Диана Шпоркина. Здравствуй, Красная поляна!

Дачные рассказы

В моей голове кружили строчки стихов, которые я сегодня написала. Они летели с нами под рокот мотора на дачу. Впереди лето! И мы едем на встречу с ним, в родные края. Мы, с мужем Валечкой, всю зиму мечтаем об этом путешествии. Вообще-то, муж, конечно, Валентин, но как-то так сложилось, что для меня он только Валечка.

Бегут за нами березки и тополя по обеим сторонам дороги. Вот и Чердаклы, Енганаево проехали – это уже половина пути. С таким-то шофером! За рулем, как всегда, мой брат Борис. Мы убеждены, что братишка родился прямо с «баранкой» в руках. В крайнем случае, в автомобиле. Водить машину и дышать – для Бори одно и то же.

Когда я впервые появилась на даче? Помню, удивилась, что местные жители всегда называли этот поселок Арбузовкой. Чем им не понравилось красивое название – Красная поляна? А ведь домики, действительно, стояли среди леса, как на полянке. Перед окнами – поле с островками деревьев, «на задах» – сосновый бор и залив. И всегда это место, действительно, было «красное», что значит красивое. Помните, в сказках – «Красна-девица»?

Правда, раньше не было столько зелени и цветов. Жители старались держать какую-то живность – кушать-то надо. Земля здесь песчаная, малоплодородная. Овощей выращивали мало, в основном, картошку. Но природа всегда находит замену тому, чего не хватает. Красная поляна лежит на берегу волжского залива, в котором было много рыбы, раки водились, утки прилетали летом, а уж пейзажи – дух захватывает.

Особенно красиво на закате солнца. Когда лучи начинают угасать, все вокруг: деревья, вода, песчаные откосы, покрывается позолотой. Чем дальше – золото становится все темнее, с медным отливом, и только волны, подбегая к берегу, оставляют на нем белые кружева пены. Красноватые стволы сосен на берегу тянутся к облакам, не очень переживая, что на их макушках опасно раскачиваются гнезда. В таком освещении эти «домики» выглядят нарядными шапочками на деревьях.

Кстати, сейчас здесь охранная территория серых цапель. Года два назад даже нашу улицу из Полевой переименовали в Заповедную. Когда-то она была единственной в нашем поселке. А сейчас к ней прибавились Лесная и Набережная. Расстраивается Красная поляна. А мне почему-то грустно. Я помню ту осень, когда впервые появилась здесь.

Был сентябрь. Лето только начало с нами прощаться. По краю двора росли березки. Их посадили недавно, и они, как любопытные ребятишки, заглядывали во двор через невысокий забор. Листики трепетали на ветру, и половина из них уже золотилась на солнце. Чуть дальше, целый «выводок» маленьких сосенок, а за ними – взрослые, солидные дерева. Тишина такая, что, кажется, она сейчас зазвенит. Вокруг простор до самого горизонта, а там – небо с землей соединяется. Потом я поняла, что это как сцена, на которой великий режиссер – Природа дает свои представления. Все эти годы я смотрела здесь спектакли: «Радуга», «Гроза», «Восход», «Закат». А облака здесь подходили так близко, что, кажется, их можно было достать рукой. И всегда – это новый «сценарий», с разными эпизодами, которые я старалась запомнить, чтобы холодной зимой снова увидеть яркие краски лета.

А в свой первый приезд, вдохнув свежий и вольный воздух здешних мест, я ощутила такой покой в своей душе, что подумала: «Как бы мне хотелось пожить здесь как можно дольше, с головой окунувшись в это простое бытие». Потом я не однажды ловила себя на этой мысли, и она подпитывала мои силы, обещая такую возможность. Такое чувство дает только полное слияние с природой, а лучше всего его можно выразить в стихах. И я их писала – летом, осенью и весной.

 Но жизнь не давала мне такой возможности. Она бурлила событиями и вносила необходимые изменения. Как, впрочем, и в сам поселок.

С годами, маленькие домики стали заменять домами городского типа, со всеми удобствами. Заборы из штакетника превращались в глухие, высокие «крепостные валы». Что такого можно увидеть у соседей, что они должны скрывать? Видимо время что-то изменило в мышлении новых жителей Красной поляны. Теперь они не дачники, а обитатели загородных домов. Другой статус! А я по сей день уверена, что здесь природа стирает все различия, и все становятся просто ее детьми, одинаково любимыми. Поэтому скучаю по той «дачной жизни», по тем людям, для которых наша «Арбузовка» – это возможность что-то посадить и вырастить, увидеть звезды, которые здесь яркие и большие, пообщаться с такими же чудаками, влюбленными в природу, в свободу от условностей и обязательств.

Наш дом находится на «исторической части» поселка. Здесь почти все как было раньше, но некоторые изменения, конечно, есть. Поле перед домами потеснил лесок, и сейчас это, уж точно, не Арбузовка, а самая настоящая Красная поляна. Живем в окружении деревьев. А молодой лес дарит нам свои ягоды и грибы. Мы часто ходим к нему в гости и благодарим за дружбу.

И только рассветы остались в Красной поляне прежними. Они у нас розовые, как щечки у красавицы. Солнышко летом встает медленно, лениво – ночь ведь короткая. Выспаться не успевает. Все вокруг краснеет от удовольствия, от предчувствия нового дня. Росы украшают все вокруг жемчужными каплями. И всегда первыми просыпаются птицы. Здесь их много, самых разных. У них своя жизнь, за которой очень интересно наблюдать. Возвращаются с ночной охоты кошки, лениво тявкают на редких прохожих местные дворняги. Потом застучат молоточки по дворам, запоют пилы, заскрипит трос в колодце – начнется новый день. Что он нам принесет на этот раз? Какие истории расскажет?

Самыми интересными из них я обязательно поделюсь с вами.

Мне кажется, что я ещё молодая, что многое впереди, что я могу влюбиться, дурачиться, острить и не следить за словами. Откуда это у меня? Видимо, кто-то из предков был бесшабашным и весёлым человеком. Я даже догадываюсь, кто – мой дед по материнской линии, донской казак. Правда, не все понимают такое жизнерадостное поведение. Поэтому я вместе с положительными эмоциями довольно часто получаю ощутимые оплеухи. Если их воспринимать как наказание божие, то я согласна. Пусть учат. Но если это последствия людской недалекости, злобы или гордыни – увольте.

И ещё два недостатка не дают мне спокойно жить: прямолинейность (это от Стрельца) и широта кавказской души (я родилась на Кавказе). Могу отдать последнюю рубаху для друга, но ему же считаю обязанной сказать все, что о нем думаю, если потребуется. Вы, наверное, догадываетесь, что не все рады слышать, что я о них думаю. Некоторые обижаются, считают это грубостью, портят жизнь обидами и упрёками.

Ладно бы женщины, у них интриги – обычное дело. Козни заменяют им белые шарики в крови, особенно если дело касается их мужей. Поэтому я стараюсь меньше общаться с подобными себе. С мужчинами – проще. Но и здесь бывают исключения. Я только что пережила психологический стресс. А самое обидное – на пустом месте.

Банальный случай: кончились продукты, и мы с соседом отправились в поездку.

Как только тронулась машина, у меня перед носом потянулся голубоватый сигаретный дымок. В горле запершило.

– Стас, ну зачем ты куришь перед моим лицом? Можно же в окно…

Стас поворачивается, и я вижу глаза раненого зверя.

– Ты будешь командовать у себя где-нибудь… Иначе, больше со мной не поедешь!

Дело в том, что Стас – мой любимый сосед. Он не даёт мне умереть с голоду на даче.

Магазинов у нас нет, и ехать нужно в районный центр. Это недалеко, в двенадцати километрах. Я езжу с удовольствием, особенно со Стасом, но никак не могу привыкнуть к его переменам в настроении.

Мне кажется, что это он должен извиниться за то, что дымит в лицо женщине… Но, видимо, я чего-то не понимаю в мужской психологии. Если она, конечно, мужская, а не замешанная на женской закваске. Для такого сильного брожения достаточно одного невинного замечания от любимой жены: «Ты опять с ней едешь?» Это я так, для примера.

Мое чувство справедливости (ещё один недостаток) не позволяет мне закрыть рот.

– Надо же уважать друг друга…

Я не успеваю закончить свое нравоучительное замечание, как на меня обрушивается поток слов. Поток, по понятным соображениям, несёт все, что попадается на его пути.

– Уважать!? А не ты ли, я это хорошо запомнил, сказала недавно, что приедешь на мой день рождения?

– Ну, да, – не понимая, куда он клонит, соглашаюсь я.

– А я сказал, что жены не будет – она уезжает в Москву.

– Ну и что?

– А то, что ты мне ответила: «Это даже лучше. Тогда я точно приеду».

– Да, сказала. И что из этого следует?

– Как это «что»? Ты меня оскорбила! Ты оскорбила мою жену, а она, учти, моя любимая жена (в это время я стала лихорадочно вспоминать, есть ли у Стаса гарем, поскольку именно там есть такой статус среди прочих жен) Мы с ней, между прочим, прожили больше сорока лет! А ты рада, что ее не будет? Ты меня оскорбляешь, но даже не замечаешь этого!

Я чувствовала, как во мне зреет и разгорается истеричный ответ: «А что ты вчера не возмутился? Сказал бы – не могу я тебя без жены принять». Хотя, это было неоднократно. А главное: ни потопа после этого, ни землетрясения, ни даже смертоубийства не произошло, но.… И, вообще, какое дело мне до его жены? Он – мой друг, до сих пор я так считала, а с его женой у нас нет общих интересов.

Не случилось. То ли темперамент разный, то ли знаки Зодиака не сходятся. Но я ведь ни разу, ни словом, ни делом ее не обидела.

Конечно, все это додумалось потом, но сейчас, чтобы отбить истеричный пас, я рванулась доказывать правду.

– Мне не интересно с твоей женой. Нам не о чем говорить, а изображать я не умею.

– Вот в этом и дело, – орал Стас. – Ты даже не замечаешь, что своей правдой обижаешь людей.

– Стас, ну человека нужно воспринимать таким, какой он есть. Не устраивает – лучше вообще не общаться. Скажи, и я больше не приду к вам.

Стас продолжал выкрикивать обвинения, а я пыталась сконцентрироваться по новой методике. Она проста, на первый взгляд: «Если вам что-то не нравится, то говорите себе – мне это не надо! И все». Не нужно смотреть и слушать то, что вам не надо.

Я старалась любоваться бегущими с бешеной скоростью золотыми осенними деревьями, но никак не могла сосредоточиться. Как оказалось, мне многого не надо: ни скорости, с которой летела машина, ни слов, которые бессвязно выкрикивал Стас, ни своего тупого непонимания этой вспышки гнева.

«Мне это не надо, не надо, не надо», – повторяла я, но… вдруг услышала новый виток его умозаключений, кстати, он пришелся на новый резкий поворот дороги.

– И почему ты не бросаешь своего умного друга, а меня покупаешь всякими подношениями?

– Покупаю?! – теперь уже заорала и я. – Какой смысл мне тебя покупать? Ты что, вещь какая-нибудь? А разве тебя можно так дешево купить? Или ты сам себя так мелко ценишь?

Память услужливо подбрасывала мои подношения. Да, я ему засадила огородик из помидор, потому что их любит его жена, а он хотел ее побаловать.

Да, я соорудила две клумбы, потому что Стас хотел, чтобы у них было красиво.

Да, я ему покупала продукты в городе и кое-что в огороде выращивала, потому что его жена сломала ногу и сиднем сидела дома.

Да, я ему делала то, что он просил, но ведь он спасал меня от голода. И не только! Он помогал всегда, когда мне было что-то нужно. Что же я – тварь неблагодарная?

А оказывается, моя забота воспринимается как желание заполучить Стаса в свои руки, да ещё командовать им. Сами понимаете, насколько это смертельно для настоящего мужчины, каким Стас себя чувствовал. Такая догадка совершенно лишила меня возможности соображать. Вот уж этого – мне точно не надо! Пожить ещё хочется.

– Всё! Я все поняла! – заорала я. – Всё!

– Ну и делай, что хочешь! – прозвучал ответ Стаса.

Он остановил машину у магазина и спокойным голосом, как ни в чем не бывало, спросил.

– Тебе что нужно купить?

У меня было ощущение, что я вся в грязи. Пока ехала, что-то меня забрызгало…

Я ходила по магазинам, а у меня перед глазами стояли бешеные глаза Стаса.

