Глава 22. Десятая муза
В Древней Греции их было девять. Дочери бога Зевса, или богини Гармонии. Музы. Имена не помню, и не сожалею о том. Однако творческие люди, и не без оснований, с большой долей вероятности утверждают о наличии ещё одной Музы. Самая главная, всемогущая и всесильная – её величество Бессонница. Как говорил Харуки Мураками: «Я вижу сны. Иногда мне кажется, что это единственное правильное занятие на свете». А вот у полнолуния абсолютно противоположное мнение. Плывёт огромная луна, открыто и нагло следит за мной, отгоняя все задатки сна. По своему большому опыту знаю: если уж не спится, то лучше заняться делом, а иначе воспоминания и совесть возьмут тебя в крутой оборот.
Встал и сварил себе пряный чай масала, со сгущённым молоком, кардамоном, корицей и имбирём. Открыл ноутбук и стал ждать. Сейчас обязательно или талант проснётся, или графомания начнёт бесноваться. Ну, а пока мои мысли завертелись вокругMister Проньки. Весьма загадочная и противоречивая личность. Неужели моя интуиция, мой внутренний голос в первый раз ошиблись? Все местные новые знакомые отзываются о нём только в негативном свете. Один Соня. Хотя, нет, он даже не озвучивал свою оценку. Собутыльник, ничего более. Получается, что я иду в разрез с общественностью. То ли от горячего чая, то ли от осознания происходящего, но меня бросило в жар. Вскочил, прошёлся по комнате, остановился у открытого окна. Космос смотрел на меня огромным жёлтым глазом луны. Никаких эмоций, никаких подсказок, ни единого намёка.
В своих рассуждениях главное придерживаться одной истины – плохих людей не бывает. Это аксиома, и подвергать сомнению этот постулат – грешно, смешно и глупо. Да, плохих людей не бывает, есть только несчастные люди, живущие в таких обстоятельствах, которые вынуждают их быть плохими. Все мы просто люди, и иногда совершаем некрасивые поступки. Только одни проходят либо мимо внимания толпы, либо недолговечны в памяти, а вот иные дела – не знают срока давности и клеймят человека раз и навсегда. И будь он потом, годы спустя, хоть святошей, всё равно: пятна с репутации не смываются. Ну, а если человек имел неосторожность оступиться не раз и даже не два раза? Тогда вообще пиши «пропало». Или кровью смывать, или бежать, сломя голову. Мне кажется, что именно так и произошло. Только Mister Пронька не стал эмигрировать, а продолжил жить и вариться в этом маринаде равнодушия и открытой ненависти. Просто живёт. Любит своих уродливых питомцев, безвозмездно помогает тем, кто не гнушается и не брезгует принимать эту помощь. Занимается изготовлением алкогольных напитков в домашних условиях. Ходит на рыбалку. Слушает вечерами певчих птиц. Смиренно ждёт ответа на свою любовь на протяжении всех осознанно прожитых лет. Ради мечты согласился бродить по деревенькам в сбруе офени. Даже язык освоил. Мечты? Точно!!! Он же вскользь упомянул, что мечтал получить членство литературного объединения «Штрихи восхода». А что это значит? Это значит, что Владимир Кузьмич сам занимается литературной деятельностью. Поэзия? Проза?
Я вернулся за стол и набрал в поисковике «Штрихи восхода». Немного усидчивости, йоту терпения и толику везения – и я нашёл-таки нужную информацию. Конечно же, на первых ролях – господин Фомушкин А.В. Оно и понятно. Член союза писателей России – это не фунт изюма. Тут и внушительный список изданных книг, и публикации в местной газете буквально через номер, и фотографии со встреч с читателями. Завидный трудоголик. Просто Дарья Донцова местного пошива. Прочитал наобум пару-тройку очерков и рассказов. Ничего сверхъестественного. Но с литературой сейчас везде трудно. Все идеи, все проблемы, все ситуации давным-давно раскрыты мировыми классиками. Остаётся только воровать чужие мысли и переносить в свою сюжетную линию. Перемусолить, завуалировать, подогнать под реалии современности. А кому нечего сказать своего, тому лучше молчать.
