Елена Лазарева. Кирюшка

Кирюшка

Мальчик снял чёрную шапку-ушанку и заглянул внутрь. На флисовой подкладке ещё виднелись советские “двадцать пять коп.” и ещё пару слов, разобрать которые было уже невозможно. Только какие-то “сос.”, “фли…100”.

– И чё там увидел? – ткнул его товарищ, Гришка.

– Да, так…пошли дальше! – Кирюшка быстро нацепил шапку обратно и прибавил шаг.

Небольшие человечки шли дальше по улице, которую перемело за ночь так, что теперь разобрать тропки или верные повороты было сложно. Даже сельские псы не рисковали бродить вдоль заборов, а шли по уже растоптанным кем-то дорожкам.

– Смотри, кажется, здесь поворот на Федулаев дом… – Встал как вкопанный Гриша, озираясь по сторонам.

Кирилл повертел головой, при которых из-под черной шапки вылезли белёсые волосы.

– Да, нет, нам чуть дальше. К рябинкам, и от них направо, – он снова снял шапку, двадцать секунд посмотрел на флис и натянул обратно.

– Что ж ты её крутишь-то? Как талисман, что ли…

Кирилл промолчал и пошёл вперёд. Вслед за ним заскрипели Гришкины шаги. Казалось, что спит всё вокруг: колонки, заборы, вишни в саду, дома и вообще, вся деревня. И только скрип снега под шагами двух мальчишек нарушают эту необычную тишину.

 

Гришка – из полной семьи, родной отец неизвестен, но есть отчим. Мать – повар в детском саду, в который он и сам ходит. Он уже порядком устал быть под надзором в двадцать четыре на семь. Даже в садике, чуть что Гриша сотворит, бежит нянечка на кухню и мамке докладывает. Дома рыжеволосому мальцу влетает, конечно же. Но всё обходится малой кровью, например, запрет на прогулки и робот, который родственники из города привезли, на полке пару дней пылится.

То ли дело Кирилл. Парень взрослый – десять лет – вместе с другими ребятами самостоятельно в школу добирается. Никто не встречает, не провожает. Поэтому дорогой может прокатиться на портфеле с горки или на валенках. Мать не заругает. Потому что её попросту не было – уехала в командировку и не вернулась, а отец вечно занят. Только чем, никто из ребят не знал, а спрашивать…Да есть ли дело шестилетнему Гришке до чужого бати?

 

– Вот здесь, – сказал Кирюшка и полез за какой-то бумажкой в карман, – Слова помнишь?

– Ага, а чего это у тебя?

– На, вот, баба Маня вчера написала на всякий…

 

На тетрадном листке в клетку, почерком из советской школы было что-то написано. Постаралась баба Маня, бабушка Кирилла, к которой он иногда забегал после школы. Бабушка – это единственная женщина, которая заботилась о нём с тех пор как уехала мать. Каждый раз она встречала внука и старалась вкусно накормить, дать с собой гостинцы, зашить штаны. Вот и вчера Кирюшка попросил написать слова на листе, над котором теперь мальчишки склонились. Глаза забегали по строчкам, губы зашевелились. Только Гришка изредка морщился и тяжело вздыхал. Кирилл спросил:

–Гринь, а читать-то умеешь?

– Ну да, батька научил, пока я с ним в лесу торчал, когда работал лесником.

– Хороший у тебя батя…–Он аккуратно спрятал бумажечку в карман. – Ну, пошли.

 

Кирилл шагнул первым к воротам Федулаева дома и тихонько отворил калитку.

– Кирюх, а собака…?

– Да нет тут никакой собаки. В сарае она.

Мальчишки шустро проскочили до крыльца и постучали, но никто не ответил. Тогда Кирилл решил приотворить дверь, в сенях там горел свет. Помешкав с пять секунд и дождавшись, когда товарищ встанет спокойно рядом, Кирюшка пропел:

– Рождество Твое, Христе Боже наш, воссия мирови свет разума…

Гришка подхватил:

– …в нем бо звездам служащии звездою учахуся Тебе кланятися…

Дуэт юных певчих прервал голос женщины средних лет:

– Ой, кто это там?

Мальчишки завершили песнопение:

–Солнцу правды, и Тебе ведети с высоты Востока. Господи, слава Тебе.

– С Рождеством Христовым, деточки. Сейчас, –хозяйка Федулаева дома исчезла в одной из комнат и через минуту появилась снова: – Это кто же вам рассказал про такое пение?

– Баба Маня, она…

Гришка перебил друга:

– Она даже Кирюхе листочек со словами дала.

