Глава 1. Все идёт хорошо
Жизненные обстоятельства сложились такой мозаикой, что мне пришлось покинуть столицу и искать пристанище на огромных просторах периферии. Вспомнились сразу рассказы родителей, что они в своё время могли просто поехать в любой уголок СССР, где было и жильё, и работа, и достойный заработок. Ничего, кроме иронической улыбки, эти рассказы не вызывали. Идти, куда глаза глядят, молочные реки, кисельные берега – атрибуты детских сказок и латентные желания взрослых. Времена изменились, люди поменялись, шкала ценностей деформировалась. Хорошо ли плохо – рассудит история, и потомки, надеюсь, оценят адекватно.
А пока надо жить. И желательно достойно жить. А что для этого надо? Чтобы возможности удовлетворяли желания. Тут главное не перегнуть с желаниями. Человек в этом направлении часто теряет разум. Но не я. Я, по большому счёту, бессребреник!
Терпение и спокойствие. И вот…, дождался приемлемый вариант. Не идеален, конечно, но приближённый. Должна же было мне когда-нибудь улыбнуться удача. Передышка в поглощении негатива из неиссякаемого источника. Всю цепочку было даже мне самому отследить затруднительно. Друзья, знакомые друзей, приятели знакомых, соседи приятелей, дальние родственники соседей. Одним словом, мне нашли вполне престижную должность, а именно: директор краеведческого музея в рабочем посёлке, затерявшемся на просторах великой родины. То, что надо. И работа по специальности историка, и много свободного времени для творчества. Интернет выдал небольшую галерею фотографий. Ничего интересного. Обыкновенный посёлок, где перемешались здания деревянного зодчества и современные замки бизнесменов. Местами асфальт, местами заросшие сорняком улицы. Три тысячи жителей. Обычный набор небольших фабрик и заводов, больница, банк, школа, училище и огромное количество магазинов. Из достопримечательностей – развалины усадьбы, памятник участникам ВОВ, восстановленная церковь. Основное богатство – леса с грибами, дичью и ягодами, озёра с рыбой, родник с целебной, согласно поверьям, водой. Жизнь тут как будто замерла. Не совсем, конечно. Течёт, но очень вальяжно, лениво, словно патока.
— А не всколыхнуть ли мне это болото? Всё идёт хорошо, только мимо.— Мысли заработали в авральном режиме, крепко схватив за хвост вдохновение. — Есть усадьба – значит, имеется история. Покопаюсь в местных архивах, поглотаю вековую пыль. И если не найду легенду, то придумаю её. Любовную трагическую историю или ужасный мистический случай. А лучше всё вместе, вперемешку. Такой убойный, взрывной коктейль. Чтобы жизнь закипела, забурлила, выбрасывая в атмосферу счастье и радость.
Смотришь, и люди станут улыбаться чаще, и мечты начнут осуществляться, и серая обыденность раскрасится в радужные тона. А я получу богатый материал для литературного творчества.
Я буквально ощутил дуновение перемен, вызывающее душевный экстаз и эйфорию.
Не быть тебе в Москве, не жить тебе с людьми;
Подалее от этих хватов.
В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов,
Там будешь горе горевать,
За пяльцами сидеть, за святцами зевать.
Город вдруг стал таким большим и опасным. Навис надо мной, угрожая заглотить, пережевать и выплюнуть на обочину жизни что-то бесформенное, опустошенное, загнивающее.
Отключен газ и свет, оплачены вперёд тарифы.
Новая причёска, серёжка из уха – долой.
Дорожная сумка, ноутбук, документы.
Новый номер телефона как символ чистого листа.
Всё идёт хорошо.
Глава 2. Чудак местного разлива
Краеведческий музей встретил меня не очень приветливо. Полумрак, аромат затхлости, пыли и безнаказанно разгуливающий по комнатам сквозняк.
— Да, — с огромной долей разочарования нарушил я, казалось, вековую тишину. В ответ что-то зашуршало, зашелестело, тяжело вздохнуло. Не по себе как-то вмиг стало. Хотя я и не из робкого десятка, но как любой человек, столкнувшись с неизвестностью, сразу почувствовал тревогу и напряжение. Голос за спиной окончательно выбил меня из седла:
— Если здесь есть живые, здоровые и ждущие меня, то приветствую всех вас!
