Каждый получит своё
За жизнь и судьбу мы ответственны сами,
И пусть осуждаем порою её,
Но женщина с полными света глазами
Сказала мне: «Каждый получит своё».
Да, каждый – своё: и любовь, и прощение,
И бурную радость, и хлёсткий испуг,
Улыбки друзей и врагам отмщение,
Сияние неба и звуки вокруг.
Проходят невзгоды, удачи приходят,
Ждёт пьяная зависть, хулы остриё.
Родные и близкие тоже уходят.
Ну, что ж. Значит, каждый получит своё.
Я жизнь не ругаю. Подумайте сами,
Как можно, любя, ненавидеть её?
Ведь женщина с полными света глазами
Сказала мне: «Каждый получит своё».
Слышишь?
Слышишь? Прошу. Не меняйся, пожалуйста.
Да. Я прошу. Оставайся таким.
Я не хочу ни любви и ни жалости.
Просто тебя я не мыслю другим.
Много узнала я, многое видела,
Но без тебя всё не то и не так.
Жизнь приласкала, она же обидела,
Только лишь мы не уймемся никак.
Знаешь, сегодня так сильно завьюжило,
Всё растворилось, упало во мглу.
Еле до дома добраться я сдюжила.
Что ж? Вот в своём отдыхаю углу.
Мысли несутся. Куда от них спрячешься?
Так и идут тяжело напролом.
А запротивишься им, заартачишься –
Сразу в тревог угодишь бурелом.
Наша судьба – не узорное кружево.
Словно в каком-то свинцовом бреду.
Очень прошу. Не меняйся. Ты нужен мне.
Я ведь не гордая. Я подожду.
***
Я всё чаще себя ощущаю ребенком Вселенной,
Слабым, чахлым, беспомощным, брошенным ей существом.
Может быть, где-то там, на задворках души незабвенной,
Всё ведется борьба света с тёмным её естеством.
Неизвестны дороги, истлели все старые карты,
Непонятны маршруты, изведаны счастья пути…
Мы же всё продолжаем искать. Подсказал бы кто координаты.
Только негде спросить. Да и спросишь – самим не дойти.
Темнота, тишина. Ветер стонет в древесных верхушках.
Не услышать его сиротливый, печальный напев.
Продолжаем лежать на измятых диванных подушках,
Ничего не познав, не поняв, никуда не успев.
Почему же так вдруг изменилось всё и потерялось?
Где та нить Ариадны, с которой войду в лабиринт?
Минотавры не ждут. Их так много на свете осталось:
Гнев, Распутство, Война затянули забвения винт.
Механизм отработан. Равны мы лишь вспышке мгновенной,
Пролетим и прошепчем, травой на заре шелестя.
Мы всё чаще себя ощущаем потомством Вселенной,
Будто каждый из нас – это слабое горе-дитя.
Осеннее
Умирало солнечное лето,
Спрятавшись в осенней безысходности,
Как ищейка, сбитая со следа,
Я найти пытаюсь счастья плоскости.
Можно, сколько хочешь, болью корчится,
Собирая слезы – глаз огарки,
Но судьбе об этом знать не хочется,
Всё ей – словно мертвому припарки.
Загорать зовет листва опавшая,
Пляжем под ногами разметавшись…
Кто ты, от других на век отставшая,
Что закончилась, так толком не начавшись?
Всё конечно: жизнь, любовь, газета,
Рамки нашей чести и жестокости.
Потому и умирает лето,
Спрятавшись в осенней безысходности.
***
Закат желтел цедрОю апельсина
На серых блочных стЕнах городских.
Так повелось: кому-то жизнь – малина,
Кому-то – сочетанье дней шальных.
Не угадать, не вскрыть и не потрогать
Судьбы здоровый и простой расчет:
Вот кто-то загнан под каблук, под ноготь,
А кто-то вольной речкою течёт.
К чему нам рассчитать её стремиться,
Когда на всё – свой день, урочный час?
Вот снова где-то по ночам не спится,
А где-то спиться – главное сейчас.
От этого не лучше и не хуже:
За ночью снова встанет белый день.
Себя я завяжу узлом потуже…
Я справлюсь. Я смогу. И мне не лень.
***
Собрать простой холщовый узелок,
Дела свернуть и связи оборвать,
Чтоб, в пояс поклонившись на восток,
Навстречу солнцу твердо зашагать.
Куда же уведет меня тропа?
О чём щебечут птицы на заре?
Мой посох крепок, и верна стопа…
Махну рукой высокой я горе.
Я стану другом птицам и лесам,
Шалаш поставлю, разведу костер.
Жизнь человек себе придумал сам,
И что-то важное из памяти он стёр.
Живем, как звери в клетке, взаперти:
Работа, дом, дедлайны и звонки,
А в душу – не проехать, не пройти:
На сердце – двухпудовые замки.
Стремимся строить умный диалог
И скалимся друг другу невпопад,
А в жизни летом – травы у дорог,
Гроза и ливень, в зиму – снегопад.
В природе всё спокойней и мудрей,
Всё происходит мирно, не спеша.
