Герберт осторожно, словно лиса, прошел мимо горожан и повозок и, улучив момент, спрятался за бочонками с хмелем. Старик ни разу не обернулся, пока он следовал за ним. Но сейчас он остановился возле Генриха, торгующего наливными яблоками, и стал присматриваться. Душа Герберта была неспокойна, ему все казалось, что старик вот-вот обернется и уличит его, но тот оставался невозмутимым. Лицо старика не выражало ни гнев, ни радость, ни равнодушие. Если бы Герберт повстречал его впервые, то решил бы, что это обычный человек. Но он знал о нем столько, сколько не знал, наверное, ни о ком другом. Тьма покорила сердце старика, и он сознавал, что бессонными ночами, в своей уединенной хижине, она раздавала ему страшные повеления. Марта, Френсис, София, Эшли и Хезер пали от магических чар. И это только те, кого он знал! А сколько было еще, неизвестных… Как долго старик прожил на белом свете? В скольких городах и поселениях успел побывать, и сколько страданий и мук мог совершить усилиями, с поруки самого дьявола? Однажды он видел, затаившись холодной зимой у невзрачной и ветхой хижины, сквозь оконный проем, как колдун призвал темную дымку, нашёптывая при этом странные слова. Но не слова и даже не дымка, казавшаяся некой мистерией, испугали Герберта, а то, с какой неистовой злобой, кашляя и кляня, по-видимому, он произносил заклинание или заговор.
Колдун набрал яблок в сумку, висящую на плече, расплатился и последовал дальше.
Герберт тут же двинулся за ним, стараясь оставаться незамеченным. Длинная черная фигура зловеще маячила впереди, старик шел не быстро, но и не медленно, накинув на голову капюшон.
Было уже за полдень. Герберт хотел дождаться момента, когда колдун выйдет за городские ворота, и там, в лесу, скрытый чащобой от посторонних глаз, он вонзит ему в сердце осиновый кол. Герберт не представлял, как сделает то, о чем давно помышлял. Он заранее решил, что небеса на его стороне, и когда наступит время, невидимый ангел сам направит его руку в нужный момент. Слишком много страданий принес колдун. Марта умерла в шестнадцатилетнем возрасте от неизвестной болезни, в сравнении с которой даже чума невинна. Френсис, ее двоюродный брат, пал в прошлом году трагически в собственном доме, в постели, когда на него обрушилась саманная крыша. София и Эшли утонули в озере. Хезер, его племянница, исчезла бесследно. Всех их объединяло знание того, к чему пришел и Герберт. Они раскрыли тайну колдуна и, поняв ее, переступили через мрачный порог знания. И если старик извещен, что есть еще человек, знающий о его ремесле, то наверняка он готов к неожиданностям. Вот почему он так спокойно бредет, без страха и не оглядываясь. Однако какой бы силой колдун не обладал, какой бы проницательностью и хитростью не владел, какой бы демон не служил ему преданно, все должно обернуться так, что добро одержало бы верх. Он, Герберт, должен постараться.
Когда они вышли на площадь, посредине которой высился белокаменный христианский собор, колдун вдруг свернул, чтобы обойти площадь и пройти по узкому закоулку. Здесь людей было меньше, но на улицы выходили окна, которые днем хозяева держали открытыми. Следовало не спешить.
Марта, Френсис, София, Эшли, Хезер дружили. Их прогулки по лесу перед закатом говорили о том, как тянутся их души к природе, к тому прекрасному, что вокруг. И правда, в городе не задумываешься, будучи в заботах, но стоя на поляне или холме, в древнем лесу, некая пелена спадает с глаз, и сердце наполняется любовью. И кто бы предсказал, что рядом с красотой может таиться зло! Хезер рассказала ему, как они нашли хижину в предзакатной мгле; как горел огонь свечи, там, в полумраке; как черная фигура поднималась в воздух, закатив глаза, бледные как зимний покров, как вырвалась пена из его рта, и какие неистовые проклятия сыпались в пустоту!
И это стало последнее откровение молодой девушки, потому что больше уже никого не осталось. И как бы поразительно не звучали слова Хезер, они нашли отклик в душе Герберта, и до ее исчезновения он сам убедился в том, что старик ни кто иной как колдун.
