Прохор Тютятин устроился в хорошую фирму программистом. В первый же день начальник отвёл его в свой кабинет, поставил на карачки и уселся на спину.
И вот стоит Прохор на коленях, уперевшись ладонями в линолеум, и не знает, что и думать. А тут ещё к начальнику пришли его друзья, расселись по креслам и начали гонять одно и то же: план, торги, валовый, коэффициент. Прохору стало неловко, и он принялся искать на полу якобы упавшую ручку — как будто бы он случайно забрёл в кабинет и уронил её, а начальник этак шутейски, по-доброму, сел ему на спину.
К сожалению, никаких ручек на полу не валялось.
— Куда же ты делась? — бормотал он, краснея до корней волос. — Никто не видел, куда упала ручка? Укатилась, что ли…
Но никто не обратил на него внимания. Начальник лишь поёрзал задницей у него на пояснице и положил ладонь на прохорову голову как на подлокотник.
— Корпорации, векселя, индексы ползут вверх, — говорил он.
На следующий день Прохор попытался прошмыгнуть мимо кабинета начальника, но тот поймал его, молча схватил за шею, отвёл к себе и оседлал. И снова пришли друзья, и снова пошли разговоры.
— Да где же эта ручка? — бормотал Прохор, рыская глазами по полу. А там не то, что ручки — ни единой скрепки не валялось.
Домой он вернулся, не чувствуя ни рук, ни ног, ни спины.
На третий день всё было так же, но с вариациями. В полдень начальник поставил ему на голову чашечку с кофе, и Прохор замер, боясь расплескать. В таком положении были видны только чёрные носы туфель завсегдатаев кабинета («нефть, фьючерсы, планируемое устаревание»), да и то — краем глаза. Искать же что-нибудь на полу стало попросту невозможно. Прохор уже начал было делать вид, будто случайно вошёл в кабинет и ненавязчиво, вполоборота заинтересовался, какую обувь носят друзья начальника, как вдруг чашка кофе на голове исчезла. Начальник осушил её одним глотком («Горло от споров пересохло», — сочувственно подумал Прохор), и Лидочка унесла пустую чашку.
Прохор с облегчением начал изучать пол — уж нет ли на нём каких-нибудь пятен. Как будто бы он вошёл в кабинет, и ему стало интересно, грязно ли тут. Вдруг жвачка прилипла?
Между тем, атмосфера в кабинете накалялась. Голоса звучали всё громче.
— Это неприемлемо! — кричал начальник, ударяя кулаками по шее и копчику Прохора. — Перевести счета! Никакого аудита!
— Да как же без аудита? — спорили с ним. — А плановые торги? А валовый коэффициент?
На этих словах ладонь ухватила прохоровы волосы и вырвала целый клок. Прохор прищурился от боли, надеясь, что его гримасу сочтут за выражение, с которым ищут иголку в стоге сена. Но сколько он ни искал, пятен на полу не было — техничка знала своё дело. Проклятый кабинет скрипел чистотой.
Через неделю терпение Прохора лопнуло. Он сходил на рынок, купил боевой пистолет и пришёл с ним на работу пораньше. Свет в кабинете начальника уже горел.
Прохор вышиб дверь ударом ноги, вломился в помещение и высадил всю обойму в техничку. После чего выбросил во двор ведро со шваброй, утащил труп в подсобку, разобрал пистолет, разбросал детали под забором, вернулся в офис и перевёл дух.
Оглядев пустой кабинет, Прохор выплюнул жвачку на пол и придавил её ботинком.
«Отлично, — подумал он. — Да и пятна теперь найдутся».
И Прохор привязал к пояснице подушечку.