Глава первая
Южноморск 1990 год. Июнь
С того самого момента как Александрос[1] Акулов сошёл с электрички — Краснодольск-Южноморск, злился на всех: на препода политеха, вкатившего на вчерашнем экзамене по «Элеваторам и складам» пару, на родителей-музыкантов, наградивших его непонятным греческим именем, (и как только в ЗАГСе это безобразие узаконили в свидетельстве о рождении?), на Натаху, отказавшуюся смотаться с ним на море и поддержать потенциального мужа в трудную минуту. Но прежде всего, если честно, злился на себя. Надо же, удумал спорить с Горынычем, заведующим кафедрой. Ну, покаялся бы, в конце концов, рассказал правду, мол, с девушкой общался, вместо подготовки к экзамену. Профессор, наверняка, вошёл бы в положение, нарисовал в зачётке заветный трояк или отпустил, с Богом, на пару дней, для самоподготовки. Мужик он понятливый и будущих руководителей производства не гнобил, по пустякам не придирался. А теперь-то что? Стипуха, прощай. Она, конечно, мизерная, но всё же… И ходи с «хвостом» до следующего семестра.
***
«Предки спали и видели сыночка, то бишь, меня, — вспоминал незадачливый студент, шагая к морю, — стоящим в лучах света на сцене и утопающим в букетах. Однако их любимое чадо поступило по-своему. Окончив с медалью школу, я взял да и заявил: «Династии не будет». И вместо консерватории подал документы на факультет «Технология хлебопродуктов», ибо железяки и химия привлекали меня много больше, чем фуги Баха и Второй концерт Чайковского.
Помню, как на первом курсе познакомился с бойкой девчонкой Наташей, приехавшей в город из станицы. Та, нисколько не смущаясь, однажды вечером приехала ко мне домой и потребовала, да именно так, потребовала помощи в постижении основ неорганической химии. Потом появилась нужда в изучении сопромата, в курсовом проекте по машинам и механизмам. В общем, нам вдвоём было хорошо. Расписаться решили сразу после вручения дипломов, благо распределение на работу уже отменили, и проблему с трудоустройством выпускников государство с себя сняло».
***
Александрос не заметил, как оказался на морском берегу. Начал раздеваться, чтобы броситься в воду и доплыть до стоящего на рейде корабля, но передумал. И неожиданно для себя решил погадать. Отыскал пару плоских камней: если один из них коснётся воды три раза, то всё будет хорошо, а если нет, так и суда нет, бросит учёбу и уйдёт в армию. Не выйдет инженера, получится ресторанный топёр[2]
Ни первая галька, ни вторая результата не принесли. Натыкались на волну и исчезали.
Вдруг Алекс увидел, что подобным гаданием занимается не он один. Стоящая неподалёку загорелая девушка кидала камешки вслед за ним. Однако у неё это получалось лучше. Её «блинчики»[3] летели дальше и касались воды раза четыре или даже пять.
— Хочешь, научу, — обратилась она к парню, — тут всё дело в замахе, ну, и ещё в татухе.
— В чём, не понял? — он подошёл к незнакомке и увидел, что её предплечье украшает изображение дракона, держащего в пасти иероглиф.
— Я Агнесса, что означает чистота и непорочность, — девушка протянула ладошку.
— Алекс, то есть Александрос, что значит…
— Знаю, — перебила девушка и рассмеялась, — защитник человечества. Предки тоже сдвинуты на древней Греции? Наверное, они у тебя археологи.
— Не, музыканты.
— На блинчиках гадаешь? С любимой поцапался. Я угадала?
— И с ней тоже, — неожиданно для себя разоткровенничался Алекс, — я экзамен завалил. Какая-то непруха началась.
— Это потому что не защищает «дзы»!
— Кто? Не понял?
Агнесса указала на иероглиф
— Видишь, его верхняя часть называется «ши». Что значит «просветление», а нижняя — «коу», читается как «мудрое слово». Православные носят крестики, а там на Востоке…
— Я его не ношу, и вообще, если честно, то всё ещё комсомолец, и ни в какие «дзы» не верю. Чушь это.
— А в «блинчики», выходит, веришь? — новая знакомая подошла к Алексу и, поднявшись на цыпочки, прошептала, — хочешь такого дракончика?
Алекс молчал, потом вдруг кивнул, соглашаясь:
— Но ведь это больно и опасно. Чернила под кожу!
Агнеса улыбнулась:
— Трусишь! Защитник всего человечества. Во-первых, иглы разовые, импортные. Сам понимаешь, порт, контрабанда и всё такое. А во-вторых…
— А во вторых, у меня нет денег, — перебил её парень.