Я резко обернулся. Передо мной стоял мужик средних лет и такого же роста. Потёртые временем джинсы, гавайская рубашка, кеды из СССР. Седеющие волосы едва прикрывала ферганская тюбетейка. Очки, усы, трёхдневная щетина.
— Да пребудет с тобой сила! — он продолжил, но уже без пафоса, и, сам того не ожидая, я буркнул в ответ:
—В темном месте мы находим себя, и лишь знания освещают наш путь.
Глянули друг на друга и рассмеялись. Настроение моментально загнало тревогу куда-то на задворки.
— А ты новый директор нашего музея? — он окинул взором комнату и, не дожидаясь ответа, продолжил.— А я – Пронин Владимир Кузьмич, местный Чудак, Дурак и ещё на букву «М». Титулами не обижен. Мастер широкого профиля. Я всё могу, я всё умею, но практикую не всегда. Глубже копнёшь – так я бездельник, ибо работу не жалую. И всё потому, что у нас зарплата хорошая, только маленькая.
Я только хмыкнул. Даже у меня, творческого человека, слегка закружилась голова от такого представления, наполненного крылатыми, оригинальными фразами. Хватило лишь на то, чтобы просто ответить:
— Родион.
— Ну что, Родион, сын достойных родителей, будем знакомиться? Близко и тесно! — он поставил на стол пакет, откуда донёсся такой знакомый звон стеклянной тары.— Как говориться: «вечер в радость, кофе в сладость». Но кофе на ночь пить вредно, а вот рюмашка, другая – в самый раз.
На столе появились бутылка с каким-то жёлтым напитком, баночка грибов, хлеб, колбаса, огурцы.
— Что это? — я ткнул пальцем в бутылку.
— Крамбамбуля! — не без гордости ответил вечерний гость. — Настойка на меду и пряностях. Корица, чёрный перец, мускатный орех и толчёная гвоздика. Божественный напиток собственного приготовления.
— А у меня аллергия на орехи, — первый раз в жизни я обрадовался этому заболеванию. Просто не горел особым желанием начинать трудовую деятельность с возлияния. Деревенское застолье – то ещё удовольствие.
— Жаль, — огорчился Владимир. — Тогда только чай.
— У меня имеется настоящий китайский чай. И коробка швейцарских конфет, — я поддержал идею.
— Чай – не водка, много не выпьешь. Но мы постараемся.
И постарались на славу. Чаепитие затянулось на добрые три, а то и четыре часа. Разговор шёл на различные темы: от политики до искусства, от мировой экономики до грибной охоты. Собеседник, надо честно признаться, мне попался весьма интересный и совсем не утомительный. На всё имел свою точку зрения, которая в некоторых областях шла в разрез с общепринятыми. Однако и они имели право на существование, вызывая, по крайней мере, интерес
И на исходе четвёртого часа Владимир засобирался домой:
— Нарисовался – хрен сотрёшь. И ты молчишь, что время уже позднее. Я же меры в беседе не знаю.
Оставив все гостинцы, он исчез также неожиданно, как и появился.
Глава 3. Сегодняшний день еще вчера не заладился
Я только начал погружаться в сладкий мир сновидений, как в дверь позвонили. Настойчиво так, с нетерпением и явным раздражением. Чертыхаясь, я распахнул входную дверь. Это прибыло областное начальство, с договором, инструкциями и прочей бухгалтерской макулатурой, чтобы окончательно юридически сковать меня и не дать шанса сбежать на второй день. Но я тоже не лаптем щи хлебаю. Прочитал, вник, задал острые вопросы. Всё-таки инвентаризация, обновление каталогов, косметический ремонт требовали дополнительные рабочие руки. Ставка сторожа, сигнализация, оплата съёмной квартиры. Вопросов было много, и каждый требовал конкретного и быстрого ответа.
— Не волнуйтесь, всё решаемо, по мере поступления, — слово взял заместитель министра культуры области. — Я сам начинал директором этого музея, и не понаслышке знаю все проблемы. Главное – это быт. Вот адрес Анфисы Петровны. Хорошая женщина, которая с удовольствием сдаст комнату за умеренную плату. Сам у неё жил до недавнего времени.
— Спасибо, — искренность я не наигрывал.
— А вот что касается помощника для наведения порядка, то увольте, — он театрально развёл руками. — В бюджете не предусмотрены средства на второго работника. Привлекайте добровольцев. А сигнализацию установим обязательно.