– Ну, тёть Маня, молодец! Я давно такого не слышала, кроме как в телевизоре. Другие вон заходят и горланят про какой-то колпачок-пятачок, как-то по-детски и совсем не по-христиански…Молодцы, ребятишки. Ну-ка, ладошки подставляйте.

 

Кирюшка и Гришка протянули ладошки и тут же в них оказалось по пять рублей. А в пакеты женщина положила по пирожку.

– Спасибо, – сказали мальчишки.

– На доброе здоровья, ребятишки. Идите дальше, с Богом и бабушкам своим приветы передавайте.

 

Выйдя на улицу, Гришка раскрыл пакет:

– Ммм…вот это запах. Так и хочется съесть. Ты будешь, Кирюх?

– Не, дома с молочком. Папка сегодня купить обещал, может даже парное. – Кирилл полез в карман, вытащил пятачок и засунул его в варежку, которую отправил в пакет.

– Ну и я не стану. Всё-таки, добрая тётка эта…

– Ага, даже собаку спрятала. Чтоб ты зашёл, – засмеялся Кирилл. Вообще в деревне все знали, что Гришка боялся собак больше, чем огня. Хотя у самого во дворе жила огромная лайка – Найда, которую они с отчимом нашли у запруды ещё щенком.

– Да ничего я не боюсь, просто слышал, что она у них бешенная, – надулся друг.

– Ладно, Гришка, тебе ещё только шесть…

– С половиной, мне в школу скоро.

– Вот и я про то. В школе уже никто не боится собак, только директора и вроде как учителя какой-то географии.

 

За разговором о школе и о том, какие там «страшные» предметы, ребята прошли ещё пять или шесть домов. В каждом их встречали приветливо. Где-то давали по рублю, а в каких-то пятьдесят копеек и конфетки. В одном доме, здесь жили Теплёхины, бабушка с дедушкой, пахло свежеиспечённым хлебом. Калитка была открыта, собаки они не держали уже года три. Поэтому мальчишки без раздумий заглянули и сюда. Вышла сгорбленная старушка в белом платочке, вынесла четыре кусочка хлеба. Он был ещё тёплым, запах дурманил голову. В этот момент у Кирилла заурчало в желудке, он не кушал с самого утра.

– А это вам за песенку Божью, – бабушка протянула мальчикам по десять рублей, – с Рождеством, детоньки. Храни вас Господь.

Она их перекрестила, Гриша был немного обескуражен, ведь до этого так делала только его бабушка. У ворот он поделился этим с Кириллом:

– Да ладно, баб Маня говорит, что это хорошо. Во всяком случае, эта бабулечка добрая. Видишь, как и дома светло, и хлебушек ароматный, – Кирилл достал варежку, которая уже немного звенела мелочью, и сунул туда очередную монетку. Затем снял шапку и посмотрел на нее.

– Ты чего, Кир? Правда, что ли, талисман?

 

Кирилл снова ничего не ответил, но в этот  момент в его маленьком сердце разлилась такая тоска и грусть. Захотелось забежать домой, но он знал, что и там он не получит того, чтобы утолило его тоску…

 

Гришка понял, что спрашивать друга бесполезно, и предложил пойти в магазин. От дома, куда заманивал аромат испечённого хлеба, он находился совсем недалеко. В магазине работала женщина со скверным характером, и когда она увидела детей, сказала:

–Наславили и сразу тратить? Ваших «чупсов» нет, раскупили…

– А вам-то что, тратить или нет? – сказал Кирюшка, – смотреть, что ли, на них? Гриня, трать!

Тот подошел к прилавку:

– Лимонад дайте… «Буратино».

– Пять пятьдесят… – продавщица взглянула на Кирилла, – ну, а ты, брать что будешь?

– Не, у меня дома полно…

Женщина многозначительно посмотрела на него и усмехнулась.

 

Кирилл в принципе не любил, когда в магазине работает, как говорит папа, «эта смена». Он не раз видел, как она продавала маленькие бутылки с водкой, но не с витрины, а откуда-то снизу. И слышал, как с другими сельчанами сплетничала, в том числе и про его батю. Поэтому он всячески пытался отлынуть от похода за продуктами, когда она работала.

 

Но сегодня он об этом и не подумал, да и не стал бы отказывать другу в рождественский день.

– Вот, не зря батька говорит: бойся её, – сказал Гриша, когда они снова оказались на улице, – обманула меня тогда на рубль…

– И меня, говорят, она «чупа-чупсы» сама скупает…Ну да, пусть, я вырасту и у меня их будет намного больше. Ну, пошли дальше?

