы не откажетесь немного прогуляться по морю на моём судне или у вас другие планы.

– Владимир Александрович, какие другие планы, – воскликнула Наташа, – мы просто в восторге от такой удачной и редкой встречи, да ещё и в чужой стране.

– Так, давайте ваши паспорта, а сами пока присядьте в кресла, я сейчас всё улажу.

– Погоди, – остановил я отца, – вот, возьми деньги, ты же не миллионер разбрасываться такими деньгами.

Отец, укоризненно взглянув на меня, заспешил к стойке морского агента. Судя по напряжённым лицам моего отца и агента, их разговор носил не совсем лицеприятный характер, да и непонятно, чем он был вызван. Но уже через несколько минут отец стоял около нас и широко улыбался.

– Владимир Александрович, – осторожно заметила Наташа, – у меня сложилось такое впечатление, что этот агент вас чем-то озадачил.

– Да нет, Наташа, всё в порядке, – поворачивая голову в сторону агента, ответил отец, – просто он хотел досмотреть ваши сумки, но мы с ним всё-таки пришли к единому мнению о полной непричастности вас к когорте террористов и наркодельцов. Да, у них здесь на этот счёт очень строго, в последнее время через морские пути широко распространяются наркотики по всему свету. Ладно, это всё лирика, а теперь двигаем в сторону моего судна. Кстати, дорогие мои, а вы согласовали с вашим руководством вопрос о продлении отпуска. Не забывайте, что обратная дорога займёт у вас, по крайней мере, ещё две недели. Судно наше круизное и мы не можем, да и не вправе устраивать на море морские гонки, – пошутил отец.

– Дорогой отец, мы сами себе руководство, – смеясь ответил я, – у нас есть заместители, которые весьма успешно справляются со своими обязанностями. Так что на этот счёт ты за нас не беспокойся, всё будет о,кей!

– Ну, ладно, о,кей, так о,кей, – улыбнулся отец, жестом руки приглашая нас к корабельному трапу.

– Боже, какой красавец передо мной, – задирая голову вверх воскликнула Наташа. На таком корабле мне ещё не приходилось ходить в море. Владимир Александрович, расскажите немного о своём корабле.

– Наташа, всё потом, – ответил отец, – вот пройдёте в мою каюту, тогда всё вам подробно опишу.

– Господи, какая высота, у меня уже кружится голова, – поднимаясь по крутому трапу, – застонала Наташа.

– Давай, давай, не задерживай движение, ты же теперь морячка и должна стойко переносить все удары судьбы, – пошутил я.

– Между прочим, Боря, я приехала сюда отдыхать, а не переносить удары судьбы, – обиделась Наташа.

– Да ладно, чуть что и сразу обижаться, – засмеялся я. Между прочим, на флоте без доброй шутки обойтись никак нельзя, правда, отец.

– Сынок, это верно ты подметил, – ответил отец, – если всё воспринимать как есть, то очень быстро впадешь в уныние. Я тоже очень люблю пошутить.

Наш путь до каюты отца занял не более десяти минут, и уже через небольшой промежуток времени мы находились в помещении, которое я мечтал посетить уже на протяжении нескольких лет.

– Ну, вот, господа, располагайтесь, а я чего-нибудь соображу на ужин, – хлопая меня по плечу, смеясь, заметил отец.

– Подожди, не уходи, – задержал я за руку отца, – мы с Наташей хотим сделать тебе маленький подарок. Думаю, что он придётся тебе по душе. Я подошёл к пакету и вытащил белоснежный парусник.

– Ну, сынок, большое тебе спасибо, – обнимая меня, тихо прошептал отец. Пусть этот кораблик будет моим талисманом, охраняющим мой корабль от штормов и ураганов. Лучшего подарка я и не смел себе представить.

Отец бережно принял из моих рук кораблик и поставил его к себе на стол.

– Вот теперь он будет всё время напоминать мне о нашей с вами встрече, – радовался отец.

– Владимир Александрович, – осведомилась Наташа, – а когда ваше судно отправляется – сегодня или завтра. Вы знаете, мне что- что погода совсем не нравится, ветерок поднялся, и небо насупилось, как перед грозой.

– Ну, что же вы хотите, – ответил отец, – на дворе уже конец сентября, и непогода даже очень возможна в этих краях. А отчалим мы именно сегодня в 23.00 по Москве. Вот возьмём на борт ещё несколько пассажиров и дозаправим судно всем тем, чем нужно.

Отец ушёл по своим делам, оставив нас в своей каюте. Конечно, каюта отца не отличалась тем особенным комфортом, который был нам предоставлен в «Континентале», но видно было, что отец содержал её в идеальном порядке, как и подобает настоящему моряку. Каюта, действительно, была небольшой, но достаточно уютной, как для отдыха, так и для работы.

– Натуль, я что-то сегодня устал и хочу прилечь, – садясь на отцовскую койку, тяжело вздохнул я.

– Полежи, полежи, – быстро ответила Наташа, – а я пока схожу в ресторан и возьму нам чего-нибудь на ужин. Как ты думаешь, дорогой, надо же нам отметить эту удивительную встречу с твоим отцом.

– Замечательная мысль, дорогая, – ответил уже в полудрёме я, – но только смотри не заблудись на незнакомом нам судне. Мы же ещё совсем не освоились на новом месте, может быть нам всё-таки вместе сходить.

– Нет, так будет лучше, – наставительно заметила Наташа, тебе надо отдохнуть – это первый факт, а второй факт это то, что я все же нахожусь не в глухой тайге, кругом люди и они мне всегда подскажут, что и где.

– Хорошо, Наташа, только особо не задерживайся нигде, прикупи чего-нибудь для встречи и назад, договорились.

Наташа схватила пустой пакет и вышла из каюты.

Я лежал на отцовской койке и ощущал удивительно приятные чувства от созерцания окружающей меня непривычной обстановки. Напротив меня на стене висел морской хронометр – высокоточные часы, которые тихо отбивали чёткий ритм. Под хронометром висела небольших размеров полка с документами и книгами. Отец и здесь не изменил своей традиции – почти все книги были посвящены чему-то необыкновенному и таинственному. На столе на льняной салфетке стоял радиоприёмник и настольная лампа под зелёным абажуром. Иллюминаторы каюты выходили на главную палубу судна, и было отчётливо видно суету матросов, готовящих судно к отплытию. Похоже я задремал и совсем не заметил, что вернулась Наташа с полным пакетом всякой вкуснятины.

– Ну, вот, теперь можно по-человечески отметить нашу встречу, ставя шампанское и коньяк на стол, с гордым видом сообщила Наташа. Слушай, Борис, что-то мне совсем не нравится погода, нас с тобой случайно не укачает в открытом море.

– Всё, Натаха, обратного хода уже не будет, – ты сама выбрала то, что хотела и теперь будь добра воспринимай это как подарок судьбы.

– Да, хорошо, если это действительно будет подарком судьбы, – ответила Наташа, – а если это рок судьбы.

– Ну, знаешь, если так рассуждать, то лучше вообще сидеть дома и никуда не высовывать своего носа. Скажу тебе, дорогая, только одно, если у человека на роду написано умереть в постели, то он никогда не сгорит, не утонет и не разобьётся. Мы, к сожалению, ничего не знаем о своей судьбе, да и не надо нам этого знать, чтобы жить спокойно и радоваться каждому дню.

– Всё, всё, всё, я поняла, дорогой и больше не буду тревожить твою душу своими глупыми предположениями и страхами. Ты знаешь, я думаю, что скоро вернётся Владимир Александрович и надо нам с тобой подготовиться к его приходу.

Я встал с койки и включил приёмник. Из динамика полилась лёгкая приятная музыка. Наташа ловкими и быстрыми движениями собрала на стол, и в этот момент в дверь каюты кто-то постучал.

– Не заперто, заходите, – громко отреагировал я на стук.

В каюту вошёл мужчина средних лет и, судя по его морской форме с многочисленными шевронами на погонах, можно было с большой долей уверенности предположить, что этот человек явно относит себя к морской службе. Удивлённо взглянув на нас, он вежливо осведомился:

– Простите, я случайно не ошибся каютой, по крайней мере, два часа назад в этом помещении обитал мой друг и помощник Владимир Александрович.

– А вы, очевидно, капитан этого замечательного ковчега, – выглядывая из-за моей спины, поинтересовалась Наташа. Если это так, да и если вовсе не так, то всё равно здравствуйте!

– Здравствуйте, господа, вот теперь я догадываюсь, с кем имею дело. Вы, – обратился капитан ко мне, – сын Владимира Александровича, а вы Наталья Григорьевна – жена Бориса Владимировича. Тогда разрешите представиться, – капитан снял фуражку и склонил в приветствии уже изрядно поседевшую голову, – Пётр Андреевич – капитан того самого ковчега, на борту которого вы имеете честь присутствовать.

– Очень приятно, – выходя из-за моей спины и делая книксен, улыбаясь, ответила Наташа. Обычно муж называет меня Натальей Григорьевной, но вы можете называть меня просто Наташей.

– Ну, вот и познакомились, – весело ответил капитан, целуя ручку моей жене. Так в чём проблема, дорогие мои, где мой помощник и ваш отец, – потирая руки от ощущения предстоящего праздника, поинтересовался капитан.

– Да вы знаете, Пётр Андреевич, отец сказал, что ненадолго покинет нас по своим служебным делам, да вот что-то задерживается, – начал скромно оправдываться я. Господи, да что это мы всё стоим, проходите, пожалуйста, и садитесь, места всем хватит.

– Спасибо, Борис Владимирович, да я, собственно, на одну минутку, хотел у вашего отца попросить утюг, а то мой два дня назад перегорел. Знаете, какие теперь иностранные товары, просто слов нет, только и жди какого-нибудь подвоха от них. Позвольте, а это что за диво появилось в каюте у Владимира Александровича, – капитан рукой указал на сувенирный парусник. Боже мой, какая красота и изящество форм, какая утончённая работа мастера. Да, на таком паруснике и я бы не прочь выйти в открытый океан.

– Пётр Андреевич, это мы решили подарить отцу, как сувенир и талисман на счастье, – гордо ответил я.

– Молодцы, ребята, вы всё правильно сделали, – похвалил нас капитан, – для моряка, пожалуй, не сыскать лучшего подарка, чем тот который каждый день будет напоминать всё то необыкновенное, что таит в себе морская служба. Да, ещё вот что, Борис Владимирович, раз я уже появился здесь, то сразу же сообщу вам, что за вами забронирована отдельная каюта класса люкс на верхней пассажирской палубе. Каюта оборудована всем необходимым для отдыха работы и разумеется для утоления голода. Вам совершенно необязательно каждый день и каждый раз спускаться в один из наших ресторанов, чтобы утолить голод или жажду, для этого достаточно нажать на кнопку вызова стюарда, и он выполнит любое ваше пожелание.

Капитан глядел на меня искрящимися добрыми серыми глазам, и во мне поднималась волна ответных добрых слов и действий в отношении этого человека.

-Пётр Андреевич, – опередила меня Наташа, – утюг мы, конечно, найдём, но мы с мужем просим вас остаться и разделить с нами радость долгожданной встречи с отцом.

– Ну, что же, особым временем я, конечно, не располагаю, но такое важное событие в вашей жизни просто грех не отметить, – засмеялся капитан.

В каюте зазвенел телефон, и я снял трубку.

– Привет, отец, а мы тут тебя совсем заждались, – негромко заметил я, – между прочим, у нас в гостях Пётр Андреевич.

– Очень хорошо, – быстро ответил отец, – извините, что немного задержал вас, служба прежде всего, но зато теперь в моём распоряжении целых три часа свободного времени, и мы славно побеседуем за чашечкой чёрного бразильского кофе.

– Отец, ты там не хлопочи по части выпивки и всего такого, у нас уже всё стоит на столе, не хватает только тебя одного.

– Всё, бегу, сынок, бегу, – ответил отец, кладя трубку.

Через три минуты мы уже сидели за столом и с большим наслаждением вслушивались в каждое слово, произнесённое отцом и капитаном.

Между тем, за иллюминаторами каюты совсем стемнело, и началась гроза. Наташа тёплым комочком прижалась к моей груди и испуганно посмотрела на капитана.

– Пётр Андреевич, а когда судно отчалит от пирса, может быть нам лучше переждать эту непогоду, а то ведь всякое может случится.

– Наталья Григорьевна, к сожалению, мы не можем позволить себе такую роскошь, – ответил капитан. Понимаете, вы сейчас находитесь на круизном судне, которое следует по своему маршруту в строго отведённые дни и часы. Если бы это было частное судно, то и вопросов не было бы. Но судно принадлежит не мне, а некоторой компании, порядки и законы которой я должен свято соблюдать, иначе меня просто уволят. Я понимаю ваше волнение и страх по поводу разыгрывающегося шторма, но смею вас заверить, что наше судно совершенно безопасно в этом отношении и, кроме всего прочего, оно вообще не потопляемо.

– Да, я всё понимаю, но знаете, всегда в тебе сидит какой-то чёртик и твердит, что всё может случиться, – с мольбой в глазах ответила Наташа. Мне всё время вспоминается тот самый «Титаник», о котором тогда все газеты трубили, что он не потопляемый, а вышло то вон что…

– Ну, во-первых, «Титаник» попал как раз в ту вероятностную точку (одну на миллион), которая и погубила его, а, во-вторых, это грубая ошибка капитана и то, что айсберг своим острым краем прорезал в корпусе корабля огромную щель, которая прошлась сразу по нескольким совершенно герметичным отсекам. Это всё – трагические и случайные обстоятельства, которые и привели к столь печальному результату. Смею вас заверить, Наталья Григорьевна, что моё судно не «Титаник», да и айсберги появляются исключительно в южной Атлантике, поэтому затопление нам не грозит, а вот качка вас немного помучит. Кстати, а как вы относитесь к морской болезни или это вас особо не тревожит, – улыбнулся капитан.

– Наташа, ну, в самом деле, – начиная нервничать, заговорил я, – давай это мы обсудим несколько позже, а сейчас я предлагаю тост за нашу долгожданную встречу.

В тот вечер мы с отцом засиделись допоздна, делясь своими впечатлениями о прожитых годах. Надо сказать, что с погодой нам с Наташей действительно не повезло. На протяжении всего пути от Дублина до Гамбурга Северное море бурлило и кипело, как в огромном котле. Должен сказать, что я нормально переношу постоянную качку судна, вероятно, это в генах передалось мне от моего отца. На подходе к Гамбургу нас особенно сильно потрепало, даже несмотря на огромные размеры круизного судна «Балтика».

 

 

***

Но всё проходит, прошло и это наше испытание штормом. Наташа вся расстроенная сидит в нашей каюте и уже который раз выговаривает мне:

– Ну, дорогой, спасибо тебе за отдых, теперь то я его запомню надолго.

– Натуль, ты совершенно напрасно сердишься на меня, – спокойно реагирую я на её слова. Между прочим, это было чисто твоя инициатива прогуляться по морю, лично я мог бы спокойно на самолёте долететь, – как можно мягче отвечаю я жене. Всё, перестань дуться, тем более, что впереди у нас ещё целая неделя прекрасной прогулки по волнам Балтийского моря.

– Ну, нет, Боря, это было моей ошибкой согласиться добраться до дома водным путём. Теперь я себе отчётливо представляю, что такое морская работа, чем занимается Владимир Александрович, но мне хватило только одного этого перехода, чтобы понять и осмыслить всю сложность и ответственность, которые ложатся на плечи моряков. Но морячки из меня, Боря, точно бы не получилось. Эта постоянная качка просто пытка, от которой я просто сходила с ума. Ты можешь сейчас мне сколько угодно говорить о предстоящем хорошем прогнозе погоды, но я больше никогда не взойду ни на один корабль. Боря, ты только не обижайся на меня, может тебе и не нравятся мои слова, но я хочу быть всегда искренней с тобой.

– Да нет, Наташа, всё правильно ты сказала. Не даром же говорят, что это чисто мужская профессия покорять моря и океаны.

В дверь нашей каюты кто-то постучал.

– Заходите, пожалуйста, – громко пригласил я незнакомца. Дверь открылась, и на пороге появился отец с коробкой шоколадных конфет и с бутылкой рома.

– Ну, что приуныли, дорогие мои, вот мы сейчас отметим наше прибытие в Гамбург. Кстати, Наташенька, я вас поздравляю с морским крещением, тем более что оно проходило под знаком достаточно сильного шторма. Я надеюсь, что он не очень омрачил ваш отдых на моём судне. Ну, а какая же вы морячка без крепкого рома, – пошутил отец, ставя дорогую бутылку рома на стол.