Во! До чего меня бессонница довела. Сейчас и на своей мечте крест нарисую. Захлопнул ноутбук, отложив повесть до нового всплеска вдохновения.
Глава 23. Железная прелесть
Мой дух упал, настроение испарилось, день грозился нудным стать. Работа пугала монотонностью и пустыми хлопотами. Да, бессонная ночь ушла, но порядком в душе наследила. Даже чашка любимого кофе «робуста», крепкого и плотного, с терпкой горечью и тяжёлым ароматом шоколада, древесины и ореха, не смогла вернуть мне мажорного настроения. Я так сильно погрузился в свои нерадужные мысли, что неосознанно брёл по посёлку. В противоположном от музея направлении. Очнулся от весёлого повизгивания Арни, который подкатил ко мне, энергично махая хвостиком. Огляделся: наитие привело меня к Пронину. Присел на корточки и потеребил собаку по загривку:
— Привет, дружище. Узнал меня? Удивительно.
— Привет, Родион, — Mister Пронька вышел из сарая, и я краем глаза заметил, что это столярная мастерская. Он ветошью вытер руки и поздоровался. — Ты насчёт дизайна? Я ещё не закончил работу, мне не хватает несколько параметров. Хотел сам появиться в музее, провести замеры.
Я разочарованно махнул рукой:
— Мне сегодня совсем не хочется работать. Что-то лень напала, — усмешка получилась горькой. — А я не особо сопротивлялся.
— Отлично, — парадоксально согласился со мной Пронин. — Когда есть выбор, обычно побеждает лень. Я как раз закончил собирать второй велосипед. Так что попьём чайку и поедем осматривать местные красоты. Лес, поля, речка, озёра, заброшенная усадьба и монастырь.
— Ещё одно увлечение?— удивляться у меня не было ни сил, ни настроения.
— Велосипед – это не хобби, а образ жизни, — серьёзно ответил Mister. — Если остановлюсь – упаду.
— Я тысячу лет не катался, — губы растянулись в подобие улыбки.
— Не беда. Берёшь, значит, велосипед, садишься и едешь. Что сложного-то? У меня и шлемофон танкиста имеется, на всякий случай, — рассмеялся Владимир Кузьмич.— А пейзажи, и правда, тут потрясающие. Душой отдохнём, позитивом наполнимся, бодрость вернётся в утроенном размере. Чайку?
— Сразу в путь, — мгновенно заразился оптимизмом. — Я вредный был потому, что у меня лисапеда не было. А я теперь я сразу добреть начну.
Однако дальше леса мы так и не поехали. Велосипед это, конечно, железная прелесть, но с непривычки я быстро выдохся и устал. Да и лес меня просто очаровал своей красотой, разнообразием цветов, запахов и звуков. Жизнь тут текла по своим законам, и нарушать этот порядок никому не разрешено, и мы даже мысли такой не допустили. Вековые ели, сосны, березы, словно стражи, строго следят за порядком. Под их кронами распласталась благодатная прохлада. Приятно пахло смолой, молодыми берёзовыми листьями и цветущими травами. Я свалился на опушке в густую траву, широко раскинув руки, и стал любоваться бездонной синевой небосвода, где лениво и вальяжно проплывали кучевые облака. В голове – ни единой мысли. Слух ублажали шорохи леса. Вот ёжик побежал по сухой траве, она шуршит, он в ответ фыркает. Вот белка уронила большую шишку на куст, даже сухая ветка хрустнула. Вот шмель сорвался с цветка, зажужжал натужно и полетел, махая крылышками. Вот дятел барабанит по сухому стволу, словно шлёт кому-то шифровку. А шум листьев! Это вообще отдельная песня. Бежит ветерок по макушкам, и от его лёгкого прикосновения листья создают мелодию. Не заметил, как задремал. Очнулся только от осторожных шагов Пронина, который успел набрать целый пакет луговых опят. Воображение мигом выдало красочную картину: жареные опята с небольшим количеством картошки и лука. Их хрустящие ножки. Мигом проснулся зверский аппетит.