Конечно, дело тут не в жене. Если она и имеет здесь место, то только если выразила недовольство моим вниманием к ее собственности, то есть, мужу. Что естественно, хотя и беспочвенно. Можно же было давно сказать, как по науке: «Мне это не надо».

Сказать, когда я сажала помидоры, когда разбивала клумбы, приносила и выращивала овощи. Не надо!

Это ведь так просто.

Но почему нам так трудно говорить все как есть? Чтобы не думалось, не портило настроение и жизнь? Почему мы не разговариваем друг с другом? Пытаемся сами что-то придумывать, что нам недоступно, не понятно, не видно? Разве устарело выражение: «Счастье – когда тебя понимают».

Когда не количество прожитых лет определяет любовь, а именно простое счастье понимания. А в дружбу разве необходимо вовлекать людей, не желающих с тобой общаться? Или здесь тоже, как и в любви – один дружит, а второй использует отношения?

На обратном пути Стас гнал машину, но при этом вел себя так, как будто и не было этой ссоры, пытаясь заговаривать. Но прощения не просил. Считал себя правым. А я не могла слова вымолвить. «Мне это не надо» – утвердилось во мне, наконец, на сто процентов. Друг обидчиво замолчал.

А я вдруг четко поняла, что нас сближало: темперамент, упрямство и эгоизм. Мы забыли, что жизнь очень быстро проходит, что сегодняшний день – это подарок судьбы. Мы забыли, что нужно дорожить теми, кто тебя поддерживает не по статусу, а потому что хочет этого. Их, понимающих, так мало осталось…

Никто из нас двоих не остановился и не сказал: «Стоп! Давай поговорим спокойно».

Мария Николаевна очень любила свою дачу, а в ней огородик. Такой он у нее был ухоженный и веселый, что я завидовала ей белой завистью. Солнце только лучи расправит, птички едва зачирикают, а шляпка Марии Николаевны уже мелькает среди «лопушков» цветной капусты, зонтиков укропа и вьющихся плетей огурцов. Первые помидоры – тоже у нее. Правда, срывала она их «бурыми», клала в валенок, а ко дню рождения супруга на столе красовались свои спелые помидорки. Все охали и удивлялись ее умению выращивать овощи.

Я испытывала глубокое уважение к Марии Николаевне именно за безграничную любовь к растениям. Они были для нее живыми, дорогими сердцу малышами.

«Чтобы из семени что-то путное вырастить, нужно много труда и терпения, как с детьми», – часто говорила она.

Позже я прочитала, что людей, которые обожают выращивать растения, называют плантоголиками. В переводе с латинского языка, «планта» означает росток, черенок. И что занятие это сродни сочинению стихов или открытий в науке.

Когда я впервые появилась на даче моего мужа, мои мысли были очень далеки от идей плантоголиков. Я и представить себе не могла, что это станет не только моим увлечением, но, по сути, основным и любимым делом в жизни.

Произошло все совершенно случайно. Однажды, проходя мимо книжного магазина, я решила заглянуть – нет ли чего новенького для огородников. В это время мы только пробовали выращивать овощи. Книги были на вес золота, а об интернете тогда даже не слышали.

Переворошив небольшую стопочку, я обратила внимание на необычное название – «Семейное овощеводство на узких грядках», и ниже, помельче – «Опыт использования метода Митлайдера». Слово «семейное» привлекло внимание. Мы же семья, а значит, это для нас. Полистала, убедилась, что интересно, и купила.

С этого дня началась моя огородная эпопея. Сказать, что книжка (она была невзрачной, маленькой, в мягком переплете) произвела переворот в наших представлениях о природе, значит не сказать ничего. Это была увлекательная «пьеса для театра». Действующие лица – растения, главный герой – человек, декорации – окружающая среда, а главное, захватывающее действие под руководством Татьяны Угаровой. Мы с мужем окунулись в новый, как сейчас модно говорить, проект.

К первому сезону готовились очень тщательно. Распределили обязанности. Грядки делаем вместе. Я отвечаю за точность (они планируются практически по линейке), а Валечка выполняет техническую часть – вбивает колышки, натягивает шнур и перекапывает землю.

Первую грядку я формировала полдня. Она должна быть абсолютно ровной, а участок таким не бывает. Долой все бугорки и кочки! Клали на поверхность строительный «отвес», чтобы проверить перекос.

Подкормки удобрениями взял на себя Валечка. Он медик, химию знает лучше, а смеси нужно готовить самим.

Апрель выдался теплым, и я сразу высадила капусту, правда, под укрытие. Уехали в город, на работу. Всю неделю я переживала – как там растения на новой грядке.

Оказалось – замечательно. Подросли, хорошо развиваются. Когда мы их освободили от «одежки», капусточка имела восхитительный вид – кочаны плотные, сочные, крупные. Красавица, да и только!

Каждый наружный лист можно использовать вместо зонта, такой он большой. Стою, любуюсь. От калитки послышался голос.

– Можно войти? – Это пришел один из Валечкиных друзей, тоже дачник. Заметил, что я что-то рассматриваю и подошел. Увидел капусту, брови поползли вверх. – Что это у вас?

– Капуста, – гордо отвечаю.

– Капуста? – Его удивлению не было предела. – Такая большая? Как же вы ее вырастили?

Пытаюсь рассказать, но Олег только восторженно таращит глаза и кивает.

Воодушевленные таким успехом мы «расчертили» сразу весь огород на узкие грядки по пять с половиной метров. И началась на нашей даче эпоха Митлайдера. Кстати, она продолжается и по сей день. А наш энтузиазм, того не зная, поддерживают гости.

Как-то к нам заглянул один из дачников. Прошел по дорожке до огорода и замер. Смотрю, стоит и глаз не сводит с моих грядочек.

– Это что, вы грядки по линейке делаете? Как красиво! Такие проходы удобные. А зелень такая большая и яркая. Я ведь немец и тоже люблю порядок, аккуратность, но чтобы до такой степени… Молодцы! – А потом вдруг с горечью поделился мнением о методе своего друга, который жил у нас в Красной поляне.

Эдик, так звали друга Александра, был удивительным человеком. Уверена, Шукшин просто не доехал до наших мест, иначе Эдуард обязательно был бы в числе его героев. Если он начинал что-то рассказывать, я моментально переносилась в мир театра, а точнее, шекспировских образов.

– О, Боже мой! – восклицал Эдик. – Несчастный я, непонятый никем! Но все ж природа все свое возьмет. Она еще раскроет нам свои объятия и выплеснет на мой участок урожай.

Примерно в таком же пафосном тоне он известил своего друга Александра о посадке картофеля. Не лишним будет отметить, что в наших краях картошка – это святое. Каждую весну, вместо приветствия, огородники спрашивают: «Вы посадили картошку?». И если вы даете отрицательный ответ, то чувствуете в укоризненном взгляде соседа всю тяжесть и безответственность данного поступка.

Так вот, Эдик решил посадить столь важный овощ прямо в траву. Благо, этого добра на его участке в избытке. Но копать ямки в такой дернине весьма затруднительно. Только не для Эдика. Инженер по образованию и даже, я бы сказала, по образу мышления, он мог отремонтировать любую вещь. Но, конечно, не ограничивался этим, а придумывал новые конструкции.

Для своего проекта с банальным названием «посадка картофеля» наш изобретатель соорудил бур. Насколько я понимаю в механизмах, этот бур был очень похож на тот, что берут рыбаки на зимнюю рыбалку. Наделав в траве дырок, Эдик покидал в них картошку.

Свидетелем этого и был Александр. Его даже не поразил полет мысли друга, он был просто сражен легкомысленным отношением к растению.

– Это просто безобразие, – заключил он свой рассказ.

Мне захотелось посмотреть на это «безобразие», и мы с мужем отправились к Эдику.

Его «усадьба» напоминала гнездо, давно покинутое его обитателями. Бурьян здесь рос отменно, был таким здоровым и высоким, как будто Эдик вложил в него всю свою энергию. Картошки мы так и не увидели, но зато хозяин поделился с нами еще одним методом. На сей раз, выращивания лука.

Надо отдать должное, по части изобретения способов легкой посадки овощей Эдику не было равных. Вот и сейчас – лук просто и без затей ставили по поверхности земли. Никакой копки и рыхления, никакой золы (Боже упаси!) – прямо, как выразился Эдик, «на ласковую ладошку Матушки-земли». Все это было обосновано, а девизом служила фраза: « Захочет – выживет». Экспериментатор с восторгом рассказывал нам о Спарте, где выживали сильные особи, и что он – последователь этих идей. Небольшая разница в том, что древние дикари сами уничтожали слабых детей, а он гуманно предоставляет луку самому решать свою судьбу.

– Цыплят по осени считают, – изрек на все его тирады Валечка.

По осени мы не нашли у Эдика ни картошки, ни лука. Видимо, «Матушка-земля рассердилась да и унесла несчастные растения в свои недра».

Тем не менее, своего соседа я тоже отношу к плантоголикам. Может быть, когда-то его выдумки и обретут достойное продолжение. Но ведь сажал и верил, что вырастет. Другое дело – результат.

С этой точки зрения, метод Митлайдера полностью себя оправдал. Овощей много, огород радует глаз, и даже помидоры у меня спеют раньше, чем у Марии Николаевны. Я уже не складываю их в валенок, а срываю прямо с куста – красные, сочные, огромные.

И все же результат для плантоголика – не главное. Самое интересное – это помочь растениям вырасти сильными и здоровыми. Они ведь живые существа и, как дети, требуют любви и заботы.

Долгое проживание на даче постепенно нивелирует первые восторги от дачной жизни. Природа остается привычно красивой, но закаты уже кажутся слишком поздними, а рассветы слишком ранними. Наступает момент, когда хочется новенького: гостей, событий, в общем, чего-то, что может встряхнуть спокойную дачную жизнь.

И тут звонок. Моя дочь Инна собирается приехать к нам со всем семейством. В положенный час их машина подкатила к нашему дому.

Муж Инны, активный и здоровый мужчина, не привык растрачивать свою силу по мелочам. Такие занятия как колка дров или, того хуже, принести воды из колодца – энтузиазма не вызывали. Его хобби – физические занятия на свежем воздухе. А у нас в этом плане благодать. Рядом залив Волги, лодки, волны, в общем, стихия и простор для закаливания тела. О душе тогда как-то старались не думать. Откликнувшись на его призыв – погулять, мы рванули на берег.

Я с Инной болтала по дороге, Андрей, как и положено, шел впереди с видом первопроходца, за ним топал Стасик с надувным дельфином. Внучок тогда еще плохо плавал, и дельфин должен был, как и его живой сородич, в случае чего, спасти ребенка. Не отходя от Инны ни на шаг, бежала преданная и умнейшая собачка Джуля (русский спаниель).

Весь наш ансамбль очень напоминал рассказ Джерома К. Джерома «Трое в лодке, не считая собаки». Хотя здесь можно было не считать меня, как сопровождающего.

Подойдя к берегу, мы заметили одиноко стоящую лодку. Вернее, ее увидел Андрей и, с видом заправского морского волка подтянув лодку к берегу, жестом пригласил всех на «корабль».

«Что это за лодка? – пыталась я вспомнить. – Здесь, конечно, у всех они есть, но надувные, а деревянных давно никто не держит. Если лодка брошенная – значит, старая и ненужная.

– Андрей, это очень опасно. Неизвестное судно. Инна не плавает, Стасик – тоже. Из всей команды только ты и Джуля держатся на воде. Залив очень широкий. Не стоит рисковать.

– Мама, вечно ты паникуешь! – возмутилась моя дочь. – В случае чего, Андрей нас спасет.

Я не стала, конечно, вдаваться в подробности характера зятя, но в душе была уверена, что спасать он будет только себя любимого.

– Это шутка такая, что ли? – пыталась я вразумить Инну. – Ваш отдых может превратиться в трагедию!

Но мой ум лихорадочно подсказывал, что дочь не удастся переубедить. Она смелая, всегда находила выход из ситуации, а мои опасения отвергала на корню, считая необоснованным паникерством.

В это время лодка уже наполнилась путешественниками. Минута… и я осталась на берегу со своими страхами. Ветхое суденышко неизвестного происхождения набирало скорость. Вот оно уже на середине залива. Кроме рослого Андрея, в лодке уже никого не видно. Правда, еще привязанный к лодке дельфин иногда выныривает из волны.

Не помню, как добежала до дома и рухнула на диван с причитаниями.

– Что случилось? – спрашивает Валечка.

– Они сели в какую-то посудину, которая, чует мое сердце, может затонуть. Кошмар! Ты не знаешь, чья это лодка?

