Иннокентий Васильевич Семушин
Справка:
62 года. Заведующий кафедрой математической кибернетики и информатики УлГУ,
доктор наук, профессор.
Родился в Кировской области.
——————————————————————–
– В моей семье получился, наверное, уникальный случай – моего отца звали точно так же, как и меня – Иннокентий Васильевич. Я его никогда не видел, и он меня тоже не видел, так как еще до моего рождения погиб на фронте. Мама вышла замуж второй раз, отчима звали Василием. Поэтому я и стал не Иннокентием Иннокентиевичем, а Иннокентием Васильевичем.…
Моя семья произошла из настоящего «медвежьего угла» России. Вокруг – леса, глухомань, чистый воздух, чистая река. Мама работала учительницей, отчим (которого я тоже считаю отцом) – военный. В 1947-м году он увез нас с мамой в Забайкалье, и с тех пор мы все время путешествовали по местам его службы.
– Почему не стали военным?
– Я хотел быть моряком. Подавал документы в мореходное училище, но не прошел по зрению. Поступил в ЛЭТИ (Ленинградский электротехнический институт), который в шутку называли и Ленинградским эстрадно-танцевальным институтом, благодаря хорошей самодеятельности.
После института меня распределили в Ульяновск – на «Марс». Про этот город я тогда ничего не знал, даже взял энциклопедию, чтобы иметь хоть какое-то представление о месте, куда еду. Вычитал, что здесь Волга, оползни… Особого желания ехать не возникло, да и не успело возникнуть. Во время последнего экзамена пришли новые распределения, и в качестве альтернативы мне предложили город Горький. С радостью согласился, все-таки Санкт-Петербург и Горький – города примерно одного уровня.
В 1967-м я поступил в аспирантуру, окончил ее и снова столкнулся с распределением в Ульяновск! Оно не было обязательным, как в институте, но я уже был женат, и мы ждали пополнение. В Ульяновске предлагали хорошие условия. До этого были одни общежития.
С 1971-го года мы живем в Ульяновске. Помню первые впечатления – занесенный снегом «по уши» небольшой городок. Сначала воспринимал город как временное пристанище, а потом втянулся в этот неторопливый ритм, когда можно никуда не бежать, не торопиться, а просто спокойно заниматься своим делом. До 1988-го преподавал в политехническом институте. В 1987-м Юрий Вячеславович Полянсков, ректор УлГУ, пригласил меня в рабочую группу по созданию филиала МГУ в Ульяновске.
– В начале 90-х многие научные работники потянулись в бизнес…
– Увы! Бизнес – это не для меня. Он, наверное, противоречит моей природе.
– На что живет ульяновская профессура?
– Профессорский оклад – порядка 2,5 тысяч рублей. С надбавками за степени и звания получается около 7 тысяч. Наверное, это немного. По этой причине, очевидно, условно 50% профессоров занимаются репетиторством, многие параллельно работают в других образовательных учреждениях.
– А гранты?
– Я знал только одного преподавателя нашего университета, который жил на гранты.
– Не обидно, что вчерашние студенты устраиваются на работу и подчас получают в несколько раз больше, чем их преподаватели?
– Кому обидно, тот занимается репетиторством. Лично я этим никогда не занимался. Для меня важнее внутреннее согласие, мир в душе и интересное дело. Человеческая жизнь очень коротка, и прожить ее хочется, ценя красоту каждого дня, ценя то хорошее, что есть в жизни.
Японское высказывание: «Некрасивое недопустимо». Всего два слова. Это был эстетический и моральный кодекс эпохи Хэйан, десятый век. Хэйан – «мир и покой», «Хэйан-кё» – «город мира и покоя», нынешний город Киото. Очень емкие, на мой взгляд, слова. Жить в погоне за еще большими и большими деньгами – некрасиво, наступать другому на горло – недопустимо. Каждый должен делать свою работу хорошо для себя и для других. Вот и все!
– Отличаются ли занятия наукой сейчас от занятий наукой в советское время?
– Для меня лично это отличие очень сильное. Я всегда занимался прикладными исследованиями, – тем, что применимо в промышленности.
