ПОСЛЕ НАС
Среди людей, среди теней
Мой одинокий бродит дух,
Я руки ваши убираю,
Замкнувшие неправый круг.
Обтянутый землистой кожей,
При смехе обнажая пасть,
Несдержанно гогочет всласть
Тот, кто свалить меня не может.
Пустые полые сосуды,
Как высохший источник рек.
Гнилую кость ретиво гложет
Злобливый слабый человек.
И ржавый спрятанный капкан,
Что под листвой, дождём и снегом,
Лежит в земле, бредёт по следу,
Цепляясь зубьями к ногам.
Раскинется и выйдет из брегов
Река, что до того спала сурово,
Затопит всё, в чём пользы больше нет,
Сойдёт и даст рожденье Миру снова.
ЭТОТ МИР – ОШИБКА, ОН НЕ МОЙ!
Сижу. Смотрю в стол, боясь повернуться.
Этот мир – ошибка, он не мой!
Дайте мне крылья сюда не вернуться,
Я уже годы держу этот бой.
Он с переменным успехом проходит,
Он измотал и истёр в дыры душу.
Он с меня лютого взгляда не сводит,
Чувства гуманные топчет и душит.
Сижу. Смотрю в стол, боясь повернуться,
Этот мир – ошибка, он не мой!
ЛИЦЕМЕР
Не целуйся с ним,
Он не снял свой грим,
Ты идёшь в бреду,
У всех на виду.
Монотонный стук,
Удар сердца звук,
Странный лунный свет,
А на нём лица нет.
Не целуйся с ним –
Вязкий белый грим,
На щеке чужой
След оставил свой.
Не сжимай кулак,
Не она твой враг,
Да и он не твой,
Был и есть – чужой.
ДУРДОМ
Слетая с резьбы,
Задев ближайший круг,
Хватит думать: «Что было бы, кабы…»
Я лошадь или плуг?
Тысяча насекомых
Кружат и изнывают меня,
Закипает мой разум,
Я пепел или искра огня?
В рукавах по две колоды,
Какая нужна? Я достану.
Поезд несётся вперед,
Я на станции или еду в составе?
В чалме не по рангу,
И обувь не по размеру,
Мне, правда, жмёт всё,
Я на пороге или уже завершила карьеру?
Моя плита без электричества,
Сердце без мотора,
Окна без занавесок,
Я расцвела – или ещё не скоро?
Треплет по океану
Лодку с замазанным дном,
Как вы справляетесь с этим?
Моя жизнь – дурдом.
ВОСПАЛЕННЫЕ ФАНТАЗИИ
Размытой акварелью
Рисую мультфильм бессмертный,
Ты под пальмой, я на дельфине,
Мой сон заветный.
Невероятно жирные бобры
Догрызают свидетельство из ЗАГСа,
Несусь в поломанном автомобиле,
Хочу, чтобы ты сдался!
Уберись из моей,
Забери с собой гниющий мусор,
Раскрашивая печальные сюжеты.
Не украсишь орденами труса.
Не добавишь улыбки
На плачущее лицо морскими слезами,
Нет песни в скрипящей калитке
Со сбитыми замками.
Закончилась игра,
Расходимся по разным углам,
Что ты хочешь, мой нелюбимый?
Ты уже всё забрал.
СЫНУ
Чтоб вырастить человеком
Родившегося человека,
Нужны силы многих и многих людей,
Чтоб не оставить вопрос без ответа
И душу на камнях пустых площадей.
Чтоб вырастить человеком
Родившегося человека,
Нужны оба: и мать, и отец,
Чтоб детская жизнь не была, как калека,
С осколками брошенных в урну сердец.
Чтоб вырастить человеком
Родившегося человека,
Бог! Дай мне сил и терпенья!
Любимый ребенок, отдушина, свет мой,
Росточек нового поколения!
Двадцать лет спустя…
Ты голым боком ищешь для себя основу,
Я отодвинулся к самой стене бетонной,
Что ж тут поделаешь: моя жена – корова.
А я под тяжким весом, как картонный.
Да, было время, и Лизок была тростинкой,
Одной рукой я мог поднять красотку,
Теперь она не пролезает в дверь гостиной,
Пока я мылом не обмажу оба бока.
И чаще, день за днем смотрю я влево
И вправо, если там порхает нимфа,
Потом куплю жене краюху хлеба,
Тащусь домой лечить подпорченную лимфу.
Куда же все пропало, просто изощренье?
Ведь спрятана Лизок в том жирном теле.
Наверное, я все же нахожусь в забвении.