– Понятия не имею. Никогда и никто не бросит хорошую лодку на берегу. Их, вон, из сараев даже воруют. Бросить можно только…

Валечка вовремя прикусил язык, понимая, что сейчас скажет главную трагическую реплику – «если только она дырявая». В глазах у меня потемнело.

Не знаю, сколько прошло времени, но, не выдержав ожидания, я решила бежать на берег. Уж если что, то удары судьбы нужно принимать мужественно.

Выбегаю на крыльцо, а по дорожке бежит Джуля, за ней Стасик с дельфином и Инна с Андреем. Слава, Богу!

Да, встряска получилась отменная! Жизнь теперь кажется намного светлее, интереснее, а главное, абсолютно нескучной.

Дочь с семейством уехала. Утро следующего дня мы с Валечкой, как всегда, встретили в огороде. Пока солнце не печет, можно поработать. Я вспомнила вчерашний эпизод и задумалась. Сейчас эта молодая беспечность кажется удивительной. Как это ничего не страшно? А ведь я сама, помню, в восьмом классе вздумала прыгать с парашютом.

В те времена мы жили в Кисловодске. Меня не останавливало даже то, что на учебный аэродром нужно ехать на электричке почти до Ессентуков. Но мой образ, в небе и на парашюте, а, главное, значок, который обещали дать после прыжка, затмевали все разумные доводы. Мама выпила всю валериану в доме, пытаясь отговорить меня от этой затеи. Но как я могла уронить себя в глазах моих однокашников. Ведь они удивлялись моему геройству и восхищались им.

К счастью, перед прыжком измеряли давление. У меня оказалось ниже нормы, и меня не допустили к полету. Была жуткая трагедия, но этот момент скрасила подружка, которую я подбила на это мероприятие. Ирена отказалась прыгать добровольно, из солидарности. Тогда еще женская дружба была в чести.

Возвращались мы домой грустные, думая только о своем неудачном полете, но когда вошли во двор, увидели своих мам. Они сидели на скамейке, не сводя глаз с калитки. Их лица выражали такую скорбь, как будто нас уже привезли на инвалидных колясках. Вот только тут я поняла цену своего геройства.

Пока я это вспоминала, наслаждаясь попутно видом тюльпанов, со стороны залива послышались какие-то крики. Я оглянулась и увидела, как к нам в калитку рвется наша знакомая, Таечка. Она была взволнована, что-то кричала и размахивала руками.

Я побежала ей навстречу.

– Тая, что случилось?

Вместо «здравствуй», она только хватала ртом воздух и показывала рукой на залив. Если учесть возраст Таи и то, что живут они с мужем в палатке на берегу, этот маршрут, вверх по горе, ей достался нелегко.

– Где Валентин? Скорее! Скорее!

– Что все-таки случилось? – пытаюсь узнать по ходу нашей пробежки к дому.

– Там Володя (это ее муж), на том берегу, тонет!

– Как тонет?

– Сел в какую-то незнакомую лодку и уплыл на ту сторону. Что там случилось, я не знаю, но его полдня не было, а сейчас услышала крики с того берега. Смотрю, а Володя стоит и машет белой рубашкой. Надо спасать!

Вбегаем в дом.

– Валечка, скорее! Володя тонет!

Мой муж подскакивает, и я снова слышу в Таином исполнении всю версию случившегося.

– Да, видимо спасение утопающих – не всегда дело рук самих утопающих, – мудро изрекает Валечка.

Я подаю ему весла и насос, он грузит на тележку лодку, и мы всей «группой спасения» выдвигаемся к берегу.

С высокой кручи картина предстает во всех красках. На той стороне залива, в камышах, стоит Володя и машет белой рубашкой как флагом капитуляции. Увидев нас, он видимо понял, что помощь идет, и «белый флаг» исчезает.

Валечка надувает лодку, садится в нее и гребет заданным курсом. Всю операцию я наблюдаю в бинокль. Он у меня с тех пор, как я встречаю мужа с рыбалки. В эту штуковину хорошо видно, где находится рыбак, на каком расстоянии, какое у него настроение и улов. Все эти сведения дают немалую возможность подготовиться к встрече.

Наверное, участники экспедиции Папанина так не радовались спасателям, как Володя Валечке. В маленькой лодочке ему, здоровому мужчине, пришлось сесть на бортик. Тот, естественно, прогнулся, и создалось впечатление, что Володя едет по воде прямо на «пятой точке». Но что это по сравнению с перспективой заночевать в глухом лесу.

Чем ближе они подплывали к берегу, тем громче было слышно Володю. Он говорил, не умолкая ни на секунду, видимо, рассказывал о своей беде. На берегу несчастный поведал, что нашел какую-то лодку (по описанию я с ужасом узнала ту, на которой вчера плавали трое, не считая…). А уж когда он сообщил подробности, у меня мурашки по коже пробежали.

– Только я стал приближаться к противоположному берегу, как дно у лодки треснуло, и она начала тонуть. Я выпрыгнул в воду и с трудом добрался до берега. Потом пришлось ждать, когда Тая обратит внимание на мои вопли. Спасибо, Валентин был здесь.

И спасибо, что все закончилось благополучно. А ведь чуяло мое сердце… Кошмар!

Вот так неожиданно нас «тряхнуло» два раза за сезон, а говорят, что хорошего много не бывает.

И почему-то мне вспомнилась пословица: «Не в свои сани – не садись». Она, конечно, подразумевает другой смысл, но к нашему случаю подходит, если как раз не искать в ней этот тайный смысл.

Утро выдалось не из приятных – дел много, времени мало, а еще предстояло эти дела завершить.

Быстро завтракаем и в сад-огород. На скрип двери к крыльцу подтягиваются мои голодные питомцы. В эту весну – это две знакомые кошки – Киса и Мурка. Обе они, говоря интеллигентным языком, в интересном положении. Две пары глаз нахально уставились на меня. Читаю немой укор: «Завтрак-то где? Молочка, желательно… Беременным положено». Бегу на кухню. Знакомый «ритуал»: плита, чтобы подогреть молоко, «Кити-кет» (малышам нужны витамины). Опять на крыльцо и, наконец, кошачьи мордочки уткнулись в миску.

Бегом к своим любимым растениям. Как они там сегодня? Какие новости с «фронтов»? Расцвел помидорчик, на огурчике появились завязь – все это радует. А погода…ну, просто, «пломбир» из детства. Облака – это то, что белое и сладкое внутри мороженого, ветерок – вкус на губах, то ли сливок, то ли земляники. Как там земляника? Не поспела еще? Так не хочется отрываться от весеннего ощущения, что все это будет долго, почти всегда и без поправок на возраст. А тишина вокруг такая, что верится в рай на земле.

Что за звуки? Ах, это птички. «Вжик-вжик» – это уже доносится от Валечки. Валечка – это мой муж. Таким уменьшительным и ласковым именем я его называю только дома. А вообще, он известный в городе человек. Хирург от Бога (так говорят коллеги и пациенты). А звук, который несется от дома, конечно, пила. Валечка очень любит заготавливать дрова. И хотя мы живем на даче несколько месяцев в году, обычно в теплое время, нашим запасам могут позавидовать местные жители. Еще он любит топить печи в наших двух избах, и «колотить» гвозди. Эти занятия считаются основными в нашем хозяйстве, сугубо мужскими и приоритетными. Под женскими делами подразумевается приготовление обеда, всякая уборка, стирка, прополка и копка, посадка и полив, уход за всеми, кто живет на нашей территории, и еще много всякой «мелочи».

Но, слава богу, сегодня Валечка ограничился пилкой дров. Солнце все выше. Становится жарко. Активизировались комарики, с которыми воюю только я. Валечка их уважает как местную достопримечательность и как подтверждение философского принципа – ничего не бывает на сто процентов. Пора облачиться в шляпу с «вуалью» (с сеткой от насекомых). Бегу за ней по дорожке, а мне навстречу плывут два «дирижабля» знакомой окраски (черный и полосатый). Вот уж напились кошечки молочка! Увидев меня, остановились: «Не попросить ли еще чего?». Передумали и рухнули мне под ноги. Растянулись, предусмотрительно отвернув животики от солнца. Какие заботливые мамаши.

Изба увита диким виноградом, поэтому в ней всегда прохладно. Отдохну и займусь обедом. Я каждый раз удивляюсь тому, что рутинное и нелюбимое мною занятие – готовка, здесь приобретает совсем другое свойство. Оно становится частью всех, кто населяет этот дачный мир. Крошки от обеда – это птичкам, косточки – собачкам. Нужно зелени нарвать. Бегу в огород. Чуть не споткнулась! Что это? Оказывается, все те же два «дирижабля» еще лежат на дорожке. А что им! Обед это моя обязанность, а их – растрясти завтрак, чтобы обед поместился.

Вот и зеленая грядка. А рядом, что за чудо – гиацинт расцвел, рябчик бутон набрал. Одуванчиковое море вокруг – красиво, но надо прополоть. Совсем они потеснили фиалки. Нужно быть добрыми соседями. Такая красота вокруг! Места всем хватит.

Возвращаюсь с зеленью в дом. Отдохну немного. Строчки стихов на ум пришли… надо записать… Боже, как тихо! Никаких соседей-слонов над головой, «ни лиц знакомых, ни машин», как любит говорить Валечка. Покой, полный…

– Диана! Диана! Сюда скорее! Мурка рожает! – кричит Валечка.

Как, уже?! А я тут причем? Кормить могу, но роды принимать… Я боюсь! Что с ней делать? Ору, не открывая дверь.

– Я боюсь! Ты врач, ты и помогай!

Подождав минуты три (кошка – не корова, может, уже окотилась),выбегаю. Мурка, увидев меня, инстинктивно рванула ко мне за порцией «Кити-Кета». За ней шагает Валечка, на ходу натягивая перчатки – понадобилась все-таки помощь хирурга. Правда, перчатки, как я сумела заметить, рабочие, а не резиновые. Но и пациент – не человек. Хирург пытается уговорить Мурку заняться своим основным делом – родами. Здоровое потомство – это главное,а обед, мол, подождет. Наконец, изловчившись, Валечка успевает притормозить Мурку, и живой комочек плюхается прямо ему в руки.

– Неси ножницы. Чем мне пуповину перерезать? – чешет затылок мой муж. – А кошки что с ней делают?

– Не знаю! И знать не хочу. Роды не принимала, не видела, и вообще, с меня и этого стресса хватит.

Профессионализм берет свое, и Валечка просто обрывает «ниточку», соединяющую Мурку с малышом. Ух!..

– Неси корыто да постели что-нибудь мягкое.

Бегу за корытом, лихорадочно соображая, что стелить. Уж извините, не знали, что Мурка решила сделать нам такой подарок. Обычно кошки как-то сами справляются с этим процессом. Краем глаза вижу изумленные глаза ее подруги Кисы, которая в этой суматохе даже с места не сдвинулась. Весь ее вид говорил: «Глуп человек – из всего делает проблему! Нам родить как чихнуть. Что за беготню здесь устроили?»

Корыто я принесла, постелила куртку. Валечка посадил Мурку и «комочек» в лоханку, и мы понесли ее как «шамаханскую царицу» в свободную избу. Она у нас называется «гостевая», потому что в ней живут те, кто приезжает к нам в гости. Мурка, восседая в корыте, вертит головой и жалобно мяукает. На ее месте я могла бы тоже сказать: «Куда вы меня тащите, мне еще рожать и рожать!». Дверь закрыли, перекрыв тем самым, как и положено, доступ к роженице для всех посторонних. Но Киса не считает себя посторонней, скорее, наоборот – даже очень близкой родственницей. К тому же, она тоже вот-вот окотится, а поэтому громко требует справедливости – пустить и ее в «палату».

Валечке надоедает этот визг, и он грозит Кисе веником. Та обиженно замолкает и вообще уходит со двора. Наступает тишина. Покой? Какое там! Мое жалостливое сердце и неуемное любопытство все время толкает посмотреть, что же Мурка там делает. Открываю дверь и вижу довольную мордочку мамаши, которая лижет уже два «комочка». Смотри ты, без медицины обошлось.

Темнеет. Пора и спать укладываться.

…День не прошел даром. Родились два чудесных малыша. Да и мы получили некоторую практику. «Любое знание на пользу», – так я уговариваю себя перед сном, закрывая глаза и представляя, что завтра дел будет в два раза больше, времени еще меньше, а сил…надеюсь, хватит.

Утром я застаю картину, достойную кисти художника – счастливое семейство – мама и… пятеро котят.

Вы где планируете лето провести? – Часто спрашивают меня знакомые.

