Где лучшее место для того, чтобы отдохнуть после сессии и набраться сил перед новым учебным семестром? Конечно же, в лесу, у деда. На самом деле, Дима так не считал, это было больше мнение его родителей, которым хотелось поскорее отправить куда-нибудь надоедливого студента, чтобы не докучал своими просьбами о новом телескопе. В старый, видите ли, не так хорошо видно звезды. Но Дима не жаловался, он покорно принимал свою судьбу и отправлялся туда, куда скажут. Это относилось не только к каникулам — Дима, в принципе, так жил. Своего мнения особо не имел, на выборы не ходил, тем, что происходит с обществом, не интересовался. Его устраивал его замкнутый мирок — на пары на родном историческом факультете, посидеть В контакте, поглазеть на звезды и можно спать. А на следующий день все по новой.
Дед жил в уединении в большом частном доме на окраине леса. Он был кем-то вроде местного егеря, но Дима в это решил не вдаваться. Дед казался ему настолько далеким, почти ископаемым, что представить его в современном мире гаджетов и мобильных устройств было для студента невозможным.
Дед встретил гостя довольно радушно. Увидел из окна, как плетется по занесенной снегом дороге внучок, отворил дверь дома и стал рукой махать:
— Сюда, сюда, Дим! Давай быстрей, околеешь ведь!
Дима преодолел последние триста метров, и дед хлопнул за ним дверью. Отряхнув руки, он поглядел на внука, скинувшего портфель.
— Ну как? Нравится? Скажи ведь, внутри он больше чем снаружи? — похвастался дед своим домом.
— Как скажешь, — протянул Дима. — У тебя тут Интернет хотя бы ловит?
— А тебе зачем? — усмехнулся дед. — Не устал еще в городе от него?
— Мне задание по истории готовить нужно, — соврал Дима.
— В любом случае, Интернета здесь нет, — отозвался дед. — Даже звонки плохо ловят, ближайшая вышка связи далеко очень.
— Ну, круто… — Дима упал на диван посреди комнаты. — Что делать-то будем, в шахматы играть?
— Ты для начала иди, вздремни, — кивнул дед. — Утомился с дороги, поди.
— Эх, скука…
Дима поднялся на верхний этаж и поплотнее зарылся в одеяло. В окно стучал суровый зимний ветер. Он проснулся от громкого воя в лесу. Было часов пять утра, ветер не утихал.
— Тут и волки есть? — протер Дима глаза и посмотрел в окно.
И тут его посетило какое-то странное чувство, которого Дима сначала испугался, а потом оно ему очень понравилось. Чувство неизведанного. Он так редко совершал в жизни безумные поступки, а сейчас ему почему-то неимоверно сильно захотелось пойти в этот лес. Ненадолго, но показать самому себе, что он храбрее всех и способен на такое. Дима неслышно спустился вниз, открыл шкаф и накинул теплую меховую куртку. Около двери стояло охотничье ружье, но Дима не думал, что оно понадобится. Он не собирался уходить глубоко в лес.
— Постою и вернусь, — сказал он самому себе и, тихо открыв дверь, устремился к виднеющимся вдали деревьям. Сначала Дима зашел недалеко, но потом ему показалось, что отошел от дома всего на пару шагов, и этого недостаточно. Он шел все дальше, ведомый своим новым чувством риска, пока в один момент не повернулся. Дома видно не было, вокруг были деревья, а его следы замело снегом.
Далекий вой стих, и вся уверенность Димы испарилась в один миг. Он был обычным студентом, который заблудился в зимнем лесу. Лес был погружен в сумерки, и деревья были похожи на снежные призраки. На факультете их всегда учили — подвергайте все критическому мышлению. Вот и сейчас Дима решил не паниковать, а просто идти вперед, куда-нибудь да выйдет. Ему это решение почему-то казалось правильным.
Выпуская пар и ступая ботинками по хрустящему снегу, Дима двигался вперед. Это продолжалось около часа, и куртка уже не спасала от холода. Дима уже проклинал себя за то, что пошел в этот лес.
— Да сколько же можно, а, — цедил он сквозь зубы. — За что мне все это?
И тут он увидел вдали домик. Дом был не похож на роскошный большой дом его деда, это была старая древнерусская изба.
— Спасители, — прошептал Дима и пошел в три раза быстрее. Когда он достиг дома, он понял, что там никто не живет. В окнах не горел свет, из трубы не шел дым. Лес сыграл с ним злую шутку, и Дима уже готов был зарыться в снег прямо здесь, но тут он обернулся и увидел… целую деревню.
Дома тянулись рядами вдоль заснеженной дороги, но на улице не было никого, и это было особенно странно в такой час.
— Делать нечего, загляну-ка я в этот, чтобы понять, как дальше быть. Или погреюсь хоть, — сказал непонятно кому Дима. Собственный голос помогал ему успокоиться. Как только он ступил на порог дома, в окне зажегся свет. Значит, все-таки кто-то есть, проснулись, наконец!
