Подруге моей Прокопьевой А.А. посвящается.
Привычный мир исчезал. Он напитывался сказками, снами, образами, как иссохшая пустыня дождём. Он перевоплощался в иное, доселе неизвестное бытие, сливаясь с другими чудесными мирами. Он наполнялся и переполнялся счастьем, словно чаша, налитая до краёв.
В этом бушующем море перемен стояли двое молодых людей и увлечённо рисовали всё новые и новые удивительные картины. Они вылепливались ими прямо из воздуха и затем становились твёрже, ощутимей, потом вставали каждая на своё место, и получался пейзаж, сюжет, потрет, живой и неповторимый. Ещё многое предстояло создать этим двум творцам в их новой реальности.
Никто в этом мире не ведал, с чего всё началось.
А дело было так.
Она была странной. Сверстники её уже давно женились и разводились. У некоторых были уже дети. Жизнь, как говорится, била ключом. Её это не волновало. Ей было это так чуждо, как нелепый сюжет картины, висящей на стене какого-то дешёвого кафешки, написанной столь же дешёвым, пропитым насквозь художником. Она выходила на улицу редко и лишь по необходимости: на работу, с работы, в магазин, по делам. Суетящиеся вокруг люди так же не волновали её. Она жила в другом мире, в другой реальности, и этот мир поглощал целиком все её мысли, чувства и стремления. И ещё бы. Ведь это была самая настоящая сказочница.
По вечерам она, прислонившись к тёплой, надёжной батарее, тихо стояла у окна в своей небольшой и самой обычной квартире. Но её глаза видели не тот давно приевшийся городской пейзаж. Нет, они видели далекие пристани, невиданные горные цепи, королевства, никогда не существовавшие, и никому не известных созданий. Это был её мир. Мир, сотворённый по её прихоти, по её замыслу, по её образу и подобию. Мир, сотворённый ею для себя. Это было так ярко, так волшебно… весь мир повиновался её мыслям. И когда входила в него, она становилась богиней. Да, сказками она жила. И не так, как живут вымыслом всякие там шизофреники. Она ЖИЛА ими, а не витала в них.
Сказки… они шли за ней по пятам.
В один из дней они сгустились, свернулись в один комочек из чувств, образов и желаний хозяйки. И получилось маленькое шаловливое создание, белое и пушистое, вечно хихикающее. Оно вертелось рядом с ней везде и всегда. Даже когда она спала, когда думала о пустяках, когда вдруг заболевала и лежала в постели в бреду. Неслышно, неощутимо для своей создательницы, маленькое белое существо родилось из её снов и стало жить рядом с ней и расти.
Странный это был рост. Скорее перерождение. Сначала это был белый сгусточек чувственной и мыслительной энергии. Затем он как бы вытянулся, у него образовались пушистые белые ручки и ножки, подобие головы и лица, маленькие белые крылышки за спиной и огромные бездонные глаза. По мере своего роста, своей метаморфозы, существо всё больше становилось похожим на ангела. Собственно это и был ангел. Добрый и очень сильный. Он мог осушить море, подвинуть гору, оказаться на самой далёкой планете вселенной и вырастить там новую жизнь. Он всё это делал, исполняя волю своей сказочницы.
Правда она об этом не знала. Она думала, что выдумывает всё это просто так, в своей голове или на бумаге. Ей было невдомёк, что добрый и сильный ангел творит её чудеса наяву. Он был невидим, ведь состоял-то из самой тонкой материи мыслей.
О, как часто хотелось ему позвать куда-то, предупредить, ободрить её. Как часто хотелось ему поймать её взгляд… увы, не получалось. Она не знала о нём ничего.