– На даче, конечно, – отвечаю.

Некоторые удивляются, а кто-то и с сожалением смотрит на меня – «Почему не Турция, Египет, Крым, наконец?» – читаю я вопрос в их глазах.

– Только в нашей Красной поляне. Там я дышу прекрасным воздухом, ем овощи, как говорится – с куста, а главное – на даче мне интересно. Всегда есть дело по душе, и я нужна многим, кто здесь живет. Кроме любимых цветов, деревьев и всяких растений, дачный мир наполнен самыми разными живыми существами.

Однажды я наблюдала, как воробьиха кормит своих малышей. Сидят они на лавочке, перышки растопырили для равновесия, а клювик раскрыт широко, чтобы больше вошло. Кстати, он у них, действительно, внутри желтого цвета – вот откуда пошло выражение: «Ты еще птенец желторотый». Мама-воробьиха суетится – то на дерево за червяком, то вниз, чтобы в клювик сунуть, то опять на ветку. А они сидят, такие важные, надутые и, знай себе, глотают и глотают. Заминка – сразу писк – «Еще хочу!» Смотреть смешно, но мамочку даже жалко. Такая она усталая. Не знаю, правда, на каком этапе их жизни заканчивается эта опека. Может быть, как у людей – до пенсии деток.

А как-то к нам забрели два кутенка, похожие на медвежат. Один толстенький и очень подвижный, второй спокойный и важный. Мы решили, что это мальчик и девочка. Я возьми и покорми их. «О! Тут можно поесть!» – сообразили малыши и, довольные, прямо у крыльца завалились спать.

Брат мне говорит: «Ты их теперь никакими силами отсюда не выведешь. Каша-то здесь».

Проснулись «медвежата», потянулись и побежали осваивать двор. Но нам нужно было уезжать домой, и мы решили отнести их в Садовку – совсем рядом. Посадили в корзинку и понесли. Один все пытался из нее вывалиться, чтобы вернуться к каше. Оставили около магазина. Не успели до дома дойти, оглянулись, а они бегут за нами во все лопатки. Мы спрятались. Но какое там! Собачки все соседние дворы обшарили и с визгом ворвались в нашу калитку прямиком к миске. Вот это нюх! А ведь маленькие еще. Пришлось наварить им каши и расставить по всему двору – хоть какое-то время будут сыты.

А вот кошки… Это совсем другая история. Они достойны целого рассказа, и я обязательно его напишу. Но то, что нашу дачу знает весь кошачий народ – это точно. Стоит весной появиться, как крыльцо заполняется хвостатыми гостями.

Птицы тоже вьют у нас гнезда, потому что на крыше ветви винограда. Когда на них распускаются листья, здесь появляется много укромных мест. Но главное, у нас во дворе есть вода. Я давно выкопала небольшой прудик, и птички очень любят в нем купаться. А муж сделал для них кормушку в виде домика, и там всегда есть угощение.

Кстати, кошкам прудик тоже приглянулся. Они предпочитают пить водичку из натурального водоема, а не из мисок.

Но недавно появилась семья ежиков. Кошки их побаиваются, наверное, из-за колючек. Зато ежи влезают на крыльцо, где стоит кошачья посуда, и хозяйничают там, не стесняясь и громко топая. Сначала я пугалась, думала – кто-то в избу рвется. Но однажды, осмелев, распахнула дверь – в полоске света крупный ежик поедал «Кити-Кет». В другой раз я застала его у калитки, когда он уплетал рыбу, совсем не ему предназначенную. Для меня это было открытием. В книжках всегда рисуют ежей то с яблоком, то с грибами на спине. А оказалось, они едят всякую мелкую живность и рыбу. Несчастные котята сидели в кустах и оттуда наблюдали за этим пиршеством. А он с таким аппетитом грыз рыбешку, что я не сомневалась – это еж, а не ежиха.

А тут, иду по дорожке и вижу – гуськом движется что-то странное – маленькие, темные, колючие шарики, похожие на семена дурмана. О! Так это же ежата! Значит, это их мамаша у нас проживает. Хотя, если появились дети, папа тоже должен быть.

Можно ли весь этот мир променять на какую-то Турцию или Крым?

Однажды мы попробовали это сделать. И уехали-то совсем недалеко – в Белый Яр. В санатории встретили нас как родных. Моему мужу рады везде, потому что он знает практически всех врачей в области. За всю жизнь никому не сделал ничего плохого, а вот помог очень многим. А в жизни все возвращается бумерангом. И большинство людей помнят добро.

Жили мы в новеньком «люксе», кормили нас по-домашнему, отдыхающих было мало, а любимая мною тишина настраивала на прекрасный отдых.

Первые три дня я блаженствовала – никаких забот, ноль проблем и, опять же, знакомых лиц.

На четвертый день стала казаться несколько однообразной прогулка по волжскому пляжу. Была весна – лед уже вскрывался потихоньку, и на нем голубели полыньи, отражая яркое небо. Оставшийся снежок белыми островками покрывал берег, цвела верба, и припекало солнышко. Вроде, все хорошо!

– Сколько можно бродить по этому берегу? – недовольно ворчала я.

– Радуйся природе, отдыхай, – уговаривал Валечка. – Наработаешься еще.

Для разнообразия, все-таки повел меня в село, Белый Яр. Мы поднялись по горе, посмотрели сверху на Волгу, на тихие деревенские улочки и стали спускаться к санаторию. А сверху, как известно, видно все. Идем мимо домиков, а во дворах уже народ листву прошлогоднюю сжигает, землю копает, граблями орудует – работает, в общем. И такая меня взяла тоска от этого нашего отдыха.

– Поехали на дачу! Больше не могу гулять, когда у меня в саду крокусы распускаются, тюльпанчики всходят, кошки нас ждут, – запричитала я, ускоряя шаги в направлении санатория.

– Нам ведь еще пять дней отдыхать, – пытался вразумить меня муж. – К тому же, мы не только отдыхаем, но и лечимся. Как твой остеохондроз?

– Ничего не хочу! Только на дачу! Поехали, Валечка! Мы там быстрее выздоровеем.

Так и уехали.

А весна в том году была ранняя. Растения, поддавшись теплым дням, пошли в рост. Все зазеленело, ожило. И дачники встрепенулись, что естественно. Загудели машины, раздались голоса – сезон набирал обороты.

Обманутые погодой, многие сразу же посеяли все, что можно. Даже помидоры и перцы высадили, хотя эти культуры самые теплолюбивые.

Мы уехали в город. Прошло два дня. Собираюсь утром на работу и слышу прогноз: «К вечеру возможно похолодание. На почве заморозки».

«Что? Там же мои помидорки! Они же не прикрытые остались. Что делать?», – лихорадочно соображаю я.

В моих глазах паника рисует страшные картины – помидоры, как живые ребятишки, стоят на холоде без одежки и укоризненно машут нежными листочками – «За что погубила?».

– Валечка, едем после работы на дачу, спасать несчастные растения.

Вечером мы уже были в Красной поляне. Не успели приступить, слышу шум мотора – соседи тоже приехали. И началась борьба с холодом. Хотя мороза как такового не было и в помине.

Каждый кустик мы укрывали пленкой, закрепляли и окучивали. Работали и даже не замечали, что температура на улице остается прежней. Начало темнеть. Луна вышла в окружении звезд. Думаю, очень удивилась, глядя на нас. Соседи усердно шуршали за забором. Первым не выдержал Валечка.

– Все. Больше не могу! Уже темно, одиннадцать часов вечера. Пошли спать.

– Ты иди, а я еще перчики прикрою, – отозвалась я.

Оглянулась вокруг, а наш огород, особенно при лунном свете, выглядит как военный госпиталь. Белеют «палатки», простынки, повязки и прочие материалы для спасения. Перцы решила закрывать кульками из газет. Мое шуршание некоторое время заглушало шепот за забором. Соседи тоже еще здесь?

– Люда, вы все укрыли? – кричу, чтобы проверить свои догадки.

– Почти! – С готовностью откликается соседка. – Жаль растения!

Еще как жаль! А луне спасибо – как фонарь освещала нам «поле битвы».

Легла спать со спокойной душой. Теперь-то они не замерзнут.

А утром с испугом смотрю на градусник – восемнадцать градусов … тепла.

Бедные помидорки! Они запарились совсем!

Бегом в огород. Скорее снимать с них «одежки». А они стоят такие поникшие и как будто шепчут: «Спасибо за баньку, конечно. Но дайте нам скорее воздуха глотнуть. Так ведь и помереть недолго».

А за забором слышен смех.

– Ну, вы женщины и паникеры! – говорит Николай, муж Люды.

– Это не мы, а метеоцентр. Мы жертвы, и мамы, всегда готовые спасать своих малышей.

– Ладно, жертвы, поехали на работу.

Можно ли получить столько эмоций, лежа в шезлонге на турецком пляже? Хотя каждому, как говорится, свое – «кому арбуз, а кому свиной хрящик».

Одно могу утверждать с уверенностью – пассивный отдых не для меня. Проверено не однажды. И, слава Богу, муж солидарен со мной.

Рыбалку любят все. Ну, или почти все. Одни за возможность отдохнуть от надоевших дел и полюбоваться природой. Другие предпочитают ловить рыбу ради самой рыбы, чтобы вкусно покушать. А вот для третьей группы, к ним отношусь и я, рыбалка – это азартная игра.

Ни с чем не сравнить это ощущение, когда поплавок, неподвижно сидящий на воде, вдруг дергается и уходит под воду. Тянешь вверх удочку и чувствуешь что-то тяжеленькое на конце лески. Подсечка… и вот она награда – рыбка. Блестит ее чешуя, а сама так и норовит с крючка соскочить. Здесь, конечно, необходима сноровка рыбака. Увлекательное занятие, доложу я вам. Хотя сидеть часами безрезультатно – неинтересно. Поэтому рыбаки знают тысячу и один способы, как приманить рыбу к себе, заставить ее устроить такой «жор», чтобы дух захватило от этого самого клева.

Мой муж – рыбак со стажем. Еще в детстве Валечка ездил на велосипеде из Ульяновска в Кременки к бабушке, чтобы порыбачить. Потом, уже взрослым, он с друзьями исколесил всю область в поисках хороших водоемов. В Волге тогда рыбы было много, а еще заливы, озера – было, где развернуться. Кстати, муж относится ко второй категории рыбаков – любит и саму рыбу, и блюда из нее – уху, особенно.

С тех пор как появилась дача, было бы странно предположить, что можно рыбачить где-то кроме «нашего» залива. Однажды улов был такой большой, что мы варили уху каждый день. Я не выдержала и взмолилась: «Давай, наконец, хоть борща сварим». Но у нас гостили родственники из Москвы, которые хором завопили: «Пожалуйста, не лишайте нас удовольствия! Дома мы такого не поедим». Пришлось терпеть до их отъезда.

В нашем дачном поселке в каждом доме – рыбак. Раньше лодки были деревянные и надувные, а сейчас все больше катера. Но всегда заядлые рыбаки придумывали способы, чтобы «загнать» рыбешку поближе к своим удочкам, спиннингам и прочим «орудиям производства». Делали даже запруды, ходили с бреднем и ловили очень даже крупные экземпляры.

Однажды я напросилась к мужу в лодку, чтобы проверить такую запруду. Плыть нужно было на противоположный берег, там были не тронутые купальщиками места, заросшие камышом. Плавать я не умею, поэтому пришлось облачиться в спасательный пояс. В нем было жарко и неудобно, но все же какая-то гарантия на спасение. Быстро погрузились в одноместную надувную лодку– я прямо на дно, а Валечка на единственную лавочку, и отплыли. Сидя, можно сказать, прямо на «воде», я любовалась закатом. Солнце было еще высоко, но «золотое покрывало» уже накрыло западную часть залива…

Тихонько подплыли к зарослям. Я еще пыталась что-то шепотом говорить, но вовремя вспомнила, что на рыбалке должна быть тишина. Сижу без дела в лодке, а муж проверяет свою «запруду»: тут – нет, там – нет… слышу недовольное бурчание: «Женщина на корабле – к несчастию. Вот взял тебя на свою голову, и нет ничего». Я огорченно киваю, мол, виновата, что женщина и что неудачу приношу. Хотя, корабля, вроде, не видно, и мы не в море, а на рыбалке. И вдруг прямо мне на ноги Валечка закидывает огромную щуку.

– Ой! – пугаюсь я от неожиданности.