Дима на радостях вбежал внутрь, но тут же замер на месте. На него недоуменно смотрел молодой статный человек, одетый в кафтан, на вид ему было лет тридцать. Он стоял у двери в другую комнату и чего-то ждал.
— Чего без стука врываешься? — раздраженно проговорил он. — Не отвлекай, у меня с отцом разговор очень важный.
— Иван! — раздался громкий голос из комнаты. — Зайди!
— Ладно, мне пора, — кивнул Диме незнакомец и зашел к отцу.
Дима не понимал, что происходит, ему все это казалось каким-то бредом. Он уже собрался, было, из дома выйти, как вдруг из комнаты раздался громкий крик и несколько сильных ударов. Дима вздрогнул. Из-под двери к его ногам текли струйки крови. Дима закричал что есть силы, выскочил из дома и захлопнул за собой дверь. Мало того, что заблудился, так еще и свидетелем убийства стал. Сейчас и за ним этот бандит выйдет!
Но все было тихо. Никто не выбегал из дома, не выносил тело, из соседних домов на крик не выглянули соседи. Ничего. Дима переборол страх и едва приоткрыл дверь. Его удивлению не было предела, когда он увидел живого и здорового Ивана, стоящего у двери.
— За что вас отец так? — прошептал Дима еле слышно. — Вы в порядке?
— А? — переспросил Иван. — Ты кто еще такой? Впрочем, неважно, у меня с отцом очень важный разговор.
— Не ходите туда! — сорвалось вдруг с губ Димы.
— Это еще почему? — нахмурился Иван.
— Он вас убьет.
— Убьет? — рассмеялся Иван. — Меня? Да брось, моего отца, конечно, Грозным кличут, но на собственного старшего сына он руки не поднимет. Ладно, бывай, потом побеседуем.
— Иван! — крикнул отец из комнаты. — Зайди!
Для Димы все внезапно прояснилось. Он понимал, что это все нереально, но от этого лучше не становилось. Он знал, что надо сделать, поэтому подбежал к Ивану и схватил его за руку:
— Неважно, что вы сделали! Заговор против отца, какие-то семейные споры, неважно! Но не ходите туда.
— Я должен пойти, — посмотрел на него Иван. — Иначе никак. Я должен сказать отцу все в глаза.
— Нет! — крикнул Дима, но было поздно, дверь уже закрылась перед его носом. И снова крики, и снова кровь на ботинках. Теперь Дима из дома выбегать не стал, ожидая, что произойдет. Он набрался смелости и заглянул в комнату, куда звал сына отец. На полу лежал окровавленный Иван, отец держал его голову на коленях и смотрел на Диму отсутствующими холодными глазами. Дима попятился назад и вышел из дома.
Диме казалось, что он спит, но холод, продолжавший проникать под куртку и ветер, бьющий в лицо, говорили ему, что это не так. Да как это вообще может быть — Иван Грозный, убивающий своего сына… снова и снова? Дима понимал, что не в состоянии предотвратить это, но он хотя бы попытался.
Где-то неподалеку раздался громкий топот. Дима обернулся и открыл рот от страха и удивления. Ноги сами понесли его вперед, хлопья снега летели из стороны в сторону. За Димой на полном ходу несся целый отряд бойцов Красной армии с наганами в руках.
— Живьем брать предателя! — кричали они, размахивая красными флагами.
Дима даже не оглядывался, зная, что может споткнуться, а это верная смерть. Он просто бежал от разрушительной силы, от всепоглощающей ненависти. Петляя между домами, он бежал на пределе сил, пока топот сзади не стих, а за углом избы не мелькнул последний флаг.
— Демоны революции, — пробормотал он.
Сердце так стучало, что казалось, будто оно сейчас выпрыгнет из груди. Заливаясь потом, Дима присел на землю, не обращая внимания на холод, и, набрав в руки снега, похлопал себе по щекам. Если это был сон, то уже пора бы проснуться, но что-то никак не получалось. Вокруг деревни было только снежное поле и ничего больше. Дима осоловело смотрел на это поле, и так ему стало спокойно, так безмятежно, что захотелось туда, в далекое поле, из этой призрачной деревни уйти и никогда не возвращаться. Но покой прервал звон бубенцов. Дима потряс головой и прислушался — без сомнений, это звенели бубенцы. Вдали показалась карета с лошадьми, которые приближались к деревне. Внезапно из ближайшего дома выскочил растрепанный парень в тулупе и, размахнувшись, швырнул под колеса кареты бомбу. Дима зажмурился от взрыва, но карета не пострадала. Лошади остановились, осыпанные градом искр, самого же взрывника отбросило на обочину, и он не шевелился. Дверь кареты медленно открылась. Дима уже знал, к чему все идет. Он хотел было сорваться с места, подбежать к карете и втолкнуть Александра Второго обратно, но нутром чувствовал, что ничего изменить не может. Император широким шагом подошел к лежащему террористу и задумчиво склонился над ним, что-то говоря. И тут прогремел второй взрыв. Взрыв, в котором исчезла и карета, и все, кто находился рядом с ней. На дороге опять наступила тишина. Не дожидаясь, пока карета поедет снова, Дима встал со снега. Он уже набрался сил после погони от красных и теперь был готов идти дальше. Правда, не знал зачем, но был готов.