— Интересно кошка пляшет, — сам удивился, что так быстро заразился местным методом ведения разговора. Быстро перешёл на деловой лад. — Я ещё ни с кем не успел познакомиться. Вот только разве Пронин Владимир Кузьмич.
— О, нет!— истерично вскрикнул чиновник. — Только не Mister Пронька! Бог его обидел и поступил совершенно правильно.
Даже мне стало неловко от столь категорично неприятного отзыва о человеке, который мне показался вполне адекватным. У каждого свои тараканы, но именно они творят личность, ваяют индивида. Испанский стыд накрыл меня. И именно в этот момент я твёрдо решил, что только Пронин будет моим помощником. Всё самое лучшее случается неожиданно. Надеюсь, что так и будет, что я не пожалею о своём эмоциональном намерении. Настроение было окончательно подмочено.
— Успеете ещё завести знакомства, там и подберёте достойного работника, — не унимался заместитель министра.
— Думаю, не ошибусь, если промолчу, — буркнул я и стал подписывать все документы. Не сдержался, съязвил. — Чувствительно вас благодарю.
Испить чай с дороги я им не предлагал, давая понять, что совсем не ощущаю порывы гостеприимства. И они сделали вид, что спешат.
Неправильно, наверное, в первый же день объявлять начальству «холодную войну», но я опять не справился с аффектом. Да, немало мой взрывной характер принёс мне проблем. Обещал себе научиться контролировать эмоции, глушить в зародыше вспышки чувств. Увы, но пока это у меня не очень-то и получается.
Дальше хуже: пройдёт совсем немного времени и на смену эмоциям придёт угрызение совести и самоедство. Тоже, скажу вам честно, не медовая коврижка. Бессонная ночь, а то и несколько, гарантированы.
Наследили, укатили, мне оставили бедлам. Я прошёлся по комнатам и залам музея, стараясь успокоиться и привести нервы в порядок. В конце концов, что это я так расстроился из-за какого-то первого встречного мужика? Кто он мне? Сват, брат? Никто!
Плюнуть и растереть.
— Первым делом самолёты, — напомнил себе золотое правило приоритетов. — Обустроить быт, поймать рабочий темп, узреть новые горизонты, набросать практичный план действий для достижения цели. И лишь потом всё остальное: эмоции, альтруизм, благотворительность. В наше время, в этом мире, нужно быть эгоистом. Сам себя не будешь уважать и любить, никто и не проявит эти чувства. Главное – верить в себя. Мнение окружающих меняется ежедневно.
Да, день, едва начавшись, окончательно испорчен.
Глава 4. Русло существования
Анфиса Петровна, нарушая все принципы приличия, молча рассматривала меня, уперев руки в толстые бока. Под пристальным взглядом прищуренных глаз, я тушевался и переминался с ноги на ногу.
Наконец-то, она вынесла вердикт:
— Скребла кошка по стеклу – непременно быть добру. Заходи, сынок, — она посторонилась, пропуская меня в дом.
Добротный дом из красного, почти рыжего, кирпича с просторной террасой и с деревянным крыльцом. Перила и балясины представляли собой шедевры плотницкого искусства. Я даже задержался на короткое время, чтобы полюбоваться талантом мастера. Да, что ни говори, а русская земля бесконечно богата самородками.
Дом изнутри оказался довольно-таки большим, чем казался снаружи. Большая кухня, где мирно ужились миниатюрная русская печь с современной бытовой техникой. Общую комнату, с коврами на стене и на полу, украшал телевизор с большим плоским экраном.
Бытовая комната вмещала газовый котёл и стиральную машинку, унитаз и душевую кабину.
— А это твоя комната, не шикарная, но и не аскетичная, — в очередной раз хозяйка поразила меня. Да и комната оставляла отличное впечатление: деревянная кровать, двух тумбовый письменный стол, шифоньер и книжные полки с подписными изданиями времён СССР. Весёлые шторки, горшки с цветущими цветочками. Чувствовался невероятно душевный уют. — Ты сам будешь готовить или у меня столоваться?
И мне вмиг захотелось домашних щей, каши и пирогов.
— Я не очень люблю возиться на кухне, — ответил я, чувствуя прилив голода.
— За стол отдельная плата, — Анфиса Петровна, казалось, даже обрадовалась дополнительному заработку. — Но не бойся, всё по-божески, по-человечески.Кто многого хочет, тому многого и не хватает. Не обижу, — и неожиданно мило рассмеялась. — Я и муху не обижу – она просто не успеет обидеться.
