В доме Васильевых с утра стояла суета. У младшей дочки, Алисы, сегодня день рождения. Мама с именинницей готовили стол, папа принес домой дефицитные шоколадные конфеты. В воздухе смешались ароматы маминой «Красной Москвы» и папиного «Шипра». Старшая сестра Нина щипцами накручивала локоны и чуть не сожгла, поэтому к парфюму и аппетитным запахам праздничных блюд примешался едва заметный жженного волоса. Вскоре пришла бабушка в цветастом уютном платке и аккуратно подкрашенными тонкими губами. В большую комнату внесли стол из кухни, и вся семья собралась праздновать. Мама вынесла медовик с девятью свечками. Алиса в светлом платье и пышными бантами, зажмурившись, загадала желание. Сестра достала упакованный подарок. Алиса выскочила из-за стола и в нетерпении начала разворачивать бумагу. Девочка с удивлением вытащила ярко-красное платье и скривила носик.
– Но я ведь совсем не это хотела! – капризно заявила она.
Родные опешили.
– Жаль, такое красивое платье, – сказала бабушка, – я бы хотела иметь такое. Может быть, ты его примеришь?
– Ба, ты специально это говоришь, – протянула девочка, уже не так уверенно.
– Конечно, специально. Я очень хочу увидеть тебя в новом платье, – улыбнулась старушка.
– Так нечестно, я ведь просила обезьянку из ЦУМа.
– Алиса, как тебе не стыдно! – сказал отец.
– Семен, подожди, – остановила его бабушка. – Алиса, давай так: я расскажу тебе одну историю из моего детства, и если после неё ты все еще будешь хотеть обезьянку, мы завтра вместе сходим в ЦУМ. Согласна?
– Конечно! – тут же согласилась девочка. Она вернулась на свое место и приготовилась слушать. Отец выключил телевизор, сестра переставила стул поближе. Бабушка поправила цветной платочек и, уютно сложив руки, начала свой рассказ:
– В середине июня того лета, когда я была в том же возрасте, что и ты сегодня, в витрине магазина появилось яркое красное платье. С белыми рюшами по краю круглого ворота и вышивкой на поясе. В освещении ламп, за прозрачным стеклом витрины, платье казалось нарядом принцессы. А чего ещё хотеть, когда тебе вот-вот стукнет девять? Конечно, родители не могли позволить купить такой дорогой подарок, но мечтать никто не запрещал. И в свой день рождения, задувая свечу, я загадала получить красное платье.
А потом началась война, и как-то быстро все вокруг изменилось. Отец ушел на фронт, дядя Миша тоже. С тех пор я их не видела.
После входа в город немцев, нас – маму, двух младших сестер и братика Сеню, в товарном вагоне отправили в Польшу. Помню духоту, и как стояли, прижавшись друг к другу, повернуться было невозможно. Поезд вёз нас в неизвестном тогда направлении. Люди в дороге умирали, на остановках солдаты выбрасывали их тела из вагона, и поезд шел дальше. Где-то по пути так остался Сеня.
Когда поезд, наконец, доехал, нас вывели и стали разводить в стороны. Сортировали. Мы тогда толком и не знали, куда нас привезли, да и кто такие немцы тоже. Потом повели в душ, перед входом заставили снять одежду и побрили. Все вещи неаккуратными стопками лежали там же, по ходу движения в душевые.
В душе двое – то ли немцы, то ли поляки, поливали нас ледяной водой из шланга. Люди падали и уже не вставали.
Взамен моего серого платья с вышитым на вороте голубым цветком, мне дали пижаму в черно-белую полоску с нашивкой на груди с лагерным номером. Тогда же сделали татуировку. – Ба подняла рукав своей кофты и показала расплывчатые цифры.
Алиса, все это время слушавшая её с приоткрытым ртом, тонким пальчиком коснулась татуировки. Остальные слушали молча: у Нины на глаза навернулись слезы, а мама кусала покрытые вишнёвой помадой губы. Бабушка ласково погладила внучку по голове и продолжила.
– Жить в бараках было тяжело, почти невыносимо. Спали на жестких досках, уложенных в высоту на три ряда и покрытых тонкой подстилкой из сена. Еду привозили ближе к вечеру: хлеб с опилками да похлебку с капустой или чем-то вроде неё. Сколько так продолжалось – не знаю. Со счета сбилась. Помню, что когда я все-таки вернулась домой, в сопровождающих документах поставили дату рождения на несколько лет старше, чем я была. Так плохо выглядела. – Бабушка замолчала, только молча перебирала длинными пальцами, скрюченными артритом, края цветного платка.
– А платье? – спустя несколько минут спросила Алиса.
– Платье… – вздохнула бабушка, – я тогда уж и забыла про него. Но в один из тех бесконечных дней меня направили на разбор вещей. Там было много всякого – от пальто до ботинок. Немцев больше всего интересовали ценности вроде золотых колец или сережек, которые кое-кто умудрялся привезти с собой. И среди них я наткнулась на красное полотно. Это было то самое платье, из витрины моего давно оставленного городка. С посеревшим белым кружевом, чуть надорванным воротом. То платье уже не было радостно-красным. Оно будто напиталось серостью. И, тем не менее, моя детская мечта была в руках. Так не вовремя, и так страшно, оставив свою маленькую хозяйку.
Помню, как слезы катились тогда по щекам. А ведь я думала, что уже не заплачу, выгорело все с приезда. Ан, нет. Было во мне тогда еще что-то. – Бабушка улыбнулась чему-то, что понимала только она, – и сейчас есть. Может, то сила духа, а может, вера. Как ни назови, всё только в человеке отыскать можно.
– А та девочка, она умерла, да? – с ужасом спросила Алиса.
– Не знаю, внучка, может, и нет. Хотелось бы верить.
Она замолчала, будто погружаясь в собственные мысли. Плотное, с вышитым синими цветами воротом, красное платье всё еще лежало на столе. Оно не было бабушкиной мечтой, но неизбежно вернуло её в прошлое.
– Мне страшно, – сказала Алиса. Мама подошла к ней и обняла, отец положил руку на плечо, Нина тоже встала рядом. Бабушка погладила Алису по голове.
– Такого больше не будет, тебе нечего бояться. Если каждый из нас будет знать правду, то не допустит, чтобы детские мечты превращались в кошмары.
Алиса крепко обняла родных. Мама и Нина украдкой смахнули слёзы. Девочка ещё раз взглянула на бабушку, затем взяла в руки платье.
– Алиса, знаешь, а ведь теперь платье может стать началом новых воспоминаний – счастливых, – сказал папа. – Что скажешь?
Алиса прижала к себе теплую ткань и ответила:
– Начнём, пожалуй, с праздника. Бабуль, поможешь мне переодеться?