Mister Пронька вздохнул и восторженно произнёс:
— Красота в тишине!
— И тишина в красоте! — отозвался я.
Глава 24. У самовара
Домой вернулись под вечер. Все тяжёлые сомнения насчёт приезда в эту глухомань окончательно развеялись. Велосипедная прогулка в дивный, почти сказочный лес наполнила меня позитивом до самых краёв. Лишь чувство голода немного портило настроение.
— Сейчас картошку с грибами пожарим, — Пронин или читал мысли, или я в запале произнёс вслух своё заветное желание.
Счастливая и где-то даже немного глупая улыбка расплылась на моём лице:
— Звучит божественной музыкой. Но, к моему большому сожалению, именно грибы я так и не научился готовить.
— Тогда займись самоваром, — тут же отозвался Пронька. — Он в столярке, на верстаке стоит. Принеси, набери воды из колодца, там она просто изумительная, и растопи еловыми ветками. А ещё из погреба принеси бутылочку. Сливянка, лёгкая наливка. Там найдёшь.
Это был не просто винный погреб. Да это были Малые Милешты какие-то. Бутылки разнообразных форм и объёмов хранили богатый ассортимент наливок, ликёра и вина. Нужно иметь нечеловеческую силу воли, чтобы не спиться. Вряд ли сильно пьющий человек сможет хранить такую коллекцию. Даже удивительно, что у дяди Вовы гнилая репутация алкоголика.
— Ты живой? — в проёме появилась голова Mister Проньки. — Грибочки подойдут через пару минут.
— Извините, — я вылез из погреба. — Задумался и совсем забыл про самовар.
— Успеем, — улыбаясь, ответил Пронин. — Чай должен быть как женский поцелуй – крепкий, горячий и сладкий. Пока ужинаем, он и закипит, и настоится до нужной кондиции.
Ужинали мы во дворе, под сенью старой яблони. Хлеб, огурцы и помидоры нарезали большими кусками, ели прямо со сковороды. Тост Mister Пронька произнёс философский, словно давая толчок на размышление:
— Чтобы дойти до цели, прежде всего надо идти.
Ели так, что за ушами трещало. В скособоченном взгляде кота Кондрата читалось недоумение и насмешка.
— Вкусно, — я не скрывал восторга. — Картошка молодая?
— Да, без масла жарится, без воды варится, а поговоришь, так сама и мундир скинет, — фыркнул дядя Вова. — Доедай, а я самоваром займусь. Угощу тебя таким вареньем, которое ты вряд ли когда-либо пробовал.
Понял, что допивать наливку мы не будем, что вообще не вписывалось в статус Пронина. И в порыве, причина которого так и осталась загадкой, я откровенно высказал все мои рассуждения и обрывочные мнения земляков о нём. Наливка, наверное, сыграла не последнюю роль в моём недержании.Mister Пронька хоть и улыбнулся, но глаза вмиг погрустнели. Молчал некоторое время, усердно раздувая самовар. Наконец-то огонь занялся, и дымок от еловых веток повалил из трубы, растекаясь сладковатым запахом.
— На вершину поднимаются годами, а падают за секунды, — Пронин вернулся к столу, приготовил чашки для чая и открыл маленькую баночку с вареньем.
Очередная тайна прошлого, которую он явно не горел желанием раскрывать.
— И какое это варенье? — тактично перевёл разговор.