— Набьём небольшую татуху, я с братом договорюсь. Смотри сюда, — девушка задрала майку. На её животике уютно расположился котёнок, — тушь «Колибри» и «Медовая» акварель. Машинка скоростная, заморская. Кроме щекотки, ничего и не почувствуешь. Знаешь, сколько Адрастос местным властям отвалил, чтобы легальный салон открыть?
— Адрастос твой брат, — догадался Алекс, — и ты хочешь с моей помощью побыстрее отбить вложения?
Девушка фыркнула и, высвободив руку, побежала вперёд.
— Да постой же, я пошутил, в этом городе шуток совсем не понимают?
Алекс бросился вдогонку, на ходу размышляя, сколько же будет стоить это самый «дзы»?
Вечер того дня. Вокзал
Последнюю электричку, отправляющуюся в областной центр, челноки брали штурмом. Огромные баулы, набитые турецким барахлом, летали над головами бывших научных сотрудников, медработников и даже секретарей партийных ячеек.
Алекс с трудом отвоевал себе уголок в дальнем углу вагона.
Наколотый на руке китайский дракон распух и кровоточил. Именно его наличие позволило проникнуть в набитое до отказа транспортное средство, завладеть квадратным полуметром, дающим возможность время от времени менять положение из стоячего в сидящее на корточках.
Час ночи следующего дня
Измученные поисками хоть какой-либо работы родители крепко спали в своей комнате, оставив в прихожей две записки:
«Звонил Горыныч, просил срочно прибыть в деканат!»
«Тебя ждут две котлеты. В холодильнике. Пожалуйста, постарайся не шуметь. Нам рано вставать, едем в колхоз. Будем выступать на празднике по случаю начала уборочной страды. Обещали оплатить Шопена и Мендельсона чем-нибудь, по бартеру».
«Почему завкафедрой вызывает в деканат, а не к себе на ковёр? — размышлял Алекс, жуя котлету. — За одну пару из института не выгоняют, тем более, старшекурсника. Странно. Впрочем, всё происходящее в Союзе странно. Моя Наташа угробила стипуху на ядовито зелёные леггинцы[4] и щеголяет в них по политеху. Да за такой прикид её пару лет назад из комсомола бы попёрли и из института исключили. А теперь можно, потому как демократия и гласность…».
Додумать до конца эту мысль помешала татуировка. Дракон заныл так, что его носитель, не доев поздний ужин, поспешил в ванную смыть сочившуюся кровь и заклеить лейкопластырем ненавистное пресмыкающееся.
Утро следующего дня. Вестибюль главного здания политехнического института
— Акулов! Явился, не запылился, ступай за мной! — секретарь деканата, получившая много лет назад прозвище «Грымза обыкновенная» схватила
Александроса за рукав и, расталкивая толпу студентов, увлекла за собой.
В маленькой каморке деканата женщина, порывшись в куче бумаг, вытащила и торжественно протянула листок бумаги с перечёркнутой крест-накрест красной полосой.
— Ведь это последний шанс, — дрожащим голосом произнёс студент, беря в руки разрешение на пересдачу экзамена, — всего за одну двойку такое?
— Чудак, ей Богу. Ты соображаешь, в какое время живёшь? Ну, нет денег новые разрешения в типографии заказывать! Даём те, что в наличии остались, скоро и они закончатся. Вот тогда попляшете, двоечники несчастные! Убирайся с глаз долой.
Кафедра спецпредметов
Горыныч, увидев незадачливого студента, приветливо кивнул и указал на стул, стоящий возле старинного дубового стола.
Акулов открыл рот, чтобы произнести заранее продуманный монолог, но профессор начал разговор первым.
— У меня две новости, и обе хорошие. Первая. Посылаем тебя за границу. На целый семестр. В Германию. Будешь стажироваться в университете города Ульм.
— Но у меня же хвост! — вскакивая с места, выкрикнул Акулов и, вообще, я английский учу и …
— Не перебивай старших, это крайне невежливо, имей терпение дослушать до конца. Экзамен будешь пересдавать не мне, а всей кафедре. Сегодня! Через пару часов. Когда коллеги подтянутся. Это раз. А два заключается в том, что Германские государства объединяются и в качестве благодарности делают Советскому Союзу маленькие приятности. Студентов к себе приглашают. Мы тут посовещались, и я решил, что поедешь к бывшим врагам именно ты.
