Шаповалова Ольга Александровна.
Справка:
В 1999-2002 являлась председателем Ульяновской общественной организации «Матери против наркотиков». Руководила студией «12 шагов» при Засвияжском детско-юношеском центре. Родилась в Сызрани.
——————————————————————————–
Дети и заключенные
– Со школы я очень любила возиться с маленькими детьми. И как ни хотела мама отправить меня в сельскохозяйственный институт, поступила я в педагогический – на факультет дошкольного воспитания. Я никогда не делила родину на Сызрань и Ульяновск, так как половина родственников жили здесь, половина – там. То, что учиться нужно в Ульяновске – разумелось само собой.
На четвертом курсе я вышла замуж за своего одноклассника. Он после окончания Самарского политеха получил распределение в Новоульяновск – технологом «на зону». Семь лет проработала «на зоне» и я. «Обслуживала» документы осужденных. Должность называлась – инспектор спецчасти. Мы с мужем шутили, что заключенных сюда сажают принудительно, а мы «сели» добровольно.
Самыми запоминающимися моментами было, когда я выписывала заключенным справки об освобождении. Отпускать человека на свободу, оказывается, так приятно! И еще… Листая дела своих подопечных, я впервые поняла, что заключенные – не отбросы, которые раз оступились и больше никогда не поднимутся. Поняла, что у каждого человека всегда есть возможность начать все с начала. ЕСЛИ ОН ЭТОГО ХОЧЕТ.
Муж так и остался в системе МВД, работал директором производства Новоульяновского учреждения. А я истосковалась по своей профессии и не выдержала. Вернулась к детям, хоть здесь и не платили как на зоне 25% за вредность. Пять лет работала заведующей детским садом в Новоульяновске. Когда мужа перевели в Ульяновск, стала работать заведующей детским садом завода «Гидроаппарат».
В середине 90-х система дошкольного образования начала рушиться. Детей просто перестали кормить. Из Москвы деньги приходить перестали, и для завода мы стали балластом. Кормились излишками заводской столовой, сократили время пребывания детей, не получали зарплату. В 1996-м нас расформировали.
Знаете, что стало итогом крушения системы детского образования, итогом того, что детей стали брать в дошкольные учреждения только с 3-х лет (сократили ясельные группы)? То, что дети стали значительно менее развитыми! А чему тут удивляться? Не все же мамы знают, что с ребенком нужно заниматься с самого раннего возраста! Не все умеют, не все хотят. Делают это единицы из ста. В яслях же занимались со всеми детьми. Развивали коммуникацию, мышление, двигательные навыки.
В наш реактивный век задержка развития в один год в раннем детстве, это годы отставания уже в подростковом возрасте. А что будет дальше?..
Приют
– Вскоре после расформирования детского сада, Мария Григорьевна Большакова, возглавлявшая тогда Комитет по делам семьи, женщин и детей при обладминистрации, начала создавать по всей области детские приюты. И я стала заведующей дневным отделением одного из них.
Задача была – обеспечить психологическую поддержку трудным детям. К нам поступали дети со страшными судьбами! И битые, и изнасилованные. Одна девочка была «дочерью поезда» – мать бросила ее в вагоне поезда. Так она и ездила в нашем фирменном до Москвы и обратно, кормилась у случайных пассажиров, пока не сдали её милиции в Инзе.
Некоторых детей приводили сами родители, потому что дома их просто кормить было нечем! Говорили: «У нас они умрут!». Были такие дети, которые не умели пользоваться ложкой, а ели только руками. Мы ходили к ним домой – там даже кроватей не было!
Главным в моей работе всегда был один принцип: каждый ребенок нуждается в тепле, внимании и доброте. Все должно быть направлено на защиту ребенка, а не на его ущемление. Это – единственный способ адаптации таких детей, этим мы и занимались.
– А если ребенок поступает наперекор? Все равно оставаться добрым?
– Оставаться терпимым! В таких случаях мы изолировали ребенка в отдельной игровой комнате. Не лишали его внимания педагогов, а лишали компании других детей. Ему не перед кем было проявлять себя, и он успокаивался.
– А если ребенок начинал на стену кидаться?
