Служивой В. А. Симбирский контекст

Справка:

53 года. Председатель Федерации отраслевых профсоюзов Ульяновской области, объединяющей около 300 тысяч работающих. В 1970-1971 годах воевал в Египте.

Родился в Актюбинской области (Казахстан).

———————————————————————-

Командировка

– В армию меня призвали весной 1969-го – в войска связи. Сначала была учебка в Самарканде, потом 3 месяца службы в Ашхабадской области (Туркмения). А в феврале 1970-го нас срочно переучили на «ракетчиков». Меня, как сержанта, сделали командиром «Шилки».

4 февраля погрузили в теплушки, технику поставили на платформы, закрыли деревянными щитами. Через всю страну 10 суток ехали на Украину – под Ровно. Там начали тренироваться – стреляли по мишеням, сбрасываемым с самолета.

Никто толком ничего не знал. Ходили слухи, что нас отправляют во Вьетнам.

16 марта 1970-го в Николаеве у нас отобрали документы, переодели в гражданку и погрузили в сухогрузы. Говорили так: «Вам предстоит особое задание партии и правительства»… Официально мы числились спортсменами, и даже комсомольская организация временно превратилась в «организацию физкультурников».

Узнали, куда плывем, только через трое суток, когда прибыли в египетский порт Александрия и переоделись в местную армейскую форму (все – и солдаты и генералы, ходили в одинаковой х/б форме песочного цвета без знаков различия). Египет встретил нас трассирующими очередями. Шла война…

Война

– Война, на которую мы прибыли, началась еще знаменитой «Войной 6 дней», когда в течение 6 дней июня 1967-го Египет (как тогда писалось в газетах, «первая на Ближнем Востоке страна социалистической ориентации) потерял более 1200 танков, более 1000 артиллерийских орудий и полностью отдал Израилю Синайский полуостров. С тех пор до 1970-го между этими странами велись локальные столкновения. А потом президент Египта Гамаль Абдель Насер (1) попросил помощи у СССР. Советское командование назвало ввод войск в Египет – операция «Кавказ».

В Египте было три наших бригады ПВО по семь ракетных дивизионов. Стояли в трех местах: на прикрытии порта Александрия, столицы Египта – Каира и Асуанской плотины. Я служил под Каиром – в 30 километрах от пирамиды Хеопса.

Задача «Шилок» была такая: прикрытие стоящего за нами зенитно-ракетного дивизиона от низколетящих целей. Взвод «Шилок» – это три установки и шесть постов стрелков «Стрелы-2» (стреляет с плеча). «Шилка» – это 23-милимметровая скорострельная 4-ствольная установка. «Шилку» обслуживало пять человек – четыре члена экипажа плюс водитель транспортно-заряжающей машины, на которой находились снаряды. Наклонная дальность поражения «Шилки» до 3,5 километров.

В Египте я был с марта 1970-го по июль 1971-го. Все это время жили в пустыне – в окопах, выложенных из мешков с песком. Воевали с американскими «Фантомами», английскими «Скайхоуками» и «Супермистерами», французскими «Миражами».

Но первый самолет, который мы сбили, был советский Ил-28, пилотируемый арабскими летчиками. Виной всему была организационная неурядица – в систему опознавания «свой-чужой» забыли ввести новые коды. Хорошо хоть летчики успели катапультироваться.

Как только мы развернулись, налеты на Каир прекратились. А в июне началось обострение конфликта. Активные боевые действия велись три месяца в районе Суэцкого канала (разделяет основную территорию Египта и захваченный Израилем Синайский полуостров). За это время наше подразделение сбило девять «Фантомов» и два «Скайхоука».

Война велась и в воздухе, но там нашим «МИГам» удалось сбить только один «Супермистер». Наши же потери составили более десятка машин. В то время «Фантомы» очень сильно превосходили «МИГ-21» и «СУ-7Б».

А 28 сентября 1970-го скончался президент Насер, правивший страной семнадцать лет. Он проводил «некапиталистический» курс, ориентированный на СССР. Теперь же пришел другой президент – Анвар Садат (2). Отношения с СССР стали ухудшаться. Вплоть до того, что нас стали намного хуже кормить, к примеру, давали черствый хлеб. Садат выбрал капиталистический путь развития страны, и в 1973-м советские войска были окончательно выведены. За это в 1978-м были подписаны Кэмп-Дэвидские соглашения, по которым Израиль вернул Египту Синайский полуостров.