– Владимир Александрович, смею вас заверить, что из меня никогда не получится настоящая морячка, это просто не моя ипостась.

– Вот теперь мне понятна ваша лёгкая хандра, – засмеялся отец, подмигивая мне. Ничего, Наташенька, в жизни бывает и не такое, я уже сыну рассказывал о своём печальном опыте и именно на море. Но, я никогда не унываю, а иду по жизни твёрдой походкой. Ладно, не будем сегодня говорить о грустном, тем более, что буквально через час с небольшим я вас приглашаю прогуляться по Гамбургу. Этот город мне очень хорошо знаком, мы с капитаном исходили его и вдоль, и поперёк, и мне не составит особого труда познакомить вас с некоторыми достопримечательностями этого старинного города. Ну, что согласны или нет?

– Отец, о чём ты говоришь, конечно, согласны, – поспешил ответить я, пробуя на вкус ароматный ром.

– Ну, вот и замечательно, – обрадовался отец, вставая из-за стола, – ровно в 12.00 жду вас в своей каюте.

-Спасибо, Владимир Александрович, мы обязательно придём, тем более, что мне ещё не приходилось посещать этот город, – поблагодарила Наташа.

– А что, в Гамбурге разве есть на что посмотреть, – удивилась Наташа, – мне почему-то всегда казалось, что это прежде всего огромный морской порт и не более того. Владимир Александрович, пожалуйста, задержитесь у нас ещё ненадолго, а заодно немного расскажете нам о Гамбурге, я вас очень прошу, – подходя к отцу, попросила с улыбкой Наташа.

– Ладно, ребятки, у меня в запасе еще есть двадцать минут и я постараюсь немного ввести вас в курс дела. О Гамбурге можно говорить очень долго и много, Наташа, – садясь в кресло, заметил отец. Но смею вас заверить, что Гамбург нельзя однозначно воспринимать, как только морской порт. Вот послушайте, что я вам сейчас расскажу:

– Гамбург – крупный промышленный центр и второй по величине город Германии. Статус самого большого морского порта и четвёртого по величине речного порта Германии наложил соответствующий отпечаток и на экономику Гамбурга, превратив его в крупный торговый центр.

Гамбург, Наташа, это не просто город. В связи с тем, что он является одной из федеральных земель, он считается и городом, и государством. Полное название Гамбурга – Свободный и Ганзейский город Гамбург. Он расположен на обоих берегах реки Эльба приблизительно на расстоянии 110 километров от места её впадения в море. Территория Гамбурга составляет 755 квадратных километров, которая с севера граничит с Шлезвиг – Гольштейном, а на юге – с нижней Саксонией.

– Отец, а что ты можешь рассказать о центре Гамбурга, чем он интересен, – поинтересовался я.

– Борис, центр Гамбурга очень интересен, – ответил отец. В самом центре Гамбурга находится озеро Альстер. Оно образовалось ещё в тринадцатом веке. Кроме того, в городе находится много рек и каналов, благодаря которым он получил название «Северная Венеция». Но по сравнению с итальянской Венецией, в Гамбурге гораздо больше мостов.

– Неужели больше, чем в Венеции, – удивился я.

– Да, значительно больше, Борис, их – 2302.

– Владимир Александрович, ну а как там насчёт зелени, парков и скверов, не унималась Наташа.

– И этого добра, Наташенька, там хватает, – улыбаясь, ответил отец. Гамбург утопает в зелени парков и скверов. На его территории также располагается ряд заповедников. Гамбургский порт считается одним из самых загруженных европейских портов. Сюда ежегодно прибывает более десяти тысяч судов.

– Вот это да, – удивлённо воскликнул я, – когда же морской порт успевает обслужить такую армаду кораблей.

– Ничего, сынок, они вполне успешно справляются с этим, – ответил отец. А вот ещё один интересный факт. В городе проживает наибольшее количество миллионеров по сравнению с другими городами Германии. Самое большое наслаждение при посещении Гамбурга можно получить от осмотра его неповторимых пейзажей. Особенно хороши берега озера Альстер, которое носит неофициальное название Побережье миллионеров.

– А почему, Владимир Александрович, – поинтересовалась Наташа, – почему именно Побережье миллионеров, и никак иначе.

– Всё очень просто, Наташа, здесь располагаются виллы самых богатых людей мира, окна которых выходят на эти живописные места. Однако, и для простых граждан, также как и для туристов, имеется возможность пройтись по общественным дорожкам, протяжённость которых составляет около шести километров, и в полной мере насладиться богатством местной природы.

– Прекрасно, – обрадовалась Наташа, мы обязательно должны на днях посетить это озеро. Владимир Александрович, а как насчёт архитектурных шедевров в этом городе или их вообще нет.

– Да как же нет, Наташенька, обязательно в каждом городе есть что-то такое, чем он, несомненно, гордится. И Гамбург, не исключение из правил.

Одной из эмблем города считается городская ратуша. Она выполнена в стиле нео- ренессанса и датируется концом девятнадцатого века. В ратуше находится муниципалитет Гамбурга и заседает его парламент. Все 647 помещений ратуши имеют богатейшее внутреннее убранство. Также особой достопримечательностью являются установленные на здании ратуши большие башенные часы. Гамбургский Кунстхалле является одним из важнейших музеев не только в Германии, но и во всей Европе. Это уникальное здание было построено в конце девятнадцатого века известными архитекторами Германии фон дер Гуде и Георгом Теодором Ширрмахером. Музей занимает площадь в двадцать тысяч квадратных метров. Здесь собрана богатейшая коллекция произведений искусства всех направлений и эпох. Нельзя обойти стороной работу одного из известных немецких живописцев четырнадцатого века мастера Бертрама, который считается первым художником Гамбурга. Это знаменитый запрестольный образ, созданный им в 1337 глду и предназначавшийся для церкви Святого Петри. Особый интерес представляют полотна известных художников девятнадцатого и двадцатого веков Адольфа Менделя, Каспара Дэвида, Фридриха – Макса Либерманна и Луиса Коринта, Филиппа Отто Рунге, Джозефа Бойса, Мунка, Кирхнера, Отто Дикса, Пикассо, Беркмана, Энди Вархола, Кандинского и Пауля Клее.

– Ну, отец, у тебя просто великолепная память, – удивился я, – каким образом тебе удалось запомнить столько имён, да ещё и не русских.

– А здесь нет ничего удивительного, сынок, – ответил с улыбкой отец. Я же не первый год посещаю Гамбург, и уже несколько раз побывал в этом замечательном музее, вот и отложились в памяти эти исторические имена. Ладно, продолжу дальше, если вы ещё не устали слушать.

– Владимир Александрович, ну что вы такое говорите, мы вас слушаем как, самого опытного экскурсовода и музейного специалиста, настолько вы всё красиво излагаете, – засмеялась Наташа.

– Ну, раз так, то поехали дальше, – с охотой ответил нам отец. Помимо основной экспозиции в музее постоянно проходят выставки, а также показы творений великих мастеров, хранящиеся в запасниках.

Ещё одним символом Гамбурга является его церковь. Построенная в стиле Барокко в середине восемнадцатого века, она неоднократно реставрировалась. На церковной башне установлены самые большие в Германии башенные часы. А если подняться на самый верх, на обзорную площадку, то можно насладиться прекрасной панорамой города.

– Послушай, отец, ну а что ещё необычного и неординарного мы сможем посмотреть в Гамбурге, – скромно поинтересовался я.

– Ну, если вы любите меньших наших братьев, то вам прямая дорога в местный зоопарк, – улыбнулся отец. Кстати, он совсем недалеко расположен от города. Между прочим, он считается одним из лучших зоопарков в Европе. Зоопарк был основан в 1907 году учёным Карлом Хагенбеком в местечке Штеллинген. В этом зоопарке впервые в мире животные были размещены в вольерах. В зоопарке можно увидеть более 2,5 тысяч животных, относящихся к 360 видам. Здесь есть всё, для спокойного отдыха и весёлого времяпрепровождения: забавные представления с участием дельфинов и морских львов, прогулки на слонах и верблюдах, а также экскурсия по территории зоопарка на поезде.

– Боже мой, – воскликнула Наташа, – как хорошо вновь окунуться в детство. Боря, мы обязательно должны побывать там.

– Твоё желание, дорогая, для меня – закон, – покорно склоняя голову, поспешил ответить я.

Да, так вот, – продолжил отец, – созданы все условия и для интересного ночного отдыха. Район «Красных фонарей», который расположился на улице Репенбан, известен также как «die sundige Meile», что в переводе означает греховная миля. Здесь находятся многочисленные бары и рестораны на любой вкус и на любую кухню. Но и это ещё не всё, дорогие мои, какой же город без рынка. Излюбленным местом туристов является легендарный гамбургский рынок. Он функционирует с 1703 года. Здесь можно купить практически всё, начиная от рыбы и морепродуктов и заканчивая антиквариатом и домашними животными. Даже если вы не собираетесь делать покупки, всё равно посетите этот рынок и окунитесь в его весёлую среду!

За интересной беседой с отцом быстро пробежало время, и вот мы уже сидим в небольшом русском ресторанчике на улице Репенбан и вслушиваемся в старинные русские романсы, которые в изобилии исполняет местная фольклорная группа. Зал ресторана наполовину пуст или оттого, что ещё не время для посетителей, или оттого, что русское заведение не пользуется особой популярностью среди немцев. Во всяком случае, это обстоятельство нас совсем не смущает, и мы продолжаем наслаждаться от общения друг с другом и от приятной музыки льющейся со сцены.

– Владимир Александрович, – начала осторожно Наташа, – а вы случайно не забыли данное вами обещание перебраться к нам в Петербург, чтобы быть поближе к нам и к своим внукам. Уже с того незапамятного дня прошло столько лет, и внуки уже ваши давно выросли…

– Наташа, я всё помню и сдержу своё слово, вот только пока не знаю, когда это произойдёт, – тихо ответил отец. Понимаешь, дочка, очень трудно оставить то, к чему уже прикипело сердце. Одна только мысль, что я навсегда распрощаюсь с морем, просто выводит меня из себя и не даёт мне спокойно спать. Да, тогда у меня не получилось оставить мою профессию и навсегда списаться на берег, да и сейчас я пока в полной растерянности. Конечно, дорогие мои, я не вечный и наступит такой день, когда мне всё же придётся бросить свои якоря в тихой гавани, а пока я весь в работе и друзьях.

– Я вас понимаю, – немного погрустнев, ответила Наташа. Но помните, Владимир Александрович, что наше соглашение с вами всегда остаётся в силе.

– Натюрлих, дорогая моя, – пошутил отец по-немецки, – можешь даже не сомневаться.

Мы сидели за столом пили ароматное французское вино и совсем не заметили, как в ресторан вошли два человека и сели за свободный столик. Мы продолжали наслаждаться уютной атмосферой ресторана и ненавязчивыми тихими мелодиями русских романсов. Сегодня у нас был совершенно свободный день, и мы с Наташей решили использовать по своему усмотрению. Через два дня наше круизное судно должно отравиться далее по своему маршруту, ну а мы после продолжительных дискуссий всё же решили больше не испытывать судьбу, а добираться до дома на самолёте. Эта новая инициатива, конечно, исходила от Наташи. После недельной изнурительной качки на теплоходе она не долго сопротивлялась и вверила свою судьбу в мои руки и в руки пилотов «Боинга».

– Ну что, дорогие мои, ещё не передумали лететь, – с улыбкой поинтересовался у нас отец, – может быть всё же морским путём доберётесь до своего родимого гнезда, наши морские апартаменты всегда открыты для вас.

– Да нет, отец спасибо тебе за всё, – обнимая отца за плечи, горячо поблагодарил я, – мы не хотим слишком злоупотреблять твоим гостеприимством, да и интересы фирмы требуют моего присутствия. Я им уже звонил, и они с нетерпением ждут моего появления в Питере.

К нашему столику подошли двое прилично одетых мужчин и встали за спиной у отца.

– Это ещё что такое, – подумал я, медленно отрываясь от стула, чтобы в случае чего защитить отца.

Один из подошедших незнакомцев положил свои руки на плечи отцу и, улыбаясь, что-то произнёс по-английски. Отец резко обернулся и вскочил со стула.

– Матвеич, это ты, какими судьбами здесь в Гамбурге, – несказанно обрадовался отец, обнимая незнакомца. Борис, это мой старый друг с теплохода «Аусеклис» Петров Борис Матвеевич, – представил своего товарища отец. Ну, я ещё писал тебе о нём, помнишь!

– Конечно, помню, отец, – пожимая руку мужчине, улыбнулся я, – а это моя супруга Наталья Григорьевна.

– Ну, вот и познакомились, – обрадовался отец, приглашая незнакомцев за наш стол.

– Володя, а это мой товарищ по работе и надёжный друг по жизни Томас, – представил отцу своего напарника Матвеич. Ты спрашиваешь меня, каким ветром меня сюда занесло, да всё таким же, как и тебя – морским. Эх, Володя, если бы ты только знал, где я только не был, – тяжело опускаясь в предложенный мною стул, устало ответил друг отца. Исколесил почти весь мир, чего только не видел, но душа всё равно болит по России, по родимой сторонушке. Теперь то я прекрасно понимаю наших русских диссидентов, многие из которых всё-таки вернулись на историческую Родину.

– Вот видишь, Матвеич, – хлопая друга по спине, задумчиво ответил отец. Если уже взрослое дерево пересадить в другое место, то оно или долго будет болеть, или совсем зачахнет, так и человек. Ладно, не будем говорить сегодня о грустном, тем более, что со мной сегодня такие дорогие мне люди, а давайте выпьем за радость неожиданной встречи.

Я быстро разлил в рюмки ароматное вино, и мы выпили.

– Матвеич, ну хоть вкратце расскажи, где тебя носило все эти годы, судя по твоему внешнему виду, ты преуспевающий человек или я ошибаюсь, – подвигаясь поближе к своему другу поинтересовался отец.

– Ты не ошибешься, Володя, – засмеялся Матвеич, подпирая голову рукой. Ты знаешь, это достаточно длинная история и даже целого дня не хватит, чтобы её рассказать. В тот год, когда я написал заявление о предоставлении мне политического убежища, я и представить себе не мог насколько лживы окажутся те лица, которые так ратовали за нашу свободную жизнь за кордоном. Первое время нас очень долго проверяли на политическую лояльность, заставляя нас по несколько раз переписывать свои автобиографии. Очевидно, всё хотели найти хоть какие-нибудь зацепки, чтобы на этом сыграть свою игру с нами. Но, ты же знаешь, Володя, что я -не дурак и посвящал их только в те вопросы, которые, с моей точки зрения, не представляли ничего интересного для них. Да видимо они тоже устали заниматься нами и, наконец, выдав нам на первое время незначительные суммы денег, выпустили нас в их «свободный» мир. Мы долго скитались по городам Америки в поисках хотя бы какой-нибудь работы, посещали почти постоянно биржи труда, но до самого последнего времени нам не удавалось никуда устроиться. Помнишь, Володя, тех двоих – штурмана и матроса-практиканта, так вот их уже нет в живых. Они, отчаявшись от неудачных попыток найти хорошую работу, занялись разбоем. Вступили в какую-то негритянскую шайку, которых в Америке пруд-пруди, и погибли в перестрелке с полицией. Ну, а мне просто повезло, на Нью-йоркской бирже я случайно познакомился с одним русским – потомком одной аристократической фамилии, который набирал людей для своей морской кампании. Мы разговорились, и представь себе, он мне поверил, определив меня вторым штурманом на одно из своих судов. Ты даже не представляешь себе, как я был рад этому снова заняться своим любимым делом. Пришлось основательно заняться английским языком, поскольку состав команды судна интернациональный, но почти все предпочитают говорить только на английском языке. И вот теперь я тоже мотаюсь по морям и океанам и несказанно рад этому. Ну, а ты то как, где и кем работаешь? Я слышал, что должности первых помощников на российских судах упразднили?

– Да, Матвеич, интересная у тебя судьба, – тяжело вздохнул отец, но мне в этом отношении как -то больше повезло, чем тебе. Немного подучился на высших курсах повышения квалификации и теперь вот старшим помощником числюсь на судне.

– Володя, а на каком судне ты ходишь в море, на танкере или сухогрузе.

– Ни то и ни другое, – улыбаясь ответил отец, бери выше.

– Да, неужто, ты на круизы подписался? – удивился Матвеич.