– Было и такое. Однажды наш воспитатель два часа держал бившегося в истерике ребенка пока тот не успокоился.
Агрессивное поведение для таких детей совершенно нормально. Их просто никто не научил, что можно вести себя как-то по-другому! Поэтому-то и была задача – создать условия, совершенно отличные от тех, в которых они живут. И уж тем более – никогда на них не кричать.
Здесь мне впервые пригодилось то, что я поняла на «зоне» – нет плохих людей, нет плохих детей. Есть испорченные, есть непонятые. Нужно в каждом найти позитив, и только на этом строить с ним свои отношения.
Но мы занимались не только с трудными детьми. Если так можно сказать, мы занимались и профилактикой! К нам, на дневное отделение, к примеру, мог прийти целый школьный класс, и мы сидели с ребятами, разбирались – почему дети такие недружные, почему в классе плохая обстановка, учили общению и коммуникации. Наши социальные работники ходили к детям на дом, изучали их семьи, «примиряли», учили взаимопониманию детей и родителей. Любой родитель мог привести ребенка, чтобы он позанимался у нас с логопедом, был осмотрен врачом. Постоянно применялись психологические тренинги, тесты на выявление способностей у ребенка. Мы даже кормили обедами приходящих к нам детей из малообеспеченных семей! Это была очень большая работа и очень большая помощь населению!
А потом… Потом Большакову уволили, Комитет по делам семьи, женщин и детей расформировали. Ходили слухи, что это было сделано из-за того, что Большакова хотела взять под свое крыло еще и органы усыновления. А усыновление уже приносило хорошие деньги тому, кто этим занимался. В том числе и «усыновляя» наших ребятишек за рубеж. И этот «кто-то» не захотел делиться…
После упразднения Комитета денег на приюты стали выделять меньше. С 2002-го года перестали существовать дневные отделения.
Лагерь для наркоманов
– Еще во время работы в приюте мы создали один из первых кабинетов для молодых наркоманов, пробовали отвлечь детей от употребления наркотиков через просмотр фильмов, через убеждение, через творческую деятельность.
Потом пришло понимание того, что наркомания – это болезнь. Что спасти можно только тех, кто сам хочет это сделать.
Мне поступило предложение работать в Засвияжском детско-юношеском центре. Вести студию «12 шагов». Инициатором антинаркотического движения в городе была заместитель главы Засвияжского района по социальным вопросам Вера Ивановна Маркова.
Побудительный мотив? В 1998-м начался невероятный всплеск наркомании! Она подскочила в разы! Вспомните сами: всюду валялись шприцы, и шлялись молодые люди с замутненным сознанием и глазами «в кучку». Смерть от передозировки стала рядовым явлением. Дошло до того, что матери наркоманов сами объединились в группу и ходили по администрациям с просьбами хоть как-то помочь их детям. Первой откликнулась администрация Засвияжского района. При ее помощи в 1999-м была создана общественная организация «Матери против наркотиков».
– Слышал мнение, что наркомания в те годы внедрялась чуть ли не на государственном уровне. Якобы потому что повсеместно «крышей» наркоманским точкам служила милиция.
– Я думаю, что это (естественно) не государственная политика, а ее следствие. У милицейского состава зарплата небольшая, и в то время попустительство начальства было таким, что милиционеры начали не ловить наркодилеров, а использовать их в целях личной наживы. И дилеры расплодились. Все это от нищеты и нашей национальной особенности, состоящей в том, что красть у нас всегда выгоднее и безопаснее, чем честно работать.
Кстати говоря, всплеск наркомании закончился в 2002-м. Это следствие национальной политики со знаком «плюс».
– Как был создан лагерь для наркоманов?
– К нам стало приходить громадное количество матерей, которые были обескуражены навалившимися на них бедами, которые просто не знали, куда еще им идти со своими проблемами. Некоторые даже сводили счеты с жизнью. Да и мы, признаться, были в растерянности.
А потом появилась надежда – стали приходить женщины, которые рассказывали, что им удалось поместить своих детей в коммуны наркоманов – в Калугу, в Москву. Их дети присылали полные радости письма! Им удалось если еще не полностью излечиться, но уже встать на путь выздоровления! Мы поняли, что раз это подействовало там, то может подействовать и у нас! Начали бить в набат: дайте нам возможность, и мы сами все организуем!
