Мессия
…А следующей ночью ко мне пришел ангел…
– Представляешь, – сказал он, – сколько невинных душ в этом мире страдают от моего невнимания? А я пришел не к ним, молящим о чуде и заранее благодарным.
Я пришел к тебе, лжецу и дегенерату! Не знаю, как уж так получилось, только в Небесной Книге Перемен написано, что твое ежедневное лжесвидетельство закончится не геенной огненной, а превращением тебя в Мессию! Но смею огорчить – в Мессию лишнего, бесполезного и бездействующего. Сам понимаешь, все вакансии публичных Мессий заняты еще с позапрошлого тысячелетия…
В этот момент я хрюкнул, проснулся и понял, что меня разбудило – кто-то отчаянно барабанил в дверь. Я поднялся и открыл. За дверью стояли люди в голубых мундирах…
…Теперь мне хотелось бы сделать небольшое лирическое отступление. Дело в том, что буквально вчера на землю пришел Мессия. В венке из роз и с дирижерской палочкой подмышкой он спустился с гор, извинился за свой нескромный вид, показал пару чудес из «самоучителя юного волшебника», собрал учеников и уединился с ними в горах. Недобрые языки говорили – для того, чтобы там коллективно трахаться, я же в это не верил; думаю, они там просто онанировали…
Так вот, пришествие Мессии в корне изменило наше существование. Первым делом рясы одели ди-джеи и телеведущие, за ними – все остальные граждане. Стало модно рядиться в священника, говорить как священник, спать со священниками… Естественно, параллельно все учили Божьи законы и хотели помереть праведниками. Наступила полная Гоморра. Но нашлись и здравомыслящие люди. Они называли себя «Живой Организацией Противников Антихриста» (сокращенно – ЖОПА) и носили строгие голубые мундиры. Вот именно они и явились ко мне в тот памятный день…
Первым делом меня вежливо скрутили и уткнули лицом в грязный половик. Потом отвели на кухню и попросили напоить кофе. Я не сопротивлялся.
– Такой смиренный человек, как вы – просто сокровище, – наперебой, толкаясь и зажимая рот друг другу, принялись доказывать они. – Мы провели тест среди неподвластной новому Мессии части человечества, у вас – поразительные результаты! Только вы можете быть нашим человеком в стане врага! Тайным агентом среди религиозных фанатиков! Согласны?
Я был согласен. Меня еще немножко попинали («Не смогли удержаться», – как мне потом объяснили), вынули кляп, затычки из носа и отпустили.
– Завтра в восемь забросим тебя к верующим, – сказали напоследок. Твоя цель – убить Мессию. Вот тебе пакет, вскроешь его, когда подберешься к Мессии на расстояние плевка в глаз…
Как истинный тайный агент, первым делом я поселился в предгорьях и принялся формировать агентурную сеть. Я решил бить Мессию его же оружием и выступил с критикой пункта пятого подпункта «А» Всемирной Религии, призывающей агитировать за вступление в ряды этой организации простых смертных (каждому свежеприбывшему – сто рублей подъемных).
Когда вокруг меня собралось достаточное количество единомышленников, с лозунгом: «Не тронь атеиста! Пусть мучается!», я победил на выборах и вошел в число Ста приближенных к Тридцати приближенным к Одному приближенному к Трем Личным Ученикам Мессии. Такая система приближения к Учителю была введена специально для избежания попадания в окружение Мессии атеистических террористов.
Только сейчас, осознав, что придется потратить не один день, пробираясь к телу Мессии, я плюнул на все и подался в пустыню, подальше от назойливой «Живой Организации», которая непременно решила бы отомстить мне за отступление от задания. Причем мой поход увлек за собой толпы учеников, теперь считающих меня великим гуру, отказавшимся от мирского почитания, полагающегося Победившему на выборах. «Он всегда в движении! Учитесь у него!» – говорили они.
В пустыне меня прихватила голодуха, и чтобы не рухнуть, лишившись сознания, на раскаленный песок, я часто бормотал под нос первое, что приходило на ум. Но я мало знал о людском коварстве. Очень скоро я обнаружил, что места, где я бормотал свою галиматью, постоянно оказывались начиненными микрофонами, каждое мое слово записывалось, а потом тиражировалось на магнитофонных пленках.
Устав от голода и решив, что из-за внезапно свалившейся на меня популярности «Живая Организация» на открытое устранение не решится, я бросил скитаться и поселился в тихом городке. Люди же восприняли мой переход от движения по пустыне к оседлому образу жизни как новый поворот учения и не переставали восхищаться моей мудростью.
Доходили слухи, что многие из учеников Мессии, устав от постоянных выборов и борьбы за продвижение по иерархической лестнице, начинают роптать и признают меня более великим Учителем!
«Ожидай тчк Ты все делаешь правильно тчк Скоро Он придет Сам», – пришла мне ободряющая телеграмма из центра.
Я показал язык и вытер ей задницу…
А в один из теплых, но пасмурных апрельских дней в мой дом вошел человек.
То есть, сначала он, конечно, постучался, открыл дверь, плюхнул у порога дорожный чемодан, а потом бросился мне на шею, прервав молитвенную церемонию.
– Мессия! – прокатился шепоток.
Я держался с достоинством. Скосил на него недовольный взгляд, жестом приказал сесть и довел церемонию до конца. Это вызвало новые восторги у моих сторонников.