– Вот именно, на круизном теплоходе «Балтика».

– Погоди, Володя, так ведь «Балтика» принадлежит теперь Латвийскому морскому пароходству. Латвия теперь уже два года считается независимым европейским государством, так или нет.

– Всё так, Матвеич, а что?

– Да, как мне помнится, ты всё время стремился перебраться в Ленинград к своим родственникам, – искренне удивился он.

– А я вовсе и не отказываюсь от этой мысли, – глазами указывая на нас, ответил отец. Пока я не могу этого сделать, да и в Риге у меня семья, о которой надо тоже думать. В своё время я всё же осуществлю свою мечту, – глядя прямо мне в глаза, ответил с гордостью отец. Ладно, давайте сегодня посвятим нашу встречу приятным воспоминаниям о наших морских походах, тем более, что нам с тобой, Матвеич, есть чем поделиться с молодёжью, – засмеялся отец, обнимая Наташу.

– Слушай, Володя, очень неплохая идея, и я с удовольствием начну своё повествование, вопросы, господа, задавайте в процессе изложения мной материала. Даже и не знаю с чего начать, хотя вот эта история вам будет интересна:

– Прохождение проливов не самый большой стресс для бывалого моряка. Гораздо более экстремальны те ситуации, когда возникает угроза жизни экипажа. Вот недавно проходили Аденский залив, знаменитый своими пиратскими нападениями. Основная часть пути должна была прийтись на тёмное время суток, что создавало дополнительную опасность для судна и экипажа. То, что во встрече с пиратами ничего хорошего нет я знаю из личного опыта. Нашему судну доводилось заглядывать в такие места на нашей планете, где морской разбой – обычное дело. Однажды в Бангладеш человек двадцать одновременно ворвались на судно, схватили первое, что попалось под руку и быстро скрылись, никто и опомниться не успел.

– Подождите, Борис Матвеевич, – остановил я друга отца, – а почему бы в целях безопасности не хранить на судне какое-нибудь оружие для самообороны. Тогда бы вы все чувствовали бы себя гораздо раскованнее на морских перекрёстках.

Матвеич, быстро взглянув на меня, ответил:

– Да, вот в том-то и вся штука, Борис, что Морской международный кодекс запрещает содержать оружие на гражданских морских судах, даже в целях самообороны.

-Да, друзья мои, на флоте в настоящий момент нет места романтики в стиле «Алых парусов» Грина, – вздохнув, заметил отец, – большинство людей приходят сюда, чтобы зарабатывать деньги. Поэтому вряд ли вы найдёте здесь героизм, высокие чувства и глубокомысленные традиции. Сейчас ты работаешь с одним экипажем, а в следующий контракт уходишь на другое судно. И тем не менее, я был свидетелем того, как пароходы определяют судьбу людей. Речь идёт о теплоходах серии «Крым». Все они были очень русскими и не только по происхождению. Сам характер их очень походил на творение советского судостроения: ходили медленно, часто ломались, топлива съедали в разы больше, чем их коллеги японской постройки.

Эти суда были настолько специфическими в управлении и ремонте, что и экипажи для них были особой кастой. Поэтому те, кто попадал на эту серию, оставался там надолго. Возникало более тесное общение, люди начинали дружить семьями.

Никогда не забуду, как я работал старпомом на танкере «Сибирь» – одном из судов серии «Крым». Судно состарилось, и было продано на «иголки», а я выбрасывал его на берег

– Интересно, – удивилась Наташа, – Владимир Александрович, а как это вы делали.

– Сейчас расскажу, Наташа, – ответил отец. Было это в Бангладеш, мы дождались отлива и, когда судно упёрлось в грунт, сошли в какую-то грязь. При этом люди из машинной команды – все как один в парадной одежде в белых рубашках и погонах. Так они прощались с судном. Я сам толком не понимаю, зачем местные власти заставляли нас это делать, видимо у них нет сухих доков, куда можно загнать судно, а уже потом начинать его разбирать. Ну, что ты хочешь, Наташа, это же тебе не Европа.

Да, есть что вспомнить и куда только не бросала нас судьба, где только не пришлось мне побывать, в каких странах. Я, как и большинство моряков, всегда восхищался Венесуэлой. Если бы у экипажей судов был выбор, в каком регионе работать, я без промедления назвал бы этот регион. И дело даже не в обилии красивых и ярких представительниц прекрасного пола в стиле «латинос», которые во время списывания на берег радуют глаз засидевшегося в море моряка. Просто вся атмосфера венесуэльских городков пропитана праздником, весельем и бесшабашностью. Представляете, идёшь по бульвару, а тут тебе торговец предлагает огромный пакет только что собранных фруктов всего за полтора доллара. И хотя их на судне хватает, но разве можно отказаться, когда они такие сочные и вкусные. Я обычно покупаю ассорти, чтобы в наборе обязательно было манго. Если его плоды оставить в каюте, то от них потом по всему судну идёт приятный запах.

А вот разговоры о повышенной преступности в венесуэльских городах, по-моему, слегка преувеличены. Причём стараются сами венесуэльцы, наверное, они в России ещё не бывали. Как – то раз в Амуай – Бэй, я решил отдохнуть в кафе, которое мне давно нахваливали друзья. Когда я назвал таксисту адрес, тот ашарашенно посмотрел на меня, как на самоубийцу, и начал отговаривать. Мол, сеньор, куда вы направляетесь, – это же самый гангстерский район города!? Но, не смотря на его причитания, я приехал туда, и оказалось, что это было очень милое и уютное заведение, такое же, какое можно найти в Испании или Португалии.

– Хорошо, отец, – задал я вопрос, – а что тебя ещё впечатлило в этой стране.

– А вообще, Венесуэла – забавная страна, – засмеялся отец, – одни бабушки – пенсионерки, которые разъезжают на автомобильном секонд-хенде, чего стоят. И бабушкам всё равно, что эти американские ретромобили – «крайслеры», «бьюики», «кадиллаки», «мустанги» и «камаро» – бензин поглощают мегалитрами. У них заправиться бензином стоит два доллара за бак – это почти даром.

– Да, Володя, интересная у тебя получилась прогулочка по свету, – кладя широкую ладонь на спину отцу, заметил Матвеич. Я думаю, что тебе не безинтересен будет и мой опыт пребывания в Америке.

– Да, да, расскажите нам, немного об этой стране, – оживилась Наташа, – всегда интересен именно личный опыт, а не только то, что нам говорят по телевизору и пишут в газетах.

– Желание дамы для меня всегда закон, – широко улыбаясь, ответил Матвеич, целуя ручку моей жене. Я уже несколько лет работаю в Штатах. За столько лет хочешь, не хочешь, а к местному населению с его наивно-показушными нравами я привык, они мне даже стали симпатичны. Вообще одно из самых ярких впечатлений об Америки – это Нью – Йорк. Огромная статуя Свободы, встречающая суда перед входом в порт, небоскрёбы из железа, бетона и стекла – всё гигантское, всё напоказ. Но при этом, хоть и чувствуешь себя каким-то маленьким и раздавленным от величия всего этого, а всё равно окружающее тебе нравится. В первую очередь, благодаря людям – народ здесь приветливый. Прохожие здесь улыбаются не только своим знакомым, причём искренно, без натянутости и протокола. И само собой получается, что если мне кто-то улыбается, идя навстречу, то и у меня на лице расцветает улыбка.

Ну, а страсть к гигантизму и бутафории у американцев просто в крови. Это видно не только на улицах их городов. Мне приходилось неоднократно бывать в гостях. На первый взгляд в доме сплошная красота и роскошь, но при ближайшем рассмотрении вся эта роскошь фанерная или пластиковая. На юге и дома у них строят по такому же принципу: каркасные, фанерные, безо всякой шумо и теплоизоляции. Благо климат позволяет.

А их любовь к большим и даже слегка аляповатым автомобилям вообще стала притчей во языцех. Тем забавнее наблюдать, как некоторые из них нехотя пересаживаются в малолитражки. Смешно: скромняжка «Daewoo Matiz» у них ездит под громким именем «Pontiac». Кстати, едва ли не все убеждены, что в Америке отличные дороги. Если говорить о федеральных дорогах, то – да. А вот дороги провинциальной Америки ничуть не лучше российских: тоже разбиты, и колдобин хватает. Президент США неоднократно поднимал тему в Конгрессе о необходимости реанимации автотранспортной инфраструктуры. Вот такие пироги, друзья мои, – улыбнулся нам Матвеич.

– Ну, что ж, достаточно яркие впечатления у вас от вашей теперь уже страны, – поблагодарил я Матвеича. Не знаю, но я бы не смог вот так просто уехать из родной страны. Я всё равно не смог бы привыкнуть к нравам и обычаям чужого мне государства.

Эх, Борис Владимирович, иногда обстоятельства жизни нас вынуждают совершать такие поступки и здесь, как говорится, ничего не попишешь, – тяжело вздохнув, ответил Матвеич.

– Ладно, не будем вспоминать те трагические события, которые привели моего друга к таким обстоятельствам жизни, – повернув в мою сторону голову, ответил отец, – вот лучше я вам расскажу ещё одну истории, но тоже с американской закваской. Однажды судно, на котором я работал, на выходе из Персидского залива было захвачено спецназом морской пехоты США. «Морские котики» высадились с вертолёта прямо на борт, согнали нас всех на корму, а потом развели по каютам: двое спецназовцев сзади, один впереди. Как выяснилось, нас арестовали за то, что мы якобы везли иранскую нефть.

С этого момента всю работу мы выполняли под дулом автомата, а рядом с нами дрейфовало их сторожевое судно. Пока они выясняли, в чём суть да дело, мы около месяца жили в таком режиме. В экипаже в первое время чувствовалась напряжённость по отношению к американским служивым – ну, а как по-другому? Но, со временем привыкли друг к другу, и даже соревнования по тяжёлой атлетике в спортзале стали устраивать. То гири тягали, то штангу. Должен сказать, что «морские котики», как выяснилось, – это тоже в первую очередь раскрученный бренд. Их физическая подготовка оставляет желать лучшего. Конечно, они не слабые парни, но в этих соревнованиях наш экипаж – отнюдь не спецназовский – их регулярно побеждал.

– Ну и правильно, мы русские непобедимы, – удовлетворённо стукнув по столу кулаком, заметил Матвеич. Они вечно приписывают себе то, чего в действительности не существует, а шуму и звону на весь мир. Вот, кстати, я тоже припоминаю наши рейсы в Индию. И вообще очень много ярких воспоминаний у меня связано именно с востоком. Был как-то я в Мадрасе – это один из самых крупных городов на востоке Индии. Здесь я впервые увидел фешенебельные районы за колючей проволокой. Так местные нувориши отделились от голытьбы. Тогда это мне показалось диким. А сейчас думаю: а чем наша рублёвка с её частной охраной и шлагбаумами лучше? Но при этом нищие индийцы не выглядят подавленными – климат такой, что и стол, и дом готовы под каждой пальмой. Только на ночь надо запастись одеяльцем. Так и живут.

Понравился мне и Бангкок в соседнем Тайланде. Если честно, то местные жители Бангкока оказались жизнерадостными, миролюбивыми и гостеприимными людьми. Да и не удивительно: иностранные туристы обеспечивают основу их государственного бюджета. Единственный минус – огромное количество дорожных пробок и хаотичное движение автотранспорта. Но зато здесь полно отличных закусочных и ресторанов. Кстати, именно из Тайланда на весь мир распространилась мода готовить блюда прямо на глазах клиента.

– Да мне знаком этот факт, Борис Матвеевич, – скромно заметил я, – по делам своей фирмы мне часто приходится бывать в этом регионе. Они действительно просто мастерски могут приготовить всё, что угодно по вашему заказу.

– А я всё равно вкуснее всех готовлю, правда, Боря, – улыбнулась Наташа.

– Дорогая, кто бы спорил, ты у меня самый лучший кулинар и это я уже давно оценил.

Наташа удовлетворённо положила голову мне на локоть и тихо стала напевать какую-то совсем знакомую морскую песенку.

Отец с нежностью смотрел на нас и слёзы радости наполняли его синие глаза.

– Отец, а тебе приходилось бывать в Гватемале? – обратился к отцу я с вопросом.

– Да, конечно, и об этой стране можно много рассказать, если вам интересно.

– Да, да, Владимир Александрович, нам очень интересно, – поспешила ответить Наташа. Ведь мы практически никогда там не были, но я знаю, что там есть на что полюбоваться.

– Точно, Наташа, там действительно есть, на что посмотреть и, вот как раз об этом я вам сейчас и поведаю:

– Когда наше судно стояло в Гватемале, через агента грузополучателя, фирму «Трансмарес», договорились об организации однодневной экскурсии. Наметили посетить два места: деревню индейцев племени майя в 200 километрах от побережья, а на обратном пути заехать в Castilio de San Felipe, самую древнюю крепость Центральной Америки, расположенную в порту городка Сент-Томас-де-Кастилла. Для поездки в деревню индейцев мы заказали микроавтобус на 20 человек. Повар наделал бутербродов нам в дорогу, потому, что в дороге предполагалось пробыть часов около трёх.

Мы выехали в восемь утра, Дорога шла вглубь страны, всё время в гору с уклоном градусов в пять-десять. Гватемала входит в число так называемых банановых республик, поэту частенько наш путь пролегал через плантации. Обратило на себя внимание то, что каждая связка бананов на пальме упакована в пакет из вощёной бумаги, который предохраняет плоды от вредителей и создаёт более благоприятные условия для их созревания. Открытые пространства банановых плантаций сменялись непроходимыми джунглями. В джунглях по краям дороги растут огромные тропические деревья. Их корни оголены и образуют пещеры, в которых можно спрятаться взрослому человеку.

Чем дальше в горы мы поднимались, тем становилось душнее: давало о себе знать кислородное голодание.

– Ну, Владимир Александрович, вы просто экстремал, – с улыбкой заметила Наташа, – а вы не боялись, что с вами могло произойти что-нибудь.

– Да, чего там бояться, Наташа, двум смертям не бывать, а одной уж точно не миновать. Да и потом нас везли на экскурсию достаточно опытные и ответственные люди, которые уже не первый год этим занимаются. Нет, страха как такового совершенно не было, а было очень интересно узнать, что же там за новым поворотом дороги. Да, так вот иногда по дороге встречались ремонтные бригады. Дело в том, что Гватемала – страна вулканов, кроме того, на август, когда проходила наша экскурсия, как раз приходится сезон дождей. Вулканы переполняются дождевой водой, почва склонов рыхлая, и потом очень часто возникают сели, которые разрушают проезжие дороги

В одиннадцать часов мы уже были на месте. Неожиданно лес резко оборвался, и перед нами открылась огромная ровная площадь размером с футбольное поле. На нём ведутся археологические раскопки древнего города индейцев майя. То тут , то там мелькают группы туристов из Европы. Часто встречаются каменные столбы-стеллы, который ставил каждый индейский касик (правитель). На них замысловатыми иероглифами была выписана биография касика.Столбы сохранились в первозданном виде, только сейчас они сверху накрыты крышей из пальмовых листьев.

Видели продолговатое поле, на котором майя проводили командные игры наподобие нашего футбола. Вместо ворот по обеим сторонам поля возвышались каменные головы фантастических животных, похожих на львов. Чтобы забить гол, надо было попасть мячом в их пасть. Чуть поодаль шли реставрационные работы над пирамидой. Вокруг этих руин, где ведут свои работы археологи, располагаются сувенирные лавки местных жителей. Там они продают сувениры – грубые подделки тех археологических раритетов, что находят во время раскопок. Причём, все торговцы божатся, что они самые, что ни на есть, подлинные. Мы, конечно, понимаем, что настоящие изделия древних индейцев майя не могут стоить всего несколько кетсалей (местная валюта). Кроме того, истинное изделие прикладного искусства ремесленников древней цивилизации майя – более тонкая работа.

На обратном пути мы заехали в Castilio de San Felipe? Как нам рассказывали, самую древнюю крепость Центральной Америки на атлантическом побережье страны. Городок Сент- Томас – де – Кастилла был создан почти одновременно с Castilio de San Felipe, поэтому все здания старые, так называемой колониальной архитектуры, построенные в 18 веке, а может и ещё раньше. Те из наших моряков, кто хоть однажды бывал здесь в гостях, мог бы рассказать, что у гватемальцев в квартирах (как и у всех латиноамериканцев) стены комнат увешены фотографиями многочисленных родственников. В одном из углов обязательно висит образ Мадонны, а в другом – стоит телевизор, а перед ним плетёное кресло-качалка.