А она еще и хвостом бьет. Сама вся в липкой тине, и мои ноги становятся такими же, но улов так хорош, что я прикусываю язык, чтобы не жаловаться на эту рыбину. «Слава, Богу! – думаю я, – а то больше и не возьмет меня с собой». Щука такая большая, зеленая и красивая, что так и тянет сказать: «По щучьему велению, по моему хотению…» а вот что попросить, я так и не успела придумать. Валечка засунул ее в мешок, и мы поплыли обратно.

Конечно, такие крупные экземпляры были редкостью. Радость мужа понятна. Но я, как уже говорила, вижу суть рыбалки именно в самом процессе ловли. В этом меня поддерживает мой «пасынок», как говорят в народе. Евгений младше меня всего на десять лет, поэтому я его воспринимаю как младшего брата. Он сын моего мужа и, естественно, как только позволил возраст, отец брал его с собой. Но, в отличие от отца, ловить рыбу его заставляет именно азарт. И в этом мы с ним схожи.

Когда Женя приезжает к нам – у меня праздник. Я знаю, что мы будем с ним рыбачить, причем, на «мормышку». Это маленькая удочка предназначена для зимней рыбалки. У нее очень чуткий поплавок, а леска регулируется в зависимости от глубины лунки. Но летом, с лодки, рыбачить ею не менее интересно. Крупная рыба у нас не клюет, но удовольствие получаем на все сто процентов! Мой напарник очень опытный рыбак. Даже в Москве Женечка умудряется брать бычков, плотву и другую рыбку. А если едет куда-то отдыхать, часто и за границу, то непременно находит возможность порыбачить. Причем, в его арсенале есть для этого все: одежда, лодка, удочки, крючки, подкормка, а если учесть его познания о повадках рыб – успех всегда обеспечен. Можно сказать, что Женя профессиональный рыбак, хотя основная его специальность – хирургия. Он, как и отец, спасает человеческие жизни.

И вот мы с Евгением плывем в камыши. Еще на берегу он начинает говорить шепотом. Никогда не ворчит, что с ним женщина на «корабле», а даже наоборот, очень меня поддерживает. Всю тяжелую работу берет на себя – загружает лодку со всеми причиндалами, а потом «пришвартовывается». Я только чуть-чуть ему помогаю.

Наконец мы на месте. Женя измеряет глубину. Я, как всегда, обеспокоена этой глубиной, потому что не умею плавать.

– Женечка, сколько тут? – спрашиваю с надеждой на спасение, в случае чего. Сидим ведь иногда прямо на бортиках лодки, и в азарте я могу свалиться только так.

– Метра два, – отвечает Женя. – Разок-то успеешь вздохнуть, если что.

Прогноз неутешительный, но надеюсь, что это шутка. Впереди рыбалка, и я забываю обо всем.

Обычно первая рыбка попадается мне. Снисходительный партнер, улыбаясь, шепчет:

– Молодец! Я всем говорю, что ты единственная женщина, с которой можно рыбачить.

По сердцу разливается бальзам, а интерес возрастает. Но потом Женя начинает таскать рыбку одну за другой. Мой нетерпеливый характер выливается в нытье.

– Ну, так не интересно. Почему у меня хуже клюет?

– Не нравится – сходи на берег, – отвечает Женечка. Знает прекрасно, что кругом «вода, вода, кругом вода». Набираюсь терпения.

О! Пошла, вроде, рыбалка! Кстати, раньше я не могла насаживать червя и снимать рыбу с крючка. Червяк скользкий, противно его держать, а рыбку было жалко.

Но Женя и этому меня научил. Сначала помогал и показывал, а потом сказал:

– Все! Что это за рыбак, который червя боится. Или сама, или слазь с «корабля».

Желание рыбачить победило, и я перевоспиталась.

Однажды Евгений приехал в ноябре. Я горевала, что рыбалки не будет, а он возьми и скажи

– А поехали на дачу, на зимнюю рыбалку.

Страх замерзнуть в снегах Красной поляны боролся во мне с азартом рыбака. К тому же, я никогда не рыбачила зимой. Шанс упускать не хотелось.

Отличная машина быстрехонько доставила нас на дачу. Когда я увидела это белое безмолвие, меня охватили сомнения. Такая красивая и приветливая летом сейчас она выглядела неприступной, холодной и неприветливой. Деревья черные, дома пустые, ни людей, ни живой души… Спасают взгляд только сосны, которые и в эту пору стоят зеленые и красивые.

На даче я надела на себя все теплое, что только нашла. Когда появилась перед очами моего друга, он виду не показал (мол, и не такое видел), но некоторый испуг промелькнул в его глазах. Думаю, что я смахивала на огородное чучело, которое решило утеплиться на зиму. Двигаться было затруднительно, но не ехать же обратно. Подкатили к заливу. Здесь та же черно-белая картина, только еще и ветер свищет вдоль водоема. Хотя, это уже был не водоем, какой-то «ледоем».

Усадил меня Женя на ведро, застелив его фуфайкой, пробурил лунку – «Давай! Лови!».

Опускаю удочку – сразу дергает. Изголодалась, видно, рыбка. Вытаскиваю маленького окунька.

– Молодец! – поощряет напарник. И пошел себе лунку сверлить. Отошел довольно далеко. Сижу на ведре, спиной к ветру и думаю: «Все-таки дача хороша летом. Очень уж неуютно здесь зимой. Поселение наше в это время нежилое. С осени все съезжают на зимние квартиры, ветер хозяйничает в пустых дворах, метель несет снег сквозь голые деревья. Ни птиц, ни зверушек – все попрятались. Одни вороны каркают. То ли дело весной…»

Слышу за спиной – скрип, скрип… Голоса какие-то… Куча одежды не дает развернуться, но краем глаза вижу – три здоровенных мужика с бурами наперевес. Остановились за моей спиной, пытаются видимо понять, что это перед ними. Слышу голос.

– Как улов?

У меня к этому времени уже три окунька было. Они лежали, как и положено, на льду рядышком со мной.

– Вот, – говорю. – Правда, я только начала.

Пусть подумают, что если уж я продолжу, то рыбы будет – не донести.

– Смотри-ка! А мы чуть не до Татарии доехали, и нет ничего.

Может, пошутил, а может, и на самом деле с рыбой проблемы,но они стали усаживаться вокруг меня и бурить лунки. Как-то неуютностало в такой мужской компании, к тому же «восхитительный наряд» не позволял завести «светскую беседу». Ноги стали замерзать.

– Женя! – ору во все горло. – Я замерзла.

Женечка тут же бросает удочку, мы садимся в машину и домой. Хотя он и успел поймать несколько окуней, но, наверное, в душе пожалел, что взял на «корабль» женщину. А я всю дорогу думала, что зимой у дачи единственное преимущество – тишина. Оно, конечно, очень важное и весомое, особенно для тех, кто живет в этих «людских муравейниках». Всю зиму ждешь встречи с этой самой тишиной, с этим миром живого и яркого, которое спит сейчас под белым одеялом. Да и рыбка все-таки лучше ловится летом. И еще я подумала, что сам процесс – это, конечно, основное, но есть нюансы, которые и дают возможность сделать оптимистический вывод – «Рыбалку любят все».

Когда мы весной появляемся на даче, нас встречают растения и птицы. Все это очень радует. Каждый первоцвет – удивляет. Кажется, никогда не было таких красивых крокусов, фиалок, гиацинтов. Я восхищаюсь ими и благодарю природу за столь щедрые подарки.

Птицы устраивают «драчки» за места для гнезд. Целый день они носятся вокруг своих строящихся домиков. И даже то, что они вытаскивают паклю между бревен нашей избы, не вызывает раздражения. Мы сочувствуем, стройка – дело серьезное.

В общем, после городского, зимнего, «тюремного» содержания, жизнь на даче переполняет чувством свободы и огромного удовольствия. Но, как любит говорить мой муж – «ничего не бывает на сто процентов». Что-то да не так! И я ловлю себя на мысли, что не хватает только кошек. Тот, у кого они есть, знает, что «без кота и жизнь не та».

Стоит мне так подумать, и слышу: «Мяу!»

– Пришли, мои хорошие! Ну, здравствуйте.

Значит, все в порядке – жизнь налаживается. Первыми обычно появляются те, кто собирается стать мамой. Они знают, что на нашей даче им обеспечено не только питание, но и уход за детьми. Однажды у нас образовалась, как назвал ее один из друзей, «звероферма». В сарае и на чердаке проживало тринадцать кошачьих душ. Две кошки принесли нам по пять котят, а один малыш прибежал сам. Он был очень хорошеньким и так пищал, что пришлось взять и его на попечение. Десять котят росли рядом с нами и были совсем ручными. Я им лечила глазки, если мамы не могли этого сделать, подкармливала, когда им не хватало молока – все как у людей.

Муж много рыбачил – мелкую рыбешку мы тоже отдавали своим питомцам. Как они встречали его с рыбалки! Всей гурьбой бежали за тележкой, сновали под ногами, стараясь занять выгодное место у стола, где Валечка чистил рыбу. Потом усаживались в ряд, и я кидала им кусочки, а они ловили и тут же съедали. Такие смышленые и ловкие! Кошки Куклачева могут отдыхать.

Наблюдать за этими животными, значит познавать не только их мир, но и свой, человеческий. Кошки похожи на людей. Они очень разные, как и мы. Сколько котят – столько характеров. Есть смелые и трусы, хитрые, доверчивые, ласковые – всякие. Всё понимают и ведут себя соответственно обстоятельствам и характеру.

В тот год Киса, одна из кошек, надумала окотиться по второму разу, ближе к осени. Мы ничего не замечали, думали, что она поправилась и стала настоящей «дамой». А Киса нам о своем сюрпризе даже не намекнула.

Выхожу однажды на крыльцо и слышу писк. «Что такое? Маленьких, вроде, нет, только большие котики бегают». Поднимаю голову, а прямо на меня летят два серых комочка. Плюх, и сразу – писк. «Комочки» таращат глазенки и пытаются влезть на мои тапочки.

«Котята? Откуда? Неужели опять Киса?» – восклицаю я.

Куда же деваться – бегу за молоком. Наливаю в блюдце и тыкаю туда обе мордашки. Им, конечно, не нравится такая бесцеремонность, но есть-то хочется. Один, с белым треугольником на мордахе и такой же «манишкой» на груди, залезает прямо с ногами в блюдце и начинает чмокать. Вот уж точно, голод – не тетка. «Молодец! – думаю. – Быстро освоился». Напились оба и завалились спать прямо на крыльце. Дело к вечеру… «Мамаши» не видно. Я говорю мужу: «Валечка, полезай на чердак. Там у Кисы котята – ты и этих к ним положи».

Он лезет наверх, долго там топает, находит еще двух котят и подсовывает недостающих братьев. Я отслеживаю весь процесс передвижения по писку, который устроили наевшиеся малыши. Видно, не очень хочется им возвращаться в голодный «дом».

Следующий день проходит как обычно. Я успокоилась – значит, Киса приходила и покормила своих детей.

Утром выхожу на крыльцо, а сверху… летят два серых комочка. И уже без писка – сразу на крыльцо. Это ж надо, какие смелые мальчишки! Что это коты – даже и не сомневалась. Такое желание поесть – только у котят мужского пола. Бегу за молоком, и вся процедура повторяется. Тихий час после обеда… и опять приходит вечер.

«Я не полезу на чердак! – сопротивляется муж. – С меня хватит».

Ставлю на крыльцо коробку и сажаю туда двух «парашютистов». Утром обнаруживается, что коробка перевернута и пуста.

«Котята пропали! Может, их собаки утащили? Неужели погибли?» – страдаю я.

На мои вопли из-под крыльца высовывается заспанная мордочка серого с «белым треугольником», а за ним еще две: просто серых и одна пестрая. Все семейство спрыгнуло с чердака и переселилось поближе к еде. Молодцы, ребята! Лидером у них был, конечно, «серый с белым». Смелый, дружелюбный, веселый и очень красивый котенок. Я назвала его Васей, и это имя ему очень шло. Васек был не котом, а настоящим ребенком. Он быстро освоился в компании тех, которые, по человеческим меркам, были «юношами». Он даже нашел среди них покровителя – тот играл с Васей, защищал его и уступал место у миски. Малыш отвечал ему верностью. Грелся, когда было холодно, только около своего старшего друга.