Отсюда и порядка больше в ней,
Чтоб билась в такт мятежная душа.
***
Гряда молочных облаков
Повисла над июльским садом:
Ей, кроме лета и лугов,
Конечно, ничего не надо.
И я, услышав ветра стон,
Дышу цветами и прохладой,
Мне зелень листьев, ливня звон
За всё становятся наградой.
Вечерний сумрак золотой.
Журчит ручей – и брызг громада.
Здесь смысл жизни. Он простой:
Смотри. Молись. Вот в чём отрада.
***
Мы затерялись в закоулках лет
И прошагали сотни переходов,
А оглянись – и ничего в нас нет.
Толпимся хмурой стайкой пешеходов.
Примкнуть душой друг к другу не дано:
Здесь каждый выживает в одиночку.
В своей судьбе герой ты, как в кино,
В чужой – массовкой просто ставишь точку.
Мы не привыкли доверять другим,
Да и себе не хочется признаться,
Что слабо видим, хоть давно глядим,
И слышим плохо – слушать все боятся.
Тут неприлично искренними быть,
Но благородно льстиво улыбаться.
Откуда настоящее добыть
Тому, кто хочет лишь «не выделяться»?
Стать «аватаркой», «ником» и «строкой»
Гораздо проще, чем бежать из плена.
Идти с любимым – чтоб рука с рукой,
Или с любимой… Нет. А вдруг измена?
Когда-то нам раздали тайный код,
Но он забыт, потерян безнадёжно.
Идём, как заблудившийся народ.
А Моисея нет. И нам тревожно.
***
Сегодня солнце трогало меня,
Спускалось на ресницы и глаза.
Мудра природа: в ней день ото дня
Не вечен дождь, не навсегда гроза.
Лучи хитрили весело со мной,
Пытаясь в мои волосы вплести
Свет искренний, небесный – не земной,
И все пылинки с полок подмести.
Теперь на книгах – солнечный узор,
И комната пропитана теплом.
Открою я скорей окно во двор,
Чтобы напиться всласть осенним днём.
Листва ещё зелёная висит,
В ней изумрудный теплится огонь,
Проспект вдали живёт и голосит,
А под окном звенит берёза – тронь,
И, кажется, рассыплется она –
Настолько солнца много в ней сейчас.
Всё мою душу трогает до дна,
И нет меня счастливей в этот час.
***
Сначала – на работе кутерьма,
А позже – одиночества отрава,
Которая тоской сведет с ума…
Подумай обо мне, о третьей справа.
Нет ни конца, ни края суете,
Живем все в ожидании халявы…
Не там… Не с теми… Чайник на плите…
И все же кинь свой взгляд… Я третья справа…
Ты о делах своих мне расскажи,
Ведь на меня такая же облава,
И тех же сплетен мелких этажи…
Для жизни все мы – просто третьи справа.
***
Гуляло лето с молодой листвой,
Носило ветром лепестки цветов,
Заигрывало весело со мной,
На волосах оставив блики снов.
Шагало лето с речкой вдалеке,
Гоняя косяки блестящих рыб,
В сыпучем роясь кремовом песке,
Шлифуя уголки прибрежных глыб.
Летало лето в небе голубом,
Лилось дождем и падало росой,
В траве шуршало, высилось костром
И звездами нам сыпало покой.
Ходило лето, щеголяя тем,
Что вырастить успело для меня.
И словно в жизни не было проблем.
Как радостно в дыхании огня!
Надежда – что хрустальная скала:
Вдали – стена. Коснешься – зазвенит.
Но летняя пора затем пришла,
Чтоб раскрошить сомнения гранит.
Открой глаза
Открой глаза: мир не сошёл с ума,
И новый день с тобою пробудился,
Тебе и мне внезапно он открылся,
Природа улыбается сама.
Ей наплевать, который день и год,
Ей безразличны мелкие порывы,
Лишь прошлое, вскрывая лжи нарывы,
Как кошка чёрная, в сознание войдёт.
Но это не проблема суеты,
Рождающейся в мире утром ранним.
И роясь в пустоте, чулане дальнем,
Где спрятаны забытые мечты,
Ты вдруг припомнишь, как душа летает,
Как льётся свет в открытое окно,
Ведь каждый жизнь себе сам вышивает,
А крестиком иль гладью – всё равно.
Снежное
Нападал снег. Он, как всегда, спешил
И всё вокруг засыпать торопился.
Он нас с тобой, конечно, не спросил,
Но, словно вещий сон, он чудом сбылся.
Всё стало светлым и умытым вдруг,
И едет в ночь усталая маршрутка.
Прижмусь к окну и посмотрю вокруг,
На мир взглянуть есть у меня минутка.
Кроссовки отливают белизной
(Их в снегопад, конечно, зря надела…)
Снег хочет принести нам всем покой,
А это, знаешь, половина дела.
Первый снег
А осень неожиданно ушла,
Упав снежинкой на мою перчатку,
Глаза свои я к небу подняла:
«Да, знать, сильна ты, северная хватка!»
Октябрь, и робкий снег уже летит,
Мосты и тротуары заполняя,
И небо в душу мне сейчас глядит,
На шарф пушинки легкие роняя.