–Кирюх, давай по домам? Мамка сказала, что сегодня обед наготовит раньше, бабушка придёт…

– Ладно, давай. Пока.

 

Друзья распрощались, конечно же, условились встретиться на горке вечером, и Гришка пообещал зайти за другом. Кирилл свернул на свою улицу, раскрыл пакет и уткнулся туда. Аромат исходил головокружительный, у Кирюшки засосало под ложечкой. Он представил, как положит в рот кусочек хлеба, который получил, запьёт парным молочком… сглотнул. И закрыл пакет, в этот же момент понурил голову. Домой не очень-то хотелось, и он разглядывал каждую ухабину, каждый снежок, который попадался под ноги. Но как бы ни затормаживал шаг, до своего забора всё же дошёл.

 

Крючком на полуоткрытой калитке играл ветер, она и сама поскрипывала, словно старуха, которая жалеет о прожитых годах. Во дворе некрасиво лежали доски, их когда-то привезли сюда с целью подлатать крылечко, но от времени, проведенного под снегами и дождями, они уже сгнили. Как и крылечко, теперь оно нуждалось не в ремонте, а в полной замене. Будка, где раньше жил пёс Мотя, прохудилась. Теперь там периодически спала соседская кошка. Вообще весь двор напоминал картинку к рассказу о войне. Во всем была разруха, за досками валялись игрушки, посуда, старые вещи.

 

Кирюшка уже не обращал на это внимание. Закрыв калитку на крючок, он быстренько перескочил гнилую дощечку на крыльце и дёрнул на себя входную дверь. В сенях было темно и неприятно пахло, поэтому он скорее вбежал в избу.

– Пап, – негромко произнёс ребёнок, – Пап, я дома.

Он прошёл в небольшую тёмную комнату. На железной кровати спал отец. Мужчина лет сорока, с небритым лицом и длинными волосами, на нём была чёрная футболка и какие-то вытянутые штаны. Возле кровати стоял круглый стол, на нём лежала засохшая половинка буханки хлеба, по столу валялись крошки, в тарелке – пепел от выкуренных сигарет. А посреди этой грязи – бутылка водки. Кирюшка заглянул под стол и увидел ещё две пустых банки пива.

Конечно, ни о каком парном молоке речи не было. Ребёнок вздохнул, разделся и принялся убирать со стола. Взял тряпку, которую уже давно нужно было отнести на помойку, и прошёлся по столешнице. Половина крошек оказалось на полу, а те, что в ладошке, стряхнул в тарелку. В неё же сложил рюмки и отнёс в кухню.

«Сосед приходил, что ж он один не хлещет…?» – подумал Кирюшка и принялся собирать бутылки.

– А, пострелёныш, пришёл, – сказал отец, поднимаясь с кровати, – ну что?

– Что? – удивился Кирюшка.

– Чего нынче подают тем, кто славит Христа?

 

Кирюшка притащил пакет и выложил на уже убранный детской рукой стол два кусочка хлеба, пирожок и конфетки. Выкладывал и рассказывал, кто чем угостил, кого встретил по дороге. Отец внимательно слушал и кивал. Он был ещё не совсем трезв и, возможно, чуть позже сын перескажет ему эти истории заново.

–Ну заканчивай, молодец. Дашь что-нибудь отцу на закусь?

Кирюшке очень не хотелось, чтобы папка снова пил:

– Может чаю лучше?

– «Чаю,чаю…», – передразнил отец, – вот вырастешь, я посмотрю какой чай ты будешь пить. Бутылку давай, которую унёс!

Маленький человек, который стоял сейчас посреди комнаты с взлохмаченными белёсыми волосами, покорно зашагал на кухню и принёс водку родителю. Себе же набрал воду в большую кружку, посластил, сел напротив отца и взял пирожок. Он был с мясом, поэтому проглотил его моментально, не до восхищений, восхвалений было. А вот кусочек хлеба от Теплёхины Кирюшка уже посмаковал…Хлеб словно таял во рту, отдавал какой-то особой сладостью и хотелось ещё, но второй такой был отдан отцу. Тот закусил им свой напиток и снова брякнулся на кровать. Заснул.

Кирюшка снова всё убрал со стола, собрал свою верхнюю одежду, которую наспех кинул на табурет, и отправился к себе в комнату.

 

Комната временами служила убежищем от пьяного отца. Кирилл мог спрятаться за шифоньером и простоять там десять-пятнадцать минут, хотя проходящая вдоль стены труба обжигала пятки. Но лучше так, чем оплеуха от бати. Но сегодня за шифоньер Кирюшка полез не прятаться, а чтобы пополнить свой тайник, который хранился в нише за «крепостью». В ситцевый мешочек, который вдобавок был завёрнут в целлофановый пакетик, перекачивало семнадцать рублей и шестьдесят копеек из варежки, которую он так осторожно пополнял каждой полученной сегодня монеткой. И что самое удивительное, «раздетая» рука нисколько не замёрзла, хотя морозец изрядно пощипывал.