Как-то, кажется в самый разгар зимы, она вышла из дома в магазин. Может быть, кто-то жестоко обидел её или просто нахлынула необъяснимая всеобъемлющая тоска, как бывало с ней очень часто. Только в этот раз, видимо пришлось ей совсем туго. Она шла по колючей морозной улице, дыша на озябшие руки, съежившись под ледяным, пронзительным ветром, и слезинки замерзали у неё на щеках. Это было так серьёзно, что даже сказочный мир, прежде всегда солнечный, теперь заметала невиданная свирепая вьюга, не имевшая ни конца, ни края. Сказка просто погибала в её ледяных кружевах, а создательнице не было никакого дела до своего мира.
Ангел кружил вокруг. Где-то в невероятных просторах вселенной он взрывал и заново создавал звёзды. Он так хотел согреть свою повелительницу, так хотел помочь… Но как? Чем? Когда нет ни тела, ни голоса. О да, это было серьёзно…
Ангел уже не надеялся, что кто-то услышит его. Он просто кругами летал вокруг сказочницы и говорил, в никуда, в пустоту: «Богиня, богиня моя, ты создала меня из ничего. Повели, и я разрушу мир до основания. Я унесу тебя в такие дали, что тоска не догонит нас. Одно твоё слово, и загорится новое солнце на небе, согреет тебя и развеселит. Только пожелай, и в мире не станет несчастных, больных, злобных людей. Только пожелай, пожелай, слышишь?..»
И вдруг он услышал её шёпот. Шёпот даже не явный, а мысленный. Сказочница с горечью подумала: «Я ждала тебя столько лет. Я думала о тебе. Где ты? Ведь мне тяжело одной. Если ты есть, появись сейчас же. А если нет тебя, то и меня пусть больше не будет!» — и разрыдалась.
Прижав руки к лицу, она побежала, не разбирая дороги, сквозь этот ледяной ветер и стужу. Пробежав немного, натолкнулась на что-то тёплое и отпрянула.
Он стоял посреди улицы. Немного странный и неуклюжий, но смешной в своём новом, почти человеческом обличии. Без шапки, в белом, словно светящемся пальто до пят и с таким же белым большим рюкзаком за спиной. Он стоял и протягивал ей руки. Из огромных его глаз тоже стекали слезинки. Но он улыбался какой-то даже детской, беспечной улыбкой.
— Это я, моя богиня…
— Я верю, мой ангел…, — всё ещё всхлипывая, она прижалась к светящемуся пальто. — Где ты был всё это время?
— Рядом.
— Почему не приходил? Я так ждала…
— Ты не просила прийти. Ты просто мечтала. Я исполнил все твои мечты. Они все реальность. Я и сам сотворён тобой, твоей мечтой.
— А что это у тебя в рюкзаке? Как смешно.
— Это мои крылья. Чтобы не испугать тебя, я спрятал их. Они сильны. Куда ты хочешь улететь, скажи?
— Домой, мой ангел, — и ещё сильнее прижалась к пальто.
Они летели прочь из города над домами и улицами, над озябшими автострадами, над тротуарами и скверами, над людьми, потерянными, заплутавшими в этом торжестве января.
— Я хочу, чтобы все были счастливы в этом мире, — прошептала она сквозь бушующий поток ветра.
— Только в этом?
— Во всех мирах, мой ангел.
— Нам это под силу, моя богиня!
Вдруг выглянуло солнце, и стало гораздо теплее на улицах. Стих ледяной ветер. Из всех домов во дворы, парки, скверы высыпала детвора, весёлая и разная, словно цветной переливчатый бисер. Полетели со всех сторон снежки в прохожих, в машины и стены зданий. И смеялся город. Смеялся до слёз весь мир… все миры.
— Тебе нравится, моя Богиня?
— Да. Я сама теперь могу творить чудеса. И ты… ты свободен теперь, мой ангел. Больше ты не обязан слушать мои приказы. Но я прошу тебя, уже не повелеваю, не требую, лишь прошу…
— Не проси. Я всё знаю… В мире много ещё недодуманных сказок. Я мечтал много лет рисовать их с тобой… Я мечтал о тебе и о чистом, как снег в январе и как первый весенний ручей, смехе наших детей на раскрашенной нами земле. Я хотел научиться любить…