Я, слегка покачивая головой, усмехнулся в ответ. Своеобразный всё-таки местный метод вести разговоры мне начинал доставлять удовольствие. Обязательно надо записывать оригинальные фразы, чтобы использовать в своих литературных трудах. Такую изюминку самому трудно придумать.
— А баня у вас имеется? — спросил я. В настоящей русской бане я уже лет пять не был.
Хозяйка рассмеялась уже в голос:
— Сразу видать городского жителя. Первым делом просят баню и жареную картошку. Картошку сейчас пожарю, а вот баня, извини, только завтра. Сейчас просто не успеет как следует протопиться. Завтра и квас домашний подойдёт. После баньки – самый смак.
— Спасибо, — я расплылся в улыбке.
— Ну, ты тут располагайся, обживайся. А через полчаса выходи во двор, ужинать будем.
Я плюхнулся на мягкую кровать. Мне тут существенно нравится. Не ожидал, что мне так крупно повезёт. Первое впечатление, конечно, бывает частенько обманчивым. Но уверенность в том, что только не на этот раз, была достаточно большой и крепкой.
«Не бойтесь в жизни перемен,
Тем более – неотвратимых.
Они приходят в тот момент,
Когда они – необходимы».
Автора не помню, а может, и не знал никогда. Запали в душу, отложились на подкорке сознания, и вот: в самый нужный момент вспыхнули яркими красками.
Каждый дом имеет свой неповторимый запах. Я принюхался, прикрыв глаза.
Бабушка морщинистыми руками, изуродованными артритом, достает из русской печи пшенную кашу с изюмом. Кидает в неё большой кусок сливочного масла. Аромат на всю избу.
Глаза вмиг сентиментально повлажнели.
Глава 5. И весело и тошно
Аромат жареной картошки вырвал меня из состояния покоя и умиротворения. Голод вмиг напомнил о себе, заставляя все остальные чувства замолчать. Легко вскочил с кровати и направился во двор, где и находился источник, источающий на всю округу аппетитный аромат. Запах привёл меня в небольшую, увитую кудрявым плющом, беседку. Анфиса Петровна накрыла шикарный стол: картошка на сливочном масле с грибами, салат из свежих помидор, обильно заправленный сметаной и зеленью, хлеб толстыми ломтями, графин с мутной жидкостью. Серотонин или как его часто называют «гормоном хорошего настроения» и «гормоном счастья» накрыл меня с головой. Даже слов не хватило выразить восторг, потому просто простонал в предвкушении гастрономического экстаза.
— Садись, сынок, трапезничать будем, — широким гостеприимным жестом она пригласила за стол, потом кивнула на графин. — Рюмашку?
— Нет, — я покачал головой. — Я равнодушен к алкоголю.
— Похвально, — улыбнулась Анфиса Петровна. — Водка накрывает медным тазом всю нашу жизнь. Ешь.
На тарелке лежали и шкварчали тонкие, длинные, подрумяненные и зажаристые ломтики картофеля. Хоть фотографируй эту красоту.
— Просто меру надо знать, — сказал я банальность, но тут же её разбавил. — А мера в древней Руси равнялась двадцати шести литрам.
— Да уж, — рассмеялась женщина. — Тогда понятно, почему у нас такие проблемы с алкоголизмом. И чем беднее человек живёт, тем больше он пьёт. Без водки все люди –
волки, а с водкой все волки – люди. Вот такой парадокс. Да, жизнь это не прямая дорога, а сплошное кривое бездорожье.
— Неужели всё так грустно и печально? — спросил я.
—Как на карусели: и весело и тошно.
— Так весело всё-таки бывает?
— А как же, — радостно откликнулась хозяйка. — И власти скучать не даёт, и народ – сплошные юмористы. Тебе ещё только предстоит познакомиться с яркими представителями местной фауны. Тут очень много интересных экземпляров. Как в хорошем, так и в плохом обличии. Надеюсь, я тебя не напугала беспросветными перспективами? Утро вечера мудренее – трава соломы зеленее. Сам всё увидишь да влюбишься. И в нашу природу, и в людей. Ты женат? — она плавно сменила тему.
— Нет, — ответил быстро и чётко, словно на допросе сидел.
— И девчонки у нас – кровь с молоком.