 

После того как деньги были надёжно спрятаны, Кирилл сел за книгу. И подумал о Гришке, который наверняка, сейчас смотрит мультики или собирается с отчимом завтра пойти на рыбалку. Кирилл уже давно не помнил, как выглядят сказочные герои и что значит общаться с родителями.

 

Мать три года назад уехала на работу в город и пропала. Написала только отцу, чтоб не ждал, и после чего он стал прикладываться к бутылке. Иногда срывался на Кирюшке, который первое время часто плакал и прибегал ночами к отцу с просьбами отправиться на поиски матери. Но от отца только слышал, что нужно закрыть рот, а за жалостью можно обратиться к бабке Мане. Ребёнок уходил в свою комнату, укрывался с головушкой одеялом и засыпал на мокрой подушке и с мыслями о том, что однажды мама вернётся, и всё будет хорошо.

 

Через пару часов в комнату вошёл отец. Он был почти трезв, хотя отёкшее лицо и запах говорили о том, что ему сейчас явно не до уроков сына.

– Эй, пострелёныш, иди, там Гришка пришёл.

Кирилл вскочил и наскоро нацепил верхнюю одежду. Он держал её в своей комнате, так как в прихожей давно не было вешалки, и вся одежда, которую они с отцом носили, часто валялась на стульях, тумбочках – пойди, разбери, найди.

Когда Кирюшка уже выходил на улицу, отец крикнул ему:

– И скажи, чтоб больше не орал у дома. И так башка болит…Мать вашу.

Конечно, Кирилл ничего не стал говорить другу, который пришёл позвать его не на горку, как они договаривались, а в гости:

– Пошли, мамка сказала, чтоб ты пришёл к нам ужинать.

– Неудобно как-то…Папка сейчас…

– Мало ли что папка. Пошли, завтра с моим батькой на рыбалку напросимся. Он уже удочки пакует.

 

От такого предложения Кирюшка отказаться не мог, он поправил шапку, оглянулся на дом и вышел за изгородь. Друзья шли быстрым шагом, Гришка рассказывал, как играл с бабушкой в лото после обеда, как Найда таскала большой мосол по двору, который отвоевала у соседской собаки. Двор у Гришки был аккуратно застроен баней, сараями для куриц и коров. Собака жила под баней, и это место она выбрала сама, потому что только там она могла спокойно закапывать косточки и не волноваться, что кто-то их отыщет. Когда ребята зашли в дом, Кирилл сразу понял, что на кухне что-то готовят. Пахло чем-то жаренным, то ли лук, то ли курица, гремели крышки и стук ложкой об край кастрюли. Вещи ребята повесили на крючки, которые были сделаны специально под Гришкин рост, что было очень удобно.

По количеству комнат и расположению дом был похож на тот, в котором жил Кирилл с отцом, но в тоже время он так отличался. «Уютно…», – подумал Кирюшка и проследовал за другом на кухню.

– Мам, уговорил, пришёл – сказал друг.

Женщина стояла у плиты в фартуке и что-то напевала под нос. Она обернулась и улыбнулась:

– А, Кирюшка, здравствуй. Ты не стесняйся, сейчас кушать будем, поиграйте пока. – Она снова отвернулась к плите и стала помешивать что-то в кастрюле. Мальчишки пошли в комнату Гришки. Она была небольшая, но очень чистая. У окна стоял школьный стол, за которым Гришка готовился к школе и писал в прописях. На стене висело две полки с детскими книгами, там же стоял робот, которым он так гордился. А на противоположной стороне стояла кровать, которая была аккуратно застелена.

– Сейчас, смотри, – хозяин комнаты залез под кровать и достал розового зайца из гипса.

– Это что? – Кирюшка подсел к нему на пол и кивнул на зайца.

– Копилка. Откладываю на велосипед, – погремел копилкой Гришка, – вот и сегодня десять рублей опустил.

– А чего десять? По семнадцать шестьдесят же получили…

– Ну я лимонад купил и пару жвачек, когда к тебе шёл, – Гришка протянул другу наклейку, на ней был изображен кадр из мультфильма «Ну, погоди!». А потом взял и наклеил её на комод, который стоял сбоку от стола.

– А ты на что копишь?