Перед возвращением на судно мы отправились отведать блюда местной кухни, тем более, что бутерброды, приготовленные нашим поваром, кончились ещё в деревне индейцев майя. Кругом оказалось полно уличных кафе, построенных в виде тропических бунгало. Меню в основном состояло из блюд морепродуктов. Всё дёшево и очень вкусно, только очень острое: местные кулинары красный перец Чили кладут от души куда только можно. Но мы же на Кавказе порой пробуем не менее острые блюда. Из напитков запомнились коктейли с текилой, со льдом и со специальным густым кисло-сладким наполнителем местного производства, секрет которого от туристов скрывается. Иногда из кафе в кафе перекачёвывает трио испанских гитаристов, исполняющих музыку по заказу. Конечно, местный антураж сохраняется, но чувствуется, что цивилизация дошла и сюда. Местные блюда чередуются со стандартными, вроде картофеля – фри, а уличных музыкантов теснят музыкальные автоматы.

– Да, Володя, занятные у тебя истории, – допивая своё вино, не спеша проговорил Матвеич. В Гватемале я пока не бывал, но вот в Саудовской Аравии уже побывал несколько раз, и должен сказать, что по своему природному колориту и жизненным устоям эта страна не в меньшей степени произвела на меня впечатление. Ну, прежде всего это исламская страна, жители которой предпочитают держаться строгих законов своих предков. Например, при заходе в порты Янбу и Джидда капитан всегда предупреждает, чтобы экипаж избавился от всякой печатной продукции, имеющий хоть какой-то намёк на эротическое содержание, иначе будут неприятности. А очень сложная процедура увольнения на берег лишает смысла это мероприятия. Если бы мне и ещё некоторым членам экипажа не пришлось там меняться, то проще вообще с судна не сходить. При этом и Янбу и Джидда – очень красивые города. Несмотря на засушливый климат в их центральной части немало зелёных насаждений. Мне было очень приятно увидеть клумбы с цветами, так похожими на анютины глазки – как привет с Родины. К примеру, в соседних Арабских Эмиратах ничего подобного на улицах я не встречал.

Из-за жары жизнь днём в городе замирает. Только после шести вечера на улицах появляются люди. Открываются магазины, в большинстве которых торгуют мебелью и сувенирами. Прохожие, в основном филиппинцы, индусы, пакистанцы. Их же можно увидеть и на рабочих местах, потому что сами арабы практически не работают – могут себе это позволить. Местные жители при рождении получают счёт в банке, на который правительство перечисляет деньги, вырученные от продажи нефти. По достижении совершеннолетия на нём накапливается значительная сумма.

Нас сменили в Янбу. Чтобы попасть в аэропорт пришлось ехать по сорокоградусной жаре за 350 километров в Джидду. Правда, шоссе в Саудовской Аравии хорошие, так что дорога заняла всего лишь два часа. Моряки, которые нас сменили, рассказывали, что их водитель мусульманин остановился посреди пустыни, достал коврик, постелил и пошёл совершать намаз. Минут десять пришлось его ждать. В аэропорту Джидды всегда много людей. Дело в том, что в сорока километрах от неё находится Мекка, поэтому сюда целыми кланами прилетают мусульмане со всего мира. А в самолёте после вылета из Джидды мусульманские женщины учинили бойкот законам шариата – начали переодеваться. Под национальными костюмами оказались европейские джинсы и блузы. А мы накануне с мужиками рассуждали – ну, зачем они по такой жаре в чёрной парандже ходят? Но, напрямую интересоваться не стали, а то они ещё посчитают, что у нас виды на них. У арабов в отношениях между полами обычаи строгие, патриархальные: посмотрел – женись. Да и вообще, если не знаешь законов страны – лучше никуда не суйся.

Я сидел за столом и смотрел на двух уже пожилых людей, которые с каждой минутой мне больше и больше нравились. За окнами ресторана уже начало смеркаться, за разговорами мы совершенно не заметили, как быстро пролетело время. В ресторане к вечеру начал собираться народ. Среди разномастной ресторанной публики я обратил внимание на группу достаточно молодых парней, которые особенно отличались своей одеждой и разнузданным поведением от присутствующих в зале ресторана. Оккупировав два крайних столика, они стучали пивными кружками по столам и выкрикивали какие-то лозунги. Мне трудно было понять их эмоциональные выкрики, но, судя по всему, эти молодчики принадлежали какой-то профашистской организации, потому как у каждого из них на груди красовался значок со свастикой. Не трудно было догадаться, что эта их наглая выходка закончится чем-то нехорошим для посетителей ресторана. Я тронул отца за рукав и глазами показал в сторону фашистских выкормышей.

– Спокойно, Борис, – тихо отреагировал на это отец, здесь это в порядке вещей. Ты не забывай, что в данный момент ты находишься в стране, где совсем другие понятия о чести, достоинстве и вообще другие моральные устои. Видимо, у этих молодых недобитков ещё сидит в сердцах дедовский огонёк арийской расы.

– Володя, – вмешался в наш разговор Матвеич, – я немного знаю немецкий язык и думаю, что мне не трудно будет договориться с ними соблюдать порядок в приличном месте.

– Борис Матвеевич, бросьте, – обратился я к другу отца, – у меня такое ощущение, что они ищут повода для ссоры. Разумнее всего просто нам удалиться, не обращая на них никакого внимания.

– Володя, ты сейчас находишься в русском ресторане, а значит это кусочек твоей Родины, да и в какой-то степени моей тоже, и я не позволю этим подонкам глумиться над святым для нас с тобой, – медленно вставая из-за стола, ответил Матвеич.

– Ребята, давайте жить дружно, – вмешалась в наш разговор Наташа, – у нас сегодня такой день и совсем не хотелось бы его омрачать чем-то нехорошим. Ну, немного побесятся ребята и успокоятся.

– Да, похоже они не собираются успокаиваться, – заметил тихо отец, – а наоборот как-то странно поглядывают на нас.

– Всё, хватит, – резко бросил Матвеич и быстрыми шагами направился к столикам наглецов.

– Борис Матвеевич, – крикнул я ему в догонку, – опомнитесь, вы только усугубите и без того сложную обстановку.

Но было уже поздно, Матвеич подошёл вплотную к молодым парням и что-то им начал объяснять на немецком языке, ожесточённо жестикулируя руками. В зале ресторана смолкли сразу все разговоры, а на сцене прекратились русские песнопения. Матвеич ещё какое-то время в пол голоса что-то доказывал молодчикам, которые на какое-то время умолкли и смотрели на Матвеича и на нас злыми, ненавидящими глазами.

– Отец, – начал тихо я, – мне это что-то совсем не нравится, давай закругляться, что ли. Ещё немного и эти немецкие выродки устроят здесь погром.

– Да нет, сынок, ты плохо знаешь психологию немцев, это у них всё напускное и показушное. Они прекрасно понимают, что если они начнут что-то первыми, то быстро окажутся в полицейском участке. Да и с какой стати мы должны уходить из русского ресторана? В конце концов, мы добропорядочные люди и пришли сюда отдыхать и делиться своими впечатлениями о былом.

Между тем, немного пообщавшись с молодёжью, Матвеич развернулся и, улыбаясь, направился к нашему столику.

– Всё в порядке, друзья мои, я их немного постращал и теперь они долго не посмеют исторгать из себя какие-то непристойные звуки, – заверил нас Матвеич.

– Так вот послушайте теперь меня, что я вам скажу, – заговорила быстро Наташа, – уже второй час ночи и пора нам заканчивать нашу встречу.

– Наталья Григорьевна, – обратился Матвеич к моей жене, – я только закажу одну русскую песню этим ребяткам на сцене и я даю вам честное пионерское, что мы покинем этот уютный ресторанчик.

Матвеич подошёл к сцене и что-то проговорил ресторанному шоумену, размахивая перед его носом пачкой долларов. Немецкие молодчики, расплатившись с официантом не спеша покинули ресторан.

– Ну, вот, друзья мои, – удовлетворённо заметил, вернувшийся к нашему столику, Матвеич, – эти подонки всё-таки вняли моим увещеваниям и исчезли, а мы пока напоследок насладимся чарующей музыкой русской «Калинки».

– Матвеич, как тебе удалось успокоить этих наглецов, – поинтересовался отец.

– Очень просто, – ответил Матвеич, я им напомнил одно изречение русских: «Русские никогда не сдаются!», ну и ещё кое-что покрепче из недалёкой нашей истории.

– Ладно, дорогие мои, мы действительно что-то засиделись сегодня за нашими разговорами, – вставая из-за стола, вздохнул отец, – давайте закончим эту встречу доброй русской «Калинкой».

Отец поднял палец, приглашая к столику официанта.

– Господа, я надеюсь, что вам понравилось в нашем уютном ресторане, – заговорил на ломаном русском языке, подскочивший к нашему столику официант. Просим нас извинить за временные неудобства, вызванные неприличным поведением некоторых посетителей ресторана. Смею вас заверить, что это из ряда вон выходящий случай, который больше не повторится. Кстати, этих молодых людей я вообще впервые вижу в нашем ресторане.

За окнами ресторана совсем стемнело и казалось, что город тоже уснул, но, выйдя из ресторана, мы сразу же окунулись в море рекламных огней и призывных плакатов, которые приглашали, зазывали и предлагали посетить то или иное заведение ночного Гамбурга. Мимо нас проносились автомобили, и не утихал людской поток.

– Хотите немного прогуляться по ночному Гамбургу, – поинтересовался отец, поворачиваясь к нам с Наташей.

– А это не безопасно, Владимир Александрович, – нервно оглядываясь по сторонам, отреагировала Наташа.

– Да брось ты, Натуль, ты же не в бандитском Петербурге, где можно в это время суток ожидать чего угодно, – засмеялся я, – а здесь цивилизованный город, да ещё какой, ты только открой глаза пошире и оглянись по сторонам. Вот ты когда-нибудь наблюдала ночью уличных торговцев, думаю, что нет. Посмотри, да их просто пруд – пруди и, главное, всё открыто и всё доступно: и магазины, и бары, и рестораны.

– Боря, перестань, нормальные люди должны ночью спать, а не болтаться по городу в поисках приключений себе на голову, – наставительно заметила Наташа. Владимир Александрович, ну право же пора возвращаться на судно, да и вам надо будет хорошо отдохнуть перед выходом в море.

Отец остановился и внимательно посмотрел на Наташу.

– Ну, если женщина так убедительно просит, то я не могу не согласиться с ней, – ответил отец. Всё друзья мои, едем на базу. Кстати, Матвеич, ты ещё не видел моё судно, так что я приглашаю тебя и твоего друга к себе на борт. Устрою тебе маленькую экскурсию по судну, ну, может ещё немного посидим у меня в каюте за чашечкой ароматного кофе. Как ты на это смотришь, не возражаешь?

– Володя, о чём ты говоришь, – горячо заверил отца Матвеич, – чтобы после стольких лет разлуки я не продолжил наше общение. Нет, дорогой, Не дождёшься, во всяком случае, я заряжен оптимизмом и нетерпением узнать от тебя как можно больше нового.

– Ну, вот и прекрасно, – ответил отец, похлопав своего друга по плечу, вот это настоящий ответ морского волка, который не оставит своего товарища в беде. Так, так, сейчас мы поймаем такси и продолжим наш праздник, но уже в другом месте.

Мимо нас проносились форды, Мерседесы, но, как ни странно, я не заметил на улице ни одного такси. Отец поднял руку в надежде остановить хоть какую-нибудь машину, но все автомашины, как будто сговорившись с шипением проносились мимо, обдавая нас прохладным осенним воздухом.

– Володя, погоди, – остановил его Матвеич, – здесь это делают не так, как у вас в России, а гораздо проще и главное эффективнее.

Матвеич достал из бумажника стодолларовую купюру и замахал ею проносящимся мимо машинам. Нельзя сказать, что этот универсальный автостоп сразу же сработал, но буквально через пару минут к нам на малой скорости подкатил шикарный и довольно вместительный внедорожник с затемнёнными стёклами.

– Матвеич, у тебя просто лёгкая рука на такие вещи, – засмеялся отец, открывая дверь к водителю.

За рулём сидел молодой парень в тёмных очках и в чёрной куртке. Парень дружелюбно смотрел на нас в ожидании вопросов.

– Молодой человек, – на плохом английском начал объясняться отец, – вас не затруднит подбросить нас в торговый морской порт, все ваши издержки я беру на себя.

Парень улыбаясь продолжал смотреть на отца, но не исторгал из себя ни одного звука, только снял тёмные очки и непонимающе заморгал голубыми глазами.

– Матвеич, – нетерпеливо обратился отец к своему дружку,- может быть ты поможешь мне объяснить этому немцу, куда нам надо, а то он похоже ни бельмеса не понимает по – английски.

Матвеич высунул голову из-за спины отца и что-то быстро проговорил шофёру, после чего тот сразу же закивал головой, приглашая нас всех в салон машины.

– Ну, слава Богу, кажется теперь то мы благополучно доберёмся до «Балтики», – облегчённо вздохнула Наташа, удобно устраиваясь на мягком заднем сидении

Шофёр по-немецки что-то сказал Матвеичу и тот сразу же пересел к нам в салон. Машина плавно тронулась с места и, набирая скорость, устремилась в самую гущу мчащихся по шоссе автомашин. Мимо нас стремительно проносились парадные фасады домов, расцвеченные огнями витрин или рекламных щитов. Уже через несколько минут мы оказались на окраине Гамбурга, где количество машин и людского потока значительно поубавилось. Шофёр спокойно крутил баранку, насвистывая что-то себе под нос очень знакомое.

– Так, – подумал отец – что это он там насвистывает до боли мне знакомое с сороковых годов, неужто германский гимн.

Слушай, Матвеич, – обратился отец к своему морскому товарищу, – этот парень случайно не из прошлого века, ты не находишь, что эта мелодия уже когда-то звучала в эфире фашистской Германии. Ты знаешь, у меня нет никакого желания слушать эти жуткие мелодии, с которыми у меня связано столько грустных воспоминаний. Предупреди его на немецком языке, что я имею полное право добраться до своей базы в полной тишине.

Сразу же после последних слов отца я услышал жужжащие звуки, напоминающие срабатывание каких-то механизмов. В тот же миг из перегородки, отделяющей нас от шофёра, плавно вышла стеклянная пластина и верхним краем упёрлась в крышу салона, отделив нас от шофёра. Судя по всему, перегородка представляла из себя толстое звуко и пуленепробиваемое стекло, потому как сразу же пропали все звуки, доносящиеся прежде со стороны немца. Между тем машина въехала на территорию морского порта и повернула к грузовому причалу. Мимо окон машины замелькали контейнеры, складские ангары и портальные краны.

– Слушай, Борис, – тронула за рукав меня Наташа, – куда этот чудак нас повёз. У меня такое ощущение, что он хочет показать нам грузовой порт, но мы же не просили его об этом.

Я кулаком предупредительно постучал в стекло перегородки, желая привлечь внимание водителя, но последний никак не отреагировал на мои действия.

– Так, ребята, – резюмировал я, – кажется с нашим мнением уже не считается этот юноша и начинает творить беспредел.

– Ну, ты, малохольный, останови свой внедорожник, – закричал во всё горло Матвеич, – ты, что сегодня с утреца шнапса хватанул. Куда тебя, чертяка, несёт?

Матвеич начал попеременно дёргать все ручки дверей, но, как ни странно, они не открывались.

– Дамы и господа, спешу сразу же вас обрадовать, – багровея от прикладываемых усилий, заметил Матвеич, – все двери машины заблокированы. Похоже, что мы в какой-то непонятной дьявольской западне, – всё больше распаляясь, захрипел Матвеич.

Шофёр ничуть не смутившись нашими активными действиями, лихо развернул машину и остановился на краю пирса в безлюдном районе грузового порта. Мы прильнули к окнам кабины автомобиля, ничего не понимая. Машина немца остановилась недалеко от пришвартованного к пирсу достаточно большого морского катера. Как ни странно, но никаких опознавательных знаков на бортах катера мы не заметили. Нам ничего не оставалось делать, как сидеть и терпеливо дожидаться развязки этой глупой, как нам тогда казалось, истории. Шофёр спокойно вышел из автомобиля и не спеша направился к катеру, предварительно закурив сигарету.

– Мужики, – обратился отец к нам, – у вас что-нибудь тяжёлое есть, я попытаюсь разбить стёкла этого вездехода. Можно подумать, что мы подопытные кролики и смирились со своей участью.