Идя по узкому коридору, окруженному стенами ближайших домов, колдун вдруг остановился на миг и длинной рукой оперся на одну из них. Герберт тут же ринулся в тень. Колдун постоял так какое-то время, но не обернулся, затем снова продолжил путь.
Хезер была прекрасна и полна мечтаний. Герберту она рассказывала о том, как хотела бы жить у берега моря в окружении диковинных скал и смотреть по вечерам на угасающее солнце, роняющее свои оранжевые отблески на поверхность живой волны. Он также знал о том, как она была светла и непорочна, что иной раз, когда задумывался, как же грешна его собственная жизнь, к нему приходило облегчение в ее присутствии. Он верил в бога, но старался говорить меньше о своей жизни с посторонними, не потому что боялся инквизиции, получившей почти безграничную власть над людьми, — он боялся того, что люди слишком глупы, чтобы понять, как через ошибки и грех можно прийти к искуплению и полному осознанию божественного пути. По этой же причине он никогда не делал доносов. Он даже презирал их в каком-то смысле.
Когда они выходили за городские ворота, небольшого роста стражник зачем-то окликнул старика и, подойдя, о чем-то говорил с тем несколько минут. Старик возвышался над ним неким гигантом. Когда они разминулись, Герберт заметил, как едко, сжимая тонкие губы, улыбается страж и что-то прячет за пазуху.
По дороге, ведущей в город, росло мало деревьев, и прятаться не имело смысла. Это вызвало бы большие подозрения, поэтому Герберт замедлил шаг, чтобы сократить расстояние до колдуна. Он почему-то сейчас был уверен, что колдун не оглянется до самого дома. Может быть, он никогда не оглядывается.
Может ли зло быть всесильным? Могущественным? Что придает ему силу? Может быть, сами люди допускают так, что оно одерживает победы? Может быть, сами люди допускают его настолько близко, что роковое касание мглы неминуемо? Но нет, это размышление обманчиво, иначе как объяснить трагические судьбы достойных и невиновных людей?
Когда старик вошёл в лес, а Герберт ступил за ним, в воздухе появилась дымка. Свет просачивался тонкими лучами через величавые кроны деревьев. Прохлада окружила Герберта. Колдун не вышел на тропу, а отправился прямиком через лес, не боясь заблудиться.
Вот этот момент, которого ждал Герберт. Нужно быстрее нагнать колдуна и вогнать кол в самое сердце злодея.
Герберт ускорился.
За милых людей идем мы в поход,
И много побед предвещает
Алеющий, ясный, прекрасный восход,
Он знает о нас, он все знает.
Герберт достал из-под рубашки осиновый кол, обмотанный тканью. Он старался смотреть под ноги, чтобы не вызвать шума, наступив случайно на сухую ветку.
Он знает о том, что клятве верны,
Что любим народ свой отважный.
Что в яростной драке мы будем сильны,
Каждый из нас, каждый.
Герберт крепко сжал кол в руке.
И только за это он сделает так,
Что мы возвратимся живыми.
Быстрее, солдат, надёжнее шаг,
С товарищами своими.
Когда Герберт нагнал его, то навалился всем своим телом, чтобы сбить его с ног. И ему это удалось, он сбил его, и колдун кубарем покатился в узкий болотистый овраг. Герберт тут же сбежал вниз и, не давая опомниться колдуну, одной рукой схватил его за ворот, а другую занес для удара. Сейчас он увидел испуганное лицо старика, испещренное мелкими морщинами, серые глаза вглядывались в него.
— Я знаю, что ты виновен! Я видел!
Старик тяжело и часто дышал.
— В чем я виновен? В чем же я виновен??? — хрипло спросил он.
— Эшли, Хезер… ты их убил…своей магией.
— Я их убил? Но как? Я всего лишь бедный старый человек. Прошу, оставь меня. Я не желаю никому зла.