Кирилл только собирался ответить на вопрос, как в комнату вошла мама Гришки, она была уже без фартука, и позвала ребятишек к столу. Гришка, конечно же побежал первым и занял своё место. За столом уже собрались бабушка и отчим, возле которого примостился Гришка и сразу засыпал его вопросами о завтрашней рыбалке.

– Так, Григорий, не забывай, что у нас Кирилл в гостях. Давай пообщаемся с ним, а потом про рыбалку, хорошо? – отчим погладил его по рыжим волосам мозолистой рукой, – ну что, Кирюх, как дела?

– Да, нормально… – стесняясь спросил Кирилл.

– Бать, а он тоже деньги копит, – не вытерпел Гришка.

– Ну чудесно. Деньги всегда нужны, – разговор прервался, мама Гриши начала подавать ужин.

Первая тарелка была бабушке, рядом с ней сидел Кирилл, который сглотнул слюну при виде картофельного пюре и куриной ножки. Куриная ножка была совсем как с картинки, блестящая от масла, сверху её покрывало два кольца лука и шёл пар, что говорило о том, что она ещё и тёплая. Следующая тарелка была оказалась перед Кириллом, он уже хотел взяться за вилку, но вспомнил, что по этикету, о котором говорили в школе, нужно дождаться, когда рассядутся все члены семьи. Хотя бабушка уже начала разделывать курицу, но мальчик не торопил события. Когда каждый получил порцию, и хозяйка дома расположилась справа от мужа, Кирилл зачерпнул вилкой картофель и отправил в рот.

Горячая пища приятно обожгла его внутренности. Но он этого не ощутил, он наслаждался нежным и приятным вкусом блюда. Вслед за картошкой Кирилл взял руками куриную ножку и откусил хороший кусок. В меру перца, чуть пересоленная, но ребёнок этого не понял – ему было вкусно, ещё вкуснее от того, что сейчас сидит в чистом доме, за столом, хоть и не собственной, но семьи.

 

Взрослые завели свои разговоры, бабушка рассказывала про саженцы, отчим и мама предлагали ещё развести коров. Кирюшка вспомнил, как последний раз вот так же они собирались за столом со своей матерью. Отец рассказывал про машины, которые чинил на работе, а он его слушал так, словно пытался запомнить каждое слово. После таких ужинов Кирилл засыпал у себя в комнате, а мама целовала его в лоб и поправляла одеяло. Он загрустил, ему всего десять, и очень часто ему приходится не только самому поправлять одеяло, но и готовить. А хочется просто подойти к маме и выпить с ней чаю. Прямо как сейчас у Гришки – с печенками и конфетами «голышками».

 

– Бать, а давай Кирку на рыбалку возьмём? Смотри как тихо себя ведёт, – затянул своё шарманку Гришка.

Отчим усмехнулся:

– Кирюх, пойдёшь?

Кирюшка быстро дожевал печенье, судорожно сглотнул и ответил:

– Да! – это получилось так громко, что он даже сам не ожидал и немного смутился. Взрослые засмеялись.

– Ну и отлично. Давай-ка вот как, на рыбалку вставать рано, оставайся у нас. Сейчас с Григорием поиграете, мультики посмотрите…а?

– Да…я это… – растерялся мальчик, –папу не предупредил…

– Не беспокойся, я схожу и предупрежу. Мне всё равно в вашу сторону за опарышами…

На том и порешили. После ужина мальчишки посмотрели мультики, поиграли в робота и машинки, которых у Гриши было навалом. И у каждой то руль вертелся, то дверь открывалась, а один трактор был уже с пластмассовым человечком в кабине. Кирилла расположили на раскладушке в комнате Гришки. Уже лежа в постелях, мальчишки поделились мечтами о том, кто какую рыбу хочет вытянуть, посчитались, кто сделает это первым, и вообще, подумали всё до мелочей. Когда Кирилл уже засыпал, Гришка в кровати поднялся на локтях и шепнул:

– Ты на что копишь то? – друг молчал, – Кир…

Кирюшка слышал вопрос, но задумался, стоит ли о таком говорить. Он повернулся со спины на бок, подоткнул теплое одеяло под щёчку и также шёпотом ответил:

– Мамку искать поеду…вдруг ей там тоже плохо без нас с папкой…

 

Гришка тяжело вздохнул и ничего не ответил. А Кирюшка снова лёг на спину, перекрестился и стал засыпать в надежде на то, что ему приснится мама. В той самой шапке-ушанке, внутри которой уже почти стёрлись слова, но которая была такой тёплой, что Кирюшка ходил в ней и в школу, и на прогулку. Потому что когда-то её носила мама…