Вечером, забравшись от соглядатаев поглубже в колодец, я вскрыл сокровенный пакет. Ни бомбы, ни пистолета там не было. «Действуй по обстановке, – было написано во вложенной в него записке. – После прочтения эту шифрограмму съешь!»
Я впал в уныние и не вылезал из колодца, пока у меня не кончился припрятанный там на черный день бочонок славного винца. Так как мочился я тоже исключительно в колодец, скоро вода приняла характерный горьковатый вкус. Дальше терпеть было невозможно…
Когда я вылез, меня подняли на руки и два дня таскали по окрестным деревням, распевая хвалебные гимны. Вокруг колодца возвели часовню, воду из нее смешивали с чаем и выдавали только особо приближенным и сдавшим в мой фонд не менее полцарства в придачу. Мне неудобно говорить, но, по-моему, именно я изобрел уринотерапию.
Мессия признал меня своим Учителем, таскался теперь за мной с прочим людом и внимал каждому ночному бормотанию. Забавно, знаете ли, быть Учителем Мессии. Ему говоришь: «Вымой пол!» А он тебе: «Не буду. Я – Мессия!»
Когда вся эта праздничная возня мне надоела, а сообщений из центра так и не поступило, я понял, что нужно что-то делать. На душе было муторно и тоскливо.
Дальнейшее мои биографы описывают как начало Великого Похода. На деле же было следующее – я очень рассердился на бездействие центра. Мне захотелось помахать кувалдой, побить стекла и, вообще, расслабиться. Вместе с присоединившимися к моему «священному ритуалу» экзальтированными поклонниками со своим городом я расправился очень быстро. Да и пиво кончилось. Пришлось идти в соседний…
На беду губернатором в нем оказался один из самых ярых сторонников «Организации». Клянусь, тогда я этого не знал!
Летопись гласит, что Воттутгура Первый (так стали называть меня впоследствии) и сорок четыре (с тех пор это число стало священным) его самых преданных ученика вошли в город А., дабы огнем и мечом проповедовать великое Учение.
Когда я протрезвел и понял, что натворил, было уже поздно. Город стоял в руинах, а его губернатор – лицом к стенке.
Но самое удивительное, что центр поначалу даже не дернулся в мой адрес.
Они посчитали, что я выполняю их инструкции! Но, видимо, какое-то подозрение возникло, и в мою резиденцию под видом безногих, полоумных и незрячих потянулись проверяющие. С каждым нужно было поговорить, объясняя свои действия, каждого нужно было (на нас же смотрели!) попытаться исцелить. Не знаю, может быть, не все из них были агентами центра. Некоторые так блестяще исполняли роль исцеленных, что я подумал: «Может, я действительно исцеляю?!» Чтобы это проверить, я начал устраивать налеты на похоронные процессии. Сидел с учениками где-нибудь в кустах, а когда катафалк приближался, выскакивал, воскрешал покойника, пока никто ничего не понял, и – бежать. Покойник вставал, а родственники часто были недовольны, лопатами его глушили и все равно закапывали. Так что проверить «долгосрочность» моего нового «дара» не было никакой мочи. Некоторые процессии даже нанимали военных для охраны, и всех внезапно появившихся на дороге больно били в живот.
Потом мне надоело и это… По правде говоря, так достало постоянное внимание прессы! Хотелось никем не замеченным толкаться в городском транспорте, выстаивать очереди за пособием по безработице и не иметь ничего общего ни с «Живой Организацией Против Антихриста», ни с Мессией, ни с Учением. Чтобы скинуть с себя всю эту ерунду, я изрек знаменитое пророчество о том, что скоро Мессия и Его Учитель должны слиться в одно. Я распустил слух, что в день солнцестояния собираюсь обменять свою жизнь на жизни всех усопших за последнее столетие. Это вызвало панику. Делегации палачей, президентов, скорбящих зятьев и производителей полуфабрикатов, сменяя одна другую, призывали не совершать этой трагической ошибки. Общество раскололось, и, во имя восстановления порядка, меня заточили в подвал и досаждали идеей отречения. В мою ванную каждый день доливали на полсантиметра кислоты и говорили, что когда перельется через край, мое тело погрузят в жидкость и, вычислив таким образом объем, разделят его на плотность и узнают мой истинный вес. Но я оставался непреклонным…
За два дня до великой даты я занозил палец и к вечеру скончался от передозировки обезболивающего. Правда, в назначенный срок мертвые все равно воскресли, и Мессия, которому досталась вся слава, стал ходить, выпятив грудь…
Дальнейшее оказалось весьма забавным. Мгновенно создались комитеты по делам воскресших. Кладбища огородили, и военные суды решали, достоин бывший мертвец жизни или нет. Признанных недостойными тут же резали бензопилами и снова хоронили…
Но, в общем, обо мне осталась добрая память. Моим именем назвали три школы, вытрезвитель, и в еженедельном списке гениев я прочно удерживался в лидирующей десятке.
Ну а Мессия (надо отдать ему должное) с достоинством принял свалившуюся ему на голову популярность: перестал плевать ученикам в кофе и, вообще, проживал положенный срок без подобных моим выпендронов. Он оказался типичным рядовым Мессией. В редкие дни, когда я посещал его, он, закрыв поплотнее двери, жаловался на отсутствие вина, женщин, отвратительное питание и на плохо поставленную службу сбора пожертвований. Воплощенный в теле дворовой собаки, я сочувственно вилял хвостом и лизал ему руку. А потом, чтобы хоть как-то его развлечь, бегал с заливистым лаем за проезжающими мусоровозами…