А это фикция или обманы зрения.
Возьму ее сарделек пятерню, сожму в руке,
Как двадцать лет назад,
Наверное, я все ж ее люблю.
За что? За все. Включая толстый зад.
Русь
Аленушка – волшебные глаза,
Сверкающая царственная стать,
С бриллиантовою пылью небеса,
Нежнейшая речная гладь.
Ты зыбкость сказки, жизнь и чудеса,
Ты грань игры и фарса, суть таланта,
О, славься русский сказ! Живые голоса!
Которые до чад несут источник правды.
***
Кто-то неудачно подмел небо.
И облака посыпались с небес.
От нашей встречи я уже не жду чудес.
И тем не менее, молю о небыли.
И вот мы бродим по затоптанной дороге
Вдоль серого истерзанного пруда.
Почти совсем не смотрим друг на друга.
Идем, молчим, смотря себе под ноги.
Но велика обида у обоих,
Так велика, что застилает взгляд.
И мы уже два месяца подряд
Не можем разговаривать с тобою.
Ты близко – стоит руку протянуть,
И тут же успокоится душа,
Но ты опять отходишь, не спеша,
Обидной серой птицей мне на грудь.
Уже закат, июньская спустилась ночь.
Ты не сказал тех слов, что я ждала.
Из рук твоих свою я забираю душу,
И – прочь с невыносимо лживого двора.
Подвожу черту
Мне волны Волги ноги обмывают.
Уже за бедра тащат к середине,
Мое сознание в безумстве тает,
Я словно в космосе, в потустороннем мире.
Мне не за что бороться, некого любить.
Из пепла больше феникс не проснется,
Его любовь мертва – моя еще горит,
И словно мусор, что за ним ветрами вьется.
В душе огромная чернющая дыра,
Вода ее заполнит, подойдя ко рту,
Я часто набело меняла жизнь с утра.
Лимит окончен мой. Я подвожу черту…
***
Жизнь в лохмотья разодрана,
Пороки утроились,
Ярость, злость – образованы,
Жертвы сердцем закончились.
Комплекс ” Золушки” в массе,
Честность взглядов погублены.
Я в своей ипостаси,
И все связи отрублены.
Доброта криком молится –
Слезы срываются,
И мечта в одиночестве
Потому не сбывается.
Очищение утром:
Солнцем, птицей, свободой,
Я живу в мире глупом,
В рукаве две колоды.
Рассвет
Неужто я пишу про утро?
Всегда казалось: ” Как посредственно!”
Но пенье птиц и голос внутренний,
Великолепно! И Божественно!
И я один владею листьями,
Могуществом деревьев – сосен,
Я забываю о неистовстве,
Смогу помочь без лишней просьбы.
Вот Я какой! Вот Все какое!
Без масок и отчаянных взглядов.
Сегодня я не сдамся в бое:
Две матери со мною рядом.
Наблюдение
Вот так бывает: брат на брата не похож,
Один батрачит до потери пульса.
Другой живет, как в шкуре псины вошь,
Лишь оставляет дырки от укусов.
Поэтические очерки
У мамы
Я встану рано, принесу воды,
За свежей булочкой сгоняю в магазин,
Ведь если рядом мама – нет беды,
А это значит, я на свете не один.
Вырвались
Я кружусь. Или голова идет кругом?
Руки распахнуты, любят весь мир!
Сегодня мы с моей подругой
В кафе попили не кефир.
Отчаяние
Кусок никотина зажат во рту,
Мне плохо! Нет выхода! Нету – у.
Я тихо и мирно на дно и ко дну,
Остановите планету!
Муж подруги
Холеный кот, не знавший дважды два,
Но у твоих девиц кружится голова,
И ты за миску молока, за шкварки,
Ласкаешь хвост очередной овчарки
Обиды
Ты мне удар по сердцу, я – тебе,
Мы долго мучились с тобою,
Последний был снайперский – в лоб.
И мы с тобой сравнялись болью.
Люблю
Ты – душа моя, мой храм,
Где я в слезах могу молиться,
На красном сердце бурый шрам,
Не дай былому возродиться.
Расставание
Я разобью все зеркала,
За то одно, что все здесь помнят,
За тишину пустынных комнат,
За то, что все ж тебя звала…
***
Я помню, помню этот вечер.
Да, это было в декабре,
Снежинки падали на плечи
Мне.
И ты стоял, лицо закрывши,
И шею шарф-змея укрыл,
Да, это был чудесный вечер,
Был…
Прошел уж год, и снова хлопья
Вдруг закружились надо мной,
Одно отличие так важно:
Ты не со мной.