– Володя, у меня вот только связка ключей т металлические монеты, – шаря у себя в карманах, ответил Матвеич. Ключами всё равно стекло не разобьёшь, тем более, что они, судя по всему, бронированные. Но не надо, господа, никогда вешать носа, – широко улыбнулся Матвеич. Из любого трудного положения всегда можно найти выход, тем более, что при мне постоянно находится портативный спутниковый сигнализатор, при активации которого, он незамедлительно передаст сигнал бедствия на американский спутник слежения, который в свою очередь уже без особого труда определит мои координаты, а правительство США примет все меры, чтобы обеспечить мою безопасность в любом регионе мира. Как я раньше до этого не додумался, – быстро вынимая из кармана миниатюрный прибор, взволнованно заговорил Матвеич.

– Матвеич, так чего ты тянешь, – вопросительно взглянув на своего друга, спросил отец, – активируй скорее свою игрушку, а то у меня плохое предчувствие на душе.

Матвеич быстро набрал на панельке прибора какой-то код и нажал на кнопку. Прибор начал тихо попискивать и мигать красным светодиодом.

– Ну, вот, господа, всё о,кей, – с чувством выполненного долга ответил Матвеич. Теперь этому наглецу не уйти от заслуженной кары.

Между тем с катера по трапу сошла на берег группа мужчин в тёмных, облегающих тело, комбинезонах, которые быстро направились к нашей автомашине.

– Да, похоже, отец, что это вовсе не экскурсия, – тихо заметил я, – а настоящее похищение.

– Да какое похищение, Борис Владимирович, – вновь заволновался Матвеич этот типчик, скорее всего, из какой-нибудь местной банды, ловящих богатеньких иностранцев. Очевидно, он решил, что у нас куча денег или с собой, или на счету в банке и с нас можно сорвать хороший куш.

Группа мужчин вплотную приблизилась к нашему автомобилю. От группы отделился высокий человек в чёрной униформе, странного покроя, и нажал на какую-то панель на кабине автомашины. Тот час же сработали механизмы, блокирующие двери внедорожника. Матвеич первым вылез из салона и почти с кулаками подскочил к высокому незнакомцу, что-то на ходу крича ему по-немецки. Незнакомец что-то пытался отвечать Матвеичу, но последний, видимо уже войдя в раж, начал откровенно махать кулаками пред носом немца. Немец спокойно достал из кармана какую-то трубку и приставил её к шее Матвеича. Поверхность трубки засветилась ослепительно былым светом, после чего Матвеич как-то странно зашатался и рухнул к ногам немцев.

– Послушай, Боря, – испуганно вскрикнула Наташа, – так это уже чистое насилие, какое они имеют право так поступать с нами.

– Похоже, Наташа, что мы у них не в качестве гостей, а в качестве заложников, но заложников кого или чего – вот в чём вопрос, – быстро ответил я.

Немцы действительно не стали особенно церемониться, грубо по одному вытащив нас из машины. Высокий немец, что-то приказал своим молодчикам и быстрыми шагами направился к катеру у пирса. Молодчики, быстро обыскав нас, жестами рук предложили проследовать за ними на катер.

– Так, господа, ваши действия мне несколько напоминают недавнее прошлое, – возмутился отец, освобождаясь от рук сопровождавшего его немца. И вообще без своего боевого товарища я никуда не пойду, – рукой отец указал на асфальте Матвеича.

Сопровождавший отца немец что-то крикнул своим подельникам по банде и те, послушно подхватив Матвеича под руки, поволокли его к катеру. Матвеич что-то бессвязно мычал и тряс в недоумении головой.

– Владимир Александрович, – вмешалась в разговор Наташа, – сейчас вы им ничего не докажете, да и похоже, что они ни бельмеса не понимают по-русски. Давайте доверимся судьбе, проявив выдержку и спокойствие. Определённо они что-то затевают, но что именно это пока нам непонятно. Надеюсь, что на катере нам внятно и по-русски объяснят, чего они от нас хотят.

На катере всю нашу компанию завели в затемнённую каюту, но с небольшими иллюминаторами, через которые можно было отслеживать всё происходящее вокруг катера.

– Ну, и что сие означает, – задумчиво произнёс я и опустился на кожаный диван у одной из стен каюты.

– Мальчики, давайте не будем поддаваться на провокации, – умоляюще глядя на нас, запричитала Наташа. В конце концов на дворе уже давно двадцатый век и это просто недоразумение, которое быстро разрешится в нашу пользу.

В наступившей гнетущей тишине скрипнула дверь, и в каюту вошло сразу четверо мужчин в странной серо-чёрной униформе с непонятными знаками на груди. Трое вошедших остались стоять у дверей, а уже знакомый нам высокий немец вышел на середину каюты и заговорил, как ни странно, на русском языке, но с большим акцентом:

– Господа, мне искренне жаль, что всё так произошло, но в том, что случилось, повинны только вы сами и в частности вот этот человек, – немец указательным пальцем указал на лежащего на диване Матвеича. Судя по всему, вся ваша компания каким-то образом связана с этим субъектом, поэтому мы и решили преподать хороший урок всем вам.

– Позвольте, – начал гневно отец, – вы пренебрегаете всеми нормами человеческого права на свободу и независимость, и в данной ситуации мы чувствуем себя какими-то преступниками, хотя ничего такого противозаконного не совершали. Что всё это значит и по какому праву вы задержали нас, – кипятился отец.

– Поберегите свои нервы на будущее, которое в скором времени преподнесёт вам много сюрпризов и полагаю, что не только радостных для вас.

– Что вы имеете в виду, – поинтересовалась Наташа, – наше будущее вполне определено ми мы не ждём от него никаких жутких перемен и встрясок. А вот вам не мешало бы уже прямо сейчас пояснить нам странные и противозаконные действия в отношении нас.

Матвеич открыл глаза и сел на диване.

– Наталья Григорьевна, вы напрасно нервничаете, – потирая рану на шее, заговорил Матвеич, – я уже догадываюсь, где мы и что они хотят от нас.

Ну, раз уж ваш товарищ такой догадливый, то я только вкратце обрисую вам то, от чего вы уже не сможете избавиться никогда. Во-первых, ваш товарищ в известном вам ресторане унизил и оскорбил нашего сотрудника, а, во-вторых, он неуважительно высказался в отношении нашей святыни – Третьего Рейха.

– А-а-а, вот теперь мне всё понятно, – быстро отреагировал я на слова фашиста, – так вы принадлежите к славной когорте отпрысков поверженной в сорок пятом году Германии. Ну, и что вы хотите от нас, мы же не участвовали в этом справедливом процессе очищения всей Европы от сверхчеловеков. Правда, мой отец внёс свою лепту в эту мировую битву за честный и справедливый мир, но похоже, что вам до сих пор не даёт покоя ощущение того, что не вы правите миром, а содружество всех наций.

Немец достал сигарету и закурил.

– Хорошо, господа, мы позволим вам сколько угодно иронизировать на эту тему, но через очень короткий промежуток времени я полагаю, что вы резко измените своё мнение в отношении окончания Второй мировой войны. Смею вас заверить, что война ещё не закончена, и в самые ближайшие годы править всем миром будут те люди, которые заслужили это право.

– Да бросьте молоть чепуху, какая война, – горячо воскликнул отец. Неплохо бы вам вновь обратиться к мировой истории и перечитать военные сводки тех далёких сороковых годов. Да, я понимаю, что сейчас по всему миру разбросаны идеи сверх человечества, сверх нации, но это всего лишь идеи и не более того. Мировая общественность уже никогда не допустит прихода к власти второго фюрера. Кстати, вы и сами должны это прекрасно понимать.

Немец аккуратно докурил сигарету и спокойно ответил:

– Мы прекрасно осведомлены о нашей трагической истории. Да, тогда нам не удалось привести мир к новому мировому порядку. Это была трагическая ошибка нашего фюрера, за которую Германия жестоко поплатилась миллионами жизней своих лучших сынов. Но смею вас заверить, что в конце войны нам всё же удалось создать в одном из регионов мира нечто такое, что позволило нам сохранить генофонд нашей арийской расы.

– Ну, эти сказки мы уже слышали из средств массовой информации, – смеясь, заметил отец, – но, знаете, на протяжении нескольких десятилетий поддерживать жизнедеятельность своей нации подо льдами Антарктиды – это просто нонсенс.

– Я понимаю, что вам сейчас трудно поверить в это, – садясь на диван к Матвеичу, спокойно отреагировал фашист, – но, тем не менее, именно там, где вы указали и находится новая республика «Швабия», которая успешно развивается и ждёт своего часа, чтобы доказать всему миру преимущество нашей расы перед другими народами. Да и потом нас давно уже раздражает постоянное противостояние ваших двух супердержав США и России. В конце концов, если вы не образумитесь, наша прекрасная планета может просто сгореть в термоядерном костре третьей мировой войне. Но благодаря нашему новому сверхоружию и другим средствам эффективного контроля и противодействия, мы полностью контролируем ситуацию и не допустим этого.

– Интересно, как вы это намерены сделать – развязать новую войну против двух супердержав или с помощью вашего сверхоружия планомерно уничтожать неугодные вам нации и народы, – поинтересовался я.

– Это уже тема для другого разговора, который мы продолжим на нашей «Базе-211»

Немец не спеша поднялся с дивана, что-то сказав по-немецки своим подчинённым и направился к выходу из каюты.

– Одну минуту, – остановил его Матвеич, – я полагаю, что вы глубоко ошибаетесь, считая, что ваша миссия в отношении нас пройдёт для вас безнаказанно. Мне очень жаль, но мне удалось с помощью вот этого прибора через спутник связи передать координаты своего местоположения. Мы и, кстати вы, и ваш катер уже давно находимся под пристальным вниманием американских спецслужб, которые, поверьте мне, приложат все силы, чтобы освободить нас от вашей незаконной опеки.

Матвеич достал из кармана приборчик и положил его на стол. Немец резко обернулся на слова Матвеича и сделал жест рукой своим молодчикам. К столу сразу же подскочили два немца и двумя ударами рук вывели из строя прибор.

– Господа, вы напрасно тратите время на глупые и никому не нужные сигналы в эфире. Неужели вы думаете, что мы не сумеем защитить наши аппараты от агрессивных действий ваших государств. Поверьте, что мы располагаем целым арсеналом средств самообороны, которые не доступны вашим военным.

– А вот это ещё не факт, – быстро ответил немцу Матвеич, – буквально через два часа ваш катер со всем его содержимым будет отбуксирован в ближайший порт, а вы и ваша шайка будут арестованы и преданы международному суду.

На слова Матвеича немец отреагировал слабой улыбкой.

– Ну, если вам хочется так думать, то вы имеете на это полное право, но со своей стороны скажу, что уже через минуту мой катер благополучно покинет порт Гамбурга, а через час вы окажетесь уже в другом месте, которое, я полагаю, вас приятно удивит и подтвердит всё вышесказанное мной.

Немец что-то проговорил своим подчинённым и те со своим боссом быстро покинули каюту, оставив нас наедине со своими мыслями и предположениями.

– Ну, какие будут мнения на этот счёт, – вопросительно глядя на меня, поинтересовался отец. Всё это похоже на какой-то фантастический бред. Этот недобитый фашист апеллирует такими понятиями, как сверхоружие, сверхнация, новый мировой порядок. Может быть мы попали в шайку каких-то полуидиотов, возомнивших себя сверхлюдьми.

Володя, здесь всё гораздо серьёзнее, чем ты себе это представляешь, – поспешил ответить Матвеич. Судя по тому как он с нами говорил и по его спокойному выражению лица, я предполагаю, что он говорит правду.

– Ну, допустим, что он говорит правду, – кипятился отец, – но какого чёрта мы им понадобились. Согласись, Матвеич, что нас уже трудно отнести к молодому и здоровому поколению, которое могло бы у них в так называемой «Швабии» приносить пользу арийским отпрыскам. Да, одни загадки и непонятки, которые пока не подвластны моему пониманию.

– Владимир Александрович, – подходя вплотную к отцу, заговорила Наташа, – вы не волнуйтесь так сильно, давайте доверимся судьбе, тем более, что в данной ситуации мы ничего не можем предпринять. Мы же здесь не гости, а пленники, а это значит, что надо терпеливо следить за событиями, происходящими вокруг нас.

Между тем, катер немного качнуло и у меня возникло ощущение, что мы куда-то движемся.

– Слушай, Матвеич, если этот немец сказал правду, то твоя электронная игрушка действительно ничего не стоит, тем более, что она уже разбита. Можешь её выбросить в иллюминатор, это уже бесполезная вещь.

– Спокойно, Володя, – обиделся Матвеич, – эта, как ты выразился, игрушка уже сыграла свою роль в нашей судьбе и нас не оставят в беде, это я тебе гарантирую. Наберись терпения и жди, помощь обязательно придёт.

 

***

Мы ещё на протяжении долгого времени обсуждали статус нашего пребывания на чуждом нам катере, совсем не замечая, что недалеко от катера из глубины моря медленно всплывало нечто своими размерами превосходящее самую современную субмарину. Наконец дверь в нашу каюту распахнулась, и несколько молодчиков бесцеремонно выволокли нас на палубу катера. Надо сказать, что, не смотря на позднее время суток, акватория моря вокруг нашего катера была ярко освещена, но видимых источников света я так и не заметил. Приятных тонов желтоватый свет как бы струился отовсюду, позволяя мне чётко рассматривать всё то, что происходило вокруг. Наш катер пришвартовался к какому-то огромному подводному аппарату. Верхняя часть этого монстра частично выступала из воды, но, судя по размерам этой верхней части, можно было предположить, что весь подводный аппарат на порядок больше самой крупной субмарины, когда-либо построенной в мире.. На нас быстро надели наручники и по небольшому трапу провели на борт этого морского гиганта. Внутренние проходы в этой суперлодке были достаточно узки, но по мере продвижения вглубь этого гиганта проходы постепенно расширялись и в конце концов нас уже вели через большого объёма отсеки, в которых стояли или сидели за пультами люди в какой-то серо-чёрной униформе, как и у наших похитителей.

– Боря, куда это они нас конвоируют, – идя рядом со мной, прошептала мне на ухо Наташа, – ты знаешь, вот теперь мне по-настоящему стало страшно.

– Ничего, Натуль, это ещё не конец света и нас ещё не посадили на электрический стул, – неудачно пошутил я, с опаской поглядывая по сторонам. Во всяком случае, они пока к нам не применяют никаких физических воздействий, что само по себе говорит о том, что мы им нужны для чего-то. Не трусь, Наташа, всё будет о, кей, мы прорвёмся, – заверил я жену, а в душе подумал, – Господи, не оставь наши души грешные в этой дьявольской западне.

Нас ещё долго вели по каким-то странным отсекам и переходам и, наконец, втолкнули в какой-то отсек удивительно крупных размеров. Отсек был почти округлой формы с рядом столов и диванчиков около них. На одной из стен отсека висел монитор, на котором попеременно появлялась и исчезала какая-то печатная информация. На одном из столов мы заметили расставленные столовые приборы и тарелки со снедью.

– Да, пожалуй, не плохо бы уже немного подкрепиться, – сглатывая набегающую во рту слюну, подумал я, – для начала пока совсем неплохой сценарий нашего заточения на этом сверхсовременном «Наутилусе», но всё же кто из этой фашиствующей сволочи капитан Немо. Нет, всё же фашист был абсолютно прав, намекая нам на то, что на территории Антарктиды что-то находится вполне реальное и рукотворное. А если учитывать особую привязанность немчуры к труду и исполнительности, то это всё-таки не фантастика, а реалии наших дней.

Из одной из многочисленных дверей отсека вышли два человека в чёрной военной форме при погонах. На красных нарукавных повязках военных красовались фашистские свастики. Вскинув правые руки вверх и вперёд в фашистском приветствии, оба немца не спеша подошли к нам и заговорили на плохом русском языке:

– Господа, разрешите представиться я Ганс Клюге – капитан этой субмарины, а это мой помощник Клаус Леммер. Сейчас вас освободят от браслетов на ваших руках, и вы сможете свободно расположиться в этом отсеке моего подводного крейсера. Кстати, мы уже позаботились о вашем неожиданном появлении на нашем борту и приготовили вам всё необходимое для поддержания вашего физического здоровья, – улыбнулся один из немцев, рукой указывая нам на накрытый стол. Прошу, господа, вам нужно подкрепиться после такого стресса. Клаус прикажите вашим людям немедленно освободить наших гостей от этих никому уже не нужных оков. Наши сотрудники немного превысили свои полномочия, лишив вас свободы, тем более, что все вопросы можно было решить в рабочем порядке прямо на месте. Но раз вы уже находитесь у нас, на сверхсекретных объектах, то нам уже нечего скрывать от вас, тем более, что обратной дороги на волю для вас уже не существует.