Снова помогла Засвияжская администрация. Завод «Искра» отдал нам уже десять лет как заброшенный пионерский лагерь в Майнском районе под Тагаем.
В первый раз мы поехали туда в апреле 2000-го года. Увидели бревенчатые бараки с разобранными стенами, полами и выдранными столбами электропередачи. Выбрали барак, в котором сохранилась печка, вырыли погреб. Распахали рядом с будущим лагерем двенадцать гектар земли, засадили картошкой, свеклой. Все делали сами матери. Каждое воскресенье ездили туда и восстанавливали жилье для своих детей – вставляли окна, вычищали погреб. Строили новую печь, привезли баллоны с газом, плиту. Все делали за свой счет!
Поначалу восстановление лагеря шло под постоянные вылазки мародеров, которые пытались что-то у нас украсть. Поэтому один из наших наркоманов – сорокалетний мужчина, бывший военный, пристрастившийся к наркотикам во время службы в Таджикистане, стал жить там уже с апреля. Да и он тогда был в таком состоянии, что готов был убежать от соблазнов города куда угодно. Спал на матрасе в разбитом бараке, готовил пищу на костре.
3 июня состоялся первый заезд – приехало четверо наркоманов (больше мест не было!). Плюс с ними жил «старший» (официально – директор лагеря) – отцу одного из парней по договоренности с Засвияжской администрацией предприятие оплатило трехмесячный отпуск.
– Чем ребята занимались в лагере?
– Косили траву, собирали ягоды, грибы, ухаживали за посевами, курами, кроликами, которых туда завезли. Выстроили себе баню, поставили котел.
Ребятам приходилось думать о вещах, о которых в городе они не думали – о хлебе насущном, о выживании. В лагере ведь не было даже электричества! Смысл их жизни сводился к тому, чтобы работать по программе «12 шагов» и… просто жить! Один мне рассказывал, что вдруг обратил внимание на ягоду, которая оказывается такая красивая и яркая! Мир открылся для них таким, какой он есть – естественным, прекрасным! Все их проблемы, стрессы, из-за которых они стали наркоманами, стали здесь совершенно не существенными!
Один парень, когда к нему приехала мать, встретил ее букетом полевых цветов. Да он в жизни ни разу раньше матери цветы не дарил! Другой вдруг испек пирог для всех ребятишек. Мальчишки открывали в себе способность любить мир, радоваться ему с чистой душей! Кто-то из ребят сказал: «Вот, оказывается, жить-то как хорошо!». В этом и был смысл выздоровления! Для этого и было необходимо удалить их в природу!
– А как к вам относились местные жители?
– Когда ребята приехали, местные смотрели на них как на диковинку: «Ба! Наркоманы!». Потом началась агрессия – стали жаловаться: «Зачем они нам тут нужны?!». Это естественная реакция на чужака. А потом, когда несколько раз мы приглашали рабочих помочь нам, к примеру, спилить сухие деревья, присмотрелись и, видимо, сделали вывод, что мы для них не опасны. Говорили: «Ничего себе наркоманы! Веселые! С гитарами!».
Лагерь просуществовал два года. За это время через него прошло тридцать восемь наркоманов от восемнадцати до двадцати двух лет. Только один мужчина, о котором я говорила, был уже зрелым. Он пришел к нам, когда оказался на самом дне. А сейчас у него семья, работа.
В основном ребята жили по полгода, трое – по полтора года. Девушек мы не брали, строительство женского корпуса так и осталось в планах.
– Сколько человек из тех, кто прошел через ваш лагерь, ушли от наркотиков?
– Тринадцать человек из тридцати восьми сейчас живут нормальной жизнью и постоянно к нам приходят – помогают избавиться от наркозависимости другим ребятам. Кто-то из них работает, кто-то учится. Один занимается бизнесом. А остальные… Знаю, что несколько человек уже умерло от передозировки. Остальные исчезли. Вероятно, их судьба сложилась не так благополучно.