***
Это не снег, это слезы мои замерзли,
Ведь я очень долго тебя ждала,
На гулком, шумном перекрестке,
Где в голос, среди всех, звала.
И вместо сердца дыра зияла,
И позвоночник – посох ледяной,
Теперь меня никто и не узнает,
Какой была до встречи я с тобой.
Застрял мой смех в стеклянном горле.
Глаза, увы, не пламень двух свечей.
Но в миг, в секунду, так вдруг стало больно,
Когда ты, оттолкнув меня, пошел за ней…
***
Если не любим, не можем, не терпим,
Почему тогда снова и снова
С приступом тахикардии
Каждая встреча и слово.
Если не тот, кто мне нужен,
Так почему много лет
Наши нечаянны встречи
Чаяньем ищут ответ.
Я соберу чемоданы
И убегу без оглядки,
Мысли мои затуманены,
Нервы мои не в порядке.
Бешено крикну с надрывом:
«Боже! Услышь меня, Боже!»
Птицы взлетят над обрывом,
Ты за спиной крикнешь тоже.
***
Гремя пустыми бутылями,
И с сыром пошехонским, что зажат в зубах,
Шатаясь, еду к маме.
Ее этаж восьмой и словно высоко в горах.
Замру перед порогом на секунду,
Неверную рукой поправлю волосА,
Сыр запихну в пакет и, облизнувши губы,
Оправлюсь, словно драная коза.
Мать выскочит из тьмы ночной квартиры.
Я лбом упрусь в дверной косяк.
В тот миг с меня могли писать картину.
Название: «Вернулся сын – дурак».
И я мычу, молчу, ползу на коврик,
С меня мои ботиночки снимают,
Я стокилограммовый слон, для мамы – слоник,
Она летает надо мной, летает.
Испуг в ее глазах, в морщинках слезы:
– Да как же это?! Что же? Без причин?
– Ты извини… – промямлил я невнятно, –
Сегодня у меня родился сын!
***
Я жду терпеливо, сметая хаос в душе,
Что именно ты придешь меня спасать,
Что будет еще не поздно уже,
Что будешь еще горячее меня обнимать.
Ведь только ты знаешь, где я сейчас и как,
Где болит, когда сбивается колея,
Где бесстрашно со страхом сжимаю кулак
И бросаюсь в пучину сама не своя,
У меня одна просьба, – не опоздай!
Ведь силы иссякли, совсем мало осталось,
Я перешагну острие, так и знай,
Но не любовь к тебе будет, а жалость.
***
Что за насмешки Бога
Надо мной, убогим?
Я сам поморщился брезгливо:
«Туда мне и дорога!»…
Еще пятнадцать лет назад
Мои глаза тобой блестят,
Наш дом, очаг и мой ребенок,
Едва стряхнули из пеленок.
Я не ценил, не думал долго,
Когда ушла ты – мир замолкнул,
И я глушил его, как мог,
Все брал у этой жизни в долг.
Сейчас стою на ветреном углу,
Глаза мои впиваются во мглу,
Я вас увидел: и тебя, и сына,
И боль моя в груди невыносима.
Ты весело смеялась, кудри ветром,
Я побежал как пес за вами следом,
Но спотыкнулся и упал на льду,
Я не найду вас больше, не дойду.
Что за насмешки Бога,
Надо мной, убогим?
Я сам поморщился брезгливо:
«Туда мне и дорога!»…
Что значит мир?
Что значит мир?
Комбайн, скользящий по золотой пшенице.
Что значит мир?
Под небом голубым влюбиться и родиться.
Мир – это жизнь,
Идущая своим беспечным шагом,
Мир – это мы,
Поющие, под нашим флагом.
Мир – это шар.
Воздушный шар в руках ребенка,
Мир – это шаг.
Шаг в будущее с песней звонкой.
***
Я – собака, ждущая скрип половиц,
Тяжелеющих под твоими ступнями,
Я как пес на ремне, и ищу среди лиц
Глаза темные своего хозяина.
Тело выгнулось и напряглось,
Что вот-вот ты появишься за поворотом.
Не сбылось. Увы, опять не сбылось.
Был не ты, и встречал его кто-то.
Я скулю, и весь мой организм
Как ходящая рваная рана,
Ты сейчас уже кем-то любим,
И мой вой словно речь моя бранная.
Потемнело. Едва волокусь,
Но обхожу обжитые склоны,
Я туда уже не вернусь,
Добрый пес не сдыхает у дома.