— День у нас сегодня такой. И бор, и самовар на еловых ветках, и варенье из сосновых шишек. Сам варил. Такой оригинальный приторный вкус с приятным ароматом и мятным послевкусием.
Чаепитие прошло в полном молчании. Но оно было красноречивей любых ораторских речей. Стемнело. Пришло время прощаться.
— Пора. Спасибо большое.
— Жаль, но как говорится: и земля круглая, и закуска кончилась, — грустно ответил он.
Глава 25. Тень греха
Около музея меня ожидал настоящий американец: джинсовые шорты, сланцы, гавайская пёстрая рубашка и широкополая ковбойская шляпа. Mister Пронька широко улыбнулся:
— С добрым утром. Плодотворного дня, креативных идей и быстро работающего мозга!
— И вам приятного, благотворного дня, — я подхватил его настрой, радуясь тому, мой нездоровый интерес не оставил отпечаток на общении. Но, как показало время, моя радость была преждевременной.
— Ты велосипед вчера забыл. Не спорь. Я для тебя его собирал. Машины у тебя нет, а мотаться приходится: администрация, школа, библиотека. Да и экспонаты новые искать будет сподручнее: видишь, какую корзину приделал.
— Спасибо, — я был приятно удивлён. — Сейчас сварю отличный кофе.
— Хорошо. Я люблю кофе, он даёт иллюзию, что ты проснулся.
— Ройбуста развеет все иллюзии, — мы прошли в музей.
Mister Пронька сразу же приступил к работе: делал недостающие замеры и вносил их в свой ноутбук.
— Ты не будешь против, если я тут закончу работу? Потом распечатывать надо будет, а мой принтер приказал долго жить.
— О чём разговор? — я даже немного обиделся.
— В том-то и дело, что мы вчера не договорили. А многоточие меня очень напрягает. Как поговаривал мой армейский друг: дило це треба разжуветы.
Я разлил кофе по чашкам:
— Простите, если чем задел вас. Я не собираюсь вытаскивать скелеты на свет. И давайте вернём этот разговор, да забудем.
Однако у Пронина было иное мнение. Он с удовольствием отхлебнул горячий кофе:
— Хороший колокол далеко слышен, а плохой – ещё дальше. В лихие девяностые годы народ начал стремительно спиваться. И я не был исключением. Пил всё, что горит: водку, суррогат, денатурат. И чудил, страшно чудил, порой нарушая УК. Обижал друзей, соседей, знакомых. За некоторые поступки мне до сих пор ужасно стыдно. Время шло, менялась жизнь, сложилась новая шкала ценностей. Многие закодировались, многие обрели цель в жизни, много мужиков сгорело. А моё пребывание на «синей планете» затянулось. И были на то причины объективные, субъективные, короче, на любой вкус. Но оправдываться я не стану. Друзьям это не нужно, а враги всё равно не поверят.
Всё чаще день тот вспоминаю,
Себя корю я всё сильней.
А тень греха, увы, не тает,
С годами становясь длинней.
Закончил монолог весьма не плохим катреном.
— Но срок давности давно истёк! — я искренне возмутился. — Неужели афронт так долговечен?
— Дураки не динозавры, сами не вымрут. А я!— грустно усмехнулся дядя Вова, обречённо махнув рукой. — Если уж мужик – тряпка, то грех его не унизить. Ладно, поговорили, пора и честь знать. Работать надо.Никогда не жалей ни о хорошем, ни о плохом. Если хорошо – замечательно. Плохо – жизненный опыт.
Он бодро вскочил и вновь вернулся к замерам, бегая по залам с рулеткой.
А я снова погряз в своих размышлениях о сущности жизни. Это были такие философские джунгли, из которых практически невозможно было вырваться. Многогранность человеческих судеб просто поражает воображение. О каждом человеке можно с лёгкостью написать книгу. Новеллу, рассказ, повесть, сценарий фильма, на крайний случай, мемуары. И я не напрасно повёлся на интуитивное наитие писать именно о Mister Проньке. Личность настолько интересная и противоречивая, со своей неповторимой судьбой. Он достоин стать героем рассказа Антона Павловича Чехова, гения короткого рассказа про человечески пороки в колоритном характере.