– Сколько матерей в вашей организации сегодня? Есть ли потребность в лагере?
– Активных матерей, тех, которые постоянно приходят и участвуют в нашей жизни – около пятидесяти. Потребность в лагере существует огромная! Да, наркоманов стало меньше, но они не исчезли, они по-прежнему нуждаются в помощи! Сейчас мы отправляем ребят в Самарскую область, Москву, Калугу. Там лагеря существуют и расширяются.
– Почему тогда прекратил существование ваш лагерь?
– Лагерь прекратился в мае 2002-го года. Честно говоря, на большее нас без поддержки власти не хватило. Энтузиазм угас. Мы просили хотя бы профинансировать нам должность директора лагеря – того единственного воспитателя, который постоянно находился с ребятами. На это никто не пошел. Цены каждый день росли, и личных средств уже не хватало. А самые активные матери вылечили своих детей и из нашей организации ушли. Лагерь должен был прервать свой «свободный полет» и прибиться к какой-нибудь организации. Но такой организации не нашлось (1)…
Да тут еще на нас ополчилось руководство Майнского района. Поводом для наезда послужило то, что в соседнем Подлесном от передозировки умер парень. Да наши его не видели никогда! Просто нас хотели убрать. Потому что мы же хотели закрепить территорию лагеря за своей общественной организацией.
Уже через неделю после того как мы не выдержали и уехали, все созданное за два года было разломано и вывезено. Видимо для того, чтобы у нас даже не возникало желания вернуться…
Проблема
– В чем вообще причина такого заболевания как наркомания?
– Каждый человек нуждается в любви. И если он не дополучает эту любовь, у него в прошлом остаются пустоты, шрамы (называйте их, как хотите), которые человека гложут, которые требуют своего эмоционального наполнения. И чуть он попадает в сложную ситуацию, они всплывают. Они тянут его назад! Начинается депрессия. Человеку кажется, что вот У НЕГО НИКОГДА НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ! Он чувствует себя хроническим неудачником. Одно попробовал – не получилось, другое – тоже не получилось. А пивка выпил – вроде бы легче стало. И начинается… Если человек сильный, он справится с этим. А если слабый?..
Внутренне уверенные в себе люди наркоманами не становятся. Те, кого родители принимают и понимают, какую он ошибку бы ни сделал, наркоманами не становятся. Те, кто живет в счастливом браке или среди верных друзей, наркоманами не становятся. Те, кто занят любимым делом, наркоманом не становятся. Если вы видите цели, знаете, как их достигнуть, умеете принимать решения, знаете себя, умеете многое делать, если вы интересны людям, честны к себе, откровенны с окружающими, наркомания вам не грозит.
К наркомании приводят накопившиеся проблемы, невысказанные обиды. Есть люди, которые «кричат». Им легче… Есть те, кто «молчит». Они чаще болеют… Почему женщин-наркоманов намного меньше наркоманов-мужчин? Потому что женщины более эмоциональны. Она наплакалась, и вот ей уже легче. Мужчина же, думая, что проявлять эмоции не по-мужски, копит все в себе. Если это накладывается на недодачу любви, получается идеальная ситуация для развития наркомании! Наркомания, как и алкоголизм, болезнь не физическая, а душевная. Раз тебя депрессией накрыло, второй, третий. И вот ты уже нашел самый простой выход. Не в мире реальном, а в мире иллюзий.
– Существует ли предрасположенность к наркомании?
– Предрасположенность к болезни существует, но сама по себе болезнью не является. Правильно воспитанный, сильный человек может справиться и с такими трудностями.
15-20 процентам наркоманов «помогает» заболеть наследственный фактор. Притом совсем не обязательно, что у наркомана отец тоже был наркоманом. ОТЦУ ДОСТАТОЧНО ПРОСТО БЫТЬ ЗАЯДЛЫМ КУРИЛЬЩИКОМ! Это повышает риск. Механизм образования зависимости и у наркотика, и у алкоголя, и у табака один и тот же!