– Но, позвольте, – выступил вперёд отец, – мы не по своей воле попали на эти ваши, так называемые, объекты, нас вынудили это сделать, и поэтому мы требуем, чтобы нас незамедлительно освободили. Знаете, сейчас не сорок первый год и вы не хозяева всей Европы, чтобы диктовать направо и налево свою волю, а конец двадцатого века, где на первом месте всегда были и остаются в силе такие основополагающие начала как – честь, достоинство, свобода и демократия.

– Господа, не надо так нервничать, – ответил капитан субмарины, – очевидно, что это ваша судьба оказаться именно здесь и именно в это время на моей лодке. Смею вас заверить, что вы нисколько не пожалеете о том, что вдруг оказались именно здесь, поскольку через непродолжительное время мы покажем многое из того, о чём ваши учёные и инженеры пока только мечтают осуществить, хотя не скрою, что вы значительно преуспели в техническом прогрессе, создав многое из того, что нами уже было создано к концу пятидесятых годов. Хорошо, господа, не будем напрасно терять время, устраивайтесь поудобнее вокруг стола, ешьте, пейте, а немного расскажу вам о наших планах на ближайшую перспективу.

– Боря, слушай, я случайно не сплю, – горячо зашептала мне на ухо Наташа, – ну-ка, покрепче ущипни меня. Просто какой-то бред, этот подводный монстр с гитлеровцами на борту кажется меня с ума сведёт.

– Ладно, пока не будем с ума сходить, а, действительно, давайте перекусим, чем бог послал, – громко объявил я, жестом руки приглашая всех к столу.

– Ну вот и хорошо, – засмеялся капитан Клюге, – как у вас русских говорят: «Голод – не тётка!».

– Хорошо, господин капитан, – поворачиваясь лицом к немцам, ответил отец, – мы воспользуемся вашим относительным гостеприимством и немного перекусим, но это вовсе не значит, что мы однозначно согласны со всем тем, что происходит вокруг нас, особенно с этими маскарадными костюмами времён Третьего рейха.

Ну, что ж, если наша форма вас так смущает, то в следующий раз я предстану перед вами в гражданском костюме, привычном вашему глазу, – ответил немецкий капитан.

– Итак, господа, хочу сразу же вас обрадовать сообщением о том, что с этого дня и отныне вы становитесь гражданами возрождённой Новой Германии «Швабии». В настоящий момент мы остро нуждаемся, как в рабочей силе, так и в тех людях, которые обладают высоким потенциалом силы воли, мужества и самопожертвования во имя бессмертных идей нашего вождя Адольфа Гитлера.

– Нет уж, фашистский выродок, – подумал отец, – лично от меня ты никогда не дождёшься, чтобы я пресмыкался перед тобой, а сделаю всё возможное, чтобы покинуть твой ковчег и надеюсь это сделать со своими друзьями.

– Господа, вы, очевидно, наслышаны из средств массовой информации, о так называемых НЛО и подводных объектах, которые безнаказанно появляются в различных регионах мира. Во многом ваши представления о природе этих объектов совершенно ошибочны, хотя в какой-то мере и отражают безусловную действительность, которую вы пока не в силах понять. Так вот, я полагаю, что вам уже достаточно хорошо известно общество «Аненербе». Эта организация была создана в нашем государстве с целью изучения традиций, истории и наследия германской расы, занималась также поисками окультных знаний. В то время генеральным секретарём общества «Аненербе» был полковник Вольфрам Зиверс. Кстати, мы постоянно поддерживали связи с Тибетом и посылали туда экспедиции в поисках Шамбалы. Нами были установлены многочисленные контакты с тибетскими монастырями. Но, видимо, для тибетских монахов Шамбала является святыней возведённой в ранг абсолюта и только по этой причине они не открыли нам тайны нахождения Шамбалы, хотя мы и прикладывали для этого нечеловеческие усилия. В 1941 году в «Аненербе» нашими немецкими учёными был создан «Институт прикладных военных исследований, в котором мы успешно использовали оккультные способы добычи нужной нам информации и научных знаний. Считаю, что именно «Аненербе» сыграло решающую роль во многих научных открытиях Третьего рейха. Проводились важные исследования в области управления психикой, мы били близки к созданию психотронного оружия, чтобы в заданном направлении конструировать человеческое сознание, подробно мы изучали и чёрную магию, способы контактов с потусторонними силами. Мы неоднократно предпринимали попутки найти «Чашу грааля». Велись интенсивные разработки ракет «ФАУ-2».

– Ну и что, каких успехов вы достигли, обращаясь к чёрной магии и к связям с потусторонним миром, – поинтересовался у фашиста отец, – в какой степени это помогло Третьему рейху.

– Я понимаю вас русских, – спокойно отвечал капитан Клюге, – вы мыслите совершенно другими категориями и понятиями. Для вас окружающий мир представляет из себя нечто всегда материальное и объяснимое, и вы не можете себе даже предположить, что он многослоен и многогранен и несёт в себе достаточно много интересной информации. Именно мы – учёные Третьего рейха сумели прикоснуться к этим тайнам, которые для вас так и остались тайной за семью печатями.

– Ну, допустим, что вы правы, тогда почему мы русские существуем до сих пор и процветаем, а вы великая нация и раса до сих пор прячетесь по Антарктическим норам и шхерам Норвегии и Швеции, – совсем разошёлся отец. Видимо, у вас всё-таки что-то не сходится в вашей теории о сверхчеловеке и арийской расы.

– Вот в этом и есть самое главное и основное ваше заблуждение на наш счёт, – закуривая сигарету, ответил капитан Клюге. Вы русские очень доверчивы и привыкли смотреть в рот вашим правителям и вашим СМИ. Вы не замечаете тех перемен, которые происходят в мире или замечаете, но опять же только с оглядкой на СМИ. Ну, ладно, это особая тема и мы ещё к ней вернёмся, а пока позвольте, господа, продолжить мне.

– Ну, если уж вам так хочется, то говорите, но это вряд ли придаст нам уверенности в том, что вы действительно уже настолько могущественны, что можете практически всё, – ответил отец.

– Мы считаем, – продолжил фашист, – что главной заслугой Третьего рейха является начало строительства сверхсекретной «Базы-211» на территории Антарктиды, а конкретно в районе земли Королевы Мод в 1938 году. Этот гигантский плацдарм наше руководство нарекло «Новой Швабией», где планировалось создать секретные подземные базы различного, но прежде всего, военного назначения. Наши доблестные подводные асы обнаружили в «Новой Швабии» Соединённые между собой огромные, соединённые между собой огромные пещеры и полости с тёплым воздухом. И уже с 1943-го года мы приступили к строительству секретной «Базы-211». В течении нескольких лет в Антарктиду нами было направлено огромное количество горнопроходческого оборудования с огромными фрезами для прокладки больших тоннелей, рельсовые дороги и вагонетки. Для этой цели нам потребовалось 35 крупных субмарин. К концу войны у нас уже имелось девять исследовательских предприятий, на которых наши учёные испытывали дисколёты и другое секретное оружие.

– Ну, допустим, что всё это правда, но зачем вы нам так подробно об этом докладываете, тем более секретную информацию, – поинтересовался отец.

– Это уже не имеет для вас никакого значения, – быстро ответил фашист. За время работы нашей «Базы -211» ещё ни одному пленнику не удалось покинуть её. Нам просто приятно осознавать, что кто-то извне сможет понять и оценить всю ту титаническую работу по возрождению нового этноса, который и поведёт всё человечество в нужном направлении.

– Куда поведёт? – вступил в разговор Матвеич, – в газовые камеры и лагеря, которыми вы в избытке потчевали большую часть человечества. Нет уж, поверьте моему слову, что американские силы быстрого реагирования уже спешат нам на помощь, и я не позавидую вам и вашей субмарине, которая окажется под прицельным огнём наших сверхмощных ракет и торпед.

– Вы рассуждаете как пятилетний ребёнок, – засмеялся немецкий капитан, – неужели вы думаете, что мы позволим вашим доблестным войскам приблизиться к нам хотя бы на пять кабельтовых. Наверняка вы читаете современную прессу и обратили своё внимание на заметки о неопознанных подводных объектах у берегов Норвегии и Швеции. Так вот все попытки потопить или захватить эти объекты заканчивались всегда полной неудачей. Скажу вам больше – это и есть наши подводные субмарины, которые перемещаются в морских глубинах так же свободно, как и в атмосфере. Наши корабли надёжно защищены полем из недоступной пока вашему пониманию знергией, которая не только защищает наши корабли и субмарины от прямой вашей агрессии, но и способствует нам скрытно перемещаться куда угодно с большими скоростями.

– Да, я об этом читал, – недовольно буркнул себе под нос Матвеич и затих, сердито отвернувшись к стене.

– Ну, вот видите, – бодро продолжил фашист, – а вы говорите, что вас кто-то немедленно освободит. Вас пятерых можем освободить только мы, если, конечно, очень сильно захотим этого. Наша беседа, господа, с вами длится уже достаточно долго, но за это время мы уже беспрепятственно покинули Северное море и сейчас находимся в Южной Атлантике на глубине 6000 метров. Ровно через тридцать минут вы сможете воочию убедиться в правоте моих слов, совершив небольшую прогулку по территории «Базы-211».

– Вот интересно, – откровенно возмутилась Наташа, – так что за всё это время с 1945 – го года никто из супердержав не предпринял никаких попыток уничтожить ваше осиное гнездо?

– Вы слишком эмоциональны и несдержанны, женщина, – холодно заметил немецкий капитан, – но смею вас заверить, что все попытки этих, как вы выразились, супердержав проникнуть на наши объекты были нами пресечены очень быстро и эффективно. Кстати, об этом писала ваша пресса в 1947 году. Мы пока терпим присутствие на территории земли Королевы Мод нескольких иностранных антарктических научно исследовательских станций. Но если сотрудники этих станций проявят нездоровый интерес к глубинам Антарктиды, то мы их моментально уничтожим.

– Так, понятно, – устало заговорил отец, – ну, а от нас вы чего хотите, мы же не являемся генофондом вашей арийской расы, и все здесь присутствующие, как вы видите, принадлежат уже скорее к пожилому возрасту. Вы что, серьёзно считаете, что мы сможем сотрудничать с вами и приносить какую-то пользу будущим сверхчеловекам.

– А у вас нет другого выхода, господа, – спокойно ответствовал фашист, – считайте, что вы уже заново родились, если чётко следовать вашей же русской пословице: «Где родился – там и пригодился», то я надеюсь, что вы примите моё предложение о сотрудничестве. Мы здесь уже навели справки конкретно о каждом из вас и считаем, что какую-то посильную пользу вы сможете принести Новой Германии. Если вас интересует альтернатива моему предложению, то сразу же скажу, что это – смерть.

Козырнув нам, капитан и его помощник покинули помещение.

Должен сказать, что слова фашистского недобитка сильно обескуражили и озадачили всех нас. С одной стороны не очень то хотелось вот так сразу же умирать и покидать эту бренную, но до того красивую Землю, но в то же время мы совершенно не представляли себе службы в угоду этим наглым фашистам. После долгих и эмоциональных дискуссий и споров нам удалось прийти к единому мнению некоторое время поработать на объектах немцев, а там, как бог даст. Отец страшно негодовал по поводу того, что его – победителя хотят заставить униженно работать на фашистов. Мне с Наташей стоило больших трудов уговорить его пока не высказываться столь резко и категорично в присутствии командного состава субмарины, а пока принять их предложение о сотрудничестве с единственной лишь целью сохранить себе жизнь и изыскивать любые возможности для освобождения или побега. За этими спорами и ожесточёнными мнениями мы совсем не заметили, как пролетело время. Дверь в наш отсек открылась и в помещение вошло сразу несколько молодых парней всё в той же серо-чёрной униформе. Из их строя выступил вперёд капитан и заговорил:

– Господа, у вас было достаточно времени, чтобы обсудить наши предложения и ваши проблемы, и теперь я хочу от вас услышать окончательный ответ «да» или «нет».

– Позвольте мне, – мягко отстраняя меня с отцом в сторону, скромно попросила Наташа. Мы даём согласие на сотрудничество с вами, но только при одном условии, что на дворе уже давно не сороковые годы, а конец двадцатого столетия, и поэтому мы просто не допускаем даже себе мысли, что наших объектах мы будем чувствовать унижение и произвол со стороны ваших сотрудников. Тем более для нас не допустимо никакое физическое воздействие. Вот на этих условиях мы согласны на какое-то время быть вынужденными сотрудниками вашей «Базы-211».

– Ну, что ж, мы вполне удовлетворены вашим решением влиться в нашу среду. Я полагаю, что ваши пожелания для нас вполне приемлемы, и вы не будете испытывать никаких неудобств на территории Новой Швабии, но тоже при условии, что будете строго выполнять все те нормативные положения и требования, которые мы применяем к нашим работникам. Кстати, вы будете трудиться именно в той сфере науки или производства, которые вам ближе всего по вашей профессии. Кроме всего прочего наша субмарина успешно преодолела бескрайние просторы Атлантики и в данный момент уже всплывает у главного пирса подземного города Антарктиды.

– Проклятые американцы, – злобно хватанул кулаком по столу Матвеич, – ну, никому верить нельзя. Кому нужны эти их электронные игрушки, если они не могут обеспечить никому безопасности.

– Господа, я полагаю, что нет нужды нам опять возвращаться к этой больной для вас теме, – заметил немецкий капитан. Вы уже сами расставили необходимые точки над «и». Согласитесь, что в те сороковые годы наши отцы и деды не стали бы особо церемониться с вами, но мы совершенно не склонны мстить потомкам ваших отцов, и спокойно предлагаем вам сотрудничество, но уже во имя наших идей.

Наша официальная беседа с немецким капитаном продолжалась не столь долго, и уже через двадцать минут мы стояли на пирсе неведомой нам пока немецкой «Базы-211». Сразу трудно было осмыслить, где мы находимся, но всё же что-то неукоснительно свидетельствовало о том, что пространство вокруг нас замкнуто, хотя границ этого гигантского грота мы так и не увидели. Высоко над нашими головами качались яркие голубоватые светильники, освещая всё вокруг каким-то странным призрачным светом. Около огромного пирса были пришвартованы субмарины различного класса и непонятного назначения катера. Далеко вдаль уходили рядами куполообразные строения без окон и казалось без дверей. Около строений копошились какие-то люди в странной непонятного покроя одежде.

– Слушай, Боря, – горячо зашептала мне на ухо Наташа, – да здесь даже не холодно, а совсем комфортно. Даже трудно представить себе, что мы сейчас находимся под многокилометровыми толщами антарктического льда. Нет, да ты только посмотри, здесь даже грунт есть и что-то растёт.

Я оглянулся по сторонам и к своему удивлению увидел недалеко от нас густые кусты какой-то растительности.

– Да нет, это просто бред какой-то, – пристально рассматривая землю под ногами и зелёную траву, подумал я.

К нам подошёл помощник капитана Клаус Леммер и, по-морскому отдав нам честь, с серьёзным видом проговорил:

– Господа, не будем терять время на пустые разговоры, а займёмся делом. Мы немцы с детства приучены к дисциплине и порядку, надеюсь, что и вы возьмёте на вооружение эти мои слова. Прошу вас всех следовать за мной.

Должен заметить, что капитан Клюге нас не обманул и предоставил каждому из нас, то, что соответствовало нашему образованию и интеллекту. Отец и Матвеич со своим товарищем трудились в сухом доке, где ремонтировали и приводили в боевую готовность подводные аппараты. Меня определили работать сборщиком дисколётов в одом из гигантских ангаров. Наташу, как специалиста по химическим препаратам и лекарствам определили в газо-химическую лабораторию, где сотрудники занимались разработкой нового психо-химического оружия.