И не боюсь за свой я макияж,
(За водостойкий можно не бояться),
Да кофты старой верной трикотаж
Меня согреет. А куда деваться?
По улице иду, звучит мотив,
Который плеер сам сейчас играет.
Отброшу серых будней негатив,
Раз музыка мне радость открывает.
Не надо ничего. Комочек льда
Под пяткою моей стал, словно мячик.
Играю по дороге. Не беда,
Что я со стороны – подросток, мальчик.
Ворчит, ругаясь, дама средних лет:
«Кому снег в октябре, скажите, нужен?»
Мне нужен! Да! Сомнений в этом нет,
И пусть октябрь зимой уже простужен.
Я только лучше, чище становлюсь,
Такое чудо Божье наблюдая,
Приду домой. Чай заварю. Напьюсь.
Согреюсь. Успокоюсь и оттаю.
***
Загадала весна на последнем апрельском снегу:
Что же будет? Что ждёт? Это нас всех, увы, не касается.
Так бывает: вернуть можно холод, метель и пургу,
Лишь хорошее, тихое редко когда возвращается.
Не отнять у людей непогоду: им всё по плечу.
Город долго не спит и торопится, не унимается.
Как же часто «Могу» натыкается на «Не хочу»!
Получается всё. Лишь достойное не получается.
Отойду от окна: в нём лишь темень, и снега стена
Поглощает огни, посветлее их сделать старается.
Видно, воля природе большая от Бога дана.
Вспоминается всё. Только доброе не вспоминается.
***
Коль грозит королю шах,
Защищают его неспроста.
Так один неожиданный шаг –
И всё важное – лишь суета.
Испытанья одно за другим:
Слева. Справа. Опять удар.
Что же. Выстоим? Отстоим?
Быть гроссмейстером – редкий дар.
А король ограничен доской,
Даже клеткой. Шагом одним.
Королева спешит. Одной
Не с руки. Хочет быть лишь с ним.
Но порядок один всегда:
Глуп, умён ли, беден, богат…
Всё течёт. Значит, жизнь – вода.
Шах. Стоп. Время. Готово. Мат.
***
Кто ты, случайный знакомый?
Кто ты, родная душа?
Жизненный ход невесомый
Мы нарушаем, спеша.
Что ж? Я сама так решила.
И за улыбкой – тоска.
Ты не спешил. Я спешила.
Воздух дрожит у виска.
Ветер. И ты навстречу:
– Здравствуй. Ну, как дела?
Что я тебе отвечу?
Рукопожатье. Ушла.
Память так злобно – шутлива.
Теперь виноватых нет.
Значит, дорога криво
Свой проложила след.
Только, когда б ни случилось
Узкой тропой идти,
Важно, чтобы сложилась
Встреча на том пути.
***
Поэт. Кто ты? Глашатай или врач?
Над временем непросто жить достойно –
Оно несётся, мчится, будто вскачь.
Поэзия свой держит путь спокойно.
И вдохновенье выше наших дрязг,
Стихи не подчиняются стандартам,
Не слышен им дверных цепочек лязг
И расстановки нет по вариантам.
Поэт был раньше не поэт – «пиит»,
А это значит, подчинённый слову,
Людей своим он творчеством поит,
Чтоб душу мы считали за основу.
Пусть даже в наш нетерпеливый час,
Когда дороже человеку вещи,
Как в прошлом, так сегодня и сейчас
Услышим голос творчества. Он вещий.
***
Сыпет снежною солью на землю хозяйка – зима,
Каждый год повторяя своё первозданное чудо.
Пошумит в переходах ветрами, заглянет в дома,
Я её не узнаю опять, но уж вряд ли забуду.
А деревья верхушками грозно качают в ответ,
И себя ощущаешь невольно чуть больше пылинки.
Настоящая жизнь – лишь в природе. Здесь лишнего нет.
Только зыбкою мглой укрывают округу снежинки.
Стать метели сестрой, поиграть с ветром в прятки хочу.
Но куда там? Привычно руками поправлю я шапку
И мотив, что напела мне вьюга, на слух заучу,
Партитурою нотной снежинки сметая в охапку.
***
Бегут неистово недели и эпохи,
И люди вместе с ними наравне,
А хороши они, иль, может, плохи,
Пока я понимаю не вполне.
Когда рождается малыш – он послан Богом,
Смеётся – взрослым хочется летать
И прочить ему долгую дорогу.
Вот здесь готова детство я принять.
Когда же слышу: «Ну, купи мне, мама!» –
В истерике орёт трёх лет юнец,
Разыгрывая из прогулки драму –
Снимаю с детства святости венец.
Почтенна зрелость – молодых отрада,
Спокойствие и чуткости оплот.
Любая ей проблема – не преграда,
И выслушает, и всегда поймёт.
Но только за спиной услышу – скажут:
«Ты молодая, на тебе пахать…»
И грубо слабым в помощи откажут –
Я зрелость не способна понимать…
А молодость не лучше и не хуже,
Есть разные пороки и во мне…
Мне только человек особый нужен,
Что, выручив, не спросит о цене.