Становилось все холоднее. Сентябрь сдавал свои теплые дни. Осень пятилась и отступала под напором зимы. Дни пролетали мгновенно – утро, и сразу вечер. Так, по крайней мере, ощущалось время. Душа болела за малышей – не успеют подрасти, чтобы самостоятельно пропитаться в холодные дни. Стала искать им хозяев. Одного взяли друзья из Енганаево, другого – соседка, третьего – она кому-то отдала, а с Васьком я не могла расстаться. Но у меня аллергия на шерсть и взять его в квартиру было невозможно. Мой брат, Борис, живет рядом, и я стала уговаривать принять Васю только на зиму, а весной, мол, опять заберем на дачу.

Боря был категорически против этого – у него уже был свой кот. Кстати, тоже из Красной поляны. Тёма был сыном нашей первой и очень мудрой кошки. Мурка – замечательная мама. Окотилась у соседей, но кормить привела к нам. Ее котята были ухоженными, смышлеными и не боялись людей. Но особенно выделялся один. Нальёшь в миску молока – все бегут, толкаются, а этот сидит и спокойно пережидает катавасию. Ушли все – он подходит и спокойно доедает. Самый крупный среди котят – с черной шерсткой, белой «манишкой» и такими же «тапочками» на лапках. Этот малыш был самым солидным и интеллигентным.

Однажды брат приехал к нам – привез продукты. Я стала его уговаривать взять котенка:

– Кто знает, что их зимой ждет. А он такой вежливый – останется без еды. Погибнет.

– Ладно, давай так – кто первый прибежит в избу, того и заберу, – решил Борис.

«Ну, – думаю, – пропал мой «черныш».Разве он побежит впереди всех…»

Вышла на крыльцо, позвала кошек. Смотрю, а мой протеже бежит со всех ног, и прямо в избу. Как будто почувствовал своего человека. Вот так Тёма и стал жить с Борисом. У них полное взаимопонимание. Зная кошачью психологию и то, что кошки очень ревностно относятся к новым поселенцам, брат не хотел брать еще и Васю. Но я долго упрашивала, и он, нехотя, согласился.

Васек совершенно спокойно сидел в машине и дорогу перенес, как будто всю жизнь путешествовал. Так же быстро он освоил городскую квартиру. Причем, Тёме сразу дал понять, что отныне он, Вася, хозяин в этом доме. Бедный Тимофей места не находил в своем же жилище. Мало того, что Вася его тормошил и заставлял с ним играть, он еще, по деревенской привычке, съедал всё с тарелки у Тёмы, мол, «моя еда – никуда не денется», а потом вылизывал и свою посуду. Все это происходило потому, что Вася, поголодав изрядно, понял: спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Он никогда не сидел без «дела» – все ему было интересно, а, главное, он ничего и никого не боялся.

И вдруг Василий заболел. Лежал и не ел, не пищал, не играл. Борис забеспокоился – как бы он Тёму не заразил, а я заволновалась – как бы Васенька не погиб. Вызвали врача. Он определил, что у Васи – инфекция, но взрослых котов заразить он не может. Стали возить на уколы в ветлечебницу. Надо сказать, что Васек вел себя безукоризненно. Пока он болел, я плюнула на аллергию, напилась от нее таблеток и взяла малыша к себе. Так и лежал бедняга у меня на груди, пока не у него не лопнул нарыв на шее. Васек ожил и стал опять носиться по комнатам. Пришлось вернуть его на место, к Боре. С радостным воплем приветствовал он Тёму, который шарахнулся от него на подоконник. А Вася, с повязкой на шее похожий на пирата, пытался все время содрать бинт, и если это не удавалось – отыгрывался на бедном Тёмочке.

Всю зиму Борис воспитывал «эту деревенщину» – так он окрестил Васю. Но тот даже виду не подавал, что стремится исправиться. «Вокруг столько интересных вещей, разве можно сидеть на месте. Да и на улицу очень хочется», – говорили его раскосые желтые глаза.

Умный был, понимал все с полуслова, но с «тормозами» была проблема. Бедный Тимофей провел эту зиму на подоконнике. Туда Васек не мог запрыгнуть в силу своего возраста.

К весне он заметно подрос. Мы засобирались на дачу. Брат умолял поскорее забрать Васю. Они с Тёмой признавали Васины неоспоримые таланты, но мечтали от них поскорее избавиться.

И вот, наконец, мой любимец на свободе. Я была уверена, что он сразу же вспомнит свое детство и обрадуется своей малой родине. Но Вася, как только оказался на земле, прижался к ней животом и замер. Даже глаза закрыл от страха – ветер шумит, кусты колышутся, кругом запахи чужие… Полдня он ползал таким «макаром», потом стал перебежками продвигаться по дорожкам, а на следующий день обследовал территорию у крыльца.

Иду по саду, а Васек сидит на клумбе и нюхает цветочек. Не успела я умилиться такой картинке, как откуда-то появился огромный рыжий кот и к Васе. Тот как рванет от «рыжего», а я за ними. Ногой зацепилась за оградку у клумбы и растянулась на земле.

Встала – на ноге огромная шишка, наступать больно, плечо ноет от ушиба. Поплелась Васю искать. Муж вышел из избы.

– Что опять стряслось?

– Васеньку угнал какой-то кот. Он теперь пропадет.

– Никуда он не денется. Придет, – успокоил Валечка.

Ему было не привыкать выручать котов в критических ситуациях. Помню, к нам забрел несчастный голодный котенок. Мы его откормили, и он остался на даче. Имя ему дали – Мурзик. Но, видимо, на нашу территорию, а особенно на еду, претендовал такой же вот рыжий кот. Он стал терроризировать Мурзика – гонял его со двора и бил. Наш котик спасался бегством. Как более молодой, он бегал быстрее.

Стою я как-то вечером в тепличке, любуюсь рассадой. Слышу, мимо меня с лошадиным топотом промчался Мурзик, а за ним его обидчик. Выбегаю из теплички, а малыш уже на сосне висит. «Рыжий» запрыгнул на нее, но не смог высоко подняться. Я хворостиной прогнала непрошеного гостя и стала уговаривать несчастного слезть с ветки. Тот от страха – ни в какую. Стало темнеть. Месяц выплыл из тумана…

– Мурзик, иди сюда. Пойдем домой. Темно уже, – уговариваю я трусишку.

Он даже голову не поворачивает в мою сторону. Примостился на веточке и смотрит вдаль – там, наверное, его враг сидит. Муж в это время мылся в бане. Выходит оттуда распаренный, довольный, в чистой пижаме, а тут и я:

– Валечка, Мурзика кот на сосну загнал. Надо его снять, а то ночь уже. Рыжий вернется – сожрет его!

– Я же из бани! Куда я сейчас полезу?

– Валечка, ну что же делать? Он ведь там погибнет! Я спать не смогу.

Зная меня, и что я спать действительно не смогу, муж, проклиная всех котов на свете, берет лестницу, и мы тащим ее к сосне. Но только лестница касается ствола, Мурзик удирает на самую макушку дерева.

– Ну, уж извини, туда я точно не долезу, – заключает муж. – Пошли спать. Утро вечера мудренее.

Ночью мне снились кошмары в виде огромного рыжего кота. А утром Мурзик прибежал домой сам. Но «Рыжего» так и пришлось отловить и увести в соседнюю деревню – иначе он жить нам не давал.

Сейчас повторялась история, но уже с Васей. «Рыжий»-то был другой, а вот ситуация не изменилась. Но Васек, оказывается, не стал удирать. Я нашла его около ворот. Наш красавец сидел напротив своего обидчика и «рычал», как собака. Шерсть у него стояла дыбом, глаза бешеные. Я – к нему «Вася, Васенька!» А он на меня как рявкнет: мол, «развели тут зверинец – порядочному коту и погулять негде». Два дня его не было. Думаю: «Ушел, наверное». На третий объявился на чердаке. Спрыгнул и пошел завтракать в избу.

Жизнь продолжается… но тут появились наши старые знакомые: Мурка, Киса и Рыжуля. Кстати, Киса – мамаша нашего Василия. А в этом аспекте кошка разительно отличается от человека. Взрослых своих сыновей она воспринимает как чужих, не питая к ним никаких материнских чувств. А когда еще ждет потомство, то все коты – ее враги. Срабатывает инстинкт самосохранения. Понятно, что все три будущие мамы ополчились против Васи. А он, юный и красивый городской «пацан», ошалел от такого необычного общества. И так, и сяк заходил к ним Васёк, пытаясь понять, кто же эти странно пахнущие незнакомки. Он ведь привык к мужской компании – я не в счет. «Что за приятные существа?», – думал, наверное, Василий. Но кошки-то думали однозначно: «Этот Вася нам здесь ни к чему! Спит в избе, ест самое лучшее. Так не пойдет». И они объединились с «Рыжим». Врагов стало больше. Уезжая в город, мы оставляли Васе открытой форточку, чтобы он мог залезть и поесть, но кошки быстро нашли этот лаз и выжили его оттуда. «Рыжий» продолжал совершать набеги и дрался с Васей. Ему приходилось убегать и прятаться, отлеживаться после боя. Жизнь приобрела свои суровые очертания. Наш малыш превратился в большого, мужественного кота. Стал уходить по ночам, и надолго. Но когда он появлялся, то шел здороваться к Валечке. Терся об его ноги, сидел около него, даже грядки помогал пропалывать, своим присутствием, конечно. А меня стал сторониться. Посмотрит укоризненно: «Что же ты кормишь этих бессовестных. Они же не дружат со мной».

А кошки вели себя просто агрессивно. Шипели на Василия и не желали с ним общаться. Помню его обиженный взгляд, когда он попытался лапой достать котенка, а я ему погрозила:

– Нельзя, Вася! Он же маленький.

Характер у него не изменился – смелый, свободолюбивый, гордый. Я чувствовала, с какой неохотой он теперь возвращался с ночной прогулки. Все ему были не рады, кроме нас, конечно. Но, мы были не так важны на этот момент. Что-то было в Васе от человека. Ему необходимо было общение со своими собратьями.

Мой кот – как кот. И все же удивляет

Тем, как он дышит, ходит и живет…

Во мне все больше чувство побеждает,

Что он не тот, кем с виду предстает –

Мальчишка он! И лишь в кота играет.

Я ему даже стихотворение написала. Как-то мы уехали в город на один день, а когда вернулись – не нашли Васи. Искали, звали везде – как в воду канул. Может, решил, что бросили его, может, подружку нашел… Но так и осталась эта боль от расставания с ним как заноза в сердце.

На даче «хозяйничал» август. Кошки из-за Васи держали своих котят в других местах, а у нас отдыхали и ели. Только Рыжуля вела себя как-то нервно. Оказалось, ее котята влачат жалкое существование рядом с нами, на заброшенной даче. Она их там растила, как могла. Сама всегда полуголодная, а детям и того не доставалось. Когда кошка привела их к нам – я думала, взглянув на них, что у меня сердце разорвется. Все четверо котят были слепыми. Глаза гноятся, голодные, дикие, пугливые. Взялась лечить глазки, кормить, приучать ко всему. Это несчастное семейство немного отвлекло от печальных мыслей о Васе. Я ругала глупую Рыжулю и удивлялась тому, как ее любили малыши. Она, пристроив их мне, стала уходить по делам. Котята сбивались в кучку и сидели смирно, пока она не придет. Не играли, не ели, а только ловили как локаторами звуки шагов. Появляется Рыжуля – они кидаются к ней, лижут ее, прижимаются всем тельцем. Она к миске – вот тогда и они с ней поедят.

Разве это не похоже на людей? Как дети ждут своих матерей, какими бы они ни были, даже тех, которые их бросили. Ищут всю жизнь, чтобы только увидеть! Прощают всё, что досталось им в сиротской жизни, только бы знать, что мама у них есть. Ведь мы дети, пока живы наши родители.

Как-то один сосед мне сказал: «Зачем вы их кормите? Зимой все равно им придется самим выживать».

А разве кто-то отменил такое чисто человеческое чувство как сострадание? Кем нужно быть, чтобы не помочь голодному котенку. Мы же люди, и должны делиться со своими «братьями меньшими» теплом, едой и любовью. А уж они непременно ответят своей безграничной преданностью. Да и поучиться у них есть чему – смелости, справедливости и неодолимой тяги к самой Жизни.

Как вы думаете, что делает жизнь на даче комфортной? Удобства, воздух, баня, природа? Все это неплохо, но, на мой взгляд – сами люди. Их не должно быть много, но те, что рядом – это основа нашей дачной жизни.