– Как к вам относились египтяне?

– Когда мы в первую ночь шли через Александрию, местные жители высыпали на улицу и с ликованием приветствовали. Относились с восхищением, даже подобострастно. Перед самым нашим прибытием в Каире израильтяне разбомбили школу. 30 школьников погибло, 31 был ранен. После того как мы развернулись на Каир больше не упало ни одной бомбы! За это нас боготворили!

После изменения политического курса арабы стали относиться к нам свысока. Пропаганда есть пропаганда… В 1999-м я поехал в Египет в турпоездку. Пытался рассказывать местным, что воевал за их страну. Египтяне были в недоумении! Молодое поколение этого даже не знает! Египтяне уверены, что победили в той войне самостоятельно! А русские только им мешали!

– Арабы – хорошие воины?

– В условиях современной войны и современной техники они воины плохие. Мы много их обучали, но арабские ПВО, к примеру, так ни одного израильского самолета и не сбили. Когда начинался налет, они бросали технику, прыгали в окопы, да еще и зарывали голову в песок. Может быть, в партизанской войне арабы и преуспевают, но в непосредственной схватке с противником – они не солдаты!

– Какие потери были среди наших ракетчиков?

– Однажды прямо на моих глазах был уничтожен ракетный дивизион, стоявший неподалеку. На него вышло три «Фантома», ребята первые два сбили, а третий ударил по ним управляемыми ракетными снарядами. Попал прямо в пусковую установку. Взорвался боезапас, на месте погибло восемь человек.

Один раз были на волоске от гибели и мы. Со стороны солнца прорвался «Мираж» и сыпанул штук десять бомб. А у нас рядом с основной позицией была оборудована ложная – такие же обтянутые маскировочными сетями окопы с макетами орудий. И бомбы пришлись точно по ним! Все смело начисто…

Всего из нашей дивизии (около 3000 человек) за полтора года погибло человек 70. Основные боевые потери были на Суэцком канале. Плюс очень многие гибли по неосторожности. И под машину попадали, и в карауле по своим стреляли.

– А дедовщина?

– Дедовщина тогда в армии была не такая махровая, как сейчас. «Молодые» работали вместо «дедов», подворотнички им пришивали, «кукарекали» сколько до дембеля осталось, но жестоких издевательств не было. Может быть, оттого что «молодые» были побойчее. Когда моему призыву пришла пора демобилизоваться и большая часть уехала, «молодые» как-то ночью поднялись и «дедов» хорошенько поколотили. Меня, правда, не тронули – я никого не притеснял.

Военный быт

– Видимость в Египте изумительная, облаков нет. Самолет можно определить глазом за тридцать километров. За полтора года моей службы дождь был только один раз! Чуть-чуть поморосил, а мы радовались как дети!

– Какая была самая большая трудность?

– Жара! Обычная летняя температура за пятьдесят в тени (самая низкая – ночью зимой – плюс семь). Правда их пятидесятиградусная жара переносится гораздо лучше нашей тридцатиградусной. Потому что влажность низкая.

Летом мы обтягивали фляжки материей, обливали водой и вешали между траков «Шилки». Вода высыхала, и фляжка чуть-чуть охлаждалась.

Летом часто поднимался сильный восточный ветер, и начинались пылевые бури (хамсин). Руку вытягиваешь, а ладони уже не видно! На зубах, в одежде – везде сплошной песок! На случай тревоги приматывали трубку к уху, заматывали голову и лицо полотенцем и так дышали…

Еще мучили насекомые. И не какие-то экзотические (скорпионы и тарантулы тоже были, но в палатки не заползали), а обычные клопы и тараканы! Откуда они в пустыне брались?! В бетонном убежище, в дырочках (бетон же имеет пористую структуру) жили тысячи клопов. Стены постоянно белили, обрабатывали ядохимикатами, а неделя проходит и их снова там полчища!