За сравнительно долгое пребывание на немецкой «Базе -211» мы прекрасно освоились в своих коллективах, которые представляли из себя интернациональные бригады практически со всех концов мира. Уже через два года мы свободно общались со своими товарищами по работе на немецком языке и совершенно чётко представляли себе всю ту сложную инфраструктуру этого гигантского подземного сооружения, которое, как ни странно, сохраняло свою жизнеспособность на протяжении уже нескольких десятилетий. Трудовой день на территории всей базы длился ровно шесть часов, а остальное время предоставлялось всем, как говорили немцы, для восполнения жизненной энергии, так необходимой в этих достаточно сложных климатических условиях. Дело в том, что отсутствие солнечного света и в какой-то степени кислорода отрицательно сказывались на здоровье народонаселения базы. На какое-то время над всей базой немцы включали специальные ультрафиолетовые прожектора, которые должны были в какай-то степени компенсировать нехватку естественного ультрафиолетового фона Солнца и мощные компрессорные установки закачивали свежий воздух в систему гигантских гротов и пещер. Но всё равно эти действия не в полной мере способствовали восстановлению жизненного тонуса узников базы. Тем не менее немцы не жалели ни времени, ни средств, чтобы поднять дух и работоспособность своих рабов. На территории базы находилось множество разгрузочных залов с тренажёрами, бассейнами и массажными кабинетами. После трудового дня мы обычно собираемся в большом разгрузочно-восстановительном зале со своим питательным блоком и спортивными снарядами. После двухгодичного пребывания на немецкой базе мы заметно подустали от постоянного интенсивного труда и того строго заведённого порядка, изменять который по своему усмотрению мы не имели никакого права. Жили мы в куполообразных помещениях гостиничного типа по пять человек в комнате. Несмотря на небольшие размеры комнат, места хватало всем для занятий всем тем, чего в данный момент желала душа. Кроме всего прочего, мы не испытывали никаких неудобств в отношении тепла в помещениях.

 

 

***

В один из вечеров ко мне подошёл отец и жестом руки предложил следовать за ним. Выйдя из жилого блока на свежий воздух и, немного отойдя от него, отец взволнованно заговорил:

– Слушай, Борис, я со своей бригадой уже три месяца ремонтирую одну подводную лодку и досконально изучил этот подводный аппарат. Кстати, в моей бригаде подобрались неплохие мужики и между прочим почти все из России, но несколько человек из Швеции. Все мужики толковые и горят желанием вырваться из этого подземного ада, но нужен конкретный и тщательно выверенный план захвата этой достаточно простой в управлении лодки.

– Ну, отец, ты даёшь, – непроизвольно вырвалось у меня, ты же понимаешь, что такие объекты тщательно охраняются, да и оружия у нас нет никакого с собой, чтобы обезоружить проклятую немчуру.

– Да ты не кипятись, Борис, а внимательно и спокойно выслушай отца. Я всё рассчитал и думаю, что у нас получится, правда, набирается большая группа людей, желающих покинуть этот «подземный рай», но на подлодке думаю, что места всем хватит. Ты не забывай, что твоя Наташа в данный момент трудится в психо-химической лаборатории и имеет доступ ко всякого рода отравляющим веществам и газам. Вот как раз на первых порах она нам может очень помочь обезоружить охранников, а там уже наша забота как завладеть подводным крейсером.

– Идея, отец, в общем не плохая, – почёсывая себе затылок, ответил я, – ты не учёл самого главного, что мы не располагаем картой подводных гротов и пещер и можем совершенно благополучно заблудиться в многочисленных ложных колодцах этого огромного подводного лабиринта.

– Этот вопрос, сын, я тоже продумал, – быстро ответил отец, – на конец этого месяца назначены ходовые испытания этого дредноута с выходом в открытый океан.

– Интересно, отец, откуда у тебя такие сведения:

– Совершенно случайно я подслушал разговор двух высокопоставленных особ, которые не замечая моего присутствия в соседнем отсеке подлодки, разглагольствовали на эту секретную тему. Мы же теперь свободно говорим и понимаем по-немецки, не правда ли.

– Правда, правда, отец, – ещё более заинтересовался я этой новостью отца.

– Короче говоря, сынок, твоя задача договориться с Наташей об отравляющих веществах, а всё остальное мы с Матвеичем берём на себя. Да, и не забудь, пожалуйста, о дате нашей операции, которая назначена на пятое октября. Все подробности ты узнаешь позже.

Мы с отцом крепко обнялись, пожелав друг другу успеха в этом дерзком плане. Я вернулся в свою часть жилого блока уже в совершенно другом настроении, светясь от восторга, как электрическая лампочка.

Наташа, испуганно взглянув на меня, заметила:

– Боря, у тебя такое выражение лица, как после успешно сданного экзамена по математике на все пять. Чем именно вызван такой всплеск твоих положительных эмоций? Честно говоря, уже на протяжении нескольких месяцев на твоём лице сидела маска отчуждённости и смятения, а здесь, ну просто фонтан положительных чувств. Давай докладывай, что случилось.

– Да нет, ничего особенного, просто сегодня в бассейне мне как никогда удалось быстро проплыть стометровку, – ещё больше улыбаясь ответил я, осторожно прикладывая указательный палец к губам.

Наташа понимающе кивнула головой, жестом руки приглашая меня пройти в душевую кабину. Быстро включив душ, я не спеша изложил Наташе суть моего разговора с отцом. Наташа широко открытыми глазами смотрела на меня, и только дрожащие руки выдавали её волнение.

– Боря, у меня сейчас действительно есть доступ к нервно-паралитическому газу «Циклон-В» и если будет надо, то к назначенному сроку я добуду один небольшой баллончик с этой отравой. И ещё, Боря, этот газ очень токсичен и для защиты от него потребуются противогазы, чтобы защитить своё сердце и лёгкие.

– Я всё понимаю, Наташа, завтра же я о твоей озабоченности доложу отцу, а он, я думаю, справится и с этой задачей.

– Борис, мне всё же страшно, ведь мы рискуем своими жизнями, рискуем потерять даже надежду на возвращение к своим родным берегам, к детям. Господи, а что творится с нашими детьми, так ничего и не знаем. Представляю себе, как им было тяжело свыкнуться с мыслью, что мы пропали без вести в нашем глупом турне по Европе. Сидели бы себе спокойно дома, наслаждались шелестом русских берёзок за окном и не знали бы этих антарктических ужасов. Кстати, Боря, я уже совсем одурела от этого экспериментального газа. В глазах уже часто прыгают какие-то звёздочки, и слышу иногда чужие голоса по ночам. Может быть нам не спешить, а понадеется на случай. Ведь должен же кто-нибудь разгромить этот фашистский вертеп.

– Я точно знаю другое, – уверенно заговорил я, – одна курица тоже понадеялась, что свободна и благополучна, но всё же попала в суп. Натаха, не дрейфь, или пятого октября, или уже никогда, альтернатива нашей с отцом задумке только одна – медленное прозябание на этой гнилой подземной базе и бесславная смерть. Ну, так что ты всё-таки выбираешь, неужели второе.

– Боря, ну как ты мог так плохо подумать обо мне, – всхлипнула Наташа, – я всегда с тобой и с твоим отцом, я согласна.

– Ну, вот и хорошо, дорогая, – гладя жену по голове, тихо шептал я ободряющие слова.

 

 

***

Не буду долго описывать те сумасшедшие события, которые привели всё же нас к благополучному захвату подводной лодки, но должен сказать, что это стоило нам больших жертв как со стороны охраны, так и со стороны совершающих побег. Надо отдать должное моему отцу, который на протяжении целого года внимательно изучал все устройства и механизмы ремонтируемых им подводных крейсеров. Уже к моменту нашего побега он досконально знал все принципы работы основных узлов подводных аппаратов. Короче говоря, ценой больших жертв и потери двух наших товарищей – Матвеича и его товарища по морской работе, мы вышли в открытый океан и ускоренным маршем на большой глубине направились к родным берегам Европы. Всё же нам необыкновенно повезло в том плане, что на ходовые испытания фашистским руководством были приглашены только восемь человек, которых очень быстро и чётко наша команда взяла под свою опеку. Мы с отцом и ещё несколько наших людей стояли в центральном посту с автоматами наизготовку и следили за каждым движением немецкого капитана и его команды.

– Отец, смотри, у них автоматы то русские – «калаши», – с ехидцей заметил я, – ничего нового не могли придумать за столь длительный срок.

– Ты знаешь, Борис, у меня такое ощущение, что они больше пыжатся, чем в действительности что-то делают. Да и потом эта их база скоро прекратит своё существование. Я пригляделся за эти два года к их оборудованию и станкам и понял, что их уже давно надо списывать.

– Но, тем не менее, они создали то, что не по силам даже таким странам как США и России, – с грустью в голосе ответил я.

Между тем субмарина уверенно прокладывала себе путь в пучине Атлантики на глубине 4000 метров. По напряжённому и красному лицу немецкого капитана было заметно, что что-то озадачивает его в управлении этим подводным монстром. Капитан сидел за пультом управления и судорожно сжимал рукоятки управления погружением подлодки. На его лбу выступила испарина и он начал что-то тихо бубнить себе под нос.

– Ну, что приуныл, фашист, – тыкая стволом автомата в капитанскую спину, бодро поинтересовался отец. Наташа, ты, наверное, немного перестаралась с этим газом, фашист до сих пор не может прийти в себя. Смотри, сын, как его коробит. А какого нам тогда было в сорок первом году, когда эта сволочь нещадно посыпала нас снарядами и бомбами. Ничего страшного, пусть немного помучается, узнает почём фунт лиха, – с удовлетворением заключил отец, отворачиваясь от фашиста.

– Отец, да он нам хочет что-то сказать, смотри как он напрягся.

Немец оторвал руки от ручек управления и, повернувшись лицом к отцу, заговорил:

– Господа, это не моя вина, но я спешу сообщить вам, что нас преследуют уже два аппарата – один дисколёт и один подводный. Должен вам заметить, что они стремительно приближаются к нам, и где-то минут через пять минут мы будем атакованы ими.

Отец передёрнул затвор калаша и приставил его ствол к виску фашиста.

– Негодяй, фашистский выкормыш, это ты передал им наши координаты и думаешь теперь уйти от заслуженной кары, – закричал в ярости отец.

Немец затрясся всем телом, хриплым голосом часто повторяя:

– Гитлер, капут, Гитлер, капут, дойче золдатен ду бист швайн!

– Раньше надо было думать о своей нации и о своих солдатах, а теперь, гад, ты получишь сполна, – замахиваясь на фашиста прикладом автомата, закричал я.

Немец испуганно поднял руки над головой, как бы защищаясь от удара, и быстро скороговоркой заговорил:

– Господа, ещё не всё потеряно, можно выйти на закритические режимы работы защитного поля и мы тогда вновь станем невидимыми для тех, кто охотится за нами, но я ничего не гарантирую. По инструкции нам категорически запрещено выходить на этот режим, потому как этот режим ещё недостаточно изучен и мы все можем просто погибнуть в этом жёстком поле.

– Ладно, у нас времени для рассуждений практически не осталось, – взглянув на часы, проговорил отец. Говори, негодяй, как твои подельники обнаружили нас, ведь нас всё время окружает защитное поле, которое делает нас невидимыми.

Немец с мольбой в голубых глазах посмотрел на нас и ответил:

– Господа, боюсь, что при выходе в открытый океан мы забыли включить парольный сигнал, разрешающий покинуть «Базу – 211». Наша лодка достаточно устаревшей конструкции и не обладает таким уж мощным защитным полем, которое легко пробивается нашими последними приборами слежения и обнаружения.

– Да какого же чёрта ты не подал контрольный сигнал, – кипятился отец, наступая на немца. Жаль, что сейчас не сорок третий год, а то бы я тебя размазал по стене, как навозного жука. Ну, что ты моргаешь своими глазёнками, белобрысая тварь, давай выжимай из своей подводной бочки всё, что можно и что нельзя.

Немец трясущимися руками схватился за рукоятки управления субмариной и перевёл их в крайнее положение. Подлодка вздрогнула всем корпусом и, казалось, замерла на месте. Всё вокруг осветилось каким-то светло-голубым сиянием. Почти вся электронная аппаратура в центральном посту заискрила короткими молниями и всполохами света. Перед моими глазами поплыли какие-то разноцветные круги, а всё видимое вокруг вдруг стало терять свои очертания, как бы растворяясь в воздухе.

– Похоже это конец, – промелькнула у меня мысль в голове и закрыл глаза, потеряв сознание. Не знаю, как долго я находился в этом состоянии, но должен заметить, что это было одно из самых неприятных моих ощущений. Перед глазами в быстром темпе проносились картинки из моей прошедшей жизни, которые перемежались яркими цветовыми вспышками и постоянным неприятным гудением. Собрав всю свою волю в кулак, я открыл глаза и замер от удивления. От сильной качки мне трудно было сохранять равновесие, и я присел в кресло рядом с испуганным немецким капитаном.

– Ну, и где мы сейчас находимся, – поинтересовался я у немца, – почему лодка всплыла на поверхность.

– Простите, – заверещал фашист, я пока сам толком не понимаю, что произошло, но то, что мы всплыли – это факт.

– Я и сам вижу, что это факт, – начиная выходить из себя, закричал я, – если мы всплыли, то стали отличной мишенью для вашего дисколёта, который уже давно пасёт нас.

Немец быстро взглянул на приборы перед ним и от удивления открыл рот.

– Господа, – залепетал фашист, – мои приборы не регистрируют более вблизи нас наших аппаратов, но фиксируют что-то совершено другое, и я вынужден включить внешние мониторы для обзора акватории моря. Кроме всего прочего, господа, в результате чрезмерной нагрузки на защитное поле вокруг нашей лодки, последнее окончательно вышло из строя, а также вышла из строя система управления лодкой. Теперь мы совершенно беззащитны от действий вероятностного противника. На борту лодки в настоящий момент отсутствует боезапас и другие виды защиты от агрессивных действий врага.

– Давай, включай свои мониторы, но учти, что у нас всё под контролем, – разрешил отец, подходя к центральному пульту управления.

Немец включил мониторы и мы все замерли в изумлении. На море похоже разыгрывался небольшой шторм, но это было не главное в открывшемся перед нашими глазами морском пейзаже. Почти в двух кабельтовых от нас качались на волнах военные корабли явно устаревшей конструкции. На мачтах этих кораблей я отчётливо различил краснозвёздные флаги и военно-морские флаги моего государства, но времён сороковых годов.

– Что за чёрт, – подумал я и ткнул стволом автомата в спину фашисту. Может быть ты нам объяснишь, что здесь происходит и почему я вижу эту странную картину на твоих мониторах.

Фашист как-то сразу весь съёжился и схватился за голову двумя руками.

– Простите, господа, но это всё произошло не по моей вине, вы же сами приказали мне выйти на запредельные режимы работы защитного поля вокруг лодки.

– Что ты там бормочешь, немецкий недобиток, – хватая фашиста за воротник, закричал отец. Ты хочешь сказать, что твоё поле сработало как машина времени, и мы теперь сидим в сороковых годах этого века.

Немец быстро закивал головой, защищаясь руками от агрессивных действий отца.

– Боря, этого просто не может быть, – бросаясь ко мне на грудь, зарыдала Наташа. Там же остались наши дети, друзья, работа…

Я спокойно отстранил Наташу и подошёл к отцу:

– Отец, такого расклада действий я что-то совсем не ожидал, это какая-то чепуха. Если мы сейчас находимся в открытом море и на виду у нашего доблестного флота, то им ничего не стоит расправиться с нами. Судя по всему, нас наблюдают и готовятся к неминуемой атаке три крейсера и четыре эсминца.

– Всё правильно мыслишь, сынок, и самое страшное, что все борта нашей подлодки изрисованы известной всем свастикой, и я не думаю, что советским капитанам это очень понравится. Но, судя по паузе, наступившей после нашего всплытия, они сами не ожидали увидеть такое. Ну, сам подумай, Борис, в середине сороковых годов в открытом море ими обнаружена немецкая подводная лодка непонятной им конструкции. Вот они и выжидают каких-то действий от нас. Но самое интересное не это, а то, в каком регионе мира мы сейчас находимся, куда закинула нас это злополучное поле.

– Слушай ты, фашист – неудачник, ты можешь сейчас быстро определить наши координаты или хотя бы в каком море мы сейчас качаемся на волнах.

Немец утвердительно закивал головой и включил несколько кнопок на пульте. На экране монитора замелькали титры какой-то информации и, наконец, высветилось то, что нас интересовало больше всего. На мониторах высветились очертания Камчатки, и крестиком было указано наше местоположение в море.

– Мало того, что нас выбросило в прошлое, так мы ещё оказались в Тихом океане, – заволновалась Наташа. Господи, теперь всё потеряно, всё в прошлом, как теперь жить в этом чуждом для нас мире?