— А легенды посёлка имеются? — я совершил крутой вираж. Не люблю говорить о личном, тем более с незнакомыми людьми. Личное – на то оно и личное, чтобы вечно оставаться тайной.— У вас тут усадьба заброшенная есть. Наверное, она окутана тайнами и загадками.
— Да разные слухи ходят и бродят, — она пожала плечами. — Тебе лучше со старожилами поговорить. С Ульяной обязательно познакомься. Это учитель истории. Дети от неё в восторге. Они лазали по развалинам, пока полиция не наложила строгий запрет. Усадьба в аварийном состоянии, рухнуть может в любой момент.
— Понятно, — лёгкая грусть невольно пронзила голос.
Я достал электронную записную книжку, где сделал пометку «Ульяна, учитель истории».
— Планируешь? — заинтересовалась Анфиса Петровна, плохо скрывая иронию. — А я вот никогда дел даже на завтра не загадываю. Потому как всё равно что-нибудь или кто-нибудь помешает. То неожиданный приезд внуков, то магнитная буря. А потом расстраиваешься, да самоедством занимаешься.
— У каждого своя обрядность, — защитился я.
— Будь что будет, — добродушно улыбнулась женщина. — Завтра подует завтрашний ветер.
На посёлок медленно опускалась тёплая ночь.
Глава 6. Кто рано встаёт
И снился мне чудный сон. Что может сниться историку? Конечно же, исторические баталии. Битва при Рафии между войсками Антиоха III Великого и Птоломея IV Филопатора. Трубят слоны на всю округу, идут на стройные ряды врага. И…, тут я проснулся.
За окнами мычали коровы. Я встал и подошёл к окну, которое оставил на ночь открытым. Мимо дома шло большое стадо коров, а следом пастух, который иногда звонко хлопал кнутом. Взглянул на часы и чертыхнулся. Так рано я ещё никогда не просыпался. Да и ни к чему было. Кто рано встаёт – тот к обеду устаёт. А мне хотелось быть бодрым в течение всего светового дня. Я захлопнул окно и вернулся в тёплую кровать. Но уснуть уже никак не получалось. Пришлось вставать и идти умываться. По пути стукнулся мизинцем о шкаф. Взвыл диким зверем от боли. В комнату тут же заглянула Анфиса Петровна:
— Что случилось?
— Ничто так не бодрит с утра как незамеченный дверной косяк, — пришёл на ум афоризм из Интернета.
— Да уж, — широко улыбаясь, ответила хозяйка. — Мало встать рано утром, надо еще перестать спать. Я там в рукомойник воды колодезной налила. Умойся, и сонливость как корова языком слижет. А потом и завтракать можно.
Вода была ледяная, бодрящая. Сон ушёл, а вот силы и желания действовать наполнили каждую клеточку тела.
Завтрак состоял из классической яичницы со шкварками и растворимым кофе.
— Мне тут помощника надо найти в музей, но без зарплаты. Надеюсь, что временно. Добьюсь я ставки всё равно. Может, посоветуете кого-нибудь?
Анфиса Петровна потеребила кончик платка, усмехнулась:
— У нас тут нет таких. Все живут по принципу: работа, ты нас не бойся – мы тебя не тронем.
— А Пронин Владимир Кузьмич? Я только с ним успел познакомиться.
— Mister Пронька? — хозяйка не сразу поняла, о ком идёт речь. Призадумалась.
Но ответить ей помешал визит молоденькой девчонки. Обыкновенный представитель бунтующих подростков: рваные джинсы, полупрозрачный топик, не скрывающий девичьей груди, распущенные волосы, раскрашенные в разные цвета, пирсинг в носу, фенечки на запястьях.
— Привет, — пробубнило это сонное создание.
— Доброе утро, — хозяйка переключилась на девчонку. — За молоком?
— Доброе утро – это издевательство над тем, кто встал в шесть утра, — проворчала девочка и повернулась ко мне. — Веселина. Что переводится как весёлая и жизнерадостная.
Я усмехнулся, глядя на её хмурое и злое выражение лица:
— В шутку назвали? Или ты просто не оправдываешь ожидание родителей?
Она скривила рожицу и направилась следом за Анфисой Петровной, помахивая бидоном. Пока они в сенях переливали парное молоко, Веселина нарочно громко, чтобы и я слышал, поинтересовалась:
— Тётя Фиса, а у вас новый жилец? Что-то наглый очень. Может, и совсем не жилец, — сама неудачно пошутила, сама кокетливо посмеялась.