И в-третьих, вопросы не принимаются, а принимаются только ответы, и исключительно, по теме «Элеваторы и склады». Ступай готовиться. Мне ещё кучу бумаг надо на твою персону готовить: виза, денежное содержание, межвузовский контракт и прочее. Знаешь, за скольких сынков хлопотали, но я отбился. Впрочем, эта информация, уж точно, не для твоих ушей. Жду в одиннадцать. Не опаздывай.
Вузовская библиотека
Алекс смотрел в учебник, но видел не текст, а китайского дракона с иероглифом в зубах, сумевшего за сутки изменить полярность его бытия с отрицательного на положительный. Выходит, права Агнесса на сто процентов. Татуха, хоть ещё и болит, но работает. Рассказать бы всё Наташке, но та, выпросив трояк, сессию сдала, и тут же умчалась в провинцию. И выберется из глуши только осенью. Выходит, мы с ней не увидимся до Нового года! В Германии, наверное, хорошо. Нет никаких талонов на масло и сахар, а на шнапс тем более. Буду родителям посылать «вражеский» дефицит. Но язык! Как его за два месяца выучить? Дракоша выручай!
***
Экзамен походил на тренировку теннисиста с машиной, подающей мячи. В течение часа на Алекса сыпались вопросы со всех сторон, но странное дело, Акулов отвечал на них легко и даже задорно, поглаживая то место на рубашке, под которой давал о себе знать дракон.
Наконец, Горыныч торжественно поднял руку и произнёс:
— Надеюсь, коллеги, никто не сомневается в правильности принятого мною решения. Парень достоин. Но, чтобы не зазнавался и нос не задирал, ставлю четвёрку, ибо на этой бумаге, — он показал направление на пересдачу с ярко-красной полосой, — за всю историю института более высокой оценки никто не ставил! Все свободны, а ты, Александрос, иди пообедай и возвращайся, будем с тобой думку думать, как Чапай с Петькой.
Час спустя
— Так. Ты должен предоставить следующие бумаги: выписку из ЖЭКа о составе семьи. Восемнадцать исполнилось? Тогда согласие родителей на выезд за рубеж не требуется. Но вот документ об их доходах обязателен. Да, ещё вот что, справка из поликлиники о состоянии здоровья. Формальность, конечно, но немцы есть немцы. У них Ordnung[5] – самое главное!
Глава вторая
Родители были на седьмом небе от счастья. Их чадо едет в Европу и не в краткосрочные гастроли, а на полгода. А посему, пропустили мимо ушей сообщение о том, что сын сделал себе татуировку. Посчитали, теперь так надо. Всем же известно, нынче иностранцы поголовно расписаны, как туземцы, и чтобы не отличаться от местных, на такую жертву пойти стоило. Проблема возникла с получением справки о доходах, ибо их не было. В филармонии зарплату имели два человека: директор и главный бухгалтер. Музыканты перебивались исключительно «халтурой», но папа обещал эту бумагу раздобыть и цифру там «нарисовать» правильную.
Неделю спустя. Поликлиника
Терапевт Вера Марковна, знавшая Алекандроса с самого детства, не спешила выписывать справку «О здоровье». Раз за разом вчитывалась в результаты анализов, наконец тихо произнесла:
— Понимаешь, Саша, здесь оборудование старое, и ошибка вполне вероятна. Выпишу тебе направление в специальную клинику, пусть они ещё раз всё хорошенько перепроверят. Если не подтвердится анализ, милости прошу. Справку дам. За мной задержки не будет, — она встала и, чуть помедлив, вручила листок.
Алекс взял направление, и дракон укусил так, что парень чуть не потерял сознание от боли.
***
На знавшем лучшие времена здании красовалась облупившаяся по краям надпись:
«Государственное бюджетное учреждение здравоохранения
Клинический центр профилактики и борьбы со СПИД»
Алекс с досадой взглянул на неё, погладил татуировку и толкнул дверь.
В отличие от районной поликлиники в коридоре не было никого.
Сонная бабулька за стойкой регистрации молча взяла у него направление, куда-то позвонила и буркнула:
— Тринадцать.
— Не понял? Что?
— Кабинет тринадцать. Там и доктор, и анализы берут. Поспеши, а то на обед уйдут. Тогда только завтра тобой займутся. Это уж как пить дать.
Десять дней спустя
Доктор в давно не стираном халате был сама любезность.
— Запомни, перво-наперво: тут всё анонимно. Никому, ну кроме компетентных органов, мы информацию не даём, а в институт тем более. Но источник приобретения выяснить обязаны, так что рассказывай, с девкой незнакомой на вечеринке в общаге было?