Около 15% наркоманов становятся таковыми после перенесенных физических увечий. Остался человек инвалидом, начал чувствовать себя выброшенным из этого мира, и сорвался…
Ну и самому большому количеству наркоманов (около 50%) – помог образ жизни, окружение. Находясь среди нормальных, не провоцирующих на употребление наркотиков людей, они наркоманами бы не стали. Поясню это на примере алкоголизма. Почему в России так много алкоголиков? Потому что выставлять бутылку на стол, когда в дом приходят гости – наша народная традиция! Не было бы ее, и алкоголиков в стране было бы в несколько раз меньше.
Бутылку (наркотик) человек выбирает своей реальной ценностью! Он и поговорить по душам без нее не может, и хорошо работу выполнить! Что это, если не приоритет, не образ жизни, не выстроенная им для себя система ценностей?..
– Зависит ли наркомания от уровня жизни?
– Скорее не от уровня жизни, а от ее духовного наполнения. Наркоманов из богатых семей я видела даже больше чем родившихся в бедных семьях. Полна сума или пуста сума – это не важно. Наркомания – не результат материального благополучия родителей.
– Лечит ли наркомана наркодиспансер?
– Наркодиспансер снимает похмельный синдром, но не желание употреблять наркотик. Желание можно убрать только психологической помощью. И, как я уже говорила, только при наличии желания больного.
– Но почему у большинства нет такого желания? Они же прекрасно понимают, к чему приводит болезнь.
– Вот один человек скажет: «Сделаю!», и сделает. Другой скажет: «Сделаю!», а потом сталкивается с трудностями и перед ними пасует. Наркоману очень трудно бороться с собой, потому что за дозой его гонит уже не желание получить удовольствие, а болезнь. У него не хватает сил довести все до конца.
– Какие они – излечившиеся наркоманы? Что делает с ребятами «бегство из ада?»
– Беда в том, что на 100% излечившимся наркоман быть не может. Наркомания – хроническое заболевание. Человек просто находится в паузе между последней и новой дозой. Но у некоторых эта пауза так и не прерывается. Излечившиеся – это просто те, кто обрел уверенность в себе, а значит, способен полностью себя контролировать. Из этого и проистекает их поведение.
Когда наркоманы излечиваются, им обязательно нужно все рассказать о себе, дойти до сути, попытаться объяснить, с чего началось их увлечение наркотиками. Они доходят до этого места в своих воспоминаниях и выпускают все, что там было зажато. Поэтому излечившиеся наркоманы – очень общительные и честные люди. Они не могут врать! Потому что если будут врать, будут находиться во внутреннем конфликте и опять заболеют!
Во-вторых, выздоровевшие ребята очень доброжелательные, не конфликтные, уважительно относящиеся к каждому. Они такие правильные, что я сама у них учусь! Они все время проявляют желание кому-то помочь даже на бытовом уровне: «Вам принести? Сейчас принесу». Они очень быстро и искренне откликаются на просьбу! То, что другому лень, им доставляет удовольствие!
ОНИ БЫЛИ МЕРТВЫ, СЕЙЧАС ОНИ ЖИВЫ! ЧЕМ НЕ ПОВОД ПОЛУЧАТЬ ОТ ЖИЗНИ УДОВОЛЬСТВИЕ?! Они просто живут и радуются каждому моменту своей жизни.
В-третьих, выздоровевшие наркоманы – реалисты, они очень адекватно оценивают себя и окружающий мир. Не ставят перед собой каких-то заоблачных целей, не строят долгосрочных планов. Они не планируют «на через год», они планируют на завтра, и только когда выполняют это, планируют свой следующий ход. При этом они очень тщательно анализируют сделанное.
Строить иллюзии, а потом печалиться об их крушении – это также способно вернуть выздоровевшего наркомана в состояние болезни. Поэтому он живет «сегодня».
– Если бы все чиновники были бывшими наркоманами, мы жили бы лучше?
– Я думаю, что такие пожелания не стоит говорить даже в шутку…
О личном и не только
– Сейчас в России ищут национальную идею. Какова она должна быть, чтобы кроме всего прочего еще и искоренила наркоманию?