— Передай бабушке, пусть ищет другого продавца молока. Моя Зорька скоро доить перестанет.
— Бастует?
— В запуск уходит, — Анфиса Петровна тоже не оценила игривое настроение подростка.
— Хорошо, — девочка направилась к калитке, где на короткое время задержалась, рассматривая меня так откровенно, что мне стало не по себе. Ёкнуло что-то в глубине души, но заострять внимания я не стал.
День обещал быть насыщенным.
Глава 7. Чистый лист так много обещает
Чем ближе я подходил к музею, тем неумолимо портилось моё настроение. Как только вспомнил, какие авгиевы конюшни мне придётся разгребать, так сразу на душе стало пасмурно.
— Ну да, — вздохнул я, заходя в свою рабочую вотчину. — Ничего не изменилось. Никто за ночь не убрался.
Сам усмехнулся глупым детским ожиданиям. Прошёл сразу в подсобку, где, по логике, должен храниться хозяйственный инвентарь. И тут меня ожидало полное разочарование и словесное недержание русского фольклора.
— Эпатажно, — неожиданно раздался голос за спиной.
Я вздрогнул и обернулся. Передо мной стоял мужчина преклонных лет в костюме тройка, начищенных до блеска туфлях, шляпе и с тростью, которую украшал набалдашник из слоновой кости. За версту пахло интеллигентом в каком-то там N-поколении. Я даже по-юношески покраснел. И просто развёл руками, демонстрируя полный хаос.
— Да, — интеллигент обвёл пристальным взглядом зал, потрогал свои шикарные пышные усы, которыми, наверняка, очень гордился и дорожил. — Комфорт – не русское слово.
— Извините, а вы собственно кто будете? — я с трудом удержался, чтобы не добавить словоерс.
Он эффектно щёлкнул каблуками и приподнял шляпу:
—Фомушкин Антон Викентьевич. Председатель литературного объединения «Штрихи заката» и автор десяти книг. — Пафоса было – хоть ложкой ешь.— А вы, молодой человек, как я понимаю, новый директор нашего музея?
— Литературное объединение? Очень хорошо. Значит, и вы имеете непосредственное отношение к истории родного края. Тогда, может, организуем субботник и приведём музей в надлежащий вид?
Писатель местного масштаба не ожидал от меня такой прыти. Закашлялся от напористой наглости.
— Во-первых, мы базируемся в библиотеке, где и помогаем, чем можем. Во-вторых, члены нашего клуба разбросаны по всему району, и собрать вот так спешно всех не получится. В-третьих, вам лучше обратиться в школу. Там имеется исторический кружок.
А что, министерство денег совсем не выделило?
— Ни чем не прикрытый энтузиазм.
—Чиновник, он и в Африке – говно, если применять ваши речевые обороты.
Да, неправильно мы как-то начали знакомство.Но отступать я как-то не привык.
— Спасибо за совет. Надеюсь, он хоть бесплатный?
— Бесплатный сыр дорого стоит, — усмехнулся Антон Викентьевич.
Я достал электронную записную книжку и стал составлять список необходимых покупок для наведения порядка. Потом список главных дел от генеральной уборки до инвентаризации экспонатов. Список офисной техники и мебели. Список необходимых канцтоваров. Одни списки, одни расходы. Но, как говорится, не подмажешь – не поедешь. Хотите, чтобы музей эффективно функционировал – создайте условия. Я так увлёкся этими перечнями, что совсем упустил из вида писателя. Надеялся, что тот покинул музей так же тихо, как и появился. Но глубоко ошибся. Фомушкин ходил по залам и осматривал экспонаты, словно впервые попал сюда. Это было очень похоже на вызов. Только мне не понятны были мотивы столь агрессивного настроя председателя литературной элиты. Наконец, он подошёл ко мне и глянул на мои записи, демонстративно достал карманные часы «Брегет», щёлкнул крышкой. Усмехнулся в усы:
— Чем больше пишешь, тем больше проблем.
— Хочешь есть калачи – не лежи на печи, — я тоже не лыком шит.
Он вновь закашлялся. Значит, снова растерян, что не могло не радовать моё самолюбие.
Однако последнее слово всё-таки осталось за ним. Уходя, он прошептал как бы себе под нос, но достаточно громко:
— Справедливости нет, благодарности тоже.