— Нет, конечно, — возмутился Алекс, у меня же невеста есть, почти жена.
И тут его шандарахнуло, словно мешком из-под муки. Натаху же проверять станут. И зачем сболтнул.
— Это замечательно. Завтра приведёшь её сюда, будем обследовать.
— Не мо-гу, — по слогам, давя комок в горле, вымолвил Акулов, — она сейчас у родителей, в станице.
— В какой?
— А вот и не скажу. Не имеете право.
— Болван! А ещё студент. У нас прав, генералы завидуют. Ты хочешь, чтобы мы МВД подключили? Так это запросто. Но в таком случае, извини, врачебная тайна отменяется. Официальный запрос в Политех, расспрос друзей, подружек и всё такое. Следствие по полной программе!
— От неё я точно не мог, — горячился парень, а в голове одна шальная мысль догоняла другую. А вдруг Натаха не только со мной? Готовила запасной вариант или имела богатого «папика» для извлечения нетрудовых доходов, — он их прогнал от себя эти мысли и, быстро закатив рукав рубашки, выкрикнул:
— Это всё он, — указал на татуированного дракона, — говорили, что иглы разовые, выходит, врали.
Хозяин кабинета налил воды в стакан, протянул Алексу:
— И салон тоже проверим. Никуда он не денется. Бери, пиши. Имя, фамилия, своей юнгфрау[6], место жительства. И моли бога, чтобы у них в деревенском медпункте были нужные реактивы для нашего анализа. Тогда ей не придётся в город приезжать. Село, оно, сам понимаешь, тайны хранить не умеет.
— Станица, — машинально поправил Алекс.
— Точно, — согласился с ним врач, крутя диск старенького телефона.
Август 1990 года
Мать молча протянула сыну длинную телеграмму и, вытирая краем платка слезы, вышла из комнаты.
«Ты самая настоящая св…чь. Можешь радоваться! У меня результат отрицательный и окончательный! И не смей показываться на глаза! Осенью перевожусь на другой факультет, потому что тебя га.а больше видеть не могу. Сам подцепил, сам выкарабкивайся, а лучше покончи с жизнью, чтобы ещё кого-нибудь, не заразил! Твоя бывшая Н».
***
Алекс не спал всю ночь. Причиной тому была не только телеграмма от уже бывшей, но и строчки из медицинских справочников, основательно проштудированных в библиотеке.
ВИЧ – это вирус, приводящий к дефициту иммунитета у человека! С вирусом носитель может полноценно жить, правда, только в периоды между стадиями обострения, но, рано или поздно, организм не сможет справиться с банальной инфекцией, поражающей лёгкие, почки, печень и т.д. В зависимости от интенсивности лечения больному отпускается от нескольких месяцев до пятнадцати лет. Вылечить человека пока не удалось ни в одной стране. В Советском Союзе эффективные лекарства в дефиците и стоят баснословных денег, ибо доставляются из-за рубежа. Первый случай ВИЧ на территории СССР зарегистрирован пять лет назад у гражданина ЮАР, обучающегося в Москве. Пролечен во второй инфекционной больнице, однако, несмотря на интенсивное лечение, пациент скончался через два месяца.
Ну и зачем тогда жить? Какая разница, как умереть. Завтра — быстро и, наверное, без боли или пару месяцев, или лет спустя, но на больничной койке в страшных муках, разорив родителей, израсходовавших скудные накопления на контрабандные мало эффективные лекарства. Перед глазами Александроса предстала картинка городского моста самоубийц.
***
(Эта красивая ажурная конструкция была местной достопримечательностью, с которой шагнул в бездну не один десяток доведённых до отчаяния людей. В позапрошлом году над перилами даже соорудили заградительную сетку, но любители халявного металлолома нынешней зимой её срезали, облегчив путь в никуда таким как Александрос).
***
«Родителей, конечно, жалко. Но пока они ещё относительно молоды и смогут перенести его уход легче, чем …» — Сон победил окончательно, и Акулов-младший провалился в царство морфея, успев подумать, что это последняя ночь в мягкой и родной кровати.
Глава третья.
Раннее утро. Мост через реку Каваль. Мост самоубийц
Алекс не удивился! Обомлел! Место, выбранное для перехода в мир иной, было занято! На перилах, свесив ноги над бездной, сидела хрупкая девушка.
Её намерения не вызывали двоякого толкования, даже если она мастер спорта по прыжкам в воду. Итог однозначен.
«Ну, уж нет! Ей я этого совершить не дам. Правда, до той поры, пока сам не сигану», — Алекс рванулся вперёд и, схватив девушку, отбросил назад.