– Да, пожалуй, нам трудно будет адаптироваться в нём, – сочувственно глядя на Наташу, заметил я, – но, слава Богу, что мы не оказались у берегов Америки, а у своих родных берегов.

– Ладно, хватит лирики, Борис, – ответил отец, – в данной ситуации нам надо подумать, как без проблем объяснить советским товарищам, что мы не немцы, а тоже русские, но из другого мира.

– Кстати, мы свободно говорим на немецком языке и одеты в немецкую униформу, – заметил я, – и нас тут без разбора могут шлёпнуть прямо на месте.

– Боря, что ты пугаешь меня, – прижимаясь к моей груди, заплакала Наташа.

– Я не пугаю тебя, дорогая, а только констатирую факты, а факты упрямая вещь.

Между тем на мониторах было видно, как от группы советских кораблей отделилось несколько небольших катеров, и на большой скорости они направились к нашей субмарине.

– Значит так, друзья мои, – обратился ко мне с Наташей отец, – с минуты на минуту здесь будут советские моряки. Их действия могут носить вполне неадекватный характер в отношении нас по причине того, что мы находимся на немецкой подводной лодке. Я прошу всех соблюдать спокойствие и выдержку. А пока надо нам выйти на палубу подлодки с поднятыми руками и сдаться на милость победителей. Оружие мы оставим на месте, чтобы не провоцировать моряков на кардинальные меры в отношении нас.

Через три минуты мы уже всей командой стояли на палубе с поднятыми руками, тем самым, давая понять, что мы сдаёмся. Подводную лодку сразу же окружили пять или шесть катеров, с которых к нам перепрыгнуло несколько десятков матросов. Быстро связав нам руки за спиной, нас под конвоем переправили на катера, а с них на один из больших крейсеров. На крейсере нас быстро обыскали и посадили в холодный и грязный трюм.

– Слушай, отец, как ты думаешь, что они сейчас предпринят в отношении нас, – тихо поинтересовался я, – у меня такое ощущение, что война для них ещё не закончилась и они вполне могут сейчас находиться на боевом дежурстве.

– Так оно и есть, сынок, – устало ответил отец, – но здесь уже надо положиться на случай.

В трюме было очень холодно и сыро. Было слышно, как в каких-то коробках или ящиках тихо шуршат корабельные крысы, а откуда-то сверху капает вода.

– Вот уж даже в мыслях не могла себе представить, что окажусь в таком дерьме, – с ненавистью глядя в мою сторону, заговорила Наташа. И это всё ты со своим отдыхом. Господи, сидели бы дома, жевали бы пироги с вареньем и в ус бы не дули о всяких там заграницах. Ну, какого чёрта тебя, Боря, понесло в это море, что ты там забыл? – всё больше расходилась Наташа.

– Да ладно тебе, – пытался слабо оправдываться я, – кто же его знал, что так всё получится. Зато с отцом повидался после долгой разлуки, это уже положительный факт.

– Ну вот, а теперь благополучно попрощаешься с Владимиром Александровичем, – кипятилась Натаха. Неужели, Боря, ты не понимаешь, что мы в данной ситуации для них враги – фашисты, и они вовсе не станут с нами церемониться. Тем более уж не поверят, что из будущего да и к тому же русские люди. Господи, какая же я была дура, согласившись на этот дурацкий круиз. Бросили детей, работу, друзей…

– Наташа, перестань, – заговорил отец, подходя вплотную к невестке. Во-первых, мы сейчас находимся у своих, на своей территории и я полагаю, что командный состав крейсера поймёт все наши объяснения, как бы фантастически они не выглядели. Русский русского всегда поймёт, – твёрдым голосом подытожил отец свои слова.

Незаметно открылась дверь в трюм и на пороге показались два матроса с автоматами наизготовку и два офицера. Один из них кашлянув несколько раз, заговорил по-немецки:

– Всем встать и быстро построиться в шеренгу. Кто капитан этой подлодки – выйти на три шага вперёд.

Немецкий капитан чётко по-военному вышел вперёд из строя.

– Так, капитан пройдёт с нами, все же остальные остаются на месте до особого распоряжения.

– Минуту, товарищи офицеры, – быстро проговорил отец по-русски, – тут какое-то недоразумение и я думаю, что наши объяснения не покажутся вам уж столь маловажными, как объяснение самого капитана.

Офицеры удивлённо посмотрели на отца и сделали жест рукой следовать за ними. В каюте, куда нас доставили, было тесно и сильно накурено. За столом сидели три офицера и внимательно выслушивали объяснения немецкого капитана. Наташа незаметно наклонилась к моему уху и горячо зашептала:

– Вот, гад, так он же всё поставил с ног на голову. Ты слышал, он нас представил как своих сообщников и сотрудников, а не как пленных русских.

– А что ты хотела от этого фашиста, чтобы он увешал нас лаврами победителей, – тихо ответил я и отвернулся к стене.

Немецкий капитан ещё долго излагал свою версию нахождения на подводной лодке, но, наконец, очередь дошла и до нас. Один из офицеров, видимо старший, неспеша распечатал свежую пачку «Беломора» и, глядя на отца пронзительными серыми глазами, спросил:

– Судя по тому, как вы свободно владеете русским языком, вы, очевидно, не спроста оказались на подлодке, но в качестве кого и зачем. Вот это мы и хотим сейчас же услышать от вас, и потом предупреждаю вас всех, что в ваших же интересах говорить нам правду. Вы прекрасно понимаете, что по законам военного времени мы не можем долго возиться с такими, как вы. Так мы вас внимательно слушаем, кто вы и как попали на немецкую разведывательную лодку.

– Господин офицер, э-э, простите, товарищ офицер, – заговорил отец, – разрешите мне всё объяснить. То, что я вам скажу, покажется вам совершенно фантастическим и нереальным, но поверьте мне, что я говорю вам чистую правду, тем более, что я представлю вам неопровержимые доказательства выше сказанного мной.

– Интересно будет послушать вас, – ответил один из тройки офицеров, – но только учтите, что у нас мало времени для выслушивания фашистских пособников и изменников Родины.

– Да в том-то и дело, что мы не пособники фашистов и не изменники Родины, а стали невольными и пленниками немецкой антарктической базы под кодовым названием «База-211».

– Да что вы говорите, какая база в Антарктиде, вы не могли бы придумать что-нибудь более правдоподобное, чем эту ахинею.

– Вот я и говорю, что в это вам трудно сейчас поверить, но это чистая правда. Кроме всего прочего, мы из будущего из девяносто четвёртого года. Два года мы провели в немецком плену, вынужденно работая на объектах этой базы. Кстати, я прошёл всю войну, воевал на Балтике, на сетевом заградителе «Вятка», имею боевые награды.

– Почему вы о войне говорите в прошедшем времени, ведь она ещё не закончена, – поднимая глаза на отца, спросил один из советских офицеров.

– Для нас, товарищи офицеры, война давно закончилась в мае сорок пятого, полным разгромом фашистской Германии.

– Очень интересно рассказываете, – затягиваясь «Беломором», заметил главный из офицеров, – ну, а о каких неопровержимых доказательствах вы только что говорили нам.

– Я могу назвать номер части, в которой я служил и фамилию командира этой части. Ну, а самое неопровержимое доказательство того, что мы из будущего так это сам факт существования подводной лодки новейшей конструкции с её электронным содержимым и автоматами советского производства. Кстати, на автоматах Калашникова выбита дата их изготовления – 1975 год. Ну, и если этого вам недостаточно, то взгляните на мои наручные электронные часы, производство которых, я полагаю, ещё не доступно ни одной из стран мира.

Главный офицер принял из рук отца часы и долго внимательно рассматривал их.

– Действительно, часы занятные, – промолвил офицер, – но, научно-технический потенциал гитлеровской Германии позволяет ей создавать и не такое. Сейчас на дворе сорок третий год, а вы говорите о войне в прошедшем времени, – засмеялся офицер, – не надо перед нами Ваньку валять и выкручиваться, не надо из нас дураков делать, которые не могут ни в ком различить врагов нашей Родины. Ещё раз советую вам честно рассказать, когда и где вы были завербованы немцами и кто эти двое с вами. Офицер встал из-за стола и подошёл к нам с Наташей.

– Ну, а вы, что можете нам рассказать, – с улыбкой на лице, поинтересовался офицер, – только давайте без фантазий, а то мы уже устали от ваших измышлений.

– Если вы считаете сказанное моим отцом измышлениями, то нам больше нечего добавить. И вообще мы требуем, чтобы нас доставили по месту нашего жительства в Петербург, – гордо вскинув голову, воскликнул я.

– Между прочим, с Петербургом мы все попрощались в 1917 году, а вот Ленинград пока благополучно существует, хотя он и в немецкой блокаде, но я полагаю, что это не надолго. Под Курском мы уже доказали вашему брату кто есть кто и Победа будет за нами. Я так понимаю, что вы не желаете чистосердечно раскаяться и поведать нам каким образом вы стали пособниками гитлеровцев, – устало садясь за стол и туша папиросу о пепельницу, произнёс офицер. Теперь вашу судьбу будет решать военный трибунал, и если вы будете продолжать упорствовать, то за ваши жизни я не дам и ломаного гроша, вам всё ясно.

– Да, чего уж тут неясного, – с грустью в голосе ответил отец, но я требую, чтобы вы сделали немедленный запрос в Кронштадт и запросили все данные на командира сетевого заградителя «Вятка» – Кудряшова Владимира Александровича, т.е. на меня самого.

– В этом нет никакой необходимости, – резко ответил офицер, захлопывая лежащую на столе папку с документами. Сегодня же мы вас переправим в Петропавловск – камчатский, где о вас позаботится военный трибунал.

Офицер повернулся к конвою и приказал:

– Арестованных увести в изолятор до особого распоряжения.

Нас грубо вытолкали из каюты и по тесным переходам крейсера отконвоировали в ещё более тесное и душное помещение.

– Ну, что, как настроение, – садясь на пол, поинтересовался у нас отец. Похоже, мы все влипли в нехорошую историю, и самое страшное это то, что нам не поверили и продолжают считать нас фашистскими пособниками. По своему опыту знаю, как мы в те военные годы расправлялись с такими людьми.

– Владимир Александрович, – заплакала Наташа, – неужели вы хотите сказать, что нас, в конце концов, расстреляют?

– Скорее всего, нам не избежать сурового и справедливого, как считают советские товарищи, наказания за измену Родине.

– Боже мой, – запричитала Наташа, – кто бы мог подумать, что свои же товарищи вот так вот просто поставят нас к стенке и шлёпнут. Нет, это выше моих сил.

Наташа схватилась обеими руками за голову и медленно по стене сползла на грязный и липкий пол изолятора.

– Наташа, погоди, не хандри, – ободряюще заговорил я, – это всего лишь предположения моего отца, а вдруг нас поймут и отправят на Большую землю домой.

– Какой дом, в блокадный Ленинград, – нервно отстраняя мои руки, закричала Наташа. Это всё из-за тебя, видеть тебя больше не хочу. Ты лишил меня всего: будущего, жизни и моих детей, я тебе этого никогда не прощу.

– Наташа, погоди, перестань дёргаться, – спокойно отреагировал я истерику жены, – лучше скажи, что это у тебя за предмет лежит в заднем кармане брюк.

Наташа быстрым движением руки вытащила из кармана небольшой пузырёк с какой-то бесцветной жидкостью.

– Так, Наташа, только спокойно сейчас мне отдай этот пузырёк, а я сам разберусь, что это такое, – подходя к Наташе, ласково попросил я. Никак это отравляющее вещество, интересно, каким образом наши товарищи при обыске не обнаружили его у тебя.

– Это только в нашем безумном мире принято у мужчин лапать женщину за задние её части тела, а в этом мире, как я убедилась, народ очень воспитанный и деликатный, – устало ответила Наташа.

– Да, да, теперь я понимаю всё, – засмеялся я, – вот это вещество как раз то и поможет нам быстро и безболезненно вернуться туда, откуда нас выбросила безжалостная временная воронка.

– Боря, опомнись, о чём ты говоришь, если мы выпьем эту гадость, то неминуемо погибнем, умрём навсегда, понимаешь ли ты это или нет.

– А вот здесь, дорогая, ты очень сильно заблуждаешься. Человек никак не может одновременно находиться в двух пространственно – временных субстанциях, а раз мы живём и здравствуем в будущем, то надо раз и навсегда избавиться от первой временной составляющей, которую мы и наш отец давно прожили. И тем более в сорок третьем году нас с тобой ещё не было на белом свете. Т.е., что я хочу сказать, что если мы сейчас все дружно порвём эту никому ненужную связь между прошлым и будущим, то вновь возвратимся к своим родным Пенатам.

– Отец, как ты на это смотришь, – повернулся я к отцу.

– Смотрю на это совершенно положительно и готов первым выполнить то, что ты задумал, но вот только боюсь, что мы можем оказаться опять в том же самом Гамбурге и в том же русском ресторанчике с наглыми фашистами.

– Правильно, отец, так и случится и не иначе, но теперь то мы поведём себя совершенно иначе, чем в ту роковую ночь. Ну, что вы решили, время не терпит, и за нами в любую минуту могут прийти советские товарищи.

– Боря, вы как хотите, но я не буду пить эту гадость, я ещё хочу пожить в этом мире и порадоваться яркому солнышку и зелёной травке, – опять горько запричитала Наташа.

– Пойми, дорогая, у нас другого выхода, лучше добровольно и быстро осуществить то, что мы с отцом тебе предлагаем, чем стоять у стенки под прицелами своих же товарищей.

– Нет, и ещё раз нет, вы вправе поступать, как вам заблагорассудится, а меня увольте, я остаюсь здесь, а там как бог даст, – твёрдо решила Наташа.

– Ладно, воля твоя, дорогая, – внимательно вглядываясь в уставшее и осунувшееся лицо жены, констатировал я. Но всё же мы с отцом немного оставим тебе жидкости в пузырьке, вдруг ты передумаешь и примешь, наконец, единственно правильное решение.

Отец взял из моих рук пузырёк и сделал из него несколько глотков. Я тут же последовал его примеру и передал пузырёк жене. Наташа с яростью саданула пузырёк об пол и горько разрыдалась. Последнее, что я увидел, так это склонённое надо мной плачущее лицо Наташи, которая тормошила меня и шептала:

– Боря, прости меня, вставай, очнись ты, наконец.

В моей голове сразу же померк свет, и сознание покинуло меня. Через какое-то время я пришёл в себя от ощущения того, что кто-то гладил меня по голове, приговаривая:

– Боря, вставай, ну очнись ты, наконец.

Я открыл глаза и увидел Наташу, которая сидела рядом со мной и гладила меня по голове тёплой, вкусно пахнущей рукой.

– Слушай, дорогой, ты случайно не принимал сегодня фенозепам, что-то я никак не могу до тебя добудиться.

Я ошалело оглядывался по сторонам, ничего не соображая.

– Наташа, а что, ты тоже последовала нашему примеру и приняла яд.

– Господи, Борис, о чём ты говоришь, какой яд, типун тебе на язык, – Наташа с испугом посмотрела мне в лицо.

– А разве мы не в плену у наших советских моряков, – озираясь по сторонам, быстро спросил я.

– Слушай, Боря, тебе категорически запрещено смотреть боевики, уж больно ты ими в последнее время стал увлекаться, – наставительно заметила Наташа. Надо же такое присниться. Кстати, дорогой, мне с работы звонили и предложили горящую путёвку и знаешь куда, никогда не догадаешься.

– Полагаю в Ирландию в Дублин, – быстро ответил я, вставая с кресла.

– А как ты догадался, дорогой, кто тебе об этом сказал, выглядывая из кухни, насторожилась Наташа.

– Никто мне об этом не говорил, – обнимая жену и целуя её в обе щёки, ответил я, – просто я совсем недавно там побывал, и у меня более нет никакого желания снова возвращаться туда. А поедем мы с тобой в Индию, у меня давнишняя мечта дотронуться до белоснежных стен Тадж – Махала.

Наташа, удивлённо вскинула на меня глаза и, хитро прищурившись, заметила:

– Ты же не можешь отдыхать в южных странах мира. Вот так каждый раз, только соберусь мужу сделать что-то приятное и вновь получаю отказ. Ладно, дорогой, проходи на кухню, я здесь оладушки состряпала, да и дети уже скоро придут из города.

Я смотрел на яркое Солнце за окном, на улыбающуюся Наташу, на дымящиеся оладьи на плите, и мою душу переполняло ощущение полноты счастья от прожитых лет с этим дорогим моему сердцу существом.