Глава 26. Явление следующее. Те же и Ульяна
И только я собирался перенести свои рассуждения на творчество Достоевского, как в музей вошла она. Ульяна!
— Привет честной компании. Работаете? А я пришла отвлечь вас, — в руках она держала небольшой ящик с маленькими кактусами разных сортов. — Вот, подарок. Цветы делают людей лучше, счастливее и полезнее. Например, цветущая маммиллярия доставим вам неповторимое эстетическое наслаждение.
— Наш знаменитый и единственный на всю округу кактусист, — трудно было разобрать, чего больше преобладало в словах Пронина: иронии или гордости за землячку.
Девушка решила, что это неразбавленный сарказм. Глаза её сузились, губы заметно побледнели. И тут я понял всю трагедию Mister Проньки. Он шутит по-доброму, без всякого намёка на негатив. Но делает это так изящно и тонко, что не каждый собеседник может уловить все нюансы, и потому нередко принимает юмор за откровенное издевательство. А ведь юмор – как бумеранг. В умелых руках способен убить визами, а неуклюжесть грозит самоуничтожением.
— Чувствительно вас благодарю, — Ульяна повернулась к Пронину, и тот поспешно вернулся к прерванной работе.
— Спасибо большое, — я поспешил разрядить обстановку. — Теперь у нас станет совсем по-домашнему, тепло и уютно. Хочешь кофе? — и, не дожидаясь её согласия, приступил к таинству приготовления «робусты».
— Ты прислушался к моему совету и нанял Mister Проньку?— шёпотом поинтересовалась она.
— Он согласился абсолютно безвозмездно поработать, — так не хотелось говорить ничего вразрез, но истина всегда дороже.
— Да, он такой. У нас в школе он как-то бесплатно вёл кружок, — милая улыбка заиграла на её губах. — Елецкое кружевное плетение на коклюшках. Красота неописуемая. А потом местные злопыхатели узнали и заклевали мужика за бабское занятие. Он и бросил.
— Да?! — я только и смог выдохнуть, ибо впал в лёгкий ступор от очередного открытия.
— Родион, — к нам подошёл Пронин. — Сегодня не получается закончить работу. Программа-то у меня на внешнем носителе, а я его дома забыл. Вечером всё доделаю, и завтра начнём расставлять.
— Хорошо.
— А вы прекрасно смотритесь, — лукаво усмехнулся Mister.
— Дядя Вова! — растерянно протянула Ульяна и зарделась, словно подросток. — Вы опять? Однажды вы уже вмешались в мою личную жизнь. Да так, что он в Москву уехал.
— Ой, какими мы нежными оказались. Что лишний раз доказывает, что это был не твой человечек. Сбежать от такой девушки!!! И от чего? От простой безобидной шутки, которую он не дослушал и не понял своим куцым умом, — возмущался Пронин.
— И что же вы ему такое сказали, что он мне буркнул «пустоцвет» и сбежал?
— Хорошие бабы не размножаются, — растеряно ответил Пронин. — Потому как умные, — и после паузы добавил. — Окончание он не стал слушать.
— Дядя Вова, взрослый же человек, — осуждающе покачала головой Ульяна. — Умнеть давно пора.
— Выкинуть дурь из головы нетрудно, но жалко, — несмело улыбнулся Mister Пронька, а потом добавил очень серьёзно. — Не обижайся на меня, девочка. Я такой, какой есть. У всех своя правда, и пытаться придумать одну на всех – глупое занятие. А теперь разрешите откланяться, — он театрально приподнял шляпу и поспешно удалился.