Ночью постоянно приходили не только крысы, но и шакалы, корсаки (подобие лис) и бродячие одичавшие собаки. Жрать-то в пустыне нечего, вот они и мародерничали. Как начнут вокруг выть, выйдешь и палишь в темноту из автомата! Днем часто видели такое: подстрелишь одну собаку, все остальные на нее набрасываются и тут же съедают.

– Вы тоже голодали?

– В расположении была своя полевая кухня, с которой нам привозили пищу. Ели от пуза своей родной русской еды! За время службы я поправился на семь килограммов! Беда была в том, что термоса закрывались неплотно. Привозят, а каша вся пропитана песком! Так что ели с песком…

Не знаю, может быть от этого постоянно хотелось кислого. Бутыль с уксусом всегда стояла у нас под столом. Заливали им и первое, и второе. Ешь, аж скулы сводит, но организм просит!

Ну а самым большим «голодом» была тоска по Родине.

– Вы говорите, что воевали в египетской военной форме. Насколько жестко соблюдался режим секретности?

– Израильтяне же все равно в первый день все узнали! Сначала нам строго-настрого запретили писать домой, где мы находимся. Письма присылались на почтовый ящик «Москва-400». Но потом мы этот запрет стали нарушать. Намеками… Писали домой: «Привет из Африки!», описывали, какая вокруг жара. Правда моя мама так ни о чем и не догадывалась. Видела московский адрес и отвечала: «Как мы рады, что ты служишь в Москве!»

– Каково было ваше денежное довольствие?

– Зарплату по тем временам нам платили приличную. 16,5 египетских фунтов в месяц. Официально один фунт стоил 2 рубля 7 копеек, но если ты не брал их сразу, а переводил на книжку, то по возвращении в Союз они превращались в 125 рублей, которые к тому же «отоваривались» в валютной «Березке». Когда я ехал на дембель, то себя одел с головы до ног и всем родственникам купил дорогие подарки. Офицеры получали от 600 до 1000 рублей в месяц. Это вообще были огромные деньги!

– Какие были цены в Египте?

– Грамм золота стоил 1 фунт, пачка сигарет – ¼ фунта. Когда бывал в Каире, то лучше не было чем купить бутылочку «Кока-колы», которые продавались из коробок с сухим льдом. Стоили они 1,5 пиастра (их копейка). До сих пор у меня сохранилось трепетное отношение к «Кока-коле».

По окончании службы приказом Саддата я был награжден Орденом воинского долга 2-й степени. Офицерам давали такой же орден 1-й степени. Наш был серебряный, а у них – позолоченный. Если переводить на наши награды, то это примерно равняемся нашему Ордену Славы… Всего было награждено около 170 советских солдат и офицеров.

– Существуют ли сейчас какие-нибудь льготы для участников той войны?

– Мы очень долго не признавались государством. Только в 1989-м году правительство СССР распространило льготы «афганцев» на участников других локальных войн. Интересно, что воевавшие в Венгрии или Чехословакии такими льготами не обладают. Их посчитали «оккупантами», а нас «интернационалистами». Потому что в нашем случае иностранное правительство само попросило о введении войск. В их случае – нет.

Сейчас моя единственная льгота – бесплатный проезд на городском транспорте, кроме такси. В Москве я пользуюсь своей льготой с удовольствием. В Ульяновске бесплатно не езжу. Никогда удостоверение не показываю, а оплачиваю проезд. Так же не пользуюсь льготами на оплату коммунальных услуг. Стыдно перед нашим нищим городским хозяйством.

Мир

– На русскую землю я ступил 30 июня 1971-го года. В тот день, когда погибли трое наших космонавтов – Добровольский, Волков и Пацаев (3). Приехал к родителям в Казахстан. Хотел поступить в политех на радиофак, и ближайший оказался в Ульяновске, в 800 километрах от моего родного совхоза.

В Ульяновске учился на вечернем, работал на радиоламповом заводе. После окончания политеха семнадцать лет работал на «Авиастаре» (восемь последних лет возглавлял профсоюзный комитет). С 1994 года – заместитель председателя, а с 2001 – председатель Федерации отраслевых профсоюзов.

– Как в ваши времена в Казахстане относились к русским?