– Идея проста – дорожить своей семьей. Семья – это священно! На государство в наше время надеяться уже нельзя, поэтому семья – единственная защита и опора. Семья – это воспитание! Семья – это ячейка, а из ячеек выстроено общество. Работать с ячейками, помогать им, требовать от них соответствующей отдачи государству гораздо удобнее.
Нужно опираться на старинный русский патриархальный уклад, когда люди жили большими семьями, когда во главе каждой семьи стоял патриарх, когда в семье существовала строгая иерархия. Это не только воспитывало уважение, это формировало умение существовать в социуме. Молодой человек видел, по каким законам существуют его многочисленные родственники, брал с них пример, примеривал ситуации на себя. Если ошибался, его направляли и наставляли. Даже покинуть семью можно было только с разрешения патриарха! А перед этим старшие анализировали ситуацию – изучали, насколько способен молодой человек пуститься в самостоятельное плавание, насколько он самостоятелен. Отделение – было очень важным решением. Молодой человек понимал, что наконец дорос до того, что может сам нести за себя ответственность. Он не мог опозорить свой род, свою семью и продолжал традиции, поступал так, как ему было заповедано.
– Вы говорите о восточной семье.
– Ничего подобного! На Западе, возьмите ту же Германию, также очень сильно дорожат семейными связями. Не от этого ли процветают? Даже если у них семья и не живет в одном доме, отношения между родственниками очень крепкие, и слова патриархов значат очень многое. Это у нас в России сейчас неизвестно что.
– Как, по-вашему, можно внедрить такую национальную идею в нашей в стране?
– Пропагандой! Начиная со школы и заканчивая самым высоким уровнем. Возьмите любое родительское собрание в школе. Знаете, о чем там сейчас говорят? Это плохо, то плохо, этот плохой, другой плохой. Все плохо! А надо наоборот! Надо говорить, что вот эта семья примерная, потому что у них то и то. Нужно показывать счастливые семьи народу! Делать так, чтобы с них брали пример! Если люди живут в браке долго, про них нужно постоянно статьи писать, публично делать им подарки, приводить их в пример, изучать их опыт. Людям всегда интересны люди, так что этот интерес нужно просто направить! Не сплетни о звездах нужно печатать в газетах, а истории счастливых семей! Тогда и будет наша молодежь стремиться не к деньгам и славе любой ценой, а к истинным ценностям!
Нам нужно построить систему пропаганды семейных ценностей. В масштабах страны, города, района. Разве от этого будет хоть кому-то хуже? А польза огромная. Да и затратная часть для государства очень небольшая.
– Как обстоят дела в Вашей семье? Соблюдаете ли Вы сами то, о чем говорите?
– Наши дети, хоть и росли в то неблагополучное время начала 90-х в очень неблагополучном районе, наркотиками не интересовались. Значит, мы воспитывали их правильно. Старший сын прошел первую чеченскую войну, был контужен. Окончил железнодорожный лицей, сейчас у него семья, дочь. Младший учится в сельхозакадемии.
С мужем мы живем душа в душу вот уже тридцать лет. В прошлом году отмечали золотую свадьбу моих родителей. Было торжество со стенгазетой, сценарием. Так что сами видите: семейные ценности в нашей семье на высоте…
Ссылки:
1. По мнению заместителя главы Засвияжского района Веры Марковой решение о закрытии лагеря (при справедливости всего вышесказанного) было принято из-за организационных просчетов руководства «Матерей против наркотиков». Когда их «энтузиазм угас», перестал осуществляться тщательный психологический отбор наркоманов, отправляемых в лагерь. В результате наряду с желающими излечиться там появились и неуправляемые наркоманы. В лагере начали колоться, и он фактически превратился в притон. В результате было принято решение закрыть лагерь «чтобы не нажить беды»…
Вера Ивановна уверена, что существовавший два года лагерь был уникальным явлением, так как изначально работал только на энтузиазме. В других регионах подобные лагеря закрывались в течение месяца! Существующие же лагеря (в Москве, Калуге, Самаре) – живут не на энтузиазме, в них вкладываются серьезные деньги, в частности – западные гранты… Вера Маркова считает, что сейчас возрождение лагеря для наркоманов в Ульяновской области возможно, но в другом месте и при другом организаторском подходе.