— И зачем козе баян, она и так весёлая, — я попытался удержать разговор в непринуждённом русле, но слова Пронина внесли-таки философский окрас. Но Ульяна вновь стала задумчивой и закрытой для общения.
— Чем старше и мудрее человек, тем меньше ему хочется выяснять отношения. Хочется просто встать, пожелать удачи и уйти, — высказалась она о Пронине. И ушла сама.
Глава 27. Всё тайное становится явным
Пока Владимир Кузьмич распечатывал на старом принтере схемы расстановки экспонатов, я ещё раз пролистал акты инвентаризации, которые следовало предоставить в министерство культуры области. Не нравились мне итоги ревизии. Ох, не нравились. Так много экспонатов пришли в негодность из-за неправильного хранения и отсутствия должного ухода, но больше всего меня тревожило отсутствие некоторых лотов. И что примечательно: в основном икон и серебряных изделий.
— Всё готово! — Пронин принёс распечатанные листы. — Разделимся по залам. Тебе половину и мне пополам. Смотри Родион, тут всё предельно понятно и просто: название лота, номер коробки, где он хранится и стеллажи, где он и станет красоваться.
Я, если честно, не ожидал такого потрясающего результата. Думал, что минимум неделю будем заниматься расстановкой.
— Здорово! Да мы за пару дней управимся. Вы просто кудесник, Владимир Кузьмич.
— Фальшивишь, Родион, — покачал головой Mister Пронька. — Оптимизма маловато. Опять лень напала?
— Нет, — я горько усмехнулся и поведал причины плохого настроения.
— Три к носу, — махнул рукой Mister. — Вот подписей мало – это да. Ты да я.— Он почесал затылок. — Ничего, Ульяна тоже подпишет. Да и с участковым я переговорю. Подгоню ему пару бутылок своего кальвадоса, к которому он очень не ровно дышит, и подмахнёт. Да и Минотавр особо лютовать не станет, завизирует. Спишет на смутные времена, когда музей остался без присмотра.
— Минотавр?
— Ну да, что был до тебя. Теперь заместитель министра. Он же и прибрал самое ценное и дорогое. Не руки, а скотч какой-то. Большой любитель антиквариата.
— Понятно, — я покачал головой. — Да, не ту страну назвали Гондурасом.
Mister Пронька рассмеялся, но как-то грустно и обречённо. Однако расположение духа вернулось к нему за короткое мгновение. Он радостно потёр ладони:
— Наденем шпульку на шпиндель моталки так, чтобы шпонка шпинделя вошла в прорезь шпульки!
— Что? — моему изумлению не было конца.
— Не знаю, что это. Но звучит устрашающе. Я всегда себя так мотивирую перед трудовыми подвигами.
И работа закипела, забурлила, понеслась. Нешуточный азарт проснулся, отбивая все мысли о перекурах, блокируя чувства жажды и голода. Музей преображался на глазах, доставляя истинную радость и удовлетворение. Мы почти не разговаривали, лишь иногда перекидывались фразами, обозначая присутствие и настрой.
— Как вы думаете, Владимир Кузьмич, Ульяна вас простит когда-нибудь?
— Уже, — тут же, не раздумывая, ответил Пронин. — Девушка она сильная. Это слабые людишки прощать не могут.
— Это хорошо. Не люблю, когда мои близкие люди ссорятся между собою.
И дальше по своим залам, с коробками наперевес.
Вдохновение нашло такое, что мы окончательно утратили связь с реальностью. И только усталость свалила нас с ног далеко за полночь. Уселись на пустые коробки, сваленные в кучу посередине музея, откуда просматривались все помещения, и несколько минут молчали, любуясь результатами проделанной работы. Самому трудно было поверить, что мы провернули такой объём.
— С точки зрения геометрической прогрессии, если посмотреть сверху, то снизу покажется, что сбоку ничего не видно.
— Да, — согласился я, хотя ничего не понял, да и вникать не собирался. Сил совсем не осталось. — Спасибо вам большое.