Раньше Красную Поляну населяли пожилые дачники. Людям пенсионного возраста так и говорили: «Хватит вам уже работать, пора на дачу – клубнику выращивать». К счастью, они так и делали, и выращивали много чего для своих детей и внуков. Сейчас Красная Поляна заметно помолодела. На смену старым хозяевам пришли их потомки. Но и те, кто купил новые дома, тоже не выглядят пенсионерами. И все-таки они совсем другие. Видимо, не всегда новое – это хорошо забытое старое. И сегодня среди загородных жителей редко встретишь такие «экземпляры», какие жили здесь раньше. Думаю, что желание путешествовать по миру уменьшило любовь к своей земле и природе. А возможность купить все, что хочется, отбила интерес к созиданию и желание что-то сделать своими руками.

Где-то в девяностые годы у наших соседей с западной стороны был по тем временам очень неплохой дом. В нем имелась котельная, чтобы не мерзнуть зимой, несколько комнат, кухня и прихожая. Во дворе – баня, гараж и надворные постройки. Они жили там круглый год, поскольку завели огромное, по частным меркам, хозяйство. Соседи держали коз, уток, индюков, теленка, свиней, кур и пчел. Из-за этого обилия животных они испортили отношение со всеми дачниками. Мы, имея у себя под носом этот кошмар, все-таки долго не вступали в конфликт с соседями. Не хотелось в таком райском месте ссориться. Минимальную пользу в виде пары яиц мы имели от этого соседства, но в основном – только убыток.

Козы вставали копытами на наш забор и обдирали кору с деревьев, а свиньи толкались весь день у нашей калитки, вытоптав землю до состояния асфальта. Мои грядки были украшены узорами в елочку – это по ним ходили индюки. И только курочки, застенчиво бегая по нашему двору и склевывая травку, нет-нет, да и оставляли в укромных местах яички. Мы их, конечно, забирали в виде компенсации за причиненный вред. И даже пчелы не обошли нас вниманием. Наша скважина находилась посередине двора, и ведра с водой очень привлекали пчелок. Сутками они сидели на них, видимо, посменно. Мы пробирались мимо на цыпочках, но их хозяев это не волновало. При всех неудобствах, включая и вздорный характер владелицы этой дачи,наблюдать за соседями было интересно.

Все зверушки имели имена. С утра слышна перекличка: «Ваня, Таня, Вася», – это индюки строятся. «Мишенька, выходи гулять», – это бычок собирается на прогулку. И все в таком духе. Я одного не могла понять – как, установив такие родственные отношения, можно потом взять Колю, Васю, Таню за уши да и отрубить им башку. Что же это за любовь такая? Но главные трагедии происходили, когда приезжали дачники. То курицу соседская собака придушит, то Мишу она загонит на поле до самого леса – скандал на всю деревню. Вздорная хозяйка никаких доводов, что, мол, мы тоже отдыхать приехали в свои дома, не принимала. Считала: «мы здесь живем, значит, хозяева, а вы – курортники и, стало быть, никто». Вот из-за этого с ней практически никто не дружил.

Остальные соседи очень мило общались между собой, имели схожие интересы и помогали друг другу, чем могли. Когда живешь вдали от цивилизации, каждый человек имеет определенную ценность в зависимости от того, что он из себя представляет. Здесь особенно нужны люди, которые своими руками, опытом или профессией, способны оказать помощь. Это я об Александре вспомнила. Всё «горело» в руках у этого человека. Свой дом он построил сам, баню – тоже. Занимался рыбалкой, огородом. И если он жил на даче, мы были уверены, что находимся в полной безопасности от всяких стихий и поломок.

Как-то накрыла поселок страшная гроза. Ветер срывал ветви деревьев. Сосны опасно гнулись, а волны на заливе ревели и стонали. Было просто страшно, хотя, надо сказать, что в Красной Поляне такая погода бывает очень редко. Здесь какая-то аномальная зона в отношении дождей. Бывало, тучи соберутся, гром послышится: «Ой, как хорошо – дождик сейчас все польёт!» – радуемся мы, но смотришь, а туча мимо, мимо, да и ушла на Красную Реку или Старую Майну. Но в этот раз гроза бушевала долго, а когда прошла, и мы вышли на улицу, то обнаружили, что электропровода на столбах сорваны. Без электричества жизнь замерла, ведь электроплитки, а главное, холодильники – источник пропитания на даче. Газа тогда у нас еще не было, и магазина тоже. Полдня прождали электриков – все напрасно.

И тогда сосед притащил откуда-то «кошки». Из кино я знала, что раньше в них лазали по столбам и чинили электричество. Где Саша раздобыл этот доисторический инструмент – неизвестно. Отключив электроэнергию в трансформаторе, он, как заправская обезьяна, стал подниматься по столбу. Мы все наблюдали за ним со страхом – вдруг током ударит или сам упадет. Саша провод соединил, ток по проводам пустил и, когда приехали электрики, у нас уже все работало, а ужин благополучно был съеден.

В другой раз мы задумали поставить антенну на крышу. Кто же может туда залезть, да еще с шестом, и водрузить эту штуковину? Конечно, наш рукастый сосед.

Просел фундамент у бани, надо приподнять. – Зови Александра!

Пришел, приподнял.

Мотор заглох, машина не завелась. – Сашу зови!

Незаменимый был человек, но, как и многих русских мужичков, сгубила его водка. И все-таки осталась о человеке хорошая память. Надо сказать, что сервис сейчас позволяет вызвать сюда любого мастера – были бы деньги. А Саша мог помочь просто по дружбе.

Но есть и другие люди, о которых вспоминаешь только в назидание – так делать не нужно. Однажды мы с мужем собрались уезжать в город – завтра на работу. Дело было вечером, многие уже покинули свои дома. Только мы от калитки отъехали, а шина возьми и лопни. Колесо спустилось – стоп машина! Валечка вышел, глянул на спущенную шину и понял, что придется самому снимать колесо, накачивать и прочее. Горизонт был пуст – ни одной живой души. Учитывая его немолодой возраст, жаркий день – работа предстояла нелегкая. Пыхтит он, шину накачивает, пот с лица вытирает. Вдруг (о, счастье!) едет машина, а за рулем его молодой знакомый, тоже врач. «Ну, – думаю, – слава богу, помощь пришла». Тот притормаживает, несколько секунд наблюдает за действиями Валечки, а потом спрашивает, улыбаясь:

– Отдыхаете, Валентин Константинович?

– Отдыхаю, как видишь, – иронично отвечает муж. Мол, дураку понятно – это занятие отдыхом не назовешь.

– А ну отдыхайте! Счастливо вам! – и поехал дальше.

У меня, видимо, был вид, как будто я с инопланетянином пообщалась. Но на мои удивленные возгласы Валечка как всегда миролюбиво заметил:

– Люди домой торопятся. Не хочется им возиться.

Вы бы хотели иметь такого соседа? Хорошо, что он жил от нас далеко, и мы с ним больше не встречались.

А дачная жизнь как всегда идет своим ходом, и время постоянно ее корректирует. Если сейчас в каждом дворе машина, то раньше добирались, кто как может. На автобусе, потом на попутке, а иногда и пешком. Путь, надо сказать, неблизкий. У Валечки был автомобиль, который сродни танку. Сейчас его можно увидеть в старых фильмах. На нем обычно председатели колхозов объезжали поля в распутицу и непогоду. Для Красной Поляны, какой она была тогда, это было то, что надо. Тип – современного «джипа». Когда мы собирались домой, к нам в попутчики просились все ближайшие соседи. Иногда в пятиместной машине собиралось до девяти человек. Но не оставлять же людей, да еще с грузом. Один наш знакомый обычно на дачу добирался на автобусе с неизменным чемоданом без ручки. Я как-то спросила Эдика: «Неудобно же, зачем вам чемодан без ручки?»

Сразу вспоминалась фраза из анекдота: «нести тяжело, а бросить жалко». Но изобретательный Эдик сразил меня своей находчивостью. Оказывается, он вез чемодан до автовокзала на тележке для сумок, но зато когда в автобусе не было места, он ставил чемодан в проходе между креслами – и вот оно, сидение. Хитер русский человек!

Но с дачи он частенько ездил с нами. Мы с удовольствием брали Эдика с собой, так как он был прекрасным комедийным актером от природы. Его байки так веселили попутчиков, что дорога казалась вдвое короче. Но до сих пор помню свое удивление, когда мы пересели на легковой автомобиль и предложили Эдику с нами поехать. Он не только отказался, но и аргументировал свое решение в свойственном ему странноватом виде: «Я могу позволить себе только простой транспорт, а легковая машина требует бережного отношения, и я не в праве, усугублять ее состояние своим грузом». Сейчас такая щепетильность совершенно отсутствует. У всех есть машины, и они уже перестали быть роскошью. Обычное средство передвижения. Сейчас вопрос только в марке автомобиля.

Но вот что всегда было первой необходимостью на даче – это баня. Одним из первых приобрел это сооружение сосед из первого дома. Надо сказать, что Леонид Иванович был на редкость хозяйственным и умелым дачником. Он приезжал раньше всех, еще по снегу, отмывал дом и тепличку, сажал рассаду и наводил повсюду порядок. Сад у него был образцовым, а сам Леонид Иванович как бывший летчик делал все четко, аккуратно и со знанием дела. Неудивительно, что он первым пробурил скважину на своем участке и поставил баню. Имея все это богатство, никогда не отказывал соседям ни в том, ни в другом. Мой муж, пока не заимел свою воду и баню, тоже пользовался всем этим у дружелюбного соседа. Была, правда, еще одна банька, недалеко, у тети Кати. Старушка жила в Красной Поляне круглый год. Дачников тогда было мало. Банька у нее топилась «по черному», а воду надо было самим добыть и привезти. Одно время Валечка, погрузив воду в канистру от Леонида Ивановича, вез ее к тете Кате. Она топила, но не разрешала долго париться. Не успеешь насладиться теплом – стук в дверь: «Вы скоро там?» Поэтому понятна радость всех соседей, когда баню построил гостеприимный Леонид Иванович. Постепенно все заимели свои. Красная Поляна медленно, но верно переходила из статуса деревни в дачный поселок.

Когда-то Валечка был единственным врачом на все поселение, а сейчас их не менее десятка. У них дачи в Красной Поляне, но ведь врач всегда остается врачом. Но мой муж как сторожил и человек, завоевавший авторитет хорошего лекаря, до сих пор спасает и консультирует соседей. Приходят с самыми разными жалобами – от простуды и радикулита до укусов змей. Были и такие, хотя змей здесь отродясь не водилось. Вот ужи живут. А говорят – где уж водится, там других змей не бывает. Приходилось в таких случаях оказывать психологическую помощь. Мне часто приходится выступать в роли медсестры и помогать мужу.

Как-то мы даже собачку лечили. Сосед прибежал и слезно просит:

– Валентин Константинович, помогите! Джек напоролся на железку, все бедро распорол.

– Я же не ветеринар. У них своя специфика.

– А вы лечите как человека, авось и поможет.

Пошли мы с Олегом к нему. Я взяла бинты, йод, спирт, шприц – все как положено. Валечка рану обработал, наложил повязку, осторожно поглядывая на пациента. Но пес вел себя безукоризненно. Еще два раза ходили перевязывать, и вскоре Джек прибежал к нам с благодарным лаем.

А этим летом, ночью раздался стук в дверь. Я подскочила в испуге, слышу голос Сергея:

– Не пугайтесь! Папе плохо!

Муж быстро оделся, взял «Нитроминт» и туда. Живут они через дом от нас. Оказалось – сердечный приступ. Он снял боль и вызвал скорую помощь, чтобы посмотреть на кардиограмме – нет ли инфаркта. Слава богу, все обошлось. А ведь муж не кардиолог, а хирург, но «настоящий медик должен уметь оказать любую помощь», – так говорит Валечка.

Что ни говорите, а не может человек жить один, тем более на даче. Со временем постарели и уехали все наши соседи. Кругом молодежь… у них свои взгляды, разговоры и общение. И хотя нам с мужем вдвоем хорошо, и мы всегда находим, о чем поговорить, но есть сугубо женские темы, интересы и вопросы.

Недавно, на мое счастье, с восточной стороны построили дом, и появились новые соседи. Валентина Андреевна, его хозяйка – агроном по образованию. Она знает о растениях все и даже больше, но главное даже не это, а то, что она такой же плантоголик, как и я. Мы любим этот мир растений. Теперь каждое утро начинаетсяс обхода наших огородов – как тут наши «детишки»? Кажется, за столько лет я научилась всему, но у нее я узнала об огурцах такое, что не знала до сих пор. У нас много общих тем для бесед, но даже когда она просто живет на даче, я чувствую себя спокойнее и уютнее. К тому же, Валентина Андреевна очень гостеприимна. Ее сын Андрей, если надо, всегда поможет привезти продукты, слазить на крышу и прочее. Для нас сейчас любая помощь на вес золота.