– До середины 80-х относились очень хорошо. Национальные конфликты начались, когда в 1986-м первым секретарем ЦК туда приехал Колбин и стал закручивать гайки, казахов снимать, русских ставить. Кому-то из тех, кого он прижал, его методы не понравились. Подняли студентов, и произошла бойня… Это был первый национальный конфликт в бывшем СССР!

Мои родители уехали из Казахстана в 1990-м. Но не из-за национальности. К старшим там до сих пор относятся очень уважительно, будь ты казах или русский. У меня там до сих пор тетка живет. Вот русской молодежи там сейчас плохо. Но это и понятно: в мое время там было 70% русских, сейчас – менее 30. Мы – национальное меньшинство.

– Вопрос об «Авиастаре». Кому, как ни Вам знать, что там произошло, как авиагигант, выпускавший в конце 80-х по шесть «Русланов» в год, пришел к сегодняшнему плачевному состоянию?

– В 1986-м мы выпустили два «Руслана», в 1987-м – четыре, в 1988-м – шесть, в 1989-м – четыре. А в 1990-м году бывший генеральный директор Михаил Прокопьевич Пильник разделил авиазавод на составляющие – самолетный завод, агрегатный завод, завод «Сигнал» и так далее. Это был тогдашний принцип: берите каждый столько суверенитета, сколько унесете. Все начали друг другу выставлять счета. Даже за то, чтобы просто машину взять, нужно было платить, потому что транспортный цех тоже «обрел суверенитет»! Ну и началась неразбериха…

Увидев, что получилось, Пильник дрогнул и подал в отставку. Из Ташкента приехал новый директор – Виктор Васильевич Михайлов. Он начал все собирать снова. Но стиль и методы работы у него были байские, узбекские. Верил он только себе, никаких объективных причин не учитывал, ну и все стало еще хуже.

А тут еще и страна развалилась! Мы же комплектующие получали и из Узбекистана, и из Украины, и из Казахстана. Все связи вмиг оборвались.

Михайлов затеял акционирование, и как всегда нашлись те, кто стал ловить рыбку в мутной воде. Выпускались одни акции, потом другие, ими наделялись руководители, и пошло-поехало… Началась банальная растащиловка! Рабочие воровали по мелкому, а начальство – по крупному…

Я три года с этим боролся! Народ поднимал. Но Михайлов на профсоюз даже внимания не обращал! Я его приглашаю на подведение итогов по какому-нибудь договору, а он не приходит. Жили с ним как собака с собакой. Только в последний год работы отношения наладились, но тут я был избран заместителем председателя Федерации профсоюзов Ульяновской области.

– Вопрос к Вам как к профсоюзному лидеру: почему наш народ сам не борется за свои права? Почему он равнодушно смотрит, как его обворовывает начальство?

– На Западе, если происходит ущемление прав одного из профсоюзов, все профсоюзы поднимаются как один! На улицу выходят сотни тысяч людей. У них очень развита солидарность трудящихся. У нас же после перехода к демократии все стало наоборот: каждый живет сам за себя.

Я пришел к выводу, что для того чтобы наш народ поднять, нужно отнять у него дачи, гаражи и погреба! Вот тогда народ выйдет! Сейчас каждый думает так: «Дача у меня есть, урожай я выращу, соленья-варенья сделаю. Зиму проживу…». И сидят по норам!

Прошлым летом организовывали пикет против поднятия коммунальных тарифов. Две недели пикетировали мэрию. В первый день вышло пятьсот человек, а остальные дни – по семьдесят человек! Я захожу к мэру, а он мне в окно показывает: «Это что – массовое недовольство?! По-моему, люди у нас с повышением тарифов согласны!».

Спрашиваю у людей: «Почему не выходите? Мы же организовываем вас, говорим, куда прийти, когда прийти!», а они отвечают: «Вы профсоюзы, вот вы за наши права и боритесь! Идите и защитите!». Но мы же без народа никто! В массовости наша сила! Только когда народ перекроет дороги, только тогда власть начнет шевелиться и что-то для народа делать!

– На Западе встают как один, у нас – нет. Почему?

– Во-первых, культура отношения рабочего и хозяина складывалась у них столетиями. У нас эти отношения существуют всего около десяти лет. Видимо, этого очень мало. Трудящиеся у нас все еще никак не поняли, что бороться за свои права – это нормально. Лично я думаю, что до той поры, когда это начнет происходить, уже не доживу.