— Сочтёмся славой, — усмехнулся Mister Пронька. — Ай да мы! Вот так я!
Я ответил лишь уставшей улыбкой.
Глава 28. Визит к Минотавру
Я уже начал медленно, но верно нервничать. До отправки автобуса оставалось около десяти минут, а Пронина всё ещё не было. И только я набрал полную грудь воздуха, собираясь обогатить лексикон скабрезными выражениями, как Mister Пронька нарисовался.
— Вот мои документы и заявление, — выдохнул он и поморщился. — Только зря ты это затеял, Родион. Всё равно меня не примут на работу.
— Ой, — я был воинственно настроен и не видел пред собою никаких преград. — Не будите во мне зверя, он и так не высыпается. Министр тоже человек, а значит, и болевые точки найдутся. Так?— мне нужна была подпитка моей решительности.
— Небоскрёб он! Если одним словом, — хмуро ответил Пронин. — А если двумя словами – полный небоскрёб.
Удивительно, но это меня порядком взбодрило.
— Когда деньги говорят, то правда молчит.
— Как ни странно, а не только я самый умный, — одобрительно улыбнулся Пронька.
Тут и автобус подкатил.
— Ну, пожелайте мне удачи.
— Флэш-рояль тебе в раздачу, — буркнул Mister Пронька и помахал мне вслед.
Пейзаж за окнами автобуса навевал тихую, робкую грусть. Пестрило в глазах от разнообразия. Зеленеющие пашни с зерновыми культурами сменялись угрюмыми полями, заросшими сорняком. На одних лугах работала техника, и возвышались рулоны ароматного сена, а следом – разнотравье и поросль молодого кустарника и деревьев. Ухоженные водоёмы, с дощатыми причалами и лодками, и тут же рядом весь в тине высыхающий пруд. Деревни с покосившимися серыми, щербатыми заборами и посёлки с каменными домами под железными крышами и спутниковыми антеннами. Грустно, но не всё так безнадёжно.
Очень было любопытно наблюдать игру чувств на лице заместителя министра. Ей богу, как открытая книга. Дошёл до «акта недостачи», и счастье вспыхнуло в глазах. Наверное, вмиг придумал массу взысканий и наказаний. А тут бац: протокол осмотра, составленный по всем правилам делопроизводства, с представителем власти и понятыми. Всё честь по чести. Счастье мгновенно сменилось полным разочарованием:
— Что это?
— Соломка, — иносказательно ответил я. — Даже не для меня.
Лицо пошло яркими пятнами всеми оттенками красного цвета. Дыхание участилось, стало тяжёлым. Наверное, от сидячей работы, наличия служебного автомобиля и гастрономических излишеств. А может, и совесть пробудилась, вступив в конфликт с инстинктом самосохранения. Я бы с удовольствием подождал финала, да время поджимало. Билет был куплен на последний рейс. И тогда я брякнул что-то из народной мудрости:
— Билет в рай можно получить только в аду, — и протянул ему пакет документов Пронина, обозначая цену вопроса.
Желваки на его скулах заходили в чудовищном ритме. Однако слова застревали в горле. Разум всё же побеждал.
— Дайте мне музей, и я заполню его, — я передал свои соображения, как пополнить музей новыми экспонатами, наброски текстов экскурсий, план мероприятий по привлечению молодёжи, и, конечно же, сметы и расходы. Куда ж без них. — Прошу заметить, что финансирование я требую самое минимальное. Малый бюджет осваивается целиком, — я сделал многозначительную паузу. — Это большие деньги воруют быстро.
Не говоря больше не единого слова, Минотавр, бывший директор краеведческого музея, подписал абсолютно все бумаги. Я вышел на свежий воздух полностью довольный самим собой, удовлетворённым и безмерно счастливым. Не удержался, крикнул в голос:
— Вот он, вкус победы! Так и тянет на новые подвиги.