В советское время каждое предприятие имело фонд научно-технического развития. Этот фонд предприятие было обязано потратить. Независимо от того, хотело оно или нет, оно было обязано развиваться. Приводило это к тому, что заключались многочисленные договора с институтами.
Вот пример. В 1979-м в Ульяновский политех приехали несколько представителей из министерства авиационной промышленности. Им были нужны специалисты для решения сложной задачи. Приехали в Ульяновск, потому что у нас была кафедра авиационного приборостроения. Возник взаимный интерес, и в течение пяти лет я разрабатывал методы и программное обеспечение для оценивания инструментальных погрешностей навигационных систем самолета. Доцентская зарплата в то время составляла 350 рублей, за эту дополнительную работу платили еще половину оклада. Но мы об этом вообще не думали. Главное, была очень интересная работа и настоящее творческое сотрудничество, очень деловое и требовательное со стороны заказчика. То есть в выгоде оставались все.
Сейчас предприятия или не хотят, или не имеют возможности тратить деньги на свое развитие. Научные исследования проводятся по грантам РФФИ, Российского Фонда Фундаментальных Исследований, или Министерства Образования. Дело это хорошее, но заковыка в том, что данные работы касаются только фундаментальных дисциплин, они практически не связаны с конкретным прикладным результатом. Складывается впечатление, что исследования, имеющие непосредственный выход на промышленность, сейчас никому не нужны.
– А хвалёный фонд Сороса тоже этим не занимается?
– Насколько я знаю, Сорос не поддерживает разработки в области техники, технологии и математики.
– Есть ли у профессора Семушина хобби?
– Привлекают новые компьютерные технологии. Они, как известно, повсюду. Покупаю книги из серии «web-профессионалам» и пытаюсь освоить что-то новое. В качестве отдыха и разрядки тренируюсь на своем сайте (staff.ulsu.ru/semoushin/). Мне это интересно. Но вот к вопросу о бизнесе. Мой бывший однокашник, с которым я встретился спустя двадцать пять лет, задал прямой вопрос: «Что ты умеешь?» Я слегка задумался. Он сам имеет бизнес здесь и в Америке и явно имел в виду: «За какие умения тебя можно купить?», или «В чем ты профессионал?».
Это хороший вопрос. Каждый должен знать на него свой ответ. Не могу сказать, что я профессионал в web-дизайне, но для меня интересно что-то уметь в этом деле.
Я также большой поклонник современной универсальной издательской системы, хорошо известной в среде математиков и физиков, – имею в виду знаменитый «ТеХ» или «ЛаТеХ». Она освобождает от рутинной оформительской работы, позволяет авторам забыть о форме и сосредоточится на содержании. О форме позаботились другие – авторы многочисленных стилевых файлов и разнообразных пакетов, которые надо просто подключить.
– В компьютерные игры играете?
– Компьютерные игры – пустая трата времени. Если вижу кого-то, занимающегося этим, мне становится его просто жалко. У компьютерных игр для меня есть другая сторона – загадка их притягательности. Почему такой притягательностью не отличаются компьютерные обучающие программы? Почему они бывают ужасно скучными и сделанными так топорно? Создатели игр не задумываются, как точно ответить на эти вопросы, – они просто умеют делать игры! Между прочим, военное ведомство США финансирует не один крупный проект для решения этих вопросов. Тем самым они хотят поднять привлекательность компьютерных тренажеров и других обучающих средств.
– Как Вы считаете, почему компьютерная техника сейчас переживает такое бурное развитие?
– В принципе, любая разумная деятельность людей направлена на повышение уровня жизни общества в целом. И каждый заинтересован в этом. Этим интересом пользуются производители товаров и услуг. И между ними – свирепая конкуренция. А если наука и компьютер помогают выиграть, то грех не заботиться об их развитии.
– Не станет ли человек в итоге придатком компьютера?
– Это вопрос из разряда вечных риторических (то есть незлободневных): уничтожит ли разум сам себя. Я думаю, что нет. Разум – такая штука, которая умеет, подойдя к краю, остановиться. Иначе человеческой цивилизации уже давно бы не существовало.
– Многие люди, общающиеся с компьютером, говорят, что он «разумен», что у каждого компьютера есть свой характер.