Во-вторых, виной всему наше российская безалаберность, необязательность, наше отношение к самому труду. МЫ НЕ УВАЖАЕМ И НЕ ЛЮБИМ ТО, ЧТО ДЕЛАЕМ. Сейчас вроде и работаем на себя, а все равно делаем все как из-под палки – лишь бы украсть, лишь бы «пофилонить».

Делал я тут как-то мебель на заказ. Сроки исполнения не выдержали, качество не выдержали, стол не укомплектовали! И это – частники! Что уж говорить о государственных предприятиях?

Я вам уже говорил, что ездил в турпоезку в Египет. Был там всего десять дней, а ностальгия началась такая же, как во время службы. Но обратно прилетел, вышел из самолета – какая у нас убогость в Шереметьево! Грязные туалеты, очереди… Аж снова в Египет захотелось!

– Профсоюзы всегда стояли рядом с компартией…

– Уже не стоят… Я был членом КПСС до 1991-го года, взносы платил до самого последнего дня. Но нынешней компартии во главе с Зюгановым и Кругликовым я не верю. Я считаю, что за права трудящихся они никогда не боролись и не борются. Зато очень хорошо примазываются к акциям, которые мы проводим, пытаясь их «оседлать» и возглавить.

Спрашивается, кто мешал коммунистам в первом созыве Государственной думы, когда их там было подавляющее большинство, принять нормальные законы, добиться изменения политики в отношении трудящихся?

Лидеры КПРФ занимались и занимаются бизнесом. Политика для них – бизнес! К истинным коммунистическим идеалам они не имеют никакого отношения. В КПРФ мне не нравится конъюнктурное отношение руководителей, которые преследуют свои цели – избираться в депутаты, получить льготы. Остальное их не волнует. С народом они просто заигрывают.

– Кто Вы по политическим убеждениям?

– Я никогда не верил и Ельцину, никогда за него не голосовал. На первых президентских выборах голосовал за Рыжкова (4), на вторых – за Явлинского. Я всегда был сторонником умеренности, «средней линии» между социализмом и демократией.

– «Китайский» вариант?

– Почему бы и нет… Ведь в конечном итоге дееспособность любой политической системы определяется благополучием большинства – благополучием работающих людей. Мне все равно, как это называется, главное – результат.

С 1998-го по 2002-й я работал в «Отечестве», возглавлял его ульяновское отделение. Лужкову я верил, верю, и буду верить, какую грязь бы на него не лили. Сегодня «Отечество» – составная часть «Единой России». Так что определенные надежды на стабилизацию в нашем обществе я связываю именно с этой партией.

– Каким образом может быть достигнута стабилизация в обществе?

– Рабочий человек не может находиться за чертой бедности! Это – парадокс! Поэтому рецепт один: возрождать отечественную промышленность, принимать нормальные законы, лоббировать интересы отечественного производителя и не делать ставку на продажу природных ресурсов. Если мы не повернемся лицом к нашему товаропроизводителю, то окончательно станем сырьевой страной. А это падение в бездну…

– Путин не делает многое из того, о чем вы говорите. Почему же тогда вы за «Единую Россию»?

–Да, Путин не совершенен. Да, многого он не делает, но, слава Богу, что он есть! Впервые в нашей стране пришел к власти трезвый, грамотный человек. Где сейчас лучшего-то найдешь?

– Как Вам жилось при Горячеве и живется при Шаманове?

– При Горячеве я был в глухой оппозиции. В 1995-м году, возглавляя Союз труда (политическое крыло профсоюзов) был выдвинут в депутаты Государственной думы. На одной из встреч с избирателями высказался о том, что талонная система себя уже изжила. Горячеву тут же об этом доложили, и я автоматически стал его врагом. С 1995-го года он меня на каждом совещании «шпынял»: «Где мой друг Служивой? Ты все еще здесь! Ну-ну…». Председателю Федерации ставил задачу – Служивого убрать! Но как меня уберешь? Меня же народ выбирал. И переизбирать не хотел, на поводу у Горячева не шел.

Особенно трудно было в пору руководства «Отечеством», ведь Горячев хотел во главе поставить своего человека. Но я устоял.