Через несколько домов слышались какие-то громкие разговоры, туда Дима и направился. Из дома как ошпаренные выскочили несколько мужчин с папками в руках и, даже не взглянув на Диму, быстро пошли прочь. Дима вошел внутрь, поскрипывая половицами, и увидел сидящего за столом статного военного. Он сразу узнал в нем Николая Второго.
«Одного императора не спас, хоть другому помочь попытаюсь», — подумал Дима и решительно подошел к столу. Николай Второй поднял голову и удивленно посмотрел на Диму. Глаза у императора были красными, а вид замученным.
— Тебе чего, парень? Очень важное решение мне предстоит, не отвлекай.
— Не подписывайте, — оперся об стол Дима и посмотрел на Николая Второго в упор. — Страна ваша будет утоплена в крови, а вас вместе с семьей расстреляют в подвале Ипатьевского дома!
— Что ты несешь, — отмахнулся император. — Не посмеют они меня убить, да еще и с семьей. Не настолько уж они глупы и жестоки. А насчет отречения… так лучше будет… для всей России.
Он решительно взял документ и расписался на нем. Тут Дима заметил камин за своей спиной. В порыве отчаяния он схватит акт об отречении и бросил его в огонь. Наблюдая, как пламя пожирает бумагу, Николай Второй спокойно смотрел на Диму:
— Ты — честный и смелый парень. Но ты ничего не изменишь. Не сможешь повернуть ход истории. Прощай.
Камин пропал вместе с императором, и Дима оказался в пустой избе, на стене которой висела икона великомученической семьи Романовых.
— Огонь на поражение! — раздался с улицы громкий крик, и вокруг засвистели пули. Дима упал на пол и прикрыл голову руками, уже и не думая, что выберется отсюда живым. Изучать историю в университете и быть ее непосредственным участником — совсем разные вещи.
На улице не стихал свист пуль и грохот артиллерийских снарядов, наружу Дима выходить явно не хотел. Но тут крыша дома с жутким треском покосилась и стала съезжать, поэтому выбора не было, и Дима, не помня себя, рванул, куда глаза глядят. На счастье, прямо через дорогу оказался большой укрепленный дом. Почему-то у Димы было ощущение, что это знаменитый дом Павлова, а значит, сейчас Сталинградская битва. Да, дела.
— Эй, браток, — прохрипели справа, как только он вбежал внутрь. — Подай-ка патронов.
Дима быстро огляделся, подхватил лежащую рядом на полу увесистую коробку и подбежал к солдату, который притаился у окна. Тот поймал и одобрительно махнул рукой:
— Молодцом! Ты бежал бы отсюда, парень! Сейчас немцы в атаку пойдут! Вот подвал, давай туда!
Дима одним прыжком прыгнул в черную дыру, видневшуюся в полу, и захлопнул за собой люк. Затаившись между ящиков, под грохот снарядов, сотрясавших дом, он погрузился в свои мысли. Что же ему теперь делать? Неужели он теперь так и будет путешествовать по истории России без возможности что-либо изменить? Он всегда думал, что история лично его не касается никак, что это дела давно минувших дней. Но почему-то ему именно сейчас очень захотелось стать участником этого процесса, сделать что-то, что повлияло на судьбу его Родины. Тут раздался страшный взрыв, и дом Павлова погрузился во тьму.
Очнулся Дима уже на окраине леса, свернувшись калачиком в своей куртке. Было довольно тепло, ярко светило солнце. Дима встал и отряхнулся. Он поверить не мог, что деревня выпустила его живым.
Вдалеке виднелся дом деда. Сам дед, потягиваясь, вышел во двор и удивленно посмотрел на внука.
— Дим, ты что с утра пораньше погулять вышел?
— Я тут знаешь, что подумал? — подошел к нему Дима и похлопал по плечу. — А давай и правда в шахматы, как ты хотел! А еще я хотел бы послушать твои рассказы о войне.
В глазах деда загорелся огонек, и он заулыбался:
— Вот другое дело, а то Интернет ему подавай. Ну пойдем, что ж на морозе-то стоять…
Они зашли в дом и, закрывая за собой дверь, Дима оглянулся на заснеженный лес. Лес больше не пугал его, он испытывал лишь чувство благодарности за это приключение.