– Верно, это идет от вечного желания обвинять в своих ошибках других. Что-то не так сделал, в программе пошел сбой, – кто виноват? А вообще-то, как только ни называют свой компьютер
влюбленные в него компьютерщики: «Ну, давай, давай, думай скорей…чего тебе не хватает…»
Обычно с ним ласковый разговор происходит… и тогда все в порядке.
– Расскажите о своей семье.
– Моя дочь работает в банке, что соответствует ее образованию – деловое управление. Жена – старший преподаватель кафедры французского и немецкого языков нашего университета. Познакомились мы с ней в Горьком, куда она тоже приехала по распределению. Оказалось, что дни рождения у нас в один день, только она меня значительно моложе!
– Судьба?
– Наверное, да. Судьба у человека есть. Хотя математику трудно признать истинным то, что формально нельзя доказать. Скорее, судьба – это предопределение человеку действовать в рамках предоставленных природой способностей и возможностей. Грубо говоря, если у тебя нет врожденных способностей к музыке, но есть способности к точным наукам, то великим музыкантом тебе не стать точно, но стать профессором математики очень даже возможно. Но для этого нужно приложить соответствующие усилия. Разум нам на то и дан, чтобы в хаосе дорог найти свою единственную тропинку.
– У Вас счастливая семья?
– Я считаю, да.
– В чем ваш секрет?
– «Все счастливые семьи счастливы одинаково». Секрет во взаимопонимании, секрет в том, чтобы ценить любовь другого человека. Семью хранит взаимная внимательность супругов.
Природой заложено, что мужчина и женщина – разные. Принцип дуальности, справедливый для всей живой природы, создан не зря, – он помогает выжить в нестабильном мире.
Мужскому роду предназначено быть в поиске и рисковать, чтобы приспособиться к непредвиденному. Женский род сохраняет все лучшее, что накоплено в сообществе, чтобы передать это потомству, т.е. он в хорошем смысле слова консервативен. Женщина объективно – хранительница всего самого ценного, что дается жизнью. Если мужчина и женщина оценят и поймут это данное природой предназначение противоположного пола, они будут счастливы.
Если говорить о воспитании детей, то здесь секрет в том, чтобы дать им простор и создать условия для реализации, и ни в коем случае не говорить, что они на что-то, мол, не способны. Ребенок должен исходить из того, что в нем все есть, – многие таланты и способности ему подарены, – и суть дальнейшего определится тем, как он этим даром распорядится. Только тогда он, перепробовав многое, найдет свое истинное предназначение и достигнет в нем максимального результата.
– Пришли ли Вы к ответу на вопрос: «В чем заключается смысл жизни?»
– В вышесказанном… В том, чтобы иметь рядом с собой надежного человека, с которым пройти по этой жизни в мире и согласии и родить детей, которым отдать тепло своего сердца. И в том, чтобы реализовать в профессиональном плане то, что отпустила тебе природа. Неталантливых людей не существует! Способности есть у каждого. Их нужно непременно искать, найти и реализовать!
– Кто Вы по политическим убеждениям? Состояли ли вы в КПСС?
– Я никогда не состоял в КПСС и для себя не видел причин туда стремиться. Я человек не «корыстоустремленный», как вы могли, наверное, заметить. Если об убеждениях, то я верю в демократию при соблюдении «правил игры».
– То есть?
– То есть, законов. Демократия без соблюдения принятых установлений – не демократия, а попустительство худшим проявлениям и анархия. Но мы в России почему-то любим смешивать разные вещи…
– Два вечных вопроса о происходящем в России: «Кто виноват?» и «Что делать?»
– Никто не виноват. Чем исторически объяснить, что даже классики про Россию говорят: «Там две беды: плохие дороги и воруют»? Мы многого не знаем из своей истории. А ведь на самом деле, все сущее – отражение прошлого. Надо больше вдумываться в нашу историю, надо выискивать там подлинные причины происходящего. Все происходящее ныне в стране мы имеем как естественное следствие нашей истории.
Ну, а что делать… Потеря ориентиров – самое плохое. Носители ориентиров – целители от всех бед. Никакого открытия в том нет, что для всякого прогресса велика роль образования. Его и надо поднимать.
И жить по принципу: «Некрасивое недопустимо»…