Когда появился Шаманов, я ему на первой же встрече в торгово-промышленной палате летом 2000-го года сказал: «Отечество» и профсоюзы по мере сил вас поддержат». Был доверенным лицом Владимира Анатольевича на выборах.

Сейчас отношения с Шамановым у нас деловые, нормальные.

– Расскажите о своей семье…

– С женой мы познакомились в политехе, в общежитии. Она жила в одной комнате с девчонкой из моей группы. Пять лет дружили. Поженились в 1978-м, через год после окончания института. Жена долгое время работала на «Марсе», сейчас трудится в страховой компании.

У меня два сына. Старший – компьютерщик, учится в Германии в российско-германском университете на мехмате. Младший – с отличием окончил музыкальное училище. Сейчас учится в Санкт-Петербургском гуманитарном университете. Оба заявили, что в Ульяновск не вернутся. Работать собираются за границей или, в крайнем случае – в Москве. Говорят, что там совсем иное отношение к работе, и что кто хочет нормально работать, должен работать именно там. В Ульяновске нет для этого условий.

– Нашли ли Вы ответ на вопрос: «В чем заключается смысл жизни?»

– Построить дом, посадить дерево и вырастить сына. Я построил два дачных домика, вырастил двоих сыновей, а деревьев на «Авиастаре» посадил несчетное количество.

– Вы – лидер, организатор. Что в бизнес не пошли?

–Лично для себя я бизнес не приемлю. У меня нет к нему тяги.

– Чего Вы больше всего боитесь?

– Очередной революции.

– Чего Вам больше всего не хватает?

– Морального удовлетворения от своей работы. Результата деятельности профсоюза, которого хотелось бы добиться…

————————————————————————

Ссылки:

1. Насер (Ад-ан-Насер) Гамаль Абдель (1918-1970) – египетский государственный деятель. В 1949 возглавил Исполком политической организации «Свободные офицеры», которая осуществила государственный переворот в июле 1952 – свергла короля Фарука. С 1953 заместитель премьер-министра, в 1954-1956 – премьер-министр, с 1958 – президент Египта. С 1963 председатель партии Арабского социалистического союза.

2. Садат Мухаммед Анвар (1918-1981) – египетский государственный деятель. Состоял в политической организации «Свободные офицеры». Во время правления президента Насера занимал ключевые посты в египетском правительстве, а после его смерти году стал главой государства. Снизил финансовую и военную зависимость страны от Советского Союза. В ноябре 1977 года совершил поступок, которого ему не простили мусульманские фундаменталисты: принял приглашение израильского премьер-министра выступить с речью в израильском парламенте. В марте 1979 года подписал израильско-египетский мирный договор, за что получил Нобелевскую премию мира. 6 октября 1981 года был убит фундаменталистами во время военного парада.

3. Добровольский Георгий Тимофеевич (1928-1971), Волков Владислав Николаевич (1935-1971), Пацаев Виктор Иванович (1933-1971) – советские космонавты. Трагически погибли 30 июня 1971 года на космическом корабле «Союз-11». По оценкам специалистов трагедии могло не быть, если бы не соперничество с американцами. Поскольку американцы готовили к запуску трехместный «Аполлон», значит, и у нас должно было лететь не менее трех космонавтов. Если бы экипаж состоял из двух человек, они могли быть в скафандрах. Но три скафандра не проходили ни по весу, ни по габаритам. Поэтому космонавты полетели в одних спортивных костюмах… При спуске на высоте 150 километров раскрылся клапан, соединяющий кабину с наружной средой, воздух стал вырываться наружу. Давление в спускаемом аппарате падало. Через 4 секунды после начала разгерметизации, частота дыхания у космонавтов подскочила до 48 вдохов в минуту (при норме 16), началась агония, и через 20-30 секунд наступила смерть. Отстегнуть ремни и закрыть дырку размером с пятикопеечную монету, космонавты могли бы успеть за тридцать секунд. Но они потеряли сознание намного раньше, и уже ничего не могли сделать.

4. Рыжков Николай Иванович (родился в 1929) – 1985-1990 Председатель Совета Министров СССР, Член Политбюро ЦК КПСС. С 1995 – депутат Государственной Думы.

2003 год