Пианист встал и поклонился своей публике. Людей в зале было немного, большинство просто заскочило в это кафе, чтобы пропустить чашечку-другую горячего шоколада перед холодной темной ночью. Пианист сел на стул, поправил ноты на подставке и размял пальцы.
Тем временем люди жили своей жизнью, беседовали о делах, смеялись и о чем-то думали, но взгляды лишь нескольких были прикованы к одинокой фигуре за фортепьяно, облаченной в черный сюртук. Пианист не смог удержаться и прежде чем начать играть, благодарно улыбнулся своим слушателям. Те улыбнулись в ответ. И пианист опустил руки на клавиши.
В этот момент зал чикагского кафе «Белый Якорь» преобразился. Звуки музыки проникли в каждого и медленно растворились там, словно морской бриз. Люди сбросили груз житейских проблем и окунулись в атмосферу звенящих, вибрирующих в воздухе аккордов. Пианист увеличил темп и в благоговейном трепете перед произведением, закрыл глаза. Его пальцы летали по клавишам, прижимая то одну, то другую и извлекали из недр пианино пронзительные, подобно крикам белых чаек, звуки. Люди за столиками привстали от счастья, чувствуя, что их ничто не сдерживает, не тянет вниз, не затмевает солнце личности!
Кафе превратилось в огромное море, в котором пианист перебирал волны и окатывал людей счастьем, вновь с приливом окунаясь в цунами музыки. А над морем кричали и кричали чайки. И когда белизна их крыльев стала невыносимой, грянул плавный отлив, и побережье затихло с последним протяжным криком чайки. Музыка смолкла, клавиши упокоились, люди замерли.
Внезапно раздался такой шквал аплодисментов, что цунами и в подметки не годилось. Люди поняли, что они – клавиши, а жизнь – пианино. Но кто же тогда перебирал их судьбы, словно камешки на берегу, кто же играл ими все это время. Это был Бог. Потому что только Бог может играть человеческим счастьем.
Пианист встал, звуки музыки исчезли. И этот последний, благодарный поклон сорвал столько оваций, сколько владельцу «Белого Якоря» не снилось в самых радужных снах. Люди рукоплескали Господу за то, что он вырвал их из каменных стен и подарил настоящую жизнь.
Люди-клавиши, жизнь-пианино.
А как же пианист? Пианист, без сомненья, Бог.