— Ты? — Удивилась кандидатка в самоубийцы, — и у тебя тоже?
На парня не мигая смотрела Агнесса.
— Где брат? Почему он…
— Нет Адрастоса, — по щекам девушки потекли слёзы, — бандиты убили, за то что не захотел салон на них переписывать, и Виктор Цой разбился, и у меня СПИД. Иностранные моряки завезли. Но мы-то тут причём? Иглы спиртом протирали, каждый раз, но… — и она разревелась в голос.
— Выходит, ни дракоша, ни иероглиф не помог? — разозлился Алекс, — обоим жизнь испортил. Что врачи сказали, какая стадия?
— Я за этим в твой город и приезжала. В ВИЧ-центр. Утверждали, что пока начальная, но это только пока. Надо постоянно лекарства принимать, дорогущие. Их ещё доставать надо, а денег нет. Даже на панель не пойдёшь, теперь это нельзя, — глотая слёзы и всхлипывая, выкрикнула девушка, — давай вместе сиганём. Вдвоём не страшно. Сам в такую рань сюда за смертью явился?
— У меня дома есть компьютер! Не новый, правда, зато сингапуский. Предкам в качестве гонорара за гастрольный тур дали. Знаешь, сколько стоит?
Агнесса покачала головой, вытирая ладошкой слёзы.
— Тыщ сорок, не меньше. Я его мигом загоню и стану тебе лекарства доставать. Будешь пить, будешь жить.
Реакция девушки оказалась неожиданной. Она порывисто бросилась парню на шею и выкрикнула:
— Продавай. И немедленно. Но на эти деньги мы не лекарства купим, а уедем далеко-далеко, в Бурятию. Рассказывали, что там есть место, где живут такие, как мы. Колонией. Помогают друг другу. Поддерживают. Будем жить как муж и жена! Согласен?
Октябрь. Бурятская Советская Социалистическая Республика. Курумарский аймак. Дацан[7]
— Значит, в нашу общину прибыли за помощью, — монах, облачённый в длинный халат с огромным вышитым драконом, придирчиво осматривал парня с девушкой, — есть желание изучать Дхарму[8], стать просветлёнными или убежали от долгов да бандитов?
— У нас СПИД, — ответил за двоих Алекс. Говорят, здесь есть поселение таких, как мы. Это правда?
— Имеется. Но предупреждаю сразу: В нём люди живут ровно столько, сколько им отмерил наш Будда, или ваш Бог, или Аллах. Кто сильно в них верит, ежедневно творит добрые дела, помогает соседям, тот пребывает на этой земле много, а кто… я понятно сказал? Вот ты кто по профессии? — монах ткнул пальцем в грудь Александроса.
— Мельник. Учился на него, институт закончил, почти.
— А я художница, и ещё декоративную посуду могу делать, — вступила в беседу девушка.
— Декоративная здесь не нужна, а простой надо много, и зерно молоть некому. Водяная мельница стоит не берегу заброшенная. Восстановишь? — монах кивнул в сторону реки.
Краснодольск. Декабрь 1991 года
Акулов-старший, поседевший и осунувшийся, вертел в руках письмо, не решаясь открыть,
«Странное дело, Союз распался, а почта всё ещё работает», – подумал он, а вслух произнёс:
— Надюша, иди скорее сюда, смотри, что в почтовом ящике обнаружил.
Разорвал конверт, и на пол упала фотография. Там были запечатлены трое: их исчезнувший год назад сын, улыбающаяся девушка и младенец, облачённый в жёлтый халатик с дракончиками.
Надпись на обратной стороне гласила — «Дорогие мои! Теперь вы бабушка и дедушка, и это ваш внук Олзо, что по-бурятски означает — «находка». Сегодня он сдал анализ на ВИЧ. РЕЗУЛЬТАТ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ!
=====================================================
[1]— мужчина, защитник(Древнегреч.) [2] — (фр. tapeur от taper, буквально — хлопать, стучать) — музыкант, сопровождавший своим исполнением танцы на вечерах. Название профессии произошло от манеры исполнения, буквально стуча по клавишам. [3]— Блинчики, или лягушки, — развлечение, заключающееся в бросании плоских камней в воду таким образом, чтобы камень несколько раз подпрыгнул. [4]— своеобразное связующее звено между обычными лосинами и классическими брюками. [5]— Порядок (нем) [6] — букв. — молодая женщина [7]— Буддийский монастырь, который, помимо храмов, включает в себя также университет [8]— Праведный путь, предназначенный для разумных людей, стремящихся избавиться от страданий.