— Ты колдун. Я наблюдал за тобой. Я видел все эти чудеса. Они нашли твой дом, они видели твои ритуалы. Это ты виновен в их гибели…
— Смотри, Герберт, — сказал ему Антуан, указывая на холм, возвышающийся над ними. — Там засел отряд. Нам нужно поскорее вернуться, чтобы доложить командиру.
— Думаешь, сколько их там?
— Около двух тысяч, вероятно.
Звездная ночь.
— Тогда возвращаемся.
— Что ты будешь делать, когда вернешься домой?
— Не знаю. Займусь хозяйством. А ты?
— Буду работать у отца в цехе. Пойду по его стопам…
— Мама, тебе нужно пить больше воды. Ты очень слаба. И не поднимайся из постели. Мне сегодня сказала соседка, что ты выходила доить корову.
— Мальчик мой, я должна заботиться о доме, и чтобы было молоко.
— Теперь я буду заботиться обо всем. О доме и о тебе. Когда ты поправишься, я разрешу тебе доить корову. Но сейчас ты должна лежать и набираться сил. Скажи, что тебе принести?
— Милый мой мальчик, — по щекам женщины потекли слезы.
— Герберт, я, правда, у тебя первая? — спросила его София, когда они лежали на поляне, обнаженные, и девушка водила пальцем по его груди. — Ты меня не обманываешь?
— Я люблю тебя, — сказал он, смотря на ее лицо, — и это правда.
Она рассмеялась и прислонила голову к его сердцу.
— Тук, тук…
Свет ослепил его. Как он же он счастлив.
Но только кажется, будто он уже видел это. Место, Софию, все повторяется. И еще что-то нужно…
— Солдат должен обладать выдержкой и знать свои цели. И неотступно выполнять миссию, возложенную на него. Король доверяет вам. Вы защитники нашего суверенного государства, и защищать его долг каждого солдата. Герберт и Антуан, сегодня вы отличились, узнав расположение вражеского передового отряда. И в глазах короля, и в глазах Бога, вы отличились, — сказал командующий.
Есть что-то…главное…словно сон какой.
Внезапно закричала птица. Очертания Антуана и Герберта стали рассеиваться.
Рука, держащая осиновый кол дрожала.
Колдун почти беззвучно шевелил губами.
— Акхе кинла ска кагар…саана кхуплара ваараски…
— Колдун… — пот выступил на лбу Герберта. — Это твоя последняя минута.
Когда он пронзил грудь старика, птица закричала вновь. Старик тяжело захрипел и схватился за свое горло.
— Дядя Герберт! — Внезапно раздался юный голос за его спиной. — Милый дядя!
Он развернулся и увидел белокурую Хезер, застрявшую по пояс в трясине.
— Спаси меня, дядя Герберт! — звонко вскричала она. — Ты меня совсем не замечаешь! Я уже здесь столько дней и ночей и не могу выбраться. Есть хочу и пить.
Она была в белом платье, теперь уже испачканном грязью, илом.
Забыв про умирающего колдуна, он бросился к ней и, схватив ее тонкие запястья, стал тянуть вверх.
— Дядя Герберт, что ты делаешь? — она смотрела на него испуганно. — Не делай мне больно. Смотри, это озеро прекрасно.
Он увидел, что Хезер стояла по голень в прозрачной воде.
— Вода такая прохладная.
Внезапно обняв его, она заплакала.
— Прости, дядя Герберт.
— За что, милая?
— Что я не смогла.
— Что не смогла? — он крепче ее обнял.
Она посмотрела ему в глаза.
— Спасти их всех.
— Ты не виновата в том, — он гладил ее по голове, — какая же вина твоя?
— И тебя я не смогу спасти.
— Меня? Зачем же меня спасать? Теперь все позади, колдун мертв. А мы пойдем домой.
Она наклонилась и зачерпнула ладонями хрустальную воду.
— Выпей, дядя Герберт, — она поднесла раскрытые ладони к его лицу, — это поможет.
Голубые глаза, чистый и нежный взгляд. Хезер, милая Хезер.
Прислонившись, он погрузился в воду навеки.
Когда совсем стемнело, старик дошел до своей хижины, шатаясь, держась за раненую грудь. Следующее, что он сделал, это нашел в старом сундуке грязное полотно, которым завесил окошко.