Так что хорошие соседи – это основа дачной жизни. И комфорт, и природа, и баня – все это важно, и все-таки я бы отдала им второе место, то, которое сразу после первого, а первое не поддается никакой корректировке. Люди – это основа нашей дачной жизни.

Прошедший 2016год войдет в историю нашего дачного поселка как «грибной». Такого обилия и разнообразия в «шаговой доступности» не припомню. Кроме груздей и лисичек, практически все виды грибов достались нам в качестве трофеев «тихой охоты». А началось все с обычных маслят.

Все лето стояла жаркая погода. Мы постоянно молили небо о дожде, но тучи упрямо обходили стороной Красную поляну. Повиснут над крышами, подразнят да и поплывут к соседним селам. Отчаявшись, мы вооружились поливочными шлангами, лейками и все-таки вырастили на своих огородах хороший урожай. Но о грибах старались даже не думать.

И тут природа сжалилась и решила, видимо, наградить нас за тяжкий труд. Пошли проливные дожди. Стоял сентябрь, но нагретая земля прямо парила, отдавая накопленное тепло.

— Должны грибы появиться, — сделал предположение мой муж.

Сходили в лес, но ничего не нашли. Уехали в город на два дня, и вот там раздался звонок от соседки по даче, Валентины Андреевны.

— Где это вы гуляете? У нас под окнами маслят — море. Да такие маленькие, хорошенькие. Я уже насобирала и сейчас замариную.

Мы на машину, и в Красную поляну. Валечка с дороги прилег отдохнуть, а я — корзинку в руки и в лесок. Он у нас прямо перед калиткой. Раньше здесь было поле, но потом его, как обычно, забросили, и природа взяла свое — насеяла деревьев. В основном — осина, но есть и березки, и сосны, и вязы. Лесок молодой, прозрачный и приветливый. Только ступила на зеленый «порожек», а они, маслята, тут как тут. Трава с прошлого года плотным слоем лежит, а грибочки упираются в нее шляпками и стараются просунуть наружу свои головки. Сколько их! Не углядишь — так и хрустнут под ногой. Жалко — живые, вроде. Как-то я читала, что грибы относятся к животному миру, и им даже приписывают наличие разума. Как представишь такое, страшно становится, агрессором себя чувствуешь. Приходится на коленки опускаться — такие они маленькие, и осторожно переносить из травы в лукошко. Набрала корзиночку, прихожу домой, а муж проснулся и удивляется: «Неужели ты здесь столько набрала?». Пошел проверить и вернулся еще с одной порцией маслят.

Маслята — это, конечно, хорошо, но «белые», подосиновики, подберезовики — еще лучше. Мы с соседкой решили пойти на разведку в более отдаленное место, где располагается основное грибное хозяйство.

Солнышко уже поднялось, по нему хорошо ориентироваться, и мы отправились на «охоту». Вскоре вошли в лес, который сам по себе, даже без грибов, восхищает своим разнообразием. Травы, полянки, цветы, птицы — все это удивительный мир, который дает силу и настроение. Мы уже прошли половину тропинки, а грибков что-то не видно. Вдруг навстречу незнакомая женщина — еле тащит корзинку и ведро с грибами. В основном, подосиновики. Шляпка у них ярко-оранжевая, ножка белая, а сами — упругие, свеженькие.

— Идите прямо, там их — море. Прямо в траве растут. Нести тяжело, поэтому возвращаюсь, — говорит нам удачливая «охотница».

Мы, чуть не бегом, в указанном направлении. Дошли до поляны, а навстречу сосед, Павел. Его корзина полна подосиновиков. Я глаза таращу в траву — нет грибов. А рядом Паша ходит и так небрежно палкой тычет:

— Вон, бери. Вон стоит. Вот еще два.

— Да что же это такое! Почему я не вижу?

Павел смеется: «Одеты вы не по форме, наверное. Или глаз алмаз потерял».

Да уж, нам с ним, конечно, не тягаться. Он бывший летчик, поэтому глаз у него зоркий. А может, я отвлекаюсь, витаю в облаках? Такая красота вокруг… то стихи на ум идут, то задумалась над вопросом — почему у нас в поселке много летчиков поселилось. Странно… Вода рядом, вроде, моряки и рыбаки должны быть, а у нас врачи да летчики. Думаю, рассуждаю, а про грибы и забыла. Не нравится им такое невнимание к своей персоне.

Стараюсь от Павла не отставать, потому что могу в трех соснах заблудиться. Несколько грибов все-таки нашла. Валентина Андреевна — тоже. Но мы не переживаем — в лес ходим для удовольствия, а не добычи ради. Голоса послышались — детские, взрослые, собачий лай — да тут уже пол поселка. Только и слышно: «Здравствуйте! Доброе утро! Как дела?» Это уже не «тихая охота», а народное гуляние началось. Пора домой! Вышли на дорогу, а кругом грибники из леса появляются — с ведрами и корзинами, полными грибов. А у нас по нескольку штук. Ну и ладно! Мы хорошо погуляли, а разведка не предполагает большой трофей. «Это просто проба пера», — думаю я привычными для себя категориями.

Муж, увидев такой урожай, отдает команду: «Завтра идем рано утром, пока народ спит».

Валечка у меня грибник опытный, неторопливый и в облаках не витает. К тому же, мы решили сходить в «старый» лесок. Чуть подальше. Его и лесом-то назвать нельзя, такой он маленький и заброшенный. Деревья кругом поваленные, заросли непроходимые, но когда-то он был единственным на этом поле, и в нем водились белые грибы. А эта порода любит большие деревья. Как говорится: «Белый гриб растет в березовом лесу под сосенкой».

Утро выдалось на редкость тихое и солнечное. В сентябре, в будний день, наша Красная поляна немноголюдна. Дети уже учатся, отпуска заканчиваются, урожай убран, а погода неустойчивая. Дачники все реже, обычно только по выходным, посещают свои дома.

Идем по протоптанной дорожке к лесу. За субботу и воскресение здесь как табун лошадей прошел. Трава — по пояс, но и она улеглась под натиском десятков человеческих ног. Вот и «старый» лес. Входим и оглядываемся. Печальное зрелище — стволы упавших деревьев, черные ветви, сумрак и бурелом. Неужели здесь могут поселиться такие чудесные грибочки? И вдруг, не верю своим глазам — стоит крепенький боровичок в бархатной коричневой шляпке. Ножка толстенькая, крепкая, а сам он будто ждет моей корзинки. Меня переполняет восторг, который сродни только ощущениям на рыбалке. Я ведь грибы не ем, но собирать — это совсем другое дело.

— Валечка, — ору я что есть силы, — смотри какой чудесный гриб!

Но муж молча продолжает свой путь. Он знает, что я буду оповещать о каждом грибочке, и если отзываться, а тем более ходить смотреть — останешься без урожая. Вскоре он тоже находит, да и я не раз оглашаю лес радостным воплем. Не особо разбираюсь — какие грибы лучше на вкус, но могу точно сказать, что собирать интереснее всего «белые» и подосиновики. Они такие красивые и солидные! На этот раз у нас полные корзинки. Надо сказать, мы никогда не набираем машинами, как некоторые, и корзиночки у нас средней величины, чтобы только донести. Главное — процесс! Во всяком случае, для меня. В этот раз мы принесли много грибов. А, главное, каких!

На следующий день решили пойти в молодой осинник. По тропке дошли до места. Здесь — совсем другая картина. Молодняк вырос между нашими домами и старым лесом. В нем видно друг друга далеко, расстояние между деревцами широкое, и весь он — солнечный и светлый. Единственное препятствие — трава. Она буквально по пояс, но грибники уже протоптали свои тропки и полянки.

Смотрю, а под деревьями то тут, то там мелькают оранжевые шляпки. Ну до чего забавные «гномики», даже срывать жалко. Мы их, конечно, срезаем ножом, хотя недавно я прочитала, что нужно выдергивать с «корнем», а не оставлять пенечек. Вроде, для грибницы так лучше. Но сколько веков именно срезают — вот и пойми, как нужно.

Я уже не кричу при виде гриба, а то голос садится. Грибов-то много. Среди подосиновиков и подберезовики попадаются. Обычно они чуть подрастут и уже червивые, а в этом году — один в один, с нежной бежевой и коричневой шапочкой. Через полчаса у нас полные корзинки. Повернули домой. Валечка от тропинки ушел в сторону, и я за ним. Заблудиться, конечно, невозможно, но лучше держаться более опытного грибника.

Я иду, расслабившись, и разглядываю все вокруг — верхушки деревьев, солнечные блики на них, рыжеватые косички берез…

Но что это? Передо мной поляна красного цвета! Мухоморы? Нет, конечно, подосиновики. Такие молоденькие и столько их!

— Валя, — закричала я во все горло. — Иди сюда — здесь море грибов.

— Действительно, красное море.

А корзинки-то у нас полные, но и мимо пройти невозможно. Разыскала два пакета и давай укладывать грибочки. Когда мы их подняли и поплелись домой, именно поплелись, а не пошли, мы ощутили, что груз у нас нешуточный. Я сто раз пожалела о своем неуемном азарте. «Собрать — полдела, но еще обработать надо, — думала я, продираясь сквозь густую траву. — Жадность до добра не доводит», — корила я себя, но сумочки из рук не выпускала. Замечательных грибов мы набрали.

Все обошлось. Обработали потихоньку — на сушку, на жарку, на заморозку. Но никогда я не видела такого количества грибов. Правда, несколько лет назад я «нарвалась» на пенек, сплошь усыпанный опятами. Сняла их — и сразу целая корзинка. Это даже неинтересно. Не устаю повторять, что сам процесс для меня важнее результата.

С каждым днем энтузиазм понемногу угасал, потому что грибы искать и не нужно было. Они росли везде, где раньше их вообще не было. А ближе к октябрю появились опята у нас во дворе. Откуда взялась эта плантация — не знаю, но теперь мы за опятами в лес не ездим. Прямо между избой и баней набираем своих, доморощенных грибов. Их мы, обычно, жарим.

Осень все больше забиралась в наши дворы, дома и мысли — скоро расставание с любимой дачей. Мы с соседкой, Валентиной Андреевной, ходили гулять к заливу. Осенняя пора самое красивое время года, если говорить о живописи. Сколько красок бывает в это время! Лес стоит нарядный, яркий и шумный из-за ветра и падающей листвы. А вода и небо — они окрашены в серые тона. Залив у подножия леса взволновано катит свои волны с белыми «гребешками». Ветер сердится и гнет камыш. Не очень уютно, но ведь это прощание, а когда оно было радостным. Однако, даже здесь мы находили грибы. Среди сосенок я впервые увидела рыжики. Валентина Андреевна очень ловко выкапывала их под хвоей. Эти рыжеватые «вороночки» с темными кругами были последним приветом «тихой охоты». Потом мы их обнаружили и в «старом» лесу, где раньше собирали «белые». Соседка научила меня солить рыжики, и наше грибное меню стало еще разнообразнее.

Как-то я решила проверить — что там с маслятами, нашими первыми грибочками. Подошла к деревцам, и грустная картина открылась. Маслята, из-за обилия грибов, уже давно никого не интересовали. Они гнили в траве целыми плантациями. Я пошла по краешку, чтобы меньше их топтать и, вдруг, — о чудо! Около маленькой березки обнаружила целое семейство самых настоящих подберезовиков. Выглядели они как на картинке — шляпки коричневые, ножки белые, молодые крепыши. Вот это и был последний подарок осени. Спасибо ей за все!

Удивительное было время — нынешний осенний сезон. Никогда природа так щедро нас не одаривала. Надеюсь, мы заслужили подарки своим трудом и любовью к тому, что нас окружает. У меня даже родилось стихотворение, которое я назвала «Осенний взгляд».

Когда такой увидишь купол неба,

В белесых переливах облаков,

Так жаль того, кто осень не проведал,

В плену остался городских оков.

Когда пройдешь тропинкой осторожно,

Почувствуешь лесной ядреный дух,

Как жаль того, кто ощутить не может

Грибов великолепие вокруг.

Земля в прощании с летом превосходна —

Щедра, нарядна и нетороплива,

И жаль того, кто не дышал свободно

На берегу осеннего залива.

Где волны кручи пеной заливают,

Качая лодки и толкаясь в дно…

Кто осень не увидит, не узнает —

Тому и сожаление не дано…

А я бесконечно рада, что нам дан и восторг, и сожаление — все это благодаря любимой даче.